Дело для молодого некроманта Часть 1

Я шла по заснеженной дорожке вдоль скромных надгробий и удивлялась спокойствию городского кладбища. Не то что бы в иное время здесь было очень шумно и весело, просто зимой это особенно заметно, когда тишину прерывают только редкое карканье ворон и твои шаги по скрипучему снегу. А еще отдалённое тихое бормотание песенки:

 … Холод смерти уже коснулся тебя, мой друг.
 Не пожмем мы больше друг другу крепких рук…   

 -Как работа?
 Мужчина, копавший яму, поднял на меня глаза и улыбнулся.
 -Здравствуй, здравствуй Анри. С моей работой всё в порядке – пока люди всё также смертны, мне есть чем заняться.
 -А копать мерзлую землю не тяжело?
 -Тяжело. И сухую копать тяжело. Грязь после дождя копать тоже тяжело и неприятно. Издержки профессии, кхе-кхе. Но если хочешь – можешь помочь, – могильщик добродушно улыбнулся и с готовностью предложил мне лопату.
 Я скептически посмотрела на орудие труда и, натянув шарф на самый нос, села на лавочку рядом. Друг расценил это как отказ, но ничуть этому не огорчился, поскольку относился к той редкой категории людей, которые действительно любили свою работу.
 Ласло Берн – вообще довольно редкий человек в нашем мире. Этот тридцатилетний мужчина раньше работал в Вальдерской Консерватории тенором. Но работал он там только из любви и чувства долга по отношению к семье. Отец был директором этой консерватории, мать была оперной певицей, а сестра виртуозно играла на скрипке. Естественно, никто никогда и не мог даже представить, что Ласло будет копать могилы на кладбище. Все ждали от него только большого успеха в музыке, как и у всей его семьи. Но, еще будучи ребенком, Ласло терпеть не мог ноты. Он не мог понять, для чего вообще нужны эти знаки и зачем их исполнять на музыкальных инструментах. А на своё десятилетие Ласло перестал слышать на правое ухо. Музыкант без слуха? Семья была в отчаянье. Но Монтгомери Берн, отец Ласло, всё еще хотел видеть своего сына в консерватории. Голос у него имелся, а после десяти лет уроков с лучшими учителями страны он таки смог добиться успеха. Но это занятие было не для него. Старый Монтгомери так переживал, что его должность займет кто-то посторонний, что абсолютно не интересовался увлечениями сына. А сын больше всего на свете любил читать. И читать не просто книги, а исторические хроники и летописи. Впрочем, очень скоро у Ласло появилось время и на них, поскольку Монтгомери Берн ушел из жизни в возрасте шестидесяти восьми  лет. Ушел неожиданно, а потому завещания оставить не успел. Консерватория была отдана по праву вдове, Сесилии Берн, но она была передана городу за долги, в которых успела погрязнуть семья еще при жизни отца Берна. Но не успела семья прийти в себя после ужасной потери, как несколько месяцев спустя жестоко убивают и мать Ласло. И тогда обоим, Ласло и его сестре Ильзе, не приходиться выбирать с работой. Они продали особняк в центре города и переехали в квартал Серых Мышей, где сейчас и живут. Ильза упорно ищет себе мужа и поёт в баре, а Ласло… Ласло, как ни странно, вполне доволен своей работой. А когда я поинтересовалась, не хотел бы он вернуть то время, когда был тенором, тот твердо ответил «Нет». За это я его и уважала. Он никогда ни о чём не жалел и, вероятно, трезво оценил ту цену, которую платил за роскошь и понял что деньги в этой жизни не самое главное. А такое с людьми бывает редко.
 -Что нового? У самой-то как идет работа? – спросил он у меня.
 -Так же как и у тебя. Люди всё еще умирают по самым разным причинам. Но, как бы это прискорбно не звучало, основной причиной ухода из жизни большинства всё еще остаётся их собственная глупость.
 -Например?
 -Ну, разве не глупо сидеть за покерным столиком, где у каждого в зубах по сигаре, если знаешь что у тебя астма? Или, например, втайне от учителя изобретать новые зелья и пробовать их на себе? Я уж не говорю о таком обычном для всех нас чувстве самосохранения. Вот зачем выходить ночью на улицу, если ты безоружная девушка?   
 -По-моему, ты слишком строго судишь людей. Каждый может совершить глупые ошибки.
 -Но не каждый в последствии заканчивает на моём столе. Ну да ладно. Я принесла от Морганы заявки на гроба для бездомных.
 Я вручила мужчине тонкую папку.
 -Бездомных? Я думал вы занимаетесь мертвыми только в особых случаях.
 -Эти «особые» случаи продолжаются уже две недели. В бедных кварталах находят убитых нищих и простых рабочих людей. Сначала думали, что это дела рук обычных воров, хотя какие могут быть ценности у бедных? Теперь подозревают что это какая-то секта. Я не вдаюсь в подробности дел жандармерии и прочих детективов, поэтому больше ничего сказать не могу.
 -Ясно.
 Я еще немного так посидела, обдумывая слова Ласло. Строга к людям? Возможно. Я бы даже сказала, пожалуй. Просто не вижу смысла давать им поблажек. Да и кто сказал, что некроманты должны любить людей и быть с ними вежливы? Я не ненавидела людей, просто… еще осталась, наверное, какая-то глупая детская обида в глубине души, давно прощенная, но не забытая, вот и всё.
 -Думаешь о родителях?
 Я повернула голову к могильщику, на миг задумавшись, что ответить.
 -Пойду я домой, Ласло. Сейчас рано темнеет, а мне еще на рынок зайти не помешает. Передавай Ильзе привет.
 Быстро собравшись, я помахала рукой и направилась к выходу.
 -Удачи, Анри.
 Знаю, нехорошо оставлять вопросы друзей без ответов. Но на этот вопрос я сама уже не первый год тщетно ищу ответ.

  Мне действительно нужно было на рынок, так как ничего путного мой желудок не употреблял уже.… В общем, давно не употреблял. Я, бесспорно, хотела похудеть так как, подобно большинству девушек, не была довольна своей фигурой, но и доводить себя до полного изнеможения намерена не была, повидав бледных и тощих девиц в нашей лечебнице.  К тому же нужно было купить подарок для Терезы, моей соседке. Недавно в их семье случилось прибавление. Зная, как долго женщина ждала этого, её действительно стоило поздравить. Да и далеко не со всеми соседями я в хороших отношениях. А вот с Брокинблоками я всегда старалась дружить, хоть сделать это не так то просто, находясь практически круглосуточно на работе. Тереза единственная помогала мне, когда я заболела. Поила чаем, убирала, договаривалась с Морганой о больничном и не выпускала на улицу не перед каким предлогом. Тогда я еще не была знакома с Ласло, но просить его о помощи я бы не стала, да и если бы сказала не беспокоиться, он бы послушал. Беспокоился бы наверняка, но послушно не трогал. А вот от Терезы так просто не отвертишься! Очевидно, её уже тогда одолевал материнский инстинкт, и нужно было о ком-то беспокоиться, а я попала под горячую, но заботливую руку женщины.    
 Быстро пройдясь по продуктовым рядам, я выбрала вполне приличный на вид сыр, буханку ржаного хлеба и фунт морковки. Побродив еще немного, я наткнулась на лоток с платками, полотенцами и покрывалами. Сразу бросились в глаза пеленки разных цветов и размеров. Какую выбрать? Эх, не поинтересовалась, кто же родился – мальчик, или девочка? Помниться, Тереза упоминала, что у мужа в семье рождались только мальчики и все они занимались плотничеством, но это еще ни о чём не говорило. Природа, порой, любит выдавать сюрпризы.
 -Вам что-то подсказать? – спросила торговка.
 -Да вот, выбираю пеленку для новорожденного, да вот только не знаю, для кого выбирать.
 -Ну, так это не проблема вовсе! Берите сразу три, но с разной вышивкой. Вот эти, например. Сама вышивала, – гордо произнесла женщина и показала три светлые хлопковые пеленки. На одной были вышиты ромашки, на второй синие васильки, на третьей дубовые листья и желуди.
 -Да уж, точно не ошибусь. И стоят они наверняка не дешево.
 -Свой труд я ценю, - подтвердила она. – Но, по-моему, пять сребников за штуку это не так уж много.
 -Пять за штуку… - сомнительно протянула я.
 -Десять за все три! – поспешила добавить торговка, видя, что я уже собираюсь уходить. – Берете, девушка, не пожалеете.
 Только я потянулась в карман за деньгами, как женщина уже обвязывала пеленки яркой золотой лентой. Расплатившись, я положила подарок в сумку и поплелась домой.
 Уже успело стемнеть, пока я добралась до своего дома. Я проживала в районе Хромой Кошки, который отличался от района Серых Мышей лишь тем, что патрулировался три раза в день, а не два. Но патрулировался из рук вон плохо, так что ощутимой разницы между ними не было. Острые ножи блестели ночью и тут, также случались кражи и убийства. Но жители этого района уже давно привыкли и предпочитали просто не высовываться по ночам и не ругаться с местным криминалом. Меня не особо это пугало, поскольку даже если бы кому-то и захотелось связываться с некроманткой-патологоанатомом, но он незамедлительно окажется моим рабочим материалом. Если от него что-то останется.
 Дом, родной дом. За три года он успел стать более чем родным. Небольшая квартирка на втором этаже трущобного домика, которую я снимала у одной старой женщины с весьма сложным характером. Но она предпочитала жить у мужа своей падчерицы, попутно перемывая обоим косточки, так что виделись мы с ней не часто, поскольку я приходила домой редко, так как меня там никто не кормил, а от падчерицы старуха практически не уходила, потому что её там как раз таки кормили на убой (или просто пытались закормить до смерти. Но старушка пока держалась довольно бодро).
 Я решила особо не расслабляться, просто сделала бутерброд с купленных хлеба и сыра и сразу отправилась к Терезе.
 Брокинблоки жили прямо в доме напротив, так что дорога не заняла много времени. Я проверила, нет ли на пеленках каких-то пятен, вздохнула и постучала. За дверью послышалось копошение и голос мужчины.
 -Не волнуйся, дорогая, я открою !
 Мне действительно открыли. Это был Вильям Брокинблок, сорокалетний отец семейства. Мужчина был несколько удивлен, видеть меня на пороге своего дома, да еще с подарком.
 -Вот так сюрприз! Здравствуй, Анри. Проходи, не стой на морозе.
 Меня провели в гостевую комнату, где Тереза сидела в кресле-качалке у камина. Когда я зашла женщина приветливо улыбнулась.
 -Присаживайся, рассказывай. Вильям сейчас чай принесёт, - Тереза посмотрела на мужа, и тот мигом побежал на кухню.
 -После того как я родила, он стал такой внимательный. Что не попрошу – всё сделает. Иногда даже слов не надо. Балует меня каждый день, ухаживает. Иногда ловлю себя на мысли что этого всего и не было, если бы я не забеременела.
 -Да ладно тебе. Вы с ним, по-моему, и так неплохо ладили. Из окон вещи не летели, горшки не бились, любовницы не выпроваживались. По сравнению с другими семьями у вас просто идиллия.
 -Ты знаешь, после ухода Дейна мы мало общались. Каждый винил то себя, то друг друга. Но теперь всё хорошо. С появлением этих двух чудес…
 -Постой, так он не один?!
 -Нет. Мальчик и девочка. Хочешь посмотреть?
 -Конечно! Я вот вам и подарок принесла. Хорошо, что три взяла, не прогадала.
 Я вручила матери пеленки и последовала за камин, где стояли две колыбели. В одной уже лежала, по всей видимости, девочка, а во вторую Тереза положила сына.
 -Ангела и Дерек. Подойди поближе, не бойся, не разбудишь.
 Послушно подойдя ближе к колыбели девочки, я наклонилась и заглянула внутрь. Там лежал маленький розовый комочек в детских ползунках и сладко спал. Странно. Я много раз видела детей в нашей лечебнице и достаточно скептически относилась к родителям, которые игрались, ласкали, называли своих детей «мишутками» и «котятами». Меня раздражало, когда беременные женщины постоянно жаловались на мужей, самочувствие и жизнь вообще и одновременно с этим испытывали удовольствие. В конце концов, не могла понять, как у остальных людей может вызывать умиление это вечно капризное и сопливое нечто. А теперь сама не могла отвести взгляд от этих детей.
 По правде говоря, в какой-то степени я даже боялась детей. Боялась не как пауков, вурдалаков или чумы (хотя эти страхи мне не грозят), а скорее как сложную ловушку карликов – стоит неправильно повернуть рычаг, оступиться, нажать не ту кнопку и… всё. Ни тебя, ни ловушки. К тому же стоит согласиться что некромантки-патологоанатомы – не те, с кем детям нужно играть и проводить время. 
 -Какие славные…
 -У тебя тоже скоро появится, – поспешила заверить меня Тереза.
 Я немного смутилась и отошла от колыбели. Такие вопросы вызывали у меня либо негодование, либо смятение.
 -Ну, не будем забегать вперед.
 -Ваш чай, девушки.
 Вильям поставил на письменный столик поднос с чайником и чашками вновь куда-то удалился. Тереза разлила чай и села в кресло у камина.
 -Анри, ты симпатичная девушка, тебе семнадцать, работаешь в лечебнице. Если бы ты еще почаще оттуда выходила, обязательно с каким-нибудь молодым человеком да познакомилась.
 -Не нужно забывать, кем я работаю в лечебнице. Вряд ли молодому человеку будет льстить тот факт, что его девушка препарирует мертвых, если он вообще будет знать что это значит. Я некромантка, Тереза. По диплому, и по натуре. Да и не такая уж симпатичная.
 -А я немолодая швея весьма сомнительной красоты, - ласково сказала женщина. - Но есть человек, который любит меня вопреки всему. Ты тоже такого найдешь. Кстати, заходила Мирта, твоя старуха, попросила, чтоб ты ей заплатила за этот месяц.
 Вот леший! Я и думать забыла про плату, а Мирта мне уже вторую неделю записки на дверях оставляет. Нужно сегодня же зайти к ней, не то начнет грозиться выселением.
 -Хорошо, что сказала, не то я бы осталась без крыши над головой.
 -Ой, да что ты. К тому же мы тебе всегда рады.
 -Спасибо, Тереза. Еще раз поздравляю с пополнением.
 -И тебе спасибо за подарок. Было приятно тебя видеть.
 Меня проводили, и я поспешила к Храмовой площади, около которой жила старуха с семьей падчерицы. Уж лучше заплатить сегодня, чем потом выслушивать весь следующий месяц о том, какая я необязательная и безответственная.

 Выслушивать всё ровно пришлось. Стоило мне явиться на пороге, как старуха тут же начала перечислять все мои недостатки, начиная с отсутствия совести и заканчивая непосредственно работой, заниматься которой приличная девушка должна стыдиться. На что я ответила что работой, которую должна стыдиться приличная девушка, занимаются в двух кварталах отсюда, и я к ней никакого отношения не имею. Затем я выслушала о своём неуважении к старшим и, наконец, отдала деньги. Это отвлекло её от непосредственно моей персоны и, пока та пересчитывала по третьему разу деньги, я быстренько выбежала из дома. 
 Старуха заняла гораздо больше времени, чем мне показалось – часы на башне ратуши показывали десять вечера. А это значит, что пока я дойду до дома, будет около полуночи.
 Вальдер считается довольно большим город даже как для столицы. Он первый в Далаэне подхватывает все новшества, которые приходят к нам с Никары и прочих городов Серебряной Лиги. Одними из таких новшеств считаются как раз пресса и, как ни странно, морги. Но, если информацию на бумаге люди приняли еще как-то положительно, то места, в которых режут и исследуют людей после смерти, вызвали кучу протестов, в первую очередь у простых людей. Им было очень трудно понять то, что методом медицинской экспертизы можно многое узнать как о жизни, так и о смерти человека, а потому мы тесно работаем с городской жандармерией. Другую волну возмущения вызвали вельможи, недовольно морща носы – это, мол, не этично. Впоследствии пришлось принимать множество законов, правил и запретов на исследование трупа, большая часть которых, как по мне, абсолютно лишние. Так считало и большинство докторов, ругаясь и поминая злым тихим словом законодательство, которое обязывало собирать кучу бумаг с разрешениями на то, или иное действие.
 Интересно, люди когда-нибудь поумнеют?
 -Помогите!
 Что-то мне подсказывает, что вряд ли.
 Кричали прямо в подворотне, через которую мне нужно было пройти, и это заставило меня остановиться.
 -Ты смотри, живуч. Два раза прокололи, а он еще вопит.
 Нет ничего хуже, чем ввязываться в чужие переделки. Спасибо не скажут, еще и попадешься ненароком под горячую руку. Моё чувство самосохранения кричало убираться, пока жива, извечный цинизм заметил что с кричащим мы еще встретимся не далее как завтра, а вот совесть.… Не даром говорят, что совесть – враг человеческий.
 -Странно, а говорили что ножички волшебные. Один укол – один труп. Врали, как всегда. Ладно, идем отсюда. Он сам подохнет.
 Ничего делать мне и не пришлось – убийцы сами вышли из-за угла застав меня за таким нехорошим занятием как подслушивание.
 -Так-так. Что же делает безоружная девушка в такое время. Встревает в чужие дела?
 -Почему это встревает? И почему, собственно, безоружная?
 В ладонях начал появляться маленький, но оттого не менее опасный синий шарик.
 Реакция убийц была не совсем характерной. Я бы их поняла, если бы те были опытными магами, но никак не вооруженными ножами обычными мужиками, потому как эти самые «обычные мужики» зачастую шарахаются от подобных шариков, а не хитро ухмыляются. Я решила научить их уважению к высшим наукам и направила на них заклинание. Тех обдало легким синим ветром и… больше ничего. Хотя должно было затормозить. Ладно, Малое Обморожение у меня редко получалось. Попробую по старинке фаэрболом запустить.
 Два огненных шара слетели с рук и исчезли прямо перед их носами.
 -На нас не действуют твои фокусы, детка.
 Медальоны против магии? Тогда я действительно влипла. Хотя… Их делают преимущественно от какого-то определенного воздействия – проклятий, природной магии или заговоров. Вряд ли они включают в себя защиту от магии смерти. Но пользоваться некромантией без лицензии запрещал городской устав…
 -Думаю, - начал один из них, - за лишнюю жизнь нам даже премиальные дадут. Как думаешь, Стик?
 -Полностью согласен, - сказал второй и начал заходить сзади.
 Какой, к лешему, городской устав?!
 Существует множество способов остановить противника с помощью некромантии. Но мало какие оставляют его живым. А мне нужно было именно такое, которое причинила им минимальные повреждения и забрало как можно меньше моих сил.
 Я не успела толком додумать, а на языке вертелись знакомые слова. Заклинание было готово как раз тогда, когда Стик набросился на меня. Заклинание автоматически слетело и попало прямо в нападавшего. Его тут же скрутило, и он упал на землю.
 -Бесова некромантка! 
 На меня неожиданно накинулся другой, повалил на холодную брусчатую дорогу и вытянул нож. Он был необычной формы, с большим зеленым камнем на рукояти. О боги, меня сейчас убьют, а я на нож пялюсь!
 -Стража Вальдера! Бросить оружие!
 От неожиданности убийца вздрогнул и обернулся. К нам подбегал тяжеловооруженный патруль с алебардами наперевес. Это отвлекло мужчину и я, недолго думая, создала второй Удар Боли. Того отбросило в сторону и скрутило в конвульсиях, как и его друга. Один из стражников помог подняться мне, остальные двое попробовали связать убийц. Одного взять ничего не помешало, а вот очнувшийся от заклинания Стик сумел выкрутиться и бросил из мешочка на поясе белый порошок. Стражи, побежавшие за мужчиной, словно заблудились в густой мгле и через несколько секунд упали. Я движением руки и простеньким заклинанием развеяла мглу, но убийцы и след простыл. На земле лежали двое стражников и медленно дышали. Я осмотрела зрачки и проверила реакцию на свет, зажег яркий пульсар. Не обнаружив ничего серьёзного, я побежала в подворотню, откуда я услышала крик о помощи.
 -А как же они? – спросил стражник, державший убийцу. Это не составляло для него особого труда, так как действие заклинания еще не прошло до конца.
 -С вашими друзьями всё будет в порядке – через некоторое время они сами очнуться. А вот раненый мужчина, который там лежит, может и не выжить.
 Мужчина действительно лежал и медленно сплывал кровью. С каждым прерывистым вздохом его покидала жизненная сила.
 -Два колотых ранения. Плохи дела…
 -Вы доктор? – с надеждой спросил мужчина. С виду ему было лет сорок пять, не меньше, неплохо одет, кошель с деньгами весел на поясе.
 -Некромантка.
 Надежда в глазах тут же угасла. Ничего другого на свой ответ я и не ожидала – умирающего вряд ли обрадует тот факт, что рядом с ним заклинатель смерти, а не лекарь. Разве что перспектива жизни после смерти.
 -Я сделаю всё возможное, чтоб вам помочь, - попыталась заверить я.
 Зря я это сказала. Меня ведь учили оживлять, а не сохранять жизнь! Впрочем, мне, кажется, даже повезло – стоило мне слегка остановить кровотечение, как рана начала сама затягиваться. Постойте-ка, этого не должно быть!
 Я подняла рубаху и восхитилась – раны медленно, но заживали прямо на глазах.
 -От этого мало толку, - хрипло сказал раненый. – Заправьте, пожалуйста, рубаху – мне холодно. А теперь послушайте меня внимательно.
 Мужчина крепко схватил меня за руку и вложил какой-то предмет.
 -Найди Скарлетт Своун и отдай этот кулон. Если я умру…
 -Ваши раны заживают, так что вам не стоит…
 -Не перебивай и дослушай! – слабый и, на первый взгляд, умирающий, так неожиданно повысил на меня голос, что заставил вздрогнуть.
 -Если я умру, ты должна сказать ей, чтоб меня не хоронили. Скажи просто положить в семейный склеп. Больше ничего не делать, слышишь?
 -Да, я вас слышу.
 -Пообещай, что сделаешь это.
 -Ну… я…
 -Пообещай!
 -Я обещаю.
 Мужчина облегченно вздохнул и закашлялся. На снегу появились красные капли. Я снова задрала рубаху – раны полностью затянулись, остались только тонкие красные следы. Ничего не понимаю. Если затянулись раны, тогда почему же он выглядит так… как собственно должен выглядеть человек с двумя колотыми ранами?!
 -Скарлетт Своун. Запомни. Запомни…
 Держащая меня рука постепенно ослаблялась…
* * *
 Грейсон Морнг смотрел на вьюгу за окном и искренне радовался тому факту что находиться в своём уютном кабинете. Мужчина не любил беспокойства погоды в любых её проявлениях, будь то снег, дождь, град или туман, а потому предпочитал оставаться в помещении и предаваться размышлениям на любые темы. Сейчас он думал о своём помощнике, Марвине Шоу, который, как казалось Морнгу, собирался вот-вот его покинуть. Дело в том, что недавно Марвин обзавелся женой, и теперь всерьёз подумывает сменить  не всегда безопасную работу детектива на более спокойную и размеренную должность бухгалтера в одной из городских контор. Несомненно скучную должность, как был уверен сам детектив. Хотел этого не сам Марвин, а , скорее всего, его жена. Так считал Грейсон и не поддавал сомнению свои допущения, так как был не склонен ошибаться в людях. Так считали все, кто знал детектива.
 Потеря друга скажется на его работе — Шоу как никто другой умел работать с бумагами — всеми этими пыльными манускриптами, старыми справками, нудными отчетами. К тому же, имел свободный доступ в Архив Большой Библиотеки, что немаловажно, так как являлся почетным членом клуба Букинистов. Да и в целом, был хорошим человеком, который дополнял циничную, а порой, и мрачную, личность Грейсона.
 Мужчина снова обратился к вьюге за окном. Наблюдать за непогодой, вне сомнений, гораздо лучше чем в ней находиться. Но так, видимо, не считала дама в черной шубе, которая, перейдя через дорогу, зашла в дом,  где работал детектив.
 «Измены мужа, вопросы наследства, пропажа любимой канарейки? - иронично перечислял в уме мужчина. -Что еще может привести подобную даму ко мне?»
 Несколько минут спустя в кабинет заглянул Марвин.
 -К тебе там...
 -Да, пусть заходит.
 В комнату вошла высокая, светловолосая барышня в дорогом платье. В иной случай Грейсон бы допустил что перед ним утонченная, но не уверенная в себе и зависящая от чужого мнения аристократка. Сейчас же он был в этом уверен и мог сказать это даже не глядя на модную, красивую и, вместе с этим, неудобную обувь, придающие ей роста, платиновую подвеску с взлетающим лебедем и фамильное кольцо-печатку с всё той же птицей. Сейчас он просто бросил взгляд на вошедшую и вернулся к созерцанию белой пурги за окном. Вот-вот начнет темнеть, - думал он.
 -Добрый день. Я Скарлетт Своун. - Слегка запинаясь сказала девушка и протянула мужчине руку.
 -Моё имя Вы наверняка знаете, так как прочитали его на табличке на двери. Но все ровно представлюсь. Грейсон Морнг, частный детектив. Присаживайтесь. - Говоря это, детектив даже не повернул голову в сторону барышни, соответственно, проигнорировав протянутую для приветствия руку.
 Какое-то время они сидели молча. Морнг продолжал наблюдать за погодой, а вот мисс Своун явно начинала нервничать.
 -Можете рассказать о своей проблеме. - Словно разрешая, сказал детектив.
 -Я... э...
 -У вас ведь есть проблема, иначе Вы бы ко мне не обращались. Я, конечно, не страдаю комплексом неполноценности, но сомневаюсь  что Вы пришли увидеть меня воочию только чтоб познакомится. Значит, Вам что-то от меня нужно. Скорее всего, решения какой-то вашей проблемы.
 -У меня пропал дядя. - выпалила та, не выдержал логического сарказма, и тут же пояснила. - Мой дядя, Оливье Крейн, пропал вчера вечером.
 «Хм. Это не канарейка» - про себя подумал Грейсон, но в голос спросил:
 -Пропал вчера вечером? Может, просто отлучился? Или он прикован к постели и его уход действительно подозрителен?
 -Нет-нет, что Вы. Он абсолютно здоров. Просто я уже пыталась самостоятельно выяснить где он мог быть и узнала, что последний раз его видел Петер Фалкон. Дело в том, что Петер очень талантливый художник, а мой дядя, как истинный меценат, всячески его поддерживает.
 -Интересное увлечение для королевского стража.
 -В каждом из нас скрыт творец. Вы, если не ошибаюсь, играете. У вас изящные руки, как у музыканта.
 Детектив мальком посмотрел на свои руки и тут же скрестил их на груди.
 -Нет. Вы ошиблись.
 -Я...
 -Вернемся к вашему дядюшке. Скажите мне всё, что знаете.
 -Петер Фалкон живет в районе Зоркого Ястреба, улице Торена Справедливого, дом пятый. Оливье Крейн ушел оттуда в восемь. Это всё.
 -А где он живет?
 -Район Золотого Льва, Алея фонтанов, в родовом поместье.
 Мужчина снова повернулся к окну и обнаружил что уже полностью стемнело.
 -Вы наведывались к его друзьям, родственникам? Быть может, он решил заночевать у них?
 -Нет, он не любит ночевать вне дома. Да и друзей у него почти нет.
 -А морг или лечебницы Вы уже посещали?
 -Что? Морг?! Вы верно шутите?! - с интонации аристократки она была в праведном ужасе от такого предположения детектива.
 -Вовсе нет, мисс. Лечебницы, если вашему дяде стало плохо по дороге, или морг, если ему стало плохо но ничем помочь уже не смогли. Или Вас смущает сам факт нахождения в подобных заведениях?
 -Вот именно!
 -Как по мне, так человек не побрезгует лично обратиться к ним, если, конечно, тот действительно интересуется судьбой другого. Но Вы, конечно же, иного мнения.
 -Вам меня не понять, господин Морнг. Я аристократка и много кто знает меня. А посещение моргов не способствует поддержке доброго имени. Поползут слухи о неприятностях, а нам сейчас этого не надо — и без этого есть проблемы.
 -Какие именно?
 -Вас это не касается!
 -Это может касаться дела, а значит, и меня. Если Вы не откажетесь от моих услуг, разумеется.
 Барышня встала оперлась руками о стол.
 -Вас это не касается. Также как и дела. Я вам сказала всё, что знаю и попрошу приступить к  расследованию немедленно.
 Грейсон наконец отвлекся и неожиданно посмотрел девушке прямо в глаза, а потом на руки на его столе. Это заставило её немного умерить пыл и спрятать руки за спину.
 -Если что-нибудь понадобиться или мы найдем вашего дядю, живым или мертвым,  мы вам сообщим. Цены на мои услуги Вы можете узнать у моего помощника на выходе. У меня всё.
 -Всего доброго.
 -Всего доброго, мисс.
 Он дождался пока Скарлетт Своун покинет помещение и лишь тогда облегченно вздохнул. Не часто ему приходилось иметь дело с женщинами. А когда приходилось, он старался замять это дело как можно скорее.

 Под ногами мерзко чавкала таеньская слякоть, на пальто лип падающий снег, а настроение, после визита аристократки, было отвратительным. То есть совсем не таким, с каким нужно посещать морг. Нет, детектив однозначно не хотел сейчас находиться на улице. Но он там был. Он шел через площадь Горация Великого к лечебнице всё того же волшебника. В центре площади стоял памятник битве за Далаэн. На нем изображались Фортуна, с закрытыми глазами, но ехидной улыбкой, Алия, покровительница всех больных, обездоленных и лекарей, которые им помогают и обычный молодой воин, скромно поместившийся между женщинами. Всё это было призвано изображать то, благодаря чему далаэнцы победили орду демонов, имевших неосторожность вылезти из своей бездны дабы снова захватить мир. По мнению Грейсона, Фортуну стоило заменить на умелого тактика, неуверенного солдата — на шпиона, а скромную добрую Алию — на Моргану, собственной персоной. Впрочем, сама Моргана категорически против увековечивать свою персону в неумелых руках скульптора. Мужчина предполагал, что это лишь обычные женские комплексы, но свои предположения держал строго при себе, понимая — другие не поймут. Многие вообще не считали заведующую лечебницей человеком, приписывая ей качества то вампирши, то мантихоры, то баньши, при
этом не учитывая тот факт, что женщина, многое пережившая, становиться стервой без каких либо чудовищных вмешательств.
 Лечебница им. Горация Великого была одним из лучших медицинских учреждений. Вальдер, как столица, всегда манил молодых и перспективных специалистов, а также всех, кто себя такими считали — от воров до волшебников. Не обошла эта участь и юных докторов, которые наперебой искали себе уютное и хорошо оплачиваемое место под таким редким над Вальдером солнцем. Медицина начала развиваться, что не странно, во время войны, чему были рады как воины, которым приходилось переживать энергетический шок после лечения, так и самим врачевателям, у которых было предостаточно «практического материала». Так появилась целая наука, затем кафедра. А после того, как кафедре не хватило места, времени и терпимости к остальным искусствам в АМИ, та решила основать свою школу. Так появилась  Школа Врачевания Алии Милосердной, вместе с приютом, откуда они набирают будущих лекарей. Учеба продолжалась у каждого по разному, поэтому выйти оттуда с дипломом разной степени мог как шестнадцатилетний подросток, так и взрослый тридцатилетний человек.
 -Эх, как давно я здесь не был, - сказал детектив и открыл массивную деревянную дверь.
 В лечебнице было всё по-прежнему. Холодные каменные стены, черно-белая плитка, вызывающая уныние, запах стерилизованных пробирок и медикаментов, Грета Мальтин — скандальная секретарша, которая любит обсуждать, то есть посплетничать, последние новости в лечебнице. Если удавалась правильно начать разговор, она выдаст каждого своего сотрудника с потрохами. Отличный информатор.
 -Давно я тебе не видела, Грейсон, - сказала Грета противным прокуренным голосом. - Чего пришел?
 -Как всегда.
 -Она велела никого сегодня не впускать.
 -Скажешь, что я настаивал.
 Грейсон показал Марвину, тихо шедшему за начальником, следовать за ним по лестнице вверх, не слушая грозных воплей секретарши.
 -Напомни-ка мне почему мы делаем то, что клиенты должны делать до того, как к нам обращаться. Я думал, это стандартная процедура перед тем, как заявляться в ту же жандармерию.
 -Ты неправильно ставишь вопрос.
 -Почему она не приказала сделать этого кому-нибудь из слуг? - предположил помощник.
 -Именно. И почему она лично пришла к нам? Захотелось излить душу, или пощекотать мне нервы? И чего вообще беспокоиться о своём дяде, если его не было дома всего ночь? Или этот дядюшка столь любим, или еще не успел составить завещания. Или составил, но не в её пользу. А может, страдает ликантропией. Будет забавно связываться с местной гильдией охотников на нежить.
 -У каждой подобной семейки есть свои скелеты в шкафу.
 -Главное, чтоб этим скелетом не оказался сам Крейн.
 Через некоторое время Марвин спросил:
 -Так что ты думаешь?
 -Не имею понятия.
 Такое признание было редким для Грейсона Морнга, и это заставило Марвина немного затормозить на лестнице.
 Грейсон уже ждал запоздавшего друга у кабинета №66. На табличке было прописными буквами написано: «Профессор Моргана Ворен. Главный Доктор.» Когда тот подошел, детектив постучал и открыл двери перед Марвином и протолкнул того вперед. Делать было нечего — пришлось входить первым.
 Кабинет главного врача был не слишком велик, но выглядел просторно: с огромными окнами с видом на площадь (которые, впрочем, занавешивались тёмно-синими шторами, что придавало комнате некоторою мрачность), высокие книжные шкафы с документами и литературой, рабочий стол, на котором никогда не было ничего лишнего. За столом сидела сама Моргана. Её иссиня черные волосы, с белой седой прядью, были собраны в тугой хвост, костюм был сдержанным, но отнюдь не скромным, узкие очки в серебряной оправе прочно держались на тонком, с аккуратной горбинкой, носу. Пара тёмно синих, почти стальных, глаз обратилась к мужчине с некоторым недовольством и любопытством. От этого взгляда Марвин замер на месте и даже забыл на некоторое время о необходимости дышать.
 Через несколько мгновений из-за спины выглянул сам детектив. Взгляд доктора тут же переключился на него, тут же забыв про ворвавшегося помощника. Вздохнув наконец, Марвин пропустил вперед начальника, давая разглядеть друг друга давним знакомым.
 -Привет, - всё, что смог сказать всегда многословный Морнг.
 Вопреки распространенному, не без стараний говорливой Греты, мнению, у Грейсона и Морганы никогда не было романа. Они пришли к обоюдному соглашению, что лучше быть просто друзьями, дабы не портить их отношения. Уж слишком хорошо они понимали друг друга. Да и любить обоим было сложно.
 -И тебе привет, Морнг. Давно не виделись. 
 «Да уж, полгода как. Но так ли это много если тебе около двухсот лет?» - подумал детектив.
 -Я как всегда по делу. Мне нужно осмотреть поступившие с прошлого вечера тела. Мужчины примерно сорока семи лет.
 -Тебе повезло — у нас таких с прошлого вечера всего трое. Спускайся в морг и скажи, что я разрешила. У меня сейчас нет времени писать разрешение. Еще что-нибудь?
 -Да. Ты отлично выглядишь. Как всегда.
 Моргана неожиданно ласково улыбнулась.
 -Ты тоже неплохо сохранился, Грей. Может, как-нибудь пообедаем? Скажем, после твоего очередного подвига.
 -Посмотрим, - сказал мужчина. У него было неприятное предчувствие что это вряд ли случиться в ближайшее время. - До встречи, Моргана.
 
 В лечебнице морг располагался в подвальном помещении, от чего там постоянно было холодно. По длинному темному коридору гулял сквозняк, что свидетельствовало о необходимости ремонта. Если Морнг не ошибался, то последний ремонт здесь проводился лет эдак пятьдесят назад, после очередной революции, которая потянула за собой эпидемию Weithmorton, Белой смерти. Тогда лечебница стала единственным местом, где могли хоть как-то облегчить страдания умирающих. Но больных было слишком много чтоб размещать их в палатах, поэтому пришлось оборудовать кое-как даже подвалы, которых оказалось великое множество. Эпидемия закончилась неожиданно, спустя месяц, не успев забрать и половины жителей города. Всё быстро улеглось, лечебницу на некоторое время закрыли. Затем в голову лекарем пришла шальная идея — начать исследовать людей путем их разрезания после смерти, дабы узнать её истинные причины. Они долго бились головой о здание Палаты лордов, дабы тот разрешил им подобное кощунство. Вскоре лордам надоело выслушивать в подробностях все преимущества препарирования, и они подписали разрешение и выписали под помещение старые подвалы лечебницы, чему лекари были безмерно рады и тут же приступили к исполнению своих планов. Так они поняли что из этого может получиться целая наука и ввели в свою Школу Врачевания новую кафедру. Жаль только, что туда спешили отнюдь не все — даже некоторые врачи до сих пор не признают патологоанатомов за коллег.
 В морге работал милый старичок шестидесяти лет со своими помощниками. У старичка были свои заморочки и тараканы в голове, но он был явным мастером. Именно таким и становишься полжизни проработав в морге. Но самое интересное было то, что Морган Ворен был не кем иным как братом Морганы. Этот факт затмевало даже то, что профессор любил носить рубашки в горошек.
 В комнате было как всегда прохладно и светло, пахло стерилизаторами. Пожалуй, это даже было самое чистое помещение во всей лечебнице.
 «С живыми он обращается не так бережно, как с мертвыми» - подумал детектив, глядя с каким трепетом он наблюдает за работой своей ассистентки.
 Девушка была спокойна и сосредоточена, хотя настояния руководителя порой раздражали её, это никак не сказывалось на её действиях. У неё была самая обычная внешность, выделялись лишь немного курносый нос, не характерный для далаэнцев низкий рост и слишком ранняя седина. Некромантка в лечебнице? Забавно, даже если учесть что она работает в морге.
 -Грейсон! Как я рад тебя видеть! - неожиданно воскликнул старичок, завидев детектива и напрочь забыл о трупе. Он подбежал к мужчине и с энтузиазмом начал трясти его руку в приветствии.
 -Здравствуйте, Морган, - сказал Марвин.
 -Малыш Шоу!
 Профессор уже забыл о Грейсоне и тут же крепко обнял Марвина. Послышался хруст и приглушенный стон, но патологоанатом не слишком этим обеспокоился.
 -Морган, «малышу» тридцать лет, - напомнил Грейсон.
 -Ну да, конечно. Так что привело вас ко мне? Опять дела?
 -Как всегда.
 -Конечно. Вы не можете зайти просто так, чтоб навестить старика. Ладно, кого вам показать?
 -Мужчину с прошлого вечера сорока семи лет. Аристократ.
 -Вам повезло. Один такой у меня на столе, два других умерли при весьма обыденных обстоятельствах — отравление и сердечный приступ. Если тот что вам нужен у меня на столе — поговорите с Анри Найтаной, ассистенткой моей. Милая девушка, она вам всё расскажет. А я пойду пообедаю, а то целый день на ногах...
 Старичок, кряхтя и сетуя на загруженный распорядок дня, поплелся на по коридору, оставив детективов наедине с девушкой. Та ничего не замечая, переписывала какие-то справки, а потому немного испугалась, когда Грейсон, специально повысив голос, спросил:
 -Вы Анри Найтана?
 Девушка вздрогнула и, судя по недовольному  лицу, сделала ошибку.
 -Да, это я. Что вам нужно?
 -Морган Ворен сказал что вы расскажете о теле.
 -Разрешение?
 -Моргана потом выпишет вам разрешение. У неё много дел. Пожалуйста, поверьте доверию своего наставника и моему честному слову, - Морнг мило, насколько это было возможно, улыбнулся и сам направился к столу, где лежал труп.
 -Вы не из жандармерии, верно?
 -Как ты догадалась?
 -Они уже к нему приходили.
 Детектив резко остановился и повернулся к девушке.
 -А жандармерия как к этому делу относится?
 -Она плохо относиться к разглашению своих дел. Кто вы потерпевшему? Близкий родственник?
 -Нет, я частный детектив. Работаю на его племянницу. Так как он умер?
 Мужчина уступил место возле стола некромантке.
 -Два ножевых ранения в области живота и грудной клетки. Ран вы здесь не увидите.
 -Почему?
 -Они зажили. У мужчины была необъяснимо быстрая регенерация, вызвана магическим или наследственным путем. Причины сейчас выясняются. С остальными вопросами вам следует обратиться к сэру Конраду Хоку. Он лично попросил не разглашать сведения об этом деле.
 -Ясно. Ну что ж, и на том спасибо. Мы еще к вам придем.
 -Всего доброго.
 Девушка, уже не обращая внимания на детективов, накрыла покрывалом тело, спрятала его в шкаф и продолжила заниматься прерванным делом.
 Грейсон Морнг вышел из лечебницы в том же настроении, в котором её посетил. Общение с несговорчивой некроманткой не улучшало его ни в какой мере. Одно хорошо — оставалось только известить графиню о кончине Оливье Крейна.