гл. 3. Разное в одном

    из гл.2.   http://www.proza.ru/2010/04/18/322

    Женщина тридцати лет, успевшая пережить два развода и множество неудачных романов, вполне может превратиться в циничного прагматика, не доверяющего мужчинам. Со мной этого почему-то не произошло. Я по-прежнему  была постоянно в кого-нибудь или во что-нибудь влюблена, и это состояние давало мне много энергии для творчества и веры в чудо, которое не происходило только потому, что пока еще мне не встретилось. Моя влюбчивость не делала мне чести, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. В моем репертуаре было множество разных и противоречивых ролей: любящей и добросовестной матери, несносной, но заботливой дочери, «на всю голову больного» своей работой инженера, и, наконец, йога, увлеченного вопросами неземного бытия. Я была неисправимым  оптимистом, готовой  всецело отдаваться каждому своему увлечению. 
   Мой характер противоречив и труден для понимания. Почти всем моим близким со мной «было трудно соскучиться». Ужас состоял в том, что с собой «не скучала» и я сама, с великим трудом улаживая отношения между разными проявлениями моего Я - не похожими друг на друга ролями, которые мне приходилось увлеченно исполнять на протяжение всей своей жизни. Трудно сказать, какая из этих ролей была главной.

   В одной из своих ролей я, с азартом отдаваясь работе над подготовкой к эксплуатации написанной программы, могла полностью забыть о всех своих домашних делах, включая и дочку, которую обожала. Чего уж там говорить о «кавалерах»! В этом я была похожа на мужчин, работа у которых всегда стоит на  первом  месте. Знакомые мне женщины столь озабочены работой не были: они в любой момент охотно отключались от нее, если на их горизонте появлялась возможность приобретения  нужной для дома вещи.

  В другой своей ипостаси, вылезавшей из меня в периоды рабочего затишья, я с не меньшим азартом  погружалась в дела общественные – в выборы нового профорга или в «битву отделов» за привезенный дефицит. Находясь в кругу семьи, я также бурно реагировала на все, что у нас случалось в доме! Столь же искренне и всецело меня увлекала и йога, где я с упоением отдавала себя сложным аскетическим и очистительным практикам, не пропуская, в то же время, ни одного заинтересованного мужского взгляда в свою сторону.  Друзья меня не понимали, обвиняли в противоречивости, эгоизме и даже в невнимательности по отношению к ним. Я живо реагировала на эти обвинения: внешне их бурно отвергая, но внутренне соглашаясь с ними: поселяла в себя груз вины из-за своей неправильности - полного несоответствия себя нормальному окружающему миру.

   Помимо обычного и понятного мне окружающего мира, во мне уже появился особый, Зазеркальный мир, где идеальное определяло материальное, а духовные потребности не имели ничего общего с житейскими, земными. Оба мира - земной (дольний) и небесный (горний) не соприкасались и никак не помогали друг другу. Моя духовная жизнь не помогала решению житейских проблем, потому что свои бытовые неурядицы я еще не привыкла считать полезными и необходимыми уроками.

   Здоровье у меня было отличное, поэтому йоговские практики голодания, диеты с полным отказом от мясной пищи и алкоголя, довольно трудные очистительные процедуры служили мне не спасением от болезней, а экспериментом и соответствовали моему правилу соблюдать «устав монастыря», в который я вступила. Я и раньше, в какую бы компанию ни попадала, никогда не курила, не испытывала никакого удовольствия от вина и всегда предпочитала дневное бодрствование ночному. С детства я жалела животных и растения, никогда не причиняя им ненужные страдания, поэтому большинство йоговских «запретов» меня не тяготили. Между тем, чистки мое сознание изменяли – они пробуждали во мне интерес к духовным истинам и настраивали на поиск гармонии с миром.

    Первыми моими духовными учителями стали индийцы - Рамакришна, Вивекананда, Шивананда и Сатьянанда. Их книги наполняли меня ощущением света. Напротив,йог Рамачарака меня не впечатлил и показался занудливо примитивным. Впоследствии оказалось, что книги под этим именем писал не индус, а европеец, весьма далекий от духовности. Это открытие меня порадовало: у меня, оказывается, был хороший вкус, вернее неплохая интуиция на чистоту источника. Впоследствии именно эта интуиция не раз спасала меня тогда, когда я, поддавшись любопытству, попадала в разные сомнительные общества Ищущих.

    Между тем мой трезвый и логичный  ум на одну только интуицию полагаться не любил. Как раз в наличии у меня каких-либо экстрасенсорных способностей я сомневалась. И к йоге, и к религии я подходила логически - без фанатизма и экзальтации, не принимая на веру чудеса и видения, о которых взахлеб любили рассказывать наши йоги. Со мной никаких особых чудес не происходило: я не видела ауры вокруг головы людей, не «летала» во сне в квартиры своих знакомых, не слышала «голосов» и не лечила болезней руками.

   Проверив меня с помощью лозы, Володя нашел у меня открытыми лишь нижние чакры (энергетические центры, регулирующие работу нашего невидимого «тонкого» тела), тогда как у большинства недавно пришедших в  группу были уже открыты верхние! Я переживала свою «непробиваемость» до тех пор, пока Вивекананда не подарил мне утешение. Все эти сверхспособности он называл «цветами у дороги», отвлекающими сознание человека от самой дороги, по которой каждому следовало пройти очень большой и трудный путь. Вивекананда призывал учеников ничего не принимать на веру, а работать над собой и над чистотой своих помыслов - все остальное к нам придет или не придет в зависимости от наших усилий.

   Книги Вивекананды были мне близки благодаря трезвому и логичному уму этого Гуру. Индус Вивекананда получил прекрасное  европейское образование. Он утверждал, что Богу важнее дела, а не слова и имена: лучше правильно жить, но не правильно молиться или практиковать, чем делать наоборот. Представление о Боге и наши способы поклонения ему –всего лишь окошечки разного размера и формы, через которые человеческий ум видит одно и то же - Единого  Бога, поэтому  всяческая  вражда и споры между верующими людьми нелепы и бездуховны.

   Задача всякого человека, как несовершенной частицы Бога, прийти к своему источнику – к Богу, ощутить себя единым со всем миром и с его Творцом. Путь, ведущий к единению с Богом и духовная практика, способствующая такому единению, называется Йогой. Много позже я узнала, что слово «религия», которое в те атеистические, советские времена привлекало меня гораздо меньше, означает то же самое. Йога стала моей религией и мостиком, по которому тогда началось мое практическое движение к Богу. Другой дороги просто еще не встретилось.

   Вивекананда, следуя индийской традиции, выделял в духовной практике четыре  возможных пути соединения с Богом. Первый – Бхакти,- путь любви, веры и молитвы. Он годился для  людей  эмоциональных и интуитивных, которые  склонны  подчиняться своей вере без рассуждений. Христианство, утверждал Вивекананда, более всего близко этому направлению. Второй – Джнани, - путь разума и философских рассуждений. Он годится для тех, кто благодаря своему интеллекту, способен проникнуть в сокровищницу мудрости, накопленной людьми, и через это открыть в себе Божественное начало, чтобы слиться с ним. Путь Карма-Йоги – это путь бескорыстного труда. Он больше всего подходит тем, кто занят каким-нибудь созидательным трудом, кто служит Богу через выполнение своего долга. Он достигается обычными делами, но совершаемыми без привязанности к их «плоду» - воздаянию, которое человек хочет получить за свой труд. Карма-йог может даже считать себя неверующим, не посещать храма, не заниматься специальной практикой, но, если его дела и помыслы чисты и бескорыстны, он может достичь духовной цели. Последняя из четырех основных йог называется  Царственной или Раджа-Йогой. Именно ее мы изучали и частично практиковали на Володиных занятиях.
 
    Раджа-Йога предлагала последовательную работу над физическим телом, эмоциями и мыслями, способную сознательно преобразить человека, открыть его энергетические центры и изменить ум, чтобы в самом конце своего пути достичь состояния самадхи - слияния с Единым. Технику этого пути подробно описывал древний индийский учитель Патанжали, условно разбивший его на восемь ступеней. Эти ступени предполагали полное очищение и преображение человека, которое начиналось с  его устремления к духовности, познания себя и работы над собой - своими мыслями, желаниями, поведением и принципами морали. Потом и одновременно с этим начиналась работа над телом и  над энергетикой - с помощью  специальных упражнений. Самые высшие ступени контролировали ум – йоги занимались практиками  концентрации и медитации.

   Обо всех этих ступенях духовного пути Володя рассказывал нам достаточно бессистемно и хаотично, но зато он был великолепен в практике: использовал на своих занятиях все, что находил под рукой и что могло соответствовать его цели. Он, то читал нам во время выполнения упражнений стихи Валентина Сидорова, то импровизировал на флейте, то пел вместе с нами мантры. Работа над телом на его занятиях тоже происходила не классическим индийским способом. Перед занятиями Володя выгонял нас босиком на снег или собирал всех вместе за городом, на природе, где постоянно подключал к практической работе - деланию добрых дел без привязанности к ним и без ожидания пользы для себя.

           Продолжение см. http://www.proza.ru/2010/04/20/345