Огонь далекой звезды

Все, прошедшие сквозь ад
и вернувшиеся к одиночеству и луне –
никто здесь, кроме них, постичь не в силах,
какая связь, какая нить из звезд
соединяет их, и нет
больше слов, которые могут разбить их сердца,
и нет слёз, и ступеней той лестницы,
по которой лишь однажды
они поднялись – и за этим
последовало падение, разбившее их
на миллион осколков,
и земля – соединившая их в одно целое вновь.




- Давайте хотя бы ради приличий удержимся от выяснения обстоятельств… - прошипел Кент.
- Я ничего такого и не говорил, - произнес Миллар, старательно расправляя салфетку. – И не понимаю, при чем тут приличия.
- Ну и чудесно, - безрадостно отозвался Даниэль. – Только давайте не будем начинать всё сначала.
- Я абсолютно лоялен, - заверил его Миллар.
- А толку-то от вашей лояльности! – непонятно почему рассвирепел Кент, бросая вилку и поворачиваясь к Миллару. – Раньше надо было молчать, когда вас спрашивали, а не теперь, когда вас не спрашивают!
- Хватит! – воскликнул Даниэль. – Замолчите оба!
На секунду Миллар и Кент, вполголоса переругивавшиеся за обеденным столом, действительно замолчали. Потом посмотрели друг на друга, прочитав всё, что они друг о друге думают, на лицах, и принялись за Даниэля.
- Какого черта вы взялись мной командовать? – Миллар выпрямился так, что, казалось, ещё чуть-чуть – и он переломится надвое.
- Не бузите, штурман, - вполголоса посоветовал Саймон, охотно влезая в перепалку. – Мы не на корабле, а в гостях.
Однако это ещё больше раззадорило Миллара.
- Разумеется, - ядовито заметил он, комкая и отбрасывая салфетку. – Там вы бы так не говорили, господин младший лейтенант!
Он резко отодвинул стул, громко извинился и вышел.
- Ну какого дьявола вы влезли, Саймон? – сквозь зубы поинтересовался Даниэль, кивая хозяйке, поглядывавшей на их край стола с плохо скрытой недоброжелательностью. – Испортите обед, Амата обидится, капитан огорчится…
- Миллара теперь и до завтра не успокоить, - добавил Кент, задумчиво глядя в окно, за которым лил дождь. – Всё будет ходить и припоминать все глупости, что мы натворили… - он замолчал и резким движением схватил бокал. 
- Может, тогда уж вернемся к субординации? – предложил разъяренный замечанием Кента Саймон. – Давайте, давайте, первый помощник!
Даниэль издал нервный смешок. Кент, ненавидевший, когда ему напоминали о том, что его попытка сдать экзамен на капитана провалилась, обозлился.
- Вы хоть горох от дрозофилы отличаете? – с плохо скрытым сарказмом поинтересовался он. – Или биофизикам необязательно иметь столь фундаментальные знания?
- По крайней мере, я защитил диплом, - не остался в долгу Саймон.
Кент кратко, но доходчиво посоветовал Саймону, что именно он может сделать со своим дипломом.
- Потрудитесь не переходить на личности! – воскликнул Даниэль. Он, конечно, знал, чем всё – в очередной раз – кончится. Чем всегда всё кончается, когда хотя бы трое из команды собираются вместе. Однако Саймон неожиданно молча встал и вышел из-за стола.
- Даниэль… - тихо и укоризненно произнес Кент.
- Я не хотел, - пробормотал тот.
Было уже поздно, по стеклам стучал мрачный дождь, и, казалось, уныние, которое он навевает, никогда не кончится. Слишком поздно, чтобы мириться, и слишком поздно, чтобы смириться и жить дальше, как будто у них ничего никогда не было.
Миллар старался теперь держаться подальше от Саймона, а Кент кидал укоризненные взгляды на Даниэля. Лишь титанические усилия хозяйки дома, жены капитана Вилсона, Аматы, хоть как-то удерживали компанию от окончательного развала.
Стемнело, и потоки воды превратились в мелкую морось. Это был самый опасный час – когда просыпались воспоминания, и чувство вины, и сожаления, и злость на себя и остальных. Мужчины разбрелись по дому, стараясь не встречаться взглядами, Амата ушла к себе, сжимая виски и жалуясь на головную боль, чтобы вздремнуть перед ужином. Вилсон сидел в кабинете и читал, предоставив гостям развлекать себя самим. Это был наиболее здравый подход к делу – раз уж они до сих пор друг друга не поубивали, благодаря, а может, и вопреки усилиям его жены, то пусть хотя бы не сталкиваются лбами в тщетных попытках отстоять свою правоту.
К ужину дождь наконец кончился, небо прояснилось, и над садом повисли яркие звезды – такие далекие и такие знакомые. Несмотря на отчаянные попытки сделать вид, что ничего не произошло, за столом царило похоронное молчание. Потому что где-то там, так высоко, что с Земли не разглядеть, была та самая звезда, из-за которой штурман Миллар готов был в пыль растереть первого помощника Кента, биофизик и биоэколог Саймон отдал бы свой диплом, а Даниэль – половину своей жизни.
Капитан Вилсон думал, что он отдал бы всю землю только за то, чтобы повернуть вспять это чертово время, и вернуться назад, чтобы не было этой неумолимой тверди под ногами, а звезды светили бы не над ними, а вокруг них – и для них. Ещё он думал, что каждый из его ребят хотел бы того же, и это губит их, потому что нельзя жить прошлым. Прошлое нельзя вернуть, а можно только забыть и начать всё сначала – но если забыть всё, что было у них в памяти, то незачем будет и начинать.
В глубине дома, словно отвечая его мыслям, зазвенели тонкие переливчатые колокольчики, сначала чуть слышно, а потом громче и настойчивей, как звон в ушах.
- Ещё гости? – Амата удивленно посмотрела на мужа. Вилсон раздраженно мотнул головой, не давая ей встать, и поднялся сам.
- Я посмотрю, - его рука тяжело скользнула по её плечу, прикрытому шифоном и бархатом, привычно нащупала трость и крепко обхватила набалдашник четырьмя пальцами.
Вилсон вышел из столовой и плотно прикрыл за собой дверь, отрезая ручеек вялотекущей застольной беседы от тишины холла. Он прошел короткий коридор с полупрозрачными голубыми стенами, по которым волнами пробегали золотистые искры, и вышел в темный холл. За матовым стеклом входных дверей маячила неясная фигура. Вилсона вдруг кольнуло в сердце предчувствие то ли беды, то ли счастья, перехватило дыхание на миг, так что он не сразу подошел к дверям. Перехватив трость левой рукой, он открыл замок и решительно распахнул дверь.
На него пахнуло влажной и прохладной осенней ночью, дыханием звездного света и опавшей листвы, и горьковатым запахом духов.
- Простите, что потревожила, - раздался смущенный голос. – Моя машина сломалась недалеко от вашего дома, и я хотела узнать, не могу ли я позвонить от вас, потому что мой телефон…
Вилсон разобрал знакомые интонации. Он уже слышал этот голос раньше: «Простите, капитан, но я понятия не имею, куда мы летим».
- Лука? – недоверчиво спросил он, прищуриваясь.
- Капитан… Вилсон?!
Женщина на пороге отшатнулась назад и чуть не упала с крыльца. Вилсон торопливо сделал шаг вперед и ухватил её за локоть.
- Входите же, входите, - забормотал Вилсон. Он вдруг ощутил себя стариком.
- Капитан, это действительно – вы?
Лука шагнула внутрь так стремительно, что едва не уронила его самого, жадно всматриваясь в его лицо.
- Вот это сюрприз! – наконец воскликнула она. – Я забредаю черт знает в какую глушь, машина ломается, три километра в темноте по лужам, и вот – вы! – радостно продолжала Лука.
- Я больше не капитан, - поправил её Вилсон. – Всего лишь двуногое животное, как миллионы других, которые топчут эту землю.
- Чушь! – убежденно ответила Лука. – Нас нельзя разжаловать, нас можно только убить, помните?
Она радостно рассмеялась их старой шутке. Вилсон не смог найти в себе силы хотя бы улыбнуться. Может быть, потому, что был на половину столетия старше. Но вид молодой женщины в черном плаще, с которого капало на пол, странным образом придал ему сил.
- Снимайте ваш плащ, Лука, и идемте. Вам предстоит кое с кем встретиться.
- Неужели Миллар? – Лука снова улыбнулась. Вилсон не ответил, указал, куда ей повесить плащ, и захромал вперед, опираясь на свою трость.
Лука медленно шла за ним следом, всё ещё улыбаясь. Вилсон услышал шорох и догадался, что она проводит рукой по переливающимся стенам, пытаясь угадать, из какого материала они сделаны.
- Это всё Амата, - не оборачиваясь, произнес он. – Теперь так модно. Называется «звездный минерал». Кажется, разновидность кварца.
- Напоминает звездное небо, - вежливо сказала Лука.
Вилсон остановился перед дверью в столовую. Сердце снова сжалось и глухо забилось.
- Идите вперед, Лука, - вполголоса пробормотал он, пытаясь справиться с волнением. – Я сейчас…
Лука с тревогой посмотрела на него, но Вилсон нашел в себе силы улыбнуться и подтолкнуть её к дверям.
- Ну что же вы, - укоризненно произнес он.
Лука снова улыбнулась и толкнула дверь. Сделала шаг и остановилась. Вилсон за её спиной услышал, как кто-то уронил вилку или нож, звякнувший о тарелку, как зашуршало платье Аматы, повернувшейся, чтобы рассмотреть, кто пришел.
- Я сплю? – сказал кто-то вполголоса.
- Здравствуйте, - Лука наконец прошла в столовую. Мимо неё ужом скользнула Амата, подошла к Вилсону, заботливо подхватила под локоть:
- Кто это, дорогой?
- Эта девочка – Лука, Лука Лукинских, - с трудом сказал Вилсон. На него словно навалились разом все прожитые годы, от которых он всегда отмахивался. – Я пойду отдохну… нет, не провожай. Я дойду сам.
Он отмахнулся от встревоженной жены и сам, с прямой спиной и гордо поднятой головой, пошел наверх, в спальню. Лука неожиданно разбередила его старые раны, которые казались ему затянувшимися, и теперь Вилсон должен был отдохнуть ото всех, разложить по полочкам мысли и эмоции, как он привык это делать за долгие годы, пока был капитаном. Он ещё слышал шум голосов за спиной, серебристый смех Аматы, напряженный голос Миллара, ворчание Кента, а потом всё стихло за закрытой дверью спальни. Вилсон распахнул окно настежь, впуская в комнату ночной воздух, и лег на кровать, по привычке прислонив палку к тумбочке. Смежил веки и то ли задремал, то ли впал в тихое забытье. Перед его закрытыми глазами дрожали и расплывались серебряные, золотые, алые и зеленые, такие близкие и понятные огни звезд.
Между тем Амата протягивала руку Луке:
- Здравствуйте! Мы с вами незнакомы – меня зовут Амата, я жена капитана Вилсона.
- Лука Лукинских, - она послушно пожала протянутую руку, не в силах отвести взгляд от лица Аматы. – Мы виделись на банкете в честь восьмидесятилетия капитана Вилсона.
Амата рассмеялась – немного вынужденно, как показалось Луке.
- Разумеется! Как я могла забыть…
- Это было шесть лет назад.
На минуту воцарилось неловкое молчание. Амата предложила Луке чашечку кофе. Лука вежливо отказалась.
- Я э-э-э… не хотела мешать, - наконец сказала Лука. – Видите ли, дело в том, что моя машина сломалась недалеко отсюда, а телефон разрядился. Я увидела ваши огни и подумала, что с моей стороны будет не очень большой дерзостью, если я спрошу позволения позвонить в техсервис.
- Вряд ли кто-то сейчас работает, - Амата улыбнулась. – Но вы, конечно, можете воспользоваться телефоном.
Лука сделала движение в сторону, словно собираясь убежать.
- Думаю, Вилсону будет приятно, если вы останетесь у нас погостить какое-то время, - сказала Амата, насмешливо улыбнувшись нерешительности Луки. – Если, конечно, у вас нет неотложных дел.
- О, дел у меня нет никаких, - Лука невесело улыбнулась. – Вполне могу воспользоваться вашим гостеприимством.
Амата предложила всем перейти в гостиную, одна стена которой целиком была из стекла, и попыталась завязать общую беседу.
- Вы, кажется, со всеми здесь знакомы, - сказал она, обращаясь к Луке.
- Да, мы вместе летали, - машинально ответила Лука, глядя за окно. Там темной массой колыхался сад, в лужах отражались звезды, тонувшие в стылой воде, но светившие даже со дна. А вверху, над деревьями, пробившись сквозь тучи, появилась луна. Свет соседних с ней звезд казался неярким, но и сама круглая красавица на пасмурном небе выглядела размытой, словно стареющая дама кокетливо куталась в тонкий шарф.
- Летали? – Амата серебристо рассмеялась, поводя полуобнаженным плечом. – Вы хотите сказать, в кружке занимались? Помню, Вилсон такой вел… говорил, это хорошо, что дети тянутся к звездам. А я считаю, что надо крепко стоять ногами на земле. Звезды так далеко, отсюда кажутся такими эфемерными. А земля – вот она, под нами. Лепи из неё, что хочешь.
Возникла пауза. Миллар, не слышавший их разговора, смотрел сквозь стеклянную стену куда-то вдаль. Саймон отчетливо хмыкнул. К ним подошел Кент с бокалом в руках.
- Я могу поучаствовать в беседе?
- Разумеется! – Амата подхватила его под локоть. – Мы с Лукой говорили про увлечение космосом. Это ведь так модно теперь у подростков. Вот и Лука, кажется, занимается… так ведь? – Амата вопросительно посмотрела на Луку. Та молчала, загадочно улыбаясь.
- Ну, куда вы там ходите? В секцию юных пилотов? – продолжала теребить Луку Амата.
Лука умоляюще посмотрела на Саймона.
- Неужели ты всё-таки согласилась читать лекции школьникам? – спросил Кент.
- Кажется, Амата немного не поняла, - неохотно сказала Лука. – Она решила, что я их слушаю.
В голосе Луки проскользнула нотки иронии, но Амата её не услышала. Зато услышал Саймон. Ситуация приобрела неожиданную пикантность.
- Ну где же вы тогда учитесь? – немного капризно спросила Амата. Она не понимала, что ей хочет сказать эта девочка, которой на вид лет восемнадцать.
- Я уже закончила академию, - с улыбкой ответила Лука.
- Вы шутите? Вы меня разыгрываете? – Амата повернулась к Саймону, к Кенту. – Луке же ещё двадцати нет?.. когда она успела? Сдала экстерном? Или…
Лука слегка поклонилась:
- Вы мне отчаянно льстите, Амата. Мне двадцать восемь. С присутствующими здесь господами мы познакомились на борту корабля, которым управлял ваш муж. Я… была навигатором.
Луке пришлось сделать паузу перед словом «была». Кент поморщился, и Амата почувствовала, как напряглась его рука, на которую она опиралась.
- Капитан часто шутил, что космонавта нельзя разжаловать, - сквозь зубы произнес Саймон.
- Космонавта можно только убить, - закончила Лука, выдавливая улыбку.
- Кстати, а где Вилсон? – спросил Кент, решивший разрядить атмосферу.
- Он пошел немного отдохнуть, - ответила Амата. – Возраст берет своё.
В разговоре возникла неловкая пауза. Амата почувствовала, что сказал что-то не то, и решила сменить тему.
- Должно быть, это интересно – летать в космос. Я бы тоже иногда хотела оказаться за миллионы километров от дома. А вы, Лука?
- Да, пожалуй… - уклончиво ответила Лука.
- Вы же, наверное, видели и… ммм… жителей других планет? – не сдавалась Амата.
- Да, - рассеянно отозвалась Лука, явно думая о чём-то своём. Саймон подумал, что она бы с удовольствием прекратила этот разговор, если бы не настойчивость Аматы. Амата не подозревала, что ступила на ещё более зыбкую почву, чем раньше. Впрочем, невысокую круглолицую Луку и в самом деле нетрудно было принять за ребенка, и Амата не первая ошибалась.
- Не могу себе представить, какие они могут быть. Расскажете мне, Лука?
Вырванная её голосом из такой дали, что и не снилась хозяйке дома, Лука вздохнула.
- Не буду и пытаться, - грустно ответила она. - Для того, чтобы их представить, нужно хотя бы увидеть их. Говорить с ними, чувствовать их… они так сильно отличаются от нас, что словами это не передать. А мы всё время совершаем одну и ту же ошибку – считаем, что они такие же, как мы.
Лука замолчала. Тень какого-то неприятного воспоминания пробежала по её лицу.
- Наверное, я бы испугалась… ну, хотя бы в первый момент, увидев, какие они… - Амата беспомощно замолчала, подыскивая слово, и на помощь ей пришел Кент:
- Непохожие?
- Да, да, непохожие! – почти по-детски обрадовалась Амата. Светская львица, в разговоре с молодой женщиной, которую она поначалу приняла за ребенка, Амата терялась. Как будто Кент и Саймон говорили с Лукой на одном языке, а она сама этого языка не знала, и всё время говорила не то, что нужно. Это раздражало её настолько, что мешало держать себя в руках и вести беседу, вынуждая подыскивать слова.
- Нет, нет, - рассеянно ответила Лука. – Если б вы их увидели, то почувствовали бы, что бояться совершенно нечего.
- Неужели вы хотя бы на секундочку не испугались? – лукаво спросила Амата.
- Это нельзя назвать испугом, - серьёзно ответила Лука. – Нет, я не испугалась. И они, к счастью, тоже.
Амата приняла её слова за шутку и рассмеялась.
- Вы забываете, - голос Луки приобрел суховатые лекторские нотки, - что для них мы выглядим не менее непривычно, чем они для нас. Мы для них точно такие же чудовища и монстры… особенно когда начинаем вести себя соответствующим образом.
Лука снова поморщилась, и Амата подумала, что эти слова предназначались совсем не ей. Лука словно вела с кем-то давний спор – с кем-то, кого не было в этой комнате.
- Ну, не думаю, чтобы вы вели себя как монстры, - Амата рассмеялась, но прозвучало это натянуто.
- И других хватало, - со странной горечью ответила Лука. – Вы и представить себе не можете, сколько психически неуравновешенных людей было среди первопроходцев. И всем им надо было что-то завоевывать, с чем-то бороться, - ворчливо продолжила Лука. Это прозвучало очень по-детски, и Амата улыбнулась.
- Ну, ведь не везде же существует подходящая для жизни среда обитания, вот им и приходилось как-то приспосабливаться, - ответила она.
- Вот именно! – с неожиданным пылом воскликнула Лука, - Самим приспосабливаться, а не портить чудесные миры из-за глупой прихоти и дурацкой идеи, что человек – царь природы!
- Вы хотите сказать, что если вас, Лука, поместить в любой неподходящий для обитания мир, то вы выживете, не разрушая его?
- Боже мой, сколько раз я это слышал… - вполголоса пробормотал Саймон, ни к кому не обращаясь.
- Разумеется, если там не будет ни атмосферы, ни необходимых микроэлементов – нет! – язвительно воскликнула Лука. – Но за каким, простите, чертом нас вообще туда понесло?! Чтобы удовлетворить своё дурацкое любопытство? Мы пока что не в состоянии даже свой собственный мир поддерживать в приличном виде – нет, мы рвемся разрушать ещё и новые! Слишком дорогую цену вселенная платит за наше любопытство, вы не находите?
Лука выдохлась и замолчала. Саймон усмехнулся и взял Луку под локоть. Он знал, что если навигатора не остановить, она разойдется и примется доказывать свои теории всем и каждому, с привлечением малопонятных доказательств и запутанных научных тезисов. Он в чём-то даже был с ней согласен – но считал необходимым находить новые миры и исследовать их.
- Я многое могу понять, - дрогнувшим голосом сказала Амата. Лука пожала плечами, как бы извиняясь за свою горячность. – Но зачем вам звезды? – Амата махнула рукой за окно, у которого стояли Миллар и Даниэль, и вполголоса беседовали о чем-то. Видно было, что ничего ближе звездных огней не занимает их мысли. – Неужели же без них нельзя жить?
- Для меня, - медленно начала Лука, - мир без звезд подобен безжизненной пустыне. Вам не нужно понимать это, как не нужны и сами звезды. А я не могу без них.
- Но зачем они вам? – спросила Амата.
- Не знаю точно, - призналась Лука. – Знаю только, что без них меня нет. Это звездная болезнь, - Лука усмехнулась. – Каждый раз, как я поднимаюсь туда, я заболеваю всё сильнее. Я ищу лекарство… а нахожу только новые и новые формы болезни.
Амата посмотрела на Саймона, перевела взгляд на Кента. Видно было, что она совсем забыла о них.
- И вы тоже… болеете этим… вирусом? – жалобно спросила она.
- О, в тяжелой форме, - доверительно посмотрев на неё, признал Саймон. – А вы, Кент?
- Боюсь, я неизлечим, - в тон ему ответ Кент, уводя Амату к окну. – Может, вы и не любите звезд, но посмотрите – разве они не красивы?
Амата, словно очнувшись, пожала плечами:
- Я предпочитаю бриллианты.
Обернувшись и бросив короткий взгляд на Луку, спрашивавшую о чем-то Саймона, Амата подарила Кенту томный взгляд из-под ресниц:
- Я всё ещё не могу поверить… Лука так молодо выглядит… она действительно навигатор?
- Я знаю её шесть лет и могу сказать, что она действительно навигатор, - сухо ответил Кент.
Амата снова почувствовала глухое раздражение. Все, словно сговорившись, намекают на то, что она ничего не знает об их мире – все эти недомолвки, понятные им, шутки, соли которых она не понимает… неужели нельзя говорить о чем-то простом и понятном?
- Не думаю, что мне стоит тут оставаться, - между тем говорила Лука Саймону. – Кажется, я уже наговорила глупостей хозяйке…
- Пустяки! – Саймон обнял её за плечи и повел в сторону, противоположную той, куда Кент увлек Амату. – Просто Амата – дама приземленная. Терпеть не может того, чего не понимает, и не увлекается ничем, кроме пустой болтовни. Иногда я вообще не понимаю, почему Вилсон на ней женился.
- Неужели? – съязвила Лука. – А я вот понимаю очень хорошо.
Саймон ответил коротким смешком.
- К тому же она ревнует его ко всему, что отвлекает от неё самой, - после небольшой паузы добавил он, останавливаясь у столика с напитками.
- К звездам? – удивленно спросила Лука.
- Возможно, - неохотно ответил Саймон, наливая себе ром. – Ну, к вам уж точно.
- Она меня даже не помнит, - Лука грустно улыбнулась самой себе. – Налейте мне виски, Саймон. Мне почему-то хочется напиться.
- Мне почему-то тоже, - пробормотал Саймон, задумчиво поболтав стакан, в который он только что насыпал лед. – Разве это не печально – жить вот так, двумя ногами стоя на земле?
- Кажется, Амата считает, что только так и надо жить, - в тон ему ответила Лука, поднося к губам бокал.
Услышав свое имя, Амата подошла к ним.
- Как надо жить? О чем вы говорите? – с улыбкой спросила она, трогая Саймона за локоть. – О, налейте и мне!
- Боюсь, вам будет это неинтересно, - пробормотала Лука, в один глоток ополовинившая стакан.
- Ну почему же? – Амата усмехнулась и посмотрела на Луку. – Вы такой увлекательный собеседник… то есть, я хотела сказать, собеседница…
Лука сделала неопределенное движение рукой, то ли отмахиваясь от слов хозяйки, то ли извиняясь, и отошла к троице у окна.
- Только и делаем, что едим в этом доме, - проворчал Миллар.
Кент пожал плечами:
- Боитесь растолстеть?
Миллар фыркнул:
- У меня нервная работа, полнота мне не грозит. А вот у вас уже намечается брюшко.
- Туше, - сказал Даниэль. – Ну, как вам наш зверинец, Лука?
- М-да… - Лука произнесла что-то неопределенное и снова приложилась к стакану.
- Сегодня за завтраком Кент и Миллар поссорились, - наябедничал Даниэль. – Саймон попытался их урезонить и разругался с Кентом.
- А мне казалось, что Кента невозможно вывести из себя, - заметила Лука.
- Может, раньше, - Даниэль пожал плечами.
- У меня нордический характер, - защищаясь, заметил Кент.
- Если бы мне было двадцать восемь, - тоном обиженного ребенка неожиданно заметил Миллар. – Но мне пятьдесят четыре.
- Почему бы нам всем не выпить? – примирительно пробормотала Лука, взмахивая своим опустевшим стаканом. Льдинки брякнули о стекло, и мужчины посмотрели на неё.
- Давайте выпьем, Миллар, - снова предложила Лука, слегка потянув его за рукав. – Вы по-прежнему предпочитаете херес?
- А мне тридцать один, - неожиданно сказал Даниэль.
- Разница тут небольшая, - с несвойственным ему ехидством ответил Кент.
Лука вздохнула.
- Давайте не будем, - попросила она. – Амата решила, что мне двадцать.
- О, как обычно! – обрадовался Даниэль. – А помните, как Луку не пустили в бар?
- Я помню, как кое-кого оттуда выставили, - вполголоса пробормотал Кент, ставя пустой бокал на маленький столик у окна.
- Давайте не будет говорить об этом, - попросил порозовевший Даниэль.
- А о чем нам тогда говорить? – ехидно поинтересовался Миллар. – Общее у нас только прошлое. И вы отлично знаете, что говорить мы можем только о нем!
- Тогда давайте не будем говорить о нем так, - устало предложила Лука. – Иногда мне кажется, что мне миллион лет… - задумчиво добавила она.
- Давайте похороним прошлое. Хватит, черт возьми, вспоминать то, что давным-давно прошло!
- Да, и меня вместе с ним, - вежливо предложил Миллар. – Я чувствую себя старой развалиной.
- Прекратите! – потребовала Лука. – Пойдемте, Миллар. Кажется, нам всем стоит немного напиться. Может быть, это хоть как-то разрядит обстановку. Мы все снова станем милые и пушистые, перестанем говорить друг другу гадости… - не переставая говорить, она довела Миллара до столика с бутылками, налила и почти насильно всунула ему в руку бокал.
- Ну пожалуйста, ради меня! – взмолилась Лука, стоя перед штурманом со вновь наполненным стаканом.
- Только ради ваших прекрасных глаз, - церемонно произнес Миллар, касаясь своим бокалом края её стакана.
Лука слегка порозовела.
- Трясина, - вдруг произнес Миллар, глядя на неё. – Нас всех затянуло в это проклятое болото. Даже вас, Лука, хотя вы из нас самая молодая. Теперь мы можем только ныть и жаловаться, что у нас отняли небо.
- Да ну вас к черту! – неожиданно обиделась Лука. – Я не собираюсь сидеть на земле и покрываться пылью! Если вы действительно хотите чего-то, за это надо бороться, а вы…
- А мы сидим тут и покрываемся пылью, - насмешливо закончил Миллар таким голосом, что Луке стало стыдно.
Несколько томительных минут они молчали, старательно не глядя друг на друга.
- Вот так вот, Лука, - наконец сказал Миллар. – Вы не думали, что все космонавты однажды остаются на земле, глядя, как к их звездам летят другие?
Лука упрямо мотнула головой:
- Я не хочу об этом думать! Пока она светит, я не буду думать об этом.
- Но и она однажды погаснет, - возразил Миллар.
- И все мы однажды умрем, - похоронным тоном закончила Лука. – Не будем…
- И об этом тоже.
Они помолчали. Лука, склонив голову набок, посмотрела на небо.
- Жаль, что её не видно отсюда.
Амата подошла к окну и остановилась чуть в стороне от остальных. Кто все эти люди? Как она хотя бы на минуту могла думать, что знает их? Или она и правда знала – пока не появилась Лука и не разрушила весь её тщательно выстроенный мир, земной, единственный, как она сама считала. Почему все они говорят о звездах, и говорят с той же тоской, что и Вилсон? С тоской, которой она никогда не могла понять – прах от праха земли, плоть от его плоти.
Она услышала, как кто-то идет к ней, но не обернулась.
- Прости, что бросил тебя одну среди моих друзей, - Вилсон встал рядом с ней и положил свободную руку ей на плечо. – Я знаю, ты никогда этого не понимала. Или, может, это я плохо объяснял.
Амата нащупала его ладонь и накрыла своей.
- Расскажи мне, - попросила она, и что-то прозвенело в её голосе.
- Посмотри вот туда, чуть правее луны… видишь треугольник из звезд?
- Да, - прошептала Амата.
- Её не видно отсюда, - в голосе её мужа прозвучала страсть, - но если бы мы могли её разглядеть… чуть левее и выше треугольника. Темно-зеленая и ярко-алая, безумная звезда…
Голос Вилсона прервался. Амата закрыла глаза и представила себя там, в темноте, среди звезд. Невидимые ветра орошали её голову серебристой пылью, планеты и созвездия мелькали перед её глазами, и наконец она достигла её – Тиерру. Она засмеялась серебристым колокольчиковым смехом и погладила её рукой. Звезда свернулась, как сворачивается котенок, вспыхнула ослепительно ярким светом и исчезла.
Слезы навернулись на глаза Аматы. Она быстро сморгнула, и ей показалось, что она видит её огонь – тот самый, который видели её муж, Саймон, Кент и Миллар. Тот, который тек по венам Луки и тревожил Даниэля. Огонь далекой звезды, настолько далекой, что с Земли увидеть его нельзя.