Жёлуди на счастье

               
     На самом краю дальней деревеньки, в землянке, под дубом, жила себе древняя старушка. Сколько ей лет – никто не знал, да и она давно со счёту сбилась. Люди за глаза добродушно посмеивались над нею, но никому и в голову не приходило обидеть старушку. А подтрунивали над ней всегда по одной причине. Бабушка Фёкла никогда не расставалась с глубокой деревянной чашкой, которую матушка ей в приданное дала. На расспросы старушка отвечала всегда одно и то же: «Расколется чашка и я, в тот же день глазоньки закрою». Не сказать, что она так-таки берегла её, но пила и ела только из неё.
     Был у Фёклы один-единственный сын. Жил в избе на другом конце улицы. У сына дети, внуки и даже правнуки были. Пока он был жив, то и к бабушкиной землянке, нет-нет, да и придет кто-нибудь из родных с гостинцем, хотя бы в праздник великий. А как помер – вовсе о ней забыли. Какое там, запамятовали сообщить о смерти сына. После, правда, говорили ей люди, только она не верила этому. Всё собиралась сама его навестить, но дойти на другой конец улицы силенок не хватало. Садилась Фёкла на брёвнышко у чьих-то ворот и дремала от усталости. Проснувшись, находила свою чашку полную муки или ещё чего-нибудь. Обрадовавшись, благодарила Бога за прибыток, и довольнёшенькая возвращалась к своей землянке. По дороге всем встречным рассказывала, будто бы она с сыном встретилась, и это он её одарил. Понимали люди, что сын приснился бедной матери, а мучицы кто-то из соседей в её в чашку насыпал. Но были и такие, которые утверждали, что всё, что есть у Фёклы – из вещих снов пришло. И живёт она так долго потому, что на жерновках перетирает кору и жёлуди дубовые. От них, якобы, крепость в женском теле. Так это или кто бессовестно сбрехал, подсматривать за несчастной старушкой никому и в голову не приходило. Живёт и живёт себе человек. У каждого своих забот в избытке, не до Фёклы им.
     В эту осень соседки вновь перешёптываться стали. Дескать, у бабушки Фёклы вовсе разум помутился. Целыми днями сидит несчастная в своём дворе, под дубом и гостей поджидает.
     - Да, полно вам! Кто ж к ней пойдёт, коли у неё и на зуб кинуть нечего…
     - Ой, не говори, соседушка. Не приведи Бог такой старости. Только уверяет она, будто бы к ней во сне три сыночка приходят. «Голубогазенькие, - говорит, - в белых сорочках, красными шёлковыми шнурочками подпоясанные».
     - Видать на самом деле умом повредилась. Ну, так что тут поделаешь, чем пособишь? – разводила руками другая.
     Повздыхали сердобольные соседки и скрылись за своими высокими калитками. А уже через день наперебой клятвенно поверяли друг дружке новость. На Феклином дворе, на самом деле видели трёх мальчишек, погодков. Братья, как есть на одно лицо.
     А ещё через день вошла во Феклин двор женщина не здешней красоты в кисейной одежде. Да и не одежда это вовсе, а шевелящийся утренний туман. Стала под дубом и тихонько запела. Песня ласковая, словно матушка дитё укачивает. Мальчики, заслышав эту песню, подбежали к ней, ласкаются словно котята. Следом за ними приковыляла и бабушка Фёкла.
     - Хорошие детишки. Сердце млеет на них глядючи. Только я уж больно старая. Самой есть-пить нечего. Как же оно теперь будет?
     - Не печалься, матушка. Еда, что в реке вода, сама на твой стол ляжет. А что будет, так мы сейчас поглядим.
     Взяла странная женщина у бабушки Феклы деревянную чашку. Оторвала лоскут от своего подола. Над чашкой отжала воду из него и подула на неё. Потом велела детям принести ей что-нибудь. Старший мальчик поднял с земли жёлудь, средний – дубовую веточку, а младшенький собрал несколько упавших листиков. Но, сердешный, так торопился, что нечаянно запнулся, упал и выронил листики. Ветер-шалун поднял их с земли и унёс с собой.
     Взяла женщина у старшего сына жёлудь и бросила в чашку. Заклубился туман над посудиной, а как рассеялся, то в воде, словно в зеркале, появилось видение. Лес стоит, что и глазом не окинуть. И всё дубы в три обхвата, а вдоль реки ясени да клёны.
     Улыбнулась светлой улыбкой женщина и говорит:
     - Хозяином этого леса будешь ты, сын мой старший. Теперь посмотрим, что судьбой уготовано среднему сыну.
     Бросила она в чашку принесённую сыном дубовую веточку. Заклубился над чашкой туман и схлынул. Заглянула в зеркало воды женщина и увидела дом рубленный под высокой крышей. А на подворье кадки дубовые, двери и ставни резные, сундуки да лавки. И повсюду стружка древесная.
     - Будешь ты мастером первой руки, сын мой. Трудом своим прославишь имя своё. И всё, что сработанно тобой – будет служить века. Ну, а ты, что в чашку бросишь, сын мой младшенький?
     Оглянулся мальчик. Нету собранных им листиков. Развёл пухленькими ручками и уронил слезинку на ровную гладь воды. От той слезы вскипела вода, заклубилась паром, а как успокоилась, заглянула в чашку матушка. Ойкнула от восторга и прижала сжатые кулаки к груди. Привиделась ей синь небесная, а на ней трепещет крылышками птичка маленькая – певун-жаворонок.
     Выплеснула женщина воду под дуб, вернула чашку старушке и собралась уже уходить.
     - Что ж о младшеньком сыне ни словечка не сказала? А на меня и взглянуть не пожелала, - с укоризной молвила старушка.
     - Скажу, коли хотите знать. Каждый человек судьбою наделён. А младшенький мой сынок - Богом избранный. Носит в груди сердце доброе и от того ранимое. Оно и определит его путь земной.
     - А я, как же? Годов мне, что жёлудей под дубом. Знамо дело, детей растить, что по реке плыть, многое повидаешь, да перестрадаешь. Хватит ли сил моих?
     Вспыхнули звездочки в глазах странной женщины. Взмахнула она рукой, и под дубом появилось большое деревянное корыто. Оторвала она тряпицу от своего одеяния, выжала её над корытом и велела сынам помочиться в него.  Те так и сделали. Подула на воду в корыте и заклубился пар над ним.
     - Полезай в воду матушка и лежи в корыте этом до той поры, пока солнце не уйдёт на покой. Ни о чем не печалься. Все сбудется в свой срок.
     Странная женщина поцеловала сынов своих. Взнялась над землёй белым облаком и улетела. И только исчезла она из виду, всё, что ею было сказано, тут же забылось.  Детишки затеяли игру, а бабушка Фёкла разделась и легла в корыто. Стояла осень на дворе, но вода в корыте сохраняла тепло, словно над ним полуденный зной. Так хорошо и дремотно стало, что проспала старушка в купели до самой темноты. А как взошла луна, поднялась на ноженьки и сама себя не узнала. Половину лет водой размыло. Омолодилось тело, распрямились морщинки у глаз, силы и бодрости утроилось. Оглядела Фёкла свой двор и негодующе покачала головой. Ей хотелось в сию же минуту приняться за дело, но вспомнила о детях. Позвала заигравшихся мальчишек в свою землянку, накормила, напоила и постель им постелила.
     С той поры покатились деньки, как с горки яблоки. Фёкла сама ни минуты без работы не сидела и ребята без дела не болтались. Вот только у каждого по-разному выходило. Старший знай свою мечту лелеет – треть огорода желудями засадил. Средний, для начала, наловчился ложки строгать. Только у младшего всё нескладно получается. Сперва в семье посмеивались над ним, дескать, мал ещё. Потом Фёкла, на правах матери, бранить начала. А толку – чуть. Пошлёт его по какому-то делу, мальчик с большой охотой кинется исполнять её наказ, да по дороге птичью трель услышит. Заслушается и обо всём забудет. Вечером воротится домой и сам уже подобно птице поёт. Только дело не сделано. И в другой, и в третий раз посылает его матушка. В четвёртый сама с ним идёт и дивится нерасторопности сына.
     - Э-эх, ничего-то ты не умеешь. Как жить станешь? Чем кормиться? Братья твои, за что не возьмутся, лучше доброго мастера спроворят, а ты неумехой растёшь, - озабоченно выговаривает ему. Но вглядится в его умные, с грустинкой глаза, вздохнёт и подумает: «Что с ним поделаешь, видать таким уродился».
     Трижды по три года минуло, как появились в Фёклином дворе мальчишки. В деревне сперва дивились, но, заметив, как сама хозяйка с их приходом переменилась, порадовались. А потом в потоке дел забыли о ней. Живёт и живёт себе человек, кому до того дело. Соседские детишки сперва, пытались выманить братьев на игрища, только те по-взрослому отвечали:
     - Пустое это. Недосуг нам.
     Те и отстали. Самые обидчивые собрались, было подкараулить и поколотить гордецов, чтоб особо не задавались. Но не посмели напасть. В работе братья не уступали сильным мужикам. Со временем прониклись к ним уважением и сами за дело принялись.
     Однажды, ранним утром, ещё и солнце не взошло, вышла на крыльцо Фёкла. Глядь, а под дубом странная женщина стоит. Голова да руки видны, а вместо платья – туман клубится.
     «Объявилась пропащая, - подумала Фёкла. – Виданное ли дело бросить детей своих на чужого человека и шлындать незнамо где…»
     А та женщина всё, до единого словечка, мысли еёные расслышала, посмотрела на Фёклу и в пояс ей поклонилась.
     - Спасибо за заботу о детях, добрая женщина. Только я так скажу тебе. У вас, у людей, своя жизнь, а у меня – своя. Скажи мне лучше: был ли хоть один денёк, чтоб на вашем столе хлеба небыло? Или в зимнюю стужу огонь в печи не горел?
     - Истинную правду говоришь! Сыты и обогреты детишки, и я с ними была. Откуда чего бралось – мы даже не задумывались. Благодарствую за добро твоё, - с поклоном ответила Фёкла. – Теперь за какой надобностью пришла, или по сыночкам соскучилась? Видные парни поднялись. Впору невест подыскивать…
     - Знаю, всё знаю. От глаз моих ничего не ускользнуло. Одно скажу: рано им ещё женихаться. Сперва о деле думать надо.
     - Старший и средний сын – работники, хоть куда. О младшеньком душа тревожится. Зря не скажу, старается парень. Да вот только нет в нём той прыти, что у братьев его. Часто в задумчивости пребывает. Со стариками разговоры ведёт. Так те дивятся: «Откуда в безусом юнце столько житейской мудрости?» А петь начнёт, бабы слезами зальются. Хорошо это, людям на радость. Только песнями сыт не будешь.
     - И это я знаю. Только и то знаю, что каждая душа человеческая свою стезю выбирает. Скоро всё разрешится. Помочь сынам хочу. Вот за тем и пришла.
     Сказала так странная женщина и взмахнула рукой. В тот же миг перед нею появились три её сына. Стоят сердешные, со сна глаза протирают. А младший будто только и ждал этой минуты.
     - Здравствуй, матушка! Как я рад встречи с тобой!
     - И мы рады встрече, - промямлили старший и средний сыны.
     Обласкала их матушка. Старшего в правую щеку поцеловала, среднего – в левую, а младшего - в лоб чмокнула.
     - Пора вам, родные мои, с братьями и сёстрами своими познакомиться. С этой минуты будете видеть и слышать их, как людей земных. Только никому о них не сказывайте. На силу и мудрость их полагайтесь и для доброго дела своих сил не жалейте. За тем и пришли вы в этот мир.
     После этих слов взмахнула рукой странная женщина и ожило все вокруг. На разные голоса заговорили травы и кусты. Деревья ветками к ним потянулись. Из-под земли, прямо во дворе пробился родничок. Пролетающие ветры ещё издали здоровались с братьями. Радуются парни, что у них столько родни объявилось. А матушка предостерегающе подняла палец вверх и говорит:
     - Радуйтесь, но помните, что и у нас есть враги. Это морозы и заморозки, паводки и бешеные ливни, яры и оползни. Но страшней всего пожары. Помните и остерегайтесь их. А на прощанье хочу подарками вас одарить.
     Женщина протянула руку и, с самой высокой ветки дуба упали на её ладонь три жёлудя. Дохнула на них матушка и отдала сынам.
     - Дети мои, большая сила в семени этом. Подумайте, прежде чем использовать её. От этого решения будет зависеть, на что вы потратите Богом подаренное время пребывания на земле. Не торопитесь. Выбор в ваших руках. А покудова, прощевайте. Даст Бог, свидимся ещё когда-нибудь.
     Взмахнула женщина руками и взнялась в небо белым облаком. Помахали руками ей вслед сыны и задумались.
     - Не печалуйтесь, детушки, - утешала их бабушка Фёкла. – Время дорогу укажет. А покамест садитесь завтракать. Вы тута разговоры с матушкой вели, а я тем часом картошечку сварила. Огурчиков с грядок целый подол принесла. Кушайте ребятушки на доброе здоровье.
     Братья улыбнулись бабушке, переглянулись и пошли умываться.
     И опять полетели денечки друг за другом, как уточки поздней осенью. Не догнать и не воротить назад. Вот, однажды, уже по первому морозцу, поехали братья в лес по дрова. Старшие сухую лесину пилят, младший – сучья обрубает. Потрудились на славу, вдоволь дровишек напасли. Пора бы домой ворочаться, а тут, как на грех, младший брат куда-то запропастился. 
     - Опять, поди, птиц слушает. Непутёвый он у нас, - проворчал старший брат.   
     - Интересно бы узнать: на что он силу жёлудя потратит? – лукаво прищурившись, спросил средний брат.
     - А ты какой мыслью душу греешь?
     - Желал бы я искусным мастером стать. Нутром древесину понимать. Вот пилил я сегодня лесину, а сам думал: «Жаль мне её. Огню всё едино, что сожрать. А кабы я сумел с неё кадь под огурцы или под капусту выстрогать, али ещё какую вещицу спроворить…
     - Вот и у меня те же мысли душу бередят. Только немного по иному думается. Засадить бы пустоши дубовыми саженцами. Заодно и других дерев посадить, пускай бы росли. Вот где радость! А я б за ними, как за малыми ребятами ухаживал, холил да оберегал.
     - Верно, говоришь. Чтоб столярным и бондарским ремеслом владеть, надо лес под рукой иметь. Давай объединим наши замыслы и за дело примемся?
     - Так, значит, решено, на что мы матушкины жёлуди истратим?
     - Решено, брат!
     Соединили руки в крепком рукопожатии. Потом решительно вынули из карманов мамины подарки, и каждый прошептал свое желание. Заискрились жёлуди, вспыхнули и через мгновение исчезли. Улыбнулись братья друг другу и стали собираться в обратный путь. Тут и младший брат объявился. Глянули на него старшие братья и ахнули. Одежда на нём знатного барина, а на ногах сапоги большой цены.
     - Так вот на что ты матушкин подарок истратил! – сплюнул в сердцах старший брат.
     - Всякая работа из рук валится, а тебе бы только песни петь да словесные кружева плести… Кормить тебя кто будет?.. Выходит до веку будешь на наших загорбках ездить…
     И так напустились старшие на младшего брата, наговорили ему обидных слов, и не дав возможности сказать хоть что-то в своё оправдание, велели и на глаза не показываться. Тяжело вздохнул младший брат, повернулся и не простившись, ушёл куда глаза глядят.
     Пока ехали домой, остыли братья. Завернули на подворье и во всём повинились бабушке Фёкле. Мол, осерчали малость, а вышло так, что брата родного из дома выгнали. Заплакала Фёкла, но делать нечего. Былого не воротишь. Сыновний грех на себя приняла и с того самого дня, будто душу из неё вынули. По привычке варит щи, стирает рубахи и меж тем чувствует, что ничего-то ей уже не мило. Одну мысль пестует? «Чтоб хоть единый разок ещё с младшеньким свидеться». 
     А тем временем старшие братья развернулись всем людям на диво. Перво-наперво построили дом. Все окрестные пустоши дубовыми, а по краям иными саженцами засадили. И росли те деревья в год за три. Невест себе добрых да работящих сыскали. В одной дружной семье дети их подрастали. Только о младшем брате в доме никто и словечком не обмолвится. Одна только бабушка Фёкла, бывало, засмотрится в окно, вздохнёт и примется внукам носочки вязать. Много пряжи перевязали её неутомимые рученьки, пока не заговорили в семье о свадьбе старшего внука. Богато жили теперь братья. На свадьбу денег не жалели. Заезжих музыкантов наняли.
     С раннего утра на подворье стали собираться гости. Сели за длинные столы. Но, всё равно за крайними столами многие скамейки пустовали. Тогда стали приглашать всех идущих и проезжих людей. Никто и не заметил, как за самый крайний стол сел седобородый человек. Не сколько ест-пьет, сколько по сторонам глядит. А гости песни поют да пляшут в усладу молодым. Однако кто-то из знатных гостей шепнул братьям. Дескать, великий человек за вашим столом сидит. Царь-государь за одним столом с ним обедает и, за стихи и песни звонкой монетой его  жалует. А вы его, как бродягу неумытого за крайний стол усадили.
     Смутились братья. Подошли к гостю, низко поклонились ему и с великим почётом рядом с женихом с невестой за стол посадили. Выпили за его здоровье и попросили спеть чего-нибудь. Притихли гости в ожидании. Седобородый человек не стал кичиться своей славой. Вышел из-за стола, стал под кряжистым дубом и запел. И пока он пел, ни один листик на дереве не качнулся. Гости, внимая песне, забыли о времени. Всё, чем жил он эти годы, что видел, что коснулось души его, мудрым словом вылилось в песне. Чтоб лучше слышать поющего, бабушка Фёкла села на траву возле самых ног его. А когда закончил петь, тихо спросила о младшем сыне:
     - Вот, слушаю тебя, а сердце о нем печалится.
     - Не печалься, родная. Тут он. Все годы разлуки о тебе только и помнил.
     Братья видят, что он с бабушкой разговаривает, и тут только обратили внимание на его сапоги.
     - Где взял сапоги такие, добрый человек? – спросил гостя старший брат.
     - Это матушкин подарок. Три десятка лет хожу в них, и ни разу не снимал.
     - А что так? – удивлённо спросил средний брат.
     - К ступням приросли.
     Тут-то и вспомнили братья, как из-за этих самых сапог с глаз долой прогнали брата своего. Обняли его и стали умолять его забыть прошлые обиды. А бабушка Фёкла просто взяла сына за руку и в дом повела. Как в детстве, усадила на скамеечку у печки и тихо, по-матерински, сказала:
     - Снимай сапоги, сынок. Ты домой пришёл.
     Улыбнулся ей сыновней улыбкой седобородый человек и без особого труда снял с ног сапоги. В тот же миг рядом с ним появилась странная женщина в одеянии из утреннего тумана. Но, на сей раз, на плечах её был белый, с длинными шелковыми кистями платок.
     - Не здесь дом твой, сын мой, - тихо молвила она.
     - А где же, матушка?
     В душах людских… Не отпущено времени тебе для отдыха.  Годы над тобой не властны, но только до тех пор, пока люди будут помнить и петь песни твои. Пойдём со мной, сын мой. Жаворонки поют высоко над землёй, а люди тянуться к песне, высоко подняв головы. Подними слово своё до уровня птичьего полёта и всегда будь чуточку впереди.
     Странная женщина сняла с плеч своих платок и накинула сыну на плечи. Бабушка Фёкла и охнуть не успела, как мать и сын превратились в белых голубей и вылетели через открытое окно.
     Много раз люди видели седобородого человека на разных торжествах. Слушали его песни. Но ни один человек не мог сказать, откуда он пришёл и куда подевался. Особенно любили песни его простые крестьяне. Кто первым заронил в душу тронувшие их слова, они не знали, да и не спрашивали. В грусти и в радости пели - как жили, и детей тем песням учили. 
     Успокоилось сердечко бабушки Фёклы. Однажды, утром, она нашла свою чашку расколотой. «Значит, пора мне в дорогу собираться», - подумала старушка. Сама истопила баньку, вымылась. Из давно приготовленного узелочка надела рубаху, повязалась беленьким платком и вышла во двор. Под старым дубом стоял уже обряженный гроб.
     - Вот и домовина моя. Прощайте детушки. Пора мне. Свидимся в свой час. А покудова не пускайте время по ветру. Время отпущено Богом для добрых дел. Торопитесь детушки.
     Когда хоронили бабушку Фёклу, высоко в небе трепехала крылышками маленькая птичка.  Люди слушали песню жаворонка и верили, что это всего лишь переход от жизни земной в жизнь вечную. Справив поминки по бабушке Фёкле, которую до последнего часа называли матерью, братья сделали для людей ещё много добрых дел и помогали им в этом невидимые людям, но такие щедрые на добро братья земные.

     Верится мне, что и теперь живут дети, внуки и правнуки тех братьев. Ведь шелестят же листвой леса, поют над жнивьем жаворонки, а на дубовые столы заботливые хозяйки ставят блюда с разными кушаньями. И, конечно же, подчуют гостей хрустящими огурчиками из кадок сработанных средним братом. Жизнь идёт своим чередом. Дубы роняют жёлуди, чтоб подрастали новые дубки и каждое утро встречает солнце жаворонок. 

                9 января 2006 года.