Икона стиля

Иван Иванович – большой начальник. От его слова зависят сотни людей и миллионы долларов. Он знает входы и выходы, а также, что ценно, обходные пути. И если вы или я, столкнувшись с неразрешимой проблемой, только разведем руками, то он почешет секунду подбородок, откроет записную книжку и наберет номер человека, такого же большого и важного. Человека, который когда-то чем-то был ему обязан. Они поговорят минуты три о «тяжелых временах», о «проклятой работе», о женах и детишках, а потом, в конце беседы, Иван Иванович шутливо расскажет о ерундовой затыке, которая, вот ведь смех один, мешает ему, Ивану Ивановичу, делать свое нужное стране и людям дело. Человек на том конце провода напряжется, замолчит на секунду, а потом хмыкнет и скажет: «вот ведь пидарасы, совсем краев не видят! Позвони-ка мне, Иваныч, завтра к вечеру, или я тебя наберу. Сделаем все, как положено!»
И знает Иван Иванович, что завтра проблема решиться и бумаги подпишутся, и дело пойдет, как по маслу. И не по тому, что человек на том конце линии так уж сильно ему обязан, нет. Просто знает человек Ивана Ивановича, ценит, уважает,  хочет быть близким к нему, похожим на него. Быть таким же решительным, остроумным, могущественным…. Если вы назовете Ивана Ивановича «иконой стиля», то он, в зависимости от вашей весомости, или усмехнется незаметно, хлопнет по плечу и ловко поменяет тему беседы, или взглянет холодно и вычеркнет из круга своего общения навсегда. Однако факты – вещь упрямая. Икона он и есть. Да и сам  про себя понимает, что образ этот к нему гвоздями приколочен, и терять его никак нельзя. Вроде все кругом улыбаются,  руки для пожатия суют, помощь, если что, предлагают, да только миф это все. Обман. Оступись он хоть раз, дай слабину, зашатайся, и мгновенно вместо дружеских лиц – задницы, вместо протянутых рук – пустота, и ветер промозглый песок с окурками по кругу гоняет.
Поэтому, страшно ему. Не людей страшно, с людьми-то он как-нибудь разберется. Себя страшно. Представляет он себя чем-то вроде статуи. Снаружи – блеск и слава, а внутри – пустота, сгнившая солома и страх. Страх – не выдержать, не сдюжить, споткнуться. И страх этот растет с каждым днем, давит плотным черным ядром, норовит вылезти наружу. И бежит от него Иван Иванович во все стороны. Раздувается в ширь, шумит, балагурит, мало спит. Нарочно истощает себя, чтоб подушки коснуться – и сразу в сон упасть. В глубокий, плотный, без сновидений. А, просыпаясь, ощущает, что страх еще чуть-чуть вырос. Тут тяжестью давит, там холодком кожи коснулся. А что делать? «Чтоб оставаться на месте – ты должен бежать изо всех сил. А чтоб двигаться вперед – бежать еще быстрее» - это он хорошо усвоил. Вот и бежит, пока сердце держит. А не сдержит, уколет в подреберье длинной раскаленной иглой, не ужас он почувствует, нет… Облегченье. Сделал все что мог, бежал, покуда ноги держали. А теперь, слава тебе господи, наконец в тишине отдохнет!