Цветы

 

               
                "ЛЕНИНГРАДСКИЕ  ПРОГУЛКИ"


                Второй  раз я  посетила  мамин  город,  когда  мне  было  17  лет.  Я  уже  окончила  одиннадцать  классов  и теперь  мечтала  поступить и учиться  в  ленинградской  Академии художеств... Наивная  и  непостижимая  мечта  провинциальной  девочки... Там  был  сумасшедший  конкурс.  Больший, -  в  50 человек  на  одно  место,  -   был  только  на  конкурс  киноактёров. 

                Я  сидела  в  академической  библиотеке  и  листала  огромные  "талмуды"  по  искусству...  Столько  книг  по искусству  я  видела  впервые.  У  меня  были  дома  книги  по  искусству,  но  там  весь  материал  излагался  кратко.  А  в  этих  больших  и  толстых  книгах  подробно  описывалось,  как  создавалось  то  или  иное  произведение,  какой  был  замысел,  какой  колорит,  какой  внутренний  смысл  и  какое  новаторство  оно  несло  в  себе... И  какая  его  дальнейшая  судьба  и  где  оно  находиться  сейчас.

                Прочесть  всё  это  за  пару  дней  до  экзамена  было  немыслимо.  А  главная  загвоздка  была  в том,  что  необходимо  было  запомнить
массу  дат,   -   дату  рождения  и  смерти  авторов,   дату  создания  ими  самых  выдающихся  произведений...  А  дат  было  тьма-тьмущая... И  вот  их-то  удержать  в  памяти  и  не  перепутать  ничего  было  нелегко.  И  ещё  необходимо  было  хорошее  вдохновение  для  описания  того  или  иного  шедевра,  даже  если  оно  тебе  не  нравится.  Для  искусствоведа  не  должно  быть  нелюбимых  произведений... В  каждом  творении  он  должен  видеть  шедевр  и  взахлёб  воспевать  его  красоту  и  скрытую загадочность,  неповторимость,  даже  если  её  и  в  помине там  нет... О  БОЖЕ !

                Как  ни  удивительно,  первый  экзамен  по  искусству,  я  сдала  на  отлично... Мне  попался  билет  по  творчеству  Кустодиева,
которого я  недолюбливала. Но  билет  был  так  скверно отпечатан,  что я карандашом
подправила  его  на  Куинджи  и  на  одном  дыхании  "пропела"   все  дифирамбы  в  адрес  его  творчества  и  потрясающей  новаторской  живописи, - за  что  и получила
хорошую  оценку. 

                Но  следующий  экзамен  я  сдала  на  четвёртку  и  это  сразу  вдвое  снизило  мой  шанс  пробиться  в  конкурсе... И  я  пала  духом.
Но  мама,  которая  всё  время  была  рядом  со  мной,  подбодрила  меня,  сказав.  чтобы  я  не  сдавалась. Даже  если  я  не  пройду  по  конкурсу,  я  к  следующему  году  буду  уже  знать,  как  и  что  нужно  подготовить,  чтобы  ликвидировать  "слабину".  И  я  продолжала  сдавать  экзамены  почти  автоматически,  зная  на 50%,  что  не  пробьюсь  в  финал. 

                На  искусствоведческий  факультет  было  выделено  всего 15  мест, а  нас, жаждущих  там  учиться,  было  где-то  25-30 человек  на  одно место. А  ещё  среди  нас  были  медалисты,  да  ещё  "блатные"  и  детки  высоких чинов. И  ещё  почти  вне  конкурса  шли  полуграмотные  абитуриенты  из  Закавказья  и  Средней  Азии...  А  для  нас,  простых  смертных,  оставалось мест  всего-ничего...

                Чтобы  хоть  немного  отвлечься  от  тоскливых  мыслей,  мы  с  мамой  решили  время  между  экзаменами  потратить на  путешествие  по
пригородам  Ленинграда  и  наметили  маршрут  на  каждый  день...В  нашем  перечне  были  Царско-Сельский  лицей  в  Пушкино  и  знаменитый  дворец  с янтарной  комнатой (которую  тогда  ещё  не  восстановили ),  и  Павловск,  и  Гатчина, и Ломоносов...
А  на  вечернее  время  у  нас  были  куплены  билеты  почти  во  все  самые  известные
театры  города... Ни  скучать,  ни  грустить  времени  не  было...

                Мы  просыпались,  едва  начинало светать. Бледные  тени  света  едва  освещали  тонкие  решётки  огромных  окон  Академии и  в  большом  зале  было  сумрачно  и  холодно.  Зал,  где  мы  ютились  на  узких  раскладушках, был  переполнен  людьми.  Это  был  спортивный  зал  Академии , куда  на  время  поместили  женскую  часть  абитуриентов  вместе  с  их  родителями. Раскладушки и стулья  стояли  так  плотно  друг  к  другу,  что  совсем  не  оставляли  места  для  прохода  и  приходилось  буквально  перешагивать через  спящих...

                Кое  как  одевшись,  мы выходили  в  длинный  темный  коридор  и  шли  в  туалетную  комнату,  где  можно  было  умыться  и  перед   зеркалом  привести  себя  в  порядок...  А  потом  мы  тихо спускались  по  старинной  широкой  лестнице  на  первый  этаж  и  шли  к  выходу.  Входные  двери  Академии были  огромными  и  высокими  и,  кажется,  никогда  не открывались.  В этих  огромных
дверях  была  прорезана маленькая низкая  дверка, которую  сторожил  худой  и  злой  старик.  Он  контролировал  время  открытия  и  закрытия  этих  заветных  дверей  и  по  своему  желанию  решал,  кого  впускать  или  выпускать  из  здания  Академии ...

                К  нам  он  относился  благосклонно  и хотя  что-то  там  бурчал  себе  под  нос,  но  и  впускал  и  выпускал  без  грубостей...
И вот  мы  за  воротами-дверьми Академии,  прямо  на  набережной  Невы. А  перед  нами,
блестя  от  влажного  тумана,  грелись  в  робких  лучах  утреннего  солнца,  темнели  два  каменных  сфинкса,  смотрящих  сердито-безразлично  друг  на  друга...

                Стряхнув  с  себя  утреннюю  одурь,  мы  поспешили  в  маленькое  студенческое  кафе,  где  за  недорого  можно  было  выпить  кофе  с   булочкой  и  немного  согреться  от  зябкой  утренней  прохлады...  А  потом  мы  садились  в  трамвай  и  ехали  к  вокзалу... И  первой  же  электричкой  отправлялись в  прекрасные  пригороды  Ленинграда...