Сказка о рыбаке и рыбе

СКАЗКА О РЫБАКЕ И РЫБЕ.

Тимофей Баландин был кряжистым мужиком лет пятидесяти, с густой, но почти седой шевелюрой и с такой же, квадратной  бородой. Он бодро шагал по тропинке хорошо натоптанной среди снежной целины тайги, изредка поправлял тяжелый рюкзак, оттягивающий плечи, да покряхтывал, переползая через очередное, перевалившее дорогу дерево. До цели было еще далеко. Казавшиеся бескрайними, предгорья Восточных Саян сменялись то плаксивыми березовыми рощами, сливающимися белизной со снежными пейзажами, то толпящимися лиственницами - старушонками, молитвенно вздымающими корявые сучья кверху. Однако человек  не замечал окружающих красот, так как был занят привычным занятием, ворошил в памяти прошлое.
«Ох уж он наловит нынче рыбы. Сети, купленные им в фирменном магазине, были пятидесятиметровые, очень крепкие. То, что пересадил грузила, подвесив самолитые, тяжелые, вместо заводских шариков и вообще хорошо. В течении реки сеть не поднимется к поверхности, будет устойчиво плавать, а не запутываться, как в прошлом году», - Тимофей в очередной раз чертыхнулся на чёртовых китайцев, которые подсунули ему «тёнкие липутьки», с раскатанными в бумагу свинчатками. Расхваленные ими «невидимые» сеточки постоянно сбивались в кучи, да рвались, когда он в очередной раз вынимал их из воды и начинал приводить в порядок. Тимофей решил, что именно поэтому ему удалось тогда наловить лишь полтора ведра хариуса, а икры добыть и того меньше, всего одну литровую банку. «Эх, уловы стали маленькие, не то, что раньше!»  - Тимофей снова вспомнил, как когда-то, лет эдак сорок тому назад, он, будучи еще хрупким подростком, отправился в первый раз с отцом на весеннюю рыбалку в верховья реки.
До того времени отец постоянно ловил рыбу сетью, прямо рядом с деревней, но потому как рыбак был не одинок в своей страсти, то рыбы вскоре поубавилось. На закономерный вопрос где её искать, родитель рассудил что конечно же не внизу по течению, где одна за другой стоят деревни, а вверху, в нетронутых местах. Кроме того его интерес неуклонно подогревали охотники, которые часто рассказывали заманчивые истории об изобилии зверья в таежной глуши.  «Рыбы там вообще не меряно, - говорили они. - Хариус отличается от нашего. В верховьях он  крупный, черный, с огромными пятнами вдоль спины. Такую рыбу даже щука боится», - и в доказательство что это не байки, из вещмешков появлялись  жирные рыбины. Вот поэтому и решил отец отправиться весной вверх.
В тот раз у Тимофея  с отцом улов был отменный. Когда они сплавлялись обратно в деревню, перегруженная резиновая лодка до краев была завалена мешками с солёной рыбой. Икры был полный трехведерный «горбовик» и сделанный прямо там, в лесу, бочонок из бересты. После этого Баландины принялись регулярно ходить в верховье, куда поднималась на нерест вся речная рыба.
Хариус конечно же был не единственной живностью в реке. Часто попадались и ленки, и таймени, и сиги, но каждые из них имели свои определенные места обитания, свои плёса для нереста или речушки-притоки для отстоя. Хариус же был повсюду.
Жители деревни стали завистливо приглядываться к успехам рыбаков, но побаивались рыбнадзора, изредка патрулировавшего весеннюю реку. Однако тяга до сладковатого мяса хариуса и его ярко оранжевой икры вскоре переборола пугающие чувства, и потихоньку, многие тоже переместились вверх.
Шли годы. Теперь  рыба стала не лакомством, а пропитанием для безработных сельчан. Ранней весной, задолго до появления проталин, они вереницей тянулись вверх по накатанному на реке, ребристому следу «Бурана», устало волоча за собой сани с рыболовным снаряжением и запасами провизии. Кто был покрепче, такие как Тимофей, шли по тропе, спрямлявшей изгибы реки, и несли на себе огромные рюкзаки. Маленькие рыбацкие избушки сплошь усыпали речные берега далеко вверх. Возле них горели костры и сидели многочисленные рыбаки, попивавшие чай.
- Раньше тайга была непролазная, а теперь Московский тракт, - громко сказал Тимофей. Люди сидевшие у костра оглянулись, посмотреть кто такой дерзкий. Узнали, закивали головами, принялись здороваться.
- Что Тимофей, будем нынче с рыбой? – услышал он, пожимая очередную протянутую руку.
- А как же. Будем.
- Прошлый год мало было. Кто и по ведру не наловил.
- Наловим. Прошлый год просто поздно пошли, вот и поймали мало. В этот раз видишь, все раньше отправились, караулят подъем.
- Садись с нами, чай выпей, - хозяин избушки начал наливать парящуюся, почти черную жидкость в большую алюминиевую кружку.
- Что ж не выпить, выпью, - Тимофей осторожно поставил рюкзак под дерево, присел за сделанный из кедровых жердей стол, взял предложенную кружку, аккуратно насыпал в нее сахар и принялся размешивать. Он был не прочь отдохнуть. Последний предстоящий переход должен был занять по крайней мере еще час два. Рюкзак, который он и дома-то с трудом поднял, теперь казался наполненным камнями. Тимофей даже засомневался, дотащит ли его. «Может бросить пока у соседа половину и принести её позже, - подумал он, закуривая и втягиваясь в беседу,  - Посмотрим».
Тимофей весело болтал с товарищами о том да о сём, вспоминал былые годы и слушал истории хвалящихся рыбаков о богатых трофеях. Каждый из сидевших считал прямо-таки долгом подробно рассказать сколько ведер рыбы и икры они вытащили в свои многочисленные походы. А потому как поток бредущих вверх людей не прекращался и они один за другим останавливались, чтобы погреться да попить чайку, время отдыха неожиданно растянулось на не планируемый срок.
- Что-то уж больно много нас, рыбаков стало. И рыбу все прём да прём, - произнес кто-то совершенно неожиданно.
- Да, и приезжие из города валом валят на дармовщинку, - добавил Степан, хозяин избушки.
- Ой, испугались. Всю рыбу выловят, - смехом вторил им Тимофей.
- Не выловят, всем хватит, - услышал он знакомый голос. – Природа – это такая штука. Её сколько не бери, меньше не становится. Она сама восстанавливается, - мужичок в штормовке с выглядывающим зеленым воротом говорил твердо, со знанием дела. – Мы об этом в лесотехе проходили. Особенно рыба, зверьё. Это возобновляемые ресурсы, не то что нефть или руды. Хотя, весной лучше не ловить.
- Да, да, - закивали головами мужики, гадавшие каким чертом занесло лесничего на рыбалку и начали расходиться, потому что неожиданно разом поняли, что пришла пора идти дальше.
 Когда народу поубавилось, Тимофей подхватил рюкзак, с трудом взгромоздил его на плечи и тоже пошёл.
В его избушке уже жили. Он узнал в появившемся из темноты дверного проёма сына старого приятеля.
- Ишь, опередил. Ну ладно, гнать не буду. Вдвоём сподручней, - Тимофей присел на скамейку и благодатно откинулся к стене избушенки. Сил снимать рюкзак не осталось и он некоторое время так и сидел, прикрыв глаза и решая что делать дальше.
- Давно здесь?
- Неделю.
- Рыба не поднималась?
- Нет.
- Правильно. Рано ещё.
- Рано.
- Там есть заветное местечко, возле прижима, оно моё. А здесь, и до Федькиных угодий наше с тобой напополам. Согласен? Если нет, то иди поищи другую стоянку.
Парень конечно же согласился. Да и куда ему идти? Вся река, от деревни  до водопада давно разделена между рыбаками, ожидавшими поднимающуюся на нерест рыбу.
С каждым днем солнце припекало всё сильней и сильней, жадно выедая большие чёрные проталины на открытых полянах, и медленно перемещаясь в глубину леса. На середине реки, где самая стремнина, лед  потрескался. Из расползающихся трещин появились мертвенно-темные языки воды, которые  принялись прожорливо слизывать кусочки льда и уносить их под прохудившийся панцирь.
Когда образовалась протока, раскачиваемые волнами, зимние латы полуметровой толщины окончательно раскололись, и поплыли вдаль огромными крошащимися льдинами. Вскоре обмелевшая река полностью освободилась. Грустящие белые пятна остались таиться лишь в прохладных затенках, до которых радостное апрельское светило не могло дотянуться своими жгучими лучами.
По утрам и вечерам Тимофей с помощником плавали на резиновой лодке, чтобы поставить и проверить сети. Но рыба не поднималась. Тимофей нервничал: «Ну когда же, когда?»
 День шел за днем, а рыбы так и не было, зато появились бредущие и сплавляющиеся вниз по течению путники.
- Что-нибудь поймали? – интересовался у всех Тимофей.
- Нет. Харчи кончились, да и времени ждать больше нет. И так уже целый месяц тут проторчали. Пора домой. В следующем году поймаем.
Тимофей был из упорных, сдаваться он не привык, но паренёк с которым он рыбачил, спасовал, и тоже пошел домой, оставив ему остатки крупы и соль. Тимофей лишь попросил у него короткоствольную «мелкашку».
- Поохочусь, может больше повезет, - сказал он прощаясь.
Еще одна неделя прошла в ожидании. Мимо его избушки больше уже никто не проходил, по-видимому, все покинули пустую тайгу. Он же не мог так просто уйти.
- Рыба придет, - твердил упорный рыбак каждый раз, когда вытаскивал пустую сеть и снова погружал её в воду. И он дождался, рыба пришла.
 На рассвете, подходя как обычно к реке, Тимофей ещё издали приметил темную стайку рыбьего косяка недалеко от берега.
- Идёт, идёт, - обрадовался он, схватил лодку и кинулся к воде.
Да, рыба поднималась, но Тимофей неожиданно понял, что-то не так. Всё прояснилось, когда косяк прошел мимо. Рыба оказалась  до такой степени мелкая, и было её так мало, что в крупных ячейках сетей запутались и остались вяло трепыхаться лишь пять штук блестящих серебряной чешуей молодых хариусков.
- И всё? Месяц ожидания и это всё? – не мог поверить недовольный рыбак.
День за днём, он продолжал упорно ставить сети, особенно на заветном плёсе у прижима. Но, увы, рыба завидев тень от лодки весело металась по мелководью, но больше не попадалась. Вскоре у Тимофея из еды осталась лишь соль. Пойманных рыбешек тоже пришлось съесть. После этого, проголодав два дня, отчаявшийся рыбак не побрезговал и подстрелил любопытную белку.Пососал на ужин её хилые косточки и решил, что настала пора отправляться домой.
Проплыв  в резиновой лодке больше половины пути, Тимофей думал, что скорей всего последним выбирается из тайги, так как избушки и зимовья вдоль реки были пусты. Но нет, в устье Богдашки, он увидел поднимающийся дым, а приблизившись, смог разглядеть сидевшего у костра и кипятившего чай человека, в котором узнал соседа по рыбачьим угодьям.
Тимофей подплыл к берегу, забросил пустую лодку с рюкзаком на прибрежные камни и направился к нему.
- Здорово, Федя. Как нынче рыбалка? – спросил он, пожимая протянутую руку.
- Никак, - грустно вздохнул приятель. – Штук восемь хариусков поймал. Вот и весь улов за полтора месяца.
- Да, - тяжело вздохнул Тимофей. – У меня не гуще.
Они замолчали. Первым нарушил  тишину Тимофей. Стыдливо отводя глаза, он наконец-то высказал то, что терзало его последнее время.
- Слушай, Фёдор. Мы вот говорили, что не выловим всю рыбу-то. А кажись, выловили.
- Кажись, - печально выговорил друг.