Чашечки - бокальчики

      Рассказ.    
    

 Начальник территориального отдела милиции Цыкунов Василий Афанасьевич подъехал к зданию отдела на своем стареньком Москвиче  цвета кипарис, как обычно, к восьми часам.
Ночью прошел небольшой дождь. На газонах сочно зеленела трава. Воздух был чист и по–сибирски прохладен. Капельки влаги замерли на сочно-зелёных листочках спорыша, солнце их щекотало своими яркими лучами, и они искрились.   
 «Я слышу - соловьи клюют росу…» - вспомнив стихи из романа «Вечный зов» Анатолия Иванова и неслышно прочитав про себя, Цыкунов открыл тяжелую металлическую входную дверь, окрашенную свинцово-цинковым суриком, вошел в фойе здания. Слева было, зарешёченное металлическим прутком, окошечко с надписью красными буквами «Дежурная часть», подошел к металлической перегородке из арматуры, взялся за металлическую ручку двери, глянул в сторону окошечка – у пульта сидел помощник дежурного. Щелкнула задвижка, Василий Афанасьевич, открыл, сваренную из арматуры дверь, прошел за перегородку, спокойно, без громыхания, захлопнул за собой дверь.
- Товарищ майор! За прошедшие сутки выявлено и зарегистрировано двадцать пять административных материалов, в книгу учёта заявлений зарегистрировано одно заявление по факту кражи из квартиры гражданки Владимировой, возбуждено уголовное дело, преступление пока не раскрыто. Данным преступлением занимался из уголовного розыска – оперуполномоченный Петров. В сводку на раскрытие дал одну кражу из дачного домика участковый инспектор Татарников, за данное преступление в порядке статьи 122 УПК задержаны Федоренко и Голубев, чрезвычайных происшествий, связанных с личным составом отдела, не зарегистрировано, - доложил дежурный отдела, капитан милиции, Федотов.
- Что участковый инспектор Татарников утёр нос операм?
- Так точно!
- Проверяющие были?
- Сам начальник дежурной части управления – в два часа ночи был, замечаний нет! Доложил, как положено! - будто невзначай выпалил дежурный.
- Да! Сам себя не похвалишь – никто не похвалит! – в глазах Василия Афанасьевича блеснула веселая искорка, - давайте, Федор Яковлевич, журналы, посмотрим - что вы за сутки наработали. Федор Яковлевич  и Цыкунов начинали службу в отделе с участковых инспекторов еще в советские времена.  Цыкунов не раз слышал от граждан высказывания в отношении Федотова: «Федора Яковлевича мы уважаем, хороший, справедливый  участковый!».
- Товарищ майор, у нас здесь, в дежурке, ночью небольшой казус произошёл, - начал издалека Федотов.
- Что за казус? – Цыкунов повернув правое ухо к дежурному, откуда доносилась его речь, и замер, как бы приготовившись слушать.
- Да так ничего, вроде, страшного.
- Не тяни, говори! Я слушаю! Сам говоришь, ничего страшного.
- В дверях одной камеры для задержанных оргстекло разбили.
- Как разбили? – Цыкунов встал со стула, подошёл к дверям помещений для задержанных. Действительно, в одном из двух, имеющихся в отделении помещений для задержанных, в дверях не было стекла, которое крепилось на металлических уголках,-  Здесь же оргстекло двадцатка! Толщина оргстекла… двадцать миллиметров! Как его можно разбить?
- Разбили, - ответил дежурный.
- Чем разбили, кто?
- Значит, дело было так! Выслушайте меня, Василий Афанасьевич, от начала и до конца. Значит, доставили вечером патрульные одного пьяного, за появление в общественном месте в нетрезвом виде, оскорбляющем человеческое достоинство.
- Дальше-то что?
- Закрыли, его в камеру, он лёг спать, под утро доставленный проснулся и давай долбить ногой в стекло. Бил, бил, бил, бил! Мы ему говорим: «Успокойся!». А он снова давай бить ногами, сапожищем, в стекло. А помощник, ему возьми да и скажи: «А ты головой попробуй!»
А доставленный говорит: «Сейчас!». Отошёл к противоположной стенке, да со всей силы, со всего разгона, как даст головой в стекло, оно и разлетелось! Мы и сами не поняли, как это он так разбил.
- Где этот доставленный?
- Мы его нагнали.
            - Как нагнали?
            - Побоялись, вдруг лампочку он себе стрёс.  Мало ли что в голове могло случиться, в голову-то не заглянешь. А вдруг к утру крякнет, труп будет, мы его и нагнали, сказали: иди с Богом! 
           -  Ну, вы и даёте! А вдруг он по дороге, где-нибудь крякнет? Поднимут труп, а вскрытие даст, что причина смерти - гематома внутричерепная, нам висяк.
           - Да нет, мы его прямо к его дому доставили!
           - Ну, смотрите!
Цикунов походил, походил по дежурной части, помотал головой.
- А вдруг дома помрёт или скажет, что в милиции избили?
-Да всё нормально будет! С такими ничего не случается! – успокаивал начальника дежурный.
- Ну, Федотов, смотри, это на твоей совести будет, если что,  то ты будешь отвечать!
В общем, возьми этого дебошира себе на контроль, пусть состояние своего здоровья проверит, ну и там всё остальное. Понятно?
- Так точно!
 
              Цыкунов вышел из дежурной части, поднялся на второй этаж, дверь в кабинете  оперуполномоченного уголовного розыска Петрова была открыта, он сидел за столом и что-то писал. Как Петров попал в уголовный розыск? - Цыкунов частенько задумывался. У Петрова было высшее образование, закончил он политехнический институт, потом работал водителем на легковом автомобиле – возил какого-то начальника. Когда предприятия стали закрываться, в начале девяностых  пришёл в милицию на должность участкового инспектора по делам несовершеннолетних.  Как-то раз Цыкунова встретила директор школы и сказала, что больше к этому вашему придурку я учеников на беседу не поведу, пусть со мной что хотят – делают!
- Что случилось? - спросил Цыкунов.
- Как-то привела я одного ученика к нему на беседу, вы, наверное, в районе были, а сама отлучилась ненадолго. Когда возвратилась в кабинет, смотрю - мой ученик уже плачет, а ваш сотрудник кричит, по столу кулаком стучит, а глаза свои так выпучил, что мне даже самой страшно стало.
  За какие заслуги Петров был назначен оперуполномоченным уголовного розыска, для Цыкунова было не ясно. Возможно, что начальник инспекции по делам несовершеннолетних решила избавиться от такого инспектора. Цыкунову казалось, что Петров вроде бы старается, но у него ничего не получалось с раскрытием неочевидных преступлений.
Ладно, у Петрова нет специального образования. Ещё плавает в законах, не до конца осознал значимость оперативной работы, не выработал для себя методику распознавания причастности подозреваемого к преступлению. А есть в отделе офицер Семёнов в должности оперативного дежурного, молодой сотрудник с высшим милицейским образованием. Ну, вообще мёртвый: ни одного раскрытия за весь год, ни одной информации по неочевидным преступлениям! Для чего люди идут в милицию работать? Непонятно! В какой бы ты ни работал должности, но, если надел форму милиционера, ты обязан раскрывать преступления, устанавливать лиц, причастных к преступления, задерживать преступников – таково было мнение Цыкунова.
Увидев входившего в кабинет начальника, Петров встал, закрыл лежащую перед ним папку с бумагами.
- Александр Иванович!- обратился он к оперуполномоченному уголовного розыска, - Что сделали по краже у Владимировой?
- Афанас-ич! По материалам провели проверку. Потерпевшая Владимирова пошла вечером на дискотеку в клуб, когда пришла из клуба обнаружила, что стекло на веранде выставлено. Из квартиры похищены  телевизор, музыкальный центр, пылесос, меховые изделия, ювелирные украшения: перстень, сережки с александритом. Владимирова подозревает в краже Шарыпова и Выродкова, которые, как она поясняет, бывали у неё в гостях, и вчера пришли на дискотеку перед закрытием, где-то часа два отсутствовали.   Опросили Выродкова. Да! Поясняет – действительно, в клуб пришел за час до закрытия дискотеки, говорит, что зашел в торговый павильон за сигаретами, где работает его знакомый, засиделся,  поэтому в начале  дискотеки его не было.
- Работников павильона опросили?
- Обязательно. Там работает всего один продавец, кореш Выродкова – друзья с детства.
- И что?
- Полное алиби, не подкопаешься.
- Шарыпова отработали?
- Шарыпов поясняет, что заходил к родственнику в гости, посидел – попил чая, а потом пошел на дискотеку.
- Родственника опросили?
- Да! Его фамилия Семенцов, взято объяснение, поясняет, что действительно в тот вечер приходил Шарыпов Евгений. Зачем приходил Шарыпов он не знает, просто так, говорит, посидели, попили чая, и Шарыпов ушел.
- Материал в следствии, но за раскрытие этой кражи буду спрашивать с тебя. Имей в виду! – как бы, между прочим, проговорил Цыкунов и задумался, - Куда они могли деть  похищенное?
- В город, я думаю, сейчас не повезут, переждут некоторое время, когда все успокоится – только тогда!
- Да! Домой тоже не потащат, где–то, по всей вероятности,  спрятали!
- Что думаешь делать, как раскрывать?
- Попробую подобраться к ним, есть у меня один знакомый, вхожий в их компанию, думаю, что все получится.
- Саша, нужно раскрывать!
- Понятно, Василий Афанасьевич! Будем стараться.
Цыкунов вышел в коридор, открыл свой кабинет, прошёл и сел за рабочий стол, открыл свой ежедневник, просмотрев записи, отложил на угол стола.
В дверь постучались.
- Разрешите? – в двери показался дежурный Федотов  в левой руке с кипой журналов дежурной части и различных материалов, зарегистрированных за прошедшие сутки, за ним - дежурный вновь заступающей смены Семёнов.
Цыкунов кивнул чёрной головой, дежурные сели за стол, друг против друга. Федотов стал подавать начальнику отдела открытые на нужной странице журналы, Цыкунов просматривал записи, материалы, собранные скрепками и исписанные листки серой бумаги, где необходимо - делал пометки и писал шариковой ручкой  указания, подписывая каждое своей подписью. Отмеченные подписью журналы перед собою складывал вновь заступающий дежурный.
 
Прошла неделя. Цыкунов сидел в своём рабочем кабинете, позвонил дежурный, - Товарищ майор! К вам на приём просится гражданка Владимирова.
- Да! Пусть зайдёт.
Через некоторое время в кабинет, предварительно постучавшись, вошла девушка.
- Можно? – тихим голосом спросила девушка.
- Проходите! Присаживайтесь! - Цыкунов показал рукой на стулья, стоящие вдоль стены, -    Вы, у нас, как я понимаю, потерпевшая по квартирной краже, Владимирова?
- Да! Я хотела бы узнать, что по моей краже делается?- девушка волновалась, лицо её налилось румянцем.
- По вашей краже я в курсе дела. Оперуполномоченный Петров занимается, весь личный состав отдела ориентирован на розыск похищенного и преступников, но пока нет никаких результатов. Знаю, что вы подозреваете парней, которые у вас бывали в гостях, нам всем известных, Шарыпова и Выродкова, но доказывать им преступные деяния пока нечем.
- Василий Афанасьевич! Это только они, Выродков и Шарыпов, совершили! Они ко мне частенько заходили в гости.
- А теперь, после кражи, они к вам заходят?
- Нет! После того, как произошла кража, они у меня больше ни разу не были.
- Значит, совесть их мучает, не могут они вам в глаза смотреть, боятся с вами встречаться.
- Да, получается так, что их эта работа! В тот вечер я пришла в клуб в 8 часов вечера, началась дискотека. Они появились в 22 часа. Примерно так! В одиннадцать часов закончились танцы, и я пошла домой, увидев, что окно выставлено, я прошла в дом. Гляжу – вещи в доме раскиданы, я заявила в милицию.
- Может быть, у вас в доме ещё кто-то бывал, кто мог совершить кражу, ни про кого не забыли? – Василий Афанасьевич пристально вглядывался в лицо, в глаза потерпевшей, но кроме волнения и горя в её глазах ничего не видел.
- Нет! Никого у меня больше не было! Это только их работа, я так считаю!- на глазах у девушки видно было, что вот–вот появятся слёзы, - Прошу вас! Помогите мне, пожалуйста, вернуть вещи, найти преступников! Я слышала о вас много, и только вы сможете мне помочь! Больше никто! Уже прошла неделя, и никаких результатов, никаких сдвигов нет!
- Как Вас зовут?
- Света! - ответила всё таким же тихим голосом Владимирова.
 – Так вот, Света! - Василию Афанасьевичу стало жалко девушку, в душе его всё сжималась и сжималась какая-то пружина от злости на преступников и на беспомощность своих подчиненных. Своим подчинённым он ни в чём, никогда  не отказывал, создавал им все условия для работы.  Все были обеспечены автомобилями, хотя и старенькими, но всё же  все автомобили двигались. Если бы сейчас под его руку попались его подчинённые: опера уголовного розыска, патрульные инспектора или участковые, он бы, наверное, выместил на них всё накопившееся, и вышли бы они из его кабинета  не весёлыми, не радостными, не самодовольными, а злыми, как вот он сейчас. Но Василий Афанасьевич не подавал девушке вида насколько он сейчас зол, и на себя, и на своих сотрудников, и на эту жизнь.
В глазах девушки Цыкунов увидел обиду, беспомощность и отчаяние.
- Света! Всё, что в моих силах я сделаю, не волнуйся! А сейчас идите, пожалуйста, домой! Если будете нужны, мы вас пригласим. Договорились?
- Да! – девушка встала и мелкими шажкам, держа в своих руках кончики белого, ручной вязки, из ангорской шерсти шарфа, пошла к двери,- до свидания!
- До свидания! – Василий Афанасьевич встал, вышел из-за стола, проводил девушку до дежурной части, зашёл в дежурную часть, - Фёдор Яковлевич, дайте задание, чтобы привезли ко мне Шарыпова и Выродкова, подозреваемых по краже из квартиры Владимировой.
- Будет сделано! Сейчас передам по рации группе, они с участковым работают – проверяют неблагополучные семьи.
Цыкунов вышел на улицу, уже было 17 часов. Летнее солнце начало опускаться к земле. Василий Афанасьевич задумался: «Для чего люди воруют? Вот взять Шарыпова – неплохой парень, семья обычная, рабочая, отец водителем работает, мать - домохозяйка. Что нужно человеку? Скорее всего, на него отрицательно влияет его дружок – Выродков. Шарыпов – бесхитростный, а Выродков - тот всегда с улыбкой, и за этой улыбкой Цыкунов чувствовал, что что-то скрывается. Тем не менее, почему-то эти парни симпатизировали Цыкунову.  Молодые, сильные, красивые и девчонки всегда с ними ходят. Да ещё, какие девчонки!
 
  Примерно через полчаса к Цыкунову в кабинет зашёл дежурный и доложил, что Шарыпова доставили в отдел.
- Где у нас опера? Пусть кто-нибудь берет от него объяснение.
- Петров здесь!
- Пусть вот Петров его и опрашивает. Да не как попало, а подробно поминутно, чтобы не могли они от нас улизнуть! Как опросит, пусть занесёт мне объяснение. Понятно?
- Так точно!
- Да ещё! Найди и занеси мне уголовное дело по квартирной краже у Владимировой.
Через несколько минут уголовное дело уже лежало на столе у Цыкунова, и он изучал протокол осмотра места происшествия, список похищенных вещей с приметами, с их индивидуальными особенностями.
Оперуполномоченный Петров занёс объяснение, положил его на край стола, Василий Афанасьевич взял в руки, прочитал.
- Говорит, что был у родственника Ивана Семенцова, пил чай! Везите сюда этого родственника! – Василий Афанасьевич взялся за работу, теперь подчинённые, только поворачивайтесь.
- Ясно! Сейчас дежурному скажу, сгоняют за ним.
Через минут двадцать Цыкунову доложили, что привезли Семенцова, он в соседнем кабинете пишет объяснение, на словах поясняет, что действительно Шарыпов приходил, пили чай.
 - Пойдём - поговорим с Семенцовым! - сказал сам себе Цыкунов.
В кабинете, в который зашёл начальник отдела, сидел мужчина лет сорока, худощавого телосложения, на вошедшего даже не взглянул, глядел куда-то в сторону отрешённым взглядом, пока Василий Афанасьевич не задал ему вопрос.
- Что вы нам поясните по нашему делу, был ли у вас двадцатого вечером Шарыпов? Он вам кто приходится?
- Племянник, – ответил мужчина.
- Значит, племянник. И что, был он у вас в тот вечер?
- Да! заходил, я вскипятил чайник, мы сели попили чаю, он посидел час, два и ушёл в клуб.
- А вы с кем живёте?
- Один!
- Выходит так: кроме вас никто подтвердить не может, что Шарыпов был у вас. - Цыкунов задумался: «Нужно искать какие-то разногласия в показаниях». Василий Афанасьевич понимал, что если сейчас останутся до конца непроверенными показания Шарыпова, то версия останется непроверенной, и кража может зависнуть в числе нераскрытых преступлений. Пока на сто процентов не убеждался в правдивости показаний, начальник милиции не отпускал подозреваемых и свидетелей, не прекращал работу отдела.   
- А из чего пили чай? – первая попавшая мысль пришла Цыкунову в голову.
- Я из кружки, а Женька из стакана, ответил Семенцов.
- Что за кружка? Что за стакан?
- Обыкновенная, эмалированная кружка…- Семенцов показал руками, чтобы дать представление присутствующим в кабинете, каких размеров кружка, из которой он пил чай.
- Понятно! Это допишите в объяснении, что вы пили чай из кружки, а Шарыпов - из стакана, -  Цыкунов вышел из кабинета, Петров за ним.
- Заведите ко мне в кабинет Шарыпова, посмотрю на него!
- Сейчас!
- Здравствуйте Василий Афанасьевич! Вызывали? - немного взволнованным голосом, с небольшим, едва заметным заиканием, спросил Шарыпов.
- Вызывали, Женя, присаживайся вот на стул к столу, рассказывай - где ты у нас был вечером двадцатого! - начал спокойным голосом Цыкунов.
- Так, а что рассказывать? Я уже всё написал! - начал Шарыпов, немного бравируя, тем самым,  показывая независимый тон.
- Вкратце расскажи, я сам лично от тебя хочу услышать, как говорится, собственными ушами, где ты был в тот вечер, когда обворовали квартиру Владимировой? – как бы не замечая вольности в тоне собеседника, попросил Цыкунов.
- Был в тот вечер, это у нас какой день был? – как бы вспоминая произнёс Шарыпов, - у своего дядьки, материного брата, Семенцова, пили чай.
- В какое время ты к нему пришёл?
- В половине девятого, был до десяти часов.
- Что вы у него делали?
- Пили чай!
- А с чем пили чай? С пряниками, печенюшками?
- Да нет, пряников и печенья у него нет, да и купить не на что, пили с сахаром, с хлебом.
-  Значит, голый пили чай?
- Получается что так, только с сахаром да с хлебом…
- А из чего пили чай?
- Как из чего? Из чашечек-бокальчиков!
- Что за чашечки? Или бокальчики?
- По-моему, обыкновенные, фарфоровые!
- На! Допиши в своём объяснении, что пили чай из чашечек! – Цыкунов положил на стол перед Шарыповым, написанное им же, объяснение, - Так! Всё-таки, из каких чашечек пили чай?
- Я что помню? Обыкновенные чашечки!- Шарыпов правой рукой зачесал затылок, - так! так! так! Сейчас вспомню!
- Пиши, всю правду, а я сейчас выйду на минутку, а ты, Александр, - обратился Василий Афанасьевич к Петрову, - смотри, чтобы он всё правильно и без ошибок собственноручно написал, чтобы потом не переписывал на сто раз!
- Ясно! - Петров пододвинул поближе к Шарыпову его объяснение, - Пиши!
Цыкунов вышел из кабинета, зашёл в соседний кабинет, где сидел доставленный Семенцов.
- Как вас зовут?
- Иван Трофимович!
Перед ним лежал листок с написанным объяснением. Василий Афанасьевич заглянул в объяснение, посмотрел: правильно ли записаны показания.
- Так из чего вы пили чай?
- Я из кружки, такая эмалированная, а Женька из гранёного стакана. А что?
- А, может быть, вы пили из чашечек  или бокальчиков?
- Да вы что? У меня-то ни чашечек, ни бокальчиков нет в доме! У меня вот только кружка да стаканы!
- Допишите в объяснении собственноручно, что чашечек у вас в доме нет, что есть только кружка да стаканы.
Когда Семенцов дописал: «Дополнение написано собственноручно» и поставил роспись, Цыкунов его спросил:
- А был ли вообще у вас в тот день Шарыпов? Вы же взрослый человек и так врёте! Шарыпов говорит, что вы с ним пили чай из чашечек, а вы говорите – из кружки и стакана.
- Врет он всё, нет у меня чашечек!
- Я вам верю, что у вас нет чашечек, про то: из чего  пили чай, из какой посуды, вы с ним не договорились! Тут-то вы и попались! Поэтому я вам советую чистосердечно рассказать всю правду.
Семенцов сидел за столом, опустив голову, руки наполнились мелким дрожанием, и он их попытался спрятать под стол.
- Так был у вас в тот вечер Шарыпов или не был? Только честно!..- Цыкунов пристально наблюдал не только за телодвижениями доставленного, но особенно за движениями его глаз.
- Не был! – не глядя на начальника милиции, одним словом выдохнул Семенцов.
- Ну, вот видите, лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Вот возьмите чистый листок, - Цыкунов подвинул ему лист желтой бумаги, видимо, изготовленный – нарубленный  в типографии из оберточной бумаги, из которой раньше в магазинах продавщицы сворачивали кульки, потом накладывали сыпучий товар, - шапку перепишете так же, как на этом листке написано, а само объяснение напишете заново, как было всё на самом деле! Вам понятно?
- Да! Чего тут непонятного?
- Вкратце расскажите ещё раз, как было дело!- попросил Цыкунов, - Расскажите то, о чём будете писать.
- Вечером как-то пришел Женька и попросил, что, если милиция приедет, и будут спрашивать, был ли я у тебя сегодня, это как раз было утро или перед обедом двадцатого числа, говори – что был вечером, примерно,  с восьми до десяти часов вечера. Только не перепутай! А то скажешь – утром! Спросят – что делали, скажи - пили чай, чай попили, скажи, и он ушёл. Вот и всё!
- Вот так, Иван Трофимович, и напишите в объяснении, то есть, как было на самом деле, а я чуть попозже зайду и посмотрю, что вы написали! Договорились? - Цыкунов вышел в свой кабинет. Перед Шарыповым на столе лежал листок с объяснением.
- Дописал объяснение?
- Да! Всё как было!
 Цыкунов сел в свой стул, подвинул к себе объяснительную Шарыпова, прочитал,
 - Значит, говоришь, что пили чай из чашечек? Так?
- Да! Так!
- А вот твой родственник, говорит, что у него в доме чашечек нет! Что ты, Евгений, на это скажешь?
- Врет он всё, из чашечек мы пили чай!
- Если он врёт, так мы сейчас поедем к нему домой и посмотрим – есть ли у него чашечки или нет. И какой ему, пожилому человеку, смысл врать? А вот тебе есть смысл врать! Почему? Потому, что тебе нужно алиби! Поэтому давай расскажи нам лучше всю правду, как вы совершили кражу из квартиры.
- Ничего мы не совершали!
- А вот ты не спеши, возьми лучше уголовный кодекс, почитай! - Василий Афанасьевич взял из стола кодекс, открыл его, - вот статья 158, почитай - какое наказание предусмотрено за кражу из квартиры.
Шарыпов взял кодекс, стал, молча, его читать, Цыкунов внимательно наблюдал и видел, как глаза доставленного бегали по строкам книжки, с каким интересом он читал, что полагается по закону, какое наказание, лицам совершившим преступное деяние  в виде хищения путём незаконного проникновения в чужое жилище. Цыкунов усмехнулся про себя: «Воровать воруют, а вот что за это будет, какое наказание, не знают» и помаячил пальцем Петрову в сторону Шарыпова, дескать: «Смотри, как человек жадно изучает кодекс».
- Послушай нас Евгений! Я тебя давно знаю, и ты меня знаешь! Так?
-Так! - Евгений оторвал взгляд от кодекса.   
- Ты мне что-нибудь плохое сделал?
- Нет!
- И я тебе ничего плохого не делал! Так?
- Так!
- Как ты думаешь – желаю ли я тебе чего-нибудь плохого, когда прошу тебя рассказать всю правду? 
- Нет!
- Конечно же, нет! Ты же мне ничего плохого не сделал. Нет! – Василий Афанасьевич сам ответил на свой вопрос, -  Для чего тогда ты сидишь у меня в кабинете? А для того, чтобы ты подумал и, если ты совершил кражу, то рассказал всю правду и раскаялся в том, что ты совершил, и, чтобы больше никогда не брал чужого. Вот моя задача! Я тебя не хочу посадить в тюрьму, как некоторые говорят, что если мент, то, значит, обязательно хочет кого-нибудь посадить в тюрьму, чтобы заработать себе звездочку на погоны. Ты понимаешь, если бы мне за каждое раскрытое преступление давали звездочки, то я уже кем бы был? А?
- Да-а! Наверное, уже генералом были бы, не меньше – согласился,  как-то неестественно, грудным смехом засмеялся Шарыпов.
- Вот, видишь, тебе самому смешно! Да моя первоочередная задача, если ты Женя , не знаешь, - раскрыть преступление! Для чего? Чтобы помочь людям, которых обворовали, ограбили, изнасиловали, нанесли увечья ... Знаешь, как бывает обидно, когда человек работал – трудился месяц, год или десяток лет, а некоторые, может быть, трудились всю жизнь, заработал этот человек своим горбом необходимую ему вещь и вдруг, в один миг, потерял, или её у него украли какие-то негодяи. Ты представляешь, какое это для человека горе! Так вот, поверь мне, я искренне хочу помочь таким людям! Я хочу найти похищенные вещи и вернуть их хозяевам. Так же хочу помочь и таким людям, как ты, которые оступились по глупости, по своей бесхарактерности, беспринципности пошли ни с тем человеком, зашли не туда, как бы тебе сказать, заблудились! Я хочу вывести заблудшего человека из создавшейся ситуации, чтобы он был равным со всеми, чтобы он честно зарабатывал себе на жизнь, а не жил за счёт других, чтобы для него это было уроком, чтобы он не совершал в жизни подобных ошибок.
- Василий Афанасьевич! А можно просто вернуть вещи потерпевшей и закрыть дело?
- Нет! Так нельзя, даже человек оступившийся, должен за свои ошибки отвечать по закону. Пусть это тяжело, не гуманно, но человек должен почувствовать на себе, на своей шкуре, чтобы у него в будущем не было желаний совершать подобные правонарушения.   
Я понимаю, что стыдно человеку совестливому, у которого есть ещё совесть, но как бы ему стыдно не было перед людьми: односельчанами, близкими родственниками, друзьями, подругами, он должен пройти через это. При желании всегда можно доказать свою честность и человечность.
- Что мне теперь делать?
- Для начала нужно взять чистый лист бумаги и написать правду о совершённой краже. – Цыкунов взял исписанный Шарыповым лист и подал ему чистый.
- Что писать? Как начать?
- Пиши: что такого – числа, такого – то года, в такое-то время, с тем-то и тем-то.
- Нет! Я лучше напишу, что был один! Раз я влетел, я один и буду отвечать!
 - Пиши, как было! Я пошёл… туда – то и все описывай подробно, как зашёл, где что взял, куда положил, а я пойду на улицу покурю.
- Саша, подскажешь Евгению, если у него какие-то вопросы возникнут, - обратился к оперуполномоченному Цыкунов.
 Василий Афанасьевич вышел из кабинета, прошел к решётчатой двери. В двери щёлкнул запор, он толкнул дверь рукой, прошёл через фойе и вышел на улицу.
«Кто придумал эти перегородки металлические, ни зайти - ни выйти! В советские времена не было никаких решёток в фойе, ни какого терроризма! Люди жили нормально, все дружно, без вражды, а сейчас загоняют друг друга в эти оковы», - Василий Афанасьевич вышел на улицу, вдохнул полной грудью деревенского воздуха: «Хорошо, что дело сдвинулось, может, к утру и вещи изымем!» Майор вспомнил восьмидесятые годы, когда он, по молодости, работал в уголовном розыске, в городском районном отделе, бывало, что за сутки ни одного преступления не регистрировалось. Тогда Василий Афанасьевич подумывал, что скоро милиция будет не нужна,  преступлений то мало совершается, а скоро их вообще не будет, но когда социализм закончился, такое началось.   Даже те, кто и никогда не помышлял о воровстве, став безработными, встали на путь преступности: кто, чтобы добыть себе на пропитание, кто, чтобы сколотить себе капитал.
Солнце уже скрылось за горизонтом, своим светом озаряло висящие в небе облака.
Василий Афанасьевич зашел в кабинет, Шарыпов дописывал объяснение.
- Вещи с квартиры… где?
- У знакомого, у Тихонова Серёги лежат, я попросил его, чтобы у него полежали. Как теперь   забирать? Даже не знаю! – Шарыпов стукнул себя ладошкой по лбу. – Вот, балбес!
- Петров! Берите машину, поезжайте и изымите вещи, а Евгения отведи к дежурному следователю. Пусть его следователь допросит! - распорядился Цыкунов, - Да, вот ещё и уголовное дело захвати, а то, как следователь будет… без уголовного дела.
Часа в четыре утра приехал Петров, из салона машины,  милиционеры с довольным видом вынесли изъятые вещи и занесли в кабинет следователя.
Когда неочевидное преступление раскрывалось, какая-то особая атмосфера начинала царить в отделе. Наверное, каждый работник отдела осознавал, что можно и нужно раскрывать преступления, таким образом - искореняя преступность и творя добро.