Инженер Лялин

    На десятилетие мне подарили настоящую ракету. Сделал это человек с несерьезной фамилией Лялин. Был он высок, худ, носил очки в круглой роговой оправе и работал инженером в паровозном депо. Половина жителей в нашем маленьком городке работало на железной дороге.

И эта половина города хорошо знала инженера Лялина. А за насмешку над ним могли побить, на полном серьезе. Уважали его не столько за диплом Казанского университета, еще царский. А за то, что мог определить любую головоломную поломку. Даже если для этого надо было целую смену проковыряться в промасленной робе вместе с мастерами.

    Но больше всех, наверное, его уважали соседские мальчишки. У инженера Лялина был телескоп. У него были модели планеров и воздушные змеи. Все они были сделаны его собственными руками. Еще у него была куча диковинных книг с картинками про все на свете. И он разрешал нам к нему приходить, чтобы то в телескоп посмотреть, то очередной планер испытать. Иногда он даже позволял нам помогать ему в очередном проекте. Он все свои начинания называл солидно и основательно, не умея по-другому - «проект». В его домике и в сарае-мастерской всегда что-то пилилось, сверлилось, паялось, собиралось и испытывалось. Я-то чаще других к нему захаживал. Инженер Лялин, дядя Коля, был двоюродным дядей моего отца и мне очень нравилось учиться у него. Учили нас, конечно, и в школе. Но это было, как, скажем, картинка-раскраска. Вот она еще чёрно-белая, переплетение безжизненных линий и штрихов, неинтересна, а вот уже наполняется мазками акварели, радует глаз, оживает. За шлифовкой какой-нибудь очередной линзы для телескопа дядя Коля рассказывал нам про классы звезд и отличие планет от спутников. За склейкой очередного крыла планера - про отличия лонжерона от элерона или вообще - от рангоута.

    Самым любимым развлечением инженера Лялина и нас заодно был телескоп. Даже близкая Луна вдруг открывала такие манящие и загадочные подробности, что дух захватывало. Не говоря уже о великолепном Сатурне и далеких, вдруг приблизившихся звездах. Хотелось немедленно туда лететь, на самом большом самолете. Но дядя Коля нам объяснил — туда можно добраться только на ракете. И еще рассказал о проекте Кибальчича, про Циолковского, про ГИРД. Вот так и появилась у меня на дне рождения в 1938 году всамделишная ракета. И в тот же день, на поле за городом, мы ее запускали. Старт доверили мне, как виновнику торжества. Необычайно гордый, я повернул ручку магнето. За сто метров от нас ракета дернулась, зашипела, полыхнула огнем и по направляющей, на ровно загудевшем пламени, ушла вверх. Там, в слепящей солнцем высоте, она стала яркой точкой и погасла, но тут же распустилась белым цветком парашюта и через несколько минут почти аккуратно приземлилась за рекой, унесенная туда игривым ветром. Тогда все, даже взрослые, поверили, что можно скоро долететь до Луны. Только надо стараться — учиться в школе получше, строить ракеты-больше и быстрее прежних. Не игрушечные, а самые что ни на есть настоящие.

    А через месяц, в сентябре, когда за окном уже темнело, дядя Коля вдруг пришел к нам домой.

Не ко мне, к родителям. Меня вообще попросили выйти из кухни, где собрались взрослые и о чем-то шептались. Иногда, на самой границе слуха, через стену, доходили отдельные слова — какой-то, почему-то негодяй, Мятиков, ракета, террористическая организация, Сталин...Тут кухонная дверь распахнулась и вышел хмурый отец. Мать с дядей Колей не вышли, остались за столом.

    - Вот что, сынок, - сказал отец тихо. - Дядя Коля должен уехать. Сегодня же.

    - Куда? - спросил я тоже тихо.

    - Я ненадолго, Гриша, - подал из кухни голос Лялин.

    - Ненадолго... - кивнул отец.- По работе ему нужно... А у тебя ведь ракета остается.
    - Он ее хочет забрать? - огорчился я, потому что где это видано, чтобы подарки обратно забирали. Тем более такие люди, как дядя Коля.

    - Нет, Гриша, он ее не будет забирать у тебя. - погладил мои вихры отец. - Мы ее разберем. Совсем. А потом дядя Коля приедет и вы вместе сделаете еще лучше.
    - Но почему, зачем?! - не понял я. Взрослые что-то явно недоговаривали и оттого было еще обиднее.

    - Потому что ракету без дяди Коли трогать нельзя — вдруг случайно что загорится...

    - Но я не … - поспешил заранее оправдаться я.

    - Дай доскажу, — отец поднял руку, останавливая мою попытку спасти подарок. - Так вот. Ракета — штука сложная, опасная, не игрушка какая-нибудь. А ты мальчик              большой, понимаешь, что играться с нею нельзя. Тем более — одному, без взрослых, без дяди Коли.

    - Я, Гриша, как приеду, мы обязательно новую делать будем! - пообещал Лялин нарочито весело, подходя к нам с отцом.

    - Но почему ее нельзя в сарае положить — пусть дожидается!? - не сдавался я.

    - Потому что кто-нибудь нехороший ее оттуда украдет. - добавила из кухни мать.

«Вот как они за меня втроем-то взялись!» — подумал я тогда и решил не сдаваться как можно дольше.

    - Я буду сторожить, смотреть буду днем и ночью! Мне Черныш поможет!

    - Ночью надо спать, а не у сараев сидеть. - покачал головой отец. - А Черныш только лаять мастак, случись что — даст себе деру, одна морока с ним.

    Короче говоря, слово за слово, а ракету пришлось отдать. Заперся я от них в своей комнате и тайно, чтобы не слышали, плакал. И что отец делал, и когда дядя Коля ушел — не видел, заснул, сморили меня переживания.

    На следующий день, прямо с утра, около домика Лялина остановилась большая черная машина. Это были люди из НКВД, а самого дядю Колю почему-то объявили шпионом. И как будто он ракетой собирался людей убивать. Только все это было неправда. Я за это даже с парой человек в школе дрался. Но все без толку. Через месяц большая черная машина приехала за отцом. Нам с матерью пришлось уехать за город, к бабушке, с глаз долой. Подальше от пересудов и мрачных людей с револьверами. Так прошло еще три года.

    В сентябре 1941 году в наш город захватили немцы. Мы туда, понятно, не вернулись, продолжали жить в деревне. К нам фашисты не добрались. То ли из-за болотистых, глухих мест, то ли силы на Москву им нужны были.


Где-то в октябре к нам пришел худой, с клочковатой козлиной бородкой человек в роговых очках.

    - Здравствуй, Маша. - поздоровался Лялин.

    - Ну здравствуй, дядь Коль — холодно ответила мать.

    - Что так неласково? -удивился тот.
    - А что ласкового-то вокруг? - возмутилась мать — Ты вот по лесам всё прятался, по болотам, живой, немцев дождался, а Гришкин отец вообще три года уже теперь не         известно где...

    - Ты прости, Маш, меня, прости — сник Лялин и замолчал, виновато качая головой.

Мать махнула рукой и заплакала. Я прибежал ее успокаивать.

    - А, Гриша! - грустно улыбнулся дядя Коля. - Здравствуй, дорогой!

    - С чем пожаловал-то, дядя Коль? — спросила мать, наплакавшись.

    - Тут вот что...Федор тогда ведь ракету здесь должен был спрятать...
    - Что? - удивилась мать. - Ракету?! Ах да, ракету эту чертову...Да зачем она теперь-то?

    - Нужна нам она. Именно теперь.

    - Кому это вам?

    - Партизанам, Маш, партизанам. Я ведь с ними теперь, не один на болотах.

    Оказалось, что отец только для вида сказал, что ракету сломает. Чтобы я лишнего не болтал. А самому жаль ломать такую вещь стало. Спрятал он ее, закопал у нас в деревне. Вот за ней-то дядя Коля и пришел. С ним еще двое было, с немецкими автоматами, но в шинелях красноармейских. Молчаливые, суровые. Я с ними, конечно, идти хотел, да мать в истерику ударилась, не пустила. Да и Лялин не захотел.

    - Мать у тебя одна, - сказал он, нервно протирая свои очки, - дед с бабкой старенькие - ты им помогать должен.

    - Эх, не увижу я как вы ракету запускаете. Вы ведь ее в немцев, да?! Я теперь большой, я знаю - до Луны она не долетит, слишком маленькая, а гранату если привязать -          самое то для фашистов!

    - Это да, сообразил, - сказал Лялин, возвращая очки на место и прекращая близоруко щуриться.- Только никому не говори, Гриша, ладно? Ты же теперь уже большой,              понимаешь.

    - Конечно, дядя Коля, конечно...

Но ракету, вновь обретенную, было немного жалко. Не хотелось расставаться ни с ней, ни с воскресшим из неизвестности дядей.

    - Дядя Коль, дядя Коль... - замялся я, не зная, как их задержать еще хоть на секундочку.

    - Что, Гриша?

    - А хорошо, что не запустили мы ее тогда на Луну...теперь вот она вам пригодилась!

    - Нам пригодилась, Гриша, всем нам...А Луны завтра не будет. Мы же с тобой астрономией когда-то занимались... Ну-ка, какая завтра фаза Луны?

Я посмотрел на небо.

    - ...Новолуние.

    - А почему ты так решил, может Луна растет?

    - Нет, вы говорили - если месяц похож на букву «С», то он Стареющий, это последняя четверть.
    - Правильно, молодец. А на Луну мы еще ракету с тобой обязательно запустим, как война закончится! Слышишь, обязательно! Ну, до свидания!

Он обнял меня, потом молча — плачущую мать, кивнул деду с бабушкой, молча смотревших с крыльца. И ушел, нескладный, в корявой телогрейке, согнувшийся под тяжестью тюка со своей частью железа.

    На следующий день, километрах в пяти от деревни, за лесом, что-то тяжело ухнуло. Потом еще и еще. Там, за лесом, был мост. Немцы его крепко охраняли, не подступишься. Дрезины перед эшелонами пускали, лес прочесывали — и все равно мост вместе с танковым эшелоном взорвали, как потом говорили. Час еще, после взрывов, не умолкали тогда автоматные очереди. За лесом и в лесу шел бой. Потом все стихло.

    Инженер с несерьезной фамилией Лялин не запустил ракету на Луну. Он запустил другую, маленькую,не серьезную, но обвязанную гранатами, ракету. С направляющих, сделанных из детских старых железных санок. Пролетев всего около сотни метров, она уничтожила эшелон и мост, и множество фашистов, ехавших зимовать в Москву. Но сам инженер с несерьезной фамилией Лялин, как и его друзья, не вышел из леса, потому что охрана моста была слишком большой. Он награжден орденом Красной Звезды, посмертно. Могилы у него нет.

    А мальчик Гриша вырос, выучился на инженера и стал работать в КБ ракетных двигателей.
2 января 1959 г. в 19:21:25 по московскому времени к Луне стартовала ракета 8К72 №Б1-6 с КА типа Е1. И долетела.