Приключения семерых гномов

(повесть-сказка)
                Посвящаю Персии, самому  верному и нежному другу.

                — I —
Стоял солнечный сентябрьский день. Присутствие осени ещё только угадывалось в жёлтых прядях берёз и особом, грибном, аромате воздуха. Но лес оставался зелёным и пел  птичьими голосами. На опушку вышли трое – высокий, крепкий, в широкополой шляпе старик с моложавым лицом, и двое детей, мальчик и девочка  – грибники.
— Ну, вот, здесь и отдохнём, – сказал старик, вытирая лицо платком. Потом опустил на землю большое лукошко, полное маслят, и добавил с улыбкой: – Славно мы сегодня побродили.
— Ага, – отозвался мальчик, – грибов нынче — хоть косою коси!
— А я вовсе и не ради грибов лес люблю, – сказала девочка, – мне просто здесь нравится.
Она строго и как-то с осуждением посмотрела на брата, словно хотела упрекнуть его в чём-то, потом перекинула на спину толстую тёмную косу и запрыгала по поляне.
Дед, улыбаясь добрыми синими глазами, совсем ещё не старыми, потрепал внука по плечу и заметил:
— Да не обижайся ты, Павлик, на Танюшку. Конечно, грибки  — дело хорошее. Зимой-то груздочки со сметанкой — самое то с  картошечкой. – Он вновь улыбнулся, взял гриб и с наслаждением понюхал его, потом, прищурившись, посмотрел на внука и добавил: – Но ведь и она права…Лес — не только кормилец, он ещё и душу красотой полнит, лучше нас делает.
— Как это? – мальчик удивлённо посмотрел на деда, думая, что тот шутит.
Старик хотел ответить, но его перебила Танюшка. Она подбежала и протянула ему листок ландыша.
— Дедушка, дед Саня, смотри, здесь оказывается ландышей видимо-невидимо! – воскликнула она.
— Знаю, знаю, – он взял листок и разложил его на ладони. – Так ведь это ландышевая поляна, — объяснил он.— Вот в мае или в самом начале июня, если прийти сюда на вечерней заре, то можно услышать, как они звенят своими крошечными бубенчиками. Ну, вроде, колыбельную всем лесным жителям поют.
— Вот ещё, – хмыкнул мальчик, наморщив веснушчатый нос, – глупости всё это, сказки! Цветы звенеть не могут!
— А вот и могут, вот и могут! Вечно ты, Пашка, не веришь! – возмутилась Таня.
— Могут, конечно, – улыбнулся старик, – ведь лес-то у нас непростой, волшебный. А в волшебном лесу всё может быть.
— Так уж и волшебный! – Павлик усмехнулся и с сомнением посмотрел на деда, уверенный, что тот шутит. Но дед Саня оставался серьёзным, как никогда, и мальчик не решился что-то возразить.
— Ну, вот отдохнули, пора дальше идти, – сказал дед через некоторое время, после того, как все закусили бутербродами с чаем. — Давайте-ка все бумажки-пакетики в рюкзак сложите. Нельзя в лесу мусор оставлять! – строго сказал он.
Пройдя опушку, очутились под сенью хвойного леса. Дед Саня шёл легко, уверенно ступая по сухой, усыпанной хвоей тропинке. Внуки едва поспевали за ним.
— Эх, вы, черепахи, – смеялся он, останавливаясь время от времени и поджидая их, – старика догнать не можете!
— Да уж! Старик! И никакой ты, дедушка, не старик! – восклицала внучка, – вон как ходишь быстро…
Дед, польщённый похвалой, улыбался. Пошли вверх по течению ручья. Вода, невидимо-прозрачная, открывала каменистое дно. Там постоянно что-то менялось, переливаясь радугой, сверкая и притягивая к себе.
— Ух, студёная! – воскликнул Паша, наклонившись и зачерпнув воду.
— Знатная водица, живая!  – заметил дед, попробовав воду на вкус, и объяснил: – Напьёшься такой воды, и усталость как рукой снимает. Но только помаленьку пить надо, иначе горло застудишь.
От ручья свернули влево и очутились у высокой горы, поросшей мелким кустарником.
— Смотрите, – воскликнула Таня, – здесь ключ!
Она подошла к самому подножью горы и сразу сморщилась, зажав нос рукою.
— Фу, какая гадость! Ну и запах!
— Не гадость это, – засмеялся дед Саня, – это сера так пахнет.
Действительно от ключа, бившего упругой тонкой струйкой прямо из земли, и крошечным водопадом устремлявшегося вниз, по камням, поднимался густой пар и шёл резкий тошнотворный запах испорченных яиц.
— Да он горячий! – удивилась девочка, и без того большие её карие глаза расширились.
— Да, горячий, это горячий источник с серой, – объяснил дед.
— Он ядовитый? – спросил Павлик, – если та вода живая, то эта мёртвая?
— Нет, пожалуй, и эта живая тоже, – снимая шляпу и наклоняясь к струйке ключа, ответил дед. – Конечно, пить такую воду нельзя, – заметил он, – но вот купаться в ней очень даже полезно. Особенно для суставов и кожи. Многие люди к таким источникам на курорты ездят.
— Дедушка, а как появляются источники? – спросил Паша.
— Тебе, конечно, научное объяснение подавай, – усмехнулся дед.
— Да, научное. А разве есть другое? – мальчик вновь с недоверием посмотрел на него.
— Ну, с научным всё просто: под землёй вода есть, она иной раз на поверхность себе дорогу торит. Вот и начинает такой ключик бить, – дед Саня улыбнулся и провёл рукою по волосам. – Но ведь есть ещё и другое объяснение, – дедушка замолчал, хитро посматривая на внуков, ожидая их расспросов.
— А, опять сказки! – Павлик равнодушно махнул рукой.
— Ой, дедушка, расскажи, расскажи! – запрыгала нетерпеливая Танюшка.
— Наука-то не всё объяснить может, – заметил дед Саня, строго глядя на внука. – Да и скушно всё по-научному растолковывать.
— Да, да. Сказка интереснее! Расскажи, деда! – вновь попросила девочка.
— Рассказать разве? – дед переводил взгляд с внучки на внука и не спешил уступить просьбе, словно хотел разогреть их любопытство.
Пашке тоже не терпелось услышать рассказ, но он, боясь прослыть маленьким и верящим во всякие небылицы, согласился будто нехотя:
— Ладно, расскажи. А то не отстанет, – он с усмешкой кивнул на сестру, – до дому дойти не даст.
— Ну,  слушайте, – согласился дед, и строго предупредил, глядя на внучку: – Только, чур, не перебивать!
Потом отошёл от родника в сторону и, сев на большой камень, начал свой рассказ.


В одном старом-старом лесу, раскинувшемся у под¬ножия Зеленой Горы, в самой его чаще, на большой поляне поющих ландышей, в тени огромных вековых деревьев, стоял маленький домик. Он напоминал приземистый крепкий мухомор с красной черепичной шляпкой-крышей и белыми резными ставнями на окнах, которые опоясывали стены, словно молочно-светлый воротничок на ножке гриба. Невысокое крылечко было увито душистым горошком, напротив благоухали клумбы с алиссиумом и петуньей.
В домике жили семеро гномов. Семь родных братьев. Самого старшего звали Ворчун, он был очень строгий и любил поворчать. За ним шли непохожие друг на дуга близнецы, Весельчак и Соня. Первый  обожал играть на флейте, а второй был большой любитель поспать. Впрочем, это не мешало ему вязать для братьев  теплые пушистые носочки и замечательные разноцветные колпачки, которые так шли к их ярким бархатным курточкам.  Третий брат часто простужался и чихал, за что его так и прозвали – Апчих. Он был очень умным и рассудительным гномом. Четвертый по старшинству – Глазастик – носил волшебные розовые очки. Младше его ровно на год был  Мечтатель, очень рассеянный гном, любивший цветы. Седьмой, самый младший, Малыш-Почемучка обожал задавать старшим братьям вопросы, а из-за своей любознательности часто попадал в смешные и не очень истории.
Каждое утро, как только солнечные лучи, скользнув сквозь мохнатые ветви, касались крыши дома и проникали в его окна, гномы дружно отправлялись на работу. Путь был недалеким – к Зеленой Горе, что вырастала сразу за поворотом. В одной из ее пещер гномы добывали самоцветы и хранили волшебный Изумруд – огромный ярко-зеленый камень дивной красоты. Он был источником  жизненной силы Леса и давал силу всякому, кто дотронется до него. Пока Изумруд находился в пещере у гномов, лес и все его обитатели могли жить спокойно, самоцвет хранил их от бед.
Гномы столетиями оберегали камень. Много находилось желающих завладеть им, чтобы получить власть над Лесом. Но братья-гномы надежно охраняли тайну пребывания Изумруда. Никто, кроме них, не знал, в какой из многочисленных пещер Зеленой Горы  он спрятан.
По вечерам, когда солнце клонилось к закату, гномы возвращались домой и, поужинав, засыпали, убаюканные чудесным перезвоном ландышей. Именно в этот сумеречный час эти нежные цветы начинали свои тихие песни. И под них все дневные обитатели леса погружались в сладкий глубокий сон.
А за Синей Рекой, там, где кончался лес,  простирались Неведомые Земли. За ними возвышалась Черная Скала. Совершенно неприступная и голая она представляла собой мрачное зрелище. Птицы облетали ее стороной, звери не забредали сюда, вообще все избегали этого места. На самой вершине скалы стоял замок злого волшебника Завра. Днем Завр отдыхал в своей спальне, а ночи проводил в библиотеке за изучением книг по злотворению или у телескопа, разглядывая звезды и высчитывая их благоприятное расположение. Раз в месяц, когда  полная луна освещала темный небосвод, Завр спускался в потайной подвал своего жилища и варил там огненное зелье, которым кормил огнедышащего дракона. Дракон жил в пещере у подножия замка и охранял дорогу к логову злодея.
Сокровенной мечтой колдуна был Изумруд. Завр хотел стать единственным властелином Леса. Но он не спешил, и вот уже триста лет обдумывал план захвата камня. Наконец…  Впрочем, обо всем по порядку.


                — II —

Стояло обычнее утро, не предвещавшее ничего плохого.
— Соня, Соня, поторапливайся! – как всегда прикрикнул на клевавшего носом брата Ворчун. – Хватит дремать над завтраком, кофе стынет, и мы опоздаем: солнце уже высоко, а сегодня много работы.
— Да, да, конечно… – встрепенулся Соня и залпом выпил уже почти остывший кофе.
— А кто сегодня остается дома и варит ужин? – с улыбкой спросил Весельчак, намазывая толстый слой вишневого джема на булочку с  маслом.
— Сегодня очередь Мечтателя, – ответил Апчих и высморкался в большой платок, на котором были вышиты ромашки.
— Я бы не оставлял его одного, – заметил Глазастик. – Он, как в прошлый раз, размечтается среди своих любимых петуний и ничего не приготовит. Мы рискуем вновь остаться без ужина.
— Верно! – хихикнул Весельчак.
Мечтатель же и не слышал этих замечаний в свой адрес. Он был погружен в чтение последнего номера журнала «Цветы нашего леса». Там его внимание привлекла статья о новом виде пушистых кактусов, обнаруженном на противоположной окраине Леса, у истоков Синей Реки.
«Вот бы раздобыть такой!» – подумал Мечтатель, представив, как очаровательный пушистый шарик зеленым колобком красуется в горшочке на окне гостиной. 
— Я мог бы остаться дома вместо Мечтателя и приготовить ужин, – предложил Малыш.
— Нет! – Ворчун строго посмотрел на него. – Ты мал еще оставаться один. Вот когда тебе исполнится пятьсот лет, тогда и поговорим, –  отрезал он.
Малыш тяжело вздохнул, но не стал возражать. Ведь Ворчун, по сути, был прав: Малыш и в самом деле был еще очень мал и совершенно не умел готовить.
После долгих споров решили все-таки оставить хозяйничать Мечтателя. Братья-гномы, прихватив свои кирки, отправились по делам.
               
               
   —  Ну, вот, момент настал! – с удовлетворением потирая руки, воскликнул Завр.
Он наблюдал за гномами в свое волшебное зеркало. Огромное, круглое, в янтарной раме оно возвышалось в библиотеке замка. По одному лишь желанию чародея зеркало показывало  любой уголок мира, и Завр мог наблюдать за событиями, происходившими на противоположном конце света, в далеких землях.
— Давно я ждал этого! Сегодня парад трех планет… Я уверен, меня ждет успех.
Завр самодовольно ухмыльнулся, при этом его глаза зло сверкнули.
— Парад трех планет, мой повелитель? – переспросил стоявший рядом с ним маленький горбун.
Это был гоблин Чар, слуга и помощник мага.
— Да, именно, – ответил Завр. – Это бывает раз в триста лет. И если могущественный волшебник – ну, такой, как я – глядя на выстроившиеся особым образом планеты, произнесет тайное заклинание, исполнится любое его желание.
— Но заклинание же тайное?... – опять не понял гоблин.
— Болван! – Завр шлепнул слугу по затылку. – Я все больше убеждаюсь, что ты не усваиваешь моих уроков.
Чар подобострастно согнулся и отступил от хозяина на несколько шагов, опасаясь повторного шлепка, в его глазах блеснули слезы. Но Завр сменил гнев на милость и уже спокойным тоном вновь объяснил:
— Заклинание – тайна для непосвященных, но не для меня! Я – великий волшебник, самый могущественный из всех!
— О, да, да, господин! – поспешно согласился гоблин и замер в поклоне, судорожно сжимая в крошечных кривых ручках малиновый колпак с широкими полями. Вообще весь костюм человечка был черно-малиновым. Сам Чар терпеть не мог эти цвета, но их любил хозяин. Камзол, колпак и короткие панталоны были ярко-малиновые, из бархата. Воротник камзола, манжеты рукавов и штанишек – из черного атласа. Черными же были и жемчужные пуговицы костюма.
— Если я кормлю и одеваю тебя, – любил повторять Завр, – то я имею право выбирать тебе одежду по моему вкусу.
Сам колдун носил роскошную длинную мантию из черного блестящего шелка и высокий тоже черный колпак, увенчанный огромной рубиновой звездой. Облетая на драконе окрестности свих владений, чародей набрасывал на плечи длинный теплый плащ из черного бархата, подбитый мехом. Этот плащ укрывал его не только от холода, но и мог сделать невидимым. В такие моменты наблюдателю с земли казалось, что небосвод закрыла огромная темная туча.
— Ладно, хватит болтать попусту! – заключил Завр.— Пора заняться делом.
Он звонко хлопнул в ладоши. Через мгновение перед ним возникло маленькое ушастое существо с перепончатыми крыльями.
— Злюк! – торжественно произнес Завр. – Настал момент, когда ты сможешь послужить мне. Надеюсь, – колдун секунду помолчал и повторил снова, четко выделяя каждое слово: – Надеюсь, ты помнишь наш уговор.
— Да, господин, – летучая мышь послушно кивнула головой и вновь замерла, ожидая приказаний.
Уже несколько столетий весь род летучих мышей служил Завру, который хитростью подчинил их себе. Мыши ютились в подвалах его замка и не могли без разрешения повелителя вылететь на волю. Однажды, к  удивлению мышей, колдун предложил отпустить их на свободу, но в обмен на небольшую услугу с их стороны. Помочь волшебнику должна была самая маленькая мышь, ею оказался Злюк. Несмотря на такое имя, он был, в общем, вполне добродушным и, главное, очень храбрым. Впрочем, ничего необычного в имени не было, ведь Завр сам давал имена всем мышам.
— Итак, – начал Завр, – ты выполняешь мое поручение, я отпускаю вас на волю. Вы сможете отправиться, куда пожелаете. Слушай меня внимательно.
               
                — III —
Мечтатель бегал по кухне и размахивал полотенцем, безуспешно пытаясь разогнать клубы дыма, валившего из печи. Копаясь в своем саду, он совсем позабыл, что поставил в духовку пирог. Конечно, пирог сгорел, и теперь братья-гномы рисковали остаться без сладкого. А гномы, как известно, обожают сладкое! Без него им ужин – не ужин, и обед – не обед.
— Ах, я несчастный! – сокрушался Мечтатель. – Почему, ну почему я такой рассеянный? На меня нельзя положиться... Прав, прав Ворчун! Я – разиня! Опять всех подвел...
— Помогите! Прошу Вас, помогите! – Мечтатель вдруг отчетливо услышал чей-то слабый голос.
Выглянув в окно, гном увидел у дверей дома летучую мышь. Она лежала на ступеньках и тихо стонала. Ее голос слабел с каждой минутой. Мечтатель выбежал на крыльцо и склонился над несчастной.
— Что с вами? – участливо спросил он и поднял мышь.
— О-о! – едва слышно пропищала она. – Я выбился из сил... Прошу вас, глоток воды, один лишь глоток...
Мечтатель перенес страдальца в дом, уложил на диван и дал напиться.
— Спасибо, – уже значительно более живым голосом поблагодарил неожиданный гость. – Вы очень добры... Я летел много дней, сбился с дороги и совсем ослаб.
— Вы, должно быть, голодны? – догадался гном.
Через некоторое время заметно приободрившийся пришелец сидел за столом и с аппетитом уплетал фруктовый салат, запивая его сладким йогуртом.
— Меня зовут Злюк, – представился он, жуя грушу.
— Очень приятно! – кивнул гном в ответ и назвал свое имя.
— Прошу прощения, быть может, я ошибаюсь...— Злюк огляделся по сторонам и принюхался. – Но я почти уверен, что-то горит.
— Уже...— вздохнул Мечтатель, – уже сгорело. Пирог…
       — Пирог? – Злюк удивленно посмотрел на гнома.
— Да, пирог. Яблочный. С брусникой и  взбитыми сливками. Наш десерт на ужин.
Мечтатель опять вздохнул и смахнул слезинку.
— Ну-у, стоит ли так расстраиваться?! – спросил  мышонок.
— Конечно! – воскликнул гном. – Знаете ли, мы – гномы – большие любители сладкого. Для нас ужин немыслим без десерта. А я уже в третий раз остаюсь дома готовить ужин, и всегда у меня пирог сгорает. Я в третий раз подвел братьев! Они работают день-деньской, придут голодные. А тут… – Мечтатель махнул рукой и опустил голову.
— Да, – согласился Злюк, – вам не позавидуешь.
— Вот именно! Я – растяпа!
Гном уронил голову на стол и закрыл глаза, словно хотел уснуть или умереть.
— Прошу прощения, – мышонок осторожно тронул гнома за рукав. – Если вы не против, я готов помочь вам.
— Помочь? – Мечтатель недоверчиво посмотрел на гостя. – Неужели мне можно помочь?
— Безусловно! Я немного умею печь пироги. Конечно, не столь вкусные, к каким привыкли гномы, но именно такие, как надо – не сырые и не горелые. Если вы дадите мне необходимые продукты, я с радостью испеку вам пирог.
— Я, право, не знаю, удобно ли это? – с сомнением смущенно пробормотал Мечтатель. – Вы с дороги едва живы... И потом, вы – гость...
— Ерунда! Я уже достаточно пришел в себя. И мне очень хочется хоть чем-то отблагодарить вас за мое спасение.
Так, через некоторое время Мечтатель и его новый знакомый вовсю хлопотали на кухне, замешивая тесто и начинку. Не прошло и двух часов, как на столе красовался румяный – совсем не горелый, а такой, как надо – яблочный пирог.

День, устав, стремился к вечеру. Солнце садилось все ниже и ниже, наконец, его последние лучи упали за горизонт, окрасив небо всеми оттенками алого цвета.
Гномы возвращались домой. Дружной вереницей они шагали по поваленному дубу, что перекинулся через глубокий Говорливый Ручей. Впереди шел Глазастик. Подняв высоко над головой яркий фонарь, он освещал братьям дорогу. За ним следовали Ворчун, Весельчак, Соня и Апчих, державшие в руках кирки. Замыкал шествие Малыш. У него тоже был фонарик, висевший на кирке, которую гном закинул на плечо. Гномик то и дело засматривался по сторонам и отставал от братьев. 
Вот в кустах орешника мелькнул светлячок. Малыш шагнул к нему. «Как он светит? – подумал гном. – Должно быть, держит в лапках крошечный фонарик?». Его размышления были прерваны ночным мотыльком, который пропархал мимо, словно танцуя под звуки вальса, слышимые ему одному. Малыш, как очарованный смотрел на этого танцора. «Какая красота! – подумал гном. –  Вот бы мне такие крылья!». Бабочка, словно угадав его восхищение, опустилась на травинку и расправила свой наряд. Он был великолепен! Ярко-желтые крылья окаймлялись роскошной бархатно-черной оторочкой.
— Малыш, не отставай! – послышался строгий голос Ворчуна.
Но Малыш не отозвался. Он приблизился к бабочке и, сняв  свой колпачок, с поклоном благоговейно произнес:
— Как вы прекрасны! Позвольте выразить вам мое восхищение и поблагодарить.
— О! – смущенно пропищал в ответ мотылек. – Спасибо, конечно, однако за что же вы благодарите меня?
— За вашу красоту! Вы – ночное украшение нашего леса.
     — Спасибо! Я очень польщен! – мотылек помахал крыльями. – Знаете, нас, бабочек, часто сравнивают с цветами. Да, мы, правда, похожи на них. Но только больше не внешним видом, а тем, что хрупки и ранимы, как цветы. Увы, не все это понимают, – мотылек вздохнул и продолжал: – Наши крылья беззащитны. Видите ли, – заметив недоумение гнома, стал объяснять мотылек, – наши крылья покрыты особой пыльцой. Если коснуться их, пыльца осыпается, мы не можем летать и погибаем.  Вы первый, кто не попытался поймать меня. Я растроган, так растроган!
С этими словами он вспорхнул и продолжил свой танец. А Малыш постоял еще некоторое время, восхищенно глядя на удаляющуюся бабочку, и поспешил за братьями.
Жизнь в ночном лесу кипела, не затихая ни на минуту. Те его обитатели, кто привык жить под лучами солнца, уснули, но проснулись жители ночи и занялись каждый своим делом.
— Ух, ух! – прокричала где-то сова, отправляясь на охоту.
Навстречу гномам протопал ежик.
— Добрый вечер, друзья! – приветствовал он братьев.
— Здравствуй, Ёжик. Куда спешишь? – отвечал за всех Ворчун.
— Ежиха послала за молоком к оленихе. Тороплюсь.
— Уже смеркается, возьми наш фонарь, – предложили братья.
— Мы, ежи,  в темноте отлично видим, – улыбнулся Ёжик. – Спасибо.
И он побежал дальше. А гномы пошли своей дорогой. Еще немного, и деревья расступились, взору предстала поляна с домом наших героев.
— Странно, – заметил Глазастик, – в окнах нет света.
— Да Мечтатель, как обычно, сидит где-нибудь в уголке, забыв про все, и мечтает, – предположил с улыбкой Весельчак.
— Наверное... А, может, уснул...— поддержал его Соня и зевнул.
Братья быстрее зашагали к дому. В глубине души каждый почувствовал тревогу.
Дверь оказалась, как всегда закрыта, но не заперта. Гномы вошли.
— Мечтатель, ты где? – позвал Ворчун, зажигая лампу. – Почему сидишь в темноте?
— Надеюсь, сегодня ты не оставил нас без ужина? – обеспокоено спросил Апчих.
—  Его нигде нет! – послышался возглас Малыша, который уже успел обойти весь дом.
—  Как так – нет? – Соня удивленно посмотрел на брата.
— Нет его дома! Я был на кухне и на верху, в спальне.
— Да, – из кухни донесся голос Глазастика, – его нет, но на столе много крошек и гора грязной посуды.
— Неужели Мечтатель что-то испек? – Апчих с сомнением разглядывал крошки на столе.
— Да, – Глазастик внимательно осмотрел кухню, – он, определенно, приготовил пирог.
— Но нет ни пирога, ни его самого, – заключил Ворчун.
— С ним что-то случилось, – Глазастик с тревогой смотрел на братьев.
— Почему ты так думаешь? – спросил Апчих.
— Я вижу.
— Твои очки… –  Апчих не договорил.
Очки Глазастика были волшебные. Если закрыть глаза и внимательно всмотреться в темноту, они показывали происходящее далеко отсюда. 
— Что ты видишь? – гномы обступили брата, с нетерпением ожидая  его объяснений.
Их лица были встревожены. Ворчун в волнении теребил кончик длинной белоснежной бороды, Апчих то и дело потирал нос. Малыш, Соня и Весельчак просто стояли, с беспокойством глядя на брата.
— Не знаю точно... – Глазастик зажмурился, – все, как в тумане... Но я вижу, что Мечтатель находится в темной комнате. Очень, очень темной. Он... Он, кажется, плачет.
— Плачет?! – воскликнули братья хором.
— А где эта комната? – спросил Ворчун.
— Не знаю, – Глазастик открыл глаза и протер запотевшие стекла очков, – я  не вижу. Только темная комната и в ней – Мечтатель.
— Но как же мы отыщем его? – в голосе Малыша послышались слезы.
— Да. Как? – поддержал его Весельчак. Сейчас он совсем не был веселым.
Братья заговорили наперебой, решая, как же помочь пропавшему Мечтателю.
— Тише! Тише! – угомонил всех Ворчун. – Нам надо спросить совета у Дедушки Филина. Он самый мудрый в нашем лесу. Я думаю, он поможет.


               
                —IV—

Гномы отправились к высокому древнему тополю, в дупле которого жил мудрый Филин.
Ночь опустилась на лес, и в двух шагах было ничего не видно. Однако гномы освещали себе дорогу фонариками. Отовсюду слышались крики ночных птиц, сверчки  играли свои колыбельные, и их  упоительные  мелодии разносились по всей округе.
Высокий тополь одиноко стоял на опушке. В знойный полдень  под тенью его кроны укрывалась вся поляна, и многие обитатели леса находили под ним желанную прохладу, а в ненастье прятались от дождя.  Он был так стар, что никто из лесных жителей, кроме Филина, не помнил времени, когда тополя еще не было. Но, не смотря на такой почтенный возраст, тополь был полон сил, и каждую весну на нем распускались зеленые листочки, а ветви полнились живительным соком. Хотя время все-таки оставило след на его стволе: когда-то очень давно, когда тополь был еще  молод, в него ударила молния, образовалось глубокое дупло. В нем-то и поселился юный Филин, едва вылетевший из родительского гнезда. Шли годы. Зимние снега сменялись весенними дождями, вслед за  беспечным летом приходила красавица-осень. Тополь и Филин старились вместе.
Гномы подошли к дереву.
— Дедушка Филин! – позвал Ворчун. – Дедушка Филин, выйди на минутку.
— Кто зовет меня? – послышался недовольный, скрипучий голос.
Подняв головы, гномы увидели прямо над собой сидящего на ветке филина. Большая седая птица смотрела на них огромными, круглыми глазами. Казалось, это они желтым светом освещают поляну, соревнуясь с луной, которая  то появлялась из-за туч, то вновь пряталась в них.
— Это мы, братья-гномы, – отвечал Ворчун.
— Зачем пожаловали? – Филин моргнул, – мне пора лететь на охоту.
— Мы пришли за советом, – стал объяснять Ворчун. – У нас пропал Мечтатель. Вернулись домой, а его нет. Он оставался хозяйничать, готовить ужин.
— Уф, – ухнул Дедушка Филин и опять моргнул. – Странно, – он задумался, закрыл глаза и так сидел очень долго, так долго, что гномы подумали, будто филин уснул.
Однако когда гномы уже решили его разбудить, филин  встрепенулся, тряхнул крыльями и спросил:
— Вы не заметили ничего странного?
— Да, – отозвались братья хором.
— На столе было много крошек от пирога, – стал рассказывать Ворчун.
— Оказывается, – усмехаясь, перебил его Весельчак, – наш Мечтатель испек пирог!
— А, может, – предположил, зевая, Соня, – это были крошки и не от пирога.
Соня, большой любитель вздремнуть даже днем, в этот поздний час вовсю клевал носом и прилагал невероятные усилия, чтобы не уснуть.
— От чего же еще? – с недоумением посмотрел на него Апчих. – Крошки явно от пирога. Скорее всего, от яблочного, – уверенно заключил он.
— Да, – кивнул Ворчун, – крошки точно от пирога.
— Но куда же делся пирог? – Соня, поборов дремоту, с сомнением растерянно смотрел на братьев.
— Не спорьте! – остановил их Дедушка Филин.— Это не имеет значения: был пирог или его не было. Я уверен, здесь не обошлось без проделок Завра, – сказал он.
— Завра?!— воскликнули братья. – Того самого?
— Да! – филин кивнул и пояснил: – Я долетаю почти до окраин леса и слышал, что Завр последнее время замышляет что-то.
— А что именно замышляет? – спросил Глазастик.
— Уф, – филин развел крыльями. – Я не знаю. Этого, пожалуй, никто не знает. Но я чувствую, беда нависла над лесом. – Он на мгновение опять задумался. Закрыл глаза, а потом уверенно добавил: – Вам сможет помочь только фея Персина.
— Персина?! – удивился Ворчун. – Но как же мы найдем ее? Никто и никогда не видел Персину.
— Чепуха, – категорично возразил Дедушка Филин, – вернее сказать, ее мало кто видел, – он скромно опустил взгляд, –  но ваш покорный слуга, например, удостоился этой чести.
— Неужели ты видел Персину?! – Малыш во все глаза смотрел на старого филина.
— Да, Малыш, – кивнул тот. – Давно, очень давно это было... Тогда я был примерно твоих лет.
— Но как же мы найдем ее? – переспросил Ворчун.
— Надо очень желать встречи с ней, – отвечал филин. – Персина приходит ко всем, кому нужна ее помощь. Хотя, – он вновь на мгновение задумался, почесывая кончик клюва, –  хотя... я, помнится, встречал ее у поваленного дуба.
— У ручья? – спросил Соня.
— Да, у того самого ручья, что бежит неподалеку от вашей поляны.
— А как же мы узнаем ее?— уточнил Малыш.
— Глупый! – филин усмехнулся. – Она сама узнает вас. Если вам действительно нужна ее помощь, Персина придет к вам. Ну, ступайте, мне тоже пора.
И Дедушка Филин, тяжело взмахнув огромными крыльями, растаял в ночи.
Гномы пошли к ручью. По дороге они молчали. Как-то не хотелось нарушать ночную тишину и, кроме того, каждый из братьев был так обеспокоен судьбой пропавшего Мечтателя и ответом Дедушки Филина, что просто не мог произнести ни слова.
— Ну, вот и ручей! – Апчих нарушил молчание первым.
— И как же нам позвать Персину? – спросил братьев Весельчак, словно они знали ответ на его вопрос.
— Я, конечно, не уверен, – начал Малыш, – но филин сказал, что надо очень желать увидеть ее... – он, не договорив, замолчал.
Неожиданно полилась чудесная музыка – это Весельчак заиграл на свирели. Тонкая мелодия, казалось, заполняет все вокруг. Братья слушали, погружаясь в музыку, и каждый думал о бедняге Мечтателе. Вдруг их окутал теплый, почти осязаемый туман. Он был мягким, как лебяжий пух, и легким, как облако. Через мгновение туман растаял, и гномы увидели перед собой большую рыжую кошку с роскошной длинной шерстью. Кошка сидела на берегу ручья и изучающе смотрела на братьев огромными глазами темно-янтарного цвета.
— Вы звали меня? – вдруг спросила она, точнее, промурлыкала мелодичным голосом.
Братья с изумлением взирали на нее и не могли произнести ни слова. Даже Соня перестал клевать носом и широко раскрыл глаза.
— Персина! – наконец, воскликнул Малыш, – да это же Персина!
— Да, – кивнула кошка, улыбнувшись и тряхнув блестящими, упругими усами. – Я – Персина.
— Но... А-а, – невнятно пробормотал Апчих и чихнул.
— Понимаю, – Персина опять улыбнулась, сощурив глаза, – вы ожидали увидеть человекоподобное существо.
Она запрыгнула на пенек и продолжила, помахивая хвостом:
— Почему-то все думают, что феи внешне похожи на людей. Нет... Так бывает не всегда. Как видите, я – кошка. – Улыбка вновь скользнула по ее мордочке, при этом глаза сверкнули, как две молнии. – Впрочем, – заметила она, –  я могу принять любой облик. Но в действительности я – кошка.
— Но как же ты узнала, что мы хотим тебя видеть? – все еще сомневаясь, спросил Ворчун.
— Как же? – фея удивилась, – ведь вы заиграли на моей свирели.
— Моя свирель? – Весельчак стал рассматривать свою дудку, как-будто увидел ее впервые.
— Да. Когда-то я дала эту свирель вашему деду. Он помог мне кое в чем, – объяснила Персина. – Если заиграть на ней, я приду на помощь.
— Но почему же, – нашелся Соня, – почему же Весельчак и раньше играл на свирели, а ты не приходила?
— Да, правильно, – кивнула кошка. – Вы не думали обо мне раньше. А сегодня я нужна вам. Ведь так?
Она замолчала и выжидательно посмотрела на братьев. Луна освещала ее рыжий мех, делая его золотым и придавая кошачьей фигуре сходство с драгоценной статуей.
— Ты очень, очень нужна нам! – горячо отвечал Ворчун.
— Да, я знаю. Пропал ваш брат Мечтатель, – согласилась фея и добавила: – Его похитил злой волшебник Завр и держит в башне.
 — Ах! – хором выдохнули гномы. В глубине души они надеялись, что Персина опровергнет предположение Дедушки Филина.
— Но, – фея предостерегающе подняла лапу, -- ему нужен не Мечтатель, а Изумруд. Колдун надеется завладеть им при помощи вашего брата.
— Но что же делать? – спросил Апчих.
— Вы и только вы можете спасти Мечтателя и весь лес, –ответила фея.
— Мы сейчас же отправимся к Черной Скале! – воскликнул Ворчун и, словно угрожая кому-то, потряс фонариком.
— Постойте! – Персина вновь подняла лапу. – Туда дойти непросто. Много испытаний ждет вас. Только вместе вы сможете противостоять им, спасти брата и весь наш лес. Помните об этом!
Она на минуту замолчала, вглядываясь в лица гномов, казалось, читая их мысли. Потом с улыбкой добавила:
— Если нужно будет, ОЧЕНЬ нужно, я приду к вам на помощь.
— Надо только заиграть на свирели и подумать о тебе? – спросил Малыш.
— Да, Малыш, – улыбаясь, кивнула Персина и смешно повела усами.
Потом она грациозно, как могут только кошки, повернулась и взмахнула хвостом. Из него выпал золотой волосок.
— Идите за моим волосом, – сказала фея, – он укажет вам кратчайший путь к логову Завра.
И едва гномы успели хором произнести «спасибо», как Персина исчезла, будто ее и не было.

                —V—
Мечтатель очнулся в кромешной тьме. Он сидел на холодном, вероятно, каменном полу и вдыхал сырой, пахнущий плесенью, воздух.  Вытянув руки перед собой, гном наткнулся на шероховатую каменную стену. Он встал на ноги и пошел вдоль нее, нащупывая путь руками. Вокруг не было ничего. Только темнота и эта стена, казавшаяся бесконечной. Сердце Мечтателя сжалось от тоски, отчаяние овладело им. Где он? Как он очутился здесь? Слезы сами полились из его глаз, и бедный гном опять опустился на пол. Постепенно он уснул, но даже во сне продолжал всхлипывать.

Его разбудило прикосновение к щеке чего-то теплого. Открыв глаза, сразу зажмурил их: ему на лицо падал тонкий солнечный лучик. Слабый, едва заметный, но самый настоящий луч солнца! Он рассеял вчерашнюю кромешную тьму. Оглядевшись, Мечтатель обнаружил, что находится в крошечной комнате с каменными стенами и такими же полом и потолком. На одной из стен, очень высоко виднелось маленькое зарешеченное оконце, в которое и проникал этот солнечный луч. Несмотря на его усилия, комната все равно оставалась темной и сырой.
Мечтатель, встав на цыпочки, смог выглянуть в оконце. Величественный и несколько устрашающий вид предстал его взору. Гном понял, что его темница находится в высокой башне, у подножия которой плескались воды то ли моря, то ли широкой реки или озера. За ними, почти у самого горизонта, виднелась ярко-алая полоска, плавно переходившая в неровную зеленовато-синюю ленту. Мечтатель решил, что это луг и лес. При мысли о лесе он вспомнил дом. И вновь тоска наполнила его сердце.
Дом… Это так важно, чтобы у тебя был дом! Увы, мы часто понимаем это, только  оказавшись в дали, когда тоска вползает в душу, и ты вдруг осознаешь себя ненужным и потерянным. Словно угасающая последняя звезда на предутреннем небосводе ты пытаешься найти кого-то рядом, но с каждой минутой все больше убеждаешься в своем одиночестве. И тогда в памяти встают дорогие лица, воскресают картины родного дома.  Лишь там  нас ждут, и лишь там мы можем укрыться от невзгод. Там живет тепло наших предков, и милые сердцу вещи хранят приятные воспоминания о минувших днях. А как чудесно дождливым осенним вечером сесть в глубокое кресло, закутавшись в пушистый мягкий плед, и смотреть на пламя в камине, слушать, как потрескивают дрова в огне. Только дома можно собраться с родными и близкими за щедрым Рождественским столом или задуть свечи на именинном пироге.
Пирог! Да, конечно, пирог! Яблочный с брусникой и взбитыми сливками. Это последнее, что он помнит. А потом он сразу очутился здесь… Или не сразу? Как ни старался, Мечтатель не мог вспомнить, что с ним произошло после пирога.
Они с мышонком  сидели за столом, а пирог стоял в центре стола и источал восхитительный аромат. Как-то так получилось, что Мечтатель решил попробовать маленький кусочек. Просто, чтобы оценить, удался ли пирог, можно ли кормить им братьев. Потом был еще ломтик и еще…  А потом – эта темница!
Внезапно стена напротив покачнулась, будто это была не стена, а занавес. Перед Мечтателем появился Завр. Гном сразу узнал его.
— Приветствую тебя, друг мой! – улыбаясь одними губами, торжественно произнес колдун и, окинув темницу взглядом, заметил:  — Ну, вот, мои  болваны-слуги опять напутали. Это они заперли тебя сюда. Все приходится делать самому!
И едва колдун хлопнул в ладоши, как темница словно растаяла, а Мечтатель уже стоял в огромном зале. Отражаясь в черном мраморном полу, золотые колонны, словно стволы диковинных деревьев, вырастая прямо из пола, уходили ввысь. Дневной свет, проникая сквозь полупрозрачный  рубиновый потолок, лился вокруг приятной  для глаз розовой дымкой.
От этой роскоши и великолепия у гнома перехватило дыхание, он стоял, не в силах произнести ни слова. И в довершение ко всему гном увидел накрытый к обеду стол! Чего здесь только не было! Аппетитные фрикадельки плавали в наваристом овощном бульоне, пирамиды из паштетов красовались, утыканные веточками зелени, невиданные заморские фрукты соперничали красками с разноцветными конфетами и десертами, среди которых выделялся огромный яблочный пирог.  А в самом центре стола,  на блюде, устланном свежайшими листьями салата, словно король всех этих яств, возвышался невероятных размеров омар.   Все эти кушанья манили своими ароматами. Только уловив их, Мечтатель понял, как он голоден.
— Прошу к столу! – пригласил Завр и вновь улыбнулся странной холодной улыбкой.— Надеюсь, ты составишь мне кампанию.
Мечтатель молчал. Да, он был голоден! Очень… Но сомневался, стоит ли принимать угощение колдуна. Однако раз его приглашают к столу, значит, он – не пленник. Эта мысль несколько успокоила гнома и приободрила его. «Пожалуй, стоит поесть, –рассудил он. – Подкрепиться никогда не помешает. Если я буду голодать, то совсем потеряю силы. А они мне понадобятся, ведь я должен вернуться домой». Так решил Мечтатель и сел за стол.
Едва он проглотил ложку супа, как совсем перестал сомневаться в правильности своего решения. Для него теперь существовал только этот изумительно вкусный суп, какого он никогда прежде не ел. За супом последовал нежнейший паштет, который просто таял во рту. Потом было много чего еще – гном даже и не пытался запомнить, что он ест. И наконец, он приступил к огромному куску яблочного пирога. О! Это было непередаваемое ощущение. Этот пирог не сравнился бы с теми яблочными пирогами, которые Мечтатель ел до сих пор. И по мере того, как голод уступал место сытости, гном все больше и больше начинал находить в своем положении хорошие стороны. Ну, в самом деле, что такого страшного произошло? Ничего! Он просто погостит у Завра, наверняка, увидит много интересного, а потом расскажет братьям. Что они видят в своем Лесу? Только лес и пещера, где они работают. Изо дня в день – одно и то же! Да он радоваться должен, что попал сюда: не всякому дано пережить подобное приключение.
— Ты не пожалеешь, если погостишь у меня, – Завр словно угадал мысли гнома. – Уверен, что тебе понравится и будет, что рассказать. А сейчас,  – колдун поднялся из-за стола и вновь хлопнул в ладоши, –  тебе следует отдохнуть.
— Ты звал меня, повелитель? – перед ними возник маленький гоблин.
— Проводи гостя в его покои, – приказал колдун.


— Теперь займемся тобой, – с ухмылкой сказал Завр, как только Чар и Мечтатель покинули его.
Колдун обращался к Злюку, который стоял перед ним, опустив голову и сложив перепончатые крылья. По тону Завра мышонок понял, что ничего хорошего ждать не приходится.
— Ты прекрасно выполнил порученное дельце, –  продолжал Завр. – Гном оказался редкостным обжорой: надо же – слопал весь пирог! Колдун ухмыльнулся и заметил:
— Конечно, я не останусь в долгу, можешь быть спокоен. Тебя ждет награда.
Злюк осмелился взглянуть в лицо колдуна, и в его взгляде мелькнула надежда. Но следующая фраза чародея быстро погасила ее.
— Я дарю свободу твоим сородичам, а ты останешься здесь, – сообщил колдун и добавил с усмешкой: – Ну, сам посуди, в моем замке такое множество темных коридоров и переходов, чудесных сырых, прохладных подземелий, что у меня ты сможешь чувствовать себя просто великолепно. Ты станешь моим личным слугой для особых поручений. Да, для особых, – повторил Завр, поднял указательный палец и пристально посмотрел на мышонка.
Бедный Злюк молчал. Его серовато-коричневые, словно из мягкой замши, крылья поникли. Как ошибаются те, кто считает летучих мышей созданиями мрачных пещер! Да, дети ночи, они часто прячутся от дневного света именно в пещерах. Но, как и все существа на Земле, они тоже любят свободу. Что может быть лучше, чем прохладной ночью выпорхнуть на волю и бесшумно лететь навстречу звездам, вдыхая полной грудью свежий лесной воздух? Только здесь, в лесу можно расправить крылья и вернуть им утраченную силу.
И вот Злюка лишили всего этого! Лишили уже во второй раз. У него не только отнимали свободу, его ОБМАНУЛИ. Лишили надежды! В самые трудные минуты она живет в нашем сердце, теплится, словно маленький уголек, и согревает нам душу своим теплом. Даже если вокруг бушует буря, если со всех сторон к нам подкрадывается ледяной холод, мы не сдаемся невзгодам, живем надеждой. Только благодаря ей одной находим в себе силы идти дальше. Она, как яркая звезда в ночи, освещает наш путь, ведет за собой.  Но если вдруг уголек в сердце гаснет, и надежда покидает нас, все вокруг меркнет. Мир, до этой минуты полный красок, такой интересный и  радостный, словно утрачивает для нас всякий смысл. Мы не находим себе места в нем, теряем себя.
 Однако Злюк воспринял произошедшее со странным спокойствием. Внешне он казался равнодушным, почти безразличным. И даже всей колдовской силы Завра не хватило на то, чтобы понять, какие чувства обуревают душу бедного мышонка.

                — VI —
Ночь окончательно спустилась на лес, радуя его обитателей прохладой и свежестью. Даже в двух шагах  можно было разглядеть что-то только с фонарем. Братья спешили, боясь потерять волосок феи из виду. Но вот из-за плотных туч показалась луна. Сначала она лишь едва выглянула, будто решая, стоит ли вообще освещать лес. А потом медленно и торжественно вышла во всей своей загадочной красе. И словно ее свита, на небосводе высыпали звезды. Молочно-серебристый свет затопил деревья, кусты и осветил гномам дорогу. Братья погасили фонарики и зашагали веселее.
Волосок плыл и плыл, ведя за собой гномов. Так шли они долго. И лишь когда край неба стал прозрачным, волосок остановился, на мгновение замер, потом, качнувшись взад и вперед, опустился на большой камень.
Взору гномов открылось необыкновенное, величественное зрелище. Прямо перед ними, как огромное зеркало, расстилалась река. В этот час ее воды были тихи и казались совсем неподвижными. Будто выкатившись из них, на горизонте алело солнце. Его первые лучи купались в воде, окрашивая ее огненными бликами. Низко склоненные прибрежные кусты, казалось, любовались своим отражением. Их густые заросли, вероятно, служили домом многим речным обитателям, но в этот ранний час было тихо. Даже птицы еще спали.
Гномы стояли в нерешительности, околдованные этой красотой.
— Ух, ты! – воскликнул Соня. – Никогда прежде я не видел такого!
— Это потому, что кто-то очень любит поспать… Особенно по утрам, – усмехнулся Весельчак.
— Нет, Соня прав! – возразил ему Глазастик. – Думаю, мы все впервые видим рассвет на реке.
 —  Да ведь мы видим, как рождается утро! – восхищенно заметил Малыш и опять замер, широко раскрыв голубые глаза, будто пытаясь вобрать в себя все окружающие краски.
— Смотрите! Волосок лежит на камне, – Ворчун вернул всех к действительности. – Что бы это значило? – он выжидательно посмотрел на братьев.
— Кажется, – неуверенно начал Апчих, – я понял…–  и он замолчал, словно боялся ошибиться.
— Ну, что? Говори же! – поторопил Ворчун.
— Я думаю, мы должны переплыть реку, – предположил Апчих.
— Переплыть?! – хором переспросили его братья. – Как?!
— Этого я не знаю, – Апчих беспомощно пожал плечами.
И как-будто в ответ на вопрос гномов из кустов послышался чей-то голос:
— Кто здесь хочет переплыть реку?
— Мы, гномы, - отвечал за всех Ворчун, – а вы, простите, кто? Мы вас не видим.
— Я – Дядюшка Бобёр.
И действительно, к ним вышел бобёр. Его коричневая шубка, не смотря на то, что ее обладатель едва вынырнул из воды, была сухой и гладкой, словно ее расчесали щеткой. И лишь на длинных усах, как жемчужины, блестели капли воды.
—Уф! – фыркнул бобёр, отряхивая усы, и спросил: – Неужели и, правда, хотите переплыть реку?
— Да, нам нужно на тот берег, – ответил Ворчун.
— Постойте! – воскликнул новый знакомый. – Да не те ли вы гномы, что должны спасти Лес?
— Вероятно, – скромно пробормотал Ворчун и смущенно стал теребить кончик бороды.
Братья молча переглянулись.
— А откуда вы знаете о нас? – спросил Весельчак.
— Ха! Откуда! – бобёр в волнении даже подпрыгнул на месте. – Да в Лесу только и разговоров о вас! Говорят, – он перешел на шепот, – что Завр затевает новое злодейство. Вы идете спасать вашего брата, но должны спасти весь Лес.
Дядюшка Бобёр замолчал, огляделся по сторонам, будто боялся, что кто-то может подслушать его, и добавил совсем тихо:
— А еще говорят, что сама Персина помогает вам.
— Да, мы ищем нашего брата, Мечтателя, –  кивнул Глазастик.
— Его похитил Завр, – добавил Апчих.
— В таком случае, – улыбнулся бобёр, – вам нужна помощь!
Не успели гномы ничего ответить, как он пронзительно свистнул, и вмиг появилось множество бобров. Казалось, они возникли по волшебству, и их было несчетное количество. Так решил Малыш. Дело в том, что он умел считать только до десяти, а бобров было явно больше десятка. Вот Малыш и решил, что их несчетное количество. На самом же деле их было всего двадцать.
— Ты звал нас, Дядюшка? – хором спросили бобры. Окружив своего предводителя.
— Да, ребята! Вот, – он указал лапой на гномов, – надо помочь гномам переплыть  реку.
— Это мы  мигом! – согласились бобры. – Мост будем строить?
— Нет, – Дядюшка Бобёр на минуту задумался, почесывая голову. – Пожалуй, – стал рассуждать он вслух, – для моста в этом месте наша река широковата. Того берега даже не видно отсюда. Мы построим лодку, – уверенно решил он.
Сказано – сделано. Что тут началось! Бобры дружно принялись за работу. Они разбились на пары, выбрали подходящие деревья – достаточно толстые  и высокие – росшие поближе к воде, и стали валить их. Пока один из строителей стоял, отдыхая, другой вгрызался в дерево своими зубами. Потом бобры менялись местами.
Деревья падали одно за другим, как подкошенная трава. В стороны летели ароматные смолистые опилки, а берег сплошь покрыла мягкая сосновая стружка. Кора у бобров не пропала даром: они ее попросту съели. Это было их любимое лакомство, полезное для их острых зубов. А бобры, как  известно, очень заботятся о своих зубах-пилах. Ведь без них эти речные строители не смогли бы не только построить ни одной запруды на реке, но и даже возвести крохотную хатку.
Гномы тоже хотели принять участие в строительстве, но им не разрешили даже и близко подойти к стройплощадке.
Вдруг откуда-то появилась Тётушка Бобриха с двумя бобрятами. В лапах у нее была большая корзина из ивовой лозы, покрытая вышитой холщевой салфеткой. А бобрята держали пушистый шерстяной плед в сине-красную клетку.
Одернув белый кружевной передник и  поправив чепчик, Тётушка Бобриха принялась за свои хлопоты. Под ее строгим руководством бобрята расстелили на травке плед, раскрыли корзину, и через мгновение перед гномами возник аппетитный и сытный завтрак. При виде бутербродов с сыром и джемом и дымящегося кофе со сливками братья не смогли устоять, не заставили себя уговаривать, охотно принявшись за  угощение.
Соня же воспользовался моментом и уже через минуту, свернувшись калачиком на углу пледа, мирно засопел во сне.
Между тем утро пленило все вокруг. Солнечные блики танцевали на ветках и листве деревьев, золотили прибрежную травку. Лес проснулся.  Песни птиц долетали отовсюду, сливаясь в единый хор. Казалось, голоса лесных певцов вобрали в себя краски утреннего луга. То в них звучала чистота ромашки, то скользило очарование василька, то мелькала розовая нежность вьюнка, и все это пронизывалось радостью наступающего солнечного дня. Вот из дупла вылетела пчелка. Опережая зазевавшихся подружек, она сразу же влезла в бутон колокольчика, собрала в нем нектар и тотчас поспешила дальше в поисках других цветов. Река тоже ожила. У берега, среди разноцветных камней засновали пескарики. В середине течение стало быстрее, по воде побежали легкие волны, то и дело слышался всплеск рыбы.
Бобры работали слаженно и быстро. Не прошло и трех часов, как на берегу реки выросла небольшая, но сама настоящая аккуратная лодка.
Ну, вот, ребята, – сказал Дядюшка Бобёр, довольно потирая лапы, – поработали мы на славу! Вы, друзья, – обратился он к гномам, – можете плыть. Наша лодочка хоть и мала, но устойчива. Вмиг окажетесь на том берегу!
— Спасибо вам! – поблагодарил Ворчун. – Спасибо за все!
— Вот еще вам подарок лично от меня, – Дядюшка Бобёр с улыбкой вручил Ворчуну гладкое, словно отполированное весло.
— А это – от нас с бобрятами, – Тётушка Бобриха протянула большую корзину, гораздо больше прежней, наполненную провизией. – Не годится путешествовать голодными, – заметила бобриха и тряхнула кружевным чепчиком на голове.
Гномы поблагодарили еще раз. Потом вместе с бобрами спустили лодку на воду, и Ворчун веслом оттолкнул судно от берега.


                — VII —

Едва двери закрылись за ними, как Мечтатель и гоблин очутились в огромном холле. С двух сторон, в нескольких метрах от стен вверх взмывали круглые колонны из черного мрамора. Казалось, они вырастают прямо из пола, словно фантастические стволы гигантских деревьев. Плавно перетекая друг в друга и арками соединяясь между собой под потолком, колонны поддерживали огромный балкон, который шел по периметру всего холла. От высоты потолка у Мечтателя даже голова закружилась.
— Идите за мной, –  то ли попросил, то ли приказал Чар и почтительно склонил голову.
Гном послушался. Звук их шагов отдавался гулким эхом под сводами холла. Мечтатель рассмотрел, что пол выложен плитами  из белого мрамора и металлически-черного гематита. Стены были из черного мрамора. По ним висели старинные картины, изображавшие драконов.
— Это портреты любимых драконов господина, – заметив любопытство гнома, объяснил Чар.
Потом они оказались в темной, но неменее устрашающе-великолепной галерее, где Мечтатель увидел портреты самого  Завра в золотых рамах. Затем гном и гоблин прошли множество коридоров и переходов, которые переплетались  между собой, как ветки дерева, и  сменялись лестницами, то уходящими вверх, то устремляющимися вниз. Возникало впечатление, что все эти комнаты и коридоры, лестницы и залы не были построены по чьему-то прихотливому замыслу, а выросли в одночасье и существовали как живой организм по своему собственному усмотрению. И как Мечтатель ни пытался запомнить расположение всех пройденных помещений, ему это не удалось. В конце концов, он потерял счет времени и не мог точно сказать, сколько минут или часов они идут по замку. В глазах рябило от блеска камней и золота, которых было в избытке на каждом метре их пути.
Наконец, когда Мечтатель уже порядком устал, они остановились у высокой резной двери из темного дерева. Судя по ее виду, гном предвкушал встречу с чем-то таинственным и волшебным. Чар, с усилием открыв дверь, пропустил его вперед.
Шагнув за порог, Мечтатель зажмурился от ярого света, неожиданно ударившего в глаза. Немного привыкнув к нему, гном осмотрелся. Увы, они очутились в обычной комнате! Впрочем, комната удивила его своим контрастом со всем, что он уже видел в замке. Она была самой обыкновенной уютной комнатой с кружевными занавесками, камином и  широкой кроватью под высоким балдахином. Старинный резной шкаф возвышался в углу, а два мягких кресла приглашали отдохнуть у пламени камина. И лишь обои в некоторой степени отражали вкусы хозяина замка. Они хоть и были светло-бежевые с едва уловимым розовым отливом. Но вместо привычных розочек их украшал немного странный орнамент из причудливо переплетающихся драконьих голов и крыльев.
— Отдыхайте, пожалуйста, – поклонился услужливый гоблин и добавил: – Если что-то будет нужно, позвоните в колокольчик. И он указал на висящий у кровати на толстом витом шнуре колокольчик.
Чар ушел, и Мечтатель вновь остался один. Он попытался открыть массивную дверь. Но тщетно –  она оказалась запертой. Это огорчило гнома. Кто он: гость или все-таки пленник? Запертая дверь подтверждала последнее. Но, с другой стороны. Ее могли запереть для того, чтобы уберечь гостя от возможной опасности. Мечтатель знал, что в замке живет страшный дракон. «А вдруг он выходит погулять по бесчисленным коридорам?», –подумал гном и порадовался, что дверь надежно заперта.
Он подошел к окну. Стоял чудесный день, солнце катилось к полудню. Комната, как и прежняя каменная темница, в которой гном провел ночь, находилась в высокой башне. Но вид, открывавшийся из этого окна, был значительно лучше прежнего, хотя и в нем преобладали мрачные тона. Внизу через озеро, черной лентой опоясывавшее подножие замка, перекинулся надежный каменный мост. Он соединял Черную Скалу и замок с противоположным берегом. Тот издали казался совсем пустым и серым, лишенным каких бы то ни было ярких красок. И тем заметнее в самой дали был красный, вероятно, маковый луг. А еще дальше, за ним, у самого горизонта тонкой голубовато-зеленой линией протянулась полоска леса. Может, это был родной Лес? Каким маленьким и недосягаемым он виделся отсюда!
У Мечтателя защипало в глазах, и большая слеза медленно скатилась по щеке гнома. Чтобы достать платок, Мечтатель опустил руку в карман рубашки. Неожиданно его пальцы нащупали клочок бумаги. Гном вытащил его и развернул. Это был обрывок желтоватой бумаги в розовый цветочек, видимо, оторванный от столовой салфетки, и на нем виднелись какие-то неровные буквы. «Прошу вас, не доверяйте гостеприимному хозяину, – прочел Мечтатель. – Вы – пленник. Ему нужен Изумруд». Гном с удивлением перечитал записку и в самом углу разглядел подпись: «Друг».
Друг? Друг… Кто бы это мог быть? За все время пребывания в замке Мечтатель видел только самого Завра и гоблина. Неужели в этой страшной обители колдуна у него мог появиться друг? Гном очень сомневался в этом. Однако от мысли, что кто-то хочет помочь ему. Мечтателю стало легче. И вид из окна уже не казался ему столь мрачным: все-таки красное пятно макового луга на общем сером фоне радовало глаз.
Почувствовав непреодолимую усталость, гном прилег на кровать и крепко уснул.

Ворчун, старший, решил грести сам. Едва лодка отчалила, как волос феи, лежавший на камне, поднялся в воздух и медленно поплыл рядом. Некоторое время братья смотрели на бобров и махали им своими колпачками. Течение реки было довольно быстрым, и вскоре берег превратился в узкую полоску, а бобры  – в едва различимые точки на ней. Вокруг расстилалась река. Куда ни бросишь взгляд, везде плескались стремительные и прозрачные, как воздух, зеленовато-синие воды.
Тревожное чувство охватило гномов. Они вдруг осознали, что покинули родной Лес, и эта маленькая лодка уносит их все дальше и дальше от дома, а впереди есть  только неизвестность. Куда укажет путь волос Персины? Куда вынесет их течение? Встретят ли они еще друзей, или им предстоят лишь встречи с врагами и опасностями? Каждый из гномов молчал, предпочитая не тревожить братьев, но в глубине души задавал себе эти вопросы.
Малыш сидел на носу лодки и, склонившись, завораженно смотрел в воду. Несмотря на большую глубину, было видно дно реки. Там, между разноцветными камушками сновали крошечные, небольше пальца, пескарики. Они сбивались в стайки и смешно разевали ротики. Едва появлялась хищница-щука, как стайка пескариков кидалась врассыпную и спешила укрыться за крупным камнем, или залечь на дно. Сбитая с толку, охотница уплывала ни с чем. Впрочем, иногда ей сопутствовала удача: не все пескари были достаточно расторопны.
«А-а-а-пчи-и-их!», –  раздался рядом голос Апчиха, и Малыш увидел, как в воздухе над бортом лодки мелькнули ноги брата. А еще через мгновение сам Апчих барахтался в воде.
— Апчих упал за борт! – закричал Малыш, вскакивая.
Ворчун, стоявший на другом конце лодки, бросился к нему. Дремавший Соня проснулся, а сидевшие в середине лодки Весельчак и Глазастик тоже вскочили.
— Хватайся за весло! – Ворчун протянул Апчиху конец весла.
Но тот или не слышал его, или был сильно напуган. Он что есть силы барахтался в воде, а течение уносило его все дальше и дальше от лодки. Еще немного и Ворчун понял, что длинны весла уже не хватает.
Неожиданно Соне пришла спасительная мысль:
— Вот клубок, – сказал он непривычно бодрым голосом, словно и не клевал носом еще минуту назад. – Я обвяжу его вокруг себя, – с этими словами он несколько раз обернул толстую шерстяную нить вокруг пояса. — Вот, держи, – он протянул клубок весельчаку. – Держи крепко! А вы, – он посмотрел на Ворчуна и Глазастика, – держите Весельчака. Я подплыву к Апчиху, и вы тяните нас.
Не дожидаясь ответа, Соня спрыгнул с плота и поплыл к брату. Оставшиеся в лодке гномы постепенно распускали из клубка нить.
Подплыв к уже обессилевшему Апчиху. Соня схватил его за бороду. Ворчун, Глазастик и Весельчак стали тянуть. Наконец их усилия увенчались успехом, и Апчих вновь оказался в лодке. Помогая братьям отжать мокрую одежду, Малыш воскликнул:
—  А Соня-то наш – герой!
—  Ага! – согласился Весельчак и с улыбкой заметил: – И сон, как рукой, сняло!
Скромно опустив глаза, Соня молчал и выливал воду из башмака.
—  Как он ловко Апчиха за бороду схватил! – улыбнулся Глазастик.
—  Да-а, – Апчих тоже улыбнулся, расправляя намокшую бороду, – я даже испугался, как бы без бороды не остаться.
—  И то права, – хихикнул Весельчак, – выдрал бы он тебе бороду, и превратился бы ты в гоблина!
— А нитка оказалась крепкой! – заметил Глазастик.
— Конечно, – оживился Соня, – мне сам Старый Паук спрял. Уж он-то умеет это делать!
При упоминании Старого Паука все вновь погрустнели. Ведь паук жил на мохнатых ветвях огромной ели, под которой стоял домик гномов. Когда-то они теперь вернутся в родной Лес, увидят свою поляну, поужинают  за любимым большим столом и отдохнут  в мягких постельках?
— Ну, ладно! – Ворчун вернул всех к действительности. Всем быть внимательнее и осторожнее, на борта не наклоняться!
И гномы поплыли дальше.

— Смотрите! – опять воскликнул Малыш через некоторое время, – берег!
И, правда, в нескольких сотнях метров от лодки показался берег. Уже можно было разглядеть на нем густые заросли каких-то кустов, и по самому краю, у кромки воды –  желтый песок.
Еще немного и лодка уткнулась носом в песчаное дно, гномы сошли на землю. Они были здесь впервые, поэтому с осторожным любопытством оглядывались по сторонам. Вдоль кромки воды простиралась широкая полоска песка, а чуть дальше шли непроходимые заросли какого-то колючего низкорослого кустарника с плотными темно-зелеными листьями.
— Оставим лодку в кустах, – предложил Глазастик, – на обратном пути она может пригодиться.
Братья согласились с ним. Спрятав подарок бобров в густых зарослях, гномы стали продираться сквозь них. Тут очень помогли кирки, захваченные из дома по привычке. Кустарник был столь густым, что его пришлось почти прорубать.
Наконец, братья прошли колючую преграду и оказались на высоком холме. С него открывался вполне привычный вид: небольшая, пестрая от луговых цветов поляна, а за ней –  стена дремучего леса. Солнце перевалило за полдень. Стояла жара, и было очень тихо. Казалось, что можно услышать, как растет трава на опушке.
Спустившись с холма, гномы устроили привал на поляне. Здесь весьма кстати пришлась корзинка с провизией, подаренная Тётушкой Бобрихой.

                — VIII —
— А сейчас я покажу тебе мою гордость, – торжественно заявил Завр.
Они с Мечтателем шли по волшебному саду, полному диковинных растений. Чего здесь только не было! Ярко-синие розы источали навязчивый сладковато-пряный аромат. От него кружилась голова, и не хотелось ни о чем думать. Поющие лианы, переползая с ветки на ветку, тонкими, мелодичными голосками напевали тихие, убаюкивающие песенки. Были здесь и совсем странные растения – хищники. Словно змеи, приготовившиеся к нападению, устрашающе изгибались их листья-ловушки, наполненные липким нектаром. Раз! И любая зазевавшаяся мушка или беспечный мотылек намертво увязали в этом сладком капкане.  Неменьший ужас наводили  изящные с виду, ярко-красные кувшинчики непентеса, гроздьями висевшие на длинных лианах.  В них тоже таился смертельный сок. Осмелься муха попробовать его, заползи внутрь манящего кувшинчика, и сразу же захлопнется крышка-ловушка.
— Вот это действительно чудо! – Завр подвел гнома к растению, чьи огромные сочно-зеленые листья были утыканы по краям острыми зубцами, а в середине их покрывали длинные щетинки.
— Моя мухоловка. Полюбуйся! – колдун опустил в середину листа большую муху.
Лист мгновенно вздрогнул и сомкнул «челюсти».
— Обычно я кормлю ее крольчатиной, – сказал, улыбаясь, Завр.
А Мечтатель подумал, что эта мухоловка вполне могла бы слопать не только кролика, но и гнома. И на всякий случай Мечтатель решил держаться от нее подальше. Ему бы не хотелось иметь такое растение в своем садике.
При мысли о садике перед глазами Мечтателя встали маленькие клумбы с петуньями, настурцией и алиссиумом, разбитые около крыльца дома. Самыми опасными растениями, которые до сих пор видел гном, были его колючие кактусы-маммиллярии, веселой семейкой стоявшие на подоконнике. О них можно было уколоть палец и только. Ах, если бы оказаться там, у родного крыльца!
— Я  люблю гулять здесь по вечерам, – прервал его воспоминания колдун. – Знаешь, я очень одинок? У меня никогда не было друзей, – неожиданно  признался он.
Мечтатель с удивлением уловил в его голосе печаль и, неповерив, недоверчиво посмотрел в лицо Завра. То, как всегда, оставалось  бесстрастным, но Мечтателю показалось, что где-то в самой глубине глаз колдуна действительно промелькнула грусть. Неужели Завр был искренен? «А почему бы и нет?» – подумал гном. Ведь и, правда, жил Завр совсем один в своем таком огромном и холодном замке. Все обходили его стороной, боялись. Тут поневоле станешь злым! Так думал Мечтатель, но не решился что-то ответить на слова чародея. Он лишь сунул руку в карман и сжал в кулаке клочок бумаги, ту странную записку с подписью «Друг».
— О, как бы мне хотелось иметь друзей! Да, если бы нашелся кто-то, пожелавший стать моим другом, он не пожалел бы. Клянусь своей мантией! Я умею дружить! – и Завр улыбнулся холодной ироничной улыбкой.
— Умеете дружить? – Мечтатель с сомнением посмотрел на него. — Но как же вы можете это утверждать, если никогда ни с кем не дружили?
— Ну-у, – слова Мечтателя несколько смутили колдуна, но он тут же нашелся: – Я чувствую, что умею дружить. Ведь можно же это чувствовать? Тем более мне?
— Наверное, – неуверенно согласился гном.
— А знаешь что? – глаза Завра оживились, – давай станем друзьями! Ну, просто, чтобы проверить, умею ли я дружить.
— Друзьями? – Мечтатель колебался.
Да, ему было жаль Завра и он, как воспитанный гном, не мог не принять предложение дружбы! Но…  Было страшновато стать другом колдуна! И все-таки он согласился.
— Хорошо! – кивнул он, – я попробую стать вашим другом.
— О! – растрогался Завр, – ты даже не представляешь, как я рад!   — Он всхлипнул и приложил к глазам черный шелковый платок.
Его реакция показалась гному наигранной, но Мечтатель отмахнулся от своих сомнений.
С того дня Завр неизменно называл Мечтателя «мой друг», иногда даже «мой дорогой друг». Колдун был любезен и заботлив, как радушный хозяин. Пребывание Мечтателя в его замке потекло спокойно. Каждый день гном наслаждался прогулками по диковинному саду, ел вкуснейшие кушанья, в его распоряжении оказались сотни слуг, исполнявших любые его прихоти. Одним словом, у  Мечтателя было все, чего он только мог пожелать. Все… Но был ли он счастлив? Он не задавал себе этого вопроса. Однако его лицо не озарялось радостью, как бывало прежде, улыбка, свойственная счастливым, не преображала его черты, взгляд не искрился смехом. Казалось, Мечтатель оставался равнодушен ко всему, что окружало его, что происходило с ним. И он перестал МЕЧТАТЬ. В ночи ему не грезились далекие земли с загадочными растениями, его не манили встречи с неизведанным. А главное – он уже не хотел оказаться среди своих грядок у родного крыльца, вдохнуть медовый аромат алиссиума, дотронуться до прохладных листьев настурции. Мечтатель не тосковал больше о братьях, а если они и посещали его сны, то лишь как воспоминание о чем-то далеком, безвозвратно ушедшем и бывшем вообще не с ним. Образы братьев тускнели, их лица почти изгладились из памяти Мечтателя.
Однажды Завр вдруг спросил:
— Ты мой друг? Ведь так?
— Конечно, – кивнул Мечтатель.
— В таком случае, – колдун улыбнулся своей обычной натянутой улыбкой, – не мог бы ты выполнить мое заветное желание?
— Да, мог бы, – лицо гнома хранило равнодушие, словно его спросили о чем-то привычном и незначительном.
— Ничего особенного, – продолжал Завр. –  Для тебя это сущий пустяк. Но для меня это, можно сказать, мечта всей жизни. Я очень хочу хоть краешком глаза взглянуть на Изумруд.
— Изумруд? –  переспросил Мечтатель, и некоторое удивление послышалось в его голосе.
—  Да, – Завр поднялся со своего кресла, напоминавшего трон, и прошелся по комнате, нервно пожимая руки.
— Вы, гномы, надежно прячете его в своей пещере, – заметил чародей, – а ведь это несправедливо! Его должны видеть не только вы!
— Но… –  растерялся Мечтатель, – не мы придумали это. Такая миссия возложена была еще на наших далеких предков, –  возразил он.
— Да, я знаю. Я и не виню тебя! –  воскликнул Завр. –  Я лишь прошу провести меня к Изумруду и дать возможность увидеть его. Впрочем, – тон Завра стал вдруг равнодушным, словно он потерял интерес к предмету разговора, – я не настаиваю, – он помолчал и добавил: – Не подумай, пожалуйста, что мною движет праздное любопытство… Просто многие уже сомневаются в существовании Изумруда. Говорят, что вы обманываете всех. И я мог бы подтвердить существование этого камня.
— Мы обманываем? – Мечтатель с сомнением смотрел на Завра.
— Да, – кивнул тот и спросил: – Неужели ты хочешь прослыть обманщиком? Неужели допустишь, чтобы твоих братьев считали обманщиками и хвастунами?!
— Но…как мы попадем к Зелёной горе? – спросил Мечтатель, надеясь, что колдун ничего не сможет ему предложить.
— Нет ничего проще! – оживился тот, –  мой дракон вмиг домчит нас!
Мечтателю хотелось возразить, сказать, что он не может, не имеет права вести Завра и вообще кого бы то ни было к Изумруду, но он промолчал. Однако ему совсем не хотелось прослыть обманщиком. Кроме того, теперь он был другом колдуна. А отказывать другу нельзя!  Так рассудил бедный гном и … промолчал.

                —  IX —
Плотно закусив бутербродами из корзинки Тётушки Бобрихи, гномы направились к тому густому лесу, что виднелся на краю поляны. Конечно, их не радовала перспектива провести ночь в этом незнакомом и глухом месте, каким лес казался даже на расстоянии. Но братья должны были спешить и поэтому решили пересечь опушку засветло. И вот они вошли в лесную тень.
Не успели они сделать и десяти шагов, как откуда-то выскочил большой кролик. Его длинные пушистые уши свисали по сторонам мордочки и постоянно вздрагивали, прислушивались к разным звукам, наполнявшим лес.
— Ой, ой, – озираясь, пропищал кролик, – неужели вы решились войти сюда?
Он с опаской смотрел на гномов и явно был чем-то напуган.
— Да, нам нужно пройти этот лес, – ответил Весельчак.
— Не советую! – категорично заявил кролик и добавил: – Если вы, конечно, не хотите неприятностей на свои головы.
Он говорил почти  шепотом, словно боялся, что его услышит кто-то еще, кроме гномов. При этом кролик все время поглаживал передними лапками свою шубку, серую в белых пятнышках. Наверное, он очень ею гордился и хотел, чтобы она нравилась окружающим. Глазастик понял это и заметил:
— Какая у вас чудесная шубка!
— Да, – кролик улыбнулся, –  вы в самом деле так считаете? – казалось, он на мгновение забыл об опасности. – Спасибо, – смущенно побормотал длинноухий и грустно признался: – Нечасто слышишь приятное в свой адрес. Особенно теперь в нашем лесу… – он не договорил и опять стал озираться.
— Пожалуйста, объясните нам, чего вы боитесь, –  теряя терпение, попросил Ворчун.
— Я? – кролик удивленно посмотрел на него. – Я боюсь?! – казалось, он возмущен таким утверждением, но тут же согласился: – То есть я, конечно, боюсь, но… – забормотал он. Потом, видя нетерпение гномов, перебил сам себя: 
— Стоп! Я вижу, вы не были у нас.
— Да, –  кивнул Апчих.
— Теперь ясно! Все понятно, – опять забормотал странный кролик. – Вы должны знать, – он перешел на свистящий шепот, – сюда, – кролик указал лапой на лес, –  лучше не соваться.
— Но почему?! – воскликнул Ворчун, едва сдерживая себя от возмущения.
— Тише! – кролик приложил лапу к губам. – Трудно сказать, – он пожал плечами, –  раньше лес был, как лес. Но потом…, –  он печально вздохнул и махнул лапкой, словно не хотел даже говорить о случившемся.
— Простите, пожалуйста, – в разговор вступил Малыш, –  не могли бы вы сказать, что такого страшного в этом лесу?
— Да не знаю я! –  воскликнул кролик, забыв о своей осторожности, но тут же тихо добавил: – Впрочем, у нас ходят слухи, что это все из-за дракона.
— Дракона?! – удивились братья.
—  Да. Любимого дракона Завра. Вроде, это он повадился ночами гулять по нашему лес, – наконец, объяснил кролик.
—  Ах, вот оно что! – Ворчун все еще был раздражен.
— Да, да, – пробормотал длинноухий, – днем еще ничего, а ближе к ночи лучше тут не показываться.
— Но нам очень надо к Чёрной Скале, – сказал Весельчак.
— К Чёрной Скале?! – кролик даже подпрыгнул от удивления. – Припоминаю, припоминаю…  Утром сорока что-то такое говорила. – Он хлопнул себя по лбу. – Ах, я бестолковый! Вас же шесть гномов! – он посмотрел на братьев так, будто только что их увидел. – Ну, да! Вы те самые гномы!
—  Возможно, – уклончиво согласился Соня. Сейчас он был совсем несонный.
—  Понимаю, вам надо пройти наш лес, – кролик начал что-то соображать.
—  Хорошо, я проведу вас, – неожиданно заявил он с решительностью, которая никак не вязалась с  его странным видом.
—  Вы? Проведете нас? –  гномы с недоумением смотрели на расхрабрившегося незнакомца.
— Да. Видите ли, моя нора… она тут, неподалеку… моя нора проходит под всем лесом, –  сбивчиво объяснил кролик и добавил с гордостью: – Мы пройдем по моей норе.
— Но, простите, пролезем ли мы в вашу нору? – усомнился Соня.
Кролик хмыкнул, ничего не ответил и, гордо вскинув голову, жестом пригласил следовать за ним.
  Пройдя несколько шагов, он юркнул в кусты орешника, гномы –  следом. В кустах действительно, оказался вход в нору.
— Прошу не мешкать, я и без того задержался с вами, – совсем не любезно заметил кролик, потом резко остановился и, хлопнув себя лапой по лбу, воскликнул: – Ах, да! Пятнашка!
— Что, простите? –  не поняли гномы.
— Меня зовут Пятнашка! – важно раскланялся кролик, тряхнув ушами.
Братья хотели назвать свои имена, но кролик не стал их ждать и скрылся в норе.

Как это ни удивительно, однако вход в дом Пятнашки оказался гномам вполне по росту. Только Ворчуну пришлось немного пригнуть голову.
—  Прошу вытирать ноги, – строго предупредил кролик.
Гномы один за другим вошли в нору. Они очутились в длинном предлинном коридоре, который казался просто бесконечным. В него выходило множество дверей и боковых ответвлений. Вопреки ожиданиям, здесь было вполне светло от висящих по стенам светильников. Их неяркий мягкий свет оказался очень приятным для глаз. По полу в бесконечность коридора убегала тканая, в пеструю полоску дорожка.
—  Следуйте за мной, – пригласил Пятнашка.
Когда они шли по коридору, он то и дело останавливался и, указывая на какую-нибудь дверь или боковой коридор, объяснял:
—  Здесь у меня детская для мальчиков.
Или:
— Вот тут живут мои дочурки-кроленьки.
При этих словах на его пушистой мордочке расцветала широкая улыбка любящего отца семейства.
— А за этой дверью, – указал Пятнашка на толстую дверь из дубовых досок, – у меня кладовая. Зима не за горами, и я уже успел припасти кое-что.
Кролику очень хотелось показать гномам свои запасы, но, заметив это  и боясь задержаться в норе дольше необходимого, Ворчун спросил:
—  А нет ли у вас более короткого коридора, чтобы мы могли поскорее очутиться за лесом?
—  Конечно, есть, – ответил Пятнашка, –   к нему я и веду вас.
Наконец, они пошли к большой темной двери. Судя по паутине, которая сплошь покрывала ее, дверь не открывали много лет.
— Этот ход прорыл еще мой прапрадед, – с гордостью сообщил кролик, достал внушительную связку ключей и стал один за другим примерять их к замку.
— И куда же выведет нас этот ход? – спросил Весельчак.
 — Трудно сказать точно, – Пятнашка пожал плечами, – сам-то я никогда им не пользовался.
Братья многозначительно переглянулись.
Один из ключей подошел, замок щелкнул, и дверь со скрипом отворилась. За ней было темно, пахло сыростью.
— Все-таки я не советовал бы вам идти туда, – заметил кролик. – Говорят, там, за лесом есть сонный луг и много чего еще опасного.
— Сонный луг? – переспросил Соня, – что это?
— Не знаю, – кролик потянул себя за ухо. – Так говорят и все…Никто из наших туда не суется, особенно –  моя родня.
Он вздохнул и  печально добавил:
— Да-а-а, когда-то мы не боялись ночью выйти из дома… Бывало, мы с моей женушкой уложим зайчат спать, а потом выйдем из норы, сядем на бревнышко и всю ночь любуемся на звезды.
Кролик смахнул лапкой слезинку, выкатившуюся из левого глаза, шмыгнул носом и объяснил:
— А теперь я – вдовец… Мою Пушу… Ах! Какая это была чудесная крольчиха!... Мою Пушу унес дракон.
— О! Нам очень жаль! – сказал Малыш.
Некоторое время все молчали. Потом хозяин, справившись со своими чувствами, сказал:
— Дальше вы пойдете одни. Я не могу оставить детей.
— Конечно, – отвечали гномы.
— Идите все время по этому коридору. В боковые не сворачивайте. Помнится, мой двоюродный прадед как-то забрел сюда. Да так и не вернулся. А как окажетесь наверху, смотрите сами. Будьте осторожны!
Гномы по очереди пожали его мягкую лапку, поблагодарили, зажгли свои фонарики и шагнули в тоннель.

                — X —

Едва братья очутились в тоннеле, как на них пахнуло сыростью и холодом. Сюда не проникало тепло летнего вечера. Лучи фонарей заплясали по старым земляным стенам, на которых  то ту, то там попадались островки плесени.
— Ну, и местечко! -- воскликнул Ворчун, поднимая над головой фонарик и осматриваясь. – Что-то я очень сомневаюсь, что мы – на правильном пути.
— Кролику незачем нас обманывать! – возразил Весельчак. – Он непохож на хитреца.
— Кролик очень напуган, – заметил Глазастик. – Кажется, он немного не в себе…
— Да чего теперь гадать?! – сказал Соня, – раз уж мы тут, не остается ничего другого, как идти вперед.
И гномы двинулись по тоннелю.
Но не успели они сделать и десятка шагов, как на них, точнее –   на шедшего впереди Ворчуна, чуть не наползла огромная желтовато-розовая улитка. Братья едва успели прижаться к стенам, а она медленно проследовала мимо, задевая гномов своими мягкими липкими рожками.
— Уф, – проворчала улитка, – ходят тут всякие… И чего надо? Суются без спроса в чужие места!
Улитка была так возмущена, что прибавила скорости. Но со стороны все равно казалось – она двигается еле-еле. Гномы, по сути, оказались стоящими в грязи, так как улитка оставляла за собой мокрый след.
— Ну, вот! – возмутился Ворчун, –  я же говорил! И, полагаю, это только начало.
Братья постарались не заметить этих его слов, но в глубине души у них тоже закралось сомнение в правильности выбранного пути.
— Смотрите! – воскликнул вдруг Малыш, указывая вперед рукой, –волос Персины!
И действительно, перед ними, сверкая в лучах фонариков, парил волосок феи.
—  Значит, мы – на верном пути, –  заключил Малыш, и братья опять двинулись за волоском.
Вдруг впереди послышался какой-то странный звук, напоминавший шелест опавшей осенней листвы. Он приближался, становясь все отчетливее и похожи уже не на шелест, а, скорее, на сухой треск или звук детской погремушки. Внезапно что-то огромное показалось из темноты и сбило с ног Ворчуна. Не останавливаясь, оно пронеслось мимо. Гномы, опять отскочив к стенам тоннеля, разглядели гигантскую сороконожку. Этот странный звук издавали все ее многочисленные ножки и два, похожих на бубенцы, хвостика, украшавших ее сзади. Сороконожка, извиваясь своим оранжевым, в черную полоску телом, стремительно проследовала мимо, словно огромный подземный экспресс. Она даже не заметила гномов. Они же какое-то время стояли у стены, прислушиваясь к ее удаляющемуся топоту-шелесту.
— Ох, ох! – подал голос бедный Ворчун, – надеюсь, больше мы не встретим никого из здешних обитателей.
—  Ты в порядке? – Соня помог брату подняться.
—  Да, я-то в порядке, – ответил Ворчун, – но если так пойдет и дальше, нас вполне могут растоптать.
—  Ничего! Будем осторожнее и идем дальше! – сказал Весельчак, поднимая повыше фонарик.
Через некоторое время тоннель круто свернул влево. Братья увидели, что перед ними зияет огромная яма, почти овраг, а волос Персины замер, будто в нерешительности.
— Что же теперь делать? – Ворчун озадачено смотрел на братьев, –  дна почти не видно.
— М-да-а-а… –  пробормотал Глазастик и протер очки.
— Нужна веревка! – заявил Весельчак.
— Даже если бы она у нас была, – заметил Ворчун, –  мы не смогли бы перекинуть ее на ту сторону.
— Есть веревка, –  улыбнулся Соня, – вы забыли о моем клубке!
— Точно! Молодец, Соня! – обрадовался Весельчак. –  Если один раз ниточка выдержала. Можно попробовать и еще.
— А как перекинем? – осторожно спросил Малыш и с надеждой посмотрел на брата. Весельчак такой неунывающий, он обязательно должен что-то придумать.
— А я, кажется, знаю, – неуверенно сказал Апчих.
— Что? – все уставились на него.
— Глазастик посмотри, пожалуйста, противоположная стена из твердого камня или из мягкой породы, – попросил он.
Глазастик вновь протер очки, надел их и всмотрелся вдаль, потом уверенно сказал:
— Думаю, из песчаника.
—  Хорошо… Очень хорошо, – пробормотал Апчих. – Соня, дай-ка мне свой клубок.
Соня молча протянул ему нитки. Взяв их, Апчих крепко привязал конец к своей кирке, потом отмотал длинную, в несколько десятков метров нить, размахнулся что есть силы и запустил кирку через яму. Перелетев на противоположную сторону, кирка воткнулась в стену тоннеля и прочно застряла в ней.
— Ну, вот, – сказал Апчих, – можно перелезь туда, натянув нить.
— А за что мы зацепим ее здесь? – спросил Малыш.
Вместо ответа Апчих воткнул вторую кирку в землю и надежно обмотал вокруг нее нить на клубке, потом другой киркой отрубил клубок и вернул его Соне.
— Вот, береги его, – протягивая нитки брату, попросил он, – вдруг понадобится еще.
— Первым полезу я, – решил Ворчун, – я сильнее и смогу подтянуть вас на той стороне.
Так и сделали. Ворчун довольно быстро оказался на противоположном берегу ямы. За ним проследовали Весельчак, Глазастик, Соня, Апчих и Малыш.
— А что с нитью? – спросил Глазастик.
— Пусть останется натянутой, –  предложил Весельчак, – вдруг она пригодится на обратом пути.
— Да, – поддержал его Малыш, –   или кто-то еще воспользуется ею.
— Жаль, что мы лишились двух кирок, –  вздохнул Соня.
— Ничего! У нас остались еще четыре, –  успокоил его Весельчак.
— Точно! – улыбнулся Ворчун. – Не надо никогда жалеть, если потратил что-то для доброго дела. А наша  переправа, действительно, может послужить кому-то еще, кроме нас.
— Смотрите, – сказал Глазастик, – волосок Персины опять перед нами! Значит, мы правильно перебрались через овраг.
— Кто бы сомневался! – хихикнул Весельчак, –  все равно тут нет другой дороги.
— Ладно, хватит болтать попусту! – Ворчун строго остановил братьев, – пора идти вперед, мы и без того много времени потеряли.
— Стойте! – воскликнул Малыш и предложил: – Пусть Глазастик посмотрит, что сейчас происходит с Мечтателем.
Сказано –  сделано. Закрыв глаза, Глазастик довольно долго стоял молча. Братья тоже не нарушали тишину, боясь помешать ему. Потом, растерянно глядя на братьев, Глазастик сказал:
 — Ничего не понимаю…Мечтатель – это он и не он!
— Как это?! – не понял Малыш.
Другие гномы, тоже ничего не понимая, молча ждали объяснений.
— Я вижу его в саду, – стал рассказывать Глазастик, – в роскошном саду. Он спокоен, даже доволен. Но… но в душе у него пустота. Я не могу понять его чувства. Их словно нет. Впрочем, есть одно…равнодушие.
— Вот видите! – Ворчун нетерпеливо взмахнул рукой. – Я же говорю, что надо торопиться. Больше не теряем ни минуты! Идем! Идем немедленно!
Браться послушались его и вновь пошли за волоском. Наконец, где-то далеко стал пробиваться едва заметный дневной свет. Гномы прибавили шагу и вскоре увидели выход.

                —  ХI —
Отверстие, ведущее наверх, оказалось довольно узким.
— Ну, вот, – забеспокоился Ворчун, – как же мы теперь выберемся? И обратной дороги нет: кролик-то дверь закрыл! – он озадаченно посмотрел на братьев.
— Я придумал! – воскликнул Малыш. – Первым полезу я. Я маленький, для меня отверстие в самый раз.
— Ну и что? – не понял Соня, – ты-то выберешься, а мы как?
— А кирки наши на что? – улыбнулся Весельчак. – Молодец Малыш! Ты – снаружи, а мы отсюда расширим отверстие! 
Через некоторое время работа кипела. Малыш выбрался из тоннеля и стал раскапывать выход снаружи, братья дружно помогали ему, по очереди орудуя кирками в тоннеле. Вскоре все гномы вышли из-под земли.
Стоял солнечный теплый день. Легкий ветерок, играя травой, приятно освежал воздух. Когда глаза привыкли к дневному свету, гномы осмотрелись и увидели, что стоят у подножия высокого холма. Наверное, именно под ним проходила нора кролика. А впереди виднелся пестрый луг, такой огромный, что казался бескрайним. Волос Персины поплыл в его сторону. Братья пошли за волоском.
Вскоре среди лугового разнотравья стали все чаще попадаться маки. Их нежные ярко-алые лепестки шелковыми флажками трепетали под ласковым ветром. Гномы не заметили, как луг сменился маковым полем, и куда ни кинешь взгляд, повсюду плескалось алое маковое море. Стебли цветов, с виду казавшиеся такими хрупким, на деле оказались довольно крепкими и упругими. Гномы шли вперед, с усилием раздвигая их.
На этот раз шествие возглавлял Апчих. Стараясь не выпускать из вида волосок феи, он двигался так быстро, как только мог. Вдруг гном почувствовал, что ничего не слышит позади себя. Обычно сзади доносились то  восторженные возгласы Малыша, увидевшего очередную, поразившую его «красоту», то строгие выпады Ворчуна, то остроты Весельчака, подшучивавшего над братьями, то зевание Сони или, наконец, какие-нибудь замечания Глазастика. И вдруг стало тихо! Словно Апчих один «плыл» по маковому морю. Оглянувшись, гном увидел, что братьев позади нет! Раздвигая маки, он сделал несколько шагов назад и обнаружил Глазастика, лежащего среди цветов. Апчих, испугавшись, бросился к брату. Глазастик сладко спал! А чуть поодаль так же, посапывая во сне, лежали Соня, Малыш, Весельчак и Ворчун.
— Эй! Вставайте! – попытался разбудить их Апчих, – вы чего это вздумали заснуть средь бела дня?!
Апчих поочереди стал толкать то одного, то другого брата. Но безрезультатно! Гномы спали так крепко, что даже щекотка, которой они очень боялись, не оказала на них никакого действия.
— Ах, я бедный! – всхлипнул Апчих, – как же мне разбудить братьев? Надо спасать Мечтателя, но не могу же я бросить их тут…
И вдруг его взгляд упал на свирель, лежащую рядом с Весельчаком.
«Попытка  — не пытка!», – решил Апчих, поднес дудочку к губам и осторожно подул в нее. Полилась тихая нежная мелодия. Апчих играл все увереннее, громче и вдруг с радостью увидел, что братья зашевелились, стали потягиваться. И вот Соня открыл глаза и растерянно посмотрел на играющего Апчиха, потом один за другим проснулись Ворчун, Глазастик и Малыш.
Не переставая играть, Апчих пошел вперед, братья – за ним.  Они ничего не понимали, но быстро шли за Апчихом, словно музыка вела их. И вот маковое поле оказалось позади. Апчих, сделав для верности еще десятка два шагов, остановился и перестал играть.
— Чего это ты решил музицировать?! – набросились на него братья.
—  Да! – громче всех возмутился Весельчак, – я не разрешал брать тебе мою свирель!  – заметил он.
—  Я же спас вас! – с горячностью отвечал Апчих. –  Помните, кролик говорил что-то о сонном луге? Так вот маковое поле и есть тот сонный луг! –  объяснил он.
—  Ну и что? – Соня пожал плечами. – Поспали бы часок, другой и проснулись. Отдых еще никогда не мешал.
— Отдых?! –  возмутился Апчих. –  Да вас же из пушки нельзя было разбудить. Вы так могли бы проспать целый век! А нам Мечтателя спасать нужно.
— Хорошо, хорошо! – остановил спор Ворчун. Ты  – молодец! Только я вот никак не пойму  – он озадаченно затеребил бороду: – Почему мы все уснули, а ты –  нет…
— А я знаю! –  воскликнул Малыш и со смущенной улыбкой поправился: –  Кажется, знаю…
 Братья, ожидая объяснений, уставились на него.
— Мы уснули, надышавшись запахом маков, – ответил самый маленький гном, – Апчих же не успел этого сделать.
— Почему? –  все еще не понимая, уточнил Глазастик.
—У него нос плохо дышит! – улыбнулся Малыш. – Конечно, через какое-то время он тоже бы уснул. Однако он вовремя догадался нас разбудить и вывести из макового плена.
— Молодец, Апчих! – Весельчак похлопал брата по плечу. –  А свирель-то и вправду волшебная! – заметил он.
— А ты сомневался? –  улыбнулся Глазастик.
— Точно, волшебная, – кивнул Апчих, –  я никак не мог разбудить вас, пока не заиграл на ней.
Наступало время вечера. Солнце уже на половину закатилось за горизонт, стало свежо и прохладно.
— Глазастик, ну-ка посмотри, что происходит с Мечтателем, – попросил Ворчун.
— Сейчас, –  кивнул Глазастик, снял очки, протер их и, вновь надев, закрыл глаза.
Братья молчали, боясь спугнуть его видения.

 


Тихий шорох отвлек Мечтателя от «Энциклопедии хищных растений», которую он читал, сидя в беседке. Сегодня у Завра были какие-то дела, и Мечтатель весь день провел один. Хорошо позавтракав, он отправился в сад, намереваясь почитать и на практике узнать строение и привычки хищных растений. Эти необычные создания так заинтересовали его, что он проводил среди них каждый день, те часы, когда Завр отдыхал или был занят. Теперь, вспоминая свое прежнее увлечение цветами, гном даже удивлялся, как он мог восхищаться такими глупостями. Растения-хищники — вот это да! Это настоящая прелесть: не только красивы, они хитры, изобретательны, никогда не дадут себя в обиду. У них есть чему поучиться!
Шорох донесся из-за кустов акации. Мечтатель подошел к ним, раздвинул ветви, но никого не увидел. «Должно быть, птичка пролетела», – подумал он. Сделав  два шага обратно по направлению к беседке, он вдруг споткнулся на ровном месте. Поднявшись и отряхивая одежду, гном увидел камень. «Ах, вот кто виноват, что я упал!». Он поднял камень и хотел с силой зашвырнуть его в кусты, но увидел, что виновник его падения обмотан бечевкой, и к нему привязана бумага. «Впервые вижу камень, завернутый в бумагу, словно кусок сыра», – пробормотал гном и отвязал бумагу. Это оказалась записка, написанная уже знакомым ему неровным почерком. «Не соглашайтесь показать Завру Изумруд. Это – ловушка!» – прочел он. Подписи не было. Осмотрев записку со всех сторон, гном изорвал ее на клочки и бросил в ручей, бежавший рядом. Потом, подумав, размахнулся и что есть силы зашвырнул камень в кусты. «Вот еще, – с раздражением пробормотал он, – стану я слушать невесть кого! У меня своя голова на плечах есть».
Разговор с Завром об изумруде был несколько дней назад, и, казалось, колдун уже забыл о нем. Мечтатель же твердо решил провести своего нового друга к волшебному камню. И полученная сегодня записка только укрепила его в этом решении. Показав Завру камень, он докажет всем, что Изумруд существует, что гномы – не обманщики, а настоящие хранители Леса, и, наконец, что он – Мечтатель – умеет дружить.


Глазастик снял очки и растерянно взглянул на братьев.
— Ну что там? –  как всегда, нетерпеливо поморщился Ворчун.
— Не пойму, – Глазастик пожал плечами, – это Мечтатель и не Мечтатель…
— Как это?! – воскликнули братья хором. – Ты и в прошлый раз так говорил, объясни толком! – попросил Ворчун.
— Он стал какой-то другой…   По характеру…
— Глупости, – отрезал Ворчун и спросил: – Ну, а что ты видел?
—  Он читал какую-то записку, потом порвал ее и бросил…
—  М-да, странно… –  Ворчун задумчиво стал теребить бороду.
— Может, это и не записка была? – предположил Малыш.
— А что? – растерянно улыбнулся Весельчак.
— Действительно, – возразил Глазастик, –  я видел, как он ЧИТАЛ какую-то бумажку…Это могла быть только записка. Потом порвал ее и с раздражением, даже злостью зашвырнул.
— Ладно… Все равно мы не поймем пока не встретимся с Мечтателем, поэтому не будем терять времени.
— Но ведь уже почти темно. Не лучше ли заночевать здесь, а утром вновь отправиться в путь? – предложил Апчих.
Все согласились с ним, развести  костер оказалось делом непростым: на берегу росли только чахлые колючки. Братья собрали их, решив  по очереди дежурить около огня.

               



                —  ХII —

Светало. Весельчак «клевал носом», сидя у костра. Братья спали. Отогнав дремоту, Весельчак помешал чуть тлеющие угли и стал будить братьев:
— Просыпайтесь! Уже рассвет.
Последним, как всегда, проснулся Соня.
— Можно еще чуточку подремать? – потягиваясь и зевая, попросил он.
— Пора, пора! – строго отрезал Ворчун.

Вчера, в сумерках, гномы не могли рассмотреть, где они оказались, перейдя сонный луг. Теперь, на рассвете, они увидели, что стоят на каменистом и пустынном берегу большого озера. Уже издали виднелась, выраставшая прямо из темных вод, неприступная скала с Черным Замком на ней.
— Черная Скала… –  прошептал Малыш. 
Братья немного оторопели перед необыкновенным зрелищем, открывшимся им. Много раз они слышали рассказы дядюшки Филина об этом месте и, казалось, представляли его во всех темных красках, однако увиденное  превзошло все их самые смелые ожидания.
Голый, лишенный какой бы то ни было растительности, утес, на котором, как хищная птица-кондор, сидел замок, действительно был неприступен: со всех сторон его омывали темные и совершенно непрозрачные, словно наполненные тушью, воды озера.  В лучах восходящего солнца, отливая кровавым светом, они были безжизненны и холодны. Даже сухая, жаркая пустыня служит домом многим существам. Ящерицы и змеи, черепахи и грызуны живут среди песков, не страшась палящего солнца. Сотни насекомых обитают на желтых просторах. Воды же этого озера были пусты по-настоящему: никогда не оживлял их всплеск рыбы, никакое насекомое хотя бы случайно не скользнуло по их поверхности. Будто залитая кроваво-черным лаком, гладь озера расстилалась вокруг скалы.
Сам замок словно вырастал из утеса, был его продолжением. Причудливое нагромождение башен, выступов и переходов делало его больше  похожим на игру природы, нежели  на архитектурное сооружение.
— Смотрите! Мост! – воскликнул Малыш, указывая куда-то рукой.
Действительно, в нескольких метрах от них через озеро протянулся узкий каменный мост. Гномы не заметили его сразу, так как он почему-то был поднят очень высоко, словно парил над озером в небе, скрытый облаками. И вот когда облака немного рассеялись, мост открылся взору гномов.
— И, правда, мост… – Апчих восхищенно замер, подняв голову и пытаясь получше рассмотреть это сооружение, возникшее словно ниоткуда.
— Не опасно ли ступать на него? – Весельчак озадаченно затеребил бороду.
— Все равно другого пути нет, – заметил Соня.
— Действительно, – поддержал его Глазастик, –  нет ни плота, ни лодки … Ничего, кроме этого моста…
— А вдруг, если мы взойдем на него, он обрушится? Вдруг это ловушка? – засомневался Апчих.
— Все может быть, –  кивнул  Ворчун и категорично заявил: – Чтобы не рисковать, я первый пройду по мосту. Если все будет нормально, я благополучно переберусь на утес, вы пройдете за мной. 
— Не согласен! – воскликнул Соня, – во-первых, почему именно ты должен идти первым? А во-вторых, если мост рухнет, что тогда?
— Глупый! – Ворчун раздраженно поморщился, – если мост рухнет, вы, оставшиеся на этом берегу, будете живы и сумеете найти другой путь, чтобы спасти Мечтателя!
— Пусть так, – кивнул Соня, – но почему первым должен идти ты?
— Соня прав, –поддержал его Весельчак и предложил: – Будем тянуть жребий.
Апчих и Глазастик молча кивнули, согласившись с братьями.
— Ну, хорошо, хорошо, – опять поморщился Ворчун, – но Малыш в жребии не участвует!
— Это почему еще?! – Малыш возмущенно посмотрел на брата. –Чем я хуже других? – в его голосе послышались слезы, а в огромных  голубых глазах сверкнули колючие льдинки.
— Ничем, – отрезал Ворчун, – просто ты еще мал!
— Вот еще! Только и слышу: «Ты еще мал, ты еще мал»!
— Малыш, Ворчун прав, – сказал Глазастик, –  даже если ты пойдешь первым, из-за твоего легкого веса, мы не сможем проверить прочность моста: тебя он выдержит в любом случае.
— Вот именно! – улыбнулся Соня и добавил: – Поэтому пойду я… как самый толстый из всех.
— Нет уж! – протестующе воскликнул Ворчун, – будем тянуть жребий! 
Не так-то легко оказалось найти прутик, чтобы сделать из него палочки для жребия. Этот берег хоть и не был таким пустынным, как Черная Скала, но на нем тоже мало что росло. На каменистой почве кое-где пробивались чахлые серо-зеленые  колючки, послужившие гномам топливом для костра, да у самой кромки воды, склонившись к непрозрачным водам, торчал какой-то полузасохший кустик. Отломав от него ветку, братья сделали четыре длинных и одну короткую палочки.  С общего согласия из жребия исключили Малыша, и он, обидевшись, отошел в сторону.
Ворчуну выпало идти первым.

— Ну, вот! Я же говорил! – воскликнул он, – мы только зря потратили время.
— Ничего не зря, – возразил Апчих, – могло выпасть и любому другому из нас.
— Смотрите, – Глазастик указал в сторону моста, – а волосок-то ведет нас к мосту!
— Хорошо, – кивнул Ворчун, – значит, мы –  на верном пути.
Вдруг послышался тихий, едва уловимый шорох.
— Что это? –  насторожился Ворчун.
— Ты о чем? –  не поняли его братья.
— Неужели вы не слышали? Мне показалось, что здесь кто-то есть… Кто-то подслушивает нас! – объяснил он, переходя на шепот.
Братья прислушались, но напрасно: было тихо, ничто не нарушало безжизненного покоя этих мест.
Ворчун поднялся на мост и через минуту исчез в облаках. Выждав некоторое время, братья пошли за ним. Они не заметили, что какая-то крылатая  тень отделилась от огромного камня, стоявшего на берегу, и заскользила по озеру.





                —XIII—
Гномы медленно двигались по мосту, почти ничего не видя перед собой из-за пелены облаков, окутывавших все вокруг. Братья молчали: оказавшись на пороге логова колдуна, они все больше со страхом думали о судьбе Мечтателя. Что если  они опоздали и брата нельзя спасти? А вдруг и Лесу уже ничем не поможешь? Так думал каждый из гномов, но все равно продолжал идти вперед, несмотря на все свои опасения и страхи.
Постепенно облака рассеялись, солнце взошло, в его лучах замок предстал еще более зловещим видением. Внезапно налетел сильный ветер, и серая тень легла на мост. Сотни огромных черных птиц закружили в воздухе. Поначалу гномы приняли их за кондоров: блестящие иссиня-черные перья, белый воротник на шее и лысоватые головы делали их похожими на этих гордых обитателей неприступных скал. Однако то были настоящие птицы-чудовища, поражающие своим видом. Изогнутые по-орлиному, почти полуметровые клювы придавали им сходство с форусракидами, существами, жившими на земле шестьдесят миллионов лет назад. Издавая неприятный пронзительный клекот, они парили в воздухе подобно древним птицам тераторнам и вдруг, выпустив свои толстые ноги с огромными когтями-лезвиями, стали нападать на гномов. Браться принялись отбиваться кирками, но почти безуспешно. Клювы и когти хищников оказались словно железными, впрочем, как и перья, так, что кирки, скользнув по ним, почти не причиняли вреда. Кроме того, падающие перья огненными стрелами вонзались в мост, и вскоре он заполыхал пламенем. Бедные гномы оказались среди огня и едкого, удушающего дыма.
Глазастик стоял дальше всех от замка и решил принять на себя удары крылатых слуг Завра.
— Бегите к замку! – закричал он, – я задержу их!
Кирка, сверкая как меч, вертелась в его руках. Уворачиваясь от смертельных клювов и огненных перьев, он тоже отступал по горящему  мосту. Вдруг одна птица ухватилась когтями за капюшон куртки Глазастика и подняла его в воздух. Все выше и выше отрывался от гном земли. Понимая, что если вырвется из когтей, разобьется или попадет в самый центр пламени,  Глазастик замер, совсем перестав сопротивляться. 
Вдруг послышался странный свистящий звук, от которого заболели уши, стало темно, как ночью.
— Что это?! – воскликнул Апчих, заметив,  что птицы отступают.
Гномы с удивлением увидели, как тысячи маленьких летучих мышей, появившихся невесть откуда, нападают на стальных хищников. Десятки крошечных воинов падали замертво в темную воду, но их собратья самоотверженно продолжали сражаться с птицами-чудовищами,  и те вынуждены были отступить. А потом своими крыльями летучие мыши погасили пламя.

Гномы прошли, наконец, мост и оказались у подножия замка. Его башни и шпили терялись в облаках, а внизу, как братья ни старались, нигде не увидели даже намека на вход.
— Что будем делать? – Ворчун выжидательно оглядел братьев.
— М-да-а, – теребя бороду, протянул Весельчак.
— Может, на верху есть вход? – предположил Малыш.
— Может, и есть, – пожал плечами Весельчак, – только туда нужно как-то забраться, да еще там поискать этот вход…
— Лично я не вижу там никакого входа, – сказал Соня, – впрочем, возможно там есть окна….
— Если окна есть, они, должно быть, темные. Отсюда не видно, – Ворчун с сомнением поднял голову и попытался разглядеть что-нибудь, но тщетно.
Вдруг что-то прошелестело над ними, мелькнула какая-то тень, и перед братьями опустилось маленькое непонятное существо с крыльями.
— Добро пожаловать! – проговорило оно тихим, тоненьким голоском и поклонилось.
Гномы поняли, что перед ними летучая мышь, одна из их спасителей. 
— Как я рад, что успел вас встретить, –  продолжал говорить незнакомец. Я —  Злюк. Житель этих мест. Да, да, не удивляйтесь, здесь есть свои обитатели, – улыбнулся он, заметив недоумение братьев.
— Очень приятно, – отвечал за всех Ворчун, – мы обязаны вам своим спасением! – поклонился он, сняв колпачок.
— Пустяки, – тоже улыбнулся мышонок и, перейдя на шёпот, добавил: – Все мы очень ждем вас.
 — Почему вы ждете именно нас? –  удивился Весельчак.
— Вы можете избавить нас от Завра. Только вы! – заверил их мышонок.
— Волосок! – воскликнул вдруг Малыш, указывая куда-то.
Волос Персины засветился ярким светом, потом вспыхнул пламенем и словно растаял в воздухе.
Несколько секунд все молчали, пораженные необычайно красивым зрелищем и мыслью о том, что теперь надеяться нужно только на себя, так как они остались без проводника феи.
— Возможно…–  нарушив молчание, отвечал Ворчун. – Вот только, как нам пробраться в замок?
— Нет ничего проще! – улыбнулся Злюк. – Я проведу вас потайным ходом. Идите за мной, –  и, взмахнув своим тонким замшевым крылышком, двинулся по краю скалы.
Братья – за ним.   
Оказывается, вдоль подножия замка шла тропинка. Очень узкая и почти заросшая травой так, что была едва различимой, она извивалась вокруг скалы, местами почти нависая над озером. Идя по ней за мышонком точно след в след, гномы очутились у небольшой расселины. Если бы не Злюк, они никогда сами не заметили бы это отверстие.
— Тут давно никто не был, – заметил Злюк и раздвинул сухую  траву.
Один за другим гномы пролезли за мышонком в расщелину и очутились в настоящем подземном зале, в котором было темно как ночью. Засветив единственный уцелевший фонарик, гномы увидели, что сводчатый потолок уходит  столь высоко, словно ему  нет предела. Каменные стены, хранящие следы нескольких сотен лет, кое-где поросли сероватым мхом и плесенью.
— Вот это да-а! – Малыш восхищенно смотрел вверх. – Совсем не как в норе у кролика, – с улыбкой заметил он.
— Здесь так же сыро и даже более  холодно и мрачно, –  сказал Апчих и чихнул.
— Не бойтесь, идите за мной, – сказал Злюк, – я хорошо знаю дорогу, вырос здесь.
— Выросли? – удивился Весельчак.
— Да. Наш народ долгие годы ютился в этих подземельях, – объяснил мышонок.
Гномы молча переглянулись.
— Только тихо, –  мышонок приложил к ротику тонкий, когтистый палец, выраставший из крыла. – Сейчас мы пройдем мимо пещеры дракона.
— Пещеры дракона?! – хором воскликнули братья. – Того самого?
— Да, того самого – кивнул Злюк и успокоил: – Но вы не бойтесь, дракон днем спит. Если прошмыгнуть тихо, он не заметит нас.
Гномы послушались своего проводника. Да им и не хотелось говорить. Каждый погруженный в невеселые мысли, молча они шли быстрее. Теперь уже и Глазастика нет с ними. Братья видели, как гигантская птица унесла его в сторону самой высокой башни замка и скрылась из вида. Какая участь постигла Глазастика? Неужели он погиб?
Подземный ход оказался столь длинным, что в пути провели несколько часов. Наконец, коридор круто свернул влево и уперся в высокую лестницу с истертыми ступенями, которым было неменьше пяти сотен лет, как, впрочем, и самим стенам.
— Что это? – спросил Апчих.
— Это выход в замок, точнее — вход, – ответил Злюк.
— Но, кажется, там заперто, – Ворчун с сомнением взглянул на него.
— Не беспокойтесь, – Злюк улыбнулся, – здесь у вас тоже есть друзья.
Он быстро поднялся по лестнице и осторожно толкнул дверь. Та  со скрипом приоткрылась.
— Идите сюда, – Злюк махнул крылом.
Гномы поднялись  к нему и вошли в узкий проем.
— Тихо, –  вновь предупредил Злюк, потом выглянул из-за одной из колонн, которые возвышались в ряд друг за другом вдоль стены, огляделся и прошептал: – Идите осторожно, не зевайте по сторонам.
Гномы старались послушаться его, но все-таки не удержались и огляделись вокруг. Да и как можно было не оглядеться!? Ведь не каждый день оказываешься в замке колдуна. Просторный холл с черными мраморными стенами и портретами драконов на них заставил Малыша вздрогнуть. Нет, он не хотел бы жить среди такого жутковатого великолепия! В холодной ослепительной роскоши не было жизни.
Поднявшись вслед за мышонком на балкон, гномы обошли холл по периметру и вошли в длинный, казавшийся  бесконечным коридор. Впрочем, здесь все переходы, залы и лестницы были такими длинными, словно им не было конца. Но они так же внезапно заканчивались, как начинались, уступая место другому помещению. Иногда наши путники, спрятавшись в какой-нибудь нише, пережидали, пока мимо пройдет стража железных охранников Завра. Это были уже знакомые нам хищные птицы. Переваливаясь на своих коротких когтистых лапах и громко лязгая железным оперением, они несколько раз за день обходили весь замок. Таков был приказ их повелителя.
—Я думаю, сказал Апчих, – нам необходимо дождаться вечера и забрать  Мечтателя, а потом отыскать Глазастика. Надеюсь, он остался жив…
— Боюсь, вы не понимаете, – Злюк покачал головой, – Завр действительно вечером покинет замок и он возьмет Мечтателя с собой.
— Но куда? – спросил Весельчак.
— Я точно не знаю, – вздохнул мышонок, – но я знаю, кто нам поможет, –  загадочно добавил он и опять двинулся вперед.
               



Гномы и  Злюк осторожно, боясь быть обнаруженными стражей, шли по диковинному саду Завра.
— Стойте, а что там? –  спросил Весельчак, указывая на большую кованую дверь, едва заметную в зарослях.
— Не знаю…–  мышонок пожал плечами и с опаской заметил: – Но, думаю, туда нам лучше не соваться…
— Ну,  уж нет! – Ворчун решительно направился к двери, – надо проверить. Не нравится мне эта дверь. Вдруг там наши братья…
— Ты уверен? –  Весельчак озабоченно посмотрел на старшего брата.
Не ответив ему, Ворчун разбежался,  изо всех сил ударил дверь плечом. Гномы, несмотря на малый рост, очень сильны, однако под невероятным ударом Ворчуна дверь только вздрогнула. Пришлось братьям по очереди ударять в нее прежде, чем дверь, наконец, хрустнула и пддалась.
Отворив ее, наши герои вошли в неожиданно светлое помещение. Свет лился из-под потолка, именно там, высоко располагался ряд закругленных окон, шедших по трем стенам этой огромной комнаты. Всюду стояли клетки, большие — прямо на полу, поменьше и совсем маленькие — на широких столах.  В них сидели пленники колдуна. Кого здесь только не было! Птицы грустно  дремали на жердочках, поникнув крыльями, их некогда яркие перья были всклоченными и бледными. Под стеклянным куполом бились бабочки, тщетно надеясь пробить невидимую преграду. Маленькая серна лежала на жалком клочке сена, ее огромные карие глаза безысходно смотрели в одну точку. Ни у кого здесь уже не осталось надежды обрести свободу и вернуться домой.
— Выходите, выходите! Вы свободны! – воскликнул Малыш и стал сбивать замки на клетках.
Братья последовали его примеру.
— Я выведу вас, – сказал Злюк, – покажу выход из замка.
И вот летящая и бегущая толпа зверей и птиц устремилась за ним, наполнив замок непривычным шумом. Железные стражники пытались задержать беглецов, но были растоптаны сотнями копыт и лап. От верных слуг Завра остались лишь груды изломанных перьев. Сам же злодей так крепко спал в своих покоях, что ничего не услышал.
— А вы почему сидите? – спросил Апчих у белой крольчихи, забившейся в угол одной из клеток и закрывшейся своими ушами. Они были такие длинные и пушистые, что походили на плащ.
— Я…я не верю… – еле слышно вымолвила она.
— Чему не верите? –  улыбнулся Апчих.
— Простите, но я не верю, что могу идти…  – качая головой, призналась она и, всхлипнув, смахнула слезинку собственным ухом. – С тех пор, как меня притащили сюда, я уже ни на что не надеюсь…
— Напрасно! – воскликнул Ворчун. – Надеяться нужно всегда и не терять веру. Идите, идете домой!
При этих его словах крольчиха горько разрыдалась.
— Ну, ну… хватит плакать, – принялся успокаивать Ворчун, –  вот я знал одного кролика, так он...
Ворчун не договорил, его перебила крольчиха:
— Вы знали кролика?! – воскликнула она и как безумная уставилась на него глазами полными слез.
— Да, но что собственно…– пробормотал гном и переглянулся с братьями.
— Серого в белых пятнах? – крольчиха вцепилась в рукав Ворчуна, как будто боялась, что он не ответит ей.
— Да, серого в белых пятнах, но… – растерянно ответил Ворчун.
— Я знаю! – догадался  Малыш и даже подпрыгнул на месте. – Я, кажется, понял, вы  – Пуша, жена Пятнашки?!
— О, да… –  выдохнула крольчиха и лишилась чувств.
Когда к бедняжке вернулось сознание, она со слезами долго расспрашивала гномов о своем семействе. Братьям пришлось ответить на множество ее вопросов. Наконец, заверив крольчиху, что Пятнашка и крольчата живы-здоровы, дом в полном порядке, а кладовая полна запасов, Ворчун сказал:
— Нам нужно торопиться. Мы должны успеть помешать колдуну.
— Ах, да-да, вы спешите спасти Изумруд, – смутилась Пуша. – А я, бестолковая, задерживаю вас.
— Ну что вы…– Ворчун смущенно улыбнулся, – мы бы с удовольствием поболтали еще, но нам надо успеть до рассвета. Если Завр завладеет камнем до рассвета, то… лучше не говорить, что тогда будет.
— Боюсь, – покачал головой Весельчак, – боюсь, что этого мы уже не успеем сделать.
— Почему? – не поняли братья.
Вместо ответа Злюк указал крылом в узкий оконный проем.
Огненный  диск солнца расплавленным пятном висел среди лиловых облаков, его на половину закрывала тень огромного дракона, который поднялся от подножия замка и, расправив гигантские крылья, воспарил в вечернем небе. Гномы замерли, словно околдованные ужасающим видом дракона. На широкой крокодильей морде, с двух сторон от ноздрей, виднелись то ли рога, то ли изогнутые клювы, толстые короткие лапы, оканчивающиеся когтищами, были вытянуты вдоль длинного, покрытого чешуей тела, позади которого, словно канат, болтался змеиный хвост с иглой на конце. И над всем этим нависали невероятных размеров крылья, перепончатые, как у летучей мыши.
Между головой и крыльями дракона, там, где должна была быть шея, виднелись две тени  – высокая, с острым колпаком Завра и маленькая  – Мечтателя.
— Не успели!... – вырвалось у братьев, а Малыш, выражая общее настроение,  тяжело вздохнул и опустил голову.

               


                —  XIV—

Мечтатель сидел на шее дракона, вцепившись в мантию Завра. Воздух, рассекаемый невероятного размаха желто-коричневыми крыльями, свистел в ушах. Поначалу, когда дракон вылетел из пещеры и  взмыл в ночное небо, у гнома захватило дух и закружилась голова. Но потом, убедившись в надежности этого непривычного транспорта, Мечтатель стал испытывать восторг от полета и от вида, открывшегося ему. Никогда раньше он не переживал подобных ощущений, не видел такой красоты. Но главное, он впервые в жизни почувствовал себя всемогущим. Там, где-то на далекой земле, его братья и все жители их Леса изо дня в день влачат свое однообразное существование, им даже невдомек, что можно вот так подняться над всей их суетой, ощутив себя повелителем судьбы! А он смог! Смог, приняв дружбу такого могущественного волшебника, как Завр. О! Теперь-то Мечтатель точно понял, как нравится ему быть другом Завра. И он решил, что станет не только его другом, но и учеником. Если для этого нужно показать колдуну Изумруд, ну, что же, он покажет камень. В конце концов, лично он не давал никому клятвы хранить секрет пребывания самоцвета, а до обещаний, которые когда-то принесли Лесу его предки, ему нет дела.
Внизу перина ночных, серебристых от лунного света, облаков иногда прорывалась, и сквозь эти просветы виднелись звезды, непривычно огромные и яркие. Казалось, протяни руку, и ощутишь их хрустальную хрупкость. А еще ниже, где-то совсем далеко проплывала земля: черные в ночи долины, пронизанные потоками рек, леса и горы, замки земных правителей и деревушки их подданных.
— Смотри, смотри, друг мой! – торжественно произнес Завр, улыбаясь и сверкая глазами, – мы поднялись над миром! Весь он, такой огромный, умещается в столь малом пространстве, как на блюде. И ты, если захочешь, сможешь повелевать им!
— Я? – Мечтатель с сомнением посмотрел на него.
— Да, ты, – кивнул чародей. – Или ты не хочешь быть повелителем? – усмехнулся колдун.
— Хочу… Конечно, хочу! – оживился гном.
 Он, Мечтатель, станет самым могущественным гномом на свете! В его глазах появился какой-то непривычный блеск, что-то от взгляда самого Завра промелькнуло в них.

 А в это время…

— Это я во всем виноват! – сказал вдруг мышонок и опустил крылья, словно хотел спрятаться под ними, – Я… я подсыпал Мечтателю волшебный порошок… Из-за меня он оказался в замке, –  признался Злюк.
— Ты?! – Весельчак, не веря его словам, смотрел на него с сомнением. 
Недоумение читалось на лицах братьев.
— Да, – чуть слышно ответил Злюк и добавил: – Завр обещал дать свободу всем летучим мышам.
— Ну и как, сдержал обещание? – с укоризной спросил Соня.
— Он отпустил всех, кроме меня, – Злюк вздохнул, – я должен служить ему до конца своих дней.
— Так, выходит, ты специально долго водил нас по замку, чтобы мы опоздали?! – Апчих возмущенно сжал кулаки, как будто хотел ударить мышонка, но сдерживал себя.
— Нет! – воскликнул Злюк и прямо посмотрел ему в глаза, – я хочу помочь вам, я… я правда… – он не договорил и опять опустил голову.
— Не говори глупостей, Апчих, – Ворчун поморщился и дотронулся до плеча брата, – поставь себя на его место, ты бы, наверняка, тоже пошел бы на все ради спасения своего народа. Конечно, это не правильно… Но… Я думаю, Злюку можно верить.  Мы должны ему верить, –  заключил старший гном и улыбнулся.
— А почему мы должны верить? –  все еще сомневаясь, спросил Апчих.
— Потому что недоверие не сделает его лучше, но сделает нас хуже  – вновь улыбнувшись, объяснил Ворчун, –  недоверие оскорбляет, унижает и потому делает всех злыми. Всех – и того, кто не доверяет, и того, кому не доверяют.
— Да! –  воскликнул Малыш и смешно тряхнул своими белокурыми кудряшками, потом поправил съехавший колпачок и добавил: –  лучше давайте придумаем, как нам догнать Завра и Мечтателя.
— Простите, –   вмешалась в их разговор молчавшая до этого момента крольчиха, –  возможно, я лезу не в свое дело…Но, кажется, я знаю, как помочь вам! –  она смущенно затеребила свое длинное ухо, свисавшее до колен, с улыбкой посмотрела на братьев и сказала: –  Идемте за мной.
Переглянувшись, братья пошли за ней.
В конце тюремного зала была еще одна дверь, узкая и неприметная, окрашенная в тон серых стен. Открыв ее уже привычным способом гномы и вернувшийся к ним мышонок, предводительствуемые крольчихой, вошли в темную комнату. Крошечное оконце в потолке и днем не давало достаточно света, ночью же, как сейчас, лишь одна звезда роняла в него свои лучи.
— Вот сюда, – крольчиха указала в самый дальний угол темницы.
Там в тесной клетке лежал кто-то большой. Подойдя поближе, гномы увидели благородного оленя. Его глаза были закрыты, но он не спал, так как, не открывая глаз, спросил:
— Кто здесь?
— Это мы, гномы, – ответил Ворчун, – мы сейчас выпустим вас!
— Для чего? – равнодушно вновь спросил Олень, но теперь открыл глаза и взглянул на гномов.
—Ну, как же…  – Ворчун не знал, как объяснить, что олень, как и другие пленники, теперь свободен, что настал конец власти Завра.
—Друг мой, – заговорила крольчиха, – гномы освободили всех. Но им нужно помочь: они должны попасть на Зеленую Гору до рассвета… Иначе Завр завладеет Изумрудом и обретет еще большую силу и власть. Только братья-гномы могут спасти всех…
— Да? – Олень поднял голову. – Но я-то для чего нужен?
— Ты, именно ты им и нужен! – Пуша горячо приложила лапку к груди, – ведь ты самый быстрый олень. Ты сможешь домчать их до места!
— Пожалуй… – Олень поднялся, тряхнув рогами, и с сомнением добавил: – Но я давно не разминал ноги.
Ничего не ответив, Ворчун сбил замок на клетке, и Олень осторожно, словно боясь оступиться, вышел из нее. Лишь теперь, оказавшись рядом с ним, братья смогли разглядеть его получше. Даже просидев несколько месяцев в тесной летке, олень не утратил своей силы и грации. Мощная шея поддерживала гордую голову, увенчанную раскидистым кустом рогов, длинное мускулистое тело уверенно несли тонкие, но сильные ноги.
— Спасибо, друзья! – улыбнулся Олень, его огромные темно-карие глаза влажно сверкнули. – Я готов. Садитесь!
— Куда? – не понял Ворчун.
— Как куда? – Олень вновь улыбнулся и преклонил колени. – Конечно, мне на спину. Я вмиг домчу вас!
Гномы все уместились на большой спине Оленя, Пушу пришлось посадить на руки Малышу, а Злюк сел на плечо Ворчуна.
— Ах, мне так неловко стеснять вас, – смутилась крольчиха.
— Ничего, я очень рад быть вам полезен, – улыбнулся гномик.
— Держитесь крепче! – предупредил Олень и стрелой вылетел в окно.
Отталкиваясь копытами от стен замка и от выступов на Скале, он в мгновение ока спустился к мосту, одним прыжком перемахнул его и оказался на противоположном берегу озера.
А дальше путешественникам казалось, что они не скачут на спине оленя, а летят на нем, не касаясь земли. Где-то внизу в лунном свете мелькали небольшие озера, леса и луга, замки и деревушки. Иногда даже сама луна, как знатная дама в шлейфе из облаков, проплывала в низу, под ними, а до звезд можно было дотянуться рукой. Прохладный ночной ветер бил в лицо, не давая уснуть.
Вот и родной лес крольчихи. Какой же переполох подняло ее многочисленное семейство!  Крольчата со всех сторон облепили свою мать, не давая ей ступить даже шагу, а та плакала и улыбалась сквозь слезы, не в силах произнести и слова. С разных концов леса сбежались родственники: бабушки и дедушки, тетушки и дядюшки, двоюродные и троюродные и даже пятиюродные, крольчихи, кролики и маленькие крольчата всех возрастов и мастей. Их было столько, что, казалось, в лесу живут одни длинноухие пушистики, а места для других обитателей просто нет.
— Спасибо вам, друзья! – со слезами радости благодарил гномов растроганный Пятнашка, – вы вернули нас к жизни…. Я и не наделся… – он смахнул слезинку кончиком уха.
Неизвестно, сколько бы еще продолжались его благодарности, но братьям нужно было спешить и Ворчун, поторопил всех:
— Мы рады, что все так случилось, – улыбаясь, отвесил он поклон чете кроликов. – Но нам нужно успеть до рассвета, прощайте.
Олень вновь взмыл над землей.  А дружное семейство Пятнашки и Пуши вместе со своми   родственниками долго махало лапками в след удаляющимся спасителям крольчихи. Потом все отправились в уютную нору, где их ожидал плотный ужин из капустного салата и морковного пирога.

                — XV—
 
Глазастик очнулся от легкого прикосновения к его руке. Открыв глаза, он не увидел ничего. Точнее, перед ним проплывало множество каких-то неясных очертаний и разноцветных пятен. Привычным движением нащупав очки, которые валялись рядом, и нацепив их на нос, гном увидел склоненное над ним незнакомое лицо.
— Добрый вечер, – улыбнулось оно, – как хорошо, что вы очнулись.
— Добрый, – чуть слышно произнес Глазастик и спросил: – Где я?
— Не волнуйтесь! – лицо вновь улыбнулось, –  вы в безопасности. Но я боюсь, что вам вредно двигаться. Вы упали в сад… прямо на пальму. Я снял вас.
— В сад? –  гном, не понимая, растерянно смотрел на своего спасителя.
Теперь Глазастик разглядел его получше. Это был гоблин, маленький и неказистый, но его некрасивое лицо с большим крючковатым носом и кривыми зубами улыбалось по-доброму и поэтому внушало доверие. А глаза, темно-карие, с длинными пушистыми ресницами, –  единственное, что было привлекательным в этих чертах – лучились каким-то необыкновенно хорошим светом. Гном понял: этим глазам можно верить.
— Да, в сад, – кивнул гоблин. – Вас нес один из стражников.
— Стражников? – Глазастик удивился и возразил: – Но, кажется, меня подняла в воздух одна из тех громадных птиц, что напали на нас…
— Это и есть стражники Завра, – объяснил гоблин. – Они охраняют замок и подходы к нему.
— Мне нужно найти братьев! – Глазастик попытался резко встать, но тут же, охнув и сморщившись от боли, присел.
— Осторожнее! Вам вредно так быстро двигаться! – воскликнул гоблин участливо. – Я знаю, что вам нужно спешить, – добавил он, – до рассвета Завр хочет завладеть камнем.
— Да, вот именно! – Глазастик вновь поморщился. – Я должен найти братьев.
— Не нужно, –  гоблин покачал головой, – они уже далеко отсюда, мчатся на Олене к Зеленой Горе.
— Но что же делать?! Я должен помочь им! –  огорчился Глазастик и беспомощно посмотрел на своего нового знакомого.
— Меня зовут Чар, я помогу вам, – ответил тот. –  Идемте за мной. Но только осторожно, без резких движений, обопритесь на мое плечо.
С этими словами он помог Глазастику встать и подставил свое плечо.
Через некоторое время они вошли в огромную и немного мрачную комнату. Мрачной она была из-за почти полного отсутствия в ней света. Узкие окна высоко под потолком едва пропускали его. Ночное светило тщетно пыталось растопить тьму, его лучи рассеянно падали лишь на середину, оставляя стены и углы помещения во власти мрака. Приглядевшись, Глазастик понял, что они находятся не то в  лаборатории, не то в  кабинете. Повсюду стояли какие-то странные непонятные приборы, из торчащих тут и там колб и сосудов валил разноцветный пар, громадный письменный стол был завален рукописями и стопками книг, выраставшими едва ли не до потолка. Стены тоже были сплошь заняты книгами.
—Вот то, что нам нужно, – сказал гоблин, подведя гнома к большому зеркалу в янтарной раме, которое стояло в дальнем углу комнаты.
Рядом с ним, в большой глиняной кадке, росло дерево с острыми, вытянутыми листьями и похожими на ромашки цветами.
—Вот, –  гоблин сорвал цветок, понюхал его и протянут его Глазастику, – пожалуйста, понюхайте это.
—Но… зачем? – гном,  не понимая, уставился на него.
— Вы должны вдохнуть аромат цветка, взять меня за руку и шагнуть в зеркало, – объяснил гоблин.
— Вы уверены? –  Глазастик все еще сомневался.
— Да.
Гном понюхал цветок. Потом, взявшись за руки, они приблизились к зеркалу. От сладковато-приторного запаха у Глазастика закружилась голова, он почти ничего не видел перед собой, лишь чувствовал, как его ладонь сжимает рука Чара. Вдруг – или это показалось гному? –  стекло помутнело, по нему прошли волны, и через мгновение зеркальная гладь словно растворилось. Какие-то размытые виды и фигуры замелькали в раме. Чар потянул Глазастика вперед за раму. 
Шагнув туда, они очутились на песчаном берегу с зарослями колючего кустарника. Полная круглая луна, как большое блюдо на полке буфета, стояла на небе, окруженная сотнями звезд. Глазастик никогда не думал, что звезд может быть так много! Умиротворяющий свет этих небесных фонарей разливался по берегу, высвечивая самые дальние его уголки. Не понимая, как и, главное, для чего они попали сюда, гном недоуменно взглянул на Чара.
— Ах, – взмахнул тот руками, – не вышло! – по его лицу пробежала странная гримаса, то ли разочарования, то ли возмущения.
— Что не получилось? – робко спросил Глазастик.
— Не получилось перенести нас к Зеленой Горе, – объяснил гоблин. – Видимо, нам нужно было нюхать цветок флибулы не по очереди, а каждому  – свой бутон…
— Флибулы?... – переспросил Глазастик.
— Да, ну, тот цветок с куста, стоявшего у зеркала. Это куст флибулы вулгарис, то есть флибулы обыкновенной. Он дает возможность через зеркало переместиться в любое место.
— Понятно, – кивнул гном, –  и что же делать теперь?
— Не знаю, – вздохнул Чар. – Если бы мы оказались не в этом пустынном месте, я мог бы найти одну травку… Но здесь только песок и эти колючки…
— Это место мне кажется знакомым, – пробормотал Глазастик, осматриваясь. – Да, точно! Здесь мы оставили лодку!
— Лодку? – теперь недоумевать настала очередь гоблина.
— Идем туда, –  гном указал рукой на колючие заросли и направился к ним, увлекая за собой гоблина.
Несколько минут они, исколов руки, раздвигали густые ветки, пока не наткнулись на небольшую аккуратную лодку, подарок бобров.
— Если мы окажемся на зеленом  берегу, вы сможете найти средство мгновенно перенести нас к Зеленой Горе? – спросил Глазастик. 
— Конечно! – Чар расплылся в жуткой улыбке.
— В таком случае, – продолжал Глазастик, – скажите, почему Завр не воспользовался зеркалом, а отправился к горе на драконе? Ведь шагнув в зеркало, он очутился бы у Зеленой Горы тот час же.
— Завр был не один, а с вашим братом, – отвечал Чар. –  Вместе для зеркала – они слишком велики. Его силы на их двоих не хватает. 
— Но мы-то двое прошли! – не поверив, воскликнул Глазастик.
— Да, – гоблин покачал головой, – мы прошли, потому что малы ростом.
Не зная, что можно возразить на это, Глазастик промолчал.
Спустив лодку на воду, они без промедления отправились к противоположному берегу. Чар оказался довольно ловким гребцом, так что вскоре показались очертания родного Леса, и еще через минуту, другую лодка уткнулась носом в илистое дно.
Оказавшись на суше, гоблин тут же отыскал какую-то травку, неприметную, с узкими длинными листьями на тонком стебле. Растерев листок пальцами, он понюхал его сам и сказал Глазастику сделать то же. Потом взял гнома за руку и велел повторять за собой:
                Как льется свет солнца и свет луны,
                Как бьет родник из недр земли,
                Вмиг окажусь у Зеленой Горы,
                Вихрем подхваченный силой травы.

А дальше у Глазастика закружилась голова, словно он очутился на карусели, как тогда, перед зеркалом, что-то замелькало, стремительно проносясь мимо, послышался едва уловимый звон, или свист  – гном не мог точно понять – и вдруг все исчезло, и наступила кромешная тьма, в которой не было ни звука. Глазастик хотел закричать, но не успел. Открыв зажмуренные глаза, он с удивлением обнаружил, что они с Чаром, взявшись за руки, стоят у самого подножия Зеленой Горы, на тропинке, ведущей к расщелине в скале. 

                —XVI—

В полночь дракон плавно опустился к Зеленой Горе.
— Ну, вот, друг мой, идем! – торжественно произнес Завр, пропуская Мечтателя вперед. – Веди меня. – С этими словами он хлопнул в ладоши, и дракон растаял в лунном свете.
Гном уверенно шагнул в расщелину, оглянувшись, колдун последовал за ним.
Внутри пещеры оказалось светло почти как днем. Казалось, светятся сами стены, состоящие из какого-то золотисто-прозрачного камня. К тому же кое-где горели факелы. Наши путники шли быстро. Завр постоянно оглядывался, словно боялся погони, то и дело осматривался по сторонам, будто хотел отыскать или запомнить что-то. Мечтатель шел  уверенно, лишь иногда, вспоминая кратчайший путь, он  приостанавливался  около очередного хода, уходящего в сторону. Наконец, круто свернув влево, они оказались у глухой серой стены.
— Тупик?! – Завр удивленно и с раздражением посмотрел на гнома.
Тот, ничего не отвечая, осторожно прикоснулся к маленькому выступу на стене. Послышался скрежет, разлетевшийся эхом под каменными сводами. Стена задрожала и медленно, словно нехотя, отъехала в сторону, открывая узкий темный проход.

— Нам понадобится огонь, – заметил Мечтатель и посторонился, пропуская Завра вперед.
—  Нет, –  посторонился колдун, – только ты должен первым войти сюда. И он протянул Мечтателю факел.
Они очутились в просторном круглом зале с низким потолком. В середине, на массивном постаменте из какого-то молочно-белого камня лежал огромный изумруд. Многочисленные грани самоцвета мерцали особенно, непривычно. От него нельзя было отвести взгляд, что-то манило и притягивало в этом неземном, словно идущем изнутри, таинственном свечении. Завораживала не красота Изумруда, а именно какая-то тайна, сквозившая буквально в каждой его грани.
Такой же блеск вспыхнул и в глазах Завра. Впрочем, скорее всего, в них просто отразилось свечение камня. Колдун сделал несколько шагов к постаменту и остановился, словно вспомнив что-то.
— Давай подойди и возьми Изумруд! – почему-то с раздражением приказал он Мечтателю. – А потом передай его мне...
Гном послушался и, подойдя к постаменту, взял камень.
— Изумруд твой, Завр, – с улыбкой торжественно произнёс он и, вытянув руку, шагнул к чародею. 
— Опомнись! Не делай этого! Не давай ему камень! –послышался вдруг  чей-то очень знакомый голос.
На противоположном конце зала, как раз между колдуном и Мечтателем, стоял Глазастик, а рядом с ним –Чар. Мечтатель остановился в нерешительности и растерянно смотрел то на брата, то на колдуна.
— Не слушай его! Разве ты не дорожишь нашей дружбой? – горячо заговорил Завр. – Мы вдвоем сможем править миром! Ты станешь могущественным, как никто из земных королей, постигнешь многие тайны вселенной!
— Не верь ему! – вновь воскликнул Глазастик и направился к нему. – Положи Изумруд, иначе ты погубишь всех, погубишь наш Лес!
— Не сметь! – закричал Завр и выбросил вперёд правую руку, молния  – так показалось Мечтателю – сверкнула на кончиках его пальцев. 
В это мгновение Чар метнулся к Глазастику и, встав на пути огненной стрелы, заслонил гнома. Дальше Мечтатель ничего не помнил. Он лишь почувствовал,  как сотни иголок пронзили его грудь, и словно пожар вспыхнул где-то внутри его. Чар и Мечтатель упали одновременно: это молния, зигзагом отскочив от груди бедного гоблина, ударила и  в Мечтателя. Изумруд выпал из его рук и покатился к Завру. Но колдун не успел схватить камень: чья-то рука опередила его и в этот же момент невероятная тяжесть сковала руки Завра.
— Держите крепче! – предупредил Ворчун, поднимая Изумруд. Он обращался к Соне и Апчиху, которые что есть силы, словно две гири, повисли на руках чародея. И тот, как ни старался, не мог их стряхнуть.
Малыш склонился над Мечтателем:
— Неужели он умер? – со слезами прошептал маленький гном и похлопал брата по щекам, но тщетно.
— Ему нужен воздух! – предположил Злюк – он тоже был здесь –  и замахал крыльями, пытаясь привести Мечтателя в чувство. Но и его попытки не увенчались успехом.
— Ха, ха! – злорадно рассмеялся Завр. – Еще никто не пробуждался после удара моей молнии! Жалкие карлики! Вы думаете, что победили меня?!
— Нет, – покачал головой Ворчун и вернул Изумруд на постамент. — Мы не думаем, мы знаем это. Впрочем, ты прав, одним нам, пожалуй, не справиться. Играй, брат! – попросил он Весельчака.
Вновь, как тогда у ручья, полилась чудесная тихая музыка, и голубоватый туман невесомым ковром укрыл пол пещеры.
— Я рада опять увидеть вас! – перед удивленным Завром и нашими героями предстала Персина. – Я всё знаю, – улыбнулась она в усы и попросила, указывая на колдуна: – Отпустите его.
— Но… –  Апчих и Соня с сомнением переглянулись.
— Не волнуйтесь! Я сама позабочусь о нем, – качнула головой фея.
Братья послушались и отпустили колдуна. Потирая руки, тот заметил с ухмылкой:
— Персина! Вот уж не ожидал тебя увидеть здесь!
— Почему же? – глаза кошки округлились.
— Ну, как же, ведь ты любишь лес и, как я помню, совсем не жалуешь такие – он обвёл взглядом пещеру – места.
— Ты прав, я люблю воздух и простор, но иногда вынуждена бывать и в таких местах.
— Не вижу необходимости тебе быть сейчас тут, – Завр зло усмехнулся, – камень всё равно будет моим. Это лишь вопрос времени! Неужели эти жалкие недоростки могут остановить меня?!
— Они тебя уже остановили, – заметила Персина.
— Но… ведь мы с тобой  можем договориться, – вкрадчиво зашептал колдун. – Вспомни, мы всегда находили выход из … сложных ситуаций, – он опять изобразил подобие улыбки.
— Да, – кивнула кошка, –  я много раз давала тебе шанс исправиться. Но пришёл конец моему терпению! – её глаза вспыхнули как-то недобро, словно в домашней ласковой кошечке проснулся хищник. – Ты способен творить лишь зло. Никогда, ни единого раза в твоей душе не промелькнуло ничего даже отдалённо напоминающего добро. Раздоры, холод и пустота – вот то, что ты сеешь вокруг себя.
— Но… я… Ты ведь не посмеешь!... – пробормотал Завр, впервые на его лице появился испуг. Не осталось и тени былой самоуверенности.
Колдун опустил голову, словно смиренно ожидая приговора, но едва Персина отвела взгляд, как он вдруг бросился к ней.
Дальнейшее произошло столь быстро, что гномы даже не успели ничего понять. Глаза кошки, превратившись в два громадных фонаря, метнули в сторону колдуна сноп ослепительного света. Завр покачнулся, заслонив лицо руками, замер на месте и… стал стеклянным. А кошка закрыла глаза и, будто устав, провела лапкой по усам.
— Ну, вот, так будет лучше, – как ни в чём ни бывало сказала она и ухмыльнулась.
— Что с ним? –  в один голос спросили братья и мышонок.
— Ничего особенного, – Персина повела ушами, – он превратился в лёд.
— В лёд?.. – Злюк, казалось, был разочарован.
— Успокойся, мой дружок, – кошка улыбнулась, – я не просто заморозила его. Этот лёд, если и растает, то очень нескоро и превратится в обычный ручей. Может, хоть так он сможет порадовать кого-то. Впрочем, – она скептически посмотрела на ледяного колдуна, – вряд ли эта вода будет вкусной. Но так или иначе, вам не о чем больше беспокоиться.
— Да, можно было бы радоваться, но.. мы потеряли брата и друга, – заметил Глазастик, а гномы молча опустили головы.
— Что со мной? Где я? – услышали они в ответ голос Мечтателя и тут же бросились к нему.
— Ты жив?! – Малыш сквозь слёзы удивлённо смотрел на брата, не веря своим глазам.
— Жив? – не понял тот, – конечно. А разве со мной что-то случилось? –  он растерянно глядел вокруг.
 —  Случилось! Еще как случилось! – хихикнул Весельчак.
 — А, помню, я опять сжег наш десерт,– Мечтатель опустил голову, готовый расплакаться.
— Ну, если бы так! – продолжал иронизировать Весельчак, – тебя угораздило угодить в лапы Завра и чуть не отдать ему Изумруд. Но теперь все позади.
Все братья дружно обнялись.
И только Глазастик улыбался грустно, едва сдерживая слёзы.
— Чар, – вздохнул он, – бедный Чар!
— Ваш дед гордится вами, –  сказала Персина.
— Но разве он может знать о наших делах? – Малыш с недоумением  посмотрел на фею.
— Конечно, знает, – с улыбкой кивнула она. – Рано или поздно настаёт день, когда наши предки покидают нас, уходя в иной мир. Но от их сердец к нашим сердцам  тянутся незримые нити. Ничем не разорвать эту связь. Даже оставив нас, они не перестают нас любить, огорчаются нашим дурным поступкам и радуются хорошим. 
Персина вновь улыбнулась и, обращаясь к Глазастику, добавила:
— Не горюй, время Чара ещё не пришло.
С этими словами она пристально посмотрела на лежащего гоблина. И вдруг, словно тысячи искорок засверкали над ним. Цветные крошечные звёзды заплясали по его лицу, потом легкое, но плотное облако окутало его,  а  через мгновение, когда облако растаяло, Чар, здоровый и невредимый, стоял на ногах. Он, как и Мечтатель минуту назад, ничего не понимая, оглядывался вокруг, с недоумением осматривал почему-то свои руки, а потом, увидев Глазастика, бросился к нему.
— Друг! Ты жив! – воскликнув хором, гоблин и гном  кинулись в объятия друг друга.
Радости всех не было предела. Гномы, взявшись за руки, запрыгали вокруг Чара,  тот же  улыбался во весь рот и хлопал в ладоши, Злюк летал над ними и насвистывал весёлую мелодию.
— Друзья мои! – остановил их голос Персины. – Извините меня, но я вынуждена прервать  ваше ликование, – серьёзно заметила фея и сразу же поспешила добавить: – Но всего лишь на минуту. Я должна попрощаться с вами.
— Мы больше не увидим тебя? –  печально спросил Малыш.
— Нет, – кошка улыбнулась в усы, – конечно, мы увидимся когда-нибудь. Но очень нескоро. Вы должны помнить, что только вместе, помогая друг другу, вы смогли спасти Лес от козней Завра. Вот так же поступайте и дальше. Ваша сила в дружбе и взаимовыручке. Любовь и дружба способны победить любое зло.
С этими словами Персина взмахнула хвостом и растаяла в воздухе.

                — XVII — 

Дедушка замолчал, снял шляпу и вытер лицо платком.
— А дальше, деда, дальше что было?– Танюшка нетерпеливо наморщила курносый нос.
— Дальше? – дед Саня улыбнулся, хитрые искорки запрыгали в его глазах,– да ничего дальше не было. Все вот так и закончилось.
— Ну вот! Я же говорил, что глупости все это! – Пашка торжествующе посмотрел на деда и сестру.– Даже непонятно, как встретились Глазастик и Чар с другими гномами. И вообще…– мальчик скептически махнул рукой.
— Да, деда, расскажи, как гномы встретились в пещере, – попросила внучка,– и что было с оленем. А еще, вот это ключ это и есть растаявший колдун?
— Ой, да засиделись мы с вами здесь! Бабушка, поди, нас потеряла, к обеду не поспеем, – покачал дед Саня головой, приложил ладонь к глазам и, сощурившись, посмотрел в голубой лоскуток неба, видневшийся сквозь кроны деревьев.
— Деда, ну, деда, – заканючила Танюшка.
— Ладно, ладно, – замахал руками дед. – Идемте, я по дороге доскажу.
Возвращались знакомой тропой, которая через пригорок спускалась к  самому дачному поселку. Вездесущие муравьи сновали по сухой пыльной земле, торопились куда-то, тащили то соломинку или листик, то мертвого жука. Пашка шел осторожно, стараясь не наступить на муравья. Танюшка держалась возле деда, но то и дело останавливалась, чтобы сорвать цветок или красивую травинку. Девочка выжидательно смотрела на него, однако  молчала, опасаясь, что своим приставанием рассердит деда и тот наотрез откажется досказать сказку.
— Ну, слушайте, так и быть, – улыбнулся дед Саня и не стал больше испытывать терпение внучки.

Фея исчезла. Гномы, гоблин и мышонок стояли, растерянно глядя друг на друга.
— Идемте домой, – Ворчун первым нарушил молчание. – Нам всем надо как следует отдохнуть.
Так и сделали.
За ужином, который быстро приготовили общими усилиями и который оказался, скорее завтраком, ибо уже светало, Весельчак попросил Глазастика рассказать о его спасении.
— Своим спасением я обязан Чару,– ответил Глазастик.
— Ну, что ты! Я не совершил ничего героического, – возразил гоблин и, смутившись, опустил голову.
— Нет, это именно так, – настойчиво сказал гном и рассказал братьям и Злюку, что с ним произошло, и как они с Чаром добрались до пещеры.
— Я…– Мечтатель смущенно оглядел братьев и двух друзей, – я  виноват перед вами! Оказался таким растяпой и трусом! – он опустил голову.
— Нет! – горячо возразил Злюк. – Это я накормил тебя дурманным пирогом. Я во всем виноват!
— Друзья мои! – Чар поднялся из-за стола и с улыбкой, которая в эту минуту совсем не была уродливой, оглядел всех,– не виноват никто! Завр заставил тебя, Злюк, подсыпать колдовской травы в пирог. Давайте забудем эту историю. Ведь важно, что ты, Злюк, вовремя понял свою ошибку и помог гномам. И важно, что во многом благодаря именно тебе эта история закончилась хорошо.
—  Да, безусловно! –  подхватил Ворчун, – как  сказала Персина, только все вместе мы одолели колдуна.
Все зааплодировали ему.
— Но мне все-таки хочется узнать, – вновь сказал Мечтатель, – как вы нашли меня.
— Ну, это долгая история! – хихикнул Весельчак, – боюсь, что и целого дня не хватит, чтобы рассказать ее тебе.
— Да, брат прав, – согласился Глазастик, – мы расскажем все завтра.
— Ну, хоть расскажи, как ты встретился с братьями? Как вы нашли друг друга? – попросил Мечтатель.
— Тут все просто, – улыбнулся Глазастик и поправил очки, съехавшие на нос. – Когда мы с Чаром оказались у подножия горы, мы поспешили войти в пещеру. Некоторое время шли, стараясь ступать как можно тише. И вдруг Чар шепотом спросил, слышу ли я какие-то голоса. Прислушавшись, я и, правда, услышал голоса, подумал, что это говорили вы, – он посмотрел на Весельчака и Соню. – Мы прибавили шагу, и пошли на голоса. Но, видимо, своды пещеры искажают звук, на самом деле мы шли за Мечтателем и Завром. Думаю, благодаря травке Чара мы первыми оказались возле Скалы,– Глазастик смущенно улыбнулся и поправил очки. Но вы все подоспели вовремя! Если бы не так, мне одному пришлось бы туго, ведь Чар потерял сознание.
— Да, вы с Чаром опередили нас, – кивнул Весельчак, – я понял это, когда нашел у входа в пещеру твой платок,– с этими словами он протянул брату белый кружевной платочек с вышитой на нем витиеватой буквой «Г».


А потом был праздник, какого Лес еще не видывал. В такой день, несмотря на усталость, братья, Чар и Злюк не могли спать. В полдень к ним присоединились Олень и чета кроликов, приехавшая на его спине. Пришел Ёжик, приплыли бобры, а ближе к вечеру прилетел Дедушка Филин. Это было незабываемее веселье. Весь Лес пел на разные голоса, лихо отплясывал под задорный, а не привычно колыбельный перезвон ландышевой поляны, свирель Весельчака и трели птиц.  Радость переполняла всех его обитателей, и  казалось, само солнце, луна и звезды светят ярче, а воздух стал свежее и чище.
Праздник длился день и ночь. А когда на рассвете он закончился, и все разошлись по домам, Чар остался жить у гномов. Маленький добрый гоблин стал их восьмым братом. Именно он записал эту историю, которую я вам рассказал.
— Что же касается того ручья, – дед Саня хитро улыбнулся, – тут всяк вправе понимать по-своему. Может, это и просто серный источник,– дедушка взглянул на внука,– а может, чары Персины оказались невечны, и ледяной злодей растаял. Важно, что зло, в конце концов, было наказано, а дружба и взаимовыручка смогли противостоять ему.

                конец


ОТРЫВКИ ИЗ СКАЗКИ ВПЕРВЫЕ ПУБЛИКОВАЛИСЬ в журнале для детей "ЕНИСЕЙКА" (г. Красноярск). Здесь представлена полная версия произведения.