Знание

Я накрылась с головой одеялом и заплакала. Нет, он не послал меня – он просто поставил меня в игнор. А для меня это хуже всего! Как же я его любила и ненавидела одновременно!
Предаваясь горестным мыслям, вспоминая его зеленые глаза, и думая, какие же мужики козлы, я высунула голову из-под одеяла, так как там стало нечем дышать, и замерла…
Они были повсюду! Со всех сторон на меня смотрели глаза – голубые, зеленые, карие. Сколько же их!
Все стены моей комнаты были обклеены постерами с изображением парней и мужчин – Мортенсен, Редклифф, Лазарев… Да разве всех перечислишь! И все они смотрели на меня – своими холодными, искусственными глазами на своих прекрасных лицах. Даже малые из South Park – и те смотрели тем же бессмысленным взглядом.
Мне стало страшно. Я была не одна в этой комнате. Меня окружали эти бесчувственные, но все же живые картинки. Я поглядела на стену, ближайшую к кровати – и съежилась под взглядом серых глаз Фелтона. Мурашки побежали по моей спине – но уже не от возбуждения, как было раньше, а от ужаса, что это чужой человек, что я совсем не знаю его, а он как-то оказался в моей комнате.
На левой стене висел Лазарев – красавчик, каких поискать! Но он же совсем чужой мне! И все лица вокруг – все чужие!
Я внезапно осознала, как я их ненавижу! Неделю, день, час назад я их так любила, расцеловала каждый сантиметр их рисованных лиц! А они даже не догадывались об этом! Им было наплевать!
Из моей груди вырвался злобный рык. У меня началась истерика. Я подбежала к ближайшему плокату и сорвала его со стены. «Разорвать, растоптать, уничтожить…» – стучало в моей голове.
Вскоре один глаз Блума смотрел на меня из одной кучки бумаги под моими ногами, а другой лежал в другой кучке.
Стоя посреди этого мусора и бумаги я немного успокоилась. Но легче мне не стало.
«Прогулка – вот что мне надо!» - решила я и пошла в коридор. С трудом зашнуровав гады, я накинула пальто и вышла на улицу. Темнело. Тут я поняла, что не знаю, что дальше. Возвращаться назад, в этот хлам, жутко не хотелось. Вот они – последствия истерики. Ладно, пойду просто прогуляюсь.
Через малолюдные проулки ноги сами вывели меня к моему излюбленному месту. По пути я так и не поняла, кто от кого больше шарахается – я от парней, которых ненавидела теперь больше своей никчемной жизни, или они от моих растекшихся черных глаз, всклокоченных волос и безумного вида.
Итак, я вышла к кладбищу. Через чугунные ворота я побрела по тропинке к склепу. Там покоился всего один человек. Девушка, умершая в год моего рождения. Я не видела ее лица, так как у дверей склепа не повесили фотографию, не знала о ней ничего и ничего к ней не испытывала. Но чувствовала к тому, кто сидел на крыше этого склепа. Это был ангел, вырезанный из какого-то черного камня.
Я не верю ни в Бога, ни в ангелов, но этот был… другим. В него нельзя было верить или не верить. С его существованием надо было просто примириться.
Видимо, скульптор, который создал этого ангела, был талантливым, но нехорошим человеком. У ангела было некрасивое лицо, злые глаза, поникшие плечи и крылья. Во всем его облике было какое-то безнадежие, но в то же время и мудрость. Как у человека, который все потерял ради знания, и только потом понял, что все счастье – в том, что он потерял, и чего уже не вернуть.
Не знаю, что так влекло меня к ангелу, но с ним мне всегда становилось легче, я всегда находила какое-то решение. Я чувствовала свое с ним родство.
Я села на скамеечку и стала размышлять о своей жизни. Я не гот, но декадент. Не пессимистка, но ничто.
А сейчас мне надо было искать какое-то решение. Что делать дальше? Так и дальше, переживать сначала истерику, потом депрессию и ждать лучших времен?
Я посмотрела на бронзовую табличку на двери. Любовь… Странно, но эту девушку звали так же, как и меня. И наверно, она была так же несчастна, несмотря на ее имя. Ведь умерла она молодой – всего 22 года. Наверное, несчастная любовь, и, как следствие, самоубийство.
Под годами жизни была еще надпись: «Quidquid agis, prudenter agas» - «Что бы ты ни делал, делай обдуманно». Что это – жизненный девиз или предупреждение потомкам?
- Так что же мне обдумывать то, Ангел? – спросила я у изваяния.
Он лишь молча глядел перед собой. На запястьях у фигуры были глубокие порезы – видимо, скульптор хотел показать, как ангел стал ангелом.
И… вот оно решение! Мда, нас будет трое…
Я же говорила, что в этом месте я всегда придумываю, что делать дальше! Придумывала. Это был последний раз, когда я пришла сюда.

***

Спустя несколько часов, истекая кровью в своей ванне, в самые последние секунды жизни я поняла, что же потерял тот ангел. Жизнь – вот оно счастье!
Нет, в те секунды я не жалела о том, что умирала. Нет, я жалела о том, что прожила так мало и так бессмысленно.
Оставив грусть на моем лице, душа покинула тело.

***

 Я открыла глаза и увидела белый потолок. Пахло лекарствами и смертью. И еще было больно. Жутко болело все тело, сильнее всего руки, будто их поломали и распилили.
Надо мной нависло наполовину закрытое марлевой маской лицо врача.

P.S.Прошу оставлять хоть какие-то комментарии. Хотя бы просто понравилось/не понравилось.