Ч. 4. Продолжение

 
   Опыт индивидуального эксперимента.
   Безобразное оборачивается истинно человечным.
   
   
      
            "...он умел видеть людей в их обнажённой сути.
            За нарочито беспечным весельем Монмартра он,
            лучше, чем кто-либо другой, угадывал горькие слёзы."
                Анри Перрюшо. Жизнь Тулуз-Лотрека
   
   
   Итак, Париж, конец 80-х девятнадцатого века.
   Что можно добавить к тому, что уже нам известно?
   
   Добавить можно многое. Допустим, стоит отметить, что в 1888 году умер Шарль Кро, поэт, стихотворение которого мы читали в прошлый раз. Помните: "Бьёт пять. Рассудку бы вздремнуть..."? Именно, именно...
   
   Да...Но, бывают же совпадения, - в 1888 же - родился будущий поэт Томас С. Элиот. Да-да, умер поэт Шарль Кро и родился поэт Томас Элиот, который через сорок с лишним лет напишет:
   
   На второй площадке у поворота,
   Оглянувшись, я увидал, что кто-то,
   Подобный мне,
   В зловонной сырости нижнего пролета
   Корчится, дьяволом припертый к стене,
   Меж ложью паденья и ложью полета.
   На третьей площадке у поворота
   Ни лиц, ни движенья, ни гула
   В мокром мраке искрошенного пролета,
   Который похож на беззубый рот старика
   И зубастую пасть одряхлевшей акулы.
   На четвертой площадке у поворота
   В узком окне за гирляндой хмеля
   Под буколическим небосклоном
   Некто плечистый в сине-зеленом
   Май чаровал игрой на свирели.
   Нежно дрожат на ветру и касаются губ
   Гроздья сирени, кудрей позолота;
   Рассеянье, трели свирели, шаги и круги
   рассудка у поворота,
   Тише, тише; сила превыше
   Отчаянья и надежды, падения и полета
   Уводит выше нового поворота.
   
   Господи, я недостоин
   Господи, я недостоин
   
   но скажи только слово...
   (пер. С. Степанова)
   
   ...Возможно, Вы помните, что как раз в 1888 английскую столицу заставил содрогаться от ужаса Джек-Потрошитель, а за океаном в это же время появился первый фотоаппарат Кодак...
   Ну, а в России, спросите Вы? В России в 1888 великий путешественник Николай Михайлович Пржевальский в походе к русско-китайской границе неосторожно сделал роковой глоток воды из реки...
   
   Но мы о Франции. И думаем о живописи.
   Хочу отметить нечто, может быть, и незначительное: теряющий зрение Эдгар Дега, с картинами которого мы уже давно знакомы, в этом году начинает писать стихи, и весьма неплохие! А Тулуз-Лотрек, совершенно очарованный его картинами, - и из жизни цирка в том числе, - тоже пишет первую картину на тему цирка именно в 1888.
   Поразительное сплетение событий и судеб! Не так ли?
   
   Художественная жизнь Парижа восьмидесятых как никогда насыщена событиями, но мы рассматриваем их под определённым углом: как моральный и социальный климат отражался в кризисе души.
   И как не вспомнить "Зелёную музу", порождающую всеобщую атмосферу наркотического опьянения, атмосферу, в которой обострялась чувственность и разрушалась психика.
   
   Невроз и меланхолия стали, просто медицинскими симптомами века!
   Думаю, уместно привести здесь слова Жоржа Руо:
   "Живопись для меня лишь средство отойти от жизни. Крик в ночи. Подавленное рыдание, Застрявший в горле смех...". Но я забегаю вперёд: "Крик" Мунка для нас ещё далеко впереди. И доплывём ли мы до него?
   
   К определению творчества Анри де Тулуз-Лотрека применимы слова Гюисманса о творчестве Бодлера, который, по его словам "описал мутацию... страстей, бессильных, но потому полных отчаяния. Открыл, как губителен обман дурманящих средств и зелий, которые зовёт душа на помощь, чтобы смягчить страдания и развеять скуку, а пресыщенность, разочарование и гордость - в подверженных распаду душах- превращают действительность - в пытку, прошлое - в мерзость, будущее - во мрак и безнадёжность".
   
   Тулуз-Лотрек, о некоторых картинах которого сегодня пойдёт речь, изображал одиночество человека разбитой судьбы, с тем же чувством сострадания, что и Ван-Гог, но для его работ, пожалуй, характерно бо;льшее психологическое проникновение.
   
   Художник словно материализовал отравленную пороком атмосферу эпохи конца века.
   
   
   Будучи глубоко несчастным в своей физической неполноценности, Тулуз-Лотрек сжигал свою жизнь и, сгорая, интенсивно работал, создавая новое искусство.
   Трагическое одиночество художника неоднократно отмечали исследователи. О "безмерном отчаянии" Тулуз-Лотрека писал художник-символист Жан Э. Вюйар, на многие годы переживший своего великого современника.
   
   Обладая глубокой психологической проницательностью, отвергнутый своим социальным слоем, Тулуз-Лотрек сделал героями своего творчества не только бродяг, сутенёров, третьесортных актрис, статисток кафе-шантанов, обитательниц парижских борделей, в которых видел, распознавал всю глубину страданий человека, отверженного обществом.
   
   Особое место в его творчестве заняли портреты знакомых и близких ему людей, близких по духу художников и поэтов. Он изображал людей окружавших его, поддерживавших в трагической участи, сострадавших и любивших его.
   
   
   
   Неоднократное обращаясь к мотиву "абсента" Тулуз-Лотрек с 1882 по 1889 год создал значительное количество работ на эту тему, а с 1887 по 1889 - три шедевра: "Портрет Ван Гога", "Любительница абсента, или У Gennelle, пьяница" и "Сухая Глотка".
   
   
 

   И пьёшь ты эту водку, как огненную боль,
   И огненную боль ты пьешь, как алкоголь...
   - так напишет позже Гиойом Аполлинер.
   
 
   
   На примере этих работ можно видеть, как поиск образной выразительности привёл Лотрека к более строгой композиции, к отказу от деталей, достигнув лаконичности и наибольшего психологизма в "Любительнице абсента (У Gennelle. Пьяница.)" (частное собрание в Париже). Однако мне кажется, что типогравюра "Сухая Глотка" значительно совершеннее и композиционно и по психологической выразительности.
   
   К счастью, у нас есть возможность сравнить эти работы, И мне кажется, что разглядывание расположенных рядом иллюстраций даёт возможность без лишних слов сделать определённые выводы.
   
   Замечу также, что создание этих четырёх картин совпадает со временем знакомства с Ван-Гогом, которого, как считается, Тулуз-Лотрек и приохотил к абсенту. Посмотрите внимательно: здесь и графин с водой, и тарелочка с сахаром и ситечком, и бокал с абсентом. И сама пастель в голубовато-зелёных тонах, многозначительно умалчивающая о "фее".
   К этому портрету мы ещё вернёмся.
   
   Закончу сегодня стихотворением Блэза Сандрара
   (в переводе М.Кудинова):
   
   Из глубины души поднимаются слёзы к глазам,
   Когда о моей любовнице я вспоминаю:
   Она - всего лишь ребёнок, непорочный
   И бледный,
   И такою нашёл я её в борделе.
   
   Она всего лишь ребёнок, белокурый,
   Приветливый, грустный;
   Не улыбнётся она и никогда не заплачет,
   Но в глубине её глаз, если пить вам из них
   Доведётся,
   Серебристая лилия нежно трепещет, поэзии
   хрупкий цветок...
   ==================
   
   Далее: Пикассо! Пикассо?
   
   Продолжение следует
=====================
Посмотреть все иллюстрации можно здесь:
http://zhurnal.lib.ru/m/matweewa_n_w/findesiecle5-1.shtml