Эйяфьядлаёкудль

Учитель «дикции и русской речи» Исаак Соломонович был вне себя от ярости:
- Ты ничтожество! – орал он, размахивая пачкой листов формата А4. – Ты даже не можешь выговорить правильно имя свое собственное. У тебя не дикция, у тебя дисфункция!
Седые волосы Исаака Соломоновича, которые обрамляли его полированную лысину, топорщились в разные стороны, словно наэлектризованные.
Корреспондент телекомпании Иванов отстранился, чтобы его не дай бог не ударило током от старичка.
- Ну скажи мне, - учитель придвинулся к корреспонденту, - скажи, от топота копыт пыль по полю летит. Ну, быстро!
- Пот токопа попыт пыль по полу пепит…
- Не так! Какой «пепит», по какому полу? – по лысине старичка скатилась капля пота. – Всё, Иванов, ты надоел мне. Иди. Закадровый текст вместо тебя Рахимдод Зарипов будет читать.
Утром в пустынных коридорах телекомпании Исаак Соломонович увидел Иванова, приближающегося к нему какими-то деревянными шагами.
- Ну что, Вася? – хитро прищурился учитель «дикции и русской речи». – Скажи, сы-ы- ыр.
Издевательски протянул он, грассируя на последней букве.
- Триметилгидразиния пропионат, - сказал Иванов каким-то чужим голосом.
- Что? – не понял старик.
Иванов взял его за отвороты жилетки и протянул по слогам :
- Кецалькоатль и тецкатлипоке!
- Как это? Что ты несешь? – Исаак Соломонович тщетно пытался вырваться, озираясь в поисках помощи, но коридоры были пустынны.
- Кетцальмигонкуганькоатльктенотчетлан, – вкрадчиво произнес корреспондент.
- Помогите… - засипел учитель.
Иванов поглядел в окно, где утреннее солнце заслонила туча вулканического пепла, принесенного с Исландии.
- Эйяфьядлаёкудль, сука! - заорал он прямо в ухо учителю.
Исаак Соломонович побледнел и закатив глаза грохнулся в обморок.