Дети войны 2

                Посвящается    
                друзьям  и  товарищам.       
               
               
                Д Е Т И  В О Й Н Ы.
         
                Трилогия               
               
                Книга  вторая:  ЮНОСТЬ.
         
1956 -  1962 годы.

                Глава  1.  ПЕРВЫЕ  ИСПЫТАНИЯ.
       Поезд  пришел  на  вокзал  Новограда – Волынского.  Предстояло  узнать  дорогу  к  245  Военно-морскому  авиационно-техническому  училищу,  конечной  цели  нашего  путешествия. Местные  жители  пояснили,  училище  находилось  в  километре  от  вокзала,  и  показали  дорогу  к  нему.  Для  того  чтобы  попасть  училище  нужно  было  пройти  вдоль  забора  в  сторону  города  до  КПП  части.  Багажа  у  нас  с  Валерой  не  было,  сумки  с  учебниками,  да  сменное  белье,  не  в  счет.  Валеру  сопровождала  мама.  Меня  мама  с  отцом,  грудь  которого  украшали  правительственные  награды.
      Когда  подошли  к  КПП,  ведущему  на  территорию  военного  городка,  нас  встретили  два  курсанта  в  такой  желанной  для  нас  с  Валерием морской  форме.  Они  несли  вахту  на  контрольно-пропускном  пункте.
С  чувством  собственного  достоинства  курсанты  довольно  вежливо  поинтересовались  у  отца,  куда  мы  направляемся.  Узнав,  что  приехали  поступать  в  училище,  объяснили,  как   пройти,  где  располагается   приемная  комиссия.   Мы  с  Валерой  с  завистью  смотрели  на  курсантов,  представляя  себя  на  их  месте  в  великолепной  морской  форме.  Были  уверены,  будем   выглядеть  не  хуже,  если  поступим  в  училище.   
       Испытывая  волнение  перед  предстоящей  встречей  с  приемной  комиссией,  пошли  по  территории  военного  городка,  с  любопытством  обозревая  окрестности.  Здесь  жили  офицеры  и  обслуживающий  персонал  училища, офицеры  расположенных  рядом  с  училищем  отдельной  бригады  десантников  и  танкового  полка. Территория  городка  была  ухожена,  дороги  и  пешеходные  дорожки  асфальтированы,  возле  домов  разбиты  клумбы.  Все  это  нам  очень  понравилось.  Мы  еще  не  представляли,  сколько  мозолей  появится  на  наших  ладонях,  чтобы  сохранять  и  умножать  эту  красоту. По  территории  городка  подошли  к  КПП  ведущему  в  расположение  училища.  Здесь  встретил  дежурный  офицер.  Посмотрел  направления  из  военкомата  и  сопроводил  в  приемную  комиссию.
      Приемная  комиссия  находилась  на  первом  этаже  учебного  корпуса.  В  холе  стояла  очередь - человек  пятьдесят.  Заняли  с  Валерием  очередь  и  стали  ожидать,  когда  подойдет  черед  сдавать  документы  в  приемную  комиссию. Прислушиваясь  к  разговорам  окружающих,  узнали,  документы  принимали  у  всех  поступающих.  Но  при  наличии  большого  количества  троек,  советовали  подумать  и  не  терять  напрасно  времени.  Стращали  суровой  военной  службой.   
      Родные  расположились  в  сквере  напротив  учебного  корпуса,  где  уже  стояло  и  сидело  много  других  родственников.  Среди  них  находился  офицер,  отвечал  на  вопросы,  рассказывал  об  истории  училища,  требованиях,  предъявляемых  к  поступающим.
      Очередь  шла  довольно  быстро.  Тех,  кто  приехал  с  направлением  военкомата  и  справкой  о  состоянии  здоровья,  сразу  отправляли  в  лагерь,  где  предстояло  прожить  все  время  сдачи  экзаменов  и  карантина.  Ребята,  приехавшие  без  направлений  военкомата,  собирались  в  группы  и  направлялись  в  санитарную  часть  на  медицинский  осмотр.
      Оказывается,  мы  не  напрасно  после  последней  встречи  на  скалах  в  парке  Горького  пошли  в  военкомат  за  направлениями  в  училище.  Это  ускорило  прохождение   медицинской  комиссии,  уменьшило  наши  волнения.  После  сдачи  документов  мы  с  Валерой  Уральским  простились  с  родными,  выслушали  их  наставления  и  в  сопровождении  курсанта  пошли  в  палаточный  лагерь,  где  располагались  кандидаты  в  курсанты,  так  отныне  мы  именовались.
      Так  началась  наша  самостоятельная  жизнь.  Последнее  прощание  и  напутствия  родных  сразу  забылись.  Прощаясь,  расцеловались  с  мамой,  сдержанно  обнялись  с  отцом.  Жалко,  с  братом  и  дедушкой  мы  попрощались  дома.  Нас  Валерой  поселили  в  одну  палатку.  Мне  приходилось  жить  в  таких  условиях  в  военизированном  лагере  в Бобруйске.  Для  Валеры  все  было  впервые,  все  было  непривычным.  В  палатке  уже  находились  четыре  кандидата  в  курсанты.  Из  беседы  с  ребятами  выяснили  биографию  поступающих  абитуриентов,  откуда  они  прибыли,  между  делом  состояние  их  аттестатов.
       На  приемной  комиссии  сообщили,  первым  экзаменом  будет  сочинение  по  русскому  языку.  Таким  решением  приемной  комиссии    были  несколько  обескуражены.  Чего  греха  таить,  именно  он  представлял  одну  из  основных  угроз  для  успешной  сдачи  экзаменов.  Оказалось  все  очень  просто.  Желающих  поступить  в  училище  набралось  около  полутора  тысяч  человек,  а  набирали  всего  четыре  классных  отделения,  сто  двадцать  человек.  Командование  решило  сразу  отсеять  всех  безграмотных,  а  затем  выбирать  кандидатов  из  тех,  кто  лучше  знает  профилирующие  предметы:  математику,  физику,  химию. 
       Наш  временный  командир  взвода,  курсант  второго  курса  рассказал  немного  об  истории  училища,  о  его  отцах  командирах,  курсантской  жизни.  Мы  слушали,  открыв  рты,  хотя  понимали,  курсантские  байки  тоже  имеют  право  на  существование.  Оказывается,  училищу  шел  всего  третий  год.  Его  начали  формировать  в  Перми,  как  филиал  Пермского  авиационно-технического  училища.  После  сдачи  вступительных  экзаменов  в  Перми,  22  сентября  1953 года  эшелон  в  сопровождении  семнадцати  офицеров  отправился  к  новому  месту  расквартирования  училища  в  Новоград-Волынский.  Прежде  здесь  было  расквартировано  училище  связи.  Теперь  его  перевели  в  Ригу,  и  там  было  образовано  Рижское  училище  связи.  Но  уже  год,  как  245  Новоград - Волынское  авиационно-техническое  училище  считается  самостоятельным  учебным  заведением. 
       Мы  страдали  возле  палатки  от  безделия,  подъедали  остатки  домашних  харчей,  покидать  лагерь  категорически  запрещалось.
Особенным  аппетитом  отличался  Анатолий  Филиппов,  приехавший  поступать  в  училище  из  Одессы.  Мне  очень  понравился  его  одесский  говор  и  постоянные  одесские  прибаутки. Все  время  сдачи  экзаменов  он  своими  прибаутками  скрашивал  нам  досуг.
      Пока  маялись  от  безделия,  командиры  отделений  периодически  приводили  новые  группы  абитуриентов.  Постепенно  палатка  заполнилась.  От  нашего  внимания  не  ускользнуло,  в  соседнюю  палатку  поселили  сначала  двоих  солдатиков,  затем  появились  три  сержанта,  еще  через  некоторое  время  привели  троих  матросов.  Их  появление  вызвало  оживление  в  лагере.  Они  поразили  своим  внешним  видом.  Брюки  клеши  закрывали  обувь,  фланелевые  рубашки  ушиты  до  предела,  бескозырки  еле  держались  на  макушке.  Правда,  любоваться  ими  пришлось  не  долго.  В  лагере,  после  зычной  команды  дежурного  «Смирно!»,  после  доклада  молодцеватому  полковнику  было  объявлено  общее  построение.
       Командиры  взводов  начали  выстраивать  нас  возле  палаток.  Когда,  наконец,  построили,  полковник  с  чувством  собственного  достоинства  представился – заместитель  начальника  училища  полковник  Прищепко.   Объяснил  основные  требования,  которые  должен  выполнять  каждый  кандидат  в  курсанты,  объявил  сроки  сдачи  экзаменов,  пожелал   успешного  поступления  в  училище.  После  его  короткого  выступления     зычным  командирским  голосом,  прозвучали  команды  «На  право!»,  «Шагом  марш!»  и  нас  повели  на  первый  матросский  ужин.  Когда,  стараясь  идти  в  ногу,  пошли  в  столовую,  полковник  Прищепко  остановил  группу  военнослужащих.  Дождавшись  пока  отошли  на  приличное  расстояние,  осмотрел  их  форму  одежды,  заставил  снять  так  восхитившие  нас  клеши,  фланельки,  солдат  и  сержантов  парадную  форму.  Приказал  дежурному  все  собрать  и  сдать  на  склад,  всем  переодеться  в  рабочую  форму  одежды.  Солдаты  сразу  поблекли,  но  белые  и  синие  робы  матросов  выглядели  вполне  нарядно,  не  испортили  матросского  шика.  Такими,  немного  поблекшими  и  явно  обескураженными  после  переодевания  они  и  появились  на  ужине. 
        Первый  ужин  меня  разочаровал.  Картошка  с  куском  селедки,  чай  с хлебом  были  мало  похожи  на  домашний  ужин.  После  выпитого  для  лечения  цинги  рыбьего  жира,  я  не  переваривал  рыбный  запах,  поэтому   в  столовой  довольствовался  одной  картошкой  и  чаем.  Заметив  это,  сосед  по  столу  Анатолий  Филиппов  с  наслаждением  съел  мою  селедку  и  подмел  весь  оставшийся  на  столе  хлеб.   
       После  ужина  командир  взвода  отвел  нас  в  аудиторию,  выделенную    для  самостоятельной  подготовки  к  экзаменам.  Объяснил,  где  находится  библиотека,  на  случай  необходимости  получить  учебники  для  подготовки.  Но,  желающих,  с  места  в  карьер,  приступить  к  занятиям  не  нашлось.  Отведенное  время  потратили  на  знакомство.   
       Вечерняя  проверка  окончательно  приобщила  к  армейской  жизни.  После  проверки,  не  желая  спать,  сидели  возле  палаток  и  слушали,  как  с  песнями  по  военному  городку  маршировали  взвода  курсантов,  в  мечтах  видели  себя  на  их  месте.   
       У  нас  была  неделя  на  подготовку  к  экзаменам.  Кандидатов  в  курсанты,  по  очереди,  отвлекая  от  подготовки  к  экзаменам,  водили  в  санитарную  часть  для  медицинского  осмотра  и  оформления  медицинских  документов,  нужны  были  наши  антропометрические  данные, естественно  медиков  волновала  пригодность  к  службе.
       За  эту  неделю  лишились  нескольких  соперников.  Желая  отметить  зачисление  в  училище  и  предстоящую  сдачу  экзаменов,  они  сбежали  в  город,  напились,  попали  в  милицию  и  на  следующий  день  были  отчислены.  Постепенно  привыкая  к  армейской  жизни,  все  время  проводили  в  учебном  корпусе,  готовясь  к  экзаменам.  Совсем  иначе,  чем  в  школе  копаясь  в  учебниках  хватаясь  за  них  как  за  соломинку,  которая  должна  помочь  выплыть  в  этот  жестокий  час  сдачи  экзаменов.      
       Первый  экзамен  значительно  сократил  число  претендентов.  Практически  одна  треть  кандидатов  в  курсанты  покинула  наши  ряды.  Палаточный  городок  состоял  из  ста  палаток.  В  лагере  находилось  почти  тысяча  абитуриентов,  остальные  жили  в  огромном  спортивном  зале.
После  первого  экзамена,  когда  провалилась  треть  претендентов,  командование  предложило  перейти  жить  в  спортивный  зал.  Из  нашей  палатки  убыл  один  кандидат  в  курсанты,  получив  двойку  по  сочинению.  Но  свято  место  пусто  не  бывает,  к  нашему  удивлению  в  палатку  поселили  нового  кандидата,  его  привел  лично  полковник  Прищепко.
       Мы  единодушно  не  желали   переселяться  в  духоту  спортивного  зала.  Желания  совпали  с  желанием  командира  взвода  и  нас  оставили  в  лагере.  Тогда  мы  не  знали,  это  было  не  наше  и  не  нашего  командира  взвода  решение,  а  желание  нового  товарища  Николая  Драгана.
Несколько  позже  узнали,  Николай  получил  двойку  по  сочинению,  но  по  протекции  полковника  Прищепко  был  оставлен  в  училище.  Его  отец  и  полковник  Прищепко  в  свое  время  вместе  служили  и  воевали  в  одной  части.  Такова  была  действительность.  Воистину - не  имей  сто  рублей,  а  имей  сто  друзей.
        После  второго  экзамена  наши  ряды  поредели  еще  на  четверть.  Лишился  и  я  единственного  друга,  который  согласился  поступать  в  училище.  Валера  Уральский  получил  двойку  по  физике.  Прощались  с  великим  сожалением.  Три  года  совместной  учебы  в  Коростене,  наши  детские  шалости,  все  осталось  в  другой  жизни.  Валера  решил  поехать  прямо  в  Херсон  и  поступать  в  Херсонское  мореходное  училище.  Через  месяц  получил  от  него  письмо  и  его  фотографию  в  морской  форме.  Валерий  осуществил  свою  мечту,  стал  курсантом  Херсонского  мореходного  училища.
        К  последнему  экзамену  осталось  всего  сто  пятьдесят  кандидатов  на  сто  двадцать  мест.  Думаю,  командование  пожалело  о  слишком  быстром  отчислении  некоторых  кандидатов.  Тем  более,  как  удалось  узнать,  среди  оставшихся  было  десять  человек  блатных,  получивших  двойки  по  различным  предметам,  но  оставленных  в  училище  по  протекции.
       Многие  поступавшие  в  высшие  учебные  заведения  встречались  с  подобными  фактами. Сколько  достойных  людей  лишилось  своей  мечты  получить  образование  в  угоду  блату,  а  если  говорить  сегодняшним  языком  коррупции  в  советском  обществе.  Как  говорил  Аркадий  Райкин,  «ты  меня  уважаешь,  я  тебя  уважаю,  значит,  мы  оба  уважаемые  люди».  Принцип  кумовства  и  телефонного  права  был  очень  распространен  в  наши  славные  времена.  Не  верьте,  когда  вам  говорят  о  социальной  справедливости  во  времена  правления  коммунистов.  Те,  кто  говорил  правду,  оказывались  в  местах  не  столь  отдаленных.  Те,  кто  имел  за  душой  связи,  положение  родителей  получал  в  «наследство  лучшие  куски»,  престижные  вузы,  лучшие  должности,  обеспеченную  жизнь.
       Экзамены  закончились.  Нас  переодели  в  морскую  форму,  распределили  по  взводам.  Кроме  уже  известного  Николая  Драгана  получившего  две  двойки  на  экзаменах,  в  наш  взвод  попали  еще  трое  блатных:  Владимир  Гречин,  Геннадий  Топольник  и  Николай  Гаврилов. 
Правда,  до  выпуска  добрались  лишь  трое,  четвертый - Гаврилов  оказался  не  только  двоечником,  но  и  алкоголиком.  Еще  не  начались  занятия,  а  он  умудрился  дважды  сбежать  в  самовольную  отлучку,  напиться  и  попасть  в  милицию.  Вызванный  папаша  начинающегося  алкоголика  оказался  военным  в  звании  полковника. Приехав  за  сыном,  он  долго  извинялся  в  кабинете  командира  роты  за  художества  своего  отпрыска.
Были  и  в  других  взводах  волосатики,  так  между  собой   их  окрестили.   
         В  армейской  среде  распространен  анекдот.
Сынок  генерала – двоечник,  спрашивает  у  отца  воспитывающего  его  ремнем:  - Папа,  а  я  буду  офицером?            
Генерал  отвечает:  Будешь  сынок,  будешь,  куда  ты  денешься!            Сынок  заинтересовано  спрашивает:  -  Папа,  а  я  буду  генералом?
Генерал  отвечает:  Будешь  сынок,  будешь!
Сынок  мечтательно  спрашивает:  - Папа,  а  я  буду  маршалом?    
Генерал  обреченно  отвечает:  - Нет,  сынок  не  будешь.
Сын  удивленно  спрашивает:  -  А  почему  папа?
Папа  отвечает: -  У  маршала  есть  свой  оболтус!   
       О  судьбе  таких  сыновей   расскажу  на  страницах  воспоминаний  из  моей  жизни  и  жизни  моих  друзей.  Назову  их  настоящие  фамилии,  фамилии  их  покровителей.  Ведь  именно  они,  продвигая  этих  никчемностей,  наносили  непоправимый  вред  обществу,  государству.  Почему  я  должен  их  и  их  родственников  жалеть.
       Однажды  наше  отделение  привели  к  небольшому  зданию,  располагавшемуся  за  учебным  корпусом  в  тени  фруктового  сада.  Это  был  штаб  особого  отдела  училища.  С  каждым  кандидатом  в  курсанты  проводили  собеседование  офицеры  особого  отдела.  Конечно,  они  не  думали  найти  среди  нас  врагов  народа,  агентов  иностранных  разведок,  но  работа  есть  работа.  Ежедневно  с  одним  из  отделений  офицеры  особого  отдела  проводили  такие  встречи.
        Мне  повезло,  попал  на  беседу  к  начальнику  особого  отдела.  Когда  зашел  в  его  кабинет  и  представился,  полковник  приказал  рассказать  о  моих  родственниках.  Услышав,  что  сын  офицера.  Воевавшего  в  двух  войнах, - Финской  и  Великой  Отечественной,  окончательно  утратил  ко  мне  интерес.  Очередной  вопрос  задал  скорее  для  очистки  совести.  Был  ли  я  за  границей  и  имел  ли  приводы  в  милицию  или  компетентные  органы.  Мой  ответ  о  проживании  в  Польше  вместе  с  частью,  в  которой  служил  отец,  его  не  заинтересовал.  Приводов  в  милицию  не  было,  но  когда  сказал  о  том,  что  задерживался  компетентными  органами.  Полковник  проснулся  и  заинтересованно  выслушал  рассказ  о  бездарной  шутке  моих  друзей.  Сначала  рассмеялся,  потом  для  очистки  совести  спросил,  а  точно  не  я  писал  эту  записку.  Получив  отрицательный  ответ,  предупредил:  «не  шутите   так  больше».   Когда   вышел  из  кабинета  начальника,  ребята  поинтересовались,  почему  беседа  продолжалась  так  долго.  Рассказал  историю,  у  большинства  она  вызвала  только  смех,  никто  всерьез  не  воспринял  озабоченность  компетентных  органов,  а  я  представил,  как  сложно  было  бы  объяснить  свое  участие  в  этом  деле  Валерию  Уральскому,  поступи  он  в  училище.      
      После  сдачи  экзаменов  начался  курс  молодого  бойца.  Теперь  нашим  командиром  взвода  стал  старший  лейтенант  Дмитрий  Сергеевич  Тюленев,  болезненного  вида  офицера,  немного  слабохарактерный,  но  порядочный  человек,  в  период  сдачи  экзаменов  он  был  в  отпуску.
Взвод  состоял  из  двух  классных  отделений.  Стремясь  познакомиться  с  физическими  возможностями  будущих  курсантов,  командир  взвода  проводил  занятия  по  строевой  подготовке,  обучая  и  изучая  наши  возможности.  Когда  бывшие  военнослужащие  показывали  свое  умение  в  строевой  подготовке,  на  них  смешно  было  смотреть.
      Матрос  Черноморского  флота - Иван  Корчун  маршируя,  вскидывал  левую  руку  одновременно  с  шагом  левой  ноги,  пытался  оправдаться  тем,  что  в  военно-морском  флоте  строевая  подготовка  не  популярна.
Не  лучше  выглядели  и  младшие  сержанты  Павловский  и  Синицын.  Лучшими  строевиками  оказались  ефрейтор  Геннадий  Кулагин,  кандидаты  в  курсанты  Зинченко,  Трапизон  и  ваш  покорный  слуга.  За  что  я  был  назначен  командиром  отделения.  Хорошо,  что  это  продлилось  не  долго, я  был  одним  из  самых  молодых  курсантов,  тем  более  среди  нас  было  пятеро  курсантов  уже  служивших  в  вооруженных  силах  и  вкусивших  армейской  каши.   
       Когда  на  занятиях  по  физической  подготовке   командир  взвода  привел  в  гимнастический   городок,  оказалось,  больше  половины   кандидатов  не  умеют  подтянуться,  висят  на  перекладине  «сосисками».
Я  подтянулся  пятнадцать  раз,  выполнил  подъем  переворотом,  и  после  этого  соскочил  с  перекладины,   выполнив  соскок  с  поворотом  на  сто  восемьдесят  градусов. Мое  лихачество  командир  не  оценил,  но  лидерство  в  строевой  и  физической  подготовке  во  взводе  никто  не  оспаривал.
        Когда  командир  взвода  объявил,  на  следующий  день  запланированы  занятия  по  плаванию,  он  хотел  узнать  наши  возможности  в  плавании  и  дать  немного  отдохнуть  на  свежем  воздухе.  Я  был  рад  представившейся  возможности  искупаться  в  реке,  продемонстрировать  свои  возможности  в  плавании.  Бассейна  в  училище  не  было,  поэтому,  комендантский  взвод,  совместно  с  личным  составом  отдельной  бригады  десантников  на  речке  Случь,  протекающей  в  трех  километрах  от  училища,  из  бревен  построили  бассейн  размером  двадцать  пять  на  пять  метров.  С  двух  сторон  он  оканчивался  помостами,  где  располагались  тумбочки  для  пловцов.  Он  напомнил  мне  коростенский  пляж,  бассейн  в  котором  завоевал  первые  награды.            
       Когда  шли  к  реке,  Владимир  Гречин,  один  из  наших  «волосатиков»  (отец  служил  преподавателем  в  бывшем  училище  связи)   распространил  слух,  «всех  не  умеющих  плавать  будут  отчислять  из  училища».
В  очередной  раз  подтвердив,  глупая  шутка  может  привести  к  катастрофическим  последствиям.
       Самыми  неподготовленными  среди  нас  физически  были  шесть  парней  закончивших  сельские  школы.  У  некоторых  в  школе  не  было  учителя  физкультуры,  военрука,  но  надо  отдать  им  должное,  в  течение  года  почти  все  они  сумели  догнать  и  перегнать  отдельных  ребят,  кичившихся  своим  городским  происхождением.  Таким  огромным  желанием  учиться  и  совершенствоваться  они  обладали.
       Когда   пришли  на  речку,  командир  взвода  опросил  курсантов  на  предмет  умения  плавать.  Не  умеющих  отвели  на  мелкое  место  для  обучения.  Но  один  из  кандидатов  в  курсанты - Василий  Боб,  поверив,  что  за  неумение  плавать  могут  отчислить  из  училища,  не  сознался.  Когда  очередь  показать  умение  плавать  дошла  до  него,  Василий  отчаянно  бросился  в  воду.  Проплыл  метров  пять,  судорожно  работая  руками  и  ногами,  и  погрузился  в  воду.  Когда  мы  с  Иваном  Корчуном  поняли,  что  он  тонет,  бросились  в  воду.   На  берег  вытащили  уже  солидно  нахлебавшегося  воды - Василия.  Отдышавшись,  он  признался,  что  не  умеет  плавать.  Так  из-за  глупой  шутки  мы  чуть  было  не  потеряли  товарища.
       Среди  кандидатов  в  курсанты  взвода  оказалось  лишь  четыре  человека  имеющих  спортивные  разряды  по  плаванию  от  юношеского  до третьего  взрослого.  Командир  взвода  тут  же  поручил  нам  обучение  товарищей.  Невольно  опять  стал  лидером,  получил  возможность  руководить  товарищами. 
       Старший  лейтенант  Тюленев  во  время  сдачи  вступительных  экзаменов  был  в  отпуску,  и,  вернувшись,  принимал  взвод  у  старшины  роты,  временно  командовавшего  нами.  Во  взвод  попало  пятеро  бывших  военнослужащих,  но  когда  переодели  в  матросские  робы,  все  были  на  одно  лицо.  Командир,  принимая  взвод,  решил  устроить  строевой  смотр  на  плацу.  Волнуясь  перед  встречей  со  своим  непосредственным  начальником,  постарались  привести  себя  и  форму  в  образцовый  вид.
        На  строевом  смотре  каждый  из  кандидатов  в  курсанты  вызывался  из  строя  и  должен  был,  ответив  «Я!»,  подойти  строевым  шагом  к  командиру,  представиться  и  стать  обратно  в  строй.  Спасибо  военизированному  лагерю  в  Бобруйске,  нашему  преподавателю  военного  дела  в  Коростене  и  гимнастике.  Лучше  всех  подготовленным  в  строевом  отношении  выглядел  ваш  покорный  слуга.  Итогом  знакомства  с  личным  составом  стало  решение  командира  взвода  о  назначении  командиров  отделения.  Так  я  был  временно  назначен  командиром  второго  отделения.  Это  для  меня  было  неожиданным,  но  приятным  событием.  Младшие  сержанты  Григорий  Павлович  и  Иван  Синицын  были  на  три  года  старше  и  прослужили  в  армии  по  два  года.  Но  приказ  есть  приказ.  Две  недели  был  командиром  отделения,  пока  командир  взвода  не  ознакомился  с   личными  делами,  не  вызвал  всех  бывших  военнослужащих  и  меня  в  канцелярию  роты.
       Совещание  командир  начал  с  того,  что  необходимо  создать  военную  структуру  в  классном  отделении,  распределить  курсантов  по  отделениям.  Ознакомившись  с  личными  делами,  командир  решил  назначить  на  должность  заместителя  командира  взвода - младшего  сержанта  Григория  Павловича.  Командирами  отделений - младшего  сержанта  Ивана  Синицына  и  ефрейтора  Геннадия  Кулагина.  Без  должностей  остались  матрос Черноморского  флота  Иван  Корчун  рядовой  Виктор  Волосюк  и  я.
       По  возрасту  я  был  самым  младшим  в  классе,  мне  было  всего   семнадцать  лет,  да  и  жизненного  опыта  никакого.  Поэтому  прекрасно  понимал,  мне  рано  было  становиться  командиром.  Старший  лейтенант  Тюленев  поблагодарил  за  хорошее  исполнение  обязанностей  командира  отделения  и  назначил  нас  с  Курчуном  помощниками  командиров  отделений.  Иван  Синицын  тут  же  сориентировался,  попросил  командира  назначить  меня  к  нему  в  отделение.  Позже  понял  причину  его  просьбы.  Когда  надо  было  продемонстрировать  строевой  прием  или  показать  упражнение  на  спортивных  снарядах,  я  получал  команду:  -  курсант  Слобода  к  снаряду!  Хитрец  оказался  Иван  Синицын.
         После  совещания,  на  построении  личного  состава  взвода  были  объявлены  назначения.  Решения  по  сути  справедливые.  Возможно,  опыт  бывших  военнослужащих  способствовал  лучшей  организации,  но  за  три  года  учебы,  ни  Павлович,  ни  Иван  Синицын,  ни  Иван  Корчун  так  и  не  научились  строевой  подготовке,  образцовому  владению  приемами  со  стрелковым  оружием.  А  перед  выпуском  Иван  Синицын  полностью  самоустранился  от  управления  отделением.  Когда  готовились  участвовать  в  параде  во  Львове,  его  оставили  в  Новоград - Волынске,  он  не  попал  в  парадную  роту.
       Конечно,  у  нас  было  авиационно – техническое  училище,  требования  к  строевой  подготовке  несколько  другие,  и  только  подготовка  для  участия  в  параде  во  Львове,  сделала  некоторых  курсантов  настоящими  офицерами,  а  не  тюфяками  в  погонах.

                Глава   2.  РАБОТА  В  КОЛХОЗЕ.
        Мы  не  успели  принять  присягу,  проходили  курс  молодого матроса,  когда  поступила  команда  убыть  на  работу  в  колхоз.  Нам  еще  не  положены  ленточки  на  бескозырки,  но,  как  сказал  старшина: -  «Не  будем  позорить  флот»  и  выдал  бывшие  в  употреблении  ленточки  с  надписью – «Военно-морской  флот».  Хотя  причина  была  в  другом,  при  прохождении  курса  молодого  матроса,  использовать  нас  на  хозяйственных  работах  запрещалось.
        В  течение  трех  дней  личный  состав  кадровой  роты  подготовил  товарные  теплушки,  оснастил  их  спальными  лежаками  из  досок.  На  четвертый  день  роту  погрузили  в  вагоны,  выдали  сухой  паек,  фляжки  с  водой  и  состав  отправился  в  далекий  путь.  Старшим  в  эшелоне  был  командир  роты  капитан  Эдуард  Дядин,  четыре  командира  взвода,  не  знающий  усталости  старшина,  старший  лейтенант - начальник  хозяйственной  службы  и  два  солдата – кока,  так  по-флотски  назывался  повар, составили  костяк  кадровой  команды.
         Днем  вагоны  были  открыты.  И  мы  глазели  на  пролетающие  мимо    города  и  селения,  бескрайние  поля  нашей  Родины,  где  неутомимые  колхозники  убирали  поля  с  созревшим  урожаем.  Томясь  безделием,  приветствовали  веселыми  криками  людей  на  станциях,  особенно  доставалось  молодым  девчонкам.  Поезд,  после  четырех – пяти  часов  пути  останавливался  в  тупике  на  станциях,  нам  выдавали  горячий  обед,  сухой  паек,  менялись  поездные  бригады  и  снова  в  путь.  Большинство  курсантов  съедали  сухой  паек  впервые  часы  дороги,  потом  с  завистью  поглядывали  на  экономных  товарищей  в  надежде  поживиться  за  их  счет.  Так  узнали  некоторые  черты  товарищей,  уничтожавших  свои  запасы  под  одеялом,  чтобы  только  не  поделиться  с  друзьями.  Как  любил  говорить  Иван  Синицын: - «Я  бы  с  ним  в  разведку  не  пошел».  Эта  крылатая  фраза  быстро  прижилась  в  нашем  коллективе.  Если  хотели  высказать  кому – нибуть  свое  пренебрежительное  отношение,  выражали  свое  отношение  именно  этой  поговоркой.
        Конечный  пункт  назначения  объявили  во  время  последней  остановке  поезда.  Мы  следовали  в  Березовский  район  Одесской   области  на  уборку  бахчевых  культур.  Единственное,  что  поражало,  зачем  было  ехать  так  далеко.  Неужели  наши  руки  не  нужны  были,  где - нибудь  ближе,  на  полях  Житомирской  области.
        Со  станции,  грузовыми  машинами,  отвезли  в  колхоз,  где  нам  предстояло  ударно  потрудиться.  Встретил  председатель  колхоза,  показал  убранное  арбузное  поле,  определенное  для  установки  палаток  и  размещения  лагеря  для  жилья.  Пока  шла  разгрузка  машин  с  армейским  атрибутом  и  нашими  вещами,  председатель  пригласил  командира  роты  капитана  Дядина  посмотреть  фронт  предстоящей  работы.  Для  связи  с  ротой  командир  взял  двоих  курсантов.  Одним  из  них  был  ваш  покорный  слуга.  Сначала  председатель  показал  поле,  где  уже  завтра  нам  предстояло  работать.  Потом  повел  на  центральную  усадьбу  и  показал  на  расположенный  за  забором  огромный  бетонный  котлован  глубиной,  около  двух  метров  и  сказал,  здесь  будут  давить   виноград,  из  которого  получиться  доброе  колхозное  вино.  Пока  смутно  представляли  процесс  создания,  но  скоро  смогли  его  лично  лицезреть.  Это  было  самое  дешевое  вино,  которое  продавали  на  рынках  или  в  киосках  на  черноморском  побережье.             
       Пока  капитан  Дядин  беседовал  с  председателем,  подъехал  самосвал,  доверху  груженный  виноградом,  и  высыпал  его  в  чан.  Женщины,  помыв  ноги  в  ваннах  хозяйственным  мылом,  подвязали  подолы  и  попрыгали  в  чан.  С  песнями  стали  давить  виноград  ногами.  Примитивный,  пришедший  из  глубины  веков,  способ  приготовления  вина.  Пока  командир  беседовал,  нас  угостили  гроздями  вкуснейшего  винограда.  Уплетая  за  обе  щеки,  смотрели,  как  рождалось  колхозное  вино.  Председатель,  кружкой  прибитой  к  палке,  зачерпнул  из  чана  появившийся  сок.  Выпил,  причмокивания  от  удовольствия  и  сказал:  - «Доброе  будет  вино».  Зачерпнул  еще  раз  и  протянул  кружку  командиру.  Капитан  Дядин  отказался.  Глядя  на  то,  как  женщины  ногами  давят  виноград,  трудно  было  преодолеть  некоторую  брезгливость.  Командир  попрощался  с  председателем,  работающими  женщинами  и  мы  пошли  в  лагерь.
       Строгие  ряды  палаток  говорили  о  военной  принадлежности  его  обитателей.  Раздетые  по  пояс  курсанты  сновали  по  лагерю  с  досками,  они  мастерили  в  палатках  топчаны  для  отдыха.  Рядом  дымилась  полевая  кухня,  обволакивая  нас  вкусными  запахами  солдатской  каши  и  украинского  борща.  Между  делом  ребята  уплетали  за  обе  щеки  арбузы. 
Пока  ставили  палатки,  Геннадий  Кулагин  успел  обследовать  поле,  на  котором  размещался  лагерь.  Там  оказались  неубранными  небольшие  арбузы,  вполне  пригодные  для  нас.  С  голодухи,  и  от  жадности  некоторые  курсанты  в  первый  вечер  наелись  их  до  отвала.  В  итоге,  на  следующий  день  болели  желудками.  Их  жадность  здорово  подвела.  По  просьбе  командира  председатель  выделил  машину,  и  все  остатки  неубранных  арбузов  своими  руками  убрали  с  поля  на  корм  скоту.  У  него  желудки  не  болели.
        Каждый  день  работали  на  разных  полях,  убирали  овощи,  бахчевые,  несколько  раз  виноград.  На  продажу  виноград  собирали  местные  жители,  а  некондиционный  для  колхозного  вина,  доверяли  нам,  хотя  и  там  было  чем  полакомиться.  С  поля  возвращались  с  песнями  через  центральную  усадьбу.          
        Однажды  Геннадий  Кулагин  решил  попросить  воды  в  одном  доме.  На  его  просьбу  напиться,  хозяйка,  с  хитрой  улыбкой,  сказала: 
- «Возьми  в  коридоре  кружку,  а  в  бочке  за  дверью  вода».  Гена  подозрительно  долго  благодарил  хозяйку,  перед  тем  как  вернуться  в  строй.  По  секрету   рассказал,  за  дверью  в  бочке  было  домашнее  вино.  Он  от  души  опустошил  целый  ковш.  На  следующий  день  он  повторил  попытку,  но  хозяйки  не  было,  а  дочка  вынесла  ковшик  с  водой.  Теперь  мы  знали,  почти  в  каждом  доме  были  бочки  с  домашним  вином.  Оно  имело  крепость  не  выше  пяти  градусов,  но  очень  хорошо  освежало  в  жаркую  погоду.  Откуда  командование  узнало  о  хитрости  некоторых  курсантов,  любителей  домашнего  вина,  неизвестно,  но  теперь  мы  ходили  на  работу  в  поле  с  фляжками,  наполненными  родниковой  водой.  Правда,  вода  в  Одесской  области  имеет  неприятный  привкус,  а,  находясь,  весь  день  во  фляжке  была  теплой  и  не  утоляла  жажды,  но  деваться  было  некуда.  Однако  наше  счастье  и  свободная  жизнь  было  недолгими,  успели  поработать  всего  две  недели  и  должны  были  переехать  в  другой  колхоз.         

                Глава 3.  ВЕНГЕРСКИЕ  СОБЫТИЯ.
        Когда  среди  ночи  сыграли  тревогу,  сначала  подумали,  нас  хотят  перевести  в  другой  совхоз  ночью,  а  тревога,  для  того  чтобы  не  забывали  о  службе.  Но,  когда  подгоняемые  командирами  построились,   объявили,  по  решению  командования  срочно  убываем  домой.  Через  час  лагеря  не  существовало,  лишь  оставшиеся  дорожки  и  ровные  квадраты  на  месте  снятых  палаток  напоминали  о  нашем  пребывании  в  этих  местах.  Все  было  погружено  на  машины,  нам  выдали  сухой  поек,  наполнили  фляжки  водой,  посадили  в  машины,  и  срочно  выехали  на  станцию.  Погрузка  по  вагонам,  оборудованным  для  перевозки  личного  состава  нарами,  прошла  мгновенно,  еле  успели  выдать  сухой  паек  и  накормить  горячей  пищей.  Если  на  уборку  урожая  ехали  с  четырьмя  остановками  в  пути,  то  теперь  поезд  летел  без  остановки,  пока  не  преодолели  половину  пути.  На  остановке  нас  успели  покормить  горячей  пищей,  выдали  сухие  пайки,  сменили  поездную  бригаду  и  мы  продолжили  путь.  Нам  было  понятно,  больше  до  училища  остановок  не  будет.  На  остановке  командир  взвода  успел  сообщить,  в  Венгрию  введены  наши  войска,  больше  он  ничего  не  знал.  После  полученного  сообщения  мы  сидели  в  вагонах,  ничего  не  понимая.  Венгрия  наш  союзник,  что  могло  произойти - неясно.
        В  командировку  уезжали  с  железнодорожной  станции,  сейчас  наш  состав  загнали  на  территорию  соседней  десантной  части.  Территория  части  была  пустынной,  окна  казармы  темными,  у  входных  дверей  стояли  вооруженные  часовые.  Встречающие  рассказали,  десантников  подняли  по  тревоге,  вооружили  полным  боекомплектом,  посадили  на  самолеты.  Теперь  они  воюют  в  Венгрии.  Танковый  полк  в  полном  составе,  с  полной  выкладкой  и  боезапасом  убыл  в  Венгрию  своим  ходом.  А  ведь  он  был  одним  из  первых  в  вооруженных  силах,  кто  прошел  переучивание  на  самых  современных  машинах  тех  лет,  танках  Т-60.    
        В  родном  кубрике  встретили  двух  новых  курсанта.  Они  не  сдавали  с  нами  экзамены,  не  проходили  через  горнило  испытаний,  это  были  очередные  «волосатики».  Сначала  встретили  их  настороженно,  затем,  узнав  их  истории,  приняли  в  свои  ряды.             
        Алик  Мельничук  был  сыном  офицера  особого  отдела.  Его  отец  гонялся  по  предгориям  Карпат  за  бандой  бендеровцев.  Однажды,  по  наводке  провокатора  они  окружили  село.  Когда  обнаружили,  что  жители    покинули  село,  вошли  в  него.  Немногочисленный  отряд  чекистов  был  окружен  и  полностью  уничтожен.  Это  была  заранее  запланированная  засада.  Раненный  отец  Алика  попал  в  плен.  Когда  основные  силы  отряда  освободили  село,  отца  нашли  привязанным  к  бревну  и  распиленным  на  три  части.  Об  этом  страшном  эпизоде  сообщали  в  центральной  прессе,  но  мы  никак  не  предполагали,  что  нам  прийдеться  познакомиться  с  сыном  героя.  Один  из  офицеров   особого  отдела  служил  вместе  с  отцом  Мельничука.  По  его  протекции  Алика  и  зачислили  в  училище  без  экзаменов.
        История  Анатолия  Головача  была  намного  прозаичней,  но  тоже   связана  с  бендеровцами.  Отец  Анатолия - полковник  был  начальником  особого  отдела  в  штабе   Прикарпатского  военного  округа.  Командовал  округом  генерал  армии,  дважды  герой  Советского  Союза  Павел   Иванович  Батов.  После  окончания  школы  Анатолий  поступил  во  Львовский  государственный  университет,  основной  рассадник  и  оплот  бендеровцев  во  Львове,  причем  ни  преподаватели,  ни  студенты  не  скрывали  своей  ненависти  к  Советской  власти.  Когда  Анатолий  рассказал  отцу  об  обстановке  в  университете,  он  решил  забрать  сына  и  договорился  с  командованием  училища  о  переводе.  Анатолий  хорошо  учился,  прилично  сдал  вступительные  экзамены  в  университет,  поэтому,  считать  его  волосатиком  не  было  никаких  оснований. 
       Нападения  бендеровцев  на  солдат  и  офицеров  в  Прикарпатском  военном  округе  было  системой.  Но  с  этим  нам  еще  предстояло   встретиться  на  собственном  опыте.  До  участия  в  параде  во  Львове  оставалось  меньше  года. 
       Учитывая  сложившуюся  обстановку.  Военные  действия  в  Венгрии,  училище  находилось  на  военном  положении.  Спали,  не  раздеваясь,  оружие  находилось  рядом.  Курсанты  училища  вместе  с  офицерами  патрулировали  улицы  города.   Нас,  не  принявших  присягу,  в  город  не  пускали,  мы  охраняли  территорию  соседних  частей.  Там  располагались  казармы  десантников  и  танкистов,  убывших  в  Венгрию  по  тревоге.       
На  общем  собрании  в  клубе  училища  начальник  особого  отдела  рассказал,  в  городе  активизировались  остатки  бендеровцев,  было  несколько  нападений  на  охраняемые  объекты.  Убит  один  часовой.  Новоград – Волынский  до  войны  был  пограничным  городом.   В  восьмидесяти  километрах  западнее  города  проходила  государственная  граница. По  пакту  Рибентропа – Молотова  в  1939  году  к  Советскому  Союзу  была  присоединена  Западная  Украина,  вотчина  бендеровских  банд.   По  словам  начальника  особого  отдела  в  городе  были  задержаны  несколько  иностранных  разведчиков.  Об  одном  задержании  начальник  особого  отдела  говорил  со  смехом,  хотя  подчеркивал,  за  проявленную  бдительность  продавщица  буфета  на  железнодорожном  вокзале  была  награждена  медалью. 
       Этот  случай  был  действительно  анекдотичен.  Диверсант  появился  на  железнодорожном  вокзале  в  балоневой  куртке,  которые  в  то  время  были  большой  редкостью.  Естественно,  владелец  дефицитной  вещи  привлек  к  себе  внимание  женщины.  Он  долго  изучал  товары  на  прилавке  и  решил  купить  папиросы,  но  когда  спросил,  сколько  стоит  «Беломор»,  и  достал  сотенную  для  расчета,  у  продавщицы  не  было  сомнения,  это  не  «наш»  человек.  Рассчитав  покупателя,  она  побежала  в  железнодорожное  отделение  милиции  и  рассказала  о  своих  подозрениях.  Сотрудники  милиции  с  «квадратными»  глазами  ринулись  на  задержание  и  не  ошиблись.  Нам  не  пришлось  самим  сталкиваться  с  агрессивными  действиями  в  наш  адрес,  исключением  стали  разбитые  в  одну  из  ночей  камнями  окна  на  первом  этаже  казармы.  Задержать  налетчиков  не  удалось,  поэтому  появился  дополнительный  патруль,  который  в  ночное  время  охранял  территорию  училища.
       Однако  время  приближалось  к  ноябрьским  праздникам  а,  следовательно,  к  принятию  присяги  и  первому  увольнению  в  город.  Нам  заранее  выдали  новую  парадную  форму.  Теперь  предстояло  подогнать  ее  нагладить  и  подшить  белоснежные  воротнички  на  «сопливчики».
Мы  с  любопытством  смотрели,  как  священнодействовали  наши  более  опытные  товарищи,  проходившие  до  училища  службу  в  военно-морском  флоте.  Удивление  вызвали  торпеды - изделия  из  фанеры  трапециевидной  формы,  которые  они  использовали  для  придания  флотским  брюкам  знаменитой  формы - клеш.  Чего  мы  только  не  увидели.  Бывший  матрос  Черноморского  флота  Свинцыцкий  растянул  брюки  до  таких  пределов,  что  они  стали  напоминать  юбку  клеш.  Иван  Корчун  вставил  клинья,  добившись  того  же  результата.  Ознакомившись  со  всеми  ухищрениями  старших  товарищей,  решил  воспользоваться  торпедой,  но  растянул  брюки  лишь  до  уровня  носков  ботинок.  Буквально  на  полтора-два  сантиметра.  Когда  на  предварительном  строевом  смотре  командир  взвода  совместно  со  старшиной  роты  проводили   внешний  осмотр,  наши  асы  флотской  моды  были  отправлены  в  умывальник,  они,  скрепя  сердцем  намачивали  клеши  и  переглаживали  брюки.  Иван  Корчун  выпарывал  клинья  и  заново  шил  брюки.  К  моему  удивлению  я  не  попал  в  их  число.  Мои  брюки  не  закрывали  полностью  носки  ботинок  и  были  признаны  соответствующими  форме  одежды.          
         День  седьмого  ноября  выдался  на  удивление  теплым  и  солнечным.  Приготовленные  для  построения  бушлаты  решили  не  одевать.  После  торжественного  завтрака  казарма  напоминала  потревоженный  улей,  мы  приводили  форму  одежды  в  идеальный  порядок,  сдувая  невидимые  пылинки  и  в  очередной  раз  отглаживая  брюки.  Готовились  к  торжественному  построению  и  приему  присяги.  По  территории  училища  прогуливались  не  менее  тысячи  родных  и  гостей,  товарищей  и  подруг  курсантов.  Дежурный  по  роте  сообщил,  ко  мне  приехали  родные,  но  нас  пока  никуда  не  отпускали.  Единственным  местом,  где  все  могли  поместиться,  был  стадион,  заранее  размеченный  известью.
         В  одиннадцать  часов  мы  построились  на  стадионе  для  принятия  присяги.  Напротив,  возле  матросского  клуба,  стояла  огромная  толпа  гостей.  Среди  них  увидел  брата,  маму,  дедушку  и  отца  в  военной  форме  с  наградами  на  груди.
        Парадом  командовал  полковник  Прищепко.  После  доклада  начальнику  училища  генерал-майору  Евгению  Михайловичу  Аникееву  начался  прием  присяги  по  взводам.  Присягу  принимали  в  чепчиках.  После  приема  присяги  сняли  чепчики,  вдели  ленточки  с  золотым  теснением,  где  значилось  «Военно-морской  флот».  Теперь  мы  с  гордостью  надели  настоящие  бескозырки.  После  прохождения  торжественным  маршем  сдали  оружие  и  получили  два  часа  свободы  для  общения  с  родными  и  гостями.  Я  был  очень  рад  приезду  родителей,  жалел,  что  никто  из  друзей  не  смог  приехать  на  мое  торжество.  Расщедрившись,  отец  подарил  свои  часы   «Победа»,  дедушка  пятьдесят  рублей.
        Мы  гуляли  по  территории  училища,  я  показывал  местные  достопримечательности.  Затем  посидели  на  скамейке  у  учебного  корпуса,  где  мама  пыталась  накормить  меня  домашней  едой.  И  хотя  я  не  ел  большинство  пищи  выдаваемой  нам  в  столовой  -  отказался.
На  мою  беду  не  ел  рыбы,  не  ел  солянки,  кислых  щей.  Порой  присутствовал  в  столовой  по  необходимости,  довольствуясь  хлебом  и  компотом.  Это  доставляло  удовольствие  Володе  Белоногу,  он  съедал  все,  что  оставалось,  и  наш  стол  всегда  оставался  чистым.  Однажды  мы  с  ним  поспорили,  сможет  ли  он  съесть  всю  пищу  за  столом.  Мы  сидели  по  четыре  человека.  В  этот  день  все  остались  без  обеда.  Володя  съел  кастрюлю  борща,  четыре  порции  второго,  весь  хлеб  и  запил  компотом.  Мы,  несолоно  хлебавши,  пошли  в  буфет  питаться  пирожками.               
        Я  отказался,  есть  на  улице,  забрал  продукты  и  отнес  в  кубрик.  Вечером  ребят  ожидал  торжественный  ужин  с  домашними  деликатесами.  Командование  пригласило  родных  на  торжественный  обед.  Специально  для  первого  курса,  принявшего  присягу,  были  накрыты  столы  в  обеих  залах  столовой.  Когда  всей  семьей  разместились  за  столом,  подошли  познакомиться  с  родными  командир  роты  капитан  Дядин  и  командир  взвода  старший  лейтенант  Тюленев.
        После  торжественного  обеда  пришло  время  прощаться,  родные  собирались  уезжать  домой.  Мне  было  жалко,  что  не  смоги  приехать  друзья.  Но  впервые  я  пожалел  о  том,   что  у  меня  не  было,  ни  одной  девчонки,  перед  которой  можно  было  бы  пофорсить  в  морской  форме,  от  которой  получал  бы  письма,  и  поздравления  в  этот  судьбоносный  для  меня  день.   
                Глава  4.  ПЕРВОЕ  УВОЛЬНЕНИЕ.  СУРОВЫЕ  БУДНИ.
        На  следующий  день  получили  первое  увольнение  в  город.  Нам  впервые  представилась  возможность  покрасоваться  в  морской  форме,  с  палашом  на  боку.  На  инструктаже  командир  роты  потребовал:  в  увольнении  ходить  по  три  человека,  и  ни  в  коем  случае  не  применять  палаши,  в  случае  эксцессов  с  местным  населением.  Ходить  с  палашом  было  неудобно,  его  постоянно  надо  было  поддерживать  рукой,  иначе  он  бил  по  ноге  и  мешал  ходить.  Это  было  первое  и  последнее  увольнение  с  палашом.  После  нескольких  увольнений  и  попыток  местной  шпаны  забрать  палаши  у  курсантов,  нас  лишили  этого  атрибута.  Поступил  приказ  сдать  палаши  на  склад.  Но  это  меня  не  огорчило.   
       Первые  дни  занятий  показали,  общий  уровень  подготовки  курсантов  оказался  довольно  низким,  кроме  двух  блатных  было  несколько  человек  окончивших  сельские  школы,  уровень  знаний  которых  не  соответствовал  предъявляемым  требованиям.  Когда  сравнивал  их  знания  со  знаниями  Валерия  Уральского,  было  обидно  и  непонятно  почему  отчислили  моего  друга.  Такие  как  Николай  Драган,  Геннадий  Топольник  и  некоторые  другие  курсанты  не  по  праву  заняли  чужое  место.
       Интересны  были  первые  встречи  с  преподавателями.  Они  мало  походили  на  школьных  учителей,  да  и  изучаемые  с  их  помощью  дисциплины  тоже.  Чего  стоили:  «История  Военного  искусства»,  «Тактическая  подготовка»,  «Партполитработа»,  «Основы  воинского  воспитания».  Как - бы  продолжением  школьной  программы  были  математика  и  иностранный  язык.  Но  первые  месяцы  учебы  наши  отцы –командиры  делали  основной  упор  на  физическую  и  военную  подготовку.
       Когда  впервые  попал  в  спортивный  зал  училища,  был  шокирован  его  оснащением,  громадными  размерами.  Занятия  вели  сразу  два  преподавателя – майор  Сергей  Иванович  Костиков  и  его  помощник  старший  лейтенант  Станислав  Петрович  Григорьев.  Они  сразу  поняли  мою  спортивную  специализацию  и,  ознакомившись  со  способностями  курсантов  классного  отделения,  майор  Костиков  назначил  меня  старшим  на  занятиях  по  гимнастике.  Получил  разрешение  посещать  тренировки.
       Ежедневно  проводилась  зарядка,  на  которой  основной  упор  делался  на  кроссовую  подготовку  и  выполнение  комплекса  вольных  упражнений.  Для  парней  из  сельских  школ,  где  не  было  преподавателей  физкультуры,  городских  ребят - прогуливавших  занятия  в  школе,  это  было  серьезным  испытанием.  Заместитель  командира  взвода  Григорий  Павлович  схитрил,  разбил  классное  отделение  на  две  группы  по  физическим  возможностям.  Группу  сильнейших  возглавил  сам,  во  вторую  группу  собрали  всех  отстающих  во  главе  с  Иваном  Синицыным.  Ваня  не  любил  бегать  да,  по  совести,  и  не  умел.  Дистанция  для  всех  была  одна,  но  мы,  закончив  зарядку,  спокойно  занимались  утренним  туалетом,  вторая  группа  всегда  опаздывала,  зато  у  них  был  стимул  совершенствоваться.  По  заданию  майора  Костикова  изучил  четыре  комплекса  вольных  упражнений  и  проводил  занятия  по  утренней  гимнастике  со  всем  взводом.               
       Сразу  после  приезда  из  колхоза  нас  подняли  по  тревоге.  Первая  тревога  была  щадящей.  В  рабочей  форме  одежды,  но  без  оружия.  Теперь,  практически  в  две  недели  раз,  нас  регулярно  поднимали  по  тревоге,  и  мы  совершали  марш-броски   до  пяти  километров,  иногда   в  противогазах.  Голь  на  выдумки  хитра. Выдавливали  дыхательный  клапан  в  противогазе  и  так  бежали.  Когда  командир  взвода  стал  проверять  противогазы  и  пресекать  хитрость,  нашли  новый  выход.  Откручивать  дыхательные  трубки,  привязывая  их  так,  чтобы  они  не  выскакивали  из  подсумка.
        Когда  сегодня  говорят  о  неуставных  взаимоотношениях  в  Армии.  Могу  ответственно  заявить,  у  нас  этого  не  было.  Да,  нерадивых  заставляли  чистить  туалет,  посылали  на  самые  грязные  работы.  Жмотов    вычислили  сразу,  но  никогда  их  не  дразнили,  просто  ничем  не  угощали.  Не  буду  называть  фамилию  нашего  товарища,  он  не  знал,  как  пользоваться  вилкой  и  ножом,  воспитали,  научили,  но  не  смеялись.               
        По  тревоге  некоторые  не  выдерживали  кроссовой  нагрузки,  забирали  у  них  оружие,  противогазы,  причем  без  всяких  подсказок.  Если  это  не  помогало,  двое  товарищей  брали  за  ремень  с  двух  сторон  и  буквально  тащили  их  за  собой,  но  никогда  не  выражали    своих  претензий.  Чего  никогда  не  прощали,  стукачества,  высокомерного  отношения  к  товарищам.
        Был  в  нашем  коллективе  такой  человек.  Гонору  хватало  на  десятерых,  хотя  гордиться  особенно  было  нечем,  ни  на  занятиях  не  преуспел,  ни  подвигов  никаких  не  совершал,  а  гордиться  тем,  что  жил  в  столичном  граде  Киеве  не  велика  заслуга.  Когда  перед  выпуском  из  училища  договорились  сделать  на  память  общую  фотографию.    Единодушно  проголосовали  против  его  физиономии  на  наших  общих  снимках.  Не  знаю,  сумел  ли  он  нас  понять,  сумел – хорошо,  не  сумел???  «С  таким   в  разведку  не  пойдешь»,  как  любил  говорить  Иван  Синицын.  Но  его  не  воспитывали  кулаками,  с  ним  просто  никто  не  общался.
       Новый  год  встретили  в  матросском  клубе.  Нам  впервые  предстояло  познакомиться  с  местными  девчонками,  покрасоваться  в  морской  форме.  Танцевальная  площадка  была  на  первом  этаже.  Мы  стояли  в  углу,  сгрудившись,  как  овечки  и  наблюдали,  как  танцевали  курсанты  второго  и  третьего  курса.  Скромная  галочка  на  рукаве,  означавшая  первый  курс,  девчонок  не  прельщала.
       Когда  заиграли  вальс,  понял,  настал  мой  час.  Пригласил  первую  попавшуюся  девчонку.  Умевших  хорошо  танцевать  вальс  было  очень  мало.  Но  мне  повезло,  попалась  партнерша,  прилично  вальсировавшая  в  обе  стороны.  После  вальса  ребята  выразили  восхищение  и  объявили,  отныне  по  вечерам  буду  учить  их  танцевать.  Теперь,  в  вечернее  время,  в  коридоре,  где  был  запасной  выход,  организовали  танцевальный  класс,  где  я  обучал  ребят.  Не  стеснялись  учиться  и  наши  старшины,  а  заместитель  старшины  роты  сержант  Чернобылов  скоро  стал  одним  из  лучших  танцоров.   
       После  нового  года  в  гости  приехали  мама  с  дедушкой  и  друг  Валентин  Петровский.  От  него  узнал  о  судьбе  некоторых  наших  одноклассников.  Валентин,  в  связи  с  болезнью  отца,  никуда  не  поступил  и  теперь  ожидал  весеннего  призыва  в  армию.  Валера  Уральский  добился  своего,  поступил  в  Херсонское  мореходное  училище.  Володя  Фоменко  и  Дима  Таркановский  поступили  в  Житомирский  железнодорожный  техникум.  Сведения  о  «Мальчике - с - пальчике»  отсутствовали.  Он  уехал  в  Москву  поступать  в  институт  и  пропал.  Больше  о  его  судьбе  ничего  не  слышали.  Почти  все  девчонки  поступили  учиться  в  высшие  и  средние  учебные  заведения.  Только  соседка  Любовь  Бондарчук  вместе  с  Галиной  Ивановой  поехала  осваивать  целину.  Через  несколько  лет  абсолютно  случайно  встретились  во  время  моего  очередного  отпуска.  Люба  на  целине  вышла  замуж  и  теперь  вместе  с  мужем  отдыхала  в  Коростене  у  родных.  О  судьбе  Галины  Ивановой,  нашей  общей  с  Валентином  Петровским  возлюбленной,  она,  по  просьбе  Галины,  долго  не  хотела  рассказывать,  но  потом  поведала  историю  печальной  судьбы  самой  симпатичной  девчонки  класса. 
       Галина  на  целине  вышла  замуж,  но  неудачно.  Через  год  муж  ее  бросил,  и  она  уехала  к  родным  в  Москву.  Теперь  живет  одна,  воспитывает  двоих  детей  и  работает  продавцом  в  магазине.  Кто  бы  из  нас  мог  представить  такую  судьбу  для  дочери  командира  части,  красивой  и  умной  девчонке  за  которой  в  школе  приударяли  не  одни  мы  с  Валентином.
       Я  был  очень  доволен  встречей  с  родными  и  другом.  К  сожалению,  прощаясь   с  Валентином,  мы  не  знали,  что  это  было  расставание  на  целых  шесть  лет.  За  это  время  он  успел  отслужить  в  армии,  в  ансамбле  песни  и  пляски  группы  Советских  войск  в  Германии.  В  школе  мы  изучали  немецкий  язык,  поэтому  служба  в  Германии  помогла  ему  хорошо  освоить  немецкий  язык.  Отслужив  в  армии,  Валентин  поступил  в  Киевский  институт  международных  отношений.  Когда  приехал  в  отпуск  и  зашел  к  его  матери,  узнать  о  дальнейшей  судьбе  друга,  она  пообещала,  сообщит  Валентину  о  моем  приезде.
       Только  через  шесть  лет  состоялась  наша  очередная  встреча.   К  сожалению,  Валентин  приехал  на  один  день,  но  этого  хватило,  чтобы  рассказать  об  основных  событиях  прошедших  лет.  Мы   очень  торопились,  предчувствуя,  что  следующая  встреча  состоится  уже  в  другом  времени.  Но  об  этом   расскажу  в  свое  время  и  более  подробно.               
       Зима  в  этом  году  была  очень  снежная.  А  что  такое  бегать  по  снегу  знают  только  люди,  постоянно  занимающиеся  кроссом.  Для  нас  скидок  не  делали,  бегали  кроссы  в  любую  погоду,  и  что  удивительно  никто      не  болел.  А  какое  удовольствие  получили,  когда  впервые  выехали  в  поле  на  тактические  учения,  вспоминается - по  сей  день.
        Нас  привезли  на  полигон  танковой  дивизии.  Сначала  выдали  по  три  патрона  и  проверили  наши  стрелковые  способности,  затем   учились  бросать  учебные  гранаты.  А  в  завершение  учений,  машины  отъехали  от  полигона  километра  на  четыре.  После  этого  с  полной  выкладкой  совершили  первый  настоящий  марш-бросок.  Когда,  не  успев  отдышаться,   расселись  по  машинам,  усталость  от  марш-броска  быстро прошла,  настроение  улучшилось,  до  самой  казармы  пели  песни.
       После  сдачи  первых  зачетов  по  уставам,  стрелковой  подготовке,  изучения  обязанностей  часового,  папки  инструкций  с  особыми  обязанностями  на  каждом  из  постов  в  училище,  перед  самыми  ноябрьскими  праздниками  впервые  заступили  на  охрану  территории  воинских  складов  и  учебного  аэродрома.   Для  первого  раза  стояли  по  одному  часу,  но  даже  это  время  оказалось  для  одного  из  наших  курсантов  непреодолимым  препятствием.  Первую  и  вторую  смены  Володя  Белоног  отстоял  нормально,  но  во  время  третьей  смены,  когда  разводящий  Иван  Синицын  проверял  несение  службы  часовыми,  обнаружил  прислонившегося  к  стенке  склада  сладко  спавшегося  Владимира.  Его  первого  из  курсантов  отстранили  от  несения  караульной  службы.      
        Когда  заступали  в  караул  классным  отделением,  Белонога  ставили  дневальным  по  роте  или  вахтенным  на  контрольно-пропускном  пункте.  Уже  первые  караулы  определили  возможности  каждого  курсанта,  и  долгие  годы  учебы  старшины  знали,  кому  какой  пост  можно  доверить. 
Так  попал  на  самый  престижный,  но  и  самый  трудный  пост,  где    небыло,  ни  минуты  на  расслабление.  Пост  номер  один – охрана  полкового  знамени.  И  только  самовольная  отлучка  «избавила»  меня  от  этого  доверия.  Теперь  стоял  на  свежем  воздухе,  охраняя  склады  или  аэродром,  удивляясь,  почему  ребята  говорили,  что  это  трудно.  Трудно  было  находиться  в  маленьком  караульном  помещении,  спать  по  два  часа  и  сидеть,  бодрствуя  без  дела.  Находиться  на  свежем  воздухе  мне  нравилось,  а  когда  договорились  стоять  по  четыре  часа,  равномерно  поделили  время  несения  службы  и  отдыха,  пребывание  в  карауле  доставляло  удовольствие.
       А  вообще   Владимир  Белоног  был  уникум,  он  мог  на  занятиях  спать  с  открытыми  глазами,  отключаясь  мгновенно.  Когда  преподаватели  хотели  узнать  спит  он  или  нет,  давали  команду:  - «Кто  спит  встать!»   Естественно  все  сидели,  а  Володя  ошалело  вскакивал  и  по  нашему  гомерическому  смеху  понимал,  что  в  очередной  раз  попался.   Видимо  это  была  болезнь.  Спали  все  одно  время,  нагрузка  для  всех  была  одинаковой.  Но  самое  интересное  было  в  другом,  у  него  на  третьем  курсе  появился  последователь  Юрий  Прибытков.
       Не  знаю,  приходилось  ли  кому – нибудь  встречаться  с  подобным  явлением  в  своей  жизни.  Но,  наши  засони,  умудрялись  спать  в  строю,  на  переходе  от  учебного  корпуса  до  казармы.  Об  этом  узнавали  очень  просто.  Белоног  с  Прибытковым  были  высокого  роста,  поэтому  шли  во  второй  или  третьей  шеренге.  Когда  засыпали,  начинали  отставать  или  натыкаться  на  идущих  впереди.  Так   узнавали,  что  они  спят.  Когда    натыкались  на  передних,  все  быстро  заканчивалось,  но  когда  отставали,  если  строй  вел  не  старший  лейтенант  Тюленев,  ребята  расступались  и  пропускали  их  в  конец  строя.  Когда  отставали  на  несколько  метров,  будили  командой: - «Стой!»  Ребята  обижались,  но  это  была  их  проблема.   
        Приближался  праздник  Великой  Октябрьской  Социалистической  революции,  в  гости  к  нам  ожидался  ансамбль  песни  и  пляски  Прикарпатского  военного  округа.  Торжественное  собрание  открывал  начальник  политотдела.  Странный  был  начальник,  за  полгода  пребывания  в  училище  мы  видели  его  всего  несколько  раз.  В  нашей  памяти  о  нем   не  осталось  ничего  ни  хорошего,  ни  плохого.  В  конце  торжественного  собрания  полковник  Прищепко  зачитал  приказ  начальника  училища  с  поздравлениями  личного  состава  и  присвоением  воинских  званий.  Заместитель  командира  взвода  Павлович  стал  сержантом.  Командиры  отделений  стали  младшими  сержантами. 
После  торжественного  собрания  они  побежали  в  кубрик  пришивать  патроны  с  новыми  лычками.  Они  у  них  были  давно  приготовлены.  После  торжественного  ужина  смотрели  выступление  артистов.  Самыми  зажигательными  номерами  были  флотские  пляски.  Теперь  у  ребят  появилось  новое  увлечение,  каждый  на  свой  лад  отбивал  чечетку,  отрабатывал  элементы  матросского  яблочка.
        Восьмого  ноября,  отправляясь  в  увольнение,  решили  сходить  в  городской  кинотеатр.  После  окончание  строительства  нового  коростенского  кинотеатра,  в  котором  побывал  с  друзьями,  Новоград – Волынский  не  производил  никакого  впечатления.  Да  и  сам  город  не  впечатлял.  Небольшой  провинциальный  городок  с  десятком  двухэтажных  домов.  Даже  «местный  белый  дом»  был  одноэтажным  зданием.  Это  теперь  он  трехэтажное  здание,  отделан  мрамором  с  фигурой  Ильича  перед  центральным  входом.  Промышленные  предприятия  только  начали  строиться,  поэтому  город  имел  сельскохозяйственное  значение. Численность  местного  населения  на  то  время  не  превышала  двадцати  тысяч.  Численность  военнослужащих  дислоцированных  на  территории  города  и  ближайших  окрестностей  превышала  тридцать  тысяч.  Танковая  дивизия  и  отдельная  десантная  бригада  располагались  рядом  с  нами.  Офицерский  состав  жил  в  военном  городке  на  территории  училища.  Основные  части  гарнизона располагались  за  рекой  Случь.  Пока  не  побывали  в  гарнизонном  госпитале,  даже  не  могли  себе  представить,  сколько  там  расквартировано  частей,  какой  великолепный  военный  городок,  состоящий  в  основном  из  трех  и  пятиэтажных  жилых  домов.  В  городке  находился  гарнизонный  дом  офицеров,  госпиталь,  магазины,  снабжаемые  военторгом,  свой  кинотеатр.  В  общем,  это  был  город  в  городе  с  полным  автономным  обеспечением.  Вот  поэтому  так  редко  встречались  военные  в  Новоград – Волынском,  им  там  просто  нечего  было  делать.  После  первого  увольнения,  окончательно  потерял  интерес  к  походам  в  город.  Там  нечего  было  делать,  не  на  что  было  смотреть.  Да  и  знакомых  среди  местного  населения  у  меня  не  было.
        Время  шло  к  весне,  и  отсутствие  фруктов  в  рационе   стало  сказываться.  У  меня  кровоточили  десны.  Хорошо,  дедушка  в  последнее  посещение  училища  оставил  немного  денег.  Стал  покупать  в  буфете  яблоки,  сок,  ел  чеснок  и  с  нетерпением  ожидал  первого  отпуска.               

          Глава  5.  ВСТРЕЧА  С  УЧАСТНИКАМИ  ВЕНГЕРСКИХ  СОБЫТИЙ.
        После  нового  года  вернулись  участники  венгерских событий,  личный  состав  отдельной  десантной  бригады  и  танковая  рота  для  охраны    казарм  и  складов  с  вооружением  и  техникой.  Основные  силы  стали  возвращаться  после  майских  праздников.  Каково  было  первое  впечатление,  когда    увидели  молодых  парней  с  медалями  на  груди.  Их  рассказы  вызывали   почтение  и  легкую  зависть.  В  десантной  бригаде  лейтенант  посмертно  был  награжден  званием  Героя  Советского  Союза.
        Когда  взвод  разведки  попал  в  засаду,  под  перекрестный  огонь  двух  батарей  противника, бивших  прямой  наводкой  из  развалин  и  внезапную  атаку  батальона  пехоты,  он  развернул  единственное  орудие  сопровождения - сорокапятку,  и  до  подхода  основных  сил,  сохранив  личный  состав,  с  орудийным  расчетом  удерживал  занятый  пладздарм,  приняв  весь  огонь  противника  на  себя.  Расчет  сражался  до  последнего  снаряда.         
        В   училище  организовали  встречу  с  участниками  событий,  их  рассказы  будоражили  кровь,  но  абсолютно  не  объясняли  причины  венгерских  событий.  Один  из  участников  встречи,  заместитель  командира  десантного  взвода  поступил  учиться  в  училище.  Омрачало  одно,  мы  стали  свидетелями  мародерства  солдат  и  офицеров.  По  вечерам  наведывались  солдаты - десантники.  Закатав  рукава,  они  предлагали  на  продажу  часы.  Под  гимнастеркой  у  некоторых  было  по  пять-шесть  штук.  Предлагали  зажигалки,  жвачку.  Но  самым  постыдным  было  мародерство  заместителя  командира  бригады  по  политической  части.  Он  умудрился  загрузить  вагон  мебели,  две  легковые  автомашины,  различные  домашние  вещи,  вплоть  до  унитазов  и  раковин.  Ему  не  повезло,  сдали  свои  же  офицеры.  Когда  пришел  эшелон  его  встречали  представители  особого  отдела.  Имущество  конфисковали.  Куда  он  и  его  семья  делись,  никто  не  знал.
        На  встрече  десантники  рассказали,  когда  прилетели  в  Венгрию,  должны  были  приземлиться  на  военном  аэродроме,  он  оказался  захваченным  повстанцами.  Добро  на  посадку  не  дали.  По  решению  командира,  рота  разведки  десантировалась  на  полосу.  Подавив  сопротивление  восставших,  захватили  аэродром  и  обеспечили  посадку  самолетов.
        Танкисты,  участники  Венгерских  событий  рассказали,  за  время  проведения  операции  они  потеряли  два  танка.  Дивизия  одна  из  первых  в  стране  была  укомплектована  новейшими  на  то  время  танками  Т - 60.  Выдвигалась  в  Венгрию  своим  ходом,  осуществив  беспримерный  рейд.  Один  танк  потеряли  на  нашей  территории.  Он  затонул  в  болоте  и  его  вытянули  через  полгода  после  возвращения  из  Венгрии.  Второй  уже  на  территории  Венгрии.  Его  забросали  бутылками  с  горючей  смесью,  когда  командование  решило  ввести  танки  в  город. Однако  это  не  послужило  уроком  в  период  танковой  атаки  на  Грозный.  Генеральская  память  слаба,  а  амбиций  море.
         Венгерские  военнослужащие  после  подавления  путча  выражали  претензии  к  нашему  командованию.  Страны  Варшавского  договора  имели  на  вооружении  знаменитый  Т-34,  а  они  для  новых  танков 
Т – 60  не  представляли  никакой  угрозы.   
       Так  мы  стали  невольными  свидетелями  кровавых  венгерских  событий.  Но,  к  великому  сожалению  они  наших  руководителей  ничему  не  научили.  Сколько  еще  раз  прольется  кровь  безвинных  людей,   расскажет  история,  но  и  она  ничему  не  научит.
      Одни  считают  Горбачева  героем,  другие  предателем.  Но  история  не  скоро  поставит  в  этом  споре  окончательную  точку.  Можно  по-разному  относиться  к  нему,  времени  его  правления.  Но  я  считаю,  пролив  кровь  советских  людей  в  Тбилиси,  Риге,  развалив  по  безграмотности  экономику  страны,  он  перечеркнул  все  хорошее,  что  сделал  на  первом  этапе  правления.   Довершив  развал  страны,  начавшийся  во  времена  Брежнева,  он  предал  народ.  Сознательно  это  сделал  или  его  купили,  не  знаю.  Порядочные  люди,  осознав  свою  вину,  пускают  пулю  в  лоб,  а  не   живут  на  пенсии  за  счет  народа.       

                Глава   6.  ТРУДОВАЯ  ПОВИННОСТЬ.               
        Приход  теплой  весенней  погоды  добавил  новые  заботы.  Училище  было  молодым  и  еще  строилось  и  благоустраивалось.  В  планах  командования  на  этот  год  было  запланировано  много  работы.  На  совещании  у  начальника  училища  были  распределены  объекты  между  взводами  и  классными  отделениями.  Двум  классным  отделениям,  будущим  специалистам  пушечного  и  бомбового  вооружения,  досталась  тяжелая  работа.  Им  предстояло  подготовить  почву  и  посадить  два  фруктовых  сада.  На  одном  объекте  когда-то  был  сад,  но  деревья  устарели  и  не  плодоносили.  Их  нужно  было  выкорчевать,  а  это  не  очень  простое  задание  и  посадить  новые  деревья.  Второй  сад  предстояло  разбить  на  новом  месте.  Это  был  девственный  пустырь  на  территории  училища,  поросший  чертополохом  и  заваленный  строительным  мусором.  Нам  не  пришлось  воспользоваться  плодами  их  работы.  Лишь  на  третьем  курсе  удалось  попробовать  первые  плоды.  Зато  приемникам  повезло,  им достались  плоды  наших  трудов,  выросших  на  земле  обильно  политой  курсантским  потом,  они  регулярно  получали  фрукты  на  обед.
        Наш  взвод  получил  задание  построить  открытый  плавательный  бассейн  и  стрелковый  тир.  Правда,  выполнив  подготовительные  земляные  работы,  тир  и  бассейн  сдавали  в  эксплуатацию  уже  на  втором  курсе.  А  на  третьем  участвовали  в  расширении  учебного  аэродрома.
В  училище  привезли  новую  современную  технику,  самолеты  Сухого.  До  этого  учебными  самолетами  были  фронтовой  бомбардировщик  ИЛ-28,  истребители  МИГ-15  и  МИГ-17.  На  них  проходили  практику,  учились  обслуживанию  авиационной  техники.  Правда,  после  окончания  училища,  большинству  из  нас  пришлось  обслуживать  и  трудиться  совсем  на  других  марках  самолетов.         
        Нашему  классному  отделению  достались  самые  тяжелые  объекты.  Завершить  строительство  стадиона,  начатое  в  прошлое  лето,  начать  строительство  открытого  плавательного  бассейна.  Выпускной - третий  курс  в  работах  не  участвовал,  их  использовали  только  в  экстренных  случаях.  В  ближайшее  время  они  должны  были  убыть  на  стажировку  в  боевую  часть.
        Поле  стадиона,  беговые  дорожки  и  легкоатлетические  сектора    практически  были  готовы,  в  этом  заслуга   выпускников.  С  обеих  сторон  поля  тракторами  были  насыпаны  огромные  покатые  валы  земли,  успевшие  зарасти  мелкой  травой.  Нам  предстояло  построить  на  них  трибуны  для  зрителей,  двухэтажную  трибуну  для  командования  с    раздевалками.  На  этом  строительство  стадиона  заканчивалось.
       Сложнее  было  с  плавательным  бассейном,  его  предстояло  строить  с  нуля.  Пока  определили  место  строительства.  Нам  показали  чертежи  будущего  сооружения.  Строительство  котлована  уже  началось,  экскаваторы  выбирали  грунт,  нам  предстояло  участвовать  в  заливке  дна  бассейна.  Строительство  стен,  раздевалок,  душевых,  административных  помещений:  учебного  класса,  комнат  для  тренеров  и  врача  предстояло  военным  строителям.  Для  этого  в  училище  из  округа  прислали  бригаду  военных  строителей  в  составе  пяти  человек.
       Когда  прибыли  две  железнодорожные  платформы  кирпича  и  вагон  цемента  поняли,  почему  получив  две  двойки,  Николай  Драган  остался  в  училище.  Все  материалы,  необходимые  для  строительства,  были  шефской  помощью  одного  из  самых  мощных  гранитных  карьеров  Житомирской  области.  Директором  карьера  отец  Николая  Драгана,  а  не  «мешал»  ему  проявлять  такую  «щедрую»  шефскую  помощь,  первый  секретарь  Житомирского  областного  комитета  партии  Крикуненко,  его  сын  Виктор  поступал  учиться  вместе  с  нами,  но  попал  в  другое  классное  отделение.  С  ним  еще  предстоит  встретиться.  После  окончания  училища  мы  попадем  служить  в  одну  часть,  и  даже  будем  жить  вместе  на  частной  квартире.  Самым  обидным  было  то,  что  когда  почти  сутки  разгружали  вагоны,  Николай  Драган  с  отцом  нежился  в  домике  приезжих. 
       Пока  экскаваторы  рыли  котлован  под  плавательный  бассейн,  мы,  сочетая  подготовку  к  экзаменам  с  работой  на  стадионе,  с  тревогой  смотрели  на  горы  земли,  вывернутые  ими  из  котлована.   Размер  бассейна  25  на  10  метров,  поэтому  экскаватор  рыл  котлован  30  на  15  метров.  Надо  было  проложить  трубы  для  подачи  воды  и  слива  ее  из  бассейна.  В  общем,  нам  предстояло  построить  серьезное  сооружение,  оснащенное   современной  сантехникой.
        Строительство  стадиона  подходило  к  концу.  Установили  новые ворота,  разметили  легкоатлетические  сектора,  площадки,  на  совесть  закопали  скамейки  на  насыпных  валах.  Величественно  вознеслась  в  середине  южной  стороны  центральная  трибуна,  на  которой  любил,  развалившись,  восседать  полковник  Прищепко,  наблюдая  спортивные  соревнования.   
        Начальник  училища,  несмотря  на  экзамены,  разрешил  майору  Костикову  провести  в  воскресенье  спартакиаду  на  первенство  училища.  На  спартакиаде  не  было  зрителей,  разумеется,  кроме  жен  военнослужащих  проживающих  в  городке  и  приглашенных  курсантами подружек  из  города. 
        Каждый  курсант  должен  был  участвовать  в  каком-либо  виде  спорта.  Я  согласился,  вспомнив  футбольные  баталии  в  Бобруйске,  стоять  на  воротах  за  классное  отделение  и  бежать  1500  метров.  Благодаря  первым  соревнованиям  узнали  способности  наших  товарищей.  Владимир  Гречин  хорошо  играл  в  футбол  и  баскетбол.  Алик  Мельничук  отличился  в  прыжках  в  высоту  и  длину,  хорошо  играл  в  баскетбол.  Приличным  бегуном  на  длинные  дистанции  оказался  Юрий  Прибытков.  Виктор  Левик,  имея  хорошие  физические  данные,  пытался  участвовать  везде,  где  можно  было  проявить  свои  способности.  Он  напоминал  оголодавшего  человека,  учеба  в  сельской  школе,  где  даже  не  было  преподавателя  физкультуры,  сделала  его  таким  жадным  к  жизни.  Спартакиада  закончилась.
       Теперь  нам  предстояло  самое  трудное,  нужно  было  готовиться  к  экзамену  по  немецкому  языку  и  начать  заливку  дна  бассейна.  Все  подготовительные  работы  были  завершены.  Со  складов  привезли  около  сотни  старых  кроватей,  они  должны  были  заменить  арматуру  для  бетона.  Два  дня  выкладывали  их  на  дно  будущего  бассейна,  связывали  между  собой  проволокой,  готовились  заливать  дно  бассейна.  День,  на  который  назначили  заливку,  был  последним  днем  подготовки  к  экзаменам  по  немецкому  языку.  По  плану  майора  Костикова  должны  были  закончить  заливку  до  четырнадцати  часов.  Все  шло  по  плану.  Заливку  начали  в  восемь  утра  и  к  одиннадцати   залили  половину  бассейна.  Но  очередную  партию  бетона  не  привезли.  Что-то  сломалось  на  заводе,  и  отпуск  бетона  прекратился.  Полковник  Прищепко  поехал  на  завод  попытаться  любым  путем  решить  эту  проблему.  По  технологии,  заливка  дна  бассейна  должна   проходить  непрерывно  до  полного  завершения  работ.  Если  сделать  остановку  в  работе,  бетон  начинает  высыхать  неравномерно.  На  месте  стыка  плотность  заливки  будет  нарушена  и  бассейн  в  этом  месте  даст  течь.               
         Мы  успели  сходить  на  обед,  отдохнуть,  ожидали,  что  нас  отпустят  на  подготовку  к  экзаменам.  К  шестнадцати  часам  стало  известно,   машины  уже  грузятся  и  скоро  начнут  подавать  бетон.  Но  русское  «скоро»  затянулась  до  двадцати  часов.  Пришел  начальник  училища  генерал-майор  Евгений  Михайлович  Аникеев.  Поблагодарив  за  труд,  на  вопрос,  как  будем  сдавать  экзамен  по  немецкому  языку,  пообещал,  двоек  никому  не  поставят.  Мы  завершили  заливку  дна  бассейна  в  два  часа  ночи.  За  счет  зарядки  нам  разрешили  спать  на  час  больше. 
На  следующий  день,  отоспавшись  после  каторжного  труда,  с  мозолями  на  руках  и  негнущейся  спиной,  сдавали  экзамен  по  немецкому  языку.  Как  и  обещал  начальник  училища,  двоек  никому  не  поставили
     Сейчас,  вспоминая  наш  адский  труд,  ведь  мы  ногами  и  бревнами  трамбовали  бетон,  для  того  чтобы  он  заполнил  промежутки  между  кроватями,  не  чувствую  разочарования.  Мы  своими  руками  создавали  спортивное  сооружение  для  себя.  Оно  должно  служить  и  приносить    удовольствие  нам. 
        Бассейн  просуществовал  три  года  и  начал  пропускать  воду  по  шву,  образовавшемуся  после  вынужденного  перерыва  в  заливке  дна  бассейна.  Но  это  была  не  наша  вина,  это  была  вина  системы,  так  называемого  строительства  хозяйственным  способом.  О  том,  что  бассейн  потек  через  три  года  эксплуатации,  узнал  через  двадцать  лет,  когда  первый  раз  после  окончания  училища  побывал  в  Новоград-Волынске  у  брата,  получившего  назначение  после  службы  в  Германии  в  Новоград. 
        Завершая  обучение  на  первом  курсе,   мы  должны  были  сдать  массу  зачетов  и  экзаменов.  Зачеты  не  волновали.  А  вот  экзамены  представляли  определенные  трудности.  Некоторые  оценки,  полученные  на  экзамене,  можно  было  пересдать  на  втором  курсе,  но  было  два  предмета,  по  которым  сдавали  экзамены  и  заканчивали   их  изучение.   
Это  были  не  очень  приятные  для  меня  математика  и  немецкий  язык.  Оба  представляли  серьезное  испытание.  Основными  оценками  в  школе  по  этим  предметам  были  тройки – четверки.  Теперь,  как - бы  подводя  окончательные  итоги  прошедших  лет  учебы,  мне  предстояло  последний  раз  пройти  испытание  экзаменами.
        В  первой  книге  неоднократно  говорил,  в  сложной  обстановке  умел  так  сосредоточиться  и  сконцентрировать  внимание,  что  не  испытывал  большого  волнения  при  сдаче  экзаменов.  Мог  трезво  контролировать  каждый  шаг  и  довольно  успешно  преодолевать  этот  барьер.  Так  было  и  на  этот  раз.  Преподаватели  и  командир  взвода  были  поражены.  По  математике,  не  допустил  ни  одной  ошибки  и  получил  пятерку,  хотя,  учитывая  успехи  в  течение  года,  мне  все - же  в  итоге  поставили  четверку.  Четверку   получил  и  по  немецкому  языку,  сумев  ответить  на  все  вопросы.  Такого  успеха  и  сам  не  ожидал.
         В  конце  первого  курса  подружился  с  Анатолием  Головачем,  одним  из  лучших  курсантов  класса.  Но  на  экзаменах  он  оказался  страшным  мандражистом.  Получая  в  течение  года  по  математике  пятерки,   умудрился   запороть  экзамен.  С  большой  натяжкой,  учитывая  прошлые  заслуги,  ему  поставили  четверку.  Объявляя  итоговые  оценки,  преподаватель  математики  сокрушался  таким  исходом  и  посоветовал  Анатолию  учиться  у  меня  сдавать  экзамены.  До  последнего  экзамена  в  училище  мы  с  Анатолием  готовились  вместе,  и  это  принесло  свои  плоды.  Я  научил  Анатолия  умению  концентрировать  внимание  в  нужный  момент.  Похоже,  мои  старания  не  пропали  даром,  к  государственным  экзаменам  он  умел  владеть  собой  и  сдал  их  с  одной  четверкой.
     После  сдачи  экзамена  по  немецкому  языку,  оказавшемуся  нашим  последним  испытанием,  командир  взвода  старший  лейтенант  Тюленев,  подвел  итоги  учебы  на  первом  курсе.  Зачитал  итоговый  приказ  о  переводе  на  второй  курс  и  объявил  каникулы  на  месяц.  Но  это  касалось  не  всех.  Оба  волосатика - Николай  Драган  и  Анатолий  Топольник  и  еще  двое  невезучих  получили  двойки  и  были  задержаны  на  неделю  для  пересдачи  экзаменов.
       Получив  документы,  поспешили  в  кубрик  собираться  в  отпуск.  Но  не  тут  то,  было,  нас  встретил  любимый  старшина  и  приказал  разобрать  кровати,  сдать  постельные  принадлежности  и  вымыть  палубу  до  белого  цвета.  Полы  в  кубрике  были  не  крашенные,  а  натирались  мастикой,  после  того  как  мы  отскабливали  доски  до  белого  цвета. Чтобы  служба  не  казалась  медом,  старшина  решил  таким  образом  привести  кубрик  в  порядок  и  оставить  на  отпуск  напоминание  о  тяготах  службы.  После  того  как  отдраим  доски  и  они  просохнут,  натирать  должны  были  наши  двоечники.   Все  по  справедливости.  Старшина  был  строгим,  но  справедливым  человеком.  Не  знаю,  когда  он  спал.  Мы  отходили  ко  сну,  он  еще  час  следил  за  порядком  в  кубрике.  Просыпались  под  его  зычную  команду  и  неусыпным  контролем.  Ни  одной  тревоги  не  пропускал,  а  как  помогать  отстающим,  при  совершении  марш-броска  с  полной  выкладкой,  научил  тоже  он.
       Старшина  единственный  в  училище  ходил  в  армейской  форме.   Прослужив  всю  жизнь  в  пехоте,  даже  под  давлением  полковника  Прищепко  не  захотел  менять  форму  одежды,  что  было  косвенной  причиной  его  демобилизации.  О  чем  командование  со  временем  очень  пожалеет.  У  него  было  всего  четыре  класса  образования,  но  я  никогда  не  слышал  от  него  нецензурной  брани,  да  и  другим  любителям  бранного  слова  не  спускал.   Много  читал  и  иногда  поражал   знанием  поговорок  и  пословиц,  применяя  их  к  месту  и  по  прямому  назначению.
      Сегодня  на  улице  можно  услышать  отборный  мат  от  мальчишек  и  девчонок.  Кто  их  воспитывает?  Какая  школа?   Может,  подскажете,  какой  министр  просвещения  разрешил  нецензурную  брань.  Мне  кажется,  если  бы  учителем  был  наш  безграмотный  старшина,   у  нас  народ  был  бы  культурней  и  правильней.  Сослуживцы  всегда  удивлялись,  Николаевич,  неужели  тебе  никогда  не  хочется  послать  всех  по  матушке.  Не  хотелось,  не  научился.
       Старшина  великолепно  знал  уставы,  никогда  не  кричал  на  нас.  Прежде  чем  наказать  за  проступок  десять  раз  пытался  втолковать  причину  наказания.  Два  года,  в  течение  которых  он  был  старшиной  роты,  мы  были  обуты,  одеты,  всегда  чувствовали  его  заботу.  Надеюсь,  и  своих  детей  он  воспитал  в  таком  же  духе,  им  было  с  кого  брать  пример.  Когда  после  окончания  второго  курса  старшина  объявил,  прощается  с  нами  и,  отслужив  положенный  срок,  уходит  на  пенсию,    от  души  поздравили.  Тогда  еще  не  поняли,  что  теряем.  Жизнь  сложная  штука,  сразу  понять,  оценить  очень  трудно.  После  месяца  знакомства  с  новым  старшиной,  молодым  разбитным  десантником,  перешедшим  из  соседней  части,  многие  на  собственной  шкуре  почувствовали  и  поняли  разницу,  но  об  этом  позже.
       Но  это  лирические  отступления,  а  пока  мне  предстояло  отдраить  выделенные  десять  метров  пола  в  кубрике.  Оценив  предстоящий  объем  работы,  понял,  до  отхода  поезда  не  успею,  но  сдаваться  не  собирался. 
Раздевшись  до  трусов,  начал  изо  всех  сил  скоблить  свой  участок.  Когда  до  отхода  поезда  остался  час  понял,  мне  не  суждено  успеть  выполнить  поставленную  задачу.  Старшина,  увидев  мою  огорченную  физиономию,  спросил,  есть  ли  у  меня  друзья,  где  же  наша  взаимовыручка,  тем  самым,  подарив  призрачную  надежду. Попросил  Анатолия  Головача  помочь.  Вторым  добровольным  помощником  согласился  быть  москвич  Юлик  Крошкин.  Анатолий  ожидал  отца,  он  должен  был  приехать  за  ним  на  машине  и  привести  гражданскую  одежду.  Ехать  во  Львов  одному  в  военной  форме  было  не  безопасно.
       Юлик  Крошкин,  как  и  все  москвичи  слишком  кичился  своим  московским  происхождением.  А  слишком  гонористых   у  нас  не  уважали,  поэтому  никто  с  ним  не  поддерживал  дружеских  отношений.  Только  мы  с  Анатолием  вели  себя  с  ним  ровно,  не  отталкивали,  но  и  не  привлекали  в  свою  компанию.  В  довершение  всего,  он  был  очень  слабо  подготовлен.  Оказывается  и  в  Москве  не  все  отличники.   Юлик  получил  двойку  по  математике,  и  ему  предстояла  переэкзаменовка. 
        Поблагодарив  ребят,  быстро  привел  себя  в  порядок  и  предстал  перед  ясным  взором  старшины.  Придирчиво  осмотрев  форму  и  не  найдя  нарушений,  старшина  пожелал  хорошо  отдохнуть  и  я  побежал  на  вокзал  через  контрольно – пропускной  пункт  десантников.  Благо  у  нас  с  ними  были  хорошие  отношения.  До  отхода  поезда  оставалось  двадцать  минут.  Еле  успел  взять  билет.  Запрыгнув  в  первый  попавшийся  вагон, устроился  у  окна.  Набирая  ход,  отстукивая  на  стыках  поездную  дробь,  состав  медленно  двинулся,  увозя  меня  на  встречу  с  родными,  друзьями,  школой  и  ставшим  родным  городом  Коростенем. 

                Глава   7.  ПЕРВЫЙ  ОТПУСК.
       Сто  километров,  отделявших  Новоград  от  Коростеня,  поезд  шел,  останавливаясь  на  всех  полустанках,  три  с  половиной  часа.  Когда   прибыл  на  станцию,  и  увидел  знакомые  до  боли  черты  старинного  красивейшего  вокзала,  восстановленного  пленными  немцами  и  румынами,  наступили  сумерки.  Дорога  в  поселок  не  освещалась.  Лишь  в  спину  светили  огни  железнодорожной  станции.  Никто  из  знакомых  не  встретился.  Домой  об  отпуске  не  сообщал,  поэтому  мое  появление  для  родных  было  полной  неожиданностью.  Невзирая  на  позднее  время,  мама  накрыла  стол,  и  мы  отметили  с  родителями  окончание  первого  курса.  Брат  находился  в  пионерском  лагере.  За  столом  мама  рассказала,  Саша  поссорился  с  соседским  парнем  и  тот  с  друзьями  постоянно  его  поколачивает.  Через  день  мне  попались  оба  обидчика.  Прихватив  за  уши,  провел  «воспитательную»  беседу.  Больше  они  брата  не  трогали.  А  когда  приезжал  в  отпуск,  вежливо  здоровались,  любуясь  морской  форме,  хотя  дома  я  ее  редко  одевал.       
        На  следующий  день,  одевшись  в  форму,  украшенную  двумя  галочками,  свидетельствующими  о  том,  что  я  стал  курсантом  второго  курса,  пошел  проведать  родную  школу.  Первым  кого  увидел,  был  Иван  Израилевич  Слуцкий  и  Елена  Семеновна  Мазур.  Встретились  почти  по-родственному,  крепким  рукопожатием  с  Иваном  Израилевичем  и  объятиями  с  Еленой  Семеновной.  В  школе  за  год  практически  ничего  не  изменилось.  Из  преподавателей  уехала  только  моя  самая  любимая  учительница  Елена  Семеновна  Калабалина.  Для  меня  это  была  досадная  потеря.  Иван  Израилевич  сообщил,  на  первое  сентября  намечено открытие  нового  спортивного  зала,  в  строительстве  которого  мы  принимали  непосредственное  участие.  Прошли  по  залу,  и  я  пожалел,  что  нам  не  пришлось  заниматься  в  таком  чудесном  спортивном  комплексе.  Одно  согревало  душу,  в  его  строительстве  была  и  частичка  моего  труда.  Елена  Семеновна  Мазур,  учительница  украинского  языка,  обняла,  расцеловала,  так  что  почувствовал  себя  немного  неловко  перед  другими  учителями,  просила  повернуться,  рассматривая  мой  флотский  наряд.
       Когда  пришел  к  Валентину  Петровскому,  дома  была  только  его  мама.  Показав  фотографию  коротко  стриженного  бойца,  она  рассказала,  Валентин  попал  служить  в  ансамбль  песни  и  пляски  Группы  Советских  войск  в  Германии.  Пока  поет  в  общем  хоре,  но  надеется  стать  солистом.  Я  был  благодарен  Валентину  за  посещение    училища,  но  мне  не  представилось  возможности  нанести  ему  ответный  визит  перед  призывом  на  службу.  Больше  ничего  нового  не  узнал.  Попрощавшись,  пошел  в  город  в  надежде  повстречать  кого-либо  из  своих  одноклассников.  Побродив  безрезультатно  по  таким  родным  улицам,  замечая  каждую  новую  черточку  в  их  облике,  но  никого  не  встретив,  вернулся  домой.  Признаться  немного  заскучал,  и  решил   вечером  сходить  к  Володе  Фоменко,  надеялся  у  него  узнать  о  судьбе  наших  одноклассников.
       Встретила  Володина  мама,  как  наседка,  хлопая  себя  по  бедрам  руками,  она,  рассмотрев  меня  со  всех  сторон,  сообщила,  Володя  с  Димой  еще  находятся  в  техникуме  и  проходят  практику,  работая  помощниками  машинистов,  должны  приехать  лишь  через  две  недели.  Окончательно  потеряв  интерес  к  отпуску,  решил  совершить  путешествие  по  области  на  велосипеде.  Сначала  поехать  в  училище  проведать  оставшихся  там  ребят,  а  затем  повернуть  на  Житомир  и  посетить  Виктора  Крикуненко.  Он  неоднократно  приглашал  в  гости.  Отдохнув  в  Житомире,  вернутся  домой,  замкнув  круг  почти  в  двести  семьдесят  километров  по  области.  Идея  понравилась,  тем  более  что  она  позволяла  испытать  себя  и  познакомиться  с  новыми  городами  и  поселками  области.  Предстояло  довольно  серьезное  путешествие.   Расстояние  от  Коростеня  до  Новоград-Волынского  сто  километров  в  основном  по  булыжной  мостовой.  От  Новограда  до  Житомира  восемьдесят  шесть,  от  Житомира  до  Коростеня  восемьдесят  восемь,  правда,  это  была  хорошо  асфальтированная  трасса.  Этот  путь  решил  преодолеть  за  три  дня.  В  Новограде  переночевать  в  училище,  пообщаться  с  ребятами  и  поехать  в  Житомир.  Когда  расставались  после  сдачи  экзаменов,  Виктор  Крикуненко  приглашал  в  гости,  почему  было  не  воспользоваться  радушным приглашением.  Тем  более  мне  еще  не  приходилось  бывать  в  областном центре.  Надеялся  отдохнуть  сутки  в  гостях  и  на  следующий  день  вернуться  домой.
       Когда  рассказал  маме  о  своем  желании,  она  долго  отговаривала,  затем  вернувшийся  с  работы  отец  пытался  запретить  поездку,  меня  поддержал  только  дедушка.  Выслушав  все  заинтересованные  стороны,  решил  не  отказываться  от  задуманного.  Тем  более,  ничего  более  интересного  родные  не  могли  предложить.
       На  следующий  день,  встав  в  шесть  часов  утра  и  собрав  рюкзак  с  продуктами,  отправился  в  далекое  путешествие.  Пока  ехал  по  городу, все  шло  великолепно.  Но,  когда  выехал  за  пределы  города,  провожаемый  любопытными  взглядами  редких  прохожих,  повернул  на  дорогу,  ведущую  на  Новоград-Волынский,  она  была  покрыта  булыжником,  свернул  на  пешеходную  дорожку,  протоптанную  людьми  вдоль  дороги.  Настроение  было  приподнятое.  Утренняя  прохлада  и  проснувшаяся  природа,  оглашаемая  пением  птиц,  бодрили.  Чувствуя  необыкновенную  легкость,  гнал  своего  железного  коня  навстречу  друзьям,  неизвестности.  Когда  на  небольшом  повороте  попал  в  песок,  колесо  пошло  юзом,  и  я  упал,  разбил  колено,  поцарапал  ладонь.  Сидел  на  траве  у  обочины  дороги,  потирая  ушибленные  места.  Железный  конь  лежал  рядом,  своим  поверженным  видом  как - бы  просил  прощение  за  неприятное  падение.  Я  пытался  понять,  что  делать  дальше.  Вернуться  домой  было - бы  самым  легким  решением,  но  стоило  представить  довольное  лицо  отца,  и  решение  продолжить  путешествие  показалось  самым  правильным.
      Хорошо,  что  взял  с  собой  аптечку.  Обработав  рану  на  колене  и  ладони,  продолжил  путь  дальше.  У  велосипеда  был  очень  легкий  ход  и  к  обеду  я  проехал  почти  две  трети  пути.  Проехав  Емельяновку,  решил  пообедать  на  свежем  воздухе  и  отдохнуть  в  тени  деревьев.  Попил  кофе  из  термоса  с  бутербродами  приготовленными  мамой,  отдохнул  на  травке,  вытянув  натруженные  ноги.  Легкая  усталость  давала  о  себе  знать,  хотелось  лечь  и  выспаться  в  теплой  постели.  Немного  отдохнув,  с  новыми  силами,  оседлав  своего  железного  коня,  поехал  дальше. 
        К  училищу  подъезжал  около  семнадцати  часов.  Курсанты,  дежурившие  на  КПП,  были  удивлены  моему  появлению,  но  посещению  не  препятствовали.  Проехал  в  кубрик  и  сразу  попал  на  глаза  грозному  старшине. Выслушав  рассказ  о  предпринятом  путешествии  по  области,  разрешил  остаться  переночевать  в  кубрике,  дежурному  дал  команду  накормить  ужином.  Устроившись,  решил   сходить  в  санчасть  и  обработать  раны.  Сестра  немного  поколдовала  над  моими  травмами,  пополнила  аптечку.
       В  кубрике  из  двоечников  находился  только  Николай  Драган,  он  вторично  завалил  экзамен  по  математике  и  ожидал  решения  своей  судьбы.  Остальные  ребята  сумели  сдать  экзамены  и  уехали  домой  отдыхать.  Переночевав,  встал  в  шесть  часов  утра,  пополнил  термос  горячим  курсантским  чаем  с  бутербродом  в  столовой,  и  стартовал  из  Новограда  на  Житомир.
       Нужно  признать,  после  вчерашнего  марафона  силенок  у  меня  поубавилось.  Первые  километры  дороги  давались  очень  тяжело,  тем  более,  за  мостом  через  речку  Случь  дорога  имела  небольшой,  но  очень  длинный  подъем.  Только  преодолев  этот  подъем,  почувствовал  облегчение,  впереди  была  хорошая  асфальтированная  дорога.  Где-то  на  середине  пути  увидел  небольшое  кафе,  расположенное  в  тени  громадных  тополей.  Очень  захотелось  покушать,  напиться,  полежать  в  тени  деревьев,  распрямив  затекшие  мышцы  спины.  Немного  перекусил  и  отдохнул  в  тени  деревьев  и  с  новыми  силами  поехал  дальше. 
        Второй  трудный  участок  оказался  километров  за  десять  до  Житомира.  Легкий,  но  длинный  подъем  забрал  последние  силы.  Преодолев  его,  в  течение  получаса  сидел  на  бровке  под  деревом.  Дожевал  остатки  бутербродов,  допил  остатки  курсантского  чая,  немного  передохнул  в  надежде  на  скорый  отдых  и  поехал  в  город.
       При  расставании  Виктор  очень  долго  объяснял  дорогу  к  дому.  Понадеявшись  на  память,  да  и  не  предполагая  заранее  о  предстоящем  путешествии,  не  записал  точный  адрес.  Накопившаяся  усталость  и  жара  не  давала  сосредоточиться.  Поплутав  немного  по  улицам  города,  так  и  не  смог  найти  дорогу,  а  спрашивать,  где  живет  первый  секретарь  обкома  партии,  было  не  с  руки.  Купил  в  первом  попавшемся  киоске  немного  бутербродов,  воды - решил  возвращаться  домой.
      До   Коростышева  добрался   довольно  легко.   Но  накопившаяся  усталость  и  питание  бутербродами  лишили  сил.  Очень  хотелось  отдохнуть.  Недалеко  от  здания  городского  исполкома  нашел  скамейку  и  нехотя  сжевал  остатки  бутербродов,  но  отдыхать  пришлось   значительно  дольше.  Я  разменял  уже  вторую  сотню  километров.  Если  бы  в  Коростышеве  были  знакомые,  то  наверняка  остался  бы  здесь  отдыхать.  Но  делать  нечего,  пришлось  возвращаться  домой.
        Когда  появились  окраины  города,  мне  показалось,  что  у  меня  прибавилось  сил.  По  первой  гонке,  в  которой  участвовал,  защищая  честь  школы,  хорошо  знал,  перед  самым  городом  есть  небольшой,  но  крутой  подъем.  Я  не  рискнул  преодолеть  его  на  велосипеде.  Сойдя  со  своего  железного  коня,  преодолел  подъем  пешком,  немного  размяв  ноги.  На  вершине,  отдышавшись,  собрав  волю  в  кулак,  поехал  домой.  Близость  родных  стен  добавила  сил.  По  городу  ехал,  как - будто  не  было  этого  тяжелого  путешествия,  однако  у  самой  калитки  силы  почти  покинули  меня.  Мама  встретила  причитаниями,  вопросом,  почему  приехал  раньше  оговоренного  срока,  и  отправила  в  душ.
       Приняв  душ  и  хорошо  поужинав,  завалился  спать.  И  казалось,  что  ничто  не  могло  разбудить  меня  в  эту  ночь.  Утром  долго  не  хотелось  покидать  мягкую  постель,  все  тело  болело. Мама,  обработав  раны,  накормила  сытным  завтраком,  и  я  ожил.  Позавтракав,  пошел   в  сад,  лег  под  грушей,  рискуя  получить  синяк,  от  упавшего  спелого  плода  и  наслаждался  отдыхом.  Думал,  буду  отдыхать  целый  день  и  никуда  не  пойду,  но  когда  Анатолий  Приходько  пришел  в  гости  и  предложил  вечером  пойти  в  парк  Горького,  там  открыли  новую  танцевальную  площадку.  Все  болячки  забылись,  молодой  организм   справился  с  тяжелой  нагрузкой.
       Вечер  провел  в  парке,  танцевальную  площадку  на  месте  довоенной  недавно  отстроили  заново.  Народу  было  очень  много,  но  кроме   Ларисы  Белик  никого  из  одноклассников  не  встретил.  В  школе  мы  практически  не  общались.  Она  окончила  десятый  класс  на  твердые  тройки.  Во  время  разговора  в  танце  заявила,  учится  в  Житомире  в  техникуме  культуры.    О  таком  учебном  заведении  ничего  не  слышал,  но  о  своих  сомнениях  решил  не  говорить.  Давно  заметил,  у  меня  есть  какое – то   внутреннее  чутье,  иначе  говоря,  шестое  чувство.  И  если  внутренний  голос  говорил:  -  «Осторожно,  уйди,  не  трогай!»   Я  знал,  так  и  нужно  поступать. 
Лариса  узнав,  что  я  курсант  военного  училища  ни  на  минуту  не  оставляла  меня,  явно  пытаясь  обольстить.  Внутренний  голос  сказал – «НЕТ».  Извинившись,  сославшись  на  усталость  после  велосипедного  марафона,  попрощался  и  ушел  домой.
       Когда  через  неделю  встретились  с  Валерием  Уральским,  он  рассказал.  Лариса  никуда  не  поступила  и  теперь  работала  билетером  в  кинотеатре  в  Житомире.  Приехала  домой  лечиться  от  венерической  болезни,  она  была  его  соседкой.  Вот  тебе  бабушка  и  Юрьев  день. 
После  этого  случая  твердо  поверил  в  свою  звезду,  интуицию  и  спасибо  ей.  Она  меня  никогда  не  подводила.
        Однажды,  гуляя  по  городу,  встретил  Валика  Волошина,  он  пообещал  устроить  встречу  с  одноклассницами:  Светланой  Соловьевой,  Олей  Фоминой,  Светланой  Выговской.  Мы  долго  гуляли  по  городу,  обменивались  впечатлениями  о  первом  годе  взрослой  жизни,  сфотографировались  на  память  на  аллее  напротив  школы.  Оля  как  была  невзрачной  мышкой,  так  и  осталась,  у  Светланы  Соловьевой  как – будто  поубавилось  веснушек,  и  она  стала  несколько  стройнее,  но  по-прежнему  не  произвела  на  меня  никакого  впечатления.  Светлана  Выговская  всего  год  училась  с  нами,  как  в  школе,  так  и  сейчас  была  не  очень  привлекательной  особой.  Много  позже  узнал,  Валик  Волошин  не  случайно  пригласил  на  эту  встречу,  он  был  влюблен  в  Олю  Фомину  и  видимо  нашел  свою  единственную. 
        Потерпев  неудачу  и  не  найдя  ничего  интересного  от  встречи  с   одноклассниками,  пошел  в  гости  к  Владимиру  Новоселову.  Его  дома  не  было.  В  составе  студенческого  отряда  он  находился  на  какой-то  комсомольской  стройке.  Дома  застал  сестру  Валентину,  она  за  год  очень  преобразилась,  увидев  меня  в  курсантской  форме  начала  строить  глазки.  На  приглашение  пойти  прогуляться  в  город  согласилась  без  раздумий.  Неторопливо  прохаживаясь  по  центральной  улице,  узнал  последние  новости  об  одноклассниках,  особенно  об  одноклассницах.  Валентина  намекнула,  Светлана  Семенова  находится  в  городе,  но  у  меня  не  было  большого  желания  ее  увидеть.
       Нагулявшись,  наслушавшись  новостей,  проводил  Валентину  домой.  Договорились  на  следующий  день  сходить  к  Светлане  Семеновой.  Идея  была  не  моя,  но  отказываться  не  стал,  да  и  интересно  было  посмотреть  осталось  ли  что–либо  между  нами  после  такого  неожиданного  расставания.  О  моем  разговоре  с  ее  отцом  не  рассказывал,  но  был  уверен,  он  сам  это  сделает.  У  Светланы  в  гостях  оказалась  школьная  подруга  Галина  Курило.  Встреча  прошла – натянуто.  Я  чувствовал  некоторую  вину  перед  Светланой,  но  окончательно  понял,  нас  ничего  не  связывает,  между  нами  ничего  нет.  Это  была  наша  последняя  встреча.
Светлана,  убедившись,  что  между  нами  ничего  не  будет,  неожиданно  для  родных  вышла  замуж  за  моряка  торгового  флота,  сына  их  хороших  знакомых  и  уехала  с  ним   на  Камчатку.
       Встречаясь  с  Валентиной  в  городе  на  нейтральной  территории,  бродили  по  знакомым  улицам,  иногда  встречали  одноклассников  и  скоро  наша  компания  пополнилась.  Встретили  Светлану  Соловьеву  и  Валерия  Уральского.  Теперь  было  значительно  веселей.  По  просьбе  девчонок,  на  очередную  встречу  пришли  в  форме.  Валера  в  форме  морского  волка  с  клешами,  напоминающими  юбки,  я  военно-морской,  строгой,  но  не  менее  красивой.  Когда  шли  по  городу  девчонки  оглядывались.  Это  было  приятно,  но  все  испортил  патруль.  Не  зная  правил  ношения  флотской  формы,  он  пытался  найти  причину  придраться  к  моей  форме.  Но  мне  удалось  доказать,  что  в  моей  одежде  нет  никаких  нарушений.  Правда,  я  немного  слукавил,  погоны  были  самодельные,  вместо  синей  фланели,  они  были  сделаны  с  применением  синего  бархата,  последнего  бзика  среди  наших  курсантов.  Зная  нелюбовь  армейских  патрулей  к  морской  форме  одежды,  решил  больше  в  форме  в  город  не  ходить. 
        Однажды  на  прогулке,  пока  девчонки  занимались  макияжем,  Валерий  Уральский  признался,  он  давно  влюблен  в  Валентину  Новоселову.  Узнав,  что  я  на  нее  не  претендую,  и  между  нами  ничего  не  было,  Валера  приступил  к  осаде.  Меня  это  вполне  устраивало.  Светлана  Соловьева  жила  недалеко  от  нас,  ее  родные  хорошо  знали  моих  предков,  у  нас  были  вполне  дружеские  отношения  еще  со  школы.  Наши  встречи  меня  ничему  не  обязывали.  Как  потом  оказалось,  я  не  сумел  разглядеть  в  ней  будущую  красавицу.  Поэтому,  расставшись,  мы  даже  не  обменялись  адресами.  Когда  на  следующий  год  приехал  в  отпуск  и  пришел  в  гости,  родные  Светланы  познакомили  с  женихом,  однокурсником  из  института.  Увидев  вошедшую  в  комнату  Светлану,  я  был  поражен,  челюсть  отвисла,  и  очень  пожалел,  что  прощаясь  прошлым  летом,  не  договорился  о  переписке,  не  договорились  о  встрече.
       Каникулы  подходили  к  концу.  Мы  с  ребятами  съездили  в  Киев,  погуляли  по  городу.  Светлана  была  нашим  гидом,  показала  любимые  места  киевских  студентов.  Кафе,  в  подвальчике  на  Крещатике,  где  было  самое  вкусное  мороженное  -  Киевский  торт.  Парк  напротив  университета – любимое  место  студентов.  Дома  выручал  городской  пляж.  Здесь  всегда  можно  было  встретиться  с  друзьями.  В  те  годы  в  Коростень  съезжалось  много  народа  на  отдых.  Можно  было  встретить  отдыхающих  из  Ленинграда,  Москвы,  Киева.  Такое  обилие  отдыхающих  сулило  новые  знакомства.  Когда  до  отъезда  в  училище  оставалась  чуть  больше  недели,  на  пляже  познакомился  с  божественно  красивой  девчонкой.  Она  приехала  к  родственникам  из  Киева  и  постоянно  отдыхала  на  пляже  одна,  привлекая  внимание  местных  ловеласов.  Я  не  смог  пройти  мимо  такой  девчонки,  и  хотя  видел,  скольким  претендентам  она  дала  от  ворот  поворот,  решил  завязать  знакомство. 
       Последние  дни  отпуска  провели  вместе.  Я  забывал  об  обеде,  о  друзьях.  Мы  уходили  с  пляжа  только  тогда,  когда  у  нее  оканчивалось   время  отдыха.  Она   никогда  не  приглашала  к  родственникам,  я  не  набивался.  Когда  пришло  время  расставаться,  мы  заранее  попрощались  у  ее  дома.  Она  не  захотела  идти  на  вокзал  провожать,  стесняясь  моих  родных,   обменялись  адресами  и  фотографиями.  Договорились  встретиться  на  следующий  год  и  провести  отдых  вместе.
       На  вокзал  провожала  мама  с  братом.  Отец  с  дедушкой  были  на  работе.  Зная,  что  подруга  не  прейдет,  я  не  смотрел  по  сторонам,  отвлеченно  слушая  мамины  наставления,  но  когда  услышал  Наташин  голос,  был  шокирован  и  приятно  поражен.  Стесняясь,  мамы,  мы  скромно  попрощались,  пожав  друг  другу  руки,  и  она  пошла  к  вокзалу,  остановилась  на  выходе  с  перрона  и  стояла,  помахивая  вслед  отходящему  поезду  рукой.            
        Теперь  уезжая  в  училище,  я  знал,  у  меня  есть  очень  красивая  девчонка,  в  кармане  на  груди  была  ее  фотография,  мне  было  о  ком  вспоминать,  кому  писать  и  от  кого  получать  письма.  Возвращался  в  училище  в  приподнятом  настроении.  Впереди  ожидал  второй  год  учебы,  новые  заботы  армейской  жизни.   

                Глава   8.  КУРСАНТСКИЕ  БУДНИ.
        Когда  поезд  тронулся  и  за  окном  пропали  расстроенные  лица  родных,  последний  воздушный  поцелуй  Наташи,  устроился  у  окна,  высматривая  наших  ребят.  Я  знал,  на  следующей  станции  Коростень-Подольский  должны  были  подсесть  наши  курсанты,  добирающиеся  с  Ленинградского  направления.   Так  и  получилось,  на  станции,  громко  делясь  впечатлениями  и  шумно  жестикулируя  сели  трое  курсантов.
        Геннадий  Кулагин -  однокурсник  и  двое  ребят  из  соседнего  взвода.  Они  успели,  пока  ожидали  поезд,  хорошо  принять  на  грудь  и  имели  с  собой  пару  бутылок  вина.  Устроившись  в  вагоне,  решили  продолжить  попойку.  Геннадий  был  под  солидным  градусом,  остальные  несколько  трезвее.  Я  достал  продукты,  заботливо  уложенные  мамой,  и  пытался  заставить  ребят  поесть.  Но  пьяному  море  по  колено.  Гена  мало  ел,  но  много  пил,  когда  подъехали  к  Емельяновке,  спиртное  закончилась,  и  он  пошел  на  станцию  за  добавкой.  Кулагин  отстал  от  поезда,  но  это  его  спасло.   
       Когда  поезд  подошел  к  вокзалу  в  Новоград-Волынске,  на  перроне  нас  встретило  несколько  патрулей  и  без  объяснения  препроводили  в  машину,  хотя  до  училища  было  рукой  подать.  Мы  недоумевали,  с  чем  связана  столь  «торжественная»  встреча.  Прихватив  вещи  Геннадия,  сошел  с  поезда  вместе  с  попутчиками.  Я  занимался  спортом,  а  посему  в  застолье  не  участвовал  и  никакого  интереса  у  начальника  патруля  не  вызвал.  Попутчикам  не  повезло,  меня  высадили  возле  КПП  в  училище,  их  отвезли  в  комендатуру.
      Такая  встреча  несколько  удивила,  пока  ребята  из  патруля  не  рассказали  пренеприятную  историю,  несколько  дней  назад  на  городской  танцевальной  площадке  произошла  грандиозная  драка  между  курсантами  и  местными  парнями.  Теперь,  во  избежание  встречи  с  местным  населением,  все  поезда  встречает  патруль,  и  курсантов  отвозят  в  училище,  чтобы  исключить  нежелательные  контакты.
        Когда  добрался  до  кубрика,  рассказал  заместителю  командира  взвода  Григорию  Павловичу  и  Ивану  Синицыну  о  возникших  проблемах  у  Геннадия  Кулагина.  Ребята  отрядили  двоих  курсантов  во  главе  с  Иваном  Синицыным,  чтобы  попытаться  перехватить  Гену  на  станции. 
Задача  оказалась  не  трудной.  Отстав  от  поезда,  Геннадий  протрезвел,  и  ему  удалось  уговорить  машиниста  грузового  паровоза  идущего  на  Новоград – подбросить  его.  Благо  расстояние  от  Емельяновки  всего  тридцать  километров.  Грузовые  поезда  патрули  не  встречали.  Операция  по  спасению  Кулагина  прошла  успешно.  В  кубрике  ребята  рассказали  подробности  о  драке  на  танцевальной  площадке.               
        Курсанты  выпускного  курса  вернулись  после  прохождения  стажировки  в  училище.  В  субботу  пошли  в  городской  парк  на  танцы.  За  время  их  отсутствия  девчонки  нашли  новых  ухажеров.  В  результате  разборок  началась  драка,  в  которую  вклинилась  местная  шпана,  извечно  недолюбливавшая  курсантов.  Ребят  было  всего  четверо,  одного  ударили  ножом  в  область  живота.  Товарищи,  окружив  его  с  трех  сторон  отбивались  бляхами  от  нападавших.  Дерущихся  задержала  милиция,  но  как  всегда  не  истинных  виновников  драки,  а  наших  курсантов  и  посторонних  гражданских  лиц, оказавшихся  в  непосредственной  близости.  Курсанта  в  госпитале  оперировали  два  часа  и  еле  спасли.
       В  это  же  время  на  танцевальной  площадке  в  самовольной  отлучке  находился  переодетый  в  гражданку  матрос  кадровой  роты.  Увидев  обливавшегося  кровью  курсанта,  он  побежал  в  училище  и  сообщил  об  этом  курсантам  выпускного  курса.  Кто  дал  команду  неизвестно,  но  все  кто  был  в  училище  в  тельняшках,  ринулись  в  город,  окружили  танцевальную  площадку  и,  выгнав  девчонок,  пропустили  виновных - невиновных  парней  через  строй,  отоваривая  по  спинам  ремнями.
       Приехавший  комендант  гарнизона  во  главе  с  комендантским  взводом  не  рискнул  арестовывать  разгоряченных  мщением  курсантов.  Да  и  милицейский  патруль  лишь  со  стороны  наблюдал  за  всем  происходящим.  Видимо  чувствуя  свою  вину  за  арест  курсантов  защищавших  раненного  товарища.  После  окончания  экзекуции,  курсанты, построившись  в  колону,  с  песнями  убыли  в  училище.
       Теперь  училище  было  под  арестом.  Всякие  контакты  с  городом  были  прекращены.  Когда  из  отпуска  вернулись  все  курсанты,  в  матросском  клубе  начальник  училища  распекал  в  течение  часа.  В  завершении  совещания  выступил  начальник  особого  отдела.  Он  рассказал,  голос  Америки  передал  сообщение  о  том,  что  Новоград-Волынские  юнкера,  перепившись,  организовали  в  центре  города  избиение  ни  в  чем  неповинное  местного  населения.  О  чуть  не  убитом  курсанте  ни  слова.  Начальника  политотдела  сняли  с  должности,  но  он  был  таким  неприметным,  лишь  изредка  появлялся  в  учебном  корпусе, сопровождая  начальника  училища,  что мы  не  знали  толи  радоваться,  толи  сочувствовать  ему.  Итогом  этого  происшествия  было  лишение  личного  состава  училища  увольнения  в  город  до  ноябрьских  праздников,  прекращения  вечеров  отдыха  в  клубе.  Теперь  в  свободное  время  довольствовались  просмотром  кинофильмов,  которые  показывали  прямо  в  кубриках.  Периодически  перед  нами  выступал  начальник  особого  отдела,  рассказывал  об  обстановке  в  городе.  Дважды  в  гарнизонном  доме  офицеров,  который  располагался  в  военном  городке  за  рекой,  проходили  закрытые  судебные  процессы   над  задержанными  бендеровцами.  На  процессах  в  обязательном  порядке  присутствовали  представители  от  училища,  как  правило,  по  несколько  курсантов  из  различных  классов. 
        О  бендеровцах  и  их  пособниках  знали  не  понаслышке,  но  предупреждение  о  работе   иностранной  разведки  воспринимали  критически.  Не  хотелось  верить,  что  через  десять  лет  после  Великой  Отечественной  войны  они  могут  действовать  в  нашей  стране.  Но  к   великому  изумлению  не  обошлось  без  шпионов  и  в  нашем  училище.
       В  секретной  части  имелись  принципиальные  схемы  современных  самолетов,  по  которым  мы  изучали  материальную  часть.  Однажды,  работая  со  схемой,  курсант  заметил  проколы  от  иголок,  так  делают,  снимая  на  кальку  копии  документов.  Через  неделю  была  арестована  женщина,  работавшая  в  секретной  части.  В  это  же  время  в  почтовом  отделении  на  территории  военного  городка  был  арестован  начальник  почты,  оказавшийся  резидентом  английской  разведки,  сумевший  заставить  секретчицу  работать  на  него.  После  этого  случая  секретную  часть  неделю  проверяли   особисты.  Состоялось  очередное  выступление  начальника  особого  отдела,  а  мы  на  собственном  опыте  познали  необходимость  бдительности.
       Был  и  курьезный  случай.  Капитан  танкист,  возвращаясь  с  учений,  по  пьянке  оставил  полевую  сумку  с  документами  для  служебного  пользования  в  пивной  столовой  возле  железнодорожного  вокзала.  Он  не  нашел  ничего  лучше,  чем  ударив  себя  куском  угля  по  голове,  прийти  в  часть  и  сочинить  легенду  о  том,  что  на  него  напали  и  отобрали  полевую  сумку.  Ему  не  повезло.  Мужики,  находившиеся  в  пивной,  обнаружив  полевую  сумку,  отнесли  ее  на  вокзал  в  милицейское  отделение.  Разумеется,  сотрудники  милиции  позвонили  в  часть  и  сообщили  о  находке.  Как  сказал  начальник  особого  отдела,  капитана  уволили  из  рядов   вооруженных  сил.               
         Перед  ноябрьскими  праздниками  на  общем  построении  училища   представили  нового  начальника  политотдела.  Прежде   всего,  нас  поразила  его  прическа.   Он  был  абсолютно  лысый,  но  у  него,  как  у  запорожских  казаков,  на  темени  находился  тщательно  приглаженный  хохолок,  очень  похожий  на  казацкий  оселедец. Его  сослали  за  то,  что    бросил  жену  с  двумя  детьми,  отбил  супругу  у  молодого  офицера.  С  ней  и  приехал  в  училище.               
         Ко  второму  курсу  мы  знали  все  тайны  своих  офицеров  и  их  взрослых  детей.  Весьма  поучительные  для  нашего  брата.  Курсанты  всех  курсов  заглядывались  на  дочь  начальника  училища.  Она  наш  одногодок,  но  после  окончания  школы  не  смогла  поступить  в  институт.  Родные  наняли  репетитора,  и  она  готовилась  поступать  на  будущий  год.  Иногда  приходила  на  вечера  отдыха,  но  с  курсантами  не  танцевала.  Отказывала  всем  подряд.  Танцевала  с  подругой,  дочерью  заместителя  начальника  училища  по  учебной  части  полковника  Кириченко,  или  с  молодым  лейтенантом  начальником  клуба.  И  только  после  успешного  поступления  в  институт,  когда  мы  готовились  к  выпуску  из  училища,  вернувшись,  домой  на  зимних  каникулах,  отдала  предпочтение  одному  из  наших  выпускников.  Продолжения  этой  истории  не  знаю.  После  нашего  выпуска  начальник  училища  ушел  на  заслуженный  отдых.  О  его  судьбе,  судьбе  семьи  ничего  не  известно.
        Заместитель  начальника  училища  по  организационно – строевой  службе  полковник  Андрей  Якимович  Прищепко,  для  своих  лет  выглядел  великолепно  и  не  пропускал  в  училище  ни  одной  юбки.  Когда  его  роман  с  женой  преподавателя  радиотехнического  оборудования  самолетов  стал  достоянием  всех,  начальник  училища  дал  разрешение мужу  красотки,  на  поступление  в  академию.  Только  так  их  развели,  возможно,  сохранив  семью.
       Полковник  запаса  Прищепко  в  настоящее  время  живет  в  городе  Новоград – Волынске.  Когда  приехал  в  гости  к  брату,  пожелал  со  мной  встретиться.  Брат  дал  прочитать  статью,  посвященную  юбилею  училища,  где  интервью  давал  полковник  советской  армии  Прищепко,  и  у  меня  возникло  к  нему  ряд  вопросов:  почему  офицер  Бокалов  стал  Бокало,  Дроздов  Дроздом,  почему  не  вспомнил  офицеров  стоящих  у  истоков  создания  училища  подполковника  Ляха,  капитана  Дядина,  других  офицеров  училища.  Не  пожелал  их  вспомнить?  Неужели  потому  что  они  живут  в  России?  Извините  половник,  мне  не  захотелось  с  вами  встречаться.  Не  захотелось  участвовать  в  постыдном  фарсе.  Ну  что  же,  жив  и  здоров  курилка  чего  ему  от  души  желаю  в  дальнейшем.               
        Мы  с  нескрываемым  любопытством  наблюдали  за  нашим  строгим  преподавателем  Ириной  Петровной  Дядиной.  Красивая  блондинка  с  холодными  голубыми  глазами,  великолепно  знающая  свой  предмет – теоретическую  механику.  Она  не  терпела  неуважения  к  предмету,  довольно  холодно  относилась  к  курсантам.
       Теоретическую  механику  изучают  во  всех  учебных  заведениях  страны.  Ох,  и  много  кровушки  потеряли  студенты,  пытаясь  сдать  экзамены  по  теоретической  механике.  Не  зря  студенты  называют  ее  «тут  моя  могила»,  очень  обнадеживающее  название.  И  нашей  кровушки  она  попила  море,  единственный  предмет,  где  повторные  экзамены  сдавала  почти  треть  курсантов  нашего  классного  отделения.  Когда  на  экзамене  я  получил  четверку,  моему  счастью  не  было  предела.
       Ирина  Петровна  преподавала  теоретическую  механику  в  летном  училище,  где  учился  будущий  командир  роты  капитан  Дядин.   Как  уж  там  они  познакомились,  была  ли  это  любовь - неизвестно,  но  Ирина  Петровна  родила  и  Дядина  заставили  жениться.  Их  отношения  друг  к  другу  были  видны  невооруженным  взглядом.  Мы  ни  разу  не  видели  их  идущими  вместе.  Они  порознь  приходили  на  собрания,  в  кино,  когда  в  клубе  показывали  интересные  фильмы  и  только  перед  самым  началом  мероприятий  садились  вместе.  В  училище  знали  об  этом,  и  когда  Ирина  Петровна  занимала  место  в  зале,  соседний  стул  никто  не  занимал. Три  года  учебы  мы  наблюдали  трагедию  этой  семьи.
        Еще  трагичней  была  судьба  нашего  командира  взвода.  На  последнем  курсе  училища  в  курсантской  компании  он  познакомился  с  билетершей  местного  кинотеатра.  Как  развивались  события  неизвестно.  Кто  кого  затащил  в  постель  тоже,  но  когда  она  забеременела,  командование  заставило  курсанта  Тюленева  выбирать,  или  жениться  или  отчисление  из  училища.  Интереснейшая  пара.  Жена  выше  мужа  на  голову,  весом  не  менее  ста  килограмм,  но  это  не  был  жир,  это  была  такая  конституция  тела.  Майор  Костиков  не  раз  предлагал  ей  заняться  спортом,  толкать  ядро  и  метать  диск,  но  она  работала  контролером  в  матросском  клубе,  и  ее  любимым  занятием  было  смотреть  кинофильмы.  Вместе  их  никогда  не  видели.  Сначала  контрольно  пропускной  пункт  проходил  старший  лейтенант  Тюленев  и  говорил  курсанту: - жена  идет  следом.  Доходил  до  поворота  к  клубу  и  ожидал  пока  она  появиться  из  проходной  и  шел  дальше  до  входа  в  клуб.  В  зале  садился  рядом  лишь  тогда,  когда  выключался  свет.  Печальный  опыт  наших  командиров  служил  для  нас  отрезвляющим  примером.  Простились  с  командиром  взвода  после  окончания  второго  курса,  он  получил  добро  на  поступление  в  академию.      
        После  каникул  продолжили  работы  по  строительству  бассейна.  Сложные  строительные  работы  вели  военные  строители,  мы  приводили  в  порядок  территорию.  Спланировали  дорожки,  посадили  деревья  и  кустарники,  вычистили  прилегающий  участок.  Учитывая  погодные  условия,  рано  наступившие  холода, командование  решило  в  этом  сезоне  бассейн  не  открывать,  дать  бетону  устояться.  Мы  соорудили  над  бассейном  брезентовый  тент  от  снега  и  с  нетерпением  ожидали  весну.  Для  нас,  столько  сил  потративших  на  его  создание,  испытание  бассейна  и  общение  с  водой  откладывалось  до  следующего  лета.
       Работы  на  свежем  воздухе,  ходьба  по  бетонным  дорожкам  вокруг  бассейна  босиком,  пижонство,  не  прошли  для  меня  даром,  одолела  ангина.  Гланды  распухли  так,  что  трудно  было  дышать.   Сначала  меня  положили  в  санитарную  часть,  затем  врач  уговорил  сделать  операцию  и  меня  увезли  в  госпиталь.  Когда  в  госпитале,  начальник  отделения  осмотрел  меня,  сказал,  с  такими  гландами  работать  зимой  на  авиационной  технике  невозможно.  Можно  прозевать  обострение  и  гланды  могут  задушить.  Единственным  выходом  из  создавшегося  положения  видел  в  операции  по  удалению  гланд.  Врач  был  осетином  или  грузином  по  национальности,  ходил  с  закатанными  рукавами  халата.  Его  огромные  волосатые  руки  внушали  некоторый  страх,  из  таких  не  вырвешься.  Поколебавшись  немного,  оценив  все  за  и  против,  согласился  на  операцию.  Тем  более,  больные  в  палате  отзывались о  нем  хорошо.
       Операцию  назначили  через  пять  дней.  Предстояло  сначала  вылечить  ангину  и  подготовиться,  как  говорил  врач,  к  пустяковой  процедуре.  В  день  проведения  операции  все  шло  хорошо,  санитарочка  сделала  обезболивающий  укол,  и  я  с  немеющим  горлом  ожидал  врача. Но  за  час  до  операции  начальник  госпиталя  назначил  совещание.  Когда  врач  пришел  посмотреть  готовность  к  операции,  я  еле  ворочал  языком,  посмотрев  на  меня,  на  часы  и  сказал  как - бы  советуясь: - У  нас  тридцать  минут,  успеем?  В  ответ  только  промычал,  горло  онемело,  язык  не  слушался.  Он  посадил  меня  на  табуретку,  приказал  изо  всех  сил  держаться  за  ее  края.  Операция  началась  удачно,  минут  через  пять,  показавшихся  вечностью,  врач  показал  кусок  гланды  и  сказал,  теперь  недолго  осталось  терпеть.  Но  тут  то,  и  начались  мои  мучения.  Струна,  которой  врач  окольцовывал  гланду,  почему-то  не  желала  держаться.  Когда  ему  показалось,  что  это  удалось,  и  он  попытался  срезать  гланду,  струна  предательски  сорвалась.  Ему  удалось  оторвать  только  ее  половину.  Время  обезболивания  заканчивалось,  и  я  начал  чувствовать  все,  что  со  мной  делали  уже  по  живому.  Наконец,  ему  удалось  плотно  надеть  на  гланду  струну.  Когда  начал  ее  тянуть,  подрезая  по  кругу  гланду,  у  меня  было  ощущение,  что  затылочная  кость  прогибается,  я  несколько  раз  поднимал  руку  и  ощупывал  затылок.  Когда  операция  завершилась,  у  меня  не  было  сил  подняться.  Ребята  под  руки  увели  в  палату.  Через  час  зашел  доктор,  подошел  ко  мне  со  словами:  -  Спасибо  мужик,  отдыхай.  Он  ежедневно  заходил  в  палату  называл  меня  крестником,  говорил,  скоро  можно  будет  кушать,  а  пока  я  только  пил.  Действительно,  скоро  кровотечение  прекратилось,  и  я  начал  потихоньку  питаться.  Забылись  все  страхи,  теперь  уже  я  рассказывал  вновь  поступившим  на  лечение  обо  всех  превратностях  операции  и,  наконец,  настало  время  выписки.  Спасибо  доктору,  ангиной  во  время  дальнейшей службы  почти  не  болел.
       После  событий  на  танцевальной  площадке  жалели  об  одном.  Наши  вечера  отдыха  в  клубе  проходили  без  девчонок,  танцевать  друг  с  другом  было  скучно,  поэтому  их  почти  никто  не  посещал.  Когда  стало  известно,  что  на  ноябрьские  праздники  готовиться  вечер  примирения  с  местным  населением,  к  нам  в  гости  зачастили  работники  горкома  комсомола  с  представителями  городских  предприятий.  С  ними  договорились,  в  день  празднования  годовщины  Великой  Октябрьской  революции  к  нам  в  гости  приедет  делегация  комсомольцев  некоторых  предприятий  города.  Этот  день  ожидали  с  нетерпением.  В  актовом  зале  появились  работники  горкома  комсомола  с  немногочисленной   стайкой  девчонок,  это  нас  разочаровало.  Но  когда  после  торжественной  части спустились  в  танцевальный  зал,  там  оказалось  довольно  много  девчонок,  которые  не  пожелали  присутствовать  на  торжественной  части.
       Но  нас  ожидало  очередное  разочарование,  появившийся  в  танцевальном  зале  начальник  политотдела  запретил,  как  он  выразился,  танцевать  буржуазные  танцы.   К  ним  он  отнес  даже  фокстрот  и  танго.  О  рокенроле  и  других   его  производных  даже  нельзя  было  говорить.  Посмотрев  на  такие  танцы,  послушав  речь  начальника  политотдела,  девчонки  по  одной  и  группами  начали  покидать  зал.   Потом  мы  приноровились,  когда  приходил  начальник  политотдела,  со  скучным  видом  стояли  вдоль  стен.  Спасибо  начальнику  матросского  клуба,  он  не  разделял  мнения  начальника  политотдела  и  в  его  отсутствии  включал  современную  музыку  за  что  поплатился,  летом  был  переведен  в  другую  часть.  Но  больше  всего  в  этой  истории  нас  поразило  двурушничество  начальника  политотдела.
      Однажды, он  послал  курсанта  на  квартиру за  оставленным  портфелем.  Молодая  жена  подполковника,  мучаясь  от  безделья,  разгуливала  по  квартире  в  купальнике,  так  и  встретила  курсанта.  В  квартире  звучала        современную  музыку.  Такого  рокенрола  курсанту  не  приходилось  слышать.  Когда  рассказал  об  услышанном  и  увиденном  в  квартире  начальника  политотдела  мы  не  только  перестали  его  уважать,  но  в  меру  своих  возможностей   игнорировали  проводимые  им  мероприятия.
Странно,  но  мы  были  не  одиноки  в  своем  протесте,  так  же  поступали  некоторые  офицеры.  Закончил  службу  в  училище  начальник  политотдела  так,  как  и  должен  был  закончить. Молодая  жена  сбежала  с  выпускником   училища.  Он  был  уволен  из  рядов  вооруженных  сил  по  выслуге  лет,  вернулся  к  семье.  Такого  было  не  жалко,  своим  бездушным  отношением  он  не  воспитывал,  а  калечил  души  молодых  людей.  Сколько  еще  таких  горе  воспитателей  встретиться  на  моем  пути?               
       Занятия  на  втором  курсе  были  полностью  посвящены  изучению  авиационной  техники.  Теоретические  чередовались  с  практической  отработкой  на  учебной  технике.  Пока  стояла  теплая  погода  практические  занятия  не  доставляли  много  хлопот.  Мы  получали  от  занятий  удовольствие,  когда  самостоятельно  снимали  и  устанавливали  агрегаты,  проводили  их  проверку  и  регулировку.  Практическая  работа  приносила   огромное  удовольствие.  Но  когда  начались  холода,  поняли,  что  такое  работа  авиационного  техника  на  собственной  шкуре. Знаете,  что  такое  работать  с  металлом  на  морозе?  Когда  в  перчатках  работать   невозможно,  а  голые  руки  прилипают  к  металлу.  Вот  здесь  то  и  обнаружилась  странная  особенность  организма,  у  меня  руки  и  ноги  не  мерзли  на  морозе.  Спокойно  работал  с  металлом,  вызывая  удивление   сокурсников.  Практические  занятия,  даже  в  это  суровое  время,  доставляли  огромное  удовольствие,  а  самое  главное,  поощрялось   преподавателями.   
        Однажды,  нашему  взводу  предстояло  участвовать  в  совместных  учениях  с  танкистами  из  соседнего  танкового  батальона.  Им  было  легче,    на  танках  прибыли  на  полигон,  место  проведения  учений.  Нам  предстояло  с  полной  выкладкой  преодолеть  маршем  двенадцать  километров,  передвигаясь  на  марше  ускоренным  шагом,  бегом  в  противогазах,  укрываясь  в  снегу  от  мнимых  атак  с  воздуха  по  команде: -  Противник  справа  или  слева.  Разворачиваться  цепью,  отражая  атаки. Холостых  патронов  выдали  по  два  рожка,  и  мы  настрелялись  от  души.  Когда  добрались  до  полигона,  уже  было  время  обеда,  нас  встретил  старшина  с  солдатской  кухней.  Ох,  и  хороша  была  солдатская  каша,  а  после  кружки  горячего  чая  с  хлебом  с  маслом  почувствовали  себя  счастливыми.  После  обеда  учились  бросать  гранаты.  Вместо  настоящих  гранат  выдавали  по  пять  взрывпакетов.  Старшина  считал  взрывы,  ведя  строгий  учет,  но  все  же  одного  не  досчитался.  Нас  заставили  вывернуть  карманы,  но  взрывпакета  не  нашли.
       В  училище  возвращались  пешком,  и  казалось  из  последних  сил,  но  когда  показались  казармы,  подтянулись,  приободрились  и  с  песнями  вошли  на  территорию  военного  городка.  Встречали  и  приветствовали   командир  учебного  батальона  подполковник  Лях  и  заместитель  начальника  училища  полковник  Прищепко.  На  их  приветствие  и  поздравление  с  первым  успешным  участием  в  армейском  учении  ответили  троекратным: -  Ура!               
   
                Глава   9.  УРОКИ  ЖИЗНИ.
          В  каждом  коллективе  есть  свои  стукачи,  свои  Павлики  Морозовы  готовые  ради  благополучия  совершить  любую  подлость.  Такой  Павлик  Морозов  был  в  нашем  коллективе,  «шагал» через  своих  товарищей,  рвался  любыми  путями  наверх.  На  слабостях  сослуживцев  делал  карьеру.  Но  не  заряженное  ружье  должно  выстрелить,  так  и  выстрелил  пропавший  взрывпакет.
         Мы  жили  в  казарме  старинной  постройки,  умывальник  находился  в  помещении,  а  туалет  за  ее  пределами. В  один  из  дней  в  туалете  оказался  наш,  шагающий  по  душам  товарищей  субъект.  Прогремел  взрыв,  это  взорвался  последний  взрывпакет.  Из  туалета  выскочил  наш  Павлик  Морозов  весь  в  фекалиях,  разъяренный  и  в  то  же  время  жалкий.  На  беду  одного  из  курсантов  ему  тоже  досталось,  но  значительно  меньше.  Ребята  срочно  принесли  ему  одежду,  игнорируя  крики  основного  пострадавшего.  Только  вмешательство  старшины  помогло  ему  переодеться,  добраться  до  умывальника  и  отмыться.  Надо  отдать  ему  должное,  урок  пошел  подлецу  на  пользу,  больше  сей  субъект  старался,  не  сорится,  не  замечали  его  и  в  сиксотстве.  Неизвестно  как  он  вел  себя  в  части  после  окончания  училища,  но  это  уже  никого  из  нас  не  интересовало.  Командование  пыталось  узнать,  кто  совершил  подрыв,  мы  догадывались,  чьих  рук  дело,  но  никто  не  предал  товарища.  Хотя  его действия  большинство  не  одобряло. Для  меня  было  непонятно,  почему,  зная  сиксотские   наклонности  человека,  командование  не  отталкивало  его,  а  наоборот  обличало  властью.   
         Когда  читаешь  воспоминания  о  Великой  Отечественной  войне,  где  говориться  о  погибших  солдатах  и  офицерах  от  выстрелов  в  спину,  говорят  о  выстрелах  врагов  народа.  Из  десятка  таких  выстрелов  девять  было  в  подлецов,  прокладывающих  дорогу  к  власти  через  трупы  своих  товарищей.  В  своих  воспоминаниях  расскажу  о  подонках,  встретившихся  на  моем  пути.
        Сегодня,  если  командир  не  на  словах,  а  на  деле  думает  бороться  с  неуставными  отношениями  он  должен,  прежде  всего,  убрать  из  своего  окружения  сиксотов,  лично  расследовать  каждый  случай  порочащий   армию.  Неуставные  взаимоотношения,  это  не  только  отражение  нашей  сегодняшней  действительности,  это  бездумное  решение  Советского  правительства  и  командования  вооруженных  сил  о  введении    института  мичманов  и  прапорщиков.  Решение  в  общем  правильное,  но  как  всегда  на  бумаге,  в  жизни  оно  невольно  отстранило  от  личного  состава  офицера  воспитателя  и  заменило  его  безграмотным,  не  понимающим,  что  от  него  хотят  прапорщиком  или  мичманом.  Прежде  чем  стать  офицером  мы  изучали  основы  воинского  воспитания,  нас  учили  работать  с  личным  составом,  но  поверьте  даже  с  такой  подготовкой,  большинство  молодых  офицеров  не  в  состоянии  были  воспитывать  военнослужащих. 
         За  свои  тридцать  лет  службы  могу  честно  сказать,  в  подразделениях  которыми  командовал,  неуставных  взаимоотношений  не  было.  Я  прекрасно  понимаю,  гораздо  удобней  не  прикладывая  усилий  послушать «доверенных»  доброжелателей  и  доверить  им  решение  своих  проблем  по  воспитанию  личного  состава,  но  это  сразу  ставило  офицера  в  зависимое  положение.  Бесплатный  сыр  бывает  только  в  мышеловке,  на  этом  и  ловятся  некоторые  молодые  командиры,  доверяя  свою  судьбу  прихвостням,  подонкам  рода  человеческого.
         Хочу  рассказать  о  двух  достойных  подражания  моих  воспитателей.  Старшине  роты,  который  был  с  нами  двадцать  четыре  часа  в  сутки.  Он  никогда  не  слушал  «доброжелателей»,  говорил  очень  просто:
- Ябедничать  нехорошо!   А  ему  можно  верить,  его  грудь  украшали  боевые  ордена  и  медали.  Он  всю  войну  провел  в  окопах,  знал  цену  жизни  и  смерти.  Старшина  до  конца  разбирался  с  каждым  нарушителем,  принимал  решения  в  меру  своих  старшинских  полномочий  и  никогда  никого  не  сдавал.  После  того  как  мы  хорошо  его  узнали,  твердо  усвоили,  виноват,  приди  и  признайся,  получишь  не  только  нагоняй,  но  и  правильный  отеческий  совет. 
        Вторым  командиром  достойным  уважения  был  командир  роты  капитан  Дядин.  Не  знаю,  как  сложилась  его  дальнейшая  судьба,  но,  пострадав  в  молодости,  он  не  бросил  семью,  любил  дочь,  гулял  с  ней  по  городку,  заходил  иногда  в  казарму.  В  трудные  для  нас  минуты,  это  был  справедливый  человек,  понимающий  свою  ответственность  перед  нами,  нашими  родителями.  Я  не  помню  ни  одного  несправедливого  наказания  с  его  стороны.
        Когда,  впервые  к  нему  с  «докладом»  пришел  наш  сиксот,  он  отправил  его  восвояси.  На  очередном  собрании  личного  состава  он  не  пожалел  его  и  при  всех  сказал,  ему  еще  прийдеться  совместно  с  нами  съесть  не  один  пуд  соли. Это  была  его  принципиальная  позиция  человека  и  офицера,  умевшего  отругать  от  души,  если  надо - наказать.  Никогда  не  пользовался  нецензурной  лексикой,  находил  другие  слова,  чтобы  прочистить  мозги,  наставить  на  правильный  путь,  умел  постоять  за  своих  воспитанников  перед  любым  начальником.
         Кстати,  после  второго  провала  на  экзаменах  Николая  Драгана,  капитан  Дядин,  невзирая  на  покровительство  полковника  Прищепко,  подал  рапорт  о  его  отчислении.  И  только  очередное  вмешательство  полковника  Прищепко  спасло  его  от  отчисления  из  училища.  Так  за  уши  он  и  дотянул  Николая  до  окончания  училища,  но,  затем,  не  рискнув  отправить  неуча  в  войска - оставил  в  училище.  Был  еще  один  случай  показавший  человеческие  качества  командира.
          К  начальнику  училища  пришла  мамаша  с  «беременной»  дочерью,  требуя,  чтобы  курсанта  заставили  жениться.  На  приеме  у  начальника  училища  капитан  Дядин  поинтересовался  у  матери  потерпевшей,  как  же   она  воспитывала  дочь,  если  без  любви  она  легла  в  постель.  Во  время  предварительной  беседы  с  курсантом  капитан  Дядин  узнал,   вечеринки  с  участием  курсантов  девица  с  подругами  организовывали  постоянно,  там  перебывало  немало  наших  курсантов.  Узнав  о  происках  девицы,  из  курсантской  солидарности  они  готовы  были  подтвердить   участие  в  этих  оргиях.
        Начальник  училища  под  напором  матери  потерпевшей  настаивал  на  женитьбе  курсанта,  тогда  капитан  Дядин  спросил  у  нее,  желает  ли  она  узнать,  сколько  женихов  побывало  у  ее  дочери,  может  она  выберет  другого  мужа,  все  они  ожидают  в  приемной.   Мать  начала  кричать,  обвиняя  командование  училища  в  бездушии.  Не  спрашивая  разрешения  начальника  училища,  капитан  Дядин  открыл  дверь  и  пригласил  курсантов  войти  в  кабинет.  Это  представление  закончилось  площадной  бранью  несостоявшейся  невесты.  Вытащив  из  подола  подушку,  она  убежала  из  кабинета,  за  ней,  извиняясь,  ушла  ее  мамаша.   

                Глава    10.  КУРСАНТСКИЕ  МЕЧТЫ.
        Новогодние  праздники  прошли  скучно,  на  танцы  приходило  мало  девчонок,  драконовские  запреты  начальника  политотдела  были  тому  виной,  партнерши  доставались  только  третьему - выпускному  курсу.  В  один  из  вечеров,  неожиданно,  на  очередной  вальс  меня  пригласила  симпатичная  кареглазая  девчонка,  по  сведениям  сарафанного  радио,  не  засветившаяся  в  связях  с  курсантами  старших  курсов.  Танцевали  от  души,  вызывая  зависть  однокурсников,  но  она  не  произвела  на  меня  впечатление.  В  кармане,  на  груди,  сердце  согревала  фотография  девчонки,  с  которой  провел  последние  дни  отпуска  в  Коростене.
        Не  открою  большую  тайну,  в  армейской  среде  было  довольно  распространено  беспардонное  желание  хвастаться  фотографиями  своих  подруг,  рассказать  о  достигнутых  победах.  Не  считал  это  достойным  занятием,  но  Наташа  того  стоила,  она  и  в  жизни,  и  на  фотографии  выглядела  великолепно.  Не  собирался  хвастаться,  показывая  ее  фотографию,  но  друзьям,  Анатолию  Головачу,  любопытному  Юлику  Крошкину,  после  его  нескромного  заявления  о  преимуществах  перед  нашими  девчонками  его  московских  красавиц.  Крыть  Юлику  было  нечем,  да  и  Анатолий  одобрил  мой  выбор. 
       Не  реже  одного  раза  в  месяц  получал  от  Наташи  письма. Понимал,   она  оканчивала  школу,  и  у  нее  не  было  времени  на  длинные  любовные  послания,  дорожил  каждой  новой  весточкой.  После  окончания  школы,  Наташа  собиралась  поступать  в  педагогический  вуз.  Планов  на  нашу  совместную  дальнейшую  жизнь  мы  не  строили,  просто  хотели  встретиться  летом  и  провести  совместно  отпуск.  Переписывались  до  самых  экзаменов.  Потом  сообщил  Наташе,  пишу  последнее  письмо  и  после  сдачи  экзаменов,  сразу  приеду  к  ней  в  гости  в  Киев,  а  оттуда    поедем  в  Коростень. Наивные  мечты.
        После  новогодних  праздников  получили  пренеприятное  известие.   Распоряжением  Министра  обороны  училище  переподчинили  в  Дальнюю  авиацию,  нам  предстояло  переодеться  в  сухопутную  форму  одежды.  Вся  прелесть  морской  формы,  которая  привлекла  многих  из  нас  в  училище - заканчивалась.  Переодеваться   должны  были  после  окончания  второго  курса.  А  пока  завозилась  новая  армейская  форма,  мы  донашивали  морскую.  Доставали  правдами  и  неправдами  новые  фланельки,  брюки,  готовились  в  очередном  отпуску  щеголять  в  морской  форме,  и  оставить  ее  на  память.               
       Зима  пролетела  незаметно,  предстояло  сдать  несколько  зачетов  и  экзаменов,  окончательно  распрощаться  с  женой  капитана  Дядина.  Ее  курс  теоретической  механики  заканчивался.  Предстояло  доказать,  что  мы  сумели  постичь  и  преодолеть  этот  сложнейший  предмет,  стоивший  многим  горьких  мужских  слез.  Заканчивался  курс  партполитработы  и  основ  воинского  воспитания.  На  занятиях,  по  этим  довольно  интересным  для  меня  предметам,  старался  приводить  примеры  из  нашей  жизни.  Это  не  всегда  нравилось  однокурсникам,  но  доставляло  удовольствие  преподавателям. На  живых  примерах  пытался  обосновать  правильность  теоретических  выводов,  и  совмещал  их  с  практикой  современной  жизни.
       Я  не  испытывал  особых  волнений  перед  очередными  экзаменами.  Готовились  совместно  с  Анатолием  Головачем  по  моей  методике.  Каждый  готовил  шпаргалки  по  своей  теме,  затем  обменивались  многометровыми  «гармошками»  и  перерабатывали  их  под  себя.  Повторяя  значительно  меньше  материала,  но  лучше  его  запоминая.   
        С  наступлением  весны  майор  Костиков  решил  испытать  бассейн.  Нашему  классному  отделению  поручили  наполнить  его  водой  и  смыть  накопившуюся  за  зиму  грязь,  ведь  мы  были  причастны  к  его  строительству.  Облачившись  в  комплекты  химзащиты,  надев  на  себя  все  теплое  белье,  несколько  часов  приводили  ванну  в  порядок.  Когда  все  было  готово,  приступили  к  заполнению  бассейна.  Напор  в  системе  водоснабжения  был  довольно  слабый,  поэтому  бассейн  заполнялся  в  течение  недели,  а  мы  с  нетерпением  ожидали  этот  счастливый  момент.  Одно  не  учли,  чтобы  прогреть  такое  количество  воды,  стены  бассейна,  промерзшие  в  зимнюю  стужу,  нужно  было  долго  ожидать,  а  теплая  полгода,  как  назло,  не  устанавливалась. 

                Глава  11.  ПАРАД  ВО  ЛЬВОВЕ.
         В  начале  апреля,  незадолго  до  экзаменационной  сессии  в  училище  поступила  новая  вводная.  Командующий  Прикарпатским  военным  округом,  дважды  герой  Советского  союза  генерал  армии  Павел  Иванович  Батов  решил  лицезреть  курсантов  военно-морского  училища,  находившегося  в  его  подчинении  на  параде  во  Львове  на   первомайской  демонстрации.   В  училище  прибыл  заместитель  командующего  по  строевой  подготовке  и  в  течение  недели  проводил  строевые  смотры,  определяя  состав  трех  парадных  рот.  Лично  определяя  каждого  курсанта.  Так  лишились  участия  в  параде  Иван  Синицын,  Николай   Драган  и  еще  три  курсанта.  Им  предстояло  стоять  дневальными  по  роте  в  наше  отсутствие. После  его  отъезда,  началась  кропотливая  подготовка  к  параду.  Минимум  три  часа  ежедневно  занимались  строевой  подготовкой,  оттачивая  строевой  шаг,  равнение  шеренг  и  строевые  приемы  с  оружием.  Каждый  военный,  которому  приходилось  участвовать  в  парадах,  знает,  сколько  сил  и  здоровья  нужно  приложить,  чтобы  на  параде  шеренга  была  ровной,  как  по  ниточке.  Чтобы  поворот  головы  был  на  одном  уровне,  карабины  издавали  единый  стук.  Чтобы  ноги  марширующих  поднималась  на  одну  высоту.  Чтобы  строй  стал  единым  живым   организмом.  Это  на параде  смотрится  красиво,  но  за  этим  стоит  адский  труд,  непрерывная  муштра.  Перед  поездкой  во  Львов  начальник  училища  своим  приказом  присвоил  многим  курсантам  старшинские  звания,  звания  старшего  матроса.  Так  значительно  лучше  смотрелись  наши  парадные  коробки.
         На  парад  нас  везли  автобусами  и  бортовыми  машинами,  переоборудованными  для  перевозки  личного  состава.  Впервые  своими  глазами  увидели  новое  приобретение  страны,  за  обладанием  которым  было  пролито  и  продолжало  проливаться  столько  крови – Западную  Украину.  Перед  отъездом  начальник  особого  отдела  предупредил,    обстановка  на  Западной  Украине  неспокойна,  особенно  во  Львове.   А  Львовский  государственный  университет  назвал  рассадником  бендеровщины  в  городе.  Мы  понимали  озабоченность  командования,  но  думали,  начальник  особого  отдела  сгущает  краски.   
        Дорога  во  Львов  была  живописной,  особенно  понравился  чистый  и  зеленый  городок  Дубна.  Автобусы  в  городах  не  останавливались,  остановки  были  в  небольших  перелесках  на  окраинах  населенных  пунктов.  Нас  кормили  с  полевых  кухонь,  как  по  волшебству  появлявшихся  на  остановках  по  пути  следования. Во  Львов  приехали  глубокой  ночью,  даже  не  сумев  рассмотреть  город.  Поселили  в  казармах  Львовского  пехотного  училища,  курсанты  которого  готовились  к  параду  в  летних  лагерях.
        На  следующий  день  полковник  Прищепко  разрешил  увольнение  одной  трети  курсантов.  Предупредив,  если  в  увольнении  будут  грубые  нарушения,  пьянство,  больше  увольнения  не  будут.  Мы  с  Анатолием  Головачем  договорились,  он  сходит  домой,  проведает  родных  и  встретиться  со  своей  девчонкой,  а  завтра  вместе  пойдем  к  нему  в  гости.   Скучая  от  безделия,  осмотрели  территорию  училища,  но  она  не  произвела  особого  впечатления.  Жилые  и  учебные  корпуса, естественно,  строевой  плац  и  стадион.  По  сравнению  с  нашим  училищем  здесь  было  тесно,  огромные  каменные  корпуса  давили,  негде  было  нормально  отдохнуть.  Больше  делать  было  нечего.  На  наше  счастье  полковник  Прищепко  находился  в  училище.  Увидев  слоняющихся  без  дела  курсантов,  предложил  пойти  с  ним  посмотреть  Мечниковское  мемориальное  кладбище  и  холм   Славы,  место  захоронения  советских  солдат,  погибших  во  время  освобождения  Львова  и  Львовской   области.  Делать  нечего,  большинство  курсантов  решило  принять  участие  в  экскурсии.  Для  сопровождения  выделили  несколько  офицеров  пехотного   училища  с  табельным  оружием.   
         Дорога  на  Мечниковское  кладбище  оказалась  недолгой.  Проходила  среди  старинных  зданий  разделенных  дорогой  покрытой  булыжником.  Это  было  старинное  кладбище  с  фамильными  склепами,  оригинальными  польскими  памятниками.  Такие  мы  видели  впервые.  Однообразие  обстановки,  польские  памятники,  напоминающие  обрубленные  рога  оленя  скоро  надоели,  а  надписи  говорящие  о  владельцах  захоронений,  их  родословной  на  польском  языке  нам  ни  о  чем  не  говорили,  устало  бродили  по  кладбищу  и  готовы  были  повернуть  домой.  Но  когда  привели  в  современную  часть  кладбища,   увидели  могилы  современников,  лучших  людей  нашего  поколения:  директоров  заводов,  инженеров,  стахановцев,  простых  рабочих,  учителей,  партийных  и  советских  работников,  комсомольцев  погибших  от  рук  бендеровцев.
Пораженные,  увиденным,  теперь  иначе  относились  к  предупреждениям  начальника  особого  отдела.  Здесь  на  памятниках  красовались  обыкновенные  звезды,  изуродованные  и  испохабленные  неизвестными  вандалами.  Но  когда  пришли  на  могилу  писателя  Ярослава  Александровича  Галана,  погибшего  от  рук  бендеровцев  24  октября  1949  года,  нам  рассказали  историю  его  многократного  захоронения.
        Через  неделю  после  похорон  Ярослава  Галана  бендеровцы  раскопали  могилу,  изрубили  тело  на  части  и  разбросали  по  кладбищу.  Пришлось  хоронить  второй  раз.  Но  могила  простояла  не  больше  месяца  и  была  в  очередной  раз  разорена.  Тело  разбросали  по  кладбищу,  голову  так  и  не  нашли.  После  этого  хоронили  в  третий  раз.  На  могилу  положили  гранитную  плиту  весом  не  менее  тонны.  Так  могила  сохранилась  в  те  годы,  такой  мы  ее  и  увидели.  Теперь  другими  глазами  смотрели  на  встречающиеся  могилы  современников  и  обратили  внимание,  на  некоторых  надгробьях  были  нацарапаны  бендеровские  трезубцы,  государственный  символ  сегодняшней  Украины.
       После   Мечниковского   кладбища,  уже  совсем  с  другим  настроением,  пошли  на  холм  Славы,  где  были  похоронены  более  полутора  тысяч  солдат  и  офицеров  Советской  армии,  отдавших  свои  жизни  при  освобождении  Львова  от  фашистских  захватчиков.  Когда  пришли  на  холм  Славы  были  поражены  величием  памятника.  Он  был  достойным  напоминанием  об  их  героической  жизни.  Прославляя  их  подвиг  на  века.  Холм  Славы  охранялся  милицейским  нарядом.  На  вопрос  полковника  Прищепко  старший  наряда  рассказал,  на  кладбище  несколько  раз  нападали  бендеровцы,  один  милиционер  погиб,  защищая  прах  защитников  Родины. 
        В  казармы  возвращались  с  тяжелым  чувством.  Трудно  было  понять,  что  не  так  в  нашем  Отечестве.  Почему,  в  мирное  время,  погибают  невинные  люди?  Чего  не  хватает  народу  Западной  Украины?  Почему,  победив  фашизм,  мы  вынуждены  бороться  со  своим  народом?   Почему,  они  до  сих  пор  верят  бендеровцам?  Ответа  на  эти  вопросы,  мы  не  знали.          
         В  училище  нас  ожидало  неприятное  известие.  Патруль  задержал  несколько  курсантов  пьяными.  Полковник  Прищепко,  приказал,  командирам  взводов  лично  встречать  возвращающихся  из  увольнения  на   контрольно - пропускных  пунктах  с  личным  составом  дежурного  подразделения,  и  сопровождали  в  свои  подразделения.
         Когда  к  центральному  КПП  подъехали  две  машины  такси,  мы  увидели  незабываемую  картину.  Из  такси  вышли,  пошатываясь,  пятеро  курсантов,  потом  вытащили  пьяного  в  стельку  капитана  сборной  училища  по  баскетболу - двухметрового  гиганта  Виктора  Царева.  Расплатившись  с  таксистами,  поддерживая  друг  друга,  подошли  к  старшему  лейтенанту  Тюленеву  и  сержант  Крохин,  тоже  баскетболист  и  ростом  не  уступающий  Цареву,  отрапортовал  офицеру: - Курсанты  311  классного  отделения  прибыли  из  увольнения  без  замечаний.               
         Больше  пьяных  небыло.  Отдыхая  в  эту  ночь,  жалели  об  одном,  больше  увольнения  не  видеть.  Самым  обидным  было  то,  что  пьянствовали  в  основном  бывшие  военнослужащие  и  курсанты  выпускного  курса,  которые  казалось - бы,  должны  были  понимать,  какие  последствия  будут  для  них  и  для  всех  нас.  Из  нашего  классного  отделения  тоже  отличились  бывшие  военнослужащие  и  опять  Геннадий  Кулагин.  Утром,  после  завтрака,  он  извинялся  перед  товарищами,  но  от  этого  нам  было  уже,  ни  холодно,  ни  жарко.
          На  общем  построении  полковник  Прищепко  разжаловал  всех  замеченных  в  пьянстве,  объявил  о  том,  что  увольнение  окончательно  и  бесповоротно  отменяется.  Теперь  мы  бесцельно  слонялись  по  училищу,  слушали  сообщения  и  концерты  по  радио.  После  обеда  в  полном составе  парадных  рот  прошли  по  маршруту,  которым  предстояло  идти  на  парад.  Во-первых,  чтобы  изучить  дорогу,  по  которой  придется  маршировать.  Во-вторых,  нужно  было  показать  жителям  города  военно-морскую  выправку  и  хотя - бы  так  познакомиться  с  городом.  По  дороге  видели  удивленные  лица  жителей,  впервые  увидевших  во  Львове  такое  количество  военных  моряков.  Поощряемые  вниманием  встречающихся  горожан,  маршировали  строевым  шагом  с  удовольствием,  чеканя  шаг  и  исполняя  строевые  песни,  демонстрируя  военно-морскую  выправку.
Но  нас  ожидало  неприятное  открытие,  большую  часть  дороги  пришлось  маршировать  по  брущатке.  Она  была  скользкой  и  неровной,  пока  приспособились,  двое  курсантов  получили  травмы.  Хорошо,  что  у  нас  были  запасные  участники  парадных  роты.
        Прогулка  немного  подняла  настроение,  познакомила  со  старинным  городом.  Но  остальное  свободное  время  предстояло  провести  в  стенах  училища.  Для  того  чтобы  скрасить  время,  командование  организовало  просмотр  кинофильмов  в  казарме.
        После  ужина  один  из  курсантов  пехотного  училища  шепнул  нашим  парням,  если  есть  желающие  испробовать  развлечение  местных  курсантов,  можно  за  три  рубля  посношаться  с  местными  студентками  медицинского  института,  живущих  в  общежитие  на  соседней  улице,  они  были  частыми  гостьями  в  их  училище. У  нас  нашлось  несколько  страждущих.  Зажав,  в  потной  руке,  трешку,  страдальцы  двинулись  за  курсантом.  Среди  жаждущих  оказался  курсант  нашего  классного  отделения,  бывший  солдат  Виктор  Волосюк.  Соскучился  бедолага  в  армии  по  женским  ласкам.  В  казарму  Виктор  вернулся  с  довольным  видом.  Любопытство  ребят  удовлетворил  сальным  рассказом  со  всеми  подробностями.
         Когда,  с  такими  же  жаждущими  развлечений  курсантами,  прошли  за  казарму,  увидели  девчонку,  которая  выглядывала  из  проема  в  заборе.  Она  поинтересовалась,  будут  ли  еще  желающие,  и  скрылась  за  забором,  пригласив  первого  жаждущего.  Так  с  подругой  они  по  очереди   пропустили  всех  желающих,  получая  с  каждого  по  три  рубля.      
Курсанты  пехотного  училища  рассказывали,  таким  образом,  девчата  медицинского  института  систематически  зарабатывали  себе  на  пропитание.  Но  посещать  общежитие  они  не  рисковали,  рядом  находилось  мужское  общежитие  и  без  драк  не  обходилось.  Это  событие  познакомило  нас  с  еще  одним  уродливым  проявлением  современной  жизни – платной  проституцией.  Была  она  при  советской  власти,  была,  чтобы  вам  не  говорили.  Но  об  этом  несколько  позже.
         На  этот  день  была  запланирована  ночная  тренировка  парада,   предстояло  дважды  пройти  по  парадному  маршруту.  Самой  большой  проблемой  стал  участок  перед  оперным  театром.  Его  нужно  было  преодолевать  веером.  Хотя  мы  и  отрабатывали  в  училище  этот  маневр,   в  реальной  жизни  все  оказалось  гораздо  сложнее.  Мы  переходили  из  одной  улицы  на  другую,  за  ней  сразу  стояла  трибуна  командующего.  Нам  нужно  было,  ни  на  секунду  не  потеряв  равнение  в  шеренгах  преодолеть  этот  участок.
         Когда  пришли  к  оперному  театру,  там  уже  находились  все  участники  парада  готовые  для  торжественного  прохождения.  Обстановка  тревожного  ожидания  настолько  напрягла  нервы,  что  один  из  курсантов  не  выдержал  напряжения  и  потерял  сознание.  Он  не  был  худосочным  парнем,  занимался  тяжелой  атлетикой,  но  не  умел  бегать  кроссы.  Когда  Витя  Полухин  пришел  в  себя  он  сам  удивился  потере  сознания.  Но  в  основном  параде  он  все - же  принимал  участие,  сумел  взять  себя  в  руки.  После  этого  случая,  поняли,  надо  снимать  напряжение.  И  самым  лучшим,  что  смогли  придумать,  решили  рассказывать  различные  случаи  из  жизни,  анекдоты.  Так  оказалось  значительно  легче  переносить  напряжение.  Больше  обмороков  не  было.
        Преодолев  дважды  парадный  маршрут,  стояли  на  исходной  позиции и  ожидали  вердикта  командования.  Нашим  прохождением  заместитель  командующего  округом,  руководивший  ночным  парадом  остался  доволен.  В  результате,  было  принято  решение,  поставить  три  наши    коробки  сразу  за  офицерской  ротой.  Раньше  на  этом  месте  шли  курсанты  пехотного  училища,  наши  гостеприимные  хозяева.
        Весь  следующий  день  готовились  к  предстоящему  параду.  Полковник  Прищепко  разрешил  натянуть  брюки  на  «торпеды»,  но  строго  по  уровню  носков  ботинок.  За  исполнением  следили  командиры  взводов  и  наш  вездесущий  старшина.  Видимо,  не  очень  доверяя  нашему  рвению,  дважды  строил  и  проверял  ширину  брюк.  Старшина  роты  прихватил  с  собой  ящик  подковок  и,  собрав  всех,  у  кого,  как  говорят,  руки  растут  из  положенного  места,  в  течение  нескольких  часов  оснастили  наши  ботинки  металлическими  подковами.  Потом  долго  тренировались  на  строевом  плацу  училища,  привыкая  к  подковкам  и  правильной  постановке  ноги  на  полную  стопу.  Единый  шаг,  усиленный    звуком  металлических  подковок,  в  сочетании  со  звуками,  сопровождающими  строевые  приемы  с  карабином,  в  едином  движении  слетающими  с  плеча  в  положение  на  руку,  производили  великолепное  звучание  и  являли  собой  незабываемое  зрелище.  А  морская  форма,  надвинутые  на  лоб  бескозырки,  белые  перчатки  на  руках,  слаженные  действия  вызывали  восхищение  прохожих. 
        Между  делом,  в  минуты  отдыха,  пытались  узнать  у  Царева  и  его  друзей,  что  же  с  ними  произошло.  Мы  знали,  их  в  гости  пригласил  курсант  нашей  роты  Светличный.  Сын  офицера  штаба  округа,  поступивший  в  училище  по  протекции  отца  без  сдачи  экзаменов.  Причем,  появившийся  сразу  на  втором  курсе.  Скользкий  и  неприятный  тип.  Он  сразу  попытался  завести  дружбу  со  старшекурсниками,  со  своими  ребятами  не  общался.  До  этого  он  год  проучился  на  первом  курсе  Львовского  государственного  университета.  Когда  отец  обнаружил,  что  сын  наслушался  бендеровской  пропаганды  и  его  мозги  повернулись  не  в  ту  сторону,  забрал  из  института  и  привез  к  нам  в  училище.
      Естественно,  в  парадную  роту  он  не  попал,  только  начал  привыкать  к  флотской  службе,  но  по  просьбе  отца  его  привезли  на  побывку  домой.  Не  успели  разгрузиться,  как  Светличного  вызвали  на  КПП.  Водитель  отца  привез  ему  гражданский  костюм  и,  переодевшись,  он  уехал  домой.  Прощаясь,  пригласил  курсантов  третьего  курса  в  гости.
         Когда  ребята  пришли  в  гости,  у  него  оказались  студенты  Львовского  университета,  бывшие  сокурсники.  Они  игнорировали  курсантов,  не  пожелали  с  ними  знакомиться.  За  столом  ни  парни,  ни  девчонки  с  ними  не  разговаривали.  Парни  терпели.   Но  когда  один  из  молодых  бендеровцев  по  пьянке  заявил,  жалеет,  что  немцам  не  удалось   раздавить  Советскую  власть,  парни  не  выдержали,  загнали  всю  компанию  под  громадную  кровать  в  спальне,  утрамбовали  и  заставили  кровать  платяным  шифоньером.  Сели  за  стол,  поели,  выпили  и  вылили  оставшуюся  водку  в  раковину,  оставив  двери  в  квартиру  открытыми,  уехали  в  училище.  Ребята  молчали,  потому  что  боялись,  отец  Светличного,  полковник  штаба  округа  не  простит  им  устроенный  в  квартире  кавардак.  Но  полковнику  хватило  ума  не  предъявлять  курсантам  претензии.  Сына   в  училище  он  не  отпустил.
        Наверное,  сегодня  бывший  курсант  Светличный  среди  тех,  кто  ненавидит  Россию,  называя  нас  москалями  и,  к  сожалению,  забывая  нашу  общую  историю,  наши  общие  корни,  гордиться  новой  властью  и  трезубцем  на  государственном  флаге  Украины.  Забывая,  что  наша  общая история  начиналась  в  едином  государстве - Киевская  Русь.
         На  следующий  день  наши  парадные  расчеты  произвели  фурор.  Все  цветы,  улыбки  и  приветствия  достались  нам.  Не  все  во  Львове  сочувствовали  и  поддерживали  бендеровцев  но  этой  ситуацией  власти  не  смогли  правильно  воспользоваться  ни  тогда,  ни  теперь,  когда  к  власти  пришли  бендеровцы,  а  трезубец  стал  государственным  символом  Украины.  Даже  сочувствующие  России  граждане  Западной  Украины  боятся  открыто  выразить  свое  мнение,  но  об  этом  расскажу  в  следующих  главах  своих  воспоминаний.
       Перед  парадом  прошел  небольшой  дождь,  но  и  его  хватило,  чтобы  заполнить  углубление  дороги  перед  оперным  театром.  Если  кому - то  приходилось  бывать  во  Львове  и  посещать  оперный  театр,  поймут  о  чем  я  говорю.  Парадные  расчеты  были  выстроены  с  правой  стороны  дороги  ведущей  к  театру.  Трибуна  с  командующим  находилась  с  левой  стороны.  Когда  начался  парад,  офицерские  роты,  сверкавшие  голенищами  надраенных  сапог,  только  поднимали  брызги,  проходя  через  две  канавы  с  водой  разделяющие  дорогу.  Когда,  чеканя  шаг,  а  флотский  шаг  несколько  реже  шага  армейских  колон,  мы  прошли  эти  две  канавы  с  водой,  то  оказались  по  пояс  мокрыми,  зато  луж  больше  не  было.
        На  протяжении  всего  пути  следования  стояла  масса  народа,  которые  от  души  приветствовали  и  осыпали  цветами.  Никто  не  заставлял,  но,   даже  пройдя  трибуну  с  командующим  и  представителями  партийной  власти,  продолжали  чеканить  шаг.  Никогда  не  думал,  что  обстановка  способна  так  сплотить  и  заставить  через  не  могу  прошагать  два  километра  по  брущатке  строевым  шагом.  Поняв  наше  состояние,  полковник  Прищепко  дважды  подавал  команду  и  мы,  демонстрируя  приемы  с  оружием,  шли  с  оружием  на  руку  и  на  плечо.  А  затем  дружно  грянуть  строевые  матросские  песни. Еще  не  дошли  до  училища,  когда  сообщили  приказ  командующего  округа,  предоставить  всем  участникам  парада  увольнение  в  город  до  двадцати  трех  часов.  Комендант  гарнизона  получил  приказ - курсантов  морского  училища  не  арестовывать,  а  в  случае  задержания  доставлять  в  распоряжение  училища. Хочу  сразу  сказать,  на  этот  раз  пьяных   не  было.  У  нас  во  взводе  было  задержано  всего  два  курсанта  с  запахом,  которые  клялись,  что  выпили  только  по  бутылке  пива.
        Получив  увольнение,  мы  с  Анатолием  Головачом  поехали  к  его  подруге - студентке  Львовского  университета  и  вместе  с  ней  пошли  на  вечер.   Когда  пришли  в  университет  и  подошли  к  подругам  девчонки    они  не  пожелали  с  нами  познакомиться  и  демонстративно  отошли.  Анатолий  успел  станцевать  два  танца,  я  стоял  в  одиночестве,  никто  из  девчонок  не  соглашался  пойти  танцевать.  Пробыли  мы  не  долго.  К  нам  подошли  несколько  студентов  университета  и  предупредили,  лучше  нам  «москалям»  покинуть  вечер,  иначе  за  нашу  безопасность  они  не  отвечают.  На  вечере  в  университете  не  было  ни  одного  курсанта.  Не  солоно  хлебавши,  вынуждены  были  покинуть  вечер  «гостеприимных»  бендеровцев.  Побродили  немного  по  городу,  огорченные  происшедшим,  проводили  подругу  Анатолия  домой  и  пошли  в  училище.
         Так  закончилось  мое  первое  и  последнее  знакомство  со  столицей  Западной  Украины.  Никогда  до  конца,  не  принадлежавшего  советской  власти -  Львова.  Сегодня  по  разному  можно  относиться  к  антисоветским,  антироссийским  высказываниям  западенцев.  Но  корень  зла  надо  искать  в  бездумной  политике  партийной  верхушки.
         В  1953  году  мы  приехали  в  родной  Коростень,  в  городе  было  всего  две  школы  с  преподаванием  на  русском  языке,  в  остальных  школах  обучение  шло  на  украинском  языке.  Когда  оканчивал  школу  в  1956 году,  в  городе  осталось  всего  четыре  украинских  школы,  остальные  были  переведены  на  русский  язык.  Скажите,  добавило  это  уважения  украинцев  к  России – нет.  Именно  тогда  оно  начало  портиться  и  в  обиходе  появилось  неуважительное  слово  «москаль»,  история  которого  уходит  глубоко  в  века.  Но  нашим  правителям  явно  не  хватало  мозгов,  уважения  к  своим  согражданам.  Со  временем  появилось  придуманное  Брежневым  новое  бредовое  желание.  Назвать  народы  нашей  страны  «единой  национальностью -  Советский  народ».  Кто  нас  спросил,  а  желают  ли  граждане  страны  отказываться  от  своей  национальности,  желают  ли  они  становиться  безликой  массой.  Нет,  никто  не  спрашивал!  Подцепив  еще  одну  звезду  героя,  их  величество  так  возжелали.  Горбачев  и  Ельцин  не  могли  развалить  то,  что  в  течение  десятков  лет  разваливала  бездумная  политика  партии.  Им  осталось  лишь  слегка  подтолкнуть,  и  колос  сам  свалился.
       Так  закончилось  покорение  Львова,  хотя  мы  так  и  не  поняли,  почему  нас  так  не  любят  на  Западной  Украине.  И  все - же,  мы  с  хорошим  настроением  возвращались  в  родное  училище,  и  виной  тому  была  не  только  благодарность  командующего  округом,  но  и  то,  с  каким  восторгом  встречали  на  улицах  города  простые  граждане.  Это  дорогого  стоило.
               
                Глава  12.  ОКАЗЫВАЕТСЯ  Я  ПЛОВЕЦ!
        Праздники  закончились.  Впереди  ожидали  армейские  будни.  Переодевание  в  армейскую  форму  прошло  в  течение  нескольких  дней.  Самым  сложным,  оказалось,  привыкнуть  к  портянкам.  Стоило  поторопиться  и  на  строевой  подготовке,  можно  было  стереть  ноги  до  волдырей.  Ну  а  запах  кирзовых  сапог,  смазанных  ваксой  на  рыбьем  жире,  первое  время  вызывал  рвоту.
        Сразу  после  возвращения  из  Львова  было  спланировано  торжественное  открытие  плавательного  бассейна.  В  рамках  спартакиады  училища  были  запланированы  соревнования  по  плаванию.  Командир  взвода  поручил  мне  комплектование  команды  нашего  классного  отделения.  Во  взводе  было  мало  пловцов,  поэтому,  чтобы  не  проиграть  с  треском  соревнования  распределил  ребят  так,  чтобы  сохранить  силы  для  эстафет.  На  каждой  дистанции  выставил  по  одному  участнику,  сохранив  силы  ребят.  Зато  мы  смогли  участвовать  в  двух  эстафетах  4  по  100  метров  вольным  стилем  и  4  по  100  метров  в  комплексном  плавании.  Я  принял  участие  в  заплыве  брассом  на  сто  и  двести  метров,  а  затем  в  обеих  эстафетах.  Расчет  оказался  верным.  Не  имея  большой  плавательной  практики,  соперники  выложились  на  двух  дистанциях  и  не  смогли  оказать  достойного  сопротивления  в  эстафетах.  В  комбинированной  эстафете  пришлось  впервые  в  жизни  на  соревнованиях  плыть  сто  метров  баттерфляем.  Стилем,  который  только  входил  в  моду,  названный  так  в  честь  американского  пловца  Баттерфляя. Среди  четырех  ротных  команд  заняли  второе  место.  После  соревнований  майор  Костиков  вручил  мне  ключи  от  служебных  помещений  и  поручил  отвечать  за  порядок  в  бассейне.  Теперь  все  свободное  время  проводил  в  бассейне.  Получив  добро  от  майора  Костикова,  с  помощью  товарищей  принесли  в  бассейн  станину  от  брусьев,  соорудили  трамплин  и  начали  тренироваться  в  прыжках  с  трамплина  в  воду.   
        Экзаменационная  сессия  шла  своим  чередом.  Сдавали  экзамены,  подводя  итоги  учебы,  и  с  нетерпением  ожидали  окончания  второго  курса,  а  главное  предстоящего  отпуска.  Но  командование  приготовило  нам  еще  один  своеобразный  сюрприз.  Когда  экзамены  остались  позади,  осталось  сдать  лишь  несколько  зачетов,  начальник  училища  приказал  поднять  второй  курс  по  тревоге.  Предстояло  с  полной  выкладкой  преодолеть  двадцать  километров,  как - бы  напоминая,  что  мы  не  студенты,  а  военнослужащие  и  наше  призвание  Родину  защищать.
        Первая  неудача  подстерегала  меня  в  самом  начале  тревоги.  Сбегая  по  лестнице,  зацепил  часами  за  перила,  ремешок  лопнул,  часы  упали  на  ступеньки  и  рассыпались  на  детали.  Собрал  остатки  часов  в  носовой платок  и  побежал  дальше. Чтобы  не  ударить  лицом  в  грязь,  не  уступить первенство  другим  классным  отделениям,  уже  на  первой  половине  дистанции  пришлось  распределить  оружие  и  противогазы  троих  курсантов  Виктора  Полухина,  Геннадия  Топольника  и  Николая  Драгана.  Мне  достался  подсумок  с  автоматными  рожками.  Когда  преодолели  середину  дистанции,  объявили  остановку  на  десять  минут  для  отдыха  и  облегчения  организма.  Затем  нас  ожидала  длинная  дорога  в  обратный  путь.  Предчувствуя  такой  желанный  отдых,  мы  с  удвоенной  энергией  стали  отмерять  километры.  Но  мне  опять  не  повезло.  Успели  пробежать  не  более  полутора  километров,  когда  один  из  моих  подшефных  хватился,  справляя  нужду  по  большому,  он  повесил  автомат  на  дерево  и  забыл  его.  Командир  взвода  старший  лейтенант  Тюленев  приказал  сопровождать   Юрия  Прибыткова  за  оружием.  Нам  очень  повезло,  автомат  сразу  нашли,  и  теперь  перед  нами  стояла  новая  задача,  успеть  догнать  взвод  до  финиша  на  стадионе.  Там  ожидали  командир  батальона  подполковник  Лях  с  заместителем  начальника  училища  полковником  Прищепко.  Они  должны  были  подвести  итоги  проведенного  учения.  Мы  не  подвели  ребят  и  прибежали  в  числе  тех,  кто  уложились  в  контрольное  время,  толкая  на  последних  метрах  дистанции  отставших  товарищей. 
        Я  никогда  так  не  уставал,  руки,  ноги  не  слушались,  ребята  почти  донесли  нас  до  казармы.  Мы  с  Прибытковым  не  пошли  в  столовую,  а  старшина  разрешил  дневальному  принести  нам  завтрак  в  казарму  и  лечь  отдыхать.  Хорошо,  что  в  этот  день  не  надо  было  сдавать  зачетов.  Так  заканчивались  последние  дни  занятий  перед  долгожданным  отпуском.  Я  горел  желанием  поскорее  добраться  домой  и  встретиться  с  Наташей.
        Однажды  вечером,  когда  готовились  отойти  ко  сну,  подошел  москвич  Юлий  Крошкин.  Он  никогда  не  был  в  настоящем  саду,  и  ему    хотелось  немного  отдохнуть  на  Украине.  Друзьями  мы  никогда  не  были,  но  отказывать  товарищу  было  неудобно.  Тем  более,  чувствовал  себя должником,  ведь  именно  Юлик  Крошкин  вместе  с  Анатолием  Головачем  выручили  меня  год  назад.  Когда,  командир  взвода,  на  классном  собрании  подвел  итоги  учебного  года  и  вручил  проездные  документы,  наконец,  почувствовали  себя  свободными. 

                Глава  13.  ОЧЕРЕДНОЙ  ОТПУСК.
        Сборы  были  не  долгими.  Мы  с  Юликом  сели  в  вагон  рабочего  поезда  и  поехали  ко  мне  домой.  Обычно  Юлик  ездил  в  отпуск  поездом  Киев - Москва  в  плацкартных  вагонах.  Нам  предстояло  преодолеть  путь  в  рабочем  поезде,  который  останавливался  на  каждом  полустанке.  Но  окружающая  природа,  украинские  саманные  покрытые  соломой  хаты,  которые  еще  сохранились  в  селах,  поразили  московское  воображение  Крошкина.  Разглядывая  мелькающие  за  окнами  вагона  местные  пейзажи,  стада  коров  и  коз,  делясь  впечатлениями  и  планами  на  отпуск,  незаметно  приехали  в  Коростень.  Дорога  к  дому   была  хорошо  знакома,  изменений  за  прошедший  год  не  было.  По  пути  рассказывал  о  местных  достопримечательностях,  о  том,  каким  увидел  поселок,  вернувшись  в  Коростень.  Юлик  с  удивлением  смотрел  на   фруктовые  деревья,  ветки  которых  были  усыпаны  обильными  плодами,  они  свисали  через  забор,  как - бы  приглашая  насладиться  сочными  плодами.
        Дома  меня  ждали,  но  конкретной  даты  прибытия  не  сообщал,  поэтому  наш  визит  оказался  неожиданным.  За  что  получил  нагоняй  от  мамы.  Конечно,  на  стол  было  что  поставить,  но  гость  в  доме  всегда  лишние  хлопоты.  Пока  мама  накрывала  на  стол,  повел  Юлика  в  сад,  сорвал  любимые  груши  Лимонки   и  прямо  в  саду  стал  ею  наслаждаться.  Юлик  помявшись,  спросил,  где  помыть  грушу.  Я  порекомендовал  попробовать  съесть  не  мытую,  сорванную  прямо  с  дерева,  а  потом  съесть  помытую  и  сравнить  вкус.  Больше  его  уговаривать  не  приходилось.
        После  застолья  мама  постелила  нам  на  веранде,  и  мы  сладко  заснули,  забыв  о  тревогах,  ранних  училищных  подъемах,  тяготах  армейской  службы.  Ночь  была  теплой,  полной  шорохов  и  голосов  ночных  животных.  На  нашей  улице  машины  были  редким  гостем,  поэтому  нашему  здоровому  сну  ничего  не  мешало.
        Проснулись  ранним  утром  разбуженные  птичьим  щебетанием.  Повел  Юлика  в  сад,  где  от  души  наелись  груш,  ранних  яблок  Боровицы.  Залезли  на  вишню  и,  перемазав  друг  друга,  насладились  сочными  ягодами.  Затем  пошли  к  колодцу  умываться  холодной  ключевой  водой.  За  завтраком   предупредил  маму,  уезжаю  на  один  день  в   Киев,  повидать  знакомую  девчонку.  Мама  видела  ее  на  вокзале,  когда  в  прошлом  году  провожала  меня  в  училище,  поэтому  особенно  не  возражала.  Отец,  как  всегда,  был  против  поездки,  не  одобряя  то,  что  я  оставляю  товарища  одного.  Но  у  Юлика  не  было  гражданской  одежды,  а  ехать  в  Киев  в  форме  он  не  хотел.  Предварительно  мы  обсудили  эту  проблему,  в  его  распоряжении  оставалась  наша  большая  библиотека  и  сад,  наполненный  зрелыми  фруктами,  и  он  не  возражал  против  моего  отъезда,  надеясь  увидеть  девчонку,  которая  произвела  на  него  впечатление.
         Юлику  очень  понравились  груши  Цукровки,  это  действительно  были  самые  сладкие,  редко  встречающиеся  даже  у  нас  в  поселке  плоды.  Мама  покупала  бруснику  и  варила  без  сахара  варенье  из  брусники  с  грушами.  Соседи  не  верили,  что  варенье  без  сахара,  такое  оно  было  сладкое.  Причем,  груши,  когда  они  достигали  полной  зрелости, были  такими  сочными,  что  их  можно  было  выпить,  прокусив  кожицу.   Если  они  падали  с  дерева,  то  разбивались  в  лепешку.  А  мухи,  пчелы  и  осы  выедали  их,  оставляя  лишь  одну  кожуру.
       Одевшись  в  новый  светло-серый  с  тонкой  голубой  ниткой  костюм,  попрощавшись,  пошел  на  вокзал.  Мне  казалось,  поезд  идет  слишком  медленно,  хотя  с  трудом,  пользуясь  помощью  дедушки,  взял  билет  на  скорый  поезд.  Когда  приехал  в  Киев,  не  смог  сразу  найти  Наташин  дом.  Поиски  увенчались  успехом,  пошел  в  цветочный  магазин  за  букетом  цветов.  Затем  долго  топтался  возле  подъезда,  привлекая  внимание  прохожих,  пока  решился  нажать  кнопку  звонка. 
        Хотя  и  не  мог  сообщить  точный  день  приезда – меня  ждали.  Встретили  родные,  мама  с  бабушкой,  отец  был  на  работе  и  появился,  как - только  ему  сообщили  о  моем  приезде.  По  виду  Наташи,    отчужденному  поведению  понял,  ничего  хорошего  меня  не  ждет.    Никогда  не  видел  ее  родных,  но  знал,  что  они  евреи.  Хотя,  ни  по  внешнему  виду  Наташи,  ни  по  разговору  этого  нельзя  было  понять.
Теперь  встретился  с  ее  родителями,  типичными  евреями  с  характерным  говором.  Отец  долго  рассказывал,  что  они  не  для  того  растили  единственную  дочь,  чтобы  выдать  ее  замуж  за  военного,  который  увезет  ее  в  тьму  таракань.  В  конце  разговора  заявил,  у  Наташи  есть  жених,  с  семьей  которого  уже  оговорена  дата  свадьбы.  Не  знаю,  было  ли  это  специально  подстроено,  но  действительно,  через  некоторое  время  в  дом  вошел  Изя,  якобы  жених  Наташи.  Наташа  со  слезами  на  глазах  выскочила  в  соседнюю  комнату.  Мне  ничего  не  оставалось,  вышел  от  столь  «любезных»  хозяев,  и  поехал  на  вокзал.   
        Торопиться  было  некуда.  На  пироне  наелся  фирменного  киевского  мороженного,  взял  билет  на  пригородный  поезд  и,  коротая  время,  ходил  по  вокзалу,  впервые  детально  знакомясь  с  интерьером,  не  зря  он  считался  одним  из  красивейших  вокзалов  страны.  Нагулявшись,  поехал  домой  с  опустошенной  душой,  несбывшимися  мечтами  о  предстоящем  совместном  отдыхе.  Пока  я  не  собирался  жениться, мы  мало  знали  друг  друга, но  хотели  узнать,  хотели  провести  вместе  каникулы.  А  как  дальше  сложились  бы  наши  отношения - одному  богу  было  известно.  Но  этого  нам  не  дали  сделать. 
        Домой  приехал  в  расстроенных  чувствах.  Опять  остался  один.  Когда  рассказал  маме  о  неудачной  поездке,  она  философски  изрекла.  «Что  ни  делается,  делается  к  лучшему».  Вечером,  когда  с  Юликом  лежали  на  веранде,  он  пообещал  познакомить  в  Москве  со  своей  одноклассницей,  «отличницей, комсомолкой».  Никаких  иллюзий  не  питал,  но  от  знакомства  не  отказался.  На  том  и  уснули.  Но  Наташину  фотографию  я  не  порвал,  не  выбросил,  положил  в  альбом  и  иногда  с  грустью  ее  разглядывал.
        Теперь  у  меня  осталась  одна  задача,  познакомить  Юлика  с  городом,  покупаться  в  реке,  проведать друзей.  Я  не  стал  ходить  по  домам,  знал,  в  летнее  время  самым  посещаемым  местом  был  городской  пляж.  Но,  собравшись  на  пляж,  прежде  всего,  решил  зайти  в  школу  проведать   преподавателей.  Первым  кого  с  удовольствием  встретил,  был,  как  всегда  Иван  Израилевич  Слуцкий.  От  него  услышал  последние  новости  об  одноклассниках,  о  наших  учителях.  С  горечью  узнал,  ушла  из  жизни  учитель  физики,  учившая  маму  и  меня – Наталья  Юрьевна  Сергучева.  Горько  сознавать,  когда  из  жизни  уходит  человек,  который  отдавал  всего  себя  нашему  воспитанию,  учил  уму – разуму.  Светлая  ей  память.
       Затем  повел  Юлика  на  любимое  с  детских  лет  место,  скалы  в  парке  Горького  и  показал  купальню  Ольги.  За  год  отсутствия  город  сильно  изменился.  Наконец  восстановили  здание  центральной  городской  больницы.  Шло  к  завершению  строительство  горкома  партии  и  элитного  дома  для  работников  местной  власти.  Рядом  со  строительством  жил  бывший  сослуживец  отца,  самолетный  механик – Ваинбрант,  работавший  теперь  часовым  мастером.  Когда  уходили  из  дома,  взял  с  собой  разбитые  во  время  тревоги  часы.  Правда,  я  не  очень  надеялся,  что  с  ними  еще  можно  что – нибуть  сделать.  Однако,  осмотрев  сложенные  в  платок  детали  часов,  Ваинбрант  предложил  прийти  через  неделю.  Особенно  не  надеясь  на  успех,   все - же  с  нетерпением  ожидал  неделю  и  в  очередной  поход  в  город   пошел  узнать  судьбу  часов.
       Часовой  мастер  пригласил  в  дом,  угостил  чаем  с  домашними  пирожными,  развлекая  воспоминаниями  о  службе  в  авиации.  Выговорившись,  протянул  отреставрированные  с  новым  кожаным  ремешком  часы  и  сказал,  механизм  в  великолепном  состоянии,  ему  нет  износа,  пожелал  больше  не  подвергать  их  таким  испытаниям.  Я  от  души  благодарил  Ваинбранта  за  работу,  хотел  оплатить  ремонт,  но  он  сказал:  -  «Сын  моего  сослуживца  и  друга,  мой  сын,  какие  могут  быть  благодарности».  Он  действительно  был  хороший  мастер.  Часы  за  месяц  отставали  всего  на  тридцать  секунд,  не  зря  они  назывались  «Победа»  и  выпущены  были  в  память  о  великой  Победе  в  Великой  Отечественной  войне.  Часовой  мастер  был  евреем,  как  впрочем,  и  почти  половина  жителей  Коростеня.
        Сегодня  мало  кто  знает,  в  те  годы  еврейское  население  нескольких  городов  Украины  обратились  в  Верховный  Совет  СССР  с  просьбой,  создать  на  территории  Украины  Еврейскую  автономную  область  со  столицей  в  городе  Бердичеве.  Там  в  то  время  восемьдесят  процентов  населения  составляли  евреи.  Им  предложили  переехать  в  Биробиджан.  Однажды  мне  пришлось  там  побывать,  кроме  высланных  за  различные  преступления  и  потерявших  право  покидать  территорию  области,  евреев  там  было  немного.   
        Надев  на  руку  обновленные  часы,   мы  с  Юликом  пошли  на  пляж.  Там  было  полно  народа,  еле  нашли  место  для  отдыха.  Походил  по  пляжу,   пытаясь  отыскать  кого–либо  из  одноклассников.  На  удивление  первой  встретилась  Светлана  Соловьева.  Вот  уж  действительно  произошла  метаморфоза,  иногда,  и  лягушка  может  превратиться  в  царевну.  Светка  не  только  расцвела,  она  превратилась  в  красиво  сложенную  даму.  В  ней  появилось  нечто  привлекательно  манящее.  Кто  бы  мог  это  предвидеть?  Глядя  на  ее  покрытое  легкими  веснушками  всегда  загорелое  лицо.  Теперь  это  была  красавица  с  ухоженным  телом,  знающая  себе  цену,  но  уже  не  свободная  женщина,  рядом  отдыхал  парень,  с  которым  она  познакомила  меня  в  прошлом  году.  Когда  познакомил  ее  с  Юликом,  он  долго  восторгался  ее  красотой,  не  верил,  что  Светлана  когда-то  была  гадким  утенком,  стеснявшимся  своей  угловатости  и  веснушек.  Больше  интересных  встреч  не  было.  Из   одноклассников  в  городе  встретились  лишь  Валентин  Волошин  и  Витя  Мягкий  с  Валентиной  Никоненко  и  их  первенцем.
       Десять  дней  пролетело  незаметно.  Мы  каждый  день  проводили  на  пляже,  загорая  и  купаясь  в  прохладной  речной  воде.  Юлик  наслаждался  фруктами,  уже  не  брезгуя  и  поедая  их  прямо  в  саду,  срывая  понравившиеся  плоды.  Огромное  впечатление  на  него  произвел  мамин украинский  борщ,  домашние  колбаса  и  сальтисон,  он  утверждал,  что  никогда  не  ел  ничего  подобного. Когда  Юлик  решил  возвращаться  домой,  он  повторил  свое  предложение  поехать  вместе.  После  фиаско  с Наташей  делать  было  нечего,  и  я  решил  принять  приглашение.         

                Глава   14.  ЗДРАВСТВУЙ  МОСКВА,
       По  дороге,  забравшись  на  верхние  полки,  Юлик  вспоминал  время,  проведенное  в  Коростене,  признался,  ему  очень  понравилась  богатая  природа,  фрукты,  которые  можно  есть  прямо  с  деревьев,  мамины  деликатесы,  которыми  она  нас  подчивала,  благоустроенный  зеленый  город,  чистую  воду  реки.  Я  не  стал  рассказывать,  каким  увидел  его  впервые,  вернувшись  после  оккупации,  как  трудно  и  долго  его  восстанавливали.  Но  мы  ехали  в  Москву,  и  я  с  нетерпением  ожидал  близкого  знакомства  со  столицей  нашей  Родины.  До  этого  мне  приходилось  один  раз  проездом  побывать  в  Москве,  теперь  предстояло  познакомиться  воочию. 
        Родные  Юлика  жили  в  небольшом  собственном  домике  почти  на  территории  парка  Сокольники.  Сада  у  них  не  было,  имелось  несколько  грядок  с  зеленью,  чему  они  были  очень  рады.  Отец  Юлика  был  сапожником,  но  не  простым,  он  работал  сапожником  в  Кремле,  подгонял  обувь  сильным  мира  сего.  Ведь  не  каждую  обувь  можно  сразу одеть.  Иногда  требовалось  подогнать  по  ноге.  Надо  отдать  ему  должное,  мастером  оказался  от  бога.  Пока,  на  следующий  день  после  приезда  мы  нежились  в  постели,  он  привел  мои  ботинки  в  такой  вид,  что  я  их  сразу  не  узнал,  не  мог  понять,  куда  поставил  вечером  свою  обувь.
В  училище  всегда  удивлялся.  Наши  хромовые  ботинки  постоянно  просили  каши,  а  Юлик  Крошкин  ходил  в  прекрасно  ухоженной  обуви.  Оказывается,  он  отправлял  ботинки  домой  и  отец  ставил  ему  какие-то  не  снашиваемые  супер  подметки.
        На  следующий  день  Юлик  пошел  на  встречу  с  одноклассниками,  а  я  решим  прогуляться  по  парку  Сокольники.  В  то  время  это  был  не  очень  ухоженный  парк,  скорее  напоминал  лесополосу, примыкавшую  к  городу,  но  оборудованную  грунтовыми  пешеходными  дорожками.  Наш  городской  парк  имени  Горького  выглядел  куда  привлекательнее.  Появившись  к  обеду  Юлик,  сказал,  он  назначил  два  свидания.  На  одно  предложил  пойти  мне.  Идея  мне  не  очень  понравилась,  и  я  отказался.  Во-первых,  я  не  знал  Москвы. Во-вторых,  неудобно  было  идти  на  свидание  к  его  девчонке,  да  и  не  лежала  у  меня  душа  к  этой  затее.  Юлик  убедил,  сказал,  он  уже  предупредил  Ларису  о  том,  что  может  не  успеть  к  назначенному  времени.  Но  там  будет  друг,  и  он  просил  Ларису  встретить  меня  и  погулять  по  территории  университета. Убедил.
       Меня  заинтересовало  другое,  Юлик  рассказал,  девчонка  окончила  школу  с  отличием,  теперь  с  отличием  учиться  в  Московском университете.  Зная  способности  Юлика  мне  было  интересно  посмотреть  на  московскую  отличницу.  Пример  подобных  отношений  у  меня  был – Виктор  Мягкий  и  Валентина  Никоненко.  Но  Витя  был  очень  обаятельный  парень  с  доброй  душой  и  здесь  Юлик  ему  явно  проигрывал.  Зная  его,  я  не  мог  представить  даму  его  сердца,  которую  он  так  легко  предал.  Юлик  рассказал,  как  добраться  до  университета,  с  помощью  метро  это  оказалось  легкой  задачей,  где  находится  место  их  постоянных  встреч.  Рассказал  об  основных  наклонностях  своей  пассии. 
Поездка  в  метро  оставила  незабываемое  впечатление.  Переходя  со  станции,  на  станцию  разинув  рот,  любовался  их  оформлением. Везет  же  людям.  Без  особого  труда  нашел  нужное  место,  приехал  немного  раньше  назначенного  времени  и  бродил  в  его  окрестностях,  приглядываясь  к  окружающим.  Отправляя  на  встречу,  Юлик  показал  фотографию  и  предупредил,  Лариса  постоянно  опаздывает  на  свидания  и  любит  кататься  на  лодках.  Но  не  уточнил,  на  каких  лодках.
Когда  увидел  девушку,  разглядывающую  встречающихся  молодых  людей,  похожую  на  подругу  Юлия  с  фотографии,  понял,  это  Лариса.  Ничего  примечательного  в  ней  не  было,  немного  полноватая  для  своего  возраста,  с  симпатичным  личиком  и  ухоженной  прической.  Она,  видимо  узнав  меня  по  описанию  Юлика,  направилась  в  мою  сторону.  Немного  смущаясь  необычной  ситуации,  постарался  взять  бразды  правления  в  свои  руки.  Честно  признавшись,  что  не  знаю  Москвы,  предложил  Ларисе  быть  моим  гидом.  Сначала  бродили  по  Воробьевым  горам,  слушая  ее  восторженные  рассказы  об  университете.
          Она  интересно  вела  беседу,  как - бы  пытаясь  понять  степень  моей  эрудиции.  Рассказывала  и  одновременно  спрашивала,  знаю  или  приходилось  ли  мне  слышать,  спрашивала  мое  мнение. Видимо  ответы  ее  удовлетворили.  Она  перестала  изображать  из  себя  экзаменатора,  начала  рассказывать  о  своей  любви  к  Москве,  своих  любимых  местах,  всячески  подчеркивая  исторический  статус  города  и  как - бы  особое  положение  ее  жителей.  Это  меня  коробило,  но  я  решил  не  спорить,  поняв,  что  это,  ни  к  чему  не  приведет,  каждый  останется  при  своем  мнении.
       Не  зря  я  любил  историю,  а,  следовательно,  исторические  места,  о  которых  она  упоминала,  в  общих  чертах  знал  не  хуже  ее,  но  меня  интересовали  некоторые  исторические  подробности.  Если  слышал  от  Ларисы  что-то  новое,  немедленно  засыпал  ее  вопросами.  Так  за  разговорами  добрались  до  парка  Горького.  Я  вспомнил  предупреждение  Юлика  о  том,  что  Лариса  любит  кататься  на  лодочках.  Увидев  качели  по  внешнему  виду  напоминающие  лодки - пригласил  покататься.  Она  активно  открещивалась,  но  после  долгих  уговоров  согласилась.
Катались  долго  и  на  пределе  возможностей  качелей.  Я  видел,  она  очень  боится,  и  не  мог  понять,  почему  Юлик  уверял  меня  в  ее  любви  кататься  на  лодках.  Оказалось,  она  любила  кататься  на  лодках  по  Москве   реке.  Надо  же  было  так  опростоволоситься.
       Потом  гуляли  по  парку.  Рассказывая  о  Москве,  ее  достопримечательностях  Лариса  постоянно  подчеркивала,  она  не  мыслит  своей  жизни  нигде  кроме  Москвы.  Как  показала  дальнейшая жизнь,  таких  женщин  довольно  много.  Около  десятка  моих  будущих  сослуживцев  будут  годами  жить  в  гарнизонах  без  семей,  а  их  жены,  дети,  будут  жить  в  Москве,  Санкт-Петербурге,  Киеве  и  некоторых  других  городах.  Когда  прощались,  поблагодарил  за  интересный  вечер,  но  напрашиваться  на  дальнейшие  встречи  не  стал.
       Любить  один  город,  пусть  даже  столицу,  не  желать  познать  мир,  это  слишком  ограничено.  Меня  московская  отличница  разочаровала,  продолжать  знакомство  небыло  никакого  желания.  Человек,  не  стремящийся  к  познаниям,  не  желающий  посмотреть  мир -  неинтересный  человек.  Домой  возвращался  уставшим,  разочарованным  прошедшей  встречей  с  подругой  Юлика,  хотя  практически,  кроме  Воробьевых  гор,  величественного  здания  университета  имени  Михаила  Ломоносова  и  парка  Горького  ничего  не  увидел.
       Вечером  Юлик  долго  допытывался  о  впечатлении  от  его  одноклассницы.  Мое  безразличное  отношение  к  ней  его  несколько  обескуражило.  Но  когда  напомнил  о  встрече  в  Коростене  со  Светланой  Соловьевой,  Наташей  которую  он  не  видел,  но  фотография,  которой  произвела  на  него  неотразимое  впечатление,  ему  нечего  было  возразить.  О  Ларисе  уже  забыл  и  когда  Юлик  спросил,  когда  мы  договорились  встретиться - ответил  никогда.  Юлик  не  мог  этого  понять,  не  мог  понять  причину  моего  холодного  отношения  к  его  подруге,  а  я  не  считал  нужным  ему  об  этом  рассказывать.  Через  день  он  назначил  свидание  Ларисе,  ему  очень  хотелось  узнать  причину  моего  холодного  отношения.  После  свидания  он  передал  от  Ларисы  большой  привет  и  ее  приглашение  встретиться  в  Измайловском  парке.  Юлик  пошел  туда  один  обескураженный  моим  категорическим  отказом.
       Отныне  я  садился  в  метро,  выбирал  понравившуюся  мне  станцию,  выходил  на  поверхность,  и  путешествовал  в  этом  районе,  знакомясь  с  Москвой,  изучая  окрестности.  Когда  впервые  вышел  на  станции  Горького,  долго  бродил  по  прилегающим  улицам.  Пожалуй,  из  всех  районов,  где  мне  приходилось  уже  побывать,  этот  понравился  больше  всех.  Здесь  я  бродил  два  дня,  разглядывая  витрины  магазинов,  старинные  здания.  На  Красной  Пресне  и  Баррикадах  попал  в  рабочие  районы,  но  там  было  мало  интересного.  Что  мне  в  Москве  не  понравилось,  это  ее  жители.  Когда  приходилось  спрашивать,  как  пройти  по  какому-либо  адресу  или  где  находиться  нужное  место,  бывало,  даже  отправляли  в  другую  сторону.  А  за  спиной  слышалось   московское  акание  и  недвусмысленное  высказывание: - «Понаехали  тут  всякие!»
        Так,  в  течение  восьми  дней,  самостоятельно  изучал  Москву.  За  прошедшие  годы  мне  приходилось  много  раз  бывать  в  Москве,  знаю  некоторые  полюбившиеся  районы.  Но  когда  мой  товарищ  по  совместной  службе  в  дивизии  подводных  лодок  сказал,  что  мечтает  жить  в  Москве,  я  его  не  понял.  У  меня  никогда  не  было  такого  желания,  и  никогда  не  будет.  В  1976  году,  на  всеармейском  совещании  получил  предложение  от  начальника  спортивного  клуба  военно-морского  флота  лестное  для  многих  предложение  занять  солидную  должность  в  Москве,  не  задумываясь,  отказался. 
       Закончилось  мое  московское  путешествие,  оставившее  двоякий  след  в  душе,  поезд  уносил  меня  домой.  С  одной  стороны  великолепие  старинных  зданий,  музеев,  царь - колокола,  царь - пушки,  внутреннего  убранства  Кремля,  где  удалось  побывать.  С  другой  ее  суета  и  пренебрежительное  отношение  к  иногородним.  В  вагоне  вздохнул  с  облегчением.  Вокруг  ехали  простые  люди  со  своими  заботами,  тревогами,  но  не  было  никакого  чванства,  высокомерия.
       Непонятно,  почему  москвичи,  живущие  за  счет  всей  страны,  собирающие  царскую  дань  и  получающие  незаслуженные  привилегии,  не  имеют  элементарного  уважения  к  людям,  приносящим  им  эти  блага?
Этого  не  понимал  и  не  могу  понять.   
       Последние  дни  провел  на  пляже,  повстречав  лишь  двоих  интересующих  меня  людей: - своего  двоюродного  брата  Валеру  Рязанцева  и  восходящую  звезду  союзного  волейбола - Вячеслава  Иванова.   
Однажды,  на  пляже  повстречал  молодого  лейтенанта  Пермского  авиационного  училища,  только  что  окончившего  учебу,  получившего  звание  лейтенанта  и  назначение  на  Северный  флот  Василия  Живило.
       С  Василием  мы  знали  друг  друга  еще  по  встречам  на  спортивных  соревнованиях  в  Коростене,  он  имел  первый  разряд  по  боксу,  но  учился  во  второй  школе,  извечном  нашем  сопернике  в  городских  соревнованиях  и  был  на  год  старше.  Мы  договорились,  как  только  он  обоснуется  на  севере,  напишет  об  условиях  жизни.  Предстоял  последний  год  обучения,  пора  было  задумываться  о  месте  будущей  службы.            
   
                Глава   15.  ПОСЛЕДНИЕ  ИСПЫТАНИЯ.
        В  Новоград  ехал  полный  надежд,  ожидания  последних  испытаний  и  скорейшего  окончания  училища.  Первые  дни  прошли  в  обмене  впечатлениями  о  проведенном  отдыхе,  покоренных  сердцах,  сексуальных  победах.  Я  понимал,  половина  рассказов - блеф,  желание  приукрасить  действительность,  выдаваемый  за  реальные  победы. Мне  было  обидно,    единственная  девчонка,  с  которой  хотелось - бы  дружить,  по  воле  родителей  была  лишена  наших  дальнейших  встреч.  А  больше  у  меня  никого  не  было.  Но  я  сильно  не  расстраивался,  верил,  еще  встречу  свою  суженную.
        Анатолий  Головач  провел  отпуск   со  своей  девчонкой  и,  воспользовавшись  отсутствием  родителей,  они  пол  отпуска  жили  вместе.  Теперь  он  боялся,  что  подруга  забеременела.  Так  оно  и  произошло,  перед  выпуском  мы  поздравляли  молодого  отца  с  рождением  сына.   Хотя  у  нас  все  были  уверены,  что  Анатолий  поторопился,  он  был  первым  женатиком  в  классном  отделении.
       Постепенно  все  улеглось,  у  нас  было  много  практических  занятий  на  учебном  аэродроме.  Познакомились  с  самым  современным  самолетом  Сухого  и  были  поражены  его  электронной  начинкой.  В  нашей  программе  изучение  самолетов  Сухого  не  предусматривалось,  но  жизнь  диктовала  новые  требования,  поэтому  командование  организовало  для  нас  дополнительные  занятия  по  ознакомлению  с  современной  техникой.
Хотя,  в  практической  жизни,  большинству  из  нас  эти  знания  не  пригодились.   
     Все  свободное  от  занятий  время  я  пропадал  в  плавательном  бассейне  и,  хотя  вода  была  уже  холодной,  с  удовольствием  тренировался.  Однако  холодная  погода  сделала  свое,  воду  слили,  бассейн  законсервировали  до  следующего  летнего  сезона. Пришлось  вспомнить  о  гимнастике,  теперь  я  все  чаще  посещал  спортивный  зал.  За  годы  учебы  так  и  не  попал  в  сборную  команду  училища.  В  составе  команды  были  три  курсанта  работающих  по  программе  мастеров  спорта,  и  пять  по  первому  разряду.  Я,  после  поступления  в  училище,  стал  осваивать  норматив  первого  разряда,  но  отсутствие  постоянной  мотивации,  очень  сильная  конкуренция  в  команде  не  давали  мне  такого  шанса.  Да  и  увлечение  плаванием  поставило  крест  на  моих  гимнастических  амбициях.  Тренировался  больше  для  поддержания  формы,  слабо  надеясь  завоевать  место  в  сборной  команде.
       На  одной  из  тренировок  обратил  внимание  на  полное  отсутствие  формы  у  нашего  лучшего  гимнаста.  Он  выглядел  расслабленным, сонным,  несколько  раз  сорвался  с  перекладины,  хорошо,  что  он  работал,  страхуясь  лонжами.  Когда  разговорились,  он  поведал,  всю  ночь  провел  в  постели  у  кастелянши  спортивного  зала.  Она  была  мать  одиночка,  оклад  маленький  и  иногда  за  деньги  «обучала»  курсантов  сексуальной  близости.  В  училище  было  несколько  женщин,  не  гнушавшихся  подобным  заработком.  И  только  одна  официантка  курсантской  столовой  делала  это  бесплатно,  но  только  с  теми,  кто  ей  нравился.  Так  безусые  юнцы  в  нашем  училище  становились  мужчинами.  В  один  прекрасный  день  и  мне  представилась  возможность  впервые  переспать  с  одной  из  этих  женщин.  Я  не  получил  от  этого  никакого  удовольствия.  Пожалуй,  только  стыд,  что  кто-то  увидел  мою  встречу  с  женщиной,  которой  было  без  малого - тридцать  лет.
      Третьей  женщиной  добывающей  таким  путем  средства  на  пропитание  была  уборщица  служебных  кабинетов  в  нашей  казарме.  Это  был  самый  простой  вариант.  Никуда  ходить  не  надо,  все  свершалось  в  казарме.  Бизнес  ее  процветал  и  был  прибыльным.  Так  бы  все  и  продолжалось,  если  бы  ее  не  погубила  жадность.  Желая  заработать,  она  договорилась  с  новым  старшиной  роты  и  взялась  продавать  курсантские  хромовые  сапоги.  В  итоге  была  задержана  милицией  на  базаре.  Дома  у  нее  оказалось  еще  несколько  пар  сапог  приготовленных  на  продажу.  Из  милиции  ее  передали  в  особый  отдел.  Результатом  беседы  стал  перечень  вещей  курсантов,  которые  они  со  старшиной  успели  продать,  и  список  любовников,  состоящий  из  ста  двадцати  человек.
       Открывал  список  один  из  высокопоставленных  командиров  и  далее  рангом  поменьше  до  курсантов  всех  рот.  Но  среди  них  не  было  командира  роты  капитана  Дядина.  Это  еще  раз  подтвердило  высокую  порядочность  офицера.  Результатом  разбирательства  стало  увольнение  старшины,  успевшего  нагреть  руки,  продавая  нашу  форму,  еще  раз  напомнило  о  первом  старшине,  его  человеческих  качествах.
        Так  до  нашего  выпуска  была  прекращена  деятельность  трех  красоток.  Но  она  имела  неожиданное  продолжение,  перед  самым  нашим  выпуском  приехал  в  отпуск  бывший  выпускник  училища  и  женился  на  уволенной  официантке  из  курсантской  столовой.  После  росписи   в  загсе  они  пришли  к  памятнику,  находившемуся  на  территории - попрощаться  с  училищем,  в  котором  у  них  прошли  лучшие  годы  жизни.  Так   мы  узнали  об  их  свадьбе.  Ребята  желали  им  счастливо  прошагать  через  все  преграды,  нарожать  детей,  будущих  защитников  отечества.  Грехи  молодости  не  в  счет.
       Интересно  работал  наш  особый  отдел,  он  как - бы  выполнял  функцию  внутренней  полиции,  следил  за  моральным  обликом  офицеров  и  курсантов. Вспоминается  интересный  случай.  Один  из  курсантов  не  очень  хорошо  рисовал,  но  зато  великолепно  делал  любые  копии.  Однажды  он  нарисовал  на  лощеной  бумаге  одну  сторону  пяти  рублей.  Мы  пытались  найти  различия  с  настоящей  купюрой,  но  так  и  не  смогли  их  отыскать.  Пошли  в  буфет.  Свернув  купюру  пополам,  ребята  протянули  буфетчице.  Ничего  не  заподозрив,  она  продала  на  все  деньги  пирожки.  Парни  наслаждались  аппетитными  пирожками  с  печенкой,  восхищаясь  способностями  товарища.  Наевшись,  предложили  буфетчице  посмотреть  на  обратную  сторону  пятерки,  увидев  с  обратной  стороны - пустую  бумагу,  она  разразилась  грозной  бранью.  Ребята  отдали  настоящую  пятерку  и  посчитали  инцидент  исчерпанным.  Но  не  тут,  то  было,  через  несколько  часов  парня  вызвали  в  особый  отдел.  После  хорошего  промывания  мозгов  он  дал  подписку  о  том,  что  обязуется  впредь  не  заниматься  подобными  делами.  Еще  повезло,  что  не  выгнали,  хотя,  окончив  училище,  его  фамилию  в  приказе  министра  обороны  мы  не  услышали, он  убыл  в  неизвестном  направлении.
        Вот  чего  не  хватает  современной  армии.  Воруют  господа  офицеры  все,  что  плохо  лежит.  Строят  коттеджи  не  хуже  новых  русских.  Ездят  на  престижных  машинах.  Так,  где  же  вы - господа  прокуроры,  особисты,  где  ваша  офицерская  честь.  Из  всех  прокуроров  Вооруженных  сил  нашелся  всего  один,  который  вступился  за  отдавших  всю  жизнь  армии  пенсионеров.  Сумевший  добиться  возвращения  ограбленным  военнослужащим  причитающуюся  им  по  закону - прибавку  к  пенсии.  О  которой,  претендент  в  президенты,  бывший  министр  обороны - господин  Иванов,  заявлял,  что  она  нам  не  положена. 

                Глава  16.  ЛЮБОВНАЯ  ИСТОРИЯ.
      На  одном  из  вечеров  Иван  Корчун  обратился  ко  мне  за  помощью.  Его  девчонка  пришла  на  вечер  с  подругой,  и  она  никак  не  хотела  оставаться  одна,  когда  они  уходят  танцевать. Так  была  озвученна причина  обращения.  Ване  требовалась  помощь,  почему  не  помочь. Подруга  Ваниной  девчонки,  стройная  брюнетка  с  карими  глазами  и  не  навящим  поведением  мне  понравилась.  Мы  протанцевали  весь  вечер,  и  я  назначил  ей  свидание.  На  следующий  день  вместе  гуляли  по  городу,  и  девчонка  начинала  мне  все  больше  нравиться.  Стал  систематически  ходить  в  увольнение. В  один  из  дней  Галя,  так  звали  мою  новую  знакомую,  сообщила,  что  одна  из  ее  подруг  выходит  замуж  за  офицера  танкиста,  нас  пригласили  на  свадьбу.  Вместе  с  Иваном  Корчуном  купили  подарок,  получили  увольнение  до  двадцати  четырех  часов  и  пошли  в  гости.  Все  было  хорошо,  пока  за  меня  не  взялся   капитан - танкист.  Увидев,  что  я  не  пью  водку,  а  подливаю  себе  простую  воду,  он  стал  усиленно  заставлять  меня  выпить.  В  конечном  итоге  поддался  уговорам  и  выпил  налитый  стакан  самогона,  настоянного  для  крепости  на  карбиде.  Разумеется,  через  некоторое  время  мне  стало  плохо.  Попытался  уйти  в  училище,  но  Галя  повела  к  себе  домой.  У  нее  дома  я  практически  отключился.  Постоянно  бегал  на  улицу,  меня  выворачивало  на  изнанку.   Галя  просидела  надо  мной  до  пяти  часов  утра,  напоила  крепким  чаем  и  проводила  до  самого  училища.  У  курсантов  были  свои  секретные  места,  через  которые  можно  было  попасть  в  училище,  минуя  дежурного.  Так  полуживой   беспрепятственно  попал  в  казарму.  Увидев  меня  в  таком  состоянии,   ребята  закрыли  до  обеда  в  каптерке.  Там  приходил  в  себя,   кляня  за  малодушное  согласие  выпить  стакан  самогона.  А  вообще,  немного  протрезвев,  понял,  в  жизни  нужна  такая  встряска.  После  нее  легче  сделать  правильный  вывод,  понять  пагубность  этого  зелья,  проверить  свою  волю.
       После  этого  случая  иначе  посмотрел  на  Галину.  Ее  терпение  и  возня  с  пьяным  заставила  меня  относиться  к  ней  теплее,  с  некоторым  чувством  благодарности  и  признательности  за  доставленные  неприятности.   Отныне  все  свободные  вечера   проводили  вместе,  но    ничего  кроме  благодарности  я  к  ней  не  испытывал,  у  меня  не  было  желания  целоваться,  обниматься,  вступать  в  интимную  связь.  У  нас  были  чисто  товарищеские  отношения,  и  они  нас  устраивали.  Галя  окончила  школу  и  поступила  в  Житомирский   медицинский  техникум,  теперь  она  еженедельно  в  пятницу  приезжала  на  два  дня  домой.  Это  и  было  время  наших  встреч. 
       Из  всех  предметов,  которые  изучали  в  это  время,  мне  больше  всего  нравилась  авиационная  автоматика.  Изучая  автопилот,  был  буквально  поражен  техническим  совершенством  системы.  Ее  принципиальная  схема  занимала  всю  стену  в  аудитории.  Ежедневно   на  занятиях  рассматривали  различные  варианты  действий  агрегатов.  Поражало,  малейшее  изменение  внешнего  воздействия  заставляло  автоматику  удерживать  самолет   в  заданных  параметрах.  Нам  казалось,  что  автопилот  действует  как  разумный  организм.  Я  был  в  восторге.
       Дело  шло  к  зимней  сессии.  Мы  готовились  к  экзаменам.  После  этой  сессии  перед  нами  оставались  две  преграды: - стажировка  в  воинской  части,  где  мы  должны  были  на  практике  доказать,  что  нас  научили  нашей  непростой  специальности.  Вторая  преграда,  государственные  экзамены.   Но  мы  предполагаем,  а  судьба  располагает.  Когда  остались  два  самых  желанных  экзамена  по  основам  авиационной  автоматики  и  электрическим  машинам,  пришла  подруга  Гали  и  сказала,  что  она  заболела  и  находиться  дома.
      В  этот  день  наш  класс  был  дежурным  по  училищу.   Мы  не  присутствовали  на  вечерней  проверке,  занимались  хозяйственными  работами.  Кто  подвозкой  угля  в  котельную,  кто  чисткой  картошки  в  столовой.  Обстановка  вполне  позволяла   незаметно  исчезнуть,  да  и  ребята  обещали  прикрыть  мое  отсутствие.  Галя  жила  недалеко  от  училища,  поэтому  я  довольно  быстро  преодолел  все  преграды  и  пришел  к  ней  домой.  Она  лежала  с  температурой  в  постели  и  мое  внезапное  появление  ее  очень  обрадовало.  Тем  более,  ее  маме  нужно  было  идти  на  работу  в  ночную  смену.
     Я  рассчитал,  после  часа  ночи  дежурный  по  училищу  будет,  как  обычно,  проверять  караульную  службу.  На  контрольно - пропускном  пункте  вахту  несли  курсанты  соседнего  взвода,  поэтому  решил  не  использовать  тайный  вариант  возвращения  в  училище,  пошел  прямо  через  КПП.  Приближаясь  к  контрольно - пропускному  пункту  внимательно  прислушался  к  обстановке  в  районе  КПП.  Никаких  посторонних  звуков  не  было  и,  потеряв  бдительность,  чуть  не  столкнулся  с  дежурным  по  училищу.  В  мгновение  ока  преодолел  забор  за  КПП  и  через  сад  побежал  в  казарму.  Теперь,  когда  нас  переодели  в  сухопутную  форму,  все  объекты  называли  только  на  армейский  манер.  Я  влетел  в  казарму  и,  добежав  до  койки,  снял  сапоги  и  лег  поверх  одеяла.  Так  мы  спали,  когда  находились  в  составе  дежурного  подразделения.  Минут  через  десять  пришел  дежурный  по  части  старший  лейтенант  Елагин.  Он,  ничего  не  спрашивая  у  дневального,  прямо  направился  к  моей  кровати.  Подняв  сапоги,  он  спокойно  сказал: - «А  снег  еще  не  растаял».  Оказывается,  он  сразу  узнал  меня,  но  ожидал,  что  я  сам  приду  к  нему  с  повинной.  Наши  объяснения  были  недолгими,  старший  лейтенант  Елагин  сказал,  он  нашел  бы  как  наказать  меня  своей  властью,  но  раз  я  не  признался,  он  решил  доложить  о  самовольной  отлучке  командиру  батальона.
      Решение  командира  батальона  было  суровым,  я  был  арестован  на  десять  суток.  Единственное,  что  спасло  от  более  серьезного  наказания,  была  хорошая  учеба  и  нежелание  командира  батальона  докладывать  о  самовольной  отлучке   начальнику  училища.  Меня  посадили  не  на  гарнизонную  гауптвахту,  где  довольно  сурово  относились  к  курсантам,  а  на  внутреннюю  гауптвахту  бригады  десантников.  Для  меня  это  была  не  гауптвахта,  а  курорт.  Десантники  очень  хорошо  относились  к  курсантам.  Начальниками  караула  на  гауптвахте,  как  правило,  заступали  молодые  офицеры.  Узнав,  что  я  уже  заканчиваю  учебу,  на  работы  не  посылали. Разрешили  друзьям  приносить  пищу  из  курсантской  столовой.  Да  и  Галя  после  выздоровления  через  день  баловала  домашней  едой.  В  общем,  когда    через  десять  суток  появился  в  казарме,  ребята  меня  не  узнали.  Заметно  пополнел,  посвежел.  Все  поверили,  что  гауптвахта  это  не  так  страшно,  как  грозят  командиры.  Больше  всего  мой  внешний  вид  разозлил  командира  батальона  подполковника  Ляха.  И  он  дал  команду  больше  курсантов  на  гауптвахту  к  десантникам  не  направлять.
        Ребята  уже  сдали  сессию,  и  теперь  мне  предстояло  сдавать  экзамены  с  двоечниками.  Первый  экзамен  сдавал  без  билетов.  Капитан  Титов  решил  превратить  экзамен  в  собеседование  по  всему  материалу.  Тем  более  что  нас  было  всего  четыре  человека,  а  времени  до  обеда  было  много.  На  экзамене  присутствовал  командир  батальона  подполковник  Лях,  уж  очень  своей  самовольной  отлучкой  я  ему  насолил.  После  меня  в  соседнем  взводе  была  коллективная  самовольная  отлучка,  и  ему  здорово  досталось  от  начальника  училища.  Собеседование,  которое  устроил  преподаватель  не  пугало,  именно  в  таком  плане  мы  вели  подготовку  к  экзаменам  с  Анатолием  Головачем,  и  это  сослужило  добрую  службу.
      Когда  на  стене  растянули  огромную  принципиальную  схему  работы  автопилота,  и  преподаватель,  давая  различные  вводные,  начал  гонять      по  схеме,  он  ни  разу  не  поставил  меня  в  тупик,  я  удовлетворил  его  преподавательские  амбиции.  Капитан  Титов  остался  доволен  моими  ответами,  но,  желая  показать  командиру  батальона,  что  он  наказывает  меня  за  проступок,  снизил  оценку  на  бал  и  поставил  четверку.  Но  командиру  батальона  этого  наказания  было  мало.  Не  знаю,  как  ему  удалось  уговорить,  но  в  итоговом  протоколе  стояла  жирная  тройка.  После  экзамена  подошел  капитан  Титов  и  сказал: -  Не  расстраивайся,  эту  оценку  можно  исправить  перед  государственными  экзаменами.
      Та  же  история  повторилась  при  сдаче  второго  экзамена  по  разделу  электрических  машин.  Разница  состояла  в  том,  что  мне  пришлось  брать  билет,  и  я  имел  время  на  подготовку.  Я  знал,  меня  ждет  тот  же  сценарий,  поэтому,  познакомившись  с  билетом,  решил  дать  ребятам  время  подготовиться,  и  согласился  отвечать  без  подготовки.  Начал  отвечать,  особенно  не  волнуясь  за  результат,  он  практически  был  предрешен.  Итоговую  оценку  не  стал  ожидать.  Не  сомневался,  поставят  тройку,  на  большее   у  подполковника  Ляха  не  хватит  смелости.  За  двойку  ему  пришлось  бы  отвечать  перед  начальником  училища.
     Так  неудачно  закончилась  зимняя  сессия.  А  главное,  я  был  лишен  увольнения  в  город  на  целый  месяц.  Единственным  преимуществом  моего  положения  было  то,  что  не  пропустил  ни  одного  занятия,  просидел  под  арестом  зимнюю  экзаменационную  сессию.  А  каникулы вынужден  был  провести  в  казарме.  А  ведь  имел  возможность  съездить  на  несколько  дней  домой.  Мое  одиночество  скрашивались  встречами  с  Галиной  в  училище.            
               
                Глава   17.  ОЧЕРЕДНАЯ  ЛЮБОВЬ.
        После  нового  года  нам  представили  вновь  назначенного  командира  взвода.  Старший  лейтенант  Тюленев  поступил  в  академию  и  долгое  время  мы  были  бесхозными.  Теперь  представили  бывшего  выпускника  училища,  мастера  спорта  по  тяжелой  атлетике  лейтенанта  Головченко.  После  окончания  училища  он  был  распределен  в  распоряжение  штаба  округа.  Там  не  пожелали  отпускать  действующего  спортсмена,  поэтому  решили  вернуть  его  в  родные  стены.  В  училище  была  сильная  команда  штангистов,  и  ему  предстояло  стать  ее  внештатным  тренером.  С  приходом  Анатолия  Головченко  шансы  получить  прощение  значительно  возросли.  Мы  неоднократно  встречались  в  спортивном  зале,  были  из  одной  породы  спортсменов.  Теперь  невольно  я  стал  одним  из  его  помощников.
      Не  зря  говорят,  наша  жизнь  идет  черными  и  белыми  полосами.  Черной  полосой  была  самовольная  отлучка,  назначение  Головченко  стало  светлой  полосой.  Ваня  Корчун  вернувшийся  из  увольнения  принес    письмо  от  Гали,  оно  стало  очередной  черной  полосой.  Хотелось  верить,   это  будет  последняя  черная  метка.  Тем  более,  эта  весть  меня  не  сильно  огорчила.  В  письме  Галя  просила  прощение  и  сообщала,  она  выходит  замуж.  Приехал  парень,  бывший  курсант  училища  с  которым  она,  оказывается,  встречалась  до  меня,  предложил  выйти  за  него  замуж  и  поехать  с  ним  в  Североморск.  Конечно,  это  было  несколько  неприятно,  но,  подумав  хорошо,  понял,  я  ее  не  люблю,  и  не  готов  был  после  выпуска  предложить  ей  руку  и  сердце.  Просто  мне  было  приятно,  что  у  меня  есть  девчонка,  с  которой  можно  провести  время,  скрасить  армейские  будни.  Зачем  было  дальше  ее  обнадеживать.
      Так  опять  остался  один.  Но  это  оказалось  ненадолго.  Курс  выпускной,  невесты  ходили  табунами,  выискивая  жертвы.  Ванина  подруга  привезла  на  торжественный  вечер,  посвященный  годовщине  Советской  армии  двух  девчонок  из  Житомирского  медицинского  техникума.  Одна  из  них  и  взялась  за  меня  основательно.  Отныне  она  не  пропускала  ни  одной  субботы  и  воскресенья,  посещая  вечера  отдыха  в  училище.  В  увольнении  встречались  дома  у  подруги  Ивана  Корчуна,  она  даже  собиралась  снять  отдельную  квартиру.  И  хотя  я  не  имел  ничего  против  наших  встреч,  такой  ее  напор  меня  несколько  насторожил.  В  общем,  чего  греха  таить,  Татьяна  мне  нравилась,  вольностей  не  допускала,  была  привлекательна,  эрудированна,  с  ней  интересно  было  проводить  время.  Но  я  еще  не  определился  со  своим  отношением  к  ней,  а  меня  уже  тянут  в  постель  так  явно,  что  это  трудно  было  не  заметить.  А  перед  нами  всегда  маячил  пример  наших  двух  начальников  и  никто  из  нас  не  хотел  его  повторения.
       На  майские  праздники  мы  с  Иваном  Корчуном  получили  увольнение  на  сутки,  девчонки  организовали  для  нас  вечер  в  домашних  условиях.  Казалось,  теперь  все  произойдет  по  сценарию  Татьяны.  После  совместного  застолья  нам  с  Татьяной  выделили  отдельную  комнату,  постелили  одну  постель,  намекая,  что  нам  никто  не  будет  мешать.
Но  мое  шестое  чувство  не  позволило  это  сделать.  Не  пойму,  что  меня  удерживало,  но  я  нашел  предлог  избежать  постели  и  вернулся  в  училище.  Интересно,  потерпев  поражение,  Татьяна  еще  несколько  раз  приезжала  училище  на  вечера,  я  изредка  приглашал  ее  на  танец,  но  она больше  в  любви  не  признавалась,  в  гости  к  подруге  не  приглашала,  ни  на  что  не  претендовала.   Потом  мы  уехали  в  войска  на  стажировку,  и  Татьяна  забылась  окончательно,  хотя  ее  фотография  осталась  на  память  в  моем  альбоме.
       Стажировка  началась  с  недоверия  к  нам  технического  состава.  Нам  поручали  незначительные  работы,  но  только  под  неусыпным  контролем  техников.  Поставив  себя  на  их  место,  понял,  они  правы,  за  жизнь  летных  экипажей  расписываются  они,  а  мы,  сами  того  не  желая,  можем   их  неумышленно  подставить.  Затем,  после  сдачи  зачетов,  все - же  определился  круг  курсантов,  кому  доверили  самостоятельное  обслуживание  авиационной  техники.  Теперь  мы  сами  готовили  технику  к  вылетам  курсантскими  бригадами,  проверяя  друг  друга.  Для  меня  стало  тяжелым  испытанием,  когда  разбили  нашу  с  Анатолием  Головачем  пару.  Мы  оба  с  первого  раза  сдали  зачеты  и  нам  в  напарники  определили  отстающих.  Мне  назначили  в  партнеры  Николая  Драгана.  Теперь  на  собственной  шкуре  испытал,  что  такое  безграмотный  напарник.  Мне  пришлось  проверять  каждый  его  шаг,  иначе   недалеко  было  до  беды.  Не  мог  представить,  что  когда-нибудь  ему  доверят  самостоятельное  обслуживание  авиационной  техники.
      Но  мы  не  только  работали,  участвовали  в  спартакиаде  части  и  своим  взводом  выиграли  общее  первое  место.  Понравился  нам  и  уютный  военный  городок,  где  проживали  семьи  авиаторов.  Иван  Синицын  влюбился  в  дочку  инженера  полка,  даже  успел  переспать  с  ней,  и  она  забеременела.  Святая  наивность,  мы  еще  не  в  состоянии  были разобраться  в  сроках  беременности.  Отец  подруги  взял  Ивана  в  оборот,  подготовил  запрос  для  назначения  в  их  часть.  Но  этим  для  Ивана  испытания  не  закончились,  получив  назначение  в  часть,  он  узнал,  подруга  его  обманула,  ребенок  был  от  другого  парня.  Через  год  после  выпуска  ребята  сообщили,  наш  бессменный  командир  отделения  через  год  «вырос»  в  звании  с  лейтенанта  до  младшего  лейтенанта  и  досаждает  командование  рапортами  о  досрочной  демобилизации,  но  жениться  на  дочери  главного  инженера  не  желает. 
      Стажировка  шла  своим  чередом,  на  итоговом  экзамене  по  практическому  обслуживанию  авиационной  техники  все,  кто  получил  отличные  оценки  за  стажировку,  были  поощрены  командованием  части.  Командование  подготовило  представление  командующему  дальней  авиации  с  просьбой  о  назначении  после  выпуска  из  училища  некоторых  курсантов  в  их  часть.  За  стажировку  я  получил  отличную  оценку,  поэтому  тоже  получил  заманчивое  предложение  продолжить  службу  в   части,  дислоцирующейся  в  Беларусии,  но  это  в  мои  планы  не  входило,  и  я  категорически  отказался.
       Уже  перед  самой  стажировкой  получил  письмо  от  Василия  Живило  с  которым  встретился  в  Коростене,  он  сообщил  об  условиях  жизни  в  Североморске,  приглашал   служить  вместе  с  ним  в  морской  авиации.
Когда  перед  стажировкой  нас  опрашивали,  в  каких  частях  мы  хотели  бы  служить,  я  написал  рапорт,  просил  направить  на  Северный  флот.  Хотелось  служить  в  морской  авиации,  носить  морскую  форму.  Нам  не  удалось  окончить  морское  училище,  но  все  равно  хотелось  быть  морским  офицером.  Еще  перед  отправкой  на  стажировку,  после  собеседования  мы  знали,  по  заявке  училища  была  заказана  форма  одежды,  с  нас  сняли  мерки  и  пока  были  на  стажировке,  шили  парадную  форму  одежды.  Все  остальное  обмундирование  уже  после  окончания  государственных  экзаменов  нам  выдавали  готовым.
      Когда  приехали  со  стажировки,  преподаватели  капитаны  Титов  и  Блинов  с  командиром  взвода  лейтенантом  Головченко  уговаривали  пересдать  экзамены  по  их  предметам.  Тройки,  полученные  за  самовольную  отлучку,  портили  мой  и  класса  выпускной  бал,  но  я  категорически  отказался.  В  отличники  не  рвался,  а  практическая  работа  показала  мою  готовность  к  предстоящей  работе.  Из  опыта,  приобретенного  на  стажировке,  понял,  не  все   зависит  от  полученной  пятерки.  Один  из  наших  отличников,  на  поверку  оказался -  бездарем.  У  которого  руки  растут,  не  из  того  места.  Теорию  знал  отлично,  но  когда  коснулось  практической  работы,  оказался   беспомощным  ребенком,  а  главное,  боялся  принимать  самостоятельные  решения.   
        Интересное  было  у  нас  классное  отделение,  начинали  учебу  лидерами  ребята,  окончившие  городские  школы.  Теперь  безусловным  лидером  стал  Станислав  Власишин,  воспитанник  сельской  школы,  не  видевший  ничего  сложнее  трактора  и  комбайна.  Парень  оказался  с  аналитическим  складом  ума.  Станислав  Власишин  окончил  училище  с  золотой  медалью,  и  уже  в  части  начал  заниматься  научной  деятельности,  космическими  технологиями.  Поступил  в  академию  и  закончил  ее  уже  кандидатом  наук,  старшим  научным  сотрудником.  Больше  о  его  судьбе  ничего  не  знаю,  а  жаль.
       Кстати,  эти  сведения  рассказал  Юлик  Крошкин,  когда  мы  случайно  встретились  на  Калининском  проспекте  в  Москве.  Я  знакомил  молодую  жену  с  достопримечательности  Москвы,  когда  меня  по  имени  окликнул  рыжебородый  мужичек.  Юлик  произвел  на  меня  странное  впечатление,  украсившись  небольшой  рыжей  бородкой,  он  с  важным  видом  рассказал,    с  помощью  папы - сапожника  он  перевелся  в  Москву,  и  теперь  работает  младшим  научным  сотрудником  в  академии  в  подчинении  Станислава  Власишина.  Это  сообщение  встретил  с  сочувствием  Власишину.  Чем  мог  помочь  Станиславу  вновь  испеченный  младший  научный  сотрудник,  дважды  пересдававший  экзамены  после  получения  двоек,  да  и  зачеты  по  допуску  к  самостоятельному  обслуживанию  авиационной  техники  он  осилил  лишь  со  второго  захода,  никак  не мог  понять. 
      За  Станиславом,  по  знаниям  следовали  Василий  Каспрук  и  Алексей  Трапизон,  бывшие  воспитанники  сельских  школ.  И  только  Анатолий  Головач,  научившийся  сдавать  экзамены,  претендовал  на  медаль.  Теоретически  я  тоже  мог  бороться  за  звание  отличника,  но,  отказавшись  пересдавать  полученные  за  самовольную  отлучку  тройки,  сам   выбрал  свою  судьбу.  Я  отказался  не  из  лени,  не  из  боязни  еще  раз  испытать  свою  судьбу,  просто  не  мог  понять,  почему  меня  дважды  наказали.
     За  нарушение  дисциплины - отсидел  на  гауптвахте  и  не  моя  вина,  что  она  оказалась  «курортом».  Но,  свои  оценки  зарабатывал  честным  путем,  своим  трудом  и  знаниями.   А  если  кому-то  потом  оказались  нужны  показатели  по  успеваемости,  это  была  уже  их  проблема.  Я  от  этого  ничего  не  терял,  ничего  не  приобретал.  Единственно,  что  огорчало,  мое  решение  обидело  Анатолия  Головченко.
     Склонностями  к  научной  деятельности  обладал  и  Василий  Каспрук,  но  сумел  ли  он  реализоваться  или  его  съела  проза  жизни – не  знаю.  Никто  из  встречавшихся  одноклассников  ничего  о  нем  не  знал.  Так  распорядилась  судьба,  разметав  нас  на  просторах  нашей  необъятной  Родины.   Планируемая  нами  встреча  после  пяти  лет  службы  не  состоялась,  училище  приказало  долго  жить  и  превратилось  в  школу  младших  специалистов.  И  хотя  я  и  был  несколько  раз  в  стенах  училища,  ничто  кроме  фотографий  в  музее  части  не  напоминало  о  годах  проведенных  нами  в  его  стенах.  На  одном  из  снимков  узнал  себя в  кругу  одноклассников  и  за  то  спасибо.
      И  еще  интересный  факт,  по  дороге  с  Дальнего  Востока  в  Коростень  мне  не  редко  приходилось  останавливаться  в  Москве,  почти  всегда  происходили  встречи  с  одноклассниками  и  мы  жадно  обменивались  сведениями  о  друзьях – товарищах,  вспоминали  прожитые  курсантские  годы.  Сегодня,  вспоминая   одноклассников,  хочу  с  грустью  сказать.  Нас  готовили  как  технарей,  но  эту  задачу  готовы  были  выполнить  далеко   не  все.  На  нас  надели  форму  Советского  офицера,  вот  здесь  был  явный  пробел  в  подготовке.  Настоящих  офицеров  среди  нас  было  очень  мало,  от  силы  одна  треть  из  одевших  военную  форму.   Страшно  признаться,  но  среди  моих  сослуживцев  оказалось  четверо  бомжей.  Я  думаю,  мне  еще  предстоит  рассказать  об  их  судьбе.   
     Я  считал  и  считаю,  в  училище  не  должно  быть  постоянных  командиров  отделений  и  другого  командного  состава  из  числа  курсантов.  Эти  функции  должны  выполнять  все  курсанты  по  очереди.  Недельная  практика,  которая  была  определена  программой,  ничего  практически  не  давала  кроме  зачетов.  А  вот  исполнение  мною  обязанностей  командира  отделения  на  начальном  этапе  службы,  дало   очень  много.  Помогая  в  дальнейшей  службе  руководить  большими  и  малыми  воинскими  подразделениями.  Когда  же  еще  курсант  может  научиться  командным  навыкам,  чтобы  стать  настоящим  офицером,  как  не  в  училище.  Но  об  этом  отдельный  разговор.               
    
                Глава   18.  ПУТЕВКА  В  ЖИЗНЬ.
        Успешно,  в  большинстве  своем,  завершив  стажировку,  возмужавшие, познавшие  азы  будущей  профессии,  вернулись  в  училище.  Предстояла  серьезная  подготовка  к  сдаче  государственных  экзаменов  по  семи  дисциплинам.  На  этот  раз  я  отступил  от  принципа  использования  шпаргалок  для  подготовки.  Мы  с  Анатолием  готовились  по  билетам,  устраивая  периодически  проверки,  брали  билеты  и  отвечали  друг  другу.
Глядя  на  нас,  ребята  тоже  стали  создавать  группы.  Так  было  удобней  готовиться,  но  мы  мешали  друг  другу,  в  аудитории  стоял  сплошной  гул.  Благо,  у  меня  постоянно  были  ключи  от  тренерской  комнаты  в  бассейне.  Чтобы  нам  не  мешали,  уходили  с  Анатолием  туда  и  готовились  в  одиночестве.
       Государственные  экзамены  прошли  успешно,  особенно  не  напрягаясь,  я  получил  три  отличные  оценки  и  четыре  четверки.  Теперь,  в  ожидании  приказа  Министра  обороны,  мы  имели  свободный  выход  в  город.  Наслаждаясь  свободой,  игнорировали  вечера  в  училище,  предпочитая  проводить  время  в  гарнизонном  доме  офицеров  за  рекой,  хотелось  быстрее  приобщиться  к  армейской  жизни.  Осталось  дождаться  дня  торжественного  объявления  результатов  учебы  и  приказа  о  получении  первого  офицерского  звания.  Наконец  мы  получили  сшитую  в  мастерской  парадную  форму,  примеряли,  подгоняли,  пришивали  лейтенантские  погоны,  вставляя  металлические  вставки,  чтобы  они  имели  идеальную  форму.  В  общем,  забот  было  много  и  это  скрашивало томительные  минуты  ожидания.
       На  выпускной  вечер  приехали  родители.  Брат  не  отходил  от  меня,  любуясь  морской  формой.  На  торжественном  построении  начальник  училища  зачитал  приказ  об  окончании  учебы  и  присвоении   первых  офицерских  званий.  Нам  вручили  документы  об  окончании  и  морские  кортики.  Затем  заместитель  начальника  училища  полковник  Прищепко  зачитал  приказ  о  распределении  по  округам  и  флотам.
       В  это  время  началось  усиленное  комплектование  ракетных  частей  стратегического  назначения.  Поэтому  первым  зачитывали  список  получивших  направление  в  ракетные  части.  Туда,  в  основном,  попали  выпускники  стрелково-пушечного  и  бомбового  вооружения  и  несколько человек  нашего  отделения.  Затем  начали  зачитывать  списки  офицеров  назначенных  служить  на  флота.  Начали  с  Черноморского  флота,  затем  Балтийского,  я  с  нетерпением  ожидал,  когда  начнут  зачитывать  списки  Северного  флота.  Хотелось  услышать  свою  фамилию,  но  список  оказался  очень  коротким – буквально  несколько  человек.  Затем  стали  зачитывать  фамилии  офицеров  направляемых  служить  на  Тихоокеанский  флот.  Это  было  для  меня  полной  неожиданностью.  На  собеседовании  я  изъявил  желание  служить  на  Северном  флоте,  и  мое  желание  обещали  выполнить.  Как  пояснил  лейтенант  Головченко,  видимо,  он  уже  знал наши  назначения,  идет  перевооружение  Тихоокеанского  флота.  Поэтому  со  всех  флотов  забрали  некоторое  количество  офицеров,  практически  всех  с  Северного  флота  и  распределили  на  Тихоокеанский  флот.
       Мама  с  отцом  были  шокированы,  но  я  воспринял  это  назначение  довольно  спокойно,  тем  более,  дедушка  участвовал  в  войне  с  Японией  в  1905 году.   Он  много  рассказывал   о  своих  впечатлениях, о  том  с  каким  трудом  они  добирались  на  Дальний  Восток,  рассказывал,  как  они  голодали,  как  китайцы  прислали  им  целый  вагон  «мяса».  Сначала  они  очень  обрадовались  неслыханному  подарку,  но  когда  вскрыли  вагон,  там  оказались  тушки  крыс,  которые  они  сожгли,  не  разгружая,  боясь  заболеть  чумой.  Рассказывал  о  своих  командирах,  бестолковые  приказы  которых  приводили  к  гибели  людей,  полной  потере  управления  войсками.
       Теперь  судьба  предоставила  мне  возможность  посетить  места  службы  деда.  Михаил  Домитиантович  Сикорский,  троюродный  брат  Игоря  Ивановича  Сикорского - знаменитого  авиационного  конструктора  самолетов  служил  здесь  в  ранге  младшего  чина.  Невольно  напрашивается  вывод,  мой  выбор  профессии  был  не  случайным.  Но  об  этом  родстве  дедушка  расскажет  мне  еще  не  скоро.  Об  этом  узнаю,  когда  буду  проводить  очередной  отпуск  дома.  Не  надеясь  на  встречу  в  будущем,  уже  довольно  плохо  себя,  чувствуя,  в  один  из  вечеров  дедушка  разоткровенничался,  и  рассказал  о   родственниках.  Предчувствия  его  не  обманули,  это  действительно  была  наша  последняя  встреча.  Светлая  ему  память.
      На  торжественное  построение,  вручение  документов  об  окончании  училища  к  Ване  Корчуну  приехала  подруга  из  Житомирского  медицинского  техникума,  они  решили  пожениться  сразу  после  выпускного  вечера  и  пригласили  на  свадьбу. С  ней  приехала  Татьяна.  Она  подошла  поздороваться  и  поздравить  с  окончанием  училища,  но  больше  никаких  эмоций  не  проявляла.  Мама  моментально  среагировала  и  стала  интересоваться,  кто  такая.  Отшучиваясь,  сказал,  просто  знакомая.
      Вот  тогда  то  я  и  узнал  истинную  причину  такого  внимания  ко  мне  с  ее  стороны.  Подруга  Ивана  рассказала.  Татьяна  была  беременна  от  курсанта  житомирского  артиллерийского  училища.  Но  он  был  большой  любитель  выпить,  а  Татьяна  этого  не  переносила.  На  наших  вечеринках,  которые  организовывала  подруга  Ивана,  я  никогда  не  пил,  наливал  себе  простой  воды,  это  ей  очень  понравилось.  Татьяна  любыми  средствами  пыталась  добиться  моего  расположения.  Но  мой  добрый  гений,  моя  интуиция  в  очередной  раз  уберегла  меня.  Начинать  жизнь  с  обмана,  с  холодного  расчета,  так  можно  было  загубить  свою  и  мою  судьбу.   
       Торжественная  часть  завершилась,  в  столовой  были  накрыты  столы.  Мы  посидели  немного  всей  семьей,  слушая  тосты  в  нашу  честь  и  пожелания  успехов  в  дальнейшей  службе,  попрощался  с  ребятами,  извинился  перед  Иваном  Корчуном  и  его  подругой,  пожелал  им  счастливой  семейной  жизни,  и  мы    поехали  домой.  Остался  позади  трехлетний  срок  жизни,  соратники  и  друзья  с  которыми  прожили  эти  годы.  Синяки  и  шишки  набитые  в  период  учебы  и  освоения  специальности.  Пуд  соли,  который  съели.  Впереди  ожидали  неизвестность,  и  жизнь  в  новом  качестве.      
     Дома  пробыл  всего  неделю.  Побывал  в  школе,  вызывая  любопытство  учителей  и  школьников,  оказавшихся  в  стенах  школы.  Встретился  с  одноклассниками,  но  никого  из  самых  близких  друзей  в  городе  небыло.  Отводил  душу  на  пляже,  тренируясь  в  бассейне,  прыгая  с  вышки.  Познакомился  с  отдыхающими,  но  никто  из  новых  знакомых  меня  не  заинтересовал.  Когда  прощались  в  училище,  меня  пригласил  в  гости  товарищ  из  параллельного  классного  отделения  Анатолий  Филиппов,  с  которым  судьба  свела  впервые  дни  пребывания  в  училище  в  одной  палатке.  И,  несмотря  на  то,  что  учились  в  разных  классных  отделениях,  мы  постоянно  поддерживали  дружеские  отношения.  Кто  не  мечтал  побывать  в  самом  морском  городе  страны – Одессе.   Анатолий  Филиппов  был  самым  настоящим  одесситом.
       Впервые  познакомившись  в  палаточном  городке,  он  запомнился  всем  непомерным  аппетитом  и  искрометным  одесским  юмором.  Волей  судьбы   жили  в  одной  палатке,  но  он  избрал  для  себя  специальность  техника  по  стрелковому  и  пушечному  вооружению,  поэтому  мы  были  в  разных  классных  отделениях.  Я  был  благодарен  ему  за  приглашение  и  сообщил  телеграммой  о  сроке  прибытия.  В  условный  день  он  встретил  меня  на  железнодорожном  вокзале.  Мы  сразу  договорились,  один  день  он  показывает  город,  самые  памятные  места,  а  затем  я  самостоятельно  знакомлюсь  с  его  достопримечательностями.
       В  первый  день  бродили  по  Одессе  с  десяти  утра  до  двадцати  часов  вечера.  Анатолий  уже  был  не  рад  нашей  договоренности,  но  мужественно  выдержал  все  испытания.  Затем  помог  достать  билет  в  один  из  самых  красивых  оперных  театров  страны,  Одесский  оперный.  Подарил  билет  на  концерт  артистов  эстрады  в  летний  театр,  находящийся  в  городском  парке.   А  дальше  я  решил  действовать  по  собственной  программе.  Первое  время  ходил  по  городу  в  офицерской  форме,  но  меня  допекали  местные  алкоголики.  Не  успеешь  пройти  сотню  метров,  как  встречался  «товарищ»,  который  начинал  утверждать,  что  мы  вместе  служили.  Называть  корабли,  воинские  части  и  все  для  того,  чтобы  пойти  выпить.  Я  не  выдержал  постоянных  шапочных  знакомств,  пошел  домой  и  переоделся  в  гражданскую  одежду.  Больше  никто  меня  не  узнавал,  никто  не  навязывался  в  собутыльники,  я  мог  спокойно  ходить  по  городу,  спокойно  любоваться  красотами  морского  города  Одессы – мамы.  Невольно  возникло  желание  побывать  в  другом  загадочном  городе  именуемым  в  народе  Ростовом – папой.
       Единственный  раз,  когда  я  в  очередной  раз  надел  военную  форму  был  поход  в  Одесский  оперный  театр.  Театр  был  прекрасен  как  внутри,  так  и  снаружи.  Знаменитая  лестница  создавала  великолепный  вид  на  море.  Одесситы  утверждали,  это  самая  длинная  и  красивая  лестница  в  мире.  Так  ли  это  на  самом  деле,  я  не  знал,  но  она  действительно  выглядела  потрясающе.  Мой  поход  в  оперный  театр  оставил  незабываемое  впечатление  на  всю  жизнь.  Ничего  красивее  я  не  видел.  Московский  Большой  оперный  действительно  великолепен,  но  он  сильно  большой.  В  нем  человек   теряется.  Его  великолепие  давит.  А  Одесский  театр  скорее  являлся  произведением  искусства.  Он  создан  для  людей,  там  господствует  дух  человека,  и  он  становиться  частью  этого  великолепия.  Именно  в  этом  смысле,  он  гораздо  великолепней  Большого  театра.  Первое  знакомство  с  театром  поразило  меня  на  всю  жизнь.
      А  вот  сам  город  не  понравился,  рядом  с  великолепными  старинными  зданиями – памятниками  старины  соседствовали  убогие  домики,  неухоженные  частные  подворья  и  современные  безликие  здания.
Когда  ходишь  по  городу,  создавалось  впечатление,  ходишь  по  большому  базару.  Надо  быть  жителем  этого  города,  чтобы  привыкнуть  к  его  специфике,  возможно,  тогда  его  полюбишь  и  поймешь.   Когда  рассказал  Анатолию  о  моем  впечатлении  от  знакомства  с  городом,  он  даже   обиделся.  Это  был  его  город,  и  он  обязан  его  любить.   
       Большое  впечатление  произвел  концерт  одесских  юмористов,  вот  это  действительно  народное  искусство.   Но  когда  вышел  из  зала  и  оглянулся  вокруг,  оказалось  концерт  продолжается.  Я  бродил  по  городу  и  поражался  искрометному  юмору  одесситов,  их  говору.  Складывалось  впечатление,  что  все  население  Одессы  учится  в  театральном  училище  и  готовиться  стать  юмористами.  Своеобразный  одесский  говор,  юмор  известный  всей  стране,  служил  и  служит  визитной  карточкой  одесситам.
       Действительно,  что  полюбил,  бродить  вечерами  по  Деребасовской  в  толпе  местных  жителей  и  приезжих.  Поверьте,  на  концерты  ходить  не  обязательно.  Достаточно  пообщаться  с  коренными  одесситами,  просто  побродить  среди  них,  чтобы  понять  и  оценить  истинные  ценности  Одессы.  Но  скоро  время  моего  отдыха  закончилось,  я  попрощался  с  Анатолием  Филлиповым.  Он  был  распределен  в  ракетные  войска  и  больше  мы  никогда  не  виделись.  Домой  ехал  полный  впечатлений,  отдохнувший  на  берегу  Черного  моря,  в  мечтах  надеясь  на  скорую  встречу.  Планировал,  обязательно  в  будущем  в  один  из  очередных  отпусков  побывать  на  Черноморском  побережье. 
        Дома  рассказал  маме  о  своем  путешествии,  но  это  ее  мало  волновало.  Услышал  вопрос,  который,  видимо,  мучил  ее  со  дня  окончания  училища.   Как  же  я  буду  жить  в  этом  забытом  богом  крае,  она  боялась,  что  от  неустроенности  жизни,  без  ее  материнского  внимания,  не  видевший  жизни,  попаду  в  дурную  компанию  и  сопьюсь.
Как  же  она  меня  плохо  знала.  Как  все  матери  она  волновалась  за  мою  судьбу.  В  завершение  разговора  спросила,  не  думаю  ли  я  жениться,  есть  ли  у  меня  невеста.  Поинтересовалась  моими  отношениями  с  Татьяной,  видимо  она  чем–то  приглянулась  маме,  хотя  видела  ее  всего  несколько  минут. Допытываясь,  есть  ли  у  меня  невеста,  обещала  сыграть  свадьбу.  С  такими  предложениями  ко  мне  обращались  и  отец  с  дедушкой.  Мама,  узнав,  что  у  меня  нет  невесты,  пока  отдыхал  в  Одессе,  не  дремала,  у  нее  уже  было   приготовлено  на  всякий  случай  несколько  невест.  Вместе  с  подругой  начали  обрабатывать  меня,  сватать  различных  поселковых  красавиц.  Только  мой  решительный  отказ  прекратил  поползновения  на  мою  свободу,  тем  более,  всех  претенденток  я  хорошо  знал.
        Не  зная  чем  заняться - решил  поехать  в  Киев.  Втайне  надеясь  на  случайную  встречу  с  Наташей.  Долго  бродил  возле  ее  дома,   надеясь  на  встречу – не  повезло.  Когда  все - же  решился  и  постучал  в  квартиру,  дверь  открыла  мама.  Немая  сцена  и  из  соседней  комнаты  вышла  Наташа  с  ребенком  на  руках.  Оказывается,  меня  не  обманули,  после  окончания  школы  она  никуда  не  поступала,  ее  выдали  замуж. 
Мама  забрала  у  Наташи  ребенка  и  ушла  в  другую  комнату,  оставив  нас  одних.  Но  нам  не  о  чем  было  говорить,  за  нас  все  решили  ее  родные.  Наверное,  для  проверки  моих  чувств  Наташа  попросила  вернуть   фотографию,  видимо  думала,  что  ее  у  меня  нет.  С  сожалением  вернул    фото  и  попрощался  с  Наташей  навсегда.
        Мы  с  дедушкой  спали  в  одной  комнате.  Однажды  вечером  он  рассказал,  оказывается,  когда  мне  было  около  двух  лет  он,  воспользовавшись  отсутствием  мамы,  оставив  записку,  повез  меня  в  Киев - крестить.  Крестил  во  Владимирском  соборе.  Когда  спросил  об  этом  у  мамы,  она  не  только  подтвердила,  но  и  рассказала,  из-за  этого  поступка  дедушки  они  и  разругались  с  отцом  на  всю  жизнь.  Он  боялся,  что  это  станет  известно,  боялся  за  свою  военную  карьеру.  Подтвердила  и  показала  подаренный  дедушкой  золотой  дутый  крест  на  массивной  золотой  цепочке.  Теперь,  находясь  в  Киеве,  мне  захотелось  посмотреть,  где  меня  крестили.  Это  не  составило  большого  труда,  я  знал,  Владимирский  собор  находиться  на  бульваре  Шевченко  недалеко  от  Киевского  государственного  университета,  видимо  не  случайно  мама  однажды  привела  меня  туда,  когда  были  в  Киеве,  но  тайну  моего  крещения  не  рассказала.  Походил  по  собору,  посмотрел,  как  проходит  служба  и  пошел  на  центральную  улицу  Крещатик,  там  был  оригинальный  подвальчик,  показанный  Светланой  Соловьевой,  где  продавали  великолепное  мороженное – Киевский  торт.  Для  меня – сладкоежки,  пройти  мимо  было  непреодолимым  препятствием.  На  этом    путешествие  в  Киев  закончилось.  Поехал  на  трамвае  к  вокзалу  и,  ожидая  поезд,  наслаждался  очередной  порцией  мороженного.
        Интересно  иногда  распоряжается  судьба,  гуляя  по  перрону  пригородного  вокзала,  встретил  одну  из  «невест»,  которую  сватали  мама  с  подругой.  По  ее   взгляду,  по  тому,  как  разглядывала  меня,  понял,  она  была  в  курсе  задумки  двух  неудавшихся  свах.  Мы  учились  в  одной  школе,  но  в  параллельных  классах,  поэтому  хорошо  знали  друг  друга.  Знал  я  и  то,  что  она  была  безнадежно  влюблена  в  Геннадия  Бицуренко,    между  ними  были  не  только  дружеские  отношения.  Они  были  любовниками,  но  родные  были  категорически  против  этой  связи.  Я  был  один,  поэтому  с  удовольствием  разместился  рядом  в  вагоне,  не  встревая  в  разговор.  Слушал  студенческие  байки,  сальные  анекдоты,  причем  девчонки  рассказывали  их  без  стеснения.  Так  незаметно  за  разговорами  и  анекдотами  приехали  домой.  Несостоявшаяся  невеста  жила  недалеко  от  нас,  поэтому  проводил  ее  домой.  Но  о  неудавшемся  сватовстве,  которое  задумали  родители  мы  не  говорили.
       Оставалось  чуть  больше  недели  до  окончания  отпуска,  когда  встретил  соседку.  За  последние  два  года  недалеко  от  нас  вырос  аккуратный  домик.  Оказалось,  его  построил  бывший  офицер,  вышедший  на  пенсию.  Новая  незнакомка  была  его  дочерью.  Она  приехала  к  отцу,  сбежав  от  молодого  мужа.  Их  счастье  организовывали  родные,  отцы  служили  в  одной  части,  а  то,  что  сынок  оказался  пьяницей,  надеялись  побороть  ценой  усилий  дочери.  Мы  шли  в  поселковый  магазин,  незаметно  разглядывая  друг  друга.  Разговор  начался  так,  как - будто    были  век  знакомы  и  случайно  встретившись,  продолжили  прерванную  беседу,  совершенно  не  ощущая  неловкости  первого  знакомства.  Мое  предложение  встретиться  вечером,  было  воспринято  как  должное.
      Оставшуюся  неделю  провели  вместе,  днем  гуляя  по  городу.  Расставшись  на  час – полтора  на  обед,  спешили  на  следующую  вечернюю  встречу.  Расставались  с  первыми  лучами  солнца.  Такого  единения  душ  чувств,  интересов,  мне  еще  не  приходилось  встречать.  Иногда  среди  ночи  выходил  отец  и  разгонял  нас  по  домам. Я  никак  не  мог  понять,  что  в  наших  отношениях  его  не  устраивало.  Когда   спрашивал  об  этом  Лену,  она  уходила  от  ответа.  Говорила,  у  нее  просто  очень  строгий  отец  и  волнуется  за  нее.  Я  знал,  мать  Елены  умерла,  и  вместе  с  ними  жили  ее  бабушка  и  дедушка.  Лена  напоминала  мне  дюймовочку.  Стройная,  как  балерина,  легкая  как  пушинка,  любившая  ласки.  Когда  брал  ее  на  руки,  и  она  обнимала  меня  за  шею,  целуя  в  щеку  или  в  мочку  уха,  это  было  незабываемым  блаженством.  Признаться,  впервые  без  долгих  раздумий  готов  был  расстаться  со  своей  свободой,  только  не  мог  понять,  почему  Лена  так  странно  себя  ведет.  То,  что  наши  встречи  доставляют  ей  удовольствие,  было  видно  невооруженным  взглядом,  но  малейший  серьезный  разговор  о  дальнейшей  совместной  жизни  она  явно  избегала,  при  этом  ничего  не  объясняя.  Оставался  последний  вечер  перед  отъездом  на  Дальний  Восток.  На  последнюю  встречу,  Лена  пришла  грустная,  и  протянула  мне  небольшой  сверток,  сказала  открыть  его  дома.  Долго  провожаться  я  не  мог,  поезд  на  Москву  уходил  ночью.  Мы  попрощались,  и  я  пошел  домой.  Дома,  когда  развернул  сверток,  там  оказалась   небольшая  статуэтка,  фигурка  балерины.  Мы  видели  ее  в  сувенирном  магазине,  но  когда  я  хотел  ее  купить  в  подарок,  Лена  отговорила.  В  пакете  лежала  короткая  записка,  в  которой  она  благодарила  за  наши  встречи,  за  подаренные  счастливые  мгновения.  Из  записки  впервые  узнал,  она  бросила  мужа,  устав  бороться  с  его  систематическим  пьянством  и  уехала  к  отцу.  Она  была  замужем  за  сыном  бывшего  сослуживца  и  друга  отца,  поэтому  он  требовал,  чтобы  она  вернулась  к  мужу.
Оказывается,  отец  постоянно  следил  за  нами,  не  разрешая  никуда  уходить  от  дома,  сохраняя  дочь  для  алкоголика  мужа.  В  письме,  которое  получил  уже  на  новом  месте  службы,  мама  рассказала,  Лена,  по  требованию  отца  все - же  уехала  к  мужу  и  больше  в  Коростень  не  возвращалась.  Видимо,  чтобы  быть  ближе  к  дочери,  отец  продал  дом  и  уехал  из   Коростеня.  Перед  отъездом  Лена  пришла  к  маме,  увидев  подаренную  статуэтку,  стоящую  на  этажерке  на  почетном  месте  в  гостиной  -  разрыдалась.  О  чем  они  говорили,  мама  никогда  не  рассказывала,  а  я  не  настаивал,  наверное,  это  была  их  женская  тайна.  Я  благодарен  Лене  за  те  мгновения  счастья,  которые  она  подарила,  за  ту  память,  которую  оставила  в  моем  сердце.  Надеюсь,  ее  жизнь  сложится  несмотря  ни  на  что,  удачно,  она  этого  достойна.               
               
                Глава  19.  ВПЕРЕД  В  БУДУЩЕЕ.
        На  календаре  было  12  ноября  1959  года.  Молодой  лейтенант,  которому  только  исполнилось  двадцать  лет,  в  новой  с  иголочки  форме  морского  офицера  стоял  у  темного  окна  вагона,  провожая  родные  места  и  прощаясь  с  прежней - беззаботной  жизнью.  На  верхней  полке  блестел свежей  краской  новый  чемодан,  купленный  в  сумятице  всеобщей  озабоченности  курсантов  перед  выпуском  из  училища  в  военторговском магазине.  Набитый  скромными  лейтенантскими  пожитками,  и  старательно уложенным  гражданским  костюмом,  который  подарили  родные  перед  выпускным  вечером  в  школе.  В  общем - то,  не  так  много  событий  произошло  за  эти  годы,  а  трезво  оценить  всю  прелесть,  пусть  даже  военного  и  послевоенного  детства,  первые  годы  юношества,  пока  еще  не  пришло  время.  Впереди  была  самостоятельная,  полная  неизвестности  жизнь. Здесь  некому  было  поплакаться,  не  у  кого  было  спросить  совета,  все  в  жизни  предстояло  решать  самому.
       Эту  ночь  почти  не  спал,  пытаясь  оценить  прошедшие  годы,  осмыслить  предстоящую  самостоятельную  жизнь.  Поезд  пришел  на  Киевский  вокзал  Москвы,  поразивший  своим  великолепием  и  нескончаемым  потоком  людей  снующих  в  разные  стороны  с  озабоченным  видом.  Впору  было  растеряться,  но  я,  не  раздумывая,  пошел  к  военному  коменданту.  Кто  еще  лучше  может  просветить  своего  брата  военного,  немного  напуганного  неизвестностью  и  ликом  громадного,  безразличного  к  человеку - города.  Дежурный  офицер, привычно,  четким  голосом  рассказал,  как  лучше  добраться  до  аэропорта  Внуково.  Получив  исчерпывающий  ответ,  не  теряя  времени,  поехал  в  аэропорт.  Только  вошел  в  зал  ожидания,  сразу  встретил  двоих  сокурсников  Ивана  Ломоноса  и  Виктора  Крикуненко.  Это  была  судьба.  Мы  мало  общались  в  училище,  они  учились  в  другом  классном  отделении,  но  они  стали  моими  друзьями  в  первые  годы  лейтенантской  жизни. Теперь  стало  легче,  мы  могли  совместно  решать  свои  проблемы.  Оставив  парням  вещи,  пошел  искать  коменданта,  оказалось,  дежурный  офицер  комплектовал  команды  молодых  офицеров  для  отправки  к  новому  месту  службы  на  Дальний  Восток.  Так  легко  решился  вопрос  о  вылете  и  проблемах  с  билетами.
      Ожидая  вылета  в  переполненном  зале,  повстречали  еще  троих  выпускников  училища.  Иван  Ломонос  и  Дмитрий  Барабан  пошли  в  буфет  и  купили  водки,  им  очень  хотелось  отметить  встречу.  В  общем,  ко  времени  посадки  на  самолет  все  пятеро  были  на  хорошем  подпитии,  еле  удалось  уговорить  стюардессу  не  снимать  их  с  рейса.  Рассадив  ребят  по  креслам,  с  облегчением  перевел  дух.  Теперь  мы  точно  должны  были  долететь  до  Владивостока.
      Освоившись  в  салоне,  впервые  летел  на  реактивном  самолете,  решил  осмотреться.  Этот  полет  не  шел  ни  в  какое  сравнение  с  моим  первым  воздушным  путешествием  на  Дугласе,  которым  мы  с  мамой  летели  в  Польшу.  Вместительный  салон,  обилие  света  и  приветливые,  улыбающиеся  стюардессы,  действовали  успокаивающе.
       Разглядывая   пассажиров,  обратил  внимание  на  капитана  в  военно-морской  форме  с  авиационными  погонами  и  решил  с  ним  познакомиться.  Увидев,  что  он  пошел  в  конец  самолета  покурить,  в  те  времена  это  разрешалось,  подошел  к  нему. Попросил  рассказать  об  условиях  жизни  и  службы  на  Дальнем  Востоке.  Капитан  предложил  закурить.  Я  не  курил,  лишь  изредка,  для  солидности,  покупал  пачку  Любительских  папирос,  и  курил,  не  затягиваясь,  но  на  этот  раз  не  отказался.  Первый  вопрос,  который  он  задал,  поставил  меня  в  тупик.  Он  спросил,  какая  служба  меня  больше  всего  прельщает,  увидев  сумятицу  в  глазах,  ответил  вопросом  на  вопрос.  Если  меня  интересуют  цивилизованные  условия  жизни,  лучше  проситься  служить  в  Кневичах,  если  интересует  длинный  рубль,  нужно  проситься  на  Камчатку  или  в  Советскую  гавань.  Если  любишь  природу,  рыбалку  нужно  проситься  в  Романовку,  Суходол,  Новонежино.  Если  любишь  землю,  огород - тогда  в  Хороль.  На  этом  беседа,  имевшая  несколько  иронический  характер,  закончилась,  оставив  больше  вопросов,  чем  ответов.  Посоветовав  самому  определять  свою  судьбу,  капитан  пошел  на  свое  место.  Оставшись  один,    вдруг  понял,  что  не  знаю,  чего  хочу.  Озадаченный,  услышанным,  сел  на  место  и  незаметно  для  себя  уснул  сладким  сном.
       Самолет  совершал  две  посадки  для  дозаправки,  и  мы  выходили  посмотреть  на  новые  города,  ведь  аэропорт  является  отражением  развития  региона,  лицом  города,  области  или  края,  где  он  расположен.  Ничего  сверх  естественного  не  увидели,  но  решили,  аэропорт  Владивостока  будет  не  хуже.  С  этой  наивной  уверенностью  мы  и  ожидали  встречи  с  таким  загадочным  краем - Приморьем,  форпостом  страны  на  Дальнем  Востоке - городом  Владивостоком.
         Когда  подлетали  к  Владивостоку,  пытались  в  иллюминаторы  разглядеть  местность,  над  которой  пролетали.  Но  нам  не  повезло,  была  сплошная  облачность,  затем  появились  сопки  поросшие  лесом.  На  удивление,  среди  зелени  хвойных  деревьев  встречались  желтые  и  красные  вкрапления  лиственных  пород.  Капитан  объяснил,  в  этом  году  осень  очень  теплая,  поэтому  деревья  еще  не  расстались  с  листвой.
         И  действительно,  когда  вылетали  из  Москвы,  там  уже  было  холодно,  и  мы  не  парились,  надев  шинели.  Здесь  же  увидели  на  полях  еще  зеленую  траву,  деревья,  листья  которых  напоминали  радугу.  Правда,  когда  самолет  приземлился,  трава  оказалась  не  такой  уж  и  зеленой,  но  необыкновенный  цвет  листьев  на  деревьях  и  погода  поразили.  Нам  пришлось  снять  шинели  и  даже  расстегнуть  тужурки.   
        Перед  объявлением  посадки  капитан  подошел  ко  мне  и  сказал,  скоро  приземлимся  на  аэродроме  Кневичи,  это  и  есть  аэродром  аэропорта  Владивосток.  Капитан  загадочно  улыбнулся  и  пошел  на  свое  место.  Теперь  стала  понятна  его  градация  мест  службы.  Свой  выбор  я  сделал  сразу,  будущим  местом  службы  избрал  Кневичи,  только  не  знал,  как  этого  добиться.  Мы  с  ребятами  с  нетерпением  ожидали  встречи  с    Владивостоком.  Перед  посадкой  сел  возле  иллюминатора  с  левой  стороны,  пытаясь  с  высоты  птичьего  полета  обозреть  незнакомую  землю.  Когда  самолет  вынырнул  из  облаков,  внизу  открылся  вид  шахтерского  города,  мы  насчитали  пять  слегка  дымящихся  тереконов.  В  центре  города  возвышался  дворец,  но  больше  ничего  интересного  рассмотреть  не  успели.  Самолет  пошел  на  снижение,  и  мы  сели  на  свои  места,  ожидая  скорой  посадки.
       Так  14  ноября  1959 года  самолет  приземлился  в  аэропорту  города  Владивостока.  Эта  дата - своеобразный  мой  день  рождения  на  приморской  земле,  которую  предстояло  полюбить,  на  которой,  по  воле  судьбы,  предстояло - жить.  Мы  решили  не  мешать  пассажирам  выходить  из  самолета,  считали,  успеем  покинуть  его  спокойно  без  излишней  толкучки.   Какая  простота,  мы  не  знали  местных  условий.  Пассажиры  ринулись  на  первый  автобус,  и  он  ушел  без  нас.  Разве  могли  мы  знать,  что  в  перевозках  участвует  всего  один  автобус  и  нам  теперь  прийдеться  долго  ожидать  его  возвращения.  Первый  блин  знакомства  с  краем  обернулся  комом.  Но  разве  это  могло  нас  расстроить,  тем  более,  мы  полагали,  теперь  нам  некуда  спешить.  Без  частей  и  службы  не  останемся.  Автобус  вернулся  минут  через  двадцать,  и  народу  набилось  столько,  что  мы  еле  сумели  влезть.  Нам  больше  не  хотелось  ждать,  нужно  было  добираться  в  штаб  авиации  Тихоокеанского  флота.  Но  все    старания,  как  потом,  оказалось,  были  напрасными.  Виновником  наших  мытарств  оказался  нерадивый  офицер,  который  должен  был  встречать  молодых  офицеров  прямо  у  трапа  самолета  и  отвозить  в  Кневичи.  Там  работали  офицеры  отдела  кадров,  принимали  и  распределяли  молодых  офицеров  по  частям.  Но  мы  этого  не  знали  и  прошли  эту  дорогу  своим  путем.  А  может,  это  было  для  нас  лучшим  вариантом.
        Выйдя  из  самолета,  ожидали  увидеть  солидное  здание  аэровокзала  города  Владивостока.  Но  ничего  подобного  не  было  и   в  помине.  Подошедший  автобус  привез  к  старому  бревенчатому  одноэтажному  вросшему  в  землю  бараку.  На  лицевой  стороне  висела  вывеска  золотыми  буквами,  где  было  написано,  что  это  здание  и  есть  «Аэропорт  Владивосток».  Такого  подвоха  не  ожидали.  Если  самое  современное – аэропорт  не  имеет  приличного  здания,  что  нас  ожидало  дальше?  Вот  здесь  то  мы  по  настоящему  загрустили.  Но  куда  деваться,  нам  предстояло  испить  эту  чашу  до  дна.
       Автобус  во  Владивосток  уже  ушел,  а  возле  здания  находилась  довольно  большая  толпа  народа.  Теперь  мы  поняли,  нам  предстояло  штурмовать  следующий  автобус.  На  заборе  висела  вывеска,  и  на  ней  черным  по  белому  было  написано  время  движения  автобусов.  По  расписанию  нам  предстояло  ожидать  еще  пол  часа.   И  мы  решили  осмотреться  и  полюбоваться  природой.  Везде  по  трассе  перелета  нас  встречала  холодная  погода,  первый снег,  здесь  стояла  жара  и  полное  безветрие.  Мы  вынуждены  были  снять  тужурки,  и  грелись  на  солнышке  сидя  на  чемоданах.  Кто  же  знал,  что  безветренная  погода  редкость  для  Приморья,  да  и  такая  теплая  осень,  скорее  исключение  из  правил.  Время  отправления  автобуса  прошло,  а  автобуса  не  было.  Так  в  напрасных  ожиданиях  пролетели  два  часа.  У  нас  заканчивалось  терпение.  Теперь  по-другому  смотрели  на  мир,  на  гостеприимный  край,  в  котором  предстояло  жить.  Как  показатель  ожидавших  нас  невзгод  перед  нашими  глазами  стоял  бревенчатый  барак  аэровокзала  города  Владивостока,  а  спрятавшееся  за  облаками  солнце  и  сразу  наступившая  прохлада  опустили  нас  на  грешную  землю.
       Когда,  через  три  часа  ожидания,  пришел  автобус  мы,  не  стесняясь,  с  превеликим  трудом  втиснулись  в  него  и  поехали  во  Владивосток.  По  дороге,  разглядывая  мелькавшую  в  окнах  местность,  пытались  составить  представление  о  крае,  в  котором  предстояло  служить. Артем  скоро  закончился  и  практически  до  санаторной  зоны  мы  видели  лишь  небольшие  частные  дома  и  красивую  природу.  Когда  въехали  в  санаторную  зону  вдобавок  к  красотам  природы  добавились  чудесные  виды  санаториев.  Особенно  понравился  санаторий  «Приморье»  величественно  проглядывающий  через  прилегающий  частокол  деревьев. 
       Подъезжали  к  городу  уже  в  хорошем  настроении,  пассажиры  рассосались  по  пути  следования  и  теперь  мы  уютно  расположились  на  сидениях,  разглядывая  встречающиеся  объекты.  Нам  рассказали,  где  находиться  гостиница  Владивостокского  гарнизона,  туда  мы  и  направились.  Нас  с  Иваном  Ломоносом  и  Виктором  Крикуненко  поселили  в  одном  номере,  четвертую  кровать  занимал  сухопутный  офицер.  На  стуле  возле  его  кровати  висела  зеленая  рубашка. 
       Устроившись  в  номере  и  смыв  дорожную  грязь,  вспомнили  о  том,  что  сегодня  еще  ничего  толком  не  ели.  Стали  подсчитывать  свои  капиталы.  Оказалось,  у  Ивана  и  Виктора  в  наличии  осталось  не  более  пяти  рублей  на  двоих.  Все  остальное  они  пропили  в  Москве.   Наши  первые  лейтенантские  120  рублей,  как  первая  зарплата,  по  тем  временам  была  довольно  солидной  суммой.  На  них  нужно  было  провести  отпуск,  оставить  деньги  на  дорогу  к  новому  месту  службы  и  жить  после  отпуска  до  первой  получки  и  получения  подъемных.  А  нам  так  хотелось  чувствовать  себя  независимыми.
        После  окончания  училища  я  отложил  на  дорогу  двадцать  рублей,  надеясь,  этого  хватит  до  прибытия  в  часть.  Как  же  мы  были  наивны.  Хорошо,  что  перед  отъездом  на  Дальний  Восток,  дедушка  подарил  сто,  и  мама  дала  на  дорогу  еще  сорок  рублей.  Теперь  я  был  самым  богатым  в  нашей  компании.  Предложил  пойти  в  магазин  за  продуктами  и  устроить  ужин  в  номере.  Так  и  сделали.  По  недовольному  виду  Ивана  понял,  у  него  трубы  горят  после  прощального  вечера  в  Москве,  но  это  была  его  проблема,  я  не  собирался  поощрять  пьянство.
       Вечером  появился  сосед.  Он  оказался  подполковником - артиллеристом  из  Барабаша  и  находился  во  Владивостоке  в  командировке.  Поужинав  несколькими  яблоками  и  выпив  чай,  он  поинтересовался,  нет  ли  среди  нас  храпящих,  и  лег  спать.  Делать  нечего.  Пришлось  и  нам  ложиться,  хотя  очень  хотелось  посмотреть  вечерний  Владивосток.   Скоро,  оказалось,  храпит  именно  подполковник.  Пришлось  долго  вертеться  с  боку  на  бок,  пока  сон  не  сморил. 
Утром  подполковник  подал  команду  подъем,  напомнив  наши  курсантские  будни.  Нехотя,  немного  недоспав  из-за  его  храпа,  встали.  Нам  предстояло  разыскать  штаб  морской  авиации  и  пройти  собеседование  у  главного  инженера.  Как  сказал  сосед,  штаб  располагался  на  Второй  речке,  но  как  туда  добраться  он  не знал.  Посоветовал,  пойти  на  железнодорожный  вокзал,  оттуда  автобусы  отправляются  по  всем  направлениям.
      В  штабе  встретил  дежурный  по  управлению.  Нам  назначили  прием  на  семнадцатое  ноября.  У  нас  было  целых  полтора  дня  свободного  времени,  и  мы  поехали  в  центр  города.  Хотелось,  не  теряя  времени,  осмотреть  достопримечательности  города.  Когда  в  переполненном  автобусе,  который,  освоившись  с  местными  обычаями,  мы  успешно  штурмовали,  добрались  до  центра  города,  перед  нами  открылась  центральная  площадь,  на  которой  стоял  цирк  Шапито. Это  было  несколько  неожиданно,  до  этого  приходилось  встречать  только  стационарные  цирки.  В  Шапито  шло  дневное  представление,  периодически  раздавался  детский  смех,  звучала  музыка.  Походив  немного  по  центру,  ознакомившись  с  великолепным  зданием  и  внутренним  содержанием  Владивостокского  ГУМа,  решили  сесть  в  трамвай,  доехать  до  конечной  остановки,  посмотреть,  где  заканчивается  город.  Конечной  остановкой  оказалось  кольцо  на  Луговой.  Вышли  из  трамвая,  дошли  до  железнодорожного  переезда,  за  ним  начинались  частные  дома.  Город  заканчивался  величественными  зданиями,  обрамлявшими  конечную  остановку.  Обошли  их  по  кругу,  но  больше  ничего  интересного  не  увидели.  Сели  в  трамвай  и  поехали  обратно  в  центр  города.  Ну,  очень  хотелось  кушать.  Вышли  возле  стадиона  Авангард,  рассчитывая,   возле  стадиона  должны  быть  торговые  точки.  Прошли  почти  до  центральной  площади,  но  ничего  подходящего  не  нашли.  Наконец,  немного,  не  дойдя  до  Владивостокского  ГУМа,  встретилась  рыбная  столовая.  Там  и  решили  утолить  голод.  Тем  более,    было  интересно  попробовать  морские  деликатесы.  К  окончанию  училища,  голод  не  тетка,  научился,  есть  все,  что  давали  в  курсантской  столовой.  Мама,  увидев  мою  всеядность,  была  поражена.  Она  долгие  годы  мучалась  с  проблемой  моего  питания.  Теперь  съедал  все,  что  она  ставила  на  стол.
       Войдя  в  столовую,  прежде  всего,  попытались  определиться  с  ценами.  Они  были  вполне  приемлемыми.  Изучая  меню,  обратил  внимание  на  странные  названия  блюд.  Что  такое  гребешок,  трепанг,  кукумария,  кальмары,  палтус,  корюшка  мы  не  знали,  пришлось  подсмотреть,  что  пользуется  наибольшим  спросом  у  посетителей,  а  затем  с  независимым  видом  сделать  заказ.  Для  начала  решил  попробовать  трепанг  и  бутерброд  с  минтаевой  икрой.  С  недоверием  смотрел  на  поданные  блюда,  приступая  к  первой  трапезе  на  приморской  земле  с  местными  экзотическими  продуктами.  Первое  впечатление  от  трепанга  было  непонимание,  что  это  такое?  По  консистенции  небольшие  черные  кусочки  сала.  Меня  устраивало,  что  не  было  рыбного  вкуса.  Когда  спросил  у  официантки,  что  это  такое,  она,  улыбнувшись,  ответила,  морские  черви.  Шутила  или  нет,  не  знаю,  но  аппетита  это  явно  не  добавило.  Глядя,  как  этих  червей  уплетают  соседи,  доел  их  и  был  очень  доволен.
      После  обеда  пошли  на  набережную  и  были  приятно  удивлены.  У  нас  уже  давно  закончился  купальный  сезон,  а  здесь  было  довольно  много  купающихся,  и  вообще  стояла  очень  жаркая  погода.  Откуда  нам  было  знать,  что  этот  год  был  аномально  теплым.  Сняв тужурки,  немного  посидели  на  берегу,  вдыхая  аромат  моря.  Незаметно  наступил  вечер,  с  моря  потянуло  прохладой.  Наслаждаясь  морскими  красотами,  насмотревшись  на  яхты  и  суда,  снующие  по  акватории,  поняли,  без  подпитки  в  столовой  нам  не  дожить  до  завтрашнего  утра.
      По  дороге  к  набережной  повстречались  три  ресторана: - Золотой  рог,  Арагви  и  Челюскин.  Идти  в  шикарные  рестораны  Челюскин  и  Золотой  рог  не  рискнули,  решили,  в  полуподвальном - Арагви  будет  дешевле  и  не  столь  притязательно.  Деньги  были  мои,  мне  и  заказывать  бал.  Посмотрев  меню,  с  грустью  понял.  Разговеться  не  прийдеться.  Заказал  по  тарелке  сборной  солянки,  бевстроганы,  ребятам  по  сто  грамм  водки.  Практически  за  один  раз  съели  половину  моих  денежных  резервов.  После  каждого  раза,  когда  оплачивал  счета  товарищей,  Иван  обещал  обязательно  расплатиться.  Надо  отдать  ему  должное,  первые  годы  он  расплачивался   регулярно,  потом,  став  чрезмерно  употреблять  зеленого  змия,  стал  забывать  отдавать  долг,  потерял  друзей  и  приобрел  таких - же  забулдыг.
      Ужин  удался  на  славу.  Насытившись,  еще  не  менее  часа  гуляли  по  городу,  потом  пошли  в  гостиницу.  Там  сосед,  по  своему  обыкновению,  ужинал  яблоками.  После  долгих  раздумий   Иван,  воспользовавшись  тем,  что  я  ушел  в  туалет,  решил  обратиться  к  соседу  с  просьбой,  одолжить  десять  рублей.  Такое  поведение  Ивана  шокировало,  но  на  удивление  сосед  одолжил  пять  рублей.
       На  следующий  день  не  рискнули  посещать  рестораны,  нашли  студенческую  столовую  и  питались  там  безвкусными  котлетами  с  жидким  подобием  картофельного  пюре.  День  провели  в  свое  удовольствие,  гуляя  по  полюбившейся  набережной,  знакомясь  с  достопримечательностями  города.  Находились  до  того,  что  в  гостиницу  еле  доползли.
       Утром  привели  себя  в  порядок  и  поехали  на  собеседование  к  заместителю  командующего.  Он  принимал  по  десять  человек.  Когда  очередь  дошла  до  нашей  десятки,  вошли  в  кабинет  и  расселись  по  стульям  стоящим  у  стен.  Представительный  полковник  с  инженерными  знаками  различия  на  погонах  начал  с  того,  что  предупредил,  нам    предстояло  переучиваться.  Морская  авиация  начала  перевооружаться  на  новую  технику – самолеты  ТУ – 16.  Такую  технику  мы  не  изучали.
После  этого  сообщения,  огорошившего  нас  вступления,  полковник  начал  спрашивать,  где  бы  мы  желали  служить.  Когда  очередь  дошла  до  меня,   как  в  том  фильме,  попросил  «озвучить  весь  список»,  сославшись  на  то,  что  нам  не  знакомы  местные  условия.  Полковник  перечислил  несколько  гарнизонов,  но  особо  приглашал  служить  в  Советскую  гавань.  Он  объяснил,  авиационный  гарнизон  расположен  в  селении  Монгохто,  является  северной  территорией  со  всеми  вытекающими  из  этого  льготами.  Четыре  молодых  лейтенанта  сразу  согласились  с  его  предложением.  Так  разошлись  наши  дороги  с  Дмитрием  Барабаном,  Виктором  Левиком,  Виктором  Полухиным  и  Виталием  Лысаком,  с  которыми,  мы  учились  в  одном  классном  отделении,  ели  одну  кашу.  Только  через  десять  лет,  когда  пришлось  попасть  в  командировку  в  Советскую  гавань,  читай  Монгохто,  встретил  только  двоих  из  них – Барабана  и  Полухина,  остальные  покинули  эту  суровую  землю,  расставшись  с  гарнизоном  Монгохто.
       Предложение  служить  в  Советской  гавани  меня  не  прельстило,  ожидал,  когда  полковник  назовет  Кневичанский  гарнизон.  Наконец  дождался.  Когда  прозвучало  предложение  служить  в  Кневичах,  выдержав  небольшую  паузу,  согласился.  Полковник  посмотрел  мое  личное  дело,  видимо  оно  его  удовлетворило,  и  вписал  в  список  комплектования  Кневичанской  дивизии.  Услышав,  что  я  получил  направление  в  Кневичи  Иван  и  Виктор  попросили  их  тоже  назначить  в  этот  гарнизон.  Полковник,  узнав,  что  мы  земляки - согласился.  Так  мы  попали  в  одну  дивизию. После  окончания  беседы  объявили  время  и  место  сбора.  Нас  должны  были  на  бортовой  машине  отвести  к  месту  службы.   Предстояло  совершить  обратный  путь  в  Кневичи,  которые,  по  стечению  обстоятельств,  мы  объехали.       
          
                Глава     20. КНЕВИЧАНСКИЙ  ГАРНИЗОН,
       Так,  17  ноября  1959  года  на  бортовых  машинах  под  тентом  нас  привезли  в  военный  городок  Кневичанского  гарнизона.  Выгрузили  на  площадке  перед  штабом.  Приводя  форму  одежды  в  порядок,  отряхивая  с  себя  приморскую  пыль,  с нетерпением  ожидали  вызова  на  собеседование  к  командиру  полка – Герою  Советского  Союза  полковнику  Сохиеву.
       Когда  вошли  в  кабинет,  встретил  седой  уставший  человек,  практически  прощавшийся  со  службой.  Он   уже  не  мог  летать  на  новых  самолетах  по  возрасту,  но  ему  предстояло  укомплектовать  вновь  создаваемую  часть.  Спокойно  представившись,  рассказал  о  задачах  стоящих  перед  частью,  имеющей  славные  боевые  традиции  49й  минно-торпедный  авиационный  полк  3  МТАД  (минно-торпедной  авиационной  дивизии),  вкратце  рассказал  о  боевом  пути  части.  Предупредил,  мы  попали  служить  в  один  из  самых  бандитских  городов  Союза.  Вокруг  города  в  те  времена  располагалось  пять  тюрем,  причем  здесь  сидели  рецидивисты  со  значительными  сроками  заключения.  После  окончания  срока,  им  запрещалось  выезжать  в  европейскую  часть  страны.  Разрешали  селиться  в  трех  районах  города, - это  восьмая  шахта,  зеленый  поселок  и  шахта  3-ц.  В  этих  районах  нам  категорически  запрещалось  появляться.  Полковник  Сохиев  предупредил,  во  избежание  неприятностей  ходить  по  городу  не  менее  чем  по  три  человека.  Это    напомнило  события  прошлых  лет,  когда  нам  не  разрешали  по  одному  появляться  в  Новограде  после  драки  на  танцевальной  площадке.
Командир  закончил  беседу  безрадостным  сообщением,  жилья  в  гарнизоне  не  хватает,  резервный  фонд  выделяется  только  летному  составу,  и  как  оказалось  политработникам.  Нам  для  проживания  выделили  помещение  в  казарме  одного  из  подразделений.  Не  желающим  жить  в  казарме   разрешили  снимать  квартиры  в  городе,  но  в  непосредственной  близости  к  военному  городку.
       После  завершения  беседы  с  грустью  поняли,  нам  не  очень  рады,  нормальных  условий  нет,  денег  для  найма  квартиры  тоже.  Подъемные  обещали  выдать  лишь  перед  новым  годом.  В  расстроенных  чувствах   побрели  в  казарму  устраиваться  на  ночлег.  Одно  служило  утешением, голова  не  болела  в  поисках  пищи.  Нас  поставили  на  котловое довольствие  в  столовую  технического  состава.  Оставив  свой  нехитрый  багаж,  проводили  в  столовую  офицерского  состава,  где  довольно  сносно  покормили.
       На  следующий  день,  после  беседы  со  старшим  инженером  по  электрооборудованию  самолета  майором  Зориным,  меня  назначили  в  первую  эскадрилию.  Инженером  эскадрилии  был  майор  Юрченко,  начальником  группы  капитан  Кононов.  Вместе  со  мной  в  первую  эскадрилию  из  однокурсников  попали  только  Виктор  Крикуненко  и  Виктор  Афанасьев.  Ивана  Ломоноса  назначили  во  вторую  эскадрилию.
А  вообще  в  полк  прибыло  сто  двадцать  молодых  лейтенантов  из  различных  училищ,  и  почти  никто  не  изучал  самолет  ТУ-16.  Нам  предстояло  начинать  службу  в  аудиториях  с  ознакомления  с  новой  техникой.
       В  беседе  с  товарищами  узнали,  оказывается,  их  встречали  прямо  у  трапа  самолета  и  сразу  доставляли  в  Кневичи.  Здесь  представители  отдела  кадров  авиации  распределяли  по  частям.  Тех,  кого  направили  служить  в  другие  гарнизоны,  отправляли  группами  на  машинах.  В  Монгохто  и  на  Камчатку  ребята  полетели  военным  самолетом.  О  наших  злоключениях  слушали  с  завистью,  нам  одним  из  первых  удалось  побывать  во  Владивостоке,  вкусить  прелести  знакомства  со  столицей  Приморья,  и  мы  щедро  делились  первыми  впечатлениями. 
       Но  скоро  вынужденное  безделье  закончилось.  Начались  ежедневные  теоретические  занятия  по  изучению  новой  техники. Для  нас  они  начались  на  следующий  день  после  приезда,  так  как  мы  оказались  одной  из  последних  групп,  прибывших  в  часть.  Меня  назначили  на  должность  техника  электромеханика.  Занятия  вел  старший  инженер  полка  по  электронной  автоматике  и  электрическим  машинам,  прибывший  после  окончания  академии - старший  лейтенант   Вячеслав  Кузнецов.  На  подготовку  было  очень  мало  времени.  Через  две  недели    должны  были  сдавать  зачеты  по  специальности  и  приступать  к  практической  подготовке  самолетов.  Зачеты  с  Виктором  Афанасьевым  сдали  с  первого  захода,  чем  заслужили  одобрение  майора  Юрченко  и  своего  непосредственного  начальника  капитана  Николая  Кононова.
      Через  несколько  дней  вызвал  инженер  эскадрилии  и  сообщил,   вместе  с  группой  техников  самолетов  нас  направляют  в  командировку,  встречать  и  готовить  летящие  с  Черноморского  флота  самолеты  к  вылету  с  промежуточного  аэродрома.  Загвоздка  была  в  одном,  мы  должны  были  встречать  и  готовить  самолеты  не  только  как  электротехники,  но  провести  проверку  работы  автопилотов,  кислородного  оборудования.  Майор  Юрченко  собирался  устроить   дополнительные  занятия,  но  этого  не  потребовалось,  мы  оба  были  готовы  к  этой  работе,  нас  хорошо  обучили  в  училище  по  нескольким  смежным  специальностям.  После  контрольной  проверки  нашей  подготовки  старшим  лейтенантом  Кузнецовым,  практических  занятий  по  обслуживанию  самолета  ТУ-16,  мы  были  окончательно  утверждены  в  состав  встречающей  команды.
       Теперь  могли  немного  расслабиться.  С  нетерпением  ожидали  вылета,  просматривали  контрольные  листы,  готовили  инструмент  для  работы.  Самолет  ЛИ-2  с  экипажем,  на  котором  должны  были  лететь,  находился  в  дежурстве.   Нам  предстояло  вылететь  в  Магдагачи,  организовать  встречу  самолетов  и  отправку  их  на  аэродром  постоянной  прописки  в  Кневичи.  Не  признаваясь  себе,  немного  волновались.  Впервые  нам  с  Афанасьевым  предстояло  выпускать  самолеты  в  полет.  Никто  нас  не  контролировал,  и  мы  не  имели  права  на  ошибку.
       Наконец  был  определен  срок  вылета  экипажей  с  аэродромов Черноморского  флота,  время  встречи.  И  мы  вылетели  в  Магдагачи.  По  пути  предстояла  посадка  в  Хабаровске  для  дозаправки  и  отдыха.  Когда  грузились  в  самолет,  инженер  эскадрилии  майор  Юрченко  обратил  внимание  на  мой  внешний  вид.  Все  садились  в  самолет  в  полном  техническом  обмундировании.  А  это  ватный  костюм,  валенки  с  резиновой  подошвой.  Я  надел  брюки  от  летнего  комбинезона,  куртку  от  ватного  костюма  и  ботинки  на  микропоровой  подошве  с  шерстяными  носками.  Обозвав – пижоном,  майор  Юрченко  приказал  срочно  переодеться,  но  форма  была  в  каптерке,  а  до  вылета  осталось  всего  полчаса.  Пригрозив,  по  возвращению  спустить  с  меня  семь  шкур,  вынужден  был  смириться.
      Кабина  самолета  не  обогревалась.  Начав  замерзать, Виктор  Афанасьев  и  худосочный  Михаил  Пасынков  закутались  в  самолетные  чехлы,  но  никак  не  могли  согреться.  Пока  позволяло  отсутствие  облаков,  я  смотрел  в  иллюминатор,  любуясь  дальневосточной  природой,  покрытыми  первым  снегом - сопками.  В  Хабаровске   самолет  дозаправили,  обслужили.  Нас  поселили  в  захудалую  гостиницу,  где  не  было  даже  буфета. После  перелета  в  холодном  самолете  очень  хотелось  скушать  что–либо  горячее.  Второй  пилот  сказал,  ему  приходилось  бывать  на  этом  аэродроме,  и  он  знает,  где  находиться  ближайшая  столовая.  Ни  минуты  не  задумываясь,  пошли  ее  искать.
      Перед  вылетом  нам  досрочно  выдали  первую  зарплату,  аж  целых  сто  двадцать  рублей.  Теперь  мы  опять  были  богаты.  После  ужина   завалились  спать.  Нам  надо  было  хорошенько  выспаться.  Утром  предстояло  вылететь  в  Магдагачи,  и  полет  не  обещал  быть  легким. 
Но  нам  не  дали  долго  спать.  Только  забрезжил  рассвет,  как  нас  подняли  и  мы,  не  успев  позавтракать,  пошли  на  посадку.  Хорошо,  в  столовой  купил  маленькую  шоколадку,  теперь  отламывая  по  кусочку,  утолял  голод.
      В  Магдагачи  прилетели  вечером.  Нас  поселили  в  местном  офицерском  общежитии.  В  офицерскую  столовую  не  успели,  дежурная  сказала,  единственный  буфет  находиться  в  доме  офицеров.  Благо  он  находился  рядом  с  общежитием. Невзирая  на  холодную  погоду,   прямо  в  кителях  пошли  в  буфет  подкрепиться,  пугая  своим  видом  местное  население  уже  одетое   по-зимнему,  ведь  мы  попали  в  настоящую  Сибирь.  Цены  в  буфете  кусались,  не  уступали  ресторанным.  Поужинали  яичницей,  запили  чаем  и  пошли  осматривать  дом  офицеров.   
        Это  было  огромное  бревенчатое  здание,  где  располагались:  большой  зрительный  зал,  в  одном  крыле  биллиардная  на  три  стола,  в  другом  библиотека  и  читальный  зал.  Делать  было  нечего,  зашли  в  биллиардную.  Офицеры  играли,  искоса   посматривая  в  нашу  сторону.  Когда  пара  закончила  партию,  один  из  офицеров  предложил  сыграть.   Посовещавшись  между  собой,  отказались,  никто  из  нас  никогда  не  играл  в  биллиард,  боялись  посрамить  честь  военно-морского  флота,  и  вышли  из  зала.  Мне  пришлось  один  раз  держать  кий  в  училище  и  наблюдать  игру,  это  были  все  мои  познания.  Но  пока  делать  было  нечего,  до  вечера  отдыха  осталось  много  времени  и  мы  опять  вернулись  в  биллиардную  комнату,  единственное  место,  где  были  люди.
        Когда  один  из  офицеров  повторно  предложил  сыграть  партию,  отказываться  второй  раз  было  неудобно,  и  я  решил  попробовать  сыграть  партию.  На  удивление  мне  повезло.  Первую  партию  я  выиграл.  Как  оказалось,  соперник  был  лучшим  биллиардистом  гарнизона.  Офицер  не  поверил,  что  я  играю  в  первый  раз,  и  предложил  сыграть  еще  одну  партию.  И  опять  я  выиграл.  Наши  парни  были  в  восторге  и  тоже  не  верили,  что  я  играю  впервые.
       Второй  пилот  самолета,  который  постоянно  всюду  с  нами  ходил,  попытался  сыграть  со  мной  партию,  но  у  него  ничего  не  получилось,  проиграл,  не  сумев  забить,  ни  одного  шара.  В  зал  вернулся  противник,  посрамленный  моими  победами,  и  мы  начали  очередную  партию.  Но  я  уже  потерял  интерес  к  игре,  играл - расслаблено  и  проиграл  с  треском.  Больше  испытывать  судьбу  не  хотелось.
       Наконец,  в  актовом  зале,  из  которого  солдатами  были  вынесены  стулья,  начались  танцы  и  мы  пошли  в  зал  смущать  местных  красавиц  морской  формой.   Мы  прилетели  в  Магдагачи  в  субботу,  а  по  субботам  и  воскресеньям  у  них  в  зрительном  зале  проходили  танцевальные  вечера. 
        Дом  офицеров  был  единственным  объектом  культуры  в  поселке.  Об  этом  поведала  дежурная  по  общежитию,  поэтому  и  пошли  посмотреть  на  местную  публику.  В  зале  больше  половины  девчонок  были  бурятками.  Это  было  необычным,  нам  впервые  пришлось  встречаться  с  представителями  этой  национальности. Долго  присматривались  к  местной  публике.  Не  хотелось  вносить  смуту  в  ряды  местных  офицеров,  пытались  определить  свободных  девчонок.  Я  заметил  пару  подружек,  которые  умели  прилично  танцевать  и  танцевали  постоянно  вдвоем.   Решил  пригласить  одну  из  них,  второй  пилот  вызвался  танцевать  с  ее  подругой. Пригласили  девчонок  на  очередной  танец,  но  пилоту  не  повезло,  это  был  вальс.  Поэтому  он  растерянно  топтался  на  месте,  танцуя  вместо  вальса  танго.  В  зале  оказалось  мало  любителей  вальса,  поэтому  мы  с  партнершей  танцевали  в  разные  стороны,  с  переходами.  В  общем,  на  зависть  всем  мы  оккупировали  середину  зала.  Обе  девчонки  были  бурятками  с  приятными  чертами  лица.  Так  со  вторым  пилотом  и  протанцевали  весь  вечер.  Девчонки  оказались  учителями  местной  школы.  Год  назад  они  окончили  педагогический  институт  в  Улан-Уде.  После  окончания  танцев  проводили  их  домой  и  пошли  в  общежитие.  Но  спать  нам  не  пришлось,  буквально  через  час  подняли  по  тревоге,  ожидался  прилет  самолетов,  которые  следовали  к  новому  месту  дислокации.  Нас  было  всего  две  бригады,  но  должны  были  встретить  и  обслужить  все  прилетающие  самолеты.
      Судьба  преподнесла  еще  один  сюрприз.  Первым  самолетом,  который  нам  с  Михаилом  Пасынковым  пришлось  обслуживать,  был  самолет  с  бортовым  номером  05.  После  того,  как  со  второй  бригадой,  в  которую  входили  старший  лейтенант  Эльдар  Алабугин  и  Виктор  Афанасьев,  совместными  усилиями  закончили  заправку,  проверку  и  подготовку  самолетов  к  вылету.  Пошли  отдыхать  в  общежитие.  По  дороге  обменялись  с  Михаилом  Пасынковым  впечатлениями  о  том,  что  среди  обслуженных  нами  машин  самым  ухоженным  был  самолет  с  бортовым  номером  05.  Наши   впечатления  оказались  одинаковыми,  это  был  лучший  из  встречаемых  самолетов.  Общее  мнение,  совместное  обслуживание  родило  между  нами  взаимную  симпатию.
      После  окончания  командировки  старший  лейтенант  Михаил  Пасынков  уговорил  майора  Юрченко  оставить  меня  в  его  группе.  А  05  борт  стал  нашим  совместным  самолетом.  Если  сохранились  архивы  газеты  «Боевая  вахта»  за  1960  год,  на  фотографии  можно  увидеть  наши  с  Мишей  довольные  физиономии  и  ознакомиться  со  статьей  в  нашу  честь.  В  статье  говорилось  о  лучшем  техническом  экипаже  «придворной»  Кневичанской  дивизии.
      Подготовив  и  отправив  самолеты,  с  нетерпением  ожидали  сообщение  об  их  успешном  приземлении  в  Кневичах.  Ведь  для  нас  с  Афанасьевым  это  были  первые  самостоятельные  вылеты  самолетов  обслуженных  нами.  Скоро  поступило  сообщение,  самолеты  успешно  совершили  перелет,  и  мы  с  облегчением  вздохнули.
      Через  сутки  предстояло  встретить  очередную  партию  машин,  и  на  этом  наша  миссия  заканчивалась,  нас  ожидал  перелет  домой.  После  встречи  очередных  самолетов,  подготовили  и  отправили  вторую  партию  машин,  дождались  сообщения  об  их  успешном  перелете  и  стали  готовиться  к  перелету.
      Девчонки  решили  организовать  прощальный  вечер,  но  я  был  непьющий,  а  второй  пилот  не  имел  права  употреблять  спиртное  перед  вылетом.  Поэтому  мы  попрощались  рюмкой  душистого  чая  местного  производства  с  тортом.  На  том  наше  мимолетное  знакомство  завершилось,  надеюсь,  мы  не  обидели  наших  подруг.
      Когда  подлетали  к  аэродрому,  увидели  покрытую  первым  снегом   землю,  подкрашенную  зеленым  цветом  хвойных  деревьев,  которые  окружали  Артем  со  всех  сторон.  Небо  над  Артемом   было  необыкновенно  чистым.  За  то  небольшое  время,  которое  прожили  в  Артеме,  уже  свыклись  с  тем,  что  над  городом  постоянно  весит  черная  пелена  угольной  гари,  которую  изредка  разгоняет  ветер.  Когда  приземлились  на  аэродроме,  я  с  удовольствием   слепил  первый  приморский  снежок  и  запустил  его  в  Афанасьева.  Когда  подержал  в  руках  очередной  снежок,  оказалось,  снег  грязный,  на  руках  остались  черные  подтеки.  Присмотревшись  к  снегу,  увидел,  он  перемешан  с  угольной  пылью,  так  вот  почему,  после  выпавшего  снега  небо  было  таким  девственно  чистым  и  голубым.
      Вернувшись  в  часть,  ожидал  получить  обещанный  нагоняй  от  майора  Юрченко,  ведь  он  обещал  разобраться  со  мной  перед  вылетом.  Но  на  очередном   построении  эскадрилии  он  объявил  благодарность  и  назначил    в  технический  экипаж  к  Михаилу  Пасынкову,  а  мой  пижонский  вид  и  игнорирование  зимней  одежды  он  на  время  забыл.  Когда  встретился  с  друзьями,  оказалось,  Иван  Ломонос  сумел  сдать  зачеты  и  уже  работал  в  составе  технического  экипажа.  Виктор  Крикуненко  готовился  к  сдаче  зачетов  уже  в  третий  раз.
      Мы  прилетели  буквально  за  несколько  дней  до  Нового  года.  Друзья  рассказали,  за  это  время  они  побывали  в  городе,  на  вечере  танцев  во  Дворце  угольщиков  и  им  удалось  купить  билеты  на  новогодний  вечер  во  дворец.  Оставалась  одна  проблема,  нужно  было  не  попасть  в  новогодний  вечер  в  наряд.  Мне  повезло,  за  успешную  работу  в  командировке  майор  Юрченко  объявил  отгул  на  все  праздничные  дни.  Ивану Ломоносу  повезло  меньше,  он  второго  января  должен  был  заступать  в  наряд  на  гарнизонную  гауптвахту.  Но  больше  всех  пострадал  Виктор  Крикуненко,  ему  запретили  выход  в  город  до  сдачи  зачетов  по  специальности.
      Так   заканчивался  1959  год.  Год,  принесший  успешное  окончание  училища,  первое  офицерское  звание,  первое  успешное  испытание  самостоятельной  работой  и  первое  поощрение  в  офицерском  звании.
Вполне  можно  было  подводить  первые  итоги,  только  не  с  кем  было  поделиться  своими  успехами,  некому  было  рассказать  о  первых  испытаниях,  выпавших  на  мою  долю  в  новой  жизни            
               
                Глава  21.  СУДЬБА  ЛЕЙТЕНАНТСКАЯ.
         Когда  впервые  увидел  Дворец  угольщиков,  он  поразил  своими  размерами   и  внутренним  убранством.  В  левом  крыле  огромного  здания  располагалась  городская  библиотека,  и  огромный  читальный  зал. В  правом  крыле  спортивный  зал  с  душевыми  и  раздевалками,  небольшой  зал  тяжелой  атлетики  и  кабинет  городской  организации  ДОССАФ.  В  центре  Дворца   размещался  зрительный  зал  на  полторы  тысячи  мест,  помещения  администрации  и  музыкальная  школа,  множество  других  помещений  для  занятий  кружков.  Эту  красоту  построили  японские  военнопленные  для  шахтеров  города  Артема.  За  дворцом  располагался  стадион  «Шахтер».
       Новогодний  вечер  был  великолепно  организован.  В  зале  шел  концерт  художественной  самодеятельности,  который  потом  сменился  показом  мультипликационных  фильмов.  В  танцевальном  зале  проходил  костюмированный  бал.  В  подвале  Дворца,  куда  мы  спустились, знакомясь  с  величественным  зданием,  располагался  буфет,  переоборудованный  в  новогодний  вечер  в  ресторан.  Там  работали  два  буфета,  подавали  холодные  закуски  и  спиртные  напитки.
       Иван  Ломонос  со  своими  новыми  друзьями,  такими  же  любителями  зеленого  змия  сразу  осели  в  буфете,  им  больше  не  хотелось  ни  с  чем  знакомиться.  Мы  с  Виктором  Афанасьевым  поднялись  в  танцевальный  зал,  желая  познакомиться  с  местной  публикой.  Ребята  сказали,  что  там  есть  офицерский  угол.  Его  не  пришлось  искать.  Один  угол  зала  был  заполнен  молодыми  офицерами,  еще  никто  не  имел  гражданской  одежды,  поэтому  все  щеголяли  в  парадной  форме,  разумеется,  без  кортиков.  Действо  в  этой  части  зала  напоминало  офицерский  бал  былых  времен.  Рядом  располагались  местные  красавицы,  с  вожделением  поглядывая  в  наш  угол.
      Когда  играли  современные  танцы,  танцевал  весь  зал,  и  трудно  было  протолкнуться.  Но  когда  исполняли  вальс,  ряды  любителей  редели,  и  можно  было  спокойно  вальсировать.  Вот  этой  ситуацией  я  и  решил  воспользоваться.  Заранее  приметил  несколько  девчонок  хорошо  танцующих  вальс  и,  дождавшись  очередного  тура,  пригласил  одну  из  них.  Вальсировали  с  упоением,  танцевали  в  обе  стороны,  с  переходами  вызывая  зависть  у  ребят  и  девчонок.  Закончив  тур  вальса,  решил  пока  не  отпускать  девчонку,  пригласив  на  очередной  танец,  она  моментально  согласилась.  Взаимные  любезности  закончились  знакомством.
      На  вечере  разыгрывали  призы:  за  лучшее  исполнение  песен,  плясок,  танцев.  Естественно,  когда  объявили  конкурс  на  лучшее  исполнение  вальса,  мы  приняли  в  нем  участие.  После  первого  тура,  когда  отсеялось  большинство  танцующих,  ведущие  вечера  отобрали  десять  пар.  Одной  из  них  оказалась  наша.  Мы  танцевали  не  ради  соревнования,  танцевали  в  огромном  зале,  в  свое  удовольствие  кружились  в  обе  стороны,  с  переходами,  которыми,  оказывается,  никто  не  владел,  и  это  не  осталось  не  замеченным.  Первый  приз,  единогласно,  под  одобрительный  гул  зала,  вручили  нашей  паре.  Это  была  бутылка  Советского  шампанского.
      Партнерша  и  ее  подруги  предложили  пойти  в  буфет  и  распить  шампанское.  Мы  с  Виктором  согласились,  тем  более  меня  волновало  отсутствие  Ивана  Ломоноса.  Он  еще  ни  разу  не  появлялся  в  зале,  следовательно,  мое  беспокойство  было  не  напрасным.  Я  уже  знал,  если  ему  шлея  попадет  под  хвост,  он  не  остановиться  и  будет  пить  до  чертиков.  Перспектива  тащить  его  домой  на  себе  меня  не  прельщала. 
      Когда  спустились  в  подвал,  Иван  Ломонос  пьянствовал  с  какими-то  гражданскими  ребятами.  Рассказал  ему  о  победе  и  забрал  за  наш  стол,  соблазнив  предложением  познакомить  с  девчонками.  Девчонки  выпили  шампанское,  я  съел  несколько  конфеток,  но  от  шампанского  отказался,  чем  очень  удивил  их,  никогда  не  любил  шампанское.  Предложение  Ивана  продолжить  пир - отверг,  попросил  девчонок  уговорить  его  и  увести  в  зал.  Среди  них  нашлась  одна  решительная  подруга,  которая  сумела  убедить  Ивана.  Она  не  отпускала  его  почти  до  конца  вечера.
      От  дворца  угольщиков  до  гарнизона  было  около  шести  километров,  поэтому  мне  не  очень  хотелось  возвращаться  в  часть.  Ведь  мы  до  сих  пор  жили  в  казарме  на  территории  части.  Между  делом  сказал  Ивану,  если  хочешь  возвращаться  в  часть,  сиди  в  буфете.  Если  хочешь  нормально  отдыхать,  пойдем  в  зал,  возможно,  удастся  напроситься  к  девчонкам  в  гости.  Иван  не  умел  толком  танцевать,  все,  что  у  него  получалось,  это  танго  и  фокстрот,  а  вернее  топтание  на  месте.  Мое  предложение  его  заинтересовало,  а  старание  подружки,  взявшей  бразды  правления  в  свои  руки,  имели  успех,  теперь  он  старательно  оттаптывал  ей  ноги.  Трудно  было  понять,  кто  из  них  был  больше  заинтересован  в  происходящем.
      С  девчонками  нам  действительно  повезло,  это  были  четыре  подруги -  медицинские  работники.  Они  занимали  одну  секцию  барака  и  имели  отдельный  вход.  Когда  новогодний  вечер  подходил  к  концу,  и  на  улице    наступили  предутренние  сумерки,  усталые,  но  довольные  прошедшими  торжествами  люди  начали  покидать  здание  дворца. 
      Девчонки  предложили  пойти  к  ним  в  гости,  видимо  им  тоже  хотелось  продолжить  новогодний  вечер.  Иван  побежал  в  буфет  и  принес  бутылку  водки.  Он  не  мог  себе  представить,  как  можно  веселиться  без  горькой.  Я,  как  заядлый  слаткоешка,  предпочел  купить  коробку  конфет  к  чаю.   Идти  пришлось  довольно  далеко.  Барак  располагался  за  местным  горкомом  партии  и  райисполкомом  располагавшихся  в  одном  здании.  Поэтому,  пока  добирались  до  барака,  успели  наиграться  в  снежки,  поваляться  в  сугробах,  натирая  друг  друга  снегом.
       На  свежем  воздухе  Иван  быстро  протрезвел,  но  о  выпивке  не  забыл.  Узнав,  что  кроме  одной  купленной  им  бутылки  водки  у  нас  больше  ничего  нет,  порывался  найти  магазин.  Девчонки,  узнав  причину  его  озабоченности,  успокоили,  у  них  дома  все  было  приготовлено  для  встречи  Нового  года.  Они  занимали  четвертинку  барака.  Когда,  шумной  компанией,  вторглись  в  их  скромную  обитель,  рассмотрели,  как  живут  молодые  медицинские  работницы.  Секция  состояла  из  небольшой  кухни  и  большой  спальной  комнаты  обставленной   бедненькой  мебелью.  Но  в  комнате  было  чистенько,  вдоль  стен  стояли  четыре  кровати,  на  столе  старенький  преемник  и  обшарпанный  патефон  с  горой  пластинок.
      Девчата  сразу  приступили  к  приготовлению  еды,  наша  задача  была  скромнее.  Мы  с  Иваном  начали  рубить  дрова,  в  комнате  было  довольно  прохладно,  поэтому  мы  преследовали  две  цели,  хорошенько  протопить  помещение  и  помочь  девчатам  приготовить  еду.  Виктор  должен  был  наносить  воды  из  колонки  расположенной  недалеко  от  дома.
      Пока  готовилась  еда,  успели  натопить  печку,  и  в  доме  стало  тепло  и  уютно.  Нас  разморило,  хотелось  спать.  Ведь  мы  еще  не  ложились.  С  разрешения  девчонок  Иван  с  Виктором  завалились  на  кровати,  и  скоро    услышали  их  дружное  посапывание.  Я  посчитал  для  себя  неудобным  оставлять  девчонок  одних,  остался  топить  печку.  Дабы  разогнать  сон,  рассказывал  анекдоты,  забавные  случаи  из  жизни.
      Давно  заметил,  правда  о  житейских  ситуациях  бывает  гораздо  интересней  любого  анекдота,  но  воспринимается  как  анекдот  и  вызывает  недоверие  и  интерес.  Рассказал  несколько  случаев  из  своей  жизни,  жизни  товарищей,  но  видел,  мне  не  верят.  Я  привык  к  такой  реакции  и  недоверии.  Обычно  такие  рассказы  заканчивались  заявлениями: -  Ну  и  заливаешь  ты,  быть  такого  не  может.
      Между  делом  и  беседой  закончилось  приготовление  еды.  Разбудили  ребят,  и  началась  встреча  Нового  года.  Девчата  никак  не  могли  поверить  в  то,  что  я  не  пью.  Одна  из  девиц  с  недоумением  спросила  у  Ивана: – может,  он  болеет?  Так  уж  на  Руси  заведено,  без  пьянки - нет  праздника,  а  с  каждой  выпитой  рюмкой,  веселье  нарастает.  Но  я  уже  привык  к  такой  реакции.  Это  меня  не  смущало  и  никак  не  влияло  на  мое  поведение.  Мне  и  так  было  весело. Скоро  спиртные  запасы  девчонок  иссякли,  и  Иван  побежал  в  магазин  за  очередной  дозой  «горючего». Если  честно,  мне  давно  хотелось  уйти,  но  я  знал,  если  оставлю  Ивана,  он  сегодня  не  остановится.  А  вести  его  пьяного  днем  по  городу  не  хотелось.
         Когда  время  повернуло  к  вечеру  и  солнце  спряталось  за  горизонтом,  напомнил  ребятам,  пора  собираться  домой.  Ивану  нужно  было  отойти  от  пьянки  перед  заступлением  в  наряд,  тем  более,  нам  предстояло  долгое  путешествие.  Разумные  доводы  возымели  действие, нам  с  Виктором  удалось  уговорить  Ивана.  Когда  добрели  до  поворота  на  аэропорт,  силы  покинули  Ивана.  Выпитое  давало  себя  знать,  хотя  холодный  воздух  и  северный  ветерок,  дующий  прямо  в  лицо  давно  выгнал  из  него  весь  хмель.
        Ваня  боялся  холода  и  всегда  тепло  одевался.  Когда  начал  говорить  о  том,  что  совершенно  замерз,  поднял  штанину  брюк  и  показал  голые  ноги,  пытаясь  его  пристыдить.  Я  не  носил  никаких  теплых  одежд  под  брюками.   Не  знаю,  откуда  это  взялось,  но  зимой  носил  под  кителем  безрукавку,  на  руках  легкие  осенние  перчатки. Не  носил  ватные  брюки,  которые  у  технического  состава  называли  глушителями.  Когда  все  на  аэродроме  надевали  шапки  и  завязывали  уши,  поднимая  воротники,  и  прячась  от  холода,  я  ходил  в  неизменных  брюках  от  летнего  комбинезона,  куртке,  на  руках  легких  перчатках. 
       В  казарму  добрались  к  восьми  часам  вечера.  Ужин  давно  прошел,  но  у  нас  была  договоренность,  когда  кто-нибудь  не  приходил  в  столовую  к  сроку,  ребята  делали  бутерброды  и  приносили  их  в  кубрик.  Голодные  всегда  найдут  чайник  с  горячей  водой.  Благодаря  заботе  ребят  удалось  немного  перекусить.  Теперь  мы  были  уверены,  что  до  утра  не  умрем  от  голода.
      Учитывая,  что  большинство  офицеров  технического  состава  живут  в  казармах,  командование  по  вечерам  организовало  в  Доме  офицеров  просмотр  кинофильмов.  Причем,  по  нашему  желанию  фильмы  показывали  до  двадцати  трех  часов.  Вечера  офицерского  состава  были  ограничены  стенами  части.  Ходить  пешком  по  пять  километров  зимой  в  город  не  очень  хотелось. Такая  жизнь  мне  надоела. Хотелось  перебраться  в  город,  это  нам  разрешалось.  Такого  же  мнения  были  друзья.  Мы  договорились,  как  только  выдадут  подъемные,  сразу  переселимся.  В  ближайшее  свободное  время  решили  сходить  в  город  и  попробовать  найти  подходящую  квартиру.  Несколько  наших  лейтенантов,  сэкономив  первую  зарплату,   переселились  в  город  и  были  этим  очень  довольны.
      Сразу  после  праздников  распрощались  с  командиром  полка,  героем  Советского  Союза  полковником  Сохиевым,  он  уходил  на  заслуженный  отдых.  Новый  командир  полка  подполковник  Антипов  прибыл  из  дальней  авиации.  Он  летал  на  ТУ-16  и  был  заместителем  командира  полка,  летчиком  первого  класса.  С  ним  были  переведены  еще  несколько  летчиков  дальней  авиации.  Они  и  составили  основной  костяк  нового  формирования.  Им  предстояло  начать  обучение  летного  состава  полка.
Летчикам,  летавшим  до  этого  на  самолетах  ТУ-4,  выпущенным  на  заводах  Туполева  и  по  внешнему  виду  очень  напоминавшим  английские  Камберы,  предстояло  овладеть  новой  авиационной  техникой.
      Теперь  самолеты  ТУ-4  списывали  на  разделку,  не  отлетав  и  двух  лет.  Война  между  ведущими  конструкторами  привела  к  тому,  что  великолепные  самолеты  Илюшина,  фронтовые  бомбардировщики  ИЛ-28  далеко  не  выслужившие  срок  службы,  начали  снимать  с  вооружения  два  года  назад  и  заменять  на  ТУ-4.  Хорошо,  хоть  хватило  ума,  и  самолеты  ИЛ-28  отправляли  в  консервацию  на  законсервированный  после  войны  аэродром  в  Новоросию.  Там  они  простояли  долгие  годы.  Частично  были  проданы  Китаю,  остальные  все  же  пошли  на  слом.   У  китайцев  они  долгие  годы  были  основными  фронтовыми  бомбардировщиками  китайской  армии.
     Самолеты  Туполева  ТУ-4  не  любил  как  летный,  так  и  технический  состав  за  тяжелое  управление,  обслуживание  и  низкие  летные  качества.  Этих  самолетов  было  выпущено  всего  пятьдесят  машин.  Двадцать  пять  было  в  авиации  Черноморского  флота.  Двадцать  пять  в  Кневичах.  Правда,  один  самолет  так  и  не  долетел  до  места  постоянного  базирования.  Уж  больно  он  был  похож  на  английский  самолет  и  когда  совершал  первый  показательный  полет  для  ознакомления  с  ним  наших  наземных  служб,  был  сбит  зенитчиками  в  районе  озера  Байкал.  Его  останки  доставили    в  часть,  где  он  и  пережил  своих  более  удачливых  собратьев.  После  их  списания  они  в  течение  года  стояли  на  старом  летном  поле  за  стадионом.  Бригады  технического  состава  с  великим  удовольствием  разделывали   их  на  куски  и отправляли  на  переплавку.
      Когда  стало  известно,  что  полк  будут  перевооружать  на  самолеты  ТУ-16,  технический  состав  приуныл,  ожидали  опять  получить  тяжелые  в  обслуживании  самолеты.  Но  первые  техники  самолетов,  прибывшие  в  часть  и  ранее  обслуживающие  ТУ-16,  опровергли  их  сомнения.  Самолет  получился  легким  в  обслуживании  и  эксплуатации.
      Вместе  с  командиром  полка  подполковником  Антиповым  прибыл  к  новому  месту  службы  и  новый  заместитель  командира  полка  по  политической  части - подполковник  Шушпанов.  За  мою  долгую,  более  тридцати  лет  службу  в  рядах  вооруженных  сил  встречал  много  начальников  политотделов,  заместителей  по  политической  части.  Возможно,  мне  не  везло,  но  порядочных  людей  среди  них  можно  пересчитать  по  пальцам  одной  руки,  достойных  высокого  звания – воспитателя.  Остальные  не  воспитывали,  а  развращали,  своими  действиями,  своим  бездушным  отношением  к  человеку,  позорили  Советскую  власть.
       Полк  был  укомплектован  техникой,  сформированы  летные  экипажи,  началась  повседневная  подготовка  летного  состава.  Сначала  по  программе  взлет-посадка  и  мы  только  успевали  осматривать  состояние  самолетов  при  приземлении  и  отправлять  их  на  второй  круг.  С  замирающим  сердцем  наблюдали  «козлы»,  которые  совершали  по  неопытности  некоторые  командиры  экипажей.
      Самолетные  техники  с  известными  выражениями  на  матерном  языке  меняли  разлетевшиеся  в  клочья  самолетные  покрышки  после  неудачных  посадок  некоторых  экипажей.  Нам  с  Михаилом  Пасынковым  достался  самолет  с  бортовым  номером  05,  который  очень  приглянулся  при  первом  знакомстве  в  Магдагачи.
      Наш  технический  экипаж  возглавлял  старший  лейтенант  Пасынков,  в  него  вошли – техник  по  пушечному  и  бомбовому  вооружению  лейтенант  Зубков  и  ваш  покорный  слуга,  отвечающий  за  содержание  электронной,  электрической  техники  самолета  и  кислородного  оборудования. 
Бригадным  методом  работали  специалисты  по  радиотехническому  обслуживанию  самолета  под  руководством   старшего  лейтенанта  Аркадия  Тютюмы,  светлая  ему  память. Десять  лет  назад  он  ушел  в  мир  иной.
       В  моем  подчинении  оказался  электромеханик  матрос  Якимов.  Когда    впервые  познакомились,  оказалось,  он  служил  четвертый  год,  и  ему  уже  шел  двадцать  четвертый  год.  По  сравнению  со  мной  двадцатилетним,  но  уже  усатым  юнцом,  он  был  старик.
       У  каждого  техника  была  карточка  последовательности  осмотра  и  подготовки  самолета  к  вылету  и  послеполетного  осмотра.  Первый  осмотр  мы  с  Якимовым  проводили  вместе,  с  той  разницей,  что  я  отвечал  за  качество  выполненного  осмотра,  а  он  только  постигал  азы  работы.  Меня  интересовала   степень  его  готовности  к  самостоятельной  работе.  Проверяя   готовности  самолета  к  вылету,  находил  мелкие  неисправности  и  показывал  Якимову  пути  их  устранения.  Мне  нужен  был  полноценный  помощник,  которому  я  мог  доверять,  который  не  подвел  в  сложной  обстановке.  Поэтому,  проведя  в  течение  двух  недель  совместные  осмотры  и  подготовку  самолета  к  вылету,  наблюдая  за  работой  Якимова,  правильностью  проведения  осмотра,  поправляя  и  показывая  в  случае  ошибок,  убедился,  парню  можно  доверять.
       На  первом  этапе,  совместно  обслуживая  самолет,  все  чаще  доверял  незначительные  работы  механику,  и  он  ни  разу  не  подвел.  Когда  убедился,  Якимов  способен  самостоятельно  осматривать  и  готовить  самолет  к  вылету,  доверил  ему  самостоятельное  обслуживание,  контролируя  работу  только  на  наиболее  ответственных  участках.  Якимов  одним  из  первых  сдал  зачет  на  право  самостоятельного  обслуживания  своего  заведования.  Беседуя  о  дальнейшей  его  судьбе  после  демобилизации,  уговаривал  остаться  в  армии  на  сверхсрочную  службу,  в  эскадрилии  было  две  вакантных  должности.  Он  обещал  подумать,  тем  более  собирался  жениться  и  остаться  жить  в  Артеме.
       Теперь  я  осматривал  и  готовил  к  вылету  только  самые  сложные  и  жизненно  важные  узлы  и  оборудование  самолета,  простейшие  работы  выполнял  Якимов.  У  нас  были  доверительные  отношения,  если  у  него  что-то  не  получалось,  или  он  сомневался  в  правильности  своих  действий,  докладывал  мне.  Подготовка  самолета  проходила  быстро,  и  у  нас  появилось  свободное  время.
       Те,  кому  из  вас - читатель  приходилось  служить  в  авиации,  знают,  за  готовность  самолета  к  вылету  расписывается  техник,  он  же  несет  ответственность  за  жизнь  экипажа.  С  механика  спроса  нет,  доверяешь  ему,  доверяешь  не  только  жизнь  летного  экипажа,  но  и  свою  собственную  судьбу.  Но,  без  доверия  и  уверенности  в  помощнике,  невозможно  рассчитывать  на  успех.
       У  меня  постоянно  возникали  столкновения  с  инженером  эскадрилии  майором  Юрченко  из-за  формы  одежды.  Ну  не  носил  я  глушители  и  валенки,  ходил  в  ботинках  и  летнем  комбинезоне.  Когда  майор  Юрченко  в  очередной  раз  делал  замечание,  поднимал  штанину  брюк  и  показывал  голую  ногу,  не  носил  не  только  глушителей,  но  и  кальсон.  Не  носил  на  стоянке  и  брезентовых  двупалых  варежек,  которые  выдавались  техникам,  отдавал  их  Якимову,  мне  удобней  было  работать  в  кожаных  перчатках  с  трикотажной  подкладкой.  Инженер  не  отступал.
      Когда  в  очередной  раз  первыми  завершили  подготовку  самолета  к  вылету  и  сидели  в  курилке,  майор  Юрченко  не  выдержал  и  выместил  на  мне  свое  плохое  настроение.  Лейтенант  Зураб  Якимов  запорол  подготовку  самолета  и  никак  не  мог  устранить  сбои  в  работе  автопилота  после  замены  блока  управления.  Получив  очередной  нагоняй  за  форму  одежды,  в «награду»  указание   организовать  товарищескую  помощь  в  подготовке.  Самолет  задерживался  с  вылетом  на  сорок  пять  минут.  Вдвоем  быстро  устранили  неисправность,  отрегулировали  работу  автопилота  и  доложили  инженеру  эскадрилии.  Экипаж  выполнил  запланированный  вылет,  майор  Юрченко  на  время  забыл  о  моей  форме  одежды,  а  вернее  до  следующего  плохого  настроения.  И  все  же  окончательная  победа  осталась  за  мной.
       Однажды  на  самолете  Виктора  Афанасьева  вышел  из  строя  механизм  уборки  закрылков,  а  полеты  на  следующий  день  были  назначены  на  семь  часов  утра.  Мой  начальник  капитан  Кононов  доложил  инженеру  эскадрилии  о  серьезной  неисправности  и  предложил  поручить  выполнение  этой  работы  мне.
       Погода  в  этот  день  была  отвратительной.  Дул  северный  ветер  двадцать  метров  в  секунду  и  гнал  поземку,  которая  секла  лицо  и  засыпала  глаза.  Мороз  за  двадцать  пять  градусов,  на  ветру – врагу  не  позавидуешь.
       Когда  завершил  подготовку  самолета  к  полетам  и  в  предвкушении  скорого  ужина  и  отдыха  прибыл  в  каптерку,  ко  мне  подошли  инженер  эскадрилии  и  капитан  Кононов  с  «радостной»  вестью.  Поручали  мне  выручить  товарища,  заменить  двигатель  механизма  уборки  закрылков,  отрегулировать  и  подготовить  самолет  к  вылету.  Виктора  Афанасьева  объявили  больным,  в  подтверждение  он  натужно  покашливал,  виновато  поглядывая  в  мою  сторону.  Я  догадывался  о  причине  такого  решения,  но  что  мог  сделать,  кроме  того,  чтобы  выполнить  полученный  приказ  точно  и  в  срок.  Оставалось  одно,  доказать  еще  раз,  что  моя  форма  одежды  не  мешает    службе.
       Вместе  со  всеми  поехал  на  ужин,  взял  из  столовой  пару бутербродов,  чтобы  перекусить  ночью  и  вернулся  на  стоянку.  Помогать    должен  был  механик  Виктора  Афанасьева  - Балуев.  Интереснейший  экземпляр.  Косая  сажень  в  плечах,  ростом  около  метра  девяносто,  большой  любитель  выпить  и  сходить  в  самовольную  отлучку.  Не  менее  двух  раз  в  месяц,  «отдыхавший»  на  гарнизонной  гауптвахте.
        Я  не  просил  Якимова  оставаться  помогать,  он  сам  после  ужина  пришел  на  стоянку.  Надежд  на  помощь  Балуева  у  меня  не  было,  поэтому  очень  обрадовался  приходу  моего  механика.  Теперь  у  меня  был  настоящий,  проверенный  помощник.
       Когда  вернулись  после  ужина  на  стоянку,  отобрал  необходимый  для  работы  инструмент  и  ничего  дополнительно  на  себя  не  одевая,  пошел  с  двумя  помощниками  снимать  вышедший  из  строя  механизм  уборки  закрылков.  Возле  самолета  поджидал,  одетый,  видимо,  в  две  куртки,  обдуваемый  пронизывающим  северным  ветром  Эльдар  Алабугин.  Бомболюк  был  открыт,  у  передней  стенки  стояла  стремянка.  Отказавшись  от  помощи  Эльдара,  мы  с  Якимовым  полезли  на  стремянку  и  начали  демонтаж  агрегата.  Балуев  остался  внизу,  переминаясь  с  ноги  на  ногу,  ожидая  моей  команды,  если  бы  нам  понадобилась  его  помощь.
       Агрегат,  весом  около  сорока  килограммов,  находился  в  проеме  между  стенкой  бомболюка  и  фюзеляжем.  Токоподводящие  шеэры  еле   доставал  руками.  Демонтаж  агрегата  занял  около  двух  часов.  Когда  операция  была  завершена,  поручив  Балуеву,  остававшемуся  все  это  время  с  нами,  нести  агрегат  в  каптерку,  пошли  перекусить  и  погреться.  Попив  чая  с  бутербродами  и  прихватив  с  собой  новый  агрегат,  пошли  к  самолету.  Было  около  двадцати  четырех  часов. 
       Ветер  обжигал  лицо,  мороз  пронизывал  насквозь.  Работа  по  установке  агрегата  заняла  не  меньше  времени,  чем  его  демонтаж.  Но  не  она  была  венцом  работы.  Самым  сложным  была  регулировка  работы  агрегата.  Малейшее  отклонение  от  нормативов  регламента  по  замене  узлов  и  агрегатов,  сулило  большие  неприятности  и  могло  привести  к  поломке  закрылка  или  неполной  его  уборки.  А,  следовательно,  грозило  неприятностями  при  взлете  и  посадке.  Обязательным  участником  регулировки  должен  быть  техник  самолета.  Послал  Балуева  за  Алабугиным.  После  того  как  мы  обогрелись  и  пошли  устанавливать  агрегат  он  остался  отдыхать  в  каптерке,  поняв,  что  нам  его  помощь  не  требуется.  Эльдар  не  ожидал,  что  мы  так  быстро  управимся  с  установкой  агрегата  и,  раздевшись,  дремал  на  столе.
        Когда  Эльдар,  облачившись  в  ватный  технический  костюм,  пришел  к  самолету  он  долго  интересовался,  как  мы  устанавливали  агрегат,  не  было  ли  перекосов.  Сам  полез  осматривать  нашу  работу.  Я  понимал,  это  его  родная  машина,  за  нее  он  в  ответе.  И  в  случае  малейшей  недоработки  можно  было  вывести  самолет  из  строя.  Тогда  его  голова  полетела  бы  первой.  Убедившись,  что  все  на  месте,  проверив  правильность  подключения  механического  привода  работы  закрылков,  он  запустил  двигатель.
        Регулировка  механизма  управления  закрылками  заняла  не  менее  часа.  Проверили  работу  закрылков  на  всех  режимах,  соответствие  отклонения  закрылков  установленной  норме.  Эльдар  остался  готовить  самолет  к  вылету,  а  мы  пошли  в  каптерку,  попили  чая  и  я  лег  спать прямо  на  стол.  Сквозь  сон  слышал,  как  приехали  на  полеты  офицеры. 
        Первый  вопрос  майора  Юрченко  и  капитана  Кононова  к  Алабугину  был,  не  как  я  выполнил  работу,  а  сколько  раз  бегал  греться.  Когда  Эльдар  рассказал,  сначала  снял  агрегат,  принесли  его  в  каптерку,  попили  чая,  без  перерыва  устанавливали  агрегат  и  совместно  провели   регулировку.  Вот  и  весь  процесс  работы,  а  греться  он  не  ходил.  Это  удивило  начальников.  Все  выглядело  буднично  просто,  самолет  был  готов  к  вылету.
       Урок,  который  хотели  преподать  майор  Юрченко  и  капитан  Кононов - провалился.  На  утреннем  построении  майор  Юрченко  объявил   очередную  благодарность  и  разрешил  отныне  ходить  в  ботинках  на  стоянку.  Так  закончилась  война  с  инженером  эскадрилии,  и  я  первым  из  наших  выпускников  получил  за  короткое  время  службы  вторую  благодарность.
       Для  командования  мы  были  лишь  маленькими  сошками.  С   командирами: - командиром  дивизии   генералом  Романцовым,  начальником  политотдела  полковником  Козявиным,  горевшим  в  войну  в  самолете,  на  его  лице  так  и  остались  шрамы   на  всю  жизнь,  мы  виделись  только  в  столовой.  Поразительно,  люди,  от  работы  которых  зависела  жизнь  летного  состава,  жизнь  тысяч  людей,  были  для  наших  начальников  пустым  местом.  Их  жизнь,  их  проблемы  никого  из  них  по  большому  счету  не  интересовали.
       Когда  входили  в  столовую,  полковник  не  упускал  случая  похлопать  проходящую  официантку  по  мягкому  месту.  Особенно  он  привечал  одну  молоденькую  официантку,  которую  уже  беременную,  в  конечном  счете,  выдал  замуж  за  своего  водителя  и  выделил  им  комнату  в  городке,  это  притом,  что  офицерам  не  хватало  жилья.  Техническому  составу  вообще  ничего  не  светило,  жилой  фонд  достался  только  летному  составу  и  политработникам,  технический  состав  даже  с  семьями  первое  время   вынуждены  были  снимать  жилье  под  наем. 
       После  нового  года  нам,  наконец,  выдали  подъемные,  и  мы  с  ребятами  отправились  в  город  искать  комнату.  Наши  офицеры  уже  снимали  комнаты  на  улице  Киевской,  которая  находилась  в  пятистах  метрах  от  остановки  машин,  с  которой  офицеров  военного  городка  возили  в  гарнизон  на  службу.
      Недолгие  поиски  увенчались  успехом.  Комнату  в  полуразвалившемся,  наполовину  вросшем  в  землю  доме,  с  завалинкой  по  самые  окна  сдала  семья  сосланных  с  Украины  крестьян.  Сын,  погиб  в  Великую  Отечественную  войну.  Теперь  они  одни  доживали  свой  век.  На  улице  с  таким  родным  для  нас  названием – Киевская,  уже  жили  четыре  офицера.  Из  них  двое  Виктор  Афанасьев  и  Анатолий  Коваленко  были  из  нашего  училища.  Не  откладывая  в  долгий  ящик,  поехали  за  вещами  и  вечером  уже  поселились  в  комнате.
       Мне  досталась  отдельная  кровать.  Иван  Ломонос  и  Виктор  Крикуненко  расположились   на  полуразвалившейся  двухместной  кровати,  на  которой  вместо  сетки  лежали  доски.  Комната  была  настолько  маленькой,  что  кроме  небольшого  столика  и  двух  стульев  там  ничего  не  помещалось.  Иван  разыскал  поблизости  магазин,  и  мы  организовали  первый  домашний  ужин.  Он  не  обошелся  без  бутылки  водки.  Выпив  с  Виктором  по  первой,  он  начал  уговаривать  меня  составить  им  компанию.  Я  пропустил  приглашение  мимо  ушей,  мне  его  постоянные  приглашения  начали  надоедать.  Когда  разложили  по  местам  вещи,  оказалось,  только  у  меня  есть  гражданский  костюм. У  моих  товарищей  кроме  формы  ничего  больше  не  было.  Не  было  у  нас  и  будильника,  и  Иван  попросил  хозяина  квартиры  разбудить  нас.  Я  не  надеялся  на  хозяина,  поэтому  несколько  раз  внушил  себе  время  подъема.  Так  оно  и  произошло.  Хозяин,  как  он  сказал,  оправдываясь,  не  рассмотрел  времени  на  часах  и  только  когда  я  проснулся  и  начал  умываться  пришел  нас  будить.
        На  службу  нас  возили  на  грузовиках,  оборудованных  для  перевозки   личного  состава.  От  дома  до  столовой,  куда  подвозили  на  машинах,  было  более  пяти  километров.  Летные  дни  были  два  раза  в  неделю  во  вторник  и  четверг,  остальные  дни  учеба  и  подготовка  техники  к  очередным  полетам.
        Самым  неприятным  для  меня  были  суточные  наряды.  Они  забирали  сутки  времени,  а  в  это  время  подготовку  самолета  поручали  кому-нибудь  из  техников,  самолет  которых  был  не  задействован  в  полетах.  Хорошо  если  попадался  добросовестный  человек,  и  работал  на  чужой  технике,  соблюдая  все  нормативы.  Проблему  составляли  бездельники  и  халтурщики,  после  таких  помощников  приходилось  приводить  в  порядок  свое  хозяйство.  Поэтому  я  просил  капитана  Кононова  не  назначать  на  подмену  некоторых  из  наших  офицеров,  если  честно  сказать – просто  я  им  не  доверял. 
        Однажды  попал  в  наряд  начальником  караула  на  гауптвахту.  Приняв  дежурство  и  познакомившись  с  арестованными,  осмотрел  камеры.  В  одной  камере  стены  были  покрыты  черной  слизью,  и  там  сидел  в  одиночестве  старый  знакомый  матрос  Балуев,  отбывающий  срок  после  очередной  самовольной  отлучки.  Осмотрев  помещение,  принял  решение  перевести  его  в  другую  камеру,  чем  удивил  не  только  Балуева,  но  и  матросов  заступивших  со  мной  в  караул.  А  мой  помощник  старшина  второй  статьи  Степанов,  командир  отделения  электриков  пояснил,  арестованных  по  камерам  определяет  начальник  гауптвахты  старшина  Машков.  Нелестные  отзывы  о  нем  матросов  не  буду  приводить.  Он  жил  в  поселке  сверхсрочников  рядом  с  гауптвахтой,  поэтому  регулярно  по  вечерам  наведывался  в  караульное  помещение  проверять  несение  службы  караулом.  Когда  около  девяти  часов  вечера  он  появился  на  гауптвахте,  его  возмутило,  почему  не  вышел  к  нему  с  докладом.  Дальше  больше,  узнав  о  том,  что  я  перевел  Балуева  в  другую  камеру,  он  начал  кричать  и  пообещал  даже  арестовать.  Выслушав  его  претензии,  подал  команду  «Смирно!»,  приказал  личному  составу  выйти  из  караульного  помещения  и  начал  обучать  зарвавшегося  нахала,  требованиям  устава.   Во-первых,  он  не  знал  своих  должностных  инструкций,  где  черным  по  белому  было  записано  не  докладывать,  а  ставить  в  известность  старшину  гауптвахты  о  недостатках  в  организации  службы.  Во-вторых,  в  должностной  инструкции  была  четко  определена  подчиненность  начальника  караула.  Поставив  хама  не  место,  скомандовал: - «Свободен!» товарищ  старшина.  Машков  вылетел  из  помещения  гауптвахты  как  ошпаренный  и  до  утра  не  появлялся.
Зная  породу  таких  людей,  решил  подготовиться  к  встрече  с  комендантом  гарнизона  и  написал  рапорт  на  имя  начальника  гарнизона  о  несоответствии  требованиям  устава  гарнизонной  и  караульной  службы  и  санитарным  нормам  камеры  в  караульном  помещении.
        Как  я  и  ожидал,  утром  появился  комендант  гарнизона  капитан  Дмитрий  Семенович  Новгородцев.  Заслушав  раппорт  о  происшествиях  за  ночь,  начал  со  своей  любимой  присказки: - «Ну,  расскажи  батенька  мой,  что  вы  тут  не  поделили  со  старшиной  гауптвахты?»   Я  спокойно  ответил,  что  мне  нечего  делить  со  старшиной,  и  требование  привести  камеру  в  соответствие  устава  гарнизонной  и  караульной  службы  и  установленным  уставом  санитарным  нормам,  считаю  вполне  объективным.  В  подтверждение  своих  слов  открыл  камеру  и  показал  коменданту  черные,  покрытые  слизью  стены.  Не  сомневался,  старшина  гауптвахты  скрывал  от  коменданта  ее  состояние.
       Крыть  было  нечем,  и  комендант  приказал  старшине  немедленно  навести  в  камере  порядок,  а  мне  следовать  за  ним  в  комендатуру.  В  кабинете  Дмитрий  Семенович  попытался  обвинить  меня  в  превышении  моих  полномочий,  пытаясь  воздействовать  своим  авторитетом.  Однако,  развернув  папку  с  должностными  обязанностями,  которую  прихватил  с  собой,  обратил  его  внимание  на  то,  что  они  им  подписаны,  а  утверждены  начальником  гарнизона,  и  я  действовал  в  полном  их  соответствии,  ничего  не  нарушал.
      Дмитрий  Семенович  вышел  из  себя,  воспользовался  еще  одной  поговоркой: - «Яйца  курицу  не  учат».  Пригрозил  меня  арестовать.  Это    не  подействовало,  достал  из  кармана  и  предъявил  ему  рапорт  на  имя  начальника  гарнизона  о  нарушении  санитарных  норм  и  требований  устава  по  состоянию  камер  на  гауптвахте.  Поняв,  что  меня  нахрапом  не  возьмешь,  и  хорошо  знаю  свои  права  и  обязанности,  комендант  разрешил  идти  продолжить  нести  службу.  Оказывается,  не  зря  при  сдаче  государственных  экзаменов  получил  за  знание  уставов  отличную  оценку.  После  смены  караула  доложил  коменданту  гарнизона  о  сдаче  дежурства  и  приведении  камеры  в  порядок.  На  том  мы  и  расстались.  Не  знаю,  может  быть,  Дмитрий  Семенович  ходатайствовал  перед  моими  командирами,  но  больше  меня  в  караул  на  гауптвахту  не  посылали.  А  старшина  гауптвахты  при  встрече  с  кривой  физиономией  отдавал  честь  по  всей  форме.
       Жизнь  на  частной  квартире  имела  свои  явные  и  скрытые  преимущества.  Теперь  мы  могли  беспрепятственно  знакомиться  с  городом,  при  желании  поправлять  здоровье  в  шахтерской  столовой,  находившейся  от  нас  через  дорогу.  Посещать  Дворец  угольщиков  во  время  танцевальных  вечеров  и  концертов  артистов.  Для  которых  выступление  в  великолепном  зале  Дворца  угольщиков  было  не  лишним. 
Как  потом  узнали,  даже  во  Владивостоке  подобных  залов  в  то  время  было  мало.
       В  нашем  офицерском  углу  часто  появлялись  новые  девчонки  и  не  только  из  Артема,  но  и  из  близь  лежащих  поселков,  вплоть  до  Владивостока.  Появление  ста  двадцати  молодых  лейтенантов,  завидных  женихов  не  осталось  не  замеченным.
      Иногда  встречались  со  старыми  знакомыми  девчонками,  которые  организовали  для  нас  новогодний  праздник.  Но  я,  не  желал  участвовать  в  вечеринках  с  выпивкой,  которые  устраивал  у  них  Иван  Ломонос,  ограничивался  светскими  беседами.  Поэтому  их  дом  на  некоторое  время  стал  основным  пристанищем  для  Ивана  Ломоноса,  которого  девчонки  стали  называть  Вано  и  Виктора  Крикуненко,  наконец - то  сдавшего  зачеты  и  получившего  право  работать  на  авиационной  технике.
        Я  подружился  с  ребятами,  которых  не  прельщал  зеленый  змий,  с  которыми  имели  общие  интересы.  Это  были  Александр  Фролов  и  Виктор  Константинов,  которые  жили  на  соседней  улице.  Вместе  с  Александром  Фроловым  мы  посещали  тренировки  по  гимнастике.  Рядом  с  ними  жили  еще  двое  парней  Валерий  Белоусов  и  Георгий  Лазаркин,  выпускники  нашего  училища,  специалисты  пушечного  и  бомбового  вооружения.  В  общем,  в  нашем  районе  проживали  более  15  офицеров,  и  мы  чувствовали  себя  вольготно.  Для  нас  это  были  нормальные  условия,  для наших  хозяев  дополнительный  заработок.

                Глава   22.  ПЕРВАЯ  ЖЕНЩИНА.
       Однажды  на  вечере  мое  внимание  привлекла  симпатичная  девчонка.  Парни,  прослужившие  в  гарнизоне  больше  года,  рассказали.  Валентина  Соловьева,  оправдывая  свою  фамилию,  работает  на  фабрике  пианино.  В  семнадцать  лет  вышла  замуж  за  бригадира  настройщиков  музыкальных  инструментов,  который  был  старше  ее  на  восемь  лет.  Родила  от  него  дочку,  а  когда  ей  исполнился  один  год,  бросила  мужа.
        Валентина  была  привлекательна  собой,  пользовалась  успехом  у  мужчин  и  не  отказывала  в  интимной  близости.  Это  и  послужило  причиной  расторжения  брака.  Ее  не  надо  было  уговаривать,  достаточно  было  ей  понравиться,  и  отказа  не  было.  Все  это  узнал  от  доброжелателей  несколько  позже,  а  пока  пригласил  ее  на  танец. Танцуя  танго  и  обнимая  ее  горячее  тело,  почувствовал  некоторое  волнение,  и  к  моему  удивлению  оно  оказалось  обоюдным.   
       Первый  вечер  посвятили  танцам,  правда,  вальс  она  не  любила,  но  танго  и  фокстрот  танцевала  так  зажигательно,  так  умело  предлагала  себя  в  танце,  что  желание  возникало  само  собой.  После  окончания  вечера  пошел  ее  провожать.  Мы  стояли,  прижавшись,  возле  ее  дома,  не  помню,  о  чем  говорили,  но  скоро  Светлана  продрогла  и  пригласила  на  летнюю  кухню.  Первый  вечер  успели  от  души  нацеловаться  и  насладиться  объятиями.  Видимо  ее  мама  следила  за  нами.  Она  изредка  выходила  из  дома  и  звала  Валентину  домой.  В  итоге  вынуждены  были  расстаться.
       На  следующий  день  парни  интересовались  моими  успехами  и  были  очень  поражены,  когда  сказал,  что  между  нами  ничего  не  было.  Так  уж  получилось,  нам  не  суждено  было  встретиться  на  следующий  раз,  она  не  пришла  на  вечер. И  только  через  неделю  состоялось  второе  свидание.
Валентина  пришла  на  вечер  одна  и,  увидев  меня,  сама  подошла  и  пригласила  на  танец. Зная  ее  нелюбовь  к  вальсу,  танцевали  только  танго  и  фокстрот,  прижимаясь  так,  что  наши  тела  сливались  воедино.  Через  несколько  танцев  страсти  накалились  до  такой  степени,  что  Валентина  предложила  пойти  к  ней  в  гости.  Когда  пришли  к  дому,  она  сразу  повела  на  летнюю  кухню.  Там  оказалось  натоплено,  в  углу  на  лежанке  белела  постель.
       После  первой  училищной  встречи  с  женщиной  у  меня  не  было  особого  желания  повторять  пройденное,  но  Валентина  взялась  за  меня  с  таким  жаром,  что  можно  было  камень  растопить.  Да  я  и  не  сопротивлялся,  самому  хотелось  быть  с  этой  женщиной,  почувствовать  ее  жаркие  объятия.  Впервые  по  настоящему  понял,  что  такое  женщина,  что  такое  страсть,  как  надо  любить  и  быть  любимым.  Впервые  получил  от  обладания  женщиной  настоящее  наслаждение.  И  это  было  абсолютно  не  стыдно,  естественно  и  прекрасно.
       Мы  лежали  уставшие,  испытывая  блаженство  от  близости.  Я  ласкал  ее  вспотевшее  тело,  трепетными  руками  слегка  прикасаясь  к  ее  небольшой  упругой  груди.  Впервые  по - настоящему  чувствуя  себя  мужчиной.  Блаженство  прервала  мама  Валентины.  Оказывается,  она  была  в  гостях  и  недавно  вернулась.  Хозяйничала  возле  поленницы,  набирая  дрова  для  квартиры,  и  догадываясь,  что  Валентина  находиться  на  летней  кухне,  несколько  раз  позвала  ее.  Быстро  оделись,  застыли  в  страстном  прощальном  поцелуе  и,  вырвавшись  из  ее  объятий,  пошел  домой,  вспоминая  счастливые  мгновенья  близости.   
        Ребята  уже  вернулись  с  вечера,  они  даже  не  заметили  когда  мы  с  Валентиной  ушли.  Теперь  мирно  посапывали  в  постели.  Долго  не  мог  заснуть,  переваривая  сладостные  впечатления  от  встречи, подсознательно  чувствуя  прикосновения  Валентины,  ее  страстные  ласки.  Единственное,  о  чем  жалел,  не  договаривались  о  следующей  встрече,  как  она  сказала  ее  надо  выстрадать,  она  должна  созреть. 
       Валентина  не  собиралась  повторно  выходить  замуж,  уже  раз обожглась,  выйдя  замуж  без  любви  по  настоянию  родителей. Теперь  желала  наслаждаться  и  получать  удовольствие  от  близости,  а  желающих  провести  с  ней  время,   было  хоть  отбавляй.  Но  она  сама  выбирала  себе  партнера,  сама  назначала  свидания.  Я  не  настаивал,  с  благодарностью  вспоминая  чудесные  мгновения,  проведенные  с  ней  в  постели,  в  тайне  надеясь  на  продолжение  встреч.  Валентина  была  верна  себе,  когда   созрела  для  очередной  встречи,  сама  пришла  к  нам  домой,  не  стесняясь   товарищей,  и,  отметая  все  условности,   пригласила  в  гости.
       Сегодня  много  говорят  о  сексе,  утверждают,  такого  в  наши  славные   времена  не  было.  Лож!  Была  и  платная  проституция  и  просто  взаимное  желание  совместных  удовольствий.  Таких  девчонок  между  собой  мы  называли  честными  «давалками».  Все  было  по  взаимному  согласию,  и  если  кому-то  не  понравилась  встреча,  расставались  без  обид  и  упреков.  Никто  никому  ничего  не  обещал,  ничего  взамен  не  требовал. 
А  настоящим  бедствием  для  офицеров  были  подруги,  которые  добирались  в  расположение  части  и  по  несколько  дней  обслуживали  наших  молодцов – матросов.  Иногда  встречались  девчонки,  уставшие  от  одиночества,  пытавшиеся  любой  ценой  выйти  замуж,  стать  офицерскими  женами. И  это  было  вполне  понятным  желанием.
       Такая  судьба  ожидала  Ивана  Ломоноса,  но  эта  вынужденная  женитьба  спасла  его  от  пьянства.  Его  подруга  сумела  взять  Ивана  в  руки.  Посадить  на  голодный  водочный  паек,  вернуть  к  нормальной  жизни.  Это  случилось  через  четыре  года  после  нашего  расставания,  когда  встал  вопрос  о  лишении  его  так  тяжело  полученного  звания  старшего  лейтенанта.
       А  пока  Иван  стал  хозяином  в  доме  наших  новогодних  знакомых.  От  одной  из  девчонок,  постоянно  передавал  приветы,  намекал,  она  готова  на  все,  лишь  бы  постоянно  встречаться  со  мной.   Так  уж  получилось,    на  праздник  в  честь  годовщины  Советской  армии  первыми  нас,  с  подачи  Ивана,  пригласили  новогодние  знакомые.  После  торжественного  собрание  во  Дворце  угольщиков,  куда  попали  в  числе  приглашенных  офицеров  дивизии,  мы  не  остались  на  концерт  художественной  самодеятельности,  где  впервые  участвовал  офицерский  ансамбль  полка  и  пошли  в  гости  к  девчонкам.
       Иван  восседал  во  главе  стола,  как  хозяин.  По  своему  обыкновению  пытался  заставить  меня  пить  водку.  Получив  категорический  отказ,  долго  дулся.  Чтобы  не  портить  настроение  честной  компании  попытался  убедить,  поведав  основное  правило,  которому  следовал  в  этой  жизни,  за  столом  один  закон: - «Хлеб,  соль  хозяев,  руки  свои».  В  конечном  итоге  Иван  отстал  от  меня,  не  забывая  наливать  себе  любимому.   Скоро  пришлось  укладывать  его  в  постель. 
       Когда  во  дворце  танцевал  с  девчонкой,  о  которой  говорил  Иван,  невольно  сравнивал  с  Валентиной  Соловьевой  и  понял,  попал  в  лапы  холодной  лягушки.  Сначала  принял  ее  поведение  за  скромность.  Но  в  последующем  смог  убедиться,  она  и  в  жизни  и  в  постели  была  холодной,  без  всяких  эмоций  женщиной.  Единственное,  что  не  мог  понять,  для  чего  я  ей  нужен.  Уложив  захмелевшего  Ивана,  завершили   веселье  и  я,  поблагодарив  девчонок  за  приглашение,  пошел  домой.
После  праздников  дважды  встречались  с  Валентиной,  наслаждаясь  любовью  на  летней  кухне,  и  вдруг  она  пропала.  Не  зная,  что  произошло,  ходил  во  дворец  в  надежде  на  встречу,  но  все  было  напрасно.
      Однажды,  на  вечере  во  дворце,  подошли  Георгий  Лазаркин  и  Борис  Белоусов.  Они  познакомились  с  тремя  девчонками,  одной  не  хватало  партнера,  и  она  обижалась  на  подруг,  не  желая  оставаться  одна  в  зале.  Ребята  показали  своих  девчонок  и  их  подругу.  Девчонка  в  строгом  бардовом  платье  понравилась,  решил  составить  им  компанию.  Виктория  только  что  вместе  с  подругами  окончила  горный  техникум,  и  они  приехали  по  распределению  на  шахту  Подгородинку,  где  их  поселили  в  шахтерском  общежитии  в  районе  станции  Угольной.  Ребятам  уже  приходилось  провожать  девчонок  после  вечера  танцев  и  возвращаться  домой  на  последнем  автобусе,  идущем  в  Артем   от  железнодорожного  вокзала.
      Так  получилось,  а  возможно  было  специально  подстроено,  но  они  уехали  после  окончания  вечера  раньше  нас.  Естественно,  не  мог  оставить  Викторию  одну  и  поехал  провожать.  Девчонка  не  произвела    особого  впечатления.  Была  хорошо  сложена,  аккуратно  и  со  вкусом  одета,  но  с  каким-то  холодным  взглядом.  За  весь  вечер  она  по - моему  ни  разу  не  улыбнулась  и  абсолютно  не  умела  поддерживать  разговор. 
       Выполнив  миссию  провожатого  и  сопроводив  до  общежития,  решил  возвращаться  домой.  Виктория  пошла,  проводить  до  автобусной  остановки.  Мы  стояли  на  остановке,  изредка  перебрасываясь  ничего  не  значащими  фразами,  ожидали  последний  автобус.  Автобус  прошел  без  остановки,  никак  не  прореагировав  на  мои  отчаянные  сигналы.
      Девчонки  жили  в  общежитии  шахтоуправления.  Половину  общежития  занимали  ребята - шахтеры,  половину  девчонки.  Оставаться  в  общежитии    не  собирался,  но  идти  ночью  домой  шесть  километров  пешком,  не   большое  удовольствие.  Виктория  пригласила  в  комнату  отдыха,  где  мне  предстояло  скоротать  время  до  первого  шестичасового  автобуса.  Мы  сидели  в  полутемной  комнате,  изредка  перебрасываясь  словами.  Общих  тем  для  разговоров  не  было.  Я  клял  себя  за  необдуманные  провожания.  Виктория – за  испорченный  отдых.      
       Через  два  часа  вернулся  с  работы  бригадир  шахтерской  бригады.  Увидев  меня  в  комнате  отдыха,  выразил  Виктории  свое  неудовольствие  и  предупредил,  скоро,  после  ночной  смены  вернуться  шахтеры,  а  они  не  очень  любят  чужаков  в  своем  общежитии.  Сложилась  критическая  ситуация,  нарываться  на  скандал - желания  не  было,  а  идти  в  ночь  не  хотелось.  Ближе  всего  было  до  вокзала  на  станции  Угольной,  но  я  там  никогда  не  бывал  и  врядли  вокзал  был  открыт  ночью.  Делать  нечего,  решил  идти  домой  пешком.  Предстояло  прошагать  шесть  километров  дороги,  по  которой  проехал  на  автобусе  всего  три  раза.
       После  нескольких  драк,  в  которых  пришлось  участвовать  нашим  ребятам,  мы  ходили  вооруженными.  Я  носил  в  кармане  матросский  кожаный  ремень  с  бляхой,  Иван  с  Виктором  носили  резиновые  шланги  с  металлическими  набалдашниками.  Но  это  все  служило  скорее  для  устрашения,  чем  для  использования.  По  крайней  мере,  мне  моим  оружием  воспользоваться  еще  не  приходилось,  разве  что  иногда  показывать  ребятам  как  до  автоматизма  удалось  отработать  приготовление  ремня  к  бою,  наматывая  его  одним  движением  на  руку.
        Шагая  по  дороге  в  полном  одиночестве,  проклинал  себя  за  необдуманное  решение  провожать  Викторию.  Когда  дошел  до  поворота  дороги  на  Артем,  услышал  впереди  хорошо  слышимые  в  ночной  тишине  шаги.  Вдвоем  идти  веселей,  и  я  ускорил  шаг,  надеясь  составить  компанию  товарищу  по  несчастью.  Скоро  увидел  одинокую  фигуру  человека.  Увеличил  темп  ходьбы,  и  расстояние  между  нами  стало  сокращаться.  Напарник  по  несчастью,  услышав  приближающиеся  шаги,  оглянулся  и  продолжил  движение.  Я  шел  значительно  быстрей  его,  напарник,  оглянувшись  в  очередной  раз  и  обнаружив,  что  расстояние  между  нами  значительно  сократилось,  добавил  в  скорости.  Теперь  он  стал  постоянно  оглядываться  и,  обнаружив,  что  расстояние  продолжает  сокращаться,  перешел  на  легкий  бег,  не  желая  встречаться.  Увидев  это,  сбавил  темп  и  пошел  спокойно.  Перешел  на  шаг  и  мой  напарник.  Так   и  шли  на  расстоянии,  сохраняя  дистанцию  постоянной  до  поворота,  где  начиналась  дорога,  ведущая  на  восьмую  шахту.  Напарник,  оглянувшись,  последний  раз,  помахал  на  прощание  рукой.  Здесь  наши  дороги  разошлись.  Мне  предстояло  пройти  еще  полтора-два  километра  до  нашего  дома.
        Когда  дошел  до  автобусной  остановки  Бурразведка,  здесь  располагалось  управление  буровых  работ  города  Артема  и  одна  из  старейших  шахт  города,  понял,  если  сейчас  не  поем,  то  не  сумею  дотянуть  до  нашей  столовой,  свалюсь  от  голода.  Мы  с  друзьями  иногда  пользовались  услугами  шахтерской  столовой  и  их  баней,  которые  работали  круглые  сутки.  Моему  появлению  девчата  не  обрадовались  и  сначала  отказались  кормить.  Но  вышедшая  из  подсобки,  видимо  старшая  официантка,  прикрикнула  на  них.  Мне  принесли  большую  тарелку  борща,  отбивную  с  картошкой  и  стакан  компота.  Насладившись  ранним  шахтерским  обедом,  заплатив  за  все  удовольствие  всего  тридцать  шесть  копеек,  от  души  поблагодарил  девчонок  за  спасение  от  голодной  смерти.   Раздобревший  от  обильной  пищи  лениво  побрел  домой.  Мне  не  хотелось  будить  ребят  и  наших  хозяев.  Морозная  утренняя  свежесть  и  запах  гари  присущий  шахтерским  городам,  напомнил  о  реалиях  жизни. Не  спеша  шел  по  поселку,  тем  более,  до  отъезда  на  службу  оставалось  менее  часа.  Этой  столовой  мы  пользовались  редко,  неудобно  было  объедать  братьев  шахтеров,  да  и  можно  было  попасть  в  пересменку,  когда  столовая  заполнялась  шахтерскими  бригадами,  естественно,  тогда  нас  никто  не  обслуживал.
       Больше  с  Викторией  не  общался,  хотя  и  встречались  на  танцах,  здоровались,  но  повторять  ночное  путешествие  у  меня  желание  не  возникало.  Через  некоторое  время  Виктория  перестала  появляться  на  вечерах.  Хотя  несколько  раз  передавала  через  ребят  приветы.  Потом  парни  сообщили,  она  познакомилась  с  офицером  из  части  истребителей - перехватчиков,  расположенной  на  аэродроме  Южно-Угловой  и  собирается  выходить  замуж. У  меня  это  сообщение  не  вызвало  никаких  эмоций.
       На  работе  все  шло  хорошо,  экипажи  успешно  овладевали  новой  техникой.  Но  природа  преподнесла  сюрприз.  В  преддверии  весны  задул  северный  ветер,  а  он  был  боковым  по  отношению  к  полосе  аэродрома  и  затруднял  посадку  самолетов.  В  один  из  летных  дней  командир  первой  эскадрилии  подполковник  Белобородов  под  воздействием  сильного  порыва  ветра  не  справился  с  управлением  самолета.  Задев  крылом  приводную  станцию,  выкатился  за  полосу.  Самолет  получил  значительные  повреждения.  Авария  подполковника  Белобородова  поставила  крест  на  его  карьере.  Благо  у  него  была  выслуга,  его  положили  в  госпиталь  на  списание  с  летной  работы.
       Командование  авиации  ТОФ  через  главкома  авиации  Военно-морского  флота  генерал - полковника  Борзова  решило  с  командованием  Дальней  авиации  вопрос  о  временной  передислокации  полка  в  Спаск – Дальний  и  использовании  аэродрома,  именуемого  Хвалынкой,  для  подготовки  экипажей.  Полк  на  два  месяца перебазировался  на  аэродром  Дальней  авиации.
               
            Глава   23.  ВЫНУЖДЕННАЯ  КОМАНДИРОВКА.
       На  аэродроме  в  Кневичах  доминировали  боковые  ветры,  и  до  аварии  подполковника  Белобородова  было  несколько  случаев,  когда  только  чудо  спасало  экипажи  от  аварий.  В  Хвалынке  ветер  дул  всегда  по  направлению  полосы,  это  облегчало  обучение  летного  состава.
        Для  встречи  экипажей  на  аэродроме  Хвалынка,  перебазирования  необходимого  технического  оборудования  была  сформирована  группа  технического  состава  и  нас  на  бортовых  машинах,  переоборудованных  для  перевозок  личного  состава,  отправили  в  Спаск-Дальний.  Когда  прибыли  в  село  Хвалынка  нас  поселили  в  казарме  личного  состава  на  территории  аэродрома.  С  одной  стороны  это  было  очень  удобно.  Столовая  находилась  в  ста  метрах  от  казармы.  Дорога  до  стоянки  самолетов  не  более  полутора  километров.  А  вот  до  Спаска-Дальнего  было  не  менее  пяти  километров.
         Когда  полк  перебазировался  на  аэродром  Хвалынка,  начались  интенсивные  полеты. Теперь  у нас  было  три  летных  дня  и  практически  мы  работали  без  отдыха.  Свободным  был  лишь  один  день - воскресенье.
В  первый  выходной  пошли  знакомиться  с  городом.  Спаск – Дальний  большого  впечатления  не  произвел,  серые  здания,  грязные  улицы,  бедно  одетые  люди.  Сказывалась  работа  одного  из  самых  больших  цементных  заводов.  Разочаровавшись,  решили  вернуться  домой.  Но  Иван  Ломонос  и  его  постоянные  собутыльники  очень  хотели  ублажить  себя  пивом.  Одному  возвращаться  было  скучно,  и  я  пошел  с  ними.  У  местных  жителей  узнали,  единственное  место,  где  всегда  бывает  пиво,  был  ресторан  на  железнодорожном  вокзале.  Сведения  оказались  достоверными.  Там  действительно  торговали  пивом  на  разлив,  но  его  давали  по  одному  графину  на  человека.  Так  парням  пригодилось  мое  присутствие.  Взяли  по  графину  на  каждого,  включая  меня,  и  блаженствовали,  смакуя  его  с  плавлеными  сырками.  Я  заказал,  вспомнив  понравившееся  в  Арагви  блюдо – бевстроганы  с  жареной  картошкой.  Так  закончилось  первое  знакомство  с  городом.
         На  следующей  неделе  полеты  в  субботу  закончились  раньше  обычного,  и  мы  решили  пойти  в  дом  офицеров  на  вечер  танцев.   Конечно,  дом  офицеров  не  шел  ни  в  какое  сравнение  с  Дворцом  угольщиков  в  Артеме.  Здесь  также  был  офицерский  угол,  только  здесь  господствовали  местные   армейские  офицеры.  Наше  появление  внесло  некоторую  сумятицу  в  их  ряды.  Морская  форма  покорила  девчонок.   
Однако  местные  донжуаны  отнеслись  к  этому  вполне  цивилизовано.  Как  сказал  один  из  них: - проверим  девчонок,  если  они  выберут  вас,  значит,  накажут  себя,  больше  на  наше  внимание  пусть  не  рассчитывают.
        В  зале  было  много  народа.  Единственный  танец,  который  можно  было  танцевать,  как  всегда  был  вальс.  Я  высмотрел  для  себя  партнершу  хорошо танцующую  вальс  и  танцевал  только  с  нею.  Когда  она  сказала,  что  ей  пора  домой,  решил  проводить.  Хорошо,  что  она  жила  недалеко.    Успел  вернуться  до  окончания  вечера.  Прогремела  последняя  мелодия,  вечер  отдыха  закончился,  не  растеряв  друзей,  пошли  домой,  делясь  впечатлениями  о  проведенном  времени.
        Неделю  работали  как  черти  без  отдыха,  только  успевая  проверять  и  готовить  самолеты  к  повторному  вылету.  Вот  тогда  то  и  приехали  корреспонденты  газеты  «Боевая  вахта»,  и  в  очередной  газете  была  помещена  фотография  лучшего  технического  экипажа  полка.   Пришлось  и  Мише  Пасынкову  надевать  легкий  летний  костюм  для  съемки. Вырезку  из  газеты  отправил  маме,  чтобы  порадовалась  успехам  сына.
        В  очередной  воскресный  день,  набродились  по  городу,  жаждущие  напились  пива,  поужинали  и  побрели  на  танцевальный  вечер.  Все  равно  делать  было  нечего.  В  зале  встретил  партнершу,  с  которой  провел  первый  вечер.  Станцевал  несколько  танцев  и,  возвращаясь  на  место,  ощутил  непонятную  тревогу.  Мне  показалось,  кто-то  буквально  прожигает  взглядом  затылок.  Когда  оглянулся  назад,  ничего  кроме  двух  горящих  глаз  не  увидел. Пробрался  с  партнершей  между  стоящими  парами  и  вернулся  на  прежнее  место.  Следующий  танец  танцевали  спокойно,  но  когда  он  закончился,  повторилась  та  же  история.  Ожидая  очередного  танца,   стояли  с  партнершей  недалеко  от  выхода.  Когда  заиграла  музыка,  перед  нами  как  из-под  земли  выросли  две  женщины.  Одна  из  них  пригласила  меня  танцевать,  хотя  это  был  не  белый  танец.  Вторая  оттеснила  мою  партнершу.  Я  удивленно  посмотрел  на  приглашающую  меня  женщину,  но  лица  ее  не  увидел.  Видел  только  ее  горящие  темно - карие  глаза.  После  танца  хотел  провести  ее  на  место,  но  рядом  с  нами  оказалась  ее  напарница.  Моей  бывшей  знакомой  нигде  не  было.  Ничего  не  понимая,  как  завороженный  пошел  танцевать  с  новой  партнершей.
       Как  только  танец  начался,  положив  руки  на  мои  плечи,  она  обмякла  в  объятиях,  как -  будто  ее  покинули  силы.  Я  крепко  держал  ее  в  руках,  но  самое  странное  заключалось  в  том,  что  спроси  меня  в  тот  момент,  как  выглядит  партнерша  я  не  смог - бы  ее  описать.  Когда  танец  закончился,  хотел  проводить  ее  на  место,  но  рядом,  как  и  первый  раз  оказалась  ее  подруга,  и  идти  было  некуда.  На  этот  раз  и  состоялось  наше  знакомство.  Партнерша  назвалась  Кларой. Подругу  назвала  сестрой,  хотя  они  были  абсолютно  не  похожи.  Если  у  Клары  во  внешности  было  что-то  цыганское,  то  ее  сестра  имела  чисто  русское  широкое  лицо,  на  руке  наколка,  которую  она  постоянно  прятала.  Станцевав  несколько  танцев,  Клара  предложила  покинуть  дом  культуры.  Не  знаю,  почему  так  происходило,  но  я  как – будто  был  загипнотизирован  и  делал  все,  что  предлагала  Клара.  Когда  оделись  и  вышли  на  улицу  Клара  начала  рассказывать  все  события,  которые  произошли  в  течение  двух  вечеров,  которые  я  провел  в  доме  офицеров.  Она  не  ошиблась  ни  в  одном  нюансе.  Даже  засвидетельствовала,  бывшую  партнершу  я  только  проводил  домой  и,  простившись,  вернулся  в  дом  культуры.  Когда  она  это  рассказывала  ее  сестра - Тамара  шла  впереди  нас,  не  участвуя  в  разговоре.  Я  был  поражен  рассказом,  но  больше  всего  ее  внезапным  признанием  в  любви  с  первого  взгляда.  Не  так  глубоки  были  мои  познания  жизни,  общения  с  женщинами,  но  то,  что  происходило  в  этот  вечер,  было  из  ряда  вон  выходящим.
       Незаметно,  увлеченные  ее  повествованием  подошли  к  частному  дому,  в  котором  они  жили  с  сестрой.  Они  занимали  половину  дома  и  имели  отдельный  вход.  Когда  вошли  в  комнату  служившую  спальной  и  столовой,  увидел  накрытый  стол.  На  столе  стояли  две  бутылки  вина.  Я  не  любил  выпивать,  но  иногда  позволял  себе  бокал  кагора  или  муската.  На  столе  стояли  две  бутылки  именно  этих  вин.  Складывалось  впечатление,  что  мы  вышли  немного  погулять,  а  теперь  вернулись  к  столу.  Только  находясь  у  Клары  дома,  вспомнил,  что  ничего  не  сказал  ребятам.  Обычно  мы  предупреждали  друг  друга,  если  приходилось  отлучаться.  Но  я  никуда  не  пошел.  Сели  за  стол,  и  я  пригубил  немного  кагора,  наслаждаясь  жаренной  картошкой  и  сочной  отбивной.  После  ужина,  не  говоря  ни  слова,  Клара  стала  стелить  постель.  Тамара  ушла  спать  на  кухню.  Что  это  было,  не  понял  даже  утром.  Всю  ночь  мы  не  сомкнули  глаз.  Клара  терзала  меня  как  безумная.  И  только  когда  начало  рассветать,  успокоившись,  легла  рядом,  положив  голову  ко  мне  на  грудь,  лаская  мое  тело.  Посмотрел  на  часы,  пора  было  возвращаться  в  часть.  Хорошо,  что  в  понедельник  не  было  полетов.  Когда  сказал,  что    пора  уходить,  Клара  обняла  и,  прижавшись  всем  телом,  прошептала  на  ухо: - «Помни,  я  тебя  очень  люблю,  не  бросай  меня».
       Предстояло  преодолеть  пять  километров  до  казармы.  Но,  невзирая  на  бессонную  ночь,  довольно  крепкий  утренний  мороз,  это  расстояние    преодолел  довольно  быстро.  Нужно  было  успеть  на  завтрак  в  столовую,  иначе  до  обеда  я  бы  не  дотянул.  В  казарму  пришел  вовремя,  ребята  только  начали  просыпаться.  Получил  нагоняй  от  друзей,  но  от  обсуждения  проведенной  ночи  отказался.  Я  сам  еще  не  знал,  как  к  ней  относиться.  Всю  неделю  пытался  осмыслить  произошедшее,  не  зная,  как   дальше  поступать.  Но  когда  пришла  суббота,  как  завороженный,  пошел  домой  к  Кларе.  Когда  появился  на  пороге,  стол  был  накрыт,  на  плите  шипела  жаренная  картошка,  как - будто  меня  ожидали,  и  иначе  и  быть  не  могло.  Клара  облобызала  меня,  шепча  на  ухо:  «Я  знала,  я  знала,  что  ты  прейдешь».  Это  приятно  было  слушать.
        Пытаясь  разобраться  в  своих   чувствах,  понимал,  ничего  к  ней  не  испытываю,  просто  было  приятно  то  внимание,  которым  она  меня  окружала.  Слегка  поужинав,  пошли  в  дом  офицеров,  но  долго  там  не  задержались.  Друзья  одобрительно  подмигивали,  напрашивались  в  гости,  но  это,  видимо,  в  Кларины  планы  не  входило  и  мы  ушли,  на  английский  манер,  не  простившись.  Теперь  мои  визиты  к  Кларе  стали  постоянными.  Даже  среди  недели  находил  время  и  шел  к  ней  как  зомбированный.
        Однако  скоро  наша  командировка  подошла  к  завершению,  летный  состав  самостоятельно  совершал  тренировочные  полеты,  а  лучшие  начали  выполнять  учебные  полеты  по  плану  боевой  подготовки,  осваивая  район  предполагаемых  боевых  действий.  Командование  приняло  решение  возвращаться  на  место  постоянного  базирования.  Я  был  назначен  старшим  группы  машин  АПА,  которые  после  запуска  самолетов,  загрузившись  остатками  инструмента,  должны  были  своим  ходом  возвращаться  в  часть.
        Последнюю  ночь  провел  в  объятьях  Клары.  Простившись  в  четыре  часа  утра,  побежал  в  часть.  Нужно  было  собрать  вещи,  загрузить  машины  и,  запустив  последние  самолеты,  начать  движение  домой.  Наша  колонна  покидала  аэродром  Хвалынка - последней.  Основные  силы  технического  состава,  подготовив  самолеты  убыли  на  два  часа  раньше.  Когда,  взлетел  последний  самолет,  колонной  выехали  на  центральную  трассу.  Нашему  взору  предстала  фигура  «Колхозницы»  олицетворявшая  трудовые  успехи  тружеников  села  Спасского  района,  осчастливленная  натянутой  на  нее  символом  морской  славы – тельняшкой.  Не  знаю,  как  долго  она  напоминала  жителям  района  о  нашем  пребывании,  но  в  памяти  наверняка  оставила  след.   
        Когда  отъехали  на  приличное  расстояние  от  Спаска-Дальнего,  стал  вспоминать  последнюю  встречу  с  Кларой,  наше  прощание.  Я  не  приглашал  ее  приехать,  не  обещал  дальнейших  встреч,  всячески  избегая  разговора  на  эту  тему.  Надо  отдать  должное  Кларе,  она  на  разговоре  не  настаивала.  Ждала,  когда  сам  начну  этот  разговор.   Не  дождалась.  Прощаясь  и  не  получив  предложение  о  встрече  она  сказала:  - «Жди,  я  скоро  приеду». К  этому  ее  заявлению,  как  покажет  время,  я  отнесся  слишком  легкомысленно. 
        Откровенно,  мне  не  очень  хотелось  этой  встречи,  я  не  собирался      жениться.  Приняв  такое  решение,  успокоился  и  уснул,  сломленный  бессонной  ночью,  сладким  сном.  У  нас  была  запланирована  одна  остановка  для  приема  пищи  и  отдыха  водителей  сразу  за  Уссурийском.  Поэтому  у  меня  было  достаточно  времени   для  отдыха.    
 
                Глава  24.  НАЧАЛЬНИКОВ  НАДО  НЕ  БОЯТСЯ,  А  ЛЮБИТЬ,  ЕСЛИ  ОНИ  ТОГО  ДОСТОЙНЫ.
         Когда  подъезжали  к  Артему,  у  меня  возникло  чувство,  что  после  долгой  командировки  вернулся  домой.  Повеяло  чем-то  родным,  гарью  дымящихся  тереконов,  угольной  пылью  на  дорогах  и  газонах  города,  чумазой  зеленью  первой  травы.  И  хотя  прошло  всего  несколько  месяцев  после  окончания  училища,  наша  жизнь  сильно  изменилась.  Мы  стали  самостоятельными  людьми,  познали  все  прелести  современной  жизни. 
         Первая  встреча,  которая  состоялась  по  прибытию  в  часть,  поразила.  На  стоянке,  где  разгружали  инструмент,  который  брали  с  собой  в  командировку,  к  нам  подошел  в  сопровождении  заместителя  командира  полка  по  политической  части  подполковника  Шушпанова,  который  до  этого  никогда  не  появлялся  на  стоянке,  молодцеватый  полковник  с  удивительно  добродушным  взглядом.  Подполковник  Шушпанов  представил – начальник  политотдела  дивизии  полковник  Вячеслав  Степанович  Малинин.  Меня  поразило,  такой  большой  начальник  не  погнушался  общаться  с  нами,  простыми  лейтенантами.  Лично  встретил    и  поздравил  с  успешным  окончанием  командировки.  Он  почти  незаметно  уехал,  как - бы  не  желая  мешать  нашей  работе.  Закончив  разгрузку,  с  горечью  подумали,  прийдеться  пешком  идти  домой  и  ложиться  спать  на  голодный желудок.  Но  мы  не  знали  еще  нашего  нового  начальника  политотдела.  За  нами,  как  по  мановению  волшебной  палочки  пришел  штабной  автобус,  предназначенный  для  перевозки  офицеров  штаба  дивизии,  и  нас  отвезли  в  столовую,  где  дежурный  по  столовой  и  дежурная  официантка  накормили  поздним  ужином,  даже  не  отказали  особо  голодным  в  добавке.   Когда,  после  неожиданно  организованного  ужина  вышли  на  улицу,  нас  ожидал  все  тот  же  старенький  обшарпанный  автобус,  который  отвез  в  Артем.
         По  дороге  домой  не  мог  понять,  что  же  изменилось  за  время  командировки  в  нашей  жизни,  если  нам,  молодыми  лейтенантами,  которым  довольно  часто  приходилось  мерить  дорогу  от  части  до  города  ножками,  были  оказаны  такие  почести.  Я  правильно  связал  эти  события  с  появлением  нового  начальника  политотдела.
       Нам  в  жизни  очень  повезло,  что  именно  полковник  Вячеслав  Степанович  Малинин  встретился  на  нашем  жизненном  пути.  Это  был  один  из  немногих  политработников,  который  оказался  достоин  этого  высокого  звания,  и  остался  в  памяти  навсегда.  Но  обо  всем  по  порядку.
       На  следующий  день  на  полковом  построении  мы  прощались  с   командиром  первой  эскадрилии  подполковником  Белобородовым.  Пока    трудились  в  командировке,  пришел  приказ  о  его  увольнении  из  рядов  вооруженных  сил.  Ему  не  простили  разбитый  самолет.  Дела  он  временно  передал  капитану  Волосникову,  успешно  освоившему   новую  технику,  одному  из  лучших  летчиков  эскадрилии.  Но  нас  это  мало  волновало,  хотя  и  были  офицерами  первой  эскадрилии.  Мы  встречались  с  летным  составом  только  в  дни  полетов  на  стоянке  и  в  понедельник  в  день  политических  занятий.  А  в  остальном  жили  своей  жизнью,  и  самолетная  стоянка  была  основным  местом  пребывания.  Даже  физической  подготовкой  занимались  на  стоянке.  Зимой  в  валенках  техники  гоняли  шайбу,  вырезанную  из  самолетной  покрышки  на  небольшом  озере  рядом  с  домиком  первой  эскадрилии,  что  будет  летом,    пока  не  знали.
        Приближалось  лето  и  в  один  из  дней  своими  силами  оборудовали  волейбольную  площадку  рядом  с  эскадрильским  домом.  Территория  позволяла,  мы  установили  баскетбольный  щит  и  разбили  небольшое  футбольное  поле,  установив  самодельные  ворота.  Предполагали,  и  дальше  будем  заниматься  физической  подготовкой  на  стоянке.  И  опять  я  был  поражен,  в  самый  разгар  работ  подъехал  УАЗ  начальника  политотдела  полковника  Малинина.  Одобрив  нашу  инициативу,  он  ненавязчиво  вел  беседу,  интересовался  нашими  привязанностями,  есть  ли  среди  нас  спортсмены  разрядники,  участники  художественной  самодеятельности.  Сообщил,  командованию  дивизии  удалось  добиться  решения  о  строительстве  нового  жилого  дома  для  офицерского  состава.  На  выраженное  нами  недоверие  - заверил,  жилье  достанется  и  техническому  составу.  Да,  в  первую  очередь  действительно обеспечивается  летный  состав,  но  в  новом  доме  будет  предусмотрено  шестьдесят  однокомнатных  двенадцатиметровых  квартир,  пятьдесят  процентов  которых  предназначены  техническому  составу.  И  надо  отдать  ему  должное,  когда  дом  был  сдан  в  эксплуатацию,  квартиры  действительно  были  выделены  техническому  составу.
       В  процессе  беседы  полковник  Малинин  пригласил  нас  в  ближайшее  воскресенье  принять  участие  в  создании  парка  авиаторов,  который  предстояло  разбить  на  пустыре  перед  военным  городком  на  Севастопольской.  И  я  поверил  полковнику  Малинину,  впервые  встретив  настоящего  Человека,  настоящего  политработника.  Повторюсь,  таких  на  моем  жизненном  пути  будет  очень  мало.
       Полковник  продолжал  беседовать  с  нами,  когда  подлетел  УАЗ  командира  полка,  из  него  вышел  заместитель  командира  по  политической  части  подполковник  Шушпанов  и  с  квадратными  глазами  побежал  с  докладом  к  начальнику  политотдела.  Полковник  Малинин  помахав  ему  рукой,  сказал - «Вольно!»  «Занимайтесь  своей  работой».  Но  нашему  политработнику  нечем  было  заниматься  среди  технического  состава,  переминаясь  с  ноги  на  ногу,  он  продолжал  мозолить  глаза  начальнику  политотдела.  Полковник  Малинин  попрощался  и  уехал  во  вторую  эскадрилию,  следом,  к  нашей  радости,  уехал  подполковник  Шушпанов.
         Не  знаю,  какой  начальник  принял  такое  решение  и  назначил  в  одно  соединение  таких  разноплановых  людей,  как - бы  пытаясь  показать  нам  два  типа  политработников.  Одного  настоящего  инженера  человеческих  душ - настоящего  Человека.  Второго  карьериста,  бесчестного  человека,  для  которого  подчиненные  были  лишь  средством      достижения  личных  целей.
        Но  меня  ожидал  еще  один,  но  уже  неприятный  сюрприз.  После  очередной  самовольной  отлучки  механик  Виктора  Афанасьева - Балуев  сидел  на  гауптвахте.  Виктор  жаловаться  капитану  Кононову,  что  он  устал  сам  обслуживать  самолет.  Просил  убрать  от  него  Балуева.
        Я  знал,  между  Виктором  и  Балуевым  не  было  никакого  контакта.  Об  этом  рассказывал  мой  механик  Якимов.  Угораздило  же  меня  высказать  свое  мнение  Виктору,  обвинить  его  в  том,  что  он  не  занимался  с  Балуевым,  не  обучал  его  работе  на  технике.  Виктор  вспылил  и  предложил  капитану  Кононову,  раз  я  защищаю  Балуева  поменять  нам  механиков.  Не  скажу,  что  у  меня  не  было  контакта  с  капитаном  Кононовым.  Он  смирился  с  решением  майора  Юрченко,  разрешившего  ходить  на  стоянку  в  облегченной  форме  одежды,  но  продолжал  попрекать  меня  этим.  Постоянно  направлял  на  помощь  товарищам,  когда  у  них  случались  неувязки  с  подготовкой  техники  к  полетам.  И  на  этот  раз  решение  капитана  Кононова  было  не  в  мою  пользу.  Моего  механика  перевели  в  экипаж  Алабугина  к  великой  радости  Виктора  Афанасьева,  мне  предстояло  ожидать  возвращение  с  гауптвахты  Балуева.  Я  был  расстроен.  Простился  с  Якимовым,  пожелал  ему  успешной  работы  в  новом  экипаже.
         Когда  после  гауптвахты  мой  новый  механик  пришел  на  стоянку  в    экипаж  он,  набычившись,  ожидал,  что  начну  его  воспитывать.  Не  дождался.  Получив  на  построении  задачу   по  подготовке  самолета  к  очередным  полетам,  скомандовал  Балуеву:  - «Бери  инструмент  и  пошли  работать».  Повернулся  и  пошел  на  стоянку.  Когда  подошли  к  самолету,  Балуев,  шагавший  за  мной  с  инструментом,  отдал  его  мне  и  собрался  идти  в  курилку,  видимо  так  у них  с  Афанасьевым  было  заведено.  Но  я  остановил  его  и  пояснил,  отныне  мы  работаем  вместе,  а  посему - вперед  по  маршруту  проверки  и  подготовки  самолета  к  вылету.  А  когда  распишусь  о  готовности  самолета,  он  может  пойти  курить.
       Этот  двадцати  пяти  летний  парень  с  квадратными  плечами,  с  ладонями,  напоминавшими  лопаты,  не  ожидал  встретить  такой  прием,  тем  более  ему  осталось  служить  всего  пять  месяцев,  а  по  заведенному  порядку  их  величества -  «деды»  не  утруждали  себя  перед  демобилизацией - работой.
         Когда  начали  движение  по  маршруту,  находя  мелкие  неисправности,  типа  оборванной  контровки,  перегоревшей  лампочки  говорил  Балуеву - запиши,  чтобы  он  потом  занялся  их  устранением.  Но  он  сказал,  у  него  нет  тетради  нечем  и  некуда  записывать.  Пришлось  отдать  ему  свой  блокнот  и  карандаш.  Когда  закончили  обход,   предложил  ему  приступить  к  устранению  мелких  замечаний.  Помявшись,  Балуев  сказал,  он  никогда  этого  не  делал.  Впервые  в  полной  мере  ощутил  всю  тяжесть  положения.  Я  не  стал  долго  разглагольствовать,  начал  устранять  замечания  сам,  показывая  и  поясняя  Балуеву.
        Подготовку  к  вылету  завершили  последними.  Несколько  раз  приходил  Михаил  Пасынков  с  журналом  готовности,  не  привыкший  к  задержкам  в  подготовке.  Он  был  категорически  против  назначения  Балуева  в  экипаж,  теперь  не  преминул  об  этом  напомнить.  Прибегал  капитан  Кононов,  выразить  свою  неудовлетворенность  задержкой  подготовки.  Но  я  привык  работать  с  помощником  и  не  собирался  общаться  с  балластом  и  тянуть  лямку  за  двоих.  Мы  закончили  подготовку  самолета  за  пятнадцать  минут  до  вылета,  когда  летный  экипаж  уже  начал  принимать  самолет.  Теперь  мне  было  понятно,  почему  Виктор  Афанасьев,  при  его  отличной  личной  подготовке,  постоянно  заканчивал  подготовку  самолета  одним  из  последних.
        Когда  проводили  самолет  в  полет  и  остались  в  курилке,  излюбленном  месте  технического  состава,  ожидать  его  возвращения  на  землю,  ко  мне  подошел  бывший  механик  Якимов.  На  вопрос,  как  ему  работалось  с  Виктором,  Якимов  грустно  сказал,  а  как  можно  работать,  если  основная  работа  подай – принеси.
        Через  пару  недель  совместной  работы  с  Балуевым,  зная,  что  предстоит  простейший  вылет  по  малому  маршруту,  решил  проверить,  как  научил  своего  нового  механика.  Поручил  ему  самостоятельно  проверить  готовность  самолета  к  вылету.  Перед  этим  вылетом   тщательно  провел  послеполетный  осмотр  и  был  уверен,  с  техникой  все  в  порядке.  Отдав  карточку  осмотра  Балуеву,  сам  устроился  в  курилке,  ожидая  доклада.  По  моим  расчетам  он  уже  должен  был  доложить  о  проверке  и  устранению  замечаний  и  готовности  к  вылету.  Балуева  не  было.  Когда  время  проверки  уже  заканчивалось,  пришел  Балуев,  вспотевший,  взлохмоченный  и  спросил:  «Будете  проверять?»  Опросил,  какие  были   выявлены  неисправности,  как  он  их  устранил.  Убедившись,  что  ничего  серьезного  ему  не  встретилось,  расписался  в  журнале  готовности.
        Когда  самолет  вылетел  на  выполнение  задания,  признаться,  я  чувствовал  себя  не  совсем  комфортно,  но  не  подавал  вида.  Наблюдая  за  Балуевым,  видел  его  волнение.  Впервые  за  полгода  до  демобилизации  он  самостоятельно  выпускал  самолет.  Видел,  с  каким  облегчением  он  встретил  вернувшийся  с  задания  экипаж,  с  какой  надеждой  слушал,  когда  мы  с  Михаилом  Пасынковым  выслушивали  замечания  по  работе  техники  в  полете  от  командира  корабля.  Больше  Мише  Пасынкову  не  приходилось  ожидать  нас  с  журналом  готовности.  Балуев  за  время   совместной  службы  совершил  всего  одну  самовольную  отлучку,  но,  вернувшись  с  гауптвахты,  попросил  прощения  за  то,  что  подвел  меня.  А  это  дорогого  стоило.
        В  наши  времена  было  заведено,  особо  отличившихся  демобилизовывали  в  первую  очередь,  разгильдяев - в  последнюю.  Когда    перед  демобилизацией  выделили  молодого  механика,  поручил  его  подготовку  Балуеву.  Интересно  было  наблюдать,  как  он  обучал  молодого  матроса.  Увидев  отвешенный  «молодому»  подзатыльник  за  проявленную  нерасторопность,  спросил,  разве  я  так  обучал.  Но  надо  отдать  должное  Балуеву,  молодой  матрос  души  не  чаял  в  своем  воспитателе,  готов  был  выполнить  все  его  указания.  Вскоре  Балуев  доложил,  молодой  матрос  готов  к  самостоятельному  обслуживанию,  знает  простейшие  работы  по  устранению  неисправностей.  Я  устроил  ему  проверку,  и  он  не  подвел  своего  учителя.  А  вскоре  одним  из  первых  сдал  зачеты  на  самостоятельное  управление  своим  заведованием.
        Невзирая  на  прошлые  художества,  попросил  включить  Балуева  во  вторую  очередь  на  демобилизацию,  и  майор  Юрченко  уважил  мою  просьбу,  тем  более,  замену  он  приготовил  одним  из  первых. 
Расставались  по – хорошему,  желая  друг  другу  успехов  в  жизни,  а  его  мужское  спасибо – дорогого  стоило.
        Жаль,  не  повезло  моему  бывшему  механику  Якимову.  Вернувшись  из  увольнения  после  подачи  заявления  в  ЗАГС  выпившим,  кто  же  не  выпьет  бокал  шампанского  в  загсе,  он  был  арестован  своим  техником  Виктором  Афанасьевым,  ответственным  в  подразделении  в  этот  день.  Нашла  коса  на  камень,  Якимов  после  гауптвахты  стал  игнорировать  Виктора  как  начальника,  работал  из-под  палки,  сменщика  своего  не  готовил.  Он  был  уволен  почти  в  последнюю  очередь,  женился  и  попросил  меня  помочь  остаться  служить  на  сверхсрочной  службе.  Я  уговорил  Алика  Иванова,  старшего  техника  второй  эскадрилии  и  скоро  он  стал  сверхсрочником.  Капитан  Кононов  обиделся  на  меня  за  то,  что  Якимов  ушел  от  нас.  Понять,  что  Якимов  не  пошел  бы  служить  в  одно  подразделение  с  Афанасьевым,  унизившим  его,  пусть  даже  была  его  вина,  это  было  важное  событие  в  его  жизни.  Можно  было  простить  это  малое  прегрешение,  тем  более  что  он  все  годы  служил  добросовестно  и  был  лучшим  механиком  эскадрилии.
        Виктор  Афанасьев  недолго  прослужил  в  части.  Насмотревшись  на  работу  техника,  зная  судьбу,  которая  уготована  большинству  технического  состава.  Он  мечтал  добиться  права  поступления  в  академию.  Начальникам  не  перечил,  работал  на  совесть,  и  это  ему  удалось,  но  будет  ли  он  хорошим  инженером,  а  тем  более  воспитателем,  очень  сомневаюсь.
        Авиационный  техник  самая  не  престижная  профессия  в  авиации.  Максимально  чего  может  достичь,  звания  старшего  лейтенанта.  В  эскадрилии  пять  техников,  два  старших  техника  с  окладом  на  десять  рублей  больше  чем  у  техника  и  один  начальник  группы  в  звании  капитан.  Практически  никакого  продвижения  по  службе.  Но  пока  я  над  этим  не  задумывался,  тем  более  был  на  хорошем  счету  и  верил  в  свою  звезду.  А  шагать  через  головы  товарищей - не  собирался.
        В  один  из  воскресных  дней  весь  офицерский  состав  полка  был  построен  на  территории  пустыря  перед  военным  городком  на  Севастопольской.  Нам  показали  проект  будущего  парка  авиаторов.  Территорию  разбили  на  участки,  которые  закрепили  за  каждой  эскадрилией.  Вооружили  лопатами,  граблями  и  мы  начали  очистку  территории  и  подготовку  ям  для  посадки  деревьев. Так  рождался  парк  авиаторов,  который  через  год  станет  парком  космонавтов,  где  будет  установлен  первый  памятник  победителю  космоса. 
        В  этот  день  мы  славно  потрудились.  Посадили  деревья,  разбили  дорожки,  определили  места  для  будущих  клумб  и  скамеек.   Для  многих  из  нас  это  был  момент  истины.  Мы  посадили  свои  первые  деревья.  Выполнив  одну  из  основных  заповедей  жизни – «посади  дерево».  Впереди  маячила  вторая  заповедь – «роди  ребенка»,  как  сказал  полковник  Малинин,  поздравляя  с  окончанием  трудового  дня.  К  великому  нашему  огорчению  на  следующий  день  обнаружили,  около  двадцати  деревьев  были  с  корнем  выдернуты  из  земли  и  разбросаны  по  будущему  парку  вандалами.  Такова  советская  действительность  того  времени  и  не  надо  говорить,  что  мы  были  едины.  По  брежневски  «Единая  общность – Советский  народ».
        Этот  парк  существует,  по  сей  день,  прямо  напротив  поворота  дороги  с  центральной  трассы  Владивосток – Находка  на  аэропорт.  Он  остается  с  правой  стороны,  величественными  кронами  деревьев,  посаженных  нами  в  те  далекие  времена,  приветствуя  пассажиров  спешащих  по  своим  делам,  напоминая  нашей  смене  о  счастливых  годах нашей  лейтенантской  службы. 
         После  беседы  с  полковником  Малининым,  когда  он  интересовался,  чем  занимались  в  училище,  имел  неосторожность  рассказать  об  участии в  художественной  самодеятельности,  неожиданно  получил  приглашение  прибыть  на  беседу.  В  кабинете  начальника  политотдела  собралось  человек  пятнадцать  молодых  офицеров.  Без  длинного  предисловия  полковник  Малинин  сказал,  командование  дивизии  намерено  организовать  художественную  самодеятельность  с  привлечением  офицерского  состава  и  их  семей.  Здесь  впервые  познакомился  с  будущими  солистами:  лейтенантом  Сливным,  капитаном  Семеном  Фейгиным,  женой  офицера  Валентиной Сыроватко,  артистом  оригинального  жанра - летчиком  Георгием  Карповичем.  Будущими  участниками  офицерского  эстрадного  ансамбля  Виктором  Залещиковым,  Геннадием  Лисовенко,  Геннадием  Орловым,  Геннадием  Деревянко,  Виктором  Рыбалкиным,  Аркадием  Замощем,  Анатолием  Барабашом.  Это  оказался  костяк  будущей  самодеятельности,  который  участвовал  в  смотре  художественной  самодеятельности  флота.  А  артист  оригинального  жанра  Георгий  Карпович  стал  лауреатом  всеармейского  конкурса.  Так,  после  непродолжительного  перерыва,  мне  пришлось  стать  участником  самодеятельности  соединения  морской  авиации.  Это  окончательно  лишило  меня  свободного  времени.  Но  это  было  лучше,  чем  участвовать  в  попойках  с  Иваном  Ломоносом.  Это  «удовольствие»  представил  бесхребетному  Виктору  Крикуненко.
        Теперь,  когда  заканчивал  подготовку  самолета  к  вылету,  с  разрешения  капитана  Кононова  уходил  в  дом  офицеров  на  репетицию. Попробовал  бы  он  не  разрешить,  указание  о  регулярных  репетициях  участников  художественной  самодеятельности  дал  начальник  политотдела  полковник  Малинин.  Мы  готовили  праздничный  концерт  к  первому  мая.  У  меня  появилась  возможность  после  окончания  репетиции  в  доме  офицеров,  проводить  оставшееся  время  на  стадионе  в  гимнастическом  городке  на  спортивных  площадках.  Здесь  познакомился  с  Александром  Фроловым.  Оказалось,  в  училище  он  занимался  гимнастикой,  а  теперь  готовился  к  первенству  дивизии.  С  удовольствием  принял  участие  в  совместных  тренировках  и  Александр  сдал  меня  начальнику  физической  подготовки  полка  капитану  Владимиру  Теодоровичу  Суонио,  финну  по  национальности.  Владимир  Теодорович  предложил  нам  с  Александром    готовиться  к  соревнованиям  на  первенство  авиации  Тихоокеанского  флота  по  спортивной  гимнастике  и  офицерскому  троеборию.
        Теперь  мое  время  было  расписано  по  минутам.  С  одной  стороны  это  было  хорошо.  Я  был  полностью  загружен,  освобожден  от  нарядов.  Появился  новый  круг  знакомых.  С  другой  стороны,  мои  отношения  с  капитаном  Кононовым  обострились  до  предела,  кто  же  любит  спортсменов  и  участников  художественной  самодеятельности  в  своем  коллективе.  Хотя  по  службе  у  него  ко  мне  не  было  никаких  претензий,  он  попрекал  тем,  что  наряды  за  меня  несут  другие  офицеры.
        В  преддверии  майских  праздников  нас  стали  готовить  для  торжественного  прохождения  по  центральной  площади  Артема.  Интереснейшая  постановка  вопроса,  после  первой  тренировки  определился   ряд  офицеров,  которые  совершенно  не  умели  ходить  строевым  шагом.  Особенно  выпускники  Иркутского  авиационно-технического  училища.
        Начальник  штаба  быстро  сориентировался  и  дал  команду - на  праздники  всех  их  поставить  в  наряд.  Время  для  отдыха  у  меня  почти  не  осталось.  Даже  в  воскресенье  до  обеда  были  тренировки  и  репетиции.  Когда  приходил  домой,  ребята  уже  уходили  в  город. 
Однажды,  не  застав  их  дома  пошел  на  вечер  танцев  во  Дворец  угольщиков  сам.  Там  их  не  оказалось,  и  я  понял,  они  опять  в  гостях  у  наших  новогодних  подруг.  На  вечере  познакомился  с  девчонкой  и  после  танцев  пошел  ее  провожать.  Помня  наставление  первого  командира  полковника  Сохиева,  везде  ходили  вместе,  разумеется,  я  его  не  игнорировал,  просто  так  сложились  обстоятельства.   Когда  узнал,  что  новая  знакомая  живет  в  районе  шахты  3-ц,  признаться,  расхотелось  идти  провожать,  но  отказываться  было  неудобно.  Перешли  через  рельсы,   проложенные  через  дорогу   для  вагонеток,  вывозивших  породу  из  ствола  шахты  до  терекона.  Увлеченные  разговором,  даже  не  заметили,  как  из  кустов  вылез  небритый  детина  с  наколками  на  руках  и  попросил  закурить.  Не  знаю,  откуда  у  него  взялось  благодушное  настроение,  но  он  ограничился,  только  предупреждением,  чтобы  я  не  ходил  в  поселок,  если  не  хочу  быть  битым.  Пришлось  прощаться  с  девчонкой.
        На  следующий  день  на  танцах  повстречал  Виктора  Хохлова  и  его  друзей,  которые  уже  год  прослужили  в  Артеме,  они  были  удивлены  тем,  что  мне  удалось  так  легко  отделаться.  В  этом  поселке  прошлым  летом  были  убиты  два  лейтенанта.  И  появляться  там,  в  одиночку,  по  утверждению  ребят  было  безумием.  За  прошедшие  полгода  проживания  в  Артеме  среди  нас  таких  случаев  не  было,  но  избитыми  были  несколько  человек.  Поэтому,  добрый  совет  командира  всегда  помнили  и  старались  в  городе  ходить  группами.
        У  меня  был  гражданский  костюм,  и  чтобы  уже  сейчас  по  весне  можно  было  в  нем  ходить,  купил  плащ.  Теперь  мой  внешний  вид  не  отличался  от  местных  парней,  и  я  мог  самостоятельно  ходить  по  городу.  Однако  не  всегда  это  удавалось.  Второго  мая  после  окончания  выступления  художественной  самодеятельности  в  доме  офицеров,  пока  добрался  домой,  оказалось,    Иван  Ломонос  надел  мой  костюм  и  плащ  и  ушел  с  Виктором  во  дворец.  Пришлось  идти  к  соседям,  живущим  на  нашей  улице,  в  надежде,  что  они  еще  не  ушли  во  дворец.  Ребята  только  собирались,  но  у  их  хозяина  были  гости.  Когда  зашел  в  дом,  хозяин  пригласил  ребят  перед  походом  на  танцы  выпить  с  ними  по  рюмке  водки.  Он  наполнил  стаканы  и  обратился  к  своим  друзьям.  «Видите,  братцы,  до  чего  дожили,  двадцать  лет  назад  мы  с  вами  сражались  с  комуняками  в  лесу  за  нашу  землю,  попали  сюда  в  ссылку,  а  теперь  пьем  с  ними  водку».
       По  дороге  во  дворец  Виктор  Анциферов  рассказал  историю  семьи  хозяина.  Они  были  раскулачены  и  высланы  в  Приморье.  Сыновья  с  ними  не  жили,  поэтому  они  сдавали  комнату.  Но  не  проходило  дня,  чтобы  хозяин  не  вспоминал,  как  ему  хорошо  жилось  на  Украине  и  что  с  ним  и  его  семьей  сделали  большевики.  Мне   всего  несколько  раз  пришлось  встречаться  с  его  сыновьями,  когда   приходил  к  ребятам  в  гости,  но  любви  в  их  глазах  никогда  не  было.  Как  потом  узнали,  почти  вся   улица  Киевская  и  соседние  улицы  были  заселены  бывшими  кулаками.  Оказывается,  не  все  так  безоблачно  в  нашем  отечестве.               

                Глава  25.  ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ  ФАКТОР.               
        Однажды,  когда  готовили  самолеты  к  очередным  полетам,  со  стороны  сопок  за  полосой  послышался  приглушенный  звук  взрыва.   Но  больше  подобных  звуков  не  было,  и  мы  успокоились,  но  ненадолго.  На    стоянку  приехали  особисты  и  опрашивали  всех,  пытаясь  определить  направление  взрыва.  В  общем,  почти  все  указали  одно  направление,  и  они  поехали  в  сопки.  Приблизительно  через  час  в  ту  же  сторону  проехали  еще  несколько  машин.  Мы  поняли,  что-то  произошло.  Наше  подозрение  подтвердило  появление  на  КДП  командующего  авиации.  Вечером,  когда  ужинали  в  столовой,  прошел  слух,  в  сопках  разбился  самолет.  После  ужина  сидели  возле  столовой  в  курилке,  обсуждая  домыслы  о  случившемся  происшествии. По  неизвестным  причинам   машины,  которые  должны   вести  домой,  задерживались.
        Через  час  подошел  майор  Юрченко  и  приказал  каждой  группе  выделить  на  завтра  по  пять  человек  для  поиска  места  катастрофы.  Так  подтвердился  слух,  который  уже  передавался  из  уст  в  уста.  Я  попал  в  третью  группу.  Первая  группа  из  пятнадцати  человек  уехала  на  поиски  в  шесть  часов  утра.  К  обеду  они  по  рации  сообщили,  никаких  признаков  катастрофы  не  обнаружили.  У  них  были  запасы  продовольствия,  и  командование  поручило  продолжить  поиски  до  темноты.  После  обеда  отправили  вторую  группу,  но  в  этот  день  поиски  ничего  не  дали.  На  следующий  день  командование  собрало  группу  офицеров  занимающихся  охотой  и  отправило  их  в  свободный  поиск. 
        Охотники,  зная  район,  сразу  поехали  на  пасеку,  располагавшуюся  в  сопках.  Это  оказалось  самым  правильным  решением.  Пасечники  слышали  взрыв  в  сопках,  а  так  как  хорошо  ориентировались  на  местности,  указали  правильное  направление.  К  вечеру,  следуя  в  указанном  направлении,  поисковики  увидели  первые  признаки  катастрофы.  Кроме  наземных  групп,  поиски  вели  несколько  экипажей  самолетов,  но  так  ничего  и  не  нашли.  Когда  охотники  сообщили  о  своей  находке,  все  группы  были  возвращены  на  базу.  В  части  появились  несколько  боевых  машин  пехоты,  экипажи  которых  были  укомплектованы  офицерами.  Такой  поворот  событий  говорил  о  серьезности  происшествия.  Но  никто  не  знал  настоящей  причины  переполоха.  Для  работы  на  месте  катастрофы  нас  больше  не  привлекали,  но  мы  знали,  они  продолжаются.
         Каждый  день  из  района  поисков  возвращались  машины,  заполненные  какими-то  блоками.  Так  продолжалось  неделю,  и  поиски  были  прекращены.  По  ходившим  среди  офицерского  состава  слухам,  знали,  детали  самолета  и  секретных  блоков  собраны.  Мы  слышали  разные  причины  катастрофы,  но  самой  вероятной  показалась  одна.
        Самолетом  ЛИ-2  из  Москвы  везли  новейшее  акустическое  оборудование  для  подводных  лодок.  При  отправке  из  Москвы  экипаж  получил  схему  посадки  на  аэродром  Кневичи,  но  не  наше  летное  поле,  а  на  аэродром  пограничников,   который  располагался  на  поле  за  зданием  аэровокзала  и  имел  свою  систему  захода  на  посадку.  Разница  заключалась  в  том,  что  на  третьем  развороте  при  заходе  на  посадку  на  аэродроме  пограничников  высота  полета  была   шестьсот  метров.  На  нашем  аэродроме  из-за  сопки,  возвышающейся  на  шестьсот  тридцать  семь  метров,  высота  на  третьем  развороте  была  тысяча  метров.
        Когда  командир  ЛИ-2  запросил  добро  на  посадку,  он  обратился  к    руководителю  полетов.  К  сожалению,  в  этот  день  стояла  низкая  облачность,  сопки  были  скрыты  облаками.  Докладывая  руководителю  полетов  о  выполнении  третьего  разворота,  командир  доложил,  «высота  самолета  на  третьем  развороте  шестьсот  метров».  Вопроса:  - «Как  шестьсот?   командир  экипажа  уже  не  слышал.
       В  сопках  раздался  взрыв.  Облака  скрыли  место  катастрофы.  Когда    охотники  нашли  место  гибели  самолета,  поняли,  почему  не  удалось  найти  место  гибели  с  воздуха.  Сопка  была  покрыта  девственным  лесом.  Самолет  врезался  в  огромную  ель  и  свалил  ее,  рассыпавшись  на  куски.  Офицеры  особого  отдела  буквально  на  коленях  собирали  остатки  секретной  аппаратуры,  которые  разлетелись  по  ходу  самолета  почти  на  сто  метров.   
      Долгое  время  было  неизвестно,  почему  в  самолете  оказалось  два  лишних  человека.  Однако  и  это  скоро  стало  известным.  По  протекции  товарищей  двумя  пассажирами  оказались  офицеры,  возвращавшиеся  из  очередного  отпуска.  Так  закончилась  эта  печальная  история.  Стоившая  десяти  человеческих  жизней  и  гибели  дорогостоящего  оборудования.

                Глава  26.  СУРОВЫЕ  БУДНИ.
        Подготовка  к  спартакиаде  на  первенство  авиации   ТОФ  вошла  в  завершающую  стадию.  Мы  с  Александром  Фроловым  и  Евгением  Воробьевым  регулярно  по  вечерам  ходили  в  спортзал  Дворца  угольщиков  на  тренировки  по  гимнастике.  Теперь  у  нас  появились  друзья  среди  местных  спортсменов,  занимающихся  тяжелой  атлетикой,  боксом  и  волейболом  в  спортивном  зале  дворца.  Тренером  по  боксу  оказался  бывший  матрос  Тихоокеанского  флота - чемпион  флота  в  наилегчайшей  весовой   категории  Станислав  Гришин.
        Это  потом  мы  узнали,  что  его  воспитанники  практически  и  являются  самой  главной  бандой  в  городе.  Без  их  участия  не  проходила  ни  одна  драка.  Участковым  милиционером,  отвечающим  за  порядок  во  Дворце  угольщиков  и   располагавшейся  рядом  пельменной,  был  одноглазый  младший  лейтенант  дядя  Вася,  и  то,  что  во  дворце  редко  бывали  драки,  это  была  их  со  Станиславом  договоренность.  Боксеры  Станислава  помогали  дяде  Васе  поддерживать  порядок. И  когда  чужаки  появлялись  во  дворце,  а  это  были  молодежные  банды  из  Артемгреса,  или  из  шахтерского  поселка  шахты  Подгородинка.  Бойцы  Станислава,  как  по  мановению  волшебной  палочки,  оказывались  на  месте  во  главе  с  тренером  и  моментально  выдворяли  чужаков  с  территории  дворца  и  там  наказывали  за  незваное  вторжение  в  их  вотчину.  Одну  такую  драку  нам  пришлось  наблюдать  на  пустыре  за  дворцом  угольщиков.  Дрались  человек  сто – сто  двадцать,  подъехавшая  на  нескольких  машинах  милиция  не  ввязывалась,  оцепив  подходы  ко  Дворцу  угольщиков  и  разгоняя  собравшихся  зевак.
        А  вообще,  в  те  годы  Артем  не  был  чем-то  целым,  это  были  отдельные  жилые  районы  вокруг  территории  шахт.  И  не  дай  бог  появиться  там  чужаку  в  вечернее  время.  Ни  один  из  наших  ребят  пострадал  за  вторжение  на  их  территорию.
        Однажды  досталось  лучшему  баскетболисту  части  Эдуарду  Янику.   Будучи  в  патруле  в  Зеленом  поселке,  где  правили  бал  ребята,  работавшие  на  умирающей  одной  из  первых  в  Артеме  шахте  10-бис.  Они  наткнулись  на  двух  матросов  находившихся  в  самовольной  отлучке  и  прибежавших  в  магазин  за  водкой.  Когда  патруль  задержал  матросов,  на  них  накинулись  местные  парни,  пришедшие  в  магазин  за  спиртным.  Они  потребовали  у  Эдуарда  отпустить  матросов.  Закончилось  тем,  что  один  из  парней  достал  нож  и  ударил  его  в  живот.  Его  спасло  то,  что  нож   застрял,  в  пряжке  ремня,  только  поцарапав.  Пришлось  Эдуарду  применять  пистолет.  После  выстрела  в  воздух  парни  сбежали.  После  этого  случая  патруль  в  Зеленый  поселок  больше  не  ходил.  Туда  периодически  заезжал  передвижной  патруль  на  машине  с  бойцами  вооруженными  автоматом.  Вот  таковы  были  нравы  того  времени. 
Хорошо,  что  в  те  годы  было  принято  решение  больше  на  территории  Артема  заключенных,  отсидевших  длительные  сроки,  не  селить.  За  время  моей   службы  в  Артеме  было  убито  в  драках  с  местным  населением  шесть  офицеров.  А  один  случай  возмутил  и  оскорбил  нас.
        В  центре  города – напротив  Дворца  угольщиков  была  пельменная,  где  всегда  можно  было  полакомиться  пельменями  и  выпить  бутылочку  вина,  водку  там  не  продавали.  За  столами  можно  было  встретить  и  бывших  заключенных  в  характерной  одежде,  местную  шпану,  господ  офицеров.  Уж  больно  качественными  пельменями  собственного  изготовления  они  кормили.  Порядок  в  пельменной  контролировал  наряд  милиции  и  наш  передвижной  патруль,  иногда  во  главе  с  помощником  коменданта.
        Однажды  в  пельменную  забрели  несколько  матросов  находящихся  в  увольнении.  Они  заказали  пельмени  и  бутылку  вина.  Только  удобно  расположились  за  столом  и  разлили  вино  по  стаканам,  в  пельменную  зашел  помощник  коменданта  с  начальником  патруля.  Естественно  матросов  тут  же  задержали.  Но  за  соседним  столом  четверо  бывших  заключенных  отмечали  освобождение  из  тюрьмы.  Один  из  них  поднялся  и  потребовал  от  помощника  коменданта  не  трогать  матросов,  дать  им  насладиться  пельменями.  Помощник  ответил,  это  дело  сугубо  военных  и  нечего  ему  вмешиваться.  Бывший  зек  уже  хорошо  принял  на  грудь.  Ответ  его  не  устроил  и,  достав  из-за  голенища  сапога  нож,  двинулся  на  помощника  коменданта.  Офицер  выхватил  из  кобуры  пистолет  и  предупредил,  будет  стрелять.  Зек,  никак  на  это  не  отреагировав,  продолжал,  размахивая  ножом,  теснить  помощника  коменданта  к  стене.  Начальник  патруля  с  матросами  растерялись,  не  знали  что  делать.  Почувствовав  за  спиной  стенку  зала,  помощник  выстрелил  в  потолок.  Зек,  хорошо  принявший  на  грудь,  с  озверевшим  взглядом  занес  руку  с  ножом  над  офицером.  Второй  выстрел  произвел  в  упор.  Пуля  попала  в  лоб,  прямо  между  глаз.  После  выстрела,  видимо,  вызванная  сотрудницами  пельменной,  появилась  милиция  и  задержала  друзей  зека.  Помощник  коменданта  с  патрульными  и  задержанными  матросами  сели  в  машину  и  покинули  пельменную.
        Вечером  освобожденные  друзья  убитого  осаждали  комендатуру,  требовали  на  расправу  помощника  коменданта.  Вызванная  милиция  не  нашла  в  их  требованиях  ничего  предосудительного,  но  все - же  забрала    в  отделение. Однако  через  час  один  из  них  приехал  и  потребовал  встречу  с  комендантом.  На  встрече  открытым  текстом  заявил,  его  помощнику,  завалившему  их  уважаемого  в  бандитских  кругах  друга,  на  свободе  больше  не  жить.
       Об  этих  событиях  было  немедленно  доложено  по  команде.  Командующий  авиации  Тихоокеанского  флота  генерал-полковник  Тимошенко  отдал  приказание  срочно  перевести  помощника  коменданта  на  Камчатку  в  Елизово.  В  два  часа  ночи  семья  помощника  коменданта  была  вывезена  из  военного  городка  на  Севастопольской  в  гарнизон.  А  с  рассветом,  на  самолете  командующего  они  улетели  на  Камчатку.  О  новом  месте  назначения  никто  не  знал.
       В  квартире  помощника  утром  поселились  два  молодых  офицера.  А  через  два  дня  вечером  к  ним  пожаловали  гости,  друзья  бывшего  зека.  Ребята  в  это  время  отмечали  новоселье,  о  бывшем  хозяине  квартиры  ничего  не  знали.  Попытки  узнать,  куда  делся  офицер  со  своей  семьей,  предпринимались  подельниками  зека  в  течение  полугода.  Под  различными  соусами  они  знакомились  с  офицерами  и  упорно  его  разыскивали.  Но,  в  то  время  никто  действительно  ничего  не  знал  о  его  судьбе.  Даже  распустили  слух,  якобы  его  перевели  на  запад.  Вот  так  закончилась  эта  история.  После  ее  завершения  окончательно  поняли,    Артем  действительно  бандитский  город.   
               
                Глава   27.  СПОРТИВНЫЕ  УСПЕХИ.
        Жизнь  не  стояла  на  месте.  В  один  из  дней  неожиданно  лишились  одного  из  гимнастов.  Его  и  еще  одного  молодого  офицера – летчика  после  долгого  медицинского  обследования  отобрали  кандидатами  в  отряд  космонавтов.  О  том,  что  у  нас  идет  такой  отбор,  никто  не  знал,  но  перед  отъездом  товарищ  намекнул,  он  уезжает  в  специальный  отряд,  связанный  с  космосом.  Мы  догадывались,  куда  они  убыли  и  надеялись  услышать  о  них  в  недалеком  будущем.  Единственно,  о  чем  жалели,    перед  самыми  соревнованиями  лишились  одного  из  лучших гимнастов.
Упорные  тренировки  закончились.  На  новейших  автобусах  ЛАЗ -  Львовского  автозавода,  выделенных  дивизии  для  перевозки  офицеров  из  военного  городка  на  Севастопольской  на  службу,  поехали  на  свою  первую  спартакиаду  авиации  в  Романовку.  Нам  предстояло  защищать  честь  дивизии.
        В  Романовке  встретил  несколько  бывших  однокурсников,  приехавших  защищать  спортивную  честь  своих  гарнизонов.  Вечером,  перед  началом  соревнований,  устроили  в  кафе  дома  офицеров  вечер  воспоминаний. Нам  было  что  рассказать, что  вспомнить.  Сегодня,  к  великому,  сожалению  больше  нет  военного  гарнизона  Романовка,  нет  полюбившегося  нам  дома  офицеров,  он  превратился  в  развалины,  которые  местные  жители  разбирают  по  кирпичику. 
        Соревнование  по  гимнастике  принесли  нашей  гимнастической  дружине  первый  успех.  Всей  командой  попали  в  сборную  авиации  для  участия  в  первенстве  Тихоокеанского  флота.  Команду  возглавил  начальник  физической  подготовки  дивизии  капитан  Михаил  Варламов.
Но  это  был  не  единственный  успех.  В  соревнованиях  по  офицерскому  троеборию,  где  кроме  стрельбы  из  пистолета  Макарова,  кросса  на  полтора  километра  нужно  было  выполнить  норматив  третьего  разряда  по  гимнастике,  оказался  в  числе  призеров.  Помогло  увлечение  гимнастикой  и  кроссом.  Но  и  это  было  не  последним  достижением.  На  речке,  перегороженной  самодельной  плотиной  одним  из  лучших  пловцов  авиации  старшим  лейтенантом  Королевым  и  его  добровольными  помощниками,  проходили  соревнования  по  плаванию.  Достойных  соперников  в  плавании  стилем  брасс  у  меня  не  оказалось.
        После  окончания  соревнований  нас  с  Александром  оставили  в  Романовке  готовиться  к  спартакиаде  Тихоокеанского  флота.  Но  если  задача  у  Александра  была  простая,  он  участвовал  в  одном  виде  соревнований,  мне  предстоял  букет  из  трех  видов  спорта. 
        Соревнования  по  гимнастике  должны  были  состояться  через  две  недели,  поэтому  после  недельной  подготовки  отправили  во  Владивосток.  Разместили  в  полку  связи,  откуда  на  машинах  возили  в  спортивный  зал  41  спортивного  клуба.   Там  тренировались,  там  же  должны  были  проходить  соревнования  на  первенство  флота.  Команду  пополнили  два  гимнаста  из  Монгохто  и  Анатолий  Комарицын  из  Романовки.
В  итоге  наша  дружная  команда  под  руководством  Михаила  Варламова  заняла  третье  место,  Михаил  стал  членом  сборной  команды  флота.  Отныне  Женя  Воробьев,  Александр  Фролов  и  я  стали  членами    сборной  авиации.  После  успешного  окончания  соревнований  получил  задание  от  подполковника  Владимира  Кононовича  Крайнюка – начальника  физической  подготовки  авиации  Тихоокеанского  флота  готовиться  к  соревнованиям  по  плаванию  и  офицерскому  троеборию  и  убыл  домой  в  Кневичи.
       Единственное,  что  смог  гарантировать  Михаил  Варламов,   организовать  тренировки  в  части  три  раза  в  неделю  в  нелетные  дни.  Он  вывозил  нас  за  полосу  в  стрелковый  тир  два  раза  в  неделю,  ну  а  общефизической  подготовкой  занимались  сами,  наматывая  километры  по  стадиону.  Бассейна  в  гарнизоне  не  было,  поэтому  по  субботам  нас   возили  на  речку  Кучелиновку,  где  тренировались  в  плавании. 
        Мое  возвращение  в  гарнизон  капитан  Кононов  встретил  в  штыки,  заявив,  ему  нужны  техники,  а  не  спортсмены  и  он  будет  просить  командование  больше  не  откомандировывать  меня  на  соревнования.  Но  ему  явно  не  повезло.  Полковник  Малинин  не  только  любил  художественную  самодеятельность,  но  и  очень  хорошо  относился  к  спортсменам.  Когда  Кононов  попытался   уговорить  начальника  политотдела  отозвать  меня  со  сборов,  он  задал  ему  вопрос,  есть  ли  у  него  претензии  ко  мне  по  службе,  по  обслуживанию  техники.  Кононов  вынужден  был  признаться,  что  нет.  А  что  он  мог  еще  сказать  об  одном  из  членов  лучшего  экипажа  эскадрилии.  Тогда  полковник  Малинин  сказал: -  «Вот  и  занимайтесь  со  своими  разгильдяями».  К  сожалению,  перед  самым  нашим  возвращением  в  полк,  молодой  техник  лейтенант  Якимов  за  пьянку  в  рабочее  время,  загремел  на  гауптвахту.
        Возвращение  домой  принесло  одни  расстройства.  Иван  Ломонос  воспользовавшись  отсутствием,  самовольно  носил  мой  гражданский  костюм,  и  по  пьянке  его  порвал.  В сердцах  отдал  ему  костюм,  а  себе  купил  новые  китайские  брюки  ядовито  зеленого  цвета  и  стильный  в  крапинку  пиджак.  Запретив  впредь  Ивану  брать  мою  одежду  даже  во  время  командировок.
       Меня  ожидало  еще  одно  потрясение.  После  командировки  в  Хвалынку  я  уже  забыл  о  своих  любовных  похождениях  в  Спасске.  Каково  же  было  мое  удивление,  когда,  вернувшись  после  окончания  рабочего  дня,   увидел  стоящими  возле  нашей  калитки  и  беседующих  с    хозяйкой  Клару  и  ее  сестру   Тамару.  Оказывается,  Клара  не  желала  ожидать  и  надеяться  на  новую  встречу.  Уговорив  сестру,  они  продали  все  свое  имущество  и  приехали  в  Артем,  чтобы  разыскать  меня.  Надо  же  какое  везение.  Решив  поселиться  недалеко  от  военного  городка,  они  сняли  под  жилье  хорошо  обустроенную  летнюю  кухню  на  Киевской  улице.  Собирались  искать  меня,  и  им  опять  повезло,  встретились  на  второй  день  их  проживания  в  Артеме.  После  долгих  уговоров  Клары  пошел  посмотреть,  как  они  устроились  на  новом  месте.  Просидели  до  десяти  часов  вечера  и,  сославшись  на  то,  что  завтра  надо  рано  вставать  на  полеты,  ушел  домой,  пообещав,  завтра,  после  полетов,  прийду  к  ним  в  гости.  Когда  после  встречи  возвращался  домой,  меня  не  покидала  одна  мысль:   - Что  делать?   Сразу  отказаться  от  дальнейших  встреч  с  Кларой,  или  продолжить  их,  но  заранее  предупредить,  между  нами  ничего  не  может  быть.  Жениться  на  Кларе  я  не  собирался  и  считал  нашу  встречу  в  Спасске  ошибкой.  Так  ни  на  чем,  конкретно,  не  остановившись,  решил,    «утро  вечера  мудренее».  Дома  ожидали  Иван  с  Виктором  с  немым  вопросом  в  глазах.  Но  я  не  хотел  и  не  собирался  с  ними  обсуждать  этот  вопрос.  Решение  должен  был  принять  сам,  от  него  зависела  моя  дальнейшая  судьба. 
        После  ночных  полетов,  подготовив  самолет  на  следующий  день,  после  обеда  поехал  домой  отдыхать.  Возле  дома  на  скамейке  сидела  и  мило  беседовала  с  хозяйкой  Тамара.  Все  было  понятно,  она  ожидала  моего  возвращение  с  работы.  Я  попал  в  их  руки,  и  они  не  собирались  больше  меня  выпускать.  А  зря  они  это  затеяли,  такая  осада  наоборот  вызывала  у  меня  раздражение  и  намерение  прекратить  наши  встречи.
Переодевшись  в  гражданскую  одежду,  пошел  в  гости  к  Кларе  с  намерением  сразу  расставить  все  акценты  в  наших  отношениях.  Но  меня  ожидал  шикарно  обставленный  стол,  преобразившаяся  после  вчерашнего  посещения  комната,  жаркий  поцелуй  при  встрече.  Немного  обмякнув,  решил  отложить  разговор.  Не  знаю,  куда  делась  сестра  Клары,  нам  никто  не  мешал.  Вечер  был  организован  на  славу,   поужинали,  обменялись  воспоминаниями  о  встрече  в  Спасске,  не  решаясь  приступить  к  основному  разговору.  Но  оба  понимали,  разговора  нам  не  избежать  и  он  получился  откровенным.
        Клара  сама  сказала,  понимает,  я  не  собираюсь  на  ней  жениться.  Она  была  старше  на  три  года,  окончила  восемь  классов,  и  работала  в  Спасске  продавщицей,  не  имея  никаких  перспектив  в  жизни.  Но  ни  это  было  главным.  Я  не  питал  к  Кларе  никаких  чувств.  Она  утверждала,  что  полюбила  меня  и  просила  ее  не  бросать.  Она  готова  была  жить  со  мной  без  официального  оформления  и  по  ее  заявлению  готова  уйти  от  меня,  как - только  пожелаю  прекратить  наши  отношения.  Я  понимал,  все  это  писано  белыми  нитками  и  служит  одной  цели,  со  временем  приручить  меня.  Но,  поколебавшись,  взвесив  все  за  и  против,  решил  на  первых  порах  перебраться  к  ней.  Уж  больно  надоело  смотреть  на  пьяную  физиономию  Ивана,  быть  ему  постоянной  нянькой.  Решил  дать  им  с  Витей  возможность  пожить  самостоятельно.  А  может  в  тот  вечер  я  немного  смалодушничал?
        Не  стал  забирать  вещи,  просто  взяв  самое  необходимое  на  первое  время,  рабочую  форму  одежды  и  перебрался  к  Кларе.  Через  месяц   должен  был  убыть  на  соревнования  во  Владивосток.  А  пока  решил  сдаться  на  милость  победительницы,  посмотреть,  что  из  этого  получиться.
        Признаться,  было  приятно  приходить  домой,  когда  тебя  встречает  влюбленная  подруга,  ужин  на  столе,  Клара  купила  небольшой  телевизор  чтобы  веселее  проходили  вечера.  Ходили  во  Дворец  на  танцы,  гуляли  по  городу,  посещали  кинотеатр.  За  последнее  время  Клара  сильно  изменилась,  приоделась  на  современный  лад,  сделала  современную  прическу,  видимо  насмотревшись  на  наших  гарнизонных  модниц.  Иногда  встречала  с  работы  на  автобусной  остановке  в  рядах  жен  офицеров.  Идилия,  да  и  только.
       Уезжая  из  Спаска,  Клара  с  сестрой  продала  свою  половину  квартиры,  теперь  предлагала  поехать  в  отпуск  на  запад  к  родным.  Но  я  твердо  знал,  если  позволю  увлечь  себя  этими  проектами,  обратной  дороги  назад  не  будет.
       Все  это  происходило  на  глазах  друзей  и  сослуживцев.  Некоторые  стали  допекать,  обвинять  в  том,  что  зажал  свадьбу.  Разве  можно  было    объяснять,  что  это  не  так,  что  я  не  собираюсь  жениться.  Оставалось  только  отшучиваться  и  обещать,  обязательно  пригласить  всех  на   свадьбу. 
               
           Глава   28.  СПАРТАКИАДА  ТИХООКЕАНСКОГО  ФЛОТА.
       Время  пролетело  незаметно.  За  две  недели  до  начала  соревнований  меня  вызвали  во  Владивосток  для  подготовки  в  составе  сборной  команды.  Основной  состав  команды  для  выступления  на  соревнованиях еще  не  определили.  Мне  предстояло  доказать  свое  право  на  участие  в  соревнованиях  на  первенство  флота,  в  составе  сборной  команды  по  офицерскому  троеборию,  уж  больно  серьезными  были  соперники.
        Отборочные  соревнования  преодолел  успешно,  став  членом  команды  по  плаванию  и  офицерскому  троеборию.  Хорошо,  что  соревнования  в  этих  видах  спорта  были  разнесены  по  срокам.  Самым  удобным  местом  для  тренировок  по  плаванию  был  яхт-клуб  флота.  Тут  можно  было  не  только  тренироваться,  но  и  хорошо  отдыхать.  На  водных  станциях  Тихоокеанского  флота  и  добровольного  спортивного  общества  «Водник»  собирались  самые  красивые  девушки  Владивостока.  Разве  можно  было  пройти  мимо,  не  привлекая  их  внимание  прыжками  в  воду  или  соперничая  с  друзьями  на  дистанции.   
        Вечером  ходили  гулять  по  городу,  посещали  танцевальную  площадку  у  Дома  офицеров  флота.  Сейчас  от  нее  не  осталось  и  следа,  а  тогда  это  было  излюбленное  место  встреч  молодежи.  Там  я  и  повстречал  женщину,  которая  мне  очень  понравилась.
       Миниатюрная  как  подросток,  всегда  улыбающаяся,  необыкновенно  эрудированная  девчонка,  назвалась  Наташей.  С  первого  танца  поняли,   нам  никто  другой  не  нужен.  Мы  не  расставались  в  перерывах  между  танцами,  заполняя  паузы  разговорами.  Станцевав  несколько  раз,  попрощались  с  ребятами,  и  пошли  гулять.  Бродили  по  городу,  целовались  во  всех  темных  местах.  Садил  Наташу  на  плечо,  и  так  носил  по  набережной  Золотого  рога.  Но  время  приближалось  к  полуночи,  а  мне  нужно  было  добираться  в  казармы  полка  связи,  где  жили  участники  сборных  команд.  Причем,  у  нас  не  было  разделения,   жили  в  одном  помещении  с  матросами  срочной  службы,  членами  сборных  команд  авиации. 
         Прощались  в  автобусе.  Наташа  вышла  в  Морском  городке.  Мне  предстояло  доехать  до  остановки  Вторая  речка.  Дальше  ожидало  долгое  путешествие  ножками  в  полк  связи.  Теперь  в  этом  районе  располагается  общежитие  завода  Изумруд.  В  казарму,  где  размещались,  пришел  в  первом  часу  ночи,  за  что  получил  нахлобучку  от  старшего  по  сборам  Михаила  Варламова.  Утром  встал  вместе  со  всеми  и  на  тренировке  отработал  в  полную  силу,  чем  заслужил  прощение  у  Михаила  за  вчерашнее  опоздание.  Когда  тренировка  закончилась,  встретились  с  Наташей.  Бродили  по  городу,  рассказывая  о  себе  и  своих  привязанностях.  Так  я  узнал,  мы  с  Наташей  почти  земляки,  она  приехала  из  Винницы,  а  я  с  Житомирской  области.  В  этот  вечер  расстались  раньше,  не  хотелось  выслушивать  замечания  от  Михаила  Варламова.  Ежедневно,  после  окончания  тренировки,  на  пляже  «Водника»  меня  встречала  Наташа,  и  мы  проводили  все  вечера  вместе.  У  меня  было  странное  чувство,  казалось,  что  мы  были  давно  знакомы,  хорошо  знали  друг  друга.  У  нас  были  общие  интересы,  любили  стихи  одних  поэтов,  художественные  произведения  одних  авторов.  В  музее  нам  нравились  одни  картины.  В  конечном  итоге  оба  отрицательно  относились  к  спиртному,  оба  были  сладкоежками.
         Но  однажды  Наталья  пришла  на  встречу  немного  грустная.  Все   попытки  узнать  причину  плохого  настроения,  она  игнорировала.  На  вопросы  отвечала  шутками.  Решил  не  настаивать,  надеясь,  она  сама  расскажет  о  причине  печали.  В  этот  вечер  расстались  раньше  обычного,  и  я  пошел  в  часть.  По  дороге  решил,  что  печаль  Наташи  от  неизбежности  скорого  расставания.  Ведь  после  соревнований  предстояло  вернуться  в  часть.
         Когда  начались  соревнования  по  плаванию,  Наташа  взяла  отпуск  без  содержания  и  все  соревнования  сидела  на  трибуне  и  болела  за  нашу  команду.  Подкармливала  меня  между  стартами.  Ребята  завидовали   и  интересовались,  есть  ли  у  такой  симпатичной  девчонки  подружки.  Им  очень  хотелось  с  ними  познакомиться.  Наталья  отшучивалась,  говорила,    у  них  на  работе  только  пожилые  и  замужние  женщины.
         Когда  соревнования  закончились,  поменяли  оставшиеся  талоны  на  деньги  и  пошли  в  ресторан  Золотой  рог,  любимый  ресторан  Михаила  Варламова,  отметить  успешное  окончание  соревнований.  Мы   с  Натальей  недолго  посидели  с  ребятами,  пригубили  за  победу  по  бокалу  вина,  простились  и  пошли  бродить  по  Владивостоку.  Утром  должны  были  разъезжаться  по  частям.  В  городе  оставалась  лишь  сборная  команда  по  офицерскому  троеборию.
         В  этот  вечер  Наталья  поведала  о  причине  своей  грусти.  Оказывается,  она  была  замужем,  муж  моряк  торгового  флота  находился  в  плавании.  Когда  услышал  об  этом,  у  меня  тоже  испортилось  настроение.  Это  был  удар  ниже  пояса,  ведь  я  надеялся  на  продолжение    отношений.  Наталья  улыбнулась  и  сказала:  -  «Не  знаю,  будешь  ли  ты  меня  осуждать,  но  я  приглашаю  тебя  в  гости.  А  если  пожелаешь,  уеду    в  Артем».   Теперь  я  задуматься.  Из  всех  девчонок,  с  которыми  был  знаком  после  окончания  училища,  Наталья  была  первой  женщиной,  которая  действительно  задела  за  живое.  С  которой  приятно  было  не  только  проводить  время,  но  было  о  чем  поговорить.  Мои  сомнения  прервала  самым  решительным  образом.  Подхватив  под  руку,  повела  к  автобусной  остановке,  и  мы  поехали  к  ней  в  гости.
         Когда  подошли  к  дому,  она  не  стала  просить  идти  тихо,  не  шуметь.  Открыла  наружную  дверь,  поздоровалась  с  опешившей  при  моем  появлении  соседкой  и  провела  в  комнату,  предложив  располагаться  поудобней.   Наташа  пошла  на  кухню  и  приготовила  легкий  ужин,  выслушав  от  соседки  все,  что  она  о  ней  думает. Принесла  ужин  в  комнату  на  подносе.
        Пока  Наталья  отсутствовала,  рассматривал  обстановку. Это  была  небольшая  комната,  в  которой  стояла  двуспальная  кровать,  шифоньер,  комод,  круглый  стол  с  двумя  стульями.  Все  выглядело  несколько  бедновато  для  моряка  торгового  флота,  который  по  рассказу  Натальи  уже  пять  лет  работал  на  судах.  На  комоде  стояла  фотография  Натальи  с  мужем,  который  был  явно  старше  ее.   Когда  принесла  ужин,  больше  не  вспоминали  о  нашем  разговоре.  Выпив  немного  вина  на  брудершафт,  слились  в  экстазе.  Это  была  наша  первая  и  последняя  ночь.  Ночь  любви  и  взаимных  желаний.  Не  хотелось  верить,  что  эта  сказка  больше  не  повториться.
        После  окончания  соревнований  до  последнего  автобуса,  идущего  в  Артем,  гуляли  по  Владивостоку.  Договорились,  я  буду  приезжать  к  ней  в  гости  по  воскресеньям.  Расставались  с  обоюдной  грустью  и  надеждой  на  новые  встречи.  Наши  отношения,  не  шли  ни  в  какое  сравнение  со  встречами  с  Кларой.  Я  ни  на  секунду  не  сомневался  во  взаимности  наших  с  Наташей  чувств.            
      
                Глава   29.  ПРОЩАНИЕ  С  КЛАРОЙ.
          Выйдя  из  автобуса  на  остановке  Бурразведка  в  Артеме,  сразу  пошел  на  старую  квартиру.  Своим  появлением  удивил  товарищей.  Иван  валялся  на  моей  постели,  и  ему  не  очень  хотелось  возвращаться  спать  на  одной  кровати  с  Виктором.   
         На  следующий  день  пошел  к  Кларе  забрать  свои  вещи.  По  дороге  обдумывал,  как  лучше  решить  эту  проблему,  ожидал,  без  скандала  не  обойдется.  Холодно  отверг  бурную  радость  Клары  по  поводу  моего  возвращения  и  сказал,  что  пришел  забрать  вещи,  Клара  на  удивление  не  устраивала  скандала,  не  просила  остаться.  Вела  себя  спокойно,  я  даже  почувствовал  некоторую  неловкость  за  то, что  ухожу  от  нее. Единственное,  что  сказала  на прощанье,  я  еще  пожалею  о  своем  решении.  Но  я  так  не  думал.
         Как  и  обещал  Наталье,  по  воскресеньям  ездил  в  гости. Гуляли  по  городу,  отдыхали  на  набережной.  В  плохую  погоду  сидели  дома.  Соседка  смирилась  с  моими  визитами  и  иногда  заходила  на  огонек.  Все  в  наших  теперешних  отношениях  меня  устраивало,  но  я  не  готов  был  жениться  в  двадцать  лет.  Однажды  нас  с  Наташей  выследила  Клара  с  сестрой.  Столкнулись  с  ними  на  набережной  лицом  к  лицу,  но  она  не  подала  вида,  что  мы  знакомы,  не  подошла,  лишь  долго  провожала  взглядом,  таким  знакомым  по  первой  встрече.  Когда  проходили  мимо  них,  Наташа  видимо  почувствовала,  что  мы  знакомы  и  ревниво  спросила:  «Кто  эта  женщина».  Я  не  собирался  ничего  скрывать  и  рассказал  историю  нашего  знакомства  в  Спасске,  о  внезапном  появлении  в  Артеме.  Историю  мирного  расставания.  Наташа,  немного  подумав,  уверенно  сказала,  так  могла  поступить  только  умная  женщина.  Которая  любит  и  надеется  вернуть  своего  избранника.  На  этом  вопросы  закончились,  и  мы  договорились  больше  к  этому  разговору  никогда  не  возвращаться.
        На  следующий  день  Клара  ожидала  меня  после  работы  возле  дома.  Она  не  устраивала  сцен,  лишь  спросила,  та  ли  это  женщина,  из-за  которой  я  ее  покинул?  Подтвердил,  да,  именно  она.  Клара  повернулась  и  ушла.  Больше  я  ее  не  видел.  Через  несколько  дней  вместе  с  сестрой  уехала  в  Комсомольск – на - Амуре.
        Рядом  с  нами  жила  артемовская  поэтесса  Рита.  Они  подружились  с  Кларой,  и,  сочувствуя  ей,  узнав,  что  мы  расстались,  при  встречах   сообщала  новости  о  жизни  сестер  в  Комсомольске,  думается  по  заданию Клары.  Где-то  через  год  Рита  сообщила,  Клара  вышла  замуж  за  инженера  завода  Амурстали.  Попросил  Риту  передать  мои  искренние  пожелания  счастья  в  семейной  жизни.  Я  был  рад  такому  окончанию  этой  истории.  Совместная  жизнь  с  Кларой  в  последнее  время  меня  очень  тяготила.  Не  мог  понять,  как  она  сумела  меня  окрутить.  Нас  объединяла  только  постель,  и  больше  никаких  совместных  интересов  не  было.  А  ее  стремление  привязать  любыми  способами  вызывало  протест.      

                Глава  30.  СЛУЖБА  ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
        Лето  заканчивалось,  но  на  дворе  стояла  жара.  Высокая  влажность  была  непривычным  явлением  для  жителей  европейской  части  страны,  мы  изнывали  от  непривычной  жары   и  духоты.  Работать  на  технике  под  палящими  лучами  солнца  было  еще  хуже,  чем  на  морозе.  Когда  не  было  ветра,  над  Артемом  стояло  черное  облако  угольной  пыли.  В  воздухе  пахло  гарью  от  дымящихся  терриконов.  Облегчение  наступало  лишь  тогда,  когда  поднимался  ветер  или  шел  дождь.  Но  ближе  к  осени  дожди  стали  редкостью,  а  вот  сильный  ветер  поднимал  пыльные  облака,  на  зубах  хрустела  пыль.
        Изменилась  обстановка  на  стоянке,  командование  посчитало  неправильным  закрепление  техников  за  экипажами.  В  экипаже  остался  лишь  техник  самолета  с  механиками,  мы  работали  по  принципу  радистов,  обслуживая  самолеты  бригадным  методом.  Узко  в  объеме  своих  обязанностей.  Теперь  меня,  не  волновало,  готово  ли  к  полету  электронное  или  кислородное  оборудование,  я  отвечал  за  состояние  электрического  хозяйства  самолета.  Это  решение  для  меня  было  непонятным.   Когда  встречали  самолеты  в  Магдагачи,  я  проверял  и  готовил  самолет  как  электрик,  электронщик,  обслуживал  кислородное  и  фотооборудование,  отвечал  за  все  хозяйство.  Теперь  обслуживал  несколько  самолетов  строго  в  объеме  электрического  оборудования,  в  объеме  свей  специальности.  По  старой  памяти  старался  курировать  родной  самолет,  помогать  Мише  Пасынкову.  Но  если  этого  не  удавалось  сделать,  становилось  жалко  своего  труда.
        Однажды  состоялся  нелицеприятный  разговор  с  Виктором  Крикуненко.  Я  обслуживал  ставший  родным  05  самолет,  после  того  как  он  побывал  в  руках  у  Виктора.  Такую  халтуру  трудно  было  выдержать.  Пришлось  приводить  технику  в  порядок.  Жалко  было  смотреть  на  Мишу  Пасынкова,  он  относился  к  самолету  как  к  живому  существу.  Теперь  действовало  пресловутое  правило  все  общее,  все  наше.  А,  следовательно – ничье.
        Техника  не  должна  быть  бесхозной.  Такой  расклад  мне  очень  не  нравился.  Капитан  Кононов,  зная  способности  некоторых  офицеров,  старался  не  давать  им  ответственных  заданий,  за  них  отдувались  другие.  Тем,  кто  везет,  доверия  больше,  но  где  награда  за  это. 
         Я  давно  не  был  на  полковых  построениях  и  теперь  обратил  внимание,  наш  командир  подполковник  Антипов  косноязычен.  Порой  выдавал  такие  перлы,  что  сегодняшние  высказывания  Черномырдина – отдыхают.  Трудно  было  их  слушать  без  улыбки.  Заметил,  старший  лейтенант  Георгий  Карпович  записывает  самые  интересные  высказывания  в  блокнот.  Но  как  летчик,  командир  был  великолепен.
Когда  после  ремонта  на  заводе  вернулся  в  строй  самолет,  на  котором  подполковник  Белобородов  совершил  аварийную  посадку,  многие  летчики  под  любыми  предлогами  избегали  полеты  на  нем.  Командир  сделал  этот  самолет  командирским,  и  экипаж  доверял  ему.   
Вообще,  летный  состав  всегда  был  суеверным.  Под  любыми  предлогами  старались  избегать: -  полеты  13  числа,  черную  кошку  на  дороге,  женщину  с  пустыми  ведрами.  Да  разве  упомнишь  все  приметы,  тем  более,  я  в  них  не  верил,  а  13  число  было  моим  любимым.
        Однажды  на  вечере  танцев  в  зале  появилась  наша  примадонна  Валентина  Соловьева.  Мы  встретились  с  распростертыми  объятиями,  хотя  рядом  с  ней  был  симпатичный  молодой  человек.  Оказалось,   Валентина  изменила  себе  и  вышла  замуж.  Ее  избранником  стал  летчик-перехватчик,  проходивший  службу  в  гарнизоне  на  Южно-Угловой.  По  секрету  Валентина  сказала,  уж  больно  он  был  хорош  в  постели,  жалко  стало  оставлять  его  другим.  По  этому  высказыванию  понял,  эта  любовная  интрига  у  Валентины  ненадолго.
       В  итоге  Валентина  была  замужем  пять  раз.  После  каждого  замужества  приезжала  в  Артем,  как - бы  представляя  нового  избранника  своим  любовникам.  Когда,  уже,  будучи  женатым,  встретил  ее  в  последний  раз,  она  приехала  с  мужем  из  поселка  Раздольного.  Известного  тем,  что  там  были  расквартированы  части  знавшие  маршала  Буденного.  На  вопрос,  долго  ли  она  намерена  жить  с  новым  мужем,  сказала: - Жду  ребенка  и  это  моя  последняя  песня.  Больше  не  собираюсь  менять  мужей.  Это  был  наш  последний  разговор,  последняя  встреча.  Хотелось - бы  верить,  что  это  последний  мужчина  в  ее  бурной  жизни.
        Используя  последние  теплые  дни,  с  друзьями  решили  поехать  посмотреть,  как  выглядит  курортная  зона  Владивостока.  Звучит  странно.  Провели  все  лето  в  Артеме,  в  тридцати  километрах  от  Санаторной,  но,  еще  ни  разу  там  не  бывали.  Наступила  золотая  Приморская  осень,  и  оказалось,  что  мы  ровным  счетом   ничего  не  потеряли.  Сойдя  с  автобуса,  идущего  во  Владивосток  на  девятнадцатом  километре,  по  асфальтированной  улице  спустились  к  морю.   Перешли  по  виадуку  через  железную  дорогу  и  оказались  в  парке  имени  Лазо, который  узкой  зеленой  полосой  окаймлял  берег  моря.  Толпы  отдыхающих,  креветки  в  кулечках,  дополнили  первое  впечатление.  Не  понравилось  дно  пляжа,  оно  было  сплошь  покрыто  ракушками,  и  я  умудрился  сразу  порезать  ногу.  Невзирая  на  травму,  которую  залили  зеленкой  в  медпункте  спасательной  станции,  отдохнули  на  славу. Отдых  в  парке Лазо  понравилось,  единственной  проблемой  оказалось,  как  туда  добраться.  Приходилось  буквально  штурмовать  автобусы  Артем – Владивосток.
        Договорились  с  Наташей  и  несколько  раз  встречались  на  пляже  в  парке  Лазо.  Наташа  дала  телефон  подруги,  и  я  мог  сообщать  о  времени  наших  встреч  заранее.  Но  однажды,  когда  позвонил  подруге  и  попросил  сообщить  о  времени  следующей  встречи,  она  поведала  печальную  весть,  из  рейса  вернулся  муж  Наташи.  Ему  рассказали  о  наших  встречах.  Он  не  желал  расставаться  с  Наташей  и  увез  ее  домой  на  родину.  Наталья  просила  передать  спасибо  за  встречу,  за  мимолетную  любовь,  за  те  дни,  что  мы  провели  вместе,  и  просила  не  поминать  ее  лихом,  она  решила  больше  во  Владивосток  не   возвращаться.
       Сообщение  подруги  меня  очень  огорчило. У меня  не  осталось  ни  одной  фотографии  на  память.  Когда  предлагал  сфотографироваться,    Наташа  отказывалась,  говорила,  не  желает  пополнять  коллекцию  любовниц.  Так,  неожиданно,  закончилась  еще  не  начавшаяся  любовь.

                Глава  31.  КОМДИВ  ПАВЛОВСКИЙ.
         Приближалась  первая  годовщина  службы  после  окончания  училища.  Мы  становились  на  год  старше.  В  часть  поступили  несколько  молодых  лейтенантов,  пополнив  ряды  холостяков,  новые  более  солидные  люди.  После  окончания  академии  прибыло  несколько  старших  офицеров.  Главным  пополнением  стал  новый  командир  дивизии,  всего  лишь  подполковник  Анатолий  Иванович  Павловский.  Первое  впечатление  было  хорошим.  Молодой  успешный  командир,  не  успев  принять  дивизию  на  построении,  где  его  представляли,  пообещал  решить  самый  больной  вопрос,  строительство  нового  жилья.  Через   месяц  на  территории  части  появился   строительный  отряд,  и  началось  бурное  строительство  сразу  двух  жилых  домов  и  нового  учебного  корпуса.
         Из  старого  командования  после  убытия  командира  дивизии  генерал-майора  Романцова,  вскоре  почти  никого  не  осталось.  Пришло  много  новых  молодых  деятельных  офицеров.  Дивизия  омолодилась.  По  требованию  командира  дивизии,  большого  любителя  спорта,  теперь  регулярно  проводились  занятия  по  физической  подготовке,  а  стадион  стал  одним  из  самых  посещаемых  мест.
         Рядом  со  штабом  дивизии  ускоренными  темпами  строился   новый  учебный  корпус  для  летного  состава  и  уже  весной  мы  использовали  его  в  полном  объеме.  С  вводом  его  в  эксплуатацию  мы  получили  благоустроенные  раздевалки  для  каждой  эскадрилии.  Это  сократило  время  пребывания  на  стоянке.  Теперь  мы  больше  времени  проводили  в  гарнизоне  в  учебных  классах  и  на  стадионе.  Это  имело  положительный  результат.  Мы  непосредственно  общались  с  летным  составом,  знали,  для  кого  готовим  технику.  Со  многими  завязывались  дружеские  отношения.  На  соревнованиях  на  первенство  полка,  которые  теперь  проводились  регулярно,  выступали  в  одних  командах.  А  что  лучше  спорта  может  сближать  людей.  Так  и  родилось  общее  желание  отметить  первый  год  службы.
         Среди  ста  двадцати  молодых  офицеров  прибывших  почти  в  одно  время  служить  в  дивизию  еще  не  было  потерь.  Если  не  считать  двух  офицеров  женившихся  в  течение  этого  года.  Предложение  организовать  совместную  встречу  сначала  было  встречено  всеми  с  энтузиазмом  и  одобрено.  Но  с  каждым  днем  количество  желающих  уменьшалось.
Мы  получили  право  на  первый  отпуск  и  многие  пожелали  этим    воспользоваться.  Из  нашей  компании  первым  поехал  в  отпуск  Виктор  Крикуненко.  Не  успел  он  вернуться,  как  надумал  идти  в  отпуск  Иван  Ломонос.  Для  меня  настали  золотые  деньки.  Стал  полновластным  хозяином  в  доме.  И  первой  гостьей  оказалась  подруга  Клары – местная  поэтесса   Рита.  Она  с  младшей  сестрой  жила  в  соседнем  доме,  и  иногда    передавала  приветы  от  Клары,  всегда  подчеркивая,  как  она  меня  ненавидит  за  то,  что  мы  с  Кларой  расстались.  Я  отшучивался  и  говорил: -  «Смотри  Ритуля,  ненависть  очень  сильное  чувство,  можешь  перепутать  и  влюбиться».  Узнав,  что  ребята  уехали  в  отпуск,  она  сама  пришла  в  гости.  Я  недослушал  стихотворение  в  свою  честь,  которое  она  мне  посвятила,  как  оказались  в  постели.  Ведь  именно  для  этого  она  и  пришла.  Но  в  ее  стихотворении  было  больше  задора,  чем  она  показала  в  постели.  Поэтому  больше  мы  не  встречались,  и  в  скором  времени  она  уехала  жить  во  Владивосток.  Там  поступила  на  работу  секретарем  в  спортивный  клуб  флота,  и  через  некоторое  время  вышла  замуж  за  тренера  клуба,  видимо  нашла  свое  настоящее  счастье.   
         Друзья  шутили.  Володя,  если  девчонки  хотят  выйти  замуж,  им  надо  обязательно  предварительно  познакомиться  с  тобой.  Шутка,  но  именно  так  закончилась  судьба  трех  знакомых  девчонок.  Хотелось - бы  верить,  что  судьба  их  не  обманула,  и  они  были  счастливы  в  супружеской  жизни. 
        Одиноким  я  оставался  недолго.  Мы  подружились  с  Валерием  Мантулиным.  Он  окончил  Рижское  радиотехническое  училище,  по  стечению  обстоятельств,  именно  то  училище,  которое  было  создано  на  базе  Новоград-Волынского.  Служили  в  разных  группах,  но  в  одной  эскадрилии.  Правда,  Толе  очень  «повезло»,  благодаря  отцу,  полковнику,  заместителю  начальника  отдела  кадров  вооруженных  сил,  ему  выделили  комнату  в  двухкомнатной  квартире  по  прибытии  в  часть.  Поселились  они  вместе  с  одноклассником  по  училищу.  Так  уж  сложилось,  товарищ  Анатолия  уехал  в  отпуск.  Теперь  во  Дворец  угольщиков  ходили  вдвоем.  Он  заходил  по  дороге  из  военного  городка.  Ну  а  после  вечера  каждый  уходил  со  своей  дамой.
        Я  уже  побывал  в  переделке  при  встрече  с  уголовником,  Анатолию  пока  везло.  Но  в  очередное  путешествие  в  район  шахты  3-ц  Анатолия  довольно  сильно  избили.  Он  лишился  зуба,  приобрел  гимотому  под  правым  глазом.  За  слишком  активное  участие  в  этой  жизни  нужно  было  расплачиваться.  Затем  появились  новые  пострадавшие.  В  районе  моста  на  остановке  «Бурразведка»  офицеров  начали  встречать  группы  местной  шпаны  и  избивать.  Дошло  до  того,  что  на  территории  военного  городка  на  Севастопольской,  прямо  у  подъезда  своего  дома  до  полусмерти  избили  офицера - летчика.  Второго  офицера  с  женой   встретили  в  районе  моста,  избили  и  пытались  изнасиловать  жену.  Офицерский  состав  загудел,  поступили  предложения,  навести  в  городе  порядок.  Последней  каплей  стало  избиение  офицера  на  территории  посаженного  нами  перед  военным  городком  парка  авиаторов  и  опять  попытка  изнасиловать  жену.
        В  один  из  субботних  вечеров,  в  парке  перед  поселком  собралось  около  двухсот  человек  холостых  и  женатых  офицеров.  Разбились  по  группам   по  пятнадцать-двадцать  человек  и  в  радиусе  одного  километра  от  военного  городка,  с  двадцати  до  двадцати  четырех  часов  перебили  всех  не  внушающих  доверия  мужиков.  Что  интересно,  жалоб  в  милицию  почти  не  было,  но  в  течение  трех  лет  никто  больше  в  поселок  не  приходил,  никого  из  офицеров  по  дороге  от  дворца  к  военному  городку  не  трогали.
       На  вечере,  посвященном  первой  годовщине  окончания  училища,  в  буфете  Дворца  угольщиков  собралось  около  ста  человек.  Яблоку  негде было  упасть.  Надо  отдать  должное.  Желающих  превратить  вечер  в  пьянку  было  немного.  Поэтому,  после  нескольких  совместных  тостов  основная  масса  юбиляров  разбрелась  по  своим  делам.  Все  было  скромно  и  вполне  соответствовало    дате.  Не  знаю,  сколько  продолжалось  торжество,  я  покинул  его  одним  из  первых,  услышав  настырные  приглашения  выпить  рюмочку.
       Первым  из  отпуска  приехал  Виктор  Крикуненко.  Он  почти  ничего  не  рассказывал  о  проведенном  отдыхе  и,  хотя  и  обещал  привести  из  отпуска  гражданскую  одежду,  приехал  все  с  тем  же  полупустым  чемоданом,  как - будто  приехал  в  гости.  Однажды  он  проговорился,  отец  хочет  перевести  его  с  Дальнего  Востока.  Я  не  сомневался,  первому  секретарю  обкома  партии  это  по  плечу.  Перед  Новым  годом  пришел  приказ.  Виктора  Крикуненко  переводили  в  Прикарпатский  военный  округ.  Наши  командиры  от  души  были  рады  такому  повороту  событий,  Виктор,  как  специалист,  не  представлял  никакой  ценности.
        Перед  отъездом  он  накрыл  прощальный  стол  в  кафе  Дворца  угольщиков.  Добравшись  до  кондиции,  признался,  папа  перевел  его  в  комендатуру  города  Житомира.  Как  специалист  он  так  и  не  состоялся,  надеюсь,  хоть  там  он  сможет  реализовать  себя,  как  офицер.  Так  навсегда  распалась  наша  компания.  Больше  никаких  сведений  ни  я,  ни  Иван  Ломонос  не  имели,  и  в  гости  он  нас  не  приглашал.
        Однажды,  когда  собирались  возвращаться  домой  после  окончания  вечера  танцев,  я  стоял  в  раздевалке  за  плащом,  опечаленный  тем,  что  в  этот  вечер  остался  без  женщины.  В  фае  дворца  вошел  весь  окровавленный   сосед  Борис  Белоусов.  Оказалось,  он  решил  пойти  домой  пораньше  и  только  завернул  за  угол,  его  ударили  доской  по  голове.  Удар  был  такой  силы,  что  Борис  потерял  сознание.  Из  карманов  все  выгребли,  часы  с  руки  сняли.  Посочувствовав  ему,  помогли  добраться  домой.  Продолжение  этой  истории  состоялось  через  два  дня.  В  почтовом  ящике  хозяйка  Бориса  обнаружила  завернутые  в  бумагу  часы.  Это  была  записка  от  грабителей.  В  ней  было  написано.  «Болван,  если  еще  раз  назовешь  эту  подделку  золотом,  можешь  лишиться  головы».   Предыстория  этого  происшествия  такова.  Борис  купил  часы  в  анодированном  корпусе,  по  внешнему  виду  напоминающие  золотые.  Ребята,  спрашивая  у  него  время,  в  шутку  обращаясь  с  вопросом: - «Сколько  на  твоих  золотых?»  Чем  ввели  в  заблуждение  грабителей. 
Подброшенные  часы  были  искорежены  молотком.  Больше  такой  шутки  друзья  себе  не  позволяли.
        Мы  знали,  во  дворце  угольщиков  постоянно  работала  бригада  воров  карманников.  Однажды,  увидев,  как  Иван  Ломонос  рассчитывался  в  буфете  за  бутылку  вина  и  положил  деньги  в  боковой  карман,  видимо  за ним  наблюдали,  пока  с  собутыльниками  наслаждался  спиртным,  его  обокрали.  Возмущению  Ивана  не  было  предела,  и  он  решил  поймать  вора.  Дома  нарезал  лощеной  бумаги  по  размеру  купюр  и  положил  в  боковой  карман,  надеясь  в  очередной  визит  во  Дворец  угольщиков  поймать  вора.  В  буфете,  отоварившись  очередной  бутылкой  вина,  он  сделал  вид,  что  положил  сдачи  в  боковой  карман.  Как  ему  показалось, незаметно,  положив  их  в  карман  брюк.  Выпив  с  собутыльниками,  пошел  в  зал,  на  лестнице  периодически  ощупывая  боковой  карман.  Танцуя,  постоянно  косил  глаз  на  карман.  За  ним  со  стороны  наблюдал  Виктор  Крикуненко.  Подделку  никто  не  трогал.  Так  и  вернулся  домой  со  стопкой  бумаги  в  кармане.
         Но  однажды,  ребята  все - же  поймали  вора – карманника  в  момент,  когда  он  в  мгновение  ока  вытащил  меховые  перчатки  из  кармана  шинели  офицера.  Расплата  была  короткой.  Его  вывели  из  Дворца  на  великолепную  лестницу,  ведущую  к  зданию,  подняли  за  руки,  за  ноги  подбросили  вверх  и  расступились.  Он  долго  лежал  на  ступеньках,  приходя  в  себя.  Затем  встал,  и  хромая  пошел  прочь.  Больше  мы  его  во  Дворце  угольщиков  не  видели.
    
                Глава  32.  ПЕРВЫЙ  ОТПУСК  В  САНАТОРИИ.
          Наконец  и  я  решил  съездить  в  отпуск.  Зная,  что  зимой  в  Коростене  скучно,  одноклассников  никого  нет,  решил  взять  путевку  в  санаторий.  Летом  по  путевкам  ездили  наши  начальники,  а  бедному  лейтенанту  вполне  подходила  зима.  Когда  обратился  к  полковому  врачу  за  путевкой,  это  его  несколько  шокировало.  Лейтенанты,  тем  более,  технического  состава  за  путевками  не  обращались.  Но,  учитывая,  что  было  зимнее  время  года  и  то,  что  мне  удалось  найти  с  ним  общий  язык,  капитан  медицинской  службы  Серов  нашел  для  меня  горящую  путевку  в  Сакский  военный  санаторий.  Написав  диагноз – жалобы  на  боли  в  желудке,  предположительно – гастрит.  Возможно  пошутив,  обрекая  меня  на  муки  глотания  кишки.  Я  предвкушал  отдых  в  шикарном  санатории,  уж  больно  красивой  была  реклама  на  путевке.  Предвкушал  возможность  насладиться  видами  Черноморского  побережья.  Вспоминая  впечатления  оставшиеся  после  поездки  в  Одессу.
        Пробыв  дома  неделю,  посетив  школу,  учителей,  узнав  от  них  об    одноклассниках.  Посмотрел  несколько  новых  кинофильмов  в  великолепном  городском  кинотеатре,  заскучал.  За  это  короткое  время  успел  заказать  и  пошить  в  мастерской  демисезонное  пальто  с  небольшим  воротником  из  каракулевой  шапки  отца  и  поехал  в  санаторий.
        Здание  санатория,  старинной  постройки,  действительно  внушало  уважение  своим  величественным  видом.  Поселили  меня  в  комнату  на  шесть  человек.  Но  нас  оказалось  пятеро.  Капитан – танкист,  два  старших  лейтенанта  и  сверхсрочник – старшина.  Первая  прогулка  по  городу  принесла  сплошные  разочарования.  Февраль  месяц  не  самое  удачное  время  для  отдыха  на  Черноморском  побережье.  Купаться  нельзя,  вокруг  пыль  и  грязь,  снега  нет.  В  общем,  «унылая  пора  очей  очарованье».  Правда,  очаровываться  особенно  было  нечем.  Наш  досуг  попытался  организовать  капитан.  Для  начала  предложил  попробовать  крымские  вина.  Но  среди  нас  оказалось  мало  желающих  и  страждущих.  Затем  он  предложил  сыграть  в  преферанс,  но  никто  из  нас  играть  не  умел  и  капитан  явно  приуныл.  Не  веселее  было  и  наше  настроение.  Закончилось  тем,  что  он  предложил  начать  обучать  игре  в  преферанс.  Делать  нечего,  и  мы  согласились.  Капитан  поставил  одно  условие,  играем  на  стол.  Первый  проигравший  покупает  бутылку  вина,  второй – закуску  к  вину.  Это  условие  нас  вполне  устраивало  и  мы,  купив  новую  колоду  карт,  приступили  к  учебе.
         Но  сначала  мне  предстояло  сдать  анализы,  пройти  осмотр  у  врачей.  Так  как  я  не  знал,  что  же  должно  болеть,  когда  болит  желудок,  на  осмотре  пытался  разжалобить  доктора.  Она,  выслушав  меня,  предложила   провести  обследование  и  назначила  на  следующий  день  глотать  кишку.  По  своей  серости  не  знал,  чем  это  грозит,  поэтому  легкомысленно  отнесся  к  назначению. Утром  пришел  в  кабинет  к  врачу  голодный,  как  было  предписано,  но  в  хорошем  расположении  духа,  надеясь  на  безобидность  процедуры.  Там  находилась  пациентка,  которая  никак  не  могла  проглотить  злополучную  полутораметровую  кишку.  Доктор  взялась  за  меня.  Объяснила,  что  я  должен  делать,  а  главное  предложила  показать  пример  пациентке.   Я  самоотверженно  начал  неприятную  процедуру.  Когда  удалось  проглотить  половину,  врач  стала  уговаривать  женщину  сделать  еще  одну  попытку.  Мои  мучения  подходили  к  концу,  когда  соседка  по  несчастью,  не  сумев  и  в  этот  раз  одолеть  злополучный  шланг,  вытянула  его  со  рвотой.  Каким  усилием  воли  удалось  сдержать  ответную  реакцию,  не  знаю.  Удалось,  обливаясь  потом  от  напряжения  закончить  процесс  глотания  кишки.  Анализ  сдал  с  первого  раза,  дав  себе  зарок  больше  никогда  не  делать  этот  процедуры.
Через  день  вызвала  врач  и  с  улыбкой  сказала,  не  знает,  что  со  мной  делать.  Но  оценив  мужество  при  прохождении  процедуры,  заявила.  С  моим  желудком  можно  жаренные  гвозди  переваривать,  а  посему  она  предписывает  мне  прогулки  у  моря,  экскурсии  по  побережью.  На  этом  мое  лечение  закончилось.
       Морем,  даже  несмотря  на  его  непривлекательный  вид,  любовались  постоянно,  регулярно  совершая  прогулки,  ведь  делать  все  равно  было  нечего.  Но  они  доставляли  мало  удовольствия.  В  городе  было  много  больных  суставами  детей  и  взрослых.  Ведь  вокруг  были  санатории,  где  лечили  грязями  травмы  опорнодвигательного  аппарата.
       Однажды,  прогуливаясь  по  городу,  обратили  внимание  на  одну  девчонку.  Долго  не  могли  понять,  что  в  ней  не  так.  Оказалось,  у  нее  разная  длина  голени  и  бедренной  кости.  Ноги  по  длине  одинаковы,  но  коленная  чашечка  одной  ноги  ниже  второй  сантиметров  на  десять.  Представьте,  как  это  выглядело  в  жизни.  После  таких  наблюдений  немощи  и  человеческих  страданий,  не  очень  хотелось  гулять  по  городу.  А  сколько  там  было  детей  и  взрослых  на  костылях.  В  общем,  решили,    лучше  будем  учиться  играть  в  преферанс,  чем  смотреть  на  человеческие  страдания.
      Основы  игры  постиг  довольно  быстро  и  к  моему  изумлению  оказался  способным  учеником.  За  время  обучения  всего  один  раз  проиграл  бутылку  вина  и  два  раза  закуску.  Кроме  преферанса  капитан  научил  играть  в  дамский  преферанс – Кинг  и  игру  в  очко.  Это  по  нашему  общему  мнению  была  слишком  примитивная  игра.  Поэтому,  когда  не  было  учителя  предпочитали  играть  в  Кинг.  Через  неделю  капитан  надоело  с  нами  возиться,  он  нашел  компанию  настоящих  любителей  преферанса  играющих  на  деньги,  стал  отлучаться  в  другие  компании.  Надо  отдать  ему  должное,  видимо,  он  играл  хорошо.  За  все  оставшееся  до  отъезда  время  проиграл  всего  один  раз,  но  не  очень  этому  огорчился.  Мы  с  упоением  тренировались,  чередуя  игру  в  преферанс  с  игрой  в  Кинг,  тем  более  что  нам  это  ничем  не  грозило.  На  деньги  мы  не  играли.  Перед  самым  отъездом  в  Саках  выпал  первый  снег.  Этот  момент  запечатлел  сосед  по  комнате.  Я  отдыхал  лежа  на  снегу  раздетый  по  пояс.  Правда,  никто  из  товарищей  на  это  не  отважился.   Так  и  закончилось  мое  первое  путешествие  в  санаторий  на  отдых.
       Дома  с  нетерпением  ожидали  родные,  собираясь  познакомить  с  новой  невестой.  Но  и  на  этот  раз  их  старания  были  напрасными.  Очередную  невесту  отверг,  даже  не  знакомясь.  Тем  более,  уже  познал  женщин  и  сам  мог  определить  свою   суженную.   Отдых  на  домашних  харчах  подходил  к  концу.  Побывал  в  гостях  у  родных  Валентина  Петровского  и  узнал,   они  ожидают  его  возвращение  из  рядов  вооруженных  сил  весной.  Сообщили  о  его  желании  пойти  учиться  в  институт  международных  отношений.  От  души  пожелал  Валентину  успехов,  выразил  надежду,  что  нам  удастся  встретиться  на  будущий  год.
        Во  Владивосток  летел  по  гражданке,  чувствую  себя  гораздо  раскованней  и  свободней.  Забрал  многострадальный  костюм,  купленный  вопреки  желанию  отца.  Но,  одев  его  пару  раз,  на  танцы,  понял,  на  наших  вечерах  во  Дворце  буду  выглядеть  слишком  большим  пижоном.  Отныне  надевал  костюм,  когда  во  дворце  выступали  приезжие  концертные  бригады  или  проходили  торжественные  мероприятия.  Пропускать  такой  великолепный  Дворец  с  прекрасным  актовым  залом  для  концертных  бригад  и  артистов  было  непозволительной  роскошью.  Поэтому,  в  культурном  плане,  мы  были  не  обижены  их  вниманием.  В  памяти  на  всю  жизнь  сохранилось  выступление  Вольфа  Месинга.  Дома  у  нас  была  книга  о  братьях  Лаутензак.  Один  из  братьев  обладал  такими  же  способностями.  Но  то  была  книга,  и  я  сомневался  в  ее  правдивости.  Побывав  на  выступлении  Вольфа  Месинга,  поверил,  все  в  ней  было  правдой.
         Когда  седой,  с  нервной  походкой,  старикашка  начал  рассказывать  о  своих  возможностях  мы  еще  не  воспринимали  его.  Осмотрев  первые  ряды  кресел,  он  попросил  двух  женщин  пересесть  в  глубь  зала,  мотивируя  это  тем,  что  они  слишком  подвержены  гипнозу,  а  ему  не  хотелось  бы,  иметь  неприятности  после  своего  выступления.  Затем   попросил  выбрать  в  зале  несколько  человек  ассистентов  для  контроля   выступления.  Они  должны  были  помогать  ему  и  быть  свидетелями,  что  все  происходит  честно,  и  нет  никаких  подставных  лиц.  В  числе  трех  выбранных  ассистентов  оказался  офицер  и  это  не  случайно.  Ведь  Дворец  угольщиков  был  самым  посещаемым  местом  офицерского  состава.  Двое  наблюдателей  ушли  с  Месингом  в  комнату  отдыха  за  кулисы.  Оставшийся  в  зале  ассистент,  по  заданию  Месинга,  раздал  сидящим  на  втором  и  третьем  рядах  несколько  расчесок,  зажигалок  и  пояснил,  они  должны  положить  предмет  в  карман.  Когда  Вольф  Месинг  выйдет  на  сцену,  мысленно  говорить  какой  предмет  находиться  у  него  в  кармане.  Ассистент,  раздав  предметы,  сел  в  зале,  чтобы  не  было  контакта  между  ними.  Зал  аплодисментами   вызвал  Месинга. 
         Прямо  со  сцены  он  показывал  на  человека  и  говорил,  какой  предмет  находиться  у  него  в  кармане.  Зритель  доставал  предмет  и  показывал  залу.  Месинг  не  сделал  ни  одной  ошибки.  Затем,  он  с  ассистентами,  покинул  зал,  и  ушли  в  комнату  отдыха.  По  его  заданию  третий  ассистент  нашел  в  середине  зала  зрителя  и  попросил  его  положить  кошелек  с  деньгами  в  боковой  карман,  расческу  в  другой,  а  платок  в  третий.  Этот  ребус  он  разгадал  так  же  быстро,  как  и  первый.
Третьим  заданием  было,  Месинг  взял  расческу  у  одного  из  ассистентов.  Обнюхал  ее  и  поручил  спрятать  куда - нибудь  в  зале.  Но  при  этом  просил  сначала  определить  место,  а  затем  прятать,  чтобы  не  доставлять  ему  лишних  хлопот  и  вышел  из  зала.  Что  такое  толпа  в  две  тысячи  человек,  некоторые  стояли  в  проходах.  Предложений  было  много.  Расческу  перепрятывали  два  раза,  пока  она  не  попала  к  нам  в  боковой  партер.  Там  в  небольшом  отверстии  в  бархате  ее  и  спрятали.  Когда  Месинг  вышел  на  сцену  сразу  сказал,   расческу  пытались  прятать  в  двух  местах. Постояв  немного,  ускоренным  шагом  подошел  к  первому  месту,  постоял  несколько  секунд  и  пошел  ко  второму.  Секундная  заминка  и  он  поднялся  к  партеру  и  достал  из  отверстия  в  бархате  расческу.  Странно,  но  мне  показалось,  он  определил  ее  по  запаху.
          И  еще  один  интересный  эксперимент.  Месинг  попросил  подняться  двоим  желающим – мужчине  и  женщине  и  принять  участие  в  эксперименте.  Из  множества  желающих  выбрал  двоих.  Мужчиной  оказался  однокурсник  и  боксер - тяжеловес  Виктор  Цыбин. Суть  эксперимента  заключалась  в  том,  что  Виктор  должен  был  мысленно  повторять,  где  у  него  в  кармане  лежит  кошелек.  Месинг  уловив  его  сигнал,  передал  распоряжение  женщине,  она  подошла  к  Виктору,  достала  кошелек.  Затем  Месинг  внушил   женщине,  она  должна  пойти  в  буфет  купить  бутылку  шампанского  и  принести  ее  Виктору.  Все  было  выполнено  точно  по  заданию.  Не  знаю,  внушал  ли  Месинг  еще  что-либо  Виктору  и  его  партнерше,  но  через  год  они  стали  мужем  и  женой.  Не  буду  рассказывать   полностью  содержание  всего  выступления,  оно  произвело   большое  впечатление.  Лишь  еще  раз  напомню  читателю  о  книге  Братья  Лаутензак  и  посоветую  ее  найти  и  прочитать.               
   
                Глава  33.  ВСТРЕЧА  С  КАМЧАТКОЙ.
        После  отъезда  Виктора  Иван  нашел  нового  собутыльника  и  поселил  к  нам,  не  удосужившись  поставить  меня  в  известность.  Мне  хватало  одного  Ивана  и  его  пьянства.  Решил  подыскать  новое  жилье,  и  мне  повезло.  На  соседней  улице  нашел  приличную  комнату  и,  не  откладывая  дело  в  долгий  ящик,  перебрался  на  новую  квартиру.
Для  оформления  быта  купил  небольшой  приемник,  магнитофон  ЯУЗА-5.  По  соседству  жили  Саша  Фролов  и  Виктор  Константинов.  У  нас  с  Александром  началась  горячая  пора.  Соревнования  по  гимнастике  перенесли  на  зимнее  время.  Теперь  нам  предстояли  напряженные  тренировки.  Три  раза  в  неделю  ходили  в  спортивный  зал  Дворца  угольщиков,  где  под  руководством  Михаила  Варламова  готовились  к  соревнованиям.  Перед  поездкой  нас  собрал  полковник  Малинин.  Пожелал  успехов,  достойно  защитить  честь  дивизии  и  рассказал  о  заветном  желании,  создать  в  гарнизоне  футбольную  команду  и  играть  не  только  на  первенство  авиации,  но  и  на  первенство  города  Артема. 
        Именно  начальник  политотдела  полковник  Малинин  является  родоначальником  футбольной  команды  «СОКОЛ».  Одной  из  лучших  команд  края  с  1963  по  1975  годы.  Воспитавшей  ряд  талантливых  футболистов  игравших  во  владивостокском - Луче,  Комсомольском -  Амуре,  Петропавловск – Камчатском - Вулкане.  Вратарь  Прохоров  отметился  в  московском  Спартаке,  правда,  лишь  в  дубле.  Но  эти  события  должны  были  произойти  летом,  а  пока  мы  были  призваны  защищать  честь  дивизии  на  соревнованиях  по  гимнастике.
        Соревнования  впервые  проходили  в  Николаевка.  Гарнизон  сразу  понравился.  Даже  в  зимнее  время  он  был  красив,  ухожен,  а  главное  там  был  великолепный  спортивный  зал,  летний  плавательный  бассейн  и  очень  симпатичный  Дом  офицеров.  Если  бы  еще  раз  пришлось выбирать,  где  начинать  службу,  ни  на  минуту  не  задумываясь,  выбрал  бы  Николаевку.  Соревнования  прошли  успешно.  Мы  с  Александром  попали  в  сборную  команду  авиации.  Не  успели  вернуться  в  гарнизон  после  соревнований  и  отдохнуть,  разумеется,  сменив  обстановку  соревнований  на  работу  на  авиационной  технике,  как  нас  подняли  по  тревоге. 
        Начались  флотские  учения  «ОКЕАН».  По  замыслу  учений,  техническому  составу  эскадрилии  предстояло  обслуживать  самолеты  на  аэродроме  Елизово - на  Камчатке.  На  самолете  командующего,  уже  знакомом  мне  ЛИ-2  нас  перебросили  на  аэродром  Елизово.  Мы  должны  были  встречать  самолеты  полка,  обслуживать,  дозаправлять  и  обеспечивать  работу  экипажей  по  условному  противнику.  Фактическое  бомбометание  на  учебном  полигоне.
        Впервые  попал  на  Камчатку.  Прямо  перед  стоянкой,  но  на  значительном  удалении,  находился  вулкан  Авачинский.  Из  кратера  лениво  поднимался  небольшой  столб  дыма.  Первое,  что  меня  поразило,  обилие  грязи.  Мы  пытались  ее  обходить,  а  местные  техники  шли  прямо  по  лужам.  Вступив  в  нее,  был  поражен,  она  моментально  скатилась  с  ботинок.  Оказалось,  грязь  состояла  из  вулканической  пыли,  поэтому  не  прилипала  к  ботинкам. 
         С  началом  учений  встречали  самолеты,  которые,  загрузившись  бомбами,  выполняли  бомбометание  по  учебному  полигону  и  совершали  посадку  на  аэродроме  в  Елизово.  Встречая  самолеты, обслуживали,  пополняли  боекомплект,  и  они  улетали  на  очередное  бомбометание.
Однажды,  после  встречи  и  подготовки  самолетов  к  вылету  на  следующий  день,  пошли  в  общежитие,  надеясь  нормально  отдохнуть,  но  среди  ночи  нас  подняли  по  тревоге.  Думали,  что  это  было  по  плану  учений,  однако  причина  оказалась  в  другом  и  значительно  серьезней.
        Проснулся  Авачинский  вулкан.  Из  его  жерла  вылетали  языки  пламени,   вниз  по  склонам,  причудливо  извиваясь,  стекала  ярко - желтая  лава.  Но  нам  некогда  было  любоваться   капризами  природы  и  извержением  вулкана.  На  одном  из  самолетов  обнаружили  течь  жидкого  кислорода.  Это  чревато  попаданием  жидкого  кислорода  на  масло  и  могло  произойти   самопроизвольное  возгорание.  Рядом  с  самолетом  лежали  приготовленные   для  учебного  бомбометания  настоящие  сто  килограммовые  бомбы.  Командир  эскадрилии  подполковник  Рыжков, прибывший  к  нам  после  окончания  учебы  в  академии  и  сменившего  временно  исполнявшего  обязанности  командира  эскадрилии  капитана  Волосникова,  приказал,  срочно,  вручную  откатить  бомбы  от  самолета  в  безопасное  место.  Пока  ожидали  тягач,  мы  с  Мишей  Пасынковым  решили  попытаться  устранить  неисправность  на  месте.  В  команде,  прибывшей  для  участия  в  учениях,  не  было  техника  по  кислородному  оборудованию,  но  Миша  знал,  когда  работали  единым  техническим  экипажем  на  05  самолете,  я  обслуживал  и  кислородное  оборудование.
        Собрав  чистую  ветошь,  Миша  положил  ее  под  капающий  из  патрубка  жидкий  кислород.  Я  полез  в  первый  отсек,  где  располагался   кислородный  термос.  Мне  удалось  довольно  быстро  определить  причину  неисправность,  и  ликвидировать  ее.  Когда  подполковник  Рыжков  пригнал  тягач,  неисправность  была  уже  устранена,  и  я  попросил  прислать  кислородный  заправщик.  Нужно  было  пополнить  запас  кислорода  в  кислородном  термосе.  После  устранения  неисправности  тревогу  отменили,  но  никто  уже  не  хотел  спать  и  мы  с  интересом  наблюдали  за  извержением  вулкана.  Любуясь  извержением,  слушали  рассказы  местных  техников  о  прошлых  извержениях,  о  чуде  Камчатки – горячих  источниках  Паратунки.  Ребята  так  красочно  рассказывали  о  прелестях  отдыха  в  Паратунке,  что  нам  захотелось  там  побывать.  Уговаривать  долго  не  пришлось,  парни  пообещали,  после  завершения  учений,  свозить  нас  туда  попариться.   Но  напрасно  мы  «раскатали  губу»,  желая  насладиться  щедротами  природы,  поступила  команда  на  вылет,  закипела  будничная  работа  и  все  наши  мечты  забылись.  На  этот  раз,  экипажи,  отбомбившись,  должны  были  возвращаться  в  Кневичи.  На  этом  учения  заканчивались. 
         По  своему  обыкновению  приехал  в  командировку  не  в  валенках,  как  большинство  техников,  а  в  ботинках.  В  этом  оказалось  мое  преимущество.  Когда  завершились  учения  смог  съездить  в  Петропавловск – Камчатский  посмотреть  город.  Жаль,  обещание  местных  техников  свозить  в  Паратунку  так  и  осталось  призрачной  мечтой. 
       Учения  завершились  успешно  и  на  самолете  командующего  убыли    домой.  При  подведении  итогов  летному  составу  вручали  красивые  значки  за  участия  в  учении  «Океан».  Прямо  на  совещании  Павел  Иванович  Рыжков  вручил  мне  свой  значок,  так  он  оценил  мой  вклад  в  успех  учений.  Потом  справедливость  восторжествовала,  значки  выдали  и  техническому  составу.  Правда,  не  всем  участникам  учений  их  хватило.  А  где  они  осели,  никто  не  разбирался.
         К  работе  техника  полностью  охладел,  хотя  после  командировки  на  Камчатку  и  успешного  устранения  неисправности  кислородного  оборудования  меня  представили  к  присвоению  звание  техника  третьего  класса  и  13  апреля  на  построении  части  вручили  значок  классного  специалиста.  Но  обезличенная  работа  меня  не  привлекала.  Приводить  технику  в  порядок  после  бездельников - не  вдохновляло.  Видимо  именно  тогда  и  появился  «человеческий»  фактор,  о  котором  теперь  так  много  говорят  в  случае  аварий  с  авиационной  техникой.  Как  в  противовес  говорят  о  семейном  докторе,  как  о  панацее  добросовестного  обслуживания.  Так,  где  же  истина?
        В  эскадрилии  произошли  некоторые  изменения.  Пришли  молодые  офицеры.  В  нашу  группу  назначили  нового  старшего  техника -  старшего  лейтенанта  Валентина  Состина.  Нам  повезло,  это  был  порядочный,  добросовестный  офицер.  Как-то  капитан  Кононов  намекнул,  если  бы  я  не  отдавал  так  много  времени  спорту,  он  был  бы  не  против  моего  назначения  на  должность  старшего  техника.  Но  он  напрасно  надеялся,  что  этим  заявлением  досадил  мне.
       После  соревнований  я  окончательно  определил  свою  дальнейшую  судьбу.  Решил  поступать  в  Ленинградский  институт  физической  культуры  на  его  военный  факультет.  Однако,  как  хорошо  звучит,  физической  культуры!  Написал  рапорт,  запасся  учебниками  и  начал  подготовку  к  экзаменам.  Но  капитану  Кононову  и  майору  Юрченко  не  хотелось  отпускать,  пусть  даже  строптивого,  но  перспективного  офицера.  С  помощью  старшего  инженера  по  электронному  оборудованию  майора  Зорина  им  удалось  притормозить  подписание  рапорта  главным  инженером - полковником  Карлиным.
        Полковник  Малинин  при  очередной  встрече  заверил,  на  следующий  год  рапорт  будет  обязательно  подписан,  если  я  не  надумаю  изменить  решение.  Посоветовал  и  дальше  служить  так,  чтобы  не  было  замечаний.  Нет,  я  не  жаловался  ему,  просто  узнав  от  Михаила  Варламова,  подписавшего  мой  рапорт  и  давшего  рекомендацию  для  поступления  о  решении  полковника  Карлина,  он  сам  вызвал  меня  на  беседу.
        Наступала  весна,  на  улице  стояла  непролазная  грязь,  небо  было  затянуто  облаками,  постоянно  моросил  мелкий  дождь.  Пришлось  покупать  резиновые  сапоги  и  ходить,  закутавшись  в  прорезиненный  плащ,  иначе  в  поселок  невозможно  было  добраться.  Такая  погода  удивила,  но  старожилы  «успокоили»,  в  Приморье  всякое  возможно,  год  на  год  не  похож.  Привыкайте,  был  разумный  совет.
        Полковник  Малинин  приготовил  план  по  установке  памятника  в  разбитом  нами  парке.  Но  погода  не  давала  шанса  на  его  открытие.  Единственно,  что  успели  сделать,  ковыряясь  в  непролазной  грязи,  посадили  деревья  взамен  уничтоженных  местными  варварами.  В  это  время  упорно  ходили  слухи  о  предстоящих  событиях  в  космосе,  но  когда  услышали  о  полете  Гагарина,  это  оказалось   неожиданным  и  радостным  событием.  Мы  знали,  из  двух  летчиков  полка  отобранных  в  отряд  космонавтов,  один  не  прошел  по  медицинским   показателям.  Второй  попал  в  отряд,  и  хотелось  надеяться,  мы  еще  услышим  его  фамилию,  и  будем  с  гордостью  говорить  о  том,  что  были  его  сослуживцами.
        Полет  Гагарина  наполнил  наши  сердца  гордостью  за  нашу  Родину.  Тем  более,  мы  ощущали  себя  причастными  к  этим  событиям.  Тоже  были  авиаторами.  Праздничное  настроение  продолжалось  целую  неделю.  Видимо,  боясь  непреднамеренно  внести  ложку  дегтя  в  это  торжество,  отменили  полеты,  и  мы  наслаждались  незапланированным  отдыхом.
       В  созданном  нашими  руками  парке,  командование  решило  установить  памятник  космонавтам,  закамуфлировав  под  ракету  подвесной  топливный  бак  самолета.  В  Доме  офицеров  был  выставлен  эскиз  памятника,  который  предложил  один  из  офицеров  политотдела.  Первое предложение,  назвать  парк – «Парком  авиаторов» забылось.  Новое  время,  новые  события  круто  изменили  наши  приоритеты.               
 
                Глава  34.  СПОРТИВНЫЕ  УСПЕЧИ.
        После  окончания  всенародных  торжеств  наступили  будни  армейской  жизни.  Мои  помыслы  были  направлены  на  подготовку  к  очередной  спартакиаде.  После  бескомпромиссных  побед  сборных  команд  авиации  в  спартакиадах,  командование  флота  решило  включить  в  программу  соревнования  по  морскому  многоборию,  водному  поло, прыжкам  в  воду  и  гребле  на  шестивесельных  ялах,  которые  никогда  не  культивировались  в  авиации.  Это  изменило  требования  к  проведению  спартакиады  авиации.  Предстояло  участвовать  в  соревнованиях  по  морскому  многоборию,  гребле  на  ялах,  водному  поло  и  прыжкам  в  воду.
        Начальник  физической  подготовки  дивизии  капитан  Михаил  Варламов,  зная  мою  любовь  к  плаванию,  включил  во  все  сборные,  поручив  подготовить  команды  к  соревнованиям.  Намекнув,  это  будет проверкой  готовности  служить  начальником  физической  подготовки.   Капитан  Варламов  собрал  несколько  матросов  умеющих  плавать  и  создал  из  них  команду,  которой  предстояло  участвовать  в  соревнованиях  по  плаванию,  морскому  многоборию,  учиться  играть  в  водное  поло.  Это  и  были  мои  первые  воспитанники.  Пока  было  холодно  бегали  кроссы,  стреляли  из  мелкокалиберной  винтовки  ТОЗ.  Впервые  стал  нештатным  тренером  команды.  Свободного  времени  почти  не  было.  Приготовив  самолеты  к  полетам  все  уходили  домой,  а  я,  как  проклятый,  гонял  матросов  не  жалея  себя.  Хорошо,  дома  мог  спокойно  отдохнуть  и  планировать  свое  время.
        Когда  собрал  учебники  для  подготовки  к  экзаменам,  убедился,  за  эти  годы  многое  из  физики  и  химии  позабылось.  Решил,  не  теряя  времени  и  не  желая  ожидать  следующего  года,  постепенно  восстанавливать  в  памяти  знания.  Нужно  было  серьезно  готовиться  к  экзаменам.
        Летнюю  спартакиаду  командование  авиации  решило  провести  в  Николаевке.  Благодаря  теплой  воде,  сбрасываемой  с  Лозовской  ТЭЦ  в  искусственное  озеро,  оно  не  замерзало,  это  позволяло  проводить  соревнования  значительно  раньше,  чем  в  Яхт-клубе  флота  в  спортивной  гавани  Владивостока.  Тем  самым  мы  имели  больше  времени  для  подготовки  команд.  Жители  Лозовой  и  отдыхающие  туристической  базы  стали  нашими  первыми  зрителями.  На  искусственном  озере  был  оборудован  двадцатипяти  метровый  бассейн  на  пять  дорожек,  вышки  для  прыжков  в  воду  не  было.  Поэтому,  невзирая  на  холод,  и  холодную  воду  в  открытом  бассейне  в  гарнизоне,  соревнования  по  прыжкам  в  воду  решили  проводить  в  бассейне.  Это  был  единственный  бассейн  в  авиации.  Температура  воды  всего  двенадцать  градусов.  Но  не  это  было  самым  тяжелым  испытанием.  Из  всех  команд  прыгунов  в  воду  прибывших  на  соревнования,  имеющих  разряды  оказалось  всего  четыре  человека.  Остальные  приехали  покупаться  и  отдохнуть.  Одним  из  участников  соревнований  оказался  одноклассник  Виктор  Левик,  с  которым  учились  в  Новоград-Волынске.  Он  иногда  приходил  в  бассейн  и  прыгал  вместе  с  нами  с  трамплина,  сооруженного  с  помощью  станины  от  брусьев.
         Когда  начались  соревнования  по  прыжкам  в  воду,  молва  о  которых  моментально  облетела  поселок,  зрители  заполнили  небольшую  трибуну,  построенную  у  бассейна.  Первый  прыжок - пол  оборота  вперед  из  передней  стойки  преодолели  все.  Второй - из  задней  стойки  пол  оборота  вперед  расставил  все  точки  в  соревнованиях  и  не  только  рассмешил  зрителей,  но  и  доставил  им  огромное  удовольствие.  Не  повезло  моему  однокласснику  Виктору  Левику.  Сильно  оттолкнувшись,  он  так  и  не  смог  совершить  пол  оборота  и  плашмя  приводнился  на  водную  гладь  бассейна.  Из  воды  вышел  с  отпечатавшимися  на  спине  ребрами.  Он  был  не  одинок  в  своем  несчастье.  В  общем,  повеселили  местную  публику.
         В  этом  аттракционе  участвовали  женщины.  Мы  привезли  Тамару Максимову - гимнастку,  которая  выступала  за  сборную  дивизии.  Надеялись,  она  сможет  освоить  прыжки  в  воду.  Отважная  женщина,  она  действительно  смога  выполнить  три  обязательных  прыжка  из  четырех,  показав  лучший  результат  среди  женщин.  Но  ни  это  стало  главным  и  интересным  в  ее  выступлении. 
          Когда  приехали  в  Николаевку,  Тамара  призналась,  она  не  умеет  плавать.  Она  была  моим  протеже,  и  я  не  знал,  как  сказать  об  этом  Михаилу  Варламову.  Но  Тамара  успокоила,  она  согласна  попробовать,  но  нужно  придумать,  как  вытаскивать  ее  из  воды.  Когда  заполнили  бассейн,  показал  Тамаре  прыжки,  которые  нужно  было  освоить.  Она  согласилась  повторить  и  довольно  успешно  это  сделала.  Для  страховки  мы  с  Евгением  Воробьевым,  первым  номером  команды  по  прыжкам  в  воду,  по  очереди  находились  в  бассейне,  помогая  Тамаре  держаться  на  воде  после  выполнения  прыжка.  К  началу  соревнований  упростили  страховку,  уж  больно  холодно  было  находиться  почти  в  ледяной  воде,  и  стали  вытаскивать  ее  с  помощью  длинного  шеста.  Когда  Михаил  Варламов  узнал,  что  Тамара  не  умеет  плавать,  хотел  запретить  ей  участвовать  в  соревнованиях.  Но  Тамара  уговорила,  а  мы  с  Женей  продемонстрировали  изобретенные  меры  страховки.  В  сердцах  выразившись,  Михаил  махнул  рукой,  и  ушел.
          Для  зрителей,  соревнования  по  прыжкам  в  воду  оказались  незабываемым  зрелищем,  а  то,  как  вытаскивали  Тамару  из  бассейна,  вызывало  массу  эмоций.  По  итогам  соревнований,  в  сборную  команду  авиации  по  прыжкам  в  воду  попали  все  три   участника  нашей  команды,  в  том  числе  и  Тамара, а  так  же  два  участника  команды  из  Монгохто.
Я  получил  персональное  задание  от  подполковника  Крайнюка,  до  начала  соревнований  на  первенство  Тихоокеанского  флота  научить  Тамару  плавать.  К  началу  соревнований  она  освоила  плавание  брассом  и  сама  выбиралась  из  воды.
        Соревнования  по  плаванию  и  водному  поло  проходили  на  теплом  озере  в  Лозовой,  и  это  доставляло  удовольствие.  После  холодной  воды  бассейна  в  Николаевке,  вода  в  озере  казалась  теплой  и  ласковой.  Порой    отказывались  от  обеда,  оставаясь  на  озере  до  вечера. Соревнования  по-морскому  многоборию  проходили  без  гребли  на  ялах,  в  авиации  небыло  своего  яла.   После  окончания  соревнований  я  стал  не  только  участником  сборной  команды  морских  многоборцев,  но  и  ее  первым  тренером.  Мое  желание  остаться  в  Николаевке  временно  исполнилось.
        Сборы  по  водным  видам  спорта  решено  было  провести  в  Николаевке.  Для  улучшения  питания  нам  разрешили  питаться  в  летной  столовой.  Но  проблема  заключалась  в  другом,  нам  надо  было  готовиться  к  гребле  на  ялах  и  гонке  под  парусом.  В  то  время  в  Лозовой  не  было  гребной  базы,  лишь  легкие  плоскодонки  турбазы  демонстрировали  возможности  теплого  озера  в  развитии  гребного  спорта.  А  наше  первое  его  использование  в  спортивных  целях  стало  тому  толчком. Пройдут  годы,  и  Тихоокеанский  флот  построит  на  берегу  озера  гребную  базу  флота,  где  будут  тренироваться  гребцы  Приморского  края.   
        Пока  тренировались  в  плавании,  стрельбе  и  кроссу,  подполковник  Крайнюк  добывал  для  нас  шестивесельный  ял  и  оснастку  для  него.  Когда  удалось  найти  старенький  ял,  простые  вальковые  весла,  нас  перевезли  в  профилакторий  для  летного  состава  на  Океанскую.  Здесь,  впервые  в  жизни,   начал  самостоятельно  осваивать  греблю  на  ялах  и  управление  судном  под  парусами,  настоящее  морское  ремесло  о  котором  мы  с  друзьями  мечтали  в  школе.  В  команде  никто  не  управлял  парусом,  да  и  ялом  тоже.  Оказалось,  не  так  просто  быть  рулевым  яла.  Подполковник  Крайнюк  договорился  со  знакомым  спортсменом  парусником,  и  он  провел  с  нами  одно  теоретическое  занятие  и  один  раз  мы  вышли  в  море  под  парусом.  Это  было  первое  и  последнее  учебное  занятие,  все  остальное  постигали  сами  в  процессе  регулярных  тренировок.  Я  не  особенно  надеялся  на  результаты  команды  в  гребле  и  гонках  под  парусом,  основной  упор  делал  на  кросс,  плавание  и  стрельбу.  И  все  же  наши  упорные  тренировки  в  гребле  и  гонках  под  парусом  сослужили  нам  в  дальнейшем  хорошую  службу.
        Спартакиада  принесла  сборным  командам  авиации  очередные  победы.  Традиционно  успешно  выступили  в  легкой  атлетике,  спортивных  играх.  Не  отстали  и  в  морских  видах  спорта.  Стали  призерами  в  плавании,  водном  поло, прыжках  в  воду.  Но  успех  команды  в  военно – морском  многоборье  никто  не  ожидал.
         Когда,  на  подведении  итогов  летней  спартакиады  Тихоокеанского  флота,  главный  судья  соревнований - генерал-майор  Горбатых  вручал  переходящий  кубок  по  военно-морскому  многоборию,  он  произнес  такую  речь: -  «Когда  вручал  кубки  и  грамоты  спортсменам  авиаторам  по  спортивным  играм,  это  было  понятно.  Они  живут  на  земле,  у  них  больше  возможностей  для  тренировок.  Когда  вручал  авиаторам  грамоты   за  успешное  выступление  в  плавании  и  водном  поло,  было  понятно,  они  очень  старались  и,  несмотря  на  отсутствие  в  частях  бассейнов,  сумели  подготовить  команды.  Но  теперь,  когда  вручаю  переходящий  кубок  за  победу  в  соревнованиях  по  военно-морскому  многоборию  команде  авиаторов.  Мне  немного  стыдно  за  истинных  моряков.  Но  мне  становиться  еще  более  стыдно  оттого,  что  сборная  команда  авиаторов  заняла  третье  место  в  гребле  на  ялах  и  выиграла  из  пяти  гонок  под  парусом – две».
        Это  был  триумф  и  мой  первый  успех  в  роли  тренера  команды.  Признаться,  сам  не  верил  в  такой  результат.  Мне  не  с  чем  было  сравнить  свою  работу,  но  упорные  тренировки  и  разумный  риск  в  гонках  под  парусом  привели  нас  к  победе.  Оказалось,  я  делал  все  правильно,  не  жалея  ни  себя  ни  моряков.  Мы  выходили  на  тренировки  под  парусом  даже  в  легкую штормовую  погоду.  За  что  получал  нагоняй  от  подполковника  Крайнюка.  Но  победителя  не  судят,  а  опыт,  приобретенный  в  сложных  условиях,  сослужил  нам  добрую  службу.  К  благодарностям,  полученным  за  работу  на  авиационной  технике,  добавилась  благодарность  за  успешное  выступление  и  подготовку  команды  по-морскому  многоборию  от  командующего  авиации.

                Глава  35.  ЧЕПИОНАТ  ВООРУЖЕННЫХ  СИЛ,
         После  успешного  окончания  соревнований  собирался  убыть  в  часть  продолжать  службу,  когда  поступило  заманчивое  предложение  от  начальника  физической  подготовки  флота  полковника  Мараева – возглавить  сборную  команду  Тихоокеанского  флота  по  тяжелой  атлетике  на  спартакиаде  на  первенство  Вооруженных  сил  в  Ленинграде.
         В  северной  столице  я  никогда  не  был,  но  всегда  мечтал  там  побывать.  Теперь  судьба  давала  такую  возможность.  Тренировал  команду  штангистов  старшина  сверхсрочной  службы  Василий  Лукьяничев.  Но  отправлять  сборную  команду  флота  во  главе  со  старшиной  командование  не  решилось.  Полковник  Мараев  спросил  мнение  в  отношении  моего  назначения  начальником  команды  у  подполковника  Крайнюка.  Владимир  Кононович  дал  положительную  характеристику,  тем  более,  за  время  проживания  в  профилактории  с  командой  водных  видов  спорта  мы  не  имели  ни  одного  замечания,  а  это  было  первое  подразделение,  которым  мне  пришлось  командовать.  Так  состоялось  мое  назначение. 
         Дело  было  за  малым.  Я  никогда  не  ездил  в  дальние  командировки,  не  имел  в  своем  подчинении  столько  разных,  собранных  из  различных  частей  флота  подчиненных.   Оставалось  полагаться  на  Василия  Лукьяничева,  который  тренировал  команду  в  течение  года,  знал  способности  и  наклонности  членов  сборной. 
         Для  подготовки  к  командировке  предстояло  пройти  инструктаж  у  главного  бухгалтера  спортивного  клуба  по  правилам  ведения  финансовых  документов.  Пройти  инструктаж  у  начальника  спортивного  клуба  по  организации  сборов  команды  и  выступления  на  соревнованиях. 
Начальник  спортивного  клуба  познакомил  с  командой,  но  что  могло  дать  такое  шапочное  знакомство. Узнать  своих  временных  подчиненных  предстояло  в  пути  следования.
        Когда  прошел  все  инструктажи,  получил  документы  для  командировки,  деньги  на  питание  и  командировочные  расходы,  мы  с  Василием  уселись  на  скамейке  у  спортивного  клуба  и  впервые  вместе  обсудили  проблемы  предстоящей  командировки.   Познакомившись   с  документами,  собрали  команду  в  спортивном  клубе. Уже  через  пять  часов  предстояло  погрузиться  в  поезд  Владивосток – Москва  и  начать  совместное  путешествие  в  самый  красивый  город  страны.
        В  поезде  меня  ожидало  первое  разочарование.  Когда  в  вагоне -  ресторане  попытался  договориться  об  организации  питания  команды,  оказалось,  за  рубль  пятьдесят,  выделенных  на  питание  на  сутки,  денег  хватало:  утром  на  манную  кашу  и  чай,  в  обед  на  первое  и  второе  без  мяса,  вечером  чай  с  куском  хлеба.  Так  ребятам,  занимающимся  тяжелой  атлетикой,  предстояло  питаться  в  течение  семи  суток.  Когда  рассказал  команде  о  «заманчивых»  перспективах  путешествия,  ребята  приуныли,  но  большего  предложить  я  не  мог.  Таковы  были  нормы  питания  спортсменов  в  то  время.  А  о  том,  что  нужно  было  снять  с  довольствия  и  получить  за  это  денежную  компенсацию,  начальник  спортивного  клуба  ничего  не  сказал.  Забыл  или  понадеялся  на  мою  осведомленность,  не  знаю.  Ребята  выручили  меня  и  помогли  себе  сами.
        На  второй  день  за  завтраком  Геннадий  Моисеенко,  вылизав  тарелку  с  манной  кашей,  произнес,  он  может  съесть  пятьдесят  таких  порций.  Геннадий  Моисеенко  выступал  в  весовой  категории  до  63,5 килограмм.  Внешне  не  производил  впечатления  гиганта,  хотя  уже  тогда  показывал  результаты,  превышающие  норматив  первого  спортивного  разряда.  Это  заявление  услышала  официантка  и  рассказала  повару.  Он  удивился,  вышел  в  зал  и  спросил,  кто  такой  храбрый  и  может  съесть  пятьдесят  порций.  Предложил  Геннадию  пари,  если  съест  пятьдесят  порций  каши,  его  будут  кормить  бесплатно  до  Москвы.  Пари  состоялось,  Геннадий  съел  пятьдесят  порций  и  обеспечил  себе  безбедное  существование  до  самой  Москвы.  После  завтрака  шеф-повар  подошел  ко  мне  и  предложил  решить  нашу  проблему.  У  них  заболел  истопник,  и  если  мы  согласны  по  очереди  топить  кухонную  печь,  он  обещал  добавить  на  завтрак  еще  одно  блюдо.  Теперь  на  столе  появилась  яичница,  иногда  пара  сосисок.  Не  ахти  что,  но  это  было  небольшим  подспорьем.
         В  Москве  довольно  быстро  перебрались  с  вокзала  на  вокзал,  и пересели  на  поезд  до  Ленинграда.  Ночью  прибыли  в  город  на  Неве.  Город  никто  не  знал.  Попросили  мужчину  рассказать,  как  пройти  к  военному  институту  имени  Ленина.  Он  долго  объяснял  дорогу.  Увидев,  что  мы  ничего  не  поняли,  повел  сам.  Дорога  заняла  полтора  часа.   Поблагодарили  мужчину,  и  пошли  к  дежурному  по  институту  устраиваться  с  жильем.  Когда  прощались  с  нашим  проводником,    вспомнил,  как  москвичи  посылали  в  разные  стороны  и  говорили,    «понаехали  тут  всякие».  Я  был  очень  благодарен  нашему  случайному  спасителю.  Остаток  ночи  просидели  в  пустой  аудитории.  Спали,  кто  на  столах,  кто  на  стульях.  Утром  оказалось,  никакой  телеграммы  о  нашем  приезде  и  встрече  в  институте  не  получали  и  никакой  договоренности  с  флотом  у  них  не  было??? 
       Спасибо  дежурному  по  факультету  он  оказался  хорошим  человеком.  Узнал,  где  должны  располагаться  команды,  прибывающие  на  спартакиаду.  Помог  добраться  до  учебного  отряда  на  Васильевском  острове.  Наши  мучения  закончились  к  шестнадцати  часам.  И  в  учебном  отряде  мне  несказанно  повезло.  Начальник  продовольственной  части  оказывается,  до  службы  в  учебном  отряде,  служил  на  Тихоокеанском  флоте.  Узнав,  что  я  не  получал  продпутевые  деньги,  помог  оформить  документы,  и  я   получили  компенсацию  на  месте.  На  общем  собрании  команды  решили  использовать  их  для  дополнительного  питания  в  период  подготовки  к  соревнованиям.  Просьбу  некоторых  членов  команды  раздать  каждому  сразу  отмел.  Теперь  у  нас  было  место  для  ночлега,  оставалось  решить  два  самых  сложных  вопроса.  Обошел  несколько  столовых  расположенных  рядом  с  учебным  отрядом,  пытаясь  договориться  об  организации  питания.  Везде  получал  отказ.   Удалось  договориться  только  в  студенческой  столовой.  На  питание  в  период  сборов  было  выделено  два  рубля  пятьдесят  копеек.  Не  ахти  что,  но  больше  все  равно  не  было.  Вот  тут  то  и  пригодились  продпутевые  деньги.  Ежедневно  на  завтрак  по  заявке  членов  команды  докупал  одно  блюдо.
        Второй  вопрос – организация  тренировочного  процесса  решился  проще.  В  учебном  отряде  был  неплохой  зал  тяжелой  атлетики.  Начальник  физической  подготовки,  узнав,  что  мы  приехали  с  Тихоокеанского  флота,  разрешил  пользоваться  им  бесплатно.  Так  узнал,   нам  должны  были  выделить  деньги  на  аренду  спортивного  зала.  За  один  день  решил  все  проблемы  с  размещением,  питанием  и  организацией  тренировок  команды.  Вместе  с  Василием  Лукьяничевым  поселились  у  его  друга,  бывшего  штангиста.  И  уже  вечером,  с  центрального  телеграфа,  отправили  телеграмму  с  отчетом  начальнику  спортивного  клуба.
         После  дня  отдыха  и  отсыпания  на  жестких  солдатских  кроватях,   приступили  к  активным  тренировкам.  Мне  нечего  было  делать,  тем  более  не  имел  права  вмешиваться  в  тренировочный  процесс.  Решил  самостоятельно  познакомиться  с  Ленинградом.  Добрался  на  метро  до  Невского  проспекта  и  прошел  его  пешком  от  начала  до  конца,  любуясь  изумительной  архитектурой,  историческими  памятниками.  За  два  дня  досконально  осмотрел  Невский,  затерявшись  в  толпе  зевак  и  иностранных  туристов.  Мне  никогда  не  приходилось  встречать  так  много  иностранцев,  щелкающих  фотоаппаратами  во  все  стороны  и  восторгающихся  увиденным.  Но  разве  мог  я  не  воспользоваться  случаем  и  не  побывать  в  Зимнем  дворце.  Конечно,  за  полдня  трудно  познакомится  с  жемчужиной  Ленинграда.  Но  первый  раз  мне  хотелось  увидеть  как  можно  больше,  и  останавливался  лишь  у  полотен  или  скульптур,  которые  поражали  воображение  и  в  библиотеке  Петра первого.  Здесь  меня  заинтересовали  постулаты  Петра  первого.  Все,  естественно  не  запомнил,  но  один  поразил  воображение  и  запал  в  память  на  всю  жизнь:  «Думским  дьякам  повелеваю,  говорить  токмо  своими  словами,  а  не  по  бумаге  писано,  дабы  дурь  каждого  видна  была».  Емко,  коротко,  чего  не  хватает  некоторым  политикам.
        Не  забывал  и  о  команде.  Чтобы  не  светиться  в  центре,  где  было много  патрулей,  в  свободное  от  тренировок  время,  организовал  экскурсии  в  Петродворец,  Павловское,  центральный  городской  парк.  Но,  ни  в  этом  была  основная  цель  поездки,  приближались  соревнования  и  мы  готовились  защитить  честь  Тихоокеанского  флота.  За  два  дня  до  начала  соревнований  получил  документы  на  команду,  по  которым    могли  бесплатно  ездить  в  автобусах  и  трамваях  и  билеты  участников  спартакиады  для  посещения  различных  соревнований,  а  главное  талоны  на  дополнительное  питание,  солидное  подспорье  к  нашему  столу.
         Мы  побывали  на  стадионе  имени  Кирова  в  день  торжественного  открытия  соревнований  спартакиады.  Посмотрели  соревнования  по  легкой  атлетике,  несколько  игр  по  футболу.  Но  когда  начались  соревнования  по  тяжелой  атлетике,  я  больше  никуда  не  ходил.  Даже  на  соревнования  по  гимнастике,  где  выступал  Михаил  Варламов.  Мне  очень  повезло.  Увидел  весь  цвет  тяжелой  атлетики  Советского  союза. 
        Кто  сегодня  помнит  фамилии  Кацуры,  Лопатина,  Новикова,  Медведева,  Ломакина.  Созвездие  спортсменов,  которое  могло  украсить  любой  чемпионат.  Здесь  своими  глазами  увидел  молодого  Леонида  Жаботинского  и  самого  знаменитого  штангиста  современности  Юрия  Власова.  Одно  это  сделало  поездку  в  Ленинград  запоминающейся  на  всю  жизнь.   Эти  соревнования  изменили  мое  представление  о  штангистах.  Молодые  ребята  Кацура,  Лопатин  скорее  были  похожи  на  гимнастов,  чем  на  штангистов,  но  оба  были  чемпионами  союза,  а  Кацура  за  победу  на  чемпионате  мира  получил  в  подарок  Волгу.  Она  его  и  сгубила.
          Перед  свадьбой  с  дочерью  командующего  Приволжским  округом,  Кацура  с  невестой  поехали  на  машине  на  природу.  Кацура  был  молодым  водителем  и  забыл  поставить  машину  на  ручной  тормоз.  На  их  беду  она  стояла  на  небольшом  подъеме,  а  отдыхать  расположились  за  машиной.  Непонятно  по  какой  причине  она  начала  катиться  назад.  Невеста  попала  под  колеса  и  погибла.  Кацура  в  расцвете  сил  застрелился.  Но  это  случилось  через  несколько  месяцев  после  этих  соревнований.  А  пока  я  любовался  выступлением  молодого  спортсмена  с  необыкновенной  легкостью  расправлявшегося  с  тяжелейшей  штангой.
Поразило  выступление  молодого  лейтенанта  Лопатина.  У  него  не  было  привычных  для  штангистов  груды  мышц.  Казалось,  штанга  может  его  раздавить.  Но  он  с  необыкновенной  легкостью  брал  вес,  за  весом  заняв  в  своей  категории  первое  место.
         Все  с  нетерпением  ожидали  выступление  Юрия  Власова,  появившегося  в  зале  всего  один  раз  в  день  открытия  соревнований.  Его  соперниками  были  бывшие  чемпионы  в  тяжелом  весе  Медведев  и  Новиков.  Но  зрители  ожидали  не  их  противостояние  Юрию  Власову,  а  гадали,  что  может  противопоставить  ему  восходящая  звезда  помоста  Леонид  Жаботинский.
          В  день  открытия  соревнований  на  построении  команды  были  в  военной  форме  одежды.  Найти  гимнастерку  на  молодого  солдата  Леонида  Жаботинского  смогли,  но  размер  ее  для  него  был  явно  мал.  Гимнастерку  еле  натянули  на  его  могучую  фигуру,  а  когда  парад  закончился,  Леонид  Жаботинский  расправил  плечи.  Гимнастерка  треснула  на  спине,  что  вызвало  смех  среди  зрителей  и  возмущение  начальника  команды.
          Перед  началом  соревнований  тяжеловесов  в  сопровождении   знаменитого  тренера  центрального  клуба  Советской  армии - майора Багдосарова,  в  зал  вошел  Юрий  Власов  с  женой  Наташей,  ведя  ее  под  локоток.  Место  для  жены  чемпиона  было  приготовлено  заранее.
          Зрители  с  нетерпением  ожидали  борьбу  гигантов  за  первенство  в  самой  престижной  весовой  категории.   Но  борьбы  не  получилось.  Тяжеловесы  состязались  лишь  за  места  со  второго  по  четвертое,  и  составить  конкуренцию  Власову  не  могли.  После  того  как  они  закончили  выступление  в  жиме,  Юрий  Власов  заказал  вес  на  десять  килограмм  больше  и  с  завидной  легкостью  взял  его.  Та  же  история  повторилась  и  в  остальных  движениях.  Попытка  Жаботинского  преодолеть  в  последнем  подходе,  который  он  видимо  специально  оставил  в  толчке  вес  на  пять  килограмм  превышающий  результат  Юрия  Власова,  закончилась  безрезультатно.
          В  итоге,  выйдя  на  помост  всего  три  раза,  Юрий  Власов  набрал  в  сумме  трех  движений  вес  на  тридцать  пять  килограмм  больше  чем  второй  призер  соревнований.  Зрители  расходились  разочарованными,  жалели,  что  Юрий  Власов  в  этот  раз  не  подарил  болельщикам  новых  рекордных  результатов.  Только  прочитав  его  книгу  воспоминаний  «Соленые  радости»  я  узнал  о  том,  что  он  в  это  время  выступал  с  серьезной  травмой  спины.
         Выступление  команды  прошло  вполне  успешно.  О  своих  претензиях  на  высокие  достижения  заявили  Геннадий  Моисеенко  и  Валентин  Вахрушев.  Обоими  заинтересовался  бывший  чемпион  мира,  а  теперь  тренер  сборной  команды  Дальневосточного  округа,  старший  лейтенант  Каплунов,  предложив  мне  откомандировать  их  в  спортивный  клуб  армии,  но  это  было  выше  моих  возможностей.   Мы  сумели  победить  команды  двух  флотов,  это  и  было  нашей  основной  задачей. 
А  ребята  уже  через несколько  лет  стали  первыми  мастерами  спорта  среди  штангистов  Тихоокеанского  флота.   
         Домой  возвращались - полуголодные.  На  последние  деньги  питались  манной  кашей.  Но  в  этом  не  было  моей  вины.  Те  копейки,  которые  добавились  от  продпутевых,  не  на  много  увеличили  рацион,  а  истопников  на  этот  раз  в  вагон - ресторан  не  требовалось.  Нам  еще  повезло.  В  вагоне  Василию  встретилась  дочь  сослуживца.  Она  заняла  немного  денег,  спасла  нас  с  Василием  от  голодной  смерти.  Ребята  от  голода  и  после  тяжелых  выступлений  на  соревнованиях  в  основном  отсыпались  на  полках.  На  вокзале  во  Владивостоке  никто  нас  не  встречал,  хорошо,  он  располагался  недалеко  от  спортивного  клуба. 
         Во  Владивостоке  поселился  у  Василия  Лукьяничева  недалеко  от  знаменитой  вершины  сопки  «Дунькин  пуп».  Правда,  Василий  толком  не  смог  пояснить,  откуда  взялось  такое  емкое  название. Недавно  столкнулся  с  тем,  что  современная  молодежь  не  слышала  такого  названия - «Дунькин  пуп».  А  жаль – это  тоже  история  города  Владивостока.
         Пока  отчитывался  о  результатах  прошедшей  командировке,  Василий  решил  использовать  свободное  время  и  немного  подзаработать  на  питание.  Пошел  работать  грузчиком  на  холодильники  рыбного  порта. Первые  его  сборы  на  работу  немного  удивили.  Он  надел  широченные  флотские  штаны  и  помимо  ремня  на  штанах,  нацепил  второй  на  тело.  На  мой  удивленный  вопрос  ответил:  «А  куда  буду  прятать  ворованную  рыбу».  Признаться,  для  меня  было  откровением  это  заявление.  Но  дальнейших  расспросов  не  предпринимал,  решил  дождаться  возвращения  после  первого  рабочего  дня.
         Днем  пытался  попасть  к  заместителю  начальника  финансовой  службы,  чтобы  сдать  отчет  по  итогам  командировки.  Вечером,  ожидая  Василия  с  голодным  желудком  в  его  однокомнатной  квартире,  надеялся,    обещание  устроить  праздничный  ужин  он  сумеет  осуществить.   Мои  ожидания,  и  обильная  слюна,  выделявшаяся  от  предвкушения   обильного  ужина,  оказались  вполне  выполнимыми.  Раздался  звонок  в  дверь,  и  я  впустил  Василия.  Передо  мной  стоял  в  широченных  флотских  штанах,   хитро  улыбаясь,  добытчик.  Его  вид  несколько  шокировал,  но  когда  расстегнул  первый  ремень,  увидел  на  втором  хвост  горбуши,  прикрепленный  к  ремню.  После  нескольких  манипуляций  на  столе  появилась  две  рыбины  горбуши  по  моим  неопытным  прикидкам  весом  каждая  не  менее  двух  килограммов.  Оказывается,  этим  способом  пользовались  все  грузчики  рыбного  порта.  Подвешивая  рыбины  на  второй  пояс,  они  таким  способом  добывали  себе  средства  на  пропитание.   Те  копейки,  которые  им  платили  за  каторжный  труд,  никак  не  возмещали  их  трудовые  затраты.  Ведь  они  трудились  без  малого  по  четырнадцать  часов.  Поэтому  грузчики  изобрели  способ  получения  дополнительной  заработной  платы.  И  хотя  охрана  рыбного  порта  знала  о  таких  ухищрениях  грузчиков,  они  делали  вид,  что  ничего  не  замечают.  Так  Василий  подкармливал  семью,  питался  сам,  когда  заработная  плата  сверхсрочника  заканчивалась.  Он  не  воровал  у  государства,  а  брал  то,  что  оно  ему  не  доплачивало  и  заставляло  жить  впроголодь.
        Как  рассказал  за  ужином  Василий,  пока  мы  наслаждались       жаренными  кусками  горбуши,  он  регулярно  подрабатывал  грузчиком  в  торговом  порту  когда  зарплата  заканчивалась,  а  очень  хотелось  кушать.  По  его  заявлению,  эта  операция  всегда  проходила  успешно. Ужин  действительно  был  великолепным,  впервые  от  души  наелся  жаренной  красной  рыбы.  Так  неожиданно  приобщился  к  экспроприации  средств  утаиваемых  государством  от  простого  труженика  и  не  считаю,  ни  себя,  ни  Василия  в  этом  виновными.  После  командировки  нам  еще  долго  предстояло  ожидать  очередной  получки,  а  кушать  очень  хотелось. Что  делать,  если  государству  нужен  был  только  наш  «стахановский»  труд, а  дальше  хоть  трава  не  расти.  Свои  шесть  копеек  с  рубля  нам  государство  гарантировало,  а  достаточно  ли  этого  для  нормальной  жизни,  его  уже  не  интересовало.
         Оживший  после  обильного  ужина  организованного  Василием  с  помощью  жаренной  горбуши,  на  следующий  день  отчитался  перед  начальником  физической  подготовки  флота  полковником  Мараевым  о  результатах  выступления  команды.  Промолчал  об  отсутствии  договоренности  спортивного  клуба  о  встрече  и  размещении.  Зачем  дразнить  «гусей».  Результатами  выступления  команды  начальник  физической  подготовки  остался  доволен,  особенно  тем,  что  небыло  нарушений  воинской  дисциплины.  Ожидал  своей  очереди  для  отчета  перед  заместителем начальника  финансового  отдела.  Передо  мной  отчитывались  Анатолий  Трофимишин,  Анатолий  Бондаренко  и  еще  ряд  офицеров.  Оказалось,  половину  документов  они  оформили  неправильно.  Анатолию  Трофимишину  насчитали  четыреста  рублей  перерасхода.  Бондаренко  триста  двадцать.  Им  сделали  отметки  в  расчетных  книжках  о  вычете  долга  из  очередной  зарплаты,  и  они  «счастливые»  убыли  в  часть.
        Проверив  мои  документы,  бывший  полковник,   заместитель  начальника  финансового  отдела  флота,  теперь  военный  пенсионер  не  принял  отчет  на  триста  рублей.  Мотивируя  тем,  что  там  поставлена  не  круглая  печать,  а  треугольная.  Приложенные  договор  на  организацию  питания,  акты  об  уничтожении  талонов  на  питание,  ведомости  на  выдачу  талонов,  все  было  выполнено  правильно  и  полностью  подтверждало  правильность  расходов.  Но  это  никак  не  действовало  на  товарища  Шиндарецкого,  хотя  он  признавал,  подтверждающие  документы  оформлены  в  полном  соответствии  всех  требований.  Получив  замечания  по  отчету,  отказался  выплачивать  несуществующую  задолженность  в  два  раза  превышающую  мою  лейтенантскую  зарплату  и  забрал  документы.  Пообещал  представить  счет,  заверенный  круглой  печатью.
        Откуда  мне  и  другим  обворованным  офицерам  было  знать,  что  таким  путем  бывший  начальник  финансового  отдела  флота  полковник  Шиндарецкий  зарабатывал  капитал  на  безбедную  жизнь.  Дело  бывшего  полковника  Шиндарецкого  прогремело  на  весь  флот.  Вместе  с  ним  своих  товарищей  обворовывали  еще  несколько  подонков.  Не  буду  называть  их  фамилии,  их  врядли  сегодня  кто-либо  помнит,  но  дело  Шиндарецкого  наделало  много  шума  и  многие  помнят  его  до  сих  пор.  Жалко  его  дочь,  преподавателя  института,  ей  пришлось,  чтобы  избежать   позора,  покинуть  Приморье.  Так  уж  судьба  распорядилась,  она  была  подругой  одного  из  наших  офицеров.  Кстати,  папа  и  его  не пожалел.   
               
                Глава  36.  ПЕРВАЯ  НАСТОЯЩАЯ  ЛЮБОВЬ.
        После  окончания  командировки  прибыл  в  часть  полный  впечатлений  от  увиденного  на  соревнованиях.  Но  больше  всего  на  меня  произвело  пребывание  в  Ленинграде.  Был  покорен  его  красотой  и  великолепием  дворцов,  не  зря  его  называли  северной  Венецией.  Отныне  у  меня  появилась  мечта,  жить  и  служить  в  Ленинграде.  Еще  больше  укрепилось  желание  поступить  в  институт. Удивляюсь,  когда  слышу  восторженные  разговоры  о  Париже,  Венеции.  Считал  и  считаю,  тот,  кто  не  видел  нашей  северной  столицы,  не  побывал  в  музеях,  дворцах  напрасно  прожил  жизнь.
         Командир  эскадрилии  подполковник  Павел  Иванович  Рыжков  предпочитал  постоянно  видеть  не  только  летный  состав,  но  и  технический.  Разделений  в  наземной  подготовке  не  делал.  Любил  организовывать  совместные  соревнования,  приглашал  на  них  офицеров  с  семьями.  Но  мы  предпочитали  сами  организовывать  отдых,  пропадая  во  Дворце  угольщиков  на  тренировках  и  вечерах  отдыха.  В  один  из  дней  на  танцах  обратил  внимание  на  стоящую  в  нашем  углу  девчонку.  Мне  она  очень  понравилась,  какими-то  чертами  напомнила  маму.  Рядом  с  ней  постоянно  находился  прилично  одетый  парень,  видимо  не  умеющий  танцевать.  Надоело  ожидать,  когда  он  перестанет  вертеться  вокруг  нее,  подошел  и  пригласил  на  танец.  Парень  ответил  отказом,  но  девчонка  возмутилась  его  поведением  и  пошла,  танцевать,  вопреки  его  желанию.  В  танце  познакомились,  и  я  уже  не  покидал  ее  в  течение  всего  вечера,  к  большому  неудовольствию  ее  провожатого.   Разве  мог  тогда  знать,  что  Светлана  Решетникова  станет  моей  первой  любовью,  женщиной  с  которой  решу  связать  судьбу.  Парень,  постоянно  вертевшийся  возле  нее,  был  безнадежно  влюблен  и  считал  Светлану   невестой.  Так  и  повелось.  Они  вместе  приходили  на  вечер,  а  танцевал  со  Светланой  я,  ее  ухажер  метал  огни  и  молнии.  Домой  шли  вместе.  Расставались  у  ее  дома  и  расходились  в  разные  стороны.
        Такая  ситуация  парню  надоела,  и  он  вызвал  меня  на  мужской  разговор.  Я  знал,  он  шахтер  и  это  ничего  хорошего  не  сулило,  если  вмешаются  друзья,  быть  битым,  но  я  не  собирался  уступать.  После  очередного  вечера  во  Дворце  угольщиков,  провожали  Светлану  домой,  сопровождаемые  его  друзьями.  Парень  оказался  цивилизованным  человеком,  отправил  друзей  по  домам,  пообещав,  если  нужно - сам  разберется.  Видимо  и  Светлана  считала,  что  мы  сами должны  разрешить  эту  ситуацию,  попрощалась  и  ушла  домой,  оставив  нас  с  глазу  на  глаз. Разгневанный  соперник  попытался  объяснить  суть  своих  притязаний,  заявил,  он  не  допустит,  чтобы  я  обидел  Светлану.  Они  друзья  с  детства,  соседи  и  он  намерен  после  окончания  ею  школы - жениться.  Настала  очередь  и  мне  возмутиться,  заверил,  не  собираюсь  никого  обижать,  Светлана  мне  нравиться  и  я  не  прочь  связать  с  ней  свою  судьбу.  Предложил - пусть  сама  решает  с  кем  из  нас  остаться.  На  том  и  разошлись,  предоставив  Светлане  право  выбора.
        После  разговора,  если  позволяло  время,  встречал  Светлану  после  уроков.  Она  оканчивала  десятый  класс.  Ходили  в  кино,  на  концерты  во  Дворец  угольщиков,  на  вечера  в  Дом  офицеров.  Но  всегда  рядом  был  ее  жених,  не  желавший  ни  на  минуту  оставлять  нас  одних. 
       Однажды  он  в  очередной  раз  встретил  меня  со  своими  друзьями,  символизирующими  акт  устрашения.  Но  драки  не  было,  мы  и  на  этот  раз  разошлись  миром.  Видимо,  после  этого  случая  у  них  со  Светланой    состоялся  серьезный  разговор,  и  закончился  он  не  в  его  пользу.  После   разговора  он  оставил  нас  на  некоторое  время  в  покое,  перестал  появляться  во  Дворце  угольщиков,  встречать  Светлану  после  занятий.  Я  посчитал,  что  наше  соперничество  завершилось  в  мою  пользу.
        Но  однажды,  когда  пришел  к  Светлане  и  ожидал  возле  дома,  вышла  ее  мама  и  сказала,  она  против  наших  встреч.  У  нее  уже  есть  один  зять  военный  и  ей  этого  вполне  достаточно.  Я  знал,  старшая  сестра  Светланы  Алла  замужем  за  летчиком  Виктором  Рыбалкиным.  Виктор  был  осведомлен  о  наших  отношениях,  видел  нас  в  Доме  офицеров  вместе,  но  никак  своего  отношения  не  выражал.  Признаться,    не  ожидал  такого  развития  событий,  причину  столь  категоричного  отказа  со  стороны  матери.
        Тогда  я  не  знал,  как  потом  оказалось,  семейную  тайну.  А  поэтому  не  мог  знать  истинную  причину  отрицательного  отношения  ко  мне  ее  родителей.  Оказалось,  Виктор  познакомился  с  сестрой  Светланы  Аллой  на  танцах  и  стал  провожать  ее  домой.  Там  и  увидел  Светлану,  тогда  еще  ученицу  восьмого  класса  и  влюбился,  но  женился  на  старшей сестре.  Узнав  о  моем  знакомстве  со  Светланой,  он  приревновал  и  дал    негативную   характеристику.   Тем  более,  если  честно, - грехов  в  то  время  у  меня  было  немало.  А  о  моей  связи  с  Валентиной  Соловьевой   мама  Светланы  знала  не  по  наслышке.  Они  были  соседями,  и  она  видела  наши  встречи,  представляла  отношения,  хорошо  зная  Валентину.
После  разговора  с  матерью  Светланы  опять  на  горизонте  появился  бывший  жених.  Видимо  получил  благословление  матери.  Но  Светлана  не  обращала  на  это  внимание,  мы  продолжали  встречаться  и,  как  в  былые  времена  совместно  проводить  свободное  время.  С  каждым  днем
я  все  больше  нуждался  в  наших  встречах,  скучал,  когда  их  долго  небыло,  по  робким  поцелуям.  Порой,  прикасаясь  к  Светлане,  меня  охватывала  дрожь,  но я  даже  не  мог  представить  нашей  близости  до  свадьбы.   

                Глава  37.  ОЧЕРЕДНОЙ  ОТПУСК.
          На  одной  из  тренировок,  готовясь  к  очередным  соревнованиям,    получил  довольно  неприятную  травму  голеностопа.  Когда  обратился  к  полковому  врачу,  он  предложил  поехать  в  санаторий  и  там  в  спокойной  обстановке  пройти  курс  лечения,  в  части  пропадала  путевка  в  Евпаторию.  Я  еще  не  был  в  отпуску,  поэтому  с  удовольствием  согласился.  Прощаясь  со  Светланой,  просил  ее   подумать  о  наших  отношениях  и  решить  с  мамой,   как  нам  быть  дальше.  Без  ее  благословения  я  не  видел  выхода  из  этой  ситуации.
        Дома  пробыл  всего  несколько  дней,  успев,  встретится  с  Валентином  Петровским,  студентом  факультета  международных  отношений,  посетить  школу.  Валентин  после  службы  в  Германии  неплохо  говорил  на  немецком.  Теперь  решил  изучать  французский.  Встреча  была  долгожданной  и  мы  оба  остались  ею  довольны. Да  и  событий  за  эти  годы  произошло  немало.  Однако  Валентин  приехал  домой  всего  на  один  день.  Казалось,  ничего  толком  не  успели  рассказать  друг  другу.
        В  санатории  с  помощью  грязевых  ванн,  электрофореза  подлечил  травму,  больше  зимой  там  нечего  было  делать,  не  дотерпев  до  окончания  срока  путевки,  поехал  домой.  Мое  досрочное  возвращение  удивило  маму.  Она  заподозрила,  не  все  так  просто.  В  мое  оправдание,  что  я  собираюсь  возвращаться  на  службу  по  служебной  необходимости,  мама  не  поверила.  Сердце  матери  не  обманешь,  она  поняла  истинную  причину  отъезда.  Единственно,  о  чем  спросила,  кто  она  моя  избранница.  На  ее  вопрос  не  знал  что  ответить.  Еще  сам  не  предполагал,  чем  закончиться  встреча  со  Светланой,  но  чувствовал,  созрел  расстаться  со  своей  холостяцкой  жизнью.  Мама  пообещала,  если  это  произойдет,  то  нас  ожидает  вторая  свадьба  дома  в  Коростене.
       Дедушка  очень  расстроился  в  связи  со  скорым  отъездом  и  когда  легли  спать,  сказал,  хочет  рассказать  о  наших  далеких  родственниках,  об  истории  своей  жизни.  То,  что  он  до  революции  был  начальником  станции  и  довольно  обеспеченным  человеком  я  уже  знал,  даже  видел  его  визитку  1910 года.  Оказывается,  и  в  те  годы  уже  были  визитки.  Но  когда  он  рассказал,  что  знаменитый  конструктор  самолетов  и  вертолетов  Игорь  Сикорский  его  троюродный  брат.  Я  был  шокирован. 
Это  сообщение  было  как  гром  с  ясного  неба.  Я  не  знал,  как  к  этому  относиться.  Дедушка  рассказал,  у  мамы  храниться  блокнот  с  адресами  родственников  живущих  в  Киеве,  Ровно,  Луцке.  Он  бывал  у  них  в  последние  годы,  подарил  им  мои  курсантские  фотографии  на  память  в  подтверждение  нашего   родства.  Рассказал,  родственник,  проживающий  в  Ровно,  сумел  списаться  с  детьми  Игоря  Сикорского,  но  поездку  в  Америку  ему  не  разрешили  даже  при  наличии  вызова.  Этими  откровениями  я  был   шокирован,  не  знал,  как  их  воспринимать.  Но  ответил  дедушке  откровением  на  откровение,  поведал  о  первой  любви  и  возможной  свадьбе. 
        После  разговора  долго  не  мог  уснуть.  Тем  более,  не  зная  о  своих  знаменитых  родственниках,  в  анкете  всегда  писал,  родственников  за  границей  не  имею.  Теперь  я  знал,  могли  узнать  другие  и  карьере  военного  придет  конец.  Утром  договорились  с  дедушкой,  я  ничего  не  скажу  отцу,  а  мама  сама  определит,  когда  отдать  блокнот  с  адресами.  О  родственниках  решил  до  поры  и  дальше  ничего  не  знать.  Когда  собрался  идти  на  вокзал  и  прощался  с  родными,  дедушка  подарил  на  предполагаемую  свадьбу  пятьдесят  рублей.
       Домой  на  Дальний  Восток  летел  как  на  крыльях,  предвкушая   встречу  со  Светланой.  Но  на  первом   свидании  она  ошарашила  меня  сообщением  о  том,  что  мама  запрещает  встречаться  со  мной,  а  она  сомневается  в  искренности  моих  чувств.  Я  понял,  пока  отдыхал  в  отпуску,  Светлану  обработали  родные  и  сумели  зародить  в  ее  душе  сомнение.  А  я  по  простате  душевной  надеялся,  что  Светлане  удастся  убедить  маму  и  получить  ее  благословление.  Мы  встречались  еще  несколько  раз,  гуляли  по  городу,  целовались  по  углам,  но  ее  изменившееся  отношение – некоторую  настороженность  уже  не  мог  преодолеть.
        До  конца  отпуска  оставалась  последняя  неделя.  Я  не  пропускал  ни  один  вечер  в  надежде  на  встречу,  но  Светлану,  узнав,  что  я  вернулся,  видимо  не  отпускали.  Попытку  повстречать  Светлану  у  дома,  пресекла   мама,  заявив,  ее  благословления  не  будет.   Не  знаю,  как  для  других,  для  меня  отношение  отца  с  дедушкой  были  живым  примером,  я  такого  счастья  не  хотел.  Грустно  было  сознавать,  второй  раз  в  жизни  на  моем  пути  становятся  родные,  лишая  меня  встреч  с  любимой.

                Глава  38.  А  СЛУЖБА  ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
         С  выходом  на  службу  ничего  нового  в  нашей  системе  не  обнаружил.   Наступившие  холода  и  пронизывающий  северный  ветер  делали  работу  на  стоянке  неприятной.  Да  и  сама  работа  казалась  буднично  серой,  давно  утратила  свое  первоначальное  очарование.
         Когда  собрался  уезжать  из  дома  отец  подарил  американские  унты  на  собачьем  меху,  планшет  и  портфель  из  крокодильей  кожи.  Они  достались  ему,  когда  служил  в  Большой  Александровке  и  их  полк  получал  американские  самолеты  по  Ленд – Лизу  в  1944  году.  С  каждым  самолетом  приходил  полный  комплект  зимней  и  летней  одежды  для  экипажа.  Из  этого  комплекта  у  меня  до  сих  пор  сохранились,  как  память  о  войне – планшет  и  портфель  из  крокодильей  кожи.  Когда  надел  унты  первый  раз,  никто  из  ребят  не  верил,  что  им  столько  лет.  Они  были  гораздо  легче  наших,  а  подошва  была  покрыта  тонкой  светло-коричневой    резиной,  но  по  ней  было  незаметно,  что  унты  ношеные.  Мне  удалось  воспользоваться  ими  всего  два  раза.
        После  поездки  на  смотр  художественной  самодеятельности  флота  во  Владивосток,  где  успешно  выступали  в  Доме  офицеров  флота  в  течение  двух  дней,  вернувшись,  унтов  в  раздевалке  не  обнаружил.  Поиски  оказались  неудачными.  Никто  не  видел,  никто  не  знает,  получалось,      сами  ушли.  Было  очень  обидно  не  оттого,  что  лишили  теплых  унтов.  Обидно  потерять  подарок  отца,  итак  редко  уделявшего  мне  внимание.   
        После  удачного  выступления  на  флотском  смотре  художественной  самодеятельности  выступали  с  отчетными  концертами  на  сцене  индустриального  техникума,  во  Дворце  культуры  поселка  Артемовсий. 
Я  любил  наблюдать  за  выступлением  артиста  оригинального  жанра  Георгия  Карповича,  а  в  последнее  время,  подменяя  Виктора  Рыбалкина,  был  ассистентом.  Многие  номера  хорошо  изучил,  и  дважды  подменял  его  на  сцене.  Первый  раз,  в  поселке  Артемовском  все  прошло  удачно.  Но  выступление  в  индустриальном  техникуме  закончилось  для  меня  в  буквальном   смысле  плачевно.
       Первый  номер  с  распиливанием  партнерши  прошел  успешно.  Недоразумение  произошло  в  номере  со  спящей  на  мечах  партнершей.  Когда  ложил  «загипнотизированную» партнершу  на  острие  трех  мечей,  штырем  на  ее  корсете   прищемил  руку,  было  больно,  на  рубашке  проступило  кровавое  пятно,  а  надо  было  улыбаться.
       Вторая  неудача  постигла  при  исполнении  фокуса  с  огромной  бочкой,  из  которой  должна  была  появиться  партнерша.  Когда  наполнял  бочку  водой  и,  заполнив  до  краев,  плеснул  в  зрительный  зал,  партнерша  по  условному  сигналу  выплеснула  из  груши  бензин  на  поверхность  воды.  Я  поджег  его  но,  не  дождавшись,  когда  бензин  выгорит,  накрыл  пламя  покрывалом,  надеясь  его  потушить.  Однако  под  покрывалом  осталось  слишком  много  бензина.  И  когда  придавил  покрывало  и  попытался  потушить  огонь,  из-под  покрывала  вырвался  язык  пламени.  У  меня  моментально  сгорели  брови,  ресницы,  обжог  нос  и  губы.  Из  бочки,  спустив  воду  в  нижний  отсек,  поднялась  партнерша.  В  зале  гремели  овации,  а  у  меня  из  глаз  текли  слезы,  раздулись  обожженные  губы  и  нос.  Улыбаясь  сквозь  слезы  и  кланяясь,  благодарил  зрителей  и  клял  себя  за  то,  что  отважился  примазаться  к  славе   Георгия  Карповича,  за  что  видимо  и  пострадал.
        На  очередном  концерте  для  семей  военнослужащих  в  гарнизонном  Доме  офицеров  заметил  среди  зрителей  Светлану  с  сестрой.  Но  когда  в  перерыве  между  отделениями  встретились,  и  я  попытался  договориться  о  свидании  на  следующий  день,  на  дыбы  встал,  к  полному  моему  недоумению,  Виктор  Рыбалкин.  Он  заявил,  что  не  допустит  этой  встречи,  якобы  он  обещал  маме  Светланы  не  допустить  нашей  встречи.  Тогда  еще  не  знал  тайны  Виктора  Рыбалкина,  поэтому  поверил  ему.
        И  все-таки  мы  сумели  договориться,  но  свидание  ничего  нового  не  принесло.  Светлана  вела  себя  сковано,  почему-то  постоянно  напоминала  о  моих  встречах  со  Светланой  Соловьевой.  Но  это  была  не  ревность,  мне  почему-то  показалось,  что  ей  было  завидно  и  хотелось  узнать  подробности  наших  отношений.  Я  понимал,  это  была  основная  причина    разрыва,  которую  ее  мама  ставила  мне  в  вину,  пытаясь  разрушить  наши  отношения.  Больше  встречи,  хотя  их  можно  было  пересчитать  по  пальцам,  не  доставляли  удовольствия.  Сколько  можно  было  оправдываться»?  Я  не  чувствовал  за  собой  никакой  вины.  Это  были  грехи  молодости.  А  после  нашего  знакомства  забыл  обо  всех  развлечениях,  мечтал  о  совместном  будущем  со  Светланой.               
               
                Глава   39.  КАРИБСКИЙ  КРИЗИС.
         Однако  скоро  о  моих  душевных  неурядицах  пришлось  забыть.  Лучшим  лекарством  всегда  была  работа.  Обстановка  на  службе  резко  изменилась.  Мы  регулярно  следили  за  обстановкой  складывающейся  в  Карибском  бассейне,  где  американцы  угрожали  молодой  власти  Фиделя  Кастро.  После   правительственного  заявления  о  том,  что  мы  не  оставим  в  беде  наших  кубинских  братьев,  осложнилась  обстановка  и  на  нашем  театре  военных  действий.  В  непосредственной  близости  от  наших  территориальных  вод  постоянно  несли  дежурство  американские  авианосцы.  Чаще  других  группировку  возглавлял  наш  старый  знакомый,  самый  современный  американский  авианосец  Энтерпрайз.  На  смену  ему  приходили  Мидуэй  и  другие  американские  авианосцы.
        Закончилась  вольготная  жизнь,  теперь  мы  постоянно  находились  в  дежурстве.  Одна  эскадрилия  летного  состава  находилась  в  тридцати  минутной  готовности.  В  учебном  корпусе  для  них  было  развернуто  жилое  помещение.  Мы  жили  на  стоянке  в  доме  дежурных  средств.  Смена  бригад  происходила  через  десять  дней.  Остальные  эскадрилии  находились  в  часовой  готовности  и  не  имели  права  покидать  дом  ни  на  минуту.  Иногда,  когда  американские  группировки  слишком  нагло  вели  себя  в  непосредственной  близости  от  наших  территориальных  вод,  наши  самолеты  вылетали  на  прямой  контакт  с  американцами  и  поверьте,  на  борту  у  них  были  не  простые  болванки.  Мир  находился  в  шаге  от  мировой  катастрофы.
        Иногда  самолеты  в  составе  звеньев  барражировали  в  районе  сосредоточения  группировок.  Когда  слишком  досаждали  американцам,  те  поднимали  в  воздух  истребители  с  авианосцев,  которые  пытались  оттеснить  наши  самолеты.  Иногда  пытались  помешать  нашим  самолетам,  летая  в  непосредственной  близости,  пытаясь  воздушной  струей  от  реактивных  двигателей  сбить  их  с  курса. 
       Однажды  досталось  экипажу  капитана  Волосникова.  Американский  ас  пронесся  в  такой  близости,  что  самолет  Волосникова  провалился  по  высоте  не  менее  чем  на  сто  метров.  Вытирая  пот  со  лба  после  приземления,  капитан  Волосников  пообещал  отомстить  янкам.   Мы  не  знали,  как  он  это  сделает,  но  верили,  обязательно  отомстит.
Несколько  раз  летчики  пытались  сфотографировать  Энтерпрайз,  самый  новейший  и  современный  американский  авианосец.  Но  палубные  самолеты  близко  к  авианосцу  не  подпускали.  А  на  большом  расстоянии  снимки  получались  некачественными  и  очень  мелкими.
       Командир  дивизии  Анатолий  Иванович  Павловский  досрочно  получивший  звание  полковника  не  зря,  сначала  лично  совершал  полеты  над  океаном  на  высоте  пятьдесят  метров  над  уровнем  моря,  а  затем  стал  обучать  экипажи  полка.  Анатолий  Иванович  научился  летать  над  океаном  на  высоте  двадцать  пять  метров,  что  позволяло  максимально  скрытно  от  радаров  противника  подходить  незамеченным  к  его  морским  группировкам.   Одним  из  первых  экипажей  сумевших  научиться  летать  на  малых  высотах  был  экипаж  капитана  Волосникова.  На  этом  и  основывалось  его  желание  отомстить  американцам   за  неприятные  минуты  потери  высоты  при  встрече.  Капитан  Волосников,  уже  освоивший  полеты  над  океаном  на  малых  высотах,  предложил  командиру  дивизии   рискованный  план.  После  долгих  обсуждений  всех  за  и  против  этого  проекта,  он  был  одобрен  командованием.  Для  поддержки  экипажа  Волосникова  были  запланированы  два  отвлекающих  маневра.
       Самолет  капитана  Волосникова  был  заправлен  под  заглушку  и  с  одной  из  отвлекающих  групп,  помогающих  ему  ввести  американцев  в  заблуждение,  и  отвлекающих  от  основной  задачи  ушел  далеко  в  океан  и  оказался  в  тылу  американской  группировки.  Пока  американцы  следили  за  двумя  группировками,  барражирующими  на  большом  удалении  по  флангам  группировки. Волосников  улетел  на  максимально  возможное  расстояние  в  сторону  Америки.  Развернувшись  над  океаном,  он  на  малой  высоте  устремился  к  группировке.   Оказавшись  над  авианосцем  Энтерпрайз,  сфотографировал  американское  чудо.  На  кораблях  началась  паника,  но  этого  замешательства  хватило  экипажу  Волосникова,  для  того  чтобы  покинуть  зону  группировки.  Поднятые  в  воздух  истребители  уже  не  смогли  догнать  самолет.
        В  кабинете  командующего  авиации,  на  КП  командующего  флотом  появились  великолепные  снимки  авианосца.  Капитан  Волосников  стал  майором  и  получил  орден  Красной  звезды.  Экипаж - медали.  Но  на  этом  не  завершилось  дежурство,  а  успех  Волосникова  придал  уверенность  нашим  летчикам.
       Сегодня  в  Артеме  проживает  последний  свидетель  полетов  Анатолия  Ивановича  Павловского  на  высоте  двадцать  пять  метров  над  уровнем  моря.  Когда  Анатолий  Иванович  после  полета  поинтересовался  самочувствием  экипажа,  Егорка,  как  между  собой  звали  стрелка  радиста  Егорова.  Егорка  сказал: - «Все  хорошо  командир,  только  непонятно  от  чего  взмокло  заднее  место.  Толи  от  волнения,  толи  от  морской  воды».
       Мы  с  Михаилом  Пасынковым  осматривали  его  самолет  после  очередного  полета  над  океаном,  он  был  покрыт  морской  солью.  Майор  Юрченко  заказал  пожарную  машину,  для  того  чтобы  смыть  морскую  соль.  Теперь  мы  знали,  если  заказывают  на  стоянку  пожарную  машину,  значит,  новый  экипаж  успешно  выполнил  полет  на  малой  высоте  над  океаном.  Скоро  большинство  экипажей  в  полку  освоили  полеты  на  малой  высоте.   
       Дежурство  на  аэродроме  изматывало,  но  делать  было  нечего,  мы  сами  избрали  для  себя  профессию  Родину  защищать,  а  это  нелегко.  Днем,  закончив  осмотр  самолетов,  играли  в  волейбол,  футбол.  Но  скоро,  сначала  в  вечернее  время,  а  потом  и  днем,  закрывшись  в  комнатах  домика  ДС,  офицеры  играли  в  преферанс,  Кинг.  Теперь  время  проходило  значительно  быстрее,  но  некоторые  офицеры  слишком  увлеклись  игрой.  На  моих  глазах  капитан  Пчелинцев  за  один  вечер  проиграл  всю  получку.  Я  в  этих  играх  не  участвовал,  был  наблюдателем.  Лишь  иногда  позволял  себе  сыграть  в  дамский  преферанс - Кинг,  или  в  двадцать  одно.  Среди  технического  состава  самым  успешным  игроком  был  Анатолий  Мантулин.  Это  стало  значительной  прибавкой  к  его  денежному  содержанию.  Но  самым  неприятным  в  этой  ситуации  было  то,  что  появились  парни,  которые  договаривались,  подыгрывая  друг  другу,  начали  обыгрывать  других.
        Под  такой  расклад  в  игре  в  двадцать  одно  однажды  попал  и  я.  Меня  пригласили  двое  парней  желающих  поживиться  за  мой  счет.  Но  самое  обидное  заключалось  в  том,  что  один  из  них  был  Георгий  Лазоркин,  с  которым  учились  в  одном  училище.  Когда  понял,  что  замышляют  соперники,  разозлился,  но  не  подал  вида,  что  узнал  их  замысел  и  сконцентрировался  на  игре.  Играл  очень  осторожно,  излишне  не  рисковал.  Ребята  были  слишком  увлечены,  помогая  друг  другу,  они  этим  только  вредили  себе.  В  итоге  я  начал  сильно  выигрывать.  Когда    выигрыш  составил  восемьдесят  рублей  и  это  при  моей  зарплате  в  сто  двадцать,  предложил  прекратить  игру. 
        Они  просили  сыграть  последний  раз,  надеясь  отыграться.  Предложили  сыграть  ва-банк  на  всю  сумму  проигрыша.  Но  им  опять  не  повезло,  я  выиграл  и  на  этот  раз.  Мой  выигрыш  составил  сто  шестьдесят  рублей.  Забрал  с  кона  восемьдесят  рублей,  простив   остальной  долг,  предупредил  Лазоркина,  что  расскажу  ребятам  о  том,  что  он  нечестный  игрок,  и  больше  не  желаю  его  знать.  Больше  с  Лазоркиным  и  его  напарником  никто  не  играл.  Лазоркину  повезло,  через  некоторое  время  его  перевели  в  другую  часть.
        В  это  тревожное  время  страна  опять  ликовала.  Шестого  августа  1961  года  состоялся  суточный  полет  советского  космонавта  Германа  Степановича  Титова.  Это  было  достойным  ответом  американцам.  Еще  раз  продемонстрировало  мощь  нашей  страны.  Охладило  пыл  американцев
        В  конце  октября – начале  ноября  1962  года  состоялись  Советско-Американские  переговоры  при  участии  представителей  Кубы  и  Генерального  секретаря  ООН -  об  условиях  урегулирования  Карибского  кризиса.  В  результате  переговоров  советское  стратегическое  оружие  было  вывезено  с  территории  Кубы.  Правительство  США  сняло  блокаду.  Отозвало  из  Гуантанамо  дополнительно  введенные  туда  войска.  Отменило  военные  приготовления  во  Флориде  и  подтвердило  гарантии  о  ненападении  на  Кубу.  Наконец  наше  дежурство  закончилось,  американские  авианосные  группировки  покинули  территориальные  воды,  и  ушли  в  места  своего  постоянного  базирования.  Жизнь  в  части  пошла  своим  чередом,  полеты  чередовались  с  подготовкой  техники  и  наземной  учебой.      

                Глава   40.  А  ЭТО  ОКАЗАЛАСЬ  СУДЬБА.
   Однажды,  на  вечере  во  дворце  угольщиков,  недалеко  от  офицерского  угла,  увидел  незнакомую  девчонку.  Аккуратно  и  со  вкусом  одета,  с  любимым  каштановым  цветом  волос,  волнами  лежащих  на  узких  плечиках,  с  носиком  с  горбинкой  на  ухоженном  личике.  Она  разговаривала  с  моряком  гражданского  флота,  привлекавшим  внимание  местных  красавиц  золотыми  шевронами  на  погонах.  Возле  них  вертелся  завсегдатай  танцевальных  вечеров.  Он  постоянно  находился  в  нашем  углу,  хотя  это  его  стремление  вызывало  вопросы.  Он  не  был  военным,  не  имел  никакого  отношения  к  шахтерам.  В  общем,  являлся  неопознанным  объектом  в  наших  рядах. Заметил,  парень  приглашает  девчонку  танцевать,  а  моряк  на  это  никак  не  реагирует.  Поэтому  решил  подловить  момент  и  увести  у  него  партнершу.  Ничего  не  имел  против  него,  но  он  почему-то  мне  не  нравился.  Это  потом  узнал  причину  его  «любви»  к  офицерскому  углу,  когда  на  моих  глазах  его  поймали  в  автобусе  на  карманной  краже.  Оказывается,  он  был  вор - карманник  и  видимо  не  один  из  офицеров  пострадал  от  его  рук. 
        После  размолвки  со  Светланой  Решетниковой  девчонки   меня  не  интересовали,  тем  более  я  не  сомневался,  что  некоторые  из  подруг  докладывают  ей  о  каждом  моем  шаге.  И  все - же  решил  познакомиться  с  новой  девчонкой,  возможно  даже  из  чувства  мести.  Хотелось  заставить  Светлану  ревновать.  Уловив  момент,  когда  парень  отвлекся, пригласил  девчонку.  Первый  танец  присматривались  друг  к  другу,  делая  вид,  что  увлеклись  только  танцем.  Проводил  незнакомку  на  место  и  пошел  посмотреть,  кто  из  знакомых  посетил  вечер.  Никого  интересующего  меня  не  было,  и  я  решил  вернуться  к  новой  знакомой.
         Однако  инициативу  перехватил  соперник.  Они  заканчивали  танец,  но  он  никуда  не  уходил,  развлекая  девчонку  разговорами,  приглашал  на  следующий.  И  хотя,  улучив  момент,  все - же  станцевал  с  ней  несколько  танцев,  больше  не  стал  мешать,  вернувшись  к  постоянным  партнершами.  На  этом  первая  встреча  закончилась.  На  следующий  вечер  увидел  девчонку  опять  в  компании  с  тем  же  парнем.  Моряка  сверкающего  эполетами  с  ней  не  было. Меня  взял  азарт,  и  я  решил  увести  у  него  подругу.  Уловив  момент,  пригласил  на  танец,  станцевав,  оставался  возле  нее,  развлекая  разговорами  и  ожидая  очередной  танец.  Так  беседуя,  наслаждаясь  мелодиями  танцевальной  музыки,  провели  весь  вечер,  успели  познакомиться.  Как  оказалось,  она  звалась  Светланой,  именем,  которое  становилось  знаковым  для  меня.  Это  обстоятельство  еще  больше  заинтриговало,  и  я  пошел  провожать  новую  знакомую,  которая, как  оказалось,  живет  недалеко  от  дворца.   
       Шагая  домой  в  свою  холостяцкую  обитель,  невольно  задумался,  третий  раз  на  моем  пути  встречается  Светлана.  Светлана  Семенова  в  Коростене  скорее  друг,  чем  любовь,  но  с  ней  связаны  приятные  воспоминания.  Светлана  Решетникова  в  Артеме,  с  которой  готов  был  связать  судьбу,  но  в  очередной  раз  на  пути  встали  родители.  Невольно  возникал  вопрос,  уж  ни  судьба  ли  посылает  мне  девчонок  с  таким  именем? 
        Оказалось,  она  живет  во  Владивостоке,  работает  в  ГУМе.  Мама  Светланы  с  отчимом  недавно  поселились  в  Артеме,  и  она  приехала  к  ним  в  гости  на  субботу  и  воскресенье.  Я  все  еще  надеялся  на  встречу  со  Светланой  Решетниковой,  но  она  больше  во  дворце  не  появлялась,  и  надежд,  с  каждым  днем,  становилось  все  меньше  и  меньше. 
        Светлана  третья  регулярно  приезжала  в  Артем,  встречались  во  дворце,  вместе  проводили  вечера  отдыха,  провожая  ее,  познакомился  с  мамой  Светланы - Зосей  Яновной  и  ее  отчимом. После  неласковой  встречи  с  мамой  Светланы  Решетниковой,  встреча  с  доброжелательной  Зосей  Яновной  производила  приятное  впечатление.  Теперь  не  стеснялся  бывать  у  них  дома,  встречая  радушное  отношение  к  моей  особе.   
Наши  отношения  со  Светланой  развивались  стремительно.  Все  свободное  время  проводили  вместе.  И  однажды,  после  танцев,  предложил  Светлане  пойти  ко  мне  в  гости,  посмотреть,  как  живут  холостяки.  К  встрече  приготовился  заранее,  купил  небольшой  торт,  коробку  конфет  и  бутылочку  мускатного  вина.  Когда  пришли  в  скромную  холостяцкую  обитель,  организовал  легкий  ужин  с  бокалом  вина.  Мы  наслаждались  музыкой,  поцелуями,  близостью.
Засиделись  глубоко  за  полночь,  в  итоге  предложил  Светлане  остаться  у  меня.  Утром,  когда  провожал  ее  домой,  она  переживала,  что  скажет  маме.  Напоминание  о  всегда  радушной  Зосе  Яновне  невольно  вызвало  такой  же  вопрос  к  самому  себе.  И  у  меня  непроизвольно  вырвалось: - «А  я  попрошу  у  нее  твоей  руки».
      Когда  уезжал  из  дома,  сказал  маме,  возможно  скоро  женюсь.  Я  действительно  готов  был  завершить  свою  холостяцкую  жизнь  и  готов  был  связать  ее  со  Светланой.  Видимо  так  было  угодно  судьбе,  а  то,  что  это  была  как - бы  другая  Светлана,  с  которой  были  знакомы  всего  около  месяца,  уже  не  имело  значения.
      Сказав  Светлане  о  том,  что  буду  просить  у  Зоси  Яновне  руки  ее  дочери,  не  лукавил,  но  все - же,  меня  преследовала  мысль,  а  правильно  ли  я  делаю?  Получалось  правильно  и  по  совести.  Когда  обратился  к  Зосе  Яновне  и  попросил  руки  Светланы,  увидел  счастливые  глаза  своей  будущей  тещи,  окончательно  утвердился  в  своем  решении.
         И  надо  же  было  так  случиться,  я  долго  ожидал  встречи  со  Светланой  Решетниковой,  но  когда  сделал  предложение  другой,  она  неожиданно  состоялась.  Светлана  явно  обрадовалась  встрече,  рассказала,   ей  запрещают  выходить  из  дома,  ее  мама  категорически  против  наших  встреч.  Это  было  очень  обидно  слушать.  Ну  что  же,  ее  родные  сами  решили  судьбу  дочери,  но  не  мою.  Спокойно  выслушал  ее  и  сказал,  поздравь,  я  сделал  предложение  другой  Светлане  и  скоро  наша  свадьба.  На  этом  и  расстались  с  опешившей  Светланой.
        Вечером  сидел  дома,  сочиняя  письмо  родным,  приглашая  приехать  на  свадьбу,  неожиданно  вошла  хозяйка  и  сказала,  ко  мне  пришла  гостья.  Я  не  знал,  кто  это  может  быть,  и  вышел  во  двор.  Возле  дома  стояла  Светлана   Решетникова.  На  мой  вопрос,  что  она  здесь  делает,  Светлана  ответила,  ушла  из  дома,  хочет  стать  моей  и  остаться  со  мной  навсегда.   Это  меня  не  обрадовало.  Я  честно  предлагал  Светлане  стать  моей  женой,  но  получил  отказ.  Это  было  не  ее  решение,  но  мне  от  этого  не  легче.  Теперь,  получить  жену  таким  путем  и  быть  проклятым  ее  родными,  я  не  мог.  Одевшись,  проводил  Светлану  домой  и  сдал  ее  матери.
       Моя  свадьба  сыграла  со  Светланой  Решетниковой  злую  шутку.  Она  окончательно,  назло  матери,  отказала  своему  бывшему  жениху,  и  он  уехал  из  Артема.  После  окончания  школы  никуда  не  поступала.  На  танцах  во  дворце  угольщиков  познакомилась  с  молодым  лейтенантом.  И  надо  же  было  такому  случиться,  этот  офицер  прибыл  к  нам  в  эскадрилию  на  мое  место.  Когда  узнал,  на  ком  он  женился,  был  немного  шокирован  превратностями  судьбы.  Я  не  стал  рассказывать  Петру  о  наших  отношениях  со  Светланой,  но  злые  языки,  а,  скорее  всего  это  опять  был  Виктор  Рыбалкин,  поведали  ему  историю  наших  отношений.  Естественно,  Петру  захотелось  от  меня  узнать  причину  нашего  расставания.  Ничего  плохого  о  Светлане  рассказать  я  не  мог,  да  и  в  памяти  осталась  лишь  горечь  расставания.  Рассказал  о  причине  разлуки,  поинтересовался,  как  ему  живется  с  тещей.  Больше  на  эту  тему  мы  никогда  не  говорили,  хотя  иногда  встречались  с  ним  по  делам  службы.
        Судьба  Светланы  Решетниковой  сложилась  не  совсем  удачно,  как  впрочем,  и  ее  сестры.  Светлана  родила  двоих  детей,  но  разошлась  с  мужем  и  теперь  живет  во  Владивостоке.  Мы  дважды  случайно  встречались,  но  о  наших  взаимоотношениях  не  вспоминали,  зачем  ворошить  старое.  Видимо  у  нас  на  роду  было  написано,  что  мы  не  должны  были  жить  вместе.  Такая  судьба  была  уготована  нам  свыше.   
Алла  Решетникова,  по  мужу  Рыбалкина,  осталась  без  мужа  еще  раньше  Светланы,  когда  Виктор  Рыбалкин  завершил  службу  в  вооруженных  силах,  он  бросил  Аллу  с  ребенком  и  уехал  на  Родину  в  Киев.
         Из  печального  опыта  взаимоотношений  с  родными  Светланы  извлек  для  себя  один  урок.  Никогда  не  диктовать  своим  детям,  как  они  должны  поступать  в  личной  жизни.  Никогда  не  позволял  выказывать  свое  отношение  к  их  избранникам  и  избранницам,  поэтому,  видимо,  у  нас  со  Светланой  со  всеми  родственниками  хорошие  отношения,  строящиеся  на  взаимном  уважении.  Единственное,  что  я  себе  позволял,  когда  дети  спрашивали  совета,  к  примеру,  куда  пойти  учиться?  Рассказывал  о  профессиях,  которые  на  то  время  были  самыми  востребованными,  а  выбирали  они  свою  судьбу - сами.  Думаю,  в  этом  плане  у  них  никогда  не  возникнет  ко  мне  претензий  в  том,  что,  послушав  меня,  они  приняли  неправильное  решение.    

                Глава   41.  СМОТРИНЫ.               
          Когда  рассказал  сослуживцам  о  предстоящей  свадьбе,  они  вначале  не  поверили,  но  друзья  подтвердили,  что  я  действительно  готовлюсь  к  свадьбе.  Затем  им  захотелось  познакомиться  с  моей  суженной.  И  такой  случай  представился.  У  моего  непосредственного  начальника,  старшего  лейтенанта  Валентина  Состина  исполнился  год  со  дня  рождения  ребенка.  Обычно,  женатые  ребята  холостяков  на  такие  вечеринки  не  приглашают.  Теперь  другое  дело.  Меня  пригласили  в  гости  с  невестой,  фактически,  это  были  смотрины.  Нас  со  Светланой  встретили  очень  приветливо,  даже  приготовили  песню:  «Не  зря,  мою  желанную,  опять  зовут  Светланою». Странно,  но  прозвучало  как  напоминание  о  целом  периоде  моей  жизни.  Сначала  песню  исполнили  Валентин  Состин  с  женой, а  затем  все  вместе  дружно  спели  несколько  раз.  Светлана  сослуживцам  понравилась,  а  жена  Валентина  Состина – Неля  увела  меня  на  кухню  и  долго  поучала: - «Смотри  Володя  не  потеряй  Светлану,  она  у  тебя  золото».  Пришлось  заверить,  что  я  не  собираюсь  ее  терять,  что  мои  намерения  самые  серьезные  и  пригласил  всех  на  свадьбу.
        На  вечеринке  присутствовал  капитан  Кононов  с  супругой,  им  Светлана  тоже  понравилась.  Готовясь  к  моей  свадьбе,  ребята  серьезно  подсуетились,  побывали  даже  у  полковника  Малинина  и  добыли  для  нас  комнату  в  двухкомнатной  квартире.  Купили  платяной  шкаф,  приобрели  двуспальную  кровать,  стол  и  пару  стульев.  Но  об  этом  мы  со  Светланой  ничего  не  знали.  Это  был  сюрприз  моих  сослуживцев.
        Свадьба  состоялась  19  мая  1962 года.  Проходила  на  квартире  мамы  Светланы.  Готовясь  к  свадьбе,  Зося  Яновна  с  отчимом  дядей  Леней  сделали  в  квартире  ремонт.  Меня  поразила  изобретательность  Зоси  Яновны.  После  побелки  квартиры  она  решила  сделать  на  стенах  накат.  Но  вот  то,  как  она  это  делала,  и  поразило  меня  больше  всего. 
Подготовив  известковый  раствор  синего  цвета,  макая  туда  авоську,  она  хлестала  ею  по  стенам,  получался  затейливый  рисунок.
         Зося  Яновна  была  озабочена  тем,  что  дочь  работает  во  Владивостоке.  Она  считала,  семья  должна  жить  вместе.  Зося  Яновна  пошла  в  торговый  отдел  Артемторга,  где  встретилась  с  начальником    отдела,  который  хорошо  знал  ее  мужа   Мироновича  Михаила  Антоновича  по  совместной  работе,  и  договорилась  о  переводе  Светланы  из  Владивостокского  ГУМа  в  центральный  универмаг  Артема.  Теперь  мы  со  Светланой  могли  ежедневно  встречаться  и  обсуждать  проблемы  подготовки  к  свадьбе.
        Находясь  в  гостях  у  Светланы,  познакомился  с  семейным  альбомом,  узнал  историю  судьбы  ее  предков,  высланных  еще  в  царские  времена - польских  повстанцев.  Откровением  стало  утверждение  Зоси  Яновны,  что  по  материнской  линии  их  род  идет  от  шляхтичей  Эльвинских.  Правда,  это  меня  в  те  годы  абсолютно  не  волновало.   
         У  Зоси  Яновны  было  пятеро  детей,  двое  братьев  и  три  сестры.  Светлана  была  средней,  братья  старшими.  Самый  старший -  Владимир  служил  офицером  в  дальней  авиации  в  Воздвиженке,  второй  брат -  Валентин  был  моряком  торгового  флота.  Сестра - Лариса  работала  со  Светланой  во  Владивостокском  ГУМе.  Младшая  сестра - Зоя  еще  училась  в  школе,  ей  было  скучно  от  постоянного  общения  с  родителями,  и  она  не  покидала  нас  ни  на  минуту,  когда  мы  со  Светланой  оставались  дома. Отец  Светланы,  в  свое  время,  был  большим  начальником  в  Приморье.  Работал  вместе  с  Николаем  Михайловичем  Пеговым,  в  бытность  его  первым  секретарем  Приморского  крайкома  партии,  завершившим  карьеру  Членом  ЦК  КПСС.  Отец  работал  начальником  торгового  отдела  в  Находке,  только  что  ставшей  городом,  но  ранняя  смерть  в  сорок  четыре  года  лишила  семью  кормильца.  А  прокормить  пятерых  детей  Зосе  Яновне,  в  те  годы,  было  очень  сложно.
         Приготовления  к  свадьбе  шли  полным  ходом.  Мои  родные  не  смогли  приехать,  слишком  далеким  был  путь  на  Дальний  Восток,  да  и цены  на  билеты  кусались,  но  обещали  организовать  вторую  свадьбу  по  приезду  домой.  Незадолго  до  свадьбы  продал  свой,  с  такими  неприятностями,  купленный  в  Киеве  костюм.  Правда,  он  уже  выходил  из  моды,  поэтому  продал  значительно  дешевле  его  изначальной  стоимости.  Но  я  об  этом  не  жалел.  Костюм  из  первоначальной  детской  мечты  превратился  в  обузу  и  постоянное  напоминание  о  наших  с  отцом  разногласиях.
        Последний  месяц  перед  свадьбой  мои  командиры  освободили  от  нарядов  и  дежурств.  Видимо,  преследуя  свои  цели,  надеясь  после свадьбы,  перестану  заниматься  спортом.  Считали  не  потерянным  для  службы  человеком.  Но,  я  свои  привязанности  не  менял,  в  этом  им  еще  предстоит  убедиться. Скромный  мальчишник  организовал  в  пельменной.  Уж  больно  хорошо  там  готовили.  Пельмени  ели  все  и  сколько  хотели,  но  на  столе  было  только  вино  в  огнетушителях,  так  мы  называли  литровые  бутылки  вина  местного  производства. 
       На  свадьбе,  впервые  познакомился  с  большой  семьей  Светланы  и  ее  родственников.  Неожиданным  было  появление  капитана  первого  ранга  Александра  Косых,  как  оказалось,  одного  из  первых  подводников  сумевших  преодолеть  Северный  Ледовитый  океан  в  подводном  положении  под  вековыми  льдами.  Познакомился  с  его  женой  Маргаритой,  братом  Володей  и  его  женой  Жанной.
       Сослуживцы  подарили  ключи  от  комнаты,  и  мы  дружно,  пока  меняли  посуду  на  столе,  пошли  посмотреть  наше  новое  жилище  и  познакомиться  с  соседями.  Ребята  помогли  перенести  вещи  из  частного  дома,  где  прожил  чуть  больше  года,  от  души  поблагодарили  хозяев  за  гостеприимство.  И  первую  брачную  ночь  провели  в  собственной  комнате.  Жизнь  начиналась  с  чистого  листа,  теперь  многие  события  будут  первыми.
 
              Глава  42.  ПЕРВЫЙ  СЕМЕЙНЫЙ  ОТПУСК.
       После  свадьбы  мне  дали  отпуск,  да  и  было  окно  в  спортивном  календаре,  и  мы  поехали  в  Коростень.  Сначала  самолетом  до  Москвы,  это  был  первый  полет  Светланы.  Затем  поездом  до  Киева,  где  она  была  поражена  красотой  столицы  Украины.  Последние  километры  преодолели  на  пригородном  поезде.  Светлана  с  восторгом  смотрела  на  окружающую  природу,  пейзажи  моей  родной  Украины.  Ставшей  теперь,  и  для  нее  родным  домом.  Нас  ожидало  второе  свадебное  торжество,  которое  обещали  организовать  родители.
        Наше  появление  на  пороге  родного  дома  вызвало  шок  у  родителей. Когда,  преодолев  первую  растерянность,  познакомил  родных  со  Светланой  мама  «раскритиковала»  меня,  сказала,  что  я  выбрал  слишком  миниатюрную  жену.  В  шутку  сетовала,  что  придется  ее  долго  откармливать,  но  приняли  нас  хорошо.   Из  друзей  в  городе  почти  никого  не  было.  Пригласил  на  вторую  свадьбу  Светлану  Кукушкину,  Любу  Бондарчук,  Валика  Волошина.  Очень  сожалел,  что  в  городе  не  было  лучшего  друга  Валентина  Петровского.  После  свадьбы  и  недолгого  отдыха,  знакомства  Светланы  с  моими   любимыми  местами,  посещение,  уже  ставшее  традицией,  школы,  решили  долго  в  Коростене  не  задерживаться.  Уже  потянуло  осенней  прохладой,  и  мы  решили  вернуться  в  Приморскую  золотую  осень.  На  прощанье  нас  так  нагрузили  подарками,  что  мы  решили  возвращаться  поездом,  продолжая  свадебное  путешествие,  преодолевая  бескрайние  просторы  нашей  страны.
        В  вагоне  еле  разместили  свои  пожитки.  Отец  с  мамой  подарили  приемник  Латвия,  самый  модный  преемник  тех  лет.  Ковер  1.80  на  1  метр  и  тяжеленную  корзину  со  снедью,  чтобы  я  начал  откармливать  полюбившуюся  маме  невестку.  В  общем,  у  нас  получилось  четыре  тяжелейших  места  и  два  небольших  чемодана.  Со  всем  этим  грузом  я  еле  справлялся.  В  Москве  на  вокзале,  при  пересадке,  помогли  носильщики. Что  буду  делать  на  станции  Угольной,  еще  не  знал.
         По  дороге,  которую  Светлана  преодолевала  впервые  в  жизни,  не  отходили  от  окна.  Подъели  мамины  запасы,  чтобы  облегчить  ношу.  На  станциях  брали  у  бабушек  горячую  картошку,  соленые  огурчики,  пирожки,  молоко.  Так  незаметно  преодолели  Сибирские  просторы,  первую  встречу  с  Байкалом,  крутые  виражи  поезда  на  притоках  Амура  и  длиннейший  железнодорожный  мост  через  величественную  реку  в  районе  Хабаровска.      
        Самым  тяжелым,  оказалось,  преодолеть  последние  километры  к  дому.  Взяв  два  больших  чемодана  в  руки  и  повесив  завернутый  в  ковер  приемник  и  большой  чемодан  на  плечо,  на  полусогнутых  ногах  еле  забрался  на  виадук  на  станции  Угольной.  Сняв  с  себя  вещи,  никак  не  мог  отдышаться,  так  грузом  сдавило  грудь.  Вот  тогда  я  и  решил,  впредь  ездить  в  отпуск  только  налегке.  Правда,  это  не  всегда  удавалось,  у  Светланы  оказывалось  масса  вещей,  без  которых  ей  нельзя  было  обходиться.  А  таскать  тяжести  приходилось  мне.  Таковы  суровые  будни  семейной  жизни.
        Когда  добрались  домой,  осталось  немного  времени  для  отдыха.   Обустроив  новыми  приобретениями  квартиру,  заменив  холостяцкий  приемник  на  новую  Латвию,  отдохнув  с  дороги,  решили  продолжить  отдых  на  море.  Ездили  на  Санаторную,  отдыхали  на  пляже  в  парке  Лазо,  наслаждаясь  последними  солнечными  деньками.  Но,  хорошее  всегда  неожиданно  заканчивается, закончился  отпуск,  и  я  вернулся  к  своим  обязанностям.       
        Все  свое  время  посвящал  службе,  подготовке  к  экзаменам  и  лишь  изредка  посещал  тренировки  по  гимнастике.  Пришлось  вспоминать  школьную  программу,  заново  изучать  учебники  физики  и  химии,  решать  задачи,  жаль  только,  негде  было  проводить  опыты  по  химии.
Отношения  в  семье  складывались  нормально,  мы  регулярно  посещали  Зосю  Яновну,  ее  теплое  уютное  гнездышко.  Не  забывали  о  Дворце  угольщиков,  любили  сходить  на  танцы  и  на  концерты  артистов,  которые  не  объезжали  стороной  наш  город. Побывали  на  концерте  Муслима  Магомаева  и  были  восхищены  его  голосом.   После  его  выступления  приехал  Жан  Тотлян.  Как  же  ему  не  повезло,  выступать  после  Муслимки,  как  ласково  звали  его  в  народе,  для  Жана  Тотляна  этот  концерт  стал  катастрофой.  Он  неплохой  артист,  с  приятным  «компанейским»  голосом,  но  выступление  после  Муслима  Магомаева  было  для  него  большим  минусом.  Он  не  мог  соперничать  с  Муслимом.  Прием,  оказанный  публикой,  думаю,  его  разочаровал,  да  и  нас  тоже.  Можно  было  бы  назвать  фамилии  еще  многих  артистов,  которые  не  обошли  стороной  Дворец  угольщиков  Артема.  Мы  со  Светланой  не  пропускали  ни  одной  знаменитости. 

                Глава   43.  ПОСТУПЛЕНИЕ  В  ИНСТИТУТ.
         К  весне  встал  вопрос  об  участии  в  соревнованиях,  пришлось  усиленно  готовиться  к  спартакиаде  авиации,  надеялся  попасть  в  сборные  команды.  Надежды  оправдались,  успешно  прошел  отбор  и  был  включен  в  сборные  команды  дивизии  по  гимнастике,  плаванию  и  морскому  многоборию.  Место  тренера  многоборцев  подполковник  Крайнюк  поручил  другому  офицеру,  занимавшемуся  парусным  спортом  и  имевшему  лучшие  результаты  в  стрельбе  и  кроссе.  Я  был  не  в  обиде,  тем  более  что  сразу  после  окончания  соревнований  мне  предстояло  поехать  в  Хабаровск  сдавать  экзамены  в  институт.
        Соревнования  закончились  успешно.  Пожелав  сдать  экзамены  на  отлично,  подполковник  Крайнюк  разрешил  убыть  в  часть.  До  сдачи  вступительных  экзаменов  оставалось  две  недели.  Все  поступающие  в  институт  уже  месяц  готовились  к  экзаменам  на  сборах  в  Хабаровске.  Я  тоже  получил  приглашение  на  сборы,  но  не  мог  подвести  товарищей  и  решил  выступить  на  соревнованиях  и  только  после  этого  убыть  для сдачи  экзаменов.   
        Когда  прибыл  в  Хабаровск,  меня  ждала  встреча  с  двадцатью  четырьмя  соперниками,  а  мест  оказалось  всего  два.  Среди  поступающих в  институт,  лишь  один  оказался  морским  офицером.  Он - то  мне  и  поведал  о  сложившейся  на  сборах  безрадостной  ситуации. Представителем  Ленинградского  военного  Дважды  краснознаменного  института  имени  Ленина  был  старший  тренер  Хабаровского  спортивного  клуба  армии.  Среди  поступающих  ходили  слухи,  фамилии  будущих  студентов  уже  известны,  это  Николай  Радзивилов  и  Семен  Приходько.  Оба  члены  сборных  команд  округа.  Остальным  ничего  не  светило.  Такая  вопиющая  несправедливость  не  на  шутку  разозлила  меня.  Решил  бороться  до  конца.
        На  совместных   тренировках  оценил  возможности  своих  противников.  По  физическим  данным  не  видел  их  преимущества.  У  меня  слабым  местом  было  метание  гранаты,  ну  не  летела  она  дальше  сорока  метров,  а  минимальный  норматив - тридцать  восемь.  Остальные  требования  по  специальной  подготовке  выполнял  на  пятерку.  У  основных  конкурентов  Радзивилова  и  Приходько  слабыми  местами  были  плавание  и  гимнастика.  Среди  поступающих  ребят  обнаружил  более  сильных  конкурентов,  но  они  уже  смирились  с  решением  представителя  института  и  не  верили,  что  можно  бороться.  Все  же  мне  удалось  уговорить  двух  офицеров  не  складывать  заранее  руки  перед  несправедливостью.  Решили  помогать  друг  другу  и  следить  за  честностью  выполнения  обязательных  нормативов,  это  были  единственные  экзамены,  где  можно  было  контролировать  результаты.
        Экзамены  начались  с  выполнения  нормативов  по  физической  подготовке.  Здесь  штангист  Радзивилов  показал  слабые  результаты  в  плавании.  По  нашим  секундомерам  он  еле  уложился  в  тройку,  но  итоговой  оценкой  в  протоколе  оказалась  четверка.  И  уверен,  если  бы  мы  не  контролировали  его  время  своими  секундомерами,  ему  бы  поставили  итоговый  результат  еще  выше.
        В  гимнастике  повторилась  та  же  история,  но  здесь  уже  с  Приходько.  Явно  выполнившего  нормативы  по  гимнастике  лишь  на  тройку,  он  в  итоговом  протоколе  получил  четверку.  Я  и  мои  напарники  получили  по  пятерке.  Теперь  меня  вполне  устраивала  четверка  по  легкой  атлетике. 
       Зная,  о  моей  слабости  в  метании  гранаты  старший  тренер  спортивного  клуба  все  рассчитал  правильно.  Нас  в  сектор  метания  не  допускали  рядовые  спортивного  клуба,  обеспечивающие  проведение  экзамена,  как  разметили  длину  сектора,  никто  не  видел.  Мне  удалось  договориться,  и  один  из  парней  вышел  на  уровень  отметки  в  тридцать  восемь  метров  и  следил  за  местом  падения  гранаты.  Он  зафиксировал,    моя  граната  упала  возле  отметки  сорок  метров.  Однако  засчитали  бросок  на  тридцать  семь  метров  девяносто  сантиметров  и  поставили  двойку. 
      Согласно  требований  Наставления  по  физической  подготовке,  даже  если  по  всем  остальным  дисциплинам  пятерки,  при  наличии  двойки  общая  оценка  не  может  быть  выше  тройки.  Мне  ее  с  превеликим  удовольствием  поставили,  подравняли  с  остальными.  По  трем  профилирующим  экзаменам  по  спортивной  подготовке, - плаванию,  гимнастике  и  легкой  атлетике  четыре  человека  набрали  тринадцать  балов,  и  лишь  один  Радзивилов  набрал  с  помощью  друзей  четырнадцать.  Все  должны  были  решить  экзамены  по  физике,  химии  и  сочинению.  Получив  пятерки  по  физике  и  химии,  четверку  по  сочинению,  я  стал  третьим  кандидатом  на  зачисление  в  институт.  На  то,  как  вытаскивали  за  уши  Радзивилова  и  Приходько,  стыдно  было  смотреть.
       После  окончания  экзаменационной  сессии  нас  собрал  председатель  экзаменационной  комиссии  генерал-майор  Волков.  Объявив  результаты,  он  пожелал  успехов  в  сдаче  экзаменов  на  следующий  год.  Спросил,  какие  будут  пожелания.  Вопрос  чисто  риторический  и  не  предполагал    ответ.  Но  я  не  пожелал  смолчать  и  выразил  общее  пожелание,  чтобы  в  следующем  году  они  прошли  в  честной  борьбе.  Видимо,  мое  жесткое  высказывание  задело  его  и,  завершая  подведение  итогов,  попросил  меня  и  тех,  кто  так  думает,  остаться,  к  великому  неудовольствию  представителя  института.
         Со  мной  остались  всего  два  настоящих  офицера. По  просьбе  генерала  рассказал  все  об  организации  экзаменов.  Сути  наших  претензий.  Закончил  тем,  что  назвал  фамилии  тех,  кто  по  праву  должен  был  поступить  в  институт.  Практически,  из  тех,  кто  получил  заветное  направление  в  институт  на  очное  и  заочное  отделение  никто  не  имел  на  это  право.  Генерал  упрекнул  нас  в  том,  что  надо  было  раньше  доложить  ему  о  творящемся  произволе.  А  теперь,  когда  протоколы  подписаны,  результаты  утверждены,  уже  поздно  решать  эту  проблему.  Но  он  все - же,  попытался  помочь,  оставил  троих  из  набравших  наивысший  бал  в  Хабаровске  еще  на  неделю  и  дал  телеграмму  в  институт  с  просьбой  о  выделении  дополнительных  мест.
        Пока  ожидали  долгожданного  ответа,  я  познакомился  с  Хабаровском,  побывал  на  концерте  Иосифа  Кобзона  в  театре  музыкальной  комедии.  Время  шло,  а  ответа  из  института  не  было.  Еще  раз  побывали  на  беседе  у  генерала  Волкова.  Извинившись  за  то,  что  институт  так  и  не  ответил  на  его  телеграмму,  пожелал  успехов  на  следующий  год,  на  том   и  расстались.
        Друг  Василия  Лукьяничева,  у  которого  жили  во  время  пребывания  на  всеармейской  спартакиаде  в  Ленинграде,  сообщил,  оказывается  для  тех,  кто  сдавал  экзамены  в  институте,  проходной  балл  был  девятнадцать  баллов.  А  это  одна  четверка  остальные  тройки,  у  нас  четыре  человека  набрали  свыше  двадцати  четырех  баллов  и  остались  за  бортом  института.
        Вот  так  безжалостно  судьба  обошлась  с  нами,  решив  не  по  справедливость,  а  по  праву  «кумовства»,  телефонного  права,  а  если  по  сегодняшним  меркам – коррупции  в  советском  обществе.  Дав  шанс  в  жизни  четверым  прохвостам.  Двое   поступили  на  очное  обучение  и  двое  на  заочное.            

                Глава   44.  НОВОЕ  НАЗНАЧЕНИЕ.
         Возвращался  в  часть  в  расстроенных  чувствах.  Но  скоро  события,  произошедшие  в  гарнизоне,  заставили  забыть  все  огорчения.  После  возвращения  со  спартакиады  Владимир  Суонио  застал  жену  в  собственной  квартире  с  любовником.  Володя  выгнал  обоих  почти  в  том,  в  чем  мать  родила.  И  собрав  вещи  жены,  выставил  их  на  лестничную  площадку.  Жена  Володи  была  необыкновенно  красивой  донской  казачкой.  Работала  таксистом  в  Артеме.  Если  ей  встречались  по  пути  наши  офицеры,  всегда  бесплатно  подвозила  домой.  Как  уж  там  получилось,  не  знаю,  но  ее  любовником  стал  один  из  таксистов  автопарка. 
        После  произошедшего  капитан  Суонио  решил  перевестись  в  другой  гарнизон.  Встал  вопрос  о  назначении  на  его  место  кого-либо  из  наших  спортсменов.  Рассматривались  три  кандидатуры.  Капитан  Берков,  он  же  капитан  и  тренер  созданной  полковником  Малининым  футбольной  команды  «СОКОЛ».  Но  больше  никакими  видами  спорта  кроме  хоккея    не  увлекался.  Старший  лейтенант  Евгений  Воробьев – гимнаст,  пловец,  прыгун  в  воду.  Третьей  рассматривалась  моя  кандидатура.  С  нами  беседовал  начальник  политотдела  полковник  Валентин  Павлович  Малинин.  После  собеседования  Евгений  Воробьев  категорически  отказался  от  заманчивого  предложения.  Он  написал  рапорт  на  перевод  в  европейскую  часть  Союза,  была  у  нас  такая  льгота  для  тех,  кто  безупречно  прослужил  на  Дальнем  Востоке  не  менее  пяти  лет.  Теперь  он  ожидал  решение  командования.   
        На  моей  кандидатуре  настаивал  начальник  физической  подготовки  дивизии  капитан  Михаил  Варламов.  Он  знал  меня  не  только  по  совместным  тренировкам,  но  и  по  умению  подготовить  за  короткое  время  команду,  разносторонние  спортивные  возможности.  Михаил  доказывал,  моя  кандидатура  предпочтительней  кандидатуры  капитана  Беркова.  После  беседы  у  полковника  Малинина,  на  которой  присутствовал  заместитель  командира  полка  по  политической  части   подполковник  Шушпанов,  где  практически  я  получил  добро  на  назначение  на  должность  начальника  физической  подготовки  полка,  Шушпанов  пригласил  на  беседу  к  командиру. 
        После  Карибских  событий  командир  получил  звание  полковник,  а  командир  дивизии  полковник  Анатолий  Иванович  Павловский  звание  генерал-майора.  Я  думал,  у  командира  полка  меня  будут  экзаменовать  по  полной  форме,  предстоит  долгая  беседа.  Но  все  оказалось  прозаически  просто.  Узнав,  что  мою  кандидатуру  согласовали  с  полковником  Малининым,  командир  полка  приказал  начальнику  отдела  кадров  капитану  Ивану  Мокрому,  которого  вызвал  в  кабинет,  готовить  представление  на  мое  назначение  на  должность  начальника  физической  подготовки  полка.  Так  стремительно  развивались  события.
       Я  еще  несколько  раз  побывал  на  собеседовании  у  полковника  Малинина,  прежде  чем  был  представлен  командиру  дивизии  генерал-майору  Анатолию  Ивановичу  Павловскому.  Генерал  встретил  не  очень  приветливо.  Выслушав  начальника  политотдела,  мнение  начальника  физической  подготовки  дивизии  капитана  Варламова   рекомендовавших  назначить  меня   начальником  физической  подготовки  полка,  он  подытожил.  Командование  дивизии  оказывается  мне  огромное  доверие.  Но  спрос  будет  по – полной.  Никакие  ссылки  на  молодость,  неопытность  не  принимаются.  На  этой  суровой  ноте  практически  и  закончилась  наша  первая  встреча.  Командир  дивизии  в  моем  присутствии  подписал  представление  о  назначении  начальником  физической  подготовки  полка.   
         Ждать  приказа  не  пришлось. В  связи  с  тем,  что  Володя  Суонио  уже  был  назначен  начальником  физической  подготовки  в   Николаевку,  мы  сразу  после  беседы  в  кабинете  командира  дивизии  начали  прием-передачу  дел.  Пока  шел  прием,  я,  не  откладывая  в  долгий  ящик,  начал  самостоятельно  изучать  наставление  по  физической  подготовке.
Перед  подписанием  приказа  Командующим  авиации  предстояло  сдать  зачеты  начальнику  физической  подготовки  подполковнику  Владимиру  Кононовичу  Крайнюку.  Для  сдачи  зачетов,  через  неделю  убыл  во  Владивосток.  Перед  поездкой  экзаменовал  капитан  Варламов.  Но  от  поездки  во  Владивосток  он  отказался,  заявив,  сам  справишься. 
       Зачеты  по  знанию  Наставления  по  физической  подготовке  преодолел  успешно  и  седьмого  сентября  1962 года,  будучи  еще  в  звании  лейтенанта  был  назначен  начальником  физической  подготовки  полка. 
Так  в  течение  двадцати  дней  резко  изменилась  моя  судьба.  Если,  будучи  техником  уже  практически  исчерпал  все  перспективы  роста  и   ничего  в  будущем  не  светило,  теперь,  как  по  мановению  волшебной  палочки,  стал  офицером  штаба  полка,  в  перспективе  капитаном.
Мне  предстояло  отвечать  за  физическую  подготовку  летного  и  технического  состава,  организацию  физической  подготовки  личного  состава  полка.  Еще  не  получив  официального  назначение,  я  целый  месяц  вел  занятия  с  летным  и  техническим составом,  занятия  и  зарядку  с  личным  составом  полка.
      Признаться,  первые  занятия  проводил  с  квадратными  глазами.  Пытаясь,  каждое  упражнение,  показывать  лично.  К  концу  занятий  чувствовал  себя  как  выжатый  лимон.  Несколько  дней  за  мной  наблюдал  Михаил  Варламов,  затем  остудил  мой  пыл,  проведя  показательное  занятие.  Оказывается,  все  значительно  проще  и  прозаичней,  необходимо  один  раз  показать,  а  дальше  требовать  исполнение  от  подчиненных.  Теперь  особых  хлопот  в  проведении  занятий  не  испытывал.
       Сразу,  с  назначением  на  новую  должность,  было  отправлено  представление  на  присвоение  очередного  воинского  звания.  И,  одним  из  первых  среди  выпускников  училища,  30  ноября  1962  года  получил  звание  старшего  лейтенанта,  немного  опередив  своих  товарищей.  Тем  более,  не  всем  повезло,  не  все  были  представлены  к  присвоению  очередного  воинского  звания.  Морально,  это  назначение  и  присвоение  воинского  звания  было  очень  приятно,  материально,  прибавка  в  десять  рублей  не  на  много  улучшила  семейное  положение.  Разница  в  окладе  техника  и  начальника  физической  подготовки  практически  не  покрывала  потерю  котлового  довольствия.  Поэтому  материальное  положение  семьи не  намного  улучшилось.
       Мой  друг,  по  совместному  отдыху  в  последний  год  холостяцкой  службы  Анатолий  Мантулин,  был  в  то - же  время  разжалован  и  стал  младшим  лейтенантом.  Его  любовь  к  игре  в  преферанс  стала  мешать   службе.  Никому  ничего,  не  говоря,  он  мог  уехать  на  пляж  в  парк  Лазо  и  там  с  отдыхающими  сутками  играть  в  преферанс.  Несколько  раз  это  заканчивалось  драматически,  он  был  довольно  сильно  избит,  лишился  передних  зубов.  Но  не  зря  говорят,  «горбатого  могила  исправит».
        По  просьбе  командования  приезжал  отец  Анатолия,  полковник  отдела  кадров  вооруженных  сил.  Но  это  ничего  не  дало,  Анатолия  уже  нельзя  было  остановить.  На  следующий  год,  за  систематическое  пьянство  и  невыход  на  службу  Анатолия  уволили  из  рядов  вооруженных  сил.  Домой  в  Москву  он  не  поехал,  устроился  во  Владивостоке  в  техникум  связи  преподавателем.  Больше  мы  его  не  видели  и  о  его  дальнейшей  судьбе   ничего  неизвестно.
      Оказалось,  из  всех  офицеров  штаба,  в  управлении  полка  было  всего  два  комсомольца.  Остальные - члены  партии.  Но  пока  заместитель  командира  полка  по  политической  части  подполковник  Шушпанов  меня  не  трогал,  лишь  порекомендовал  готовиться  к  вступлению  в  ряды  партии.  Негласно  приставил  наблюдателя,  следить  за  моей  нравственностью - старшего  лейтенанта  Геннадия  Лахтина.  Пусть  он  не  обижается,  но  такой  куратор  меня  не  устраивал.  Он  прибыл  в  Кневичи  в  одно  время  со  мной.  Молодой  семейный  офицер  был  назначен  замполитом  отдельной  роты  связи.  Отличился  тем,  что  присвоил  себе  комсомольские  взносы,  собранные  с  личного  состава.  Отделался,  как  все  политработники,  очень  легко,   был  переведен  в  матросский  клуб  на  должность  пропагандиста.  Писал  для  начальников  лекции  и  доклады.  А  теперь,  уже  около  года,  работал  пропагандистом  полка.
      Порядочный  офицер,  совершив  такой  поступок,  обязан  был  проситься  перевестись  в  другую  часть,  где  о  его  поступке  никто  не  знал.  Ан,  нет,  покидать  придворный  гарнизон,  терять  квартиру,  которую  удалось  получить,  ему  не  захотелось.  Так  и  смотрел  он  своими  карими  глазами  на  своих  сослуживцев,  не  стесняясь  и  не  опуская  их.  Читал  мораль  безгрешным  устами  грешника  и  не  краснел.  Как  я  должен  был  относиться  к  такому  наблюдателю – естественно  отрицательно. Тем  более,  в  штабе  было  несколько  хорошо  знакомых  по  совместному  участию  в  художественной  самодеятельности  и  спорту  офицеров.  В  управлении  полка  служили:  заместителем  штурмана  полка - Геннадий  Орлов.  Старшим  радистом - Анатолий  Барабаш.  Начальником  парашютно-десантной  службы - Виктор  Залещиков.  В  экипаже  командира  полка  вторым  пилотом  был  Геннадий  Деревянко.  В  управлении  служили  лучшие  волейболисты  части - старший  лейтенант  Анатолий  Трофимишин  и  капитан  Михаил  Псхациев.  В  общем,  мне  было  с  кем  встречаться,  у  кого,  если  потребуется,  просить  помощи.  Вот  только  друзей  старых  я  невольно  потерял,  а  новых  пока  не  приобрел,  за  исключением  Михаила  Варламова.  Невзирая  на  разницу  в  возрасте,  он  и  его  супруга  стали  нашими  первыми  друзьями.      
       Прожив  в  новом  коллективе  несколько  месяцев,  понял,  отныне  закончилась  моя  беззаботная  жизнь.  Новые  условия  диктуют  новое  поведение,  большую  ответственность.  Хочу  я  того  или  нет,  теперь  принадлежал  большому  коллективу  и  должен  был  согласовывать  свои  дела  и  поступки  с  нормами  новой  жизни.   
        Но  окончательно  поверил  в  то,  что  моя  судьба  кардинально  изменилась.  Когда  контролировал  проведение  занятий  по  физической  подготовке,  в  своей  родной  эскадрилии.  А  бывший  мой  начальник - майор  Юрченко,  который  долгое  время  вел  борьбу  с  молодым  пижонистым  лейтенантом,  нарушающим  форму  одежды,  обратившись  ко  мне  по  имени  отчеству,  просил  сделать  снисхождение  для  своих  бывших  сослуживцев. Непривычное  обращение  бывшего  сурового  начальника,  бальзамом  откликнулось  в  груди,  но  в  тоже  время  обозначило  черту,  отделившую  меня  от  товарищей.
       Так  закончился  второй  этап  в  моей  скромной  двадцатичетырехлетней  биографии.  Я  успел  посадить  дерево,  жениться,  ждал  пополнение  семейства.  Пора  было  взрослеть,  передо  мной  открылись  новые  перспективы,  новые  возможности.  Казалось,  все  в  этой  жизни  зависит  от  меня.  Что  я  сам  являюсь  творцом  своей  биографии.
А  может,  я  ошибался?
               
Август  2006 года. Город  Владивосток.