Детство военных лет

Всматриваюсь  в ночное небо, как серые тучки  плывут, и периодически закрывают ночное светило – луну, которая как – будто вырывается из плена, с отражённым жёлтым пятном. Ветер свищет и колеблет ставни и в моём сердце становится холодно, мрачно и скучно. Посмотрела на часы уже три часа ночи, а мне всё не спится…  В голове роятся мысли одна за другой, рисуются картины  о том далёким прошлым воспоминаний детских и юных лет…
С самого начало моей жизни на всю жизнь запомнила тот женский крик и жуткое слово:  «Война! Война!» Я никак не могла понять, где война, с кем война? А женщины стояли и горестно смотрели вслед человеку, который привёз страшную  эту весть.  И она вошла в каждый дом, в каждую семью.
    Мне тогда было десять лет. В тот день многие были в поле,  работали как обычно, с восхода солнца и до заката. Но  весть об этой страшной неожиданной беде молнией пронеслось по всему посёлку «Война!». Это жуткое слово сковало всех, наполнив души  ожиданием страха, неопределённости. Уже на следующий день из  села Дубовка на войну провожали  первого солдата, председателя колхоза, Попова И.А. В тот же день всадник вновь вернулся в наше село из села Романовки он привёз уже не одну  повестку, а сразу много. В том числе и в наш дом, моему отцу. Отец был в поле. Его привезли с работы и быстро собрали в дальний путь. Пришли все родные провожать на фронт моего отца, Савина Поликарпа Афонасьевича. На мать невозможно было смотреть без слёз. В её глазах застыла смертельная боль и душевная таска. Вышли из дома рыдавшая мать  от сердечного приступа, упала, потеряв сознание. К счастью находился рядом врач, быстро её ввёл в сознания. Она понимала, что с любимым человеком расставание неизбежно. Нужно идти защищать Родину! В это время мать работала заведующей в детском садике. С работы приходила поздно, спрашивала:               
 - Есть - ли письма?  Мы дети отвечали: - Да.
 Она быстро разворачивала треугольник и вслух нам читала письма. Отец сообщал, что находиться на фронте.  Где он описывал свои фронтовые действия.  «Бои идут день и ночь, враг не смолкает, но мы не допустим врага. Воюем, бьём и гоним фашиста с нашей святой земли. Но он наглец гонит наших советских мирных людей в Германию. Если кто не идёт, то он их расстреливает. Мы сейчас проходим селение, где хозяйничали гитлеровцы, всё разрушали и сожгли. Одни развалены и пепел. Сейчас он отступает, уходит, но то, что попадает ему на пути ещё в целости, всё уничтожает. Встречаем мы мирных людей, которые спаслись в лесах, измученные, раздетые, холодные, голодные, в их лицах – горе и слёзы!  Картина ужасная, это нужно видеть. Вчера был сильный бой. Особенно сильно работала авиация.   Где-то тысяча самолётов были в воздухе, наших и немецких. Бомбы летели словно дождь. Всё вокруг горело, ощущались едкий дым и гарь. То и дело слепило огненное пламя. Всего, что натворили  фашистские мерзавцы, просто нельзя передать словами. Что создавалось столетиями, немец уничтожает за минуту!».          
 Дорогая, милая моя ты же хорошо знаешь, что я никогда не курил, тут друзья по фронту закурили и  предложили мне, и я закурил. Насмотрелись тела убитых, остался осадок, какая-то тревога на душе.     Мы сейчас снова уходим в бой! Береги себя и детей. Разгромим фашиста, и я к тебе вернусь. - Твой верный муж Поликарп».   С фронта  была это последнее письмо...  Вскоре  пришло извещение,  в 1943 г. – «Ваш муж Савин Поликарп Афонасьевич погиб смертью храбрых, под Смоленском».   Трудно было пережить эту тяжёлую утрату, но война никого не щадила, ежедневно давала о себе знать. В каждый дом шли с фронта смертельные извещения. С тех пор прошло шестьдесят лет, но, не стираются из памяти черты лица моего отца. Внешне он был красивым, высокого роста,  смелый, острого ума. В свободное время занимался  творчеством, рисовал красивые пейзажи, для них делал рамки с облицовкой художественными рисунками. Как живые из бумаги делал красивые розы. Но война, в один миг оборвала его жизнь в 37 лет. От фашистского снаряда мой отец сложил голову на поле боя за Родину!!!
    Сейчас молодое поколение нашей страны, конечно не может помнить  о том, какие испытания  выпали на долю наших дедов, отцов матерей в годы Великой Отечественной войны. Но мы можем и обязаны помнить о подвиге совершенном Советским народом и его армией которые победили  во имя жизни на земле. Это уже в далёком прошлом, но порой память возвращает те военные годы. Мужчины ушли на фронт, защищать Родину!  А старики и не совершеннолетние дети под палящим солнцем, с полей убирали хлеб,  который отправляли на фронт.  Во время войны, и в тылу было не легко, через наши руки прошли все работы,   прополка, сенокос,  вязание  снопов убирать хлеба.    Страшно самой себе поверить, когда мне исполнилось двенадцать  лет, направили меня прицепщицей  на колёсный трактор к девушке трактористке,  Марии Родионовне Селиной. Она  была полно энергии сил. Сразу мне заявила:          - Через две  недели научу водить трактор, будешь меня подменять, мне одной трудно сидеть за рулём.  После её слов я быстро поняла и через неделю водила уже самостоятельно трактор. С этого времени и потекла моя жизнь. Я  работала в составе полеводческого тракторного отряда.   Чуть забрезжит рассвет - я уже на ногах, хлопочу возле своей машины. Смажу все гайки, подкручу все болты – и  вперёд. Эхо от тракторного мотора раздаётся далеко по полю, до самой глубокой ночи, а в ночную смену до утра. Бывало, отцепятся бороны,  мучаюсь, сцепляю, а крючки вновь разгибаются. Беру  молоточек и их сгибаю, сгибаю, а силёнок-то нет. И всё-таки сделаю своё дело. С работы прихожу домой  тёмной ночью, покушаю и скорее в постель. Не успеешь заснуть – уже утро… Мама тихо завёт:      - Мария, вставай, детка, пора на работу. – Господи, проклятая война, затмила чёрными тучами ваше детство! – сокрушенно причитала она. Я вскакивала, быстро заправляла постель, ополаскивала  холодной водой лицо на ходу одевалась – не опоздать бы. Сон быстро рассеивался. И вот шаги мои глубоко раздавались по освещённой утренней зарёй, деревенской улице. И дни у меня  совсем перемешались  с ночами. Все мы,  от малого, до велика, трудились, забывая о сне и отдых, потому, что старались насколько хватало сил приблизить победу.          
    Однажды было раннее  утро,  самое начало солнечного майского дня, тихого и тёплого,  вдруг кто-то из собравшихся во дворе женщин вскрикнул:  - Ой, опять верховой! Все повернули головы,  откуда поднимая клубы пыли, мчался всадник. Приблизившись громко, радостно кричал: - Победа! Победа!  Долго ждали мы этого дня. На работу уже  в этот день никто не пошёл. Всё село праздновало Победу. Все веселились, пели песни, плясали, танцевали. И не исключено и в моей душе была радость, конец этой проклятой войне,  которая унесла из жизни моего отца и многих моих родных.  В это время мне было 14 лет, я хорошо понимала и знала, что отец погиб, и я его теперь никогда не увижу!   Душили слёзы и непроизвольно текли по лицу.   Ко мне подошёл шестнадцатилетний паренёк, успокаивал меня.  И тут же в мыслях пробежала одна история.                Стаяла зимняя морозная - погода, поздно  вечером  шла  я от родственников. Слышу скрип снега,  постороннее шаги за мной, и, не оглядываясь, прибавила шаг, и эти шаги  не отставали, и я резко остановилась.    - Ну, что тебе нужно от меня?!  Мне что, бегом бежать, чтобы ты отстал!     - Я б догнал, - проговорил, шестнадцатилетний  паренёк  и виновато опустил глаза.  -  Ты откуда взялся? – спросила я.  - Видел,  как ты зашла к Зуйковым, и решил ждать, когда ты выйдешь, проводить тебя до дому. 
- Зачем? – Я и без тебя дорогу знаю, и не надо за мной идти.
Он чувствовал себя неловко то и дело переступал с ноги на ногу, и будто  не знал, что сказать. Мгновенно вскинул  глаза, в этот момент светило луна, и было видно его хмурое  лицо как будто виноват в чём-то страшном. Схватил меня за плечи и прижал к себе, и резкими словами сказал:   - Не ужели ты не понимаешь, что я тебя люблю! Я с силою его оттолкнула от себя, и сказала: 
- Уходи, уходи!  - Ты, ты,  знаешь, - что ты  жестокая!  и душа у
тебя чёрствая! – Сказал парень, и ушёл.  После таких, слов как будто меня подменили. И в этот день Победы, я не могла ему грубить. И с этого   времени мы  стали по взрослому встречаться. Хотя годами мы ещё были дети. Но военная жизнь научила мыслить по взрослому, и со взрослыми работать.                После войны жизнь практически не изменилась. Мы дети войны год за годом взрослели и работали наравне со взрослыми.  К тому времени я свободно управлялась с рычагами трактора ДТ.       В памяти каждого человека навсегда остаются светлые образы его детства, возникающие  порой,  в его сознание как на экране. И вот я как сейчас вспоминаю, эпизоды этой неоднократной работы.  По сезону менялись разные работы. В зимнее время  нас всех молодых девчат и ребят распределяли, на подвоз  корма  к базам  для колхозного скота. Ежедневно обоз из десяти  подвод, запряжённых  волами, ездил к омётам, которые были разбросаны  по разным местам степи.
 Ездили в любую погоду: снег ли, метель, пурга мели в лицо, ожигал крепкий мороз.  Но работа шла энергично. Стоит среди поля омёт сено или соломы, весь укутан снегом, и откопаем его до основания, потом устанавливаем  сани и быстро растаскиваем его каждый на свой воз, и  стараясь опередить другого.  Бывало, что волы не могли сдвинуть эти возы, – они тонули в снегу по брюхо. Мы выпрягали  животных, а впрягались сами и вывозили  на главную дорогу, а потом снова впрягали волов, и ехали на базы. Приказ бригадира: Сделать два рейса в день, а зимой дни короткие, но норму выполняли, хотя  и приходилось  возвращаться домой тёмной ночью.               
А когда наступал весенний сезон, меня обычно закрепляли в тракторный отряд – на посевную. После посевной – вспашка «зяби», «пары».   
    - Вспоминаются отдельные моменты. Как-то мне пришлось работать прицепщицей с Ефимом Поповым. Он был из тех ребят, что старше нас лет на десять, которые уже вернулись с фронта. К нему молодёжь работать не шла, говорили, - что суров он уж очень. И вот меня к нему направил бригадир работать, да как раз в ночную смену. И только мы с ним выехали на пахотную землю, начали бороновать, как фары нашего трактора осветили, что-то рыжее, бегущее перед машиной.    
   - Ефим, смотри, лиса! – закричала я. Он ответил:   
   - Ну, догони!    Я почти про себя посмеялась (вслух было неудобно) и подумала: «До чего же он неразговорчивый».  Проехали несколько кругов молча, а нужно заливать воду в трактор. Тракторист и говорит: 
  - Ты видела бочок с водой?               
  - Видела, - отвечаю я.    
- Так бери ведро и беги за водой. Взяла ведро и побежала. Искала, искала в ночной темноте ту бочку, ну, нет и всё, хоть плачь. Вроде бы здесь стояла, - ан - нет! Тракторист кричит из темноты:
   - Ну, что, нашла?
   - Да, нет тут, нигде,   отвечаю. И с ново бегаю ищу. Посмотрела в его сторону и вижу в свете фар, что он уже другим ведром заливает воду в трактор.
 Мне стало так стыдно за себя. А он залил воду и кричит:   - Эй, ты где? Так мне не удобно было возвращаться в кабину,  да никуда не денешься  пошла. Утром, когда мы  приехали на смену в будку, моего тракториста спрашивает – повар Татьяна Михайловна:
  - Ефим Михайлович, ну, как новая прицепщица работала?   
   - Да всё нормально, только вот всю ночь бочку с водой найти не могла, да, за лисами смотрела,  пошутил тракторист.   Так я с ним и отстояла весь сезон, и всё было нормально. Второй сезон я работала с Сашей Поповым, со своим одноклассником. Парень он спокойный и работали с ним хорошо. Однажды прихожу в ночную смену, а Саша мне и говорит:    
   - Ты утром ушла, а меня задержали, и я отстоял и в дневную смену, чтобы трактор не стоял,  так как сменщик мой Пётр, не пришёл на смену, говорят, что ему  вручили повестку в армию.  Подходит тут к нам бригадир Емельян Григорьевич и говорит:
  - Мария, Саша уже сутки отстоял, он пойдёт домой, а ты останешься.
   - А с кем же я работать-то буду? – удивилась я.
А бригадир отвечает:   - Сейчас мы в будке с мужиками посовещались на эту тему, и трактористы все, как один, сказали, что ты хорошо водишь трактор. Так, что пахать зябь сможешь. Недельки две поработаешь, а там найдём тракториста. А я ему говорю:   -Да, Емельян Григорьевич – трактор –то  водить я могу, тем более пахать, но вот если, что-то сломается, то ведь я не разберусь – наладить не смогу.   - Ничего, если что-то сломается, я сам сделаю. Да и работать пока сам с тобой буду. Так давай сейчас поезжай, а я в будке посплю, а с полночи я тебя сменю. Так мы с ним и работали до самых белых мух, пока снег не пошёл крупными хлопьями. За это время много чего происходило, особенно на работе в ночное время.   
    Много лет прошло, но это всё я вспоминаю, как будто было только что. Однажды бригадир ушёл в будку, а я поехала пахать, а сумерки осенью рано опускаются на землю, мгновенно сгущаются и покрывают всё вокруг сплошным мраком.    
   - Так и случилось и в тот раз. Только я отъехала, как уже стемнело, трактора высвечивали только кусок  поля впереди,  часть борозд, вспаханной земли. На душе как-то тревожно в такие ночные часы, немного страшновато. Вдруг у самого поворота на краю поля, (перед селом Берёзовка)  я почувствовала, что-то трактор идёт свободно, без нагрузки,  оглянулась, оказалось, что огромный камень застрял в лемехах, поднял плуг над землёй и скользит  по ней своим кругленьки гладким краем.    - Выпрыгнула я из кабины, со страхом оглядываюсь на лес, глухой стеной подступивший  к самому полю. Попыталась разбить камень, ударила по нему ломиком изо всех сил, но при каждом ударе от него лишь небольшие кусочки отскакивали.  Пробовала несколько раз подать машину вперёд – потом назад, всё бесполезно. А лес шумит рядом, и страх всё больше и больше одолевает. А я одна  на один с трактором, лесом и со своим страхом. Вдруг, что-то резко ухнуло. Я вздрогнула, уронила ломик, потом лихорадочно нащупала его на земле, подняла. Взгляд прикован к темноте, обступивший  деревья.  «Что это? –пронеслось в голове, - а вдруг это волк или дурной человек?». Не заметила, как усилившийся ветер сорвал платок с моей головы и треплет полы моей телогрейки.
  «Господи, спаси и сохрани!»  в страхе шептала я, ударяя по камню ещё и ещё раз, оглядываясь по сторонам и не видя ничего вокруг. Вдруг камень рассыпается и падает на землю. Перебросила эти куски камня на вспаханную сторону, не помня себя, вихрем влетела  в кабину, захлопнула дверцу и почувствовала огромное облегчение, направила трактор прочь от леса. Бригадир пришёл на этот раз с опозданием, извинился и сказал, что бы я шла в будку поспать.
  - Да, нет, - ответила я, - я лучше домой пойду, скоро уже светать начнёт.
   - Ну, если не боишься, иди, - согласился бригадир.   
И пошла я напрямую к посёлку. Иду по полю, по пути  подсолнухи  попались. Пощупала решётку семечек – она полная, решила одну сорвать, по дороге позабавиться, но тут прямо передо мной кто-то зашевелился. Сердце моё замерло, стаю я как вкопанная. И встаёт передо мной что-то огромное, трёхохватное. Тут на счастье месяц, только, что всходил, краем это, что-то осветил. Боже мой, это же лошадь! Стою ни с места. Ели в себя пришла – скорее до дома. На другой день рассказываю бригадиру, а он смеётся:  «Говорил, в будку иди, – так ведь  не послушалась, а  ночь  она и есть ночь».      
   Вспоминается и другое. Бригадир не смог меня сменить, а было тоже ночное время. Всю ночь мне пришлось пахать одной. Но вот уже и утро наступило. Солнце всходит и гладит мне лицо, пригревая, да так, что я и задремала. Хорошо, что быстро очнулась. Смотрю, а я посреди степи. Остановила трактор, встала на гусеницу, а паханое поле, далеко вправо осталась. Скорее погнала своего железного «коня» назад загнала в борозду и продолжила пахать.  А из будки машут: «Мол, гони трактор сюда!»  Смотрю идёт мой сменщик:
- Ты что на смену машину не гонишь? - Сказал Саша. Я рассказала свою беду, что мне нужно все огрехи свои заровнять. 
   - Ладно, - заулыбался Александр, – за день  заровняю я твою «балалайку».Он сел в кабину, и мы вместе погнали трактор на смену.   
И так же продолжала пахать в одиночестве, это уже другое поле, от села Дубовка до границы села Алябино. Это уже другой, и тоже ночной  «эпизод». Тёмная ночь, приближаюсь к границы Алябино, смотрю, мелькает свет, и вдруг исчез, подумала:   «наверно волк». Прошло совсем мало время, перед фарами  на встречу моего трактора идут  двое мужчин. Я, как пахала, так и пашу, а  от страха всё сжалось в груди, - ведь тёмная ночь, а я одна в поле!  Они  перед фарами машут руками:    -    - Остановись. Деваться не куда,  остановила трактор.  Подошли к двёрце кабины.  Через окно спросила я:    
- Вам что нужно? Они ответили:
   - Налей нам горючей вот, в эту бутылку.  У нас мотоцикл заглох,  а нам нужно доехать до села. Я им ответила:
   - Ребята открутите гаичку, и сами нальёте, только хорошо закрутите, гайку. Они всё сделали, как положено и сказали спасибо. И ушли. Я вдохнула полным воздухом. Но до сих пор помню, тот испуг. И думаю: «В те времена люди были добросовестные, порядочные и не было хулиган. А сейчас?…». Как-то  в правлении колхоза было собрание  И решено  на том собрании нас троих девчат направить учиться на трактористок: меня, М. Зуеву и М. Попову. Мама собрала меня в дорогу. Но тех девчат, родители не отпустили.  А, одну меня и не стали посылать.  Работать доводилось, где придётся, где нужнее, и я шла туда, куда посылали, и делала всё на совесть.  В небольшом селении посёлок Дубовка, знали каждую семью, и каждого  трудолюбивого человека, было видно, как на ладони,  каждая девушка старалась не уступать своим сверстникам в работе.  После посевной как обычно начальство колхоза, объявляли праздник: «Маёвка»  колхозники    праздновали. На праздник  приезжали  из соседних  сёл молодёжь. Однажды на этот праздник приехал с другого села бравый парень (гармонист)  Вся молодёжь пошли в лес справлять праздник: «Маёвку». Мы с подругой тоже уже подходили туда,  вдруг Вера – (подруга)  говорит:      
- Посмотри на меня  - хорошо ли косыночка на мне  повязана, если, что не так, то поправь.  В то время было модно повязывать красивые косыночки. Я естественно повязала её хорошо. Тут же спрашиваю её:
  - Ну, а как я выгляжу?  Она не взглянула на меня и говорит: - Хорошо.  - Слушай - да ты же на меня и не посмотрела? - И смотреть не буду.
    - Это почему же? - А потому, что ты будешь выглядеть лучше меня…  День был чудесный, небо было чистым,  а солнце ласковым, и грела своими лучами всё вокруг, кругом зелено цвели цветы, и лёгкий веял ветерок,  запах аромата доносился до каждого.  Когда  вошли в  лес в обычное место, там уже вовсё были танцы. С головы я  сняла косыночку  и повязала на шею. Вошли в круг танца.  На танцах гармонист глаз с меня не спускал, потом отдал гармонь нашему сельскому гармонисту,  и заказал вальс. Подошёл ко мне и пригласил  на танец. Танцевали с ним, пока все стали разбредаться по домам.   Вечером все как обычно собрались  на вечеринки как обычно у школы. Он снова пригласил меня на танец, и весь вечер не отходил от меня. После танцев проводил  меня до дома.  После  себя я корила за то,  что дала повод гармонисту проводить меня до дому, ведь у меня был сельский парень, с которым мы дружили, и вдруг я его кинула. Но почему?  А всё из-за подруги, которая сказала, - (будешь выглядеть лучше). Просто засела в душе детская глупая наивная гордость. 
   «Почему же я должна уступить подруге, если он положил глаз на меня? в то время  думала я.  Он был смелый, энергичный, танцевал, пел, играл в гармонь, этим и завораживал девчат, а мы девчата любили боевых ребят. И я решила, такого парня не уступлю подругам…  Жил он от нашего села 10 км.  Часто приезжал  на велосипеде,  а зимой  на лыжах и я продолжала с ним дружить. Когда он кончил 10 классов и уехал в г. Оренбург поступил в сельхозинститут. Не сколько раз присылал письма, потом наша дружеская переписка  оборвалась.  (У него появилась там девушка).
Я  понимала, что сделала больно  сельскому  парню. Но надеялась, он простит мне потому, что он был в люблён в меня с детских лет. Снова стали встречаться, как и прежде.  По характеру  он был  уравновешенный и  не подавал повода на ревность. Хотя жаловался  моему брату двоюродному, - «зачем она так со мной поступает?  Скорее б взяли меня в армию, чем так страдать».  Но по чему-то я не хотела этого понимать. Однажды пригласили меня и моих родственников на свадьбу к двоюродной  сестре. Погода не очень баловала шёл снегопад, за тем поднялась метель, а путь далёкий, расстояние от села до села 15 км. Тёмная пурга, лошадь вся в мыле,  ели шла, а нас было четверо пассажир, и мы давали возможность лошади облегчение, чередовались двое в санках, а двое пешком.    На свадьбе мы находились двое суток, было очень весело. Белокурый, очень красивый и обаятельный парень уделял внимание мне всю свадьбу, с ним были в месте, веселились, танцевали и ходили на вечеринки в их село. Кончилась свадьба, и мы уехали домой. Последовали от него письма, в которых признавался, что я ему сильно понравилась и его родителям тоже.       И вот морозная крещенская ночь, я вижу сон.   
«Летит- гудит самолёт и садится прямо в нашем дворе. Я подбегаю к нему, оказывается, что он и не самолёт, а белая с голубыми крылышками, красивая птица. Беру её в руки, подержала немного, погладила, потом подбросила вверх, и она опять полетела».   А сон в этот же день и сбылся. Неожиданно в дом к нам появился красивый белокурый тот парень со своими родственниками – меня сватать. Затеяли разговор, кокой  обычно ведут в таком случае. Потом нас  с Фёдором оставили наедине. И он сходу сказал: 
- Мария выходи замуж за меня.  Я как-то оробела, это для меня было неожиданно, как снег на голову.  Я даже  об этом  не думала, и к этому не была готова, тем не менее,  у меня был парень в  своём селе.  Я не знала, что сказать, и убежала в другую комнату, ко мне вошла мама, а я стаю и плачу, она спросила:
-  Почему ты плачешь? Я ответила:  - Я не хочу выходить замуж, тем более в чужое  село.  А мама и говорит мне: - А кто тебя отдаёт? Ты ещё годами то маленькая, тебе всего 17 лет. Тут же вошёл к нам  Федя, мама ушла, а он стал настойчиво уговаривать выйти за него замуж. Чтобы его не обидеть, я собралась с мыслями   и говорю:  - Это так далеко, да даже не в наш район мне страшно. Но Федя перебил мои страхи:
  - Да не бойся ты, мы в вашем районе Пономарёвке купили дом и весной переедим туда. Ну, если ты боишься сейчас ко мне, то я согласен пожить у тебя до весны, а потом весной переедим с тобой в Пономарёвку.  Сидела я молча слушала и смотрела на него и думала: - «Какой он красивый, вежливый  говорил такие нежные слова».  На отрез я ему не смогла  отказать,  а сказала ему так:-  Федя, давай это всё отложим до весны. А пока будем переписываться. Фёдор долго не соглашался, но потом, согласился.  Кто-то из родственников передал моему парню, и он тут же прямо с работы зашёл и вызвал меня  в сени поговорить. Я накинула на плечи, вязанный   белый платок, который сама  вязала и вышла. Он стоял встревоженный,  в не настроение. Взглянул на меня своими тёмно-серыми глазами,  и сходу задал мне вопрос:
  - Ты, что выходишь замуж?  Не ужели с любовью так легкомысленно можно играть?!  из комнаты вышла папина двоюродная сестра, и дёрнула меня за руку и сказала:  - Зайди в комнату. Тут Дмитрий не выдержал, взял за грудки мою тётю и начал её трясти и с резким раздражённым  тоном заговорил:  - Вы, Зуйковы, вы что делаете? - Зачем  разлучаете  нашу дружбу?  Вы же   знаете, что много лет мы дружим и любим друг друга, почему вы против меня? Я никому  её не отдам, поняли?!
     Моя тётя этого не ожидала, как-то оробела и говорит:
  -   Митя, мы же не против тебя, я  просто позвала её она же раздетая  с тобой стоит, а ведь зимние  крещенские морозы, холодно.  Я тут же  обратилась к нему, ухватила его за плечи и говорю: - Дима,  Дима, что с тобой, ведь ни чего не произошло,  успокойся. Я не собираюсь ни за кого замуж, так, что  иди домой всё будет хорошо.  С недоверчивым,  чуть прищуренным взглядом
посмотрел на меня, и сказал: - Это тебе решать, я всё сказал.  Развернулся и  ушёл.  Но всё-таки он на этом не успокоился, вскоре заслал своих сватов. Приходили дважды. Но мать моя была против моего замужества, потому, Дмитрию предстояла армия.  Мать  меня постоянно убеждала:        - «Дитя, за чем тебе это нужно,  он уйдёт в армию на три года, а  ты будешь жить в чужой семье без мужа. Это же не у мамы родной, там ты будешь работницей,   прислугой, опомнись!».  В третий раз приходил один его отец, настойчиво убеждал мою маму, чтобы объединить наши судьбы. Но мать  твёрдо сказала:
- Она слишком молода, пусть ваш сын идёт в армию, если они любят друг  друга, и если это их судьба, то она его дождётся с армии. На этом и поставили точку:    «Дождётся с армии…».  Вечером  он пришёл ко мне на свиданье недовольный, и с претензиями,  говорит мне:
 - Отец за ужином  мне рассказал, как мать твоя против, чтобы отдать тебя замуж за меня,  - почему?  чем я ей  не в угоду, Почему она против меня? скажи?! -  Ну, мы же договорились после армии. - Сказала я. -  Кто договаривался? Разве ты будешь меня ждать?! ты же выйдешь замуж, пока  вернусь из армии! - Нет, я ждать буду тебя.
 - Если будешь ждать, то поклянись! -Ты что, сума сошёл? клясться, это же большой грех! - Не буду!
 Весь вечер ссорились, и каждый отстаивал свою позицию. Но дружба продолжалась, и мы встречались ежедневно. У меня была надежда, что его не возьмут в армию, но, увы, В1949 г. ему вручили повестку. В душе появилась тревога. Дружили  с ним четыре года, и вдруг  расставание.   Всю ночь сидели с ним до утра. Сельская молодёжь пошли все его провожать.  Шли мы за повозкой  два километра от села. Возчик остановил коня. Он стал со всеми прощаться.  Потом подошёл ко мне и отозвал меня в сторону от кампании.  Просил, чтобы я его ждала из армии, и просил слово клятвы, и тут возчик крикнул: - Пора ехать!  Он не мог от меня уйти всё просил: - Поклянись, ну, поклянись, чтобы я поехал спокойной душой. Я  была  расстроена  и не хотела говорить, но машинально сказала: -Клянусь, буду  ждать тебя. У него навернулись слёзы, и он прижал меня к своей груди, и долго стояли в этой позе, пока снова крикнул громким словом возчик:   
    - Митька! пора ехать!!  И он побежал к повозке. Тронулась повозка, мы долго стояли и вслед махали рукой,  а повозка уходила всё дальше и дальше за горизонт. Шёл сильный  снегопад крупными хлопьями.          
После провода мне стало грустно и одиноко,
приходила с работы не находила себя место. На вечеринки ходить перестала,  мне там не хватало  его, казалась всё вокруг пусто, осталось в моей жизни  ожидания  письма, которые  приходили очень часто из Приморского края,  в письмах признавался:  «Ты единственная и незаменимая, которую люблю, ты только жди меня, отслужу и вернусь, целую твой Дима».  Тут же писала я ему ответ. Вскоре  получила письмо, и от Фёдра, оказалось, его тоже взяли в армию. И так началась долгая,  переписка и каждый писал: «Люблю, жди меня сармии», отвечала на письма то Дмитрию, то Фёдру. Шли дни, месяца, годы, а я всё жду. Неоднократно задавала себе вопрос:
 - Почему, когда проводила его  в армию, открылась душевная таска, отзывалось в сердце болью, страдание о нём,  появилась огромная любовь к нему.  И только  на расстояние оценила его доброту и его безмерную любовь.  Мне стало жаль его, до сих пор себя  корю, что была к нему не справедлива. Но я не думала тогда, насколько это серьёзно, и лишь потом убедилась, что разлука причинила такую боль и страданий. И только тут поняла, что мы любили друг друга!   Он ни с кем несравним, он очень умный, выдержанный и добрый был ко мне.  За время его службы многие  подходили и предлагали дружить, и некоторые  просили моей руки. Но все были против моей души, и не могла  никого допустить до своего сердца.
  Неоднократно подходил Ефим Михайлович, но я ему отвечала грубовато, уходи. Но однажды поздно вечером  он зашёл с бухгалтером  к нам в дом с Яковым  Михеевичём. - Ефим говорит моей маме:  - Отдайте свою дочь мне. - Мама, улыбнулась и говорит ему  - Ефим, ну она же не вещь, Ей уже двадцатый год идёт, она сама за себя постоит, и вполне на твой вопрос самостоятельно ответит.   В это время я уже была подготовлена ко сну, и  лежала в кровати. Но ещё не спала. Он подходит ко мне и садится на край кровати.
   - Ты, не спишь? Ты слышала наш разговор с твоей матерью? Спросил он. Я ответила: - Слышала.
   -  Ну, что скажешь?
-  А что я должна  тебе сказать? – спросила его. 
 - Пойдёшь замуж за меня?  - сказал он. На его вопрос  я ответила:
   - Слушай, Ефим, ты пришёл не по адресу, во-первых, по возрасту, между нами десять лет разницы. Хмыкнул он, и говорит:            
- А ты знаешь, что женщина быстрее стареет, чем мужчина. И возраст вполне подойдёт, - сказал он.   - Я этого впервые слышу, но факт на лицо, тем не менее, ты же дружишь с Селиной Полиной, вот и бери её.  Подняв высоко голову, и говорит:
  - Да, я встречаюсь с ней, но она не в моем  вкусе.
  -А я, что, в твоём?  - Да, сказал он. Приезжал в отпуск брат двоюродный Мишка,  мы вели разговор о девчат, и остановились на тебе.  Даже отец мой вступил в разговор и сказал:
   - О, эта девка  ловкая,  любой налыжник ей подашь,  она без препятствия, бегом, берёт за рога  вола и быстро впрягает в сани. Но я им  сказал:
  - Да, Савина мне нравится, но мать не отдаст её. Но как видишь, я   всё-таки решил придти. И прошу твоей руки.
  - Ефим, не ужели  не было девушки у тебя по возрасту, и по любви? – спросила я его.
  -Ну, почему же, была фронтовая девушка, я и до сих пор  её люблю.
 - Ну, а в чём же дело? - Это не возможно.  -  Почему? Спросила я.
Расстояние  разделяет нас, она ко мне ехать не хочет, а я не могу к ней поехать, очень далеко  живём мы друг от друга, и я не хочу в чужом краю быть чужаком.
  - Ну, всё-токи, что ты мне скажешь?
  - Ефим, что я могу тебе сказать, по-моему, я всё сказала. 
 - Значит, ты Митьку ждёшь? - Выбираешь его? – Я правильно понял? С укором спросил он.  - Я на твой вопрос отвечать не буду, – сказала я.
 -  Это твоё право. – Сказал он, и тут же крикнул:
- Михейч!  Пошли.   Но, бухгалтер с  мамой беседовал  и плакал о своей любимой покойницы жене. 
                ОДИН МИГ И ПРИКОВАЛ К ПОСТЕЛИ
В это же осень и случилось со мной не поправимая беда. Она подкралась исподтишка, и обрушилась, даже не в одночасье, а в какую-то роковую секунду.   При несчастном случаи получила  тяжелеющую травму позвоночника и сильное сотрясение головного мозга. Доставлена была в сельскую больницу, где врач, бегло осмотрев меня, сказала родственнику, чтобы он переночевал где-нибудь поблизости, а на утро забрать меня:
 - К тому времени она уже успокоится, - сказала врач моему дяди…
- Неужели она умрёт? – В ужасе спросил он.
  Я услышала эти слова, мне стало страшно. От отчаяния и невыносимой боли я застонала. Врач обернулась ко мне, спросила: - Как ты себя чувствуешь? А мне ничего не оставалось делать, как сказать: «Хорошо».   - Ну, тогда вставай, если хорошо. – Сказала врач.   
 -  Не могу, - ответила я.
Родственник,  дядя мой ушёл расстроенный, меня занесли в изолированную комнату положили на кушетку и все ушли, оставив меня с моими невыносимыми болями. Мне не сделали обезболивающий укол, и  не оказали ни кокой помощи, от сильной боли,  теряла сознания и уходила в забытьё. Не понимала где я, что со мной? На мгновения приходила память,  я кричала, звала на помощь, просила воды, воды, - очень хотелось пить.  Только никто не откликался на мои крики. На следующий день ко мне заглянули санитары, убедились, что я ещё жива, и только тогда занесли меня в палату, где лежали больные. То приходила в память, то проваливалась в темноту, когда приходила в память, возле меня   находились в белых халатах, Я спрашивала: где я? Отвечали: - в больнице…   
     К обеду приехала мама. Посмотрела на моё неподвижное тело, посидела не много со мной и пошла, поговорить с врачом о моём состоянии. Врач, которая меня принимала и толком не обследовала, как обухом по голове ошарашила, мою маму:   - Готовьтесь к похоронам,  через три недели ваша дочь умрёт.  Вот так и заявила. Какое горе обрушалась на мать. Трудно было представить ей,ЧТО  единственная дочь в самом расцвете в 21 год, может уйти из жизни!
    Однако же поехала готовиться к похоронам. А я лежу в этой больнице и день и два и недели.  Тело,  будто гвоздями прибито к кушетке, ни рукой не ногой не могу пошевелить, сделались бесчувственными. И я уже не чувствовала ничего. Мочу выводили катетером, потом пошла произвольно, а я этого и не знала… Больные по палате  поили, кормили меня из ложечки.  Если приходила в память, всякий раз спрашивали меня: «Миленькая,  мы трогаем за ноги, за тело, за руки ты хоть, что-нибудь чувствуешь?». Я отвечала, - нет.  Сильные боли были тогда,  когда меня перед обходом переворачивали с боку на бок, перестилая постель в это момент отдавала боль в позвоночнике.  Вот и три недели прошли, а смерть пророченная врачом где-то  затерялась. Няни, ухаживающие за мной, стали замечать, что простыни подо мной становились мокрыми от крови. Как выяснилось, по спине от долгого лежания пошли пролежни. Мясо вываливалась кусками. Тогда врач рекомендует положить меня на живот. В итоге пролежни пошли по животу и по ногам.
    Снова приехала ко мне мама, а старшая медсестра  Биркетова Шура, и говорит ей: 
   - Привезите врачу гостинцы, она тогда будет лечить вашу дочь. Мать спросила: 
   - А что привезти-то? 
  -Если хотите вылечить дочь? То найдёте, что. – Она  всё примет. Сказала Биркетова.       
Мама – зарезала свинью, продала быка.  И привезла деньги, свиное мясо и три пуда пшена. Но… 
Лечение так и не было.
     На обходе врач сотрудникам даёт  следующий вариант, перевернуть меня на бок, положительных результатов не дал. Остаётся, последний шанс:  положить меня с кушетки на кровать в сидячее положение. Посадили.  А я, как тряпочная кукла, сложилась вдвое, лоб упёрся в колени.  Врач советует:  подтащить ближе к спинке кровати и привязать меня к ней простынями. В этот момент я увидела свои ноги, бледные, безжизненные. Сердце сдавило, словно тисками, в голове зашумело,  потемнело  в глазах, и я потеряла сознание. И так сижу целый день  привязана  к кровати.  А перед сменой  вечером няни  меня развязывали.  Брались  за ноги и стаскивали в лежачее положение.  Как только я устала, так хотелось лечь поудобнее, и навечно заснуть… 
     Тело было  чужим, непослушным, словно налито свинцом. Более того, вдобавок, по-прежнему тело саднит горящими ранами. Одним словом лежу, и гнию заживо. Чтобы не волновать моих соседей по палате, чтобы они не видели  мою казнь, врач решила перенести меня в изолированную комнату.
 Положили на живот, и продолжала лежать на животе.  Вдруг в области груди появилась чувствительность. Я ощутила что-то между грудями шевелиться. Но как, мне выяснить, что это? И как мне туда подлезть, ведь грудь и плечи не подвижны, хотя руки уже немного стали шевелиться, и я решила правой рукой дотянуться до груди. Преодолевая сантиметр за сантиметром, всё-таки дотянулась.  Нащупала там что-то мягкое, зажало это в пальцах и тащу обратно. Поднесла к глазам и в ужасе бросила на пол. Я не могла поверить своим глазам: - это же был мягкий толстенький червяк! «Откуда он взялся?!» - недоумевала я…». Вечером зашла ко мне медсестра Фаина Фёдоровна Логинова, которая как обычно со мной ласково разговаривала, и я ей рассказала о своей «находке». А она мне и говорит:    - Машенька, так они у тебя уже давно, когда ты ещё лежала на спине. Я тебе могу посоветовать, так как я была на фронте и видела таких больных, по этому тебе должен лечить опытный врач хирург, иначе ты здесь пропадёшь, просто заживо сгниёшь. Ей ведь всё равно.  - Ты просись  в районную больницу, к хирургу. Но об этом ни слова, что я тебе подсказала, иначе она меня уволит с работы. Наконец-то докторша А. В. Хвалова  засуетилась:  А  больная-то лежит  не три недели, а уже три месяца, в районную больницу после своего «врачевания»» - отправить меня было  стыдно. И решила отправить домой со словами: - дома поправишься.          
   Врач Хвалова, отказалась лечить и выписала меня с пролежнями из больницы.  Приговорила к смерти:  - «Она умрёт». 
                ПРИГОВОРЁННАЯ К СМЕРТИ
Домой меня от правила в морозную январскую пургу. К счастью, лошадь хорошо знала дорогу, которую заметала позёмка. За 20 километров я вся продрогла. Но дома меня ждали мама, тепло и уют. На утро пришёл к нам мой дядя, когда-то он работал врачом. Увидев  страшные пролежни на моём теле, он ужаснулся. Потом сделал из какого-то состава мази и велел ими  два раза смазывать раны.  Дядя советовал маме постоянно делать массаж и гимнастику, разрабатывать руки и ноги. В это время  я еще лежала прикованная к постели, и с памятью было ещё плохо, То приходила в память, то проваливалась в темноту. Когда ко мне подходила мама, я не понимала кто она, и спрашивала её: « как тебя зовут?». В глазах её стояли слёзы, она смотрела на меня в недоумении, не могла понять, что со мной. «Что не могу познать мать?»  А также подходила квартирантка Надя и  её спрашивала: « Ты кто? –как зовут?». Но через мгновение прояснялось, и я называла по имени. Так длилось пять месяцев. Но постепенно вернулась память. К этому времени я уже научилась самостоятельно садиться, и сама старалась добросовестно выполнять всё, что дядя советовал.  Постепенно и раны затянулись. Руки становились послушнее, крепче. Подтягиваясь на руках, я научилась садиться уже по удобнее,  уложить свои ноги, и  за счёт рук перевернуться.  Дальше дела пошли лучше.  Мама  с дядей стали учить меня ползать на коленках, так я и старалась тренироваться каждый день. Однако тазобедренные суставы не действовали, они не держали тело, и я часто падала, то в одну сторону, то в другую. Мама и дядя по очереди передвигали и поддерживали мои колени. И на конец-то научилась ползать, хотя это и стоило мне огромных усилий, терпенья. Не обходилось и без слёз. Только дядя, не обращая на них внимания, твердил одно:   - Если научишься ползать  и сможешь держат  тазобедренные суставы, значит,  сможешь и ходить!   Его слова заставили меня задуматься, и сама, без напоминания  стала ползать достаточно уверенно. После этих достижений, дядя рекомендует второе: -  А теперь подползай к кровати, берись за её край и постарайся подниматься на колени. Когда я подползла к кровати, нужно было ухватиться  за край кровати, встать на коленях подняться, но подняться так и не смогла. Разревелась:   
 - Нет, не могу! Так и буду я всю жизнь теперь ползать на четвереньках!!!      
Казалось, спина не разогнётся никогда…  Мама с дядей кое-как, успокоили меня, помогли приподнять туловище. Установили меня на колени. Я держалась за кровать, а они придерживали моё туловище,  таким образом, училась удерживать тело в вертикальном положении.  Так тренировалась день за днём. Через какое-то время мне уже удавалось без посторонней помощи стоять, на коленях ухватившись за кровать.
 Но мои душевные страдания меня не оставляли в покое. Когда мама дома я выдерживала, не плакала, потому что видела и без  того глаза полны горя.  Когда уходила на работу, давала волю слезам. Ни днём, ни ночью ко мне не шёл сон: закрою глаза – сразу наваливаются  очень грустные мысли. Кажется, вот только вроде бы вчера это было,  ходила с подругами на работу, вечерами спешили на танцы…   И вот, теперь четыре стены, кровать и ползаю по полу как младенец. Никого кроме мамы не вижу, поговорить не с кем.
Письма часто шли с армии, я их складывала пачками,  но не отвечала, потому, что с памятью было плохо,  и не могла писать, душили слёзы. О моём несчастии отец Дмитрия написал письмо сыну в армию. сыну. Дмитрий был потрясён и пошёл с этим письмом к командиру части, дал ему почитать. Потом  сказал:  что, если его не отпустят домой в отпуск, то он не сможет за себя отвечать. Не сразу решили, но отпуск дали – двенадцать дней в месте с дорогой.   Я ничего не знала, и вдруг, восемнадцатое февраля в дом зашла моя подруга Татьяна – она была двоюродной сестрой Дмитрия и сообщила,  - что Митя приехал  из армии в отпуск, у него собрались гости, а он вышел из-за стола, сказал: 
   - «Что пойдёт к Марии»… 
 - Так что, крепись, они с моим братом  П.И. идут сюда, к тебе, - предупредила она. Мне тут стало, как-то  не по себе. Попросила пересадить меня с кровати за стол, ноги мои укутали  одеялом.   Грудь сдавило, да так, будто воздуха не хватает, дышать нечем, и резко застучало сердце в груди, и непроизвольно слёзы полились потоком, и я разрыдалась. «Ну почему так жестоко, так сурово наказала меня судьба?!».
В дверь  постучали,  вошёл он со всеми поздоровался и подошёл ко мне, прижались мы друг к другу не выдержали, оба рыдали. Все присутствующие вышли в прихожую. А мы с ним просидели так  до утра. Он пытался поставить меня на ноги, но я крикнула:
   - Не трогай меня, ноги мои бездейственные! Но он всё токи поднял, но, увы, на ноги я так и не встала, и он посадил меня наместо, убедился, что действительно ноги меня не держали.  Солдат  весь свой отпуск так и просидел возле моей постели. Сидеть-то я долго не смогла в ту первую встречу, когда мы просидели всю ночь, у меня сильно отекли ноги.  Пока находился  в отпуске Дима,  многое рассказал мне: - Приходили к ним в дом соседи, и не которые родственники, говорили моим родителям:  «Видим, что ваш солдат идёт по утру домой он что - же так и ходит к Марии?  - пусть он её забывает,  говорят у неё ноги как плети, и ходить она не будет».  - Я никого не хочу слышать, и никого слушать. Отпуск мой кончился,  я уезжаю, так что не грусти, поправляйся, скоро кончится моя служба, если чуть встанешь на ноги, то  мы сразу уедем отсюда и будем вместе. Сказал это всё мне на прощание…   Он уехал, а я осталась со своим недугом и не определёнными мыслями.
              В ДОМ ВОШЁЛ ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОЛХОЗА               
Двадцать девятого апреля к нам в дом пожаловал  председатель колхоза Николай Иванович. Справился он о моём самочувствии  и обратился к моей маме с такими словами:  - Знаешь, Дмитриевна нельзя больше дочь держать дома, её лечить нужно.
И предложил свою помощь, пообещал меня устроить без направления в районную больницу. – Нашей радости не было предела… Мама опустилась на колени перед образами  и запричитала.
- Господи ты услышал мои молитвы и увидел мои слёзы, смерть от нас отступила.
На утро я уже лежала в  районной больнице  в хирургическом отделении. Врач Г. А. Ильина, подробно расспросила  о случившимся, сделала рентгеновские снимки. Принесла мне их в палату и стала разъяснять, где что повреждено. Выяснилось, что у меня травма позвоночника второго поясничного отдела, и двенадцатого грудного, с нарушением спинного мозга с раздроблением таза, и с давлением  копчика, и плюс вывих позвоночника. И объяснила, нужно - бы сразу после такой травмы позвоночника положить на вытяжку, а теперь слишком поздно – позвонки не правильно срослись. Прошло уже  целых семь месяцев с того рокового дня. - Единственно, чем мы сможем помочь – позвоним в областную больницу и переведём тебя туда, как только освободится там для тебя место. А пока попробуем здесь полечить. –Сказала врач.
  - Назначили мне массаж, физкультуру, уколы. Я просто потеряла всякую надежду на выздоровление, когда узнала о таких повреждений позвоночника. После разговора хирурга, я не находила себя места и покоя. Наступила ночная тишина, больные все погрузились в сон, некоторые спали с храпом. Только я не могла заснуть…               
     Через несколько дней, в палату в нашу положили ещё одну девушку. Она попала под трактор… Ей ампутировали ногу пониже колено. Она пролежала со
мной два месяца. Врач как-то говорит мне:
  -Вот у неё дела намного лучше, она уже скоро ходить будет, а у тебя  лучше  бы обеих ног не было,
и ты давно бы ходила.
   Я тогда не понимала своего положения и удивлялась, «как так может быть, что у неё совсем ноги нет, и она пойдёт ходить, а у меня ведь обе целы?».
   Наступил июль, тёплое летнее время, меня вынесли из палаты во двор. Положили на расстелённое одеяло. На конец-то после долгого перерыва вдохнула свежего воздуха. Рядом росли кустики смородины, обдавая знакомым  ароматом  этих цветов. Тёплый ветерок шелестел листочками на ветках. Вдруг смотрю рядом со мной санитарочка, расстилает такое же одеяло. Ушла, тут же вынесли ещё одну  женщину и посадили рядом со мной. Официантка принесла нам с ней обед прямо на улицу. Поставила  тарелку на колени моей соседке.  Дала ей в руку ложку. И со словами:
  - Вот на свежем воздухе и покушаете, - ушла.
Вначале сидели кушали молча, но потом соседка заговорила первой. Спросила: - кто я, откуда, что со мной. Я ответила на её все вопросы.
    -А,  я же знала о тебе,  и слышала о твоём несчастье. Только вот, говорят, что ты очень сильно плачешь? Не надо так, а то ведь  зрение потеряешь. А без него  - ох, как плохо! Вот принесли нам кушать,
ты видишь, что ешь, видишь как вокруг красиво. А 
мне в руки сунули тарелку да ложку, ем, не подозревая, а может быть, уже в еду мух натолкала так,  что не надо так плакать, зрение береги.
    «Да, не дай  Бог ещё зрение потерять» – подумала я. И спросила у женщины, что случилось с ней. Она  рассказала: - что муж её приходил часто пьяным  домой,  устраивал скандалы. А однажды очень сильные наносил удары по голове, после этого начались страшные головные боли, и после этого ослепла. Потом и отнялись ноги, перестала ходить.   
   Двадцатого августа, на обходе доктор сказала, что сегодня в два часа дня меня отправят самолётом в областную больницу. Я заплакала.
 - Ну, что ты плачешь? Тебя нужно было сразу туда везти. Эта ваша сельская врачиха… - Да, её судить за это надо! Что она тебя  в таком состоянии столько продержала, когда тебе нужна была срочная вытяжка! – сказала Ильина.
  - Но они же ждали моей смерти, так они мне предсказали, - ответила я. - Ничего смертельного, по крайне мере сейчас, я у тебя не вижу. Так что поезжай, счастливого пути!    Сказала доктор и вышла с палаты.  Я осталась одна в палате. До вылета самолёта оставалось ещё два часа. Мысли мои чернее тучи, наплывали одна на другую. – «Что мне теперь делать? Врач ясно сказала, что позвоночник сросся неправильно». Брызнули слёзы и нервы перешли в рыдания. Зашла медсестра сделала мне укол и удивилась:   - Ну, что же ты плачешь? Радоваться нужно, ведь едете в областную больницу, там поставят на ноги, а сейчас зайдёт няня, и поедете к самолёту. Не плачь.
  - Да не плачу я, они сами текут, - ответила я сквози слёз. 


           САМОЛЁТ В ГОРОД ОРЕНБУРГ
   
К тому времени, когда мы приземлились в Оренбурге, меня всё-таки укачало. Но скорая машина
 меня ждала. Пересадили в машину и повезли в город. В Оренбурге я была в первый раз, и он мне показался очень большой, утопающий в зелени. Подъехали к больнице, тогда это было одноэтажное здание, занесли на носилках в отделение. 
     Врач невропатолог, стройная красивая молодая женщина, зашла в палату,  в которую меня поместили, села у моей кровати и стала меня расспрашивать, что со мной случилось и когда. Долго всё записывала, назначила обследование, снимок позвоночника. Когда было готово, она была озадачена. Травма давняя и  что теперь со всем этим делать – неизвестно.
     Назначила мне массаж, уколы, электропрацидуры.  Я попросила позволить мне ползать на четвереньках, чтобы укрепились тазобедренные суставы. Мне разрешили. Рядом со мной лежала девушка, которая постоянно стонала. А когда к ней подходили, медсёстра, чтобы разрабатывать  ногу, то она на них кричала:  - удите ко мне,  и не ломайте мне ногу! Те вынуждены были оставлять её в покое. Но на обходе врач старалась её убедить.
  -Рыбкина, ты, почему не даёшь разрабатывать ногу? Ведь  по сути дела ты можно сказать здоровая девушка. У тебя радикулит, и ты сама себе навредила тем, что лежала недвижимая дома. Это и есть результат того, что нага в колене,  у тебя стала не подвижна. Ты сама себя сделала инвалидом и                продолжаешь вредить, не слушаешь докторов. Если ты будешь продолжать в током духе, то мы просто
вынуждены выписать тебя домой.  Посмотри,  вот на эту больную, у неё тяжелеющая  травма, а она сама  просит что бы, ползать – все колени уже протёрла, преодолевает такие боли, - пот с неё льёт ручьями, а она всё ползёт.
    Людмила Моисеевна Антонец всегда ставила меня в пример. В этом отделении неврологии я пролежала три месяца, но сдвигов в состоянии моего здоровья, к сожалению - не произошло, не смотря на все мои старания и усилия врачей.
    Однажды на обходе врач Антонец, как всегда называла меня ласково, Машенька сообщила:
   - Профессор Левантовский и наш хирург посмотрели твои снимки и решили тебе сделать операцию. На днях придут осмотреть тебя.  Но пришёл один хирург. Осмотрел меня и объяснил, - что если убрать некоторые позвонки, которые в результате перенесённой травмы сдавливают спинной мозг, то может быть надежда на улучшение. И спросил,   
 -  Согласна  ты на это? Когда я твёрдо ответила, что согласно на что угодно,  лишь бы скорее мне  встать на ноги, он улыбнулся и сказал: 
 - Вот и хорошо. Завтра мы переведём тебя в хирургическое отделение.         
После этого я не спала ночь, всё думала:  «Пусть сделают хоть что-нибудь, я всё выдержу, лишь бы мне встать на ноги».
     А рано утром за мной пришли с носилками, укутали меня одеялом и понесли в хирургическое отделение. На улице было морозно, санитары шли
быстро, и я слышала, как  хрустел под ногами снег, и  так хотелось, чтоб скорее вот так заскрипел бы под моими ногами.
    Интенсивно стали меня готовить к операции. Но потом вдруг все про это замолчали. Я на каждом обходе  всё спрашивала,  когда же меня  Про оперируют? Только все по чему-то молчали. На один из обходов  во главе с профессором привели целую бригаду студентов. И они все сразу подошли ко мне. Я слышала, как профессор говорил студентам:
 - Вот больная, которую мы перевели сюда из невропатологии. Собирались  сделать ей операцию. Потом, посмотрев внимательно её снимки, которые показывают, что у неё был вывих позвонков, и они зарубцевались, образовались хрящи, решили в тёмную не залазить, вдруг заденем нервное окончания. А нервы расположены вдоль и вкось позвонков. Только одно неверное  движение и мы ей просто повредим ещё больше. Так что, видимо, придётся возвращать её в неврологическое отделение.
    Так я снова там и оказалась. Моим надеждам на операцию не суждено было сбыться.
    Время шло, душевная тревога  перерастала в таску. Я всё мучительно думала: - ну, должён же быть кокой-то выход?  Не ужели его для меня  не       
существует совсем?
    Тут вспомнила, как одна женщина из
хирургического отделения рассказывала мне о своём муже, которого привезли, после ранения с фронта  недвижимым, как он был полностью прикован к
постели и как стал ходить, благодаря профессору 
Э. И. Еселеевичу. Вначале на костылях потом с палочкой.   «Вот, Машенька, если бы тебе к нему попасть,  я уверена, что он бы и тебе помог. Только к нему трудно попасть». Тогда я записала все-таки адрес, по которому его можно найти, но как подступиться к нему, я не знала.
   Чувствовала, как на меня надвигается  страшная беспросветная неподвижность… За что зацепиться? Кто  бы смог помочь, мучительно снова и снова пыталась найти хоть какой-то выход.
    Кто сможет меня понять, как хочу ходить, я готова перетерпеть ради этого всё, что угодно! Слёзы душили.
   Но прошло лето, осень, шла вторая зима, а я всё продолжала быть прикованной к постели.
   В палате нас было восемь человек. А я самая тяжёлая из всех больных. Одних выписывали, уходили, приходили другие. А для меня эти стены казалось, станут единственными постоянными прибежищем.  В январе, двадцать седьмого числа, 1954 года Людмила Моисеевна Антонец снова  заговорила об операции:
  - Машенька, профессор Левантовский снова вернулся к идее о твоей операции. Как ты?
 - Людмила Моисеевна, ведь вы мой постоянный лечащий врач. Вы уже много знаете о моих недугах, и я хотела бы знать ваше мнение на этот счёт. Вот,
- что вы-то бы мне посоветовали?
- Знаешь, Машенька, на это я тебе ничего
определённого ответить не могу.
Просто потому, что это риск, и вдруг что-то не так, а ты меня потом всю жизнь проклинать будешь.
 - Я поблагодарила её за откровенность. За одно врач сказала, что на завтра   меня отправят на консилиум, где будут присутствовать многие  специалисты – доктора и профессора не только из нашей больницы и из других, и вышла из палаты. Тогда я решила поговорить со старшей медсестрой, с которой у меня сложились хорошие отношения. Позвала её и спросила:
 - Мария Ивановна, вы уже так много лет здесь работаете, много чего видели, я вас очень прошу, скажите мне, пожалуйста, только откровенно. - Что вы думаете по поводу о моей операции?
 - Хорошо я расскажу одну невыдуманную историю, которая произошла на моих  глазах.   Привезли однажды к нам семнадцатилетнего парня,  он ходил с палочкой. Профессор Левантовский обследовал его и обнаружил у него межпозвоночную грыжу. И решил сделать операцию, убрать эту грыжу.
      Операция оказалась неудачной. У парня скрючились  ноги. Профессор пытался,  сделать повторную операцию, но родители парня на это не согласились. Они просто его  увезли  таким домой. Вот таким он и остался после первой операции. Вот такая была история. А решать, конечно же, самой. Только имей в виду, что сегодня будет на консилиуме профессор Еселеевич  из городской
больницы, который находится  на ул.  Кобозева,  48. Вот его-то очень все хвалят, - пояснила и вышла из
палаты. Тут же за мной пришли с носилками и занесли в один из кабинетов врачей. Там меня посадили на кушетку В кабинете присутствовали два профессора и несколько врачей.   Профессор Левантовский обратился ко мне: 
 - Ну, как, Савина, согласно делать операцию? 
- Да, я согласна, если после операции буду ходить. Профессор резко повернулся и отошёл от меня, отвечая на мои слова:   
   -Я никогда никому не давал таких гарантий, что после операции пациент будет ходить вот так, и зашагал отличной походкой, чеканя шаг за шагом. И продолжал:
   - Вы ни чего не теряете, что сейчас сидите, то и после операции, а в друг привстанете на костыли.  Риск – благородное дело. Нервы мои были уже  на пределе, его слова и поведение показались мне очень обидными. И я закричала: 
  - Не хочу! Не хочу я рисковать, я ходить хочу! Унесите меня отсюда! 
  И тут подошёл ко мне другой доктор. Им оказался, как выяснилось позже, профессор Еселеевич.         
- Успокойся, пожалуйста, - сказал он: - Давайте я вас посмотрю.   Вот этой иголочкой проверим  чувствительность вашего позвоночника, закройте глаза и прислушивайтесь, где и как будете чувствовать укол, и скажите мне.  Когда закончил смотреть меня профессор Еселеевич и посмотрел мои снимки, тут же стал беседовать с профессором               
 Левантовским. Из отдельных услышанных мной фраз я поняла, что Еселеевич был  против моей операции.  Меня тут же унесли в палату. Потом вскоре ко мне зашла в палату моя лечащая врач Людмила Моисеевна и сказала:      
 - Машенька, Левантовский просил меня вновь с тобой поговорить, согласна ли ты на операцию, или нет. Если нет то он сказал, что тогда мы её отправим домой, кроме операции для неё здесь больше лечения нет.      
   -Людмила Моисеевна, как же так, в таком состоянии, домой? Что я буду дома делать? В таком состоянии я не хочу домой!!!  Лучше отправьте  меня к профессору Еселеевичу, прошу, пожалуйста. Может быть, он ещё меня полечит. Просила, умоляла, и вдруг вижу такое выражение у своего врача, брови сурово сдвинулись, посмотрела строгим взглядом и неумолимо,  резко бросила в ответ на мою просьбу:  - Ваша больница, Савина, здесь областная. А Ееселеевич работает в городской. Так, что вас туда положить не можем. Готовьтесь к отлёту домой. Она вышла из палаты, резко хлопнув дверью.   
     Комок подступил к моему горлу, и неудержимо струились по лицу слёзы. Больные присутствующие  в палате, все возмутились грубым поведением 
докторши. Позвали старшую медсестру, которую я, очень попросила  позвонить в железнодорожный техникум, где преподавала моя тётя, и попросить её приехать срочно ко мне. Потому, что меня завтра отправляют домой. - Моя тётя Антонина Алексеевна, тут же приехала ко мне и я ей всё рассказала, попросила  её поехать  к профессору Еселеевичу. 
 - Я поняла сегодня, что он против того, чтобы
делать мне операцию, но вы попросите, пожалуйста, его от моего имени, чтобы он взял меня к себе в городскую больницу полечить. Тётушка  приняла очень близко к сердцу мою просьбу, и взялась её выполнять.  Тут же поехала в городскую клинику к профессору Еселеевичу. Он выслушал её внимательно, хотя без слёз говорить она не могла. И он сказал ей:      
- Вы успокойтесь, такая  реакция докторов областной больницы объясняется обыкновенной профессиональной ревностью, как я понял, что больная отказалось, от операции?  - Да, - ответила тётушка, - и она очень хотела  бы полечиться именно у вас, она верит вам. 
  - Хорошо, я всё понял, сейчас позвоню в областной здравотдел, постараемся всё уладить. И действительно, когда моя тётя  Антонина Алексеевна,  Трякина зашла в областной - здравотдел,  то её там  сразу приняли и спросили:   
  - Вы насчёт больной Савиной? Успокойтесь всё в порядке. Сейчас мы позвоним  в областную больницу, и вашу племянницу переведут  на Кобзева 48. К профессору Еселеевичу. И домой её в таком состоянии, никто отправлять не будет.   
   В это время я сидела в палате горько рыдала. Соседи по палате  собирали мои вещи. И вдруг – это было, как чудо – открывается дверь палаты, входит
доктор  Л. М. Антонец, которая сообщает:    - Савина, в понедельник  мы тебя отправим лечиться к профессору  Еселеевичу на Кобзева 48. Так, что будь спокойна. С этим и ушла.  Все больные в этой палате
 были удивлены такому  внезапному повороту. Но вскоре приехала тётя  и рассказала  о своих походах. И всё стало ясно. День этот был субботним, в те времена  был ещё рабочим. До понедельника – почти двое суток, которые мне предстояло пережить, на этом моём прежнем месте. Однако радовалась тому, что удалось попасть к тому доктору, но не знаю, чем это всё кончится.   Ведь сколько прошло дней, ночей, месяцев, когда надежда то оживала, то  вновь сменялась отчаянием и безысходностью. И всё же это моё непреодолимое желание меня не покидало встать на собственные ноги.         
    Даже и не знаю, возможно - ли каким-то образом передать это состояние, страстного желания ощутить под своими ногами матушку-землю. До галлюцинаций меня мучили воспоминания о том, как я когда-то могла пройти, пробежать по траве эти ощущения прикосновения  росистой травы к подошвам моих босых ног… Ведь идёт второй год, а результаты всех усилий моих и врачей, лишь то, что я могу проползти несколько метров, из одного конца палаты к другому. Как я устала так жить!!! « да и жизнью-то это назвать нельзя».   


                МЕЧТЫ  МОИ: «ВЫЖИТЬ!»


29-го января 1954 года. В десять часов утра  из городской больницы пришла скорая помощь, и увезли меня в городскую больницу. Четыре молодые
женщины внесли меня на носилках на четвёртый этаж. Внесли в палату, положили на кровать, которая стояла возле окна.    
    Палата была светлая, чистая, стены белые как снег, простыни отдавали голубизной. Стояли здесь четыре
койки, на которых лежали больные. 
   Как обычно к новой больной посыпались вопросы: «откуда?», «С чем?». Отвечала я скупо, немногословно. Присмотревшись к соседям, я поняла, что они все горожане, а я-то из деревенской глубинки. По этому я стеснялась своего деревенского говора, не городских манер.   
   В 11 часов утра в палате появились врачи, сразу подошли к моей кровати.  Среди них были профессор Эдуард Исаевич, доцент Белла Львовна, врач Татьяна Ивановна и медсестра. 
    Эдуард Исаевич  объяснил им, что это новая больная с тяжёлым повреждением позвоночника, что нуждается в полном уходе, и необходимо тщательно обследовать. Нужны все анализы, снимки позвоночника. Когда прошла обследование,  мне назначили хвойные ванны, массаж спины и ног по пятнадцать минут, лечебную физкультуру.   
 - Через месяц после всех этих процедур, вдруг я почувствовала признаки чувствительности в левой ноге! Тогда профессор назначил мне дополнительную процедуру –
 «прогулку».  После вечерней смены медсестра с няней поднимали меня с кровати, держали за спину, а я, обхватив их за шеи, пыталась переступать ногами по полу. Всякий раз сделать хотя бы один шаг, одной
ногой у меня не получалось. Мои ноги безжизненно,
 как плети, волочились вслед за телом по полу. Кончилось всё тем, что я взмолилась:   
 - Эдуард Исаевич, ради Бога, отмените эту процедуру! Потому, что я и медработников уже   надорвала, и сама измучилась, ноги-то не идут. Профессор мне ответил:   
 -Ни в коем случае отменять это назначения не буду. При этих «прогулках» смотреть нужно не вниз, а в перёд  и «шагать» мысленно. «Вот это и должно дать результат», - объяснил он. Таким образом «прогулки» пришлось упорно продолжать. Левая нога стала держать в коленке, но правая нога тащилась. Однажды правая нога, приподнялась вверх, но потом упала. Медработники  от неожиданности пошатнулись и чуть не уронили меня.   
   «Прогулки» и тренировки длились долго, но правое колено так и не  «замкнулось».    
-  Как-то утром  до обхода я решила сома встать возле кровати и установить правую ногу, но колено моё тут же подвернулось, и я с грохотом упала.   
   Первым на шум прибежал профессор. Он крикнул нянечкам: 
  -Поднимите больную, положите на кровать.  Меня положили. Когда все ушли,  я плакала навзрыд.
На  обходе,  Еселеевич мне говорит: - Зачем  же ты так рискуешь? Без сотрудников не нужно вставать – вдруг опять перелом, тогда всё лечение пойдёт насмарку. И предложил мне  поставить аппараты, 
чтобы  с их помощью я ходила на костылях. Я очень обрадовалась: 
  - Не ужели я в них смогу ходить, может быть так,  что и никто не узнает и не заметит моего увечья? Может, даже и танцевать смогу? – спросила я, их.   
   Врачи переглянулись между собой, и Белла Львовна ответила:               
   - Может быть, вот Мересьев без обеих ног ходит и танцует, и летает.   
   Через несколько дней меня повезли в протезную мастерскую.  Со мной поехала медсестра. Ехали на лошади по асфальтированной дорожке, лошадь бежала рысцой. Конец апреля, день был тёплым, на деревьях уже появились листочки.               
   Мы приехали в протезную мастерскую. Меня занесли в помещение, положили на кушетку. Окружили люди в белых халатах,  стали задавать вопросы. Отвечала я с удовольствием, у меня было такое ощущение, что скоро, может быть, прямо сейчас я встану и пойду. А в это время  во что-то одевали, и мне не было видно. Потом  меня резко подняли в вертикальное положение,  быстро завели мои руки к каждой сотрудницы за шею. У меня тут же зашумело в голове, всё закружилось вокруг, я закрыла глаза и закричала:
- Остановитесь!  Остановитесь!               
Но остановились они тогда, когда мы стояли у
противоположенной стены. Я открыла глаза,  передо мной стояло зеркало, в котором я себя увидела, но не узнала. Моё тело было одето в какую-то чужую, тёмную корявую кожу. От слабости и испуга я
потеряла сознание.
     - Очнулась я от резкого запаха нашатыря, который мне давали понюхать, седоватый пожилой мужчина в белом халате, тихо приговаривал:         
-Успокойся, сейчас тебя отвезут в больницу. Когда очнулась вновь на своей койке, то дала волю слезам,               
да так, что успокоилась после укола, и холодной воды, которую вылили целую ведро на меня, за тем убрали мокрую постель, а сухое постелили.               
  Соседка по палате, миловидная женщина, стала меня уговаривать, что бы я так не плакала. Объясняла: - что протез, который на меня надевали, всего лишь примерочный вариант, что готовый будет совсем по-другому выглядеть под цвет тела.             
 - Я же знаю, у меня уже есть протез, - говорила она мне с белозубой улыбкой:   
 -Вот смотри Машенька, - она быстрым движением вынула изо рта свои прекрасные зубы и положила их в свой красивый бокальчик наполненной водой, который стоял на её тумбочке.               
  Вмиг лицо её изменилось, губы ввалились, она заговорила невнятно, как семидесятилетняя старушка. Затем она ловко вставила зубы в рот и сказала: 
 - Я не смогла бы заниматься моим любимым делом, без этих протезных зубов.    Я работаю  артисткой в кукольном театре. После её добрых увещеваний я не
много успокоилась, и с этого времени мы с ней подружились. Мы долго с ней лежали в палате. Прекрасный души человек была эта артистка, А.И.
Нилова.  Благодарна я ей за её доброту и поддержку
ко мне. Она не мало мне давала советов, которые
потом мне в будущем очень пригодились.   
    Она видела мои слёзы и страдания, и  как боролся профессор Еселеевич за моё здоровье. И она очевидец неоднократно из самых страшных моментов моей многострадальной такой жизни, что
меня всю трясло, у меня окончательно пропал сон, не могла спать ни днём, ни ночью. В руках не могла удержать  ложку, меня всю трясло, по этому суп мне давали в алюминиевой  кружке, и я его пила.               
  Состояние моё ухудшалось  с каждым днём. Казалось, что со мной  трясётся вся кровать, а если закрывала глаза, то мне чудилось, что она вместе со мной переворачивается, и я лечу куда-то. Мне было страшно! И я кричала:       
   - Держите! Падаю!  Профессор мне заявил:            
   - Вот что, больная, если ты сама себя не возьмёшь в руки, то мы тебе помочь  уже ничем не сможем. Мы использовали всё, что могли.  –  Сейчас применяем мышьяк  в малых дозах. Это опасное лекарство. Теперь всё будет зависеть только от тебя. Прекратить плакать, старайся больше спать – иначе у тебя не останется никаких перспектив, и ты останешься на всю сваю жизнь в таком состоянии. Ты молода, и жизнь твоя впереди.         
   Профессора поддержала доцент Белла Львовна:            
-Так Савина, чтобы ты не плакала, и не думала о   
плохом,  давайте займёмся работой. Тебе наши сотрудники принесут нитки,  иголки, и будешь что-то  вязать и вышивать.    
  Действительно принесли мне нитки-мулине, разноцветные, и я взялась расшивать сотрудникам
 наволочки. Потом мне дали шестигранную рамочку, с помощью этой рамочки я связала многим сотрудникам красивые, большие салфетки. Многим моё рукоделие нравилось, я дарила всем эти вещички на память. И мне всё это помогло. Меня перестало
так трясти, я стала спать ночами, меньше глотать снотворные, и, в конце концов, не заметила, как подошло время второй примерки, в протезно-ортопедической мастерской. И когда она состоялась, то я увидела, что эти настоящие аппараты для ног сделаны действительно под цвет тела, и корсет удобный. Всё это одели на меня и пристегнули ремешками. Осторожно подняли меня, подставили под мышки костыли, и потихоньку я стала переставлять ноги. На второй день  на обходе врачи надели на меня аппараты, посмотрели, как я в них передвигаюсь. Врач говорит:               
    - Вот, теперь это безопасно, старайся, как можно больше ходить. Вчера мы получили ответ из Москвы из нейрохирургии, куда мы обращались на счёт твоей травмы, по поводу твоей операции. Вот, что ответил нейрохирург Здралюк: «Если встала больная на костыли и аппараты без операции, это очень хорошо. Нет смысла тревожить застарелую травму, ни какая ей операция не требуется. Советую, курортное лечение два раза в год. Для таких  спинальных больных, у нас в Союзе два курорта - Саки и Сергиевские Мин. Воды в Самарской области».               
   -Ну, что, Савина, выписываем тебя домой, завтра
отправляем самолётом в районную Пономарёвскую
больницу. А через полгода дадим тебе вызов, 
повторное лечение к нам в больницу.               
 -Эдуард Исаевич, спасибо вам, я очень рада, что вы меня поставили на ноги, хотя и с великим трудом, но
иду сама, я очень благодарна вам. А как я рада, что еду домой, я же дома не была год и три месяца.

           И СНОВА САМОЛЁТ: «ДОМОЙ»

В самолёте, как и впредь меня укачало. Встретили на районной больничной машине и сразу завезли в больницу. На второй день за мной приехали брат и мой парень,  который отслужил в армии, и уже
работал на этой машине водителем.
       Дома встретили хорошо, мама накрыла стол, пригласила родных и соседей. В этот момент я была счастливой в семейном кругу и почувствовала  свои родные стены. Когда ушли все гости, мы уединились с Дмитрием, разговору было много. Он стал рассказывать:      
   Когда пришёл из армии, я вскоре зашёл к твоей маме, где ты, и в какой больнице находишься? - и  сразу позвонил в городскую больницу, спросил сотрудников:  - «Когда выпишут Савину? Мне ответили:
 -  Как только получит протезную обувь, то сразу выпишут». Я подумал, что тебе ампутировали ноги, очень за тебя переживал, и часто заходил к твоей маме и спрашивал как ты там, в больнице, и как здоровье? Но мать  всегда была в слезах. И я думал: «наверно и в правду ампутировали».               
  -Нет, ноги у меня целы, но сделали  корсет, и аппараты, в которых я буду учиться ходить.
   Я не знаю, кокой хотел меня увидеть Дмитрий, но я  приехала вот в таком наряде,  он  сразу  это заметил,  и как только я рассказала  да тонкости пояснила о себе, тут же заметила, как погас тот горящий уголёк  в его глазах, и мужественное лицо стало грустным. Я
 опустила глаза и больше  ни слова не произнесла.
    Он понял моё молчание. Прижал меня к своей широкой груди, и я навзрыд всхлипнула. Он проговорил:       
 -Марийка не надо,  мне тоже не легко! Я понимаю, но мы всё переживём, извини меня, но в душе своей  я  обвиняю твою мать.
 - Если бы она тогда не была против меня, мы в то время бы поженились, и этого,   не случилось бы.               
 -  Я только сейчас это осознала. Если бы я знала, что эта роковая судьба так жестоко меня накажет, я бы не послушалась маму и вышла бы за тебя замуж. Он схватил меня, приподнял и ставит на ноги, говорит:          
 - Да ты не бойся, я удержу! Я почувствовала его мужскую силу, я ведь в этих аппаратах, не подъёмная. А в груди у меня от волнения сжалось сердце, проплыла в голове мысль, что вот таким бы и был мой муж,  крепким и сильным. Я закричала:
 -Дима! Посади меня, я же не могу стаять! Упаду, ты же меня уронишь!  Посадил и понял, что я даже не могу и в этих аппаратах стоять…
   Просидели до утра.  Распрощались. Он ушёл. В душе моей остался осадок, толи я устала от больничных стен, толи поняла с каким настроением он от меня ушёл… 
    И тяготили мысли, что  эти аппараты остаются со мной на долгие годы. Он ежедневно ко  мне  приходил. Не скрывал, рассказывал, что до его родителей доходили слухи, и говорили им вслух: 
 -«Ваш сын-то то загубит себя. У неё ноги-то говорят, не действуют, а ходит она, в каких-то кандалах».
  - Марийка, пусть, что хотят, говорят,  я всё равно буду тебя ждать.   
    Мне было не приятно это слышать, но я мужалась, и замечала посторонних людей, которые приходили к нам из-за любопытства, как я хожу. Некоторые вроде
бы смотрели с жалостью, но я не хотела, чтобы меня жалели, для меня это напротив – больно! Постоянно мучила мысль, чем же мне в этой жизни заняться? Никто не мог знать о моём состоянии и о мучительных мыслях, которые жили в глубине моей души. А когда я оставалась в одиночестве, прорывались не прошеные слёзы, от которых становилось на душе не легче. Но, не смотря на эти мрачные дни, я стараюсь вспоминать только хорошие, вдруг, Бог даст, встану и пойду!            
Каждое утро просила маму:  - «Подайте мне аппараты».  Мама помогала их надевать. Она была очень грустной и взгляд её печальный. До моего не счастья она была весёлой. В очередной раз,  когда
помогала мне надевать эти аппараты, я спросила
  -Мам, почему ты не весёлая? - Дочка, чему веселится то? Если бы ты встала и пошла!               
 - Мама, ну я же хожу!      
 - Милое моё дитё, разве это хождение? Это мука, а без них ты  ни шагу!               
   Да я и сама понимала, к тому же в этих аппаратах ходить стеснялась. Установила себе маршрут, по двору, да в огород. Дальше выходить не хотела, чтобы  люди не видели меня  инвалидом. Так шло время, шли годы, и уходила молодость.               
  Как-то зашли за мной подруги, собравшись на природу, в ближайший лес, я  не хотела, но они уговорили:               
 - Мы с тобой пойдём потихоньку.                И я пошла. Девчата шли и пели песни. Они были такие весёлые. Был какой-то праздник,  и дали колхозникам выходной. На ровной полянке расстелили лёгкое одеяло, помогли мне на него приземлиться.               
   В лесу тишина, кругом зелено, вокруг цветут цветы, в глазах серебрит каждый цветочек от яркого луча солнце. Рядом где-то напевает жаворонок, а соловей поёт и заливается. «Господи, - промелькнуло в голове, до чего  прекрасна природа, как хорошо!».               
     Подруги уходили в глубь лес и подносили мне цветы, из них я плела веночки, а в душе наплывала тёмная туча, но вида не подавала, кому это нужно, моё горе и слёзы?!               
Из леса я ели дошла, так как аппаратами натёрла ноги до крови. Мама обработала мои ранки, намазала
стрептоцидною мазью и говорит:
  - Мария,  разве это ходьба? – Это хождение по
мукам! Что же ты себя так мучаешь?! 
    Дома я частенько оставалась одна, грустила и плакала, вспоминала о своей молодости.  Однажды приснился мне сон.  «Сидим  с Дмитрием,
и  вижу в окно,   идёт мой  врач, Антонец. Л. М. А я говорю:      
 -Посмотри, какая походка! Как я ей завидовала.          
 - И твоей походке завидовали, - сказал он.          
 Ну, я теперь, никогда не дождусь, - ответила я ему, и слышу в ответ: 
 - Дождёмся. Не ослышалась  ли я? Переспросила:    
  -И ты дождёшься? Дима покачал головой, дал понять, что нет. И я взъерошила своей рукой его волнистые волосы и тут же проснулась».
     Разгадываю сон: «Значит, он не дождётся,  а я дождусь, только тогда, наверное, когда он женится».  Но этот сон из головы не выходил, и я долго молчала, и ему об этом не решилась рассказывать про это сон…      
  Вскоре я получила из Оренбурга открытку – вызов на повторное лечение к профессору Еселеевичу. Находилась у него на лечение четыре месяца, окончила курс лечения. Эдуард Исаевич на обходе советует мне:          
  - Теперь два раза в год лечитесь на курортах в г. Саки и в Серноводске, Куйбышевской области. Мы связались с обласобесом, где тебе пообещали,  дать путёвку.    Мы уже отправили справку на получение путёвки. А ещё мы советуем выйти               
замуж. Я смотрю на них и говорю:
   - Вы что смеётесь? – мне стало так обидно! А профессор говорит:   
   -Нет, вполне серьёзно, но на эту тему с тобой поговорит Белла Львовна. А сейчас мы тебя готовим к выписке. Курортную карточку  заполнили, и к вечеру принесут путёвку. Путёвка спинальная на 52 дня. А завтра отправим тебя домой. Через две недели
поедите на курорт в Сергиевские Мин –воды.             

                ДОРОГА  НА КУРОРТ

На курорт из дома меня отправляли на бортовой машине, водителем был Дмитрий. Провожали меня родные и соседи и пожелали, чтобы я  приехала на своих ногах, и все верили в это:
- «Это же курорт?!». Дима был очень рад, всю
дорогу разговаривали о надежде моего здоровья.  Помог меня посадить на поезд, на прощание в шутку сказал:
«С курорта, надеюсь придёшь пешком». В поезде чтобы не так укачивало, устроилась возле окна, смотрела, как мелькают города, сёла и просёлки,  люди на поле и в своём дворе  убирали сено с сенокоса. Поезд сбавил скорость, прибывает на станцию санатория, и здесь уже меня встретила скорая помощь, а когда подъезжали к корпусу я сильно заволновалась, и подкатил ком к горлу. Подумала:  «Сейчас все будут смотреть, как  иду». Когда взошла на террасу, то сразу бросилось мне в глаза, кто в коляске сидит, кто с костылями – значит – «не я одна, а нас таких много промелькнуло в голове». Меня сразу направили на приём к врачу. Принимала меня заслуженный врач  РСФСР, Ясинская О. В. Она была здесь заведующей,
спинального корпуса. В военное время в этом отделение лечили раненых солдат.  Спросила, как я себя чувствую, сколько времени болею. Назначила как обычно, сдать анализы, сделать рентгеновские снимки позвоночника, а потом уже лечение. Ежедневный обход врача и главврача  С.О. Ардженишвили.  Постоянно проверяли  чувствительность, замеряли сантиметром, где чувствую, где нет.   
    Ежедневно делали ручной массаж спины и ног по 15 минут. Затем ванны, грязь, чередовались через день. Потом душ- массаж 20 дней по 15 минут. Прошла электрофорез и уколы. А физкультура и гимнастика ежедневно до окончания путёвки. А также врач назначала ежедневную прогулку по маршруту на территории курорта, так весь день в движении. Каждый день строго требовали, чтобы не пропускала лечение. Всё это входило в лечебную процедуру. 
    На обходе  ежедневно заставляли поднимать руки и ноги, что бы убедиться какой результат принесло лечение.  Левая нога стало лучше подниматься, а правая ни с места… 
     Закончилась путёвка с не большим улучшением и поехала домой. Дома ждали, что приеду на своих ногах. Только в душе таилась надежда, не забывались те слова, которые сказал профессор и врач Ясинская, что это не сразу, а постепенно будет проходить. И назначила, через год на повторное курортное лечение. Нужно иметь терпение и работать над собой, ходить и ходить!  По прибытие домой занялась рукоделием, что бы про всё забыть. Расшивала на заказ полотенчики,
наволочки, и простыни, в то время это было модно. Но никаким рукоделием  не могла  заглушить душевную больную рану, которая  засела надолго, от этого и теряла всякую надежду на выздоровление, а Дмитрию об этом молчала и молчала про тот сон. и продолжали встречаться. Прошло много времени, и я  решила рассказать ему про давний сон…
   Сама расплакалась, в сердце было предчувствие приговор – расставанье…Слёзы пошли потокам.
    - А почему ты плачешь?  Это же сон? – уговаривал он меня. Я сквозь рыдания ему ответила: Я понимаю, что сон,  но он вещий. И ему предлагаю:         
  - Тебе нужно сделать резкий шаг.      
  - Какой? Что ты предлагаешь?   
  - Дима, женись, - проговорила я.         
  - Что ты заладила, как приду к тебе, один разговор у тебя - женись, женись. Ну, женюсь, тебе что, от этого легче будет?!             
 Я  зарыдала, навзрыд и резко закричала:
  - Да! Да! Я устала так жить! В чужой шкуре! Что тебе говорят и твоим родителям это правда! Что я в кандалах, как я устала!!! 
   Он отошёл от меня в сторону и закурил. Долго он молча стоял. А я сидела, и всё плакала, потом успокоилась, позвала:  - Подойди ко мне – ты не обижайся на меня, ведь ты устанешь меня ждать, а это расставание неизбежное. Мои сны сбываются, может быть, я ходить буду!  Ещё я прошу, даже  умоляю, из моих подруг ни кого не бери, тем более
 М. Зуеву, знаю, что она глаз на тебя положила. Но пусть меня Бог за неё простит. Лучше возьми из
молодых девчат. Вот эти  две девочки хорошие, можешь взять мою родственницу Олю или Нину селену.  Он промолчал, ничего мне не ответил. После этого разговор не шёл, одну за другой курил папиросы, и всё вздыхал, посидели не много и расстались - почти молча и холодно.
    Через некоторое время вижу второй сон:
«В роде бы от моего дома идём с ним бугристой дорожкой, а в сторонке дороги,  сидит М. Зуева. И позвала она его,  но он отвернулся и не обмолвился словом.  Мы с ним сошли вниз, прошли родничок и поднялись к верху, там стоит дом Селиной Нины. Зашли в этот дом, никого нет. Вышли из дома, и в этот миг он зашёл к ним в сарай, из сарая выгнал тёлочку и погнал её к себе.  А  я стаю и смотрю ему в след, вспомнила, что я больна и кричу:               
  - Митя! Митя! А я то как?!               
  Он оглянулся и махнул рукой. И так погнал, щёлкал длинным кнутом, что отзывалось эхо!». 
   Тут же я и проснулась.  Рано утром пришла подруга ко мне, его  двоюродная сестра и рассказывает:      
      - Ой, всю ночь не спали. На запое были.  Митя женился,  а молодушку родители не отдавали, ей и восемнадцати-то  нет. А она заявила:          
   - Он мне нравится, замуж я только за него пойду!  Я переспросила:   
 -А кого же вы так сватали? Настасья ответила:        -Нину Селину.  От неожиданности у меня дрогнуло сердце, увлажнились глаза, с жалось всё в груди,  но не подала вида.   На второй день у меня сидела двоюродная сестра Надя. Мама открыла дверь и тревожно говорит:  - Ой,  Митька-то прямо сюда идёт! Вон смотрите в окно. Ну, зачем же?!  -А он уже зашёл в переднюю. Мама и Надя вышли из комнаты в прихожую. Он после запои, был под градусом, раздражительный, и сразу заговорил  на высоком тоне:
   - Ну, что,  ты теперь довольна?! Что ещё прикажешь? А?! – возмущенно  кричал Дмитрий. В его дрогнувшем голосе была обида, и упрёк в мой адрес.  В расстроенных чувствах  он не смолкал, как будто хотел высказать свое наболевшее,  говорил, и говорил. И мои слова не хотел слышать.            
   -Мне сейчас не нужны твои отговорки, во всём виновата ты, ты! Ты меня торопила, а я, вместо того чтобы хорошо подумать, поддался на твои уговоры, на твои нелепые сны! Да и повёл я себя  не так, как надо. А всё-таки ты сделала своё дело не себе и не мне, разрушила нашу любовь и жизнь…   
     В этот момент мысли мои  бежали одна за другой: «Как он не хотел жениться, но я его умаляла, просила со слезами, - а была ли я права?! Но он поступил, так как я просила. – Сердце у меня в этот момент сжалось, заныло,  резко стучало в груди. И так хотелось в этот миг  встать бы на ноги, и броситься ему на шею,  завыть волком,  и сказать: - прости, прости!  не я виновата, это виновна моя жестокая судьба!!!».
     Но я сдержалась,  замкнулась и не проронила ни слезинки, и не произнесла  слово. Мама открыла    дверь и сказала: 
     - Митька, уходи ради Бога, ты теперь женат, увидят, что ты зашёл, будут неприятности. А он ответил:
- Не гоните, не гоните, сам уйду и больше вас не потревожу. Резко хлопнув дверью,  и ушёл…   
     Я опустила голову  на стол и горько плакала…
После я замкнулась в своих четырёх стенах. В этом маленьком посёлке все здоровые люди, у всех свая жизнь.  А я среди них одна инвалид,  и со мной мой не дуг и мои невосполнимые мечты.
    Каждый день задавала себе вопрос: « Куда же мне деться?! Чтобы никто  меня не видел, и я никого!».      
   

                ПОЕЗДКА В КУРГАН


Обратилась  в районный собес, что бы направить меня куда-то учиться. В скоре получила положительный  с направлением ответ:  Направили в  г. Курган. Учиться на закройщицу и швею. Там  в Куртомышевском районе, была школа для инвалидов «кройка и шитьё». Учиться три года. Экзамен сдала хорошо, а когда проходила медицинскую комиссию, здесь большая преграда была, с которой я столкнулась. В кабинет заходили по два человека, некоторые выходили с радостью,  другие в слезах.
    Подошла и моя очередь, пригласили нас вдвоём, меня и девушку инвалида детства. Ей первой предложили:          
 - «Пройдитесь без костылей».  Девушка поставила костыли и потихоньку прошлась. У неё был аппарат на одной ноге.  Её зачислили на учёбу.
Следующая:  Савина пройдите без костылей:     сказала врач.
               
- Я  не могу без костылей, - ответила я. Тогда  подошла ко мне врач:   
- Ну, давайте я подержу костыли, а вы хотя бы не
  много постоите без костылей.      
  - Я же не могу стоять без костылей, тогда подошёл хирург, хотел убрать у меня костыли, - а я падаю. Они ели удержали меня. Потом смотрят друг на друга и говорят:            
 - Как же так? Стоять не может даже в аппаратах, а ходить ходит. Ну, кто-то из посторонних, которые тут же сидели, сказал:      
    -За счёт натренированных рук. Потом нейрохирург говорит:         
    -Ну, девушка, значит, поедешь домой, мы не можем тебя принять, здесь не только учиться нужно, а ещё практика тяжёлая. Шить сможешь, а гладить не сможешь. У нас здесь верхняя  одежда шьётся, нужно прогладить швы двенадцатикилограммовыми утюгами, которые нагреваются на раскалённой плите, а ты стоять не сможешь! Или сожжёшься, или упадёшь и повторный перелом, а за чем мне это надо! Я заплакала и говорю:
      - Пожалуйста,  оставьте меня здесь, я всё могу преодолеть!         
  -Нет, девушка, не умоляйте, я не умолим, отвечать за вас не буду! 
Я  стаяла вся в слезах.   «Мне не хотелось возвращаться домой» Потом они заговорили между собой, и он с ново обратился ко мне:
- Вот, что девушка, мы можем тебе помочь, если
 -Ты согласна, поехать в Новосибирск. Там условья лучше лёгкий пошив. Вы у нас прожили двенадцать 
дней, надеюсь,  вы поняли, что  жильё у нас без удобств, и все учебные заведения  во дворе отдельно. А в Новосибирске, всё в одном здание. Я могу даже сегодня вас отправить, вот с этими вашими
документами, что прошла комиссию и сдала экзамен. – Ну, как? Согласна?  Я ответила: - Поеду. Посадили на поезд и дали телеграмму, чтобы меня там встретили. Встретили меня там, в ночное время.  Устроили переночевать в красном уголке. Утром подняли меня рано. А в 9 часов утра я была на приёме у директора интерната    для инвалидов.      
    Посмотрев все мои документы,  и говорит:          
 - Почему так поздно вас прислали ко мне? У меня места все забронированы, я только могу оставить ваши документы, на следующий год.  Можете приехать  без всего и никаких экзаменов. Вы уже будите зачислены. Пойдёт так? Спросил директор:               
А может быть,  вы меня и сейчас оставите?  спросила я.  - О, нет. Я же не могу вас посадить на табурет. Оставляйте документы и поезжайте домой, а
наследующий год приедете по нашему вызову.
 Мне нечего больше сказать и попросила:
 -Пожалуйста, помогите мне взять билет, на поезд до станции  Абдулино, а документы я вам оставляю.
   В вагоне сидела молча, только слышно стук колёс, который так быстро мчался. А я думала:  «как я от этого всего устала, как мама была права, - хождение по мукам».  Прав был и нейрохирург,  как бы я стала ходить зимой в этих аппаратах в ботиночках по глубокому снегу? Я бы могла обморозить ноги!
Это просто моя душа летит вперёд,  «а, крылья –то сломанные…».
    В Абдулино встретили железнодорожной медпункт.  По телеграмме в медпункт за мной  пришла с колхоза  машина. Расстояния ехать ещё 100 км. Но здесь уже родные поля, где с детство всё знакомо. Смотрю из машины в окно, пшеница  переливается, как море,  по которой ходят самоходные комбайны. Во всё идёт страда уборка хлебов.   Вот и замелькали дома село Дубовка, Резко остановилась машина возле моего дома.  Встречали меня мама и мои родные домашние стены, которым я была рада. Только в самом заветном уголке души тревожно билась мысль: 
- «Я снова  среди этих здоровых людей, только я одна инвалид…».               
   Решила написать письмо той знакомой артистке
А. И. Ниловой, с которой лежала в больнице.  Она быстро отозвалась. Поняла мою просьбу,  и вскоре прислала книгу,  «шитья и кройки», в письме написала:   - «Я надеюсь, что разберёшься в этих
чертежах? Желаю удачи!».               
     По этой книге я быстро научилась кроить и шить, платья, костюмы, и т. д. Кокой-то интерес появился к жизни. Полезной стала и я,  для людей.
     Ежедневно приходили в наш дом, новые, и новые  клиенты, я чувствовала себя в кругу их кругозор. Становилось всё шире разных житейских событий. Каждый день за этой работой  старалась отвлечься от  сумрачных мыслей, но в глубине души успокаивала себя, как-то жить надо, и соглашалась – жить
по-новому.  Отлично освоила эту работу, ежедневные были заказы.          
      Мне приходилось  передать своё мастерство, многим другим людям. Объясняла, как шить, как кроить, они хорошо освоили. Не только они для себя шили, но и для других. И, так я стала уважаемым человеком. И здесь я уже  была не в одиночестве. То и дело ко мне приходили люди, не только по работе.
Но и просто посидеть, о чём-то посоветоваться, рассказать свою душевную боль.
     Мне не раз доводилось слушать чужую беду, я им сочувствовала, и принимала как за сваю.               
               
         
                СОБЫТИЯ  ВПОЕЗДАХ               


Ежегодно давали мне путёвку на курорт в  Ссерноводск в Сергиевские мин – воды, Самарской обл. Но очень трудно мне было ездить, особенно одной в дорожной поездке.  Я была ещё слабенькая и ходила с такими тяжёлыми аппаратами. И  для меня
была это  трудная поездка.               
   Сколько происходил ситуаций  в дороге, это целые истории, ездила я всё время одна, не кому меня было
возить. Я была молода и старалась как можно быстрее вылечиться и шла на риск. В душе одно, да, поможет Бог. Из дома отправляли до  железнодорожной станции сто км. на колхозной машине.  На вокзале просила дежурного:               
    - Пожалуйста, помогите посадить меня на поезд до станции - Кротовка. Там у меня пересадка и потом  дальше до серных вод, курорт - Серноводск.             
   -Без проблем, не переживайте, мы вам поможем.  отвечали дежурные.  И так  безотказно везде помогали посадить в вагон. Но однажды в нашем вагоне произошло, Ч.П. Вызволи милицию, была кража,  нужно было поймать вора.  В это момент
была остановка. Я спросила проводницу:      
  - Когда будет станция Кротовка?   - Она  ответила:            
  - А это и есть Кротовка,   – ответила она          
   - О, тогда, пожалуйста, помогите мне сойти с вагона.  Она попросила мужчин из пассажиров, и меня сняли с поезда.  Иду  стоит  девушка с парнем, я их спрашиваю:
    - Скажите, пожалуйста, где здесь вокзал? –Они ответили:   
   - А здесь нет вокзала. –А вам куда?       
   - На курорт, в Серноводск.  – Парень говорит:         
  - Да вам нужно бы сойти в Кротовке, она будет на следующей остановке.  Я в слёзы. Они меня взяли на руки и снова к этому поезду, а поезд был уже на отходе.  Поднесли совсем к другому вагону, я только
успела ухватиться за перила вагонной лесенки, а костыли они уже успели забросить в тамбур.  Ноги повисли, я не могу их поднять они в аппаратах такие тяжёлые и бездейственные.  А поезд потихоньку  начал отходить,  девушка с парнем бегут рядом с 
поездом,  и ни чего не могут сделать, а проводница держит кран и кричит:   - «Помогите! Помогите!». А сердце моё замирало, «вдруг ноги мои попадут под колёса». На крик проводницы, выбегают из вагона мужчины, берут меня за руки, а руки замерли. А они кричат:
-Уберите руки, не держитесь! Я закрыла глаза, и опустила руки. Представила:  «Они меня уронят, и затянет меня под вагон!».  - Но они были сильными и быстро приподняли меня в тамбур.  А это молодая парочка так и бежали рядом с вагоном и видимо 
переживали за меня. Я долго не могла в себя войти, так и стояла в тамбуре до ст. Кротовки.
Там мне проводница помогла сойти с вагона и
перейти две линии, а до вокзала я дошла сама. 
 - (Как бы хотелось увидеть ту девушку с тем парнем, может быть они также вспоминают ту историю).
    Прошло много лет  и снова подобна этому история.  Только в это время я уже ходила с одним аппаратом, а на другой ноге валенок с калошей. Погода стояла холодная, поздняя осень. Отправляли нас с курортного лечения, меня и одну молодую ходячую женщину.   На скорой помощи нас подвезли к поезду серных вод, посадили в вагон. Поезд тронулся.  Меня как обычно в поезде укачивает. Женщина предложила сесть по ходу поезда, будет легче. Дала мне таблетку  аэрон, чтобы не тошнило. С нами сидели два молодых парня. Предложили поиграть в карты в подкидного, я смотрела, как они играли с азартом, а душой переживала: - «Скоро пересадка в этой Кротовке.  А им ехать до г. Куйбышева, ныне (Самара)  все трое они жили в Самаре.   Я забеспокоилась нужно идти на выход, женщина  попросила этих парней помочь мне.   Остановился  поезд, и они быстро мне помогли сойти с вагона, здесь обычно встречала  больных, курортный агент. Я её хорошо знала по имени Валентина. Она подошла и взяла мой маленький  чемоданчик. Я распрощалась
с пассажирами. Они  вновь забежали в вагон. Но один из них, молодой красивый парень всё ещё стоял со мной, а поезд уже отходил. Я ему говорю:          
 - А вы что же стоите? Поезд отходит! А он мне в
ответ:  - Да я не тороплюсь, у меня здесь дядя живёт, я зайду к нему…  И мы пошли с Валентиной и этот парень с нами. Помог перенести меня через три линии, зашли в вокзал. Валентина спросила:   
 - До какой станции брать тебе билет? И на каком поезде едешь? Я ответила:       
 - На челябинский поезд, а сходить мне на ст. Абдулино. Агент ушла за билетом,  и вскоре вернулась и говорит:   
- Пойдём быстрее, ваш поезд подходит, а нам ведь нужно три линии пройти, так как поезд на четвёртом пути стоит.          
   Вышли с вокзала, было уже темно. Ветер с дождём и снегом тормозил ход моим непослушным ногам.  Парень посмотрел на мои мучения, поднял меня на руки и перенёс через эти линии. Поезд уже стоял,  помогли сесть в вагон. Агент вышла с вагона, А парень стоит возле меня,  я говорю ему:          
   - Поезд набирает скорость, бегите! – Но он так и не
ушёл, сел со мной рядом.  Я насторожилась, и спрашиваю его:         
- Слушайте,  а вы куда едете?  Он улыбнулся и ответил:  -  Еду туда, куда и вы. - А откуда вы едете?               
 - Как откуда, с курорта.
- А в каком корпусе вы были?       
-В четвёртом.
- Да вы что? Я же в этом корпусе была пятьдесят два дня. Вас там не было, да и за чем вы туда? Там одни спинальные больные.               
Правильно, я и привёз туда вчера спинального больного, молодого парня, Савичева Ивана,
положили его в пятую палату, а ночевал я на квартире.  А сейчас вот еду с вами, а почему и сам не знаю, что-то сердце так подсказывает, помочь вам, да и приятно с вами ехать, да так, чтоб туда не доехать и назад бы не вернуться, ехать и ехать, и улыбнулся. А я рассмеялась и говорю:       
  - Вы может быть, бандит? У меня красть нечего! Он вытащил из кармана документы и даёт мне:   
 - Проверь. – Сказал он.  –В документах было написано: «Начальник  такого то цеха». Рассказывал про больного  Савичева, что он был хороший человек в работе, и мы с ним  хорошие друзья, мне жаль его. – Сказал он.      
    Здесь я не много успокоилась, и что действительно к нам по соседству положили этого больного. Но, однако, задумалась:          
   -«Ну, а зачем  он-то ко мне прицепился?  - За чем ему это надо?».            
Проводница подметала в тамбуре, я её спросила: 
   - Скажите, пожалуйста,  во  сколько  будем  в Абдулино?  - А она удивилась и говорит:
  -Да зачем мы туда? Мы вообще едим в тупик,  до ст. Сургут и обратно Вам надо бы садиться на Челябинский, он вот идёт следом, сейчас будет остановка, всего четыре минуты  поезд будет стоять. – Поторопитесь успеть сесть на  него.  Я была в шоке, и спрашиваю проводницу:      
   - Ну, как же так? Ведь меня посадила курортный агент и сказала, что этот поезд Челябинский? – Проводница  в ответ:            
 -Видимо изрядно выпила ваш агент и перепутала
поезда. Сошли мы с поезда, тёмная осенняя ночь, сильный ветер с мокрым  снегом залипал мне лицо, ничего не видно, куда мои ноги переступают, а сердце замирало: - «вдруг не успеем, и уйдут поезда, тот и другой и останемся на этих путях». Этот парень идёт со мной и видит, что я очень медленно иду, и говорит:            
   - Иди вон на тот огонёк, а сам побежал с моим чемоданом на тот  указанный  огонёк. Иду вроде бы и тороплюсь, а не с места. И тут мамины слова: «хождение по мукам».       
    Парня осветил огонёк возле паровоза, и что-то говорил с мужчиной, который осматривал внизу вагон возможно колёса, не знаю.
      Тут же оба бегут мне навстречу, подхватили меня на руки и бегом к поезду. Мужчина говорит: - «Давай её в любой ближний вагон занесём». И только успели посадить, тут же тронулся поезд. Парень ушёл искать 
чемодан, который забросил в какой-то вагон, а я толи от страха толи от усталости, замкнулась и долго
сидела размышляла. Потом пришёл парень с чемоданом и сел со мной рядом, и говорит.   
 - Ну вот, чтобы ты делала без меня и баз моей помощи? Я ответила: - не знаю. - Разве можно ездить без провождающего? А? Нельзя!  И начал
рассказывать мне о своей молодой жизни.
- «Воспитывала меня бабушка, родители погибли в катастрофе, когда я ещё был маленьким. Закончил десятилетку, потом институт, в армию вовремя не брали в связи института и старенькая бабушка. Я
решился жениться, родилась дочка. И вдруг призвали в армию. Армия затянулась, с дома сообщили, что жена ушла от бабушки и вышла замуж.  Когда я вернулся из армии и  неожиданно  встретил её, разговор был коротким: - «Коля извини, так уж получилось, но я беременна от второго мужа, я счастлива. Прошу не тревожь нас.  На аллементы подавать не буду». - Но, я её очень любил, и до сих пор никого не встретил. - Вот встретил вас, и почему еду с вами? - сам себе не могу ответить. Расскажите теперь вы мне о себе. - Что случилось с вами? заболели, или родились такими? – И я поведала сваю историю. И он предлагает: 
  - Вот приедем к тебе, и я поговорю с твоей мамой.
 - Я живу зажиточно, средства хватит тебя  вылечить, везде буду возить, но тебя я вылечу!» - Я просто, улыбнулась, и ничего не сказала. - В голове промелькнуло мысль: - «Нет, неизлечима я, а хотелось бы верить в это, хоть кто-то  бы, помог и поставил меня б на ноги!». 
  – Подъезжаем  к  ст. Абдулино,  - говорит парень:
– А если сейчас на вокзале  встретишь кого-то  из
знакомых, и спросят, кто я?  - Кем  ты меня представишь?               
 - Да вы что, я живу в глубинке, сто километров от железной дороги. Тем ни менее, кто может быть,
в это время, в эту  тёмною ночь?   
    - Сошли с вагона, обратно перейти три пути, и он  говорит:   
 -Вы постоите, а я отнесу ваши вещи, поставлю возле вокзала, потом приду за вами. Через линии и перенёс   
меня. Потом зашли в вокзал. Сидим разговариваем. И вдруг  трогают меня за плечо,  обернулась, и удивилась, передо мной стоят втроём мои односельчане, сказать соседи.  О! Здравствуйте!      
- Сказала я.   
- А Мать вчера ещё постряпала, напекла сладких пирогов, ждала тебя. Я у неё была. А сейчас  едим в г. Куйбышев. Пояснила тётя Дуня.  Поговорили не много и они ушли на свои места. Он спросил:
  - Это кто? - Я объяснила это с моего села. - Вот тебе и неожиданная встреча, сказал он. -  «Да», ответила я.            
    - Мне нужно сходить в туалет, и я позову вон ту, средних лет. Сказала ему.          
Только вышли мы с вокзала, а она меня  спросила:          
- Ты, что замуж вышла? Я ответила:
-Да, ты что, это просто едет попутно со мной, ему нужно ехать в Шарлык, а я сойду в Пономарёвке.                - Что-то, непохож он  на попутчика,  мы пригляделись:   «прямо на руках носит». - Так только муж за женой ухаживает, вот и сделали вывод, что ты  вышла  замуж.   
- Кому я нужна?!  Вы же видите,  как я хожу, на
костылях, на ноге аппарат и ботинок на второй ноге  валенок и галоша! На меня смотреть-то  жутко, не только кому-то брать меня замуж…
  От этих слов, в душе всё перевернулось. - «Когда я полный инвалид». 
Когда вернулись мы с ней в вокзал, то я рассказала парню этот неожиданной расспрос.
    -Не обращай внимания это женская логика. Сказал он.  Посидели с ним немного,  и он пошёл в буфет покушать, в это время подошли ко мне из этой тройке две сестры, и говорят мне:
  - Скажи своему другу, пусть он нам поможет, занести в вагон сумки, они очень тяжёлые. Я им пообещала, что поговорю, поможет.   
    Николай быстро пришёл с буфета и принёс мне горячие пирожки. Я покушала и попросила его:   
   - Пожалуйста, помоги моим землякам погрузить их сумки в поезд.  И поезжай-ка ты с ними домой, ну помог ты мне спасибо, я почти дома, теперь я доеду одна.  Николай ответил:
   - Нет, поеду до конца к тебе домой.         
Проводил и помог им.  Вернулся ко мне, потом и говорит:    
 - Вот средних лет, с который ты ходила в туалет
загадала мне загадку. Сразу  она спросила:  -  Куда я еду? Я ответил - к тебе, а она говорит: - Езжай, езжай, только ты оттуда никогда не вернёшься. И зашла в  вагон.
     -Ты не разгадаешь эту загадку? – Спросил он меня. Я ответила:  - Я же  не могу  знать, чужие мнения.   Может быть,  посмотрела, что ты в летней обуви, а  в осеннюю погоду в нашей деревне грязь покалено.               
     После этого всего я удивилась, всякие мысли полезли в голову:  «Вот и встретила своих земляков 
повод на нереальные сплетни»…  Потом он говорит:
     - Вот уже светает, пойду узнаю, во сколько отходит автобус на Пономарёвку.  Он ушёл.  А я подумала: «за чем он едет ко мне в деревню, для деревенских разговоров?».      
    Не захотела, чтобы он ехал. Позвала дежурную по вокзалу, попросила её:         
 - Пожалуйста, закажите скорую, мне очень плохо, пусть меня заберут в медпункт. 
  - А у вас есть вещи с собой? - Спросила дежурная. Я указала на чемодан. Она взяла его, и говорит:               
  - Пойдём в мой дежурный кабинет. Идём с ней, а навстречу идёт этот парень.
  - Вы куда? Спросил он. Я ему ответила:          
  - Мне что-то плохо, сейчас меня заберут в больницу. В лице его пропала улыбка, прищурив глаза,  и сказал:
   - Я понял, объяснения, не требуются, но, однако скажу: - Не считайте всех подряд  плохими, есть среди них и хорошие люди. Я попыталась заговорить:       
- Николай, спасибо за помощь, а вы то теперь как?
 - Не стоит благодарности, если сумели подставить, и беспокоиться за меня не нужно, я на любом поезде уеду, поездов идут много. Резко повернулся от меня и пошёл из вокзала к выходу.               
  Пришла скорая помощь, и меня забрали в железнодорожный медпункт. Там переночевала  до утра, а утром отправили до дому. Через неделю ко мне пришла     Нина  (жена Дмитрия) и говорит: - А где твой муж? Я её спрашиваю: - Кокой? 
 Ну,  мама приехала с Куйбышева и рассказывала:
- «Мы встретили на вокзале Савину, она ехала с курорта с мужем, «такого красавца отхватила, я за свою жизнь и не видела, - высокий стройный одним словом «кров с молоком».
 -Я не отрицаю, что помог парень мне в дороге, но это же ничего не значит о чём они подумали…   
 «Хорошей речь считается не тогда, когда оратор может доказать, что говорит правду, а тогда когда не возможно доказать, что он лжет…». 
      Ежегодно мне давали путёвки на повторное курортное лечение. Давали и в г. Саки, но я туда не ездила. Мне нравилось с Серноводске, там врач была опытная, Ольга Вячиславна Ясинская, многие говорили:       
      Эта врач вовремя - войны многих фронтовиков тяжёлобольных, подняла на ноги, а так же и я в неё верила  Она опытная знающая врач, она не только   лечила, но и за каждого болела душой, морально старалась облегчить душевную боль и страдания, каждому больному.
      Каждую неделю тяжёлых спинальных больных вывозили на природу в берёзовую рощу, За много лет мне этот  путь  был  знаком. Каждое дерево и кустик,
и каждый домик этого села, мне было всё родное, как будто это моя вторая Родина.
    Как только начинается весна, так хочется вылететь из  четырёх стен и попасть в своё «стадо». Как это важно быть среди этих людей, которые обречены этой болезнью, и на одиночество, среди них чувствуешь  иначе, где понимают друг друга.
     Когда оказалась я впервые в этом тесном  кругу я
поняла, все здесь равноправны, и делятся своими мненьями и опытом  в своих достижений. Здесь я очень много почерпнула для своей инвалидной жизни. Жаль, что спинальные больные попадают раз в год  на это лечение и очень  на малое время.  Но, 
спинальный больной не только нуждается лечением, но и  подышать свежим  воздухом! А, остальное время  целый год  находится в четырёх стенах.               
Благодаря этому курорту и врачу Ясинской, я покинула аппараты. Взамен их, надела  валенки, так как, стопы не отошли, да и правое колено, плохо замыкало. Но,  за счёт натренированных рук, ходила костыль и палочка, пока не поломала ноги, левую девять раз, а правую три раза. Срастались переломы, и я снова ходила, и только спустя  много лет села в коляску…      
       Не отрицаю, что занималась упорно, не смотря, что  падала, но поднималась и шла. А если бы  я пустила  себя на авось, так бы и осталось  лежать на всю жизнь.  Знаю, не легко, но я очень боролась с
     этим недугом, и меня считали ходячей. Я многих больных знаю, у которых порез, как и у меня, движение в ногах такое же, но они сразу уселись в коляску и над собой работать не хотели.
   В очередной раз я находилась в санатории,  со мной в палате была девушка из г. Волгограда.
 Предлагает мне:  «Давайте встанем на очередь,  на автомашину».   Для инвалидов выделяли автотранспорт «Запорожец». Неплохую идею она мне подсказала приобрести «Запорожец».
     По прибытии домой сразу подала заявление в областной собес. Быстро пришёл ответ на получение машины. –Какая радость, да, так быстро!      
   - Где же брать деньги? Хотя и за 50 процентов, но денег–то нет. Решила попросить в долг у родных,                отказали… - Обратилась к знакомым и соседям, которые  откликнулись, и собрали положенную сумму.               
     Председатель колхоза выделил шафёра, что бы пригнать мне машину с г. Оренбурга по  моей доверенности. 11 июня 1962 году  к вечеру пригнал  мне машину « Запорожец». Сразу бросилась в глаза эта красавица, цвет  «Мурава». Затем выделили
мне опытного шафёра  ознакомить и научить, как водить машину.  Потом готовилась самостоятельно сдать вождение на права водителя. Вскоре сдала экзамен и получила права вождения автомобиля.
С этого времени, как птичка вылетела из клетки! Везде стала ездить, машину водить научилась хорошо. Но однажды случилось ЧП. Ехала с
райцентра,  Пономарёвки. Внезапно,  так быстро запеленало всё небо, тёмная  чёрная надвинулась туча, кругом тьма. И тут пошёл проливной дождик,
льёт, как с ведра, и машина моя пошла юзом и не заметила, как врезалась в столб, мотор завизжал…
Включила заднюю передачу скорости, но …
     Машина ни с места! Пыталась несколько раз, но бесполезно. Выключила зажигание, мотор заглох. Время вечер. Гроза беспрерывно освещала, гром без устали гремел! Сидела в машине и вздрагивала, кругом никого не видно, в степи я одна, вдруг грузовая машина остановилась, подошёл молодой парень.            
     Ну, что встретилась со столбом? Сдай машину взад! Я сквозь слёзы говорю ему: - Она ни с места, тогда он посмотрел и говорит:         
Вот ни чего себе, фара ушла вовнутрь, а крыло упёрлась в болон, - его нужно освободить.
    - А чего ты сидишь? Встань посмотри, что ты наделала! - Я ответила:               
 -Я не могу, я инвалид, да и в валенках, а кругом лужи. Шафёр пошёл к своей машине, смотрю,  несёт инструменты. Разогнул крыло, освободил болон, и говорит: - Заводи мотор и сдай назад машину я ещё раз её осмотрю. 
  Завела машину и от столба съехала на дорогу.
Посмотрел он и говорит:         
 -  Ну, вроде бы можно ехать. После этого долго не куда не ездила, пока  не исправляла машину. Как-то подъехала на заправку, там прикомандированные машины, стояла  большая очередь, я на своём
«Запорожце» стаю в хвосте. Смотрю подошёл тот парень, который мне помог в ту грозу.      
     - Привет, девушка!   
Здравствуйте, -  ответила я.    
 - Подъезжайте, мы вам заправим без очереди, пока
несильно моросит дождик, а то обратно столбы выйдут на дорогу,  – сострил, улыбнулся и пошёл к заправке.   
    Я подъехала, открыла двёрку машины, он закричал: - Да куда вы? Здесь кругом грязь, сидите,  я сам вам заправлю, только откройте капот. Заправил и
 говорит: - Теперь отъезжайте в сторонку, мне нужно с вами поговорить. Отъехала и остановилась.
  - Ну вот, а теперь давайте познакомимся, Я Вадим Буланов, командированный Ленинградский. Здесь у вас убираем хлеб.       
 - Я смогу после рабочего дня, с вами  встретится, и,
где вас найти?  От неожиданного предложения я      
 просто оробела, и не знала, что сказать, ну, ответила: 
   - Можете меня найти в селе Дубовка, там меня знают все, спросите и найдёте.         
Засела мысль в голове: «Зачем дала согласия для встречи? И зачем он мне нужен? Да и я ему?», собой
он приятный,  в разговоре находчивый   и вежливый.  И, всё-таки мы встретились. Долго сидели. Много рассказывал он о себе, о семье, учёбе, о работе и о Ленинграде.  С ним не соскучишься. Встречались несколько раз, поняла, что я ему нравлюсь,  парень он молодой, хорошей. Ну, я-то?!…  За чем вести по пусто разговор, и разговор по селу. И решила ему сказать:               
    - Вадим не нужно приезжать, и не нужно нам встречаться. А то привыкнем друг к другу.         
- Я уже привык и согласен быть с тобой всю жизнь,
предлагаю тебе руку и сердце,  с улыбкой говорит такие слова паренёк. Я тоже посмеялась и ответила:
- Нет, Вадим, нам с тобой не по пути, ты здоровой,
а я инвалид, за чем тебе это нужно, портить жизнь себе и мне?         
   - Мария, если ты сумела зажечь, то сумей и погасить?
  -Вадим, я гашу! Только выслушай меня: 
 - Ты командированный, не в каждом ли селе ты предлагаешь руку и сердце?  И вместе с нём посмеялись. Так что, не езди ко мне. Оставь меня в покое, я тебе не пара, за чем эти страданье. Я и так много настрадалась. На этом и расстались…
    Из далёкого детства самые светлые воспоминания из своей  той жизни. Пусть их было не так много как у других, но я храню в душе те счастливые  моменты.
   Когда дружили с Дмитрием, Он был, некем незаменим, он был ко мне добрый и вежлив. Он был  не многословен, ну как скажет, это  на вес золото. Я верила  ему, и верила  в его искреннюю любовь. Но случилось непоправимое. Значит,  так судьбе
угодно…
     Чтоб забыться про всё, выручала машина, это мои крылья. Постоянно стала на свежем воздухе и на людях. Однажды по пути заехала в бухгалтерию, вдруг подходит незнакомый  молодой человек. Вы можете подвезти меня   до Пономарёвке? – Хорошо, подвезу, ответила я.  По дороге разговорились, он  стал расспрашивать, чем я занимаюсь. А чем я могла заняться, кроме рукоделием, и тут он предложил:         
      - А если я вас устрою в редакцию к нам?  - Спросил он.          
  -Да вы  что?! Куда с моим положением, ноги-то мои бесчувственные. Скоро зима, по дороги всякое бывает, мало ли что со мной случится, могу обморозиться, - возражаю  ему.      
   -Да и писать-то о чём? - Я никогда этим не занималась и вдруг не смогу.         
   -Писать можете на любую тему. Материалы будете
присылать по почте и не надо ни куда ездить. Я ваши заметки  редактировать сам буду. Для вас это станет полезным занятьем, и не придётся скучать в четырёх стенах, сказал этот не знакомый человек. Оказался он с редакции. Благодарю Бога, что я встретила
человека, который открыл мне глаза на жизнь.  Научил общаться с миром.  Более 40 лет как печатаюсь, по началу сотрудничала с районной газетой. «Красный октябрь». Потом «Дёмские зори». И   пишу в Оренбургскую газету в  «Патриоты Оренбуржья».               
      Я ведь только этим и живу,  я абсолютно в этом счастлива, когда занимаюсь любимым делом,  творчество для меня способ само вороженья. 
В народе обычно говорят, что зло помнить грех.
Но не могу забыть врача А. В. Хвалову, что - одним  росчёрком пера, приговорила меня к смерти.
-  Но я жива, а вот инвалидом на всю жизнь осталась. Из-за неопытного врача, много лет страдаю. 
    Ложишься спать и просыпаешься, а сердце кровью  обливается, что с тобой это инвалидность.   Отвлекалась тогда, когда приходили клиенты, кому платье шить, кому, что-то связать, а в свободное время в газету писать. Да и многие обращались ко мне по разным  вопросам.
     Однажды зашла ко мне  Нина, жена Дмитрия. Я сидела за привычной работой.  Нина села с другого конца стола, наклонившись над столом, и горько
зарыдала. Я спросила:
- Нина, что случилось? Она навзрыд плакала, потом
ответила:
   - Теперь не только своим,  детям даже и чужим закажу, чтобы никогда не выходили замуж за чужого жениха. - Он  любил и до сих пор любит тебя!!! Он Постоянно мне упрекает:
- «Ты со мной живёшь,  за счёт чужого не счастья».    
   -  Он только и ждёт, когда будишь ты ходить.
    - Нина, если я пойду, то сразу отсюда  уеду к брату в Куйбышев.  – Да, и за чем мне это? У вас уже трое детей. Я не могу и не хочу  ни кому причинить боль и страдания, я искренно говорю и надеюсь, ты поймёшь в мою искренность. – сказала я.         
    -Но ты скажи мне правду, ты ещё любишь Митю?
Об этом считаю тебе не говорить, это мои личные мнения, и они тебе не касаются, - ответила я.
 Но, я чувствую какие-то препятствия.
  -Какие? Если имеешь виду меня, то можешь не беспокоиться. Сказала я. 
 - Если б ты знала, как стараюсь ради любви ему угодить, но он, молча ко всему относиться, а если что-то промолвит то себе под нос, а я от этого     страдаю и плачу, только на это он не обращает внимания, а у нас уже трое детей, я и не знаю, что делать?!!.
     Со слезами она  рассказала о своей судьбе. 
После ее разговора оставался осадок в моей душе.    «За чем ей жаловаться мне? Ведь нет моей вины, это же,  её был выбор, и она знала, кого он любил и всё-таки, вышла за него».  - Значит это её судьба!   - Моя вина только перед ним, и пусть меня Бог простит, что я его лишила любовью.  В то время, я поверила в тот сон. «А как хотелось мне встать на ноги».  Но сон был ошибочным. Не однократно вспоминала его обиженные слова:     «Ну что ты заладила, женись, женись, ну женюсь, тебе от этого, что легче будет?». - Да, лучше мне от этого не стало. Он был прав, и слава его были  справедливы.  Сколько раз он приходил,  чтобы поговорить со мной, я не подавала повода на разговор, - за чем? – он женат, а я инвалид. Жена его  относилась ко мне с откровенной душой,  жили они от меня,  через два дома.  Постоянно приходила и помогала по хозяйству моей маме.      
«А за чем?  каждый раз она меня удивляла, как будто заглаживала вину, а какую?».
     Видимо  не было   у неё к нему надежды.  Но я не хотела рушить их семью.
     Помню такой случай, тогда ещё не было у меня машины. За мной заехал водитель на грузовой машине, мне нужно было ехать в с. Романовку. Но мимоходом нужно было заехать на колхозный ток загрузиться зерном. Шла уборочная страда, и только заехали на этот ток,  как вдруг  с другой машины выскочил Дмитрий, и подбежал к кабине, где я сидела, и спросил:
   -Куда едешь? Я ответила: - в Романовку.
   - И я туда, поехали со мной, мне нужно поговорить  с тобой,  это очень важно, я сам тебя и оттуда привезу, ну,  пожалуйста, - я сейчас подъеду и ты пересядешь в мою кабину.  – Я отказала ему:      
   - Нет, не поеду. После думала:  «Что же он хотел важное мне сказать?».   
  Водитель этой машины, в которой я сидела,  услышал его настойчивое предложение. Когда загрузились и мы поехали, то по дороге, ради любопытства водитель спросил меня:   
 - Почему вы с ним не поехали, он же вас так просил?   
 -А за чем я с ним должна поехать, когда вам поручили меня свозить.
 – Но он же вас просил.
  - Ну и что, мало  ли кто меня будет о чём-то просить. - Ответила я.
    И повернула взгляд в боковое стекло кабины, всё смотрела на степные просторы, мелькала ещё не вся скошенная пшеница.
 И вдруг напоминает мысль, давнюю историю. Приходилось мне ходить,  когда ещё была я на здоровых ногах. По такой пшенице.
   «По решению  колхоза, распределили луга для колхозников, и чтобы каждый  выкосил свою делянку. Ну, рано утром  мы с соседкой - подругой, взяли косы, и пошли косить.  Всё выкосили и шли обратно домой. Была  тропинка между  пшеницей.
Идём,  довольные, и разговариваем, что с правились с покосом. И вдруг выскочил серый  волк из пшеницы, такой матёрый,  и идёт не спеша этой же тропой, мы перепугались,  но Настасья была постарше меня на два года, говорит:
  -Давай быстрее  косами звонить, волки боятся такого звона. Зазвонили друг об друга косами, и Настасья закричала:   
   -  Тюлё,  Тюлё! И волк побежал, но не бегом, а трусцой».      
   От этого воспоминания заныло сердце, отдало болью в груди.  Вряд ли, когда пройдусь по степи, как раньше по тем местам, горам, лугам, которые были свидетелем моего детства.   


                * * *

Снег накрыл  летнюю, тёплую землю. Он упал  на неё сразу всёй массой и надолго улёгся.  Начались зимние, длинные ночи.  Хмурое небо и метельная погода. И для меня четыре стены без свежего воздуха.  В такую стужу я обычно находилась дома. Приехал брат к нам  в гости, с Куйбышева. Дмитрий, узнаёт о приезде брата и ищет повод придти для
встречи с братом. Но, как? Одному не удобно.  И приглашает своего друга, тоже женатого. Пришли вечером к нам  играть в домино с моим братом. Но им не хватает четвёртого человека, и пригласили  меня. Безо всякой задней мысли, я была согласна, и в партии  играла с товарищем, а Дима с братом моим.
Но с Дмитрием мы сидели на одной лавочке. Игра длилось с азартом и повремени долго.         
   Вдруг открылась входная дверь и в дом вошла  жена Дмитрия, сходу от порога подошла к нам  и встала между нами, протянула руки к столу и скинула с него всю домино на пол…   
Закричала:   
- Пошли домой! –  Муж ошарашено посмотрел на жену, пожал плечами,  и отозвался:   
- Иди, сейчас приду!
-Не уйду  без тебя!  Запальчиво выкрикивала жена.
В этой ситуации  он был в полной растерянности. Просто потому, что от её не справедливого  поступка,
ему было не приятно.  Но он, выдержал.
 Она повела  себя не тактично и глупо. Разыграла комедию и показала нереальную ревность. 
     Мужчины собрали всю свою домино, и только потом все ушли…   
      После их ухода, в нашем доме долго шел  разговор о бурной семейной сцене. Просто  она унизила себя. 
     Мне было неприятно от брата и снохи. Но, затаила эту горечь и обиду.
    Легла я спать, но сон не шёл. За окном зимний ветер гудел,  завывал, нагонял таску, а луна,
 то светила в окно, то одевалась тучами, то снова освобождалась от туч.  Из головы не выходила мысль о том, что в один миг про и зашёл жуткий кошмар: «Что с ней?» - она никогда не имела  ко мне никаких претензий. И вдруг как снег на голову, от которого я так долго не могла отойти и с этим смириться:  «Он же пришёл не один и ни ко мне, а  пришли вдвоём  к брату?».
   Об этом я никогда никому не поведала, ни хотела никого допустить в свою невинную душу.  И в одиночестве  переживала одна: «Господи! За что?». Но вопрос был без ответа. 
    Жгучая обида засела до глубины души, и всё я думала и размышляла: - Кто мог посеять это зло?! Но, только нежена.
     Шли дни, и шли недели, пролетела зима.
От   вьюжила метель снегами, и весенняя капель стала выстукивать под окнами, ожидаемая весна во дворе.   Для меня один экран – окно, открою форточку и смотрю на пьянящую природу, не просто как на что-то сверхъестественное, а как на что-то предсказуемое. Радуюсь солнцу и щебету птиц, гул машин, и говору людей. Ранняя весенняя пора уже во дворе, из-за горизонта пожаловали дожди, с жадностью набросились на остатки снега и в  считанные дни очистили землю, оставив взамен звенящие ручьи, которые дружно подхватили всё, что было унести с собой, и помчали куда-то,  прочь из нашей деревни. Потом воздух наполнился запахом                распускающейся  зелени. Солнце  всё ярче и теплее грело, и всё больше люди выходили под открытое небо.  А как хотелось и мне побыть на солнце, подышать свежем воздухом! Но, увы! Единственный раз в году получается тогда, когда дадут путёвку в санаторий, и только одна мысль:  - скорее бы дали, и уехать бы в своё стадо, где понимают друг друга…
   
      СПАСЕНИЕ ДУШИ В САНАТОРИИ
            
Прибыла в санаторий вечером, поселили меня в девятую палату, в которой находились две молодые незнакомые женщины. Познакомились, Раиса была с Пензы, Валентина с Самарской области.  Обе они ходячие, свободно ходили с палочкой. Я ходила с трудом на костылях, и с аппаратами. Весь срок  были втроём в палате. Днём как обычно принимали 
  лечебные процедуры. Это лето было очень жаркое, днём не куда не выйти кругом стаяло летняя духота.    
Вечером все выходили из палат подышать
вечерним воздухом.  С нашим  корпусом находился
 рядом  Дом культуры, и рядом находился парк, среди парка находилась танцевальная площадка. Кто
ходили с палочками, и уходили на танцы посмотреть,
 как танцуют люди, другие в кино, а кто в концерт.  Я  обычно выходила на веранду, она очень просторная не застеклённая открытая, обдувало ветерком. Вдоль стен стояли диваны, а посередине стояли круглые столы, за которыми  сидели больные и играли, в шахматы,  в шашки,  в домино, и в карты.  У меня не
было настроения играть, и я проходила в дальний уголок и смотрела на улицу, на столбах висели фонари и освещали санаторный кругозор, было видно,  как шли парами отдыхающие с других корпусов, кто в парк, другие в концерт, или в кино.   
    На веранде шумно, кто смеются, а кто спорят в игре, а  на крылечке песни поют, а я часто сидела в одиночестве и грустила:  «Поняла, что я уже вот так, как гуляют прохожие, никогда  не пройдусь».
В одиннадцать часов отбой, в это время все должны быть в корпусе, и каждый в своей  палате.
    Мои женщины пришли с танцев,  в полголоса разговариваем и делимся курортными новостями.
Валентина и Раиса, рассказывают,  свою прошлую, и настоящую жизнь. Что они  обе были замужем. После травмы позвоночника, мужья их давно покинули… 
Рая задаёт мне вопрос: 
-  А ты была замужем?
-  Нет не была. – Ответила я.    
- А, что и парня у тебя не было?   
- Ну почему же, был, – сказала я.
Вникла в разговор любознательная Валентина:
- А, где же он сейчас?  - Спросила она. 
Коротко рассказала я о своей любви детства.
Рая рассказывает подробности о своей любви.
 - «Любила его, проводила в армию, но не дождалась его вышла за другого. Муж оказался очень  ревнив. Шла я с работы и зашла в магазин, посмотреть, что там нового.  Муженёк  учитывал каждую минуту моей работы и ходьбу до дому. После магазина иду домой, он на встречу со скандалом:
- Ты где была? И ударил,  меня ножом в спину,  и я упала.  Сам тут же  вызвал  скорую, меня забрали в больницу, а  сам пошёл в милицию…
    - Дали ему три года, отсидел и вернулся ко мне. Год ухаживал за мной, было терпимо. После пошло напротив, стал пить и издеваться. Я предложила уму:   
  - Уходи! Ты меня сделал спинальной больной, и если не уйдёшь?  я сделаю  тебя черепником! 
Он напугался и ушёл, вот так я с ним и развязалась».
    Рассказала не лёгкую историю Раиса.
Ежедневно к нам в палату заходит массажистка Мария Анисемовна   делает мне  массаж, спины и ног. Однажды мне и говорит:
 - Слушай,  в десятой палате живёт молодой мужчина, я ему делаю тоже массаж, и он у меня интересовался о тебе.      
 -  Что за девушка в девятой палате? Ни с кем не общается, сидит всёгда одна, задумчива, чем же она так озабочена? Я ему ответила: - не знаю.   
  - Мария Анисемовна, просто у меня нет настроения, и не хочется  ни с кем разговаривать.  Пояснила я.   
- А почему? Переспрашивает медсестра.
-  Я очень ранима, хотя этот случай произошёл ещё зимой у меня  дома, но до сих пор в душе осталась  обида…
     В очередной раз вошла ко мне в палату моя массажистка,  даёт мне книгу, и говорит:
  - Тебе передали книгу, очень интересную, почитай.
  - А кто передал? - Спросила я.
  - Это с десятой палаты Леонид Васильевич.
  - Положите на тумбочку, -  указала я.          
После массажа я решила до обеда не много почитать эту «интересную» книгу. Открыла первую страницу и удивилась, лежит записка, развернула, читаю: 
 - «Мария извините за наивность, но я предлагаю вам составить мне компанию, сегодня вечером.  Мой напарник по шахмотам  заболел. Прошу не откажите, жду  на том диванчике, на котором вы обычно сидите. С ув. Л. Бухалов».
   Пришли с процедуры мои девчата по палате, я поведала им о предложении Бухалова. Они обе в один голос:  - Иди он очень хороший человек, работает юристом, порядочный. После ужина все кто куда разбредаются. Я долго сидела в палате, размышляла идти, или нет, но всё-таки пошла 
 
   
              СОБИСЕДНИК  СОВЕТУЕТ
              КАК  ВЫЖИТЬ ИНВАЛИДУ

 Вошла в дверь веранды взглянула на то место, а он там сидит и смотрит в сторону улицы.
   Я хотела уйти снова в палату, так как не пройти, стояли коляски игроков. В это момент он оглянулся и заметил, что мне не пройти, и тут же крикнул:
  - Ребята! Освободите проход девушке. Ребята быстро освободили, и я прошла к нему.
 - Я уже давно здесь, и подумал:  а вдруг  не придёт.
 - Как видите, пришла, - ответила  я. 
Сидели беседовали долго. Время уже подходит  одиннадцать часов, время отбой. Все стали расходиться и разъезжаться по палатам. Подходит и к нам дежурная медсестра и говорит: 
 - А вам, что не касается?  - Сказала медсестра.
 - Полина Борисовна, извините, да вот никак не закончим тему для разговора. - Сказал Бухалов.
А сам всё задавал и задавал мне вопросы, о
деревенской жизни и я рассмеялась и говорю ему:
 - Леонид Васильевич, Вам может быть не так  интересна деревенская жизнь,  как смешно слушать деревенский говор?
-Да  я на это, и не обращаю внимания, а
деревенской жизнью я действительно интересуюсь. Я же горожан и всю жизнь прожил в городе Горьком,
по этому, и жизнь моя не сладкая, а горькая. Улыбнулся  - сказал юрист. И я его поторопила:
 - Пойдёмте, а то выговор получим. Но он сказал:
 - Давайте завтра  встретимся на этом же месте и
               
-продолжим эту незаконченную тему. – Сказал он.
Я ответила: - Приду.
Зашла в палату, девчата были на месте, и как обычно начались расспросы, заинтересовалась Валентина:
 - Ну, что Мария, у вас с Бухаловым  роман?   
 - Нет, ни какого романа,  а вот  как хороший собеседник, это да. – Ответила  я на её вопрос.
  - Да и зачем он мне, массажистка мне о его жизни всё рассказала, что он женат.  Да кокой роман, и какая жизнь он на костылях и я. Он очень умный и красивый, но это не мая любовь. Тут влезла  в
разговор Раиса:   
- Мария, «ты ещё мелко плавала, жизнь щекотлива».
- Ну, встретишь здорового человека, полюбишь его, а он окажется пьяница,  родишь  ему детей, а он ни копейки не принесёт в дом,  пьяный  обнимет тебя: «Милая моя как я тебя  люблю!»  А тут дети теребят за платье: - Мама кушать хотим!» - А в доме – то и хлеба нет. А на пути встретишь  женщин они все в золоте, а ты с детьми впроголодь. И такую любовь не минуешь кинуть!
   После такой беседы, девчата сразу заснули, но  я ворочалась долго с боку на бок, и не могла сразу 
заснуть. Не выспавшись, встретила утренней рассвет.
Начинаются дневные санаторные процедуры, и вечерний отдых. По приглашению  я снова встретилась с Леонидом Васильевичем, и задала ему вопрос:    
  - Расскажите вы о себе.  - Хорошо. Ответил он.
  - Но сначала задам  несколько вопросов тебе, вчера же не закончили тему. Конкретно расскажи, какие выполняла работы в дереве?
 - Леонид Васильевич, это уж слишком, зачем это вам рассказывать  до-тонкости? – Ну,  какие там работы в этой матушке деревни, деревенские и работы.
 -Ну, мне же интересно. Сказал он.
 - Я же покалечилась в 21 год, со всем ещё была молоденькая и стаж у меня всего 9, лет. Но мне как-то не удобно рассказывать деревенские работы, как- то даже и стыдно, но, война нам не дала дальше учиться, а впрягли нас всех детей в колхозную работу. Это же не за столом сидеть с пером, а это не
посильный труд. Но за девять лет прошла все деревенские работы. Однако же и в деревне интересная работа вся молодёжь вместе друг перед другом крутятся, как пчёлки не уступить друг другу в работе.  Хорошо запомнился такой случай.  Поле было отдалённо от села, где-то км. 5, 6. Это место называлось холодные озера. Шла уборочная среда, на этом поле за лобогрейкой вязали снопы. Под конец рабочего дня подъезжал бригадир, и учитывал кто,
сколько связали снопы, спросил и  меня:               
    - Савина, сколько связала? Я ответила -  4 копны.  Тут  женщина Пикалова  В. Закричала:
- Неправда, чтобы малолетка связала столько
снопов?! Бригадир её попросил убедиться посчитать мои копны, привёл её на мою делянку, и говорит:   
    -Ну, что кричали, вот они 4 копны, сказал он.                С недоверием  она с бригадиром стали считать сколько снопы в  крестцах, оказалось всё правильно. Закричал на неё бригадир:               
- Сложи все снопы на место!  Она с досады сказала:
- Она молодая сложит, а меня дома ждёт ребёнок, и 
со стада встретить нужно корову, вскинула грабли на плечо, и быстро пошла вдогонку за бригадой…
    Я осталась в поле одна вновь складывать свои раскиданные снопы. В каждом крестце 13 снопов, а в 
копне 52 снопа. А в этих четырёх копнах моими руками было связанно 208 снопов. Пока я  все сложила, стало совсем уже темно. Пробежала поле, вышла на дорогу, но женщин не было уже  видно и никого не слышно.  Добегаю к вязовой речке, с левой стороны завыли волки, мне стало жутко. Слышу, 
где-то рядом зафыркала лошадь, и мужской голос: «Но, но». В темноте он заметил чёрный силуэт и крикнул:    
  - Кто идёт?   Я напугалась этого мужского голоса, потом он снова спросил, и я слышу знакомый голос парня с нашего села. Спросила его:
  - Далеко ли женщины встретились?
Он ответил:               
- Они уже доходят к Дубовки, а ты слышишь как
волки воют?  Я ответила:
 - Да.
  -Так садись со мной, я еду к холодным озерам с тока грузить зерно, вот вместе быстрее нагрузим  мешки, и поедим   домой, а то вдруг  набросятся волки. Мне было страшно   в тёмной ночи идти одной, и решила поехать грузить зерно, домой уже вернулись к рассвету. Но,  больше всего работала в тракторным  отряде.  Ещё приходилась работать где-то около трёх лет  дояркой. Потом переправили наших коров в другое село в Берёзовку. Так как базы разваливались их нужно строить. И нас молодых девчат посылали для стройки пилить лес, от нашего селения  далеко, ехали на брычке в  Кузлы - на кордон,  со своими авоськами на долгое время. С нами был пожилой мужчина Михаил Ларионович, он был опытный человек под его руководству целыми днями находились в лесу.
    Когда  зашли в этот дремучий лес, как-то становилось жутко. Стволы стояли стройные густые и очень высокие, даже небо невидно было. Но этот человек нам,  объяснил, с какой стороны заходить пилить. Двое пилим, а двое наклоняли, против нас лесину, так страшно и, однако интересно когда валилась лесина, так далеко создавал трескучий, шумный  гул. Потом обрубали ветки от лесины и на лошадях вывозили из леса. На этом кордоне был один дом,  и мы там жили, но спали на улице на свежем воздухе, был свой  повар, как только поужинаем и вся наша молодёжь ходили на вечеринку за два километра в  мордовское село Владимеровку и Михайловку. Там было очень много молодёжи под гармонь с их молодёжью, и мы танцевали. Очень было весело, а теперь остались одни воспоминания.       
 -Но, и были разные сезонные работы. в сенокос косили косами в ручную. В уборочную страду в ручную  веяли  зерно,  которую грузили мешками на машины, приходилось не однократно как проводницей отправлять груженые  зерном машины за сто километров, на элеватор. Было очень боязно.  Кто знает, какие попадут шофера. Помню такой
случай, с утра не было машин, и вдруг к вечеру пришла машина, бригадир снова назначает меня,  загрузились и поехали  на элеватор в город Абдулино. Сгрузили. Шафёр и говорит:   
 - Я больше  не поеду, устал и уже ночь. Я в слёзы, говорю ему:  - а как же я?  - Как я могу уехать, когда 
не знаю куда идти, я же город не знаю. Он ответил:
   - Ночуешь у меня, а завтра рано утром поедим в вашу деревню. Жена у него молоденькая, двое не больших детей. Положили меня в зале на диване, свернулась я клубочком и всю ночь не спала,  переживала. А рано утром жена меня подняла, сказала: - муж пригнал машину, сейчас поедите.           -   Работ хватало от заката до восхода солнца.
А природа у нас чудесная, деревня расположена в округ гор, а между селом протекает речка, тут и огороды, выйдешь во двор рано утром, а с гор, которые объяты цветами, веет тихий ветерок с запахом аромата.  С роботы придёшь бегом на речку поливать огурчики, помидорчики, и быстренько  заберёшься на гору, а там такая крупная,  осыпная ягода земляника, нарвёшь чашку и домой варить с    
этой ягоды вареники, такие вкусные вот и витаминный ужин.      
 - Леонид Васильевич, вот, сколько я вам рассказала,  а  все ведь не расскажешь, давайте теперь вы рассказывайте о себе.   
   – Ну, что ж расскажу,  Сказал он.   
   - Родился  в крестьянской семье. В школу пошёл с семи лет, после десятилетки поступил в юридический институт, в это время и началась Отечественная война, отца сразу забрали на фронт. И мои планы рухнули,  со второго курса меня призвали в военкомат и сразу вручили повестку: - Быть готовым на защиту Родины. Сформирован был эшелон полностью  призывниками, который следовал на фронт, но мы не знали, куда нас везут.   
- Привезли нас в город Харьков, который уже был
 разбит. Вскоре нас перебросили под Сталинград, здесь нас встретила война бомбёжками, впервые в нашу жизнь ворвалась эта проклятая война. Тут мы и познали, что такое война, почувствовали себя не детьми, а  взрослыми. Распределили нас кого в зенитку, кого в пехоту, а меня в танковую часть. На
обучение не было времени, война не ждёт.
Сразу приставили к орудиям, и по званиям, меня сразу назначили командиром части. Был такой приказ: - Если,  выйдет из строя командир, по совместительству становится  второй – третий.
   -Долго находились под Сталинградом, шли ожесточённые бои, немец открыл шквальный огонь, шли их танки «Тигры» а с воздуха поддерживали их самолёты, летели бомбы как градовой дождь. Но наши советские войска открыли ответный огонь, из  артиллерии, миномётов и «Катюш» по огневым немецким точкам, танков и пехоте.   
    Одновремённо поднялись в воздух наши и немецкие самолёты, которые бомбили,  вели воздушные бои. При взрыве снарядов и бомб, взрывая землю,  но мы шли напролом, бомбили и давили захватчиков.    
  -Много пришлось воевать. Запомнилась на всю   жизнь битва на Курской дуге, немцы дрались с отчаянием  обречённых. Из-за напряжённых,  боёв, день и ночь не смыкали глаз. Бесконечные авиационные налёты, лавиной летели непрерывные вражеские снаряды.  Горела и дрожала земля. Очень много было потерь, на глазах гибли  мои военные товарищи.  «На этой же земле и я  из мертвых оказался живым»…      
   Товарищи вытащили из кармана гимнастёрке мои документы и отправили в Горький, написали в двух словах:
«Ваш сын Бухалов Леонид Васильевич погиб на
 фронте». После боя шли санитары подбирали
убитых, среди них и обнаружили меня живым, и доставили меня без сознания в госпиталь.
В госпитале находился долго.  Четверо суток не входил в сознание.  Потом залечивали мои ранения, но лечение не поддавалось на выздоровление.         
 -  Закончилась война, врачи с моих слов узнали, что я с г. Горького и написали туда письмо: - «Заберите сына с госпиталя». Последовал обратный ответ:   
   - «Наш сын погиб на фронте».               
Вошли  в палату хирург и нервпотолог, дали мне это всё прочитать, я как ребёнок заплакал, и долго не мог
 успокоиться.  Врачи стали меня уговаривать, чтобы я
 написал своей собственной рукой письмо домой, чтобы убедились, что я жив. -  Положили мне на тумбочку бумагу и ручку, я в слезах откинул от себя лист бумаги, и ручку:   
  - Ни чего писать я не буду! Не буду!! Пусть я буду у родителей  погибшим, пусть будет так, как оно уже есть. - Оформляйте в инвалидный дом. Но домой не поеду,  не хочу вернуться  вот таким калекой!   
   Врачи  убеждали, что моё здоровье постепенно   
Вастановиться,  уговаривали,  как могли, чтобы  написал. -  Через неволю, но написал:   
  «Я ваш сын, Бухалов Л.В. жив, нахожусь в
госпитале». 
  - Леонид Васильевич, ну а почему же вы не хотели вернуться к родителям? – Спросила я. Он ответил: 
  - Да, дело тут не в родителей. Хотя это уже было в прошлом, и сейчас  это не секрет. 
  -У меня была девушка до армии, я учился в
 юридическом, институте, а она в медицинском.
 Дружили долго, и любили друг друга. Провожала на фронт, плакала, обещала ждать. А получилось вот так, - судьба повернула вспять, по этому, и не хотел вернуться  инвалидом. – Сказал он. 
- Ну а потом, как вы встретились с ней? - Спросила я.      - Это длинная история. – Её  забрали на фронт, как медика, она  находилась в госпитале и  ухаживала  за ранеными  бойцами оказывала не обходимую им помощь, но, а с матерью моей имела связь, которая и
поведала ей, что я погиб.               
  Замуж она не выходила, «якобы сильно любила
меня». Но, а о повторной новости, так же моя мать ей сообщила, что я жив и она в месте с материю приехали ко мне в госпиталь… 
Был  я не узнаваемый, не то, что инвалид, а просто весь обросший, находился в панике, ни хотелось бриться и жить, и выглядел на старого дикобраза. Обе они в слёзы и разжалобили меня, и я с ними приехал в свой родной город Горький.
 - Не я, её, а она меня уговаривала, просила, плакала.
- Лёня, я люблю тебя, давай в месте жить будем. Я ей говорил не раз, а несколько раз:
 - Инна, ты медик и должна знать, что такое спинальный больной, я же неспособен к семейной жизни, у нас никогда не будет детей, зачем  ты себя делаешь  жертвой, ты красива, молода, найдёшь себе здорового мужа и будешь счастливо с ним жить.
 - Лёня, дорогой, я не хочу, чтобы ты был всю жизнь в одиночестве, я хочу, чтобы мы были всю жизнь рядом, я буду за тобой всю жизнь ухаживать, и не   нужен никто другой.   
    Поначалу жили в согласие, всё было хорошо
Она на роботе,  а я взял на себя обязанность,  как настоящая хозяйка дома, готовить вкусные обеды, стирка, уборка, порядок  в квартире, чтобы не быть ей обузой. В скоре купил электрический веник, они появились впервые.      
  - Леонид Васильевич, а что, за электрический веник? – спросила я.
 - Это, полисос. – Сказал юрист. 
Часто мы находились в компании, я играл на баяне,
все веселились, пели песни, танцевали, она обычно была со мной рядом. Но однажды произошло так, я сидел  играл на  баяне. Остальные танцевали все, в этот раз  она сидела одна  и вдруг расплакалась, привлекла к себе внимания, окружили её компанейские медики:   - Инночка, миленькая, что с тобой?  - От жалости она стала уже рыдать. Её голос долетел  до меня:   - Как я устала!  - Я устала так жить!!   
В груди моей как кипятком ошпарило, в голове как вихрем закрутилась мысль: - «Значит, устала  жить с инвалидом,  все танцуют с мужьями, а она? - увы!».
   Поставил баян в сторонку, взял костыли, одежду не одел и пошёл к выходу двери, вышел во двор, и направился к машине, под ногами и костылями
звучно скрипел  морозный снег, но не вернулся. Мгновенно решил освобо дить её от мучительной жизни.  «Если б не я, она бы была счастлива».    
   В этот момент  я находился в разбитом состоянии.  Сел в машину набрал скорость и выехал   на трассу,  пустил управление на самотёк, и думал в этот миг уйти из жизни… 
     Но оказался  я живучим. Врачи  боролись за моё здоровье, было много переломов. Когда очнулся,  понял, что я снова в больнице. Жить совсем не хотелось, но мама не отходила от моей кровати,  уговаривала: - «Сынок, крепись».  Я увидел материнские слёзы, и стало жаль её. Но сказал: -  «Мама, прошу, чтобы сюда Инна не приходила».  Я не смог ей  простить. После этого случая и любовь исчезла.  Этому прошло три года, и мы не разговариваем, хотя и живём под одной крышей, но мы после всего этого, чужие люди.   
   - Леонид Васильевич, ну как же так жить, в одной квартире не разговаривать? - Так же трудно.   Она себе живёт, а я себе. Скоро ей дадут квартиру, и  она уйдёт я буду в одиночестве в этой квартире.  Подходит конец моей путёвке, а домой не хочется ехать. Так быстро пролетело время нашего общения, мне с тобой так хорошо, и легко было общаться.   
 - Мария,  а сможешь ли ты ко мне приехать, и будешь хозяйкой в моей квартире.  Мне стыдно признаться, но, ты засела мне в душу,  я тебе откровенно говорю, что жаль мне  с тобой расставаться.
    - О,  Леонид Васильевич, куда я поеду, из своей глубокой деревни? - Никуда я не поеду.
  - Ну,  зря, в городе я бы тебе помог поступить в институт, и помог бы приобрести высшее образование.  В этот  момент мне пришла в голову мысль, история одной девушке - «курортной любви». И я рассмеялась…   Бухалов спрашивает:
 -  Над чем же ты так  рассмеялась? – я ответила: 
 - Одна моя  знакомая Аня медсестра из Самары. Была здесь в санатории, и проводила время с одним  спинальным больным, он ходил тоже на костылях, а она так не много хромала на одну ногу.  Вот он ей рассказывал сваю историю. Вот его рассказ:
- «Я после фронта долго лежал в госпитале, жене
не писал, а когда вернулся домой она была  уже за    
другим замужем. А я  до сих пор  один. -  Аннушка, поехали со мной, я тебя полюбил. Кончились их путёвки.  Она  поверила в его любовь. Заехали они к ней в Самару,  она взяла  с собой свои  вещи, и поехали. Он был по нации татарин жил в городе Казани. Не так уж близка дорога, приходилось  плыть и пароходом. 
   Прибыли в Казань ночью, он взял такси, подвезли их к дому. Вышли с машины, зашли на крыльцо, лунная ночь  освещала крыльцо. Здесь он ей и говорит: 
   - Аня извини, но я женат, у меня жена и дети…  Ошарашил, как обухом по голове, я  в это время провалилась - бы сквозь землю, хотела уйти с его крыльца, но куда, не имела предоставления этого города, да тёмная ночь. Слеза затмила мне очи, он схватил меня за руку. Аня, не уходи,   давай без
шума, я сейчас нажму звонок, жена выйдет, а я тебя представлю, как будто  дали мне из санатория сопровождающую, и якобы ты за одно
проконсультируешься у наших врачей. Позвонил, и представил жене как сказал. А на утро её проводил домой пароходом».   
   Вот так Аннушка мне описывала в письмах  свою печальную эту любовную историю.
- Леонид Васильевич, может быть, и вы приглашаете, чтобы я прокатилась в город Горький?  Ха, ха, ха.
  - Да вы что, неужели я похож на такого идиота?!
У меня даже в голове не умещается, как так он мог, поступить подло с женщиной.   
 В корпусе Бухалов  Л. В. был уважаемым человеком, не только отдыхающие, но и персонал уважали его.
    Перед отъездом, Бухалов Л.В. во время ужина в своей комнате накрыл стол и пригласил своих хороших знакомых и пригласил некоторых из медперсонала, в том числе и меня, пригласил на свои проводы. Леонид Васильевич взял в руки санаторный баян  и растянул лемеха,  зазвучала мелодия музыки. И запел он душевную трогательную песню, приятный 
не обыкновенный его голос сливался с мелодий. В его глазах блестела слеза. А потом пели все общие песни, было очень весело.      
   В этом же застолье много уделял мне внимания, и при всех подарил мне духи,  «Пиковая дама» и цветную фотографию, на которой выглядел настоящим артистом.  Мне было не удобно от людей,   но приятно, что уделил такое внимание. На обратной стороне  фотографии написан был  его адрес.
Через два дня он уехал в свой г. Горький.
    После его отъезда стало скучно. Я многое
почерпнула для себя с его рассказа о его судьбе.
Как будто прошла урок знания для жизни. Переписывались с ним много лет.  Не даром говорят:  «С кем поведёшься того и наберёшься».
Его советы мне помогли в моей инвалидной жизни.      
20-го августа кончилась и моя  курортная путёвка.


          ПОЕЗД МЧИТ МЕНЯ В ГЛУБИНКУ

И снова я приехала  в свою глубинку.  Занялась как обычно своей  работой. Дней через 10-ть моего приезда,  зашла ко мне жена Дмитрия:
  - Здорова, с приездом. - Сказала она. – Я ответила:
  - Здорова, или не здорова, и ты не врач!            
   - А чего, ты сразу так? - Спросила она.  «Якобы она забыла, что зимой нанесла обиду мне».   
 - А ты что, забыла? – наплевала в этот  колодец и пришла сюда же за водой?! – Сказала  ей.
     Она этого не ожидала.  Я не предложила, как обычно - «проходи садись» под мышкой держала она большой свёрток, стояла и смотрела на меня с повинным взглядом. На глазах появились слёзы.
- Ну, прости меня, я бы никогда не пришла, если бы
меня не подстегнула дяди Ефима жена. Она мне сказала: - «Иди  и разбомби, а то сидят они там за столом рядом». - А я как дура, пришла.  Через это дома был большой скандал, всю неделю он не разговаривал со мной.
- Она стояла и плакала, просила прощения.   
С её слов у меня зашумело в голове, завертелась
шальная мысль: - «Как так можно, верующий человек в Бога, направить раба, к больному человеку который прикован к стенам:   «иди и сделай там разбой, что бы этому человеку до глубины души было бы ещё
больней!». - А спросить бы перед Богом, За что?!
После этого разговора, я долго не могла в себя прийти, и поняла, откуда пылает злой огонь.      
   Не было у меня настроения для разговора, но после этого сказала: - Проходи садись. Она  вытерла слёзы прошла и села. Я её спросила; 
А вообще-то, с каким визитом ко мне на этот раз?
Она сказала: 
 - Я принесла шитьё, пожалуйста, сшей мне платье  и халат,  она  развернула свой свёрток. Я сказала ей:
Оставляй, но кроить сейчас, у меня  нет
настроения, дня через три придёшь. За её невинность, я ей простила. Она не плохая женщина, я много на неё шила и на их детей, но она в долгу не оставалась в двойне помогала, в чём я не могла…      
    Однажды я подъехала на своёй машине, «Запорожец» к близким родным, откуда-то взялся Дмитрий, подошёл к машине, день был праздничный, был он не много выпившим и говорит:      
Ну, что ты тут стоишь? На моей дороге? Ты всю душу мне выгрызла!!! Тут же увидели родные его жены, подошли, взяли его под руки: Митя, Митя,
пошли, пошли, и увели его  от машины.
После этого я решила уехать из своего родного села, сменить место жительство.   
Тут пришла Нина  и предложила свои услуги:      
  - Вы уезжаете, жить в другое село, но, а животину  овец не берите, овцы в другом селе будут разбредаться, и вы их там не найдёте, оставляйте здесь, я за ними буду ухаживать, до зимы. И мы приняли её предложение. Она до глубокой осени ухаживала за ними, потом мы забрали.   
   За шесть км. купила ветхий домик, под соломенной крышей, требовался большой ремонт и взвалила эту ношу и заботу на свои хрупкие плечи…
     Пригласила опытных двух мужчин-мастеров. Перекрыли шифером крышу,  подстроили к дому веранду, сделали крылечко и навесили на окна створки и всё выкрасили в голубой цвет. Дом преобразил лицо. Через дорогу против моих окон построили гараж для моего  «Запорожца».               
Пришлось платить за эту стройку не малую сумму. 
   Здесь появились новые клиенты по шитью, и у многих  тут же брала интервью, о которых писала в редакцию в газету «Дёмские зори».               
   Стихи, прозы о людских судьбах, у каждого своя судьба. Некоторые счастливо живут,  а у других в жизни горечь и слёзы. 
     Это жаркое лето прошло быстро  и как-то незаметно, всё в делах и суете. На этом новом месте в селе Романовка,  сменилось моя не предсказуемая  и неожиданная,  другая жизнь.
               
               
                КЛЯЛСЯ  В ЛЮБВИ…               
           -  БЛАГОДАРЮ ЕГО ЗА ДОЧЬ

Осенний денёк был пасмурный. И к вечеру сгустившийся над селом тёмные тучи и загромыхал гром. Мгновенно обрушился  стеной  ливень, тёмной
 ночью то и дело светило грозой селение, а ветер  с большой скоростью метался с шумом сгибая деревья.      
    Решила  пораньше лечь спать, но всю ночь не могла заснуть. Толи дождик стучал в окно толи душевная  тревога. Встала рано, посмотрела в окно, серо-тёмные тучки заволакивали небо, деревья стояли мокрые от дождя.  «Нет,  в такую погоду никуда не поеду». Подумала я и опять легла. Через
несколько минут застучали в дверь.      
    - О, кто там? – заходите там открыто.               
Зашли две молодые женщины, сотрудники больницы. Просят меня:    
    - Мы к вам, пожалуйста, свозите нас в районный центр за медикаментами. Я не могла им отказать, ответила:   
 -Сейчас  оденусь и выйду. Попила чай, оделась и вышла. Дождика уже не было, но было ещё грязно. За это время женщины от дождя протёрли мою машину «Запорожец». – Завела машину, и поехали.
     В Пономарёвку приехали  рано. Получили в
аптеки медикаменты, походили по магазинам и домой. По дороге женщины попросили заехать в село  Воздвиженку.  Говорят: - что там хороший магазин, возможно, что-то купим.  Подъехала к магазину 
Женщины вошли в магазин, я не пошла, переживала за погоду, такие тёмные тучи нависли то и гляди пойдёт дождик.         
    Действительно магазин выстроен хорошо. Сижу и рассматриваю, а из-за его угла вышли три молодых мужчин, двое заходят в магазин, третий вернулся и идёт ко мне, подошёл и говорит:         
  - Привет. Я с опущенными глазами ответила:   
  - Здравствуйте.       
  - А почему так, даже и руки не хотите дать?    
   - Да я вас не знаю. Тогда он засмеялся и говорит:      
   - Вот это да, вот это любовь?! Услышала знакомый голос, подняла глаза. От неожиданности как-то растерялась, но сказала:
О, Лёша! Я тебе и не узнала! Сколько лет, сколько зим прошло?! Мы же расстались совсем  в юности. За такие долгие годы, конечно  и не узнать. Потом он задаёт вопрос: 
  - Как живёшь? Я всё время расспрашивал, и узнавал о тебя, где ты и что с тобой? А как-то прочитал в газете твою статью, и понял, что ты живёшь дома.
Подошли женщины и прервали наш разговор. Говорю ему: - Ну,  ладно, нам ехать нужно. И мы
поехали. Вдруг он крикнул:               
   -Ты жди меня я приеду!  Мои пассажирки  заинтересовались, спросили:
  -Это откуда, такой красавчик?            
  - Да, здешний он, Воздвиженский.  Ответила я. Мы знаем друг друга с детских лет. 
 - Эта поездка оказалась для меня поворотным
пунктом в моей жизни.  Друг детства из
 Воздвиженки, стал частым гостем в моём доме.
 Полгода наше общение было дружеским. И вдруг он делает мне предложение выйти за него замуж. Я просто опешила от неожиданности.    
  - Ты, что, очнись, не видишь я же инвалид? К самостоятельной жизни не способна - даже воды с колодца не могу принести, а ты – замуж?!      
 - Я всё вижу, ответил он, но не замечаю твоих недостатков. Я люблю тебя с детства. А водой –то я тебя залью. Всё буду делать. Ну, поверь,  давно я  хотел сказать тебе об этом, но не смел, а сейчас вот сижу в твоём доме, перед иконой клянусь! Люблю тебя и никогда не обижу.      
   Мне стало страшно. Это же большой грех, клясться
подумала я.  «Уж в своём ли он уме?!». Вокруг столько девчат – молодых, здоровых, он такой красивый парень. За чем я-то ему нужна? А он приезжал и всё спрашивал:   
 - Ну, пойдёшь за меня? Согласна? - Я жду, когда
скажешь «Да».  Мне надо подумать, ответила я. И он уезжал без  ответа.  Много за это время я думала.    Особенно не покидала меня мысль, что маме уже семьдесят. Вся больная. Ведь досталось ей в жизни со мной. Жизнь её идёт под уклон, а когда уйдёт из жизни мне будет трудно.
- И всё же я решила поговорить на эту тему с            
мамой. Но мама о моём замужестве и слышать не хотела. Приехал брат из г. Самары. Я попыталась поговорить с ним. Он вообще, промолчал.      
Тут зашёл родственник, они с братом выпили за
встречу. Сидели за столом разговаривали. Вдруг возле нашего дома протарахтел и заглох у калитки мотоцикл.  Брат взглянул в окно и говорит: Ты смотри, как пожарный на красном мотоцикле, зять приехал. Сам взглянул на меня, а гость уже вошёл в дом. Я уступила ему место за столом и ушла в зал. Сижу и думаю. «Что ему ответить?». Брат молчит, а мать вообще против этого. – «Думают ли они, как я с могу остаться в этой жизни один на один со своей беспомощностью?». Заходит ко мне в комнату мой друг, спрашивает: - Ну, ты надумала?  Не знаю, что тебе сказать, мать говорит: - Что люди-то скажут, осудят!!!  Так, лучше уезжай. Он уехал. А на душе так больно, и эту  боль,  кроме меня не превозмочь. Как-то зашла ко мне медсестра Скузоватова В. и говорит:   
   - Слушай Мария, давно слышу новость о тебе и хочу сказать. Не слушай ты людей, что они скажут. Они все живут со своими семьями. А ты одна со своим недугом. Мама твоя слабеет, подумай о себе. Может быть, сложится жизнь и будешь не одна.
 - Спасибо тебе Валя за совет, мне и действительно не с кем посоветоваться, сижу в одиночестве только
одни со мной мои мысли.    Леонида долго  не было, но потом приехал. Мне стало жаль его потерять. Дала согласия. Да и
поверила в его клятву. 11 июля 1966 году               
расписались. Жизнь пошла во взаимопонимании. Жили у меня. Его родители меня полюбили, ездили к нам часто, отзывались:  «Хоть сноха у нас инвалид, за то она у нас рукодельница и как хозяйка дома
чистоплотная». 
    Муж работал механизатором, я шила по просьбе клиентам. Часто  приглашали нас в гости, то к родным, то к знакомым, то день рождение то свадьба. Муж был гармонистом  и веселил компанию. Мне это приносило удовольствие, быть среди людей. За компанию и пела песни. Давно не была в такой весёлой компании и жизнь повеселела.      
    11 сентября  1967 году у нас родилась дочь. Красавица вся в папу. Дочка для нас была игрушкой, растили и радовались и не заметили как уже ей 7 лет. Пошла в школу в 1-  класс. Стала школьница. Училась отлично.   Для нас  прибавились заботы, вместе с ней уроки, а папа приходил с работы читал ей детские книги. Всё было хорошо,  и вдруг заболела мама, отправили в больницу. Но, в больнице не спасли…  В1973 году  29-го сентября похоронили. Как трудно и мучительно пережить эту тяжёлую утрату, когда из жизни уходит самый близкий и дорогой тебе человек, который дал тебе жизнь.
   Моя дочь любила свою  бабушку, она постоянно с ней находилась и вдруг  её потеряла…       
    А через 2 года, снова чёрная полоса, муж мой загулял, частенько стал с работы приходить  выпивши. В доме стали скандалы, которых я уже не терпела.  Просила его: - Оставь нас с дочкой в покое. Он этого не хотел слышать и постоянно опускался на
колени и просил прощение: Прости, больше не буду пить:  «Я люблю Тебя и люблю дочку,  ни куда не уйду,  честное слово брошу пить!».
По началу  верила ему и его словам. Но повторялось за ново. Я поняла, что это непоправимо.  Вскоре         приехали его родители, и меня уговаривают:      
  - «С худом худо, а без худа ещё хуже». Сказала свекровь. Пойми у вас совсем ещё маленькая дочка.
   - Куда ты одна?! – указывает на мою инвалидность.       А Лёшка ведь опора в семье.   
-Мама, я уже твёрдо решила, лучше одна буду
жить,  и одна  воспитывать дочь,  чем его выходки терпеть.  Свекровь промолчала.  А он повысил голос:          
  - Я ли тебе не помогал?! Да, ты вообще без меня пропадёшь!!!  Нервы мои сдали, и я сорвалась, пре родителей  закричала на него:
 -Если я инвалид, значит, об меня можно ноги вытирать?!  Да, как ты мог так поступить со мной, приводил её ко мне  и просил,  чтобы я этой шлюхе, (пандучихе), пошила платья. Об этой «любовницы» я  узнала   позже,  откуда ты приходил хмельным. И ты
постоянно ещё клянёшься в своей обманной любви ко мне. Я не желаю  под одной крышей жить с предателем и не медленно возьму развод, хотя ты и говоришь:  не дам согласия, но я готова на всё, чтобы от тебя освободиться, и не смей прикасаться ко мне! Уходи! Вон из моего дома из моей жизни! Я не верю тебе, ты убил во мне веру!…   
 После этой ссоры я сильно была потрясена. Семья
Распалась. Бесследно  не прошло, чёрная полоса  шла следом.   Эти семейные трагедии больше переживают
дети. Дочь любила отца, и после нашего развода она затосковала о нем. Однажды две знакомые женщины зашли ко мне и говорят:      
  - Ты знаешь, откуда  мы привели твою дочь? Я
в недоумении, и говорю: 
  - Да, она всегда играет с соседними девочками у них во дворе.               
   - Нет, мы её привели с кладбища, третий день слышим там детский крик и всё в одно время, и решили зайти на кладбище, а там заросль, никого не видео, а ребёнок рыдает и приговаривает: «Бабушка, ты от нас ушла, и папа  ушёл, а нам стало плохо!».  Когда подошли ближе, увидели, что девочка сидит склонясь над могилой, плачет. Мы её подняли, прочли табличку, поняли, что там твоя мать. А это твоя дочь…         
   После такого стресса, пошатнулось моё здоровье.
 И я подала заявление в райисполком, чтобы выделили мне в райцентре со всеми удобствами квартиру. Вскоре приехала ко мне комиссия,  с  райисполкома, и из со-обесса,  и депутат райисполкома РСФСР. Стали мне объяснять, что квартир в районе нет, советуем:
   - Отдай ребёнка в детдом, а тебя устроим в дом инвалида. Я расплакалась. Сквозь слёзы, спрашиваю:               
    -Это вы приехали с таким визитом ко мне? Я и сома знаю куда определиться, Я прошу,  дайте мне квартиру с удобствами! И  я сама  воспитаю своего ребёнка без посторонней помощи.  «Слеза катилась по лицу».          
  - Ну, тебе же трудно будет: - сказал Гордеев.       
  -А разве мне легко будет, оторвать дитя от сердца?! Я день и ночь в слезах буду. Но Гордеев настаивает: 
   - Вы будете не далеко от города. Ты будешь в доме инвалидов, а дочь в г. Оренбурге и вам её будут привозить на свидание, там она и закончит школу.  И я неудержимо разрыдалась и с раздражительным криком сказала: - Отдайте вы своих детей?! И будете ли вы потом  спокойны?!  Я думаю, нет, и ещё раз нет! Потому, что они ваши, а с чужими детьми можете  поступить вот так! Да и со мной можно поступить так, я теперь не нужная! Вышла из рабочего строя, кому нужен беспомощный и бес защитный инвалид?! Все мои защитники  погибли на фронте, которые защищали от фашизма Родину!!!            
   Я  рыдала навзрыд…   Они  уехали. Я взялась за перо, но слеза туманила строку, а Я писала, и писала.  После всего райисполком вновь рассмотрел моё заявление, и выделили мне со всеми удобствами квартиру, рядом со школой и магазинами.
     Здесь уже дочка пошла в третий класс. Училась отлично. В такой квартире мы с ней свободно управлялись. У меня появились клиенты, которым шила на заказ. В скоре поставили телефон, стала чаще писать статьи в редакцию, в газету, «Красный Октябрь» на тему марали и критики. Читателям нравились мои статьи,  звонили по телефону и говорили: - « Нам очень нравится, как вы  пишете».
     Во время каникулы, дочка ездила  со мной ежегодно в санаторий.  Дочь взрослела, пошла уже в девятый класс, и как обычно, я её провожаю в окно, смотрю:  «Настоящая девушка, вот и выросла». С
гордостью подумала я.      
   Вдруг застучали в дверь, я  открыла, а передо мной
стоял муж. Спросил:    
 -Можно зайти? Я ответила. - Заходи. Вошёл, разделся и прошёл в зал сел в кресло, я села на диван. Потом  Леонид заговорил:
 - Извини, я давно не был на Родине и вот решил  наведать родителей, но и не мог проехать мимо вас.
- А где дочка? Я ответила:  В школе.    
- Мария, я бы и не заехал, но, не могу, все эти годы я тоскую по вас, я всё осознал, я подло поступил.  И опустился на колени передо мной, взяв мою руку:
 - Прости! Поверь мне, я так хочу вернуться к вам, в семью, я там чужак! Ну, прости, пожалуйста!!!
Задрожала его лицо, схватил себя за голову и простонал: « Как я ошибся, не прощу сам себе».
  - Поверь ещё раз мне, я изменился в лучшую сторону, я не могу без тебя, сам я там, а душой с тобой, я любил и люблю тебя!
   В голове завертелась мысль, напоминает нашу совместную прошлую жизнь. За его невыдержанные поступки, также опускался на колени и просил    
прощение. Но, после всего, что я испытала, я уже была неумолима…
   В прихожей скрипнула дверь. Приподнял голову, на глазах у него блеснули слёзы.    
-О, дочка пришла, здравствуй! Дочь сверкнула
черными обиженными глазами и скупо произнесла:         
-  Здравствуйте.               
   - Дочка, как учишься? – спросил отец.  Дочь ответила:  - Нормально.             
     -  Как повзрослела, тебя и не узнать. А я вот заехал к вам повидаться и поговорить. 
 - Мог бы и не заезжать, злобно ответила дочь отцу.      
  - «Поговорить, о чём?» Спрашивает она.   
  -дочка, ну за чем же ты так резко, я же скучаю по вас, – сказал отец. 
 - Это, с каких же пор заскучали? Раньше нужно было бы скучать, а ты лёгкую жизнь искал, пил, да веселился, а нас оставил беспомощных, а теперь заехал узнать: Живые ли мы тут. Ты мой отец, мне стыдно за тебя! И наступила молчание. У дочери появились слёзы, она встала со стула и ушла в
спальню. Тут слышалось оскорбление и обида.
 -  Мария, я  не ожидал такого отрицательного поворота от дочери. Там я чужак, но, оказался и здесь
я отчуждён. 
- Лёша! А что ты хотел взамен? Вспомни нашу
прошлую жизнь, ты без повода искал причину,  всё порвать и уйти. Не обижайся на дочь, ты сам во всём виноват. 
     Прервался  разговор, как будто и не о чём больше  говорить,  приподнялся   с колен, и с опущенной  головой стал ходить по комнате туда сюда, как будто затмило ум-разум,  молча ходил курил, потом подошёл ко мне вплотную и  снова опустился на колени,  взял меня за руку, крепко сжал и тихо  прошептал:  Не гони меня, дай мне возможность доказать сваю любовь, иначе мне без тебя и без дочери просто не зачем жить…      
  -Лёша,  этот вопрос давно закрыт, это осталось в прошлом и к  нет возврата.   
  - Значит, надежды мои меня обнадёжили, а я всё-токи надеялся. Ну, что же, оставайтесь, а я поехал.             Я зашла в спальню, дочь вся в слезах, спрашиваю:
 - Дочка,  ты,  почему плачешь? Она ответила:   
- Я же нагрубила, а он же мне отец?!  А иначе я не могла с ним говорить. Мам он нам не нужен, всё переболело!  - Сказала дочь.
   После этого долго думала я, что детская душа не смогла простить  отцу за предательства.
   Да, и я неоднократно со своими  мыслями  возвращалась в прошлое, сопоставляла каким знала его в то время молодости. Смотрела на него как  на эталон красоты, он был внешне привлекательным
ровным. Умел на людях сохранить спокойствие в любых обстоятельствах, был внимательный. 
   На лице всегда отражалась любезная улыбка,  был он молод и красив, от одного взгляда на него у меня замирала сердце. Но, оказалась я ошиблась, и анализирую его последние поступки.
Жизнь мудрее нас, она нам обеим устроила испытание: - Его на человеческую зрелость, а мне на прочность.  После его ухода, жизнь всё расставила на
свои места, выявив в каждом из нас истинную суть.
   Нет,  он не сломался душой, а расчётливо захотел избавиться от трудностей,  и решил, что самый верный путь для себя, - это оставить бесполезную жену с маленьким ребёнком на произвол судьбы.   
               
  -Как верно сказано: - от трусости до предательства один шаг.  Вскоре он женился. Она на десять лет старше его, за то на здоровой, и богатой!!!  В погоне за собственным счастьем  повёл себе так, словно нас
и не существовало в его жизни. Но он не учёл, закона Божьего. Хотел стать счастливым человеком, но он
им не стал. Спустя много лет, он приехал ко мне, сказать об этом. Хорошо хоть хватила у него мужества, рассказать мне о своём не счастье, что глубоко ошибся.  «Я там чужак, ты меня прости, я хочу вернуться  в свою семью, - ну прости!».      
     Очень жаль, что он так и не понял своего предательства.  А что касается меня, то я давно всё простила, возложила  бремя на Бога. Он знает свой поступок, в этом и причина его душевные страдания.
     Бывает иногда, что я  мысленно возвращаюсь к тем дням, когда ушёл от нас.  Это был самый трудный  период в моей жизни, когда моральные силы оставили меня, а душевные страдания пересиливали физический  недуг.
    Дни были темнее тучи. Наступал критический момент, на чашу весов были поставлены, «жизнь и смерть» - «добровольный уход из жизни». Но я встала  на сторону жизни.
   Сколько пришлось приложить  сил, чтобы взять свою судьбу в собственные руки, и без него преодолеть все свои невзгоды и воспитать ребёнка, проходил день за днём, преодолевала не посильный труд к самостоятельности и одержала победу.  Достигла полностью самообслуживания  без посторонней помощи, и воспитала дочь. Чего это мне стоило?! Знает один Бог. Да я.
     Жизнь  длинная дорога, не всегда она ровная, то подъём высок, то крутой поворот,  и перед этими  поворотами  выдержала все испытания.
    В жизни моей выпала трудная судьба, но оказывается, человек сильнее своей судьбы, я  так и осталась лишённая движений ног, но не покинута зрением. Когда случилось со мной не счастье, тут же замкнулась моя жизнь, только сердце билось во мне, оно тянулось к жизни, верила победить недуг. Не отрицаю,  за это время испытала  немалые болезненные муки, страдания и измену, горечь и предательства, и в жизнь разочарования.
    «Если один раз пожалеешь, что не сказала, то сто  раз  пожалеешь, что не промолчала».  - Так, пусть муж меня простит, за то, что корю его, и прошу
Господа Бога, простить меня за него.
     И всё-таки я благодарна мужу, за то, что связал со мной свою судьбу, и подарил мне дочь. Было же в начале, всё прекрасно, взаимная любовь и уважение друг к другу, но… «Как после выяснилось, между нами встала любовница и его увлекала спиртным»…
   Когда рассталась с нём я сильно переживала. Как не горько, но было с кем поговорить, а когда не стало его, я почувствовала, одиночество, и в тот момент я и почувствовала,  как тяжко человеку жить одному без второй половине, даже в уютной квартире. Это не роскошь, а можно сравнить как бы в камере  - одиночке, тоскующему по человеческому участью, да и просто по живому голосу. Человек не так голоден насущным хлебом, как ему не хватает духовной  пищи. Нет горше муки и тяжелее креста, чем одиночество, не только в молодости, но и в старости.               
   «Жизнь без мужчины, что чай без сахара – и жизнь
без любви, что армия без знамени».            
    К сожаленью  у каждого своя история. У здорового
человека повседневные житейские дела, а у спинального больного  более, однообразнее, у них постоянно тёмная полоса! Они часто находятся в одиночестве в четырёх стенах, в эти минуты отчаяния полный мрак и пустота и разочарование к жизни. В этот момент трудно переломить не весёлый  путь жизни. Но каждый  мыслит по-своему, как преодолеть тёмную полосу?!
    Мне до сих пор говорят: Ты сильная духом, Но это только со стороны, а в основном,  испытала не выносимые боли, муки, скорби, и море пролитых слёз.
  Была  молодая, хотелось жить, и хваталась за каждую соломинку лишь бы преодолеть все невзгоды и обречённый  недуг. 
     По своему опыту со многими молодыми больными приходилось беседовать,  советовала, чем заняться и быть полезным, не только для себя, но и для людей. Шить, вязать, писать, и рисовать. Труд человека  не портил. Работа, это быть среди людей.
Народная пословица: - «На людях  и смерть красна».
Приходили ко мне  клиенты, кому шить или скроить, я старалась держаться в настроение, быть весёлой и улыбающейся, чтобы не портить людям настроение, да и за чем раскисать, показать себя тяжёлый больной?  - Кому нужны мои боли и слёзы? Когда в повседневной жизни у каждого своё, только горе гори разница, у здорового человека проходящее и уходящее. А вот у спинального больного, это по
жизни. Но страшнее всего спинальному больному, когда он не чувствует тело и боль своих ног.  За то  у него болит и стонет душа!  Трудно так жить,  когда нет в тебе чувствительности, каждый день, час и минуту оберегаешь себя, как бы на что-то не сесть, и что-то не попало тебе в обувь. Но бывает, что и не убережёшься. Однажды пришла соседка и говорит: 
    - Пойдём в кино, сегодня привезли индийский фильм. - Мне хотелось, но ей я  ответила:               
  -Можно бы, посмотреть, но как только фильм кончается, все быстрее домой. - Да, я тебе не оставлю, вместе придём,  – сказала соседка,  и я согласилась. Пришла с фильма, раздеваюсь. С правой
ноги сняла  аппарат, с левой сняла валенок, и носок, о, мокрый! Почему?  И тут же посмотрела в валенке, а там шпулька без нитки…  прямо в пятке установилась колёсиками. По телу  прошёл мороз, и  вспомнила:  когда-то  бегала босой и вдруг попадёт камешек под пятку, острая боль!   А тут проходила целый день на этой катушке и ничего не почувствовала. Этими колёсиками протёрла до крови и мясо.               
    Мама работала в детском садике заведующей. Но время садик  закрыли на ремонт, и приносили детей к нам в дом, рано по  утру, я ещё находилась  в пастели. После моего шитья шпульки находились на столе, и дети взяли  поиграть, и нечаянно попал в
валенок.  - Таких случаев в моей жизни было не мало.  Подходил праздник Рождество. Как обычно клиенты нагружали шитьём. Сидела шила до поздней ночи. Ноги отекали, застывали. Я решила погреть ноги сильно уж холодные.  Пощупала голландку – горячая, чтобы  не опасно, носочки не сняла, ноги устроила к голландке, и всю ночь пролежала на спине. Утром 
 рано ко мне пришли на примерку, я быстро оделась,  надев валенки, вышла. Сделала примерку платья, вторая пришла забрать готовое, третья только, что принесла, ей скроила костюмчик и так целый день с народом. Вечером мама  Мне говорит:         
- Почему от тебя мокрые следы? Где ты так промочила валенки? Я ответила: - не знаю.
    Поужинали, мама легла спать, а я снова работать.
 Вдруг стало знобить, подумала: наверное, -  грипп. Время позднее надо ложиться спать. Скинула обувь,
 а носки мокрые, - вот это да, где же я так промокла? И для осторожности убедиться проверила в валенке, ничего нет.      
    Что-то так холодно, надо ещё погреть ноги,
пощупала голландка чуть тёплая, надо снять носочки, снимаю, а они прилеплёны к стопам, не могу понять, что случилось? Пощупала рукой,  пятки мясо!
Кожа отошла, повисла…
     Оказалась я ещё в ту ночь, об эту голландку спекла как картофель… И  полопались пятки. Разбудила маму, она посмотрела и ахнула:  О! Поднесла мне зеркало, увидела, у стоп подошвы стали мясистые и почерневшие как уголь.    
   На утро отвезли в больницу. Мама часто приезжала и привозила свежие листья  алоэ, прикладывали к этим ожогам. Очень хорошо очищал ожоговые раны, и только тогда началось заживление от здорового  края тела, ниточкой окольцовывалось новое тело.
Ежедневно смотрела в зеркало, видно было, как медленно шло ниточка за ниточкой. Через шесть месяцев затянулись эти большие раны.   
    На обогревших ногах проходила почти сутки и не почувствовала боли и не чувствовала, пока всё зажило… Невозможно человеку привыкнуть к тому, что вчера он был здоров и вдруг, сегодня  полный инвалид и приводит его в полное отчаяние. После
травмы позвоночника не может  понять, что его ноги не имеют никаких ощущений, да и не только ноги? Но и по пояс.  Когда врач щупает рукой или укалывает иглой и спрашивает:
  -Чувствуешь? Один ответ: «Нет». Спинальной больной живёт много лет но не чувствует половину своего тела и никакой боли! Но, а душа? Бедная день и ночь «стонет!!!».   
      Правая нога  слабо держала, часто подвёртывалась в колени и я часто падала, и на этот  в очередной раз упала,  да так, что правая  нога попала под меня, сняла валенок, увидела      
опухоль у щиколотки  стопы. Привезли в больницу за  сорок километров в хирургию и сразу на снимок,
снимок показал перелом. Наложили гипс. Хирург говорит:   
  - Ну, а теперь можете ехать домой. Я удивилась и говорю ему:          
 - Как домой? Ведь я сорок километров живу отсюда.
 Нет, я  не поеду. Положите меня в больниц.
- У нас нет мест, сказал доктор.            
 -Найдёте, а если не найдёте то на пол положите, но я не поеду! Меня ели сюда довезли,  я вся продрогла, а 
погода зимняя. Хирург посмотрел на мою настойчивость и нашли место.
В час ночи со мной совсем стало плохо. Я вызвала
медсестру, пожаловалась, что меня всю трясёт и по ноге идёт из-под гипса красная полоса. Оно дала градусник измерить температуру – 39,7.Говорю:          
  - Вызывайте хирурга. Медсестра говорит:
  -Потерпите до утра, до обхода, дам таблетку, и
уснёте.         
    - Нет, милочка, я натерпелась за своё молчание, пока сгноили! Прошу вызывайте, терпеть больше не буду!         
  - Нам не положено ему домой звонить.  Я закричала:   
   -А умирать положено?!  Медсестра ушла.  Через несколько минут, пришёл доктор-хирург Е.А. 
Маслеников. Обратился ко мне:   
  -Что случилось?               
  - Мне плохо, всю ломает, температура. Прошу снимите гипс.            
-Гипс снимать нельзя, сейчас дадим от температуры и обезболивающее,  и всё пройдёт, а где болит? Я закричала резко:
 - Зачем спрашиваете, где болит?! Я по пояс не чувствую никакой боли, только душа плачет и стонет. Хирург посмотрел на меня, что я вся в  слезах и сказал медсестре:            
 - Принесите инструменты, и стал разрезать гипс, и - тут же стало ему ясно.
    
 -  Быстрее шприц, здесь мешочек! Медик принесла. Доктор воткнул иглу, и набрал полную  пробирку гноя. И  крикнул сестре:               
 -Быстрее несите хирургический набор, будем разрезать на ноге, где обнаружили гной. Медсестра принесла. Евгений Афонасьевич, начал разрезать ногу,  я смотрю, а доктор говорит мне:            
 - Отвернитесь.               
- Да вы разрезали уже,  мне же не больно, я просто смотрю. Тогда хирург  еще крикнул:
    - Отвернитесь! И я отвернулась. Слышу, он говорит медсестре:
 -Быстрее латок, и  гипертонический раствор, тампоны и бинты. Как после выяснилось, очистили от гноя ранку. И положили ногу в этот открытый  гипсовый лангет, и так до весны. Ранка  зажила, но перелом ноги не срастался. Зашла ко мне в палату хирургическая медсестра В. Ф. Алтухова. 
   - Маша, слушай, тебя хочет навестить один тебе знакомый человек.
 -  Кто? Ну, кто?
 - Фёдор Диденко.
  -Вера Фёдоровна, закройте мои ноги, а потом пусть зайдёт. Алтухова накрыла мои ноги простыней, поставила стул возле моей кровати. Заходит средних   
лет мужчина.  «Какой я ему показалась, не знаю» Но окинула его взглядом он уже не тот белокурый парень. Если бы где-то встретились и не узнали бы друг друга. Вот так меняет нашу молодость старость. В это время я была замужем и воспитывала дочь. И у  него была отличная семья. Он рассказал о себе, и спросил о моей жизни.
   Федя в это время лежал в больнице, узнав, что я нахожусь здесь, решил  навестить. Я очень волновалась, что я в таком тяжёлом состоянии, но было приятно, и я довольно тем, что не забыта людьми. Спустя восемнадцать лет тому назад, за это время много воды утекло, и всё же мы встретились. Я ни на кого не в обиде. Обидела моя жестокая судьба, обошлась со мной так сурово. И оставила как птичку без крыла, которая не летает. А я  так и не могу по настоящему  ходить. Увы, увы! 
     Врачи решили меня отправить в областную
 больницу на ул. Аксакова, в хирургическое отделение. Здесь меня принял  другой хирург П. Н. Кабанов. Я у него пролежала всё лето до глубокой 
осени. Чувствовала уже хорошо, но когда выписывалась, то доктор сказал с шуткой:         
  - Ну, комнатная мимоза, теперь осторожней ходи, мозоль на ноге совсем ещё слабой, но, постепенно окрепнет.
Много испытала переломов, ног,  три перелома на
правой ноге, и девять раз вывёртывала ногу в левом колене. Врачи запрещали ходить без аппарат, но я молода и мне так хотелось достигнуть цели самостоятельно  ходить, но, увы, поломала все ноги… Ещё один вариант. В этот раз  я была на курорте,  часто заходила в магазин, который был рядом с нашим спинальным корпусом. Увидела красивые  туфельки, так захотелось купить, а в голове промелькнуло мысль: «аппараты давно скинула, а возможно и валенки пора скинуть,  и смогу  ходить  в туфельках?».  Купила эти туфельки, хорошие мягкие, с бантиком, а на бантике вышивка. Ещё купила на сочки с зелёной каёмочкой. 
Пришла в палату, девчат не было, они были на прогулке. Сняла свою обув, надела носочки и туфельки… 
    Стопы повисли и болтаются. – Что же делать? Взяла из сумки бинт и забинтовала стопы потуже и подтянула их за щиколотку, убедилась, что стопы
стали твёрдыми,  держатся. Надела носочки, и стопы всунула в эти красивые туфельки. Беру костыли, встала, переступила, ура! Решила пойти на улицу.   
   Пусть посмотрят, что я могу ходить в туфельках.
Иду по асфальтированной дорожке. Рядом с корпусом главная аллея, там стаяла лавочка я присела. Идёт фотограф - (женщина), я её попросила  сфотографировать меня на этой лавочке и ещё  в рост, держась за дерево. После решила  посидеть подышать свежим воздухом…
    Чувствую, что в корпус, уже идти не могу. Попросила прохожих:
  -Пожалуйста, позовите нянь из шестого корпуса, я не могу идти. Няни быстро пришли с коляской, посадили меня и в палату. Быстро сняли с моих ног красивую обувь и разбинтовали ноги… - Они все    
потемнели и отдавали синеватым цветом. Позвали мед сестру, она и говорит:    
  -Тут и удивляться не надо, перетянула бинтами и не поступает кровообращение. Быстро стала растирать, потом всё прошло, а для меня этот был урок. Но    была ещё молоденькой, так хотелось ходить в красивой обуви…   
Поняла я позже, когда года шли под закат, ноги уже поломала и только тогда села в коляску.  Хотя и не
хотелось быть в коляске, но, увы!!!          
Как-то рано утром зазвонил телефон. Взяла
трубочку: «Ало!» Послышался  голос с другого конца провода:      
 - С праздником тебя! – спрашиваю:  - С каким?
Да, сегодня  третье  декабря, день инвалидов!
  -Ты, что забыла? Я ответила  взаимно, и  поздравила. Но, я не знаю, для кого как,  а для меня  напоминает инвалидность, - Какое может быть счастливое пожелание или радость?   
    Счастливые дни были тогда, когда дадут путёвку в санаторий. «Как птицы - из гнезда», а я  из четырёх стен вылетаю на волю,  это великая радость, подышать  свежим воздухом, подлечить своё здоровье, где тебе обогреет солнце,  и ты чувствуешь, как  тёплый летний веет ветерок.   
     А когда  появится радуга, и польёт такой тёплый дождик,  тут и  вспомнишь: - когда-то бегала босоногой по такому  ручейку,  по росистой траве по этой прекрасной природе, в этом мире видно весь обзор как  рисуются все эпизоды, смотришь и любуешься.  Но,  такого   удовольствия  спинальный
больной получает один раз в году!               
  А в остальное во все времена,   по жизни приговорён к четырём стенам, кровати и к коляске, у него один экран - окно, в котором видит кусочек небо! Услышит гуд машины, когда промчится мимо его дома, и иногда пролетит крылатая птица, А ты лежишь с подбитыми крыльями и до тебя нет ни кому дела. Что ты полностью оторван от мира, и только остались с тобой вот эти твои одни
воспоминания…         
    Судьба подарила мне нелёгкий путь, видимо это мой крест, который несу.  Но, с другой  стороны я счастлива, у меня  дочь, которая и продлила мне жизнь, И я живу ради неё.      
     Я всё и вся отдала себя ради дочери, чтобы воспитать, так, как каждой должен воспитать своего ребёнка, в этом счастье и радость души.
     Когда она закончила десять классов, встал вопрос, куда дальше учиться?  Ей хотелось поступить в педагогический институт, но… пять лет. А куда я? Без её помощи?    Соседи говорят: - «Пусть едет учится на дошкольный -детсад воспитателем,  два года поухаживаем». И так в повседневной моей жизни основную помощь мне оказывали соседи. Приносили продукты и прочее, по дому потихоньку управлялась сома,  и тут не посчастливилось, упала… Перелом правой ноги.          
   Доползла до телефона  - позвонила, скорая помощь забрала в больницу. Сердце сжималась в комок, опять больничные стены. Только зарубцуются бытовые и душевные раны, как снова душат слёзы и
тоскливые мечты –обида. Как будто я обречена на все невзгоды.  А жизнь-то  дона одна для всех, и всё для человека, одно солнце, один месяц. Смотришь в небо в ночное время из окна, как мерцают звёзды, как прекрасно царит в этом мире жизнь. - «А оказывается 
 жизнь  полосатая штука, одним достаётся только тёмные полосы, а другим только светлые». 
  Но в раздумье стараюсь  не раскисать. Есть для чего жить, для дочери.   Дать ей образование, поставить на      
ноги, это мой долг, и нужно избавиться от чёрных дум, и пусть весь страх исчезнет!          
     Когда усилились январские морозы, в палате стало холодно, соседи забеспокоились о моём здоровье:
       - Мария мы хотим тебя забрать домой, в больнице ты простудишься, а дома будим ходить за тобой по очереди. И так я оказалась в своих стенах – дома.  Днём находились со мной очередные соседи, а на ночь закрывали меня на
  - Алло? Я слушаю. Послышался не знакомый голос:
амок. - «Вот такие были в те времена отзывчивые и добрые люди».         Как-то поздно вечером  зазвонил телефон. Взяла трубочку:       
  - Тётя Маша здравствуйте! Это Галя, я учусь вместе с вашей дочерью, приехала за продуктами, ваша дочь просила передать не много денег. Сейчас я не могу прийти уже поздно, приду утром завтра. 
   -Галя, пожалуйста, зайди, я буду ждать.  Разболелась душа: «Как преодолеть, приготовить ей передачу?». Идти не могу, нога не подъёмная в гипсе, а как хочется испечь ей печенье, и рискнула, рядом с диваном стоял табуретка, на которой стоял телефон,
вторая, на которой  кушала. И так стул за стулом и вперёд,  и так добралась до газовой плиты. Сготовила посылочку и туда положила деньги. Жду звонка в дверь, но зазвонил телефон: « Тётя Маша, извините, это Галя, я не могу заехать, уезжаю с попутной 
 машиной. В трубке были слышны пик, пик. Брызнули слёзы, я запричитала:
Так хочу поехать к дочке
И печенье испекла 
Но сижу как птичка в клетке      
Не взлететь мне без крыла.   
И тянусь взглянуть в окошко, 
Посмотреть на мир земной. 
Так хочу я встать немножко,   
А слёзы катятся рекой!
      Благодаря, тем людям, которые взяли под свою опеку, через три месяца нога срослась, и я снова стала ходить на костылях.   
    Дочь закончила учёбу и по распределение вернулась домой. Поступила работать воспитателем в дошкольную группу. В районной газете часто мелькали статьи, и благодарности от руководства и от родителей, за хорошую работу.   
     Однажды вошли ко мне в комнату дочь со своим парнем. Он говорит мне:   
  - Я прошу руки вашей дочери, мы любим, друг друга, - что вы на это скажете?   
  - Если вы любите, то в любви нет преград. Но хорошо подумайте и взвесьте, жизни прожить – не поле перейти. 
   - Мы хорошо подумали.  –  В один голос ответили,
дочь и парень.         
  Отгремела весёлая свадьба, было многолюдно,  и как обычно кричали:      
 -  Горько! Горько! Счастья вам!
Молодожёны жили у меня в квартире. Зять работал  на скорой помощи водителем, дочь воспитателем. 
    Жили дружно, все завидовали,  выделяющей этой паре. Купили машину, гараж,  и новую мебель. А в 1988 году родился внук!  О, О! Не было границ этой
доброжелательной  радости,  я на седьмом небе от
счастья!
  - Разве я думала дожить до этого счастья? Когда меня приговорили к смерти?!   
«Но, жизнь нас награждает тем, чего мы меньше ожидаем», - «Для жизни нужны борьба, терпение, вера надежда, и любовь». 
   -Как прекрасно рядом со мной мои отростки, полный семейный очаг. Здесь я была самая счастливая на свете. Приятно было видеть, как дружно они между собой жили.  Необыкновенная, такая милая влюблённая пара! Друг без друга не могли быть. Такая была любовь!
     Вскоре мне дали очередную путёвку в санаторий. Через несколько дней, медсестра позвала меня к телефону. Слышу в трубочке рыдание дочери, спрашиваю:
    Что случилось? Мама я получила телеграмму, папа умер,  а на похороны поехать не могу! У меня же грудной ребёнок со слезами говорит дочь.   
 - Ты же кормящая мама плакать нельзя. - Сказала я. 
 - Но  он  же мой отец, где б он ни был, но я знала, что он жив.  А теперь его нет!!! – рыдая  ответила дочь. После этой новости мне было плохо. Анализировала совместную жизнь и вспоминала только хорошее. «Нить любви оборвана судьбой!!!».   
     После санатория приехала домой, и почувствовала что-то неладное, между моими детьми,  как будто между ними пробежала чёрная кошка, не стали терпеть друг друга… 
Не сложилась семейная жизнь, распалась семья. Они взрослые люди, но почему  не задумывались, о том, что между ними ребёнок, которому было три годика.  Он понимал и впитывал их разногласия,   в слезах кричал:  - «Я люблю маму и папу! Я хочу, чтобы были мы все в месте!».
  Дочь не смогла пережить  это расставание, и решила уехать, в г. Оренбург к хозяйке, у которой раньше жила и училась.  Благодаря этим   добрым  людям Алевтине Ивановне и её семье,  приняли её в свою семью, как родную дочь и обогрели ранимую душу, и помогли с маленьким ребёнком освоиться ей в трудную минуту  жить в городе.      В то время она была в шоке, не легко было пережить -  внезапно потерять семью, работу и крышу над головой, потеряла здоровья, долго находилась в панике.  В  душе моей открылась старая  рана, и так болит до сих пор.  «Но, душевные раны рубцуются временем, и ещё работой». Дочь устроилась работать воспитателем в детском садике,  и с ней находился ребёнка  в этом же садике.  Началась перестройка.  Не давали по три месяца зарплату, а как жить? И ей пришлось привезти ребёнка ко мне, в этот момент он закончил в Оренбурге первый класс. Она  сменила работу,  пошла в торговую. В зимнюю стужу под открытым небом с грузовой машины продавала фрукты, стояла с девяти часов утра до шести вечера, прозябала до костей…               
    Мы вдвоём с внуком жили в Пономарёвке, и здесь закончили  четыре класса с похвальными листами на одни пятёрки.
       Вдруг позвонила по телефону мне Нина, что они с Дмитрием приехали в гости на Родину. И попросила меня им заказать билеты на автобус в г. Оренбург.   
    Я им заказала.  После этого, где-то через полугода, из их родных мне сообщили, что в Узбекистане Безвременно умер Дмитрий…  Мне было очень жаль, что в расцвете лет человек ушёл из жизни…
      Дочь купила   в г. Оренбурге квартиру,  а мне сказала:  - Мама, сына я забираю, он должен жить со мной в городе и учиться здесь, а ты продавай квартиру, и приезжай в город жить, будем все в месте.         
  - Я осталась в одиночестве, потеряла сон, находилась  долго в раздумье.
   - И всё-таки решила уехать с насиженного  места,  душа потянулось поближе к дочери и к внуку.   
     Дочь помогла мне купить  квартиру не далеко от неё, и я переехала.  И за светила солнце  мне в окно, и я встречаюсь с солнцем  каждый день. В квартире
тепло, горячая вода, что для меня  спинальной больной не обходимо. Я снова обрела покой, что рядом с дочерью и внуком. Я очень счастлива, что у меня прекрасная и желанная дочь.  Оберегает мою  старость, и создала мне здесь райскую жизнь. Я очень благодарна ей и благодарю Господа Бога.  Видимо пожалел меня Бог, за мои долгие страдания и не малых пролитых  слёз!!!               
    «Счастье человека в основном в спокойствии души. Люди знающие счастье это те, которые радуются каждой малой малости». 
«А главное воспринимать жизнь такой, какая она есть, и наслаждаться ею!». 
     В городе я сразу взялась за перо и начала писать на разную тему статьи в газету: 
«Патриот Оренбуржья». - Участвовала  в конкурсе, заняла первое место, за хорошую работу вручили диплом. – «Его содержание» -   
  «Выдано лауреату Поповой, областного творческого конкурса. «Право на достоинство» за лучшее 
освещение проблем инвалидов по номинации  «Лучшая печатная работа». М. П. Поповой» 
не позорна,  потому что указывает нам пути и средства к дальнейшему развитию». Вот так и     За которую и получила  денежную премию, в сумме тысячу рублей.         
    В 2002 году вступила в Члены Союза журналистов. После этого написала две книги, сейчас пишу вот эту третью книгу. Несмотря на свой солидный возраст, продолжаю  работать, печатаюсь в двух газетах.
     Я привычная к работе с детства и не могу попусту сидеть и бездельничать.  Работу бояться не надо это жизнь.   «Кто боится  роботу, тот ограничивает свою деятельность».  Честная работа или  неудача продолжается моя.