Восточный базар

               
Четырнадцать месяцев очень тяжёлой командировки я провёл в африканской пустыне Сахара.  Очень трудной и по условиям пребывания, и по задачам, стоявшим перед нами. Но часто приходилось ездить в Каир по служебным делам, и при каждой вылазке в столицу я старался осмотреть что–либо из   древних достопримечательностей Египта. Знал, что вторично в таком  «раю исторических чудес» больше не окажусь. А от сослуживцев  узнал, что к командиру одного из арабских авиакрыльев прикомандирован  советником мой однополчанин  Олег. Уважал я его,  и встретиться  с ним хотелось (не виделись несколько лет), но каждый раз в номере гостиницы заставал только жену Алю, которая, конечно, знала и меня, и мою семью.  Кроме как обменяться приветами, у нас с ним ничего не получалось.  И было досадно, что не мог повидать  этого однополчанина с подвижными чертами лица, богатой мимикой, послушать его набитую юмором речь, увидеть выразительную жестикуляцию.
И вот уже близко к ожидаемому мной сроку возвращения на родину я застал его в Каире. Радость встречи, обмен семейными и служебными новостями плавно перешли в разговор о моём скором возвращении домой. Аля спрашивает: «Подарки приготовили?»
– Да, и мальчишкам, и  жене сувениры.
– А материал на платья?
– Да не умею я выбирать и не знаю чего и сколько нужно.
Олег:
– Поехали на тряпичный базар. Он близко. Только сделаем так: мы пойдём по рядам, вы мне показывайте, что нравится, но ничего не покупайте. Цену буду спрашивать сам. А пойдём обратно – всё купим.
Машина под домом. Несколько минут езды и мы – на улице, вдоль которой в два ряда сидят арабы с товаром. Это и есть один из тряпичных базаров. И мы пошли по торговым рядам, разглядывая материи.
Нужно заметить, что, будучи советником арабского командира, то есть,  ежедневно общаясь с местными лётчиками, Олег бегло, не запинаясь, говорил на их языке. Особенно на бытовые темы.
Я: «Олег, вот этот материал…
Мой друг подходит к продавцу, неторопливо рассматривает рулон материи, затем спрашивает: «Почём метр?»  Араб называет цену.  Тут Олег резко меняется: подносит у самому носу сверх жадного продавца свой громадный кулак, свёрнутый в красивейшую дулю, и торчащим из неё  длинным большим пальцем водит возле самого носа вверх – вниз,  вверх – вниз: «Видел?  А это не хочешь?»  Я вздрогнул от неожиданности – «Будет скандал!» Но арабы (и этот торговец, и хозяева другого товара, и наблюдавшие посторонние) дружно хохотали.  Олег, сразу потерявший интерес к продавцу, повернулся и пошёл дальше вдоль рядов, никак не реагируя на призывы продавца  «Мистер! Мистер!»  Так, с дулями мы прошли оба ряда, вызывая общий смех.
Постояли, поговорили.
– А теперь пошли брать!
Мы – к тем же продавцам. И на вопрос «Почём метр?» они называли цену в два, в три раза меньшую. Ей Богу, не вру! Встречали со смехом, отмеряли с радостью.
Ранее, вспоминая Фрунзе (теперь Бишкек)  я уже восторгался восточным базаром,  а сегодняшний мой рассказ дополняет ещё одну замечательную его черту – восточный базар любит, понимает и ценит юмор.