Мой дневник

           Я никогда не вел дневников. Что уж говорить о мелочах или же, о воспоминаниях? Каждый раз садишься за стол и думаешь. Каждый раз, думаешь и понимаешь: «прошел еще один обычный день, похожий на вчерашний и завтрашний». Сидишь так на мягком стуле и осознаешь это, пока запотевшие пальцы правой руки зависли в сантиметрах от первого листа маленького дневника в твердой картонной обложке. Сидишь так на мягком стуле, и радостная улыбка надежды сменяется на резкую головную боль, которую всегда заглушаешь кошмарными снами. Это очередная неудачная попытка. Да, это уже не первая попытка и страшно осознавать, что не последняя. Со скрытой внутренней злобой просто кидаешь шариковую ручку в направление края стола. Далее, закрываешь дневник, но уже спокойно, умиротворенно.
27.01.2005 (четверг):
          Иногда лежишь на диване и смотришь в потолок, но это не скука и не нарушение биоритма. Иногда просто лежишь и пялишься вверх так, будто ждешь Второго пришествия или же, на крайний случай, представляешь, как кусок тяжелого бетона, с потолка, отламывается и летит в тебя. Скорее даже, не в тебя, а к тебе. Этот серый кусок бетона летит, чтобы спасти тебя. Лежишь так и думаешь: «достаточно ли будет он весить для того, чтобы смерть была мгновенной?». Или, вот еще: «успею ли я растянуть на лице блаженную улыбку до момента его приземления?». И вот ты снова неудачник: думаешь о нелепой смерти или о форс-мажоре. Думаешь, что умнее всех, когда сам придумываешь статистику: «к примеру, пятьдесят процентов нелепых смертей происходят из-за «непредвиденных обстоятельств», так называемых, форс-мажоров». Глубоко вздыхаешь, мучаешь себя, а потолок никогда не рухнет. Нет, рухнет, но вероятность именно твоей «нелепой смерти» столь мала, что даже не нужно было это упоминать в своих мыслях.
           Весной очень приятно просыпаться за несколько минут до рассвета или, еще лучше, просто засыпать через пятнадцать минут после него. Лежишь порой и вспоминаешь о том, что вся твоя свобода сконцентрирована в бетонном квадрате. Видишь напротив себя стену, чувствуешь дыхание за стеной, что позади тебя. Проходишь боком по комнате от левой до правой стены, изо всех сил вытягивая кончики пальцев для того, чтобы понять, как здесь тесно. Радует только спокойствие и уют. Понимаешь, что, вроде бы, ты и не неудачник. Понимаешь, что хочется жить и замечаешь улыбку на своем лице. Радуешься тому, что у тебя нет клаустрофобии, боязни тесноты в пространстве. Иногда даже ловишь себя на мысли про танатофобию. Хорошо, что тебе это не грозит.
01.02.2005 (вторник):
           Стоишь босиком на холодном и пыльном полу и хочешь уснуть в маленьком и уютном деревянном ящике. Снова улыбаешься и, ради шутки, скрещиваешь на груди руки. Знаешь, что больше нет страха, волнений, сомнений, суеты. Веришь в то, что твоя душа, вместе с твоими воспоминаниями и чувствами, попадет в круг сансары. Представляешь себе всякие глупости: «я пузатый домашний кот, который лежит на подоконнике и мурлычет о том, что есть перерождение и реинкарнация;  вовсе не чудо, это закономерность», - лежишь так на подоконнике и смотришь, как мир катиться к черту на рога. Мягко и ласково мурлычешь о том, что бывают чудеса.
           Говорят, что глупый человек одиночества избегает, а мудрый ценит. Да, очень похоже на правду, скорее даже, на истину. Смотришь каждый день в окно и думаешь о своем потенциале. Тебя сразу же переполняет агрессия и ярость, когда думаешь о других. Понимаешь почти всегда, как, больше всего в жизни, ненавидишь глупых людей. Смотришь в окно и хочешь разбить его, чтобы вырваться из клетки. Ты чувствуешь себя образцом для экспериментов. Сегодня ты просто экспонат. Ты всегда чувствуешь себя экспонатом. Эти люди пялятся на тебя через стекло, и никто не лезет тебе вовнутрь, не хотят понять, что ты особенный, может быть даже, избранный. Эта стая глупых бесхребетных созданий проносится от одного конца города до другого, они всегда спешат куда-то и всегда почему-то опаздывают. Они суетятся, копаются в чужых душах, похищают мысли таких, «как я», поклоняются своим извращенным желаниям, наизусть учат писания псевдо-умников и презирают таких, «как я». Очередная стайка мелких сошек проносится за моим окном. Я снова улыбаюсь.
           «Дорогой дневник…», - может быть так начать? Может быть, написать - хотя бы несколько слов? Я снова ничего не знаю. Как быть дальше? Когда я начну? Сегодня я подумал о том, чтобы пойти и купить себе того, о ком я могу позаботиться. Я люблю птиц, мне нравится разговаривать с аквариумными рыбками, но я нуждаюсь в коте. Единственное, что останавливает меня, так это выбор между котенком и взрослым котом. Котенок стал бы мне «воспитанником», а взрослый кот – другом. И снова эти головные боли, сейчас еще и кровь пошла из носа. Нет, все нормально. Нет, зачем идти к врачам? Я не успею, я так занят. Сейчас я буду думать, как мне назвать моего нового соседа по квартире, сейчас буду принимать решение о том, какого он будет возраста. Может написать в дневнике именно об этом? «Дорогой дневник…», - шариковая ручка вновь отправляется в полет с будущей посадкой на холодном и пыльном полу.
19.02.2005 (суббота):
            Я так сильно жду весну… Официально, осталось двенадцать дней. Поверить не могу в то, что через два воскресенья и один понедельник я снова услышу, как просыпается сама природа. Вспоминаю о том, что первого марта я открою последнюю книгу моего любимого автора. Я купил ее на Рождество. Я помню, как принес ее домой, положил на стол и стоял неподвижно, смотрю, как свет от настольной лампы отогревает это «чудо» от уличного холода. Я помню, как открыл обложку. Мои зрачки, наверно, расширились от удовольствия: книга хрустнула, как домашние вафли, которые подают к столу вместе с липовым медом. Я осторожно, едва не коснувшись первой страницы, втянул ноздрями запах свежей типографической краски. Я запомнил этот запах. Снова улыбаюсь, вспоминая все это. Такое бывает лишь однажды, а когда вы прочитаете книгу – она станет вашей.
           Говорят, что кошки доверяют хозяину со временем, в знак этого, они «разрешают» трогать свои блестящие и жесткие усы. Интересно, сколько нужно времени, чтобы хорошему человеку полностью доверяли? Что нужно отдать взамен? Смотрю, как плывут облака: неспешно, лениво следуют куда-то за горизонт. Наверно, облака останавливаются только там, где тепло.  Наверно облака умеют улыбаться. Я стою здесь – внизу. Но я уже не хочу в теплые страны, я жду, когда «моя страна» прогреется от уличного холода. Жду, когда почки на деревьях, с приятным хрустом, начнут дышать. Стоишь так и думаешь: «мне ведь неважно, что кто-то куда-то спешит». И вот я снова улыбаюсь, кровь из носа в последнее время стала густой. Стою и улыбаюсь, головную боль уже не слышно за музыкой счастья, она заглушается нотами моей мечты. Кровь стала густой из-за холода, но через два воскресенья и один понедельник все пройдет. Страха больше нет, нет скуки и безысходности.
25.02.2005 (пятница):
           «Дорогой дневник…», - все ведь начинают именно так? И зачем они так пишут? Мой пустой красивый дневник лежит на столе, он всегда готов выслушать меня, понять и запомнить: мои чувства, мой запах, мою радость. Мой пустой красивый дневник в твердой картонной обложке. Я подумал о том, что первого марта я напишу так: «Дорогой дневник…привет. Я счастлив. Сегодня я живу. Знаешь, дневник, весной очень приятно просыпаться за несколько минут до рассвета или, как делаю я, засыпать через пятнадцать минут после него…знаешь, а ведь я уже не боюсь, я видел, как просыпалась сама природа, мне уже не страшно». Стою и думаю о том, что дневник уже не хрустит. Просто я так часто его открывал. Просто он уже принадлежит мне. Мой дневник.
           Это так странно, когда ты обдумываешь свои решения без того, ради кого все это приготовлено. Очень странно, но так нужно. Я стою в магазине и смотрю, как чек покупок становится длиннее с каждой секундой. Это чек на мои покупки. «Синий пластмассовый лоток-туалет, две мягких игрушки для царапанья когтями, один плюшевый мячик, заводная пластмассовая мышь с обивкой из прочной мягкой ткани, книга о кошках, десять банок с желе, пять пакетов с сухим кормом, капли для глаз, маленькая корзинка для котенка…он будет в ней спать», - так говорит кассир, а я стою и, едва ли, держу себя в руках от радости. Это мои подарки. Все-таки я хочу заботиться о маленьком котенке. Скоро все будет - до весны осталось три дня.
01.03.2005 (вторник):
           «Привет дорогая, я соскучился…нет, у меня все отлично. Как твои дела? Как отпуск? Нет, говорю же: все отлично. Да, ты заметила, я простудился…сегодня первый день весны. То кафе, где мы обедали с тобой каждую пятницу…да, оно вчера сгорело. Представь себе: фреон из холодильника…нет, никто не пострадал…да, оно сгорело дотла. Слушай, расскажи мне: как там - на экваторе нашей планеты? Хм…небо ближе? Особенно ночью? Красиво, наверно…что, ветер теплый, а облака ленивые, как я, когда просыпаюсь? Да…здорово. Я приготовил для тебя подарок: помнишь, ты говорила, что хочешь котенка? Тихо…постой, пока не благодари: какого котенка ты хотела? Британского, с голубыми глазами и с серо-дымчатым окрасом? Хм…ты не поверишь: возвращаюсь в воскресенье из редакции, а у нас на пороге сидит именно такой! Нет, не совсем…он толстый, красивый, ласковый, постоянно лежит на подоконнике и смотрит в окно. Слушай, только он не вопит мерзко, когда просит есть. Я тут прочитал, что коты доверяют хозяину, когда дают потрогать свои усы. Да, очень красивые  и длинные. Нет, он не больной…просто странный. Сейчас? Вот лежит на подоконнике и мурлычет о чем-то. Может, вспоминает кого-нибудь? Не знаю, слушай: я тебя люблю. Да, знаю…я тоже. Просто приезжай скорее, ладно? Не волнуйся ты за меня…мы вдвоем с котом. Ладно, буду приглядывать за ним. Да, это «мальчик». С наступившей весной…целую».