императорская кровь глава 25, 26, 27, 28

начало здесь:
http://www.proza.ru/2010/02/06/789
ГЛАВА 25
    Влюблённые глухи и слепы ко всему на свете. Скрывая от окружающих свою любовь, они всерьез полагают, что это им удается, что никто не  замечает их сияющих счастьем глаз и нежных улыбок.
   Именно так, наивно и неосмотрительно, вели себя юная фрейлина Великой Княжны Екатерины Анна Головина и опытный покоритель женских сердец  император Александр.
   Государь был неправдоподобно, ошеломляюще счастлив. Забыв жену и всех своих фавориток,  каждую свободную минуту он проводил в комнатах Ани, скорее похожих на ювелирную лавку или музей ценностей, чем  на жилое помещение молодой женщины.   
   -Саша, зачем это? – спрашивала она, когда он прибегал к ней с очередной драгоценностью в руках. – Ты уже надарил мне столько всего, что я теряюсь в раздумьях, куда мне складывать все это добро?
   -Ты ничего не просишь у меня, - огорченно вздыхал он, - а мне хочется подарить тебе весь мир. Давай  я распоряжусь построить для  тебя сказочный дворец?
   -Зачем он мне? – смеялась она, обнимая его. – Мне ничего не нужно, кроме тебя. 
   -Волшебница моя, - шептал он и целовал в губы. – Я так  счастлив, что встретил тебя! Но всё же – попроси у меня что-нибудь, ну, пожалуйста! Чего тебе хочется?
   -Ну, хорошо, раз уж Вы настаиваете, Ваше Величество, - лукаво прищурилась Аня, - у меня будет к Вам одна просьба. Вы обещаете  исполнить её?
   -Обещаю! Я сделаю для тебя всё, что в моих силах!
   -Ты поступаешь опрометчиво, Саша, обещая исполнить то, чего ещё не знаешь. А вдруг это потребует от  тебя слишком больших усилий?
   -Неважно. Я буду рад выполнить любое твоё желание.
   -Любое, Саша?
   -Любое, волшебница. Говори!
   -Позволь мне написать твой портрет! Я знаю, что это очень дерзкая просьба с моей стороны, так как я наделена весьма скромными талантами в живописи. Но я уверена, что моя работа будет одним из лучших твоих изображений, ибо я вижу тебя с такой стороны, с какой  тебя не способен увидеть ни один даже самый выдающийся живописец.
   -Изволь, ангел мой, - рассмеялся император, - пиши, если хочешь. Но  должен честно предупредить тебя, что я нетерпеливый натурщик и не умею подолгу позировать.
  -Я сделаю наброски быстро, а детали допишу после, по памяти, - обрадовалась графиня.  –  Давай начнем прямо сейчас, а? Иди, садись вот туда, в кресло. Так, голову чуть левее, и смотри весело!
    С тех пор так и повелось. В те дни, когда Александр был свободен, он непременно по полчаса позировал своей «милой волшебнице». Во время его отсутствия Аня  увлеченно совершенствовала полотно по памяти.
    А ведь и верно портрет выходил куда как хорош, ибо кистью юной художницы водила не только искусная рука, но и любящее сердце!
   Она была счастлива, и не думала о дурном, а между тем за влюблёнными наблюдали десятки  недоброжелательных  глаз. Особенно преуспели в наблюдениях отвергнутые государем фрейлины Елена Голицына и Ольга  Шаховская, именно те, о которых Аню предупреждала еще в Вышнем Волочке княгиня Мария. Фрейлины знали всё – в какое время Александр приходил к Ане, в какое уходил, сколько времени Анна проводила у Великой Княжны, какие книги читала, какими духами пользовалась… Несколько раз в ее отсутствие они проникали в её личные комнаты и  с завистью рассматривали  дорогие подарки императора. В хорошеньких головках светских львиц  зрели  коварные планы расправы с неожиданной соперницей.
    Случай вскоре представился, и как нельзя более удачный. Оставалось лишь склонить к согласию главного участника и исполнителя, что, впрочем, оказалось совсем не сложно, так как он яростно ненавидел Аню. Эта ненависть была столь сильна, что он без колебаний поставил на кон всё, - расположение государя, собственную карьеру, благополучие семьи, - всё, лишь бы унизить, уничтожить взлетевшую столь высоко несносную  гордячку графиню Головину…

    Подгоняемый нетерпеливым ожиданием желанной встречи, Александр почти бежал по коридорам Зимнего, направляясь к Анне. Меньше часа назад он вернулся в Петербург из Вильны, и теперь горел желанием обнять любимую. Они не виделись почти три недели…
   -Волшебница моя, наконец-то! – с горящими от счастья глазами он пробежал пустую гостиную, отворил дверь, ведущую в спальню, - и вдруг застыл, почти окаменел,  решительно отказываясь поверить тому, что предстало его потрясённому взору.
   На постели, на той самой постели, где они с Анной провели столько сумасшедших незабываемых ночей,  сейчас  в полный рост бесстыдно  развалился  князь Никита Гагарин. Он лежал в самой непринуждённой расслабленной позе и безмятежно храпел. Сапоги  небрежно валялись посреди комнаты, а мундир свисал с кресла у окна. По всей его позе, по тому, как совершенно естественно был расстегнут ворот его нательной рубахи, по спокойному выражению лица чувствовалось, что князь здесь постоянный гость.
   Некоторое время Александр неподвижно стоял и безумными глазами смотрел на спящего. В прорезе рубахи просматривались редкие тёмные волоски, покрывавшие гладкую, даже ранней весной  смуглую грудь князя, и отчего-то именно вид этой негустой поросли привел императора в наибольшее бешенство. Богатое  воображение, не раз выручавшее его в затруднительных ситуациях, сейчас  сыграло с ним жестокую шутку, - он живо представил, как тоненькие нежные пальчики Ани гладят вот тут, запутываясь в этих маленьких волосках, как Никита блаженно улыбается, как они потом…
   Под руку Александру попалась тяжёлая бронзовая статуэтка, стоящая на комоде у самой двери,  и он с большим трудом удержался от того, чтобы сей  же час не запустить ей в нахального князя.
   «Господи, как же я верил тебе, как доверял, а ты обманывала меня, ты такая же,  как все они, - лживая подлая предательница!»
   Ему было так больно, как никогда в жизни, до сего часа он и не подозревал, что в мире существует подобная боль. На негнущихся деревянных ногах он  вышел из спальни и  прикрыл за собой дверь, - скорее интуитивно, чем осознанно, горьким  взором обвел привычную милую обстановку гостиной, навсегда прощаясь с  рухнувшим в одночасье  счастьем. С нехорошей ухмылкой подошел к стоящему у окна мольберту,  снял наброшенное поверх холста  чистое белое покрывало.
    С почти законченного портрета на него радостно смотрел  абсолютно  счастливый  человек. Любящий и любимый…
   «Какое лицемерие! Она еще находила время совершенствовать моё лицо! Верно, отдыхая от любовных  утех  с князем, или в предвкушении оных!»
   Император остро пожалел, что безоружен, - сейчас он с большим удовольствием проколол бы шпагой собственную улыбающуюся физиономию, это доставило бы ему мучительное удовольствие, сродни тому, что испытываешь, убивая лютого врага. Он вздохнул, тихо закрыл холст тряпицей, повернулся и вышел из комнаты.
    Сквозь неплотно прикрытую дверь спальни за ним осторожно наблюдал князь Никита. Вопреки ожидаемого, на лице последнего не отражалось ни злорадства, ни удовлетворения, напротив, оно выражало безмерное сожаление и раскаяние…
   Соглашаясь на эту авантюру, он жаждал единственной цели – насолить Анне. О чувствах императора он не подумал, полагая графиню его минутной  незначительной  прихотью…
   Боль Александра потрясла его. Ах, если б можно было повернуть время вспять и всё исправить!

    -Как поживает милейшая Екатерина Николаевна? – спросила Мария Гагарина. – Если не ошибаюсь, она покинула Петербург  в конце декабря?
   -Да, Мари. Доктора настоятельно рекомендовали ей вернуться домой, поскольку здешний сырой климат неблагоприятно сказывался на её здоровье.
   -Как же она чувствует себя теперь?
   -Значительно лучше. Недавно я получила от неё письмо.
   -Я рада слышать, что твоя тётя здорова, чего, впрочем, не скажешь о тебе, Аня. Я давно не видела тебя и мне очень заметны перемены к худшему. Ты побледнела,  под глазами круги,  цвет лица нездоровый. В чем причина, ты плохо  ешь? У тебя бессонница?
   Подруги сидели в небольшой приемной, ведущей в покои Великой Княжны Екатерины. Принцесса уехала в Павловск навестить  приболевшую мать-императрицу Марию Федоровну, и  фрейлины получили возможность без помех поговорить друг с другом.
    Они не виделись более месяца – последние дни перед родами Мария не появлялась на людях. Две недели назад она благополучно разрешилась от бремени, став матерью здорового крупного мальчика, и сегодня впервые появилась при дворе, чтобы приступить к  своим обязанностям.
   -Не знаю, что и сказать тебе, Маша, - растерянно проговорила Аня, теребя поясок платья, - в последнее время я действительно чувствую себя как-то странно. Меня тошнит по утрам, и я совершенно не  могу есть осетрину, хотя раньше очень любила отварную рыбу.
   -Тошнит по утрам? И часто? – живо отреагировала Мария. – Знакомая картина. Да ты не беременна ли часом, подруга?
   -Беременна? – ошеломленно пролепетала Аня. – Да ты что, Мари?  Знаешь, я как-то никогда не думала об этом…
   -А ты подумай, - обняв девушку, радостно зашептала княгиня, - это замечательная новость, и я уверена, что ОН тоже будет на седьмом небе от счастья! Он осыплет тебя золотом, ты будешь купаться в роскоши!
   -Да у меня и так вся спальня завалена блестящими украшениями, - засмеялась Аня, - куда ж больше?
   -Ты скажешь ему? – заговорщицки подмигнув, спросила Мария.
   -Скажу, - без колебаний ответила Аня, - но вовсе не для того, чтобы утонуть в золоте. Просто я считаю, что он имеет право знать об этом, кроме того, мне всё равно  не удастся долго скрывать от него своё положение. Но сначала необходимо удостовериться, так ли это. Завтра же проконсультируюсь с доктором. К кому лучше обратиться, Маша?
   -Могу порекомендовать моего…
   Княгиня не успела закончить фразу. Дверь в приемную Великой Княжны распахнулась, и вошел император. Его прекрасное лицо было бледно и бесстрастно, но в глазах застыло обычно  несвойственное ему  выражение растерянности.
   -Ваше Величество, - Мария, а за ней и Анна поднялись с кресел и почтительно поклонились государю, - с благополучным возвращением!
   Александр  посмотрел  на дам с некоторым недоумением, и Мария уловила мелькнувшую на его выразительном лице новую неожиданную гамму чувств  - от искреннего сочувствия, обращённого к ней, -  до яростного негодования,  адресованного Ане.
    Обрадованная долгожданной встречей Аня ничего не заметила.
   -Не сочтите меня невежливым, любезная княгиня, но я вынужден прервать вашу беседу, - сказал император, - мне необходимо сей же час переговорить с графиней Головиной. Наедине. Пожалуйста, оставьте нас.
   -Разумеется, государь, - снова поклонилась Мария. –  Желаю удачи, Аня. Надеюсь, всё будет хорошо, - скрывая охватившую её тревогу, ободряюще прошептала она, проходя мимо Анны.
    Мария вышла, и они остались одни. Анна радостно улыбнулась Александру, с распростертыми объятиями бросилась  навстречу, но словно споткнулась, увидев его искаженное болью и гневом  лицо. Он смотрел на неё с ненавистью, как на предателя или заклятого врага.
   -Что случилось, Саша? – прошептала она осевшим голосом.
   -Никогда больше не называйте меня так, сударыня, - ледяным тоном ответил он. – Слышите, никогда?! Поистине нет предела вашему лицемерию! Вы уверяете  меня в вашей преданности и любви, прикидываетесь верной подругой княгине, и в это же самое время прелюбодействуете с ее мужем! И вы еще смеете спрашивать у меня, что случилось!? Браво, графиня, Вы неподражаемая актриса! В ваших глазках нет ни капли смущения или раскаяния, они выражают лишь самое искреннее изумление!
   -Прелюбодействую с мужем Марии? – ошеломлённая чудовищным несправедливым  обвинением, Аня пошатнулась, с трудом  удерживаясь на ногах. – Как Вы могли  предположить обо мне такую нелепость, Ваше Величество?! Это совершенная неправда! Кто рассказал Вам  подобную  чушь?
   -Не усугубляйте своё положение новой ложью, графиня, - угрожающим голосом продолжал Александр. – Мне вовсе не пришлось опускаться до  дворцовых сплетен, ибо я только что собственными глазами видел молодого князя Гагарина в вашей спальне. Он  расположился  в вашей постели совершенно вольготно, как в своей собственной! Вы даже не потрудились убрать оттуда вашего  любовника до моего приезда! А впрочем, вы ведь не ожидали, что я вернусь из Вильны именно сегодня, не так ли? Ну, что же вы  молчите, сударыня? Вам нечего сказать мне? Господи, как же я любил Вас, как верил, как делился с вами самыми сокровенными мыслями! Вы же оказались настолько циничны, что посмели обманывать не только меня, но и чистую во всех отношениях добродетельную княгиню! Как же вы могли, днем прикидываться ей другом, а ночью развлекаться в своей спальне с ее мужем?   
   Александр глухо застонал  и отвернулся, закрыв  руками искаженное болью неузнаваемое лицо. Аня молчала, не в силах поверить тому, что услышала. Она  отчетливо понимала, что никакие доводы не помогут,   что он всё равно не поверит сейчас ни одному её слову. Сердце девушки  безжалостно сжала ледяная змея отчаяния.
   «Как же  неожиданно оно случилось, - со странным равнодушием подумала она, - то самое, о чём с самого начала меня предупреждала добрая Маша. Дворцовые интриги  настигли меня,  а Александр, ни на секунду не усомнившись, поверил в мою измену! Подумать только -  Никита Гагарин  мой любовник! Да мы  едва выносим друг друга!».
   Аня попыталась представить себя в постели с Никитой, и едва не рассмеялась, несмотря на драматичность момента. Что бы они там делали? Злобно ругались и осыпали друг друга упреками?
   «Князь считает меня виновной в ссылке отца, поэтому он отомстил мне, согласившись принять участие в  этой отвратительной клевете. Как он сказал тогда, у меня дома?  «Вы еще пожалеете о том, что сделали?»
   Аня горестно вздохнула и взглянула на Александра.  Их счастье рухнуло в единый неуловимый миг, словно мартовский снег с подтаявшей крыши. Ей хотелось увидеть его лицо в последний раз, но он по-прежнему стоял, не оборачиваясь.
   -Позвольте мне уйти, Ваше Величество, - смирившись с поражением, сдержанно проговорила она.
   -Не смею вас более задерживать, сударыня, - глухо ответил он.
    Аня низко поклонилась и пошла  прочь, стараясь держаться прямо и сохранять достоинство. Напускная бравада удавалась плохо, ноги не слушались, шаг получался неровный. Ей почудилось, что он смотрит ей вслед, но она не решилась оглянуться, и поэтому не знала, так ли это. В  коридоре ей  вновь сделалось нехорошо, пришлось опереться о стену и остановиться, пережидая, пока пройдет  приступ дурноты. Постаравшись успокоиться, она  прикрыла глаза и несколько раз глубоко и медленно вздохнула, слегка задерживаясь на выдохе. В последнее время  это иногда помогало ей  скрыть на людях свое недомогание.
    Через минуту действительно стало легче. «Хорошо, хоть Маша ушла, -  с некоторым облегчением  подумала она, - у меня не хватило бы сил сейчас объясняться с ней».
   Девушка   осторожно отошла от стены и пошла, сначала тихо, потом быстрее,  наконец, почти побежала в свои теперь уже бывшие комнаты.  Ей необходимо было забрать с собой  в вечное изгнание две  вещи – на память о сгинувшем навсегда счастье. 
   -Притворщица! – нарочито распаляя себя, пробормотал  Александр,  внимательно наблюдавший за ней сквозь неплотно прикрытые двери приемной,  – нет, вы только посмотрите, какова притворщица? Ведь догадалась, что я буду  наблюдать за ней,  и великолепно отыграла последний акт своей незадавшейся пьесы! Как мастерски изобразила отчаяние, как естественно оперлась о стену! Можно подумать, ей и вправду сделалось дурно! Верно, надеялась, что я не выдержу и брошусь к ней с утешениями. Не дождалась – и кинулась к себе, собирать подаренные мной драгоценности! Что ж, и здесь я в ней ошибся!  Анна столь же жадна и корыстна, как и все остальные…
    Он почти убедил себя в истинном значении собственных слов. Одно лишь сердце не верило ему – оно помнило иную Анну.
   Любящую,  бескорыстно  преданную, готовую ради него на любое   самопожертвование.

ГЛАВА  26
    «Ну, вот и всё, Сашенька, - обреченно подумала  Анна, стоя на пороге своей спальни, - вот и всё, мой милый.  Не чаяла  я, что именно так нам суждено будет с тобой  проститься! Кому-то понадобилось оклеветать меня, а  ты   и  поверил!»
   Она  всё ещё не могла до конца осознать непоправимость случившегося. Ей казалось, что она спит и видит дурной сон. Да-да, это всего лишь дурной сон.  Сейчас, вот сейчас она проснется - и всё окажется прежним. Откроется дверь, вбежит сияющий счастьем  любимый, крепко обнимет и прижмет к груди. «Волшебница моя, наконец-то!» - и замрет в восторге обретения душа, застучит радостно сердце, и руки обовьются  вокруг него, и запутаются пальцы в рыжих кудрях. «Сашенька,  как я  по тебе скучала! А знаешь, мне приснился такой страшный сон! Будто бы ты…»
   Анна тряхнула головой, отгоняя непрошенные видения. Глаза застилали слёзы, она смахнула их и медленно, словно по пояс в воде, двинулась вглубь спальни к туалетному столику, сплошь заставленному коробочками и шкатулками со сверкающими драгоценностями. Девушка  безошибочно выбрала изо всего этого великолепия один-единственный,  скромный на вид футляр,  бережно прижала к сердцу и повернулась, чтобы уходить.
    Неожиданно ей пришла в голову новая мысль, и она наклонилась к  безупречно разглаженной шелковой подушке, просто так, без особого  интереса.  Шелк действительно хранил незнакомый мужской запах. Запах  постороннего мужчины. Все  сомнения отпали  -  Никита Гагарин в самом деле лежал здесь, на её постели.  «Что ж, придумано великолепно, - Аня выпрямилась и теперь стояла, крепко сжимая в руках  коробочку, - чем проще, тем лучше. Тот, кто всё это устроил, прекрасно знал о наших отношениях с Александром, а также о том, что, вернувшись  из Вильны, он первым делом устремится ко мне. Так  оно всё и вышло. Саша пришел  и  увидел в моей… в нашей спальне князя Гагарина! Естественно, что он счёл его за моего любовника, с  которым я утешалась во время его отсутствия. Да и кто бы на его месте подумал иначе! Господи, представляю, как  ему было больно! 
    Итак, план интриганов мне понятен. Вызывает недоумение другое: как князь Никита согласился участвовать в этом?! Неужели он  настолько сильно ненавидит меня, что ради моего изгнания решился на такой опасный поступок, рискнул поставить на карту свою жизнь и карьеру, а также благополучие своей семьи? Ведь у него только что родился сын?!»
   Темна и непонятна натура человеческая…
   Аня постояла еще немного на пороге, в последний раз обвела глазами так хорошо знакомую комнату, потом решительно прикрыла дверь и вышла в гостиную. Снова закружилась голова, и слегка замутило, но она не стала обращать внимание на такие мелочи. Мелькнула мысль о докторе, но тут же пропала - не всё ли теперь равно!?
    Девушка бережно сняла с подрамника почти законченный портрет Александра, скатала в широкий рулон и уложила в маленький продолговатый чемоданчик. Потом переоделась в своё собственное простое платье, повесила в шкаф роскошный придворный туалет, сняла  с себя  дорогие украшения и разложила по соответствующим  футлярам.
    По русскому обычаю присела перед дорогой,  в последний раз огляделась, - ничего из её вещей здесь не было - и навсегда покинула Зимний дворец.   

    -Аня, что случилось? – поспешно скидывая шубу на руки подбежавшему лакею, вскричала княгиня Мария. – Я поехала к тебе тотчас же, как получила твою записку. Ты написала, что наша встреча не терпит отлагательств. Скажи же скорее, милая, что все это значит? Он что, рассердился, узнав о ребёнке?
   -Прости, что обеспокоила тебя, - поднялась Анна навстречу гостье, – но нам действительно необходимо поговорить. Поговорить,  и… попрощаться, и …
  -Попрощаться, Аня?!  - ошеломленно ойкнув, прервала княгиня. – Я не ослышалась? Ты действительно сказала  - попрощаться?  Господи, милая, ты пугаешь меня! Ради бога, скажи, что случилось?
   -…объясниться, - закончила Аня прерванную фразу  - Сядь же, Маша, пожалуйста,  сядь и выслушай. Я не могу допустить, чтобы после моего объезда  ты  думала обо мне дурно. Пусть кто угодно считает меня предательницей, пусть ОН ненавидит  и проклинает меня, но только не ты! 
    -Аня, я ничего не понимаю…
    -Сейчас поймешь, - Аня помедлила, собираясь с мыслями. – Ты предупреждала меня об этом еще тогда, в Пешках, а  я  думала, что ты преувеличиваешь, …но все получилось именно так, и при том столь неожиданно, что я растерялась. Меня оклеветали, Маша, а Александр… он… он  сразу поверил и прогнал меня прочь, так что между нами все кончено.
   -Но, Аннушка, …
   -Погоди, Маша. Я позвала тебя вовсе не для того, чтобы жаловаться на судьбу. Есть еще одно обстоятельство в этом печальном событии, о котором ты  непременно должна узнать, и узнать именно от меня, пока придворные сплетницы не представили всё это в выгодном для них свете. Прости, Маша, мне действительно искренне жаль огорчать тебя, но только решающую роль в моем изгнании сыграл Никита Петрович, князь Гагарин, твой муж…
   -Как? – еле выговорила Мария тихим растерянным  голосом. – Никита? Но почему? Каким образом?
   -Александр вернулся из Вильны, пришёл ко мне и застал Никиту Петровича  безмятежно спящим на моей постели… Само собой разумеется, что  он принял его за моего любовника, с которым я утешалась во время его отсутствия. Но я клянусь тебе, Маша, клянусь памятью матери, клянусь своим еще не рождённым ребёнком, что это гнусная клевета!  У  меня с князем ничего никогда…
   -Не трудись понапрасну, Аня, не надо, - княгиня поднялась с кресла, судорожно прижимая ладони к побледневшему огорченному лицу, - я вовсе не требую от тебя таких страшных клятв. Я и без них  знаю, что ты  говоришь правду. Никита ненавидит тебя. Он не может быть твоим любовником. 
   -Но ты так переменилась в лице, Маша.
   -Да,- прошептала княгиня, - я совершенно  расстроена, но вовсе не оттого, что  верю в твою связь с моим мужем.  Я потрясена другим – как мог Никита пойти на столь недостойный сговор с НИМИ! Как мог он согласиться участвовать в этом мерзком спектакле? Он ведь такой добрый, внимательный, любящий и заботливый!
   -Твой муж   считает  меня  виновной в отставке Петра Михайловича.
   -Да, но неужели его слепая  ненависть к тебе  столь сильна, что он решился сыграть перед  государем роль твоего любовника, тем самым лишившись его расположения!? Невероятно, просто невероятно!
    -Кого ты имела ввиду,  говоря о сговоре князя «с ними», Маша?
   -Я знаю, кто придумал всё это, - задумчиво, словно сама себе, молвила княгиня, -  так ты говоришь, что уезжаешь, Аня?
   -Да, завтра поутру.
   -Но почему ты так спешишь! Император  отходчив, всё ещё может измениться  к  лучшему.
   -Нет, Маша, - твердо сказала Аня.  -  Александр  безоговорочно поверил в мою измену. Доказывать ему  обратное не имело смысла, и я не стала даже пытаться.  Я ждала перемен целую неделю, ждала, надеясь на  чудо. Только чудес не бывает,  Маша,  никто не пришёл ко мне, никто не вспомнил о моём существовании. Он навсегда вычеркнул меня из своей жизни. Мне больше нечего делать в Петербурге!
   -Но твой ребёнок, Аня?
   -Это ещё вовсе не точно, я ведь не консультировалась с доктором. Да и всё равно, в любом случае, теперь рассказывать об этом Александру не представляется возможным. Учитывая сложившиеся обстоятельства, он подумает, что мой ребёнок вовсе не от него, а я пытаюсь новой ложью вернуть к себе  его былое расположение.
   -В этом  ты права, - горестно согласилась Мария. – Тем не менее, удостовериться в своем положении было бы отнюдь не лишним, тем более перед  предстоящей тебе дальней дорогой.
    -Если я действительно беременна, мне не хотелось бы, чтобы кто-то в Петербурге знал об этом, даже  доктор. Что же касается  путешествия, так это лишь здесь, на севере, стоит такая неуютная погода, а  ближе к югу уже  тепло.  Доеду, Маша, беременность ведь не болезнь, правда?
    -Правда, - улыбнулась Мария,  - но так приятно и необходимо, чтобы любящий мужчина заботился о женщине в  это необыкновенное для нее время! Мне право, очень жаль, что всё так вышло, Аня. Мне будет не хватать тебя.  Я так привыкла к твоему обществу.
   -Я тоже, Машенька. У меня никогда не было  такой замечательной подруги. Но ты сможешь навещать меня в деревне. Поместье Петра Михайловича всего в сорока верстах от нашего. Приезжай  погостить  летом, Маша! Я буду так рада видеть тебя!
   -Непременно, - с грустной улыбкой пообещала княгиня, - если только мы соберемся туда. А пока – позволь откланяться, Аня, меня ждет одно весьма важное неотложное дело.
    Лакей помог княгине одеться, она завязала ленты шляпки и на прощание сердечно поцеловала Аню в обе щеки.
   -Я непременно приду проводить тебя. Обещай, что дождешься меня!
   -Непременно, Маша. Спасибо тебе за все.
   -Полно тебе. За что же?
   -За то, что поверила мне. Для меня это значит так много!

    За окнами дворца под порывами свирепого северного ветра догорал студеный мартовский закат - кроваво-красный, тревожный,  пугающий.
   «Опять март, и  опять  такая же стужа, - зябко передернув плечами, подумал Александр, - а так хотелось бы тепла. Тепла и долгожданного солнечного света».
    Он остался в рабочем кабинете, чтобы разобрать накопившиеся за время его отсутствия бумаги, но -  тщетно! Никакие дела не шли на ум. В растревоженном сознании картины прошлогоднего убийства отца мешались с недавним предательством Анны.
   Господи – ну почему? Как она могла так поступить с ним?
  Он вспомнил, с каким нетерпением мчался в Петербург из Вильны, как считал минуты до желанной встречи, как мечтал обнять её и прижать к сердцу! 
   Её измена сразила его наповал…
   Александр никогда не переживал из-за женской неверности, прекрасно зная цену приязни к нему его любовниц. Он не доверял женщинам и не ждал от них преданности. Но – Анна?!  Анна – совсем другое дело! В ней он был уверен, как ни в ком другом! 
   Что же  заставило её предать его доверие?
   В памяти всплыли её синие лучистые глаза, всегда смотревшие на него доверчиво и нежно. С какой радостью она бросалась ему навстречу, как трепетала от самого простого прикосновения! Как она  любила растрепывать ему волосы, шепча при этом тихо и проникновенно: »Сашенька, Саша… я так скучала по тебе …»
   Нет, это невыносимо! Он потряс головой, отгоняя непрошенные видения, отбросил письмо  парижского посла Маркова, которое, оказывается, всё это время вертел  в пальцах, встал из-за стола  и скорым шагом покинул кабинет.
   Он направлялся  вроде бы к себе, но ноги сами привели  его в комнаты Анны. Он не знал, зачем пришел сюда. Может,  в надежде  на чудо? Войдет – а она по-прежнему сидит тут, в гостиной, прилежно склонившись над его неоконченным портретом? Такая же любящая, искренняя, желанная…
   В комнатах было тихо и темно, как в склепе…
  -Принесите свечей,  - и побольше! – велел император стоявшему в зале лакею.
   Даже при беглом осмотре Александру  стало ясно, что в покоях Анны ничего не изменилось. Стройными рядами  висели в  гардеробе роскошные  модные платья, стоимость каждого из которых равнялась годовому доходу небольшого поместья; искрились неживым равнодушным блеском многочисленные бриллиантовые украшения на туалетном столике, холодно сияли золотые умывальные принадлежности в ванной комнате. Даже то колье, которое было на ней в злополучный день их размолвки, даже оно  аккуратно лежало в соответствующем футляре, равно как и прилагающиеся к нему серьги и заколка в волосы.
   «Корыстная предательница», навсегда покидая эту комнату, больше похожую на пещеру сокровищ Али-бабы, чем  на жилое помещение молодой барышни, не взяла с собой  ни одного ценного подарка,  она все оставила ему, заподозрившему  её в столь низменных побуждениях.
   Впрочем, - нет! Кое – чего он все-таки  недосчитался  в этих столь хорошо знакомых ему комнатах.
   Её выбор говорил о многом… Даже мнительный от природы Александр не мог допустить, что это всего лишь часть тонкого хитрого плана. Анна знала его уже  достаточно хорошо, чтобы надеяться вернуть былое  расположение столь примитивным  и неумелым способом.
   «Что-то здесь не так, - подумал он, снова войдя в спальню и внимательно рассматривая безупречно разглаженную подушку, - что-то не складывается в привычные в таких случаях объяснения, но я был так ослеплен яростью и болью, что на обратил на это внимания. А между тем, Аня так искренне удивилась, узнав о том, что я видел  на её постели князя Гагарина. Столь естественную реакцию невозможно сыграть! Кстати, почему именно Никита оказался  её любовником? Насколько мне известно, он вовсе не в лучших отношениях с этой девушкой? Да, совсем маловероятно, что у них с князем могла быть любовная связь. Почему же он БЫЛ ЗДЕСЬ?»
   Тихий нерешительный стук в дверь отвлек императора от непростых размышлений. Он прислушался, ожидая дальнейшего. Через минуту стук повторился,  затем створка раскрылась, пропустив  внутрь высокую внушительную фигуру Никиты Гагарина.
   -Вы, князь? – Сощурившись, ядовито приветствовал гостя император, не дав тому и рта раскрыть, - вижу, знакомой тропкой пожаловали?
   -Ваше Величество, позвольте объяснить, - обрел голос визитёр.
   -Не трудитесь, князь, всякие объяснения здесь излишки, - оборвал Александр, - впрочем, должен огорчить вас. Вы, верно, удивлены, что застали здесь меня,  вместо вашей любовницы? Так вот, если вы ещё не осведомлены,  Анна Головина здесь более не бывает, так что с целью продолжения амурных отношений  извольте отбыть по её домашнему адресу на Мойку…
   -Ваше Величество, простите, что осмеливаюсь перебивать  Вас, но  я пришел вовсе не  к  Анне.
   -Вот как? – желчно усмехнулся император. – Тогда к кому же?
   -Дежурный адъютант сообщил, что Вы ещё в рабочем  кабинете, я направился туда, но по дороге встретил Вас и пошёл следом. Вы были так задумчивы, что не заметили меня…
    -Как мне понимать вас, поручик? Вы что же, хотите сказать, что желали встретиться со мной?  Вы следили за моими передвижениями?
    -Ваше Величество, соблаговолите выслушать.  Я хотел попросить Вас принять меня, хотел сознаться… вернее, я хотел сказать… покаяться…- обычно отменно красноречивый, сейчас Никита мялся и запинался на каждом слове.
   -…покаяться в том, что соблазнили мою любовницу? Право, вы напрасно беспокоились, любезный.  У меня  их много. Одной больше, одной меньше – какая разница! На наш век расчётливых  красоток вполне хватит, не так ли, князь?
   -Простите мою дерзость, Государь, - поклонился Никита, - но мне известно, что Анна Головина значит для Вас гораздо больше, чем любая другая  из  ваших фавориток. Прежде я не догадывался об этом, поэтому невольно причинил Вам…
   -Полноте, князь! – снова прервал Александр. Ему было  невыносимо объясняться на столь щекотливую тему со своим офицером, тем более что заглохшая  перед этим  боль вспыхнула в нем с новой силой, - Анна все-таки БЫЛА с этим человеком! – Давайте оставим это! Право, не стоит двоим благородным мужчинам портить дружеские отношения из-за ничтожной женщины! 
   -Выслушайте меня, Ваше Величество, - упрямо повторил Никита гораздо более твёрдым голосом. – Я не уйду отсюда, пока не объясню то, зачем пришёл.
   -Говорите, я слушаю, - император сел,  усталым жестом  указав гостю на кресло напротив.
   -Сознаваться в дурном поступке следует стоя, - отказался тот. Немного помедлил,  собираясь с духом, - Ваше Величество, я  пришёл сказать, что Анна Головина ни в чём не повинна. То, что Вы видели тогда в этой комнате, было лишь частью направленного против неё оговора, а я согласился участвовать  в нем, поддавшись минутному мстительному порыву. На самом же деле  у меня никогда ничего не было  с этой девушкой! При всём моём не самом   лучшем к ней  отношении, я вынужден признать, что её  репутация  безупречна,  она неизменно любезна со всеми, но ни разу не замечена в каком-либо фривольном поведении. Я даже представить себе не могу, как бы отреагировала графиня на подобные намеки  с моей стороны, - в лучшем случае,  посмеялась, а в худшем…с негодованием указала на дверь.
   Никита произнес эту длинную тираду на одном дыхании, ни разу не остановившись, после чего замолчал, ожидая ответной реплики.
   Александр потёр рукой переносицу, не спеша встал и прошёл через всю комнату к окну. Пустой подрамник сиротливо стоял у стены, словно немой укор.
   Император долго молчал, невидящим взором глядя в ночь.
   -Что заставило вас сделать это заявление, поручик? – глухо спросил он, не оборачиваясь. – Вы испугались моей немилости? Ссылки? Отставки? Напрасно, я не настолько мелочен, чтобы мстить счастливому сопернику.
   -Я сказал истинную правду, Государь, и вовсе не из страха наказания.
   -Тогда отчего же?
   -Сделавшись слепым орудием мести в руках известных вам любительниц интриг, я единственно желал унизить графиню, при этом совершенно не подумав о чувствах другого человека. Ваших  чувствах, Государь…
   -Хорошо, князь. Раз уж у нас с вами столь приватная беседа, извольте изъясняться напрямик, без иносказаний. Кого вы имели ввиду, говоря  об «известных мне любительницах интриг»?
   -Ваше Величество, честь мужчины и дворянина не позволяет мне…
   -О чести нужно было задумываться раньше, князь, - перебил император, - теперь же извольте отвечать на поставленный вопрос. Итак, кто нанял вас сыграть роль любовника графини Анны Головиной?
   -Фрейлины Её Величества – Елена Голицына и Ольга Шаховская, Государь,  – голос Никиты дрогнул и поник. – Я безмерно сожалею о случившемся,  и готов принять любое Ваше наказание.
   -Вы  свободны, князь,  - по-прежнему не оборачиваясь, сказал Александр. – Не сочтите за труд, пришлите ко мне сюда  дежурного офицера.
   Вскоре адъютант уже вводил в гостиную сияющую счастьем  Ольгу Шаховскую. Фрейлина  расценила вызов к императору в столь поздний час с желанной для себя стороны.
   -У вас есть только один шанс на мое прощение, княжна, - тон императора не предвещал для барышни ничего хорошего, - или вы немедленно  во всем признаетесь, или можете считать себя  навсегда  отлученной от двора!
    Перепуганная фрейлина тут же рассказала обо всём без утайки.

ГЛАВА 27
     -Это что, все твои вещи? – изумилась Мария, глядя, как лакей выносит из гостиной два небольших кожаных саквояжа. – Ты что же, совсем ничего не берешь с собой в столь длительное путешествие?
   -Я взяла  всё, что мне необходимо, Маша. Дома, в поместье, у меня всё есть. Жизнь там самая  простая,  и мне некуда  надевать  изысканные туалеты  и дорогие украшения, - Аня, уже в дорожной  накидке, взяла в руки маленький продолговатый чемоданчик и приготовилась уходить. – Мне пора ехать, Маша. Спасибо, что пришла проводить, не поминай лихом!
   -Аня, а как же дом, дворня? Кто будет заботиться о них? 
   -Здесь пока поживет Капитолина Петровна. Это дальняя родственница тети, бывшая при мне в компаньонках. Все документы на дом, а также мою отказную, оформленную по всем правилам  делопроизводства, я оставила в кабинете отца, в секретере. Это на тот случай, если ему будет дозволено вернуться  в  столицу. Мне этот дом все равно без надобности, потому как я никогда больше  не приеду в Петербург.
   -Но как же ты будешь жить, Аня? – Мария явно старалась удержать подругу  как можно дольше. – А вдруг ты и в самом деле беременна? Жаль, что ты так и не показалась доктору.
   -В Смоленске тоже есть неплохие доктора, Маша, - возразила Аня, - так что нет смысла тратить на такие пустяки время здесь, в Петербурге.
   -Ты называешь это пустяками, Аня? – неподдельно изумилась княгиня. – У тебя, возможно, будет ребёнок императорской крови, а ты называешь это пустяками?! Ты не имеешь  никакого права обрекать сына или дочь Александра на неподобающее происхождению  существование!
   -Но это будет ещё и мой ребёнок, Маша, - твердо напомнила Аня. – Поверь, я сумею обеспечить ему достойную жизнь.
   -А если Александр узнает?
   -Он не узнает, Маша. А впрочем, теперь он всё равно мне не верит, так что даже если до него и дойдут какие-то слухи о моём положении, он решит, что ребёнок этот вовсе не от него.
   -Аня!
   -Ничего, Маша. Буду жить так же, как жила прежде. Поверь, это совсем не худшая жизнь. – Аня крепко обняла подругу, поцеловала в обе щеки, - ну, а теперь мне действительно пора. Ты можешь остаться здесь ещё какое-то время, проследить, чтобы слуги убрали  лишние вещи? Тебя не слишком обременит моя просьба?
   -Нет, конечно же, нет, - еле сдерживая слёзы, прошептала Мария, – присядем по обычаю, Аня! Скажи, ну отчего ты так торопишься уезжать? Словно спасаешься бегством…
   -От себя не убежишь, Маша, - грустно поникнув, призналась Аня. – Но ты отчасти права, - я действительно бегу! Бегу из этого города, подарившего мне невиданное  счастье, а теперь ставшего равнодушным, бегу от любви, превратившейся в муку, бегу от презирающего  меня Александра…Надеюсь, что вдали от него мне  сделается  легче.
     После отъезда подруги  княгиня перестала сдерживаться и дала волю слезам. Слуги носили наверх указанные вещи, сочувственно косились на стоявшую у окна знатную барыню, приятельницу уехавшей молодой хозяйки. Ишь,  как расчувствовалась, бедная!
   Они начали уже покрывать чехлами кресла в гостиной, как дверь сызнова распахнулась, впустив нового посетителя, - важного человека, вроде офицера, а может, и вовсе в генеральских чинах. Вошедший  властно махнул рукой – и челядь  сдунуло, словно ветром.
   -Аннушка! – устремился гость к полускрытой занавеской молодой женщине. – Аннушка, это ты?
   -Ваше Величество, - Мария вышла на свет, поклонилась императору, и ему стало видно её заплаканное бледное лицо. – Уж  и  не чаяла Вас дождаться! Анна уехала только что, и  часа не прошло. Догоните её, не отпускайте, Вы ведь всё можете!
   -Куда? – одними губами выдохнул  Александр, заранее зная, что именно услышит в ответ. – Куда она поехала? Надолго?
   -К себе в Смоленск, – всхлипнула Мария. – Навсегда.
   -Дибич! – император распахнул двери и крикнул кому-то на улице. Вошёл офицер, отдал честь. – Быстро, -  курьеров, гвардейцев, кого угодно, - на все южные заставы! Верхами! Задержать под любым предлогом выписку подорожной графине Головиной  Анне  Ивановне. Обращаться с дамой вежливо! Найдете её – немедленно доложите мне, лично!  Я еду на Новгородскую заставу, вы со мной!
   -Слушаюсь, Ваше Величество!
   -Княгиня, - Александр снял шапку и галантно поцеловал  Марии руку. – Я так благодарен Вам, Вы вернули мне веру в любовь и преданность. Поверьте, я не забуду того, что вы для меня сделали.
   -Поспешите, Государь, - прошептала Мария,  – найдите её, прошу Вас. Она в ужасном положении.

   Анна сидела на жёстком диване в унылом казенном учреждении. Писец прилежно поскрипывал пером, выписывая ей подорожную, другой чиновник, бывший здесь за  главного, привычно  ждал, пока подчинённый закончит работу.
   Девушка испытывала двоякое чувство, - ей и хотелось поторопить этих скучных господ, и в то же время она страстно желала, чтобы вдруг возникла какая-либо причина, не позволяющая ей уехать, ибо она покидала Петербург вопреки собственному желанию и с тяжёлым сердцем.
   -Документ готов, Ваше сиятельство, - наконец объявил начальник, стряхивая песок с синей казенной печати, - извольте подойти к столу и расписаться в реестре.
   Анна успела только подняться с дивана, как дверь в присутствие с шумом распахнулась, впустив вошедшего с большой поспешностью рослого гвардейца. На писца явление военного не произвело никакого впечатления, видимо, такие вещи случались здесь не впервые, но чиновник повел себя иначе. Он поспешно вскочил и подставил семёновцу ухо, прямо под пышные рыжие усы. Выслушав сообщение, переменился в лице, мельком глянул на привставшую с дивана даму, сверился с выписанной только что бумагой,  удовлетворенно крякнул и, приняв соответствующий своему положению вид, со значением и важностью обратился к посетительнице.
   -Премного огорчен, ваша милость, только придется вам немного обождать. Видите ли, как мне только что сообщили, вышла новая директива относительно подорожных, а мы здесь еще в неведении пребываем, да-с. Не извольте беспокоиться, сударыня, мы сей же час скоренько документец перепишем, только вот бланки новые получим.
   -Да когда ж вы их получите, милейший? – растерянно спросила ничего не понимавшая Анна. – Поймите, я никак не могу задерживаться, я должна непременно  засветло добраться  до Новгорода!
   -Не извольте беспокоиться, - гнул своё неумолимый чиновник, - сами понимаете, мы бы со всем нашим удовольствием, но – служба! Новой директиве подчиняться  обязаны. Обождите пока в нашей гостинице, там вам будет удобнее, чай-кофей, креслы мягкие… Прошка, не стой столбом, проводи их сиятельство, да  накажи там всем, чтоб  с наилучшим обхождением!
   -Просим покорно, сударыня, - писец угодливо распахнул перед Анной двери, - осторожнее, ступенечки  скользкие!
   -Прошка, глаз  с неё не спускай, - прошипел вслед начальник, - смотри, ежели что, - шкуру с тебя спущу!
   -Преступница  какая, что ли? – равнодушно поинтересовался тот. За время своей недолгой службы на заставе он успел уже насмотреться  всяких чудес! И не такие ангельски красивые да благородные барышни  на деле оказывались жуткими злодейками, воровками, отравительницами! И эта - небось из той же породы! А иначе с чего бы ей препятствовали в смысле выезда из стольного города?!
   -Типун тебе на язык, - огрызнулся начальник, - болтай поменьше!

    В общем  зале небольшой гостиницы,  куда привел Анну  непоговористый писец, обстановка была самая простая. Мягких кресел, о которых упоминал чиновник, не было и в помине, зато стояли четыре стола, накрытых чистыми бумазейными скатёрками, а возле них – широкие деревянные лавки - зал служил посетителям одновременно и столовой. 
   От изразцовой печки несло приятным теплом. Аня распустила ленты шляпки, сняла  дорожную накидку, присела к лежанке – и огляделась.
    Постояльцев в зале было немного. На лавке у окна сидела молодая женщина с маленьким ребёнком, - Аня  посмотрела на весёлую кудрявую девочку с неведомым  ранее нежным интересом, - да у дальнего стола читал газету бедно одетый человек, по виду студент.
   Отворилась незамеченная ей ранее боковая дверь, очевидно, из кухни, пахнуло рыбой. От острого запаха графиню снова замутило.
   «Как часто мне становится дурно в последнее время, - с некоторым беспокойством подумала она, - скорей бы уж добраться до дома! А тут еще эта непонятная задержка?!» 
   Она не поверила ни одному слову давешнего чиновника, - ни относительно новых бланков, ни каких-то неведомых свежих директив. Что-то совсем иное крылось за непонятной её задержкой, но что именно – девушка не понимала. Кому могло понадобиться не выпускать её из столицы?
    Аня попробовала подышать, глубоко и медленно, но на сей раз  легче не становилось.
   -Чего изволите, барышня? – приветливо поклонилась вышедшая  из кухни дородная кухарка.- Чаю подать или кофею?
   -Закройте, пожалуйста, дверь в кухню, - простонала Аня, держась за горло, - оттуда так пахнет… 
   -Да вы совсем  зелёная, сударыня, - присмотревшись к важной посетительнице, о которой особо предупредил писец Прошка,  всполошилась женщина. – Анисья, живо морсу клюквенного барыне из холодной  принеси! Да поживее,  неповоротливая! И дверь кухонную прикрой, ишь, как щукой-то навоняла!
   -Сейчас, сейчас, милая, - захлопотала она вокруг Ани, - сейчас кисленького попьёте, враз полегчает! Уж поверьте,  я такие дела хорошо знаю, на себе испытала, шутка ли, семерых на свет божий  родила.
   -Как вы догадались? – прошептала Аня, принимая из руки кухарки запотевшую кружку с морсом, - я  и сама-то ещё толком…
   -На такие дела у меня глаз намётан, барыня, я жизнь прожила, - улыбнулась женщина, - да вы не переживайте, всё образуется. Это только первое время тяжко, а потом оно  легче становится.  У вас ведь первенец, да? Да вы не стесняйтесь, расстегните воротничок-то, вон он у вас какой тугой! Медальончик выправьте, здесь воров нет, никто не тронет. Красивая вещица!  Небось,  от муженька подарочек,  от любимого? Что же он вас одну в таком положении из дому отпускает? Али не знает ещё про ребёночка?
   -Не знает, - эхом отозвалась Аня, - и не узнает. Да  и не муж он мне вовсе.   
   Так неожиданно легко  и просто  оказалось выплеснуть свою боль, открыть душу этой совсем  незнакомой  женщине. Признавшись в сокровенном,  Аня испытала  странное облегчение.
  -Ай-я-я-й, барышня, как же нескладно всё у вас  вышло, - поцокала языком женщина.  - Однако, вот что я вам, неграмотная старуха, скажу: грех-то он что, он людьми придуман, а перед отцом небесным, Иисусом  Христом, все невинные младенцы одинаковы, - что в церковном браке рождённые, что так, по любовному делу. Господь наш милостив, он даже блудниц за грешниц не считал, а вы, сразу видно, - из порядочных. Просто не заладилось у вас что-то, или женатого полюбили.
   -Не заладилось,  -  призналась Аня, - и жена у него есть. Как  вы всё правильно говорите, словно открытую книгу читаете.
   -На то ума много не требуется, барышня, - дело житейское. Да вы не горюйте – вырастет ваш ребёночек, и счастье своё вы еще найдете. Вы добрая, а добрых  господь  милостью своей не оставляет.
  -Я и не переживаю,  - тихо ответила Аня, - напротив, я очень рада.
  -Ну и правильно, - одобрила женщина. – Небось, дочку хотите,   девочку?
  -У меня будет сын, - мечтательно улыбнувшись, покачала головой Аня, - непременно сын. Александр. Сашенька…
   От кислого прохладного питья действительно полегчало. Аня расслабилась, села повольнее, зажала рукой висевший на груди медальон. Очень хотелось раскрыть изящную крышечку и посмотреть на портрет внутри, но она не решилась, только погладила эмалевую пластину сверху, словно приласкала
   За окнами возникло  какое-то  движение, раздался шум и  звук голосов, вслед за тем двери широко распахнулись, впустив двух рослых гвардейцев. Бряцая оружием, они вошли и  встали по бокам у входа, как часовые. В образовавшийся живой коридор вписался молодцеватый офицер, за ним давешний чиновник, - последний вкатился как-то бочком, сразу же согнулся едва ли не до земли, всё время повторяя одно и то же  частой нервной  скороговоркой:
   -Сюда, сюда извольте, Ваше Императорское Величество, их сиятельство здесь пребывают - в полном почитании, как Вы и изволили повелеть!
   «Александр?! Быть не может! – задохнулась Анна. – Зачем, зачем он приехал!?»
   От произошедшего шума в столовой возникло волнение. Ребёнок перепугался и заплакал, мать кинулась его утешать, студент неловко привстал, выронив газету, да так и застыл с открытым ртом. Одна лишь Анна  не выказала никакого видимого движения, хотя внутренне вся сжалась, уже поняв, что явление всех этих людей неслучайно, что сейчас, сию минуту, сюда войдет император, что он приехал за ней, ради нее, к ней…
   Вошел Александр.
   Анна жадно впилась в него взглядом, любящим сердцем отмечая малейшие перемены в  дорогом облике, - лицо побледнело и осунулось, в глазах тревога, напряжённое беспокойство.
   «Он так же,  как и я, страдал все эти дни.»
   Как он смотрел на неё! Как он ласкал её взглядом!
   «Волшебница, как ты измучилась! Что же я с тобой сделал?»
   Они не заметили, как остались одни -  в этой бедно обставленной,  унылой  комнате. Последними вышли гвардейцы, плотно прикрыли за собой двери и встали на часах снаружи.
   Анна была слишком ошеломлена внезапным явлением Александра, чтобы  сделать или  сказать хоть что-то, она как поднялась с лавки, на которой сидела, так и стояла, неподвижная, как изваяние, не замечая, что побелевшими пальцами всё сильнее и сильнее сжимает на груди заветный медальон. Она забыла даже поклониться государю…
   Впрочем, он меньше всего ждал от неё реверансов. Напротив, он сам, едва лишь за кавалергардами закрылась дверь, кинулся  к девушке и упал перед ней на колени.
   -Ваше Величество, что Вы делаете? – испуганно вскричала совершенно потрясённая Анна. – Встаньте, прошу Вас! Вам  не подобает…
   -Мне не подобает оскорблять недоверием преданную мне женщину,- прервал он, обхватывая обеими руками её стройный стан, - мне не подобает отталкивать от себя  единственную по-настоящему любящую меня, бескорыстную,  неповторимую и незаменимую! Волшебница моя, я понимаю, одной просьбы о прощении слишком мало, чтобы исправить то зло, которое я причинил тебе. Скажи, что я должен сделать, чтобы ты вернулась ко мне?
   -Ваше Величество, пожалуйста, - она попыталась поднять  его, но  тут же   поняв   всю тщетность своих усилий, не придумала ничего иного, как рухнуть  рядом с ним на колени.
   Падая, она неловко зацепилась рукой за его головной убор, шапка упала и покатилась куда-то на пол, но никто из них не обратил на это никакого  внимания. Он наклонил к ней голову, она рванулась к нему навстречу  - и пальцы её мгновенно запутались в его рыжих кудрях. Господи правый, неужели ей это не снится?  Она слабая женщина, кто осудит ее? Она ведь уже не чаяла в этой жизни видеть его, быть с ним рядом, прикасаться  к нему,  чувствовать его дыхание, слышать любимый голос…
   «Сашенька, зачем ты приехал?! Зачем ты мучаешь меня!?»
   -Аннушка, ты прощаешь меня?
   -Ваше Величество…
   -Не так, милая моя, не так! Мне невыносимо слышать от тебя  подобное обращение!
   -Но Вы сами запретили мне называть Вас иначе!
   -Боже правый, - не то простонал, не то прохрипел он, - да, я знаю,  я виноват перед тобой, но.. Поедем  домой, Аннушка! Я постараюсь заставить тебя забыть об этом!
   Ах, эти руки его, эти губы! Ах, эти сводящие с ума поцелуи! Как легко сдаться на милость победителя, как легко позволить увезти себя, - в Гатчину, в Зимний, куда  угодно!
   Дрожащими  руками  она  гладила его по волосам, сминая искусно уложённую причёску.
   -Волшебница, - восторженно шептал он, всё теснее прижимая её к сердцу, - скажи,  что прощаешь меня, Скажи, что поедешь со мной. Не молчи, ну, пожалуйста!
   Как же хотелось ей сказать ему, – да! Да, - я прощаю тебя, Сашенька, любимый, да, - я поеду с тобой хоть на край света, да, - я согласна на все условия, на любое положение при твоем дворе, - лишь бы никогда не разлучаться с тобой, лишь бы иметь это счастье, - видеть тебя,  слышать, чувствовать!
   …Она была так близка к этому…
   Внутри неё что-то толкнулось, и она замерла, изумлённо прислушиваясь.
   «Ах, нет, это никак не может быть ТО САМОЕ, ещё слишком рано! Мария говорила, ЭТО начинается гораздо позднее!»
   Наверно,  это и в самом  деле было какое-то иное движение в её организме,  но она подумала о ребёнке - и это привело её в чувство.
    Если она сейчас останется, то лишится его.
    В памяти безжалостно встал во всех подробностях тот ужасный день – день их разрыва. Она вздрогнула, вспомнив искажённое болью и яростью лицо Александра, презрение в его  взгляде и ненависть в голосе…
   Когда она уходила из своих покоев с бесценным холстом в руках, в коридоре ей встретилась  празднующая победу, торжествующая княжна Ольга Шаховская. По всему было  видно, что фрейлина не случайно прогуливалась именно в этом крыле дворца, возле комнат Ани, в надежде встретить поверженную соперницу и сполна насладиться  зрелищем её унизительного изгнания.
   Эта ни перед чем не остановится, чтобы добиться  своего!  Сейчас что-то не сработало в коварном замысле, и Александр вдруг переменился и снова поверил ей,  но кто знает, что придумает Ольга в следующий раз?!  Не пришлось бы снова бежать, спасаясь от изменчивого ревнивого нрава императора, и тогда уже точно одной, без сына под сердцем, без этого бесценного дара судьбы! От такой перспективы заледенело сердце. Обнимавшие царя руки обессилели и повисли.
   -Что такое, милая моя? – со страхом спросил Александр, мгновенно ощутив произошедшую с ней перемену.
   -Ваше Величество, - собрав всё своё мужество, решительно начала она, стараясь не смотреть в его наполненные тревожным ожиданием синие очи, - мне не за что прощать Вас.  Любой мужчина в подобной ситуации подумал бы обо мне дурно, так что Ваша реакция на увиденное тогда  в моей  комнате вполне закономерна..
   -О чём ты, Аня? – перебил он, стараясь поймать её ускользающий от него взгляд. – Что ты хочешь этим сказать?
   -Тот, кто всё это устроил, ненавидит меня, и непременно повторит попытку опорочить меня в Ваших глазах. Поверьте, второй раз мне не пережить Вашего недоверия!
   -Анюта, клянусь тебе, второго раза не будет! Никогда! Я знаю, кто пытался навредить нам, и они больше не посмеют…
   -Найдутся другие. При дворе много завистников, а я, прожив в Петербурге целых полгода, так и осталась наивной провинциалкой, не имеющей ничего, чтобы противостоять опытным в изощренных интригах светским львицам. Мы были наивны, как дети, Ваше Величество, когда полагали, что о наших отношениях никому не известно. Двор знает о нас, так что у меня есть лишь один выбор, - или согласиться на официальную роль Вашей фаворитки, или навсегда покинуть Вас. Я предпочитаю уехать, и уехать именно сейчас, пока Вы верите мне, пока любите, ибо в противном случае у меня не останется даже надежды.
   -Аня, дорогая, не принимай опрометчивых решений! Всё будет хорошо, я обещаю! Ты сможешь жить, где захочешь, я сделаю  всё, что ты  ни пожелаешь, ты ни в чем не  будешь нуждаться.
   -Ne me tourmentez pas , Ваше Величество!  Минуту назад я не имела ничего, - ни вашей любви, ни  веры, я бежала от Вас, презираемая и покинутая. Теперь Вы вдруг вернули мне своё расположение, а я даже не знаю, как это случилось? Почему  Вы  переменились, почему поехали за мной вдогонку?
   -Анечка, пожалуйста!
   -Отпустите меня, Ваше Величество! Поверьте, мне нелегко даётся это решение. Я…я не представляю, как буду жить вдали от вас!
   -Зачем же вдали, милая моя!?
   -Затем, что я слишком люблю Вас, чтобы делить со всеми этими многочисленными претендентками на Ваше внимание, а  день, в который Вы  разлюбите меня, станет последним днём моей жизни.
   -Но я тоже не могу жить без тебя!»
   -Вы  прогнали  меня. Вы жили без меня целую неделю. Вы сможете прожить без меня и дальше.
   -Ты сильная  женщина! – воскликнул он, с жаром целуя ей руку. –  Именно о такой, как ты, я и мечтал! И именно тебя я потерял!  Мне никогда не восполнить  эту потерю! Что ж, я справедливо наказан за свою гордыню и самоуверенность! «Там, где начинается ревность, - там кончается разум». Когда-то давно я прочитал эту фразу в одной из книг и в душе посмеялся, посчитав её нелепой. И только теперь я понял её абсолютную истинность. Я высоко вознесся над миром и людьми,  - Великий Князь, потом Император, я считал себя чуть ли не богом, а на деле оказался простым смертным, не сумевшим удержать возле себя любимую женщину.
   Он встал на ноги и поднял её с пола.
   -Ты ничего не взяла с собой ценного из тех вещей, что я подарил тебе. Только этот грошовый медальон с моим портретом.
   -Работа выполнена очень искусно, Государь, - возразила Аня, - Ваше лицо столь естественно и выразительно, словно Вы  лично позировали художнику. Для меня эта вещь  бесценна, и вовсе не важно, что это лишь обычная эмалевая пластинка в обрамлении серебряной скани.
   -Что я могу сделать для Вас, Анна Ивановна?
   -Распорядитесь не задерживать мою подорожную, Ваше Величество. И ещё, - если мой отец захочет вернуться, - не препятствуйте ему! Мне вовсе не нужен его петербургский дом, у меня есть свой, в Зубове.
   Она натянула дорожные перчатки, завязала ленты шляпки, взяла с лавки чемоданчик с  неоконченным  холстом и пошла к двери, потом вдруг остановилась и кинулась обратно, решив, что имеет полное право на прощальный поцелуй.
   -Прощай, Сашенька, - прошептала она, чувствуя на губах солёный привкус слёз, - ее ли, его? – кто ответит? - Я…я  люблю тебя…Никогда…ни в помыслах, ни в думах…ни  о ком другом…лишь о тебе. Пока я жива, я не забуду тебя… Прощай!
   -Я буду ждать тебя, волшебница, буду надеяться, что когда-нибудь ты вернёшься ко мне! Нынче же распоряжусь начать строить для тебя новый дворец!
   -А вот это совершенно ненужно, Государь, - невесело улыбнулась графиня, - лучше отпишите эти деньги … в помощь школам солдатских сирот!
   Дверь неумолимо захлопнулась. Император неловко, как-то боком осел на грубую некрашеную скамью  и застыл в неподвижности.
   Сквозь крошечную щёлку в кухонной двери на него безмолвно взирала совершенно  потрясённая  увиденной сценой  безымянная кухарка…

    Четверть часа спустя после ухода графини, в гостиную решился заглянуть адъютант Дибич. Он нашёл Государя сидящим в глубокой задумчивости, с пустым равнодушным взором и безвольно поникшей головой. Дорогая зимняя шапка валялась небрежно брошенная посреди зала, тогда как всегда безукоризненная причёска  императора пребывала в некотором  беспорядке.
   Император никак не отреагировал на явление офицера, даже головы не повернул. Дибич молча прошел вперед, поднял с пола головной убор и аккуратно  положил на лавку рядом с царем.
   -Какие будут распоряжения, Ваше Величество? – по-военному кратко осведомился он.
   -Проследите за благополучным отъездом бывшей здесь дамы, Дибич. Распорядитесь от моего имени выдать её сиятельству особую подорожную, с двумя штемпелями, - ровным голосом сказал  Александр. – Что же касается нас, то мы немедленно едем в Мемель.
   -Но, Государь, смею напомнить, - Вы намеревались выехать на встречу с Прусским королем только  во вторник. Свита  не предупреждена, и экипажи не подготовлены.
   -Пошлите во дворец курьера, Дибич. Свита нагонит нас в пути, если поторопится.
   -Желаете ли Вы видеть Её Величество Императрицу в числе сопровождающих  Вас дам?
   -Как будет  угодно Её Величеству, - равнодушно ответил император, - оставляю этот вопрос на её личное усмотрение. Поторопитесь, Дибич! Да, ещё  вот что - распорядитесь выдать из моего личного фонда десять тысяч рублей  в качестве пожертвования рекрутским сиротским домам.

ГЛАВА 28
    Осенью Анна Головина ехала в Петербург счастливая, влюблённая, окрылённая надеждой. Обратная  дорога, особенно первые часы  по выезде с заставы, наполнены были неизбывной тоской.
   За окнами кареты, словно отвечая тягостному состоянию путешественницы, мела запоздалая мартовская метель. Невесомые снежинки летали, подхваченные порывом неумолимого северного ветра, кружились, поднимаясь вверх и снова опускаясь, пока, наконец, не обретали относительный покой внизу, на земле. «Вот так и меня несёт куда-то безжалостным роком, и где найду я покой, и дано ли мне это?»
    Графиня раскрыла, наконец,  заветный медальон, смотрела, не отрываясь, на любимое лицо, смаргивая длинными ресницами подступающие горючие слёзы. Губы ещё помнили горький вкус прощального поцелуя, и сердце разрывалось на части от невосполнимой потери.
   Сейчас, в минуту слабости, ей хотелось забыть обо всем и  повернуть обратно, - туда, в Петербург, к нему! Совсем не поздно ещё, не поздно?! Недавние веские доводы, которыми она обставила своё твердое, как ей казалось, решение, теперь представились глупыми  и незначительными, ведь по сравнению с ними горечь бессрочной разлуки была непомерно большой платой за сомнительное спокойствие в будущем.
   «Зачем я  уехала? – корила она себя, размазывая по щекам  солёные слёзы. – Мне следовало согласиться  на официальную огласку наших отношений, занять соответствующее новому рангу положение при дворе и принять, как заслуженный дар  императора,  обещанный им дворец».
   Эти  мысли настолько овладели Анной, что она готова была и впрямь повернуть коней вспять. Но тут перед ней, словно в калейдоскопе, мелькнула целая череда  лиц, - покорно-печальное, - молодой императрицы, злорадно-торжествующее, - княжны Шаховской, кипящее ненавистью и презрением, - императора Александра. Она вытерла глаза и перестала плакать.
   -Нет, я всё сделала правильно, - сосредоточившись на этой мысли, убеждённо  сказала она себе, - лучше быть полной хозяйкой в своём собственном поместье, чем игрушкой в руках изменчивого подозрительного государя. Роль  фаворитки стеснит меня, я не  смогу спокойно смотреть в глаза  императрицы, не смогу естественно и непринужденно вести себя  в обществе. Мне должно покинуть его!
   По мере продвижения на юг погода улучшалась, чего нельзя было сказать о физическом состоянии графини. От дорожной тряски и неудобств её почти беспрестанно тошнило, и она всерьез начала опасаться, не повредит ли её недомогание ребёнку. На третий день путешествия она остановилась в большом уездном городе и велела позвать к себе  лучшего доктора.
    -Вы ждёте ребёночка, сударыня, - после недолгого осмотра радостно известил её позванный лекарь, - и, судя по состоянию вашего тела, - первенца. Вот уж ваш муж…      
   -Мне известно о моей беременности, доктор, - прервала добродушного старичка Анна, - я позвала вас совсем по другому вопросу. Видите ли, я очень дурно себя чувствую, а путь мне предстоит неблизкий. Нет ли какой опасности для моего ребёнка?
   -Уверяю вас, сударыня, нет совершенно никакой опасности! Вы молоды и абсолютно здоровы! А тошнота и недомогание скоро пройдут, это бывает лишь в начале беременности, на первых трех месяцах. Пейте больше кислого, кушайте солёные огурцы, почаще останавливайтесь на отдых. Я уверен – вы благополучно родите крепкую здоровую девочку!
   -Мальчика, доктор! У меня непременно родится сын!
   -Вы удивительная женщина, сударыня! Обычно дамы мечтают о дочери. Верно, хотите угодить мужу, подарив наследника!?
    Советы старого доктора помогали, но не слишком, так что к моменту приезда в Зубово  Анна была измучена до крайности.
    Деревенские мальчишки, издали заметив нездешний экипаж, помчались с новостью в барский дом, намного опередив усталых лошадей.  Вся дворня во главе с тётушкой высыпала на крыльцо поглядеть, что за нежданный гость пожаловал, да еще в столь необычно позднее время. Увидев племянницу, на нетвердых ногах выбиравшуюся из коляски,  княжна ахнула, принялась кричать лакею, чтоб помог барышне, не дождавшись, кинулась самолично, позабыв про больное колено  и палку в руке.
    -Доченька, как я  рада! – чуть не падая от непривычного напряжения, вскричала Екатерина Николаевна. – Но почему ты вернулась, Аня, что случилось?  Господи, как ты измучена, девочка, как похудела, одни глаза остались! Да брось ты этот несуразный чемодан, что ты в него так вцепилась! Сейчас дозовемся этого увальня, внесёт твои вещи! Где он запропал, старый бездельник!? Давно пора его к родственникам в деревню спровадить, да привыкла за столько-то лет! Прошка, иди скорей, прими у барышни ридикюль? Да что у тебя там, Анюта,  подарки  столичные? Так ведь домой приехала, не на постоялый двор, все свои, воров нет. Ну, пойдем, пойдем  в дом, милая моя. Прошка, ну где ты там, выгружай скорей багаж из кареты!
   Из парадного выкатился, наконец, лакей, ещё больше раздавшийся в талии, чем помнила Аня, бросился исполнять приказание.
   -И это что же, все твои вещи?! – донельзя изумлённая, оборотилась Екатерина Николаевна с  верхней ступеньки  лестницы, ведущей в дом, - эти вот два тощеньких чемоданишка?  Да тебя не ограбили ли в дороге-то, доченька? То-то на тебе лица нет…
   -У меня всё в полном порядке, тётя, - Аня сумела наконец-то вставить слово в поток тётушкиного красноречия, - никто меня не грабил, и это действительно, все мои вещи. Я понимаю, что у вас ко мне тысячи вопросов, но придется отложить все разговоры  до завтрашнего утра. Теперь же, с  вашего позволения, я поднимусь к себе в мою прежнюю комнату, потому что с ног валюсь от усталости. Пришлите ко мне кого-нибудь из девушек с тазом горячей воды, пожалуйста…
   -Сей момент, Аннушка. Может, баньку приказать?
   -Завтра, тётя. Сейчас я должна отдохнуть. Я восемь дней в дороге, - Аня оглядела милую с детства обстановку гостиной родного дома и пошла к лестнице, так и не выпустив из рук продолговатого чемоданчика.
    
   Едва барышня успела скрыться за дверью своей комнаты,  через гостиную в кухню стремительно пробежала Татьяна. Около печки возилась Настя, наливая горячую воду в большой медный кувшин. Припасенный таз уже стоял на столе, и  в начищенном боке  его весело отражались свечи.
     -Я сама помогу барышне умыться с дороги, - отнимая у девчонки кувшин, сказала  Таня, - а ты  иди, присмотри за Митькой.
   Настя  передернула узкими плечиками, но спорить не стала, - пускай себе идет, если хочется! С Митькой вот только возиться неохота, больно уж горласт  малый, ну да, ладно, не впервой.
    -Соска на месте? – деловито осведомилась она.
    -В зыбке, с левой стороны. Найдешь. Ну, ступай, ступай живее.
    -Иду же, - не тронулась с места девчонка. – А  чегой-то барышня домой вернулась, а, Тань!? В нашу-то глухомань? Я бы, будь моя воля, ни за что из столиц не уехала. Там так интерес-с-на!!
   -Не знаю, - задумчиво проговорила Таня, осторожно ставя кувшин в таз, - но слышала я от умных  людей: в гостях хорошо, а дома лучше
  В комнату барышни Таня вошла со всей осторожностью, - вдруг бедная так намаялась в дороге, что уснула уже, не дожидаясь умывания? Вошла – и застыла на пороге, широко раскрыв глаза от удивления. Барышня вовсе не лежала, и даже не сидела, а старательно и бережливо прилаживала большой холст с чьим-то портретом к своему старому самодельному этюднику. Любопытствуя, горничная подошла ближе, взглянула на холст – и ахнула!
    На портрете был изображен молодой мужчина необыкновенной, поразительной красоты! На его выразительное лицо, на живые, чуточку насмешливые глаза хотелось смотреть и смотреть бесконечно.
   -Это  вы рисовали, Анна Ивановна? – благоговейным  шёпотом спросила Татьяна, не в силах оторвать взгляд от удивительного господина.
   -Я, Танечка, - продолжая натягивать холст, грустно отозвалась Аня.
   -Какой красивый! – восхищенно продолжала горничная. – Это кто же такой будет? Ваш жених?
   -Нет, милая. Это Его Императорское Величество Государь Всея Руси Александр Павлович Романов, - печально улыбнувшись, пояснила  Аня.   
    -Вы видели самого Царя, барышня!? –  прошептала Таня. – И даже писали Его божественный лик? Вы были его придворной дамой, да? Вы  танцевали с ним на балах? Как же вы могли уехать от такого красавца?
   -Ах, Таня, сколько вопросов, - и все сразу, - графиня отошла от холста на полшага, любуясь делом своих рук, - а между тем, я еле живая от дорожной тряски. Давай-ка лучше помоги мне снять это тяжёлое платье, и полей на руки. Сегодня я ничего не могу делать, даже язык не шевелится… Спать, спать, - вот единственное моё желание.
    «А портрет Государя все ж таки повесила! Первым делом, даже дух не перевела!» - вытирая барышню пушистым полотенцем, с лукавой улыбкой подумала горничная.

       Утром в комнату заглянуло солнце, скользнуло теплым лучом по подушке, коснулось  трепетных  длинных  ресниц. Аня проснулась, но вовсе не от солнечного света, а от острого  ощущения чьего-то присутствия.
    «Саша?» - едва не сорвалось у неё с уст.
    Она открыла глаза и увидела Екатерину Николаевну, близко рассматривающую укрепленный на подрамнике портрет.
    -Доброе утро, тётя, - приветливо улыбнулась Аня. – Вы поднялись ко мне так рано? Который теперь час?
   -Ты брала в Петербурге уроки живописи, Аня? – не сводя глаз с портрета,  скорее утвердила, чем спросила  княжна. – Твое мастерство неизмеримо возросло. Скажи, какая волшебная сила водила твоей кистью, девочка?
   «Меня вдохновляла любовь!» - Аня не произнесла вслух этих слов, но тётушка, похоже, и вовсе не ждала никакого ответа.
   -Судя  по тому, что ты привезла с собой неоконченную работу, ты приехала вовсе не в гости, так,  Аня? Ты вернулась насовсем?!
   -Совершенно верно.
   -Но почему, дочка? Что случилось?
    -Случилось то, что и должно было случиться, тётя. Придворная жизнь  не для меня. – Аня, как была, в одной длинной ночной сорочке, выскользнула из постели, подбежала к княжне, встала перед ней на колени и обхватила руками её тонкий, как у девушки, изящный стан. -  Разве же вы не рады моему возвращению, тётя?
    -Конечно, рада, Аннушка, но…  В деревне так мало радостей! Оставляя тебя в Петербурге, я искренне надеялась, что ты найдешь там свою судьбу, выйдешь замуж и будешь счастлива! А впрочем, ладно,  здесь тоже можно устроить неплохую партию. На зиму поедем в Смоленск и там…
    -Давайте сразу же объяснимся начистоту, тётя,  чтобы больше не возвращаться к этому, - прервала Аня. Она встала, накинула халат и села на край постели. – Конечно же, я не собираюсь всю жизнь просидеть затворницей в четырёх стенах, но не стройте никаких иллюзий в отношении моего замужества, ибо я не пойду замуж ни теперь, ни после. Я…я  беременна, тетя, и мне вовсе не нужен никто в качестве отчима моему  сыну!
   -Беременна? – побелевшими губами прошептала княжна. Руки её упали и бессильно повисли. – Ты беременна, дочка? Я правильно тебя поняла? Но почему же…
   -Он не может быть мне мужем,  - со всей твердостью ответила Аня.
   -Почему, милая? – растерянно прошептала Екатерина Николаевна. – Он, что, женат? Он обманул тебя?   
   -Нет, тётя. С самого начала наших отношений я знала об этом!
   -Знала – и всё же пошла на это! Аннушка, ты хоть понимаешь, на какую жизнь ты себя обрекла! Внебрачный ребёнок! В наших местах! Разговоры об этом  не утихнут годами.
   -Вы преувеличиваете, тётя. Люди поговорят, и перестанут. Внебрачных детей много, и все они находят свое место в жизни, наравне с рожденными в церковном браке.
   -О, господи, - перекрестилась княжна, - какой-то злой рок преследует нашу семью?! Неужели мой грех перед небесами столь велик, что настиг и тебя? Подумай хорошенько, прежде чем отвечать, милая моя. Может быть, мы скроем всё это и отдадим ребенка в хорошие руки? А, доченька? Ты ведь ещё так молода, так неопытна
   -Нет, тётя, - со спокойной ясной  улыбкой ответила Аня. –  Мне нечего думать, потому что всё давно решено, - к осени я стану матерью и никому, простите мою жестокость,  в отличии от вас, никому не позволю забрать моего сына!
   -Ты так странно говоришь, дочка, словно заранее знаешь, что…
   -У меня будет сын, тётя, непременно сын, я уверена в этом!
   -Дочка, - всхлипнула княжна, обнимая племянницу, - но ты понимаешь, что  можешь навсегда остаться  одинокой? Немного найдется желающих взять в жёны женщину, имеющую  ребёнка. Разве что какой пожилой вдовец или разведённый?
   -Опять вы за своё, тётя? – Аня достала чистый платок и вытерла княжне слёзы. – Я  повторяю вам снова, что вовсе не собираюсь выходить замуж. – Она протянула руку и ласково погладила себя по плоскому ещё животу, - Я слишком люблю его отца, чтобы думать о другом мужчине!
   -Полагаю, совершенно напрасно спрашивать тебя о том, кто он? Да, Аня? Ты ведь всё равно не откроешь мне эту страшную тайну?
   -Не открою, тётя, - весело рассмеялась Аня, - хотя бы оттого, что об этом вовсе не трудно догадаться. – Она замолчала на полуслове и бросила выразительный взгляд в сторону портрета. 
   Екатерина ахнула и сделалась вдруг белее снега. Некоторое время она изумленно и испуганно смотрела то на портрет, то на свою Аню, не в силах произнести ни слова, отказываясь поверить  очевидному.
    -Бедная моя девочка, - наконец обрела она дар речи, наклонилась и, как в детстве,  мягко погладила племянницу по каштановой косе, - несмотря на все мои предосторожности, неравная любовь всё-таки настигла тебя,   только подобралась она к тебе с другого, противоположного, полюса …

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ 2
1812 ГОД