Жизнь на окраине Прод. 30

И ОПЯТЬ, КАК В ПЕРВЫЙ РАЗ...

В то  лето перед пятым классом мама была начеку. Ей хотелось, чтобы ничего не  смогло помешать  мне вместе со всеми вовремя пойти в школу.

Она беспокоилась не зря.   Примерно за  год  до моей поездки в санаторий, почти что перед самым началом занятий,  соседский мальчик, играя в «пятнашки», заразил меня лишаём. На месте  удара образовалось овальное пятно.

В те годы все боялись  стригущего лишая, способного быстро распространяться на коже, добираясь  и до головы.  В народе считалось,  что из-за него  не только выпадали  волосы, но и мозг бедняги, подвергшегося такой напасти,  уничтожался.

Было от чего запаниковать.  Всем, но не моей маме. 
Она отправилась в больницу, где работала нянечкой. Рассказала о неприятности, постигшей её   ребёнка.

Ей  в лаборатории приготовили  сильнейшей концентрации йод.  Смазав пятно, а было очень больно,  мама  ожогом изгнала из моего тела  лишай, который никогда и не был стригущим. Меры были приняты, на месте грибкового заболевания  осталось белое пятно. Мама не стала выяснять отношение с соседями. Прошло и прошло. Но она ошибалась. Человеческое вероломство предела не знает.

В первый же день учёбы нас сестрой вызвали в медпункт. Медсестра приказала   раздеться. Школьную форму и  одеть-то  без  помощи было  трудно, а снять, расстегнув  пуговички на спине в состоянии полнейшей растерянности, оказалось делом сложным. Ещё были и фартуки, и нарукавники…

Сестра начала плакать. Она не понимала,  что от нас требуется, почему заставляют при ком-то раздеваться.  Если бы я знала, что ищут, если бы не была ребёнком, то сразу же объявила бы «искателям» о том, что пятнышко у меня на руке, а сестра  ни при чём.

То, что хотели, нашли. Меня отправили домой.  Мама,  человек почитающий школу и знания превыше всего, кусая губы, страдала.  Она не понимала, почему не пригласили её, она бы всё рассказала сама. Зачем осматривать детей?!

Позже, много позже та же медсестра  рассказала о доносе. Как оказалось,  это наша  соседка, мать того мальчика,  который, почесавшись, оставил на мне отметину, поспешила сообщить кому надо о надвигающейся эпидемии.

Больше месяца, пока производились различные анализы, я не ходила в школу. У меня ничего не нашли. Но я опять, в который уже раз, отстала  в учёбе.

Понимая, что пятый класс станет для меня рубежным, мама  следила за всем, что происходило в нашем дворе. Старалась предусмотреть всё…


...Возник вопрос о переводе меня из класса «Б» в параллельный «А». В этих двух классах намечалось  изучение   разных иностранных языков. В моём - немецкого, в  другом – английского.

Мама уговаривала меня перейти, убеждала, что у английского языка есть будущее, да и сестра моя изучала его и всегда бы смогла помочь. Я не соглашалась. Я только-только начала привыкать к  своим одноклассникам, да и немецкого не боялась. На том и остановились – иду в свой класс. Я не могла в то время предвидеть, что через несколько лет оба класса объединят в один, отсеяв учеников, не стремившихся к знаниям.

Первого сентября занятия начались в «стеклянном классе». В трёхэтажном здании школы он располагался на третьем  этаже.   В стене, выходившей в школьный коридор, были окна.  И кто бы ни проходил во время уроков мимо, обязательно заглядывал внутрь. А нам, чтобы отвлечься, не нужно было указаний, куда  и на кого смотреть  в первую очередь – на учителя или тех, кто корчил рожицы, дёргал себя за волосы,  надувал смешно щёки или высовывал для потехи язык!

Классной руководительницей в мой класс определили «немку», вредную злющую тётку. Ни разу за все годы  общения с нами, её учениками, я так и не увидала на лице этой женщины заинтересованность,  тёплую, приветливую улыбку. Она не задавала вопросов, не касающихся её предмета. Зато при первой же встрече  высокомерно  сообщила о себе: жена  военнослужащего,  немецкий язык мы не можем знать на пятёрку, потому что  до её уровня не дорастём.

Ещё не начав преподавать, она заранее у многих отбила охоту слушать её,  стараться хотя бы чему-то научиться.
У меня с языками никогда не было проблем. С немецким – тем более. Дома мама и бабушка между собой разговаривали  на «идиш».  И мне это здорово помогало, хотя я никогда не говорила на языке своих сородичей.

Со мной эта горе- учительница  ничего не могла поделать. И ей приходилось ставить и четвёрки, и пятёрки. Не помню, как  её звали, но запомнился внешний вид – пышные  её телеса  всегда были втиснуты  во что-то светлое,  узкое и декольтированное и прикрытое  газовой косыночкой.

Не  было  такого урока, когда бы она ни орала.  Сейчас мне кажется,  если бы тогда  ребята успевали  по немецкому языку, ей бы это и не нравилось. Возможно,  она  таким образом самоутверждалась в жизни.  Кто знает, кто знает...

Мы не принимали её всерьёз, потому что дети всегда чувствуют, где настоящее и что пустышка…


...Сейчас, спустя годы, мне видится мой класс как сборище абсолютно ничего не делающих детей. Из сорока человек,а то и больше, занимались по-настоящему   учеников десять. Они слушали внимательно учителей, записывали задания в дневник, тщательно его вели, всегда приходили с выученными уроками и аккуратно выполненными письменными заданиями.

Большая часть моих одноклассников жила  в доме,  примыкавшем вплотную к тюрьме. Их родители  работали в ней.

Помню  отсутствующие, непонимающие взгляды. Как будто они отбывали в школе наказание. Я видела их и  на улице. К ним возвращалась резвость, радость жизни. Они становились иными. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что в параллельный класс были определены дети из более благополучных семей.

Вернулась из своего вынужденного отпуска, увидала,что не самая  худшая из учеников. Но мама видела всё в ином свете. Она  решила вернуть дочь в предыдущий класс.

Не было такой контрольной работы по математике на которой я бы не получила двойку, а то и единицу.
«Кол, опять кол!» -  качала  головой мама и тяжело вздыхала. А я  выплакивала за один вечер море, океан слёз. И всё из-за  действий с дробями…

Мама, не выдержав каждодневной пытки, отправилась в школу к учителю математики. И идти-то было недалеко: прошёл через двор и ты уже в школе.   Она не собиралась  кого-либо упрекать в тугодумии, отсталости, в недоразвитости собственного ребёнка. Необходимо было поставить в затянувшейся драме жирную точку…





http://www.proza.ru/2010/06/30/751