Любимые собаки Мрны

Начало см. "Юдак и Лапа".

Когда почти все ездовые луса вэнеко (ездовые крупные собаки, которых ненцы называют русскими собаками) прибежали к чуму, хозяйка стала собирать нарты, брала каждого пса за шкирку и запрягала в упряжку. Все собаки знали свои обязанности и, виляя хвостами и с добродушным лаем, будто чувствовали дорогу, охотно позволяли запрягать себя. Только старые крупные лохматые собаки Сэвак и Лекабчо хотели увильнуть от работы.

Но Шарик, запряженный сегодня впервые как вожак, как передовой, который должен вести всю собачью упряжку, сердито рычал и косо поглядывал на двух бегающих от хозяйки собак, как бы говоря им: «Вы тоже должны работать, чем вы лучше нас?! Мы все должны помогать своей хозяйке!»

Наконец Мрна отловила всех ездовых и стала готовиться к отъезду в поселок. Путь был длинный. Сначала женщина вела упряжку пешком, а потом с разбегу вскочила на низенькую нарту, потому что упряжка быстро помчалась по дороге. Снег весело скрипел под полозьями вэнеко хан – собачьих нарт, а летящие тоненькие снежные иголочки покалывали сильное, в крупных морщинах, коричневое, задубелое лицо Мрны, слепили глаза.

Мороз перехватывал дыхание и глухо позванивал в ушах. В какой-то момент трехгодовалого неопытного Шарика упряжка из нескольких собак хотела закрутить так, чтобы не выехать прямо. Но Шарик хорошо справлялся с ролью передового, как будто давно готовился к этому ответственному делу. Мрна командовала: «Шарик! Пырь!!!» Она изредка дотрагивалась маленьким хореем до собак, и упряжка весело неслась по дороге в поселок. В пути старой женщине в голову приходили всякие мысли и воспоминания.

...Мрна вспомнила, как Юдак со своей верной подругой, сучкой Лапой, два года назад поздней осенью спасли свою хозяйку, когда нарта неожиданно стала проваливаться в студеную воду моря. Многие собаки из упряжки тогда утонули в ледяной воде Тазовской губы, только Юдак и Лапа, которые в этот день не были в упряжке, а бегали вокруг и резвились, когда поняли, что хозяйка в опасности, рискуя жизнью, бросились к тонущей упряжке, стремительно прыгнули в ледяную воду.

Когда Мрна подумала о том, что ей уже пришла пора уйти в мир иной, то именно сильный здоровый Юдак первым бросился ей на помощь, а Лапа, вцепившись в плечо хозяйки, уперлась обо льдину обеими задними лапами и не давала хозяйке уйти под воду. Мрна выбилась из сил, стараясь выйти из воды. Юдак отскочил от нее и убежал далеко от края льдины. Но вдруг с большого разбегу пес бросился к хозяйке, зубами крепко схватил ее за мокрую одежду и с силой выдернул на край льдины...

А когда хозяйка, вся мокрая и продрогшая, плелась еле-еле в свой чум, то Юдак и Лапа, всячески показывая свое расположение и сочувствие к ней, жалобно скулили, поджав мокрые хвосты, шли рядом по обе стороны, и их глаза молили об одном: «Хозяюшка, дойди до чума, не падай, дойди живой до жилища, разожги огонь, согрейся...»

Как-то ночью, в конце зимы, собаки, привязанные к шестам чума, так залаяли, завизжали и завыли, что Мрна, вскочив на ноги, хотела выйти на улицу и не смогла откинуть дверь: кто-то сильно давил на дверь с улицы и не выпускал ее из чума. Вдруг этот кто-то, видимо тяжеленный, отошел от двери, потому что раздался истошный лай собаки. Это Юдак разгрыз свою веревку и выбежал из чума, чтобы отогнать медведя-шатуна.

Юдак вступил в схватку с медведем. Другие собаки, рвавшиеся в бой, разгрызали свои веревки, которыми были привязаны к шестам в чуме, тоже отгоняя непрошеного гостя в сторону от чума, рычали, выли, лаяли на все лады, спасая свою хозяйку. В нескольких метрах от чума на задних лапах стоял большой медведь.

Мрна, очень суеверная, как все ненцы, боялась даже посмотреть на Бабушку (так ласково мы называем медведя, как бы задабривая, молясь на него, чтобы не тронул), и только тогда, когда опасность миновала, подумала о Юдаке: «Какой умный и сильный пес! Если бы не Юдак, может, в живых бы меня не было сейчас!»

Через какое-то время усталый Юдак примчался к хозяйке и стал бегать вокруг нее, вилял хвостом, глаза его сияли радостью. Это был крупный пес, весь пестрый, шкура его как бы полосами была: то белая полоса, то черная.

Только войдя в чум, Мрна поняла, что опасность миновала, а Юдак крутился рядом, но по его следам сочилась кровь из задней правой лапы, а он словно не замечал этого и радостно повизги¬вал, заглядывал хозяйке в глаза, поднимаясь на задние лапы во весь рост, хотел награды и старался лизнуть большие руки своей хозяйки...

...Теперь Мрна ехала и вспоминала ту первую весну Юдака, когда он привел с очередной своей прогулки в поселок красивую черную сучку. Мрна сразу же назвала молодую собачку с блестящей иссиня-черной гладкой шерстью Лапой. Долгими светлыми днями и ночами Юдак и Лапа бегали по тундре, наслаждались свободой, солнцем, цветущими травами, уходили далеко на сопки и счастливыми возвращались к своей хозяйке.

Мрна кормила их остатками еды, рыбой. Вскоре хозяйка заметила, что Лапа начала поправляться и стала широкой в спине. А через какое-то время Лапа произвела на свет четырех маленьких щенят, которые были похожи на Юдака. Когда щенята подросли, то тундровики сразу же стали просить Мрну продать этих красивых собачек. Только одного оставила себе хозяйка в память о Лапе. Назвала его Нярве.

Несколько месяцев назад какой-то заезжий пьяный мужик застрелил Лапу и Нярве прямо у чума, пока хозяйка ездила в гости. С тех пор Юдак стал грустным, глаза потускнели и стали безразличными, ходил с опущенным хвостом, казалось, его покинули силы... Прошло время, боль у пса как-то утихла, но глаза его остались такими же грустными, потускневшими с тех пор, как потерял свою любимую Лапу...

А сейчас Юдак болел: недавно, когда он гулял вдоль берега реки, чей-то капкан зажал его переднюю правую лапу. Он приполз в чум с этим железом, и Мрна сама разжимала капкан, но лапа Юдака была почти оторвана и вряд ли заживет. Тогда Мрна обработала рану и перевязала в надежде, что все обойдется. Но пес почти перестал ходить, ел плохо и все о чем-то думал, лежа на той стороне за железной печкой.

Хозяйка два раза в день старалась вытаскивать Юдака на улицу на той старой шкуре, на которой он постоянно лежал, и на какое-то время оставляла его одного... «Как же я буду жить без тебя? Чем бы тебе помочь, Юдак? Если совсем не сможешь ходить на ногах, придется человека приглашать, чтобы увести Юдака подальше от моих глаз и сыхда*», – подумала Мрна.

Юдак был благодарен своей хозяйке и целыми днями лежал на шкурах, думал, дремал и вспоминал свою былую счастливую собачью жизнь. Часто он закрывал глаза и представлял, как нежились они с Лапой на цветущей поляне, а потом носились по берегу широкого моря, плескались в воде, купаясь в лучах жаркого солнца... Об одном жалел пес: вероятно, уже не сможет помогать своей любимой хозяйке. Пес чувствовал свою вину перед хозяйкой за то, что иногда уходил далеко от чума, посещая знакомые до боли места, где гулял со своей Лапой...

Мрна ехала по наезженной санной дороге, по обе стороны которой оставались маленькие хрустальные деревья в снегу, вернее, маленькие кустарники, за которыми изредка кудахтали веселые белые куропатки, а там уже появились яркие огни поселка. Зимний день кончается так же быстро, как сама жизнь. Мрна, подняв маленький хорей над собачьей упряжкой, крикнула: «Пырь-пырь!!!» И ее собаки, ее друзья, ускорили свой бег, как бы понимая, что хозяйка торопится и надо бежать быстрее.

Шарик бежал, высоко подняв свой пушистый хвост, и искоса поглядывал на ходу на других собак, как бы подгонял их: «Не халтурьте. Работайте как следует! Я тоже устал, но надо успеть дойти до вечера, а там отдохнем...» Собачья упряжка сразу же стала подчиняться новому передовому.

Мрна вспомнила те времена, когда живы были ее родители. Тогда они жили в тундре, каслали с оленями. Оленей было много, ее отец часто уезжал на промысел, и порой его не бывало по три или четыре дня. И была у Мрны любимая собака по кличке Икча. Когда отца не было много дней, то Икча выходил на улицу, не ел, не пил, а становился на задние лапы и смотрел в ту сторону, куда уехал отец, и из его красивых черных глаз катились по морде крупные слезы...

Икча ждал своего хозяина и плакал... С годами он постарел и один глаз его покрылся бельмом. А однажды пес не дождался своего хозяина и сам куда-то исчез бесследно... Тогда Мрна была ребенком, сильно жалела свою любимую собаку и больше никогда в жизни не хотела ни одного пса назвать его именем...

Мрна подгоняла свою упряжку, огни поселка становились все ближе и ближе. Вот уже и крайний восьмигранный домик, около которого она всегда оставляла свою упряжку. Быстро привязала собак, наспех погладила по густой холке Шарика, который радостно повизгивал и преданно поглядывал в ее глаза. Взяла свой мешок и двинулась в сторону посёлка по своим делам.

______________________________________

*Сыхда, сыхдана – буквально «придушить» (только по отношению к немощной собаке). Для этого за плату специально приглашается человек, который может это сделать.

Ядне Нина Николаевна.