Цитала

1999

- Если Вы называете словом «цитала» само явление перехода из этой реальности в другую, то это неправильно, - врач Полозов ходил перед нами, пытаясь вернуть всю группу в строгий понятийный аппарат.
- Циталой наш общий друг и коллега Кустысев называет необходимое включение какой-то невидимой взаимосвязи между определенным участком сознания и энергией в области позвоночника где-то в районе солнечного сплетения…
Мы сидим в кабинете три на три метра . Я спиной  к закрытой на ключ двери, но это мне все равно не нравится. Слева от меня полковник Сурненко, который здесь явно не наблюдатель, а сам участник тренингов (он меня этим сразу расположил, в отличие от тех дяденек в серых костюмах, которые были на тренингах Попова). Справа от меня Самойлов – я о нем пока ничего не знаю, но знаю, что он лет двадцать живет в этой психушке. У него периодические просветления и  он кем-то приходится Наталье Радостевой, которая сидит следом за ним. Она крепкая рослая женщина лет тридцати. Её можно назвать симпатичной, но её лицо слишком скучно, серые глаза слишком равнодушны к мужскому сообществу и вниманию вообще. Таких в науке много – сами себя делают серыми кабинетными крысами. Так я думаю. Просто я ещё тогда не знал, что она в командировках и в поле провела больше жизни, чем я. Или не меньше…
Прямо напротив меня сидит чудо. Я уже знаю, что он мой земляк. Но очень странный земляк. К сожалению, меня он за земляка не признает и относится ко мне ровно, как и к остальным. Помню, что в самые первые часы меня это довольно сильно и неожиданно обидело. Потом я узнал такое, что обиды улетучились. Семен Кустысев – псих. Он в больнице ровно столько же, сколько и Самойлов. Они попали сюда с интервалом в 2-3 месяца в 1982 году. Кустысеву сейчас, в девяносто девятом, на вид лет пятьдесят, но на самом деле никто не знает, сколько ему лет… И он тоже.
Кустысев сейчас больше молчит и безразлично смотрит на всех нас. Но Рустам Георгиевич предупредил всех, что Семен «будто просыпается иногда и вдруг все-таки это произойдет в совместных беседах».
- … в прессе и в Интернете довольно много появилось материалов о Меркабе, о якобы существующем внутри человека ключе преображения и выхода-входа в реальность. Возможно «цитала» - это один из приемов включения Меркабы…. – Полозов погружает нас в тему, но мне опять скучно. Я не просыпаюсь, мне не интересно все это, потому что оно явно ко мне не относится. Они не знают – и какого черта я им должен это говорить? – что я не выходил из реальности, я был ОДНОВРЕМЕННО в нескольких реальностях. Объяснить не могу, понять не могу, выглядеть идиотом и быть ещё одним пациентом не могу и не хочу тем более… Я слушаю Полозова и не слушаю. Мои мысли далеко. Я многого не помню, но помню одну деталь, которая сейчас зажглась сверчком в моей памяти…
… Меня не жег огонь горящего терема. Женщина со стрелой в груди лежала под моими ногами. Запахов не было, они появятся позже. На улице трещало, гикало, падали бревна и стены. Видимо, убитую занес кто-то в избу. Я пошел в дверной проем и помню, что надо было согнуться очень сильно, чтоб не разбить лоб. Но нагибался я или нет – не помню. Наверно, нагибался. Потому что следующее, что я помню – это ноги двух мужиков, стоящих на дворе. Я поднял голову и увидел ужас в их глазах. Они упали на земь от ужаса. Они даже не могли кричать. «Ы-ыг..ы-ы..!» - отползал один, а второй пытался креститься. И я перекрестился тоже. Кажется, их это не просто успокоило, а привело в оторопь уже другого чувства – они заплакали. Радостно и бессильно. На все это было два мгновения… В двор влетел черный кочевник и сек саблей влево-вправо. Он с седла почти улетал под брюхо лошади, чтобы достать лежащих на земле…  Я пытался крикнуть, но почему-то в те первые мгновенья я был нем. Чумазая от степных костров, тварь налетела на меня и … пролетела сквозь меня. В эти мгновения  уже что-то чувствовалось. Как будто в грудь толкнули. Зато кочевник, кажется, обалдел. Но обалдел он и разозлился, что промахнулся! Его куцый ум и представить себе не мог, на что и на кого он летит… Зато меня  почувствовал его конь.. Он заорал, как ишак. Он заметался передо мной и, не слушая хозяина, задрав,  хвост, понесся за избы, роняя все, что мешало ему на пути.
Я, наконец, оглядел себя – я в тапочках, в трико и в джемпере на пуговицах. Тот самый теплый синий джемпер и зеленая футболка под ним с каким-то автомобилем и надписью – никогда в неё не всматривался – что-то типа «Ветер с тобой, если ты с ним». До меня только сейчас дошло, что эта надпись не на английском языке, как я думал, а, кажется, на польском.  Впрочем, я отвлекся… Деталь. Та деталь. Я восемь зорь встретил в тех временах, не мерз, не хотел есть, но пил – пил из ручья, когда разогнал волков и пил росу, как раз тогда, когда вышел к кострам конвоя пленных русских людей. Не помню ни одного момента, чтоб я подвинул материальную вещь. Даже ветки, с которых я пил росу, кажется, я не трогал губами. Вода в ручье была обычной. Оставлял ли следы на земле – что-то не обращал внимания. И вот тот момент - я точно помню, что я поднял с земли большой кусок сухой ветки с кривым концом. Она стала моим посохом на несколько минут. Видимо потому что это было как раз, когда я вышел к кострам…  На меня налетели собаки, я их слышал и ветку поднял, наверное, чтоб от них отбиваться. Но собаки за много метров от меня остановились, заскулили, почти все убежали обратно и лишь два громадных кобеля делали вид, что облаивают меня, но на самом деле они внюхивались, отходили, а я шел на них прямо и прямо – к кострам. Я не злорадно, а совершенно бесстрастно, как в тихом сне, уже знал, что напугаю татар. Вертелась мысль – куда уйдут пленные и смогу ли я им или татарам что-то объяснить? Я помню, что была эта бессильная мысль, с каким-то легким оттенком досады… Надо же, как тяжело я вспоминаю, те восемь  дней -  как раннее-раннее детство....
На меня пошли быстрым шагом две фигуры от костров. Потом остановились. Что-то сказали друг другу, один крикнул своим сородичам у светлого пятна вокруг, и все вскочили… А потом вспыхнул свет – это сквозь меня пролел дротик и мне было больно. Реально больно, как от прострела в простуду. И заорали татары :  «Шайтан!!! Шайтан!!». Я шел на них, а они не могли догнать уже сорвавшихся с привязи коней и бежали во тьму так быстро, что … неважно…  Посох, значит, я поднял. А где я его бросил?...
Болела голова. Сильно. Я попросил спазмалгон и, кажется, нарушил тем самым разбор глоссария – этого понятийного аппарата, которым вооружал всех нас врач-психиатр Полозов. Они все здесь в этой тренинговой комнате знакомы друг с другом. Я здесь новичок, но меня никто не торопит понимать. Пока Полозов интересовался при первой беседе только одним: « Ваш руководитель …простите, ваш учитель… или как там у вас называется это – Иван Рой-Сермежко  - направил вас сюда, думаю, не случайно. Он говорит, что вы управляете снами и можете разговаривать с чем-то или кем-то, кого пожелаете пригласить в сон…»… «Что за чушь…» - пытался отшутиться я. Но отнекиваться не особенно-то и хотелось. Полозов расположил к себе, за ним был мой подсказчик – был за ним свет. И главное – я тогда проникся уважением к моим будущим партнерам, хотя ещё не видел ни одного из них. И вот теперь мы в одной комнате. Самые нормальные по человечески среди нас это сам Полозов, этот полковник из какого-то спецотдела Министерства обороны и молодая ученая Радостева. Самый ненормальный и проверенный в своей ненормальности это, конечно, Кустысев, а мы со вторым психом Самойловым «так себе»… ОН, правда, в психушке, а я на воле, но здесь это неважно.


Из дневников доктора Полозова

«Я записал бы однозначно в клинические варианты онейроида все эти примеры  Сурненко,  Роя,   с его аристократическими заморочками. Но по большому счету надо признать, что появление всех  таких случаев либо тенденция, либо я очень наивно представлял диапазон отклонений и понятие нормы… Ведь и Сурненко в свое время я «диагностировал», как «параноидального  Гессе», складывающего цепочки нескончаемой «игры в бисер». Записал бы я их однозначно в известную классификацию, встали бы они на полочку медицины в нужную папку нужного формата, и произошло бы то, что происходит обычно в науке – десятилетиями никто потом бы и не подумал за «нарисованным камином» увидеть дверцу, которую открывает ключик Буратино. И сколько таких полочек стоит по стране?
Формально все больные  такого типа  так или иначе пережили онейроидный синдром. Неважно – через тренинги, через стресс, спонтанно ли. Синдром, конечно, и лег бы в диагноз…
27 ноября 1994 года. Пожалуй, завтра же надо будет рассказать Сурненко о любопытных наблюдениях завхоза нашей больницы. Он, оказывается, несколько раз был свидетелем прояснений личности Семена Кустысева. И даже помнит его рассказы о мире, в котором Семен жил, по его рассказам, целый учебный год. Кляну себя за то, что не проводим, как должно, перекрестных бесед с персоналом – их наблюдения могут существенно помогать как в диагностике, так и в оценке развития болезней.
Во-первых, существенное наблюдение завхоза  Петра Христофоровича заключалось в том, что все случаи прояснений (просветлениями что-то язык не поворачивается их назвать) происходили в помещении прачечной. Как заметил завхоз, Кустысеву нравилась вибрация стиральных машин, стоящих в два ряда от центрального прохода. Он любил именно состояние, когда включены оба ряда. Но не всегда. Видно, нужно было и ещё какое-то приблизительно синхронное совпадение фаз двигателей (там все двигатели трехфазные). В первый раз П.Х. заметил это ещё лет десять назад. И «прояснение» тоже вспоминает, как примерно лет десять назад. Возможно, электромагнитные поля во взаимодействии с водой и в какой-то неизвестной нам стадии (тембре, частоте, амплитуде, силе напряжения) дают эффект пробуждения участков мозга или общее новое состояние нервной системы, что позволяет пациенту «вспоминать».
Во-вторых, по словам П.Х. Семену нравилось входить-выходить в помещение прачечной во время работы машин. Он устраивал «качалку» - бесконечно входил-выходил. Возможно, столкновение с вихрями эл.магнитных полей для чего-то ему тоже было нужно. То есть, находиться между рядами – это одно удовольствие, а нырять–выныривать из поля – это другое.
«Прояснение» высшего качества произошло как раз тогда, когда по просьбе Семена Петр Христофорович не выключил машины, и они работали вхолостую. При этом, как утверждает П.Х., в помещении был ветер. Этот сквозняк устроили, когда ломались сушилки. Был ли это сухой ветер или влажный Бабенко, конечно, не помнит. Дело с этим сквозняком было летом 1990 года, т.е. четыре года назад. Вот что напророчествовал тогда Семен Кустысев и чего наговорил он о мире, в котором был.
«Скоро будет много людей собираться на площадях, много стрелять будут южные люди, а потом несколько больших самолетов будут улетать в другие страны и много самолетов будут падать. Уедут из России тысячи, тысячи, тысячи… Будет много правильного звука, бум-бум, дзинь-дзинь… Небо увидят лучше. Но злые силы с небом твердым начнут рисовать обман, а небо тонкое перестанут видеть снова. Мало будет тех, кто видит небо тонкое.
Ко мне придет человек и будет спрашивать: «Помнишь, Семен, вот это? А помнишь вот это?». Но я не смогу ничего сказать. А потом придет мой земляк, но его сначала обманут, а потом он уйдет по незнакомой тропе. Его сильно обманывать будут. Даже толстым небом… А вернет его там… там есть те, кто поворачивают пришедших не вовремя или заблудившихся. И земляк будет скучать по небу… а тут вот и я приду. Мне Петр Хрисфорыч  у тебя спрашивать будет не надо. И у врача Полозова мне спрашивать не надо. Меня вместе с врачом заберут. Теперь я точно знаю, что меня заберут. Когда я вот так сам себя найду…» И он показывал, как себя найдет – Кустысев входил и выходил из прачечной, показывал, как включает и «у-у-у-у» - слушает стиральные машины. Будто из всех машин настраивает какой-то оркестр. Мне немножко не по себе, конечно, от этих его заявлений «меня вместе с врачом заберут».
«Миры Кустысева. Он рассказывал нашему завхозу про существование мира, в котором люди умеют летать с помощью приборов, в котором автомобилей совсем мало, но есть маленькие длинные поезда в трубах, где люди садятся в кресло, а кресло в шланге и все едут куда хотят. В мире Кустысева есть школы, в которых изучают то, что хочешь и всегда надо изучать самого себя. С детства. Он сказал, что там можно создавать программы, как в стиральной машине, и уезжать в условия другой эпохи. Только эпоху тридцати четырех лет не создают – это с 1914 по 1948 год. Она считается душевредной, как излучающая непоправимые алгоритмы в сознании  и в нервной системе. Кустысев сказал, что, возможно, его вернули именно потому, что он из этой эпохи. А одна из девочек, которая была с ним осталась… Зато Кустысев любил время 1977-2007 годов, часто настраивал эту программу и потому знает и про тех, кто обязательно останется в истории (приписка – наверно, отсюда и знание «Плахи» Чингиза Айтматова). Там есть все те же города – Москва и Ленинград… По словам Петра Христофоровича, Петербург там есть вместе с Ленинградом, но в разных программах – что-то, дескать, может быть раньше, а что-то позже. (Прилагаю рисунок – это, конечно, мое предположение конструкции миров «по Кустысеву». На самом деле всего лишь многовариативность миров. Весь вопрос – а что в продолжении рисунка? Там более дальние миры, о которых пока не знает ни Кустысев, ни кто либо ещё вообще?). Не объяснить. Кустысев утверждает, что немало людей приходит в тот мир и уходит из него. И уйти можно не только в обратный мир, но и в другой соседний, к которому ты максимально готов. Причем большинство людей понимает в момент прибытия и в момент возврата, что они будут перемещены в свое время (мир) или совсем рядом. Похоже, что у нас Кустысев появился потому, что был максимально готов? Для психушки? Или там что-то в программах не учли?  Там тоже бывают неполадки и даже серьезные аварии, о которых говорят в Большом Кино… Что такое «большое кино» не объяснил, но зато привел пример. В результате нарушения эксплуатации какая-то машина вывела из мира более шестисот человек, и исследователям неизвестно по каким временам и мирам авария рассыпала людей. Семен Кустысев сказал, что это было до него, но во всех школах и всех инструкциях приводится этот пример, как страшной ошибки, как техногенной катастрофы вселенского масштаба.
Его возвращали в наш мир через капсулу, как и большинство людей. Не возвратили в свои времена по каким-то, как заявил сам Семен расчетным принципам, по которым (обратить внимание) его исчезновение в 40-х годах было ошибкой, а ошибку нельзя было умножать. И ещё любопытный момент – на день его возвращения 31 августа 1979 года был уникальнейший расчет, что погибнуть возвращаемый не мог ни при каких случайностях. Единственной издержкой возвращения было то, что Семен дольше обычного сохранял память о предыдущем мире. В идеале он должен был его забыть с первым рассветом. Семен не забыл.
Завхоз наговорил ещё много чего, я попросил записать все детали, всю «чушь», самую глупую, самую несусветную, со всеми словечками, которые Семен говорил. Кстати, Семен опять сказал «цитала» или «ситала». Бабенко у него спросил – что это? Говорит, что Семен рассмеялся над «ситала». Сказал, что по-коми это означает «насрать». А правильно «цитала» - это означает «все условия, все-все вместе, что способствует или требуется для перехода из мира в мир». Он сказал, что человек не может знать – он может только предполагать, насколько он близок к ЦИТАЛА».
Страдающие онейроидным синдромом не могут рассказать такие тонкости. Тем более пятнадцать лет спустя. Тем более проработанные нейролептиками и транквилизаторами; и тем более сохраняющими веру, что «они уйдут», «будут забраны»; и тем более с явными элементами ясновидения.
…Про войну на Кавказе он давно говорил. Но сейчас она кажется очевиднее больше, чем когда-либо. И одна ли война? Тут регион такой, что войны горят, как вулканы, столетиями».
(Карандашом сбоку: « Ну вот и Новый год. Георгий в Грозном, а там бойня.» ).

               
                1999

  ... Сурненко закрыл тетрадку Жени Самойлова, обвел всех нас взглядом, полным странной тревоги. В глазах его читалось что-то похожее на монолог какого-нибудь командира партизанского отряда в старых фильмах про войну: " Нелегкая нам выпала задача, сынки... И никто, кроме нас, пока выполнить её не сможет...". Улыбались два человека. Я и врач Полозов. Наверное, только мы все ещё до конца не понимали серьезность предлагаемой нам задачи... У Радостевой еле заметно повлажнели глаза.
А Сурненко читал нам все это совсем не для того, чтоб мы подивились каким-то странным сказкам. Сюрпризы он подготовил, как оказалось, даже для Полозова. « Мы нашли, - Вадим Виленович смотрел прямо в висок Самойлову, который безучастно рассматривал свои тапочки, - Мы нашли Феофилакта Платоновича Ирепина…Женя, мы нашли того старика, с кем ты общался в 1982-м и в сорок четвертом…».

*   *   *

Что такое четыре дня, которые мы были знакомы тогда, в 1999 году? Что такое четыре вечера, четыре ночи, четыре… нет, их было шесть тренингов? Правильно. Четыре тренинга и два тренинга-сводки. И мы должны были встретиться через полтора месяца, в конце ноября – начале декабря. За это время я должен был найти людей у нас, в Коми. Ведь оказалось, что Сурненко уже несколько раз был и в Сыктывкаре, и даже в моих родных местах на Выми. «Что само по себе не странная ли случайность, - резюмировал Вадим Виленович в последнюю нашу встречу, когда он загружал меня информацией, и мы вместе формировали мои персональные задачи, - не странно ли, что ты вот, как потенциальный люден , ходивший «туда» и вернувшийся (он всегда очень цепко смотрел куда-то глубже зрачка) и Куштысев…Да-да, мы мы теперь знаем, что правильно его фамилия звучит «Куштысев». У вас там целая деревенька была Куштысевка. Так вот – ты и Кустысев из одних мест. Разница между датами вашего рождения 33 года, три месяца и три дня. Как в сказке…(Я тогда вздрогнул –«и это посчитали!»)… Но сейчас давай отвлечемся от этих сказок, всякой мистики и нумерологии… Ты, Георгий, как и Радостева Наташа, сейчас на вес золота, потому что…, он почесал нос, словно смущаясь своего комплимента, - Потому что скептизизм в вас есть.Здоровый скептицизм. И не впадаете вы во всякую эту фантастическую дурь и вроде бы не поддаетесь на соблазны…»
- Я же верующий, - напомнил я Сурненко и вспотел от внутренней драки с чертом, который уже шептал «ну видишь, какой ты особенный, от тебя избранностью воня… пахнет! Тебя та-ак отметили! Умница.Уникум…». Стало тяжело дышать, даже чтоб молиться.  Я выгнулся, чтоб вобрать в себя больше Неба: «Пшел вон, гад. Знаю, слышал, летали… Барашка перед закланьем тоже расчесывают…», - ругался я с обратной стороной своей личности
Сурненко копался в папке, что-то искал. «Смотри, не забурись, пожалуйста, в эти «охи-ахи» от всяких необычных вещей. Что у нас есть? У нас, как ты понял, есть столько и все слишком разноплановое, что одной систематизацией можно заниматься всю оставшуюся жизнь. Но пока, давай, говорим о твоем направлении: ты и Кустысев.
Если что-то хотя бы два раза замечено в одном месте, случайностью это «что-то» уже называться не может. Ты и Кустысев. Будем уж его фамилию называть так, как она закрепилась в документах.
В ваших же краях и коридоры появления дополнительных масс гусей-гуменников. То самое «ниоткуда», где Небеса подкармливают землю и вбрасывают какие-то резервы. Легенда на Выми о том, что есть другое небо, в которое улетают птицы, говорит о том, что явление это было замечено тоже не один раз.
Ещё. Феофилакт Иртеньев найден нами у вас. Мертвым…Ну, в смысле умершим уже…Вроде бы, естественной смертью. Найден в Нижнем Чове – опять ваша земля.  Иртеньев, кстати, появился в Чове летом 1944 года, то есть в то лето, когда на Выми исчезли дети. Уже не мало, правда? А теперь вот посмотри эту бумажечку», - Сурненко наконец-то в своей папке нашел два листа, которые протянул мне. Дескать, смотри-смотри… Это были ксерокопии с печатями УФСБ по Республике Коми.

       «   (без грифа секретно)   Начальнику УФСБ по Республике Коми
                генерал-майору В.Г.Рак-Рачеку
                от
                зам. начальника  отдела анализа и
                информации подполковника Гершешко Г.А.

докладная записка.

На основе прилагаемых докладных оперуполномоченных УФСИН и УФСБ Княжпогостского, Удорского и Ухтинского районов.

В периоды 1991 год (ноябрь), 1995 (май-начало июня), 1996 (сентябрь) в колониях и колониях-поселениях АН-243 на ст.Вежайка (Удорский р-н), Ропча и Чинья-Ворык (Княжпогостский р-н), Бельгоп и Доманик (Ухтинский р-н) синхронно фиксировались: массовое нарушения сна среди осужденных и военнослужащих, приквартированных подразделений по охране (…)
(…) Больше всего психических нарушений и срывов наблюдалось на Вежайке и в Чинья-Ворыке. (в скобках многоточием я обозначил бессмысленное перечисление командиров, подразделений и дроби бесконечных ссылок на докладные с мест). В состояние комы впадали в Ропче 2 осужденных и 1 солдат, на Вежайке – 4 осужденных и медсестра медпункта, в Чинья-Ворыке  вор-рецидивист, 1 прапорщик, 1 старший лейтенант, 2 солдата-срочника, на Бельгопе и Доманике по 4 осужденых и по 1 солдату, плюс единомоментно с тяжелыми сердечными приступами были вывезены в Ухту зам.командира части Павлушин и директор школы для заключенных Яковенко.
Общая психиатрическая экспертиза проведена в 1018 случаях, на лечение отправлено или медикаментозная помощь оказана на месте 78 человек из разных подразделений.
(…) Общие черты психопатии: видения, галлюцинации, идентификация себя с другой личностью, массовое подавленное настроение и яркие проявления чувства вины (…). Указывают на особый случай с вором-рецидивистом в Чинья-Ворыке. Осужденный по статье 144.пп.2 и3 Пензенским народным судом Ермолаев И.И.   (четвертая судимость) отказался от еды и всех контактов. Находился в ступорном состоянии около 6-7 суток, не ел, не пил, молчал и почти не двигался. Очнувшись, заговорил о Боге, довольно точно цитировал Евангелие. Оперуполномоченные, ссылаясь на показания офицеров, указывают на совершенно нехарактерное поведение и явно не игровое (не симулирующее). 
Командир в/ч 33814 (Ракпас.Княжпогостский район) Новотополь В.И. в сентябре минувшего месяца дважды менял караул№2 (хозяйственная охрана) в полном составе – 9 человек. Причина – неадекватное поведение. На вызовы по селекторной связи не реагировали или отвечали, не понимая с кем разговаривают. ( Впадали в прострацию с 21 часа до 23 и с 3 до 5 утра 21-22 сентября сего года.).
Тщательная проверка воды, продуктов, радиационного и химических распылений в воздухе показал отсутствие каких-либо наркотических, вибрационных или иных воздействий. Сговор на синхронные действия между осужденными различных учреждений, а так же общий синхронный сговор с военнослужащими исключен".
  Далее ещё несколько строк с цифрами , наверно, входящих и исходящих документов и ссылока так же дата составления - 17.10.1996.
  Я удивление на лице прятать не могу... Вру. Могу, конечно, но тут прятать и смысла не было. Особенно, когда Вадим Виленович сказал: "...а, знаешь, эта бумажка так и пролежала без движения три года в вашей "конторе". А всплыла в группе "Мост". Знаешь такую?". Я кивнул - знаю. Может, зря кивнул... Потому что показалось мне тогда, что Сурненко хотел  сказать мне что-то большее. Но не сказал. Наверно, на всякий случай.