Возвращение

… Прежде, нежели
Родились горы,
И Ты образовал
Землю и вселенную,
И от века до века
Ты – Бог.

Ты возвращаешь
Человека в тление,
И говоришь:
«Возвратитесь,
Сыны человеческие!»

Ибо пред очами Твоими
Тысяча лет, как день
Вчерашний,
Когда он прошёл,
И как стража в ночИ.

Псалом 89

Каждый день бывал Я
С вами в храме, и вы не поднимали
На Меня рук; но теперь –
Ваше время и власть тьмы.

Евангелие от Луки


- Ну, здравствуй, сынок. Давно я тебя жду.

- Здравствуй, папа.

- Поди, устал с дороги-то?

- Не очень. Мы уход мой с ребятами отмечали, много вина выпили, в голове гудит. Да и внутри… пусто как-то.

- Странные друзья у тебя. Один, вон, целоваться полез, при солдатах-то… И не стыдно?

- Это спьяну он, после вечери.

- Повесился он.

- Совесть замучила.

- Эх, а была ли она у него?.. Другие, вон, всю жизнь без совести живут – и не мучаются.

- Каждому – своё. Но я не виню его. Не он – другой бы предал. Хороший парень был, деньги для нас собирал. Только завидовал мне сильно.

- А дружок-то твой, ну, тот, который рабу ухо отрезал? Я уж подумал – вот, наконец-то мужика вижу, а он от тебя в первую же ночь отрёкся. Трижды.

- Я не знал о том… Страшно было, ребята разбежались, хорошо, никого не схватили.

- Вояки те ещё, как прижмёт – сразу в кусты. Многому ли они у тебя научились, ученики твои?

- Не знаю, я им не всё сказать успел.  Три года – срок небольшой. Потом разберутся, поймут, что к чему, других учить будут.

- УчИтеля предали, а сами будут учить его словами… Ладно, мне о другом с тобой поговорить надо.

Отец склонил голову, долго смотрел на носки сандалий, и ветер трепал его седые волосы. А там, за плечом, о чём-то радостно и звонко пели ангелы. Поют… А что они ещё умеют?

- Заткнулись там! Сын ко мне пришёл, - недовольно крикнул Отец. Хор испуганно стих. Но не удалились певцы, а лишь замерли в сторонке – посмотреть на Того, кто за три дня мог построить храм, а вот себя спасти не смог.  Да и пошушукаться будет о чём, когда спать неохота.

- Ты мне вот что, сын, про мать расскажи. Тридцать лет я её не видел… - вздох почудился в голосе старика, тихий и глубокий, как вечерняя волна, набегающая на берег и уходящая обратно в море.

- А что мать? Плакала, конечно, но на всё Твоя воля. Я с ней редко виделся, больше – с ребятами, да в храмах. Ну, и народ учил. Некогда было повидать. Лишь в тот день последний…

- Э-эх, ты уж, сынок, меня прости, не пронёс я эту чашу мимо, хотя чуть не расплескал – рука дрожала. Люди такие – они бы по-другому не поверили. Им чудо подавай. А зачем им чудо? Им лишь бы в храмах торговать не мешали.

- Так-то оно так. Но вначале было Слово.

- В начале – Слово. А в конце – изолгали да извратили его так, что и не вспомнит сейчас никто, что это за Слово было. Я ведь им и пророков сколько посылал, и заповеди давал, и города уничтожал -  они всё не одумаются, дураки. Сейчас вот сына послал – и то убили.  Может, хоть после этого во что-то поверят. Я-то сам из-за них живу - мучаюсь, а им манну небесную подавай.

Молчали некоторое время, думали о своём каждый, о земном и небесном.

Потом Сын поднял глаза, и увидел Отец, что расплескалась в них синь небес, и твёрд был его взгляд, словно камень тех далёких гор, которые создал Отец, но видел издалека лишь, сверху.

- Знаешь, папа, я когда по пустыне сорок дней ходил… ещё до того, как с ребятами встретиться… о многом я думал. О жизни, о смерти. Одинок человек, когда он свободен, но даже тогда нет покоя его душе. Любовь  человека может спасти, да не все на неё способны. И живёт человек, как звезда в вышине, и умирает-гаснет, и даже следа от него не останется. И несёт его всю жизнь, как песчинку в пустыне. А ветер – Твоих губ дыхание. Так для чего Ты этот мир создал? Чтоб рождались в нём люди, зная, что им предстоит его покинуть? Чтоб убивали себе подобных и били себя в грудь, заученными молитвами пытаясь от Тебя откупиться?

- Чтоб посмотрели на себя. И, вспомнив обо Мне, простили своих людей-братьев.

Сын задумался, долго смотрел на свои руки, где не затянулись ещё раны от окровавленных гвоздей. Тени пробегали по его лицу, мысли, которых не мог понять Отец, знавший наперёд всё, что есть, было и ещё случится во Вселенной, которую он сам создал когда-то себе на беду.

- А ведь они всё равно друг друга убивать будут. Во имя Тебя и будут убивать.

- Всё содеянное возвращается сторицей, а забытое – повторяется вновь. Вечен этот закон, хоть и не осознать его людям. А на Земле-то, сынок?.. Как там?

- Тебе что, Ангелы не рассказывали?

- Они – гонцы, с них спрос невелик. Бывает, и приврут чего. А я Тебя хочу послушать.

- Красиво там, особенно на море. Я по воде когда ходил, такой закат видел… Андрей с Петром  рыбы много наловили, лодку чуть не потопили. Тоже пробежать по волнам захотели. Ну, и бултыхнулись…

- Ха-ха-ха, пошутил, значит? А они уши развесили, остолопы!

- Нет, не поверили они просто. Смотрели – и не верили. Как и в Тебя сейчас многие не верят.

- Ну, дружок-то твой, что первым тебя увидел в то утро, тоже не верил, помнишь? Зенки выпялил,  орёт: «Учитель, это не ты, мы ж тебя похоронили!» Вот умора была!

- Ребята тоже верить не хотели. Сказал я им пару ласковых, тогда поверили.

- Такие они люди. Ждут чуда всю жизнь, а сами в него не верят. А скажи, сын… простил ли ты их, казнивших и неверующих?

- Простить-то простил, только обидно было – за что? Да они и сами себе этого не объяснят.

- Простил, говоришь… А обратно бы вернулся, если б позвали?

- Обратно? Не знаю… Мать повидать охота. Да и ребятам там трудно без меня.

- Ничего, справятся… Мне тут ещё труднее. Наделают сами себе проблем, а я – решай. Может, Ты поможешь? Я ведь долго ждал, пока Ты вернёшься…

Сын не ответил. Отец обернулся, и увидел, что тот стоит, с тоской глядя вверх, на летящие, как рябь реки, облака. Облака прогнал ветер, и они унеслись вдаль, свободные, как порванное в клочья небо мира, далёкого от людей.

А потом многоцветной аркой – воротами опрокинулась меж двумя мирами далёкая радуга.

17.04.2010