Княжна Мэри

В школе я любил литературу. В смысле я очень любил читать. Читал запоем, но почему то мои литературные вкусы  совсем не совпадали с нашей школьной программой. В то время я перечитал всю библиотеку научной фантастики, благо её  выписывал дядя Лёша, перечитал почти что всё что меня хоть как -то заинтересовало в школьной библиотеке и уже добрался до писателей подобных Эмилю Золя или Генриху Манну, но вот школьную программу преодолевал с большим трудом. Вот в это то время по школьной программе был  М. Ю. Лермонтов. Что удивительно, я начал читать Лермонтова с таким же увлечением, как и фантастику! Не мог оторваться.
Тут надо рассказать из чего состоял тогда мой день.  В семье я тогда оставался единственный и последний ученик, и поэтому на меня возлагались основные домашние хлопоты. Приходя из школы, после обеда я шел на улицу, убирался в сарае у коровы (в смысле выкидывал на улицу коровьи лепёшки и давал ей сена), потом набирал угля, дров, всё это заносил домой и затапливал печку. Всё это я заканчивал где-то к часам пяти вечера, так что когда остальные приходили с работы, то печка уже топилась, в доме было тепло, можно было готовить ужин, а я садился делать уроки. Вот это то время до прихода кого ни будь с работы, было самым тихим и нетронутым, как снежинка при безветренном снегопаде.  Можно представить какая это была тишина, мало того, что из дома было почти не слышно, что происходит на улице, да жили мы далеко не в центре посёлка, это была окраина, на нашей улице по нашу сторону даже не все дома были построены. И вот в такой то синий зимний вечер я сажусь читать Лермонтова. Боже мой! Это было упоение чувств. Я переживал за Печорина как будто он, это был я, и все перипетии его душевных страданий почему-то были для меня очень близки. На самом пике интереса я вдруг понимаю, что  мне что-то мешает. Я прислушиваюсь и понимаю что, что-то происходит на дворе. Я вышел на улицу, и первое что услышал, это был трёх этажный мат за нашей калиткой, а рядом с калиткой торчал в штакетнике большой серый валенок отца.
Надо сказать, что мой отец, сколько я себя помню, работал на пилораме, а это был большой длинный сарай, который в лучшем случае защищал от дождя, но никак не от ветра, а тем более от мороза. Поэтому отец ходил на работу в фуфайке, в ватных штанах и огромных валенках. После дня работы на морозе, а работа в основном  состояла в том, что нужно было катать брёвна и подавать их  к пилораме, мужики частенько поддавали для сугреву, а только потом шли домой.
Так вот оказывается отец слегка поддатый пришёл домой, а калитка открывалась, если потянуть за верёвочку (это он сам так сделал), он дёрнул за неё видно слишком рьяно, она и оборвалась! Ну, делать нечего он решил перелезть через забор рядом с калиткой. Подкатил пару чурок, которые были тут же, встал на них, закинул ногу на штакетник и в это время чурка укатилась из под второй  ноги! Валенок застрял между штакетинами и он остался в балетной позе не в силах что ни будь сделать. Оставалось только материться, чем он с упоением и занимался. Я, конечно же, освободил его и открыл калитку, но каково же было мне слететь с лермонтовских вершин дворянских отношений в нашу прозу жизни!
 Так что по сей день, когда я сталкиваюсь этим замечательным произведением нашего гения, я всегда вспоминаю его первое мною прочтение.