Замкадыши. Глава 5. Короткие встречи

Вскоре мы свернули с федеральной трассы и оказались около воинской части. Местность показалась знакомой. Лет двадцать пять назад я уже бывал в этих местах. Друг Вадя завалил  марксистско-ленинскую философию и его забрили, как раз в эту воинскую часть. Здесь была сержантская школа или, проще говоря, учебка. Связь мы не теряли, и поначалу он писал чуть ли не каждую неделю. Потом его положили в госпиталь, то есть  в местную больницу. Оттуда  он написал короткую маляву: "Шлю тебе живой привет, поведения самого лёгкого".
Как-то утром раздался телефонный звонок. Я как раз пребывал в состоянии тяжелейшего похмелья после свадьбы сестры друга.   Сначала я решил трубку не брать, но телефон упорно надрывался, угрожая взорвать  больной мозг. Наконец, я поднял трубу и, издав  хриплый звук, замолк. В трубке раздался приятный женский голос:
- Здравствуйте, вам привет от Вадика. Он хотел вам передать письмо.
Мы сейчас находимся на Финляндском вокзале. Вы можете подъехать?
- Куда подъехать? Зачем?  И кто это? – крутилось в больной голове.
  Механически я буркнул в трубку, что-то типа:
- Да, хорошо,  подъеду.
Размышляя о звонке, я машинально влезая в ботинки,  почему то решил, что звонила Вадина двоюродная сестра. Однако, поразмыслив немного, понял, что как- то не срастается. Голос похож, но почему она называет меня на вы и представляется во множественном числе? Остаётся только голос, значит - это не сестра. Да точно, это не сестра, уверовал я, и боль слегка отошла. Ну что же, ещё и лучше, съезжу, развеюсь.
Тут я  припомнил Вадину маляву и окончательно воспрял. По ходу сообразил, что забыл спросить, как девушка выглядит и где именно встречаемся. Но потом подумал, что Вадя им наверняка  меня описал во всех красках, он это умел, а встречи обычно назначаются "у паровоза".
У паровоза никого не оказалось. На перроне шёл мелкий, моросящий дождичек, и я решил спуститься в подземный переход. Ко мне тут же подошла миниатюрная девушка с короткостриженными волосами, загадочного цвета и спросила:
- Вы друг Вадика?
- Да, - говорю хрипло, - закадычный.
- Может, пройдём в зал ожидания, меня там сестра ждёт. Мы подошли к зданию вокзала. У входа  под козырьком стояла Ляля. Я моментально влюбился, и решив оставить всякий официоз, с места в карьер перешёл в кавалерийскую атаку. Похмелье придавало лёгкость и неожиданно для самого себя, взяв девушек за локотки, я  развязно заявил:
-    Девчонки, а может ко мне, у меня родственники на даче, посидим -музыку послушаем, сухенького выпьем.
Девчонки , многозначительно переглянувшись, согласились. По дороге мы купили сухого вина типа "Ркацители", которое Вадя называл "Раком до цели" и фруктов.
Мамы дома не было, и в комнате моей царил космический хаос. Пока девчонки наводили макияж у зеркала в прихожей, я сгрёб объедки в нижний ящик письменного стола и, сбросив постель во внутрь дивана, уложил фрукты в вазочку. Разлив вино в высокие фужеры тонкого богемского стекла пригласил барышень к столу.
Мы  выпили вина и поговорили за жизнь. Сестра училась в институте водного транспорта, а Ляля работала корреспондентом в "Голодецкой правде" и заочно училась в университете на филологическом факультете. Вино кончилось, и мы с сестрой  побежали за водкой. Когда вернулись, обнаружили Лялю на балконе. Она срывала декоративные цветы, посаженные мамой в цветочных ящиках, выставленных по периметру балкона на металлических кронштейнах.   Сначала я не понял, зачем же она всё это делает, но Ляля простодушно объяснила, что проверяет меня на жадность. Я  не очень  удивился такому необычному тесту, к тому же я небольшой любитель цветов.
Закуски под водку не оказалось. Пришлось открыть банку, закатанного мамой греческого салата. Когда мы выпили , выяснилось, что девчонкам пора отъезжать в город Выборг к тётке. Собственно, они к ней и ехали, а тётка с нетерпением их ожидала, и , наверняка, уже волновалась.
Проводив девушек до вокзала, и посадив на электричку решил съездить к маме на дачу. В душе бушевал пожар. Чтобы как-то погасить его,  выпил пива и, поймав машину, невнятно, заплетающимся языком, попытался объяснить , что мне нужно туда, откуда можно уехать в Синявино. Но таксисту, по-видимому, послышалось что-то другое и потому очнулся я под лавкой на каком то полустанке.
Надо мной нависла чья-то тень. Тень принадлежала милиционеру.
- Извините, - говорю пересохшим горлом, - где я?
У меня вышло: «Идея».
-   Вчера был в Сосново, - вполне дружелюбно ответил страж порядка.
- А где это? - чуть слышно прошептал я.
- Конечная станция от метро "Девяткино". Минут через десять первая электричка пойдёт. Садишься и дуй до конца, - охотно пояснил общительный милиционер.
-  Спасибо вам большое, - говорю, вставая с заплёванного пола.
-  Там во дворе колонка,  хлебни хоть на дорожку, - крикнул мне в вдогонку добрый милиционер.
Нажав рычаг гидранта напился ледяной воды, а после, сунув голову под бодрящую струю, стоял так минут семь. Немного придя в себя, направился к перрону. Часа через два  добрался до дома и лёг спать. Разбудил меня телефонный звонок. Я сразу узнал Лялин голос:
- Ты меня ещё не забыл? – сказала она, почему то с милым прибалтийским акцентом, хотя вчера я этого не замечал. Впрочем решив не грузится по этому поводу, особо не вникая в смысл сказанного, я просто слушал её милый голосок, журчащий ручейком.
- Ты вчера столько выпил, что я думала, ты меня точно забудешь. Если хочешь, приезжай к нам в Выборг. Мы живём у тёти, записывай адрес. Мы тебя встретим.
На  вокзале города Выборга меня встретила  Ляля и радостно сообщила:
-  Мы сейчас идём на пикник.
 Она привела меня на развалины старинной крепости. Каменные стены местами довольно неплохо сохранились. Сестра была уже там, а у костра суетился  тип с сутенёрскими усиками и замашками официанта. Его представили как Шарика и, хотя на самом деле звали его Саша, имя Шарик ему очень шло. Он постоянно куда-то "закатывался": в кабак, к тёлкам, в баню.   
Он и на этот раз неожиданно исчез.  Сначала мы подумали, что он ушёл за дровами и в прямом смысле заблудился в трёх соснах. Но в трёх соснах его не оказалось. Сеструха, которая его уже немножко изучила, предположила, что он, скорее всего, в общаге. Ей по жизни нравились мужчины такого типа.
Общежитие строительно-монтажного управления находилось совсем рядом с крепостью. На  вахте стояла такая тётя,  что бросив на неё беглый взгляд,  становилось ясно  - мимо такой не проскочишь.  Проникнуть в общежитие можно было только через окно.
Мы зашли с тыла точечного здания общежития и почти сразу  заметили, мелькающую в открытом окне первого этажа долговязую фигуру Шарика. Внизу у входа в подвал стояли девицы в боевом раскрасе.  Первый этаж  в точечном доме располагается довольно высоко, но  в этом месте к стене примыкал козырёк подвала и, если человек высокого роста поднапряжётся, то высунувшись из окна, сможет втянуть стоящего на козырьке. Девицы, подсаживаемые снизу представителями среднеазиатских республик, высоко поднимая ноги и задирая юбки до самой талии взбирались на козырёк, а Шарик принимал их сверху. Заметив нас, Шарик  занёс последнюю девицу и, спустившись из окна на козырёк, спрыгнул на землю.
- Урюки обещали кониной рассчитаться, - пояснил он, забирая у среднеазиатов обещанную бутылку коньяка.
Мы вернулись на крепостные развалины. Я пошёл за дровами, Шарик  занялся костром, а Ляля  с сестрой принялись готовить бутерброды. Дело было на излёте лета и вскоре над крепостной стеной сгустились сумерки.  Поленья в костре слегка потрескивали, распространяя вокруг  духовитый  аромат сосновой смолы. Девчонки были одеты   по-летнему. Однако наступили  ночные августовские холода и тыловая часть тела, удалённая от пламени костра зябла.   Мы выпили и тепло мгновенно разлилось по телесным перифериям. Шарик с сестрой удалились в небольшой лесок в ближайших  окрестностях, а мы с Лялей остались хранителями огня,  молча и неподвижно,  созерцая  огненные языки.
Если долго смотреть на огонь, то  кажется будто ты одна из мириадов огненных частиц, рождённых из пламени, которая, оторвавшись в верхнем уровне, тут же умирает, чтобы родиться вновь.
Молчание не было тягостным. Наоборот, казалось, что слово может разрушить ощущение внезапной радости бытия. Когда я вышел из этого волшебного оцепенения, казалось, что прошли минуты, на самом деле минули часы и начало светать.
-  О чём ты  думаешь? – звонко смеясь, спросила Ляля.
Яркие, огненные блики бегали по её лицу. В свете костра она напоминала языческую богиню на фоне каменных курганов. Светлые волосы, рассыпанные по плечам, большие разноцветные глаза - один голубой, другой зеленоватый, цвета бутылочного стекла, тонкий нос с небольшой горбинкой. Нижняя губка слегка надменно выдвинута вперёд, а верхняя напоминала  лук с натянутой тетивой. Когда Ляля смеялась на пухлых щёчках появлялись ямочки. Смех её звонкий, как колокольчик,  эхом разносился в  кронах деревьев.
Я взял её руки и, любуясь причудливым световым ракурсом, то возникающим, то вновь ускользающим из-за огненных бликов, бегающих по её лицу,  поцеловал в надменную нижнюю губку и произнёс:
- Я  думаю только об одном, как бы ещё продлить это ощущение безграничной радости.
- Представь себе, я тоже только что подумала об этом,  - шёпотом поведала мне Ляля. 
Тут появились Шарик с сестричкой. Шарик  взял полено и, разворошив затухающий костёр, подкинул дров. Огненное облако снопом искр взлетело к небу, и огонь занялся с новой силой.
Шарик достал сигарету и зажигалку. Он уже хотел было прикурить, но  повертев зажигалку в руках, убрал её обратно в карман и со словами: "Прикуривать у костра от зажигалки - извращение", достав из огня догорающую головешку,  прикурил. Я тоже вынул пачку сигарет и протянул Ляле. Она взяла сигарету, а я, достав из костра пылающее полено, поднёс к  её лицу. Ляля вскрикнула, сигарета выпала изо рта, расплавленная тушь с ресниц потекла в глаза.
Мы с Шариком побежали к ближайшему ручью, а  сестра принялась, размазывая тени от ресниц по щекам протирать Лялино лицо косметическими салфетками. Мы принесли воды в полиэтиленовом пакете, промыли Ляле глаза и потушили костёр.
Девушкам пора было домой. Тётка наверняка уже била тревогу.  Мы с Шариком проводили их до дома и пошли в общагу, благо жил он один в комнате. Сосед переехал к жене, но из общаги пока не выписывался, и потому вторая койка всегда была свободна.
Проснулись  заполдень, поправились кефиром и двинулись в путь. Проходя мимо крепостных развалин,  заметили Лялю. Она махала нам рукой с балкона тёткиного дома. Мы зашли к тетке, и все вместе решили вечером   сходить в ресторан "Север", справить отвальную. У Ляли через три дня заканчивался отпуск. На завтра уже были взяты билеты.
Мест в ресторане, как всегда не оказалось, но у Шарика был знакомый официант. Взяв залог в виде половины стоимости заказа, он обещал забронировать столик у оркестра. До вечера время ещё было, и мы с Шариком решили попить пива в ближайшем шалмане, пока девчонки наводят красоту.
Это был обычный шалман, каких у нас тысячи с липкими деревянными столами, мутными кружками с кислым пивом и горами  чешуи от пересушенной воблы на столах. Впрочем, следует признать, что этот был несколько почище, сказывалась близость Финляндии. Стены были отделаны панелями под карельскую берёзу и украшены чеканкой. Да и публика была посолидней, официантки одеты в форменные фартуки. Возможно, это даже был пивной ресторан. Мы заказали дюжину пива,  набор из солёных сушек и хвоста скумбрии холодного копчения. За соседним столом слышалась незнакомая речь, прерываемая песнями на непонятном языке и выкриками: "Хёе, Суоми, Хёе, Випири".
- Чухна гуляет, - пояснил Шарик, отхлёбывая одним глотком полкружки живительной влаги.
Потом он глянул на часы и куда-то пропал. Вернулся он на  этот раз довольно быстро с бутылкой водки и, направившись прямиком к компании финнов, громко скандировал: "Тэрра, соми, парака ми".
Увидев водку, жители страны суоми оживились, и двое из компании двинулись за Шариком в сортир. Через некоторое время Шарик появился, и, интимно оттопырив внутренний карман, показал  пачку финских марок.
- Магазины с двух, а у них уже шары горят. За водяру любые бабки выложат, - коротко пояснил он.   
Мы допили пиво и двинулись к ресторану. Девчонки уже ждали нас у входа. Сначала я даже не узнал их, настолько они изменились. Если  вчера это были туристки, то теперь, одев вечерние наряды, они превратились в светских  дам. Я сначала даже не решился подойти к ним в своей вахлацкой куртке из кожзаменителя  и в джинсах "Супер Перрис". На сестре было что то атласное с драконами, а на Ляле вечернее платье - декольте с оборками, раскрывающее изящный разворот плеч. На грациозной шее золотом блестел кулон с камнем, блики которого стреляли в глаза. На гладкой причёске балерины сияла диадема, с такими же как в кулоне камнями. Когда я оказался рядом с Лялей, выяснилось, что она на шпильках  выше меня ростом.
Мы прошли вовнутрь ресторана. В центре зала взгляд ласкал бассейн с лебедями. У входа нас уже ждал знакомый официант.  Усадив нас за столик у оркестра, он мгновенно испарился. Стол был уже сервирован.  В центре стоял запотевший графинчик  водки и холодные закуски.
Мы выпили и закусили. Оркестр заиграл какой то свинговый стандарт. Я пригласил Лялю на танец, а Шарик опять куда-то исчез. Когда мы вернулись к столику, то увидели его танцующим с местной путаной где- то в глубине зала. Официант принёс горячее и тихо произнёс, склонившись ко мне: "Можно вас на минутку".
Мы прошли с ним в небольшой коридорчик, отделанный кафелем, отделяющий кухню от зала. Официант исчез в кухонных недрах, а от стены отделилась тёмная фигура кавказца. Приблизившись, он зловеще прошипел мне в самое ухо: "Передай своему приятелю, чтобы вёл себя прилично". После этого он растворился в зале. Я даже не успел толком разглядеть кавказца, тем более, что в зале было  полным полно его собратьев.
Я вернулся к столику и занялся  бифштексом с картошкой. Шарика в обозреваемом пространстве не было видно. Неожиданно  стол из- под тарелки с бифштексом вылетел. Всё произошло настолько быстро, что , не успев оторвать удивлённый взгляд от уползающей вслед за столом тарелки, я тут же получил удар в челюсть. Каким-то непостижимым образом я всё-таки умудрился автоматически уйти от удара, сказались  боксёрские навыки, приобретённые в юности. Удар пришёлся по касательной. Чуть поодаль, на опрокинутом столе лежал тот самый кавказец из коридора, а может это был кто-то из его соплеменников.  Когда я уходил от удара, он,  потеряв равновесие, некоторое время двигался по инерции, пока не  упал на опрокинутый стол. Соусница, отскочив от стола, забрызгала томатом  человека за соседним столом. Вскочив со своего места, человек опрокинув стул споткнулся и всем своим десятипудовым весом обрушился на субтильную даму, сидящую за столиком у самого бассейна. Спутник дамы бросился на тяжеловеса с кулаками.  Драка приобрела цепной характер. Все уже давно забыли об источнике бардака. Оркестр, как в заправском  вестерне  наяривал рэгтайм и только один человек спокойно поглощал ужин, запивая горячий жар котлет по-киевски шампанским, будто не замечая летающих вокруг него тел, стульев и тарелок.
Согласно законам жанра в любом кабаке обязан быть такой невозмутимый человек. Я отвёл девчонок в сторону, наблюдая, как в замедленном кино за всем происходящим. Время, будто растянулось.  Пока мы двигались до выхода из зала, действо вокруг нас развивалось  с калейдоскопической быстротой. Реально же прошло настолько мало времени , что кавказец даже не успел подняться.  Не дожидаясь, пока он встанет и продолжит меня метелить, я подхватив девчонок  рванул к выходу из ресторана.
На выходе мы слегка замешкались. Я вспомнил, что сдал в гардероб куртку. Пока я разбирался с гардеробом, подскочил официант и сказал, что надо бы рассчитаться за горячее. Я выгреб какие то оставшиеся по карманам купюры, и мы выскочили на  воздух.
На полпути к тётиному дому нас догнал весёлый, как молодой пёсик, Шарик, и мы все вместе двинулись к общаге продолжать праздник. Незаметно пробравшись известным путём через подвальный козырёк и окно в сортире, мы оказались в комнате Шарика. Шарик с сестрой оставили нас с Лялей одних. Сидя на скрипучей панцирной кровати, мы изнурительно целовались,  но дальше дело не пошло. Да и вряд ли можно было представить близость в таких  условиях. В коридоре то и дело раздавались матерные крики, в  дверь периодически стучались пьяные обитатели общаги. Наконец, вернулась сестра с Шариком, и мы пошли провожать сестрёнок.
Рано утром я распрощался с Шариком и уехал в Питер провожать Лялю с сестрой. Мы сели в электричку и через несколько часов были на Финбане. Часы на башне показывали одиннадцать, но гастроном на улице Лебедева был закрыт, меж тем как бронзовый Ильич указывал рукой на одиннадцать часов. Пришлось купить водки у грузчиков, с чёрного хода. Расположились на площади Ленина, на скамейке перед памятником Ильичу. Время до поезда ещё оставалось, и мы решили в предвкушении близкого расставания выпить за отъезд. Гранёный стакан я позаимствовал в автомате газированной воды. Честно говоря, я даже не мог и помыслить, что Ляля будет пить водку гранёными стаканами, но к моему удивлению, она охотно согласилась, заявив, что так даже вкуснее.
Ляля быстро опьянела, и прижимаясь ко мне всем телом, жарко шептала, что скоро приедет.
Но она не приехала, приехал Шарик.


Он закатился ко мне домой дождливым ноябрьским утром и сразу же с порога заявил:
- Где у вас тут самый лучший кабак?
Я не  любитель кабаков, да и кабаки меня не любят. Слышал, что "Бригантина" на Двинской улице вроде  бы считался неплохим. К тому же я хотел послушать известного гитариста Александра Ляпина, который там играл.
В ресторане в основном гуляли моряки торгового флота. Мы заказали водки и по салату. Выпив, Шарик пошёл снимать тёлок. Мне стало скучно. Допив водку, я начал шастать по залу в поисках Шарика и, обнаружив его  в компании мореманов, успокоился и заказал ещё водки. Но тут заметил за столом, где сидел Шарик с моряками, какое-то движение. Присмотревшись,  понял, что его выталкивают из зала. Такой поворот событий меня вовсе не устраивал, деньги -то были у него. Вся толпа спустилась вниз , в гардероб, а Шарик с несколькими моряками оказался в предбаннике у входной двери. Ещё мгновение и его вытолкают на улицу. Я подскочил к морякам и вежливо так говорю: "Зачем же вы выталкиваете моего друга?". Не успел я  что-либо сообразить, как меня подхватили под руки двое здоровенных моряков, так что мои ноги не касаясь земли, понеслись к пустырю.   Там меня бросили на землю. Потом я ничего не помню. Последнее воспоминание - попытка натянуть куртку на голову, чтоб защититься от ударов по голове. Очнулся  от страшной  боли во всём теле, в особенности в голове. Голова кружилась и сильно мутило.  Кое-как добравшись до шоссе, поймал такси и в долг доехал до дома.
Встретив меня, мама сказала, что звонил какой-то Саша. Я расплатился с таксистом и, не раздеваясь, улёгся спать. Утром меня разбудил телефонный звонок. Звонил следователь. Он предложил срочно подъехать в отделение милиции.
Отделение располагалось в здании райкома, рядом находился суд. В коридоре, у кабинета следователя сидели  разодетые женщины. Навстречу мне вышел непонятно откуда взявшийся Шарик и, что-то невнятно бормоча, поволок меня к туалету.
- Мы здесь в качестве потерпевших, - торопливо затараторил он. Бабки я с них снял, так что следаку говори, что никаких  претензий не имеешь.
Следователем оказался молодой русоволосый парень, почти мой ровесник. Я сразу же с порога заявил, что никаких претензий не имею. Следователь заполнил протокол, дал мне на подпись, а на прощание сказал:
- Не советую вам по кабакам шляться. Этому вашему приятелю уже всё равно, а вам ещё жить.
На волне счастливого освобождения мы взяли водки и пошли ко мне. Выпив Шарик неожиданно, с чувством выдал:
- А поехали в Голодец к нашим женщинам?
- Куда? - пьяно удивился я.
- В   Голодец, - говорю, - ночь езды до Нижнего, утром там, - пояснил Шарик.
- Поехали, - мгновенно загорелся я.
Мы поймали такси, взяли два билета до Нижнего, вскочили в тронувшийся поезд и сразу прошли в вагон-ресторан. Заказав водки, Шарик признался, что  как-то уже ездил в Голодец, и ему там очень понравилось. Он даже хочет со временем  осесть в тех местах. Мы ещё немного посидели, вспоминая о хорошем  и отправились по своим  местам спать.
Утром  прибыли в Нижний и, сев на пароходик,  переправились на другой берег Волги, в Голодец.
От пристани около получаса шли до Лялиного дома. Ляля с сестрой встретили нас довольно приветливо, но особой радости не проявляли. Мне даже показалась, что Ляля меня вообще не ожидала. После обеда она сообщила, что они приглашены в гости, и мы пойдём с ними почётным эскортом.
Тусовка проходила в типовой двухкомнатной квартире при большом скоплении народа, поэтому на нас с Шариком практически не обращали никакого внимания, что было нам на руку. Ляля же напротив была в центре всеобщего внимания. Молодой человек, похоже хозяин квартиры, постоянно вызывал её на кухню, как я понял, для конфиденциальной беседы.
Шарик быстро освоился в незнакомой компании, а я, чувствуя себя не в своей тарелке, решил выйти на лестницу покурить. В коридоре я встретил плачущую Лялю.
- Что случилось? - спрашиваю.
- Он меня ударил, - сквозь слёзы прокричала Ляля.
Я  вышел на кухню. Молодой человек стоял у окна, спиной ко мне. Я взял его за плечо и, развернув, ударил в лицо. Он довольно грамотно ушёл от удара и, выбежав в комнату, где сидела вся компания крикнул: "Коля, Вася, сюда". На кухню вышли двое. Они сидели за столом как раз напротив нас. Сразу стало ясно, что будут бить, но тут на кухню вышел третий, похожий на цыгана и сказал: "Не трогайте его, пусть Лялька сама выбирает: с кем  быть".
Мы вчетвером благополучно покинули квартиру, и тут я вспомнил про Вадю. Ведь конечной целью моего визита была всё-таки встреча с другом!
Ляля рассказала, что служит он  совсем недалеко, в военной части и вызвалась проводить меня туда. Мы прошли на КПП и попросили дежурного позвать Вадю.  Вадя выглядел неважно. Он исхудал,  коротко остриженная под машинку голова нелепо сидела на тонкой шее. Из -под кожи  проступали позвонки шейно-воротниковой зоны, гимнастёрка висела мешком, сапоги были размера на два больше.  Заметив нас, он попросил немного подождать и через час вернулся в ушитой парадке с чужого плеча. Мы обнялись и, поймав машину, поехали домой к Ляле, отмечать встречу друзей. Вадя рассказал, что учится в учебке на повара. Я спросил, довелось ли ему чистить сортиры. Он спокойно ответил, что да, было дело.
Без регулярной тренировки Вадя быстро опьянел. Поздней ночью мы доставили его к воротам части и, перебросив через забор, удалились.  Потом Вадя рассказал, что не обнаружив его с вечера, в части объявили тревогу, но он успел до подъёма заявиться к дежурному офицеру и доложить, держа галстук в руке, что рядовой такой- то из самохода прибыл.
Через неделю его отправили в войска. Мы с Шариком уехали на следующий день.
Шарик приезжал в городок ещё несколько раз без меня и ,в конце концов ,действительно, осел в Нижнем, устроившись официантом в какой- то ресторан.
Я потом ещё пару раз приезжал к Ляле. Одна короткая встреча случилась зимой, на  каникулах. У Ляли гостила подруга. Они вместе учились и на время сессии подруга приезжала к ней, объясняя это тем, что вместе веселее.
Подруга, как мне показалось, меня сразу невзлюбила. Я уже хотел было, чтобы не нарушать идиллии, уехать, но Ляля попросила меня остаться. Рано утром Ляля уходила на работу в редакцию, а мы  оставались дома.  Стараясь сводить общение с подругой к минимуму, я всячески избегал  её, не верю я в бескорыстную женскую дружбу.
В этот день вдарил небывалый мороз. Тут ещё, как на зло, начали стремительно остывать батареи и трубы в доме. Газовый котёл-водогрей находился на кухне, но понять почему он перестал передавать теплоноситель было невозможно, работал водогрей в автоматическом режиме. Оставалось одно сесть и замерзать. Температура в каменном доме катастрофически падала и я, сказав, что один индеец замерзал под одеялом, а двое нет, предложил подруге этот вариант, она на удивление быстро согласилась. Тут пришла сестра и сказав, какие же мы глупые , открыла воздушник. Батареи снова заработали. Подруга на следующий день уехала.
В мой последний визит Ляля решила познакомить меня со своей самой лучшей подругой. Мы набрали много вина и пошли в лес за грибами. До грибов дело так и не дошло.
Билет на поезд у меня был на завтра, а оставаться у Ляли было неловко. Подруга предложила мне заночевать у нее, и я согласился.
Утром она проводила меня до вокзала и, усадив в поезд, пообещала вскоре приехать. Приблизительно через год она приехала  и стала моей женой.