Юлечка

     Однажды поздним вечером, когда в доме погасили свет и все отошли ко сну, только на кухне время от времени ворчал старый холодильник, в прихожей под вешалкой чёрные лакированные Туфельки с красивыми блестящими пряжками недовольно проворчали:
     - До чего же неряшливые эти Сандалии? Пыльные, грязные, в левом песок набился в носочек, а в правой в застёжке травинка застряла. Фу-у-у! Я б на месте Юлечки, оставляла такую обувь за дверью.
     - Как «за дверью»?! – возмутились Сандалии, что из того, что песок насыпался в Сандалик? Это мы с Юлечкой в песочнице рыли пещеру. А этот вредный Вовка наступил на неё, и она развалилась.
     - А траву зачем в дом принесли? Не уж-то опять по газонам бегали? До чего же вы, Сандалии, невоспитанные? – Чуть отодвинувшись от них, ехидненько пропели Туфельки.
     - Это не мы! – Вместе, в один голос, запротестовали Сандалии, - это Мячик невоспитанный! Он прыгал-прыгал, а потом покатился на газон. Чуть на дорогу не выкатился. А там такие большие-пребольшие машины, и так быстро-быстро катятся. Мячик хотел с ними наперегонки бежать. Только Юлечка его догнала.
     - И перегнал бы машину, если б эта противная девчонка не схватила меня, - переворачиваясь с голубого на зелёный бочок, огрызнулся Мячик у самой входной двери.
     - А мы вчера с Юлечкой и её мамой, Ниной Николаевной, в кукольный театр ходили. Там такие мягкие ковровые дорожки. Потом гуляли по городу и ни разу не наступили в лужицу. Да-а-а! Ни разу! Только один разочек прошлись по поребрику, отделяющему дорожку от зазона. И то тогда, когда Юлина мама покупала мороженое. Мы даже не запылились. Во-о-от! – горделиво похвастались Туфельки.
     - «Не за-пыли-лись!» - передразнила их левая Сандалия. Правая тоже собралась подкинуть пару колких словечек, но в это время из спальни в муть приоткрытую дверь выглянули бабушкины Шлёпанцы.
     - Чего не спите, мелюзга?! Никакого покою от вас нет. Весь день топочете, топочете. Угомону на вас нет. Ночь давно уже всем спать велела, а вы?..  – Они недовольно зашаркали и скрылись за дверью.
     - И то, правда, спать пора. Устали мы что-то… - засыпая, пробубнили Сандалии.
     Утром, собираясь на работу, мама, поправляя волосы, глядя в овальное зеркало, прибитое на стене, на ощупь обувала остроносые туфли на высоких тонких каблуках.
Она любила, чтоб все вещи лежали на своих местах и можно было не глядя достать всё, что понадобится. Притопнув каблучком, зашарила босой ногой, но второй туфли на месте не оказалось, а вместо неё лежали наспех брошенные дочкины сандалии. Её же туфля лежала на боку, отодвинутая в сторону папиных больших ботинок с длинными шнурками.
     - Ну что ты будешь делать с этой торопыжкой? – возмутилась мама.
     - Ты почто ворчишь так рано? – зевая, выглянула из своей комнаты бабушка.
     - Опять Юля оставила свою обувь не на месте, - и, приглядевшись, добавила: - К тому же, грязную. Не-е-ет, с этим надо что-то делать! Сегодня гулять она не пойдёт! Пусть знает, что она наказана. А я вернусь с работы и поговорю с нею.
     Откатив в сторонку мячик, мама вышла за двери и вскоре, торопливый стук каблучков затих в подъезде. Бабушка вздохнула и пошла на кухню.
     «Сегодня опять Юлечка наказана… А она, поди, спит себе и ни о чём не догадывается, дитя ещё, чего там… А всё-таки дочка права. Пятый годок, а у неё никакой сурьёзности нет. О-хо-хо!» - вздохнула бабушка, наливая себе чаю.
     - Бабушка и мне чаю в маленькую кружечку! – шлёпая босиком по полу, напомнила о себе Юля.
     - Уже проснулась? Золотце ты моё! Налью-налью, в твою любимую кружечку, - но, оглянувшись на внучку, насупила брови. – Я кому мягкие тапочки подарила?
     - А они где-то потерялись, обиженно пробубнила девочка, садясь за стол.
     - Вот те раз! – всплеснула руками старушка. – Неумытая, непричёсанная, даже пижаму не сняла, а уже за стол уселась. Может, ты ещё маленькая лялечка и тебя нужно умыть?
     - Большая уже! Я сама умоюсь! – нехотя вылезая из-за стола, возразила Юля.
     - То-то же, «большая», а каждое утро напоминать нужно.
     Через несколько минут бабушка с внучкой пили чай с ватрушками.
     - Бабушка, я сегодня первая приду в песочницу и такую пещеру вырою! Большую-пребольшую! Ещё лучше, чем вчера.
     - Никуда ты не пойдёшь! Ты сегодня наказана! – Бабушка для большей убедительности даже ложечкой пристукнула по столу.
     Девочка замерла, перестав жевать. Кружечка задрожала в её руке, и несколько капель пролилось на стол.
     - А я ничего не делала… - оправдываясь, захныкала Юля.
     - Смотри, чай пролила, всегда торопишься незнамо куда. А нет, чтоб ладом сделать! – ворчала бабушка, вытирая стол.
     Есть больше не хотелось. Юля вылезла из-за стола и, понурясь, побрела в свою комнату.
     - Погоди! Ишь, обиделась она. А кружечку, ложечку опять я буду мыть? Не-ет уж, коли ты большая, так сама и мой. Дело нехитрое. Берись, берись внученька. Я вот тебе и фартучек вчерась сшила. Вот, погляди. Нравится? – ласково спросила бабушка.
     Девочка оглянулась. Слёзы ещё бежали по её щекам, а улыбка уже прорывалась, как солнышко из-за тучки. Красный в белый горошек фартучек с атласной тесёмочкой, ей сразу понравился.
     - И кармашки есть! Я сама повяжу, я умею! – залопотала она.
     - Вот теперь ты маленькая хозяюшка! Вместе будем по дому управляться. Вместях оно сподручнее. Мы теперь сколько дел переделаем! То-то мама удивится. А только, где же тапочки?
     - Не знаю. Спрятались куда-то! – развела руками Юлечка.
     - Может быть, может быть… Мне бы тоже захотелось от тебя спрятаться, будь я на их мете.
     - Это, почему же?
     - Не уж-то не догадываешься? А вот, погляди на свои сандалики. Грязные и брошенные где попало.
     - А я их больше не люблю! Я теперь в туфельках ходить буду! Они красивые, а сандалики некрасивые. Я их выброшу… Ай! – вскрикнула девочка.
     - Что случилось? – обеспокоилась бабушка.
     - Больно ножке!
     - Ах, это я нечаянно крупу просыпала. А ты и наступила босыми ногами. А была бы в тапочках, так и не заметила б. – Подметая пол, объяснила бабушка. – Вот, вчера, ты во дворе в сандаликах бегала. Они жалели твои ножки, сами на камушки наступали, а твоим ножкам уютненько было. А ты их не пожалела. Уже собралась выбросить. Завтра туфельки запачкаешь и их захочешь выбросить. А в чём ходить будешь? Тапочки и вовсе от такой неряхи спрятались. И мама на тебя рассердилась. Велела не пускать тебя гулять. Вот такие-то наши дела.
     Девочка смотрела на свои босые ноги, и ей опять захотелось плакать. Но бабушка взяла её за руку и тихонько сказала:
     - Сандалики на тебя обиделись. А я знаю, как вас помирить! Вот тебе тряпочка, наливай в тазик воды и вымой их.
     - Ла-адно, я сейчас, - шёпотом ответила Юля.
     Когда вечером вернулась с работы мама, под вешалкой дремали голубенькие сандалики. А чистый мячик, подпоясанный белым пояском, озорно улыбнулся, готовый хоть сейчас запрыгать.
     - Мама! Мамочка! Мы уже помирились!
     - С кем это? – недоумённо спросила мама, снимая туфли.
     - Мои сандалики больше не сердятся на меня. Я их тоже люблю. Смотри, какие они красивые! И они меня любят. Они мои ножки берегут, чтоб не больно было наступать. А я их за это буду тряпочкой протирать. И тапочки вернулись. Я их тоже не буду обижать.
     - Молодец, доченька! Побережёшь обувь один раз, она тебя сто раз побережёт. Так-то! Вижу, что ты и впрямь большая стала. И в комнате у себя прибралась. Что ж, коли так, переодевайся и пойдём, погуляем. Заодно бабушке тапочки купим. Видишь, её шлёпанцы совсем прохудились.
     - Ура! Я гулять иду! Я в сандаликах пойду, можно!
     Мама кивнула головой, переглянувшись с бабушкой, и обе улыбнулись.
     - Ра-астём! – любуясь внучкой, сказала бабушка.

                2 сентября 2001 года.