Маленькие одесситы

Трёхлетняя девочка идет в детский сад и в первый же день приносит домой слово «блин».
• Чтобы я от тебя больше этого слова не слышала! - строго говорит мама.
Через несколько дней приходит девочка домой из детского сада.
Мать
• Кушать хочешь?
Дочь
• Нет. Я в детском саду ужинала.
• Что же ты ела?
• Молоко и то, про что ты не разрешаешь говорить.


       Сейчас уже почти не осталось классических одесских бабушек, переживших войны и революции, голодавших, прятавших последний кусок хлеба для детей. Главной задачей этих бабушек было досыта накормить внуков. Старые одесские дворы ещё помнят:
• Ну, ещё ложечку! За маму, за папу... – после перечисления всей родни, - А теперь за коммунизм!
Что только не придумывали, чтобы ребенок поел. И книжки читали, и песни пели и полеты на Луну обещали, но привередливые внуки каждый раз требовали новых развлечений.
Приходит женщина домой и застаёт следующую картину. Её двухлетний сын восседает на высоком детском стульчике, а перед ним стоят бабушка с ложкой и дедушка с тарелкой каши.
Прежде чем взять в рот очередную ложку, малыш командует:
• Бабушка пиргай! А теперь дедушка пиргай.


«Юморина» в Одессе постепенно превратилась в действо, организуемое предпринимателями для туристов, приезжающих 1 апреля в «Жемчужину у моря», чтобы купить сувениры, покричать, и что греха таить, выпив лишнее «оторваться», причиняя всё больше неудобств одесситам и проблем одесской милиции.
А когда-то это был весёлый праздник с самодельными костюмами и плакатами: «Что ты сделал для рождения миллионного жителя Одессы?», шутками и розыгрышами «на трезвую голову».
Ряженые: Бендеры в капитанках, Паниковские в картонных канотье и мадам Грицацуевы в необъятных бабушкиных салопах; гоголевские Солохи и Вакулы; казаки и черти, водолазы и гадалки; коты Базилио и лисы Алисы шли по центральным улицам города нестройными колоннами, перебрасываясь смешными замечаниями с, устроившимися на тротуаре, зрителями, и конечно с самыми благодарными почитателями, готовыми хохотать и веселиться маленькими одесситами.
Дети ещё долго вспоминали праздник, в детском саду играли в «Юморину».
Ведёт мать девочку из детского сада, а навстречу военный в тёмной, разукрашенной зелёными пятнами форме.
Ребёнок останавливается:
• Поехали быстрее на Дерибасовскую! Дядя в юморине!!!
• Не в юморине, а в камуфляже! – поясняет мама,
• В кому что?



       Жильцы, переехавшие из коммун, в одесские «Черёмушки» сразу после новоселий, назвали новые дома «хрущёвками», старые, всегда набитые до отказа автобусы 133 маршрута «скотовозами» и посадили вокруг домов плодовые деревья. Прошло время. Многие передали деревья в пользование соседским мальчишкам, но некоторые и через тридцать лет охраняли созревающие плоды, собирали урожай и уносили домой, вызывая, наверное, незаконное возмущение, объевшихся фруктами, но, считающими всё, что растет вокруг дома своим, соседских детей:
• Жадина... - шипели мальчишки.
А вот однорукий участник войны дядя Миша был для них образцом щедрости. Каждую осень он выносил на улицу ведро. Плечом трусил с огромной вишни спелые, сладкие ягоды. Даже самые маленькие принимали участие в сборе урожая. Дядя Миша уносил вишни домой, мыл их и угощал всех детей.
Зимой дядя Миша женился и через полгода умер. Вдова погоревала ровно месяц и привела в дом нового мужа как раз к сбору урожая. Полноправным хозяином, вынес он то самое ведро, сам собрал ягоды и унёс в квартиру.
Четырехлетняя девочка вбежала домой и с порога сообщила:
• Этот новый дядя Миша жадина!