* * *
Первым делом Великий султан Фарглахарлат Фьянгмарламун (он же просто Фарик) поспешил засвидетельствовать царю Андрону Семёновичу и уже практически своему тестю своё почтение. Правда, для этого незаурядного в обычной ситуации церемониала ему пришлось проявить недюжинную настойчивость, поскольку подходы к городу были перекрыты войсками швахов. Уж не знаю, какими словами или иными аргументами оперировал наш Индуринский друг, но после переговоров, за которыми мы могли наблюдать со смотровой площадки, Фарик с отрядом охраны беспрепятственно въехал в Червякино.
- Слюшай, ка-акой нехороший человек этот Сигнур! - после непродолжительных но крепких объятий заявил султан. – Совсем пускать меня не хотел, да! Я, га-аварит, войну тут веду, слюшай! Не лезь, га-аварит, не в своё дело! Шакал пли-ишивый!
Хотя речь его оставалась весьма витиеватой и не утратила изящного акцента, за прошедшее время султан серьёзно поднаторел в русском языке во многом благодаря царевне Настасье. Сама Настасья прибыла вместе с матерью в числе отряда своего жениха. Не надеясь на добропорядочность Сигнура, который вполне мог захватить супругу и дочь царя для своих гнусных целей, Фарик замаскировал своих будущих родственников под воинов своей стражи. Серебряная кольчуга изящно покрывала стройную фигуру Агнессы Станиславовны, придавая царице невероятный образ сказочной владычицы даже не знаю чего. Царевна Настасья, отличавшаяся от матери весьма внушительным ростом и статью выглядела воинственно и даже грозно. Она была похожа на невесть как попавшую в наши края амазонку, из древних греческих книг, которые попадались мне в библиотеке. Высокая, румяная девица в сверкающей серебром кольчуге, в шлеме с ярким желтым султаном – такая красавица просто свела бы с ума любого закостенелого жёноненавистника.
Встреча царя с семьёй, а к ней он уже смело причислял и Фарика, была трогательной, но скоротечной. Царь и султан решили не откладывать решение ситуации в долгий ящик и приступили к обсуждению возможных вариантов развития событий.
- Слюшай, как мне Настя сказала, что тут пра-аизашло, так я сразу, веришь, сразу га-аварю – эй, собрать войско великое, седлать коней самых би-истрых, на ви-иручку царю Андрону пайдём! В два дня армию собрали! Путь, правда, да-алёкий... Пра-асти, что раньше не па-алучилось, но и так во весь опор мчались, даже слонов брать не стали, слюшай! Но это ничего, мы этим шакалам и так глотки перережем!
- Спасибо, Фарик, спасибо! Уж не надеялись ни на что, полмесяца отбивались как могли, да сил не осталось. Почитай половина воинов полегла в сражении. А сейчас швахи подлые новый штурм готовили, если бы не ты... Не увидел бы я ни дочь свою, ни жену, да и от города бы ничего не осталось, Сигнур его по камешку раскатал бы. Ладно хоть баб да ребятишек увести сумели да от погибели укрыть. Джедаю с Броником спасибо, великое дело сделали, жизней спасли сколько...
- А где же брат мой названый, где Джи-идай? – спохватился Фарик. – Па-ачиму не встречает друга своего? Пачи-иму не обнимет меня? Что молчите?
- Нету Джедая, Фарик, - опустил голову царь.
- Как нету? Савсе-ем нету? - Голос Фарика дрогнул. – Убили? Друга моего убили? Да я этих свиней сва-аими руками рвать стану! Никакой пощады им не буди-ит! Всем велю головы отрезать! Сам резать стану!
- Да не ори, Фарик, - вздохнул царь. – Может и не убили его. Просто исчез он.
- Как исчез? Куда исчез? Сбежал? Не верю, не мог он друзей бросить!
- Правильно не веришь, не сбежал Джедай, геройски сражался на стенах, вместе со всеми. А что произошло... Пусть тебе Бронька расскажет, он рядом с ним был.
- Га-авари, Броник, га-авари, друг! – схватил меня за плечи Фарик.
И я рассказал. Рассказал всё подробно и до мелочей. Рассказал как план Джедай придумал, чтобы людей спасти, как в лагерь вражеский ходили, как поединок ругательный проходил. Рассказал как выиграл Джедай и как исчез...
Во время моего рассказа Фарик то мрачнел, то уважительно качал головой, то вскрикивал от восхищения, особенно когда я описывал ход поединка. Когда же я закончил, Фарик с укоризной посмотрел на нас с царём.
- Э-э-э-э... Взрослые люди, а как маленькие плакать стали. Нет Джедая, пропал! Ти-и его мёртвым видел? – Ткнул он в меня пальцем.
- Нет, - сказал я.
- А ти-и? – в царя. Тот мотнул головой.
- Ну вот! Не убил же его этот колдун, а пи-иросто отправил на этот... как его?
- Остров Огненных дождей, - подсказал я.
- Ну! А может он живой здоровый, вино сидит пьёт за нас с вами. Джедай же умный и хитрый, из любой ловушки выберется.
- Так ведь Сигнур его убить хотел! И на остров этот не просто так отправил, наверняка там какая-нибудь беда с Джедаем случилась.
- Не каркай, - сказал Фарик. – Сейчас проверим. Махмуд!
Рядом возник уже знакомый нам старичок, умевший на одном дыхании выговаривать все титулы своего повелителя.
- Скажи мне, мудрейший, что это за место – Остров Огненных дождей?
Махмуд наморщил лоб и принялся тереть пальцами виски. Через пару мгновений он выдал нам чёткий ответ.
- Остров Огненных дождей, о светлейший, находится в Гиблом море. Все корабли стороной его обходят, в страхе огромном. Обитает на острове дракон, огнём дышащий, оттого и не ходят корабли мимо острова, а если какой и подойдёт, сожжёт его дракон, людей съест, а богатства в пещере спрячет. Так старые легенды говорят.
Старик умолк. В комнате воцарилась тишина. Все помрачнели, услышав столь неприятные известия. Нарушил молчание Фарик.
- В-а-ай, какой подлец этот Сигнур! Сгубить моего брата решил! Ну я ему устрою! Завтра ви-изову его на поединок и изрублю, как шелудивую собаку!
Столь горячий порыв султана не нашёл отзыва в моём сердце. Я, конечно, был не прочь отомстить Сигнуру, но куда больше меня волновала судьба Джедая, а прояснить её мог только один человек – Альмагур. Об этом я и решил сказать Фарику. Поначалу он не хотел даже слушать моих доводов, но царь убедил его не рубить сплеча, а хорошенько обмозговать предстоящие наши действия. Посовещавшись, мы решили провести переговоры с предводителем швахов, а заодно постараться выведать у Альмагура что-нибудь о Джедае. Дабы не накалять обстановку, поскольку Сигнур считал, что я нахожусь где-то у чёрта на куличках вместе с Джедаем, меня решено было переодеть и загримировать. Пока Фарик и Андрон ведут переговоры относительно окончания этого вооружённого противостояния я должен тайком встретиться с Альмагуром и поговорить с ним о Джедае.
На том и порешили. Утром официальный парламентёр уведомил Сигнура о желании его противников провести переговоры. Особого восторга это у Сигнура не вызвало. Ещё бы, казалось, победа уже у него в руках и тут такое резкое изменение баланса сил – тут кого хочешь нервный срыв настигнет. Сигнур был удручён, раздражителен и зол на весь мир. Однако, весьма некислых размеров Индуринская армия заставляла с собой считаться, хотя пока еще швахов было больше чем их врагов.
В любой войне, будь она заранее подготовленной или спонтанной, армия, а значит и народ, неизбежно несёт потери. А если война готовилась как захватническая, к тому же на ослабленного и неподготовленного противника, а оказалась затяжной и не в меру кровопролитной, тут есть над чем задуматься. Сигнур то обещал победу малой кровью, захват новых земель и огромных богатств, однако его планы дали сбой и вместо увеселительной прогулки швахский народ получил весьма продолжительную войну ещё и неизвестно с каким финалом. В случае разгрома швахского войска родная страна оставалась практически без охраны, чем непременно воспользуются коварные соседи, которым Сигнур успел немало нагадить. Это плохо.
Ничуть не лучше, если швахи отступят. Тут уже Сигнуру точно не усидеть на своём и без того качающемся троне. Проваленная военная операция таких масштабов – это козырная карта для всех тайных (явных Сигнур давно вывел) недоброжелателей вождя. Бесславный поход, большие потери – это ли не признак несостоятельности полководца? За такое во все времена по головке не гладили и сейчас не погладят. Ну если только топором палача.
Выход оставался один – большая битва. Битва, в которой Сигнур должен был подтвердить мощь своей армии и поднять свой авторитет на прежнюю высоту. Разгромить и русских и их заморских союзников, разграбить и сжечь город, захватить как можно больше трофеев – вот единственно верный выход!
Сигнур чесал бороду и мечтательно щурился. Погружённый в свои мысли он почти не слышал своих оппонентов. Смуглый предводитель неведомого войска что-то горячо ему втолковывал, размахивая руками и делая различные жесты. Русский царь Андрон держался скромнее, но вид имел уверенный и даже наглый. С чего бы это? Уж у него то дела совсем не сахар. Однако и он туда же... Зарезать их обоих что ли? Прямо сейчас...
- Ну так что? – порвался сквозь завесу приятных мыслей голос чернобородого. – Как ты смотришь на моё предложение?
Сигнур хитро посмотрел на него.
- Извини, я прослушал, о чём ты.
- Как так прослушал? – задохнулся от возмущения султан. – Я ти-ибе целый час га-аварю, га-аварю, а ты прослушал?
- А мне не интересно, - нагло заявил швах, - мне весь ваш лепет до одного места. Не будет никакого перемирия, не будет никакого отступления, ничего не будет. Я просто сейчас велю вас зарезать прямо в своём шатре, а потом разгромлю ваши армии и дело с концом. А что?
- Сигнур, не глупи, - сказал сурово Андрон. – После этой битвы тут никого в живых не останется, ни наших ни ваших. Зачем тебе лишняя кровь?
- Чужая кровь никогда не лишняя, - хищно оскалился Сигнур. – А моё войско сильнее ваших вместе взятых и вы это прекрасно понимаете. Иначе зачем вам эти переговоры? Молитесь своим богам, варвары, ибо скоро вы сможете с ними только говорить.
- Кто варвар? – Возмутился Фарик. – Я варвар? Ти-и на себя посмотри, рыжая обезьяна, ти-и же только вчера ложкой есть научился!
- А это что, ещё один любитель ругани? – Осклабился Сигнур. – Так тут уже был один такой, борзый, и где он теперь? На том свете! Ха-ха-ха!!!
Фарик побагровел, но сказать ничего не успел.
- Ну не совсем так, - сказал Альмагур входя в шатёр. – Ты велел отправить его на остров Огненных дождей и я выполнил твоё желание. Однако это на значит, что он мёртв.
- Да брось, Альмагур, ты прекрасно знаешь почему я отправил его именно туда. Огнедышащий дракон уже обглодал его кости.
- Ты это видел?
- Альмагур, я чую в твоих словах какой-то подвох.
- Никакого подвоха, просто ты слишком доверяешь старым сказкам. Ты приказал, я выполнил, а за дальнейший ход событий я не отвечаю.
- Ладно, - отмахнулся Сигнур, - отстань, старик. В конце концов наш контракт утратил силу и больше мне от тебя ничего не надо. Кстати, а почему ты ещё здесь? По моему ты уже должен свалить отсюда и не мешать мне заниматься любимым делом.
- Вот именно этим я и намерен заняться. – Усмехнулся Альмагур. – В смысле мешать тебе заниматься любимым делом.
- Это как?
- Видишь ли, любезный Сигнур, вчера я связался с главой Школы Чародеев и попросил назначить меня инспектором по данной войне. Так что до окончания срока моей практики, а это ещё шесть дней, я буду всячески ограничивать твои подлые намерения и следить за правильностью ведения военных действий.
- Ну вот, - огорчился Сигнур, - а я только хотел отрубить этим собакам головы.
- Извини, я не могу тебе этого позволить, - улыбнулся маг. – Парламентёры неприкосновенны, согласно кодексу военных действий Двенадцати морей.
- Достал ты меня с этими морями, Альмагур. Ну хотя бы тогда не мешая мне воевать после окончания твоей поганой практики!
- Это запросто, меня тут уже не будет. Ну, а сегодня, я считаю, переговоры можно считать завершёнными. Если все согласны отсрочить продолжение кампании на шесть дней, то...
- Согласны! – хором сказали Фарик и Андрон.
- Согласен, - скрипнул зубами Сигнур.
- Переговоры окончены!
Ну окончены так окончены. Под молчаливым прикрытием нашего магического полусоюзника мы вернулись в город. И только там я рассказал, что мне удалось узнать.
Пока Фарик и царь вели переговоры, пытаясь воздействовать на недоразвитый мозг швахского полководца, мне удалось перекинуться парой слов с Альмагуром, который узнал меня практически сразу, несмотря на все усилия наших цирюльников и скоморохов, превращавших меня в смуглого и заросшего бородой индуринца. Применив свою недюжинную магическую силу Альмагур перекинул невидимый мостик из своей головы в мою и я услышал в своём черепе его тихий голос:
- Рад приветствовать верного друга доблестного Джедая Петушиноголового. Не пугайся и старайся не делать никаких лишних движений – никто нашего разговора не услышит. И отвечать мне вслух тоже не пытайся – просто думай. Ну как, надеюсь я довольно точно рассчитал координаты твоего перемещения и оно не доставило тебе больших неудобств.
- И я рад видеть тебя в добром здравии, о могущественный Альмагур, - постарался быть учтивым я, также не разжимая губ и стараясь скрыть от собеседника всякие посторонние мысли, из-за неприличия и глупости которых мне пришлось бы покраснеть.
- Благодарю тебя за своё спасение, хотя мне искренне жаль, что его цена была столь высока.
- Благородство твоего друга было поистине трогательным, я не мог ему отказать. Хотя о любой цене можно спорить.
- Я не совсем понимаю тебя, Альмагур. Я здесь только для того, чтобы...
- Не утруждай себя лишними объяснениями. Я прекрасно понимаю, для чего ты здесь, твои мысли открыты для меня как книга. Ты пришёл узнать о своём друге, не так ли?
- Твоё могущество поражает меня, о великий!
- Вот только не надо пошлой лести, она никогда не красила человека. Ваша дружба редка в этом грубом мире, и могу сказать откровенно, я рад, что люди сохранили подобные чувства.
- Он действительно мой лучший друг и я очень хотел бы знать, жив ли он? Увижу ли я его снова? Я знаю, что на острове Огненных дождей живёт страшный дракон...
- Ну, - мысленно рассмеялся Альмагур, - прошу тебя парень, не будь столь доверчивым к старинным байкам. Когда-то они были правдой, но за много лет всё могло измениться. Может тот дракон давно умер от старости, а может у него изменились вкусы.
- Так Джедай жив?
- Этого я не могу сказать. Но мне кажется, что он не из тех людей, кто быстро сдаётся, а следовательно, у него есть шанс. Подождём, может он сумеет вернуться.
- А Сигнур?
- Я постараюсь выторговать у него несколько дней для вас. В конце концов он мне так надоел за время действия нашего контракта, что я буду рад его немного помучить.
- Спасибо, Альмагур!
- Да, в принципе, пока не за что. Не вешай своего носа, так ведь у вас говориться?
- Спасибо!
Фарик и царь Андрон внимательно слушали мой рассказ. Когда я закончил, султан подхватил меня на руки и закружил по комнате.
- Ай, Броник! Ай, молодец! Жив наш Джедай! Жив!
- Жив не жив, - сказал я высвобождаясь из его объятий, - но Альмагур сказал, что надежда есть.
- А этот Альмагур, видимо, не такой плохой человек. – Сказал царь. – Если его можно назвать человеком. Но колдун из него и впрямь хороший.
- Ха-ароший, ха-ароший! – настроение у Фарика резко повысилось. – Са-авсем ха-ароший! Шесть дней нам подарил, молодец, слюшай!
- Поживем подольше, - хмуро пошутил царь.
- Э-э! Такой глупый, а ещё царь! – Укоризненно покачал головой Фарик. – Ти-и что, думал это всё моё войско? Э-э! Это моя личная гвардия, войско для особи-их поручений. Я его би-истро собрал – и в путь! А остальное войско как раз дней через шесть подойдёт, слюшай! Ай, какой молодец этот Альмагур! Па-амог, слюшай!
Фарик радовался как ребёнок.
- Через шесть дней мы этого Сигнура, чтоб ему на том свете шайтан в задницу алмазный ананас засунул, в эти-и... в мелкие перья громить станем!
- В пух! – подсказал я.
- И в пух тожи-и!
Надежда появилась неожиданно, но заслуженно. Получив столь нужную нам отсрочку мы не теряли времени даром и вовсю готовились к решающему сражению.
Швахи тоже не дремали. Получив такую подлянку от судьбы и уволенного чародея одновременно Сигнур подверг свою армию небывалым за последнее время маневрам. День и ночь швахи отрабатывали боевые и тактические приёмы, оттачивая своё боевое искусство и перестреляв остатки ворон, явно собиравшихся плотно покушать после нашей будущей драки. Ущерб, нанесённый экологической среде нашей страны был заранее включён в список будущих выплат, который составлял исполнительный и точный в мелочах Махмуд, ибо Фарик настолько был уверен в нашей победе, что приказал заранее составить смету выплат, которые мы можем потребовать с разбитого противника.
Ну если дело коснулось даже ворон, то вещи подобные сожжению деревень, загрязнению рек, уничтожению покосов и пастбищ, а также множество прочих не менее убедительных фактов грозило королевству швахов полнейшим разорением. Фарик со всей суровой решительностью готовился «обуть» врага по полной программе. Меня это даже немного настораживало, но внушало и определённую уверенность в завтрашнем дне.
Достоин упоминания и тот факт, что все эти дни Фарик со своей охраной беспрепятственно курсировал между своим войском и нашим штабом, что повергало Сигнура в неописуемую ярость. Он бранился, орал, визжал, но строгое око Альмагура крепко держало все его коварные помыслы в строгой узде. Приходилось ему ждать установленного срока и уповать на грандиозную победу своего воинства. Вот так.
Утро седьмого дня было ознаменовано громовым рёвом десятков боевых труб швахского войска. Надо ли говорить, что все находились в полной боевой готовности, однако момента этого ждали с нетерпением. И он настал.
Позиция швахов имела весьма существенное неудобство – враг, то есть мы, находился с двух сторон, а следовательно швахам необходимо было разделить своё войско и вести бой на два фронта. Мы намеревались использовать это обстоятельство в своих целях, но силы, находившиеся в городе были гораздо меньше армии Фарика, и причинить нанести сильный удар по швахам было сложно. Фарик же надеялся завязать решительный бой и продержаться до подхода своих основных сил.
Сигнур понимал обстановку не хуже нас. Против города он выставил сравнительно небольшой отряд, поддержав его внушительной группой лучников, которые должны были запереть наш гарнизон в крепости, не дав им возможности выйти из города. Дела наши были весьма плачевны.
Так вот, как только шестые сутки перевалили за полночь, взревели швахские трубы и на удивление стройные колонны воинов двинулись в наступление на Индуринскую армию. Сигнур не стал дожидаться утра, с него хватило и непредвиденной отсрочки длиной в неделю, и резким маневром обрушил мощь своей армии на врага. В полупрозрачной темноте летней ночи мы не могли видеть всю картину сражения, но даже то, что открывалось нашим взорам хватало, чтобы захватило дух.
Сотни огненных стрел взметнулись в воздух, накрыв сияющей завесой ночной горизонт в обоих направлениях. С грохотом и лязгом в бой двинулась тяжёлая швахская пехота, словно чугунный утюг вгрызаясь в окружающий пейзаж, разрывая его на части. Против них была только конница султана, облачённая в серебряные доспехи, сверкавшие даже в ночной тьме. Сияющая лавина метнулась навстречу врагу, казалось, на неминуемую погибель, однако, стремительным маневром разделилась на две половины и, словно вода, обтекая шеренги швахов ударила им во фланги. Этот неожиданный вираж застал швахов врасплох и они вынужденно стали разворачиваться в обе стороны, дабы отразить лихую атаку. Колонна распалась практически пополам, расстроив плотные ряды щитов и в этот миг на том месте, где начинала свой наскок конница возникли стройные ряды лучников. Залп! И сотня длинных стрел и тяжёлых арбалетных болтов с кровожадным чавканье вонзилась в расползающуюся толпу швахской пехоты. Крики, полные смертной муки заглушили даже лязг мечей, а следом за первым залпом грянул второй и головная колонна швахов была практически полностью уничтожена.
Но битва только начиналась и вот уже две следующие колонны достигли места кровавой сечи. Командиры швахских колонн грамотно отреагировали на ситуацию а развернули колонны в длинные шеренги, лишая Индуринскую кавалерию возможности обходных маневров. На это ушло некоторое время, за которое конница успела отойти на свои позиции и развернуться в боевые порядки. И тут сказало своё веское слово преимущество Сигнура в количестве его стрелковых отрядов. Швахские лучники накрыли индуринцев волной стрел. Одновременно с этим град стрел обрушился на стены нашего города, вынуждая его защитников укрыться и лишив их тем самым возможности помочь союзникам.
- Сеча! Сеча страшная идёт! – Закричал с наблюдательной башни хоть и надёжно прикрытый, но всё равно рискующий жизнью дозорный. – Давят, проклятые, наших!
- Сомнёт, сомнёт его Сигнур, - бледнея проговорил царь. – Не те силы у Фарика, чтобы остановить такую тьму.
Все молчали, погружённые в мрачные думы. Решение надо было принимать быстро и незамедлительно.
- Ну что, други, пришёл и наш черёд. Или одолеем мы вражину или смерть примем, но медлить боле нельзя.
Андрон взмахнул мечом.
- Всех лучников на стены! Стрел не жалеть, градом сыпать, покуда не кончатся! Задавить швахских лучников наглухо, чтоб ни один выстрелить не смог!
И на заградительный отряд швахов хлынул стальной дождь.
- Вперёд! За землю русскую!
Распахнулись ворота и наш изрядно поредевший отряд ринулся в кровавую атаку, опрокидывая врага на своём пути. Горячий ветер битвы хлынул мне в лицо, опьяняя разум и лишая возможности мыслить. Только удар, удар, удар! Руби врага, не давая ему шанса отразить твой смертельный выпад! Бей его кулаками, пинай ногами, если меч твой сломан! Грызи зубами, если и рук не осталось! Умри, но убей!
И мы убивали. И умирали. И воскресали на последнем дыхании и убивали снова. И дрогнули бы швахи, отступили и побежали бы, если бы было у нас ещё хоть немного, ну хоть немного воинов. Но заменить павших было некому. Как некому было прийти на помощь. Как некому было умереть второй раз, потому что все уже умерли по два раза, в душе и сердце.
Изогнутый клинок просвистел перед моим лицом, обдав леденящим ветром смерти. Я едва успел уклониться, изогнувшись всем телом насколько это было возможно, попытался достать врага своим мечом, но швах ускользнул в сторону. В свете сверкнувшей молнии я успел увидеть его искажённое злобой лицо и вновь занесённый клинок. Стоп! Какая молния? Ночь была ясной и тихой, если не принимать в расчёт нашу кровавую заварушку. И на тёмном небе не было ни тучки. Но молния ударила снова, сильно, яростно, как будто кто-то неведомый пальнул над нашими головами греческим огнём. О Господи! Я глянул вверх и сердце моё сковало ужасом – над нашими головами пронеслась огромная чёрная тень. Гигантские крылья разгоняли прохладный ночной воздух, заставляя тело холодеть, длинный остроконечный хвост чуть было не скользнул по шлемам воинов, также замерших в немом страхе. Чёрная тень развернулась в воздухе и заскользила в нашу сторону, вытянув три длинные шеи, увенчанные чудовищного вида головами. Это был самый настоящий дракон!
Даже те люди, кто никогда не видел дракона, а таких, я думаю было большинство, мгновенно осознали правильность своей догадки. А поскольку по всем легендам дракону полагается быть огнедышащим, то вполне можно было поверить и этому, особенно после того, как гигантская рептилия выпустила длинный язык пламени над головами сражающихся. Таковых, впрочем, оказалось не так уж и много, поскольку появление столь ужасающего создания над головой поневоле заставляло забыть о повседневных занятиях.
Дракон совершил вираж и плавно пошёл на посадку прямо посередине толпы. Народишко шарахнулся в разные стороны, разбрасывая мечи, копья, щиты и прочую военную атрибутику. Чудовище плюхнулось на освободившуюся площадку, взметнув в воздух тучу пыли, камней и комков земли, сложило огромные крылья за спиной и громко чихнуло во все три свои глотки. Народ отпрянул в стороны и по привычке ощетинился копьями, которые не успел бросить. Дракон тем временем задрал к небу все свои головы и...
- А-А-А-А-А-ПЧХОЙ!!! – Второй раз чих этой зверюги был настолько искренен и силён, что все невольно поморщились, а со спины дракона мешком рухнул на землю... человек. Он осторожно поднялся на ноги, отряхивая с одежды землю, потёр ушибленную поясницу и укоризненно посмотрел на своего чудовищного коня.
- Ну, слушай, друг, ты хоть немного себя контролируй, а то... ой... я с тобой инвалидом стану! В самом деле.
- Ну извини, Джедай, - виноватым басом прогудел дракон. – Ну не сдержались.
- Джедай!!! – Я бросился к своему другу напрочь выкинув из головы ужасающее создание, маячившее за его спиной. А вот оно явно не согласилось с подобной ненаблюдательностью и мигом напомнило о себе, преградив мне путь одной из своих чешуйчатых голов, размером с очень солидно упитанного порося. Струйка подозрительно сладкого дыма ударила мне в лицо и я невольно отпрянул в сторону. Тут же передо мной оказалась вторая голова, оскалив весьма внушительные зубки и недвусмысленно... усмехнувшись?!
- Гургеныч, не смей! – Услышал я голос Джедая. – Это мой друг!
Страшная морда огорчённо скривилась и отодвинулась куда то наверх, а я тут же оказался в медвежьих объятиях Джедая.
- Дружище, живой, чертяка! – затискал меня Джедай. – Как я рад снова тебя видеть! Что соскучился по своему другу, а? Небось уже похоронили меня тут?
- Джедай! Если бы ты знал, как мне тебя не хватало! – У меня разом куда то пропали все слова, которые я мог бы сказать, чтобы выразить всю свою радость. Поэтому я просто крепко сжал Джедая в объятиях.
- Э-э! Убери сва-ая наглая морда! А-атрублю сейчас, нафиг! – Услышали мы знакомый голос. – Джи-идай, скажи ему, да?
- Фарик!
И мы обнялись уже втроём. Возможно, к нам рады были бы присоединиться и все ставшиеся в живых воины нашего отряда, но зловещий силуэт дракона, возвышавшийся над нами ещё на добрых два человеческих роста, заставил поостыть новых кандидатов в друзья Джедая. А вот враги...
- Петушиноголовый?! – Вопль Сигнура заставил обернуться нас всех.
- А, мой старый приятель, - радушно раскинул руки Джедай. – Ну что же ты, почему не обнимешь своего лучшего приятеля? Иди сюда, моя цыпа! Дай я тебя расцелую!
Но Сигнур не решился приблизиться. Он спрятался за спины своих телохранителей и оттуда погрозил Джедаю кулаком.
- Я до тебя доберусь! Я... я... Альмагур!!!
- Чего ты орёшь? – Чародей как всегда появился тихо.
- Как это понимать? Почему он до сих пор жив?
- А почему он должен быть мёртв?
- Ну я же... я же просил отправить его на остров Огненных дождей! К огнедышащему дракону, чтобы он его сожрал!
- Чтобы кто кого сожрал? – хохотнул Джедай.
- Дракон! Тебя!
- Так это тот самый тип, который хотел, чтобы я тебя скушал? – Внезапно осведомилась средняя голова дракона.
- Ну да.
- А ну-ка, иди-ка сюда! – поманил Сигнура дракон своим когтистым пальцем.
Сигнур испуганно спрятался за своих воинов.
- Да брось ты его, - махнул рукой Джедай. – Я не кровожадный, я его прощаю.
- А я его всё же запомню, - сказал дракон.
- Здравствуй, Горыныч, - обратился к дракону Альмагур. – Помнишь меня?
- Конечно, уважаемый Блонд, я помню тебя, хотя был ещё маленьким змеёнышем, когда ты посетил наш остров.
- Вы что, знакомы? – Мои глаза вылезли на лоб.
- Конечно, хоть и не слишком близко. – Ответил с улыбкой Альмагур. – Иначе почему бы я так легко согласился с предложением Сигнура? Или ты думаешь, легко было незаметно подбросить ему в голову мысль о том, чтобы отправить Джедая на остров Огненных дождей?
- Так это была твоя идея? – Я был поражён.
- Конечно. Я же говорил тебе, что не стоит слепо доверять старым мифам, они иногда склонны преувеличивать некоторые факты. Кстати, Сигнуру я это же самое говорил.
Всё это время, пока мы обменивались интересующей нас информацией, швахи не шевелясь стояли вокруг нас, скованные либо страхом, либо любопытством. Несмотря на то, что после минутной беседы дракон уже не казался столь угрожающим, его вид всё же внушал уважение и трепет.
- А чё мы тут стоим? – осведомилась вдруг третья голова странным плавающим голосом, немного икая и растягивая слова. Взгляд её был затуманенным, а на морде блуждала глуповатая улыбка, создающая впечатление, что голова была попросту пьяна. – А пожрать нам тут дадут? А то меня чё-то на хавчик пробило!
- Гудроныч, веди себя прилично, - одёрнул её Джедай. – Что как маленький?
- А чё? Я кушать хочу! – Пьяным голосом возмутилась голова. – И вообще, чё вы меня всё время одёргиваете? Я тоже имею право высказать своё мнение!
Альмагур внимательно посмотрел на говорящую голову дракона.
- Я вижу, пагубная привычка вашего отца обрела своё продолжение в младшем сыне, не так ли?
- Увы, уважаемый Блонд, - склонилась средняя голова. – Наш младший перенял по наследству способность нашего отца к дурман-дыму. Ты помог нашему отцу, но коварный недуг вселился в Гудроныча, теперь он носит в себе этот дар.
- А причём тут пагубная привычка? – Гудроныч не сдавался. – Ничего пагубного, зато как весело! И не надо говорить, что вы не пробовали дурман-дым, как на праздничек, так – Гудроныч, поддай-ка дымку! Ха! И всем весело!
- Ну... – Смутилась средняя голова. – Всякое бывало.
- А почему Гудроныч, или как там... – Спросил Альмагур у Джедая.
- Ну это долгая история. А в самом деле, почему бы нам не отдохнуть с дороги, а вам после битвы? Айда во дворец! Я думаю, нам не будут возражать? – Джедай выразительно посмотрел на окружавших нас швахов. Те шарахнулись по сторонам, к тому же Змей выпустил из средней головы тонкую струйку пламени поверх их голов. Дорога была расчищена. Остатки наших с султаном войск беспрепятственно прошли в город и получили вполне заслуженную передышку. Война была приостановлена.
* * *
Пока швахи обдумывали своё дальнейшее поведение, мы решили устроить небольшое дружеское застолье. Поводов для этого собралось предостаточно, да и компания друзей подобралась на редкость удачная. Пир, если не горой, то горкой уж точно, вино, если не рекой, то весьма хорошим ручейком. Поначалу нас немного смущал вид трёх довольно устрашающего вида голов, заглядывавших в окна трапезной, но вскоре все к ним привыкли, открыв для себя тот факт, что не каждый дракон, даже огнедышащий, злодей.
И конечно же мы с нетерпением ожидали рассказа Джедая о его приключениях. Отнекиваться и ссылаться на неинтересность своих похождений Джедай не стал, хотя нам пришлось дождаться момента, когда он развеял свою тоску по русской кухне, а тоска его, соразмерно аппетиту, была громадна.
В окна, осторожно и как бы нехотя, начало заглядывать скромное утреннее солнце, ненавязчиво интересуясь – а чё это мы тут делаем? Швахи нас пока не тревожили, Змей Горыныч утомился после долгого пути и тихонько прикорнул возле дворца, позволив неведомо как проникшим в город ребятишкам вдоволь насладиться катанием с его большого круглого живота. Впрочем, тихонько - это громко сказано, этот каламбур ознаменовывался тем, что импровизированная горка, с которой катались дети, неудержимо храпела во все свои три головы, каждая из которых выдавала свои неповторимые рулады.
Плотно покушав и запив все утрамбованные в свой безразмерный желудок яства изрядным количеством вина, Джедай пришёл в совершенно благостное расположение духа и наконец соизволил утолить и нашу жажду знаний. Или банальное любопытство... кому как больше нравится.
- Так вот, други мои, - сладко потягиваясь начал свой рассказ Джедай, - расскажу я вам историю необычную, нестрашную, но симпатичную. Ну предысторию, наверное, можно опустить, поскольку мой доблестный товарищ Броник наверняка пересказывал её вам во всех красках. А начну я с того момента, когда синий туман скрыл от меня столь полюбившиеся мне окрестности.
Когда зловещая синяя дымка окутала моё тело, сковывая руки и ноги невидимыми, но неодолимыми цепями, когда я услышал торжествующий крик швахского Наполеона, трясущегося от радости, когда я ещё смог увидеть отчаяние в глазах моего друга Броника, тогда я понял, что дела мои неважнецкие. Броник, вот нужно было мне сказать тебе пару добрых слов, но не смог я сдержаться и не послать этого патлатого орангутанга Сигнура по одному интересному адресу. Отвлёкся я на эти мелочи, пальчик ему средний под нос сунул, а вот с тобой поговорить не успел. Прости подлеца.
Ну, короче, пропало изображение перед моими светлыми очами, а звук так и того раньше пропал. А потом только – щёлк! Как будто кто-то мне саечку за испуг поставил, хорошую такую саечку, по всему телу. Ну или как двести двадцать вольт словить, вот так, за здорово живёшь.
Короче, свет мигнул... и снова загорелся. Вот только обстановочка была уже другая. Левая обстановочка. Седой океан кругом, пляжик такой... конкретно запущенный, костями и черепами заваленный. Нехорошо мне стало, неуютно, я на Одиссея мало похож, мне с всякими Полифемами воевать что-то не очень хотелось. Полифем? Ну, был такой мутный типус в сказках моей родины. Чёрт, я себя в греки записал, вот косяк. Короче, здоровенный такой парнишка с одним глазом во лбу, злобный, прожорливый и дурно пахнущий. Не мой тип, короче.
Испугался я, не сильно так, но холодок по спине прошёл. Присмотрелся... ё! Черепа то все рогатые! Ну, думаю, или меня проклятый Сигнур на погост в местной преисподней сослал или тут кто-то сильно козлов не любит. Оказалось прав был. В смысле козлов. Нет, не то чтобы я эту одомашненную скотину не уважал, но как-то так исторически сложилось, что сей замечательный образ не является моим жизненным идеалом.
Иду я, значит, по пляжу, черепушки рогатые пинаю, пейзажем любуюсь. Пейзаж, кстати, довольно занятный в тех местах. Лесок такой, весьма корявенький, обугленный весь, будто после пожара, за ним скалы чёрные, небо проткнуть пытаются. Я хоть и на Кавказе бывал разок, но горами это назвать не могу – ну не горы это, скалы голимые. Я такие ландшафты только в фильмах типа «Властелина колец» видел. Не смотрели? А, ну да... Туговато у вас тут с массовой культурой.
Иду, никого не трогаю, слова плохого никому не говорю. Дошёл до дороги. Вела та дорога аккурат через палёный лесок, к скалам. Дорога, конечно, не из жёлтого кирпича, заросшая до жути, нога человека тут давно не ступала. Но кто-то же её строил, верно? Ну что, делать нечего, не вечно же мне по пляжу этому костяному ползать – пошёл по дороге. Пока через лес шёл... ни хрена интересного не видел. А вы чего ждали? Пожарище, оно и есть пожарище.
Прошёл, значит, присел на камушек отдохнуть. А это уже у самых скал дело было. Вдруг, с этой самой скалы камушек прямо мне по маковке – хрясь! Ладно маленький, шишку даже не набил. Что значит - от пустой головы отпрыгнул? Ты, Семёныч, по себе людей не суди, моя голова не такая пустая, я туда ещё и ем. Глянул я наверх, а там... козёл! Натуральный такой козлище, откормленный, бородатый, как Троцкий, и морда такая же хитрая. Смотрит на меня сверху, а у самого выражение на морде такое довольное, улыбу давит, как человек. И главное, однорогий, скотина. Ни хрена себе, думаю, это что за безобразие такое, какой то козлище будет в меня камнями кидать! Поднял я камушек поувесистей, прицелился... Буц ему в дыню! Он только смекал, бедолага, исчез вместе с улыбой своей пакостной.
Ну а чего он в меня камнем кинул? Что я ему плохого сделал? А так, нормально, один-один. Но вот почему я козлов не люблю, так это потому, что они, сволочи, всегда какую-нибудь пакость устроить норовят. Вот и этот, образец козлиной мести, спустился со скалы и прямо мне навстречу и вышел. Опа! Вот он я. Идёт, гад, улыбается, башкой мотает из стороны в сторону. Я ему камнем то второй рог отшиб, нафиг. Ну, думаю, обиделся, скотина, щас мне накостыляет, чем сможет. А потом присмотрелся... Вот лучше бы он мне накостылял, ей богу, чем такие намерения выказывать!
Гляжу, а у этого козла между ног такая хреновина висит, аж по земле чуть не волочится. И, главное, (уж хорошо, что тут дам нету), поднимается. Настойчиво так, уверенно! Это что же получается, думаю, этот безрогий извращенец решил на мою честь покуситься! Это уже не Троцкий, это уже Трахтенберг какой-то получается. Чего ты ржёшь, Фарик? Я бы на тебя посмотрел в такой ситуации. Не хочешь? Типа я хотел тогда козой стать, ага, щаз-з-з! Меня пацаны конкретно бы не одобрили, даже учитывая все сложности обстановки.
Попятился я, тылы прикрываю, от греха подальше, а сам ищу чем бы от него отбиться. Ну не камнями же в него кидать! Раз кину, а потом он мне рыло начистит. И задницу тоже... прочистит. Как назло ни дубины какой, ни железяки, одни горелки да черепа таких же вот рогатых гомосеков. Я потом вам объясню, кто это такие, если кому-то интересно. А этот маньяк комолый идёт прямо на меня, булавой своей помахивает, будто примеряется уже, как бы мне её поудобнее пристроить. И улыбается, пид... нехороший человек, короче. Подмигивает ещё, похотливо так, ком цу мир, мол, на майне шишка!
Хрен тебе, говорю, сволота бородатая! Русские не сдаются! Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает... Беру самый здоровый рогатый череп и надеваю себе на голову. Только бы, думаю, не промахнуться, второго шанса этот козлище мне не даст, засадит на раз-два-три, по самые помидоры!
Козёл, такое диво увидев, ошалел не меньше меня, аж остановился, как вкопанный. Рот раскрыл и глаза у него стали квадратные, как у... даже не знаю кого. Ну, думаю, момента лучше не будет. Разбегаюсь, как Донован Бейли на стометровке, черепушку руками держу, чтоб не слетела, рога вперёд, и ору дурным голосом – «Моргалы выколю, падла!».
Тут то у козла нервы и сдали. Присел он на задние ноги от неожиданности, да так неудачно, что балду свою прищемил. Ну! Как он взмекал, ещё громче меня! Ему бы бежать, так это хозяйство повисло, вокруг ног запуталось – кошмар! Бедный козлик, мне его чуть жалко не стало. Но не стало! А чего? Он из меня хотел любимую жену сделать, думал что я ему Минотавров рожать стану что ли? Или козлотавров? Хренушки! Догнал я этого урода, пока он копытами на одном месте перебирал. От чистого сердца всю сраку ему распинал. Будет знать, как к честным людям приставать, да ещё с намерениями сексуального характера. Нет, ну приспичило тебе, невтерпёж, так хотя бы спроси, а какой человек ориентации придерживается? А может ему вовсе такой любви не надо? Так нет – сразу в дамки! Путь к сердцу мужчины, как говорят древние мудрецы лежит совсем не через жопу. И я им охотно верю.
Поздравил я себя с заслуженной победой, руку сам себе пожал - больше некому, не с козлом же обниматься. Ну, обматерил его вслед, от души обматерил, честно скажу. И вдруг козёл этот останавливается. Неужто понял, думаю, речь русскую. Грамотный что ли? Остановился, значит, башкой помотал и улыбаться опять начал. Мао тебе попало, спрашиваю, ещё захотел? Давай, ору, канай сюда, шашлык ходячий, я тебе ещё раз все причиндалы отдавлю! А он стоит и лыбится. И тут сзади снова камушки посыпались. Вот, честно скажу, похолодело у меня на душе, предчувствия появились очень нехорошие. И не зря.
По известным только им одним тайным тропинкам, звонко цокая своими увесистыми копытцами, со скал ко мне спускались сексуально озабоченные козлы. В отличие от своего менее удачливого коллеги каждый из новоприбывших был вооружён парой отменных рогов, изогнутых в самые разнообразные формы. Эти рога пока что выглядели наиболее опасным оружием моих незваных гостей, остальные, не менее весомые аргументы они видимо приберегли на сладкое.
Я попятился. Серьёзные намерения местных обитателей не оставляли мне никаких шансов на спасение. И бросаться в лобовую атаку тут тоже мне не улыбалось – тупо замнут массой. Оставалось только молиться. Именно в этот момент я искренне пожалел, что не являюсь каким-нибудь агнцем или праведником местного посола, и надо мной не разверзнутся небеса, дабы покарать огненным мечом моих потенциальных мучителей, и не протянуться надёжные крепкие руки из лучей солнечного света, чтобы спасти моё бренное тело. Однако я оказался не прав.
- А! Козлы! – раздался громкий рёв где-то по ту сторону скал. В воздухе раздалось хлопанье гигантских крыльев и в следующий миг я увидел то, что никогда не сотрётся из моей памяти. Не могу сказать, что я не рос на фильмах Александра Роу или Александра Птушко, в которых было полно всяческой нечисти, а из легендарного «Ильи Муромца» мне больше всего и запомнился самый крутой спецэффект всего советского кино в виде Змея-Горыныча, но тут было совсем другое дело.
Когда огромная чёрная тень воспарила над горным хребтом и тяжело взмахивая кожистыми крыльями заложила над моей головой крутой вираж, я забыл даже про козлов. Козлы, по видимому, тоже обо мне забыли, по крайней мере на некоторое время. Оставив меня на десерт вся довольно внушительная козлиная стая развернулась в сторону нового противника. По-видимому, их новый соперник был им не в диковинку, поскольку козлы развернулись в широкую фалангу и медленно двинулись в наступление, подобно древним македонцам. Как тут не вспомнить ещё одного Александра, на этот раз вовсе не миролюбивого режиссёра детских фильмов, а самого что ни на есть грозного завоевателя, чьим девизом в данной среде мог быть и такой – «Пришёл, увидел, забодал!».
Горыныч, а к тому моменту я мысленно называл гигантскую полуптицу именно так, аккуратно, но слегка тяжело приземлился на свободном от своих оппонентов месте и явно готовился к сражению. Средняя голова, которая была чуть больше по размеру и имела красноватый оттенок чешуи, немного нервно крутилась на шее и выпускала из приоткрытой пасти тонкие струйки пламени. Правая голова, по цвету мало отличавшаяся от покрытого чёрной чешуёй тела, выглядела гораздо агрессивнее. Она рычала, как громадных размеров сенбернар, громко фыркала и изредка поплёвывала на землю какой-то жидкостью. На первый взгляд обычной водой.
Третья голова моего вольного или невольного спасителя (или товарища по несчастью, в зависимости от исхода сражения), вообще не выражала никаких эмоций. Точнее выражала, но совсем не подобающие в столь тревожный момент. Затуманенный взгляд из-под полуприкрытых век, зеленоватый оттенок чешуи и едва заметные облачка желтого дыма, вырывавшиеся из ноздрей, рисовали в моём сознании образ находящегося под кайфом Боба Марли.
- Ну ни хрена себе! – сказал я. Осталось толь выяснить, кто был хозяином этого страшилища – кто-то же кричал «А, козлы!». Ответ пришёл быстро.
- Ну, кто самый смелый? – бодрым баском прогудела средняя голова. Самым что ни на есть человеческим голосом прогудела! Я вконец ошалел.
- Дай я их помою, Старший, - сказала тем временем вторая голова, метко плюнув струйкой воды прямо в лобешник самому наглому козлу.
- Погоди, пусть подойдут поближе.
- А, козлятки, - тонким протяжным голосом сказала третья голова, - ой, а как вас много! Вы что, все к нам в гости пришли?
Точно, обкурившийся травки хиппи, подумал я.
- К нам, к нам, - сказал Старший. – Сейчас угощения попросят.
Козлы неумолимо приближались к Змею со всех сторон. Настроены они были весьма серьёзно, по крайней мере, несколько десятков острых рогов, нацеленных Горынычу прямиком в брюхо, наводили именно на эту мысль.
Хруп! Хруп! Хруп! Каждый шаг козлиной армии зловещим эхом отдавался в воздухе. Змей чуть подёргивал длинным остроконечным хвостом, хищно выставив вперёд три свои головы. Козлы приближались.
Змею надоело ждать и Старший, как его назвали «сородичи», пальнул широкой огненной струёй поверх рогов наступавших. В воздухе резко запахло плёной козлиной шерстью, и хоть я никогда не нюхал ничего подобного, я сразу понял – это точно козлы! А козлов надо мочить. Как будто соглашаясь со мной Средний бабахнул в ближайшего козла толстой струёй воды. Рогатого штурмовика откинуло метров на сорок, он, тонко взмекав, торпедой пронёсся над моей головой, осыпав меня холодными брызгами.
Козлы дружно завопили и ринулись в атаку. Тут уже Змей не стал выдавать никаких предупредительных выстрелов и встретил лобовую атаку неприятеля стеной огня. Вой поднялся до небес. Запах палёной козлиной шкуры стоял неимоверный. Но лавина козлов неумолимо накатывалась на Змея, оттесняя его к скалам. Змей отплёвывался из двух «стволов», то огнём, то водой. В обоих случаях эффект был превосходный, но недостаточный – козлов было много. От Змея то и дело отлетали обугленные тушки копытных, их догоняли оглушённые мощным гидроударом сородичи, но козлы упрямо пёрли на врага.
- А, сволочи, прорвались! – ревел Змей, резким ударом хвоста опрокидывая нескольких хитромудрых зверюг, невесть как пробравшихся ему в тыл. Хотя чего там скрывать, прошли они со стороны третьей головы, которая в битве откровенно давила косяка.
- Младший! Сто медуз тебе в пасть! – Заревел Средний. – Прикрывай бочину!
Младший приоткрыл подёрнутые туманом глаза и глупо улыбнулся, насколько я могу представить глупую улыбку на зелёной драконьей морде.
- И-и-и-и, ка-азлятки! - протянул он и пыхнул на подступивших вплотную козлов густым облаком жёлтого дыма. Добрый десяток козлищ исчез из поля моего зрения, растаяв в мутном дыму. Тем временем один из нападавших сумел подобраться достаточно близко и попытался боднуть противника в брюхо. Змей ловко для своего громадного тела изогнулся и схватил наглеца когтистой лапой и сунул его под ногу, накрепко прижав его к земле.
- Младший! Я тебе...
- Да на-армальна всё! Чё ты кричишь? Ни видишь... мы танцуем...
Жёлтое облако рассеялось и увидел прелюбопытную картину. Попавшие в область химического поражения козлы валялись на травке в самых разных позах - кто на спине, кто на боку, кто на голове. Морды у них были донельзя довольные. Козлы тихонько мекали что-то себе под нос, глупо лыбились и вообще, похоже, находились в состоянии близком к нирване. А тут ещё Младший запел какую-то блажь, вроде «Ромашки, жёлтые цветочки, как я вас люблю жевать, мои лепесточки». Козлы торчали, кивая головами в такт мелодии. Затем поднялись на ноги и начали водить хоровод вокруг большого камня.
Средний, тем временем, применил тактически новый ход – он воспользовался прикрытием Старшего и направил струю воды на ближайшую скалу, стараясь подмыть здоровенный камень, торчащий из её каменного тела. Наступление козлов не прекращалось ни на минуту. Наиболее настырные и хитрые особи пробирались под брюхо Змея и ему приходилось прикладывать большие усилия, чтобы отбить их выпады своими ногами. Это лишало Змея устойчивости, но пока он держался. Старший, нечастыми, но меткими выстрелами своего природного огнемёта регулярно поджаривал очередную порцию козлиных шашлыков, делая местную атмосферу ещё более невыносимой. Средний готовил врагам большую пакость – камень уже еле держался на своём месте. Младший...
Младший вовлёк в свой клуб любителей ромашек ещё одну внушительную группу козлов и теперь хор обкурившихся его дымом рогатиков перекрывал даже звуки остальной битвы.
- Ра-амашки-и-и!!! – Тоненьким голоском напевал Младший.
- Ме-е-е-е-е! М-е-е-е-е!!! – Вторила ему обдолбанная паства.
От состава этого импровизированного хора отделился один хорошо знакомый мне безрогий солист и направился в мою сторону. Уж не знаю, увидел ли он где-то поблизости наиболее прекрасную ромашку (откуда?), или решил вовлечь меня в свой дружный ансамбль народной колумбийской песни и пляски, но шёл он целенаправленно ко мне. Я напрягся, но отступать не собирался, поскольку козёл находился в том состоянии, когда его мог положить на лопатки и годовалый ребёнок.
Козёл подошел ко мне, виновато мекнул и стал тереться о мои ноги, словно нашкодивший котяра. Я рассмеялся.
- А, прощения пришёл просить! Не дождёшься, скотина, - я потрепал козла по жёсткой холке, - такие косяки не прощаются.
Не понимая слов, но уловив ласковые интонации в моём голосе, рогатый пацифист вознамерился облобызать меня прямо в фейс, для чего поднялся и взгромоздил свои копыта мне на плечи. Не успел я ничего сделать, как из его шкуры на меня повеяло тяжёлым, сладким ароматом, напомнившем мне юные студенческие годы, когда мы пробовали всякую дрянь, в том числе и травку.
Я забалдел, и козёл показался мне не такой уж и скотиной. Но этот интимный момент был прерван ужасающим грохотом. Я мгновенно скинул окосевшего козла со своих плеч и остолбенел. Прямо на меня катился огромный валун, разбрызгивая во все стороны ошметки козлиного мяса и струи крови. Змей размыл таки неуступчивую горную породу и громадный камушек в мгновение ока опрокинул целый фланг козлиного войска. Хотя, тут будет более уместно слово размазал, а не опрокинул. Прокатившись по орущим козлам и обагрившись их горячей кровью, камень решил присовокупить и меня к своим многочисленным жертвам. Усиленно перебирая вязнувшими в песке ногами я с огромным трудом смог увернуться от катящейся на меня махины. А вот мой недавний собеседник не успел. Как принято говорить в подобных случаях – «Его крик будет всю жизнь стоять в моих ушах». Хрен там! Я даже не пожалел эту сволочь, посягавшую на святая святых каждого мужика – на жопу!
И тут заорал Змей. Я бросил взгляд в сторону битвы. Змей мотал средней головой, на которой висел козёл вцепившийся зубами в чешуйчатую шею. Вторая голова тщетно пыталась сбить его струями воды, но вынуждена была постоянно отвлекаться на атакующих её соратников этого отчаянного парня. Хвост уже не помогал, поскольку козлы оттеснили Змея к самой скале. Трёхголового надо было спасать.
- Держись, Горыныч! – заорал я и размахивая попавшей под руку оторванной козлиной ногой помчался в атаку. Несмотря на свой диковинный вид Горыныч казался мне более подходящей для общения компанией, нежели эти косматые извращенцы. Он, по крайней мере, умел говорить.
- Мочи козлов! – Я врубился в стадо неприятеля, остро ощутив нехватку хорошо заточенного меча в руке. Там бы я не дал им ни одного шанса, но с козлиной ногой приходилось добывать победу в поте лица своего. Вмазав какому-то козлу промеж рогов я с ловкостью обезьяны вскочил ему на спину и пробежался по трясущемуся морю лохматых загривков. Всё получилось как в фильме с Джеки Чаном. Проскакав по спинам козлов я одним прыжком умудрился достичь своей цели и схватил проносящиеся надо мной козлиные копыта. Змей мотал башкой со всей вложенной в него дурью; козёл болтался на его шее как тряпка, не разжимая, впрочем, зубов. Теперь на этой тряпке висел ещё и я. Всё замелькало перед моими глазами, я не в состоянии был разобрать – где небо, где земля, но копыта не отпускал. Улучив момент, я подтянулся на одной руке и что было мочи схватил козла за... Ну, за что получилось, за то и схватил. Но получилось классно.
Козёл заорал дурным голосом оглушив даже Горыныча. В этот момент Змей как раз дёрнул башкой и мы с козлом оказались в наивысшей точке нашей орбиты. С высоты птичьего полёта я смог оценить картину боя, ощущая себя местным Гагариным. Наступившая невесомость исчезла так же быстро, как и появилась и я рухнул вниз.
Рухнул я красиво и, главное, эффективно, разбросав по сторонам добрую дюжину козлов, умудрившись не попасть им на рога. Козлы замерли в оцепенении. Змей не преминул воспользоваться моментом и сразу же ринулся в атаку, сметая мощными ударами хвоста всех и вся на своём пути. Яркие вспышки пламени проносились сквозь уже бежавших в панике врагов, изничтожая и без того уже редкую толпу.
Я не рискнул уподобиться кавалерии и догонять бегущих, рискуя случайно попасть под огонь своего союзника, но от души погонял ошалевших от ужаса козлов по окрестностям. Змей, тем временем, закончил свою работу и деловито принялся складывать наиболее уцелевшие тушки козлов в кучу.
- Эй! – Окрикнул я его. – Горыныч! Спасибо, что ли.
Змей повернул в мою сторону три головы и нехотя буркнул:
- Не за что.
- Да ладно, в самом деле спасибо. – Я протянул Змею руку, прикидывая, не сломает ли он её своим рукопожатием. – Ты мне жизнь спас.
Змей с интересом посмотрел на меня и протянул короткую «руку».
- Хм. Ты что, меня не боишься? – Говорила в основном средняя голова, носившая имя или прозвище «Старший».
- Нет. А почему я должен тебя бояться? Я твой должник, в конце концов. Меня, кстати, Джедаем зовут. А тебя?
- Горынычы мы, - буркнул Змей. – Не слыхал?
- Ну как не слыхал. Слыхал, конечно. Правда, не самое приятное, честно скажу.
- Да знаю я, - махнул лапой Змей. – Деревни жёг, красавиц похищал, воинов отважных жрал... А... Надоело, всё время одно и то же. Неужели до сих пор ничего нового не придумали?
Я смущённо пожал плечами. Что я мог сказать? В конце концов источники моего знакомства с этим вопросом были основаны на былинах и сказочных мультиках, где образ моего нового знакомого был безнадёжно скомпрометирован. Змей, похоже, и сам всё понимал, поэтому он только махнул лапой и деловито собрав в охапку гору мяса неспешно двинулся в сторону скал.
- Слушай, а можно мне с тобой? – спросил я.
- А зачем? – спросил Старший.
- Не хрен делать – пол топтать! – ответил знакомой мне фразой Средний.
- У-у-у! Жуть! – Протянул Младший.
- Нет, я серьёзно! Слушай, мы с тобой хоть поговорить можем. Ты же здесь совсем один, так?
- Один, - тяжко вздохнул Старший. – Даже словом перемолвиться не с кем.
- Ну вот, а я о чём. Слушай, Горыныч, я же о тебе плохо не думаю, честно! Меня сюда один дятел закинул, чтоб ты меня сожрал, что ли. А ты мне жизнь спас. Вот такая петрушка получается.
Змей остановился, почесал бок и вдруг захохотал в две глотки. Младший совсем заснул.
- Сожрал? Это кто же такой кровожадный у вас там? Чтобы я человека съел? Брр. – Змей поморщился. - Да никогда в жизни. Мне и вон, козлов хватит. Ну чего встал? Пошли.
И мы пошли.
Шли мы недолго, пока не оказались в жилище Змея. Я снова был поражён, ожидая увидеть тёмную сырую пещеру, завешанную полотнами паутины и застеленную коврами плесени. Однако ничего подобного не было и в помине. Змей Горыныч жил в обыкновенном рубленом доме, соответствующих, правда, габаритов.
- Добро пожаловать... гость дорогой, - с некоторой ехидцей сказал Змей.
В доме царил скупой холостяцкий порядок. Уж в этом то я понимал не меньше хозяина. После звенящего разбитой посудой и визжащего голосом моей дебильной тёщи разрыва с моей первой (и пока единственной) гражданской женой, я успел полюбить этот нехитрый уклад. Огромный деревянный стол, лавки, широкая лежанка, накрытая козлиными шкурами – всё в жилище трёхголового отшельника дышало суровым мужским порядком.
Змей свалил мясные запасы на пол, присел у самодельного камина и одним легким дуновением разжёг его.
- Будь как дома, - буркнул Змей, - уж извини за бардак, гости ко мне редко заходят.
Придирчивый женский взгляд непременно нашёл бы множество признаков того вечного и неистребимого бардака, который появляется в жилище одинокого мужчины (опять же на взгляд самой женщины), но меня первичный осмотр данного объекта вполне удовлетворил. О чём я не преминул сообщить хозяину.
Змей постепенно отошёл от горячки битвы, успокоился и пришёл в совершенно благостное расположение духа. Мы присели у огня, плотно перекусили жареной козлятиной, хоть и говорят, что это довольно гадкое кушанье. Ничего, нормально. Как это обычно бывает, после вкусного обеда кого-то тянет полежать на тёплом месте, подремать, кого-то – пофилософствовать. Мы с Горынычем оказались из разряда вторых.
- Понимаешь, Джедай, - бархатным басом говорил Старший, средняя голова одного большого организма, - я ведь вовсе не злой. А вот живу здесь, один, то есть одни. А всё почему? Вот спроси меня.
- Почему?
- А потому что имею отрицательный моральный облик. Причём в нескольких поколениях. Генеалогическое древо у меня такое – злодейское.
- Точно, злодейское, - поддакивал Средний, чья голова покоилась справа от Старшего.
- Вот и папа мой, и дед, и прадед – все были злодеями, - продолжал Старший, - а почему?
- Почему? – поддерживал я беседу, стараясь особо не мешать своему новому знакомому изливать душу.
- А потому что кто-то должен быть злодеем. А если у тебя три головы, ну хотя бы две, не суть важно, если у тебя хвост и крылья как у сказочных драконов, да ещё и огненные железы в пасти, то кого первым делом в злодеи запишут? Правильно. Вот нас и записали. А уж если раз злодеем назовут – тут уж не отмоешься.
Признаться, столь грамотное выражение своих мыслей и чётко поставленная речь поначалу вызвали у меня дикое удивление. Но ещё куда больше я удивился, когда Змей сказал что он умеет читать и у него здесь была солидная библиотека, уничтоженная пробравшимися, в отсутствие хозяина, в дом, козлами.
История, которую Горыныч поведал, была до того интересна и познавательна, что я не мог сомкнуть глаз, хотя и зверски устал. В отличие от самого рассказчика, который постоянно норовил закемарить. Я толкал Змея в бок, одна из двух голов открывала глаза и рассказывала мне очередной эпизод своей жизни. Одна из двух потому, что Младший, бессовестно дрых, ещё со времени окончания битвы и просыпаться явно не собирался. Ему было откровенно наплевать на проснувшуюся во мне тягу к знаниям.
Насколько мог, я сумел представить себе характеры моих собеседников. Старший был весьма умным и рассудительным «человеком», обладающий недюжинными интеллектуальными способностями. Он спокойно и обстоятельно рассказывал мне о своих предках, украшая свою речь витиеватыми оборотами. Имея чуть ли не аналитический склад ума, Старший являлся мозговым центром этого своеобразного «агрегата», наделённого аж тремя головами. Я почему-то сразу окрестил его Гаврилычем. Было что-то мужицкое в его основательности и уверенности, что-то солидное, весомое в каждом его слове, что-то надёжное и крепкое в его образе.
Средний, напротив, был горяч и вспыльчив. Он говорил быстро, отрывисто, размахивая передними лапами. Если бы он был человеком, то я с уверенностью мог бы сказать, что в его жилах течёт горячая южная кровь. Энергичный, резкий, искренний – каждая его эмоция живо отражалась на покрытом чёрной чешуёй «лице». Рассказывал он горячо и быстро, причём о делах не столь отдалённых. Большей частью о своих врагах. Я назвал его Гургенычем.
О Младшем я мало что узнал, а потому решил повременить с именем.
- Змей, ведь он как, он же самым обыкновенным рождается – одноглавым. – Это Гаврилыч посвящал меня в тайны драконьей анатомии. – И так одноглавым и живёт. Вот у китайцев, например, двухголовый дракон – это не то что редкость, а просто исключительный случай. А всё почему?
- Почему?
- А потому, что у них политика такая – одна семья – один ребёнок. Не больше не меньше.
- Что и у вас уже от китайцев проходу нет?
- А причём тут проход? У них закон на охрану семьи направлен. У ребёнка один отец должен быть, иначе...
Горыныч попытался своей короткой лапой изобразить широко распространённый жест – ребром ладони по горлу.
- Круто. А что значит – один отец?
- Ты китайских драконов видел когда-нибудь?
- Ну, в принципе, видел.
- А двух или трёхголовые среди них были?
Я напряг свою память. По всем виденным мной когда-то картинкам, фильмам и мультикам все китайские драконы изображались только одноглавыми, хотя я могу и ошибаться.
- Нет.
- Правильно. От каждого отца ребёнок наследует одну голову. Одна голова – значит в семье порядок и взаимная верность. Ну, если маманя особой моралью не блистала, то вот такие как мы и вырастут – то двух, то трёхголовые.
- Нифига себе! А я думал три головы это в порядке вещей. У нас, на Руси, все Змеи Горынычи всегда трёхголовые были и нормально, никто не жаловался.
- А это потому, что на Руси вечное пьянство и разврат. Там подобные явления уже в традицию вошли.
- Зачем же так жёстко? Везде пьют и ... это самое, тоже...
- Спорить не стану...
Тут Гаврилыч засыпал и я не мешкая толкал в шею Среднего – Гургеныча. Тот, несмотря на свой горячий характер не отлынивал от участия в моём обучении и охотно сменял старшего брата на месте рассказчика.
- Так вот, - размахивая лапами, басил Гургеныч, - отец наш, как из полёта по Руси вернулся, так и впал в беспробудную пьянку.
- Так это вашего папу царь Семён вином поил?
- Нашего, чтоб ему сгореть! Прилетел, с похмелья, злющий как не знаю кто – это нам мама рассказывала – ругается по-русски! Срамота, одним словом!
- Да, ругаться то наши горазды, - согласился я. Уж мне ли не знать.
- Не то слово. И папаня тоже хорош – знает ведь, что у нашего брата похмелье по полгода не проходит...
- По полгода?! – я понял, что такое шок. Нет, это не по-нашему.
- Ты что, думаешь я вру? Ни хрена подобного! Полгода – не меньше.
- Да, хорошо что я не из вашего рода.
- Ха! Что ты? Вот наш папаня в самом деле пожалел, что он дракон. Особенно когда напоролся на одного из Блэков.
- Кого?
- Блэков. Ну, колдуны такие. Это у них вроде как... профессиональная направленность, что ли. Есть Блонды – типа хорошие, добрые колдуны, а есть Блэки – типа, наоборот. Ну, как чёрные и белые. Ты у Старшего спроси – он в этих вопросах лучше разбирается, не то что я.
- Да я вроде понял, не дурак.
- Ну вот. Начал папаня корабли мимо походящие топить, людишек мал помалу лопать, всё с плохого самочувствия. Остров наш приобрёл дурную славу, стали пути морские мимо него прокладывать, а родителям нашим что делать прикажешь? Чем кормиться? Козлов тогда тут не водилось, в таких количествах, по крайней мере. И пришлось папане на берег наведываться – деревеньки местные грабить. Да только туда-сюда каждый день не налетаешься, деревеньку сжёг – новую искать надо. А народишко то не дурной – сразу все и поисчезали из этих мест. Хреновые времена настали, а тут ещё и я родился, ну, Старший то есть...
Тут заснул и Гургеныч. Смена караула – толчок в шею – с добрым утром, Гаврилыч!
- А, ты, Джедай. А-а-а-ах! – зевнул дракон. – На чём я остановился?
- На количестве голов.
- А! Так вот, - пожевав губами сказал Гаврилыч, - маманя наша тоже особой скромностью не блистала, но когда наш незабвенный папаша стал отцом в полной мере – ну, то есть, когда родился я, - никаких сомнений в её порядочности не возникало. Я рос в почти нормальной семье, не считая похмельного состояния отца, а это процесс довольно длительный.
- Я в курсе, Средний просветил меня в этом вопросе.
- Уже? Тем лучше. Так вот, папаня наш сильно удивился, когда у меня вдруг начал появляться брат.
- Это как?
- Как? Вторая голова начала расти.
- А разве это не от рождения?
- Нет, конечно. Дракон всегда рождается с одной головой, а потом, если в жизни матери было несколько половых партнёров, у него отрастают сопутствующие головы, то есть – братья.
- А сёстры?
- Драконы-девочки всегда рождаются с одной головой. Тут природа не знает исключений. Представь себе – три женщины в одном теле. Ужас! Они сами себя сожрут.
- Это точно, а если у них ещё и характеры склочные...
- Характеры, кстати, у нас разные, от каждого отца по одному. Я вот, спокойный, Средний – вспыльчивый, а Младший – в папу нашего, законного, - непутёвый.
- Круто!
- Ещё бы. Так вот, когда нас стало двое - папаня сильно осерчал, а злой похмельный дракон – это я тебе скажу ещё тот тип. Побил он маманю, покусал маленько, остыл. Но обида осталась. А тут ещё и напасть эта в виде дурман-дыма... а-а-а-ах... – Гаврилыч смачно зевнул, - проклятый Блэк....
Голова рассказчика склонилась и раскаты храпа усилились ещё на треть. Я в нетерпении растолкал Гургеныча. Тот долго моргал сонными глазами, пытаясь понять, для чего его потревожили.
- А дальше то что было? – тормошил его я. – Что этот Блэк такого натворил?
- Блэк? А, Блэк... Вонючая свинья. – Гургеныч был резок в своих суждениях. – В одно утро на горизонте появился корабль. Это было в диковинку, поскольку торговые суда обходили остров стороной, а тут такая удача. Ну, папаня и решил поразмяться. Уж не знаю что там у них происходило, он нам никогда не рассказывал, но когда корабль причалил к берегу, а папаня спокойно летел следом, мы поняли, что наша жизнь изменится. Так оно и вышло. На корабле оказался колдун, из клана Блэков, которого очень не устраивала возможность стать пищей дракона. Он заколдовал нашего отца, лишив его огненного дара, зато вдоволь подогнал ему дыму. Чёртов извращенец! Дым, который папаня выпускал, был губительным. Это был дурман-дым, который вдыхают далеко на Востоке, только куда сильнее. Папаня стал законченным наркоманом. Он перестал летать на охоту, не приносил больше еды для нас и нашей матери. Мать и так болела после нашего рождения, а тут ещё и эта напасть. Эта сволочь, Блэк, вдоволь натешился над нашим отцом, превратив его в обкуренного болвана, неспособного ни на что. Он мог просто убить нас всех, но не сделал этого, он просто обрёк нас на долгую и мучительную гибель. Гад, одним словом...
Хр-р-р – бац – «А, кто это?». Знакомый алгоритм действий и моим собеседником снова стал Гаврилыч.
- Когда Блэк превратил нашего отца в огромный кальян для нас настали тяжёлые времена. Сам колдун уплыл в тот же день, от души посмеявшись над папаней. Если ты когда-нибудь сталкивался с наркоманами, то должен понимать, насколько тяжело находиться с ними рядом, а тем более, зависеть от него материально. Отцу становилось всё хуже, он часто срывался, бил мать, в основном из-за нас с братом. А потом... Потом появился Младший. Это стало последней каплей. И отец убил маму. Нет, не сразу, но он нанёс ей такие травмы, что она уже не могла больше подняться с постели.
Я мысленно представил себе семейные разборки среди драконов. История, которую рассказал мне Гаврилыч, в нашем мире была довольно обыденной. Но чтобы здесь, в мире, где обитают маги, гоблины, драконы и Бог знает кто ещё... Да, бытовуха она и есть бытовуха. И семейные отношения остаются неизменными в любом мире, будь они добрыми или злыми.
- Прости, - сказал я. – Я не хотел напоминать тебе о грустном. Я не знал.
- Пустяки, - махнул лапой Гаврилыч. – Мы уже давно привыкли к подобному. У драконов вообще семейные узы не играют столь значительной роли, как у других существ. Но в тот момент перед нами встал вопрос выживания. Банального выживания рядом с искалеченной матерью и полумёртвым отцом. И тут появился Альмагур Блонд.
- Кто?! – Я аж поперхнулся от удивления. – Альмагур?
- Ты его знаешь? – Настал черёд удивиться Змею.
- Так это он меня сюда отправил.
- За что?
- Ну, это долгая история. Давай, сначала ты мне всё расскажешь, а поутру, когда вы все проснётесь, я поведаю вам свою историю, чтоб три раза не пересказывать.
- Ладно, - согласился Гаврилыч. – Блонд услышал о нас от того самого Блэка, тот хвастался на каком то банкете, что так лихо расправился с семейством драконов. Альмагуру показалось это крайне несправедливым по отношению к нам, детям. Он застал нас рядом с остывающим трупом отца и умирающей матерью. К сожалению, он был не в силах помочь им, но он спас нас с братьями. Таково было последнее желание нашей матери и Альмагур его выполнил. Он тогда проходил практику по своей специальности, что-то вроде отношений между живыми существами, я точно не помню, но он создал нам условия для жизни на этом острове. Альмагур довольно популярно объяснил нам, что мы не сможем выжить в большом мире, где наша репутация имеет столь непривлекательный вид, и единственным заповедником для нас оставался этот остров. Мы приняли это как должное. В конце концов это не самый худший вариант.
Тут я начал понимать, почему Альмагур столь легко согласился отправить меня на остров, который в понимании Сигнура мог заменить мне смертную казнь. Чародей знал, что с Горынычем я смогу поладить, по крайней мере он меня точно не сожрёт.
Гаврилыч снова задремал. Но мне было не до сна. Я увидел реальную возможность выбраться отсюда, к тому же у меня была ещё одна причина. Но сначала...
- Средний, просыпайся, я жажду знаний!
- И что тебе не спится? – Проворчал тот. – Навязался ты на мою голову!
В устах трёхголового дракона эта фраза имела более чем буквальный смысл, я не мог удержаться, чтобы не захохотать.
- Чего ты ржёшь, как козёл в брачный период? До утра не терпится?
- Не терпится! Слушай, Старший мне сказал, что Альмагур Блонд бывал на этом острове. Давай, рассказывай.
- Ну, чего рассказывать? Был один раз. Дом отремонтировал, книжек Старшему прислал целый корабль. Да, уж если ты с ним знаком, то можешь сказать ему спасибо за твоих утренних знакомых.
Гургеныч хрипло рассмеялся.
- За каких таких знакомых? – не понял я.
- За козлов! Это ведь Альмагур их такими похотливыми сделал, чтобы они круглый год плодиться могли. Нам пропитания много надо.
- А я тут причём? Я что, на козу похож? Этот однорогий в меня камнем чуть не попал, а вот я попал, и не жалею. Сволочь какая.
- Ты что, камнем в него кинул? – спросил Гургеныч. И снова захохотал. – Ну ты и даёшь!
- А что такого? – Я конкретно не въезжал в ситуацию.
- Да ты же с ним заигрывал! – Змей трясся от хохота. Как ещё остальные не проснулись, оставалось непонятным.
- Как так?
- Когда козлы со своими козлухами начинают свои интимные отношения, они кидают друг в друга камушки, то есть как бы обращают на себя внимание. – Объяснил мне Гургеныч. - Брачные игры у них такие.
Вот тут я понял. Этот похотливый самец, вероятно, случайно уронил на меня камень, а когда я ему ответил, причём очень метко, вообразил себе невесть что. Ну, Альмагур, ну спасибо, удружил.
После этого Гургеныч снова задремал. А я стал обдумывать сложившуюся ситуацию, которая уже не казалась мне безвыходной, нужно было только уговорить Змея... Утро вечера мудренее, так решил я, уже начиная проваливаться в чёрную дыру сна.
Как выглядит рассвет на острове Огненных дождей можете меня даже не спрашивать. Я благополучно продрых почти до полудня следующего дня, когда меня довольно неласково разбудили.
- А-а-ах!!! – струя весьма холодной воды окатила меня с ног до головы. Издав дикий вопль я вскочил на ноги и увидел над собой довольную физиономию Гургеныча.
- Подъём! – скомандовал он и ехидно осклабился. Не хочу никого обидеть, но вид ухмыляющегося дракона - весьма специфическое зрелище.
- Можно было и понежнее, - буркнул я, - как никак союзник.
В ответ я получил ещё одну увесистую водную оплеуху, окончательно сбившую с меня остатки сна.
- Ну всё, всё, проснулся! – замахал руками я.
Змей стоял передо мной довольно потягиваясь тремя шеями. На моё удивление, Младший, имевший вчера раскисший вид, сегодня выглядел огурцом, ввергая меня в чёрную зависть.
- Проснись и пой! – заявил Младший приятным баритоном. Несмотря на цветущий вид, глаза у него оставались затуманенными, что вполне объяснялось его отвратной наследственностью.
- Джедай, - чинно представился я, справедливо полагая, что мой новый потенциальный приятель не в курсе ночной беседы.
- Да я в курсе, - опроверг мои опасения Младший, - братья мне всё рассказали. Младший, - и он протянул мне «свою» лапу.
Я крепко пожал её, отметив для себя её недюжинную силу, что, впрочем, было неудивительно. Ещё бы, при таких то размерах.
- А чё такой смурной? – поинтересовался Младший. – Не с похмелья, часом? Может помочь, - подмигнул он мне, - дымку, а?
- Младший! – хором предостерегли его старшие братья.
- Да ладно, уж и пошутить нельзя...
Денёк, к слову, выдался отвратный. На улице моросил холодный дождь, а посему выходить туда никому не хотелось.
- Хорошо что вчера еды запасли, - ворчал Средний, - а то пришлось бы под дождём за продуктами бегать.
- И не говори, - согласился Старший, - удачно получилось. И еды запасли и человеку хорошему помогли.
- Это ещё кто кому помог, - буркнул Средний. Настроение у него было неважнецкое, во многом оттого, что один не в меру любопытный тип всю ночь мучил его расспросами, здорово мешая спать. Интересно, а бывает ли у трёхголового существа бессонница? У всех голов сразу или по очереди? А аппетит они как делят? Головы три, а брюхо то одно. Я уж молчу про женщин. Тут вообще проблема грозила стать неразрешимой. Различаются их предпочтения или «джентльмены предпочитают только блондинок»?
Подобных вопросов в моей голове было много, но моя первая же попытка расширить свой кругозор знаний была жёстко пресечена.
- А как... – только и успел раскрыть рот я.
- О-о-о, ну уж нет, - завопил Средний, - хватит с нас ночных посиделок, можно хоть сейчас отдохнуть?
- В самом деле, Джедай, - Старший, несмотря на всё своё врождённое спокойствие не мог не поддержать брата, - мы тебе и так уже много рассказали. Кстати, ты обещал поведать нам свою историю, откуда ты знаешь Альмагура?
- Он знает Альмагура? – удивился Младший. – Я чё то пропустил, верняк!
- Что за жаргонизмы, братец?
- Нормальные жаргонизмы, все современные пираты так говорят.
- Когда это ты видел пиратов?
- Полгода назад, когда они козлов ловили. Типа тебя там не было!
- Куда бы я мог деться. Но почему-то я ничего подобного не слышал.
- А-а-ай! Помолчите оба! Достали нахрен! Джедай, лучше уж ты давай что-нибудь рассказывай, а то эта война поколений сведёт меня с ума!
Перебранка трёх голов на одном теле выглядела если не забавно, то очень любопытно. Интересно, а если они начнут драться, кто победит? Вообще, кто контролирует лапы? Или хвост? Или... опять меня в ту степь.
- Дело было так, - начал я негромко и спор моментально стих. Змей оказался интересным слушателем, по-разному реагировавшим на отдельные эпизоды моего рассказа. Старший с интересом слушал историю про таинственного призрака и гром-рыбу, Средний, сверкая глазами, жадно внимал описанию нашего сражения со швахами, а Младший посмеивался над нашими с Броником похождениями со всеми пьянками и приколами. По мере развития сюжетной линии Змей всё больше проникался моими приключениями и злоключениями, а когда дело дошло до нашего поединка с Сигнуром, он даже махнул лапой на обеденное время, причём по всестороннему согласию.
- Так ты назвал его двужопым чудищем?! - хохотал Змей в три глотки, заставляя меня делать небольшие паузы в своём рассказе.
- Ну да, только это... без всяких намёков, - предупреждал я.
- Да ладно, - махнул лапой Старший, - я всё понимаю. Мы хоть и чудище, в каком то смысле, но жопа то у нас одна на всех.
Тут мы уже ржали все вместе. Потом я продолжал рассказ, добавляя кое-что для красного словца, но в целом не отклоняясь от реальной истории.
- А я не понял, - вдруг спросил Средний, - а что такое аннилингус?
- Да! – поддержал брата Младший.
В моей голове со скрежетом закрутились шестерёнки, выбирая наиболее подходящие слова для этого не вполне уместного в этом мире термина. Но тут на выручку мне пришёл начитанный не в меру Старший. Он наклонился к уху Среднего и что-то прошептал ему. Морда Среднего скривилась от отвращения.
- Фу-у-у! – прохрипел он, - я за такое его бы сразу сожрал!
- Что, что? – крутил головой Младший, - а мне что, не расскажут?
- Маленький ещё, - отрезал Старший, - подрастёшь, я тебе дам «Камасутру» полистать.
- Да нахрен мне твоя книжка! – Возмутился тот. - Ты мне на словах объясни!
- Перебьёшься. Давай, Джедай, что дальше то было?
Я продолжал рассказ. Змей узнал и про исход поединка и про коварство Сигнура и про вмешательство Альмагура, всё, вплоть до нашей встречи.
- Да-а, - протянул Старший, - весело там у вас, не то что здесь.
- Со скуки сдохнешь, - подтвердил Младший.
Средний только лапой махнул.
- Какой там весело, - я вдруг ощутил горечь и одновременно злость на самого себя. Расселся тут, байки травлю, а там мои друзья гибнут. Змей пристально посмотрел на меня и, кажется, понял, что твориться у меня на душе. Тяжёлая лапа осторожно похлопала меня по спине.
- Не переживай, парень, может всё и обойдётся. Может ещё и свидишься со своими друзьями – мир то круглый.
- Да ну? – это, конечно, Младший. – Как так, круглый?
- Невежда ты, - укоризненно сказал Старший.
- А кто меня учил?
- А ты хочешь учиться?
- Не-а!
- Да хватит вам, - горячему Среднему брату всё чаще приходилось исполнять роль миротворца, что ему совершенно не нравилось. – Человеку помочь надо, а не языками трепать!
- А как?
И тут я сказал.
- А полетели к нам!
Шесть глаз одновременно посмотрели на меня.
- Это куда это, к вам?
- На Русь!
- Совсем сбрендил, - согнув шею покрутил пальцем у виска Средний, - с нашей то репутацией.
- Да уж, - сказал Старший, - согласись, Джедай, харизма наша в ваших краях почётом не пользуется. Примелькались там наши предки. Не поймут.
- А я «за»! – брякнул Младший. Братья покосились на него как на полоумного.
- Мужики! – сказал я, - всё будет пучком! Я гарантирую. Народ у нас нормальный, поймут все что к чему. Ну не слепые же люди, видят кто есть кто! А ты хороший парень... То есть вы, все. Ну!
- Не поймут! – повторил Старший.
Около получаса я расписывал Змею все преимущества жизни в наших краях. Возможно я и правда цеплялся за соломинку, за единственную возможность выбраться с этого Богом забытого острова и попытаться помочь своим товарищам. Да и Змей мне понравился. Я могу представить, как опостылело ему торчать здесь, питаясь одной козлятиной и не имея никаких развлечений, кроме как охота на тех же козлов.
Змей думал. Головы спорили меж собой, приводя различные доводы и предложения, я вносил свою скромную лепту, мимоходом отмечая в себе погибший рекламный талант. В общем, дебаты были бурные.
- Ну ладно, - в конце концов на эту авантюру согласился даже Старший. – А лететь то куда? В какую сторону, ты хоть в курсе?
Вот тут я выложил свой козырь. Ту самую причину, о которой упомянул чуть выше и которая позволяла мне надеяться на лучшее.
- Вот! – взмахнул я скромных размеров свитком. - Вот! Карта!
- Карта? – Удивился Старший. Он аккуратно взял свиток из моих рук и бережно развернул его. – Ух ты, и в самом деле карта!
Три головы уткнулись в лист тонкой бумаги.
- Вот и остров наш, - кончиком хвоста водил по карте Змей. – А вот и Русь. Смотри, кратчайший путь указан! Ничего себе! Где ты её взял?
- Альмагур дал. Когда я с ним разговаривал, ну, перед тем как он меня сюда отправил, он мне эту карту в карман положил. Вот так!
- Хм. – Старший наморщил остроконечные брови. – Если подумать, то получается, что Альмагур знал, что ты сможешь уговорить нас лететь к тебе домой.
- Да!
- А значит, он думает, что это возможно.
- Точно!
- То есть у нас есть шанс мирно сосуществовать с вашим народом.
- Именно!
- Тогда остаётся один вопрос – а сможем ли мы пролететь такое расстояние? - Старший по очереди посмотрел на братьев. Те посмотрели друг на друга.
- Ну, сказал Средний, - если постараться, то, наверное... Да сможем, конечно, нехрен тут и думать!
- Не попробовав – не узнаешь ответа! – Изрёк вдруг Младший.
Старший с удивлением посмотрел на него.
- Растёшь в моих глазах, брат!
- Ну что, Джедай, в принципе, мы согласны. Вот долетим ли?
- Долетим, Гаврилыч! – Я кинулся ему на шею, - стопудово долетим!
Змей замер в немом удивлении.
- Кто-кто?
Я смутился.
- Ну, понимаешь, я тут подумал, а почему бы не дать вам имена. Нормальные, как у людей. Хотя бы отчества, для солидности.
- Это зачем?
- Ну, как вам объяснить... Горыныч – это скомпрометированный брэнд. Ну, имя, то есть. Плохие у людей ассоциации могут возникнуть. Слыхали, как в сказках – прилетел Змей Горыныч, деревни пожёг, скот сожрал, девиц красивых похитил...
- Вот ещё, - хмыкнул Змей, - этого не хватало. Ты сам то подумай, что я с человеческой девицей делать стану? На кой она мне сдалась?
- Ну а народу то не объяснишь. Написано в сказках – похищал. Значит – похищал. А это отрицательный имидж. В новую жизнь надо идти с новыми именами!
- Ты прав, - согласился Старший. – А то уже как-то надоело друг друга прилагательными именами звать. И что ты для меня придумал?
- Ты, Старший, будешь Змей Гаврилыч.
- Хм, а почему?
Я вкратце пояснил мотивы возникновения такого прозвища.
- Неплохо. Я согласен. Змей Гаврилыч. – Старший прислушался к своему голосу. – Звучит, а!
- А я? – заинтересовался Средний.
- Змей Гургеныч!
- Я даже спрашивать не буду почему. Мне нравится!
- А я?
Вот тут мне пришлось задуматься. Если характеры старших Змеев я более-менее понял, то Младший оставался загадкой. Он не был похож ни на кого, кроме меня, а следовательно и имя ему нужно было такое же, какого ни у кого нет. И желательно на букву «Г», для общего созвучия, родня как никак, да и от Горыныча далеко уходить не нужно – предок. В голову влезло только одно.
- Змей Гудроныч!
- Во круто! А что, есть такое имя?
- Ни у кого нет, а у тебя будет. А общую фамилию оставим прежнюю – Горынычи. По рукам?
- По рукам!
Сборы прошли быстро. По сути их вообще не было – что мы могли с собой взять? Вернее вопрос сводился к тому, что Горыныч мог унести на себе, кроме меня. Мы вышли на берег моря, сверили направление по солнцу и...
Нет, сначала я взгромоздился верхом на своего чудесного спутника. Сидеть на гладком, покрытом скользкой чешуёй теле оказалось не так просто, как в сказках, где герои постоянно летают на драконах, словно ездят на работу на автобусе. Пару раз я шлёпнулся на землю даже не успев взлететь. К счастью. Но отступать было не в моих правилах и уж тем более не в моих интересах.
В конце концов я нашёл устраивающую меня позицию, крепко ухватившись руками за голову Гаврилыча и упёршись ногами в шеи его братьев.
- Ну, с Богом! – сказал Гаврилыч. Я было даже подумал, что легендарное чудовище сейчас перекрестится. Но Змей явно обходился без излишеств. Он уверенно развернул чёрные кожистые крылья, пару раз взмахнул ими, со свистом разогнав тяжёлый вечерний воздух и подпрыгнув на месте, как старый «кукурузник», пошёл на взлёт.
- Поехали! – заорал я, не в силах сдержать охвативший меня восторг. – У-у-у-ха-а!
- Не ори на ухо, придурок, - буркнул Гаврилыч.
- Летим! Летим, Гаврилыч! – заорал я в ответ.
- Кто бы сомневался, - язвительно сказал Гургеныч.
- Базара нет! – единственный, кто поддержал меня, это Гудроныч.
Кажущаяся грузность Горыныча ничуть не умаляла его лётных качеств. Огромный дракон с лёгкостью поднялся на приличную высоту, откуда он мог не опасаться не в меру ретивых людишек, готовых пальнуть в сказочное чудовище из какого-нибудь арбалета, а может просто лететь ему тут было полегче, попрохладней.
Первое время я боялся открыть глаза. Кто смеет упрекнуть меня в трусости – пусть сам прокатится на драконе чуть ниже уровня облаков. Ощущения непередаваемые! Картину портила излишняя сырость. Пролетая под облаками Змей охлаждал свой «фюзеляж», заодно не давая мне заснуть, поскольку я был совершенно сырой от атмосферной влаги, к тому же замёрз нафиг. Когда терпеть становилось невмочь, я толкал Гаврилыча в затылок и живой бомбардировщик послушно снижался, подставляя моё немощное тело не особенно жарким лучам утреннего или вечернего солнца.
Летели мы, в основном, ночью, дабы не вызывать излишнего ажиотажа у населения транзитных территорий, изредка захватывая день. Кстати, самый военизированный член нашей команды Гургеныч, сверившись на очередном привале с картой, сделал весьма заманчивое предложение посетить земли швахов, находившиеся на довольно незначительном расстоянии от нашего маршрута. Удар в тыл врага вещь, конечно, хорошая, но, посовещавшись, мы решили не отклоняться от курса, дабы не затягивать время. И оказались правы.
Полёт занял четверо суток. Горыныч не щадил себя, используя всю мощь своего необыкновенного организма. Гудронычу под страхом вечного бойкота было запрещено травить своё естество дурман-дымом, хотя он и доказывал присутствие тонизирующего эффекта в своём природном оружии. Но угроза жёсткого отходняка выглядела не в пример реальнее.
На исходе четвёртых суток мы пересекли границу воздушных владений ставшей мне родной страны. Ориентироваться по магической карте Альмагура было одно сплошное удовольствие – мерцающий курсор чётко показывал наше местоположение в реальном, так сказать, масштабе. Уже на подлёте к Червякино я почувствовал запах идущего сражения. Дым от костров и пожарищ, звон оружия, с недавних пор ставший музыкой для моих ушей, а главное – ощущение того, что мы успели вовремя. Ну разве не так?
Змей вихрем пронёсся над массой сражающихся людей, безошибочно вычислив наших врагов и выдал предупредительный выстрел поверх голов. Как вы все ломанулись, в разные стороны, как зайцы. Ха! Я бы вообще всех разогнал по окрестностям, да Змей рановато на посадку пошёл. Ну, а дальше вы и сами всё видели. Чёрт, ребята, как же я рад быть снова с вами!
* * *
Рассказ Джедая произвёл на всех огромное впечатление. Мы слушали его, затаив дыхание, не прерывая рассказчика даже когда не понимали каких то его модных словечек или выражений. Полёт на остров Огненных дождей, козлы-охальники, настоящий Змей Горыныч! Тут было что послушать, а ещё и новый друг в лице могущественного Альмагура, оказавшего нам столь неоценимую услугу.
Ну после ужина царь естественно закатил хорошую пьянку – это было именно то, что позволило нам всем расслабиться и немного передохнуть после тяжёлого военного периода. Который, кстати, ещё не закончился.
Об этом нам не замедлил напомнить наш дорогой «друг» Сигнур, приславший парламентёра к крепостным воротам.
- ...и ещё Великий вождь Сигнур Свирепый требует отстранения от ведения боевых действий запрещённого вида вооружений, коим дракон заморский является. По военным канонам и установленным нормативам драконы, грифоны, василиски и прочие свирепые твари, огнём, дымом либо ядом вооружённые, до ведения боевых действий не допускаются, дабы сохранить потенциальное равновесие в боевой мощи. Поскольку одна из сторон допустила вопиющее нарушение установленного кодекса, мы, Сигнур Свирепый, требуем полной и безоговорочной капитуляции с установлением контрибуционных выплат победившей стороне. То есть нам. В случае отказа всех вырежем, нахрен!
Тощий швах свернул грамоту и с презрительным видом сунул её в руки воеводе, после чего развернулся и припустил трусцой к своим позициям, явно опасаясь какой-нибудь пакости с нашей стороны.
- Я чё-то не понял, - повернул к Джедаю голову Гургеныч, - это он меня свирепой тварью назвал?
- Угу, - промычал Джедай, внимательно изучая вверенный ему документ.
- Слушай, Альмагур, а до чего толково написано! Будто в министерстве иностранных дел составляли. Со знанием всех юридических норм, с указанием получателя, даже поля есть. Сигнур что такой образованный?
- Да нет, - нахмурился Альмагур, - я думаю тут дело серьёз нее. Юридические нормы, на которые ссылается Сигнур в этом ультиматуме, были введены среди чародеев Двенадцати морей очень давно, когда подобное «оружие» применялось куда более часто. Да и то больше в качестве учебного пособия для практикующих магов, получавших право вмешиваться в боевые действия людей. На сегодняшний день их необходимость сведены к нулю, но вот отменить их пока никто не догадался. Бюрократия, одним словом.
- И чем это нам грозит? – спросил царь.
- По древним канонам к нарушителю данного норматива применялась система взысканий в денежном и имущественном эквиваленте, либо передача земельных владений в пользу пострадавшей стороны.
- Это кто же такой борзый, – подбоченился Андрон, - чтобы у нас землю отымать?
- Верховный совет магов Двенадцати морей.
- Угроза реальна? – спросил Джедай.
- Понимаешь, мой друг, - начал объяснять ему Альмагур, - в старые времена маги обладали куда большей властью, нежели сейчас, и имели права и возможности вмешиваться в людские распри, используя их по своему усмотрению. Уже несколько столетий подобные деяния не практикуются, поскольку маги отошли от мирских дел, став более автономным сообществом. В принципе, всё это голимая бюрократическая волокита, но и её можно обернуть не в нашу пользу. В последнее время ультраправое крыло клана Блэков усиленно культивирует идею восстановления былого могущества магов и их власти в мире. Большинство магов их не поддерживает, но сыграть на их самолюбии Блэки могут. А это может принести нам определённые неудобства.
- Например?
- На ваше государство может быть наложена ограниченная мера наказания, на выбор пострадавшего – Сигнура.
- Ни хрена себе – радость!
- Именно так, а посему меня сейчас больше всего интересует – кто же из Блэков оказался в стане Сигнура?
Самым реальным способом разузнать это были банальные переговоры, кои мы и предложили провести Сигнуру. Снова открытая поляна, магическая сфера – всё как в старые добрые времена. Разрешить все имеющиеся проблемы могли только переговоры на самом высшем уровне, поэтому состав делегаций выглядел внушительно – царь Андрон, Джедай, воевода Роман, Фарик, Альмагур и я – с нашей стороны, Сигнур, его главный советник и ряд советников по военным и юридическим делам, а также пожилой дяденька с седыми волосами и бородой – со стороны швахов.
Этого дяденьку в свободном чёрном балахоне узнал только Альмагур.
- Чебураз?
- К вашим услугам, - хитро ухмыляясь склонил голову тот.
- А тебе то что тут надо?
- А я являюсь новым советником вождя Сигнура, после твоего позорного увольнения, досточтимый Альмагур.
- Оно тебе надо? – с нескрываемой брезгливостью поинтересовался Альмагур.
- Что делать, я выполняю поручение Совета клана Блэк.
- Так уж и всего клана?
- Ну, скажем значительной его части.
- Фракции Седой Ночи.
- Именно.
- Может уже приступим непосредственно к переговорам? – нетерпеливый Сигнур самым бесцеремонным образом прервал язвительную пикировку старых знакомых.
- Как пожелаешь, Великий вождь! – улыбаясь склонил перед ним голову Чебураз. Он вообще всё делал с такой подлой улыбкой, которая в сочетании с солидным образом почтенного старца вызывала почти что отвращение. Чувствовалось, что доверять этому человеку может только самоубийца.
Сигнур довольно скоро выдвинул свои требования. Ничего принципиально нового он не придумал. Сдать город, выплатить огромную дань, казнить царя и Петушиноголового, дракона на мясо, баб в полон. Стандартный набор требований посредственного захватчика. Царь сделался чернее грозовой тучи.
- А не слишком ли ты губёшку свою раскатал, одноглазый?
- Попрошу внести данное оскорбление в протокол, - с удовольствием воспользовался несдержанностью царя Чебураз. – Также отметьте, что мой клиент одноглазым не является, что усугубляет тяжесть оскорбления.
- Ну это недолго исправить! – Андрон приходил в бешенство на глазах.
- Угроза оскорбления действием, - добавил Чебураз.
- Тихо, тихо, - Джедай усадил царя обратно на стул. В огнеопасной ситуации Джедай оставался холодным и сосредоточенным, чем немало удивлял даже близко знавших его людей.
- Существуют ли условия смягчения требований? Согласитесь, они непомерно велики. Я бы даже сказал – жадноваты вы, ребята. Жопа не треснет?
- А тебя вообще не спрашивают, шут! – пришло время Чебуразу утихомиривать своего вспыльчивого клиента. Сигнур вскочил со стула и стал тыкать пальцем в Джедая.
- Я с тебя шкуру спущу, с живого! Вот как я поступлю!
- Пальчик то спрячь, - улыбаясь отвечал Джедай, - а то от него дерьмом разит за версту. Ковыряешься чёрт знает где, а потом перед уважаемыми людьми им машешь.
- Да я...
Далее последовал набор таких словесных изысков, что все поняли – Сигнур здорово поднаторел в сквернословии со времён памятного поединка. Прогресс, как говорится, налицо.
- Я бы попросил придержать столь несдержанного клиента, - скучающим голосом сказал Альмагур.
- Не извольте беспокоиться, - столь же вежливо отвечал Чебураз. Он наклонился к уху Сигнура и что-то ему прошептал, сделав несколько весьма выразительных жестов рукой. Тот, как ни странно, сразу замолчал.
- Мы приносим извинения за излишнюю эмоциональность моего клиента, - источая сладкий яд сказал Чебураз. – Продолжим переговоры?
- Не хрена тут и продолжать, - отрезал царь, - нас такие условия не устраивают. Мы, в коне концов на своей земле стоим и захватчикам иноземным отпор давали и впредь дадим. Так и порешим. А ежели ты, Сигнур, ещё кровушки не напился, то давай решим всё на поле брани, в бою честном, а не интригами чародейскими.
- Фиг тебе, - вытянул руку Сигнур, - как мы вас под стенами зажали ты и город сдать был готов, а как помощнички к тебе понабежали, так ты вон как заговорил! Осмелел? Ничего, вот пустим твоего дракона на жаркое, тогда по-другому запоёшь!
- Кого на жаркое, – поднялся Джедай, - Горыныча? Смотри, Сигнур, как бы тебе самому на шашлык не попасть!
- Да пошёл ты!
- Да сам пошёл!
Переговоры были сорваны.
* * *
На следующий день Альмагур неожиданно объявил, что получил срочный вызов на специальную комиссию чародеев, которая должна была заняться расследованием происходящих у нас событий.
- Здесь, несомненно, Чебураз руку приложил, - говорил Альмагур, - я его подлую натуру больше двухсот лет знаю. Он из этой ситуации всё возможное выжмет, лишь бы своего не упустить.
- Да и хрен с ним, Альмагур, - отвечал ему Джедай, - навешай им лапши на уши да и всё. В самом деле – нечего им в наши дела лезть, мы и сами разберёмся. Война у нас практически завершилась если Сигнур никакой фортель не выкинет. Но он, по-моему не дурак.
- Я бы спорил, - буркнул царь.
- Ну не самоубийца точно.
- Вот это меня больше всего и тревожит, - серьёзно сказал Альмагур. – По-моему, Чебураз готовит какую-то провокацию, а Сигнур так, разменная монета, пешка. Он и сам не поймёт что его используют.
- А что он может сделать?
- Я бы на его месте постарался спровоцировать вас на боевые действия, причём обязательно нужно засветить Горыныча. Пока что он ничего особенного не сделал, но если Горыныч примет участие в битве, то у Чебураза появятся дополнительные козыри. А нам это не надо.
- А что это за фракция Седой Ночи? – поинтересовался Джедай.
- Это самые крайние радикалы в клане Блэков. К особо злостным нарушителям древних кодексов в старые времена могли применить наказание Седой Ночью. Это когда на человека или страну накладывалось специальное заклятье, окружавшее их своеобразной сферой, не пропускавшей солнечного света. В таких странах начинался голод, вследствие постоянного неурожая, люди болели неизвестными болезнями, теряли жажду жизни и умирали, медленно и мучительно. Куда бы они не отправились сфера Седой Ночи постоянно довлела над ними.
- У-у, Чебураз-з-з, - со злостью протянул Фарик, - слюшай, так и хочется его обозвать, чес-сно слово!
- Да уж, - хохотнул Джедай, - хорошее дело Чебуразом не назовут.
- И тем не менее, - напомнил Альмагур, - держите ухо востро. Я не исключаю любых ситуаций. Скоро вернусь.
Альмагур удалился в свои новые покои. Через несколько мгновений дверной контур полыхнул знакомым нам голубым светом и чародей исчез.
Я не думаю, что кто-то воспринял предостережения мага слишком серьёзно. Попросту положение Сигнура было довольно неважнецкое и на любую его провокация можно было проигнорировать со спокойной душой. Но судьба подкинула нам очередную подлянку.
Самые глупые поступки обычно совершаются с благими намерениями. Кто и с какой целью мостил ими дорогу в ад останется загадкой не только для нас, но и для последующих поколений, однако суть широко известного изречения не претерпит даже малейших изменений.
И подвёл нас тот, кого мы должны были тщательно оберегать от всевозможных посягательств – Горыныч. Вернее – Гудроныч. Ещё вернее – Гудроныч с Гургенычем. Да все втроём хороши – чего уж тут скрывать.
За несколько проведённых в нашем городе дней Горынычи совершенно освоились и сумели существенно снизить уровень отрицательных категорий в своём историческом имидже. Народ после коренного изменения ситуации в большей своей части сумел Вернуться в город, обеспечив тем самым Змею самую разнообразную аудиторию.
Гаврилыч получил расположение священников, купцов и даже бояр, то есть тех, кто имел какой-либо уровень образования выше среднего. Он просто поразил их своими познаниями в самых различных областях. Гаврилыч уверенно и со знанием дела обсуждал вопросы теологии и образа церкви в современном мире со священниками, временами споря с ними до хрипоты, но оставляя своих собеседников в том блаженном состоянии, которое возникает после проведённой с пользой и удовольствием беседы. Обе стороны существенно расширяли свой кругозор за счёт собеседников и находили поистине райское удовольствие в длительных диспутах. С боярами Гаврилыч обсуждал проблемы государственного управления, повергнув их своими доводами в состояние шока. Такого глубокого познания политического мира от полусказочного чудовища ожидать никто не мог.
Но больше всего пользы Гаврилыч принёс, как ни странно, купцам. В экономике он рубил конкретно, по выражению Джедая. Он открыл нашим торговцам такие тонкости ведения бухгалтерского учёта, что мгновенно заслужил их уважение и доверие. Прилежные купцы слушали лекции Гаврилыча о создании положительного образа торговой компании путём введения гарантийных обязательств, социальной политике и спонсорстве, чем вызвал довольно противоречивые чувства, о правилах честной конкуренции и прочих составляющих экономического мира, судить о которых я просто не берусь. Секретари купцов усердно строчили отточенными гусиными перьями, стараясь не упустить ни одного слова новоявленного финансового гения.
Послушав одну из таких лекций Джедай не преминул поинтересоваться у Гаврилыча об источнике его столь обширных познаний.
- Да так, книжка интересная попалась, - скромно отвечал Гаврилыч, - «Капитал» называется.
Джедай аж поперхнулся.
- Ка-а-ак?!
- «Капитал», - невозмутимо отвечал Гаврилыч, - написал известный, судя по аннотации, маг и учёный Карл Марлин.
- Даже сюда эта зараза добралась, - покрутил головой Джедай, - охренеть можно.
На мои расспросы по поводу таинственной книги Джедай отвечать отказался сославшись на неактуальность данной темы.
Гургеныч заимел огромный авторитет у мужской части населения, причём не только у взрослых, но и у детей, которые с визгом и хохотом купались в прохладных струях воды, фонтанами летевших из пасти. К слову, Гаврилыч проявил удивительную заботу о здоровье подрастающего поколения и заранее подогревал выпускаемую Гургенычем воду. Как этот удивительнейший природный агрегат работал я и представить себе не мог, но он работал прекрасно.
С воинами Гургеныч со знанием дела обсуждал военные вопросы, прекрасно разбираясь во всех возможных видах оружия, чем заслужил свой, личный авторитет. Он досконально знал все характеристики любого холодного оружия, включая состав стали, угол заточки, правила балансировки, изготовление рукоятей и кучу всяческих мелочей. Кузнецы-оружейники только крякали от удовольствия слыша столь компетентные замечания и предложения в своем, казалось бы на зубок выученном деле. Но самое неизгладимое впечатление Гургеныч произвёл тогда, когда сломив вялое сопротивление своих братьев сумел продемонстрировать собравшимся элементы боевого искусства клана Горынычей. Рукопашный бой в исполнении трёхголового дракона – это что-то! Гигантский дракон подпрыгивал на месте, разворачиваясь практически без помощи крыльев, наносил удары задними лапами и хвостом по воображаемому противнику, перемежая свои комбинации чёткими выстрелами огнём и водой. Под занавес Гудроныч пыхнул своим ОБЫЧНЫМ дымом и прикрываясь этой плотной завесой Змей ловким финтом выскочил из окружения зрителей, мягко кувыркнувшись с переходом на крыло, чем вызвал просто взрыв восторга.
Ну а сам Гудроныч влюбил в себя всю женскую аудиторию, плюс всех пьяниц, весельчаков и профессиональных скоморохов. Мало того, что он был болтуном, каких свет не видывал, правда проявлялось это лишь тогда, когда у него был подобный ему напарник, в роли которого часто выступал Джедай, он ещё и умел рисовать!
Когда Гудроныч попросил принести ему краски и холстину никто не придал этому особого значения, настраиваясь на очередную хохму. Но когда через полчаса на холсте появилось практически зеркальное изображение Джедая народ впал в полнейший восторг. Сам Джедай округлившимися глазами глядел на Гудроныча не в силах что-то сказать.
- Ну, как могу, так и нарисовал, - смущённо принимал аплодисменты Гудроныч, - мы в академиях не обучались, так что заранее прошу извинить.
- Гургеныч, - обрёл дар речи Джедай, - ты же этот... Репин! Шишкин! Микеланджело Буонаротти!
- Да ладно, а кто это?
- Да фиг с ними! Ты же талант! Талантище! Гений кисти и пера!
- Только не надо оваций, - отмахивался передними лапами смущённый Гудроныч, - не люблю. Мы, люди искусства, скромность от природы блюсти должны и мании величия не покоряться.
- Наш человек! – хохотал Джедай, обнимая своего огромного товарища. – Язва!
Короче, Горынычи стали своими в доску. Народ их полюбил и они полюбили народ. Вот тут и пришло время благих намерений. О благородные порывы души, насколько вы чисты и искренни, настолько вы глупы и безрассудны! Сколь в чистых чувствах добра – столь же в них и нелепости. И как велика человеческая душа – так же она и опасна. А душа дракона в разы больше.
Этой ночью, как раз после убытия взаимопротивостоящих магических сил, Горыныч решил осчастливить наш город, раз и навсегда войдя в анналы его истории. Под покровом темноты наш новоявленный трёхголовый диверсант выбрался из города. Как он это сделал мы смогли понять только после того, как дюжина стражников, нёсшая службу на самой отдалённой от швахского лагеря стене, пришла в сознание. Среди ночи они внезапно ощутили странный сладковатый дымок, который поначалу не принёс с собой чувства тревоги, но зато чуть позже коварно вырубил их всех до самого утра. Впрочем, про выходку Горынычей с явным преобладанием способностей младшего из братьев мы узнали уже после того, как произошли остальные события.
Утром весь наш военный штаб подняли по тревоге.
- Царь-батюшка, воевода! Швахи с ума сбрендили! И Змей с ними!
Гонец находился в состоянии нервного стресса, а уж в какое состояние эта весть грозила повергнуть весь руководящий состав нашей армии мы поняли минутой позже, поднявшись на смотровую башню.
Увидев открывшуюся перед нами картину Джедай закрыл руками лицо и медленно сполз на пол, мелко подрагивая от душившего его смеха.
Царь Андрон с окаменевшим лицом и медленно, но неумолимо вылезающими на лоб глазами недвижимо застыл на месте, вцепившись руками в перила.
Воевода Роман перекрестился, а Фарик дико захохотал.
Швахи сошли с ума. Никакая иная мысль не пришла мне в голову, поэтому я последовал примеру воеводы и быстро перекрестился, однако наваждение не спешило исчезнуть, благодаря чему я сделал вывод, что это всё происходит наяву.
- Он... он с ними... – Джедая душил смех, он только тыкал пальцем туда, за стену города, - как с козлами... придурок...
И тут я понял. Змей Горыныч каким то невероятным образом выбрался из города и за ночь умудрился обкурить дурман-дымом весь швахский лагерь. Благодаря чему...
Посреди поляны добрая сотня швахов в разрисованных красками костюмах водила гигантский хоровод вокруг памятника засохшему клитору мамонта, распевая на ужасающем русском языке и в соответствующей тональности «Калинку-малинку». На переднем плане, почти под самыми стенами города швахи лепили из свеженакопанной земли здоровенные куличики, попутно кидаясь друг в друга землёй и беззаботно смеясь, словно малые дети.
Несколько швахов сосредоточенно метали здоровенные дубины в ободранную крону старой берёзы, пытаясь вернуть на бренную землю совершенно голого человека, ловко скачущего по веткам и мяукавшего дурным голосом. Тот возвращаться видимо не собирался вовсе, а потому, увернувшись от очередной палки, уселся на толстом суку и стал чесать ногой за ухом. Получалось довольно ловко.
Между всем этим блуждали ещё более странные особи мужского пола, (благо полное отсутствие одежды позволяло с точностью это идентифицировать), перемазанные глиной с ног до головы. Они тупо бродили по полю вытянув вперёд руки и завывая на разные голоса, словно неведомые демоны.
Несколько веселее смотрелись швахи ловившие видимых только им бабочек, (именно так я мог распознать их движения), или кузнечиков. Кто-то ловил посреди поля такую же невидимую рыбу, кто-то закапывал в землю оружие, копая отдельную яму для каждого меча или копья, кто-то просто ползал словно змейка.
- Дурдом! – простонал в изнеможении Джедай.
Венчал всю эту картину Страшного суда весьма солидный коллектив хорового пения, занимавший добрую четверть поля. Выстроившиеся в несколько рядов швахи, насколько они могли выстроиться в почти невменяемом состоянии... распевались. А перед ними сидел главный виновник торжества точно в таком же состоянии и размахивал перед ними обломленной молодой берёзкой, изредка попадая кому-нибудь из певцов по мордасам. Швахи не обижались на своего главного запевалу, они радостно улыбались и вежливыми пинками помогали подняться своим упавшим собратьям.
- Не сби-и-ива-а-аться! – растягивая каждый гласный звук протяжно командовал... Гаврилыч?!! Нет, ну ладно Младший, вечный любитель развлечений и свободного кайфа, но Гаврилыч! Это стало для нас настоящим сюрпризом.
Не в лучшем состоянии находился и Гургеныч, занимавшийся реанимационными работами, то есть поливая холодной водичкой упавших швахов. Ледяной душ, по-видимому, снимал некоторую часть дурманного наваждения, поскольку промокшие насквозь швахи тут же становились в очередь для получения очередного заряда бодрости от Гудроныча, который комплектовал из них небольшие группы и набрав в грудь воздуха с удовольствием погружал их в облако жёлтого дыма. Вся эта чудо-машина по моральному разложению вражеской армии работала, что говориться «на одном дыхании», в прямом и переносном смысле.
- Горынычи! Мать вашу! – заорал Джедай. – Вы какого хрена там устроили?
Змей повернул свои несвежие физиономии в сторону нового звука и попытался сфокусировать взгляд трёх пар мутных глаз на его источнике. Получилось не очень.
- Джедай! – обрадовано воскликнул Гудроныч. – А мы тут празднуем...
- Какого хрена?
- Праздник новых друзей! Не так ли, друзья мои?
Окружавшие Горыныча швахи радостно загомонили в ответ. Их расплывающиеся в улыбках физиономии прямо таки светились счастьем.
- Друзья! Друзья! – несколько десятков рук потянулись в нашу сторону.
- Кондом китайцу не товарищ, - вполголоса пробормотал Джедай.
– Гаврилыч, - попытался он воздействовать на более сознательную часть драконьей сущности, - ну ты то серьёзный человек, тебя то как туда занесло?
- Какие глупые у тебя вопросы, - блаженно улыбаясь отвечал Гаврилыч, - я прямо фигею. Куда же я от своих братьев денусь, мы же крепче сиамских близнецов.
- И этот укурился.
Джедай осуждающе покачал головой, бросил взгляд на царя, но тот по-прежнему стоял столбом, не подавая признаков жизни. Искренне радовался только Фарик, знакомый в силу географического положения своей отчизны с подобными наркотическими веществами. Он с интересом рассматривал открывшиеся перед нами весёлые картинки.
- Сма-атри, Джедай, как их лихо торкнуло!
- Да уж, вставило им по самое не балуй, это верно. Что вот только нам теперь с ними делать?
- Да пуская веселятся! Ка-алинка, ка-алинка моя... – замурлыкал Фарик нашу родную песню на восточный лад.
- Джедай! Иди к нам! - вдруг во всю глотку завопил Гаврилыч.
- Иди! – поддержали его братья.
- Щас приду, - зловеще пообещал Джедай и погрозил Змею кулаком.
- Куда? – очнулся царь. – Совсем очумел? Там же швахи.
- Да какие там швахи – одни дегенераты вегетативные, после такой дури у них уже мозги скисли!
- Один хрен!
- Семёныч! Под мою ответственность. Надо этого диверсанта в город возвращать, пока маги не вернулись, а то потом разгребать замучаемся. Это же применение химического оружия. Чебураз этот нас с дерьмом сожрёт.
Царь махнул рукой.
- Ладно, если что – лучники вас прикроют.
Мы втроём с Фариком и Джедаем вышли из города. Несметное количество швахов вокруг неприятно щекотало нервы, однако нападать на нас никто не собирался. Напротив, нас окружили такой заботой и вниманием, что впору было переживать за свою жизнь, которой угрожала преждевременная кончина от необъятной любви окружающих. Швахи плясали вокруг нас, водили хороводы, посыпали лепестками цветов (откуда они их взяли?), и всячески пытались прикоснуться к нам, но предельно нежно и ласково.
Пока мы продирались сквозь агонизирующую в экстазе толпу одежда на нас повисла лохмотьями, наполовину уйдя на сувениры. Это довольно сильно раздражало. Даже Фарик, поначалу пританцовывавший вместе с швахами, в конце концов осерчал, особенно после того, как на сувениры у него выдергали добрую половину бороды. Он уже начал кулаками раскидывать особо навязчивых обожателей и чуть было не спровоцировал глобальный конфликт, но тут мы пришли.
Горыныч упивался своим положением, нечто средним между богом и учителем искусств, благо ученики глядели ему в рот.
- Друзья мои! – расцвели в довольно жутких улыбках три не в меру довольные змеиный физиономии. – Как я рад вас видеть!
Каждый из братьев говорил сам за себя, мешая друг другу и порождая страшную какофонию. А тут ещё и швахи галдели словно сотня таборов цыган на массовой свадьбе.
- А ну тихо все! – гаркнул Фарик во всю мощь своей лужёной глотки, - Джедай говорить будет!
- Джедай говорить будет! Джедай говорить будет! - пронеслось по толпе, но эффект получился совершенно противоположный. Толпа швахов взорвалась радостными возгласами по поводу столь несомненно важного для всех события. Кто-то даже пустился в пляс, кто-то запел от счастья – короче говоря, шуму только прибавилось.
Джедай продрался к Змею, бесцеремонно распихивая локтями путавшихся под ногами швахов. Он сердито ткнул Горыныча в брюхо и заорал, пытаясь перекрыть всеобщий гвалт:
- Какого хрена вы тут устроили? Вам что проблем мало? Гаврилыч, сукин ты кот, ты то хоть понимаешь, чем это нам грозит?
Гаврилыч в ответ лишь моргнул мутными удивлёнными глазами и скорчил такую рожу, что его ответ был понят без слов – чего, мол, тебе надо? Все нормально.
Поняв, что таким путём он ничего не добьётся Джедай схватил за шею поливавшего швахов водой Гургеныча и заорал ему в ухо:
- А ну, трезви их быстро!
Гургеныч удивлённо выпучил глаза:
- За-аче-ем?
- Трезви, мать твою за ногу! Я вам... ноги... в... на... по самые... – тут Джедай привёл целый ряд аргументов, настолько весомых, что Гургеныч мигом протрезвел даже без своей собственной помощи. Подчиняясь страшному взгляду Джедая Гургеныч улучил момент и врезал мощной струёй ледяной воды прямо в морду Гаврилычу. Тот заорал диким воем, перекрыв на мгновение гвалт обкуренной швахской армии, которая замерла в невольном почтении. Через миг подобный фонтан окатил Гудроныча.
Через пару минут все три Горыныча более-менее адекватно могли реагировать на окружающий мир и отвечать на вопросы. Впрочем, вопросов им пока никто не задавал. Первые несколько минут Джедай зверски стыдобил провинившегося Горыныча и таскал его на таких матюгах, что мои уши вяли со скоростью летящей ласточки. Змей стоял молча, потупив очи и не думал оправдываться. Первые робкие попытки спасти свою репутацию были в корне пресечены Джедаем, в красках расписавшим Змею все возможные последствия его необдуманного поступка. Прооравшись и немного выдохнувшись Джедай привёл самый весомый аргумент:
- Ничего, вот приедет Альмагур, он вам устроит!
Авторитет Альмагура для Горынычей был непререкаем.
- Не губи, Джедаюшка, - запричитал Змей, - не виноваты мы! Мы же как лучше хотели, чтоб швахов от вас отвадить. Не губи, замолви словечко за нас! Уж больно Альмагур суров бывает в гневе.
- Ладно уж, куда вас девать. Может и прокатит.
Джедай был отходчив. Но даже если Альмагур не примет никаких карательных мер по поводу сегодняшнего веселья, то скрыть случившееся от коварного Чебураза не получится точно, это понимали все. Но как оказалось это было ещё не самое страшное. Развязка ожидала нас впереди.
- Пустите меня! Пустите, паршивые свиньи, уроды, скоты! – истошный крик с обилием непечатной лексики не оставлял сомнений в личности своего хозяина. Отрывая от себя сотни цепляющихся пальцев к нам с боем продирался Сигнур. Надо отдать ему должное – Сигнур приложил немало усилий, чтобы добраться до нас. Когда вождь сумел вырваться из толпы обожателей, он первым делом попытался привести в порядок остатки одежды, что ему удалось лишь отчасти, и тут же принял горделивую позу, задрав голову кверху.
- А, презренные выродки, - первыми же словами «обласкал» он нас, - неужто вы осмелились высунуть свои поганые морды из вашего курятника? Зря, очень зря, - Сигнурподленько захихикал, сузив свои заплывшие от пьянства глазки, - запустили своё чудище, чтоб воинов моих одурманить да и извести всех, так? Да только не вышло у вас ничего! Я то в полном порядке. А почему? А потому что я умнее вас всех, всех вас я умнее! Я велел Чебуразу окружить мой шатёр магической преградой, чтобы никакой враг навредить мне не смог, не смог, да! Я вас всех перехитрил, я всё увидел и всё расскажу Чебуразу, да!
Словесный понос лился из Сигнура нескончаемым потоком. Швахский вождь прыгал вокруг нас не обращая внимания на начинавших валиться с ног своих воинов. Не больше внимания он уделял и стоящему с закрытыми глазами Горынычу, чей отходняк снова начался и явно затягивался, в силу больших размеров организма. Сейчас вождь напоминал бесноватого дурачка, радующегося чему-то известному лишь ему одному, чему-то доводящему его до неземного блаженства. Говоря словами Джедая – он на всех забил.
А зря.
- Вот вернётся Чебураз, он вас всех за кишки подвесит! Он вам покажет, как нарушать старые законы!
Джедай стоял не произнося не слова.
- А как я буду вас мучить... Ах, как же я буду вас мучить... Для начала я прикажу срезать с вас кожу – лоскуток за лоскутком, а голое мясо стану засыпать солью...
Горыныч начал нервно подёргивать хвостом.
- А когда на тебе, тебе, Петушиноголовый, не останется живого места, я прикажу залить тебя гипсом, всего, по самую шею, и выставлю на всеобщее обозрение. Да, да! И чтоб птицы гадили тебе на голову, пока ты не задохнёшься...
Фарик смотрел на него как на душевнобольного.
- А твою трёхголовую гидру я пущу на тушёнку, чтобы кормить ей моих бойцовых псов. Да, да! На тушёнку! Понял, ты, гидра, гидра!
Змей по-прежнему не открывал глаз, но явно нервничал. Не случилось бы беды.
- А этого паршивого Альмагура я заставлю до конца его никчёмной жизни таскать дерьмо из выгребных ям моего дворца, пока он не сдохнет! Я ему...
А-А-А-А-А-АМ!!!!!!!!!
Движение правой головы Змея было неуловимо для нашего глаза. Голова и половина тела Сигнура мигом исчезли в клыкастой пасти. Дикий крик оборвался на первой же ноте, лишь ноги ещё какое то время судорожно подёргивались в воздухе. Гургеныч двинул челюстями и нижняя половина того, что пару мгновений назад бегало и осыпало нас отборной бранью с неприятным чавкающим звуком шмякнулась не землю.
Показалось, что в этот миг замолчали даже птицы. Гургеныч с натугой глотнул, протолкнув остатки своей добычи в пищевод, поморщился и раскатисто рыгнул, да так, что со стоящих перед ним швахов снесло остатки одежды. Братья осоловевшими глазами смотрели на него. Мне стало нехорошо и только Фарик сумел вовремя поддержать меня за руки, пока я не рухнул в обморок.
- А чего он меня гидрой обозвал, - виновато прогудел Гургеныч и громко икнул.
- Ё-ё-ёперный театр, - протянул Джедай, закрывая ладонями лицо и опускаясь на землю. – О-о-й, горе мне с вами, дети, горе.
- А чего он на Альмагура бочку катил? – поддержал брата Гудроныч.
- Да!
Джедай окинул взглядом мгновенно посуровевшие лица окружающих нас швахов и прошипел:
- Валим отсюда, быстро!
Гаврилыч прочувствовал ситуацию быстрее остальных и одним мощным огненным выдохом расчистил нам путь отступления почти до самых ворот.
- Понаберут детей в экспедицию, - простонал Джедай. – Валим, в темпе!
И мы свалили.
* * *
- Ну, и что мне с вами делать?
- Альмагурчик, только не бей!
- Не буду, только потому, что это не поможет. Хотя надо бы.
- Ну мы же как лучше хотели.
Братья Горынычи ёжились под, мягко сказать, укоризненным взглядом чародея.
- Да!
- Как лучше!
- Я понял, - кивнул головой Альмагур.
- А это...
- Ну, так вышло...
- Да!
- А чего он нас гидрой обозвал?
- А тебя хотел навоз таскать заставить!
- Да!
Альмагур молча глядел на Горынычей.
- Ну что ты молчишь, Альмагур? Скажи, что нам теперь делать?
- Да!
- Достал уже дакать, Гудроныч!
- Да!
- Тьфу! Альмагур, ну не сердись. Виноваты, не отрицаем, мы ведь помочь хотели, честное слово!
- А вы не у меня прощения просите. Вы не меня подвели. Вы вот Джедая, например, подвели, Андрона Семёныча, ну и ещё несколько сотен человек. Всех жителей этого славного города подвели. Что замолчали?
Слова Альмагура словно тяжёлые камни сыпались на головы Горынычей. Вид у тех был донельзя виноватый, даже всегда весёлый Гудроныч жалостливо шмыгал носом. Впрочем, виноваты были не только они, но и все мы. А как же? Альмагур нас предупреждал – следите, не делайте ничего, не поддавайтесь на провокации. Предупреждал. И все всё поняли, а вот только выполнить не сумели. А следовательно предстояло ждать неприятностей. И неприятности случились, или произошли – как там называется их нежданное появление...
Час назад с нами вышел на связь светящийся от радости Чебураз и с нескрываемым удовольствием сообщил, что после такого вопиющего нарушения всевозможных военных канонов он просто обязан подать жалобу в Верховный трибунал Двенадцати морей. Пытаться отговорить его от такого поступка было по крайней мере глупо – Чебураз сознательно подставлял швахов под такую провокацию, не принимая в расчёт никакие возможные жертвы. И теперь, когда он в шаге от возможности наступить на хвост своему давнему противнику, его ничто не могло остановить.
Альмагур и не пытался навязать своему коллеге какие-то переговоры. Он просто выслушал Чебураза и принял к сведению его слова. Теперь нам оставалось только ждать.
- И что теперь? – спросил Альмагура царь.
- Теперь будем ждать предварительного решения комиссии Верховного трибунала. Если они сочтут причину обращения Чебураза в трибунал несущественной – они ему откажут, но это вряд ли произойдёт, у Блэков большие связи. Поэтому нам, вернее мне, следует готовиться к суду.
- Ты хочешь сказать, что собираешься отстаивать наши интересы в суде? – уточнил Джедай.
- Именно.
- Ты от нас не отказываешься?
- Знаешь, Джедай, среди вас я обрёл то, что могу назвать если не семьёй, то, по крайней мере, друзьями. Так что, если вы не против, я готов побороться на вашей стороне с любым соперником, хоть в суде, хоть на поле брани.
Джедай протянул чародею руку и тот крепко пожал её.
- Я рад, что ты с нами, Альмагур, - твёрдо сказал Джедай.
- Прорвёмся! – улыбнулся маг.
Трогательная сцена была нарушена громким всхлипом. Все невольно обернулись на звук и оторопели. Змей Горыныч плакал! В три ручья, в самом прямом смысле этого слова.
- Горыныч, ты чего это? – изумился Джедай.
- Ребята, - продолжая всхлипывать сказал Гаврилыч, - не выгоняйте нас, пожалуйста. Мы очень хотим остаться и стать вашими друзьями, так ведь.
Братья усиленно закивали головами.
- Да, да, не выгоняйте нас!
Альмагур удивлённо покрутил седой ус.
- Вот уж не думал, что ты такой сентиментальный.
- Альмагурчик, родной! – зарыдал Змей ещё громче.
- Вообще то никто не собирался вас выгонять, - сказал Альмагур.
- Правда?
- Куда ты нахрен денешься, с подводной лодки? – засмеялся Джедай. – Запомни, Горыныч, русские своих не бросают.
- Ур-р-а-а-а-а!!! – заорал Змей в три глотки, загребая Джедая, Альмагура и царя в свои объятья и закружился с ними по площади.
- Пусти, - пытался выбраться из смертельных, даже по-дружески, объятий, прохрипел Джедай, - задавишь, мерин трёхголовый!
* * *
«Дорогой мой друг Броник! Извини, что так получилось, но я в самом деле не мог тебе сказать всё лично и попрощаться тоже не мог. У меня есть только пара минут, чтобы написать тебе это письмо, Альмагур уже ждёт меня. Мы отправляемся с ним в Верховный трибунал, чтобы отстоять наше право на жизнь и свободу. Я не знаю, что произойдёт с нами, смогу ли я вернуться и вообще, увидимся ли мы вновь, но я хочу чтобы ты знал – ты мой лучший друг, настоящий, реальный товарищ. Я искренне рад, что могу тебя так назвать. Заранее прости меня, если я в чём-то виноват. Я постараюсь вернуться и обязательно с победой, верь мне. Горыныча оставляю на тебя. Скажи ему, что я велел тебе присматривать за ним, пусть только попробует ослушаться, приеду – проверю. Он хороший, только немного бесконтрольный, как мы с тобой. Объясни всё Семёнычу и Фарику. Пусть Фарик меня подождёт, я хочу погулять на его свадьбе, но если что... ты понимаешь, то пожелай им с Настасьей от меня счастья. Ладно, Альмагур уже плетёт свои заклинания, нам пора. Покеда, Броник, до скорой встречи. Твой друг Джедай».
Вот так. Письмо выпало из моих рук, а я стоял и тупо смотрел на этот клочок бумаги, тонкий, белый, такой близкий и такой чужой одновременно.
- Ты вернёшься, - прошептал я, - обязательно вернёшься. Ты мне ещё очень нужен.
* * *
Прошла неделя. За это время многое изменилось. Прежде всего стоит сказать, что швахи покинули нашу страну. После химической атаки, устроенной Горынычем, они резко утратили милитаристские настроения и в течение двух дней погрузились на уцелевшие корабли и отчалили от нашего берега. Никто им не препятствовал. В конце концов добрая половина из них так и осталась в состоянии тихого помешательства, а обижать убогих на Руси издревле не принято.
Народ вернулся в город. Червякино наше постепенно возрождалось, ремонтировались стены, разрушенные во время штурма, начиналась постройка сожжённых домов в городе и вокруг него. Народ поднимал голову с надеждой смотря в будущее. Мы никому не сказали о том, что возможно в этот момент Джедай и Альмагур пытаются отвести от нас всех беду, как бы она не называлась – Седая Ночь или ещё как-нибудь – суть у беды одна. Мы верили, что наши друзья вернутся с победой. Солнце не спешило исчезать с нашего голубого неба – а значит и надежда жила вместе с ним.
Фарик и Настасья решили не спешить со свадьбой, устраивать праздник на костях погибших товарищей не хотел никто. Всё равно никуда они друг от друга уже не денутся – любовь!
Горыныч вёл себя тише воды, ниже травы. Он усердно вкалывал на стройке, ворочая брёвна даже лучше, чем индуринские слоны.
Царь вновь руководил своим народом. Я видел, что он тоже скучает по своему незаменимому советнику, но вида не подаёт. Царица Агнесса всегда была рядом с супругом. Жизнь налаживалась. Всё было хорошо, вот только мне очень недоставало моего лучшего друга. Дай Бог, мы ещё встретимся с ним.
* * *
- Броник! Броник, просыпайся, сонная муха – всё сладкое проспишь!
- Джедай! Ты вернулся!
- Неужели ты думал, что я вас всех брошу? Фигушки! Никуда вы от меня не денетесь! Блин, Броник, ты не представляешь, что я там видел!
- Так вы победили?
- Солнце сегодня встало? Встало. Тогда почему ты опять задаёшь глупые вопросы? Стоит оставить тебя на пару дней и твой ай-кью снова упал. Вставай, нас ждут великие дела, не чета тем что были раньше. Ха! А знаешь где мы с Альмагуром побывали? Нет, ты даже не представляешь, как там было прикольно...
Дело Швах. Часть 4
© Copyright: Максим Мазаев, 2010
Свидетельство о публикации №210041601055
Свидетельство о публикации №210041601055
Рецензии