Скворечник

   Димка раньше очень любил всех ловить. И ловил: окуней, мышей, бабочек, лягушек и мух. Целый месяц мечтал поймать крота, но не поймал. Летучую мышь тоже не поймал, но это ладно – всё равно Димка их боялся немножко. С голубями было обиднее всего – они, собаки, подходили близко-близко, но поймать не удавалось никак. Прямо наказание!
   Мыши – те да, ловились. В мышеловку. Иногда Димка и бабушка просыпались среди ночи от грохота в кладовке.
   - Попался, вредитель! – даже спросонья бабушка торжествовала. С мышами она вела войну многолетнюю и беспощадную. Обе стороны несли потери, но не сдавались. Димка каждый раз вскакивал и бежал смотреть добычу. Мёртвых вредителей было немножко жалко, но – война есть война.
  На голубиной охоте Димке неоднократно приходила мысль о мышеловке, но он её каждый раз отметал. Даже головой встряхивал. С голубями была не война, а игра. А мышеловка была не игра – она убивала.
  Однажды Димке чуть-чуть-чуть не повезло: толстый серо-белый нахал подобрался к самым сандалям, и Димка его- цап! Но гладкие перья выскользнули из рук, как намыленные – голубь вырвался и отскочил. И даже не улетел – убежал, косолапо, но резво семеня лапами и легко уворачиваясь от неловких Димкиных рук. И бормоча без испуга, но возмущенно и даже несколько издевательски: «Пр-р-риду-ур-р-рок! Пр-р-риду-ур-р-рок!»   
  Это было совершенно невыносимо! Придурком Димку во дворе дразнили большие пацаны. За это он мог бы их убить, если б был сильным. Но он маленький, тощий, слабый. Его даже в школу не отдали в этом году, потому что он слабенький и слишком мелкий для своих лет. А во дворе кто-то пустил слух, что Димку в школу не берут, потому что он недоразвитый, придурок. Эх…
  Ну ничего, мама звонила, и сказала, что заработает ещё немножко денег и скоро приедет, и они с Димкой поедут в санаторий. Там Димка окрепнет, и в школу его возьмут без разговоров. В санатории его сделают большим, здоровым и сильным – ух, как он всем тогда наваляет!
   Голубь ушёл окончательно – взлетел на крышу гаража и продолжал дразниться оттуда: «Пр-р-риду-ур-р-рок! Ду-ур-р-рак!» Остренький Димкин носик побелел от досады и ненависти, а большие хрящеватые уши – заполыхали огнём. - Ну подожди, зараза! - и мысленно Димка добавил ещё одно слово, очень нехорошее…
  Задыхаясь, по лестнице наверх, входную – настежь, дверь кладовки – настежь, мышеловку – уже заряженную , с наживкой – острожно под донышко, входную – хлоп! – и , спотыкаясь, по лестнице вниз...
  Крошки в кармане ещё оставались, Димка поставил мышеловку на открытое место, подсыпал вокруг крошек для приманки и спрятался за гараж. Ждать пришлось не больше минуты – Димка услышал щелчок, кажется ещё до того , как он прозвучал, потому что, когда он выскочил, мышеловка ещё не упала – переворачивалась в воздухе. Но там был не голубь, а совершенно ни в чём не повинный воробей, убитый на месте…
  Непонятно, как Димке хватило сил разжать пружину – обычно не мог. Но тут рванул так отчаянно, что стальная рамка отошла, и птица выпала. Мышеловка схлопнулась, чудом не прищемив пальцы, и отлетела в сторону. Медленно каменея от ужаса, Димка поднял воробья. В горле стоял страшный сухой ком и не давал дышать. В груди мелко дрожало что-то липкое, вязкое, мерзкое, похожее на ватную палочку с люголем.
  Так, в одночасье, погиб навсегда в Димкиной душе охотник. И рыбак тоже… Просто однажды восхитительное чувство удачи, вспыхнувшее, при виде нырнувшего поплавка, и крепнущее от упругой тяжести на другом конце лески, вдруг разом исчезло, оставив сосущую пустоту. В пустоте было ошутимо только паническое биение рыбёшки в руке. И этот страх передался Димке, и он тоже стал хватать ртом воздух, задыхаясь, умирая, умирая…
   Ловить кого-либо Димка разлюбил совершенно. Но зато осталось горячее желание видеть что-нибудь живое близко-близко. Острый камешек воробьиной смерти, навсегда засевший где-то в середине Димкиной спины исчезал, только когда рядом была чья-то маленькая весёлая жизнь.
   Зимой Димка сделал кормушку для синиц – выставил на карниз крышку от конфетной коробки с накрошенным хлебом. До вечера синицы так и не прилетели. А ночью кормушку сбросило ветром.
  В марте решил Димка сделать скворечник. Инструментов в доме почти не было – молоток, гвозди, тупая ножовка и плоскогубцы – вот и всё. Последним взрослым мужчиной в доме был Димкин дед, но он давным-давно умер, а отца Димка никогда не видел. Ну, забить гвоздь – дело нехитрое, доску отпилить - тоже. Только где ж эту доску взять? А на помойке детского сада! В этот сад Димка ходил лет пять и прекрасно знал тамошние злачные места – тайный закуток между стеной беседки и забором, водопроводный колодец без люка и, конечно, помойку! Там было полно всяких дощечек от поломанной детсадовской мебели. Даже – ура! – нашлась одна с дыркой!
Так решилась серьёзнейшая проблема: как сделать дырку, через которую будут пролезать скворцы. Димка уж собирался проковырять её ножиком, а тут попалась эта чудесная доска с абсолютно круглой, аккуратной дырой, к тому же красиво отделанной пластмассой. Правда, дырка была маленькая, скворец бы явно не поместился, но, подумаши, Димка решил,что необязательно, чтоб это был скворец, можно и птичку поменьше. Например, колибри – эта наверняка поместится.
   Несколько дней Димка выпиливал из двух досок фасады – это было самое сложное. Со стенками было легче – управился за час. С крышей опять повезло – на той же помойке нащёл лист какого-то мягкого металла. Ещё день помучился, прилаживая крыщу. Вышло довольно-таки криво, но это пустяк, главное, чтоб не протекало.
   Сооружение получилось увесистое, одному на дерево не поднять. Но, собственно, зачем оно Димке на дереве? Ему надо близко видеть, как птица влезает в домик, как вылезает. И интересно было бы приложить ухо к стенке и послушать, как она там, в домике, живёт.Тем более, колибри, кажется, низко летают – Димка по телевизору видел. И, выходит,самое место домику – в развилке сиреневого куста, в скверике за гаражами.
   Сейчас середина апреля, скворцы уже прилетели, и ласточки прилетели, скоро должны колибри прилететь – маленькие, разноцветные, живые…