Жених из-под пера

Первая строчка дается труднее всего. Какой она будет, таким станет и все произведение. По крайней мере, так считают многие писатели. Но для меня никогда не существовало подобной проблемы. Напротив, я всегда с легкостью начинала писать рассказы и писала их до тех пор, пока в голову не забирался мучительный вопрос: “О чем я пишу?”. И в этот момент меня словно молния ударяла: мысли парализовало, я не могла написать больше ни строчки, ни словечка.
Когда в институте нам задали написать полноценное произведение, я поняла, что моим студенческим годам приходит конец. Разве возможно что-либо написать, когда ты не в состоянии придумать ни темы, ни сюжета, ни персонажей?!
У меня началась депрессия. В парке около института я прогуливала все лекции и семинары. Я наказывала себя за отсутствие таланта и ждала того часа, когда на деревянной дощечке в коридоре ранее любимого учебного заведения появился приказ о моем отчислении. Я знала точно, когда это случиться, я потеряю смысл жизни.
Наверное, я так бы и просидела на лавочке до конца июня, если бы не увидела его – Александра Морского, гордость и надежду нашего вуза. Он учился на пятом курсе, но о его литературных успехах знали даже первокурсники.
  Я ни разу его не видела, но сразу узнала его: по белому пиджаку, по синим джинсам, по черным волосам, собранным в пучок, по всему тому, что обсуждалось девушками во время перерывов между парами. Он прошел мимо, даже не посмотрев в мою сторону. Сердце встрепенулось, блокнотик с карандашом выпали из рук. Внезапно темные тучи над моей головой рассеялись, и засветило солнце. В душе весело заплясали маленькие гномики. Я влюбилась, и все остальное для меня моментально перестало существовать.
Творческий кризис растворился в теплом летнем воздухе.
Проснувшись в пять утра, я заварила крепкий чай со вкусом клубники и включила ноутбук. Теперь я знала, какой сюжет будет у моего рассказа. Девушка, мечтающая в будущем стать писателем, однажды встречает Александра М., человека, чьи книги распродаются миллиардными тиражами (что было недалеко от правды). Желая раскрыть секрет его успеха, она решает узнать все о его жизни и начинает следить за ним. Она не подозревает, какую страшную тайну скрывает молодой человек.
В чем может состоять страшная тайна молодого писателя? Этого  я пока не придумала сама…
В мельчайших подробностях, описав внешность Александра М., я, вполне довольная проделанной работой, бросила ноутбук в сумку и поспешила в институт, в надежде увидеть главного героя моего, еще не написанного романа.
Перед лекцией по литературе XIX века я заглянула в учебную часть.
- Александр Морской? – спросила заведующая учебной части, нахмурив брови. – Впервые слышу это имя. Скажи мне лучше, что с тобой происходит, Саша? Ты месяц не появляешься в институте. И тут приходишь, и, вместо того, чтобы бежать на лекцию интересуешься каким-то Александром, как там его?
- Морским, - подсказала я. - Со мной все в полном порядке, Клавдия Ивановна. Я как раз собираюсь на лекцию. До свидания, - протараторила я, и, испугавшись нового потока вопросов, исчезла с глаз пожилой женщины.

На лекцию по Всемирной литературе я так и не попала. В конце коридора, опираясь левой рукой на подоконник, спиной ко мне стоял   Александр Морской. Он с кем-то разговаривал, закрывая собеседника могучими плечами. Не ведая, что творю, я подобралась поближе. Мне стал слышен его приятный, немного насмешливый тон, от которого мурашки побежали по телу. Но для того, чтобы разобрать слова, следовало подойти практически вплотную. Сделать это я побоялась.

- Озерова, - окликнул кто-то.

Я вздрогнула. Навстречу мне шел, уверенно ударяя каблуками об пол,профессор по литературе, он же доктор лингвистических наук, Борис Абрамович Наумов. Он был моим наставником и руководителем. Его кружок по современной литературе сыскал непревзойденную популярность среди студентов. На лекциях профессор комментировал, артистично зачитанные 
отрывки из «Гарри Поттера», «Ночного дозора» и «Властелина Колец». Но больше  всего Наумов любил обсуждать шедевриальные творения студентов, а особенно мои миниатюры.

- Саша, тебя не было на шести лекциях и двух семинарах.
Борис Абрамович никогда ни о чем не спрашивал. Задать вопрос, - означает поставить себя в зависимость от другого человека, подтвердив свою неосведомленность. А быть зависимым профессор просто по определению не мог. Поэтому Наумов констатировал известный факт, ожидая в ответ мои объяснения.
Строгий, худой, с впалыми щеками и пронзительным взглядом,преподаватель возвышался надо мной, словно дамоклов меч.

- Борис Абрамович, я больше не пропущу ни одного занятия.
- Надеюсь, что так. В любом случае, я вам это настоятельно советую. В пятницу представьте мне синопсис вашей работы.
- Синопсис?
- Краткое содержание произведения, Озерова. Вы уже и это успели позабыть?
- Нет, Борис Абрамович, я помню. Только вот...
Поймав на себе его неодобрительный взгляд, я подвалено замолчала.
Сегодня вторник, на написание синопсиса мне остается всего два дня. Ладно, все могло быть и хуже. Если не тратить время впустую, то я должна успеть придумать сюжет.
- С вас еще две миниатюры: на тему любви и творчества. Они были 
домашним заданием к семинарам, которые Вы предпочли пропустить.
Вот теперь действительно плохо. Хуже просто некуда.
- И, помните, последний срок сдачи вашего произведения - 3 июня.
Оказывается, хуже все-таки возможно. Ну и что мне прикажете делать? О чем я  только думала раньше?
Наумов ушел. Я оглянулась в поисках Морского, но его естественно уже  не было. Из широкого окна лился яркий солнечный свет. Весна, давно вступившая в свои права, радовала жителей столицы. Всех, кроме меня.

Студенческий дворик встретил меня ароматами цветущих лип. Подоспевший ветер приветливо взъерошил волосы. Проходя мимо нежащихся в тени  скамеек, я заметила Александра Морского.
Он сидел на одной из них, закинув ногу на ногу и блаженно подставив лицо весеннему ветерку. Он был идеально красив, красив до боли в груди, до учащенного сердцебиения. Если бы меня попросили нарисовать портрет Прекрасного Принца, на картине был бы изображен Александр Морской.

- Проблемы с учебой? - спросил Александр, когда я поравнялась с его 
скамейкой.

Он был так близко. Стоило сделать шаг, и я могла бы  дотронуться до звезды, проверить, действительно ли звезды -  раскаленные осколки планет, или они столь же холодны, сколь и далеки.
Я не ответила, не желая, чтобы он услышал дрожь в моем голосе. Но Александру не нужен был мой ответ. Он понимал меня без слов.

- Идем в кафе-мороженое? Я приглашаю!
Возражения не принимались. Это я поняла сразу. И он понял, что мое молчание означает согласие. К тому же, разве можно отказать самому Александру Морскому, юному дарованию, "гению чистой красоты"?!

Мы шли по "тенистым аллеям", думая каждый о своем. Я вспоминала рассказы Бунина, гадая, смогу ли когда-нибудь сотворить нечто подобное. Если меня не выгонят из института в этом году, то я буду стараться изо всех сил, чтобы научиться владеть словом, как наши 
классики. Обещаю!

В кафе играл тихий блюз. Круглый столик из розового стекла с миниатюрными, игрушечными стульчиками, притягивал к себе, словно магнитом. Из глубины зала к нам заспешила официантка. Голубые глаза смотрелись необычно на фоне огненно-рыжих волос. Этакая смесь 
невинности и страсти. Украдкой взглянув на Александра, я облегченно перевела дыхание: эффектная внешность девушки осталась без внимания. 
Он смотрел только на меня. Влюбленными глазами. И, казалось, не замечал больше никого вокруг.

- Ты какое мороженое любишь? - поинтересовался Морской, пока я, ерзая  от волнения на стуле, лихорадочно листала меню.
- Клубничное, хотя нет, пломбир!
- Тогда закажем все сразу! И попробуй еще земляничное. Оно здесь очень  вкусное.
Мы ели мороженое, которое медленно таяло во рту, щекоча десна и 
охлаждая зубы. Он рассуждал об искусстве, таланте и посредственности. 
Талантливым может быть только человек способный любить. Писатель, не  умеющий любить, не сможет полюбить и сотворенных им героев, передать читателю их страдания, боль, разочарования или радости.

Морской неожиданно достал из кожаного портфельчика толстую книгу и  протянул ее мне.
- Возьми эту книгу. Главная героиня в ней полностью повторяет твою 
судьбу.
"Седой туман",- прочла я название романа.
-  Мою судьбу? Но откуда..? Мы же только сегодня познакомились.
- Я давно за тобой наблюдаю. Борис Абрамович утверждает, что ты 
надежда курса.
- Он, правда, так говорит?
- Тебе не хватает лишь одного - вдохновения.
- И где мне его достать?
- К некоторым людям оно не приходит вовсе. Посади семена любви, ороси  их прохладой слез и согрей глубиной души, - вдохновение расцветет 
цветком.

Дома я напечатала на ноутбуке хорошо запомнившиеся размышления Александра Морского о любви и таланте. Тревожили ли меня муки совести? Думала ли я о том, что выдавать чужие мысли за свои не очень-то хорошо? Нет, все это ушло на второй план и не беспокоило меня. Главным было то, что миниатюры для Наумова готовы. Можно с наслаждением приниматься за первые главы будущего шедевра.
Ночь тягучей пеленой опустилась на город. Лишь, когда занялся рассвет, я очнулась от творческого наваждения. Глаза слипались, шумела голова. Сто семьдесят пять страниц напечатанного текста, казалось, вышли не из-под моего пера, а образовались сами собой, неким волшебным образом. Я совершенно не помнила, что писала,  но это не имело значение. Все мысли затуманило желание забыться  дурманом сновидений.
Я не заметила, как подоспел день "Х"- 26 июня, - последний срок сдачи произведения. Круговоротом пролетела череда сказочных встреч  и расставаний с Александром Морским. Он был моим вдохновением, героем романа литературного и моего. Морской вдыхал жизнь в мое творчество. Мне  не надо было ничего придумывать - достаточно просто перенести на бумагу наши полеты на воздушном шаре, купания в ледяном абсолютно прозрачном  озере, пешие прогулки по безлюдным улочкам Москвы и танцы под звездам на крышах многоэтажных домов.
На стол Наумова легла внушительная папка с сокровищем, в виде моей  курсовой работы.
- Автограф сейчас дадите или когда вас напечатают? - серьезно произнес Наумов, хотя его глаза лукаво улыбались.
- Где расписаться? - в тон ему спросила я. - А то, когда прочитаете мое творение, Вы передумаете брать автограф.
Наумов неодобрительно покачал головой.
- Эх, Александра, Александра, - нараспев проголосил он. - Недооцениваете Вы собственных способностей!
Слова Наумова звучали гимном победы в моих ушах. За спиной выросли  незримые крылья. Я парила над землей, над домами, деревьями и людьми. 

Безграничное счастье, наполнив до краев душу, рвалось на свободу. Мне  хотелось кричать и громко смеяться. И пусть все смотрят на меня с  недоумением. Пусть они узнают, что я самая счастливая, талантливая и 
любимая девушка во вселенной! И во всем этом я обязана одному человеку - Александру Морскому. Это он превратил в сказку кошмарный сон. Звучит банально, но я не знаю, чтобы сейчас делала без него. И могу ли я вообще без него существовать. Наверное, нет.
Проходя мимо книжного магазина,  я немного притормозила. Какая-то невидимая сила пригласила меня зайти. Стенд с "хитами продаж" приманивал потенциальных покупателей яркими, блестящими обложками.
По дороге к нему я думала, что скоро среди этих книг непременно будет стоять и моя. Курсовая работа столь сильно понравится Наумову, что он порекомендует издательству напечатать ее. Мое произведение будет скупаться миллиардными тиражами и уже через месяц оно окажется стоящим в центре стенда. Вот на этом  самом месте, где пока стоит книга "Не сотвори себе кумира"...  Александра Морского??? Но почему он ничего не сказал мне про эту  книгу? Даже не намекнул о скором появлении в продажи его новой работы.  Неужели он мне настолько не доверяет, считает, что я буду завидовать?  Но разве возможна любовь без доверия? Или он меня никогда и не любил?
Подгоняемая плохим предчувствием, я взяла со стенда книгу Морского. 
Глянцевая обложка стремилась выскользнуть из дрожащих рук. Немного  справившись с волнением, я перелистнула рекламные страницы книги и  прочитала первые строки после заглавия. 
Этого просто не может быть!   
Текст поплыл перед глазами. Невозможно! Со скоростью контейнера я принялась листать книгу. Зачитывая отдельные абзацы и все более 
убеждаясь в правоте невероятно ужасной догадки. Александр непременно 
сможет ее развеять! Он откроет мне простое объяснение, и я потом буду много вечеров подряд смеяться, дивясь собственной глупости.
Номер Морского был первым в списке входящих вызовов. И я поспешила его набрать.
- Неправильно набран номер, - произнес в трубке механический женский  голос.
Как он может быть набран неправильно, если я повторила 
предыдущий вызов?
Еще одна попытка, и снова тот же результат.
И я все поняла. Не будет никаких объяснений. Их просто нет.

Дома подушка на долгие часы стала лучшим другом. Я вдохновлено рыдала, вспоминая, как несколько дней назад Александр заходил ко мне в гости. Мама давно уговаривала познакомить ее с человеком, который сумел зажечь глаза ее дочурке. И я, наконец, сдалась. К тому же Морской с энтузиазмом воспринял мамино приглашение.
- Сашулька, помоги мне накрыть на стол, - позвала мама, когда я 
показывала Александру свою комнату.
- Вот, как выглядит творческий беспорядок молодых писательниц?
Морской имел в виду выстроенные на полу кипы книг, которые напоминали старинные замки, готовые обрушиться в любую секунду. Башенкой пугающей конструкции служил мой верный серый, малость запылившийся ноутбук.
- Ты не против, что я пока поиграюсь с твоим ноутом?
- Конечно, нет. Как раз займешь себя, пока я буду помогать маме.

Если бы я только знала тогда, к чему приведут мои слова! Но как я могла предвидеть ТАКОЕ? Возможно, ли подумать, что известный   писатель современности украдет чужое произведение и напечатает его под своим именем?  Вот и открылась страшная тайна Александра Морского, которую я так хотела найти еще до знакомства с ним. Может быть, поэтому его книги подозрительно часто выходят в продажу? Может он сам и вовсе не способен творить?!
Значит, любовь его была обманом. Он же говорил, что наводил обо мне справки! И заранее выбрал меня в качестве "дойной коровы". Ему оставалось только подкармливать мое воображение, а затем забрать теплое молоко.
Вот ведь дура наивная! Поверила в красивые слова! И что теперь со мной  будет? Мне естественно никто не поверит, курсовую работу примут за плагиат, а ее автора, то бишь меня, в лучшем случае без огласки тихо-мирно отчислят. Невеселые перспективы!
Неожиданно высохли слезы, и возникло желание действовать. Доказать, что  я чего-то стою. Я смогу написать новый роман, который будет гораздо  лучше предыдущего!
Не теряя драгоценного времени, я приступила к работе. Не хотелось   признавать, но в чем-то Александр Морской был прав. "Посади семена   любви, ороси их прохладой слез и согрей глубиной души, - вдохновение   расцветет цветком". Страдания мотивируют творческий процесс. Именно   "прохлады слез" мне не хватало для создания цветущего сада.
За работой время полетело незаметно. В скорости печати со мной могла бы посоревноваться только машинистка, набиравшая "Преступление и наказание" Достоевского, будь она до сих пор жива.
Мама несколько раз заходила в комнату:
- Когда ты еще раз приведешь к нам Сашеньку?
- Никогда. В нашем доме достаточно одной Сашеньки,- меня!
На столе незаметно появлялись тарелки с фруктами, бутербродами и свежей выпечкой. Не отводя взора от экрана ноутбука, я сметала  провизию, словно голодный хомяк, и запивала все неизменно горячим  чаем. Тук-тук-тук, - отстукивали клавиши компьютера в такт моего жевания: Хрум-хрум-хрум.

Через день я стояла возле кабинета  Наумова, не решаясь войти. Что   если профессора нет на рабочем месте? Или он вовсе появится в институте, только когда будет объявлять оценки за курсовые работы? Пока я раздумывала, дверь кабинета растворилась, и навстречу мне вышел Борис Абрамович собственной персоны.
- Ба, Озерова! Неужто это Вы? Иль просто "мимолетное виденье"?
- Нет, я всего лишь "ангел чистой красоты"! Борис Абрамович, я нашла
опечатки в курсовой! Можно я ее заменю вот этой отредактированной версией?
- Озерова- Озерова! От вас я подобного не ожидал. Зачем Вы обманываете меня?
Ну, все... Я опоздала... Нет мне спасения...
Я подавленно молчала, а Наумов продолжил:
- Вы думаете, я до сих пор не прочел вашей работы? Напрасно! Она была  первая в списке. И как Вы считаете, что мне следует сделать теперь?
Я продолжала угрюмо молчать! Не предлагать же добровольно отчислиться?!
- Может быть, Вы лелеете надежду о моей неосведомленности? Вдвойне  напрасно. Я читаю все новинки, особенно современных авторов.
- Мне ничего не оставалось, как отчислить вас за плагиат. Таковы 
правила нашего университета.
Внутри меня оборвалась ниточка надежды, я остро это почувствовала. Хотя скорей всего это кольнуло сердце.
- Но... Я позвонил в издательство. Не могу понять, чего Вы добивались, Озерова? Вы должны были предупредить!
- Предупредить о чем? - нарушила я затянувшееся молчание. - Скажите, я  отчислена?
Наумов закрыл дверь кабинета и повернулся ко мне:
- Нет, радуйте нас дальше своими творениями. Только в следующий раз Вы  должны поначалу предоставить работу мне, а уж потом, когда получите за  нее оценку, можете публиковать ее под вашим псевдонимом, - Александр Морской. Кстати, Ваше настоящее имя звучит не хуже!
Перед тем как уйти, Наумов вспомнил, про папку, которую я прижимала к груди, как спасательный круг.
- Вы, помнится, хотели заменить Ваше напечатанное произведение этим?  Давайте, я его заберу.
Я послушно протянула профессору папку с новым произведением.
- Надеюсь, на этот раз я стану первым читателем вашего романа.

Борис Абрамович ушел, но я не сдвинулась с места. Пол будто бы прилип  к подошве туфель. До меня никак ее мог дойти смысл слов Наумова. Нет, то, что меня не выгонят из любимого вуза,- это я усвоила сразу. И то, что не зря я корпела над новым романом, его профессор непременно прочитает. Но вот последние слова... Я не понимала, что Наумов имел в виду, говоря про злополучное произведение. Что означала эта его фраза: "поначалу Вы должны предоставить работу мне, а уж потом   публиковать ее под своим псевдонимом, - Александр Морской"? Я чувствовала себя, как поется в одной песни:" Я понял это намек, я все ловлю налету, но непонятно, что конкретно ты имела в виду".
И все-таки попробую разобраться. Допустим, только допустим, что Александр Морской, - это творческий псевдоним. Но чей? Наумов считает, что мой. И в этом есть доля правды! По крайней мере, роман "Не сотвори себе кумира" был написан мной от начала до конца, за исключением названия. Хотя названия иногда меняются издателями, в коммерческих 
целях. Значит, я вполне могла отправить свой роман в издательство и 
попросить напечатать меня под псевдонимом. Но в этой чудной версии упущена одна маленькая деталь, - я не помню, чтобы я все это делала! К тому же, если Александр Морской, - мой псевдоним, то кто тогда настоящий Александр Морской? Помочь во всем разобраться мог только владелец имени, которого следовало для начала найти.
По его мобильному телефону ответил все тот же безразличный женский голос: "Неправильно набран номер".

Я поднялась на кафедру, где по слухам учился Морской. За компьютером  сидела худенькая девочка, с зачесанными в гладкий пучок волосами и  ореховыми глазами, спрятанными за массивными стеклами очков.
- Здравствуйте, не могли бы Вы мне помочь?
Девочка обратила на меня свой серьезный, внимательный взгляд.
- Слушаю вас.
- Будьте добры, подскажите домашний адрес одного из студентов с вашей  кафедры.
- Я не вправе предоставить вам подобную информацию.
Внимание девочки вновь переключилось на компьютер. Она давала понять,  что все сказано, и мне пора уходить.
- Но может быть...
- Нет, нет и нет! Мы не разглашаем адреса наших студентов. До свидания.
Как же разузнать его адрес? Думай, Саша, думай! И тут меня осенило! Ну конечно, в  сумке до сих пор валяется книга,  которую дал мне Александр Морской. Осталось провернуть небольшое предприятие и победа должна остаться за мной.

Покинув кафедру, я бросилась бежать в институтскую библиотеку.
Библиотека была моим самым любимым местом в институте. Приглушенный основной свет и настольные лампы, напоминающие беззаботных светлячков,  приятный запах пожелтевших страниц, со смаком хрустящих в руках, - все  вокруг вовлекает в таинственный мир чужих фантазий.
Властительница таинственного мира радушно улыбнулась, завидев меня.
- Сашенька, давненько ты не жаловала нас с книгами!
- Василиса Васильевна, Вы не откажете мне в одной просьбе?
- Для тебя все, что угодно!
И я поделилась с библиотекарем своим замыслом, который она  помогла осуществить. Вскоре, на книгу Александра Морского был приклеен  кармашек с требованиями.

Худенькая девочка никак не ждала моего возвращения.
- Я уже вам сказала, мы не может распространять персональные данные  студентов.
- Вы не понимаете всей сложности возникшей ситуации. Дело в том, что у  меня на руках книга Александра, которую он должен вернуть завтра в библиотеку. Вы сами знаете строгие правила нашей библиотеки. Мой друг может на месяц лишиться права пользоваться ей. Хотя он в этом не 
виноват. Человек не должен страдать из-за своей щедрости и доброты!
- А телефона у вас вашего друга нет?- с подозрением спросила девочка.
- Есть, но я второй день не могу до него дозвониться. Вдруг с ним что-нибудь случилось.
- Покажите мне библиотечную книгу! - решила она проверить правдивость моей вымышленной истории.
- Ну, хорошо,- наконец, сдалась девочка. - Значит, вашего друга зовут 
Александр Морской?
- Да, - охрипшим голосом ответила я, боясь спугнуть успех.
Согнувшись над компьютером, девочка защелкала клавиатурой. В ее очках  замелькали буквы, цифры, таблицы. Нахмурив брови, работница кафедры  повернулась ко мне.
- На нашей кафедре нет студента по фамилии Морской! Более того, такого  человека нет и в базе данных всего института.
- Как это нет?
- Вы должны знать лучше меня, если он действительно Ваш друг. Я могу  сказать лишь то, что Александр Морской в нашем вузе не обучается.

Что же происходит? Мало того, что говорит Наумов, так оказывается, 
что Александр Морской не учится в этом вузе. С ума сойти! Еще немного 
и я действительно сойду с ума!
Кто же тогда Александр Морской и почему моя книга была напечатана под  его именем?
Вся эта история напоминает запутанный детектив со множеством вопросов. Хорошо еще до сих пор никто не пострадал, как  это обычно происходит в детективах.
Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

- Сашулька!!!- услышала я радостный визг за спиной.
Хозяйку этого  низкого фальцета невозможно было ни с кем спутать.
Знакомьтесь, Королева сплетен, Ася Белкина, которая по непонятной мне причине  считала нас с ней лучшими подругами. Да, мы сидели вместе на лекциях и  семинарах. Но это было просто потому, что она все время ко мне 
подсаживалась, а я не возражала. По большому счету мне было все равно, 
с кем делить парту и перебрасываться редкими ничего не значащими 
фразами.
Из-за моего равнодушия к окружающим, мама считает меня 
нелюдимой: "Тебе повезло, что такая хорошая девочка, как Ася захотела 
с тобой дружить. Иначе ты осталась бы совсем без подруг". Ну и что? 
Подумаешь, какая беда. Мне гораздо приятнее проводить время за чтением 
Лермонтова или Дюма.
- Где тебя черти носят? Тут знаешь, что твориться? Говорят, кто-то сдал вместо курсовой работы чужой роман, который продается в каждом 
книжном! Ты представляешь?
- Прекрасно представляю! Этот слух обо меня!
Какое было удовольствие, увидеть, как всезнающее выражение лица  Аси преобразилось в изумленно - неверующее. Кроме того, Аська бы скоро  сама узнала правду. Лучше уж пусть она услышит все из моих уст.
- Да ну? Быть такого не может!
Поведав Белкиной всю историю, я замолчала, ожидая реакции.
- Ты сама звонила в редакцию? - почему-то спросила Ася.
- Нет. А зачем?
- Чтобы узнать, действительно ли они считают, что Александр Морской -  это псевдоним Александры Озеровой! Я больше чем уверена, что Наумов  придумал эту историю, лишь бы не выгонять тебя из института! Ты же его  любимица!
- Но почему он тогда рассказал об этом мне?
- Это как раз объяснимо! Чтобы ты знала, какую версию отстаивать, если  тобой заинтересуется декан!
- Звучит правдоподобно, - нехотя согласилась я.
Как я раньше не додумалась до такого варианта? И ясно, и просто! Все  сразу становится на свои места.
- Спасибо, Ася. Я побегу в магазин за книгой. Узнаю название 
издательства и позвоню им.
- Не страшно узнать правду?
- Немного страшновато. Но что поделаешь.
- Удачи, подруга. Кстати, я тоже никогда не слышала ни о каком 
Александре Морском. Ты уверена, что он существует не только в твоем 
воображении?
- Что ты хочешь сказать? Что я ненормальная?
- Ну почему сразу ненормальная? Творческие натуры зачастую принимают собственный художественный вымысел за правду.
- Нет. Я в состоянии отличить реальность от фантазий.
- Если издательство подтвердит, что Александр Морской - это твой 
псевдоним, то даже не знаю, что и сказать...
- Не знаешь, не говори, - вдруг разозлилась я и, развернувшись на 
каблуках, поспешила к лестнице.
Еще не хватало, чтобы весь институт считал меня сумасшедшей. Ася вновь  возомнила из себя всезнайку. Строит версии: одна хуже другой. Не надо было мне ей ничего рассказывать.
Но вариант с покрывательством меня Наумовым, я все же решила проверить.

Покупка собственной книги обошлась мне в 300 руб. Зато я получила невероятные, ни с чем несравнимые ощущения. Уже дома, закрывшись с телефонной трубкой в комнате, я набрала номер издательства, которым я предварительно запаслась благодаря Интернету.

На другом конце провода ответил жизнерадостный женский голосок:
- Добрый день. С вами говорит Александра Озерова. Я хотела бы 
уточнить...
- Постойте, - прервала мою заранее заготовленную речь собеседница, - Вы  та самая Александра Озерова? Александр Морской - это Ваш псевдоним?
Сказать, что я была удивлена, значило бы не сказать ничего. Я была, по меньшей мере, шокирована.
- Похоже, что та самая...
- Наконец-то Вы нам позвонили. А то в электронных письмах, Вы не 
оставили никаких координат. Приезжайте, пожалуйста, в издательство за 
гонораром. Вы знаете наш адрес?
- Нет...
- Тогда записывайте, диктую…

Ну, здорово, теперь можно с уверенностью утверждать, что я сошла с ума! 
Все-таки я отправила свое произведение в издательство и  совершенно забыла об этом. Хотя плохая память еще не признак  сумасшествия. Вот, если окажется, что Александра Морского не существует, тогда...
По телу пробежал холодок.
Тогда получится, что я придумала Морского. Он живет, дышит и чувствует  исключительно в моем воображении, ну и в тексте романа "Не сотвори  себе кумира". А когда человек не способен видеть границу фантазий с  реальностью, то он нуждается в неотложной медицинской помощи.
Господи, о чем я вообще думаю! Конечно же, Александр Морской состоит из крови и плоти. Я ходила с ним в кафе, мы весело болтали, ели  мороженое. И это может подтвердить официантка. Точно, девушка с изумительными рыжими волосами, на встречу с ней я прямо сейчас и поеду. Просто ради успокоения собственных нервов…

- Вы были без спутника,- сообщила мне та самая официантов, смахивая со  столика крошки.
- Как? Должно быть, Вы забыли его!
- Благодаря моей памяти недавно был пойман опасный преступник. Вы сидели за этим вот столиком и ели мороженое: клубничное, земляничное и 
пломбир, правильно?
- Да, - растерянно согласилась я.
- И были Вы в полном одиночестве. А сейчас, простите, меня уже 
заждались посетители, желающие сделать заказ.

Мама, мамочка!!! Что же мне делать?
Точно! Мама,- вот, кто поможет мне разобраться во всем этом! Она 
просто не могла забыть Александра Морского. Она даже спрашивала, когда он снова придет к нам в гости.
Но мамин номер, как назло, был вне зоны действия сети. Я долго 
чертыхалась, пока не вспомнила: она вчера говорила мне, что собирается 
ехать на дачу.

В издательстве было душно. Дым сигарет, казалось, пропитал стены насквозь. И даже, открытые настежь окна не помогали избавиться от едкого запаха табака.
- Вам к кому? - спросил бойкий паренек, сидящий на входе.
Немного растерявшись, я потопталась на месте.
- Ммм... Мой псевдоним Александр Морской.
Сейчас он покрутит пальцем у виска и скажет, что я ошиблись учреждением. Но вместо этого повторилось чудо.
- Александра Озерова? Рад познакомиться с вами. Проходите вперед и 
налево, в кабинет главного редактора.

Я прошла сквозь ряды маленьких столиков, за которыми, как пчелки, трудились работники издательства. Да и звуки, издаваемые ноутбуками, походили на стройное жужжание.
Личный кабинет здесь был только у главного редактора, - М.С. Войнова,  - гласила золотая табличка на дубовой двери.
Я сразу решила, что с такими инициалами редактор должна быть Марина  Сергеевна, так звали учительницу по литературе, привившую мне любовь к  творчеству. Она была первым человеком, которому я решилась показать свои рассказы.
"Сашуньчик, да у тебя талант!"- обрадовала она меня. - "Тебе надо поступать в Литературный институт".
Но главный редактор не оказалась тезкой любимой учительницы. Инициалы  М.С. означали Мирослава Святославовна. Ничего себе имечко! Да еще и фамилия Войнова. К счастью, на женщину влияние оказали скорее имя и отчество, чем фамилия.

Мирослава отличалась легким нравом и прекрасным чувством юмора.
- Получите, уважаемый Морской Ваш гонорар. Вы - новый в истории 
неуловимый автор. Прислали произведение, передали авторский договор 
через другого человека и исчезли. А книга Ваша, кстати, очень хорошо 
продается, так что ждем новых рукописей.
- А Вы помните, того человека, который передал вам договор?
- Не только помню, но знаю и люблю. Это же наш самый читаемый автор -  Владимир Ризов. Вы меня все больше удивляете. Вы что же незнакомым  людям документы свои раздаете?
- Не то, что мы совершенно незнакомы... Я болела, а он вызвался 
помочь,- на ходу сочиняла я. Получалось малоубедительно, но Войнова не 
заметила изъянов моей байки. - Хочу его найти и отблагодарить. Но я не 
уверена, что это именно он передал вам документы.
- Владимира невозможно ни с кем спутать. Он у нас красавчик, высокий  зеленоглазый брюнет с родинкой на левой щеке.
- Да, это он!
- Тогда зайдите в наш отдел кадров, скажите, что от меня. Вам дадут 
его адрес. Мобильный телефон его видимо сломался. Заодно передайте 
ему, чтобы он со мной связался по поводу своего романа "Седой туман".
- Своего романа?
- А Вы не знали? Потрясающую книгу мальчик написал. Права на нее хочет  купить Американское издательство. Об этом я с ним и собираюсь переговорить. Обязательно прочитайте "Седой туман". Поверьте, Вы не пожалеете.
Из издательства я вывалилась счастливая до полусмерти. Все-таки Александр  Морской существует!

Адрес на визитке сообщал о местообитании Морского, вернее Ризова в  деревне Черные грязи. Подвести меня туда согласился лишь десятый 
остановившийся водитель.
Нужный дом я обнаружила сразу. Им оказалась полуразрушенная 
деревянная избушка, с резными оконными рамами, окрашенными в голубой 
цвет и петушком, гордо возвышавшемся на крыше.
Ветхая дверь проскрипела что-то невнятное, но моему вторжению 
препятствовать не стала.
Лже-Морской лежал, вальяжно раскинувшись на диване, и небрежно 
стряхивал пепел дымящейся сигареты прямо на пол.
- Нашла меня? - спросил он, не отрывая взгляда от потолка.
- Как видишь! Ты можешь объяснить мне, что происходит?
- Ты так и не прочла мою книгу? Я говорил, ее героиня полностью 
повторяет твою судьбу. Но на самом деле я описал твою жизнь до и после 
встречи со мной.
Ризов-Морской бросал фразы свысока, будто бы выплевывая их.
Он был совершенно не похож на того молодого человека, которого я 
знала. Или, думала, что знаю.
- Ты глупенькая маленькая девочка. Если бы ты хотя бы потрудилась 
прочитать то, что всегда лежало перед твоим носом... Готов поспорить, 
что моя книга до сих пор валяется в твоей сумке.
Он был прав. Я незаметно нащупала приятный холод глянцевой обложки. 
Больше всего на свете мне хотелось сейчас бегло просмотреть текст 
таинственного романа, чтобы понять, наконец, что пытается объяснить 
мне автор.
- Но нет, ты даже не заглянула на первую страницу моей книги. Откуда у  тебя возьмется время на чтение чужих книг? Ты сама юное дарование, ты 
своим пером сразишь любого недоделанного писаку, такое как я, например.
- Неправда!
Я все еще не понимала, куда он клонит. Но мне ужасно не нравился тон его речей, и взгляд, обжигающий ненавистью.
- Когда-то я был таким, как и ты, надеждой курса, мечтателем, 
тщеславным идиотом, полагающим, что он станет известным писателем. И что из этого вышло?! Ты видишь, я живу в полуразвалившемся сарае, питаюсь тощими овощами с собственного огорода. А всего пару лет назад я был знаменит!

Владимир истерически расхохотался. От его неуместного смеха, переходящего в надрывающийся кашель, мне стало не по себе.
- Моему таланту завидовали однокурсники, студентки нараспев 
произносили мое имя, профессоры ставили Меня в пример! Какое великое 
будущее должно меня ожидать, думал я, если уже моя первая книга имеет 
колоссальный успех!
Он прервался, чтобы жадно вдохнуть никотин и бросить жалкий остаток от сигареты на деревянный пол. Я нервно следила за тем, как она затухает. Пока красненький огонек не перестал мигать, меня не покидал страх, что избушку может в любую секунду захватить агония огня.
- Александр Морской, - этот псевдоним знали все ценители современной  прозы. Но думаешь, ты услышала бы его теперь в коридорах института, если б я не всполошил отголоски былой славы. После двух напечатанных романов на птицу счастья нашло затмение. Мои рукописи отказывались брать даже самые захолустные издательства. Я продал новенькое авто и опубликовал книгу за свой счет. Но ее отказывались покупать. Каждый день я ходил по магазинам, умоляя  выставить на витрину мой роман. Лениво пролистывая книгу, менеджеры, зевая, предлагали мне написать что-нибудь более современное. "Сейчас в  моде ироничные дамские романчики. Сделайте молоденькую девушку героиней прозы. Тогда, возможно, мы возьмем вашу книгу".
Вижу, в тебе нет ни капли сочувствия к неудачливому романисту, - с этими словами Ризов поднялся с лежбища и в мгновения ока вплотную приблизился ко мне.
Я инстинктивно сделала шаг назад, но уперлась в стену. Грудь сжалась от  страха. На меня надвигались угольно-черные глаза, пылающие пламенем 
животной ярости.
- Тебе не интересна история моих "Хождений по мукам". Ты хочешь знать,  почему пришлось страдать тебе! За что? - обычный вопрос, который задают себе самовлюбленные эгоисты, не видящие ничего дальше своего носа. Но я удовлетворю твое любопытство. Я выбрал тебя, ты мне даже приглянулась: самоуверенная девчушка, верящая в справедливость жизни, не смотря на происходящие с ней неурядицы. Почему бы не написать про такую книгу? Желание придумывать судьбы своих героев во мне давно умерло. Я стал следить за тобой, но наивная девочка этого даже не замечала. Целый год я записывал каждый твой шаг. И у меня 
это, черт возьми, неплохо получалось. Что-то на подобии "Дневника Бриджит Джонс" и "Одиночества в сети". Но каково было мое изумление, когда я узнал, что сам являюсь героем твоего романа, твоим кумиром! Ты не стремилась понять, кто я на самом деле, тебе было достаточно фантазийного образа Александра Морского. Зато, прочитав в твоем ноутбуке черновики произведения, я понял, что недооценивал тебя. Оказывается, мы с тобой одного поля ягоды, использующие друг друга для 
одной и той же цели.
- И ты решил немного пощекотать мне нервы, сначала украв мой роман, а затем опубликовать его якобы под моим псевдонимом? И официантку ты подговорил, чтобы она сказала, что якобы видела меня в полном одиночестве? Тебе доставила удовольствие твоя игра?
- Да! Я хотел, чтобы ты почувствовала, как это подняться на небеса славы и  рухнуть с них в грязь безызвестности!
- Но зачем?
- Меня раздражает твоя самоуверенность! Ты должна понять, что твое 
бумагомарательство никому не нужно. Похорони свои мечты о счастливом  будущем. В лучшем случае тебя ожидает сарайчик, как этот.
Ризов резко расставил руки в стороны, и закружился на месте, чудом не  задевая меня.
- Или слава после смерти! Что предпочитаешь ты?
- Мы похожи ни на столько, как тебе хочется думать! Мне не нужна слава. Я мечтаю лишь о том, чтобы достичь хотя бы половину уровня мастерства,  который был у тебя. Одна неудача не дает права гневить Бога за талант, которым он тебя наделил. Кстати, тебя просили заехать в издательство.  "Седой туман" будут переводить на английский язык. Слава вернулась к  тебе.  Но, мне жаль тебя, если лишь она является единственной целью твоей жизни.

Передо мной толпились люди, наперебой задающие вопросы. То и дело
тут  и там сверкали вспышки фотоаппаратов. Все они собрались на презентацию моей новой книги "Не сотвори себе кумира".

- Когда я читал последние строки вашего романа, я не смог сдержать 
слез. Должно быть, ваше произведение было посвящено значимому для вас человеку.
Я не видела того, кто задал мне этот вопрос, но его голос и стиль изложения невозможно  было не узнать.
- Человеку, который никому и ничему не верил, но жизнь доказала его 
неправоту.
- При прочтении создается впечатление, что Вы любите этого человека.
- Я стараюсь об этом не думать. Борись Абрамович, какой смысл любить  того, кто эмигрировал в Америку, пишет книги в тихой деревушке и обо мне даже не вспоминает?!
Мне стало абсолютно все равно, что я нахожусь в центре голодной до 
сплетен толпы. По щекам потекли давным-давно ждавшие своего часа 
слезы обиды на Александра Морского, или как там его?! Только сейчас 
пришло осознание того, почему меня преследовало чувство неудовлетворенности жизнью, не смотря на грандиозные успехи в литературе. Для ощущения счастья мне не хватало любви. Любви того, кто 
никогда меня не полюбит.
Наумов пробрался сквозь толпу и оказался рядом со мной.
- Печаль - плохая подруга, Озерова. Когда я вас впервые увидел на 
семинаре, то сразу подумал - что вы и Владимир Ризов должны быть вместе.
- О чем это Вы?
- Сегодня Ризов приезжает в Москву. Как говорится, лучше жить с 
любовью в "Черных грязях", чем в “Белых песках” без любви. Вы согласны, 
Александра?
Вопрос Наумова был, как всегда риторическим, и я лишь рассеянно кивнула головой. Новелла нашей с Ризовым любви только начинается.