Яблоки Вавилона

НОНЛЕГИОН - ПЯТОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "ГДЕ-ТО, МЕЧТАЯ В СОЗВЕЗДИИ СТРАННОМ" ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


Предисловие

     В истории есть события, которые навсегда остаются в памяти людей. Со временем, они всё больше обрастают разными загадками и мифами. Не стала исключением и гибель орбитальной гостиницы «PRIMUS». Даже сегодня, спустя столько лет, многие могут припомнить те бесконечные репортажи и статьи о мистической обстоятельствах этой катастрофы (ровно через 99 дней после годовщины гибели Титаника).
     Но вот настал день, когда, благодаря выходу этой книги, люди могут узнать правду об истинных причинах этой трагедии. Эта повесть была написана на основе воспоминаний нескольких человек, поэтому необходимо немного формальности.
     Автор выражает глубокую благодарность детям бывших сотрудников московского Дома Образования и Воспитания Одарённых Детей: Кириллу Дмитриевичу Смирнову – сыну директора ДОВОД, и Кэрролл Эрштвил – дочери Первого Заместителя директора ДОВОД, а так же сотрудникам Министерств Иностранных Дел Франции и Австралии, за оказание помощи в поиске и установлении контактов с этими людьми.
     Особую признательность и благодарность, автор выражает бывшей воспитаннице ДОВОД – Варваре, которая, узнав о написании данной книги, обратилась к автору с предложением о личной встрече, и предоставила наиболее полные и точные сведения о событиях, очевидцем и участником которых она сама являлась. Кроме того, для неё, эта своеобразная исповедь – шанс заслужить прощение, за ошибки молодости. По просьбе, и с помощью этой женщины с удивительной судьбой, весь собранный материал обличён в художественную фору, что бы “избежать сухого языка статистики в описании жизней реальных людей”.
     Из первой части книги вы сможете узнать о начале обучения воспитанников Дома, а также важнейших моментах в жизни отдельных учеников в то время.
     Вторая часть представляет собой продолжение первой, и в ней подробно описаны события, которые в итоге, не только изменили мир несколько десятилетий назад (как то, гибель «PRIMUS», или создание «витапелагов»), но и повлияли на нашу сегодняшнюю жизнь.
     В интересах структур безопасности ряда государств, имена многих воспитанников ДОВОД, в этой книге изменены.

Часть I Любовь Благодатная
Глава 1
     Сотню учеников Дома отобрали специально для того, чтобы учить их с помощью нового японского оборудования . Это были пятьдесят мальчиков и пятьдесят девочек, по десять лет. К счастью, дети быстро освоили необычную технику. В этом им помогли их учителя, и сам Сергей Щеглов – официальный представитель «InfoCorp» в России.
     Сначала, ученикам показали майки. На первый взгляд, это были обычные футболки с длинным рукавом, но детям объяснили, что эта одежда сделана из специальных волокон, и вся майка – это большой экран, как монитор у компьютера. Стоило только детям надеть эту одежду, как на ней сразу же появились разные рисунки и картинки, у каждого ребенка разные. Учителя объяснили, что картинки на майках будут всегда меняться под настроение ребят. Самый простой пример: домик означает – я рад тебя видеть, рисунок ёжика – давай поиграем. А от сильных эмоций, рисунки могли становиться сложнее и интереснее. Так же, ребятам показали голографический проектор. Этот прибор был похож на небольшую спутниковую тарелку. Майки мгновенно передали на проектор информацию о настроении ребят, и в воздухе над ним тут же появилось трёхмерное изображение какого-то очень красивого фонтана, а из динамиков заиграла негромкая и спокойная музыка. Картинка не просто двигалась, вода лилась из фонтана и журчала, совсем как настоящая.
     Но больше всего детей поразила другая новинка. Вместо длинного названия этого необычного устройства они придумали своё – каменар. Ребятам объяснили, как он работает, на примере летучих мышей. Ведь эти существа «видят» своими ушами, и с помощью волн ультразвука определяют расстояние до предметов вокруг себя.  Так же работал и каменар. С помощью объектива камеры, волн ультразвука и лазера, это крохотное устройство делало “слепок” помещения, находящихся в нем, людей и предметов. Как делают слепки с ключей в детективах. Просматривая эти слепки, с помощью “купола” – голографического экрана с обзором 360 градусов, можно было оказаться в трёхмерной модели снятого (ребятам пообещали, что со временем, экраны заменят специальными очками и наушниками). Благодаря своим незначительным размерам, каменары также были вмонтированы и в майки.
     Кроме этого, для безопасности учеников, Дому «подарили» сотню специальных автомобилей. Из-за внешнего вида, их сразу прозвали “кувшинки”. Эти машины можно программировать на доставку пассажира в пункт назначения. Например, из дома – в ДОВОД.
     Дети были поражены новой техникой, а самому Щеглову запомнилась одна ученица по имени Варвара (её имя было Евдокия, но она выбрала себе новое). Он увидел, как эта девочка лазала по дереву, и был сильно удивлён, когда узнал от воспитательницы Любви Сергеевны Благодатной, что этот ребёнок носит протез левой руки.
     На прощание, Щеглов пожелал ученикам успехов. Он сказал ребятам, что каждый человек рождается одарённым, и нужно всем дать возможность развивать свой дар во благо общества. И они, воспитанники Дома, станут пионерами в использовании технологий, которые, “в ближайшем будущем, преобразят этот мир” .
     Самым главным, для Щеглова, было не рассказывать об устройствах, а узнать, не были ли руководству ДОВОД известны подробности и истинные причины начала сотрудничества. Конечно же, «InfoCorp» не был благотворительной организацией. Все их разработки, естественно,  были ориентированы на массовую продажу, но проблемы, которые появились в ходе испытаний нового оборудования, поставили под удар весь сектор альтернативных разработок. Главной целью для руководства корпорации было – получить сведения о том, как повлияют на детей эти технологии (результаты с взрослыми были печальны). А на случай успеха, и было подписано соглашение о сотрудничестве, которое давало «InfoCorp» право найма самых выдающихся воспитанников Дома .
     Вот так и началась работа в Доме. День за днём, дети учились обращаться с техникой, выполняли разные задания. Конечно, новое оборудование помогало в обучении, но были и свои сюрпризы. Так, например майкам и голографическим проекторам, так и не удалось найти полезное применение. Первое время, руководство Дома пробовало ввести правило допуска к занятиям, по той информации о настроении ребят, которую давали майки. Но вскоре, то этой идеи пришлось отказаться, так как выяснилось, что даже когда майка «говорила» о плохом настрое ребёнка, сам воспитанник, был готов к работе. А когда майка показывала  бодрость ученика, у него могло и не быть желания (вернее, достаточного настроя) работать. Но, со временем, был найден очень интересный способ использовать майки. С их помощью дети часто играли в «пузырь» - развлечение, которое сами же придумали. Правила этой игры были таковы: двенадцать человек, отключив свои майки (два хлопка по левому плечу), рассаживались вокруг голографического проектора (эта имитация циферблата была предложена ученицей Валей , после того как эта девочка прочитала сказку «Алиса в стране чудес»). Каждый человек, при этом, как бы становился цифрой. По считалке выбирали того кто сидит на двенадцати часах (его называли «шпилька»), и от него, по времени, определяли воду (например, если играть садились в пять минут третьего, то начинал игру ребёнок, сидевший вторым по левую руку от «шпильки»). Он вставал, и выходил из круга (после этого могли подсесть другие желающие принять участие). Сидевшие зажмуривались, вода выбирал двоих, и завязывал им глаза. Эти двое включали свои майки (два хлопка по левому плечу) и, с этого момента, каждый из них начинал упорно думать о чём-то своём. При этом остальные начинали всячески мешать игрокам сосредоточиться (смехом, хлопками; запрещалось лишь дотрагиваться до игроков). Выигрывал тот, чей образ на майке появлялся в проекторе. Он выбирал следующую пару (все снова садились вкруг и закрывали глаза). Проигравший же, выбывал, и должен был включить на своей одежде режим панорамного обзора (объективы камер имелись и спереди и сзади) и от этого становился прозрачным как пузырь . Преподавательский состав долго не мог привыкнуть к зрелищу растущих неизвестно откуда голов и рук  (как-то раз, дело даже закончилось обмороком).
     Совсем по-другому, дела обстояли с каменарами. Одним из самых лёгких методов мотивации учеников стали самые обыкновенные сказки, созданные специально для просмотра через каменар. Дети были в полном восторге от возможности не только поговорить, подружиться, и путешествовать вместе с любым из героев, но, и придумывать новых персонажей, и новый сюжет. Преподаватели заметили интересный факт: в основном, дети разделились на две, неравные группы. В первой, майки у детей имели зелёный цвет, этим детям нравились такие сказки, как про мышку и золотое яичко. Во второй, футболки были чаще оттенками красного, эти дети любили сказки про кота в сапогах, про жар-птицу. Они собирались в кружки, и придумывали всевозможные приключения, но для этого нужно было свободное время, которое они получали, выполнив задания преподавателей. Задания были самые разные, они выявляли интересы ребенка. И это дало свои результаты. Уже в следующие четыре года большинство детей выбрали наиболее интересные для себя направления. Для кого-то это была астрономия, для кого-то физика. Кто-то делал успехи в  химии, биологии. Другим ученикам легче давались информатика, математика. Остальную образовательную информацию по географии и другим дисциплинам, детям давали во время увлекательных игр. Например, раз в две недели детям устраивали день путешествий. Каждый ребенок выбирал, на вращающемся виртуальном глобусе, любое место и спускался туда. Дети могли не только осмотреть основные достопримечательности, но посетить любой, понравившийся им сквер («слепки» таких мест делали с копий, созданных в павильонах ), магазинчик (ходить в «слепке» можно было с помощью специальных платформ, похожих на беговые дорожки, поверхность которых могла имитировать траву, бетон, даже ступеньки лестниц и т.д.). Эти путешествия, так же были отличной возможностью не только попрактиковаться в иностранном языке (любая тема из списка: узнать дорогу, познакомиться, поговорить о погоде, и т.д.), но и узнать особенности характеров жителей разных стран.
     Более того, образы людей можно было менять, как фото в компьютере, составить схему действий и слова человека, или воспользоваться программой, которая учитывая, всю информацию о “слепке человека” - тембр голоса, мимика, делала психологический портрет, и наиболее вероятную модель его поведения, в зависимости от места нахождения и обстоятельств.
     Однако, со временем, появились проблемы. Как-то раз, ученики Мария и Игорь, сидели в «слепке» парижского кафе, и девочке понравилось зеркальце женщины за соседним столиком. И, недолго думая, Игорь украл эту вещицу для своей подруги. Он не думал о том, что эта вещь даже не была настоящей.
     Этот случай,  навёл руководство Дома на мысль - ввести «запретные темы » – графы, темы, действия, выбор которых выявляет девиации, психические отклонения ребёнка. Конечно, подобные тесты проводили и раньше, но проверки с использованием новой техники дали совсем другие результаты. Уже в течение следующих четырёх лет, из первоначальной сотни   участников проекта «Примерное поколение», либо из Дома вообще, были исключены восемнадцать детей. Причины были самые разные, от скрытых психических нарушений, до элементарного отказа (или неспособности) поддерживать общий темп обучения. Некоторые из этих учеников просто не хотели делать больше, чем считали нужным, а кто-то даже мешал работе своих друзей. Это была очень серьёзная проблема. Работа с этими детьми итак требовала от преподавателей неординарного подхода, ведь «ежовые рукавицы» сводили на нет самый эффективный для здешних учеников способ мотивации – ласка (в пределах разумного) и увлечение ребёнка игровым процессом обучения (главным было – заинтересовать воспитанника, тем самым вызвав у него желание включиться в работу). Как показала практика, заставляя учеников выполнять требования, преподаватели получали показатели на много ниже обычных. Родители этих детей получали предложения о приёме на обучение из многих заграничных заведений, поэтому им было легче выбрать для своих «маленьких гениев» другое место, “где с детьми умеют работать”, чем влиять на их поведение.
     Но, это были, пожалуй, самые неприятные моменты в начале обучения. В остальном, всё было замечательно. Дети легко усваивали материал, а самым большим достижением первых лет их работы стал случай на одном из занятий по физике. Тогда, преподаватель, решив отвлечь уставших детей, спросил их о том, где они мечтают побывать. Первым из всех, ответил Виктор:
     - Конечно, в космосе, в гостинице!
     Учитель решил устроить  маленький конкурс:
     - А ты не боишься? Многие не хотят лететь на орбитальную гостиницу. Ведь из-за космического мусора, там постоянно происходят мелкие аварии.
     Легко и просто, Виктор ответил:
     - Значит надо решить эту проблему.
     - А как её решить? Ребята, вот, как вы решили бы эту проблему?
     После короткой паузы, в общей тишине, Варвара заговорила с удивлением:
     - Вы же сами нам вчера показывали опыт про колбу с откаченным воздухом, и как в ней крутится пропеллер от света фонаря. А сегодня спрашиваете – как защитить корабль?! Пусть он светит так же, как тот фонарик в Ваших руках, и отгоняет от себя мусор.
     Именно в этом и заключалась одарённость этих детей. Они были способны не только быстро усваивать материал, но и применять полученные знания на практике. Памятуя о главном правиле Дома , Варвара сразу же подсчитала необходимую мощность пучка света, и показала расчёты.
     Предложения других детей были так же необычны, но, в конце концов, задумку Варвары признали самой лучшей. Учитель, что бы порадовать детей, и сохранить их рабочий настрой, предложил отправить эту идею, в японскую компанию строительства и обслуживания орбитальных гостиниц. Так и сделали. Постепенно об этом все забыли, а через полгода, из компании пришло письмо с благодарностью за «революционный переворот в строительстве космических аппаратов». Этот подход применили на крупнейшей орбитальной гостинице «PRIMUS» . А ещё, через пару месяцев, на ночном небе мелькнули первые вспышки света прожекторов, установленных на гостинице (её, так и прозвали – «примус»), словно лампочка на фонарном столбе, время от времени, они загорались и сразу же затухали. Изо дня в день, «примус» летал по одному маршруту, и дети могли видеть его свет из окон своих комнат, каждую ночь, в одно и то же время.
     Именно после этого случая, Виктор стал проводить с Варварой ещё больше свободного времени. Ему нравилось общаться с ней, а уж с ним хотели дружить все. Он выбирал самые интересные места для виртуальных путешествий, а на занятиях, одним из первых, справлялся с заданиями. Его всегда выбирали главным в группе, во время работы в командах.
     Это были самые лучшие и беззаботные годы воспитанников Дома.
Глава 3
До мечты рукой подать
     Первые пять лет обучения пролетели незаметно, а достижения воспитанников Дома превзошли все ожидания. Родители детей и высокопоставленные гости Дома часто сверх меры хвалили их за успехи. Очень скоро многие их них привыкли к навязанному чувству своей избранности и превосходства. Конечно, с ними проводили воспитательную работу, лечили «звёздную болезнь», но проблема была не только в высокомерии. Находясь в Доме, эти дети, почти всё время пользовались каменарами, и майками. И в результате, ребята начали стараться избегать общения не только со знакомыми ровесниками, но и, даже, с родителями, братьями, и сёстрами, когда приезжали домой на каникулы. Благодаря своим устройствам, ученики очень хорошо чувствовали друг друга, а других людей, они не могли, да, и не хотели стараться понимать так же легко, и даже немного боялись их из-за этого. Преподаватели и руководство Дома заметили эту проблему, но все попытки исправить такое положение вещей привели лишь к снижению успеваемости детей. К тому же, вскоре произошли события, которые навсегда изменили судьбы многих здешних воспитанников. Всё началось с одной из воспитанниц - Ольги. Ещё в раннем детстве, она потеряла своего старшего брата в автокатастрофе, и её мама никак не могла пережить эту трагедию. Однажды, девочка взяла запись дня рождения брата на цифровой камере, сделала «слепок», и предложила маме «увидеться с сыном». Оля очень хотела помочь ей, но всё получилось совсем иначе. Мама проводила целые дни с каменаром, разговаривала с виртуальным ребёнком, и совсем не хотела возвращаться в реальный мир. В Доме, пропажу своего каменара, Оля, сначала объясняла кражей на улице, но после того, как Любовь Сергеевна посетила дом ученицы, всё стало ясно. Маме оказали психологическую помощь, но это ничего не исправило, и тогда девочка ушла из Дома по своей воле, что бы больше времени проводить с мамой.
     Гораздо трагичнее закончился случай с другим воспитанником. Сергей  очень увлекался авиастроением (сам же, он любил говорить - воздухоплавание). Большую часть свободного от занятий времени, он склеивал, и часто, по-своему, переделывал модели пассажирских самолётов, истребителей, вертолётов. Очень часто, Серёжу можно было видеть на лужайке, на территории Дома, запускающего  в небо  очередного причудливо сделанного воздушного змея. В свои шестнадцать лет, он уже вёл активную переписку с несколькими авиаконструкторскими бюро, по специальному разрешению, получал от них разную информацию о технических характеристиках новых разработок. Как-то раз, даже уговорил нескольких заместителей генеральных конструкторов, ознакомиться с его проектами, и те остались довольны смелыми решениями и свежими идеями.
     Самым же изумительным средством воздухоплавания, Серёжа считал дирижабли (их, он называл, не иначе, как – облака обетованные). Именно с ними был связан его самый большой успех. А случилось это, когда после празднования пятнадцатого дня рождения Кати, он набрал как можно больше шариков с гелием, и пошёл в сад. Погода была солнечная, почти безветренная и Серёже захотелось не просто побыть на свежем воздухе, а полюбоваться тем, как в безоблачное небо будут улетать разноцветные фигурки слоников, львов и попугаев. Когда он подошёл, в саду, на скамеечке у клумбы, уже сидели  Виктор и Варвара, и доедали куски праздничного торта. Идея Серёжи им очень понравилась, а Витя, даже предложил привязывать к шарикам записки с желаниями. Но, ни у кого не было с собой, ни ручки, ни бумаги. И тогда, Варвара сорвала с клумбы цветок, привязала к нему несколько шариков, и отпустила. Все трое стали делать то же самое, и так, слово за слово они решили, что лучше всего, было бы, запустить в небо целую клумбу. На мгновение ребятам, даже показалось, что они видят, как над Домом парит огромный шар из бутонов разный цветов.
     Эта идея, так понравилась Серёже, что через неделю, на международный конкурс дизайна дирижаблей, он, вместо своей прежней заготовки, отправил проект «летучего сада». Впрочем, из старой модели (для ночных карнавалов), он позаимствовал, использование солнечных батарей. По-настоящему, новой деталью, стала система орошения цветов, в таком саду. Этой идеей серьёзно заинтересовались дизайнеры из Японии, и уже через месяц обратились в Дом с предложением по разработке аэроплатформ для целых оранжерей. Сергею разрешили заниматься этим проектом в свободное от занятий время. В течение полутора месяцев, от проектирования, японские специалисты перешли к строительству полноценных экземпляров.
     Оказалось, что многоярусные летучие (а, потом, появились и плавучие) фермы стали настоящим спасением для Японии , и  многих других стран по всему миру.  Благодаря этой идее была решена проблема нехватки плодородных земель для посевов, а значит, страны могли стать менее зависимы в закупках зерна и других культур. Строительство ферм требовало огромных денег, но от спонсоров не было отбоя (самый простой пример - многие фирмы хотели размещать на этих платформах рекламу своей продукции) . Понемногу, интерес Сергея к этой разработке начал ослабевать, и он занялся другими проектами. Впрочем, это не нанесло большого вреда процветанию корпораций, которые взяли строительство и продажу ферм под свой контроль.
     И вот, примерно, год спустя, в самый обычный день, в конце лета, Серёжа, как обычно запускал в небо своего нового змея. Вернее, совсем не змея, а, скорее, дирижабль, но с огромным парусом, и радиоуправляемыми пропеллерами. Рядом с ним, на травке, в тени дерева, спасаясь от палящего солнца, сидели Виктор, Варвара, Андрей и Женя . Они, с интересом, ждали запуск. Выглядела эта модель очень странно и неуклюже, и одному, только конструктору была ведома цель этих испытаний. И тут, из окна компьютерного класса, в корпусе напротив, Петя позвал их, посмотреть на линзы для каменара, которые только, что привезли вместо старых очков . Варвара решила дождаться пробного полёта, а остальные ребята убежали в корпус. Наконец, аппарат оторвался от земли, начал подниматься всё выше, и затем, завис на большой высоте, но, как это часто бывает, повёл себя не так, как было задумано, и очень скоро, ветер снёс его в сторону крыши, где он, запутался между прутьев антенны. Конечно, можно было оставить модель там, а завтра попросить кого-нибудь из взрослых помочь достать его, но Серёжа захотел, скорее снять и починить своё детище.
     Варвара с большой охотой откликнулась на просьбу о помощи, и они вдвоём, по пожарной лестнице забрались на крышу этого четырёхэтажного корпуса. Дирижабль повис там, на прутьях, в полуметре от края крыши, и уныло покачивался на ветру. Мальчик попробовал дотянуться рукой до цели, но стало ясно, что это слишком опасно. От высоты у него даже закружилась голова.
     - Серёжа, ты забыл? У тебя есть ещё две руки! Сейчас, мы эту штуковину достанем!
     С этими словами, Варя подошла поближе, подала мальчику правую руку, а левую протянула к трубе антенны, и держала наготове, чтобы ухватиться, если будет слишком тяжело (стальная труба сильно нагрелась на солнцепёке, и держаться за неё настоящей рукой девочка не могла). Мальчик ухватился за руку, и потянулся за моделью. Ветер раскачивал дирижабля из стороны в сторону, и Сереже пришлось чуть потянуться вперёд. Варвара подалась в его сторону, почувствовала, что удерживать становится всё тяжелее, и ухватилась левой рукой за трубу.
     - Держу! – сказала девочка, и уже в следующий миг её левая кисть разжалась, протез согнулся в локте , и оба ребёнка упали с края крыши вниз.
     Серёжа пролетел только три этажа, упал на бетонный козырёк, над входом, и получил травму шеи, несовместимую с жизнью. Варвара же упала на газон, и сломала себе несколько рёбер и ногу.
     Девочку увезли в больницу. Там она провела несколько недель. Ни Виктора, ни остальных детей к ней не пускали. Говорили, что ей нужен покой, но это было не совсем правдой. Любовь Сергеевна навещала её пару раз, объясняла, что в случившемся нет её вины. В ответ, девочка только кивала и смотрела перед собой. Протезом Варвара больше никогда не пользовалась.
Глава 4
Аква-палитра
     Виктор очень сильно переживал отсутствие Варвары. Время, пока она лежала в больнице, могло бы показаться ему вечностью, если бы не фантастический подарок для детей Дома. Компания-владелец «PRIMUS», в знак благодарности за идею, которая увеличила их доход в несколько раз (и, что бы дети с раннего возраста понимали с кем лучше «дружить»), пригласила Варвару бесплатно посетить орбитальную гостиницу. Девочке, так же разрешили  взять с собой нескольких друзей. Варвара, без сожаления, отказалась от приглашения и отдала своё место Виктору. В итоге, по состоянию здоровья, на подготовку к полёту допустили, лишь, Катю, Пётра и Виктора. Из курса подготовки, ребятам запомнилось многое, а инструкторам, только одно – когда на вопрос: “Наверное, хотите быть как Гагарин?”, Катя переспросила: “А, Каггогари, это кто? Какой-то спортсмен из Японии?”.
    Возвращение Варвары в Дом было почти незаметным. Она не хотела лишний раз разговаривать с ребятами, почти всё время сидела у себя в комнате. Общие занятия она часто пропускала, и занималась, только со своими преподавателями. В конце сентября, даже возникла возможность её исключения из проекта, и возможно так и случилось бы, но небывалое усердие Вари в работе с преподавателями, и успехи в радиомеханике сыграли свою роль. Воспитаннице дали три месяца испытательного срока.
     Варвара почти не общалась с Виктором, и все его усилия вернуть всё как раньше, она, казалось, оставляла без внимания. И, уж тем более, холодным равнодушием отвечала на знаки внимания со стороны Петра, который пользовался тем, что его комната была соседней, и иногда заходил узнать не нужно ли Варе с чем-нибудь помочь .
     И вот, как-то раз, в начале зимы, поздно ночью, сон Варвары прервал стук в окно её комнаты. Подойдя к окну, она раздвинула занавески, и увидела прекрасную картину: на улице, при свете полной луны, шёл снегопад. Ветра не было, и огромные снежинки медленно опускались на землю. Но смотреть на это было не очень удобно, потому, что оконное стекло, из-за сильного мороза, было покрыто узорами. Варя оставила занавески раздвинутыми, вернулась в кровать, и только теперь вспомнила, что кто-то стучался. Она привстала, посмотрела в окно ещё раз и замерла. Присмотревшись внимательнее, она различила в узорах на окне черты человеческого лица, а в следующую секунду у неё перехватило дыхание. Это был её портрет! Узоры сверкали в лунном свете, и девочке казалось, что перед ней неоновая вывеска, усыпанная множеством бриллиантов.
     Полминуты спустя, раздался осторожный стук в дверь. Накинув на себя майку, Варвара медленно встала, подошла и открыла. На пороге стоял Виктор. Он посмотрел на раздвинутые занавески, портрет, перевёл взгляд на Варвару, и спросил:
     - Тебе нравится?
     Завороженный взгляд девушки заменял все слова.
     - Это ты сделал? А как?
     Сказать по правде, Виктору, конечно же, хотелось поведать про все те бессонные ночи под её окном, когда снимал размеры, поджидал «примус», вырезал трафареты с увеличенных фото, и не один раз всё срывалось из-за погоды, но вместо этого, он улыбнулся, взял Варвару за руку и подвёл к окну.
     - Это ещё не всё! Смотри. – Виктор кивнул на окно, - Сейчас будет!
     В полной тишине, держась за руки, они смотрели на окно. Казалось, время остановилось, и эта ночь и этот снегопад никогда не закончатся. Вдруг на портрете, в левом глазу, мелькнула ярко-синяя вспышка. Только сейчас, Варвара увидела, что, и глаза на этой «картине» были такими же как у неё настоящей: правый ярко-зелёный, а левый ярко-голубой . Виктор поднёс к своему лицу раскрытую ладонь Вари и едва коснулся до неё своими губами. Слегка наклонив голову, девушка смотрела на «художника» таким взглядом, будто он, всесильный волшебник, который произнёс какое-то заклинание и, тем самым, раз и навсегда, защитил её от всех горестей и несчастий. А он, при этом свете, в этом положении, увидел в ней поразительное сходство с пантерой, или какой-нибудь другой дикой кошкой.
     Стоя у окна с Варварой, он, время от времени, смотрел на изображение на её майке: панорамный обзор, с высоты птичьего полёта, открывал вид прекрасной горной долины на рассвете. Словно орел, парящий в небе, Виктор увидел заслонившую линию горизонта череду высоких гор, чьи пики были укрыты снежными шапками, раскинувшиеся внизу ярко-зелёные заросли дремучих лесов, а чуть подальше, огромным зеркалом сверкала спокойная водная гладь хрустально чистого озера, окружённого со всех сторон листвой деревьев. Затем, фрагмент изображения с озером увеличился, и стал различим силуэт купающейся в воде девушки. Её сильное сходство с Варварой было сразу заметно. После того, как Виктор взял Варю за руку, вода в центре озера вместе с девушкой начала, подобно холму, расти всё выше и выше над остальной водной гладью. Из динамиков майки начали доноситься звуки чего-то вроде клавесина, разные духовые инструменты в сочетании с голосами ангельской красоты, казалось, перенесли их вдвоём туда, ввысь. Уже через полминуты, высоко над лесной чащей вырос водный массив колоссальных размеров в форме старинного кубка. В лучах восходящего солнца, это чудо неземной красоты приобретало огненно яркий золотой оттенок.
     А в это время, в коридоре, спрятавшись за открытой дверью, стоял Пётр, и  старался что-нибудь расслышать (он проснулся ещё от первого стука в окно). И расслышал (на свою голову)!
     - Ты как будто Луну мне заново показал, и  подарил, - произнесла Варвара, любуясь сверканием узоров на стекле.
     В воздухе опять повисла тишина. А в голове Петра, снова и снова, звучали эти слова. Он постоял ещё немного, и не услышав больше ни звука, ушёл к себе в комнату.
     Для Петра, это признание прозвучало, не как гром среди ясного неба, а, что намного страшнее, как унизительная насмешка. Словно эта калека, высмеяла его искреннюю любовь к ней. И ради чего?! Луна??? Банальнее не придумать! Что Виктор мог рассказать ей поразительного? О начале строительства Лунограда все СМИ трезвонили ещё полгода назад. Это уже никому не интересно. Да, и не город это, ни какой (кто туда полетит жить?!), а научная база человек на сорок. Наверное, появилась реклама туристических полётов на Луну. Вот, что могло так прельстить эту калеку - обещание прогулки по Луне. Вот бабы - продажные шкуры! То им звезду с неба достань, то до Луны прокати!
     Именно эту мысль, он посчитал главным выводом (не желая признаться себе, что теперь, его самой заветной мечтой стал полёт к Луне с вымаливающей прощения Варварой).
     Тем временем, за стеной, двое по-прежнему, стояли и смотрели в окно. Но чувство времени вернулось, по крайней мере, к Виктору, и он подумал, что Варвара могла замёрзнуть, стоя у окна так долго. Поэтому, он обнял её и прижал к себе. Его ладонь легла как раз на левое плечо, и непривычное ощущение пустоты, дало Виктору понять, что атмосфера волшебства и романтики разрушена. Желая извиниться, он посмотрел ей прямо в глаза, слегка улыбнулся, и собрался было убрать свою руку, но девушка остановила его. Она опустила взгляд на подоконник и, помолчав некоторое время, заговорила:
     - Я понимаю, что не стоит винить себя за то, что случилось с Серёжей. Это была случайность. Но дело не в этом. Я очень хорошо помню то впечатление свободы, которое меня охватило с появлением протеза. Именно из-за этой иллюзии, я и полезла на крышу. Именно поэтому всё случилось, - Она посмотрела ему в глаза, и твёрдо добавила. - Я больше не хочу поддаваться этому чувству, что бы не подвергать опасности ещё кого-либо. Не надо больше об этом говорить.
     Нужно было как-то отвлечься от возникшего напряжения. Виктор посмотрел на портрет и задумчиво заговорил:
     - Вроде бы обычная вода. H2O - проще не куда, а сколько красоты! Вода – прекрасное место, для зарождения Жизни на Земле, даже, если это произошло как-то по-другому. Эти три атома, как Вера, Надежда и Любовь.
     - Благодатная?!
     - Очень благодатная! – на их лицах появились улыбки.
     Через пять минут, Виктор ушёл к себе в корпус, а Варвара до самого утра просидела у окна и любовалась самым необычным в её жизни подарком.
     А, уже на следующее утро, Любовь Сергеевна узнала от Петра обо «всём, что творилось» в комнате Вари. Варваре пришлось несладко после этого происшествия. Однако, самые большие проблемы ожидали Виктора.
Глава 5
Под Kidish
     Много лет назад, психологи, социологи и прочие специалисты искали причины появления «приёмышей». На эту тему было написано много статей, и даже сняты несколько кинофильмов, главной идеей в которых было отсутствие всякого желания у представителей поколения kidult брать на себя ответственность в быту, главным образом, в семейной жизни. Психологи говорили, что появление «приёмышей»  было неизбежным, из-за безответственной молодёжи, которая сама породила этот феномен. Лишь спустя какое-то время, продюсер одного телеканала, Тимур Аллонский, в своей книге, откровенно признался, что он, лично, стал виновником той социальной проблемы. Он писал, что всё началось с проекта нового реалити-шоу “Жесть, Анка!”, главная героиня которого, провинциалка Анна, приезжает поступать в один из московских ВУЗов, и сталкивается со многими проблемами (например, дорогое жильё), решение которых она находит весьма необычным способом. Она знакомится с девушкой (kidult), у которой, само собой, большие проблемы в отношениях с мужем. После долгой доверительной беседы, Анне удаётся убедить «бедняжку», что её горе легко поправимо, и сразу же предлагает несколько вариантов решения семейных споров. Вскоре, девушка приводит спасительницу к себе домой, оставляет жить, и, что бы избежать лишних вопросов мужа, прописывает в качестве родной сестры, или другого близкого родственника. В центре внимания должна была быть жизнь Анны в качестве семейного психолога. После первых выпусков, стало ясно, что шоу с треком провалилось. Но в редакцию стали звонить разные люди, и интересоваться, как связаться с Анной. Оказалось, что многие хотели бы её «приютить», но при этом, просили не показывать их жизнь по телевизору.
     И тогда, Тимуру Аллонскому и нескольким его коллегам, пришла в голову идея открыть собственное агентство, вроде тех контор, где можно нанять квалифицированную домработницу, и предлагать услуги «приёмышей». Легенды, доказательства для членов семей готовили самые разные, от ошибки в роддоме, до внебрачных детей умерших родителей. На работу в агентство принимали не только студентов факультета психологии (они, чаще всего, не проходил тестирование), людей с необходимым жизненным опытом (про таких, обычно говорят – «прожженные»), и учащихся театральных ВУЗов. Выяснилось, что у каждого клиента были свои потребности: кому-то, действительно, была нужна помощь специалиста; кто-то хотел иметь личного секретаря у себя дома (напоминать он дне рождения жены, написать проникновенное поздравление, и прочие мелочи); а некоторым хотелось просто поговорить с кем-нибудь, кто хорошо знает их семейную жизнь. Первое время, бизнес процветал, да и клиенты (самого разного возраста) были довольны. Однако, со временем, во многих таких семьях возникли проблемы посерьезнее тех, что были до появления «приёмышей» (супружеская измена с «родственником» – относится к самым малым осложнениям).
     Об этом можно узнать подробнее из многих статей, а сейчас, наиболее важен случай, произошедший в семье Виктора.
     После ночного визита к Варваре, Виктора отправили на неделю домой. Наталия Александровна и Михаил Викторович, его родители, сами попросили об этом руководство. Они хотели поговорить с сыном о том, что знакомство с Варварой нужно прекратить, так как, общение с ней приносит людям одни неприятности. В этом мнении сошлись оба родителя. Хотя по остальным вопросам, у них были острые споры. Например, отец считал обучение сына в Доме большой удачей, а мать, наоборот, говорила, что они крадут детство у своего ребёнка.
     За годы отсутствия сына, отношения в семье сильно осложнились, и мама даже думала о том, что бы завести второго ребёнка, что бы дать новые силы остывшим чувствам. Но возраст был уже не тот, да и муж не хотел проходить заново все заботы воспитания ребёнка (но, и расставаться с женой не хотел). И, возможно, семья распалась бы, но тут случилось нечто невероятное, что Наталия Александровна назвала не иначе, как чудо. Однажды (за год, до истории с портретом), в их дом пришёл молодой парень, лет семнадцати, и представился сыном бывшей одноклассницы Михаила Викторовича. Мальчика звали Кирилл. Он рассказал про нелёгкую жизнь и недавнюю кончину своей мамы, и передал письмо от неё. Михаил, без труда нашёл свой выпускной фотоальбом, перелистал половину страниц, нашёл фотографию самой красивой девушки, и начал каяться перед Кириллом (мальчик сразу узнал свою молодую маму) в грехе, содеянном из-за молодости, любви и глупости. Оказалось, мальчик не держит зла на отца, и не собирается ничего от него требовать. У парня были свои цели в жизни. В Москву, он приехал поступать в университет на факультет психологии, а знакомых в этом городе у него не было. Только поэтому, он позволил себе нарушить своим визитом, “устоявшуюся” жизнь отца. Наталия Александровна простила мужа, и, сразу же приняла Кирилла, как родного. В дом вернулась гармония.
     Приехав домой, впервые за несколько лет, Виктор, наконец-то, встретился со своим нашедшимся братом (до этого, они лишь разговаривали по телефону). Ребята поладили, чем очень порадовали родителей. Но это было ещё не всё, что, теперь, хотели от  Виктора его родные. Несколько раз отец начинал объяснять, что его “любовь, это, лишь жалость к калеке”, и, что с Варварой нужно расстаться. Но сын не хотел ничего слушать. И тогда, Кирилл предложил всем перестать спорить и вспомнить старые добрые времена. На следующее утро, они втроём поехали на лесное озеро, что бы отдохнуть, как раньше, когда отец, несколько раз брал с собой Витю на зимнюю рыбалку. Вскоре, после приезда на озеро, отец вспомнил, что нужно съездить за прикормкой, и отлучился на час.
     Уголовное разбирательство (по факту смерти Кирилла «приёмыша»), и развод Наталии Александровны и Михаила Викторовича, уже совсем другая история. Но, вкратце, всё произошло, примерно так: на озере Кирилл провалился под лёд. Виктор до последнего пытался достать брата из ледяной воды, в результате чего обморозил обе руки. Отец вернулся только поздно вечером (Кирилл попросил не мешать ему убеждать Виктора в правоте отца по поводу Варвары, и сказал, что сам позвонит, когда можно будет забрать их с озера). Мальчик умер от переохлаждения в воде. В больнице руки Виктора спасти не удалось, пришлось ампутировать.
     За то время, что Виктор отсутствовал в Доме (период восстановления в больнице, покупка протезов), там многое случилось. Окончательно выделились дети, чьи проекты были самыми инновационными и ценными. Эта группа состояла из 39-и человек. Катя, Пётр и Виктор были не просто её самыми ценными членами, именно для их удобства в обучении и провели эти изменения. Включили туда и Варвару. Их называли костяк. У них даже появилась шутка: ”Это не мы - в десятку, а десятка - в нас!” Впрочем, смысл понимали только они, и их преподаватель по физике. Остальные 43 ученика, вели ДОВОД “на крейсерской скорости”, и являлись, чем-то вроде яркой “бабочки”  у фокусника. Когда нужно было присутствие членов костяка на конференциях, или вручении премий, вместо них, приезжали как раз эти ученики. Сами же члены «бабочки», разбившись на отдельные группы, занимались проектами альтернативных источников энергии  и проектированием «растительных» домов . К примеру, команда из двенадцати человек занималась разработкой тренажёров .
     Через неделю, после трагедии на озере, в пятницу вечером, когда Варвара уже собиралась ложиться спать, на её каменар поступил сигнал вызова. Она одела линзы и «вышла на свидание». Это был Виктор. Он сидел в «кувшинке», выражение лица было серьёзным. Варвара очень обрадовалась возможности «увидеться», но, оказалось, разговор предстоял не о чувствах. Виктор начал высказывать девочке самые неприятные вещи: что раньше ему нравилось чувствовать себя сильнее её, что теперь он не хочет её видеть, и, что Дом – не место для калек, опасных для окружающих. Посоветовал ей забыть все те глупости, что он наговорил ей когда-то из жалости, и попросить Смирнова отчислить её из Дома, а лучше сбежать самой. Он говорил медленно, спокойно и сосредоточенно.
     Чем больше Варвара слушала, тем меньше она могла поверить, что перед ней, действительно Виктор (даже, несмотря на то, что с ним случилось). Она стала перебирать у себя в голове варианты, почему он так говорит с ней. И только в этот момент, она обратила внимание на то, что Виктор был без «вензеля» . Девушку, словно ударило током, всё стало ясно. Даже если бы это был, всё-таки, Виктор, и он подал знак, что вынужден говорить всё это (под давлением со стороны родителей или ещё кого-то), ему незачем было убеждать Варвару уйти из Дома. Это никому не было нужно. Никому, кроме – Кати. Одна за другой, догадку стали подтверждать очевидные вещи: у Виктора не могло быть с собой каменара (после случая с Ольгой, брать их с собой вне территории Дома разрешали лишь на один день), и «кувшинка» его стоит в гараже. Теперь стало ясно, почему у Виктора руки на месте. Это не из-за стыда своего увечья, а потому, что у Кати не было возможности получить более свежий «слепок». Варвара попросила «Виктора» не отключаться, и отследила сигнал. Абонент был в кувшинке, и куда-то ехал (видимо, Катя решила съездить домой).
     Если у вашего неблизкого знакомого плохое настроение, а вы, случайно или нарочно, подкинули ему ещё один неприятный сюрприз, тогда, он может сорваться и выговорить вам в лицо всё, что думает о вас. А если, с человеком, в таком состоянии, в котором была Варвара (после всего пережитого ею, за такой короткий срок), поступить так, как это сделала Катя, то последствия могут быть непредсказуемы.
Глава 6
ARM-Контроль
     Варвара сидела в коридоре у кабинета директора в ожидании своей участи. Когда Любовь Сергеевна привела её к этому кабинету, девочка знала, что Смирнов не захочет выслушивать уговоры и извинения сразу от двух человек, а значит, сначала он поговорит с воспитательницей, а потом пригласит её. Поэтому, Варвара сразу же зашла в кабинет и села за стол. Когда её попросили выйти, она не стала перечить. Любовь Сергеевна закрыла за девочкой дверь и приготовилась к разговору со Смирновым, а девочка, оставив на сиденье кресла каменар, имела возможность «присутствовать» при беседе.
     Уже третий день она была под «домашним» арестом. Всё это время она не раз обдумывала свой поступок, и решила, что совершила ужасную глупость. Дело было не в Кате, не в жалости к ней, а в том, что цель – исключение Варвары из Дома, была достигнута. Там, за дверью ей выносили приговор, и надеяться на снисхождение было глупо. Как всегда, пугала неизвестность. В голову лезли разные страшные мысли о возможной расправе над ней. И это были не пустые опасения. Она совершила настоящее преступление, а преступников сажают в тюрьму. Но ведь она была по-настоящему особенная (как и остальные воспитанники Дома). Значит, её поместят в какое-то другое изолированное место, ссылаясь на её агрессивное поведение и угрозу окружающим. И точно не в дом отдыха. Скорее всего, это будет клиника для душевно больных, где её запрут в тесной палате, а в еду будут подсыпать лекарства, от которых,  со временем, она превратится в растение. Выход Варвара видела только один – спокойно выслушать все нарекания, признать свою вину, и соглашаться на все предложения, лишь бы дождаться вечера, и тогда сбежать из Дома. Неважно куда. Любая жизнь будет лучше той, что её ожидает. Жалела она только о том, что не увидится с Виктором, хотя бы ещё раз, и, что придётся уйти, не попрощавшись с Любовью Сергеевной, и не поблагодарив её за всё.
     А в кабинете Смирнова, Любовь Сергеевна уже в третий раз начинала разговор заново:
     - Да, Варюша виновата. Она, конечно, погорячилась…
     - Какая, к черту, горячность?! – терпение Дмитрия Всеволодовича иссякло, он вскочил с кресла и подошёл к воспитательнице. - Это же надо додуматься -  взломать коды, в том числе и на спутниковой системе, и угнать “кувшинку”! Вместе с Катей! Куда она её вела? Что она хотела с ней сделать? На автостраду вывести, на встречную полосу? Катя и пикнуть не успела бы. Одна лепёшка осталась бы. Кто знает, чем всё это закончилось бы, если бы не пробки . Это – похищение человека! Уголовное преступление. А с этих детей мы должны спрашивать в десять раз строже, чем с обычных. Только мы несём ответственность за них, и их поступки. А за Варвару, ты отвечаешь в большей степени, чем кто-либо иной. Все эти годы, ты видела в ней гадкого утёнка, а, ведь, на самом деле, она – паршивая овца.
     Любовь Сергеевна хваталась за последнюю соломинку:
     - Десятая доля наших грантов получена за её разработки! Так просто свернём проекты?
     - Материалы передадим в министерство обороны, где они и числятся. Наши “телеки” тоже посмотрят, подумают. Я уверен, работа даже ускорится.
     - Лучше бы о других проблемах подумал. Тут, и так, всё на ладан дышит. Дети только делают вид, что доверяют нам. Они в своих “манежах” торчат дни напролёт – любуются закатом, зависнув в воздушных шарах над океаном, играют в прятки в заброшенных городах Майя, гоняют наперегонки на ими же разработанных “колибри”. Пролетают сквозь, Эйфелеву башню (идеи Виктора нравились всем). Конечно, они сильно оторваны от реальности. Они сами, действительно, в телевизоры превратились! Варя, среди них, одна из немногих “живых” детей, потому, что я лично занималась её воспитанием! Кстати, об ответственности! Помнишь, как неделю назад, ты при детях, сорвался, и сказал, что “убил бы тех уродов”, которые машину тебе поцарапали?
     - Всё. Хватит. Варвара отчислена. Разговор окончен.
     Возможно, директор сам не знал, что делать с воспитанницей, или специально умолчал, догадываясь, что она может «подсматривать», но, как бы то ни было ничего о своём будущем девочка не услышала.
     В конце коридора появилась ученица из группы физиков. Наверное, зашла поставить печати на документы для поездки в Англию. Ученица увидела Варвару и сразу же поняла, почему она здесь сидит. Ира, как и многие ученики, была на её стороне. Желая хоть как-то поддержать подругу и отвлечь от плохих мыслей, она присела рядом и бодро заговорила:
     - Не грусти. Мы вчера писали контрольную. Наташка в справочник загрузилась, отвлеклась, и начала губами шевелить.
     - Лучше бы, сразу, вслух читала! – Варвара не отрывала взгляда от плинтуса.
     - Я этой дурочке, потом, так, и сказала: ”Ты сама подумай! Лицо у тебя сосредоточенное, взгляд прямой и губами шевелишь!” АрПет, сразу, её подловил. Три пальца поднял, и спрашивает: ” Наташа, посмотри на меня. Сколько я пальцев показываю?” Ты бы видела её лицо! Она, как слепая, стала щупать свои карманы - панель искать. Панель нашла, окна свернула, а АрПет, ей, уже на дверь показывает. А она говорит: ”Аркадий Петрович, я, просто, задумалась!”
     - Губами ты, по любому, начнёшь шевелить, но, просто; нужно листок перед собой положить, и рисовать, что-нибудь мелкое. Тогда, не так заметно!
     - Ну, да. Все так делают, а она – сглупила.
     В этот момент, из кабинета вышла Любовь Сергеевна.
     - Здравствуй, Ира. Варвара, зайди в кабинет, пожалуйста.
     Совершенно спокойно, Варвара попрощалась с Ирой, и направилась в кабинет. Любовь Сергеевна осталась ждать, снаружи, у двери.
     Девочка села на то же кресло, что и полчаса назад и забрала каменар.
     Дмитрий Всеволодович встал с дивана, подошёл к столу и сел в своё кресло:
     - Я принял решение исключить тебя не только из главной группы, и проекта, но и, вообще, из Дома. Я прекрасно понимаю, у тебя было ужасное детство. Однако, и шанс, который тебе выпал, бывает раз в жизни, и то, не у каждого. Ты не представляешь, насколько ты одарена способностями. Каждый человек рождается одарённым, но не каждый готов работать над собой, что бы стать частью общества и реализовать себя. У тебя нет достаточных резервов для внутренней работы над собой. Я помню, как я, Любовь Сергеевна, и все остальные сотрудники радовались твоим большим победам: как ты перестала воровать еду, которую вам и без того разрешали брать, когда хотите. Я помню, как Любовь Сергеевна заплакала, от радости, рассказывая мне о том, как ты сказала ей, что больше не боишься, что кто-нибудь схватит тебя за волосы, и начнёт бить, не хочешь каждый раз обстригать себе голову, а хочешь красивую прическу, как у других девочек. Ты молодец, но, видимо, это твой предел. Со всем остальным, ты сама не хочешь расставаться, – директор кивнул на ремень Варвары. - Навыки и привычки, из твоего прошлого (у Дмитрия Всеволодовича, на мгновение, “перед глазами” всплыл эпизод, как Варвара и Виктор полгода назад порезали себе руки, что бы поклясться друг другу в любви), словно, отняли у  тебя одну руку, а для таких “рук”, протезы, вряд ли когда-нибудь научатся делать. Ты же прекрасно понимаешь, что человек, с таким изъяном, не способен делать очень многое.
     - И что меня ждёт? Куда мне идти? У меня никого нет. К тому же, у меня много незаконченной работы!
     - Ещё утром, мне позвонили и сказали, что твоим устройством займутся сегодня же. Что-то уже подыскали! А твоими проектами займутся другие.
     - Мне нужно что-то подписать?
     - Это всё потом, с ними.
     - С кем?
     В кабинет вошли двое высоких мужчин, крепкого телосложения.
     - Ты поедешь с этими людьми. Они покажут тебе твой новый дом.
     Варвара спокойно встала с дивана, и молча пошла к двери. Уже закрывая за собой дверь, она услышала напутствие директора:
     - У тебя всё будет хорошо!
     На входе, всё так же, ожидала Любовь Сергеевна. Она подошла, и  положила руку ей на плечо:
     - Варя, как ты себя чувствуешь?
     - Всё нормально. А что-то случилось? А!!! Ты про это, - Варя мотнула головой на дверь. – Ну, поругал. Сказал, что для меня ищут какое-нибудь замечательное место, - Варвара сделала паузу, медленно подняла глаза и посмотрела, казалось, прямо в душу женщине. - Мы, конечно же, ещё поговорим, но я хочу сказать, именно, сейчас – я очень тебя люблю, и очень тебе благодарна за все, что ты для меня сделала. Большего, мне никто не смог бы дать… Ты всегда будешь в моём сердце, - на мгновение, она пустила глаза. – Через неделю я уеду, но, наверное, мы сможем часто видеться! А сейчас мне пора.
     Любовь Сергеевна не хотела расстраивать девочку ещё и своими слезами. Поэтому, положив руку ей на плечо, она кивнула головой, слегка нахмурила брови и сжала губы, показывая, что все понимает без слов. Варвара сделала шаг назад и тепло улыбнулась. Беспечной походкой спустилась по лестнице, в сопровождении всё тех же двух мужчин, и скрылась в дверном проёме.
     Проходя через двор, Варвара вполуха слушала одного из крепышей, и сохраняла спокойное выражение лица. А, тем временем, в голове у неё крутились мысли о том, что в санаторий её точно не повезут, но отпрашиваться в туалет не стоит (мало ли, что; подвергать опасности других детей нельзя). Как раз, в этот момент, один из конвоиров спросил:
     - Не хочешь спросить, куда мы поедем?
     - А мы на машине поедем? Чур, я сижу спереди!
     Уже на улице, Варя попросила купить ей банку газировки. Девочке купили попить, и повезли в какое-то место, где, как сказал крепыш, её “давно ждут, и будут очень рады”.
Глава 7
Спаси и Сохрани
     Причиной взрыва в одном из общежитий для временных поселенцев на территории Израиля, считалась обычная утечка бытового газа. Случилось это в выходной поздно вечером, когда большинство жильцов были дома. После взрыва уцелевшие жильцы бегали по наполненным дымом и пылью этажам здания в поисках своих детей, знакомых и других выживших. В одной из полуразрушенных квартир, под обломками мебели и стекла, нашли маленькую девочку и её маму. Даже беглым взглядом было видно, что левая рука у ребёнка была сильно повреждена, и просто болталась у плеча, на нитках мышц. В карете скорой помощи, врачи ампутировали обезображенную руку. Маму спасти не удалось. Их соседи по квартире знали, что других родственников у этой женщины не было, и ребёнок остался сиротой. Поэтому они решили взять девочку к себе. Во всеобщей суматохе, никем незамеченные, они забрали её, и, вместе с другими пострадавшими, уехали обратно в Иорданию.
     Малышку назвали Дусиара. Эта непереводимая игра слов, на арабском языке означала – «рождённая в огне», или «спасённая из огня». Девочка говорила на русском языке, и немого на идише. Арабский учила очень быстро, хотя и поговорить на русском, она имела возможность – их соседка, одинокая женщина Зарема, несколько лет назад вернулась после учёбы в России. Они подружились, и много времени проводили вместе. Однако, далеко не всё было так хорошо. Дусиара не старалась соблюдать законы, по которым жили другие девочки, и за это, над ней часто издевались соседские дети. Обычно они просто обзывались, или даже бросали в неё камни, таскали за волосы. Дома ей объясняли причины такого отношения, но Дусиара не хотела ничего менять (она стала полностью состригать волосы). К тому же её поддерживала Зарема, говорила, что никто не имеет права заставлять гостя соблюдать чужие законы (кроме законов правопорядка), и часто рассказывала, про Россию, и как там хорошо.
     Шли годы. Девочка росла очень доброй и отзывчивой.  Ходила работать на конюшню (животные её очень любили), помогала по дому, но в семье, своей так и не стала. Издевательства на улице переносила стойко, а если лезли с кулаками, «давала сдачи». Но, однажды, дело зашло слишком далеко. Как-то раз, Дусиара возвращалась с рынка, и, как обычно, за ней увязались несколько мальчишек. «Свободолюбивую нахалку» загнали в дворовый тупик. Начали угрожать «лепестком », на шею накинули ремень. Размахивая перед лицом девочки остриём, ребята приказали ей лаять, как собаке. Это стало последней каплей. Девочка укусила за руку того, кто держал «поводок», схватила ремень за один конец, отбежала в сторону, громко закричала, и стала размахивать тяжёлой жёлтой железкой на втором конце. Хулиганы опешили, выкинули «лепестки», и бросились наутёк.
     Дома, Дусиара долго рассматривала, сильно потрёпанный временем, трофей. На жёлтой железке была большая пятиконечная звезда. На обратной стороне ремня отчетливо читалась надпись «СПАСИ И СОХРАНИ». Вероятная судьба хозяина этой вещи и определила отношение девочки к религии (Зарима, тайком, рассказывала «русской дикарке» о христианстве, буддизме, и т.д.).
     Однажды, Зарема пришла в дом к родителям Дусиары, и долго с ними разговаривала. Потом, они позвали девочку и спросили, хочет ли она, что бы Зарема забрала её с собой в Россию, насовсем. Конечно же, девочка согласилась.
     Зарема удочерила её (день рождения, и возраст взяли наугад), дала русское имя Евдокия (но называла ласково, Дуся), и они уехали жить в российский город Воронеж. Проблем с работой не было. Старые друзья помогли устроиться в специализированный детский сад, преподавать арабский язык. Зарема была очень счастлива. Только одно её огорчало – из-за инвалидности, девочку не брали в хорошую школу, и она, целыми днями, сидела дома перед телевизором. Как-то раз, Зарема пригласила педагога Ольгу Николаевну (психолога, из того же детского сада), позаниматься с дочерью, посмотреть что можно сделать. Женщина побеседовала с Дусей, а, потом, предложила ей игру – разложить по порядку пять карточек с картинками. Сначала, девочка выполнила задание верно, но затем, чуть подумав, поменяла пару картинок местами. Не дожидаясь вопросов, Дуся, сначала, рассказала историю, которую увидела в первом варианте порядка, а потом, начала рассказывать, что новая ситуация гораздо интереснее. Не договорив до конца, она поменяла местами другие картинки, и снова доказала, что так, тоже могло случиться. Ольга Николаевна провела с девочкой около часа. Давала разные задания. Перед уходом, она сказала, что через пару недель в детский сад приедет специалист из Москвы, и пообещала поговорить с ним о Дусе.
     Оказалось, что столичная гостья приехала с чёткой целью – лично встретиться с Катей, одной из самых способных воспитанниц детского сада, и никаких других детей смотреть не собиралась. Но преподавательнице удалось сдержать слово. На собеседовании Катя, подтвердила свои способности, но вела себя при этом, очень капризно, будучи в полной уверенности, что её обязаны забрать в Москву, подальше, как говорили её родители, от этих посредственностей. Ольга Николаевна предложила сделать перерыв, и уговорила женщину, пойти в кабинет, и “хоть одним глазком” увидеться с дочерью Заремы.
     Встреча продлилась около получаса. Из комнаты, специалист вышла, сильно задумавшись. Поджидавшая её в коридоре, Катя медленно подошла, и заявила:
     - Вы знаете, мне Вашу просьбу выполнить очень нелегко! Давайте ещё завтра поговорим! Я не хочу уезжать из дома, в чужой город. Мне там, наверное, будет скучно?!
     - Значит, тебе лучше никуда не ехать! – обронила женщина, даже не посмотрев в сторону «принцессы».
     Что тут началось?! Слёзы, уговоры, извинения. Катя вцепилась в руку женщине, и не отпускала минут пять. Наконец, девочку успокоили, и повели в комнату отдыха. Уже в конце коридора, на выходе, Катя в очередной раз обернулась, и увидела, как “её спасительница”, улыбаясь, гладит по голове высокую девочку без одной руки, вышедшую из того же кабинета. Катя всё поняла, и почувствовала сильный страх, но ещё больше её охватила ненависть. Ненависть к этой безрукой уродине, из-за которой её, её (!), чуть не оставили тут, в этом… Воронеже.
     Через неделю, Зарема провожала дочь в Москву. Она ничего не сказала о документах, которые ей пришлось подписать. Сказала только, что теперь они нескоро смогут увидеться, но грустить не нужно, потому что теперь всё будет очень хорошо. Именно так. Всё будет хорошо. Зарема точно знала это. Она верила в судьбу. И гораздо больше, чем любой официальный документ, её веру укрепляло одно только имя этой замечательной женщины из Москвы – Любовь Благодатная.
Глава 8
Варвара Викториевна
     Сознание возвращалось к Варваре очень медленно. Перед глазами всё качалось, и двоилось. Постепенно, голова перестала кружиться, тошнота и боль прошли. Во рту  всё пересохло, и чувствовался неприятный привкус. Беглого взгляда по сторонам было достаточно, что бы понять – это либо камера, либо подвальное помещение. На полу, на подстеленной газете, лежала какая-то еда.
     Встать с койки сразу не получилось, ноги почти не слушались, вернулось головокружение. Всё, что оставалось делать - сидеть, жевать гематоген, и сверлить взглядом серую железную дверь.
     В звенящей тишине, жутким грохотом, раздались два сильных щелчка в замке, дверь медленно открылась, и в комнату вошёл мужчина, лет пятидесяти, в очках, в строгом костюме. Среди чёрных, как смоль, волос на голове виднелись седые пряди. Прямой спокойный взгляд дополняла едва заметная улыбка. Убрав руки из-под головы, Варвара приподнялась, и присела на краю койки. Мужчина остановился посередине комнаты, выражение лица стало крайне серьёзное. Сзади раздался щелчок замка.
     - Запомни раз, и навсегда. Повторять не буду. Если ты ещё раз, выкинешь что-нибудь такое, - из кармана он вытащил «лепесток», со следами крови. -  я сам, тебе не только руку, я  тебе и ноги оторву!
     Мужчина бросил заточку в унитаз. Перевёл взгляд обратно, и добавил:
     - Поговорим завтра. Сейчас отдыхай.
     Как только за ним закрылась дверь, свет в камере погас. Через несколько минут после ухода мужчины, девушку очень сильно потянуло в сон.
     Проснулась Варвара в хорошем самочувствии, полной сил, но осмотревшись, немного испугалась. Это  была уже не камера, а спальня в чьём-то доме. Одежда на девушке была прежней, только ремень был снят  и аккуратно уложен рядом (а бляха начищена). Несколько секунд, девушка моргала и сильно зажмуривалась, проверяя, не в линзах ли она. Их не оказалось. Всё вокруг было настоящим. Она встала с кровати, надела ремень и подошла к подоконнику. За окном всё было укутано снегом. Вокруг не было ничего кроме густого леса. Массивные еловые лапы были едва заметны под толстым снежным одеялом. В стороне от леса был виден краешек озера.
     На стуле, рядом с дверью была уложена тёплая одежда. Одеваясь, Варвара поняла, что вещи не только подходят ей по размеру, но и сделаны специально так, что бы ей было удобно их надевать. Из спальни она вышла в маленький коридор, который вёл к лестнице на первый этаж. Узоры из неровных линий и кружков сучков на стенах говорили, что этот двухэтажный дом был весь из дерева. Варвара спускалась по лестнице, и каждый её шаг сопровождал скрип ступенек. Было слышно, как внизу работает телевизор. Шум на лестнице дал знать хозяину дома, о том, что гостья проснулась, и телевизор умолк. Последнее, что донеслось, это недовольство вкусом чего-то рыбного.
     Спустившись, Варвара оказалась в просторной гостиной. Приятно трещали горящие дрова в камине. За широким лакированным столом у окна сидел тот самый мужчина в очках, с седыми прядями волос.
     - Ну, что бандитка будем знакомиться! Меня зовут Евгений Николаевич Шпора. Проходи Варя. Присаживайся. Как ты себя чувствуешь?
     - Вчера было хуже. – девушка вела себя свободно, стараясь не выдать опасений.
     - Ну, ты сама виновата. Хотя, я всё понимаю. Ты, просто, испугалась. Мне нужно было самому приехать, и поговорить с тобой. Видишь? Я стараюсь загладить свою вину. Надеюсь, здесь тебе больше нравится. Тебя здесь никто не обидит. Наоборот. Я узнал про твои неприятности и хочу помочь тебе.
     - А какая от меня польза? В Доме я пробыла только пару месяцев. Вот… не нашла общий язык с другими, и …
     Шпора улыбнулся и заговорил ещё мягче:
     - Варя, успокойся. Тебя никто не собирается использовать! Тебе хотят помочь. К тому же, предположим…, - он поднял указательный палец. - Предположим! Я или кто-то ещё захочет тебя использовать. Разве от этого будет толк. Все знают, что «из-под палки», вы ничего не можете делать. Пойми, я хочу тебе помочь. Ты можешь мне доверять.
     - Простите. Я не хотела Вас обидеть. Просто, я Вас совсем не знаю. Всё это так неожиданно. Но я уверена, Вы, действительно, хороший, добрый человек и хотите помочь мне.
     Евгений Николаевич, на секунду, закрыл глаза и с силой выдохнул:
     - Ну, что с тобой делать?! Да, не играй ты со мной! Откуда я тебя знаю? – Шпора кивнул куда-то на пустую лакированную столешницу. – Почти все твои проекты клали, лично мне, на стол. Кстати, твоя электромагнитная камера  – просто шедевр! Думаю, в широкое доступ она поступит очень и очень нескоро, однако мы от неё полностью зависим уже сегодня. Но сейчас, эти проекты не главное. Я тебя знаю намного дольше, - он осёкся и нахмурил брови. - Я хочу поговорить с тобой о твоём детстве, вернее, о твоём рождении.
     - Я родилась в Израиле. Потом, моя мама погибла, и меня …
     - Ты меня извини. У меня никогда не было такого разговора, - на секунду, Шпора опустил взгляд на край стола, - Дело в том, что я знал твою настоящую маму, и она погибла задолго, до твоего рождения, и, даже, «зачатия».
     Евгений Николаевич отвёл взгляд в сторону. По его лицу было видно, что он недоволен тем, какие слова у него получается подобрать. Он открыл ящик под крышкой стола, достал чёрную папку, вынул из неё какое-то фото, и положил перед Варварой. Она взяла карточку и внимательно посмотрела (уже позже она поймала себя на мысли, что сильнее всего в жизни её удивляли изображения себя самой). Это была фотография если не самой Варвары, то, по крайней мере, женщины (всё-таки, лицо на этом фото выглядело старше) едва отличимой по внешности.
     - Эту женщину звали Виктория Шалина. Рождена ещё в СССР. Таких больше «не делают».
     - Это моя сестра или мама?
     - Тут всё не так просто. Видишь ли, я не знаю, как звали женщину, которая тебя родила.. А отца у тебя не было, вовсе.
     Варвара осторожно положила фото на стол, выпрямилась, и настороженно посмотрела на мужчину. Он с пониманием встретил эту реакцию:
     - Я сейчас тебе всё расскажу, а ты послушай. – он опустил взгляд на фото. - С Викторией я был знаком лично и очень хорошо. Мы вместе начинали в контрразведке. Лет двадцать шесть ей было. Ну, да… где-то за год, до конца контракта, это произошло. Тогда было просто настоящее затишье. Как оказалось, перед бурей. Мы были в отпуске, но, что б не «заскучали», занимались всякой мелочью. Нас прикрепили к сыночку одного крупного чиновника. Мальчик тоже был на каникулах, а нас приставили его охранять. Когда нас оповестили о ЧП, мы были в Токио, на какой-то очень продвинутой дискотеке. Сообщили, что в Сибири захватили бункер, это был центр контроля ядерных вооружений России. Точно никто, ничего не знал. Только то, что требований не было никаких, на связь никто не вышел, а пара пусковых шахт рядом с бункером начали открывать, и  естественно, не мы. Знаешь, это оповещение о захвате, было такой же бессмысленной суматохой, как вопрос заботливой матери: «Тебе больно?» к сыну, свалившемуся с дерева. Что мы могли сделать? Это же бункер! Даже, окажись мы рядом – пробраться в него нельзя. Разбомбить нельзя. – Шпора внимательно всмотрелся в чёрное зеркало стола и глубоко вздохнул. - Не помню, что там, потом говорили. Дело в том, что Вика была настоящим гением в электронике. Из калькулятора могла сделать телевизор. Я оглянуться не успел, как она пропала. – Он поднял взгляд на девушку. - Оказалось, она добралась до оборудования, «поймала» спутник через свой коммуникатор, и  послала какой-то там, сигнал убойной силы, в этот самый бункер. Я в этом не разбираюсь…
     - Я понимаю, о чём Вы. Это всё равно, что рыбу в ванне тротиловой шашкой глушить. Бункер же – замкнутая среда…
     - Вот, на суде так и сказали.
     - Почему на суде? Маму судили? За что?
     - Оказалось, это была учебная тревога. Мы вообще не должны были получить это сообщение. А, вот бункер был самый настоящий, и погибли там, реальные люди. Три часа, ядерное вооружение нашей страны никто не контролировал, и не смог бы отразить возможное нападение.
     - Но это, же их ошибка! Мама не виновата! Или сестра. Кто мы? Кем я ей прихожусь?
     - Да, это было несправедливо. Как и в случае с твоим изгнанием из Дома. Только, вот, с ней обошлись ещё хуже! С ней случилось то, чего ты боялась пару дней назад.
     - Её казнили?
     - Приговорили к пожизненному заключению. Но, это означало, то, же самое. Никто не рискнул бы держать её в тюрьме. Её обучали выбираться из мест и похуже. А так, нет человека – нет проблемы! Чего греха таить, я помог бы ей. И собирался.
     - И, что потом?
     - После оглашения приговора, она сама попросила разрешить ей свидание со мной. А мне сказала прийти в очках, потому что никогда меня в них не видела. Я тогда носил линзы.
     - Вам не дали разрешение?
     - Дали. Они тоже рассчитывали на побег. В этом случае, у охраны были бы все основании применить оружие. Но я был молодой, и думал, что мы умнее всех. А умнее всех оказалась Вика!
     Евгений Николаевич достал из стола наушники и линзы. Он протянул один комплект Варваре, а второй одел сам. Пока она одевала линзы, Шпора пояснил:
     - У меня есть запись видеокамеры наблюдения, но я попросил сделать «слепок».
     Он достал панель и включил проигрывание. В следующую секунду, они оба «оказались» в тюремной камере. На несколько секунд, словно противная клякса на стеклах очков, перед глазами появилась дата записи. Это действительно было восемнадцать лет назад, даже число совпадало. В центре помещения стоял стол, а за ним сидел молодой мужчина, в строгих очках. Варвара без труда узнала Евгения Николаевича. Кроме него, у двери, стояли двое охранников. Загремел замок, и в камеру завели ту самую Викторию. Голова её была коротко острижена. Она спокойно села за стол, и улыбнулась посетителю. Охранник снял с неё наручники и отошёл обратно к двери. Вдруг все замерли. Шпора поменял угол просмотра и приблизил изображение. Движение снова началось. Всё так же, улыбаясь, женщина спросила:
     - Как там в Женеве?
     Мужчина уверенно кивнул:
     - Всё в порядке. Все ждут, когда тебя оправдают.
     Женщина посмотрела в глаза мужчине, выдержала короткую паузу, и спокойно, без малейшей обречённости, сказала:
     - Я, отсюда уже не выйду! – на её лице снова появилась лёгкая улыбка. – А ты, такой же красавец, как всегда. И очки тебе идут. Только, ты их, не протираешь что ли?
     Мужчина снял очки, начал их рассматривать.
     - Женя, протри.
     Он потянул руку к левому карману пиджака. Виктория кивнула и вопросительно посмотрела.
     - Что? Платка нет? Вот, держи мой.
     Как фокусник, она достала кусок ткани из левого рукава и подала Шпоре. Он взял его и, закончив протирать первую линзу, надел очки. Сразу же он сдвинул брови и мотнул головой. Женщина резко окликнула его:
     - Женя, посмотри на меня! Я, отсюда уже не выйду! Всё норм…
     Остальное расслышать было трудно. Загремел замок, дверь открылась, и в камеру быстро вошёл человек в гражданской одежде и несколько охранников. Конвоиры подбежали к женщине и, заломив ей руки стали одевать наручники. Незнакомец выхватил платок из рук Шпоры.
     - Передача вещей запрещена. Это нарушение правил. Свидание окончено. – прозвучал чей-то голос.
     Двое охранников встали по обе стороны от Евгения Николаевича, а ещё один сзади, не давая ему даже встать. Викторию рывком подняли из-за стола, и повели к двери. За несколько шагов до выхода женщина громко сказала:
     - Женя, я заслуживаю второй шанс! Я заслуживаю второй шанс. – доносилось уже из коридора.
     - Заслуживаешь. Заслуживаешь. – бросил вслед Виктории кто-то из охраны.
     Мужчины расступились и пригласили Шпору на выход.
     Изображение пропало. Они сняли комплекты. Евгений Николаевич продолжал:
     - А на следующее утро Виктория умерла. В документах записано “по причине сердечной недостаточности”.
     Напуганная уведенным, Варвара заговорила, переходя на крик.
     - Хватит. Не надо. Что это всё… Хватит! Это вы играете. Кто эта женщина? И кто я?
     Шпора на пару секунд опустил взгляд, тяжело выдохнул и подвёл итог:
     - Ответ тут только один – ТЫ.
     После этих слов, у Варвары появилось сильное опасение, что мужчина психически болен, и собирается сделать с ней что-то страшное. Она почувствовала как, в её груди, какой-то надутый шарик, который ещё секунду назад должен был лопнуть, вдруг отвердел. Девушке стало неудобно дышать. Это ощущение не проходило, всё то время пока Евгений Николаевич разъяснял ей действительный смысл, только что увиденного. Вконец сбитая с толку, она сидела и старалась хоть что-нибудь расслышать и понять. Внимание удавалось собрать с трудом. Сначала Шпора говорил что-то о видеонаблюдении, о том, что свидание прервали, чтобы провокация побега не была слишком явной. Постепенно Варвара начинала прислушиваться внимательнее. Оказалось, что тогда, вопрос о Женеве, Шпора принял за вопрос о готовности помочь в побеге, но как, только, выйдя с территории тюрьмы, он вновь попытался надеть очки с перепачканной жиром и мелкими волосками линзой, его прошиб холодный пот. Он вспомнил, как за месяц до истории с базой, его и Викторию подключили к расследованию преступления, тесно связанного с Женевой.
     В те дни, там проходила конференция по вопросам клонирования человека. На эту встречу приехали крупнейшие мировые специалисты в этой сфере. Среди них, был один учёный из России. Конференция должна была закончиться подписанием документа о легализации клонирования человека. За день до голосования членов комиссии, Андрею Валериевичу подкинули в номер конверт. В нём он обнаружил пучок волос, и записку, в которой говорилось, что если он не считает клонирование людей грехом, то пусть голосует положительно. В таком случае его сын погибнет, но у учёного будет возможность клонировать себе второго.
     Сын остался жив. Виктория нашла ребёнка, и, рискуя жизнью, спасла его. Она лично передала сына Илью родителям. Выяснилось, что преступники были не религиозными фанатиками, а настоящими профессионалами и выполняли обыкновенный заказ.
     После кончины Виктории, Евгений Николаевич сразу связался с Андреем Валериевичем и всё ему рассказал. Учёный понял просьбу, но ответил резким отказом, и пригрозил сообщить об этом разговоре органам государственной безопасности. Но на следующий день сам позвонил, предложил встретиться и передать ему образцы тканей. Андрей Валериевич пошёл на тягчайшее должностное преступление, подменив в последний момент, заранее отобранный образец ДНК, предназначенный для первого легального эксперимента в России по клонированию человека.
     Через девять месяцев, в обычном московском роддоме суррогатная мать родила девочку для «бездетной семьи из Германии». Сразу после передачи «родителям», ребёнок попал под постоянную опеку и неусыпное наблюдение. Девочку назвали Виктория. Она не только росла здоровой, но и показала большой интеллектуальный потенциал.
     Первые два года девочкой занимались российские специалисты, но за тем, стало ясно, что её нужно передать на обучение (таким, же специалистам, только бывшим гражданам России) в Израиль. Туда её привезли в качестве дочери российской туристки, роль которой и исполняла женщина, с которой они (что бы не привлекать лишнее внимание органов безопасности) жили в обычном квартале. Два года, девочка делала феноменальные успехи в работе с крупнейшими профессионалами, а за тем, она для всех, погибла под обломками общежития.
     Вторую половину (и особенно заключительную часть) Варвара сдерживала желание вскочить, закричать и разрыдаться. Когда Шпора закончил, она захотела встать, но ноги «не слушались» её. В них появилась невероятная слабость. Евгений Николаевич попытался помочь девушке встать, но, она сильно оттолкнула его. Её глаза были наполнены слезами, а из груди вырвались звуки, близкие к собачьему скулению. Мужчина решил оставить девушку в покое, и ушёл на второй этаж.
     Ближе к ночи, Варваре удалось найти силы встать из-за стола, и сделать несколько шагов до дивана. Она рухнула на подушки, и уже через секунду заснула. Во сне её преследовало «необъяснимое» чувство страха. Она видела Викторию в той камере за столом. Перед ней так же сидел Шпора, и говорил что-то о побеге. К его голове было приставлено дуло пистолета, охранника у него за спиной. Его губы шевелились, однако слов не было слышно. Даже так, женщина понимала, что он слезно уговаривает её избежать незаслуженной расправы, но в ответ, она лишь улыбалась и повторяла: “Не волнуйся. Мы ещё увидимся!” С этими она повернулась вправо и обратилась к внезапно появившейся рядом с ними Варваре: “Вы же, действительно встретитесь? Объясни ему, а то он не верит”. Варвара пренебрежительно посмотрела на «раздавленного» Евгения Николаевича и заговорила: “А когда мы встретимся, у тебя будет большой деревянный дом где-нибудь в лесу? Я хочу себе такой. Ты будешь богатым? Мне будет нужно много денег”. Девушка начала бесконечно долго перечислять свои пожелания. Так они втроём и сидели, каждый говоря о своём.
     На утро, Варвара проснулась полностью «разбитой». Силы ей вернул какой-то напиток, который ей приготовил Евгений Николаевич. Он с чем-то её поздравил. Они вышли прогуляться по опушке, и долго беседовали о разных вещах. Желая показать новому другу (а может быть старому) своё доверие, девушка даже начала шутить:
     - Так Вы уже старенький! Вам скоро на пенсию!
     Он засмеялся:
     - А кто меня на неё отпустит?! Чем мне тогда заниматься? Вдруг я от скуки мемуары начну писать! Нет уж! Выделят кабинетик. Буду бумажки перебирать. Игра такая! Они будут делать вид, что я им нужен. Я буду притворяться, что всем доволен.
     Варя снова обратила внимание на столь неуместное в серьёзном разговоре слово:
     - А почему Вы всё игрой называете?
     Евгений Николаевич хорошо скрыл некоторую растерянность:
     - Ах, это?! Да, просто в молодости я психологией увлекался. Вот, привычка и осталась .
     Он объяснил, что хочет и, главное, может помочь ей уехать работать, куда угодно, в любой уголок планеты. Варвара ещё некоторое время побродила в одиночестве. После чего, вернулась к Шпоре. Он ожидал на берегу озера. Она объяснила, при одной только мысли об отъезде куда-либо, у неё появляется чувство, словно она сидит в одной камере с Викторией, а уехать жить в другое место, значит бросить её там одну погибать. Следующие полтора часа, Варвара упрашивала Евгения Николаевича взять её к нему на службу (упоминая при этом, что фактически итак и было, благодаря её проектам).
     Свой длинный монолог она закончила словами:
     - Всю жизнь я мечтала найти свой дом, своих родных. И вот это случилось. Виктория была мне ближе кого бы то ни было. Мы с ней больше, чем плоть от плоти, мы – ткань от ткани. Теперь, я знаю – кто я. Я и есть она, а, значит и место моё здесь, с Вами. Здесь мой дом.
     Самой большой проблемой Варвара считала то, что после исключения из Дома, она лишилась возможности работать с лучшими преподавателями, и даже свои прежние проекты, она едва могла закончить без помощи специалистов. Её главное сокровище, голова, могло оказаться бесполезным для Евгения Николаевича. Однако, Шпора (понимая, насколько скромнее стали теперь возможности девушки) не только не потребовал от неё продолжить «домашнюю» работу, но и предложил взяться совсем за другой вид обучения, что бы, в дальнейшем, пойти на службу под его руководством. Своё предложение он чётко обосновал. Во-первых, умный человек, везде сможет применить свои знания, как, например, Виктория. Во-вторых, уже фактом своего рождения, Варвара подтверждала, что унаследовала от своей матери, все необходимые, исходные данные, от умственных, до физических. А, в-третьих, (едва, девушка попыталась заговорить о своей инвалидности) добавил, что количество рук, ещё не определяет способности человека.
     Уже через несколько дней, у Варвары началась новая жизнь .
Часть II Двести лет счастливой жизни
Глава 9
Hi-tech-пат
     Исключение Варвары принесло руководству и некоторым воспитанникам Дома долгожданное спокойствие. Впрочем, уход из ДОВОДА по собственному желанию Любови Сергеевны сильно изменил привычную жизнь. Со Светланой Александровной Крошниковой, которая пришла на её место, отношения у детей были не такими доверительными как с прежней воспитательницей.
     В отличие от костяка, остальные сорок три члена «Примерного Поколения», через год после ухода Варвары, по  исполнении им восемнадцати лет вышли из участия в проекте. Все они получили отличные предложения от крупнейших университетов разных стран.
     Что же касается костяка, то внимание к этим детям со стороны крупнейших исследовательских центров мира было приковано ещё сильнее. Более того, уже в следующие два года, все эти ученики были закреплены за какой-либо иностранной компанией. Так, что к своим двадцати годам, ребята уже начинали серьёзную карьеру. Система была очень простая, ребёнок всё ещё продолжал обучение в Доме, но в двадцать один год переходил работать в выбранную им ранее компанию, а та вносила в российскую казну «арендную плату» за этого человека. Руководители проекта «Примерное Поколение» оставляли за собой право досрочного расторжения контракта о найме в случае “несоответствия размеров оплаты за выполненную работу”.
     Так, например, Валентин и Алексей (всего в их команде было восемь человек) уже выполняли небольшие заказы для Европейского Центра Космических Технологий (главным образом, это были системы навигации гражданского транспорта). Константин, и ещё шесть воспитанников всё чаще встречались со своими английскими коллегами в области квантовой физики. Руководство японской фармацевтической компании «PharmaLife», крупнейшей в мире, было настолько ошарашено исследовательскими работами Кати в молекулярной биологии, что безоговорочно шло навстречу всем её требованиям: условия проживания после её прибытия в Японию (при этом, она не выясняла пожелания своих семи друзей из Дома, с которыми выполняла работы), сведения о своих последних разработках .
     Виктор , Пётр и ещё семеро воспитанников не просто делали успехи по информатике и новым технологиям, в этой области они нашли своё призвание . На индивидуальных занятиях с преподавателем Нестеровым, они уже давно не решали учебных задач, а занимались практикой: осваивали технические новинки и программное обеспечение, тщательно их изучали, пробовали улучшить или придумать дополнительные функции. Именно поэтому, когда появился «кулон», эти ребята (в отличие от большинства специалистов) не восприняли его, как триумф высоких технологий . Для них, это был, лишь, очередной вызов. Тем более, что недостатки новинки обнаружились очень скоро. Компания-производитель уверяла, что, при работе в линзах, удобнее «помощника» (вместо старых карманных панелей) нельзя и представить, но на практике оказывалось, что на шее «кулон» постоянно раскачивается, и проецированные (на 40 см от тела, на уровне лица человека) лазерные кнопки меню дергались из стороны в сторону. К тому же, хоть поле работы и было видно лишь хозяину линз, а работа с меню требовала активной жестикуляции. Это часто отвлекало и раздражало окружающих.
Нестерова и ребят заинтересовали именно эти изъяны. На поиск альтернативных путей они потратили не один месяц, но дальше идеи крепить «кулон», как брошь, на одежде (до чего многие люди уже сами додумались), дело не зашло. Никто не хотел признаваться, но было похоже, что ребята взялись за работу не своего уровня. Как-то раз, в конце занятия, Нестеров сказал мысль вслух:
     - Лично для меня, в этой нашей работе, главное – не добавлять новые программы, и приложения, а сделать удобным управление меню и полностью использовать уже имеющиеся возможности линз. Как мы говорили в своё время, что б всё было «на ноготок».
     Никто из ребят не понял, что за поговорку придумал преподаватель, но, ни Пётр, ни Евгений, ни остальные не стали уточнять. И только, Виктор, решил отвлечься от надоевшей работы:
     - В каком смысле? Причём тут ногти?
     На секунду Нестеров почувствовал себя студентом, заговорившим с преподавателем на жаргоне. Мягко улыбнувшись, он пояснил:
     - Ну, то есть под рукой, рядом в нужный момент. А, насчёт ногтей – когда я учился в школе, у нас не было такой техники, как у вас сейчас. По-старинке работали, на компьютерах с мониторами и клавиатурой. На лабораторных работах списать было невозможно. Все носители информации были достаточно заметными. И вот, наши девочки додумались! В маникюрном салоне им прикрепляли на ногти пластиковые полоски. Девочки крепили микрокарты памяти для мобильных телефонов между этими полосками и красили их в тот же цвет, что и ногти. На занятиях они легко и незаметно их вынимали, - Нестеров поднял правую руку и провёл подушечкой большого пальца по ногтю безымянного.
     Ученики поблагодарили преподавателя за «увлекательную экскурсию по музею техники», и пошли на обед. Следующее занятие решили провести через неделю.
     В тот вечер, учитель позвонил бывшим одноклассникам и предложил встретиться на выходных, сходить куда-нибудь отдохнуть.
     В следующую среду, Нестеров приехал в ДОВОД отдохнувшим, в хорошем настроении, и решил предложить ребятам послать куда подальше этот «кулон», со всеми его недоработками.
     Оказалось, что ребята ждут преподавателя с нетерпением. Они встретили его дружной толпой, встали в полукруг, и пару секунд, молча, переглядывались между собой. Будучи ещё под впечатлением от хорошо проведённых выходных, преподаватель подумал, что ребята наконец-то, сами предложат оставить попытки разобраться с «кулоном». Однако Виктор заговорил совсем не об этом:
     - Игорь Владимирович. У нас тут идея появилась! А что, если управление меню вообще вести не через «кулон». Помните, Вы говорили про ногти, карты памяти? Возможно, самым лучшим вариантом, будет как раз такой, так сказать, «ручной» режим управления.
     В течение следующих пяти минут, ребята наперебой рассказывали свои идеи, но, суть была одна - прикрепить на фалангах пальцев  (например, силиконовыми зажимами), именно на ногтях датчики-клавиши, и с их помощью управлять работой линз (к примеру, что бы включить линзы, или выбрать какой-то файл, нужно было коснуться подушечкой большого пальца к датчику на ногте указательного; перелистывание страниц и перемещение по меню осуществлялось прикосновением той же подушечки большого пальца к датчику на ногте). Это могло обеспечить удобство и простоту в работе с любыми файлами. При таком подходе, отпадала необходимость лазерного поля меню.
     Первый экспериментальный образец был создан через две недели, из подручных средств. В ход пошли сенсорные панели, самые маленькие, какие только удалось найти. Программное обеспечение составляли, буквально, «на коленке», как только становилось понятно, как можно связать элементы устройства. Такого азарта Нестеров не видел за всё время преподавания в Доме. Даже в случае провала этой  идеи, работа, которую проделали ребята, давала им огромный опыт, ценные навыки и приближала к уровню высококлассных специалистов.
     Испытания образца прошли успешно. Устройство запатентовали. Оставалось последнее – представить изобретение общественности. Виктор предложил использовать устройство в воскресенье, на праздничном вечере в Доме творчества людей с замещёнными частями тела. Так, он хотел дать преимущество «Обществу людей с замещёнными частями тела» в борьбе за равные права с другими соискателями, при устройстве на работу . Так и сделали.
     В тот вечер, на концерте, «персты» произвели эффект разорвавшейся бомбы, а на следующее утро, об этом изобретении сообщали все СМИ.
     После такого успеха, на ДОВОД обрушилась лавина заказов и проектов. Главным образом, от заграничных компаний. Однако, ни воспитанники, ни руководство, не торопились принимать предложения. Выполнение заказов не открывало перед воспитанниками никаких новых возможностей. К тому же, на ближайшие десять лет, судьба тех, кто подписал договоры, была предрешена. По условиям контракта, ребята оставались в Доме лишь для продолжения обучения, и все их проекты должны были быть известны боссам компаний-наёмщиков.
     Постепенно, все в Доме поняли, что совершили ошибку. Главы заграничных компаний начали выражать своё возмущение тем, что «их сотрудники» лишили своих работодателей прибыли от нового изобретения. Но это была лишь верхушка айсберга.
     «Острова жизни», приобретшие за последние четыре года ключевую важность в мировой экономике, служили неиссякаемым источником астрономических доходов для их компаний-изготовителей. Но с каждым днём возрастало число проблем, связанных с эксплуатацией, и, что важнее управлением этими комплексами. Услуги по техническому обслуживанию ферм предоставляли несколько японских инженерных бюро. Но, не смотря на то, что их специалисты выполняли свою работу на должном уровне, всё же были необходимы новые, смелые решения. Те самые смелые решения, которыми так прославился Дом. После появления «напёрстков», отказ японцев от услуг соотечественников стал неизбежен. Но в ДОВОДе об этом ещё ничего не знали.
     Уже на третий день после успеха Виктора, Петра и остальных «битов» на презентации «перстов», в Дом, на встречу с директором приехал представитель Всемирного Комитета Высоких Технологий из Японии. В ходе беседы, выяснилось, что Виктору предлагают место в ВКВТ (есть вещи, о которых не говорят вслух: фактически, это означало готовность властей Японии, в последующем, принять воспитанника в Глобальное Научное Сообщество – своеобразную касту для избранных). Это было предложение, от которого невозможно отказаться. Тем более, что единственным условием приёма был всего лишь психологический тест для Виктора, хотя и весьма необычный. Представитель ВКВТ пояснил, что его руководство понимает, что «звёздная болезнь» у таких людей, как здешние ученики – явление неизбежное, с которым, в пределах разумного, придётся мириться. Именно для того, что бы выяснить эти границы, и было предложено испытание, которому ещё не подвергался ни один из воспитанников. На следующий день, во время дружеского визита главы компании «GlobaFood», Виктор должен был сыграть партию в шахматы  с одним из членов ВКВТ. И юношу должны предупредить заранее о том, что ставка – его приём на работу. Но весь трюк был в том, что эту игру, ученик должен был проиграть, причём проиграть по-настоящему. Организаторы позаботятся об этом .
     Смирнов принял условия, и в тот же день известил Виктора о предстоящей возможности сделать карьеру более головокружительную, чем кто-либо до него.
     И вот, настал четверг - день визита главы «GlobaFood». Встреча проходила в приятной атмосфере. Ближе к концу официальной части и настало время игры. Соперником ученика стал его ровесник, парень по имени Таминори.
     По традиции, Виктор жестом предложил гостю начать партию с рукопожатия. Было едва заметно, как парень качнул кистью навстречу, как бы стараясь поймать протянутую руку. Никто не обратил на это внимания. Никто, кроме Виктора. Как опытный пользователь, он сразу заметил характерную проблему новичка, Только линза могла послужить причиной такого поведения. Удивлённый, он посмотрел на соперника, усевшегося (на правах гостя) за белые фигуры. Такое мошенничество вызывало жалость и сочувствие. Что можно было сделать в такой ситуации? Закричать - «Так нечестно!!!»? Дать  в глаз (а лучше в оба) и заставить вынуть линзу? Виктор сел за стол, и остановил взгляд на доске. Он оставил без внимания первый ход белых. В голове была лишь одна мысль: как вывести мошенника на чистую воду? Нужно что-то придумать! Какой-нибудь трюк, который позволит раскрыть обман. И тогда, все поймут… Сердце сжалось от пугающей догадки, к горлу подступило. Глупая мысль, случайно попавшая  в голову, стала единственным разумным ответом: Смирнов, и уж тем более организаторы знали об обмане! Это же, не в карты во дворе поиграть . Виктор вспомнил, как ещё этим  утром он дразнил Дмитрия Всеволодовича напыщенной речью «победителя в важнейшей партии XXI века». Теперь стали понятны его слова о том, что на этой партии свет клином не сошёлся, и что стоит смотреть дальше собственного носа. Все они знали. Знали,  и молчали. Мысли кружились одна за другой. Почему с ним так поступили? Это была идея директора? Может быть, просто, поймал звезду, и так его решили охладить? Но, нет. Видимо, этот проигрыш (а, значит и урон престижу Дома) должен стать компенсацией за упущенную прибыль от «напёрстков». Где-то глубоко, внутри себя, Виктор почувствовал холод и пустоту. Впервые в жизни, он, в такой трудной ситуации, не чувствовал за свей спиной, защиту Дома. Всё очень просто – его бросили, использовали, вытерли об него ноги. По-другому не скажешь. Внезапно, открылась вторая сторона происходящего. Обман снимал с Виктора обязательства перед ДОВОДом. Да, этот вывод нарушение контракта, но, не страшнее, чем то, что сделали они. Теперь, оставалось лишь закончить партию. Надо уметь проигрывать. Пожалуй, киндер-мат подойдёт лучше всего.
     - Если вы не готовы продолжать, мы можем перенести, или закончить партию. Разумеется, при согласии вашего партнёра, - прошипел над правым ухом, один из организаторов.
     Искра попала на склад с порохом. Казалось, Виктор решил испепелить взглядом всех вокруг себя. Твёрдый голос отрезал пути к отступлению:
     - Я готов продолжить. Пожалуйста, не мешайте!
     Хрен им в зубы! Соберись! Все ждут, когда ты подожмёшь хвост и убежишь. Давай сначала. У него линза. С кем я играю? Человек? Зачем? Это большой риск. Значит компьютер. Тогда партия считывается камефоном. Обыграть! Глупая идея. Не успеешь сделать первый ход, как он уже подготовит такую ловушку, что сразу и не увидишь… Стоп!!! А ведь это может сработать (50 на 50, но лучше, чем ничего).
     Игра началась, но скорее напоминала поддавки. Одна за другой, чёрные фигуры стали исчезать с доски. Вся их мощь была обрушена на фланг короткой рокировки. Очень скоро стал ясен замысел Виктора - провести пешку в дамки.
     - Цугцванг! – Таминори посчитал необходимым озвучить (через своего переводчика) сообщение на линзе.
     - Вам виднее! – ответил  Виктор на чистосердечное признание в том, что в шахматы, соперник научился играть совсем недавно .
     Через десять минут, о приближении конца партии говорило хотя бы то, что из чёрных фигур на доске уцелели лишь королева, король, и несколько пешек.
     Наконец, черная пешка дошла до противоположного края доски.
     - Поскольку, фигура чёрной королевы на доске, то вместо второй я ставлю коня, - пояснил Виктор, прекрасно понимая, что его противнику это, скорее всего, ни о чём не говорит (или, по крайней мере, внести поправку в настройки он не может).
     То, что гость ДОВОДа плохо понимал ситуацию на доске, поняли все, когда после появления «коня королевских кровей», на другой конец, той же вертикали, Таминори вывел свою королеву.
     «Линейный мат» - появилось сообщение на линзе. Таминори встал и протянул руку Виктору, в знак окончания партии.
     Да, действительно. Для компьютера, всё выглядело именно так (т.к., поправку, о присвоении коню значения королевы, никто не внёс). Виктор спокойно убрал белую королеву и поставил на её место своего коня.
     Таминори улыбался, и ничего не понимал. К нему быстро подошёл член делегации и «пригласил к телефону». Конь, две ладьи, много пешек – у белых были все шансы на победу.
     - Вам, наверное, нужно срочно отойти?! Технический перерыв?! Я подожду! – с пониманием отозвался Виктор.
     Через пять минут, Таминори вернулся за стол. Он уже не улыбался. Виктор встретил его таким же спокойным взглядом, каким минёр смотрит в бинокль на собственноручно заминированный мост, подбирая момент для взрыва. Едва соперник протянул руку к фигурам, Виктор схватил своего коня и громко заговорил:
     - Позвольте Вам напомнить, что эта фигура, - Виктор крепко сжал между пальцами коня. -  не конь, а королева. На эту клетку, я перенёс её во-о-от от туда.
     Не успел Виктор договорить, как фигурка треснула в его руке. Он поставил на доску обломок, перевёл взгляд на Таминори, и виновато улыбнулся:
     - Простите. Это всё – мои протезы. Иногда сбиваются настройки чувствительности. Я думаю, мы оба запомним, что это была за фигура. Игру останавливать не нужно?
     Соперник его не слышал. Перед глазом (в буквальном смысле), зависло сообщение системы: «Утеряна фигура! Партия не может быть продолжена!». Компьютер не смог распознать этот обломок. С таким же успехом на доску можно было поставить огрызок яблока.
     Попытки соперника самостоятельно закончить игру, были восприняты журналистами не иначе, как снисходительный подарок Виктору от Таминори (кое-где даже писали, что японец хотел свести партию к пату). И именно так было написано после игры, во всех статьях. Но, ни для упустивших контракт японцев; ни для потерявшего Дом Виктора, это не было важно.
     Получив заказ, группа Нестерова, как обычно, начала фонтанировать идеями. Но их пыл немного утих, после слов Смирнова о том, что безвозвратно минуло то время, когда ребята могли просто подсказывать варианты решения проблем  и переложить ответственность за разработку проектов на “кого-то”, при этом оставаясь в стороне от процесса работы. Такой колоссальный проект должен был стать настоящим «боевым крещением» для воспитанников перед выпуском из Дома.
     На следующий день после поединка с Таминори, с утра, Виктор покинул Дом и, как обычно в конце недели отправился в Дом творчества. Он пробовал отвлечься от напряжения, и найти для себя (и уж тем более для Дмитрия Всеволодовича) хоть какое-то оправдание такого обращения с собой. Но, видимо не нашёл. И утром следующего дня, ученик настоял на встрече со Смирновым для очень жёсткой и неприятной им обоим беседы. Разговор Виктор сразу начал с требования исключить себя из проекта «Примерное Поколение». Смирнов долго пробовал извиниться за обман, и объяснял, что право добровольного выхода из проекта не стоит использовать из-за мимолётного чувства гнева, но Виктор не слушал. Вскоре, ученик перешёл на повышенный тон, и Смирнову не осталось ничего, кроме как вернуть ситуацию под свой контроль:
     - Так, всё. Хватит! Прекрати истерику, и слушай меня внимательно. Повторять не буду! Я для тебя, дурака, старался. Кто же знал, что это окажется уловкой. Мы оба в глупом положении. – директор не дал возразить, - Я сейчас говорю!!! Вам уже двадцать один исполнилось. Все уже при деле. Один ты – «звезда на парашюте», кобенишься. Надоело! Хватит тебе на мотоцикле своём гонять. Взрослеть пора! И кстати, ты его купил за свои деньги от заказов. Вы уже давно себе на жизнь сами зарабатываете.  Даю тебе неделю, как раз до твоего дня рождения, что б ты окончательно выбрал наёмщика.
     - Снова какую-нибудь подлость сделают?! Больше не хочется!
     - Захочется!!! Ты что, ребёнок маленький?! Пойми, для тебя, сейчас, главное - продать себя подороже. И не только сейчас. Я думал, у тебя хватит мозгов понять, ты - ценность, огромная ценность, и всю свою жизнь будешь искать себе место «потеплее».
     Разговор был окончен. Виктор снова ушёл (пешком) из Дома на целый день. Видимо, он серьёзно размышлял над чем-то. А когда он вернулся, к нему в комнату вломился сильно взволнованный Пётр, и начал уговаривать выкинуть из головы всё плохое, забыть все обиды, а затем начал перечислять варианты трудоустройства. Виктор понимал в чём дело. Он давно, ещё года полтора назад, начал замечать сильную привязанность к себе со стороны Петра, даже что-то вроде сыновней любви . Он не стал выгонять гостя, а решил поговорить с ним на равных. Он посадил Петра напротив себя и начал:
     - Знаешь, что мне сегодня сказал Смирнов? Он сказал, что мы, всю свою жизнь будем продавать себя подороже. И он прав! И я сам, где-то в душе, давно понимал, что так и будет. Но, только недавно я понял, что я так не могу. Не могу и не хочу! Знаешь, с тех пор как произошла вся эта история со мной и с моими родителями… - Виктор кивнул на свои протезы. – У меня появилось такое чувство, что быть хорошим, настоящим отцом, ну знаешь, быть другом своему сыну…, - Виктор наморщил лоб и закивал головой. – В общем, это намного труднее, а главное важнее для всей жизни ребёнка, чем…, - он замолчал, отвернулся, громко выдохнул и в следующий миг, резко вскинув голову, повернулся к Петру, высоко поднял брови, и начал говорить, казалось, самое главное. – И знаешь, что? Мы никакие не гении, и уж тем более не избранные! Дом был и до нас! И одарённые дети тоже были. И будут после нас! А своими достижениями мы обязаны вот этим, вот, всем… линзам, (цензура), и прочей ерунде. Мы такие же избранные, как слесарь-водопроводчик по сравнению с жителями какого-нибудь племени из джунглей. Просто, у них, орудия труда – заточенные деревяшки, а у нас - это оборудование. Да, конечно, наши проекты ценятся и всё такое, но ещё неизвестно, на что были бы способны другие, будь они в те же условиях, что и мы. Каждый человек рождается одарённым! Забыл?! Только не каждый дар оказывается нужен. Не каждое дарование может быть понято и принято окружающими. Вот Серёже, - Виктор осёкся. - и многим нашим, повезло. Причём не только, когда они встречали Любовь Сергеевну. Их идеи оказались нужными. А остальные?! Нас же вначале было сто человек! А Игорь?! – Виктор не обратил внимания на Петино: ”Ну, ты вспомнил!”. – Может он великий вор-карманник?! Тогда, всё просто. Он вор, такие не нужны никому. Совершит преступление, у него же дар к этому, и в тюрьму его. Я не спорю, когда преступника сажают в тюрьму - это справедливо. А мы полезные – нас на “прилавок”, и продать подороже! Вернее, мы сами должны с собой так обращаться! Только вот ты Петя не думал, что Игорь не обязательно начал воровать? Может быть, у него сейчас свой магазинчик проката костюмов, или что-нибудь ещё. Представь себе, что ему не дар, а жизнь его важнее. Наверное… да нет, ну, точно из-за этого нам и дали право добровольного выхода из проекта. Только, у меня, это право отняли!
     Виктор замолчал, а затем попросил оставить его одного. Пётр решил обдумать всё услышанное, и поговорить с ним об этом на следующий день. Но их новой встрече не суждено было сбыться.
Глава 10
Толи-Толи
     Вот уже несколько минут Варвара сидела в машине и не могла понять, что именно пыталась ей сказать абсолютно незнакомая женщина на заднем сидении. Это точно не была ловушка, или уловка с целью потянуть время, ведь десять минут назад Варвара ещё сама не знала, что окажется в этом месте.
     За полчаса до этого, она сидела в кафе, и подстраховывала журналиста Артёма Кривина за соседним столиком, на встрече с его коллегой из Китая (на протяжении последней пары месяцев Оная  была в Москве, «на югах» ; весь объем работы, в основном, и составляли поручения по сопровождению важных лиц на разных встречах, а так же, передаче информации). Уже через две минуты после начала беседы, Артём, размешав свой кофе, три раз постучал ложечкой по краю чашки. Это был сигнал Варваре о том, что Кривину понадобилась помощь. Она заказала шампанское и попросила передать бутылку от её имени за столик Артёма. Получив подарок, журналист «узнал» девушку и, ненадолго покинув своего собеседника, подошёл к её столику, слегка обнял, и по-дружески поцеловал. Затем, он вернулся обратно на своё место, а Варвара, посидев ещё немного, ушла. Артём передал ей какую-то белую капсулу, размером с пуговицу. Девушка шла по улице и думала, что в ней, и кому это передать. Решив отвезти «посылку» в какую-нибудь камеру хранения, Варвара стала смотреть по сторонам в поисках такси. В следующую секунду, она увидела метрах в десяти позади себя двух молодых (не намного старше её самой) парней крепкого телосложения, на вид, обычных студентов, и сразу вспомнила их лица (это было нетрудно). Только, что они сидели в компании ещё нескольких друзей на улице, перед кафе. Стало ясно – это «каблук» .
     Продолжая спокойно идти, Варвара стала перебирать варианты: нырнуть в подъезд или переулок – здесь таких мест не было; поймать такси – не дадут успеть; зайти в кафе или магазин, значит загнать себя  в угол (ради такой вещи могли устроить ей «обморок» прямо на людях). Идея, внезапно мелькнувшая в её голове, показалась невероятно глупой, но, и, благодаря этой безумности, возможно, последней надеждой. Развернувшись вполоборота, она на ходу как бы невзначай бросила взгляд на вывеску (похоже японского) салона красоты «Толи-толи», и свернула за угол вправо, ко входу в салон, по указанию стрелки на вывеске (с тем же успехом, она могла приветливо помахать своему «хвосту», её замысел был очевиден). Приближаясь поворота, она сама себя успокаивала: «Идея затеряться в толпе всегда заманчива, это пробуют многие, значит, может сработать».
     На несколько секунд «студенты» потеряли её из виду. Свернув так же за угол, и не обнаружив девушку, парень, видимо главный из них, бросил пару взглядов по сторонам. Такси не отъезжало. Входы других магазинов были слишком далеко. Эти двое зашли в салон, и разделились, Один остался ближе ко входу, отрезая путь к бегству. Второй направился вглубь, проверить соседние помещения. Это была стандартная схема поиска. Для них всё было просто.
     Гораздо труднее в этот момент было Варваре. На её счастье, в одном из автомобилей у тротуара, перед входом в салон, всё таки оказался хозяин. Это был молодой парень, и видимо он дожидался свою жену (значит полчаса, как минимум есть!). Варвара не просто заскочила в автомобиль, она ввалилась в салон, как к себе домой и произнесла: «Шеф, на Курский. Очень спешу! Плачу два счётчика». На этом, план закончился. А выражение лица водителя не вселяло оптимизма.
     - Девушка, вы, что не видите, это не такси?!
     Смущённому выражению лица Варвары позавидовали бы лучшие актрисы:
     - Ой! Простите, пожалуйста, я видимо ошиблась.
     Она стала смотреть по сторонам, всем своим видом показывая безвыходность своего положения:
     - Просто я очень спешу. У меня поезд… У вас телефона нет. Мне бы только позвонить, друзей предупредить, что бы они меня не ждали. Деньги у меня есть, я заплачу. А если подвезёте – тем более.
     Водитель с трудом поверил в слова девушки, и помогать не спешил:
     - Телефона у меня нет, и я тут по своим делам! Попросите кого-нибудь ещё.
     Пока он старался отделаться от нежеланного пассажира, она краем глаза заметила, что из салона вышли её «старые знакомые». Нужно было потянуть время. Варвара извинилась, взялась за ручку двери, ещё раз посмотрела на водителя и внезапно расплылась в ослепительной улыбке:
     - Коля, это ты?! Не узнаёшь, что ли? Мы же с тобой в одном классе учились! Это же я Жанка! – не давая возразить, она продолжала. – Ты вообще, как здесь оказался?
     Всё это окончательно стало напоминать уловки мошенницы, и водитель уже не на шутку возмутился:
     - Так, девушка, немедленно выйдите из машины! Я сейчас милицию позову!
     Только сейчас Варвара вспомнила, что в кармане у неё лежит удостоверение, как раз для такого случая. Она уже потянулась за «корочкой» в карман, и приготовилась серьёзным голосом произнести: “Успокойся, я сама из милиции”, но, сразу, же поняла, что всё, что она наговорила до этого, убедительности ей не добавит. Впрочем, это было уже неважно. «Хвост» пропал, поэтому, извинившись, она совершенно спокойно вышла из машины. Уже закрывая за собой, она столкнулась с женщиной, которая в тот момент подошла к задней двери этого авто, что бы положить покупки на сидение. Варвара слегка улыбнулась ей и пошла прочь по тротуару. Через три шага, взволнованный женский голос окликнул её:
     - Подождите!
     Варвара не обращала внимания. Возможно, звали именно её, но этот голос был ей незнаком. А женщина сзади повторила, так же балансируя на грани мольбы, как и Варвара несколько минут назад. Только эти эмоции были искренни:
     - Подождите… Виктория?!
     После этих слов Варвара обернулась. Женщина у авто стояла и смотрела на неё, с таким выражением лица, будто встретила родную сестру после долгой разлуки. В её глазах читалась мучительная просьба узнать её. Варвара обрадовалась, что её приняли за её маму. Она развернулась и пошла к женщине. В такое совпадение было трудно поверить, и, на мгновение, Варя даже замерла, опасаясь, что это какая-то ловушка. Но потом вспомнила, что сама не знала, что здесь окажется, поэтому, она решила, что если кто-то и смог подстроить даже такую западню, то ей по любому не скрыться. Из машины выглянул водитель:
     - Мама, ты что? Я от неё только отделался!
     Прижав раскрытую ладонь правой руки к своей груди, женщина поворачивалась то к Варваре, то к парню. Он не могла произнести ни слова. В её глазах читалась просьба к девушке помочь, договорить за неё. Варвара не могла понять, что именно было нужно этой женщине, но помня о «студентах», воспользовалась случаем. Она взяла женщину под руку, открыла заднюю дверь, и, посадив сначала женщину, сама села следом за ней.
     Парень тоже вернулся на своё место, и заботливо спросил:
     - Мама, тебе плохо?
     Шок у женщины начал проходить:
     - Илья, сыночек, разве ты не узнал эту женщину? Это же та самая…, - женщина запнулась, и выдавила. – то есть, это не она…
     Варвара (меньше) и парень были сбиты с толку. Женщина всё так же не могла подобрать слова. Наконец, она, глубоко, вдохнула и заговорила:
     - Девушка, вы, пожалуйста, не пугайтесь, мне от вас ничего не нужно. Только скажите, у Вас в жизни всё хорошо?
     Варвара ожидала услышать многое, только не это.
     - Да, спасибо. А Вы откуда знаете моё имя?
     - Я не только Ваше имя, я, и Вас давно… то есть не Вас. Хотя и Вас тоже… Боже мой!
     Варваре надоела эта путаница:
     - Я хорошо знаю, кем была Виктория, и что с ней случилось! А Вы кто?
     - Я, Людмила Алексеевна – жена Андрея Валериевича. Вам это о чём-нибудь говорит?
     Варвара облегчённо вздохнула и заулыбалась:
     - Конечно, я слышала о нём, и о Вас и вашем сыне.
     Людмила Алексеевна заулыбалась, а её сын, всё ещё смотрел с непониманием.
     - Илья, сыночек, обнимитесь. Разве ты не помнишь это лицо? Ведь это та женщина, которая тебя спасла!
     Илья внимательно посмотрел на девушку не намного моложе себя, и переспросил Людмилу Алексеевну:
     - Мама, это что, та самая женщина, которая меня спасла?
     Женщина измученно вздохнула:
     - Нет. Это не та самая женщина, но её лицо тебе…
     Илья не дал договорить:
     - Тогда с какой стати, мне её обнимать?
     Разговор зашёл в тупик. Женщина смотрела на девушку с виноватым выражением лица. Варвара наконец узнала, кто эта женщина, а ещё, она поняла, что у неё есть хороший повод не выходить из машины, поэтому, успокоив Людмилу Алексеевну, она предложила поехать домой к Андрею Валериевичу, и поговорить там.
     Дома, проводив сына на тренировку перед областными соревнованиями по хоккею, Людмила Алексеевна пояснила, что её муж уехал в очередную командировку: “Совсем засекретили моего Андрюшу!”, и с неподдельным интересом стала расспрашивать девушку о том, как она живёт, и чем занимается. Варвара же, с «неподдельным» восторгом рассказывала о том, как работает консультантом на международных конкурсах и выставках, занимается дизайном обложек журналов и много ездит по миру, предоставляя свои услуги многим агентствам. Всё время, пока Варвара говорила, Людмила Алексеевна тепло улыбалась, а в конце сказала:
     - Поверьте, для меня очень много значит, то, что вы мне рассказали. Я ведь думала, что Вы погибли. Известие о взрыве Вашего дома, было для меня настоящей трагедией. Вы мне, как родная дочь. И не только из-за того, что Вы, - женщина запнулась. – того, что Виктория сделала для нас. Дело в том, что в своё время, именно я убедила мужа помочь Виктории… то есть, в смысле, Вам помочь… то есть… - Людмила Алексеевна окончательно запуталась.
     Варвара понимающе кивнула. Внешне, девушка оставалась спокойной, но в душе  у неё появилось до боли знакомое чувство. То самое чувство искренней и безграничной благодарности за бескорыстное добро и тепло.  С такой же любовью она относилась к приютившей её семье в Иордании, Зареме, Любовь Сергеевне. Но сейчас где-то глубоко в сердце, Варвара, за одно мгновение (показавшееся ей вечностью), прочувствовала всепроникающий ужас, а затем безграничную радость, из-за мысли, что всей её жизни, с её горестями и радостями, всего этого могло и не быть. Её, живой, бесконечно любящей жизнь девушки, не было бы. Ничего не было бы. Варвару поразила мысль о мире, живущем своей обычной жизнью, но без неё. Она захотела прижать Людмилу Алексеевну к себе, к своему сердцу, пообещать (и держать слово любой ценой) защитить от любых неприятностей, помочь в любую минуту, когда только понадобится. И она уже собиралась обнять свою, как ей показалось, истинную маму, как тут, Людмила Алексеевна сказала:
     - Я очень счастлива, что у Вас всё так хорошо. Виктория была бы за Вас бесконечно рада.
     Варвара слегка смутилась от того, что женщина говорит так, словно видит перед собой не саму Викторию, а её сестру, но поймав себя на мысли, что свою жизнь она описала совсем по-другому, она тепло и с уверенностью добавила:
     - Она гордилась бы мною! – перед её глазами мелькнули образы, и воспоминания о «Тайге 9», месте в которое Виктория так и не попала.
     - Конечно! Конечно, гордилась бы. Она мечтала, как раз о такой жизни, где есть любимое занятие и любимые люди. Кому, как не мне, это знать?! Хоть наше знакомство и было коротким, мы стали очень близки. – женщина слегка прикусила нижнюю губу, стараясь припомнить важные подробности, а затем, не отрывая взгляда от пола, сказала. – Где-то, через неделю после спасения Ильи, Виктория заглянула к нам, что бы проведать нашего мальчика. Мы с ней разговорились… - Людмила Алексеевна подняла взгляд. - ну, знаете, по-нашему, по-девичьи. И она поделилась со мной своими переживаниями. Рассказывала, что ей и раньше приходили мысли о том, какой могла бы быть её жизнь без военной службы. А в тот момент, когда спасала Илью, она окончательно поняла, что ей нужно для счастья в жизни – муж, дети, работа.
     Варвара перестала (и не хотела) понимать, о чём говорит Людмила Алексеевна, и попыталась вернуть её на «верный путь»:
     - Я тоже, иногда мечтаю о чём-то, что кажется приятнее, или проще. Но Виктория твёрдо знала, что поступила правильно, выбрав службу.
     Людмила Алексеевна сочувственно посмотрела на девушку:
     - Ну, что вы?! Вы глубоко заблуждаетесь! Это было не её решение. Её отец настоял, что бы она выбрала службу в разведке.
     Варвара с радостью указала на очевидную сомнительность слов женщины:
     - Вы знаете, всё таки, это не та сфера, куда можно устроить любого человека, из чьей-либо прихоти!
     Женщина постаралась объяснить:
     - Вы конечно правы. Решение Виктории пойти служить было, действительно, сознательным. Но пошла она по стопам отца из сильного чувства долга перед родителями.
     Выражение лица Варвары всё ещё говорило о несостоятельности такого объяснения. Словно, не желая рыться в чужом прошлом, Людмила Алексеевна немного помолчала, и лишь затем доверительно заговорила:
     - Всё дело в том, что Виктория не была родной дочерью своих родителей.
     Всё ещё пыталась найти слабое место в этих словах, Варвара принялась расспрашивать женщину о деталях, но Людмила Алексеевна, конечно же, не знала всех подробностей. Она, лишь вспомнила рассказ Виктории о том, как в одном из районов, где недавно закончились боевые действия, (и куда, в числе многих военных, был направлен командир разведроты Владимир Шалин) солдаты-миротворцы нашли полумёртвого младенца. Видимо, кто-то из местных жителей специально подбросил ребёнка, желая спасти его от голодной смерти. Жена Владимира Шалина была добровольным членом Красного Креста, всегда находилась рядом с мужем, и в тот момент, оказалась единственным человеком, кто мог позаботиться о малышке. В семье своих будущих родителей, девочка пробыла совсем недолго, но, когда появилась возможность передать её в детский дом, жена наотрез отказалась. Да и сам Владимир (боевой офицер в пятом колене) сильно переживал из-за того, что не может продолжить династию. Обо всём этом, Виктории рассказали только в день её совершеннолетия.
     - Виктория сказала мне тогда, - продолжала Людмила Алексеевна. – что, узнав правду о своём спасении, она поразилась тому, что всей её жизни могло и не быть, если бы не помощь этих людей.
     Варвара молчала и внимательно смотрела.
     - Вика, послушайте.- женщина переводила взгляд, то на Варвару, то куда-то чуть в сторону. – мой муж рассказывал мне о записи, на которой Виктория просила о втором шансе.
     Варвара понимающе кивнула. Людмила Алексеевна опустила взгляд на пол, сделала паузу и продолжила:
     – Как-то раз, Андрею пришла в голову идея интересного эксперимента. Он предлагал донорам ДНК записать послание, своеобразное обращение к их будущим клонам. Это могли быть пожелания, советы или просто привет – не важно что именно. Знаете, что получалось? Каждый из них садился перед камерой, начинал говорить что-нибудь, но, уже через первые пять секунд умолкал и просил остановить запись. Они отказывались объяснять, в чём дело. Только один мужчина ответил, что перед камерой его охватило сильное чувство страха и пустоты. Ему начало казаться, что вместо объектива на него наведено дуло пистолета. – Людмила Алексеевна снова посмотрела в глаза девушке. – Вика, просьба той Виктории о втором шансе – и есть обращение к Вам, с пожеланием любви, удачи, счастья. Со всем этим. Она хотела для Вас именно такой жизни.
     Заметив, как Варвара сдвинула брови, женщина подумала, что девушке просто непривычно слышать такие слова о человеке, увидеть которого ей довелось лишь на записи. Людмила Алексеевна очень не хотела, что бы искренность её слов была под сомнением:
     - Поверьте, Ваше рождение и нормальная жизнь были настолько важны для Виктории, что будь у неё время – она сама выносила бы Вас, и занялась Вашим воспитанием, или оставила бы запись с обращением к Вам!
     Женщина уже и сама перестала понимать, что пытается сказать, и решила закончить эту путаницу:
     - Ваша теперешняя насыщенная, интересная жизнь… Вы… - женщина сделала паузу и слегка пожевала губы. – Вы, в большей мере, чем я, дали Виктории второй шанс! – после короткой паузы, она с теплом и любовью добавила. - Храни Вас Бог!
     Варвара не знала, что сказать. Да, и стоило ли. Она поблагодарила Людмилу Алексеевну, сказала, что ей уже пора, и пообещала прийти как-нибудь ещё.
     Всю дорогу из дома Людмилы Алексеевны, Варвара чувствовала неприятную прохладу в затылке и плечах, рядом с лопатками. Она пыталась осмыслить всё услышанное от той женщины. В голове, почему-то, снова и снова крутились те слова о дуле пистолета. Наконец, Варвара поняла, что её охватило такое же чувство страха и пустоты. Пустоты и одиночества. Было бы намного легче, если бы кто-то просто попытался очернить память Виктории. На все оскорбления можно было бы плюнуть и забыть. Но сейчас, было такое чувство, что сама Виктория, которая прежде всегда была где-то рядом, отвернулась от неё, и зажила своей жизнью, со своими интересами. Неоплатный долг перед мамой, который девушка добросовестно отрабатывала все эти годы, оказался не больше, чем плод её же собственного воображения. Варвару начали мучить вопросы: “А что у меня теперь осталось своего? Одна рука?! Несчастный случай с Серёжей?! Изгнание из Дома?!” Где-то глубоко, у себя в душе, она почувствовала огромную пропасть, в которой можно было безвозвратно сгинуть. Но, к счастью, ответ нашёлся: “У меня есть та зимняя ночь, при полной луне! Мой портрет, и «художник» нарисовавший его для меня!”
     С момента своего ухода из Дома, Варвара не хотела видеться с Виктором. Она давно решила, что так будет лучше для него. Но сейчас, она не смогла в очередной раз переубедить себя, тем более, что и повод для встречи искать было не нужно. Ещё с утра, в новостях передавали о вчерашнем шахматном поединке Виктора с заграничным гостем.
     Уже поздно ночью, в ту же пятницу, Варвара сидела в доме Евгения Николаевича и рассказывала о своей встрече с Виктором в «Доме творчества…», несколько часов назад. Она рассказала об обмане на поединке, об ужасном самочувствии Виктора, и о его готовности бросить Дом и проект «ПП» ради неё. Шпора внимательно слушал девушку, а потом задавал много вопросов о заказе японцев, об «островах жизни» и идеях учеников. Выяснилось, что потребовав несколько месяцев на работу над проектами по модернизации ферм и составления программного обеспечения к ним, Пётр и остальные ребята сильно слукавили. «Биты» уже давно работали над этими проблемами, и теперь, всё, что им оставалось – просто передать наработанный материал заказчику, но они захотели побольше заработать. Смирнов же, узнав об уловке «байта»,  похвалил(!) ребят, и сказал, что именно это сейчас и нужно – тянуть время.
     К концу беседы, Евгений Николаевич начал подводить итог:
     - Варвара, послушай. Я думаю, Виктору не стоит горячиться. В жизни всякое бывает. Нельзя поддаваться эмоциям. Сейчас ему трудно, но, со временем, всё наладится.
     Девушка отрицательно качала головой:
     - Евгений Николаевич, Вы его не знаете. Если он что-то решил, так это и будет. Он хочет уйти из Дома, и он это сделает. И я этого очень сильно хочу. Он мне нужен. И я ему нужна. – Варвара сделала паузу, и заговорила тише и медленнее. – Я тоже, как-то раз была в подобном состоянии. Помните, я рассказывала Вам о Серёже? И именно Виктор спас меня тогда. Если бы не он…, - она долго молчала (Шпора молчал, и внимательно смотрел на неё), а затем добавила. - Завтра он попросит директора о своём отчислении из Дома. И будь, что будет!
     Евгений Николаевич постарался сдержать усмешку:
     - А я тебе скажу, что будет. Его никто не отпустит.
     - Да, нет. Тут другое. У них есть право добровольного выхода. – попыталась объяснить она.
     - Добровольного выхода из-за сиюминутной обиды?!...
     Варвара не давала продолжить:
     - Я уверена, всё получится…
     - Нет. Никуда его не отпустят. – отчеканил мужчина. – На него уже «сделаны ставки». Теперь, всегда найдутся люди, которые захотят его использовать. От него ничего не зависит!
     Признавая правоту этих слов, Варвара посмотрела на него с мольбой в глазах:
     - Я поэтому, к Вам и пришла. В случае чего, Вы нам поможете?
     - А что я могу? Просьбу в письменном виде составить?!
     Варвара продолжала упрашивать:
     - Пожалуйста, придумайте что-нибудь. Ничего у него там не наладится. Вы же сами сказали – на него сделаны ставки. Для него, этот Дом теперь настоящая тюрьма. А из друзей, разве что Пётр, от которого лучше держаться подальше.
     - Почему так? – слегка смутился Шпора.
     Стараясь убедить мужчину в своей правоте, и получить помощь, девушка с оживлением принялась рассказывать малейшие домыслы:
     - Он, как пиявка, старается присосаться к человеку. Он чувствует сильных людей, и хочет находиться рядом с ними. Кстати, пока, в эти дни, Виктор не занимался островами, Пётр сразу же занял его место, взял все проекты под свой контроль. Хотя и сам, если не дурак, понимает, что это не на долго. Такая роль ему не по силам. – секунду она помолчала (вспоминая его донос, несколько лет назад), и добавила. - А когда теряет того к кому прицепился, понимает, что никого рядом нет - начинает психовать, мама не горюй!
     Шпора задумчиво сказал:
     - Наверное у него не было отца.
     Варвара поняла, что они отвлеклись:
     - Какая разница?! – она осеклась и понизила голос. – Вы Виктору поможете?
     Евгений Николаевич продолжал думать вслух:
     - Знаешь, Варвара, ты, Виктор… Наверное, многие из вас… Вы, как океан. От одного толчка - порождаете цунами.
     При этих словах, Варвара вспомнила угон «кувшинки». Едва она начала погружаться в воспоминания, Шпора «вернулся» и сказал:
     - Вот, что. Я тебе, сейчас ничего не обещаю. Это огромная ответственность! Мне нужно ещё раз всё обдумать. Прикинуть, как, если всё получится, я смогу помочь Виктору устроить его новую жизнь. И стоит ли вам, вообще, всё это делать. – он помолчал секунды две. - В общем, зайди послезавтра, в воскресенье, днём.
     Эти последние слова Шпоры об устройстве новой жизни, не просто отрезвили девушку. Её словно окатили из ведра ледяной водой. Она вспомнила то чувство уверенности в том, чего она хочет, которое было у неё во время её первой встречи с Евгением Николаевичем. Что осталось от этого чувства теперь? Ничего. А ведь сейчас, она собиралась вмешаться в жизнь другого человека. Человека, дороже которого для неё теперь никого не было. Нужно ли это было Виктору – быть должником перед Евгением Николаевичем. Чувствовать, что обязан всем этому человеку. Хотел ли он такой жизни. В этот момент, она сильно пожалела, что рассказала всё Шпоре. Только теперь, через полчаса после ухода, она вспомнила, что собиралась попросить его ещё об одном – отпустить её насовсем, с Виктором.
     В воскресенье, Варвара пришла к Шпоре около двух часов дня.  Выглядела она очень плохо (лицо имело нездоровый вид, поведение было слегка нервным), и, едва войдя, «раздавлено» заговорила:
     - Евгений Николаевич, Вы были правы. Ему не дали разрешения покинуть Дом. Меня сильно беспокоит поведение Виктора. Как бы он глупостей не натворил. Он так переживает из-за всего этого. Сегодня мы договорились встретиться, но он так и не пришёл.
     Мужчина почти не слушал её. Он положил руку ей на плечо и повёл в свой кабинет. Девушка, по-прежнему не умолкала:
     - Да, нет! Я всё прекрасно понимаю: нашлись какие-нибудь дела! Мы встретимся потом, в «Доме творчества…». Евгений Николаевич, Вы так хорошо ко мне относитесь. Вы же уже и сами поняли: я хочу начать всё заново, с Виктором. Наверное, я Вас подвожу, но Вы же понимаете: я хочу начать новую жизнь! Это, как раз та самая помощь, которая мне нужна. Конечно, вот так сразу, уйти не получится. Я всё понимаю.
     Евгений Николаевич усадил девушку в кресло. Он присел напротив неё, наклонился, взял за руку и сказал:
     - Варвара послушай…
     Девушка не давала вставить слова:
     - Дом стал для него кошмаром наяву. Он сейчас, действительно, в безнадё…
     Шпора резко оборвал её:
     - Варвара помолчи. Послушай меня! – он не знал с чего начать. – Сутра, я распорядился установить наблюдение… Просто, я выполнял своё обещание: помочь вам… – он сделал паузу, и посмотрел ей в глаза. – Виктор погиб, два часа назад.
     От этих слов девушка опешила. Евгений Николаевич начал говорить он том, что на мосту случилась авария. Из-за пиратской программы для вождения своего мотоцикла, Виктор не справился с управлением, и, на большой скорости врезался в ограждение. От защитного шлема не могло быть никакого толку (ему передали запись камеры наблюдения на мосту). От удара, один из модулей его протезов остался висеть на руле. Из-за сильного течения, тело найти не удастся.
     У Варвары начался припадок. Шпора вколол ей заранее приготовленное успокоительное. Очень скоро, она потеряла сознание. Евгению Николаевичу даже показалось, что по ошибке, он ввёл тройную дозу препарата.
Глава 11
Бит-затворник
     Известие о гибели ученика в автокатастрофе, стало потрясением для всех в Доме. Виктор был не просто «визитной карточкой» ДОВОДА, он был настоящим лидером среди воспитанников. У всех учеников, всегда было чувство, что он сможет помочь справится с любыми проблемами, первым ответит на любой вызов. Например, Катю и других девочек не могло не восхищать то, что Виктор отказался пользоваться «кувшинкой» и ездил на мотоцикле. Именно такая смерть несла в себе для всех страшный символизм расплаты за свободолюбие. Для «байта», эта потеря тем более была невосполнимой.
     В понедельник, на следующий день после трагедии, Евгений и другие «биты» собрались в беседке, где Пётр долго рассказывал им о своём последнем разговоре с Виктором, вернее о том, что он услышал от него. Ребята были потрясены тем, что Виктор, бесспорно сильнейший из них, увидел всю их жизнь под таким углом. Невольно, ученики начали представлять себе, какой могла бы быть их жизнь без Дома, но это оказалось очень пугающе. Майки были не на всех, только на Петре, Дмитрии, Павле и Евгении. В эти дни устройство не показывало ничего, кроме темно-коричневого фона. Впрочем, у Петра, время от времени, на майке появлялись пейзажи поздней осени и слякоти. Тут к ним подошла Светлана Александровна. Она должна была поговорить с ними по поводу случившегося, выяснить их самочувствие. Разумеется, ребята заговорили с ней о своих переживаниях, о страхе перед смертью, и о том, что жизнь каждого человека может оборваться в любой момент.
     - Как же так, Светлана Александровна? Живешь, живешь. А потом раз, и тебя уже нет. Совсем нет! – спросил Александр.
     Что могла ответить женщина? Она сама пережила подобную трагедию. Несколько лет назад, она потеряла сестру в аварии.
     - Все наладится. За осенью и зимой, всегда приходит весна. – женщина кивнула на майку Петра. - Знаете ребята, я, конечно, не знала Витю так хорошо как вы, но я уверена, он был замечательным человеком. Он не пропал бесследно. Остались вы – его друзья, и вы помните его. Есть такая притча: души двоих человек сидели на небе и пили нектар; поднеся, в очередной раз, кубок ко рту, один из них увидел, что он пуст; тот опустил кубок и сказал: “Меня забыли!” Понимаете? Вы, те, кто его помнят – живы. Его идеи остались и приносят пользу людям, делают мир лучше! Двести лет назад люди и представить себе не могли сегодняшний мир. Да, что там двести, пятьдесят лет назад!
     Пётр был неутешен:
     - Ничего эти идеи не улучшат! Виктор правильно сказал: “До нас были люди, и после нас будут!” Времена меняются, а характеры – нет! А значит, все будут повторять те же ошибки, что всегда. Все достижения используют только для того, что бы заработать на них. Продать подороже, как нас! Кому, вообще, нужно делать мир лучше?! У всех, в мире, только одна забота – брюхо и кошелёк себе набить.
     - Петя, ты неправ. – не согласилась Светлана Александровна. – Нет ничего плохого в том, что бы хотеть жить хорошо. Все любят хорошо покушать, и ты тоже. Есть, конечно, и очень корыстные люди, но не обязательно все такие. Далеко не все! Есть же священнослужители, и даже отшельники, которые отказываются от всего лишнего, и посвящают себя тому, что бы помогать другим. И они счастливы!
     - Помогать в чём? – не понял Пётр.
     - В жизни! Я не знаю, о каких ошибках, которые повторяют снова и снова, ты говоришь, но уверяю тебя, в том-то и дело – благодаря старшим, опытным людям, молодые и учатся жить правильно.
     - Виктор не захотел помощи Дмитрия Всеволодовича!
     - Значит, его предложения были Виктору не по душе, но это же не значит…
     Пётр перебил женщину:
     - Точно, не по душе! Он так и сказал! Так значит, счастье от человека зависит от его души?!
     - Ну, конечно, Петя! Это же очевидная истина! – удивилась Светлана Александровна.
     - А почему нас всё время заставляли думать о том, как улучшить чьи-то жизни, а не думать о своей душе?
     - Так, Петя, вот поверь мне на слова: вас никто, никогда не заставлял ничего делать. С вами обращались очень и очень хорошо. Вы тут, как в Раю жили.
     Тут не сдержался Александр, один из «битов»:
     - Это Виктор сейчас в Раю!
     - Извините ребята, - поправил себя женщина.
     - А с чего мы взяли, что в Раю?! Почему не в Аду? - Пётр ужаснулся мысли. – Что вы вообще про этот Рай заговорили? – обратился он к женщине. – Вам это те священнослужители сказали? Двести лет назад! – насмешливо передёрнул он. – Двести лет назад люди тоже в Рай хотели! И что теперь? Лично я стал только дальше от всего этого! Какой он, этот Рай? А тысячу лет назад, люди представляли себе его таким же, как мы пробуем сейчас?
     В разговор вмешался Евгений:
     - В Рай-то попадает душа, а не человек? А кто же его знает, что хорошо для души?!
     Пётр вскинул голову:
     - Точно! Для души! Виктор пытался со мной об этом поговорить, но я не мог понять всю мудрость его слов. А ведь всё просто – о душе-то надо думать!
     Светлана Александровна поняла, что надо заканчивать разговор:
     - Ребята, куда вы спешите?! Вся жизнь впереди!
     - У кого впереди?! У Виктора?! У Серёжи?! – разошёлся Пётр (на его майке уже вовсю бушевал шторм). – Виктору двадцати одного года не хватило, что бы разобраться! А у нас на всю жизнь только одна проблема намечается – продать себя подороже! У нас времени больше, чем у них, а толку?!
     Женщина попыталась заговорить, но Пётр не давал:
     - Если дело, действительно, во времени, то Катя всех нас спасёт! Поедет в свою Японию, сделают они там её вакцину, и все будем жить по двести лет. Тогда, что – Рай на земле начнётся?!
     Светлана Александровна подвела итог:
     - Петя, ты подожди с Японией. Ты сам съезди домой, отдохни. Все так же переживают. А у вас через два дня встреча с японцами.
     Женщина встала и пошла, видимо, к Смирнову. А тем временем, «биты» разбуянились ещё сильнее. Последнее, что до неё донеслось, это его слова к остальным «битам»: “Какие двести лет?! Да, половина населения Земли сегодня не представляет, в каком мире живёт! Может быть, им это и вовсе не интересно!”
     Через час «биты» разъехались по домам. Смирнов был сильно обеспокоен рассказом Светланы Николаевны о случившемся разговоре. Он понял, что ребятам действительно трудно смириться с потерей, и подумал, что, возможно, встречу с представителями «GlobaFood» будет лучше перенести, хотя бы на неделю. Он позвонил организатору встречи и поинтересовался, не возможно ли отложить консультативную встречу на некоторое время, так как всё равно это должен был быть лишь маленький отчёт о проделанной работе, а у них, в Доме, возникли небольшие вопросы, которые нужно было решить. Смирнов понимал, что ему ответят жёстким отказом, но то, что он услышал, было куда жёстче. Организатор ответил, что тянуть время не получится, так как у японской стороны тоже есть вопросы. Например, почему все ученики Дома принадлежат к европеоидной расе? Или, почему все они русские? Эти и некоторые другие «непонятные» моменты, «GlobaFood» собирался начать обострять на международном уровне, если ими попытаются манипулировать.
     Положение было безвыходным, и что бы как-то разрядить обстановку в Доме, Смирнов решил устроить всем ученикам вылазку на свежий воздух, как раз в день перед встречей-отчётом. В среду, всех воспитанников вывезли на природу. Присматривала за ними Светлана Николаевна. Из своих домов «биты» добрались самостоятельно. Оказалось, что за те два дня, что Пётр отсутствовал в Доме, он кардинально пересмотрел свою жизнь. Об этом директор узнал от своего заместителя, уже вечером, после пикника.
     Сразу по возвращению в Дом, в кабинет к Смирнову пришли Светлана Николаевна и ученица Валентина. Обе были сильно обеспокоены. Говорить начала женщина:
     - Дмитрий Всеволодович, может лучше перенести завтрашнюю встречу? Тут что-то совсем не то с ребятами. Мы вам сейчас покажем запись. Валя, что там у тебя получилось?
     Директор не понимал в чём дело. Он одел линзы. Перед тем, как включить запись, Валентина пояснила:
     - Петя много чего до этого говорил, в основном про Виктора, а тут я ему сказала, что со временем всё наладится, и вот…
     Смирнов оказался где-то, судя по пенькам и траве, на опушке леса, среди толпы учеников. В центре стоял Пётр в майке, вокруг него все остальные, а вокруг ребят (из-за ведения съемки на открытом пространстве), со всех сторон, была необъятная пустота, похожая на небо, сплошь затянутое странными серо-голубыми тучами. Пётр возбуждённо, и немного злобно говорил Валентине:
     - В том-то и дело! Мысли шире: все возлагают самые большие и светлые ожидания на будущее. Надеются, что кто-то сделает их жизнь лучше. Ну, что же, они это получили. Они получили нас! И используют, когда понадобимся. Как собак, на привязи держат. На что мы тратим свою жизнь?! На то, что бы помочь им жрать побольше. А думать-то о душе надо! Нельзя так потакать всем их прихотям. – он повернулся к Кате. – Мы так, что, все двести лет будем зависеть от людей, которые не заслуживают и дня такой жизни, которую они ведут?! Виктор! Серёжа! Вот должен жить двести лет! Но их больше нет! А мы - есть! И наши разработки, «кормопелаги» и остальное, всегда должны быть в наших руках! А не только, когда их владельцы снова не смогут обойтись без нашей помощи. Весь наш мир – одна семья. Мы, как заботливый родитель, должны заняться воспитанием наших неразумных детей – остальных людей! Вот та самая настоящая ответственность, которую мы должны на себя взять! В конце концов, Валя, помнишь, ты мне про ту книжку рассказывала – “Твари мы дрожащие или право имеем?”
     - Вот, ты бы “ту книжку” почитал, авось поумнел бы! – получил он ответ Валентины.
     Пётр пренебрежительно отмахнулся:
     - Поверьте мне, есть люди, которые знают, как правильно распоряжаться нашими возможностями. Они нам помогут!
     - Ты же сказал – в ваших руках?! – вмешался Алексей, сидевший рядом с Валентиной.
     - Это – одно и то же! – отрезал он, и, немного задумавшись, обратился к Кате. – Слушай, Катя, подумай об ответственности за то, что ты собираешься сделать. Зачем, вообще, нужно дарить долгую жизнь таким бесполезным людям, какие сегодня населяют мир вокруг нас?! К концу  своей двухсотлетней жизни, они будут так же бояться смерти! Я даже так скажу, они не проживут это время с большей пользой, раз-уж не могут правильно распорядиться меньшим сроком! Зато, есть люди, такие как Виктор, которым явно мало отпущенного им природой времени, для того что бы воплотить в жизнь все свои задумки. Катя! Ты только подумай, зачем заселять планету кем попало? В конце концов, придётся вводить ограничения на рождаемость. Они же понапрасну будут занимать место тех, кто, возможно, более достоин жизни! – он обвёл взглядом ребят вокруг себя. - Ну, что вы со мной согласны!
     Пока Пётр говорил с Катей, его майка вывела спереди и сзади довольно пугающее изображение: полуразрушенное каменное кольцо какого-то древнего колодца. Постепенно, это сооружение стало приближаться к «зрителям». В глуби колодца не было видно ни блеска воды, ни тем более дна. Через пару мгновений, следившие взглядом за этой картинкой ребята окунулись в абсолютную тьму. Ровный чёрный фон продержался несколько секунд, после чего, майка самопроизвольно отключилась, и ученик остался стоять уже в серой робе.
     После пары секунд тишины, раздался голос Кати:
     - Дурак ты, Петя, и уши у тебя холодные! В Доме тебе делать нечего! Тебе не к японцам, а в другое место надо!
     - Ты про Японию, вообще молчи! – не сдержался «бит» Евгений.
     После этого, началась обычная ссора, все загалдели. На этом запись закончилась.
     Светлана Александровна вопросительно посмотрела на директора:
     - Я не знаю, что делать!
     - Да, тут всё ясно. – Смирнов смотрел мимо женщины, и рассуждал вслух. – У ребят стресс! Завтра пускай подтвердят, что на работу им по-прежнему нужно несколько месяцев. Расскажут про «технические проблемы». Назначат дату сдачи проектов. И всё! Все их материалы заберём, а сами они пусть «отдохнут». Этим заказом они заниматься больше не будут. – Несколько секунд он помолчал. – Да, и вообще, надо что-то с ними делать. Так и до беды не далеко! – он снова посмотрел на своего заместителя. – Спасибо. Я разберусь!
     Светлана Александровна положила руку на плечо девушки, приглашая её к выходу. Валентина, слегка наклонившись, освободилась от руки воспитательницы и обратилась к Смирнову:
     - Дмитрий Всеволодович, можно с Вами поговорить?
     Бегло переглянувшись с директором, женщина вышла из кабинета. Смирнов усадил Валентину за стол и приготовился внимательно слушать.
     - Дмитрий Всеволодович, мы закончили систему навигации…
     Мужчина облегченно махнул рукой:
     - Да, ты не думай об этом. Может, домой съездишь? Отдохнешь! А то тут такие страсти кипят!
     - Да, я хочу домой. Насовсем! Отпустите меня, пожалуйста! Меня и Алексея. Мы с ним, уже всё решили!
     - Может быть, не стоит так, сразу? У вас же здесь большие возможности. Да, и все мы тут, как одна семья. Ну, если не считать этого…
     Валентина перебила:
     - Нет, Дмитрий Всеволодович! Моя семья у меня дома. И, я сама хочу свою семью! Мы с Алексеем хотим. Здесь, мы просто работаем, а настоящая семья, это другое… - она немного помолчала. – Знаете, когда я была маленькой, моя бабушка рассказывала мне про Вавилонскую башню. Как её строители заговорили на разных языках… Ну, Вы знаете?! – директор кинул, как о само собой разумеющемся факте. – Мы тоже перестали понимать друг друга! Да, я и не хочу пытаться! И дело тут не только в том, что у нас разные характеры, или в том, что мы занимаемся разными проектами. Будь у нас желание, мы нашли бы общий язык. Вы же нас знаете! Уж кто-кто, а мы-то точно считаем себя вправе учить остальных, как нужно жить и поступать! Естественно, после истерики Петра, мы все, слово за слово, разговорились на тему его слов. И знаете, что? Далеко не немногие из нас отказались от идеи абсолютной власти! Однако, каждый из нас по-своему представляет себе правильно устроенный мир! Ребята сошлись только в одном: каким бы они не видели свой идеал, построить его они могут лишь упорным трудом. А, на мой взгляд, наш мир итак прекрасен, и я хочу полноценно в нём жить. После той истории с Серёжей, мы с Алексеем сильно сблизились, а теперь всё твёрдо решили. – девушка слегка улыбнулась. - Такой «запретной темы» не было на наших занятиях.
     Валентина больше не знала, что добавить. Смирнов смотрел на неё с пониманием, и, вспомнив о Викторе, решил не продолжать уговоры. Он пообещал уладить все формальности, и девушка ушла.
     Сейчас были заботы поважнее. Нужно было провести встречу с представителями «GlobaFood», без осложнений. А «байт» вызывал серьёзные опасения. Уже ближе к ночи, Смирнов пришёл к Петру, что бы поговорить о событиях последнего времени. Однако, ученик заговорил с директором, как ни в чём не бывало:
     - Евгений Николаевич, не берите в голову. Я сегодня погорячился. С кем не бывает?! Вам не о чем волноваться. Завтра на встрече,  я сделаю всё как надо: придумаю какие-нибудь проблемы, на решение которых нужно много времени; назначу конкретную дату сдачи проекта... Вы  ведь об этом хотели поговорить?! А, по поводу материалов – вот, пожалуйста!
     Пётр протянул мужчине «бусинку»  и продолжил:
     - Но, вот, по поводу моей дальнейшей работы в Доме, или ещё где-то… Мне нужно серьёзно подумать. Не знаю, сколько времени мне понадобится, что бы дать окончательный ответ.
     Смирнов отказался от «подарка», даже не из-за возможного существования копии, а, что бы не демонстрировать лишний раз своё теперешнее недоверие к ученикам. Накануне переговоров, это могло только всё испортить.
     На следующий день, в четверг, спустя неделю после шахматного поединка Виктора, на встречу с представителями «GlobaFood» в московской гостинице «Эверест» приехали: Смирнов, Пётр (остальные «биты» не захотели ехать, да и не были необходимы: они разъехались по домам ), и ещё человек десять из каких-то других ведомств, и переводчик. Переговоры начались в конференц-зале. Японская делегация так же была многочисленна. После длинного монолога их главы, настала очередь Петра говорить о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться в процессе ознакомления с деталями предоставленных материалов. Пётр, обратился к гостям на японском языке. Однако ни переводчик, ни сами гости ничего не могли разобрать. Ученик повторил свою белиберду ещё раз, но по-прежнему, толка не было (в общих чертах, его обращение можно было описать следующим образом: “Оригато! Хацамуто хасаймас, Курилы самурай. Хирасима нагасаки камикадзе, харакири!”). Наконец, Пётр встал из-за стола, перешёл на сторону гостей, и отчётливо произнёс несколько фраз. Переводчик с облегчением пояснил:
     - Мы выполнили все работы по Вашему заказу и готовы предоставить Вам конечный продукт прямо сейчас!
     Пётр даже не посмотрел в сторону директора, а вот на Смирнова посмотрели многие члены российской стороны (в лучшем случае с удивлением). Японцы были шокированы не меньше. После пары секунд ступора, их глава с улыбкой протянул руку ученику. Рукопожатию хотел было помешать самый пожилой участник российской стороны, и уже направился к воспитаннику, диктуя на ходу переводчику текст извинений за это недоразумение, но его даже близко не подпустили. Японцы сначала просто перехватили мужчину, и, расплываясь в улыбке, начали жать ему руки, а затем и вовсе выстроились «свиньей» вокруг Петра.
     Конструктивного диалога теперь получится, не могло, да и сам воспитанник предложил гостям “закончить формальную часть и перейти к делу”. На соблюдение дипломатического протокола времени не было. «С боем» выводя Петра из гостиницы, японцы понимали, что это далеко не самая трудная часть дороги домой. Именно домой, в Японию! Пребывание в посольстве могло растянуться на много недель, и привести ко многим проблемам. Нужно было действовать в этих стихийно складывавшихся обстоятельствах. Будучи в таком осадном положении, японцы внимательно прислушались к предложению новоиспечённого «союзника». Тем более, что его вариант решения неизбежных осложнений, одновременно являлся и единственным условием сделки – перелёт на «PRIMUS» (ученик пообещал передать все материалы с необходимыми пояснениями, только после того как попадёт на орбитальную гостиницу). Петр объясни своё пожелание так: во-первых, со времени прошлого пребывания на орбите, побывать там ещё раз, стало его заветной мечтой; а, во-вторых, (и это уже больше интересовало японцев) добравшись до орбитальной гостиницы из московского аэропорта, на единственном в России «мотыльке» , в последующем, можно было беспрепятственно вернуться в Японию. План был более, чем реален, учитывая, что руководство российского филиала компании-владельца «мотылька» подчинялось лишь приказам из штаб-квартиры в Токио. Учинение препятствий отлёту со стороны российских ведомств, могло привести к огромным осложнениям, и без того не простых отношений с Японией. После недолгих торгов, японцы согласились на эту «увеселительную» прогулку.
     Получив известие о том, что воспитанник Дома желает срочно посетить «примус» для передачи ценной информации, японская компания-владелец этого комплекса приняла решение о срочной «эвакуации» лиц пребывавших на тот момент в гостинице . Согласно статье №35 орбитально-гостиничного устава, при выселении из гостиницы, постояльцу, в обязательном  порядке, предоставляется пять часов на подготовку к отлёту. В этот раз, уже через полтора часа после того, как воспитанник попросил о «прогулке», «мотылёк» из Австралии забирал последнюю партию постояльцев «примуса» (не обошлось, правда, без нервотрёпки: не досчитались одного, совсем недавно поселившегося пассажира). На борту остались лишь несколько членов обслуживающего персонала.
     Многие могут припомнить бесконечные репортажи и статьи о мистической гибели «примуса» ровно через 99 дней после годовщины катастрофы  Титаника. То повальное паломничество к гадалкам и прорицательницам, предсказывавшим (рано или поздно) гибель орбитальной гостиницы. По большей мере, этот «информационный шум» провоцировался сознательно, что бы избежать возникновения паники среди населения, ведь в те дни, мир был беззащитен, как никогда. Всему виной чехарда со спутниками связи, возникшая из-за разбросанных взрывом обломков «примуса».
     В действительности, всё произошло так. Ровно в три часа дня, с «примусом» состыковался «мотылёк» с находившимися на его борту Петром и членом «GlobaFood» инженером-программистом Комируши (как обычно, гостиница встретила приближающийся челнок яркой вспышкой, «посчитав» его куском мусора). Оставив гостей на орбите, челнок отправился обратно в Москву. А уже через тридцать минут наземные службы потеряли связь с этой орбитальной гостиницей. Двумя часами позже, во всемирной сети Globa.net, «домашний мальчик», в режиме реального времени обратился «ко всем заблудшим» жителям планеты. Пётр говорил о том, что настало время покончить с прежним тупиковым путём человечества, и подумать о спасении собственных душ. Пояснил, что очень скоро, получит код доступа к системе управления фермами, и контроль над этими комплексами перейдет в их руки (при этих словах, он показал съёмку web-камеры, запечатлевшей связанного по рукам и ногам, корчащегося в припадке Комируши ). Первым же делом, ученик пообещал уничтожить фермы, тем самым принеся «заблудшим» освобождение от их «храмов чревоугодия». По словам Петра, все ужасы и тяготы, с которыми столкнётся человечество в первое время после ликвидации «кормопелагов», станут заслуженной расплатой в начале исцеления от смертоносной зависимости.
     Обращение Петра длилось уже полчаса, и лишь одному ему было ведомо, что он хотел сказать ещё. Не знал он одного: его сигнал, первый за два часа с момента потери связи с орбитальной гостиницей, по инструкции, был тут же заблокирован, и не транслировался никуда, кроме как в службу государственной безопасности Японии. Этих тридцати минут, сотрудникам спецслужб вполне хватило, что бы проанализировать и оценить сложившуюся ситуацию. Стало очевидно, что Пётр изолировал персонал и Комируши в кают-компании. Следовательно, сам ученик находился на капитанском мостике, и контролировал систему жизнеобеспечения гостиницы. Было вполне возможно, что в качестве дополнительной пытки, он перекрыл подачу кислорода заложникам. Даже в случае попытки штурма (на который могло потребоваться несколько часов), спасти инженера и остальных людей не представлялось возможным.
     Ровно в шесть часов вечера, по московскому времени, «PRIMUS» озарил небосклон последней и самой яркой из всех своих вспышек. Прожекторы на корпусе орбитальной гостиницы автоматически послали пучок света максимальной мощности, в попытке отклонить с курса приближающуюся баллистическую ракету. Снаряд попал прямиком в сферическую кают-компанию. Что же касается комплекса в целом: центральный компьютер «примуса» выполнил команду герметизации и расстыковки всех жилых модулей. Все эти белые цилиндры отпрянули друг от друга и хаотично разлетелись в разные стороны. Эта операция была заложена, как раз, для того что бы не подвергать опасности жизни всех пассажиров, если один или несколько жилых модулей получат тяжёлое повреждение.
     Потеряв дар речи, Пётр смотрел через иллюминатор на обломки того «бастиона», в котором ещё десять минут назад считал себя недосягаемым. В его глазах был ужас от осознания своего краха. Естественно, он не обратил внимания на то, что его модуль, вопреки команде компьютера, остался состыкованным с соседним отсеком (даже, если бы и обратил – это дополнительный запас кислорода), и, что не начался автоматический процесс вывода его модуля с орбиты для последующего приземления. С поникшей головой, крепко зажмурившись и поджав губы, Пётр застыл у иллюминатора. Даже мимолётный взгляд на бескрайние просторы планеты, где жили люди, которых он не смог «спасти», окончательно опрокинул бы его в бездну безысходности. В контрасте с заполнившим всё вокруг безмолвием и холодом космического вакуума, где-то глубоко внутри себя Пётр слышал нарастающий рёв отчаяния, поглощавшего его как лавина. Резким рывком, из этого транса его вырвал, хранимый вот уже несколько лет глубоко в сердце, до боли знакомый голос:
     - Ну, всё!
     Пётр обернулся и остолбенел от того, что видел. Подобно нимфе, пленяя своей красотой (но, в отличие от мифического персонажа, не скрывая враждебный настрой), оставив позади себя открытый люк соседнего отсека, паря в невесомости, к нему приближалась Варвара. Более всего, во внешнем виде девушки завораживали её чёрные как смоль волосы туго заплетённые, массивные косы. Их было около десятка. От области затылка, с каждой стороны по несколько, они тянулись по плечам вниз. Остальные были убраны назад. Не смотря на то, что концы всех этих «канатов» были закреплены на уровне чуть выше бёдер, под ремнём (в условиях невесомости, это очень практично), благодаря большой длине волос, Варвара могла свободно двигать головой.
     Будучи ещё поглощённым своими переживаниями, Пётр решил, что это не больше, чем галлюцинация, но уже через секунду резкая боль от удара в челюсть убедила его в реальности происходящего. И это было только начало. Один за другим, девушка стала наносить удары своей правой рукой  (но походило это, скорее на пощёчины). При этом, она говорила, что теперь не нуждается ни в каком приказе. Спустя пару мгновений, муки Петра за судьбу человечества сменились страхом за собственную жизнь. С отчаянием тонущего человека, собравшего последние силы, что бы позвать на помощь, он подал голосовую команду «свистку»  (очевидно, с помощью которого и разобрался с персоналом и инженером) и включил его на полную мощность. В отличие от Петра, девушка была без защитных плёнок в ушах, и моментально «отключилась».
     В течение следующих тридцати минут, Варвара была без сознания. Она не спала, и ей не снились сны, а то, что она видела в тот момент, было скорее реакцией организма в невесомости на сигнал «свистка». В её голове проносились эпизоды вчерашней экстренной встречи со Шпорой. Тогда, он рассказал Варваре, что воспитанник Дома Пётр оказался вовлечённым в заговор одной международной террористической организации. Совсем недавно, благодаря информации из той самой белой капсулы, Евгению Николаевичу стали известны детали плана террористов, по захвату ферм с помощью воспитанника. Всё должно было произойти на орбитальной гостинице. Шпора долго и обстоятельно разъяснял девушке подробности перед тем, как сказать главное: простого задержания Петра Варварой или кем-либо другим было недостаточно, так как он представлял огромную ценность для террористов, и его освободили бы ценой любых жертв, и тогда, кто знает, смогут ли службы государственной безопасности предотвратить новую атаку. Учитывая это, единственным выходом была ликвидация ученика. Однако, это могло привести к огромным проблемам в политических отношениях России с Японией, поэтому, нужны были реальные доказательства замысла Петра. Нужно было дать ему время продемонстрировать свои намерения. Варвара получила приказ: находиться поблизости с воспитанником, и лишь после получения ею сообщения от Шпоры, уничтожить ученика. Это должно было стать последним заданием девушки. После него, она могла покончить со службой и начать новую жизнь, как она и просила. После недолгих колебаний, девушка согласилась выполнить поставленную задачу. Последнюю! Ещё вчера, в среду, Варвара прибыла на орбитальную гостиницу, в качестве обычного постояльца, и дожидалась прибытия Петра.
     Очнулась Варвара в том же модуле, где дожидалась приказа от Шпоры. В голове у неё немного шумело, а кровь сильно пульсировала. На ней были одеты наручники: за спиной, запястье правой руки было приковано к щиколотке левой ноги. На уровне талии, руки были перетянуты её же «трофеем» . Рядом, в паре метров от неё, у полуоткрытого люка, поджав под себя ноги и слегка наклонившись вперёд, казалось уже очень давно, замер Пётр. Он смотрел перед собой, чуть вниз куда-то в пустоту, и не поднимал взгляда на девушку, но всё же было видно, что он готов выслушать всё, что она захочет сказать.
     Сильное чувство злобы у Варвары вызывало не столько её беззащитное положение (или то, как она в нём оказалась), сколько то, каким близким и одновременно недосягаемым для неё было спасение: в полуметре, перед её лицом парил ключ от наручников. В попытке ухватить его, она стала выполнять трюки, достойные настоящего акробата: снова и снова она кувыркалась через голову, крутилась вокруг себя, ловила его со спины, но всё в пустую: едва коснувшись руки, ключ тут же отлетал в сторону.
     Пётр повернулся к Варваре, но по-прежнему смотрел куда-то мимо неё:
     - Мне бы твои проблемы, Варенька! – произнёс он, пытаясь вырваться из поглотивших его раздумий.
     Варвара прекратила напрасные попытки и оставила висеть ключ там же, перед её лицом:
     - Сними с меня наручники. – своим тоном, она старалась дать понять, что у него нет другого выхода.
     На лице Петра появилась горькая улыбка, а в голосе слышался какой-то надгробный сарказм:
     - Уж хотя бы эти оковы, я точно могу снять!
     Он отвернулся в сторону и стал потирать запястьем свой правый висок. Варвара заговорила ещё твёрже:
     - Это – конец! Понимаешь? Надо было раньше думать! Теперь послушай, как всё будет: мы приземлимся, и тебе придётся ответить за всё это.
     Он посмотрел ей в глаза и попытался объяснить:
     - Не надо говорить со мной как с преступником! Ты просто ничего не понимаешь, но в этом нет твоей вины. Мне и самому открыли глаза совсем недавно, пару дней назад. Мы с ним, собирались принести людям избавление от этих  «кормопелагов».
     Нужно было как-то разговорить его и убедить не делать новых глупостей. Она успокоилась и заговорила:
     - Петя, ну подумай, что ты говоришь?! Какое избавление, поубивать вы всех решили!
     - Ты же ничего не знаешь! Ни один человек не пострадал бы! Это было моим условием, и он всё предусмотрел. Всё было продумано: я передаю код к системе управления, после этого они начинают уводить все «кормопелаги» в безлюдные районы и там уничтожают.
     Варвара не могла даже просто слушать всё это:
     - Ну, подумай ты своей головой! Какие условия?! В какие “районы”?! Тебя же просто использовали! От тебя был нужен только код. Они получили бы контроль над фермами, и потребовали бы выкуп или, что-нибудь ещё. Думаешь, ты смог бы как-нибудь контролировать их действия?! Да, тебя в тот же момент убили бы…
     У неё сердце оборвалось. Ведь это же её послали убить Петра! Стало ясно, уж если и существовали какие-то террористы, то связан был с ними отнюдь не воспитанник. Скорее всего, Шпора, вообще, задумал всё это сам. Залог успеха и слабое место в Доме девушка сама ему подсказала, когда упрашивала о помощи.
     Продолжить размышления помешал голос Петра:
     - Варюша, ты не знаешь, о чём говоришь. Наша цель была намного важнее, чем какой-то выкуп. Я собирался освободить всех людей!
     Стараясь объяснить ему истинное положение вещей, девушка сама описала внешность «того человека», которому воспитанник должен был передать код. По лицу Петра стало ясно, что Варвара оказалась права. От такого потрясения, он даже обмолвился о том, что незадолго до пикника, когда он покинул Дом, «кувшинка» привезла его совсем в другое место, где он и встретился с Евгением Николаевичем. Девушка продолжала говорить, но воспитанник перестал её слушать. Он ушёл глубоко в себя, и старался всё осознать. Немного подождав, Варвара снова, но уже мягче попросила снять с неё наручники. Пётр отвернулся в сторону и, немного помолчав, заговорил:
     - Да, ты права. Меня использовали. Но ты многого не знаешь. У меня, действительно, была цель – спасти человечество. Незадолго до смерти, Виктор поведал мне истину! Но тогда я не смог осознать всю глубину его слов. Будь он сейчас с нами, его мудрость помогла бы избежать ловушек и найти верный путь. Он считал меня слишком слабым, что бы помочь ему спасти этот мир. Это я его убил, своей слабостью Ему не на кого было рассчитывать.
     При этих словах, Варвара почувствовала свою глубокую вину во всём случившемся за последние несколько дней, и захотела объяснить Петру, как всё было на самом деле. Но пугала невменяемость воспитанника. Девушка задумалась о том, что из всех учеников, только Пётр повёл себя так(!). Видимо, пережитое потрясение и встреча со Шпорой, только обострили в воспитаннике всё то, что давно искало выхода.
     - Ох, Петя, Петя… “Нам этого потомки не простят!” – процитировала она с понурой головой .
     Воспитанник повернулся к ней и возбуждённо заговорил:
     - О ком ты говоришь? Чьё прощение тебе нужно? Этих?! – он кивнул на люк, подразумевая тех, кто либо не хочет «спасения», либо пытаются использовать его. - Кто они, что бы судить нас?! – на его лице появилась недобрая улыбка. –  Варенька, не бойся, я всё придумал. Нас ждёт впереди счастье! Ты только подумай – мы встретились здесь не случайно. Нас судьба свела! Милая моя, родная, тогда, в Доме, я не догадался показать тебе Луну заново, как Виктор, но сейчас я могу подарить тебе её всю целиком. – он кивнул на прикреплённую на стене инструкцию по эксплуатации скафандров «Открытый космос для чайников». – Луноград уже третий месяц стоит пустым, дожидается гостей. Там есть все условия для жизни. Я уверен, попасть внутрь комплекса будет легко. От кого его там особо запирать?!
     Едва девушка собралась ещё раз объяснить, что свело их здесь на самом деле, как следом, услышав о готовящемся «подарке», ей стало ясно, что пора брать «быка за рога». Мельком взглянув на парящий в десяти сантиметрах от её лица ключ, она застенчиво улыбнулась, посмотрела Петру прямо в глаза и сказала:
     - Петя, ну о чём ты говоришь? Какая Луна? Виктор тогда подарил мне мой портрет. Самый настоящий портрет! Правда, он написал его не на холсте разными красками, а на стекле обычной водой. Но, всё равно, он смог точно изобразить все черты моего лица. Он даже не забыл о моих глазах разного цвета. Только представь, мой левый глаз на портрете был таким же, как у меня в жизни, и в какой-то момент он засветился ярким светом от вспышки  «примуса». Этого самого, на котором мы сейчас!
     Завороженный услышанным, Пётр приблизился ещё немного, стараясь рассмотреть внимательнее её левый ярко-голубой глаз, что бы представить себе ту красивую сцену ещё подробнее. Не отрывая взгляда от воспитанника, Варвара слегка потянулась вправо и ухватила ключ зубами. Пётр поравнялся с ней лицом к лицу, почти вплотную, и протянул руку к её левому виску, что бы поправить небольшую прядь волос. Краем глаза он заметил, как девушка подмигнула ему своим левым глазом. В следующее мгновение, Петра ослепила и оглушила ярко-голубая вспышка, как раз из области зажмурившегося глаза. А затем, он почувствовал сильный удар прямиком в свои зубы. Варвара ударила его лбом. Она сразу же налегла на него своим телом и стала подминать под себя. Оказавшись сверху, девушка зажала его голову между ног. В панике, Пётр попытался укусить её за внутреннюю сторону бедра, но сильная боль в зубах помешала ему. По той же причине он не смог подать команду «свистку». Сдавив ему шею так сильно, как она только могла, через несколько секунд Варвара ослабила захват и сквозь зубы выдавила:
     - Петя, мне ничего не стоит свернуть тебе шею! Но я не хочу этого делать. Я тебе дураку жизнь хочу оставить! Я и без тебя наручники сниму, просто времени больше потрачу. Слушай меня внимательно. Возьми ключ у меня изо рта и освободи меня. Если вздумаешь, что-нибудь «выкинуть», я тебя порешу тут же!
     Пётр снял с девушки наручники и ремень. Освободившись, она первым делом вырвала «свисток» и заковала самого ученика.
     Теперь оставалось провести расстыковку отсеков и начать вывод модуля с орбиты. Но поводов к спешке не было. Варвара не представляла, как она будет выкручиваться из всей этой истории с захватом ферм. В качестве свидетеля Пётр был явно негоден. Любая экспертиза признала бы его невменяемость. А может быть им и вовсе не дадут добраться живыми до суда. Она старалась придумать, куда можно запереть Петра после приземления, что бы спокойно всё обдумать.
     Сам воспитанник, будучи закованным, даже не пытался освободиться и только молча, смотрел на девушку. Спустя немного времени, он заговорил:
     - Варвара, послушай меня. Теперь твоя очередь думать головой. Что меня ждёт дальше? Тюрьма? Лечение? Тогда, лучше убей меня сейчас! Если я и виновен в чём-то, то только в том, что люди оказались не готовы принять спасение из моих рук. Но я всё понимаю, они просто ещё не готовы к этому. Я подожду!
     Варвара закатила глаза и собиралась что-то сказать, но Пётр отрезал:
     - Посмотри на меня, и скажи, что ты, точно, хочешь для меня всех тех ужасов, которые начнутся после нашего возвращения на Землю! Я готов принять эти муки, но они будут напрасны. – он сделал небольшую паузу и добавил. – Я сам себе судья! Никто больше! И я прошу, если ты действительно хочешь сохранить мне жизнь, помоги мне привести в исполнение единственный справедливый приговор: отпусти меня в Луноград. Люди еще не готовы принять мою помощь, но скоро созреют. Срок моего заключения кончится лишь, когда они всё поймут, и призовут меня. А до тех пор я не заслуживаю дышать земным воздухом или греться на солнце. – он ненадолго опустил голову, а затем вновь посмотрел ей в глаза. - Видишь? Я не сумасшедший тиран, желающий избежать наказания, а лишь прошу не мешать исполнению приговора!
     О чём с ним можно было говорить? И, что его ожидало на Земле?
     Через полчаса, отсеки расстыковались, Варвара выбрала нужный курс и начала приземление. А модуль Петра в медленном кружении стал удаляться в бездонную тьму. Он направлялся к Луне. Вероятно, в этот момент затворник думал о том, что самым большим счастьем для него теперь будет – созерцание голубизны Земного шар, время от времени появляющегося в поле зрения с холодной Луны.
Эпилог
     Большинство жилых модулей автоматически «выбрали» местом своего приземления места рядом с густонаселёнными районами планеты, в основном, на Европейской территории. Несколько капсул попали на африканский континент, а один на территорию Западной Сибири. Местное телевидение Тюмени сообщило о модуле, найденном близь городской черты. Внутри капсулы никого не было. Это было вполне естественно, так как по федеральному каналу ещё недавно передавали сообщение об экстренной эвакуации постояльцев «примуса».
     Оказавшись в Тюмени, Варвара первым делом зашла на почту и получила перевод до востребования . После этого, она сняла номер в гостинице и пробыла в нём около суток. После таких, в буквальном смысле, космических перегрузок ей нужен был отдых. Но в номере она не спала, скорее дремала. Ей было о чём подумать.
     Могла ли она осуждать Евгения Николаевича за то, что он не захотел досиживать остаток своей жизни в “кабинетике”? Конечно, могла! Стоило ли ей начинать доказывать вину Шпоры, и могла ли она добиться справедливости. Конечно, нет. Видимо, всё должно было выглядеть так: Пётр передал сообщникам Варвары код от системы управления фермами, а затем, девушка избавилась от ученика, что бы он не попытался помешать их планам. Единственным, что Шпора не учёл, была экстренная эвакуация постояльцев и уничтожение гостиницы. Внезапно, Варвара осознала: теперь, единственным человеком, чью вину в соучастии или организации попытки захвата ферм было возможно обоснованно доказать, стала она же сама – старая знакомая воспитанника. Оставалось только разобраться с Евгением Николаевичем самой. Самым снисходительным, на что теперь была готова пойти Варвара, это позволить ему проснуться утром от запаха приготовленного кофе, встретить на кухне, поговорить, и «позволить» ему, набрав полную ванну воды, побриться в ней электробритвой. По иронии судьбы, решение девушки подкрепляли слова самого же Шпоры на их недавней встрече: “его задержание не имеет смысла; неизвестно, что он ещё задумал; в такой ситуации, единственный выход – ликвидировать его” . Видимо, для случая, вроде этой истории с фермами, Евгений Николаевич и «подобрал» её несколько лет назад. Возможно, в молодости, он действительно был готов рисковать жизнью ради Виктории, но теперь это был совсем другой человек.
     Именно мысли о Виктории не давали покоя Варваре больше всего. Девушку мучил вопрос: “Почему мама не сбежала из тюрьмы?”. Очевидно, Виктория думала, что поддельные документы не спасут её, или не хотела жить всё время в страхе, что рано или поздно её найдут и разрушат не только её жизнь, но и жизни близких ей людей. Но это, же лучше (конечно, ненамного), чем сидеть в камере и ждать, когда её выведут на «внеочередную встречу с посетителем»! В сотый раз, Варвара увидела себя в камере, за столом, рядом с Викторией и Евгением Николаевичем.
     И тут, Варвара поняла: как раз тогда, в камере, передав Шпоре платок, мама сбежала! Сбежала от всех и навсегда! Пронзительная мысль пронеслась в голове Варвары: “Она, это – она! А Я, это – я!” И теперь, если Варвара и считала себя хоть в каком-то, мало-мальски, неоплатном долгу перед той, то единственным, что девушка должна была сделать, это никогда, ни при каких обстоятельствах, чего бы это ни стоило - не влезать во всё то, в чём она была теперь «по уши»!
     Единственным, что помогло Варваре в тот момент не потерять уважение к себе, стало внезапное осознание того, что каким-то непостижимым, мистическим образом, благодаря гибели «примуса», ей (как, в своё время и Виктории) выпал второй шанс. Шанс – не откладывать на потом, и уехать теперь в Канаду, где девушка уже давно подыскала одно замечательное место: окружённый со всех сторон еловым лесом, деревянный дом рядом с хрустально чистым озером у подножия гор, чьи пики круглый год были укрыты снежными шапками. И там начать новую жизнь. И девушка точно знала, что у неё всё получится!
     Спустя сутки, Варвара прибыла в Москву. Она приехала в гостиницу «Эверест» и проследовала в № 271, к постояльцу, записанному в гостевой книге, как «Варфоломей Евграфиевич Какихмилионы». Зайдя в номер, она рухнула в кресло и стала прислушиваться к плеску воды в душе. Вскоре, шум прекратился, и из ванной, с обвёрнутым на бёдрах полотенцем, вышел Виктор. По документам, полученным от Варвары, он жил здесь уже около недели, и, как они и договорились, дожидался её. Естественно, он сильно обрадовался её приходу, и начал расспрашивать для чего ему понадобилось так долго сидеть в номере, и что девушка делала всё это время, с момента их последней встречи в прошлое воскресенье.
     Варвара рассказала ему об аварии, извинилась за испорченный мотоцикл, и, желая подбодрить его, рассказала как всё чуть не открылось, когда Шпора ввёл успокоительное ей, и без того обколотой обезболивающим средством.
     Конечно, потом было много пустых разговоров ни о чём, но им обоим эта болтовня была дороже всего на свете.
     В тот же день, что и Варвара, в Москву, на встречу с Катей приехал Щеглов. Решение о её досрочном переводе в Японию было принято уже через несколько часов после гибели «примуса».
     Встреча состоялась в кабинете Смирнова, в присутствии самого директора. Усевшись за стол втроём, они обговорили некоторые детали, а затем Щеглов приступил к самой важной части своего визита. Как обычно, расплываясь в белоснежной улыбке, он обратился к ученице:
     - Тебя ждут с нетерпением. К твоему приезду уже всё готово, и ты очень скоро сможешь приступить к работе. Вижу, у тебя боевой настрой! Готова осчастливить весь мир! – он наклонился чуть ближе и ещё внимательнее посмотрел ей в глаза. – Тебе, и твоим коллегам, есть чем гордиться. Подумать только, к примеру, лет двести назад, люди и представить себе не могли, как изменится наш мир. Катенька, надеюсь, ты понимаешь, что твои проекты возлагают на тебя большую ответственность! Подумай сама: может быть, имея в своём распоряжении такие блага, стоит распоряжаться ими чуть разумнее, и не пытаться осчастливить каждого человека на нашей планете. Более того, это может обернуться катастрофой! Совсем недавно, вы сами имели возможность убедиться в том, что далеко не все люди готовы мудро распорядиться полученными возможностями. Поэтому, думаю, ты согласишься с тем, что возможности, которые открывают нам достижения, вроде твоих, будет лучше, пока оставить доступными определённому кругу лиц, способных распорядиться ими достаточно разумно. Я говорю с тобой об этом уже сейчас, что бы в будущем у тебя не возникало лишних сомнений в правильности того, как мои и твои работодатели решат распорядиться твоими разработками!
     Катя помолчала несколько секунд, затем растерянно улыбнулась и ответила:
     - Вы знаете, я никогда даже и не задумывалась о таких вещах! А ведь, пожалуй, Вы правы!
     Это был последний день исполнения Дмитрием Всеволодовичем своих должностных обязанностей. Вскоре, он был снят с занимаемой им должности, и впредь не допускался к работе в учреждениях вроде этого.
     Остальные члены костяка, в течение месяца, так же были переведены в свои компании, по месту найма.
     Что касается Дома, сразу же после выпуска учеников, всё оборудование, включая майки, было вывезено. Проект «Примерное Поколение» был закрыт (прежняя работа в Доме не могла быть продолжена, из-за отсутствия необходимого педагогического опыта), и уже следующий набор воспитанников обучался по «обычной» программе одиннадцатилетней давности.
     Уже через полгода, майки, каменары, и многие прочие «новинки» от «InfoCorp» поступили в широкую продажу, и оказали предпринимателям неоценимую помощь в удовлетворении запросов и пожеланий потребителей, главным образом, в сфере развлечений.