Все зло в жизни - от телевизора!

Две семьи стариков, Сергеевых и Смирновых, любили вместе отмечать праздники. Жили они соседями на одной площадке уже более тридцати лет. Сначала просто забегали друг к другу  за какой-то надобностью, а потом стали общаться все теснее и теснее и к старости совсем подружились.

Дети у обеих пар давно выросли, жили своими семьями. Редко приезжали на праздники к родителям. Ну разве к Новому году или на день рождения.

Старики не сильно расстраивались по этому поводу: хорошо все у детей – да и слава Богу. Они и без детей весело праздники праздновали. Деды пили традиционную водочку, а не новомодные виски да джины. И закусывали водочку родным салатом оливье да селедочкой под шубой! Вот еда так еда! Не то, что ваши там морепродукты, мидии да кальмары! Тьфы ты, господи, гадость какая!

Да и это было не главное! А главное было то, что могли старики вести милые своему сердцу разговоры. Про прежнюю жизнь, про Советскую власть, про Сталина да про Брежнева. И  мнения у всех четверых были по всем вопросам одинаковые! До чего ж мирно и радостно проходили праздники.

Вот и в этот раз собрались  все вместе, чтобы Восьмое марта отметить. А как же - женский день! Деды с утра украдкой сбегали на рынок за мимозами да в магазин за тортом. Бабки сделали вид, что не заметили их отсутствия. Все было, как всегда, спокойно да ладно.

И дернул же черт деда Федора телевизор включить! Вот все зло в жизни от него, от этого ящика говорящего! Хотя куда от него денешься? Даже почтальон Печкин сказал, что «телевизер - главное украшение стола».

По телевизору показывали концерт « Для милых женщин».  Бабки  скинули передники и уселись поближе к экрану. А что? Имеют право - для них концерт-то!

По сцене прыгали полураздетые красивые девчонки и сладко выпевали:

Восточные сказки,
Зачем ты строишь глазки,
Манишь, дурманишь,
Зовешь меня с собой!

- Ты глянь, сосед, до чего бабы бесстыжие пошли, - прогудел дед Федор, воровато
 наливая по очередному стопарику, пока бабки, уткнувшись в экран,  утратили контроль, - растелешатся да и скачут… Все наружу, тьфу…
Федор демонстративно повернулся к телевизору спиной, но левым глазом все ж косил на экран.
- Да и не говори, Федя, - тут же откликнулся дед Степан. – Ни стыда, ни совести у нынешних баб!
-  Вот в наше время были женщины!- Федор поднял кверху большой палец. – Матроны! Ничего себе не позволяли: дом, семья, работа! Белая кофточка, черная юбочка ниже колен. Любо дорого смотреть!
- И на производстве всегда в передовиках!- подхватил Степан, отодвигая бутылку, что загораживала экран телевизора. - И все успевали: и за мужем глядеть, чтобы чист был да опрятен, и дом в порядке содержали!

Бабки у телевизора переглянулись и уставились на дедов.
- А дуры мы и были, - сокрушенно вздохнула баба Тоня, - Сергеевна, скажи, что дурами мы были?
- И еще какими дурами-то!- баба Зина смахнула  со лба полотенцем выступивший от волнения пот,- ведь ничего себе не позволяли! Ни на работе, ни в санатории, ни на празднике!
- Я, помню, в санаторий в Старую Руссу приехала, так один военный за мной ухаживал, уж так ухаживал,- баба Тоня мечтательно зажмурила глаза, разалелась, -  а я- ни-ни… Верность блюла…

- Ой, ТОнюшка, а я помню с детьми поехала в Сочи дикарем, так сосед по дому так увивался, - баба Зина разулыбалась,- все Афродитой называл! Каждый вечер приглашал вина выпить…
- И ты чего…ходила что ли, - заикаясь спросил дед Федор. Он даже в телевизор коситься перестал и про налитый стопарик забыл от ужаса услышанного.
- Как же - ходила! Была бы половчее, так ходила бы! Чего говорить теперь, - баба Зина растроенно махнула рукой,  - ума-то не было!
Деды смотрели на своих бабок , открыв рты.. Все жизненные устои рушились на глазах! Эти две старые перечницы, оказывается, всю жизнь только и помышляли о супружеских изменах!

- Молодцы нынче девки, - завистливо вздохнула баба Тоня, - ни в чем себе не отказывают! Крутят мужиками, как хотят!
- А красивые-то какие, - поддакнула баба Зина.
- Да и мы, Зина, были не из уродин! Я помню, мне наш начальник цеха всегда говорил, когда я мимо проходила: вот идут лучшие ножки Франции!- баба Тоня с сожалением посмотрела на свои  раздувшиеся ноги в стоптанных тапках.
-Это который начальник цеха?- взвился дед Степан, - Васька что ли Сапрыкин?Так это ж кобель на весь завод известный...
- Ой, ой, Зина, ты глянь, как она   Ж....-то крутит, давай и мы попробуем!

Бабки кряхтя выползли из кресел и затоптались перед телевизором. Баба Зина по цыгански трясла плечами и грудью, а баба Тоня изо всех сил пыталась удержать равновесие, виляя пятой точкой. Деды остолбенели.

- Тьфу, срамота одна, - наконец приобрел дар речи дед Степан.- Нашлись развратницы! Не с вашими габаритами так вихляться!

- А и правда, Тоня, улетело наше времечко, - в миг скукожилась баба Зина, - не догонишь теперь золотых денечков..
-Да уж, будем помирать и вспомнить нечего! Всю жизнь с одним мужиком проспала, - прослезилась баба Тоня.

- И че? Плохо спалось вам со своими мужиками?- с угрозой приподнялся со стула дед Федор и покачнулся.
- Да не плохо, не плохо, - испуганно замахала руками баба Зина.- чего ты вскочил-то? Нельзя тебе нервничать, щас давление поднимется, опять будем  «скорую» вызывать!
- Не плохо спалось, - подтвердила баба Тоня и добавила задумчиво:- а можа с другим-то и еще лучше было бы…

Дед Степан схватился за сердце, дед Федор беззвучно открывал и закрывал рот. Бабки засуетились, стали совать дедам в рот таблетки, капали в стакан с водой валерьяновые  капли.
Спустя какое-то время дедам полегчало. Сергеевы засобирались домой.

- А чай-то, чай-то, - заволновалась баба Зина.- Я ж « Наполеон» пекла.
- Да какой , к дьяволу, чай, - с досадой махнул рукой дед Степан и добавил укоризенно, обращаясь к соседу:
- И зачем ты, Федя, только  этот телевизор включил! Все зло в жизни от него, от телевизора!Думай теперь- было чего или не было?...