Дом офицеров Гроссенхайна

               
       Сохранился в памяти  один эпизод из времени службы в Германии.

       В центре города Гроссенхайна  красовался большой  Дом офицеров.  Возвышалось  величественное  здание над красивым каналом,  к нему сходились ухоженные аллеи. В этом помпезном трёхэтажном здании и до войны был немецкий  клуб для  офицеров  крупной авиабазы. В нём размещались киноконцертный  и танцевальный  залы, музыкальный салон, охотничий холл,  биллиардная,  ресторан, библиотека, классы, тир, гардероб.  Все  помещения  богато и со вкусом обставлены,   украшены картинами, устланы коврами.   Лучший Дом  офицеров Группы войск.
      Обслуживала Дом офицеров отдельная воинская часть с лекторами, пропагандистами, музыкантами, переводчиками. Были и вольнонаёмные немцы – в ресторане, в тире, уборщицы и пр.
      Но вот беда: стали солдаты этой части появляться «под градусами».   «В центре города, относительно свободны, вот они и…», – подумал их командир.  Решил он не выдавать на руки своим срочнослужащим получку:  заставлял их расписываться в ведомости, а деньги хранил в сейфе. Идёт солдат в увольнение, просит марки, а командир ему вопрос: «Что думаешь купить?  Это стоит столько-то марок. Возьми. Остальные твои деньги у меня».  Ограничил, но проблема не пропала,  всё та же картина:  выпивают.  Поручил кому-то проследить за личным составом.  Довольно скоро наблюдение установило: солдаты поодиночке перед обедом и ужином ходят под лестницу.  На второй этаж дома вела помпезная лестница, а на первом этаже  пролёт её  сбоку   был красиво зашит, но в этой переборке обнаружили малозаметную дверь,  в каморке за которой уборщицы-немки хранили швабры, вёдра, тряпки и пр.  Вот солдатики и наведывались  регулярно  под лестницу, а,  выйдя оттуда, «ловили кайф». Установив этот факт, командиры – в кладовку, а в её стене дверь, заставленная инструментом уборщиц.  За  этим тайным  входом лестница вниз, и в громадном подвале….Срочно вызвали сапёров-минёров, врачей и давай выгружать, актировать и передавать в военторг горы хранившихся со времён второй мировой войны  столового хрусталя, фарфора, серебра и массу запылённых бутылок с винами, коньяками и т.д.  Очевидцы рассказывали, а нам не верилось, что такая масса добра совершенно спокойно, на глазах у всех хранилась десять лет.
Об этом событии кто-то рассказал Олегу  по телефону  (наше звено в тот день дежурило на аэродроме), и мы размечтались, как бы мы в том подвале…
А душа заместителя командира полка  Аветисяна не смогла удержать его дома, и он, схватив громаднейший чемоданище с тремя ручками (такие мы называли «Смерть носильщикам»), помчался в Дом офицеров и нагрузил  его разными бутылками.  Счастливым он поднимался по лестнице с дорогой и жутко тяжёлой поклажей.  Но не зря же говорили, что  «радость лётчика коротка, как детская рубашка».  Так и у нашего знаменитого пилотяги,  Артавазда  Саркисовича: до полного счастья ему оставалось подняться на три  ступеньки,  но… замки чемодана не выдержали, он раскрылся  и… жене Аветисяна пришлось мыть три пролёта  лестницы и собирать кучу осколков,  а сам Артавазд Саркисович,  несмотря на железные нервы, позволявшие ему быть королём воздуха, болел нервным  расстройством  три  дня.