Письмо 15. Сила и власть

Убить без боли и без страсти,
Без грубых слов и нежных сил.
Принадлежа к военной касте,
Ты захотел убить – убил.

Ты раздавил меня так ровно,
Как дождевого червяка.
Был приговор мне не условно,
Был приговор – наверняка.

Но скоро мертвою водою
Сама себя я окроплю.
И буду выглядеть живою,
Хоть не любима, не люблю.

Это – то, что произошло между нами. Два сильных, умных, любящих человека вступили в смертельную схватку и сражались до тех пор, пока не уничтожили до основания самих себя, не искалечили своих близких, не сломали карьеру и не погубили нерожденных детей. Раньше я только читала о таких историях в литературе, да и то – речь шла о так называемой несчастной любви – безответной, вызывающей жгучее желание завоевать человека, насильно ввести его в свою орбиту, привязать к себе; или об утраченной любви, когда ничего не жалко, чтобы колдовской силой, голосом плоти и крови, новой жизнью или на худой конец смертью вернуть себе обладание возлюбленным; но никогда речь не шла о любви взаимной, полной ответным чувством, трепетом, нежностью, физической привязанностью. Мы полюбили с первого взгляда, пусть и не зная до поры до времени о том, что в душе уже поселилось чувство друг к другу, мы пожелали с первого поцелуя, не ведая о том, какой силы притяжение возникло между нами с первого же прикосновения, мы породнились после первой же близости, сказавшей нам, что наши тела были вылеплены по образу и подобию друг друга. И все же мы стали злейшими врагами, или вернее сказать, врагами-любовниками, словно Рада и Лойко Зобар из рассказа Горького «Макар Чудра», хотя любое сравнение страдает, потому что не учитывает целого ряда мелких деталей, ведущих по следу того, кто разбирает эту историю уже после того, как она закончилась.

Я до сих пор катаю во рту вопрос – почему это случилось вообще, почему случилось именно с нами, почему случилось сейчас, а не в молодости, почему, почему, почему…У каждого из нас за спиной – целая цепь людей, отношений, удач и поражений, и все же жизнь заставила нас еще раз пройти некий скорбный путь, превратив его в почти невыносимую пытку, значит, это имеет какой-то смысл, значит, как любят говорить эзотерики, мы упорно не желаем выучить какой-то из жизненных уроков, но какой, вот в чем вопрос?

Сейчас я так или иначе вынуждена возвращаться в собственное прошлое, чтобы понять, откуда тянется ниточка. Конечно же, все идет из детства, и ты не раз упрекал меня в том, что я  до сих пор не избавилась от детских комплексов. Это, наверное, так – я всю жизнь борюсь с маленькой, толстенькой девочкой-отличницей, лучшей во всем, кроме физкультуры и красоты. Я всю жизнь помню о том, как стыдно было не уметь лазить по канату, метать мяч, прыгать через козла, играть в непонятный мне пионербол. Мне дорого пришлось заплатить за то, чтобы достичь того, что другим давалось играючи – летом в деревне я лазила по всем столбам, я училась обращаться с мячом, я стала заниматься ненавистным мне фехтованием, лишь бы и в спорте достичь тех высот, которые легко давались мне в остальных дисциплинах.

С красотой внешней было гораздо сложнее. Дело в том, что я от природы была наделена незаурядной, но не типичной даже для своей национальности внешностью, которая отнюдь не вписывалась в подростковые понятия о красоте и привлекательности. Я была весела и остроумна, я прекрасно училась, писала стихи, рассказывала анекдоты, но школьной или классной красавицей я не была никогда. Хуже того, я даже была «своим парнем», но ни разу за мной не ухаживали одноклассники, ребята постарше или мальчики с улицы. На редких в то время дискотеках я стояла «у стенки», я была почтальоном, наперсницей, подругой, словом, посредником, но отнюдь не участником любовных отношений. Сказать, что я от этого страдала, будет просто ничтожно мало, - для меня это была основная трагедия жизни. Вот сейчас я добралась до корня проблемы – впервые в жизни мне пришлось столкнуться с тем, что не все в жизни бывает так, как ты это задумываешь, делаешь и хочешь. Во всем остальном я могла просто приложить те или иные усилия и достигнуть желаемого – стать отличницей, похудеть до принятого стандарта 90-60-90, поступить в университет, выучить языки, уехать заграницу, найти работу, купить квартиру, машину и так далее. Но, даже вывернувшись наизнанку, я не могла превратить себя в желанную красавицу, встретить любовь, стать счастливой.

В то время я действительно была сильным человеком – у меня просто не было выбора. Мне пришлось научиться справляться со своими страхами, неумениями, неудачами, в то время как многие подростки в подобных ситуациях готовы были свести счеты с жизнью. Я заставляла себя делать то, что должна, я верила в то, что всего и везде могу добиться собственными силами, что красота в женщине – не главное орудие достижения достатка и гармонии. Я постоянно сдавала экзамены на зрелость – будучи одинокой иностранкой, нашла работу и жилье заграницей, вернулась домой в Россию на хорошие по тем временам деньги, вскоре уже жила в собственной квартире, до неузнаваемости изменила свою внешность, приобрела друзей и поклонников, словом, как будто ежедневно доказывала себе и другим, что я права. Да я и была права – словно Одиссей в фильме Кончаловского, мнивший, что он сам хозяин своей судьбы, а боги – ничто. Я всерьез полагала, что я управляю жизнью, хотя еще Воланд говорил, что человек не может ничем управлять, поскольку он не может составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, а ведь я, сколько себя помню, всегда планировала, рассчитывала, выгадывала, расписывала. Мне упорно верилось в то, что подобная предусмотрительность хранит меня от неприятных сюрпризов, придает мне уверенности, позволяет всегда оказываться на шаг впереди обстоятельств. Как глупая и непростительная ошибка, понимаю я теперь, но, увы, слишком поздно.

Моя сила заключалась в моей уверенности в том, что я этой силой обладаю – силой воли, силой характера, силой убеждения, силой подчинения. Там, где мне не хватало уверенности, мне должна была бы помочь власть – в первую очередь, это были таинственные, непонятные, загадочные потребности души и духа, чувства, эмоции, стечения обстоятельств, сплетения судеб. Именно их я пыталась покорить властью – над собственным духом и телом. Я освободила себя от всех и всяческих обязательств, пытаясь всегда и во всем жить своим умом и жизненным опытом, нести ответственность за свои поступки и держать ответ за свои слова. Еще одно точное определение – моя власть заключалась в том, что я никогда не боялась ответственности и расплаты. Много раз, подобно Иисусу Христу в Гефсиманском саду, я молилась: господи, пронеси мимо меня чашу сию, но всякий раз, когда наступало утро и несло наказание, я принимала его таким, каким заслужила – боль так боль невыносимая, страдание так страдание безнадежное, унижение так унижение полное. Плохо это или хорошо, но это было – я обладала силой и властью и полагала, что всем этим я обязана самой себе.

Но бог моря Посейдон сказал Одиссею, что он будет наказан за то, что бросил вызов богам, полагая, что он выиграл войну благодаря своему хитроумию, и будьте уверены, он показал несчастному смертному, что такое дорога домой длиной в 16 долгих лет! Почему история последнего героя Троянской войны так трогает меня – потому что и безжалостный Посейдон, державший его вдали от дома столько лет, и волшебница Цирцея, чьи постельные чары превратили дни Одиссея в годы, и нимфа Калипсо, ставшая ему насильно женой на уединенном женском острове, и горластые и наглые женихи, осаждавшие его дворец на Итаке, все они пытались сделать одно – отнять у героя его мир, мир, как говорит Одиссей, построенный его собственными руками, мир, который он обретает в конце долгого и мучительного пути. Не так ли я лишилась своего мира – мира, созданного мной в течение многих лет труда, учебы, работы, созидания себя, тела, судьбы?

Видно, и я, мнившая себя self-made woman, бросила вызов таинственным богам, и они наслали на меня безумие, лишившее меня силы и власти. Силы - владеть собой, своим телом, своими чувствами, своим разумом, власти – подчинять себе обстоятельства, события и людей. Видно, я должна была хорошенько усвоить урок, что человек ничем в этой жизни не может управить, поскольку и собственной жизнью он управить-то не в состоянии. Того и гляди, Аннушка разольет подсолнечное масло…

Мне предстояли годы бессилия, бесправия, унижения, подчинения, растворения и уничтожения. Меня ждали муки и страдания, которым было далеко до юношеской несчастной любви и пяти пачек седалгина в детской попытке покончить с собой. Мне было суждено до последней капли крови прочувствовать, как ломаются мои жизненные устои, как обесценивается мое прошлое, как растворяется мое настоящее, как разрушается мое будущее, как умирают мои надежды и как я, клеточка за клеточкой, перестаю быть собой. Удивительно, но точные слова рождаются именно тогда, когда пытаешься самые сокровенные, неизреченные  мысли облечь в словесную форму – я перестала быть собой, потому что утратила свою силу и власть. Но эта ситуация породила порочный круг – я перестала быть сильной и перестала управлять своей жизнью, потому что утратила себя в нашем огромном чувстве. Вот почему в твоих глазах я была такой жалкой и никчемной тряпкой – ты ошибочно считал, что я слабая, нерешительная, не приспособленная к принятию решений женщина – это я-то, выжившая в западных джунглях без цента в кармане, пробившаяся наверх без постели и без блата, мужик в юбке по признанию коллег-мужчин, жесткий и нетерпимый человек в работе – по мнению многочисленных олигархов-хозяев, – и в личной жизни – по признанию близких. И все же это так – я сознательно отказалась от своей силы и упустила свою власть – чтобы быть с тобой такой, какой я могла бы быть, сложись моя судьба иначе – женственной, любящей, нежной. Можно сказать и другое – я совершила этот акт отречения бессознательно – потому что любила тебя и хотела быть такой, какой ты бы желал меня видеть – беспомощной, слабой, покорной.

Лучше бы я этого не делала, ведь ты и тебе подобные – люди, которые ценят и уважают только силу и превосходство. Я повернулась к тебе своей женской стороной, обнажила свои слабости, и ты понял, что я лишь кажусь сильной в наших отношениях, по сути же я завишу от тебя во всем – даже в обидных до слез мелочах. Стоило тебе посмотреть на меня сурово или поговорить со мной грубо, как я уже впадала в панику – я чувствовала, как любовь, которая была для меня жизненно необходимым наркотиком, ускользает сквозь пальцы, и я трепетала при мысли, что ты уйдешь, разлюбишь, исчезнешь, отберешь. А все было очень просто – мне не хватало силы быть уверенной в себе и не было власти вернуть себе контроль над собой и своей жизнью.

Из этого порочного круга нашелся, увы, безобразный выход – лишенная силы и власти над собой, я инстинктивно пыталась управлять тобой – то есть проявлять силу и демонстрировать власть по отношению к тебе, что приводило к страшным скандалам и ссорам наших последних лет. На всякое твое проявление силы и твердости характера я пыталась ответить той же монетой – жестко, непримиримо, нетерпимо, грубо и жестоко. Возможно, в тот момент я чувствовала себя сильной и властной, как прежде, возможно, мне было это необходимо, чтобы оставаться человеком, а не превращаться в жалкое, полностью зависимое существо, лишенное силы воли, уважения окружающих и любимого человека, обреченное прятаться по темным углам и помойкам.

Еще одно откровение по ходу размышлений – как унизительно мне было прятать свое огромное, удивительное, светлое чувство, как больно было справлять его, словно нужду, в темных, грязных уголках города, на влажных серых гостиничных постелях, в дешевых шоферских забегаловках, на холоде, под фальшивые стоны проституток в соседних номерах, в машине, в лесу, на помойке, на кладбище, в спешке, на холоде, на бегу, на ходу, в боли и в унижении… Мне в то время казалось – поправь меня мысленно, если я не права, - что тебе, наоборот, именно такое справление любовной нужды доставляло особенное удовольствие – оно, по твоему мнению, полностью отвечало идее наших тайных встреч – идее неполноценности отношений, ущербности чувств, идее измены, предательства и бесцельности.

А теперь спроси, удалось ли мне после нашего разрыва вернуть себе силу и власть над собой? Не знаю, но я нахожусь на этом  пути. Мне снова приходится быть сильной, мочь гораздо больше, чем я раньше думала, жить, каждодневно преодолевая в себе тайную боль, о которой никто не должен знать, управлять своей новой жизнью, возвращать себе свой мир. Я словно Одиссей, вернувший на Итаку, убивший женихов собственными руками, обретший на брачном ложе Пенелопу через 16 лет после их последней встречи, ставший примером для сына, не знавшего отца с рождения. Всего этого Одиссей добился сам, без помощи богов, и хотя в фильме и в мифе ни слова не говорится о том, чего это ему стоило, я-то знаю, как это неимоверно трудно. Попробуй полюбить постаревшую и подурневшую жену после вечно молодых жен-нимф и волшебниц, попробуй убей столько уважаемых людей в порыве гнева, попробуй видеть в чужом мальчишке крохотного утраченного сына, попробуй в диком и неухоженном острове разглядеть великое и достойное героя царство! Но Одиссей тем и был всегда славен, что умел повернуть дело так, как ему в тот момент было удобно, потому он таким же иезуитским образом поступил сам с собой, не только вернув себе свой утраченный мир, но и заставив себя его искренне полюбить. Великая сила и великая власть заключаются именно в этом, а не в глупых и бессмысленных подвигах ради молвы и побрякушек. И в этом его истинное величие героя, и слава, прошедшая через тысячелетия.

Достаточно будет сказать, что я заплатила страшную цену за свой утраченный мир, но так и не сумела полюбить его так, как должно, чтобы не только казаться, но и быть в нем настоящей королевой. Мне приходится каждый день по капле, по ниточке, по шерстинке возвращаться к себе, постепенно обретая прежние силу и власть. Сегодня мне уже не нужна власть над другими людьми, самое важное для меня то, что я везде и во всем могу позволить себе великую роскошь – оставаться самой собой. Когда я раньше читала о том, как известные женщины расставались с любимыми лишь потому, что те не разрешали им сниматься в кино, заниматься политикой, увлекаться живописью, словом, тем, в чем эти женщины были необычайно хороши, то мне казалось, что подобные истории высосаны из пальца ради дешевой известности и пиара. Кто бы мог подумать, что я сама столкнусь с тем, что ради сохранения себя буду вынуждена позволить себе потерять самого близкого мне человека, свою половину в мужском обличье?

Да, мне удалось пережить саму себя, удалось вернуть себе свой затерянный мир, удалось обрести силу и власть над собой, но вот вопрос – кем я стала, пережив саму себя на этом страшном пути, и думала ли я, что стану именной такой, и знай я об этом заранее, согласилась бы я еще раз пройти этот путь ради той же самой цели?