Разбить свинью

Папа не захотел купить мне  куклу Барта Симпсона. Мама-то была - за, но папа  скал, что я избалован.
-Почему мы должны это покупать?- сказал он маме.  Почему мы должны ему это покупать? Ты готова потакать малейшей его прихоти.
Папа сказал, что я не умею ценить деньги. Еще он сказал, что если я не научусь этому сейчас, когда я еще ребенок, то когда же еще я смогу этому научиться?
Дети, которым просто так покупают кукол Барта Симпсона, вырастают хулиганами, грабящими киоски. Ведь они привыкают, что им все легко дается. Вместо Симпсона он купил мне уродливую  свинью  из фарфора, с дырой в  спине. Теперь я вырасту кем надо, а не придурком.
Теперь по утрам я обязан выпивать стакан какао, хотя я это ненавижу. Выпив какао с пенкой, я получаю шекель, за какао без пенки - пол шекеля. А если после того как я выпил какао, меня немедленно вырвало-я ничего не получаю. Деньги я складываю в поросенка, и когда  его трясут, он шуршит. Когда в поросенке будет много денег,  шуршание прекратится, и я получу Барта Симпсона на скейтборде. Так сказал папа. А еще он сказал, что это педагогично.
Поросенок  ничего себе, довольно милый. Пяточек у него холодный, а когда в него засовывают шекель, он улыбается. Но самое классное, что он улыбается и тогда, когда в него ничего не заталкивают. Я назвал его Песахзон. Так звали человека, который жил в нашем почтовом ящике раньше. Папа так и не смог отскрести наклейку с его именем.
Песахзон непохож на другие мои игрушки. Он гораздо спокойнее их, у него нет фонариков, пружин и протекающих батареек. Нужно только внимательно следить за тем, чтобы он не спрыгнул со стола.
-Осторожно Пейсахзон. Ты же из фарфора - говорю я,  наблюдая как он, слегка наклонившись, смотрит вниз. Он улыбается и спокойно ждет, когда я сам сниму его со стола. Я обожаю, когда он улыбается. Только ради него я каждое утро пью какао с пенкой. Чтобы заталкивая в него шекель, увидеть его неизменную улыбку.
-Я люблю тебе Пейсахзон-говорю я ему. - Если честно, я люблю тебя больше чем маму и папу. Я буду любить тебя всегда, чтобы не случилось. Даже если ты станешь грабить киоски. Но чтобы ты не смел,  спрыгивать со стола.
А вчера пришел папа и стал трясти Пейсахзона, тряся его вверх ногами.
-Осторожно, папа. Ты же делаешь ему больно-сказал я. Но папа  продолжал трясти:
-Он не шуршит. А это значит, что завтра ты получишь Барта Симпсона на скейтборде-сказал он.
-Хорошо папа-сказал я. - Барт Симпсон на скейтборде это великолепно, только перестань трясти Пейсахзона. Ему же плохо.
Папа поставил Пейсахзона на место и пошел звать маму. Через минуту он вернулся, одной рукой таща маму, а в другой держа молоток.
- Ты видишь, я был прав. Теперь он научился ценить вещи. Правда, Йоавчик?

-Конечно, я умею ценить вещи-сказал я. - Только для чего тебе молоток?
-Это тебе - сказал папа и вложил молоток мне в руку. - Только будь осторожен.
-Конечно, я буду осторожен. И несколько минут я был осторожен. Но потом отцу надоело, и он сказал:
Ну, разбей ты уже эту свинью.
-Что? - сказал я. Пейсахзона?
Да, да Пейсахзона-сказал папа. - Ты заслужил Барта Симпсона. Ты столько трудился ради него.
Пейсахзон улыбнулся мне грустной улыбкой поросенка, который понимает, что ему конец. Пусть сдохнет Барт Симпсон. Чтобы я огрел молотком по голове своего друга?
-Не хочу Симпсона-сказал я, возвращая отцу молоток. Мне хватает Песахзона.
-Ты не понял-сказал папа. Все в порядке. Это педагогично. Давай я его разобью для тебя.
Отец уже размахнулся. А я, взглянув в мамины испуганные глаза и видя усталую улыбку Пейсахзона, понял, что еще секунда и будет поздно:
-Папа-я схватил его за ногу.
-Что Йоавчик-произнес отец не опуская занесённую с молотком руку.
- Пожалуйста,  я хочу еще шекель-умолял я. Дай мне запихнуть в него еще шекель завтра, после какао. Тогда разобьёшь. Завтра-я обещаю.
-Еще шекель?- улыбнулся папа, кладя молоток  на стол. - Вот видишь, ребенок стал сознательным.
-Да, сознательным. Завтра. Я был готов разреветься в любую минуту.
Когда они вышли из комнаты, я крепко- крепко обнял Пейсахзона и дал волю слезам. Пейсахзон молча дрожал у меня в руках.
Я шепнул ему на ухо:
-Ты не бойся, я тебя спасу.
Ночью я дождался, пока отец закончит смотреть телевизор в гостиной  и уляжется спать.  Потом мы с Пейсахзоном через балкон выбрались  на улицу. Мы долго брели в темноте, пока не набрели на заросшее колючками поле.
-Поросята обожают поля-сказал я Пейсахзону, кладя его на землю. -Здесь тебе будет хорошо.
Я ждал ответа, но Пейсахзон не произнес ни слова. Когда я на прощание потрогал его за нос, он только грустно взглянул на меня, зная, что больше он меня никогда не увидит.

Перевод рассказа Этгара Керета.

 
-