Миролюбов Опыт славянского пантеона

ОПЫТ СЛАВЯНСКОГО ПАНТЕОНА (ВЕДЫ: «РИГ-ВЕДА» И ДРУГИЕ)

Чтобы понять, что представляло из себя язычество, которое исповедовали наши предки, необходимо заглянуть в давнее прошлое, в самую глубь его, когда индо-арийские мужи жили примитивной религией Арии. Сквозь туман промежуточного периода блужданий в азиатских степях по воле кочевой жизни, стад и пастбищ сияет перед нами отдаленное прошлое, воспетое Ведами. Священные гимны арийцев, родственные греческим, показывают нам ясную красоту примитивных верований пращуров. Вместе с тем мы видим сквозь эти гимны другое прошлое, еще более раннее, где высота культуры была, несомненно, значительно большей. Разница между ведийским периодом и этим предыдущим периодом такая же, как между древнеславянским и русским. Это был, вне всяких сомнений, особый мир, может, находившийся в культурной связи с цивилизацией Ма. Оттуда идет идея Единого Существа, Бога. Арийцы периода Вед часто от нее отклонялись, но в самих Ведах есть всегда указание на Единство божества.
   Но развившиеся позже формы ведизма выражены образами пронзительного значения, высокой поэзии, из которой течет и наша Река Духовной Жизни, какими бы покровами мы ее не покрывали сейчас.
   Нужно понять, что пережившие катастрофу арийцы Вед не могли вернуться к прежней чистоте религии. Образовался надлом, обрыв, пропасть между доведическим прошлым и ведическим периодом.
   Перешагнуть через нее они не могли, но должны были с трудом восходить к новым формам религиозного мышления, уже отличным от прежних. Даже браманизм и митраизм с религией маздеизма, вышедшие из ведизма, отклонились, каждый в свою сторону.
   Понятно, что и ведизм, не будучи сразу в полной мощи и силе, не мог вылиться в нужную форму, и потому в «Риг-Веде» видны колебания от многобожия к единобожию.
    Однако, здесь играет роль и само мышление арийцев ведического периода. Оно было метафорическим, аллегорическим, символическим. Западные ученые думают, что эти метафоры и аллегории ясны. Мы не думаем этого. Если ариец думал, как и мы, то это вовсе не значит, что он думал так же, как и мы. Его вид мышления отличается от нашего. Конечно, главную роль в религиозном мышлении ведийцев играет природа, однако, они ее видят иначе, чем мы - дети западной культуры и цивилизации, отошедшие от природы И живущие в искусственном, механико-экономическим мире! Простое понимание сил природы, персонификация которых ведет к многобожию, чтобы закончиться единобожием, из которого арийцы вышли в древности, для нас уже недоступно. Мы под персонификацией понимаем идентификацию, тогда как арийцы понимали ее иначе. Пастухи Семиречья, а затем Ферганы, Дзунг-Арийских степей и Пенджаба - эти арийцы были, прямо лицом к лицу с творящими силами природы, чужды абстрактному представлению семитов и видели воочию божественное Творчество, признавали его наяву, будучи наедине с Богом в степях, где волнуются, бегут синие дали и где весь мир - храм, в котором сама природа зажигает свечи-звезды и украшает цветами горы-алтари. Перед ними многие божественные атрибуты, творящие, каждый по-своему, мир. Сначала их так много, что нет возможности удержать их всех в памяти, но затем, понемногу, возникает прежнее единство, и уже Индра становится Агнн, Варуной, Савитри. Все это тот же Бог, только надевающий иные одежды. Перед арийскими пастухами боги в кустах, здесь, на земле, в родниках, деревьях, камнях. Они видели божественное не сухим, измеряющим, отвлеченным взором, а живыми глазами и детски-чистым разумом. Бог или боги не одинаковы для семитов и арийцев. Если для первых это сухой, абстрактный Законодатель, для арийцев это Друг, Друзья, Дива Дивные, не беспощадно наказующие, а дружески поддерживающие человека в его религиозном младенчестве. Боги арийцев полны братской, сестринской, отцовской и материнской Любви, Защиты, Помощи и Всепрощения. Их боги - божественные герои, борющиеся со злом. Они - Сила, Вечное в вещах преходящих, то, что не убывает, когда сами вещи убудут. Этот творческий, Живой источник Пра-ны, Живы бьет всюду и во всем. Он - Сила, Здоровье, Красота, Радость, Мудрость, Поэзия и Жертва, Богослужение и Песня, Танец и Дружба, Обожание и Возлияние, Сома и Огонь Вечности.
   Лучшее познание Его — либо активность, деятельность, героика, либо созерцательность, углубление в Покров Майи, искание в нем, контакт не только с Иллюзией, кроющейся в ней, скрывающейся, покоящейся в ее интимной Сущности. Первой ступенью такого постижения является причастность к тайнам природы, отыскание в ней и в них прежде всего человеческого содержания. Там бьет Ключ, Живая и Мертвая Вода. Там же и Облако Сварога, Исварога, Исвары, «с которого Он глядит на мир». Мертвая Вода арийцев творит Материальные формы, держит их вместе, исцеляет раны Сущего, порождает Силы Сцепления, фиксирует Время, Место, Вещи преходящие, дает статику вещей.
   Живая Вода (Амброзия) наполняет их Эманацией Живы, дает Амриту, Бессмертие, Прану, дает Разумное Движение, самозащиту, растит их, холит, пестует, исполняет Красотой, превращает из одних в других, дает динамику вещей, обращая их в Существа.
    Покров Майи над теми и другими; за ним, этим Покровом, все иное, непохожее на обычное, за Ним - Голубой К-Рай, куда все идет, источая влагу Живы, дыша Праной. Атман - Воздух и Атман же Душа! Дыша, человек вдыхает Атман, Высшую Душу, Праматман. Это К-Рай, у К-Рая которого живет Ария, Ирия, Ирий, Иронэ (может, Иран), Предвечный Рай, или «Тот Свет» и Навь.
   
Мы нарочно здесь смешиваем воедино славянские идеи с арийско-веди-ческими, потому что они одного и того же корня.
   И если Рай-Ирий-Иронэ, Ария - место блаженства, где течет Сома, Амброзия, Напиток Богов, Амрита, то Голубые Степи, где пасутся Синие Небесные Коровы, поедающие Голубые Травы Жизни Вечной, хранят в себе и Путь и Навь. Последнее - то, через что надо перейти, умирая и идя в Рай после смерти.
   Исвара-Исварог, Сварог-Савитри, «Сидящий на Облаке» над Миром. Он глядит Мир, как Брама думает Мир (в браманизме). Но Навь, или Невь, «откуда не приходят вено венити» - это то Неведомое, что находится За Порогом Жизни и чего смертными очами нельзя видеть, «неможашети Нави зряти!»
   Оно грозит Живущему Ямой, Могилой, и арийцы тоже знают Яму, Бога Смерти. Яма грозит Живому, чтобы взять его Живу и выпить из него Прану, в которой он нуждается.
   Навь грозит Живущему, она страшит его, дабы сделать ему Существование драгоценным. Но над Навью - Златой Мост-Индра-Солнце и оно ведет усопшего Героя в Рай-Ирий-Иронэ, туда, на Запад, где Оно само спит Ночью в Златой Телеге, над которой Златой Шатер. Так Хорос, ведя под уздцы Рыжих Коней, совершает День. Так Даждь-Бог направляет Златой Щит на Землю.
    Рядом с Шатром Индры-Хороса-Даждь-Бога пасутся в Голубой Траве его Рыжие, Огненные Кони (в которых - Агни). Утром, проснувшись под грохот копыт Небесного Всадника, Левина, видя Зарю, божественную Корову, Дающую Млеко Жизни людям, Индра выкатывает Телегу, запрягает Огненных Коней и ведет их под уздцы кругом Земли, по К-Раю Райскому, мимо Нави, куда тоже падают Его Лучи, пробуждая Мертвых, и въезжает во всей Славе Своей с Востока, ведя за Собой на Златой Привязи Ясный День. Он распахивает Лазурные Врата Сварги, Неба, и заставляет петь Птиц и мычать Коров. Плачущая Росой уходит Ночь, сестра Дня, ложится спать на Западе, за Синим К-Раем, в постель, нагретую Днем. С Ней уходит Луна, уплывают и гаснут Звезды, Солнца Героев.
   День, как Жертва, встает и протекает. Жрецы и Старейшины Кланов творят Утреннюю Благодарную Жертву, творят Возлияния Сомы на Огонь-Агни, дают пить Амброзию своим верным арийцам, членам их племени.
   Когда Заря раздает Млеко Живущим, идут женщины доить Коров. Молоко Небесное, смешанное с молоком Земным, течет в сосуды. Арийцы пьют Молоко Коров, смешанное с Молоком Зари, чтобы получить Живу и Прану.
Когда первый луч солнца, восходящего во всей своей Славе, освещает края кувшина Молока, его благословляет Агни, Индра, Варуна, Савитри. Оно становится священным.
    Где Небо, а где Земля? Ариец не видит границы между ними. Он видит, что Небо любяще прильнуло к Земле и что Солнце-Индра-Агни-Варуна-Савитри ласкает ее. Он чувствует себя в Раю. Горло его сжимается благодарственной спазмой и он поет Гимн Солнцу-Варуне-Апш-Индре, Победившему Яму, Тьму, Таму. Гимн его также чист, как слово ребенка, еле умеющего сказать, чего он хочет. Чиста его Жизнь-Жертва-Творение. В юном мире идет он со своими стадами к Синему К-Раю Неба, на водопой. После он гонит коров и лошадей на травы. Там он их стережет, пока Индра-Солнце стережет его со стадами и самим им. Едят траву животные, сам ариец ищет в травах священную траву, из которой делается Сома. Найденное он передает старейшему, или жрецу, которые из этого делают напиток Богов, Амброзию, Сому.
    В полдень возвращается он со стадами к стану,-где принимает участие в жертве и получает свою ложицу Сомы. Он пьет напиток Богов и ест пищу, которая была освящена жертвой.
    Весь его день - религиозный акт: день, полдень, вечер. Трижды в день приносят арийцы жертву. И когда Вечерний Всадник Небес, Асвин, проскачет, загорается краткая Заря Вечерняя, приходит Ночь и вспыхивает Агни-Огонь ночного Костра.
    Ночью ариец спит, но стражи, вооруженные Огнем-Агни, горящим тут же, стерегут Стада от нападений зверей, злых помощников Ямы. Они не спят, сидя на конях, как образ самого Индры-Агни, Варуны-Савитри.
   Медленно протекает ночь в звездном небе, где сияют Солнца Питрис, Анжирас и усопших героев, пивших Небесную Сому, Напиток Богов.
    Но всходит и заходит Луна, Покровительница Женщины. Вот Утренний Асвин, Небесный Всадник, Вестник Борьбы Агни-Индры-Варуны, скачет в Небе. Заря раздает Млеко Живым и приходит в славе день с Индрой, победившим Смерть или Ночь.
    Разве такая жизнь не означает сопричастность с тайнами природы и Бога? Если природа — дело рук Творца, то ее закономерность явлений — тоже дело рук Творца, и ариец, славящий Творца, живет в нем и в природе.
   Если бы его жизнь была лишена божественного влияния, она была лишенной и красоты, как и поэзии, потому что красота и поэзия были наравне с религией духовным содержанием ведической жизни.
    И отсюда двойственность ведической жизни; с одной стороны - Бог, а с другой — Земля. Небо является источником Живой Воды, идущей от Индры, Земля показывает многообразие творчества Бога, и отсюда идет многобожие.
   Но Солнце одно, и Индра один, хотя Солнце бывает и разным. Так утром оно живит, днем греет и летом в полдень оно жжет, уничтожает, сушит, приводя с собой Сушну (Засуху, или Сушь).
   В славянских языках осталось много ведийских корней, и многое из санскритских (пракритских) названий ясно само собой, как например, понятие Ясна (название Иены). «Благословляйте и хвалите имя Бога, вы, которые являетесь Его слугами, благословляйте Его», - говорит Псалом царя Давида (Пс. XXXXVI). Готама говорит так: «О Индра, никто не был, никто не будет подобным Тебе. Это Ты поддерживаешь Вселенную. Индра велик; мы ему возглашаем нашу хвалу и наши молитвы, чтобы увеличить его силу. Ни Небо, ни Земля, ни Воздух не могут убить (поразить) этого Бога».
   «Свет (Мир) не должен свой блеск никому другому, как Ему (Его Силе)». Так говорит Панватаратха («Риг-Веда», разд. VI, г. I, в. XXIII и XXIV, т. III, пер. Ланглуа, стр. 250). В этих двух Гимнах, одном - еврейском, библейском и другом - ведическом, одна и та же идея: хвала Бога.
   Такие параллелизмы возникают все время при чтении Вед. Ясен общий источник веры. Откуда идет он?
   Есть один ответ: из недр цивилизации Ма, некогда сиявшей в мире несравненным блеском до катастрофы (поставить параллель с катастрофами Many).
   «Ничто не ново под луной», - говорит старая поговорка, ничто не ново, как откровение в религии, можно сказать, читая Веды и сравнивая их с Библией и христианским Священным Писанием.
   Ведийцы — дети Бога, Друзья Сил Небесных. Они их ищут на Небе и на Земле. В отличие от сухого, умозрительного богоискательства семитов, арийцы ищут божественное в окружающей их природе. Они ищут в ней человеческое, то есть временное, и вечное, то есть божественное. Извлекая из видимого человеческое, они видят материальное и божественное, а извлекая материальное, становятся лицом к лицу с божественным. Вот почему Веды так пронзительно религиозны. Они передают нам простую, детскую уверенность в том, что мир управляется божественным началом, а не одним материальным, что одного материального мало и что если перед ними Явь, то она основана на ПРАВИ, и что НАВЬ, лежащая за ней - это лишь пропасть, отделяющая человека от Сварги, где Бог, Отец Живы и всего Живущего.
   Ища Живой Воды, арийцы шли за своими стадами сквозь степи, заросшие травами, все дальше, вперед, к Вечной Синеве, где Сварга сходится с Землей. Там и ступени в Рай, откуда сходят на Землю божества-атрибуты Единого Отца божеств и людей. Они живут с людьми, и в этом отношении религия арийцев и древних греков исходит из одного и того же источника Живой Воды, пьющий которую не умирает.
   Все, что происходит в природе, ее Круговорот, Коло Времян, достойно песни Древней Арии, и Веды (знание) посвящают в тайны Кола. Индра первый, на Огненном Коне, дал начало коневодству арийцев. Он же научил их и тайне Кола-Круговорота. Но создав образ Круговорота, сделав Коло, арийцы нашли в нем средство передвижения; создав Коло-колесо, они создали телегу, в которую впрягли вначале тельцов, волов, а затем и коней. Индра, разящий зло, на коне, изо рта которого сыплются искры и идет дым, Бог Грома и Молнии, был тем первым всадником, с которого арийцы взяли пример, приручив коня и научившись ездить в седле.
   Молния в руке Индры была образом меча, который они выковали. Борясь за стада и пастбища, они создали новую силу - вооруженных всадников, Сынов Индры, и враги больше не смели на них нападать.
   В степи человек один-на-один с Богом. Голова его поднята в Небо, и одни ноги ходят по Земле. Но всадник, севший на коня, еще больше отделился от Земли, еще больше приблизился к Индре, не только внешне, но и внутренне. Он ему уподобился. Вот почему всадник и конь имеют такое значение в жизни арийца. Вот почему ариец видит в них приближение к Сварге. Нет лучшей жертвы, которую он может дать божествам, чем Конь. Жертвоприношение коня — одна из самых величественных по своему значению мистерий Арии.
   Ведическая религия, таким образом, была откровением, но в отличие от ветхозаветного откровения последнее было причастием к жизни окружающего мира, участием в тайнах природы, олицетворением последних в виде гениев, Див Дивных, добрых духов, которые соответствуют решительно всему, всякому факту в мире и жизни.
   Проистекание времени, льющегося из сосуда скудельного Индры-Бра-мы (Времябога), и повторяющийся цикл природы, смена времен, все то же Коло, которое величает любящий сын природы, ариец, приводит его от события к событию, до дней младенчества, юношества, взрослости, зрелости и старости; от рождения до смерти. Он в нем участвует и это Коло - его. личная судьба, неразрывно связанная со временем. Каждый из отдельных частей Кола, каждая его спица - проявление божественного. Коль скоро она мелькает, значит Индра Могучий летит на Огненном Коне, бьет Мечом Молнии врагов Сварги, льется дождь - Даждь Божий, из хлябей Вышняго и знак любви Вышняго, вспыхивает Молненное Древо в Сварге, откуда Мост спускается на Землю, Рай-дуга, идет дождь Пуруши и вертится Коло Колядино, вечной смены вещей. Порошит снег Пуруши, из мрака полуночи идет Мраз, Хлад, Стужа. Все это - атрибуты божества, олицетворение творящей природы. Отнюдь не материально понимает ариец эту природу, он ее обожествляет, но не так, как темный язычник. Он видит в этом проявление милости Божьей. Каждое явление в Яви - милость Бранибога-Брани-бора, Конь Индры, всякий шаг его вперед и никогда назад. От рождения к смерти. От любви к Неви, от Жизни, дыхания Праны к Нави, к Раю, где все как здесь. Там воины-герои пасут коней в злачной траве, там нет ни печали, ни вздохов, там - одна радость Божия созерцания. Там Свет Вечный, немеркнущий, Лето Божье, Цветень, благость воздуха, изобилие плодов земных, пение Сиринов Райских, Танец Див Дивных, и там никто никогда не болеет, не старится. Там нет ни голода, ни жажды, ибо всяк утолен Водой Живой навеки и «всяк насыщен Хлебом Небесным во все дни».
    Боги ходят по земле, живут среди людей, братаются с ними. Скачет в степях всадник, доскакивает до кочевья, прыгает на земь, кланяется, шлет благословение сидящим у огня. Приглашает его старейший присесть и разделить вечерю. Садится гость, хвалит богов, ест, ложится на ночь спать возле своего коня. Сварга сияет звездами, Молоко Майи, что та несла Свар-гой в кувшине, чтобы дитя напоить, Кришну, да разлила. Блестит молоко в вышине. Спит спутник. Сторожат стада конные юноши, не спят в седлах, переговариваются. Ночь течет в травах, благостная, росная. На заре смена сторожам пришла, другие садятся на коней. Нет путника! Был здесь и нет. Пропал. Никто не слышал, как ускакал. Кто он был? Сам Индра! Приезжал сам Индра.
    Вдали, в полдень, когда земля дрожит у края неба, когда волнуются барашки, текут синей толпой за К-Рай земли, возникает синий поясок и поверх него, на синем поле идет пахарь, ведет борозду. Смотрят старейшие: что такое? Кругом степи без конца, нет пахарей нигде! Посылают всадников. Скачут всадники, вихрем летят, и видят, как пахарь поднимается в небо, продолжая пахать, тает, исчезает. Кто пахал землю? Кому же, если не Индре заниматься Сварожьей Землей? Синяя она, и травы на ней тоже Голубые, и по ночам там пасутся Золотые Овцы, мелькающие огненными искрами. Ходят бесчисленные Стада в Сварге, пасет их Велес-Бог, предстоящий всякому движению, всякому числу, всякой гармонии, достатку, добру, зверям и злакам.
   Вдали возникают тени людей, идут они за стадами, высокие, длинные, с большими, крючковатыми палками в руках, шагают за овцами. Идут до самого Сварожья Пояса, синей каймой отделяющего Небо от Земли, идут и вступают на него, и уже в Небе гонят стада, над Землей. Кто эти пастухи?

Это Велесичи, Сварожьи Гусляры, Певцы, Баяны, гоняющие неисчислимые Стада Златорунных Овец Сварги. Идут они, исчезают, расплываются в Небе. Как понять эту тайну? Видели ее арийцы своими очами и давали' одно объяснение: Индра, Велес-Бог, Агни, Яро ходят синими степями, голубой Сваргой, простым смертным недоступной.
   Встали облака громадой на полуночи, стали облекать Небо, гром вдали прогремел, а Солнце, лик Агни-Бога потускнело, померкло, и на минуту нашла на Землю тень, в которой блистали одни молнии и гремел гром, лил дождь из хлябей небесных. Могучий Индра-Бог-Герой сражался с Черно-богом, боровшим Агни-Бога. И вдруг снова стало светлеть, и ночь, спустившаяся было на Землю, ушла. Индра победил! Индра могучий, славный герой, не щадя себя, кинулся на Чернобога и отогнал его! Слава Индре! Слава! Слава людям Индры! Эти люди - славяне. Они поют славу Индре, Богам Неба и Земли, ничего не прося себе. Они — люд Славы. Славяне. Их имя создалось из обычая петь Славу Индре.
   Не со стороны наблюдали они циклы природы, а изнутри, живя в циклах, руководясь ими. Вся их жизнь была основана на циклах природы и все, что было в природе, было в их жизни.
   Вот кончилась студеная зима, когда скоту надо добывать корм из-под снега, на полуночи, и когда в Пенджабе .холодно. Потекли ручьи, зазеленели травы. Первые овцы принесли ягнят. Первый агнец - дар Богу-Агни. Праздник у пастухов. Первого агнца предают закланию, сжигают внутренности на костре их прошлогодних трав, жарят жаризну, Агнца Весны, посвященного Агни-Богу. Едят его со степным луком, чесноком, дикой горчицей, уже выросшей среди сухой травы прошлого лета. Едят, вкушают, запивают броженным молоком степных кобылиц, веселятся, славят Агни-Бога. Если у семитов Пасха - праздник избавления от рабства египетского, у арийцев - это праздник Весны, возрождения природы, восстания степей от зимнего сна. Радуются арийцы, рвут зеленую траву, бросают ее вверх, к Сварге, показывают Богу-Отцу всех, что зелена трава пришла. Осыпают друг друга с утра до вечера прахом красящих корней - индиго, гаранс, чтобы показать, что время цветения пришло. И если кто найдет в этот день первый цветок в степи, он несет его с радостью и торжеством к стану, дает старейшему и тот, славя Индру, Агни, Варуну, показывает его всем как первое Чудо Див Дивных. Боги ходили по степи, и по следам ног их вырастают цветы. Связь ариев с Богами нерушима, одни славят других и те помогают первым:
«Поверх всего, поверх Дней и Ночей, Поверх воздухов и морей Индра,

Уходящий дальше ветра, дальше земли дальше рек и дальше Мира!»
Индра Великий, которого славит Рену, сын Висвамитра: «Пой Индру, этого Великого Героя, который вытягивается в сиянии миров, дальше краев Земли, который живит и поддерживает людей, который наполняет все, который величественно вздымается над темным покровом волн! Славь Индру новыми славословиями, столь же благородными, как Он сам, и Величие которого равно Земле и Небу!»
    Этот Индра пришел на пиршество весны в степях, сел у костра-дыма, взял кусок священного Агнца и ел с людьми. Он был Индра, потому что утром рано не нашли следов его. Он был Индра, потому что ускакал на рыжем скакуне без того, чтобы стражи слышали гром его копыт. Он был, Индра, потому что ушел раньше дня, который должен привести на Землю. Он был, Индра, потому что Лик Его был благостен и слова Его были проникновенны. Он был, Индра, потому что пришел и ушел на огненном скакуне.
   «О, Индра! Да поразит твое оружие, враждебное грешникам, злых Рак-шасов!
   Чтоб наши злые противники повалились на Землю, как жертвенные быки.
   О, Индра! Враги, которые на нас нападают, многочисленны и полны ненависти. Пусть они собираются под покровом Ночи, чтоб Утром при помощи Света наступающий День стал их могилой.
    Призовем на помощь нам, среди этой Жертвы, Великого и Прекрасного Индру, благороднейшего из Героев среди сражения, милостивого как и ужасного, победителя врагов на поле брани, покрытого их трофеями». («Риг-Веда», VIII, IV, I, III, XIV, XV, XVIII, перевод Ланглуа, т. IV, стр. 337 и др.)
   Индра в степях, к полуночи от Пенджаба, к полуночи от Кабула и реки Кофеи, или Кабула, в высоких долинах Яксарты и Оксуса, он был среди Арии, пасшей стада. Он указывал ей перстом на юг, где Пенджаб. Он показал, где лучше пастбища и где меньше врагов.
   Славившие Индру славяне были на Комонях, они двигались к полудню, но старейшие сказали, что Индра встал на горе и показал на Запад, где спит ночью день, где стоит в ночи Златая Телега Солнца-Агни-Бога: «Туда, туда, ибо Агни тоже идет туда, ибо Индра тоже идет туда, ибо День спит там, и Ночь приходит оттуда». Там К-Рай Земли, туда... Одни пошли на Юг, другие на Запад.
   Кочевые кланы проходят, в поисках пастбищ, тысячи верст и всегда у них направление играло большую роль. По солнцу и звездам водили они стада свои. Индра-Солнце был вождем их. Индра-Герой, Индра-Лучший Воин, Сильнейший среди Храбрых и Храбрейший среди Сильных.
   Скифы и сарматы, среди которых были позже наши пращуры, обладали богом войны. Простейший культ, который они ему воздавали, и изображение Бога войны были пика, воткнутая в землю, или меч. Этим пращуры символизировали Молнию Индры, его Огненный Меч. Греки видели в этом варварскую бедность обряда (Геродот, IV, гл. ХХХХП; Варрон, «Фрагменты», изд. Бип., стр. 375; Клем.Алекс., «Протреплик», стр. 375). Гимн Сан-ва, адресованный Марутам, заканчивается словами: «Бросьте врагов как стрелу против сих, кто осмеливается ненавидеть Ришис» (Альфред Мори, «Религия арийцев», Париж, 1863).
   Маруты или священники в конце концов были слиты в Ведах с Девами («Риг-Веда», перевод Ланглуа, т. I, стр. 559).
   Законы пустыни или степей просты. В них все подчинено удобству стад, овец, коров и лошадей. Жизнь пастухов сурова. Она вся в передвижениях, в поисках травы и воды.
   Сыны Анжирас, воспетые в песнях семьи Готамидов, прославляются не только как служители Индры, но и как его помощники в поисках Небесных Коров («Религия арийцев», Альфред Мори; Нэв, «Опыт», стр. 228). Их личность в конце концов исчезает и сменяется тем божеством, которому они служили. Анжирас (Ангирас) стали Агни-Богом.
   Земные коровы смертны, они нуждаются в траве и воде, Небесные Коровы бессмертны, они пьют Живую Воду и едят лазурную траву Сварги. Те, кто, помогая Индре, искали этих Коров, стали сами божествами, сливаясь с Индрой и растворяясь в нем. Скачущий степями всадник потихоньку уменьшается, становится маленькой точкой в синеве далей, растворяется в них, становится единым с ними. Эту тайну растворения личности в недрах пространства арийцы, дети Индры, воплотили в гимнах и легендах, как тайну слияния с божеством, растворения в нем. Коровы, жующие траву, образ смертного, питающегося бессмертным. Но бессмертное только временно их поддерживает в жизни, в борьбе со смертным. Сварожьи Коровы сами бессмертны, а потому пища их - голубые травы Сварги. Индра ищет их, он, занятый подвигами, битвами с врагами людей, потерял стада. Ангирас ищут его Коров, они становятся его слугами, сливаются с ним, становятся им. Здесь люди сначала становятся атрибутами божества, затем самим божеством, теряя свою личность. Как скачущий всадник, удаляющийся от стана, становится идентичным с пространством, они становятся идентичными с Индрой.
    И чем дальше уходят во времени Предки, тем больше сливаются они с божеством. Смерть - уход во время, сливающееся с пространством. За гранью того и другого - Сварга, Синий Рай, начинающийся по Концу-К-Раю Земли. Там - синие Степи Сварги, там - голубая Вода Вечной Жизни, там — облака — Овны и Тельцы, и Звезды — Овцы Сварога, Индры, Белеса. Ю Джатаведас, пусть они вовдут в тело! О Агни, спусти их затем среди Питрис, чтобы они пришли среди призывов (наших) и.жертв. Одетые Жизнью, пусть примут они останки (смертные)...» Так молили арийцы, сжигая умерших: «О Агни, остерегайся сжечь (окончательно этого покойника). Не разрывай ни его кожи, ни его тела. О Джатаведас, если тебе угодны наши жертвы, помоги ему твоей помощью, окружи его с твоими Питрис. Он пришел, чтобы получить (тело), которое носит его душу» («Риг-Веда», разд. VII, чт. V, г. VII, т. IV, стр. 233; «Риг-Веда», разд. VII, чт. VI, г. II, т. IV, стр. 150-157).
    Так скачущий вдали всадник, исчезающий в степях - пространстве, становится символом исчезновения, и смерть теряет свою страшную сущность, ибо исчезновение просто, и Агни обнимает тело усопшего, уносит его с собой. Усопший ушел в поисках Небесных Коров Агни-Индры. Постоянное смешение имен божества показывает, что все они — разные атрибуты, и одного Бога, коего лишь называют разными именами. Ошибка очень многих ученых-санскритологов заключается именно в том, что они принимают разные имена божества за разных Богов. Между тем в славянской службе говорится: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный...» Разве здесь именуются три Бога? В «Риг-Веде» же если говорится Пуруша, Агни или Индра -это три божества. Почему? Потому что в недрах христианской цивилизации принято считать язычников идолопоклонниками, верящими в многобожие. Для ясности, после тщательного изучения «Риг-Веды» и документов о язычестве мы должны настаивать на том, что разные, так называемые, божества на самом деле у арийцев являлись именами одного и того же Бога. Каждое такое имя — просто отдельный атрибут божества. Не отрицаем, что среди них могли быть и веровавшие в персональность каждого из этих имен. Они могли даже записать гимны разным божествам, но от того, что два-три скриба записали ошибочно Исус вместо Иисус, ничто в христианской религии не изменяется. В арийской религии тоже ничего от этого не менялось. Позже произошла действительная персонификация божественных атрибутов, но это позже, уже ближе к нашим временам. Кочевников же само Небо, сама Сварга учила единству божества. Исвара один! Это название у готов из Един, славянского корня, перешло в Один, чтобы в этом виде удержаться в исчислении русской ветви славянства как название единицы. В этом исчислении один - Един было именем Бога, два - Дева, три - Тримурти, четыре — Чатвара, Шатвара, Сатвара, пять - Пенто, вероятно, от греческого пента, так же, как шесть - гекса, семь - седемь, седьм, Сапта — элемент влажности, восемь, чтобы снова девять стало названием Дева и Десять Дассиа. Арийский религиозный характер исчисления исходит из того же кочевного периода пастушества, когда, исчисляя стада, сын Индры посвящал свой скот Богу. Заодно он его благословлял. Благословение скота удержалось в русском православии: 25 марта, в День Благовещенья, к церкви пригоняли коров. Возможно, что в древности, перед весенним праздником, равносильным Пасхе, происходило посвящение скота, когда каждое отдельное животное посвящалось божественному атрибуту, откуда произошло и само исчисление. Во всяком случае, оно было необходимо кочевникам, ибо они не могли знать без этого количества животных в своем стаде.
   Праздник Пасхи - праздник пастуший, означающий/что овцы начинают приносить ягнят. Естественно, что этот день связан с радостью, ибо с него начинается весна, и в этот день все пастушеские народы —. арийцы и семиты - приносили своим божествам жертву - первого непорочного ягненка. День этот был посвящен песням, играм, рассказам о, прошлом, пиршеству и, так как жизнь пастушеского народа зависела от стад, в этот день считали скот, посвящая его Единому Богу, Девам, Тримурти, Чатваре, Пен-ту, Сапта - всем атрибутам божьим. Исчисление на этом было основано. По исчислении начинался новый цикл времени, до следующего праздника Весны.
   Однако, чтение атрибутов для нас тяжело, ибо мы не все знаем, что понимали наши пращуры под тем или иным именем. Так ведический поэт Вашитха, или Вашиштха, был одно время принят за богиню Зари, ибо его имя значит «чрезвычайно сверкающий». Между тем богиня Зари тоже часто называется «чрезвычайно сверкающая» (Макс Мюллер «Сравнительная мифология», фр. перевод, стр. 77). Заря носила имя Ушас, и единственная Звезда, имевшая имя, была Венера, (ее звали Узанас, или Сукра. Так как эта звезда оставалась последней и загоралась первой, арийцы считали, что она — единственное из божеств, пытавшееся сопротивляться Индре-Солнцу.
   (Переводы де Бартелеми-Сэн-Илер, «Журнал ученых», 1853, стр. 486) - «Да будут даны нам блага Митрой, Варуной, Адити, Матерью, Землей и Небом». «Различные блага, даваемые Зорями, суть счастливые дары тем, кто их почитает жертвоприношениями и песнями» (там же, перев. де Бартелеми-С.Илер). Храм природы, в котором жили арийцы, давал им духовную пищу своими явлениями, и в ней они отыскивали себя и свое значение на Земле.
   Как Весна, предвещающая свет и тепло года, так и Заря, образ Весны и Дня, обещает тепло и свет. Это обещание Боги всегда держали, и оно всегда исполнялось. Отсюда - радость Арии. Индра, тот, «которого воспевали наши отцы» («Риг-Веды») - постоянное упоминание. Индра — одно из крупнейших имен бога Солнца. В истоках арийский политеизм был монотеизмом, ибо Солнце одно, и культ, проистекший из обожествления Солнца, говорил вначале о нем одном, а не о многих. В долинах Джунгарии, или Джунг-Арии, религия была простой, она состояла в обожании Солнца. Позже пришли другие атрибуты, а затем их персонификация.
   Что культура Арии и в древнейшие века была на очень большой высоте, не подлежит сомнению. 22 августа 1953 г. по радио было передано в Бельгии, что найден манускрипт на санскритском языке, заключающий в себе описание летательного аппарата, несгораемого и, тяжелее воздуха. Если это так, то пастуший период Арии был периодом упадка, возникшим после расцвета культуры и цивилизации. В результате каких событий произошло последнее, нам неизвестно. Могли быть причины революционного характера, геолопгческого, наконец, военного, эпидемического (вспомним великую чуму в XIII веке в мире). Случилось что-то, разрушившее организацию Арии. От этого разрушения могли уцелеть пастухи или в пастухов Арии могли обратиться уцелевшие граждане Арии. Возможно, что указанные события имели место приблизительно в тот же период, как и события цивилизации Ма, погибшей в Тихом океане.
   Периоды упадка и расцвета чередуются в жизни народов. По-видимому, в основе таковых лежит циклический закон, тогда как то, что мы называем «причинами» падения цивилизации, может быть лишь внешней причиной, могущей принимать всякие формы. Для такого сложного явления, как упадок, должен быть ряд причин, внешних и внутренних. Но внутренняя причина и действительная причина - это разрушение сцепления отдельных лиц народа. Сравнивая жизнь народа с организмом, можно сказать по аналогии, что упадок вызывается разрушением внутренней координации народа, иди, иначе говоря, возникновением внутреннего хаоса. Так как вся жизнь и расцвет сопровождаются наведением порядка в хаотическом нгггроможде-нии вещей, то значит, в первую очередь, упадок начинается в тот момент, когда наступает расстройство функции цивилизации, и наведение порядка падает. Хаос, увеличиваясь, становится быстро более сильным, чем силы порядка. После этого цивилизация падает окончательно.
Основа ведической поэзии, поэзии религиозной в себе – прославление божества. И прошения к нему весьма малочисленны и примитивны. Чтобы дорасти до такого понимания религии, нужны были тысячелетия, ибо, если внешняя форма ведической религии как бы энтропоморфична, эта форма могла возникнуть в результате упадка. Но основа ведизма - это славословие и в очень малой форме прошение. Между тем всякая языческая религия упирается в прошения: Бог должен вмешиваться в частные дела человека. Славословие есть лишь прославление божества, к которому просьбы обращаются лишь в самом необходимом случае. Там, где преобладает славословие, Бог живет божественной жизнью, а не антропоморфической. Высокая в этом случае религия указывает на высшую форму жизни, вызвавшая подобную форму религии. Она как бы говорит, что законы природы и законы человеческие регулируют в достаточной мере жизнь людей, и Бога надо лишь благодарить и славить.
   Поэтому мы настаиваем, что жизнь Арии в Джунг-Арии, Фергане и Сапта-Синдху была как бы отростком предыдущей высоко культурной жизни, от срубленного корня которой она поднялась снова.
   Каковы были причины падения древа цивилизации, мы не знаем. Однако, высота этого древа для нас несомненна.
   Тот исторический период, который нам известен, не может считаться окончательно установленным. Мы знаем лишь небольшой отрезок истории Человечества, считая его в 10 тысяч лет до Р.Х., самое большое. Между тем, возможно, он простирается во времени в длину в десятки раз больше. Об этом воспоминания мы не сохранили.
    Однако, опираясь на документы о цивилизации Ма, мы можем сказать, что если срок в 250 тысяч лет нам кажется большим, то доказательств противного у нас тоже не имеется!
   Найденные в Эфиопии майолики, изображающие поле сражения, где над войсками, расставленными в тактическом и стратегическом порядке, в воздухе взрываются снаряды и над войсками же парит аэроплан (летом 1952 г. было об этой находке объявлено), доказывает, что человечество уже было на нашей технической высоте не только в Атлантиде и в Азии, но и в Африке.
   Индру арийцы звали Сакра, то есть могущественный. Об Агни говорится в гимнах, что его семь пламеней (семь цветов?) говорят о том, что Агни - Дитя Силы («Религия арийцев», Альфред Мори, стр. 45). Спутники Индры, Вайю, представляющиеся как Бог или собрание Богов, Маруты, слуги и компаньоны Индры, рожденные на Земле, Присни («Риг-Веда», т. I, стр. 268). Присный по-древнеславянски - всегдашний, вечный.
   «Я призываю на помощь (слова Пратикшатры) Индру и Агни, Митру и Варуну, Адити, Свет, Землю, Небо, Маруты, Облака, Воды, Вишну, Пушан, Брахманаспати, Бхага, Славного Савитри. Да Облака, славимые в наших песнопениях, да добродетельные Реки дадут нам спасение!» («Риг-Веда», раздел V, чт. IV, в. XXV, т. III, стр. 113).
   Здесь ведийский поэт призывает Синдху (элемент влажности, реки, дождь, вода и т.д.), первый принцип жизни, обращаясь к всему, так или иначе имеющему персональность в природе, как эманация божества.
    К сожалению, у нас нет дат этих гимнов, иначе можно было бы видеть постепенное развитие теогонии арийцев хоть и простой в себе, но различной в выражениях. Пока поэтическое воображение делит божества на все большее количество отдельных персонификаций, метафизическое развитие тяготеет к единству. Возвращение к единству — естественный путь после упадка. Тем не менее, отсутствие твердо установленных догматов позволяет дальнейшее деление атрибутов на новые. Современная религия индусов, потомков Арии, доходит до неограниченного количества божества. Но что в основе это были только атрибуты, ясно говорит следующий абзац «Риг-Веды»: «Божественный Дух, циркулирующий в Небе, Его называют Инд-ра, Митра, Варуна, Агни; мудрецы дают Единому Существу многие имена, это - Агни, Яма, Матарисван» (раздел I, чт. VIII, г. IV, в. V, т. II, стр. 203). Неважно, следовательно, каким путем пошел браманизм затем. Важно, что в основе это было единобожие.
   Трехнебесные и триземные божества-атрибуты - Индра, Агни, Савитри, Вишну, Варуна - едины в себе («Риг-Веда», разд. II, чт. III, г. VII, в. XLVI, стр. 389).
    Таким образом, исходный пункт арийской ведической религии был, несомненно, монотеизм, и современное состояние браманизма надо считать деформированным, когда рит переходит в содержание религии, вначале эзотерической в себе. История развития религий показывает, что вначале они эзотеричны и бедны культом, или ритом, а затем, усложняясь, эзоте-ризм захватывает все больше и больше, пока не поглощает всего эзотериз-ма. В этот момент, даже без политеизма религия становится формальной, теряет моральное значение, перестает влиять на массы и становится мертвой. Неправильная теория, что язычество исходит из единобожия по бедности мысли, переходя в политеизм при развитии, и лишь после возникает монотеистическое течение в религии, заканчивая таким образом ее развитие. Процесс может быть и обратным, как сталось с браманизмом, исшедшим из единобожия. Разделение этого единобожия на политеизм персонификаций атрибутов божества показывает лишь, как неограниченная догматами религия может не только перейти в экзотеризм, но и разбиться на ряд совершенно самостоятельных религий. Браманизм до этого еще не дошел, но он уже на пути к делению на ряд религий.
 И хотя Альфред Мори не думает, что арийская религия единобожия приемлема, но это его частное мнение, ибо у нас есть выше цитированный текст: «Мудрецы дают Единому Существу многие имена, это - Агни, Яма, Матарисван». Из этого совершенно ясно следует, что Бог в сознании ведийских арийцев был Единое Существо.
Конечно, у арийцев не было сухой схематичности понятия о Боге, и вся их религия была основана на религиозной фантазии, а не на догматически' твердо установленных положениях. Моисей, например, за отступление от законов наказывал евреев смертью, тогда как арийцы подобных строгостей не применяли. Иегова был законодателем, тогда как божество арийцев было другом и покровителем, а арийцы - его детьми. Дети в Боге ищут чудесного, а не абстракции. С другой стороны, существует весьма абстрактная метафизика эзотерического браманизма, представляющая из себя другой аспект религии. И хотя арийцы просят Индру защитить их от врагов, но их религия не отделяет самих арийцев от, других народов, как у семитов. Жертвоприношения у последних - уступка языческому прошлому семитов, а у арийцев она - богоугодное дело, поощряемое религией. Моисей, наоборот, жертвоприношения даже запрещал. Геродот говорит о славянах в Европе фантастические вещи, но он уже упоминает языков и костобоков, как и сербов с хорватами. Надо думать, что они там были века за два, если не за три до него. Так как это приблизительно VII век до Р.Х., то надо думать, что приход первых славян на территорию Европейской России был около этого времени. У них приносились в жертву священные лошади. Это было то, что помогло арийцам-славянам занять и укрепиться на их землях. Возможно, что славяне первой волны переселения пришли в Россию с ассирийской конницей. Отсюда страх греков перед кентаврами, а с другой стороны, обожествление лошади у первых славян, как и вообще у древних арийцев, лошади, благодаря которой они завладели землями и пастбищами.
   Сварга арийцев — Пальцы жреца, дали название свадьбе, совершаемой при помощи рук жреца. Сома - божественный напиток вроде вина, был первым жертвенным продуктом, и только после шли волы и священные лошади, но последние вскоре стали частью Индры, Варуны, Агни, скачущего на Золотом Коне. Они слились с божеством. На острове Рюгене Священные Кони были важнейшей частью культа, а он сам стал более строгим и утонченным, вероятно, под влиянием религии варангов-готов.
   Но в те времена на первом месте был напиток Сома, сделанный из сока священной травы, и он служил первой жертвой.
   Пуруша обладает тысячью голов, тысячью ног, и Он смесил Землю в ком с помощью шестипалых рук, и Он царит над Землей («Риг-Веда», разд. VIII, чт. IV, в. I, т. IV, стр. 340).
   
Арийцы считали, что Творение мира подобно жертвоприношению; они считали, что молитва и жертва, будучи плодами любви, поддерживают и творят мир (Альф.Мори, «Религия арийцев», стр. 120).
    «Полотно жертвы расстилается, сотканное из ста и одной нити, данных Девами (Дивами), отцы (жрецы) помогают тканию, натягиванию Полотна и его снятию, тогда как Пуруша разматывает, режет Полотно в Небе и натягивает его, и возле него стоят Святозарные Риши» («Риг-Веда», разд. VIII, чт. VII, г. II, в. I, т. IV, стр. 422).
   Эта идея постоянного Творения близка христианской", ибо в ней тоже говорится, что молитва и христианская любовь творят_жизнь. «Вера без дел мертва есть»,— говорит Апостол Павел.
    Но в «Риг-Веде» время от времени появляется упоминание о единстве божества: «Есть три божества: Земля, Воздух и Небо (Свит) являются их царством. Они — Агни, Вайю, Сурия. Множество их дел вызвало многочисленные их имена» (Макс Мюллер, о.с., стр. 215). Западные санскритологи думают, что это лишь «слабые попытки» учителей религии восстановить небывшее единство. Мы придерживаемся мнения, что в «Риг-Веде», как и во всякой религии, было две теологических дисциплины; одна — жреческая, знавшая об атрибутах, а другая - народная, принимавшая атрибуты за отдельные божества.
    Религия в «Риг-Веде» еще не находится в стадиях теологической, она даже не достигла эпического возраста, говорит Лассен (Лассен, «Индиш. Альтертумск», т. I, стр. 18 и 772), то есть где воображение, овладевая религиозным чувством, связывает с идеей божества последовательность событий, высоких подвигов, приключений, историю которых она излагает. Мы с таким определением не вполне согласны. Не везде и не у всякого народа религия развивается по одному и тому же типу. Не всякий народ создает и эпос. Автор, нам кажется, совершает эту ошибку, исходя из идеи, что арийская религия - политеизм. Мы уже высказывали нашу личную точку зрения на этот вопрос. Альфред Мори думает также, что «между божествами арийцев нет достаточно определенных отношений». Их нет, потому Что ведийская религия шла от единобожия к политеизму Индии. Как мы уже говорили и как указывает сама «Риг-Веда», это атрибуты одного и того же Верховного Существа, и забвение этого принципа привело к политеизму в браманизме, хотя таковой все же не является чистым политеизмом, ибо он раздробился на секты, каждая из которых принимает отношения между божествами по-своему. Наконец, сохранился и чистый эзотерический браманизм, понимающий под отдельными божествами отдельные атрибуты Бога Брамы. В одном верно мнение Альфреда Мори, что «ведический культ рождает в Индии браманизм, в Персии - маздеизм, и его воспоминания, принесенные в Европу, являются исходными для развития религий эллинической и италийской, как германской и славянской» (стр. 115, «Религия арийцев», Альф.Мори).
   Не согласны мы с мнением Лассен, цитированным выше, по которому религия, воспевающая божества и славящая их, но не надоедающая Богу просьбами, «еще как-то не доросла». С нашей точки зрения, религия, в которой прошению отводится скромное место, показывает ее благородную, альтруистическую сущность. Славя Бога, она не просит его вмешиваться в человеческие дела, далеко не всегда правые и чистые. Систематизация божеств, сделанная Нирукта, проявляется в Гимне Висваведас, приписанная Диргхатамас («Риг-Веда», разд. II, чт. III, г. IV, в. XLVI, т. I, стр. 369). Ниррукта, написанная раньше эпохи буддизма, является старейшим источником систематизации в эпоху «Риг-Вед». Однако, этот труд уже является индийским, а не арийским.
   Третья часть Нирукта как раз распределяет божества Земли, Воздуха и Небес, и эта часть называется Даивата (Макс Мюллер, о.с., стр. 155).
   Многие ведические поэты приписывают сотворение мира Индре: «Ты, о Индра, сам сделал все, что существует» («Риг-Веда», разд. I, чт. IV, в. IV, т. I, стр. 102); «Это Индра, кто расположил и поддерживает Землю» («Риг-Веда», р. I, чт. IV, г. IX, в. II, т. I, стр. 198); «Это Ему мы должны дни, лошадей, травы, воды и леса» («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. IX, в. V, т. II, стр: 49; разд. III, чт. И, г. V, в. X).
   Митра и Варуна были его помощниками, Вишну часто называется Творцом Неба и Земли, иногда Агни. «Так ему приписываются эпитеты Творца и Созидателя и отца всех существ», — говорит Альфред Мори, не замечая, что именно это смешение персон и служит доказательством, что не о персонах речь, а об атрибутах. «Агни украсил свод Небесный звездами», - говорит он дальше. Его называют Дхатри, то есть посланник Индры. Савитри тоже называется Творцом. Ему приписывается сотворение двуногих и четвероногих, и не только акт Творения, как создание жизни на Земле. В последних главах Вед речь идет о нематериальном существе, Пуруше, который является истинным Творцом. Пуруша, божественный муж, соединился с Прадханой, матерью, и из этого соединения вышли все существа. Душа Мира, Пуруша, вышел из Паратма, Высшей Души, образуя таким образом Тримурти (Троица), состоящую из Агни (Огонь), Вайю (Воздух) и Сурия (Солнце) (Ланглуа, «Мемуары об индийской триаде»).
   Всюду, таким образом, оказывается, что вопрос идет о триедином божестве, а не о множестве богов.
   «Агни находится на Земле, травах; воды содержат Агни; Агни находится в камне, в человеке; есть Агни в скоте и лошадях» (Шарль Ерюсе, Журнал Королевск. Азиатск. Об-ва Вел. Брит., т. XIX, парт. III, стр. 321 и след.).
   Ангирас, или Анжирас, были, видимо, жрецами, или чем-то вроде жреческой касты, как левиты у евреев. Они составляли часто гимны и утверждали после, что гимны Агни составил сам Агни. Не то же ли самое говорит Моисей, когда дает свои Законы морали, или Декалог? Это слияние с божеством ~ обычный прием для того, чтобы слово стало священным. Ричи, или составитель гимнов, персонифицируется с Агни, или Индрой, и таким образом сам Индра себя восхваляет. Так и Нирукта ставит Марутов рядом с Питрис, или Предками, и жертва, посвященная Предкам, помогает им идти на Небо, стать священными. Каждый индус посвящает жертвы Предкам и считает себя отцеубийцей, если он этого не сделал. Питрис называются Огнями Жертвы Агни. Таким образом, изошедший из Бога человек возвращается к Богу.
   Ошибочный подход к атрибутам божества арийцев создал невероятную путаницу в трудах санскритологов. Они ищут персонификации иногда вопреки самим текстам Вед. Будет правильным сказать, что настоящего знания религии даже у современных верующих не всегда возможно найти, а в те примитивные времена и подавно. Арийцы были людьми, учившимися в школе природы, среди травы и зверей. Не все им было понятно в религии. Одни жрецы, певцы Вед, имели настоящее знание. Религия, вероятно, имела несколько посвящений, и обычный народ пребывал в самой примитивной стадии верования, когда Риши уже знал нечто большее, а жрец при каком-либо царе знал еще больше.
   Если существуют гимны облакам, то надо знать, что для пастухов летом, когда выгорает трава, облака становятся жизненно необходимыми. И если они страдали от засухи пастбищ, то пели гимны Вена, то есть облакам, призывая их пролиться над степями и возродить высохшие травы. «Когда те, кто желает тебя, видит тебя летящим в Небе на твоем Златом Крыле, они узнают в тебе посланника Варуны, Птицу, несущую дождь в пределы Яма (царь Питрис, ведающий Землей и смертью)» («Риг-Веда», разд. VIII, чт. VII, г. III, в. VI, стр. 413). Семь Лучей или Семь Восхвалений Агни, Семь Пламеней Разных, имя которых значит «луч», становятся для арийских певцов семью жрецами жертвоприношения, значит, Спутниками Агни. Пушан, или Победное Солнце, царящее над Тьмой, или Бхага (Бог), смешиваемый с Савитри, происходит от другого эпитета, даваемого Солнцу — Счастливый. Как Савитри, Солнце именуется еще «Мудрый, Богатый, Мощный». Но если все эти эпитеты - не больше как эпитеты, истинное знание религии заключается в их понимании как эпитетов, а не отдельных персон божества. Митра, например, тоже Солнце, но враг злых прежде всего и потому он — Друг, ибо Митра значит Друг. Варуна как бы брат Митры, а на самом деле это другая ипостась Солнца.
   Обращаясь к Солнцу, арийцы просят Варуну, Митру, Агни, Индру. Все это - ипостаси все одного и того же Бога.
   Если же мы начнем считать эпитеты, принимая их наподобие темных арийцев, пастухов, а не как понимали жрецы, то мы никогда не доберемся до истины, и религия Арии будет для нас герметически закрытой.
    Детски беспомощные попытки объяснения функций божеств, о которых даже, может быть, арийские пастухи знали больше, чем мы, не дадут нам проникновения в этот праисточник религии, а лишь окончательно запутают нас и ввергнут в полное невежество!
    Митра был Богом митраизма, но Авеста ему дал десять тысяч очей, чтобы оплодотворять Землю. Маруты маздеизма составляют семь отделов по семи лиц в каждом. Это типичное представление хора ангелов этой религии. Митра имеет другого Бога, кроме Варуны, это Ариаман, иногда упоминаемый в Ведах, как Добродетель. У древних славян он имеет свою копию в Дажьбоге. Его также называют Неутомимым, Владыкой Набожности, Почитаемым Победителем. Все это — персонификация Солнца, поддерживающего и живящего. Иногда Он упоминается как Бга (Бог), Бхага, Ади-тия Благословляющий и Добродетель («Зенд-Авеста», перев. Анкетиль де Перрон, т. II, 205; Е.Бурнуф «Комментарий к Ясна», стр. 209; «Риг-Веда», пер. Ланглуа, т. I. стр. 585; «Р.В.», т. I, 345, разд. II, чг. II, г. V, в. IX и
Т.Д.)
    Во всех этих персонификациях снова, как и перед тем, возникает идея единства и множественности. Единство лежит в основе, а множественность возникает всякий раз, когда неподготовленный к особенностям индийской и арийской религиозной поэзии западный ученый подходит со своими схемами. Всякий раз он видит персонификацию там, где ее нет, и не видит там, где она есть. Если становиться на такую точку зрения, то тогда можно решить при словах: «Здесь покоится герой, заслуживший посмертную славу, лучший гражданин», что речь идет по крайней мере о трех людях: герое, заслужившем и о лучшем гражданине! Атрибуты божества столь же многообразны, как велико и многообразно само оно. Что в этом удивительного и непонятного? Если у христиан Бог имеет три ипостаси, то в «Риг-Веде» ему даны тысячи ипостасей.
   В этом вся трудность чтения «Риг-Веды». Совершенно не логично предположить, что все эти ипостаси были дифференцированы до бесконечности! В чем же могла бы тогда состоять вера арийцев? В хаосе божеств? И даже такое многобожие, как египетское, вовсе не было многобожием для всех! О «Едином и Всем» знали высшие иерофанты и фараоны, а масса египтян исповедовала разные культы, в то же время поклоняясь единому Ра-Аммон-Пта.
   КлюЧ к пониманию многообразия божества у арийцев находится в действии этого божества. Каково действие, такова и ипостась. Иное действие, иная ипостась и иное его имя, а сам в себе он остается все тем же неизменным. У славян, например, была Праба (Прабаба) Земля, Прадедо - Исва-рог и Прада - Сварга, Исварга - Небо. Употребляя метод западных персонификаций, мы можем решить, что речь идет о восьми богах, а на самом деле их два, а Исварга лишь вместилище Прадедо-Сварога.
   Когда арийцы восклицают в радостном возбуждении: «Заря, богато одетая, как возлюбленная жена, которая показывает, смеясь, перед мужем богатства своей красоты...» или «Как танцовщица, Заря показывает свои формы, она открывает свою грудь, как корова свое вымя, полное плодотворности, и, как она дает молоко, Заря раздает всему миру свой свет и прогоняет тьму» («Риг-Веда», т. I, стр. 175, в. IV), в этой радости нет ничего особенного, нет еще никакого рига, или обожествления. Разве нельзя по-детски радоваться приходящему дню? Культ Зари? Мы не думаем, что это надо понимать как культ. Если к этому прибавить славословия двух асвинов, Небесных Близнецов, Скачущих Всадников, в которых можно увидеть сумерки Утра и Вечера, они убегают Вечером, они прибегают Утром, но опять-таки культа в этом еще нет. Есть, наоборот, посвящение Богу всякого момента жизни, благословение Зари, Сумерек, Дня. Но простое благословение, религиозное созерцание еще не является культом, а именуемые разными именами отдельные моменты Дня еще не являются божествами. Служа панихиду по усопшему, христианин еще не обожествляет покойника! Наконец, в православной службе есть Утреня, Вечерня и Часы, но никому не придет на ум сказать, что она создала «культ» утра, вечера и часов дня! И если ариец их называет Дасрас (Помощники), или Насатиас (Праведные), Заря не обманывает. Она приходит вечером, предвещая ночь, и утром, предвещая все богатства дня. Диоскуры греков, Кастор и Поллукс ближе к политеизму, ибо у греков не было такой моральной глубины учения, как в «Риг-Веде», не было созерцательной религии, углубленной метафизики Единого Бога, многого в лицах.
   Пантеон арийцев лишь кажется таковым не вникающим в его суть западным ученым. На самом деле это не пантеон, а ипостасион, то есть собрание бесчисленных ипостасей Бога, Единого в Себе.
   Политеизма у арийцев не могло быть уже потому, что степь земля и небо учили их единству божества. В степи человек наедине с Богом и самим собой. Ноги его на земле, в траве, а голова в воздухе, в небе. В степи события - лишь дождь, ветер, солнце, тучи, день, заря, сумерки, ночь, огонь костра, Агни-Бог, Индра, скачущий на Златом Коне, и перед ним -ариец, голова которого в небе, а ноги в траве.
   Это в траве открыл он Сому, божественный напиток, и первое, что сделал, предложил его Богу.
   Вишну ли, Вышний ли, Бхага или Бог, Исварга или Сварог - все это добрая сила, поддерживающая его в жизни, и если однажды эта сила называется Вишну, а в другой раз Индра, суть остается одной и той же: действенное благо живит человека в степи, перед ликом природы.
   Культ Вишну и Шивы в Индии является последующей стадией религиозного развития ведизма, но о Вишну надо сказать, что некоторые ученые считают его принадлежащим к циклу воздуха, но в конце концов если он и сочетает в себе таковой, то все же не является ничем другим, как особой персонификацией Солнца. Шива - божество демонического характера, разрушительного, и многие санскритологи склонны видеть в нем божество предшественников арийцев в Индии. Возможно, что это и так, и Макс Мюллер, как и другие, прав, но дело не в этом, а в особом понимании разрушения и смерти у арийцев. Они видели в этом далеко не всегда зло, а иной раз и добро. Так старое дерево, разбитое молнией, погибает окончательно, но на его месте вырастают новые побеги от корня. Зло ли в таком случае гибель этого дерева? Даже нечаянная смерть юноши перед нашествием жестоких врагов является скорее добром, чем злом. Для него, юноши, нет нашествия, и он избавлен от страха попасть в руки врагов. Женщина, укушенная коброй, умирает, а через час приходит приказ взять ее под стражу и доставить на суд, где ей грозит осуждение на смерть. Шива ее избавил от позорной смерти. Однако, Шива же посылает скверные мысли, толкает на проступки. В этом случае он поступает как злое божество.
   Вишну, трижды ступивший ногой по пыли, оставил в ней след. Трижды бросается Он, творя своими тремя шагами мир, и Веды поют ему благость, силу, крепость. Вишну (Вышний) является Утром, в Полдень и Вечером, как божество, поддерживающее День в его детстве (Утро), зрелости (Полдень) и старости (Вечер). «О Вишну, твое тело безгранично велико и никто не может измерить его величины» («Риг-Веда», разд. II, чт. II, г. XVIII, в. I, т. I, стр. 863; разд. V, чт. VI, г. XX, т. III, стр. 175; разд. V, чт. V, г. XIX, в. I, т. III, 173). Позже Вишну занимает важнейшее место в индийском пантеоне. В Законах Ману (Законы Ману, чт. XII, разд. CXXI) он упомянут всего один раз. В них Вишну видят в зените, где солнце находится в полдень. «Мудрый созерцает всегда высшую точку, где Вишну», «когда его глаз плавает в небе» («Риг-Веда», разд. I, чт. II, г. XXII; в. XX, т. I, стр. 54, перев. Вилсон).
Это тот же Бог Солнца, что и Индра, Агни и другие атрибуты. Вишну играет главную роль в «Махабхарате». Это второе лицо Тримурти. Он -посредник между таинственным Брамой, Богом бесконечным, и конечным человеком. Вишну сходит с Неба, принимает человеческое тело, чтобы спа-сти'людей. Полный Любви к людям, Он чист, как Воздух, наполняющий грудь человека. Отсюда санскритологи заключили, что Он персонифицирует собой воздух... С таким же успехом можно сказать, что Христос, дающий Жизнь Вечную, значит, вообще жизнь, тепло, является... персонификацией тепла!
    «Вишну, Спаситель Непобедимый, Страж Священных Обязанностей, в Трех Остановках показал свое будущее (карьера)», - говорит Медхатитхи в Книге Гимнов («Риг-Веда», разд. I, чт. II, г. III, в. XVIII, перев. Ланглуа, т. I, стр. 36). «Вишну, нас Спасающего, изрыгающий хулу на Него, не может Его затронуть; Он ступил Три Шага, поддерживая так добродетельные действия», — говорит тот же Ричи (Риши) («Риг-Веда», разд. I, чт. II, г. V, в. XVIII, т. I, стр. 54).
    Таким образом, если Вишну есть дальнейшая персонификация Солнца, то это все тот же Бог, только в другой деятельности, ипостась, действующая в иной плоскости. Естественно, что человек в его богоискательстве прежде всего искал вокруг себя и раньше всего в природе. Тем не менее, если он это и делал, то природа вовсе не служила ему целью, она была вместилищем, где манифестировалась божественная акция. Поэтому и персонификация, если мы ее так называем, была не абсолютной, а относительной. В ней нужно видеть лишь часть того, что есть божество, а отнюдь не все целое, и потому ведическая религия искала дальнейших выражений в новых образах, метафорах и аллегориях, иногда в гиперболах. Если бы это было не так, было бы твердо установлено, что Вишну - Солнце, а Агни - Огонь и Брама — Бог-Хранитель или наоборот, но не было бы постоянного скольжения значения атрибутов. Короче, был бы простой политеизм, которого мы не находим. Вместо пантеона мы видим пантеон ипостасей Бога. Это не все равно, что греческий пантеон, где есть Зевс, а остальные боги ему подчинены. И даже выражение «ты сотворил богов» надо понимать в ведизме, как «ты создал новые ипостаси», творя новые функции твоего всемогущества. Только в этом случае схема религии ведизма становится ясной и понятной нам. У греков кроме всегоярко подчеркнута атропоморфичность богов пантеона, тогда как у ригведистов боги принимают форму, постоянно меняющуюся. Если «истина всегда одна и та же, а реальность всегда меняется», как говорит Св. Фома Аквинский, то ведийцы искали в реальном истинное и потому облекли его в разные формы. Смутно чувствуя закономерность явлений, они не могли схватить ее в ясно выраженную схему и потому впадали в излишнее умножение форм и лиц.
   
   Таким образом, идя к упорядочению метафизических идей, ведийцы приходили все более и более к унификации божеств. Если религиозное воображение создавало все новые формы, то разум вел к упрощению и сведению таковых к единству. Вот почему мы читаем: «Дух Божий, витающий в Небе и называемый Индра, Митра, Варуна, Агни; мудрые дают Единому Существу многие имена; это - Агни, Яма, Матарисван («Риг-Веда», разд. I, чт. VIII, г. IV, в. V, т. И, стр. 203).
   И хотя идея «древнего единобожия» ведийцев не пользуется вниманием санскритологов и специалистов по мифологии, мы утверждаем, что подобно геологическим переворотам были в древности и религиозные перевороты, вызванные расцветом и падением культуры, и что подъем культуры совпадает с расцветом единобожия, а падение с политеизмом, с утратой ключей к пониманию религиозных образов.
   С другой стороны, если возвращение к монотеизму в «Риг-Веде» только спорадично, но еще не доказывает, что такого монотеизма в прошлом, дове-дическом, никогда не было. Наоборот, именно это спорадическое возвращение и доказывает, что единобожие было известно доведическому периоду. В дальнейшем оно забылось, и истинные хранители его старались возвратить ведизм на древний путь, упоминая об этом. Однако, они сами не были т~верды, ибо называют религиозных фантастов «мудрыми». Если они довели количество персонификаций до наиболее многочисленного выражения, это вовсе еще не значит, что и прежде такое же количество было в основе ведизма. Как раз наоборот, оно должно быть все меньшим по мере восхождения к древности, и где-то оно кончается единобожием. Возможно, что истоки последнего были как раз в недрах цивилизации Ма. Может быть, несколько позже. А многоликий политеизм, чисто внешний, ведизм был несомненно упадком, несмотря на могущество религиозной фантазии. Этот вид падения религии наблюдается и в других религиях, где возникают отдельные «культы», которые затем вытесняют религию, из которой культы вышли. В ведизме возникла множественность богопонимания, перешедшая затем в хаос. Так культ святых в христианстве, если бы иерархи не приняли вовремя своих мер, заменил бы само христианство, которое бы стало антропоморфическим многобожием. Этого не случилось, потому что были Соборы, постоянно сводившие множественность к единству и создавшие символ веры. У ведийцев такого символа создано не было, и ведизм перешел сначала во внешнее многобожие,, а затем и во внутреннее. Но в этот период, который мы изучаем, еще не один из видов религии в ведизме не был крепко установлен. Это не было единобожие в строгом смысле слова, но оно же не было и многобожием, ибо упоминается Единое Существо. Короче говоря, в Ведах многобожие и единобожие еще вели борьбу. Побеждало то одно, то другое. Тем не менее, основная тенденция этой религии - единобожие, несмотря на ярко выраженную множественность и некий натурализм. Это мы утверждаем, ибо приводили тексты самих Вед, где говорится о Едином Существе.
   С другой стороны, книга Альфреда Мори (стр. 86) говорит: «только контраст один может нам показать, что дело идет не о реальных личностях (божеств)». Значит ведийцы им придавали значение символическое!
   Религиозно-поэтическая многообразность является виной тому, что возникает деление божества на отдельные ипостаси, друг от друга уже не зависящие, особенно у людей верующих, но и темных, не понимающих связи между ними. Так даже молитва приобретает имя Сарасватп, становясь божественным словом Вадгевата, сопровождаемым двумя дивинизациями, Ила, или поэтическое слово, и Бхарати, поэтическая акция (декламация). Так молитва становится колесницей божества. В то же время возлияния топленого 'масла (тибетское влияние?) и Сомы, божественного напитка, становятся подобными коням, хорошо выезженным, вырывающимся из священной вазы, их содержащей, и запрягающихся в воз божества, как добредающие коровы, струящие, мыча, молоко из своего вымени («Риг-Веда», разд. I, чт. IV, в. IV, г. XV, т. I, стр. 117, а также разд. II, чт. I, г. IX, в. VI, т. I, стр. 322; также разд. I, чт. III, г. XIV, в. I, т. I, стр. 179; также разд. VII, чт. II, г. IV, в. I—II, т. IV, стр. 38 и «Риг-Веда», т. I, стр. 571, перев. Ланглуа).
   Жертвоприношение арийцев, главный из культов, известный в ведической религии, вокруг которого шла вся религиозная служба, состоял в возлиянии топленого масла, кислого молока и напитка Сома. «Приди, , Индра, и вкуси от нашего приношения! - обращается отец семейства, руководимый священником. - Ты любишь возношения. Пей то, что мы тебе приносим!»
   Жертвоприносящий, сидя на газоне (зеленая трава), так называемой варгис, куза, дарбга, он накладывает в выемку жертвенного камня топленое масло — грита, кислое молоко — дадхи и льет сок Сомы. Он обращается к Агни: «Агни, пей со всеми богами нашу сладкую Сому!» Дальше он обращается: «Индра и Варуна, это для вас эта дсертва, идите вкусить от блюд, вам приготовленных. Это напиток, вас ждущий». Позже жертва становится сложнее, и Сома вливается через фильтр в вазу Самудра. Это как бы подобие того, что в христианстве мы называем Евхаристией. Это сравнение, конечно, лишь отдаленнейшее, но из него видно, к чему тяготела ведийская религия. Она шла к формам, близким внешне с христианскими формами богослужения.
   Тем не менее Самудра, или сосуд, содержащий жертвенную Сому, уже был неким прообразом христианской чаши. Причащение тоже надо видеть в том, что всем присутствующим давалась ложка Сомы, перебродившего сока травы, топленого масла, ячменя и весьма крепкого, напоминающего, вероятно, нечто среднее между пивом, брагой и вином. Заменить зерна ячменя хлебом, а Сому вином арийцы смогли позже. И уже в митраизме мы встречаем нечто подобное внешне Евхаристии, более подобное, чем это примитивное жертвоприношение в начале, в ведизме, как оно было у арийцев до исхода в Европу.
    «Иди, да иди до нашей Жаризны, Отче, Лицо коего сяет яко Солнце, а донь взирающ сплеп бяшет, тому зерцамо поду, а очи невздвигоша, зряме скуду есьмы а окуд идемо, а такожде одыдехом» - слова страннейшей записи на дощечках, относятся к славянскому жертвоприношению и весьма близки по духу к ведизму. Сома в этом случае была заменена «млеком и медом», а иногда и «брагой», то есть перебродившим медом. Позже брагу делали уже из проросшего ячменя. Однако, если санскритологи, не понимая, утверждают, что «апри», или зеленая трава «куза», двери и столбы священного места, толкач — «ванаспати», или ступа - «утоокхала», служащая для приготовления Сомы, лжица «джугу», при помощи которой возливается напиток на Жаризнен Камень, дрова, коими возжигалось пламя, три рода возлияния, масло — «аджия», травы - «охрадр», пальцы жреца - «ангули» и сама жертва — «свадха», или «свадга», были персонификацией, то почему -тогда не назвать персонификацией «прокимна» или «кондака» в православной службе? Есть в ней и «ирмосы», и «тропари», и «антифоны». Все это, конечно, священно в глазах верующего, но не идентично с Богом! Наконец, есть символика «ангули» приводит к образованию десяти помощников жреца или десяти помощниц-жриц, то если в этом и есть намек на дактили ' греков, в этом еще нет никакой персонификации божества. Конечно, с веками теряется смысл многого, и отдельные моменты службы могут действительно получить название божеств благодаря альтерации и усложнению обряда.
   Сома в конце концов становится святейшей жертвой, слитой с самим Агни. Однако, в этом слиянии нет идентификации. Сома подобен Агни, но не Агни. Веда (знание) говорит, что Сома становится Агни - причащение, и занимает место Индры в пантеоне ведийцев. Последний культ возник во время «Сама-Веды». Этот священный источник, вторая книга Вед, состоит из сокращенного выбора гимнов первой книги, пли «Риг-Веда», и прибавленных к ним гимнов Сомы и Агни, или Сам-Агни, которые дальше упоминаются вместе. (Немецкий перевод «Сама-Веда», Т.Бенфей, Лейпциг, 1848). По своему смыслу жертва Сомы и Агни может быть уподоблена бескровной жертве Проскомидии в христианстве. В митраизме она взята из ведизма, а в христианстве, может, была взята из митраизма. Так или иначе, связь с пастушьим культом в христианстве существует через Ветхий Завет домой сеева периода, а с непорочным агнцем (Агни) арийцев через митраизм.
    В гимнах Сома называется «бессмертным принципом жертвоприношения, учителем людей, Вождем Святых, Другом Богов и Истребителем Нечестивых» («Риг-Веда», разд. VII, чт. I, г. II, в. II, т. IV, стр. 2; раздел VII посвящен особенно Соме). В православной литургии поют во время Причащения: «Источника бессмертного вкусите!» Санскритологи говорят: «Этому новому божеству присваиваются атрибуты Индры, таким образом, Оно поднимается выше Индры и оказывается рядом с Агни». Это утверждение, конечно, ошибочно, ибо в этих атрибутах, свойственных Индре, надо видеть лишь выражение святости причащения Сомой. Позже этот акт вытесняет культ Агни и получает название Павамана, то есть всемогущий. Мы можем на это возразить, что в христианской Евхаристии Тело и Кровь Христа под видом вина и хлеба называется еще Святыми Дарами. Соматический культ соответствует периоду «Сама-Веды». В это время прославляются качества Сомы, родившего Свет, поддерживающего Небо и Землю, сияющего и видящего все. Арийцы этого периода обращаются к божественному Соме с молениями, с которыми их предки обращались к Индре и Агни. Раз Сома стал символом Единого Существа, то такое обращение к нему было вполне логичным, ибо в Соме сливались все ипостаси Бога, который вбирал в себя все настоящее, прошедшее и будущее, как Отец Разума, поднимающий Солнце, держащий Небо, Воздух и Звезды («Риг-Веда», разд. VII, чт. I, г. XVIII, в. XIX, т. IV, стр. 18; разд. I, чт. III, г. II, т. I, стр. 171; разд. VII, чт. I, г. XVIII, в. XXVII, т. IV, стр. 18; разд. VII, чт. И, г. II, в. XXIV, т. IV, стр. 34; разд. VII, чт. II, г. И, в. XXIV, т. IV, стр. 34; разд. VII, чт. I, г. XVII, в. I и след., т. IV, стр. 16; разд. VII, чт. I, т. IV, стр. 23; см. Стевенсон, «Добраманическая религия Индии», стр. 333 и след., а также «Перевод Сангита Сама-Веды», того же автора, стр. 11 и «Гимны Сама-Веды», перев. Т.Бенфей).
    Альфред Мори говорит: «Замещение напитком богов самого Бога в арийской религии явление особое, не имеющее аналогии в других религиях и оставившее следы в маздеизме». Это неверно, ибо во всех христианских религиях, признающих таинство Причащения, вкушение Святых Даров равносильно вкушению самого Бога: «Приймите, ядите, Источника Бессмертного вкусите!» Затем автор говорит, что Индра был замещен Агни, Сыном Первого, взявшего от него все моления и славословия, обращенные к Отцу; в Агни арийцы видели Бога Огня, так как последний сошел с Неба на Землю. Но Агни воплотился в Соме и стал как бы им. Эта трансфигурация принимается христианством, но... непонятна санскритологам!
Сома, будучи напитком из травы «сакростема винималис», приобретает
значение существа, подобного человеку. Он дает жизнь, здоровье и покровительство, ведет к бессмертию («Источника Бессмертного вкусите!»), как нектар или амброзия греков. Иногда ведический поэт представляет Сому как напиток богов (Фр.Виндишманн, «Вокруг культа Сомы арийцев», Мемуары Баварской Академии, т. IV, стр. 16). Уподобление Сомы Агни, по-вторяем, не есть идентификация, хотя и является отождествлением. То есть если для того, чтобы войти в общение с Агни, надо принять Сому, Агни есть Агни, а не Сома. Эта подробность ускользнула от внимания санскритологов. Причина такого понимания чисто психологическая: для многих людей достаточно переменить название явлений, чтобы они перестали в них разбираться! Эта особенность человеческой психологии была широко использована пропагандой всех стран и народов, как во времена Гитлера, так и при Советах. Так пока Сома не посвящена и не обратилась в часть Агни (часть, а не целое!), она называется Инду («Риг-Веда», разд. VII, чт. II, г. III и г. VI, перев. Ланглуа, т. IV, стр. 37 и 43). Вся легенда Сомы (или таинство) представляет из себя воспроизведение страданий растения, которому раздробили члены, раздавили, чтобы оно стало частью Агни (частичкой агнца). Сома - как бы человек, дающий свою жизнь для спасения всех людей] И арийцы принимали Сому до трех раз в день. Устремляясь в Самудра, Сосуд Претворения, Сома одевается в белую одежду, устремляется через воздух с шумом и громом, становится Женихом Священного Огня и устремляется на грудь Адити, но «Священный Огонь не становится его могилой», - говорит Ланглуа в «Мемуаре о Соме», г «Это колыбель, где он возрождается (Феникс!), чтобы устремиться, окруженный Светом, на крыльях Матарисван (Ветер). Он уже не является земным Сомой, но Сомой небесным, это Агни-Тваштри, это Агни-Сурия. Прежде трансфигурации, он излил на Землю свою божественную амброзию. Он становится телом жертвы, и на его священную трапезу приглашены люди и Боги. В этом причащении всех таинственной пищей они находят силу и радость. Индра возбуждает и оживляет их разум для сопротивления врагам Света. Солнце погнало" его колесницу. Небо и Земля молодеют. Волны получают свою свободу. Всякий Дева на своем посту получает большую силу для исполнения долга, и люди, получая от царской силы и благородства Сомы, обладают сокровищами, золотом, лошадьми, коровами и ячменем».
   Как только ариец замечает новую ипостась, он ее присоединяет к Соме, Агни, Индре. Так религиозный экстаз принимает форму Бригаспати и Брах-манаспати. Все трансфигурации и символизации жертвы, три сезона года, или Ритавас, как сами ритуалы, оказываются священными. Религиозный поэт Арии зовет их присоединяться и разделять возлияния и вкушения Сомы с Индрой, Агни и Марутами.
   
Сома очищает душу и тело от дурных чувств, убеляет их, служит им во спасение. Невольно вспоминаются слова православной молитвы Причаще ния: «Не во очищение души и тела, и во оставление грехов». Нет сомнения, что несмотря на красочность, цветистость форм, ведизм уже нес в себе прообраз христианской Евхаристии, как идеи спасения души и тела путем приобщения их к Телу и Крови Христа - приобщением к Агни.
    Но пока божественные атрибуты служат во спасение арийцев, Асурас, или Силы Тьмы, несущие в их чревах гром и молнию, ураган и бурю, противостоят им. Асурас злодеятельны, они стремятся угасить Свет Агни, они осуждают на смерть и уничтожение все живущее, Небо и Землю, и Индра должен все время бороться против них. Тьма всегда была для всех примитивных народов образом смерти. Асурас живут во Тьме, несут в себе Тьму, и в последней надо видеть Небытие, тогда как Свет есть Жизнь и Любовь. Из Асур вышли Дэвы маздеизма.
   Арийцы зовут ежедневно на помощь Индру, окруженного Марутами, вступающих в борьбу с Асурами.
    «Благородный Индра, говорит Мадхучкандас, понял его замыслы и является с Силами Марутов (Марутсов)» («Риг-Веда», разд. I, чт. I, г. X, в. II, т. I, стр. 16).
   «Мы молим здесь Небесной помощи Индры, сказал Бхарадваджа, Бог добродетельный, окруженный Марутами» («Риг-Веда», разд. IV, чт. IV, г. III, в. XI, т. II, стр. 426).
   «Да придет Индра, окруженный Марутами (Его помощниками, которые не перестают боготворить его силу) нам на помощь с Неба и Земли, Воздуха И'Волн», - говорит Вамадева («Риг-Веда», разд. III, чт. VI, г. VI, в. XV, т. II, стр. 147).
   «Индра, начальник Марутов (Марутсов), которые являются Его помощниками и не перестают восхищаться Его силой» («Риг-Веда», разд. I, чт. II, г. IV, в. VIII, т. I, стр. 37).
  «В борьбе против Вритры следом за Индрой становятся его помощники Маруты, - говорит Савия, - и видя Тебя в битве поражающим Вритру в лицо и повергающим его, Маруты воссылают тебе славословия».  Маруты являются божествами, сильно вооруженными, в руках их копья и мечи, богато украшенные. Они составляют небесные легионы. Этим они сходны с Амшаспандами и Изедами, Феруерами, «сильными и опасными», как и Митра, их начальник, является Большим Воином на Коне (Е.Бурнуф, «Комментарии к Ясна», стр. 571; «Зенд-Авеста», т. II, стр. 206).
   Ангелы у евреев похожи на Марутов, они являются вечно молодыми воинами, с оружием и крыльями за спиной. Псалом 3: «Вы, которые обладаете ангелами, летящими со скоростью ветра, и ваши служители являются пламенными, как огонь». Эти понятия указывают на одинаковое пастушье происхождение религии как у семитов, так и у арийцев. Огонь, Солнце, Трава, Агнцы (Пасхальный Ягненок) - все это общее. Тепло, Солнце, Свет являются основным требованием пастушьей жизни, и трава не растет в холоде. Только с весной и первым ягненком, с праздником Пасхи, или возрождения природы, наступает благоприятный период. Потому и ангелы евреев и Маруты арийцев одинаковы.
   Тьма и Ночь-время, когда действует Асуры, несущие не только зло, но облака, в которых они живут, являются крепостями. С ними же Сушна (засуха), Дайтияс, Дасиус, Санакас, Вритра, укрытый облаками, тьмой, сверху него летят Ракшасы и Бхуты, злые гении. Здесь возникает разница между семитским представлением и арийским. В странах, где жили семиты, дожди крайне редки, и облака — символ блага, плодородия. Арийцы же жили в странах, где дожди превращаются в ливни, муссоны, наводнения, разрушение. Для них облако - не одно и то же, что для семитов. Агни-Сома-Индра борются против Дасов и Асуров: «Заря, как добрая мать, приходит, чтобы поддержать и защитить мир, она приходит, останавливая полет ночных, злых сил» («Риг-Веда», разд. I, чт. IV, г. I, в. V, перев. Ланглуа, т. I, стр. 91). «На востоке встает Солнце на глазах всех, оно убивает тьму, пожирая все черные пары, рожденные злыми силами» («Риг-Веда», разд. II, чт. V, г. VII, в. VIII, т. I, стр. 439).
   Золоторукий Савитри «приходит из отдаленных краев, чтобы уничтожить все злое». Савитри «убивает боли», Савитри - «ясновидящий Бог» («Риг-Веда», далее «Р.В.», разд. I, чт. III, г. III, в. III, т. I, стр. 66 и в. IX, т. I, стр. 67).
   Так, борясь против многоликого Зла, многоликое Добро постоянно меняет свои формы, будучи то Сакрой, точащим свое оружие для поражения злых сил, то Индрой, а то Марутами.
   Об этом говорит раздел I «Риг-Веды» и раздел II. Все легенды об этой борьбе сводятся к борьбе Индры с Вритрой, Ахи, или Змеем. Индра поражает Змея при помощи Тваштри, кующего для него оружие.
   Сражение Индры с Вритрой подобно бою с ангелами возмутившегося Сатаны, который был низвержен в Ад. Демоны - все силы Вритры, а Индра окружен всеми верными Богу ангелами.
Гимн Индры, относящийся к этому событию:
    «Я воспеваю древние подвиги, которыми отличился молниеносный Индра. Он ударил Ахи и распространил волны по Земле, и Он развязал (отвязал) хляби с Небесных Гор.
Он ударил Ахи, прятавшегося в глубине Небесных Гор; Он его ударил этим громовым оружием, сделанным для Него Тваштри, и воды, как коровы, бегущие к их стойлам, устремились к морю.
   Индра, неудержимый, как бык, утолял жажду нашим Сомой во время Трикадрус; ХЭн пил от наших возлияний. В то время, как Мадгаван поднял молнию, которую Он бросает как стрелу; Он ударяет первенца Ахи.
    Индра, когда Твоя рука ударила Первенца Ахи, сразу же исчезают наваждения магов; и сейчас же Ты даешь Солнцу родиться, Небу и Заре. Враг исчез перед Тобой. Индра ударил Вритру, одного из самых мрачных своих врагов. Своей могучей и убийственной молнией Он разбил его члены, тогда как Ахи, точно дерево, срубленное секирой, лежит на Земле. Так как у него не было соперников, Вритра решился, будучи упоен сумасшедшей гордостью, вызвать на поединок Бога Сильного и Победоносного, который так часто давал смерть. Он не мог уклониться от мертвой схватки, и враг — Индра наполнил реки мокрой пылью. Лишенный рук, лишенный ног, он еще боролся с Индрой, но сей (Бог) ударяет его в голову, и Вритра, этот евнух, любивший постороннее мужественности, падает, разодранный в куски. Как прорванная гать, он лежит на Земле, укрытый своими водами, вид которых веселит наше сердце. Эти волны, что Вритра держал в себе своей величиной, бьют и давят теперь убитого Ахи. Мать Вритры наклоняется. Индра наносит ей смертельный удар и мать падает на своего сына. Дану (мать Вритры) лежит, как корова возле своего теленка. Тело Вритры, плывущее посредине возмущенных воздухов, не больше, как вещь без имени, плывущая по волнам. Тем временем враг Индры погружен в вечный сон» («Р.В.» разд. I, г. XIII, т. I, стр. 56-57).
   Этот миф связан аналогией с мифом Падения Ангелов и Битвы Амшас-панд и Деве. Глава Асайи (XIV, 12 и след.), говорящая о Падении Сатаны и его легионов, передает ведическую идею. Ушанас, планета Венера, является начальником и предводителем Асуров, как и Люцифер, именуемый Исайей; он изображен, как вечно борющийся против Бога, и был низвержен с Неба («Р.В.» разд. I, чт. IV, г. VI, в. X, стр. 98).
    Смерть Вритры позже, в «Махабхарате», описывается со множеством деталей. В ней естественная борьба Дня и Ночи, говорит Альфред Мори, передана так, что видно, как индусы забыли первоисточник этого божества. Но, с другой стороны, всякая борьба двух идей проходит через те же стадии, и потому утверждать, что арийцы не вкладывали в эту легенду другого, более глубокого содержания, будет ошибкой.
   Объяснять решительно все материалистической причиной невозможно. Наше мышление так работает, что можно под любой миф или легенду подвести материалистическую почву. Однако, возводя идейное содержание этой легенды в более высокий план, мы увидим, что в ней символически изображена вся борьба, и тем более борьба Добра и Зла. Ведь такая борьба есть? Это значит для нас тогда, если она может быть похожей на борьбу Света с Тьмой? Так протекает борьба и реального с истинным. Перипетии такой борьбы можно найти и в действии кислоты на щелочь. Борьба Жизни и Смерти протекает по тому же руслу. Так же борются Любовь с Ненавистью. Наше мнение таково: мы ищем не материального побуждения в составителях легенды, а смысла таковой. Для нас важно не то, что так борется Свет с Тьмой, а что борьба Света (Индры) с Тьмой (Вритра) служит символом всякой борьбы.
    Европейское аналитическое понимание встречает непреодолимые препятствия в понимании синтетического мышления арийцев, и в этом кроется разгадка всех неудач санскритологов!
   При изучении «Риг-Веды» надо искать именно символов и синтеза, а не причин, побуждений или материальной подкладки. Если мы пойдем по такому пути, то дойдем до атомов такового, до его электронов, за которыми окажется... пустота! Есть еще и такое объяснение последних, что электрон есть эфирный вихрь, направление вращения которого определяет его полюс. Между тем, по мнению многих современных ученых, никакого эфира нет... Другие говорят, что вихрь это есть «чистое движение», без всяких материальных основ. Кто может разобраться в этих идеях? Все они упираются в метафизику, а последнюю официальная наука отрицает как науку. Здесь и находится стена всякого материализма! Ибо дальше идти некуда. Нашелся и такой ученый физик-философ, который утверждает, что само раздробленное во времени пространство составляет движение электрона. Кто из них прав? Мы привели эти соображения для того, чтобы показать, что материалистическим объяснениям есть предел. Значит, надо идти как-то иначе, чтобы придти к Истине.
   Между тем все ученые, как давшие клятву, стремятся все объяснить материально. Но всего объяснить так нельзя.
   Точно так же мы не можем объяснить всей глубины религии Арии, и мы ее описали лишь в общих чертах. Это была религия, ведущая к высокой, почти христианской морали, и Брахма, или Брама, вначале бывший лишь молитвой, стал позже главным божеством этой развившейся арийской религии.
   Упорное богоискательство наших пращуров привело к нему, и брамани-стское богопонимание отличается от ведизма так же, как Новый Завет отличается от Ветхого. Тем не менее, надо помнить, что не всякая форма браманизма близка к идеальной, а лишь одна из них, а именно эзотерический браманизм. Другие формы погрязли в культах, в обрядности или клерикализме.
   
Коснулись мы ригведизма в связи с религией древних славян. К ней мы и возвращаемся, а эта часть нашей рукописи, таким образом, является лишь введением к изучению религии древних славян.
   О последней скажем лишь, что это — испорченный временем, обстоятельствами, событиями и переменой местожительства ведизм.
   Неизбежное при перемене местожительства огрубение взглядов и форм религиозного мышления привело к тому, что язычество во многом с ведизмом разошлось, а с другой стороны, образ жизни, примитивный в себе, упростил многое в ведизме. Жречество огрубело, забыло ведический язык и впало в духовную бедность, граничащую с нищетой.
   Сама природа, если не косвенно, так прямо или наоборот влиявшая на мышление наших предков, природа северная, а не тропическая, уже была не той, была далекой от феерических празднеств Весны и Лета. Язык, оторвавшийся от ведического санскрита, стал быстро меняться и уже потерял свою звучность, отходя все больше от первообраза, языка ведийского.
   Скоро уже было невозможно записать по-санскритски сказанное по-славянски. Изменились грамматика и синтаксис. Изменились глагольные формы, род, падежи. Остались лишь общими корни слов и то не все.
   Грамота наших пращуров была утеряна. Славянско-арийский мир погрузился во тьму нового примитивного существования.
   Еще знали кое-где жрецы, но и они стали быстро забывать Веду, переданную предками. Славяне и среди них боруски, предки русов, зажили иной жизнью, порвав связь с жизнью прежней. Только легенды про Ирий, Зеленый и Цветущий Рай, да про Живую и Мертвую Воду еще хранили в себе остатки прошлого. Хазарское иго вытравило в них и это, и когда варяги пришли на Русь, они увидели язычество, впавшее в варварство, а греки воспользовались этим, введя христианство на Руси, и с ним грамоту, идущую от греческого источника.
    Наша задача установить, что в этом язычестве еще являлось отголоском ведизма, а что является наносным. К счастью, к моменту первой мировой войны народный русский фольклор еще многое сохранил в себе от язычества, и нам еще возможно через фольклор вернуться к нему, несмотря на тысячелетие христианства на Руси и несмотря на большевизм, фольклор истребивший.
    Уже то, что арийцы давали имя Коровы земле, облакам, возлияниям, жертве, молитве и т.д., показывает, что, будучи скотоводами, они в скоте видели символ благоденствия, а сравнение с Коровой в их глазах было наилучшим выражением, наиболее передающим ощущение благоденствия. Вместе с тем, эта символика показательна тем, что она сводит все к одному значению благоденствия. Так они называли именем Коровы красноватые лучи заходящего Солнца, Заря Утренняя для них тоже была образом Коровы, дающей Молоко Благоденствия, а молитва, благая в себе, славящая Солнце, тоже приводила к Корове. Это указывает на особенность ведийского мышления, а именно на его символичность. Потому-то и имена разных божеств должны быть понимаемы, как символическое выражение одного и того же, но высказанного по-разному, религиозного чувства, стремившегося к одному Верховному Существу. Последнему, наделенному многими именами арийцы «Риг-Веды» придавали значение, превосходившее простое антропоморфическое понимание, ибо Бога они славили больше, чем просили. Отсюда вывод, что исчезновение лучей заходящего Солнца в их мышлении символически превращалось в потерю лучшего блага. Последнее были Коровы. Значит, исчезновение лучей Солнца было равносильно похищению Небесных Коров Асурами. Пастырем этих Небесных Коров был Индра, Пастух и Хозяин, Гопати. Арийцы, моля о возвращении Небесных Коров, зажигали Священный Огонь Жертвы, Агни. Божественная Сука, Собака, является на помощь Индре; это Сарама, или Голос Жреца Вадеви, которая находит пещеру с заключенными в ней Небесными Коровами, и Индра является, окруженный Марутами и Анжирасами, разбивает пещеру и освобождает Коров («Р.В.» перев. Ланглуа, т. I, стр. 249). Таким образом Зари — предвестница появления Индры во всей славе.
   Однако, если внимательное изучение эфемерид, как проявления божества, лежало в основе ведизма, его никак нельзя смешивать с сабеизмом сирийцев, ибо последние в звездах видели действительные божества, а арийцы видели в них только аллегорические изображения. Эвгемеристы XIX века видели в этих именах имена древних царей и героев, обожествленных арийцами. Тем не менее, очень многое говорит за то, что есть и доля антропоморфизма в ведизме, как она существует и в христианстве. И если есть в древности тенденция обожествления царей и героев (герой - священный для народа человек), то есть и обратное явление - очеловечивание божеств. Тут две тенденции: одна, идущая от жрецов, значит сверху, и другая от верующих, значит снизу. Обе они борются друг с другом. И как всегда, есть две религии, эзотерическая и экзотерическая, сводящаяся к обрядности, ритуалу и материализации божеств.
   Изучая же легенды и сказания ведизма, все больше приходится делать выводы, что если были отдельные обожествления, то их крайне мало. Несмотря на то, что были попытки такого рода, как например, книга Нев «Опыт объяснения мифа Рибхавас, первый памятник апофеоза в Ведах» (Париж, 1847 г.), где он доказывает, что Рибхус и Рибхавас были действительно жившими, которых обожествили арийцы, в Никрута, значительно более поздней книге, нечто вроде этимологии Вед, написанной Васка, книга, указывающая на существование предыдущих этимологии ( Макс Мюллер «История старосанскритской литературы", 2 изд., стр. 152 и след.), действительно эти персонажи оживают и становятся как бы живыми людьми. Из этого, однако, не следует, что они ими были. Ланглуа видит в них материализованный ритуал, обожествленные церемонии. Мы же видим символику!
    Рибхавас описываются, как три священника первых времен «Риг-Вед», которым Бог даровал за их святость Вечное Существование (аналогия с многолетием Авраама и Мелхиседека у евреев), и таким образом они стали сами Девами. Им приписывается такое же благородное вмешательство, как и святым в христианстве. Они являются заступниками людей на Небе. Это они сковали для асвинов великолепные колесницы, колеса которых быстры. Это они создали могучих коней для Индры. Как и Циклопы, связанные с Гефестом, Рибхавас связаны с Тваштри, Небесным Ремесленником, с Вис-вакарман («Ургешихте дер индо-германишен фелкер», «Цайтшрифт фюр» и т.д., стр. 3).
    Санскритологи отмечают, что религиозный возраст «Риг-Веды» был примитивным и еще не дорос до классификации и метода, необходимых более развитому богопониманию. Здесь они опять совершают ту же самую ошибку, что и все западные ученые. Арийцы времен «Риг-Веды» не имели надобности в классификациях, так как были пастухами, в период упадка арийского народа, последовавшего за периодом расцвета. Они хотели сохранить главное из верований, и одни, священники, стремились к синтезу религии, а другие, народ, стремились к дифференциации божеств. Процесс всегдашний.
   Тут же санскритологи говорят, что ведийцы только воспевали божества. Тут как бы ученые Запада хотят сказать, что религия становится просительной, она становится настоящей! Это глубоко неверно, ибо наивысшей формой религии как раз является незаинтересованность, хвала Богу, без просьб, без желания «вымолить себе Царство Небесное». Настоящий верующий какой угодно религии поступает, как велит религия, и этим заслуживает свое спасение, а не просьбами без дел. «Вера без дел мертва есть», - говорит Апостол Павел. И это есть истинная форма религии.
   Неверно утверждение Альфреда Мори, что «ведийский политеизм отличается от сурового европейского монотеизма». Дело вовсе не в политеизме, а во многих ипостасях божеств у арийцев.
   Есть и еще один аргумент в пользу нашей точки зрения. Нет особой связи между божествами Вед, потому многое в них не записано. Об этом многом знали верующие, не считая нужным записывать все, что и без того всем известно. Между тем, восхваление божества, красивое по форме, было трудно держать в памяти. Эти восхваления и были записаны. Время от времени жрец, долгом которого было записывать песнопения, прибавлял фразу: «Мудрые называют многими именами Единое Существо», чтобы последующие поколения знали, что речь идет о Едином божестве, а не об отдельных Богах.
   Вероятно, незаписанная часть ведийской религии составляла то, что у христиан называется Катехизисом и который должны были знать юноши, получавшие при особом богослужении право называться взрослыми. Так у австралийских диких народов такое посвящение сопряжено с большими физическими страданиями для юношей. То же у диких индейских племен Амазонки, где испытаниям подвергается всякий подросток и некоторые из них в высшей степени, например, «испытание муравьями». Не может быть, чтобы у арийцев периода «Риг-Веды» не было никаких испытаний. У католиков такие испытания связаны с Первым Причастием, а условием для такового является экзамен по Катехизису. У православных Первое Причастие дается в семь лет, и ему предшествует Первая Исповедь, на которой священник расспрашивает ребенка, что он знает о Законе Божьем. Было, конечно, нечто похожее и у ведийских пастухов. У всех народов и во всех религиях есть нечто подобное, и было бы странно, что ведизм, из которого вышел митраизм, маздеизм, браманизм, эллинизм, латинское язычество, германская древняя религия и славянское язычество, такого испытания веры не было бы. У славян оно приурочено к семилетнему возрасту, когда ребенку впервые стригли волосы. В друидизме непременным условием такого испытания были спортивные упражнения, прыжки через спины лошадей, стрельба из лука, борьба и т.д. У арийцев, вероятно, они были тоже, так как арийцы были великолепными всадниками. В жизни пастухов это было самым важным. Они должны были водить свои стада, знать все, что надо для подачи первой помощи скоту и лошадям, уметь отличать хорошую траву от дурной, знать, какую из них можно употреблять в пищу, а также уметь защищаться от хищников и разбойников. Первым условием в этом случае было знание верховой езды. Вторым - определение погоды, розыски водопоя, выбор становища, и наконец, третьим - примитивная метеорология. Естественно, что раз образования у арийцев в нашем смысле не было, они должны были знать сказания, легенды прошлого и основы религии. Если существовали жрецы, умевшие читать Веды, то должны были существовать и сказатели. В России они сохранились до самой первой войны. Обычно это певцы, гусляры или просто «сказители». Такие же барды или повествователи должны были существовать и у арийцев. В Ведах записывалось лишь то, что могло впоследствии быть испорчено передачей, а на словах говорилось все самое главное, что каждый должен был знать, будучи ведийцем. Среди старших были, конечно, знавшие многое, что другим было неизвестно. Это были певцы во время празднеств, передававшие на словах длинные повести. С другой стороны, у арийцев отец семьи сам был священником и сам совершал жертвы в присутствии жреца, а арийские мужи были при них. Но истинными хранителями ведийской религии были, конечно, не все арийцы, способные веровать и неправильно, стремясь к политеизму, а жрецы-монотеисты, постоянно о том напоминавшие даже в текстах «Риг-Веды»! Если жрецы вносят всегда организующее начало в религию, то мас-са темных людей, верующих, но не достаточно сильных в знании веры, постоянно стремится к альтерированию таковой, потому что каждый человек понимает свою теорию на собственный лад. В этом и заключается генезис ересей. Поэтому жрецы ведизма всегда должны были бороться с возникновением ересей, и митраизмпли маздеизм возникли в ведизме именно как некий уклон от истинной линии верования, чтобы затем вылиться в самостоятельные религии. Что монотеизм был в основе «Риг-Веды», нет сомнения, ибо есть тексты об этом, но что была также и тенденция персонификаций божества, тоже несомненно. Агни, Вайю и Сурия всё же были основой Тримурти ведизма. Их место находилось на Земле, в Воздухе и в Небе. Множественность их деятельности породила разные имена Бога. Анукра-мани «Риг-Веды», автором которой считается Катиаяна (Макс Мюллер, о.с., стр. 215), делает первое усилие свести многообразие к единству. В этой книге все божества сводятся к одному, которое можно отчасти идентифицировать с Солнцем. Мы говорим «отчасти», потому что Солнце в этом случае лишь тот физический пункт, где проявляется Сила и Милость Бога (Ласеен, о.с., стр. 10 и 768). Нирукта дает систему единобожия в гимне, посвященном Висвадевам, и который приписывается Диргхатамас («Р.В.», разд. II, чт. III, г. V, в. 46, перев. Ланглуа, т. I, стр. 389). Третья часть Нирукта, так называемая Диавата, распределяет божества по трем категориям (Макс Мюллер, стр. 155). «Божественный Дух, витающий в Небе, Его называют Индра, Митра, Варуна, Агни. Мудрые дают Единому Существу много имен; это Агни, Яма, Матарисван».
    О каком «многобожии» может быть речь после этого? Если в ведизме нет строгой схематичности семитов, то не надо забывать и того, что над составлением Библии трудился не один Моисей с Етэра, но и в продолжении тысячи лет все левиты, пророки (Амос, например) и все священники, до тождества Моисеева монотеизма (Фогельсон С., «Религия Моисея», в рукописи, Брюссель, 1952 г.). Перевод семидесяти толковников был сделан уже с Библии, как мы ее знаем, но раньше ее были другие Священные Книги. «Законам Моисея», его Декалогу соответствует у арийцев книга «Законов Ману». Правда, Нирукта не является чисто арийской книгой до Великого Переселения, а книгой индийской. Но индусы - те же потомки арийцев. В бессмертие души и сотворение мира арийцы верят уже почти догматически. Эта часть их религии запечатлена в последних Гимнах «Риг-Веды». Творец Мира Ивдра: «О Индра, Ты сделал все, что существует» (уже цит. выше). «Живя в глубине Великолепного Эфира, из Твоей Сущности Сильной и Высшей Ты для нашего блага создал Землю по Образу и Подобию Твоего Величия; Ты пробегаешь Небо, счастливо окруженное N Водами» («Р.В.», разд. I, чт. IV, г. VII, в. III, т. I, стр. 12).
   Индра «создал Свет» («Р.В.», разд. II, чт. VI, г. V, в. VI, стр. 465). «Царь всех Богов, без сравнения, Бог Индра (говорит Парутшхена), проявляющийся в Молнии, дает всем существам движение и жизнь» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. VI, в. II, т. I, стр. 325 и разд. И, чт. VI, г. IV, в. IX, т. I, стр. 463).
   Митра и Варуна являются помощниками Индры, они - Хранители Мира; иногда говорится о Вишну, в другой раз об Агни, который называется Творцом Мира и Отцом Всех Живых Существ («Р.В.», разд. III, чт. V, г. II, в.
VII, т. II, стр. 119). Он - посланник Индры, Дхатри, украсил Свод Неба
Звездами. Иногда говорится о Творце Савитри, или Таркшха, Птица (Фе
никс!). Он создал пять родов Существ, Он же создал и Волны («Р.В.»,
разд. VIII, чт. VIII, г. XXXVI, в. III, т. III, стр. 472).
    Концовка «-пати», как правило, в Праджапати, вероятно, послужила для обозначения числительного «пять», так как до сих пор в чешском языке, как и в словенском, сохранилось произношение «пет», «пятый». В Гара-ниягабарха, который может быть поставлен наравне с Вискарман, так красива его словесная и звуковая форма, Агни называется Праджапати (Отец Творения). «Да, волны носили в своем существе Того, Кто дал Свет всем божественным Существам. На пупке Бога Несотворенного лежало яйцо, в котором были заключены все миры».
   «Вы знаете Того, кто создал все эти вещи. Это Тот же, Который в вас. Но в наших глазах все скрыто как бы белоснежной вуалью» («Р.В.», разд.
VIII, чт. III, г. XI, в. I и след., т. IV, стр. 316).
    Космическое яйцо, о котором говорит гимн, - это символ вселенной, которая, как мы знаем теперь благодаря Эйнштейну, имеет действительно форму, близкую к яйцу! Какое откровение было дано творившему этот гимн! Это Яйцо-Гираниягарбха, в котором был рожден Брама, который дает жизнь через Майю другим ипостасям-богам и всем живым существам. Этот миф удержали в памяти греки, когда говорили об Орфическом Яйце, в котором родился Фанес, Примитивное Существо.
    «Когда большие волны пришли, нося в себе Зародыш Вселенной и вынашивая Агни, в это время развилась Единая Душа Богов. Какому другому

Богу принесем мы Жертву?» («Р.В.», разд. VIII, чт. VII, г. И, т. IV стр 410).
   «Он дает Жизнь и Силу. Все существа, даже Боги, подвержены Его Закону. Бессмертие и Смерть суть Его тени. Какому другому Богу принесем мы Жертву?
   Своей Великостью Он, Единый Царь всего этого мира, который видит и дышит. Он Владыка всех существ двуногих и четвероногих. Какому другому Богу принесем мы Жертву?
   Его Величие - Горы, покрытые (снегами), этот Океан, с его волнами, Его области, Его Две Руки. Какому Богу принесем мы Жертву?»
   К мудрому Праджапати обращаются в Гимне Высшей Душе - Парамат-ма:
   «Ничего не существовало тогда, ни видимого, ни невидимого (Макс Мюллер, стр. 559, говорит, что «вначале не только не было существ, но и несуществ»), ни Высших Областей, ни Воздуха, ни Неба. Где была эта оболочка (видимого)? В каком ложе находилась, сдерживаемая, Волна? Где были эти Глубины Бездонные?
   Не было Смерти, не было Бессмертия. Ничто не предвещало ни Дня, ни Ночи. Он один дышал, не производя никакого дыхания, скрытый в Себе. Он не существовал (иначе) как в Себе.
   Вначале Мрак окутывал Мрак, Вода находилась без движения, Все было смешано. Существо отдыхало в этом Хаосе, и Все это Великое ломалось от Его Святости.
Вначале Любовь была в Нем, и из Его Духа вышло Первое Семя.
   Кто знает эти Вещи? Кто может Их рассказать? Что 3to за Творение? Боги были тоже Его созданием. Но Он, кто знает, как Он существует?
   Тот, Кто был Первым Творцом этого Создания, его поддерживает. И Кто другой, как Он, может это сделать?
   Тот, Кто сверху Неба видит Мир, знает Один все. Кто другой знает это Знание?» («Р.В.», разд. VIII, чт. VII, г. X, т. IV, стр. 421-422).
    Если подходить с точки зрения Запада к космогонии арийцев, то тогда их представление будет «грубым и несовершенным» (Альфред Мори). «Земля (будет) утвержденной на горах («Р.В.», разд. V, чт. VI, г. XIX, в. III, т. III, стр. 174). Тогда будет найдена связь между семитской космогонией, греческой и арийской, хотя и у евреев не всегда можно видеть упрощенное миропредставление: «Небо повесивший неудержимым тяготением!» - слова песнопения в православии тому порукой, ибо церковные песнопения в нем идут с первых веков христианства. Значит, древние Отцы Церкви, весьма близкие к библейскому мышлению (а значит, и к семитскому) знали, что в мире существует тяготение!
  Земля, по пониманию некоторых арийцев, была укреплена на, своей основе: «О Индра, сказал Впсвамитра, Земля была бесформенной и подвижной массой; это ты, Индра, Кто вытянул ее величину и укрепил ее на своем основании. Благородный Боже, Ты укрепил Небо и Землю. Небо поддержано Тысячей Неистребимых-Колонн» («Р.В.», разд. II, чт. VIII, г. V, в. V, т. Г, стр. 523 и разд. II, чт. III, г. III, в. IV, т. I, стр. 372) В этих словах заключается гораздо больше, нежели западное материалистическое мышление может понять. «Риг-Веда», Библия арийцев, говорит метафорами, и во многих случаях образные выражения должны пониматься в переносном смысле. Тысяча Колонн - та ткань сил, одновременно внутриатомных и виеатомных, которая держит не только атомы материи, но и вселенную (Эйнштейн). Практически говоря, сегодня нет разницы во взгляде на мировое тяготение и на материю. Массы последней, даже на большом расстоянии действуют друг на друга, притягивая все части, заряжая их и отталкивая, так, что на границах между притяжением и отталкиванием возникает равновесие сил. Последнее откровение, полученное религиозными поэтами Арии, идет из прежней высокой культуры арийцев, доарийской, и, может, от источников цивилизации Ма (письмо Юрия Терапиано к автору этого труда). Но Митра и Вару на, хранители Трех Небес, Трех Воздухов и Трех Земель, упоминаемые в Ведах как Три Части Мира, делящиеся на Три Локи, являются как бы эссенцией трехмерного Мира. Три Части Неба -Диу, Три Части Воздуха — Антарикша и Три Части Земли - Бгу («Р.В.», перев. Ланглуа, т. II, стр. 514), согласно Ведам, являются дальнейшим подразделением. В этом видна забота составителей Вед внушить арийцам троичность божества в его основе, как и трехмерность видимого, его создания.
   <<Атхарва-Веда», очень древняя по своему содержанию, хотя и позже включенная в ведическую литературу, говорит так об арийской космогонии.
    Было бы весьма просто свести религию арийцев к обожествлению природы, а затем, пользуясь уже установленными схемами сравнительной мифологии, объяснить значение божеств. Однако, если такая ткань в ведизме есть, то есть и другая, монотеистическая, к которой постоянно религиозные поэты Вед возвращаются. Чем это вызвано? Простым желанием единства, к которому склонны некоторые умы, или же это другая, более древняя традиция? Мы на этот вопрос отвечаем утвердительно. Арийцы до ведизма были, вероятно, на высокой степени культуры, и их пастуший период был периодом упадка, что видно из самых ранних песнопений «Риг-Веды», где высказывается монотеистическая идея. Она, следовательно, была до ведизма, ибо была внесена в ведизм. Есть основания думать, что арийцы были не только культурным народом в период доведический, но и сильным народом, колонизовавшим Европу, особенно Балтику, задолго до Великого Переселения арийцев VIII века до Р.Х. Этот народ был в сношениях с цивилизацией Ма, существовавшей по крайней мере за двести тысяч лет до нашего периода. Китайские, тибетские и индийские источники об этом говорят (письмо Юрия Терапиано). Индийский предисторик Тилак говорит о звездах и созвездиях «Риг-Веды», которые все северные, а не южные, как должно было быть. Это указывает на место, где жили арийцы доведического периода. Позже арийцы частью пошли на юг, обладая железным оружием и лошадьми. Движение же в Европу совершилось не раньше использования лошади. Только благодаря железу и коню арийцы могли занять Индию. Только благодаря тому же они могли укрепиться в Европе. Это случилось около VIII века до Р.Х. Однако, и раньше в Балтике были арийцы. Они, вероятно, пришли туда в самый первый период приручения коня. Возможно, что уже тогда они умели делать железное оружие. Обычно такие открытия, как выплавка железа, хранятся довольно долго в среде открывшего их народа, так как они являются решающими в борьбе его с врагами. Позже враги добывают секрет и начинают им пользоваться, что приводит сначала к долгой борьбе, а затем к победе врагов. Так, вероятно, произошло и с арийцами.
   Но в период ведический надо искать воспоминаний прошлого о Ведах. До Максу Мюллеру, было вначале только Три Веды: «Риг-Веда», «Яджур-Веда» и «Сама-Веда». Позже они слились в одну Книгу, с тремя частями. Возникновение «Атхарва-Веды» относится к периоду древнейшему, где были собраны молитвы браминов, возносившиеся во время жертв. Эти песнопения и гимны составляли добавочную часть религиозного кода в древнейшее время (Макс Мюллер «История старосанскритской литературы», 2-е изд., стр. 122, 445 и др.) «Атхарва-Веда» в те времена в Веды не входила и, по-видимому, в руки профанов не попадала.
   «Да Мир, который вначале был (бесформенной) кучей/массой, пла
вающей на движущихся водах; да Земля и Мир дадут нам силу и бод
рость...
   Да Земля, вокруг которой день и ночь текут воды, не убывая, даст нам молоко...
   В твоей середине, о Мир, возле твоего пупка, где живет твоя добродетель, устрой нас, очисти нас!
Земля наша Мать, и я сын Земли.
   Земля — Мать Трав, из которых все родилось; Земля и Мир твердо установлены на незыблемых основах, лепых и приятных! Да ходим по тебе всегда! Велико твое место; ты стала большой; большой стала твоя сила; ты
- трепещущая и движущаяся. Да хранит Тебя Великий Индра всегда. Ты, Земля, дай нам быть чистыми, как золото; и да не ненавидит нас никто.
   Агни есть в Земле, в Травах; Воды содержат Агни. Агни в камне, в человеке; есть Агни в скоте и в конях...»
   Сопоставляя со словами молитвы: «Земля еси и в Землю отыдеши», которую говорит священник при погребении православных людей, добавляя: «Господня земля и вси, живущие на ней», можно видеть, что это одна и та же религиозная мысль, заключающаяся в признании принадлежности земли и всего живого Богу.
    «На Земле люди приносят Богам Жертву, возношения, которые они приготовили; на Земле смертные люди имеют достаточно пищи... Да даст мне Земля дыхание и Жизнь, и да даст мне Мир долгие годы.
   Земля состоит из скал, камней и праха; Земля крепко построена; да почту я Мир, дыхание которого золото. Я славлю Мир, все время обновляющийся, терпеливую Землю, которая радуется нашей молитве. Да живем мы на Тебе, о Земля, Ты, которая приносишь освежение и пищу, которая обладает питательностью и кормами жирными.
    Мир, постоянно обновляемый, чтобы придти к совершенству, в котором Агни, живущий в Водах, который перехватил сзади Змея, тогда как, дрожа, он оставил неверных Дасиус, предпочитая Индру, но не Вритру, он подчинился Сакра как своему Господину.
   В Мире, где есть Сильные Башни, созданные Богами, где есть почва, на которой Они борются в Мире, Матка всех Вещей, да даст же Творец Вселенной каждому углу Земли приятность для нас.
   Тьма и Сумерки, День и Ночь размерены на Земле. Земля и Мир покрыты Дождями; да дадут они нам доброе убежище, где бы мы чувствовали себя хорошо. Ты если Корабль Великий, содержащий Человечество, дающий всем желаниям, чего они хотят, как Молоко, никогда не убывающее.
    Мать Земля, закрепи меня (на месте) и устрой меня, чтобы все было благом мне; Ты - Подруга Неба; дай мне благоденствие и богатство» (Шарль Брюс, «Концепция Земли», «Журнал Азиатик Ройаль Сосиэти оф Григ Бриттэн», т. XIX, часть III, стр. 321 и др.).
   Этот гимн может быть поставлен в параллель с православным прошением: «О благорастворении воздухов и изобилии плодов земных Господу помолимся!»
Певец Веды говорит дальше:
    «И сейчас же все Существа являются на Свет. Без труда (боли) Небо и Земля произвели Великого Бога (?). Этот Хор Существ Одушевленных и Неодушевленных приходит в движение: птицы, четвероногие всех видов и родов. Я славлю в сей день это Древнее Творение, Вечное, нашего Отца, нашего Великого Предка». Певец говорит о Ману, ведическом Адаме, Отце Человечества. Здесь же певец говорит о «Существах Одушевленных и Существах Неодушевленных». Под последними надо понимать живую и мертвую природу, между коими ведийский поэт не делает разницы. Впечатлительность — основное качество живого Существа, а также его реакции, как ответ на впечатлительность, по мнению Планта (итальянский ученый), свойственна также и мертвой материи! Различие лишь в количестве, а не в качестве.
   Ману, Первый Человек Вед, является Отцом Существ и носит еще имя Айю («Р.В.», разд. III, чт. III, в. VIII и в. IX, т. II, стр. 81; разд. I, чт. IV, г. XII, в. III и др., т. I, стр. 112; см. Ланглуа, т. I, стр. 285; см. Макс Мюллер, стр. 451).
    Эта космогония отличается от браманической и Гопата-Брахмана: Бра-, ма создал Землю из своей Ноги, Воздух из Чрева, Небо из Головы. Он назначил Агни Хранителем Земли, Вайю — Хранителем Воздухов, Адития — Хранителем Неба, все Три Бога, созданные Им. Здесь явно проступает, что раз эти божества были созданы Брамой, Они суть Его Ипостаси. В этом сходство с ведизмом, но разница в фактическом описании Творения. По словам браминов, после Творения Брама создал Веды, Риг соответствует Агни, Яджур — Вайю и Саман — Адития (Макс Мюллер, стр. 451). В соответствии с Ведами, человек по смерти, если он жил добрую жизнь, получает Небесное Блаженство.
    «Да приду я в Обитель Вишну, где живут в блаженстве Его верные люди, — говорит Диргхатамас, - тот, кто возносит Жертвы в честь Вишну, (делающего) большие шаги, становится Его другом в этих Высших Краях» («Р.В.», разд. II, чт. II, г. XVIII, в. V, т. I, стр. 364).
   Звезды - Души Умерших, по мнению ведийцев: «Благородные Мужи получают (славную) чудесную юдоль; их Солнца блестят в Небе; они получают Напиток Богов (Амброзию) и вечно живут», — говорит Саскиван («Р.В.», разд. II, чт. II, г. IV, в. VI, т. I, стр. 310).
   Здесь проступает древнее знание арийцев, что Звезды — Солнца! Этого простые Пастухи знать не могли]
   Умершие, получившие Благую Часть на Небе, именуются Садхияс, они суть полубоги, равнозначащие святым христианства. Эта особенность связывает эсхатологию ведизма с культом Предков и с мудростью древних, которые были удостоены амрита, т.е. бессмертия.
   Таковы в «Риг-Веде» Рибхавас, Маруты (Марутсы) и Ангирас (Анжи-рас). Все они были заслуженными верными, а Анжирас были, вероятно, священниками во времена доведические. Это и есть указание на прежнюю религиозную культуру арийцев ведизма.
   В комментариях Брахманас они называются верующими священниками (Макс Мюллер, стр. 232-424).
   Здесь санскритологи сбиваются, говоря о Ричи (Риши), носящем имя Ядна, или Яджна, то есть жертва, которого считают персонификацией жертвы. Такой Риши просто мог иметь подобное имя, как сейчас Иванов или Джонсон!
   Другой автор гимна Человеческой Душе называется Праджапати, то есть Хозяин Творения, Гираниягарбха, имя которого значит Золотое Яйцо, из коего вышел Бог, а санскритолог восклицает: «Эти постоянные смешения очень часты в Ведах, в другом месте это Вак, то есть Глас (автор вдохновенный), который делается настоящей дочерью Мудрого Абгриман» (Бартелеми-Сэн-Илер). Здесь метафора, переходящая в реальность для усиления образа, непонятна санскритологу, читающему тексты сквозь западное мышление.
   Если в христианстве книги Ветхого и Нового Завета считаются бого-вдохновленными, почему о последних гимнах Вед нельзя сказать, что собрание гимнов Вед божественно? «Цари Варуна, Митра и Ариаман, сделавшие осень, месяцы, день, Жертву, ночь и Риг, обладают необоримой мощью» (Ж.Мюир «Оригинальный санскритский текст и источник и история народа Индии», т. 3, стр. 164). Мы понимаем, что хочет сказать последнее выражение Веды. Оно хочет указать на боговдохновенность книг. Иначе, если мы откажемся толковать слова Веды, то многое нам станет непонятным. Кроме перевода языка, слов, фраз, есть еще перевод мышления, и невозможно перевести ведийское мышление на западное, не объяснив мета-форизма Вед. Но санскритолог, переводящий слово за словом, теряет дух Писания и не находит ключа к нему, который виден во всех гимнах Вед. Ключ этот — иносказание!
   Наконец, нет и синонимов в западных языках и ведийском. Надо иной раз заменять слово целой фразой, что мы и делаем по мере надобности для ясности текстов. Такие фразы или слова нами взяты в скобки.
   Может быть, это были священнические чины, как в христианстве есть «аббат», «епископ» и т.д.? А, может, это обозначало его сущность, как, скажем, священника, занимавшегося особенно темой Праджапати?
   Наконец, это может быть и уподоблением этого певца Бога самому Богу, чтобы сказать, сколь праведным был он в жизни.
    С нашей точки зрения, в таких выражениях надо искать смысла «святой», а упоминание, скажем, о жертве при его имени означает «жрец».
   Если допустить такой метод, как у санскритологов, то тогда, скажем, найдет какой-либо ученый через сто тысяч лет наше Евангельское изречение: «Да просветится свет ваш пред человеки, яко Отца вашего Небесного»,
и решит: «Речь идет о Сынах Божьих!» На самом деле, если Бог является Отцом-христиан, то они, будучи Его детьми, Сынами Его в то же время не являются в том смысле, как Христос, Сын Божий. Они Его младшие дети, настолько младшие, что не идут ни в какое сравнение с Христом^
   Мы уже сказали, что Золотое Яйцо Гараннягарбха есть вселенная, и по позднейшему учению браманизма Брама был до Дня Брамы (то есть Творения) в Брахме, и когда Брама проснулся после Ночи Брамы, Он вышел из Брахмы, Бога Потенциального, и стал Брамой Бодрствующим и Творящим, Богом Активным. Он «думает» Мир и последний происходит соглас-, но «думе» Брамы.
   О потенциальном Боге Брахме все учителя браманизма говорят: «спрашивающий о нем и объясняющий его - оба ошибаются!»
    Но мы в этом Брахме видим неведомого Бога Моисея, как и неведомого Бога древних греков. Об этом же говорит и христианское учение о непознаваемом Боге: «Бога никто нигде не видяй, на Него Чини Ангельстии не имеют взирати!»
   Значит одна и та же идея Бога лежит как в ведизме, так и в браманизме, в маздеизме и в христианстве. Единство этой идеи изложено в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово».
    Начало этого Евангелия, отражавшего взгляды гностиков, должно понимать, раз оно канонизировано церковью, как: «Вначале была Идея и Идея была в Боге, и Бог был Идея». Византийские греки поняли эти слова как Логос — Сын Божий. Это антропоморфизм. Философское содержание христианства выше всякого антропоморфизма, а его мораль - наилучшим образом выражена и найти другую форму морали вряд ли возможно.
    Единство учения о Боге, лежащее во всех перечисленных религиях, указывает на единый источник таковых. Для верующего он есть сам Бог, а для западного скептика - источник этот — древнейшая цивилизация Ма.
    Маруты в Ведах упоминаются тоже как священники, или жрецы, но они же носят значение Ветров. Не надо забывать, что в этот период арийцы обитали где-то между Джунг-Арией и Ферганой, где дожди, в общем, редки. Первым условием дождя с неба является, конечно, ветер. И у православных есть молебствия о ниспослании дождя. Нельзя из этого заключать, что христиане «исповедуют цикл природы».
   Предки-Питрис назывались у ведийцев Отцами Жертвы и часто они как бы растворяются в Агни.
    Мы уже говорили о том, что идущий в степях человек постепенно растворяется в лазурной дали. Даль веков - та же даль и в ней те же перспективные качества. Детали в ней исчезают, остается главное, которое тоже через некоторое время исчезает.
   Они, эти Предки-Питрис, исчезают, как замолкает последнее слово религиозного песнопения. Одни идут к Адити, другие, заслужившие, идут к божествам. Тело усопшего возвращается в землю, а душа бессмертная поступает под покровительство Агни, «который творит ей легковейное тело, сажает в колесницу и на ней он улетает в небо». Часть, растворяющаяся в природе, это «дух жизни», Дживатма, растворяющаяся в Праматма (Пара-матма), душе высшей.
   Догмат Ада появляется в последних Аштакас «Риг-Веды». Гимн обращен к Яме, Царю Питрис, персонифицирующему землю и смерть, как утверждает Макс Мюллер и Альфред Мори. Этот Яма сходен с Гадесом и Плутоном и Хроносом греков. Если Гадес олицетворяет собой Землю, принимающую в себя мертвых, то Яма тоже в «Риг-Веде» получает иногда такое же значение: «Гимн Облакам, Вена: Когда те, кто тебя желает, видят Тебя в Небе, летящем на Твоем Златом Крыле, они распознают (узнают в тебе) после Варуны Птицу, несущую Дождь в глубь Ямы» («Р.В.», разд. VIII, чт. VII, г. III, в. VI, стр. 413).
   Интересно отметить, что слово «яма» удержалось в русском языке, особенно на юге, на Украине, где яма имеет значение могилы, значит, ведическое значение!
   Яма стережет умерших, пожираемых огнем Мритиу. В этом слове ясен корень славянского языка «у-мереть», «у-мри», означающий С-мерть.
Санкусука составил гимн:
    «О Мритиу, иди другим путем; твой путь не является путем божеств. Я говорю тому, кто имеет глаза и уши; сберегите наших детей, сберегите наших людей». Здесь можно отметить параллелизм с выражением Библии: «Имеющий очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать». То же значение несет в себе «Диво Многоглазое, Многоухое и Многорукое» в сказках, рассказываемых русским народом, «Чудо Осьмиглазое», «Чудо Девятисильное», трава «Девясил», которая бережет от Смерти, «Бережень-Тра-ва».
Гимн продолжается словами:
    «Жизнь и Смерть сменяются. Да будет нам благодатной молитва, которую сегодня возносим божествам. Будем радоваться (смеяться) и плясать и продолжим нашу жизнь.
   Вот преграда, которой я спасаю живущих, да никто другой среди людей не идет этим путем, да живут они сто и сто осеней; да закроют они Мритиу в его пещере.
    И ты, женщина, иди в места, где еще есть жизнь для тебя. Отыщи в детях, которых он оставил тебе, жизнь, которой уже нет. Ты была достойной супругой хозяина, которому ты дала твою руку.
   
Я беру лук из рук усопшего для нашей силы, нашей славы, нашего благоденствия! О, ты! Вот, что ты стал. И мы в этом месте, да будем мужами сердца и да победим наших врагов (сильных).
    Иди, отыщи Землю, эту Мать, широкую и добрую, которая вытянулась
вдаль. О, Земля, поднимись! Не рань напрасно. Будь для него нежной и
предупредительной. О, Земля, покрой его как Мать свое дитя краем своей
одежды. Я собираю Землю вокруг Тебя. Я делаю этот холмик, да твой прах
не потерпит повреждения. Да хранит Питрис эту могилу. Да построит (вы
роет Яма) здесь твое обиталище» («Р.В.», разд, VII, чт. VI, г. XIII, т. IV,
стр. 161-162).
   В параллель с этим гимном можно поставить песнопение православной религии: «Вчера бо беседовал с вами». Из трех же песнопений «красота не имеющая вида».
    Рот утверждает, что имя Ману не встречается в священных книгах религии маздеизма, что позволяет думать, что идея этого человека более позд-чнего периода. Это утверждение нам кажется чрезмерным. Если создатели маздеизма не внесли какое-либо имя в их книги, это может говорить лишь то, что они не были с нами согласны. Сопоставляя иранскую и ведийскую традицию, Рот говорит, что миф о Яме в «Рпг-Веде» произошел от более ранней легенды, где Яма и Ями, два супруга, были представлены как первые люди (Рот, стр. 430; Вестергаард «Котрибуция к староиранской мифологии»; Вебер «Индусское изучение», т. III, стр. 403 и др.). Последнее суждение, пожалуй, верно, так как в старой традиции Ирана, сопоставляемой с Ведами, Йима - сын, которого Боги дали Вивасват за то, что он вознес Жертву Гоама (Сома), и Вивасвату — это Агни, или пламя, которое принималось за первую тварь, живую душу и Творца Жертвы.
    Бодри передал легенду, изложенную Ад.Кюн, но дополнил таковую. Эта легенда встречается с вышеизложенной и в таковой ее легко узнать. Рот считает, что Яма был первым, кто заплатил дань смерти, как выражается санскритолог, ушел в Царство Теней и стал там Царем. Сидя среди Богов под тенью великолепного Дерева, он с ними обедает. В подтверждение своего мнения Рот приводит гимн «Риг-Веды», в котором описывается, как Яма и Ями, Дети Вивасват, Солнца, ведут любовный диалог. Сестра убеждает брата взять ее в жены. В этом можно видеть, как замечает А.Мори, историю Адама и Евы, где Ева соблазняет Адама. Вместе с тем в этой легенде имеется намек на рождение будущих поколений. Но Ланглуа говорит, что Ями в других местах «Риг-Веды» является молитвой, относящейся к Яме. Так, например, есть молитва Индре, которая носит имя Индрани, как жены Бога. Молитва Агни называется Агнаи, тоже как если бы она была женой последнего. Так в Песне Песней молитва становится супругой Бога. Яма по отношению к Агни есть то же, что Варуна по отношению к Митре, говорит дальше А.Мори. Это Агни Ночной, Агни Мертвый в Жертве и уснувший в Арани, из которой он должен возродиться. Ведический гимн говорит, что Вригаспати, или Жертва, умирает и отдает свое тело Яме («Р.В.», разд. VII, чт. V, г. VII, т. IV, стр. 233). В гимне, относящемся к пламени, жгущем усопшего, встречается та же мысль:
    «О Агни, не сжигай, не истребляй сего. Не разрывай ни его кожи, ни тела. О Джатаведас, если Ты доволен нашими Жертвами, помоги ему вместе с Питрис.
   Если Ты доволен нашими Жертвами, о Джатаведас, окружи его Пит-рис. Он пришел, чтобы получить тело, носящее душу. Да будет он во власти Богов.
    Да идет глаз в Солнце, дыхание в Вайю. Отдай Небу и Земле, что ты им должен. Иди, отдай Водам и Растениям части твоего тела, которые им принадлежат.
    Но есть в его Существе часть Бессмертная. Это ее надо согреть твоими лучами, возжечь твоими огнями. О Джатаведас, в богатом теле, сделанном тобой, вознеси его в мир набожных.
    О Агни, низведи его затем среди Питри; да придет он среди песнопений и Жертв. Одетый Жизнью, да примет он тело. О Джатаведас, да соединится он с телом.
   Но да не тронет твоего прежнего тела ни черная птица, ни муравей, ни змея, ни хищное животное.
   Да сохранит тебя Агни, Сома, который утолил жажду Детей Священников, (да сохранит) тебя от этих (несчастных) случаев.
   Но отведи (от него) этого Агни, который ест тело. Пусть он идет к Яме, унося с собой грех» («Р.В.», разд. VII, чт. VI, г. XI, т. IV, стр. 150, 157 и
ДР-).
    Как записывались эти гимны? Каждое племя, клан арийцев, ткали на общем фоне их религии священные песнопения, некоторые составители оставляли свои имена, другие нет. Но так как в «Риг-Веде» отсутствует систематическое изложение основ религии, то вполне можно заключить, что таковые были записаны в другой книге, до нас не дошедшей и находившейся в руках жрецов.
   Была ли такая книга вообще? Она должна была быть; так как в самих Ведах, в конце концов, есть указание на это хотя бы в виде замечания: «мудрые дают много имен Единому Существу». Значит идея единобожия жила где-то, кто-то был хранителем этой идеи и постоянно о ней напоминал. Кто же, если не жрец, знавший лучше свою религию, чем простой верующий?
   
Идея облечения усопшего в иное тело не чужда и христианству, хотя и
относится к живым, переходящим в христианскую религию: «Едицы во
Христа креститеся, во Христа облекостеся!» Принятие христианства равно
сильно «совлечению с себя ветхого Адама». Об этом упоминается в Вели
ком Посту.
    Ведические поэты составляли гимны, посвященные божествам, и зачастую не они, а другие закрепляли за ними авторство, приписывая его гимнам более древним. Значит, была еще неписаная традиция, говорившая о составителях и хранившая их имена. Систематизация песнопений, которая видна в Ведах, уже более позднего периода и в пей заметна работа ввященников, ибо зачастую, написанные как позднейшие, эти гимны являются более древними по языку и описанию места. Семь Мудрых Рпши, святых первых времен ведизма, по числу семи лучей Агни, приобрели позже значение семи планет. Однако, описанные созвездия в Ведах, как мы уже сказали, по словам Тилака, индийского ученого, вес северные, видные с неба параллели Балтики. Риши первыми сложили гимны, располагавшие божества к людям, по браманистской традиции. Таковы слова гимна: «Риши, желая получить вещи более нарочитые, приблизились к Богам со своими молитвами, сложенными в размерах (поэтических)». Анжирас и его сыновья сложили особенно большое количество гимнов (Нев «Этюды», стр. 21; Нев «Опыт мифа Рибхавас», стр. 225; «Р.В.», разд. VIII, чт. III, г. XI, в. II, т. IV, стр. 494, а также Мюир «Оригинальные санскритские тексты, зарождение и история народа Индии», на англ, яз., часть 3, стр. 128 и др.)
    В других гимнах Анжирас упоминаются, как стоящие ближе всех к божествам и позже они причисляются к ним. В песнопениях семьи Готамид сыновья Анжирас упоминаются уже как помощники Индры и освободители Небесных Коров. Как Анжирас были в конце концов растворены в Агни, жрецы древности растворились и слились с Девами и Марутами (Нев «Опыт», стр. 228, 232, 18, 231; «Р.В.», перев. Ланглуа, т. I, стр. 559).
    Таким образом, отмечает А.Мори, воспоминания первых веков религии арийского общества дали двойную идею примитивной божественной мудрости и откровения. Эта двойственность сохранилась в течение всего времени Вед. И пока одна говорит о Едином Существе, другая тяготеет к многобожию. Гимны были выражение^! не только богопочитания, но и откровением. Передача таковых, бывшая в начале делом кланов и семейств, стала непременной частью культа. Сидя в степи, в ночи, вокруг костра Агни, по трем углам, пели арийские семьи гимны, которые знали или которые сложили. Над ними было звездное небо, вокруг ночь, травы и мирно спавшие коровы, лошади и овцы. Вдали маячили в лунном свете всадники, стерегшие, как Индра, стада и родных. Старейший в роде возливал с молитвой Сому на камень, лежащий в пламени, возносил жертву Агни-Индре-Вару-не, давал каждому вкусить от Сомы и затем, поклонившись пламени костра, семья ложилась спать. Всадники продолжали стеречь мир живущих, как сам Индра.
   Медленно двигаясь, склонялись к дню звезды. Заходила Луна. Туман колыхался по ложбинам, растекался змеями Ямы. Всадники читали молитву Левину и Заре, чтобы скорей проскакал Небесный Всадник и пришла Благодетельница, дающая Молоко всем живущим. Небо розовело. Восток загорался Зарей и быстрый Левин скакал в Небе, с Востока на Запад. Клан просыпался. Старейший в роде подходил к Огню-Агни, возносил моление и совершал жертву. Ритуал и песнопения переходили из рода в род и уцелели даже в те времена, когда старейший в роде потерял значение жреца и был заменен Пурохита, религиозным советником начальника, который стал наследственным, передававшим сыну свои функции, когда начались Адхвари-вус, приготовители к жертве, и Ритвидж, или священники, ведшие служение, Хотри, Уджатри, или певцы гимнов (Макс Мюллер, «История», на англ, яз., стр. 175, 487 и др.; «Р.В.», перев. Ланглуа, т. I, стр. 276; «Р.В.», разд. II, чт. IV, г. X, в. V, т. I, стр. 412; разд. III, чт. IV, г. XI, в. XII, т. II, стр. ИЗ; разд. I, чт. VII, г. XV, в. III, т. I, стр. 210).
   Таким было ведическое прошлое, когда арийский народ кочевал в Сап-та-Синду, или Сапта-Синдху, воспевая божества и прося их благодеяний. Одним из важнейших условий получения этих благодеяний было сохранение обычаев и традиций. Современные индусы верят также: «Индра, Ты устроил счастье Твоих древних певцов» - говорит ведический гимн. «Я силен противу моих врагов песнопениями, идущими из моей семьи и переданными мне моим отцом Готамой», — восклицает Вамадева. Боясь утратить эту связь с прошлым, определяющим их расу, и желая сохранить мужественную власть своих отцов, начальники семей умоляют при помощи жертв Индру и Агни: <<Я прочел (пропел) эти старые песни, о Агни, и эти новые для тебя, который (извечно) стар. Эти возлияния сделаны Тому, кто проливает добродения на нас; Священный Огонь был поддержан из рода в род» (Макс Мюллер, «История» и т.д., стр. 482). То, что связывает человека с предками, а через них с божеством — это гимны и жертва. Предки растворились в Боге («почили в Бозе», православное выражение) и потому они связаны с ним. Так связан живущий с мертвым, а мертвый с божеством через Жизнь Вечную в Боге. Первые предки людей - боги. С ними связь с живущими через Питрис, Анжирас и Марутов. Золотая цепь: моления и жертвы. Здесь ясно выступает двойственность, а именно: моления, то есть пение гимнов, и жертва. Одно дано всем, а другое - жрецам. Значит, часть религиозной традиции и, может быть, самую важную; хранили жрецы.
   
Пурохита и Ддхваривус (Адхвариус), Хотри (Готри), Удхатри - хранители этой важнейшей части ведизма, и это от них исходит замечание: «Мудрые дают не одно имя (многие имена) Единому Существу».
    С другой стороны, и практически жрецы должны были получить ряд привилегий, и чтобы сохранить их и быть нужными всем, они вьигуждены были удержать важнейшую часть религиозных функций за собой. У евреев такую роль играли левиты. У христиан - священники, совершающие бескровную жертву. Молитвы, произносимые ими при этом, читаются шепотом и покрыты тайной мистерии. К жертвеннику прикасаются только священники. У евреев Ковчег Завета был неприкосновенным. Его касаться могли только левиты, я Вооз, желавший поддержать наклонившийся набок во время перевозки Ковчег, был убит. Был ли он убит Богом или самими левитами, неважно. Важно, что Ковчега никто не смел касаться под страхом смерти.
    Ведийцы, а позже славяне-венды сохраняли традицию. У славян она изменила свою форму вместе с переменой языка и с его отходом от санскрита. Изменившийся язык уже не был в отношении начертания в соответствии с санскритом, и если у литовцев близость к санскриту сохранилась, вероятно, это оттого, что литовцы пришли в Европу гораздо раньше, вместе с вендами, во времена преисторические, когда еще не было катастрофических движений народов и когда можно было сохранить традицию неповрежденной.
    Для арийцев соблюдение обычаев, традиции и повторение песнопений каждый день было первым долгом. Этим они утвердили у себя начала морали. «Священник является вернейшим, наиболее непреклонным наблюдателем таковой», - говорит А.Мори. Как начальник религиозной семьи, он должен давать пример своим поведением и своей набожностью.
    «О Вригаспати, ты Слово (священного) должно быть поставлено выше всего. Произносите это имя, которое (является) для наших друзей самым великим и самым спасительным. Да будет оно произнесено над очагом, и да его благодать (добродетель) проявляется там высоко. Как ячмень очищается в сите, Слово творится в душе Мудрых. Это испытание верных друзей, ибо вся их ценность в Слове. Но есть и такие, что видят Слово без того, чтобы Его видеть, и слышат, не слушая... (Жрец) может считаться (слыть) крепким в дружбе, и все же благополучие не следует за его усилиями. Магическая (Корова) не дает (Жертва) Молока. Он слышит Слово, но Оно неродяще и безблагодатно. Слово не находится в нем, кто обманывает таким образом, надежду друга. Если он слышит, это только для внешнего. Но он не знает пути, по которому приходят к плодам. Друзья имеют очи и уши; душа для их добродетели (дел) слепа и глуха... Когда такие священники - ваши друзья для богослужений, когда для (таинств) дел, требующих живой души и мудрой, вы имеете только такие (сухие) озера, святые предписания насилуются, и предстоящие Жертве сбиваются с пути.
   Несчастные, не идущие ни с людьми, ни с Богами, не достойны носить (сан) имя священников, ни совершать возлияний. Они загрязняют Слово своим грешным (гласом); безумные, они подобны ткачу, который хочет делать полотно (при помощи) плуга.
   Все друзья объединившиеся для Жертвы, радуются, видя появление предложений (Жертвы). Но возлияние, смердящее грехом, является простой декорацией без действия магического, священного. Так говорит Ври-гаспати» («Р.В.», разд. VIII, чт. II, г. X, т. IV, стр.*59-67).
   Здесь видно, как высоко моральны должны были быть священники ведизма. Арийцы понимали божество как законодательствующее в моральном плане. Но, с другой стороны, это не строгий судья Израиля, Иегова, которого надо бояться. Арийское божество просто лишает благодати грешника, и жертва, приносимая грешным священником или греховным человеком, лишена таинства. Бог ведийцев всепрощающ и снисходящ к грехам людей. Таков Варуна - страж морали: «Он полон прощения (снисхождения) даже к тому, кто совершил грех» - слова гимна (Макс Мюллер, стр. 540). «В присутствии такой религии, где из множества персонификаций исходит (такая) идея Единства божества, где Бог является ненавидящим грех, любящим справедливого, заставляет известного автора «Истории старосанскритской литературы» объявить ведизм настоящим откровением», - говорит о Максе Мюллере А.Мори. Мы говорим, что ведизм является прехристианством, где еще нет Христа, но уже есть учение, очень близкое его учению.
   С другой стороны, единство божества ясно само собой в Ведах, и «плюрализм физических персонификаций», как о нем говорит А.Мори, является лишь внешней стороной религии. Внутреннее она - единобожие! Ключ этого единобожия, чтобы иметь власть разъяснять, держали в руках жрецы-священники, и им пользовались, не выпуская такового из рук. Духовное руководство людьми вообще требует большого внимания, ибо весьма быстро всякое религиозное учение может быть опошлено, сведено до фетишизма или даже до язычества. Потому-то священник должен был обладать высоко развитым моральным чувством. Весьма часто священники бывали в конфликтах с арийцами, ибо они, как и евреи, всегда тянули, во-первых, к многобожию, а во-вторых, к удовлетворению грубых желаний, а" их молитвы были заинтересованными, эгоистическими прошениями^ Слабый духом и осуждаемый Вригаспати, священник входил в компромисс с такими проявлениями и лишался благодати, а сильный, настоящий священник возвра-

щал в настоящее русло переходивших границы допустимого арийцев. Он был их подлинным духовным отцом. Такое же требование к священникам и сейчас в основе предъявляет христианская, особенно православная церковь. Механическое повторение слова и жертвы Единого существа не удовлетворяет, говорит Вригаспати. Религия, состоящая из эзотеризма и ритуала, или экзотеризма, до тех пор жива, пока эзотеризм в ней жив. С момента победы «молитвенной мельницы» над живой молитвой, в ней воцаряется одна обрядность, или экзотеризм, возникают отдельные, враждующие между собой культуры, и религия превращается в простое многобожие, уже ничем не связанное вместе.
    Заинтересованные в получении награды ведийские арийцы обращали строжайшее внимание на исполнение обрядов. «Прежние (старейшие), кто нам предшествовал, - говорит ведический поэт, обращаясь к Индре, - о Бог, известный Твоими подвигами и называемый всеми, делали как сегодня и сделались Твоими друзьями. Так поступили эти (мужи) старого века и также делают новые; я прихожу с ними; снизойди подумать о (нас) мне» («Р.В.», разд. IV, чт. VI, г. IV, в. V, т. II, стр. 430). Таким образом, мы здесь перед общим явлением у примитивных народов, не доросших еще до ясного понимания независимости добра от Небесной награды. Человек еще «торгуется» с Богом: «Я Тебе буду делать Добро, а Ты мне за это дай Вечное Блаженство». Выбирая между Добром и Злом, такой человек выбирает Добро, надеясь, что оно принесет ему больше пользы. Ариец не всегда был бедным. «Это богатство, рассматриваемое неимущим как укор, когда они его не имеют, Ты держишь в Твоей руке», - говорит гимн Савитри («Р.В.», разд. I, чт. II, г. IV, в. IV, т. I, стр. 40). Таким образом, он считал, нужно быть набожным, чтобы сохранить свое богатство. Однако, со временем моральное чувство взяло верх и дошло до высот, «которые встречаются у израильтян в пленении и у христиан», - говорит А.Мори.
   Конечно, не сам ариец пришел к этому, а под руководством священников, соответствующих требованиям, какие предъявлял им Вригаспати. Нужно думать, что к этому времени относится и лучшее воспитание таких священников и, вероятно, лучшая организация самой религии, установившей иерархию и священническую дисциплину.
    «Индра удаляет от нас смерть» («Р.В.», разд. I, чт. I, г. IV, в. X, т. I, стр. 10). «О Боги, дайте нам сто лет жизни!» «Да будем мы знать богатство, силу и счастливую старость. Да пользуюсь долго светом и да прибуду к старости, как Солнце к Закату» («Р.В.», разд. I, чт. I, г. IV, в. X, т. I, стр. 10; разд. I, чт. VI, г. IX, в. IX, т. I, стр. 169; разд. I, чт. VIII, г. IV, в. V, т. I, стр. 231; разд. II, чт. IV, г. VI, в. VI, т. I, стр. 404; разд. I, чт. II, г. XI, в. XIII, т. I, стр. 51; разд. II, чт. III, г. VII, в. XIII, т. II, стр. 335; разд. I, чт.V, г. III, в. XV, т. I, стр. 127; разд. I, чт. I, г. X, в. VI, т. I, стр. 16; разд. V, чт. I, г. VIII, в. VIII, т. III, стр. 12).
    «По милости Индры, который делит (с нами) наше счастье, да будут плодовиты наши Коровы и крепки, да будут они нашей радостью и да дадут нам пищу изобилия.
    Дай нам и отпусти нам, как и нашим детям, и нашим внукам обильные урожаи, так как мы у вас просим добра, которое может быть постоянным и (цветущим, обогащающим) развивающимся».
   В этих гимнах ясно проступает эгоистическое желание получить при помощи Богов земные блага в обмен за исполнение религиозных обрядов... С этой мольбой обращаются арийцы к Индре, Варуне, Марутам, Агни, Девам. Прасканва говорит:
    «Святая молитва часто помогает устроению человека» («Р.В.», разд. I, чт. IV, г. II, в. И, т. I, стр. 91). «Не только воин в бою получает помощь, но и муж, желающий получить сына - это Мудрый, который молится» («Р.В.», разд. I, г. IX, в. IV, т. I, стр. 91). «Он работает на благо народа (гимн Савия), Князь, друг добродетели, который в честь Индры приносит Жертву и гимн священный (поет) или который сопровождает молитву богатыми дарами» («Р.В.», разд. I, чт. IV, г. IX, в. VII, т. I, стр. 106). Таким образом, здесь мы находим упоминание о князе, который, конечно, стремился к возможной пышности богослужения.
    «Кто просит, получает», - говорит Кутса («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. XI, в. I, т. I стр. 201). Это место можно сопоставить с местом из Евангелия: «Просите и дастся вам, ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам».
    «Надо просить Его (Агни), - говорит Кутса. - Никто не обманется в своей надежде (ожидании), если он постоянен в своей просьбе» («Р.В.», разд. I, чт. II, г. IX, в. II, т. I, стр. 552). «Потому что Ты, о Божественный Агни, (говорит Гатама), даешь почитающему Богов богатство, изобилие и силу большой семьи... Ты счастлив, Жертвы которого Ты принимаешь. Он живет в мире и обладает могуществом. Его сила растет непрерывно и боль его не трогает» («Р.В.», разд. I, чт. V, г. XIII, в. IX, т. I, стр. 144; разд. I, чт. VII, г. XIV, в. И, т. I, стр. 179, 180).
   Если грозит могучий противник, религиозный вождь, князь, получает помощь божеств: «Его люди сильнее, его ресурсы больше; он идет, полный богатств и сражается твердо в бою, всегда героический в своих действиях» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. IV, в. X, т. I, стр. 303).
    Идея в этих гимнах та же, что и у израилитян, которым обещал Моисей: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и долголетен будеши на земле». Только отца и мать заменяют боги. Земные же блага достаются в удел почитающему богов. То же вознаграждение за добро здесь на Земле.
   
Наконец появляется и более высокое понимание независимости доброго дела от вознаграждения здесь или на Небе:
    «Добродетельный муж идет на Небо и занимает место среди Бессмертных» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. IV, в. V, т. I, стр. 310).
    «Благородные люди получают чудесную судьбу; их Солнца блестят в Небе; они получают свою часть Напитка Богов (Амброзии) и продолжают существование» («Р.В.», разд. II, чт. I, г. IV, в. VI).
   Нечестивый муж ни здесь, при земном существовании, ни там, в загробной жизни, не может ни на что надеяться:
    «Когда же Индра раздавит нечестивого, как давят ногой колючку?» («Р.В.», разд. I, чт. IV, г. IV, в. VIII, т. I, стр. 159 и разд. I, ч. VII, г. XVI, в. VII, т. I, стр. 212). «О Боги, да сможем мы с вашей помощью в подходящий день напасть на армии нечестивых!» И в другом месте арийцы молятся: «О Агни, не слушай Молитвы (нечестивого) богатого, отказывающегося Тебя признать Господом и Тебе предложить дары, и того, кто редко воспевает Тебе хвалу; оба они суть нечестивые» («Р.В.», разд. II, чт. II, г. XIV, в. II, т. I, стр. 358). «Опасайся нас ударить или оставитьнас; не отнимай от нас этих нежных радостей, о Магхаван, о Сакра, не разбивай Яйца, содержащего наши надежды; не разбивай сосудов (ваз) нашей любви, этих нежных детей, стоящих на коленях» («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. X, в. VIII, т. I, стр. 201).
    Когда Индра, рассерженный сильным, хочет истребить его, он его поражает рукой слабого, чтобы поразить его гордость: «При помощи козы Индра убил (умертвил) льва; иголкой он пронзил колонны» («Р.В.», разд. V, чт. II, г. XVII, в. XVII, т. III, стр. 96). В этих словах высказывается, как ничтожна бывает причина смерти гордых, если того хочет божество. Соискание совершенства - долг живущего: «О Варуна, спаси нас ото зла! Быстрые Адитиас, вы, которые постоянны в ваших деяниях, отгоните от меня зло, как несчастная мать удаляет от себя плод своего беззакония» («Р.В.», разд. II, чт. VII, г. V, в. VI, стр. .497, разд. II, чт. VII, г. VI, в. I, т. I, стр. 498). Агни - Бог, спасающий от зла, злобности и преследований, очищает нас от греха и заслуживает нашего обожания («Р.В.», разд. II, чт. I, г. VII, в. V, т. I, стр. 316). Эти блага, приходящие от Бога (Единого Существа с Многими Именами), заставляют людей любить Небесного Заступника: «Агни, Ты наш Заступник осторожный и наш Отец; Тебе мы обязаны жизнью; мы Твоя семья» («Р.В.», разд. I, чт. II, г. XII, в. II, т. I, стр. 54). «Иди к нам, Агни, с добротой Отца к Его Детям; будь нашим Другом, наш Благодетель; Ты добр и милостив» («Р.В.», разд. I, чт. I, г. I, в. IX, т. I, стр. 4 и разд. I, чт. II, г. XII, в. XIII, т. I, стр. 55). Такие же молитвы обращены и к Индре: «О Индра, мы Твои друзья и мы Тебя почитаем как нашего Спасителя»
 («Р.В.», разд. I, чт. V, г. XIV, в. IV, т. I, стр. 144; разд. I, чт. II, г. XI, в. VII, т. I, стр. 51; разд. VI, чт. II, г. I, в. II, т. III, стр. 273). «Тот, кто является злым лишь для того, чтобы бить без устали грешника и нечестивого, называется Индра» («Р.В.», разд. II, чт. VI, г. IV, в. X, т. I, стр. 463).
   Дружба Индры с верующими Вед столь ценна, что они делают все, чтобы ее заслужить («Р.В.», разд. I, чт. VI, г. IV, в. X, т. I, стр. 463; разд. I, чт. III, г. IX, в. VI, т. I, стр. 78). В общем, получая бесчисленные блага от богов, ариец им отвечает любовью, превосходящей всякое сравнение: «О Индра, я Тебя предпочитаю отцу, брату, который меня может покинуть. Ты для меня Отец и Мать» («Р.В.», разд. V, чт. VII, г. V, в. VI, т. III, стр. 185-186). Таким образом, ведизм был такой же религией любви, как и христианство: «О Варуна, да будем мы счастливы Тебя славить, Тебя молить, Тебе служить» («Р.В.», разд. II, чт. VII, г. V, в. II, т. I, стр. 497).
   В параллель с этими словами можно поставить слова православного песнопения: «Тебе, Бога, хвалим, Тебе, Господи, исповедуем, Тебе вси Ан-гели, Тебе Небеса и вся Силы...» И все эти цитаты, особенно некоторые из них, равносильны многим прошениям «Молитвы Господней».
   Ниже «Риг-Веда» дает описание семи правил морали, установленных Мудрыми. «Преступить одну из них, говорит Трита-Аптия, это сделаться грешником». Позже эти Правила были изменены, но старейший текст говорит: 1) пьянство, 2) обжорство, 3) чрезмерное общение с женщиной, 4) охота, 5) грубость в действиях - данда, 6) грубость в словах - парушиам, 7) насилие - строжайше запрещаются. Один всемогущий Бог знает человеческое несовершенство и ариец молит божества: «Уважение, которое можно иметь к людям, никогда не достаточно; один справедлив и осторожен; он любит мудрых, но он беспощаден (жесток). Другой заставляет себя бояться и обижает слабого, употребляя силу. О Боги, такой упрек не может быть Вам адресован» («Р.В.», перев. Ланглуа, т. I, стр. 136).
   Таким образом, самый верующий человек должен еще просить (здесь это прямо как христианское понимание многогрешности человека!) помощи Бога в жизни и прощения своих грехов. Такое понимание Бога далеко от гневного Иеговы, от жестокого сонма божеств греков; арийское божество всепрощающе и многомилостиво. Индра и Агни прощают грехи, и к ним ариец обращается, моля о прощении.
    «Агни, если мы совершили ошибку, если мы шли не Твоим путем, прости нас! Ты наш родной Отец, Защитник Предвидящий» («Р.В.», разд. II, чт. VII, г. III, т. I, стр. 186 и разд. I, чт. И, г. XII, в. XVI, стр. 55).
   «Дети Богов и людей, мы совершили великие грехи, сделай, чтобы мы не чувствовали их тяжести, мы, которые суть Твои друзья» («Р.В.», разд. III, чт. V, г. VII, в. VII, т. I, стр. 127).
   
Обращаясь к Варуне, Митре и Адитиас, ведиец просит о прощении грехов, его осквернивших: «Я, вероятно, грешен перед вами во многих грехах, но Вы меня любите, как отец любит своего пропавшего сына» («Р.В.», разд. V, чт. I, г. VI, в. VIII, т. III, стр. 499; разд. VI, чт. IV, г. II, в. V, Vlll, IX, XIV, т. III, стр. 360).
    «О Адитиас, защитите нашу жизнь от ударов, ей угрожающих; да злой не завлечет нас в его сети. О Боги-Спасители, не отдавайте нас в своем гневе в сети наших врагов! О Адитиас, избавьте нас от (злой) морды волков» («Р.В.», предыдущая цитата). В Библии есть подобное место: «Освободи мою душу от меча, Господи... Спаси нас от пасти львиной... Мнози возста-ша на мя» (Псалом Давида, XXI, в. XX, XXII).
    «О Варуна, избавь нас (освободи) от цепей, связывающих нас сверху, снизу и с середины. Сын Адити, Жертвой, которую приносим, да очисти грехи наши» («Р.В.», разд. I, чт. II, г. V, в. XV, т. I, стр. 41). Слово «Риг» в славянском языке приобретает значение «рожь», злак, пища и «рига», на которой бьют снопы, сушат их и хранят перед дождями. Вероятно, и «рог» оттуда же; «роген» - немецкое слово, обозначающее «рожь». «Жито», другое название ржи, вероятно, идет от «Жива». «Веда» по-чешски «наука», «ведать» — «знать».
   Ариец обращается к Небу и Земле: «Если мы согрешили перед Богами или нашими друзьями, нашими детьми или нашим отцом, да даст наша молитва прощение. О Небо и Земля, храните нас от зла» («Р.В.», разд. IV, чт. VII, г. IV, в. VIII, т. II, стр. 487; разд. II, чт. V, г. И, в. II, т. I, стр. 428; разд. I, чт. II, г. V, в. XIV, т. I, стр. 41).
    У арийцев есть ряд форм очищения, как обращение к богам, жертвы, омовения. Очищая телесную нечистоту, последние, как при крещении водой, очищают тело от грехов. Это общее у арийцев с евреями.
    «Омыеши мя и паче снега убелюся» - Псалом Давида. «Воды Очищения, унесите с собой все, что во мне греховного, все зло, которое я мог сделать грубостью, проклятиями и несправедливостью».
   Возлияния также очистителъны в глазах арийца (жертва благодарности). Они сопровождались возлияниями Сомы на жертвенный огонь.
   Жертвоприношения животных мало известны у арийцев. Обычно они приносили жертву возлияния Сомы на огонь. Иногда приносилась в жертву коза, особенно Индре и другим богам (ипостасям). В особых, важнейших случаях приносилась в жертву лошадь. («Р.В.», разд. II, чт. III, г. V, т. I, стр. 376 или Лассен, т. I, стр. 793; «Р.В.» (Макс Мюллер), стр. 553 и 555^ а также 556; «Р.В.», в. V, VI, XIX, перев. Ланглуа).
   «Да не отринет нас Митра, Варуна, Арияман, Айю, Индра, Господь Рибхавас и Марутов, так как мы провозгласили при жертве добродетели лошади быстрой, которая выскочила из среды богов» (Макс Мюллер, стр. 555-556).
    «Да даст эта лошадь нам скот и лошадей, людей потомство и все, что дает богатство, поддерживающее все; да даст эта лошадь жертвы нам силу!»
   Здесь ясно указано, что Митра, Варуна, Арияман, Индра есть Господь Рибхавас и Марутов, значит Единое Существо, «которому Мудрые дают не одно имя». В этом месте Веды единобожие подчеркнуто.
   Ариец искал указание на будущее из того, как шла лошадь, как она ложилась, как было связано (привязано) копыто, как она пила, как ела. Мы знаем, что на Рюгене славянский верховный жрец делал то же. Белый конь был священным животным Рюгенского храма. Там же приносилась жертва. Таким животным была лошадь.
    Жертвоприношение коня совершалось так: один человек должен был ударить жертвенное животное. Сердце, грудь и язык клали на блюдо, потом это мясо бросали в огонь Агни вместе с Пандас или лепешками риса и маслом, тогда как священник, присутствующий при жертве, читал молитвы. Эти жертвы приносились в новолуние или полнолуние, и это является указанием, что жертвоприношение животных шло из другого, лунного культа, тогда как ведизм — культ солнечный. Такие жертвоприношения носили название дарсапурнамаза (Макс Мюллер, стр. 490), так как в эти моменты природа переживала изменения, и человек в такие дни склонен молиться богам. Также было у израильтян. Молитвы арийцы произносили трижды в день, в разное время дня - утром, в полдень и вечером. На восходе Солнца они его славили, как все птицы и живые существа, радуясь дню. Эти моменты молитвы назывались у них Рита, или истина. Позже, вместо приношения Агни пирога стали совершать данастутис, моления (Макс Мюллер, стр. 491, 493). Если есть намек на Пуруша Медха, или жертвоприношения людей, то такая жертва не удержалась благодаря отвращению, которое испытывали к нему ведийцы. «Яджур-Веда» передает, как 85 человек разных кланов привязывались к столбам-юпас, или столбам жертвоприношения, и после песнопений, посвященных жертве Нараяна, их отвязывали и отпускали (Лассен, стр. 788). Нужно думать, что и эта форма жертвоприношения шла тоже из лунного культа. Замена жертвенных людей возлиянием и сжиганием масла практиковалась и у греков и римлян в другой форме.
   Такова была ведийская религия арийцев. Многое из нее осталось в народах Европы и в славянстве в частности как в виде легенд или фольклора, так и в религиях. Но несмотря на то, что Индия перешла в браманизм, персонификация Молитвы-Брахма, последний является уже альтернативным ведизмом.
Гораздо ближе к ведизму стоит маздеизм, славянское язычество, митра-

изм и весь ведический ритуал4 как и его мораль, основанная на любви Бога к людям, как и на любви людей к ближнему и Богу, является как бы предхристианством. Особенно в его обрядно-моральной плоскости. Мы нарочно приводим целый ряд параллелей.
    Нет слова, что вначале арийцы обожествляли явления природы, как и все примитивные народы, но с той разницей, что идущая из предыдущей древности идея единобожия никогда не умирала и даже в дни, когда обожествлялись силы природы, стремилась к объединению разрозненных божеств, чтобы сказать в конце концов: «Мудрые дают больше, чем одно имя Единому Существу».
   Наше мнение: история человеческой культуры охватывает слишком малый срок, и того, например, что было десять тысяч лет тому назад, мы, собственно, даже не знаем!
    Изучение ливийского русла Нила только начато и о Древнем Египте до времен современного Нила мы еще ничего не знаем. Есть лишь единственное указание в палеографии, что была мировая геологическая катастрофа, вызвавшая погружение западной части Средней Азии в период Плиоцена и Кватернера, когда Каспийское и Аральское моря находились на месте ледников, надвигавшихся с севера. В Кембрийский период Каспийское море было под водой океана, а Аральское на суше. Тогда же находился на месте Антильских островов Большой Антильский Остров, величиной с современную Гренландию, а рядом с ним в Тихом океане, касаясь берегов современной американской Калифорнии, другой остров, вероятно, Ма. Третий остров был южнее и охватывал теперешнюю Гвиану, южнее его лежала Бразильская часть, примыкающая к Атлантическому океану, а западнее — Третий Большой Остров, включавший в себя Перу, Чили и южную часть Аргентины. Там, можно предположить, и была та цивилизация, которую Геродот называл Атлантидой.
   Обо всем этом весьма мало сведений в человеческой истории. К счастью,
китайские, тибетские и индийские документы о цивилизации Ма уже изучаются.
   В Ведах тоже имеется указание о гибели мира. Значит, Веды должны быть гораздо древнее, чем об этом принято говорить официально на Западе.
   Законы Ману, кстати, идут из этой древности. По индийским источникам, династия Ману жила 30 000 000 лет тому назад. Может быть, эта цифра удесятерена. Однако и 300 тысяч лет - большой срок!
   Как бы то ни было, мы должны сказать, что у ведийцев метафора и аллегория, как и у всех древних народов, была весьма в ходу и у ведийцев она зачастую принимала форму истины. Часто в песнопениях, где были слова: «Он, как Индра, шел храбро на врагов» (к примеру), затем отпадало сравнение «как» и оставалась фраза: «Он - Индра шел храбро на врагов». Такая персонификация весьма часта и вызвана она перспективой времени, забвением предыдущего, потерей связи между образом и его содержанием. Аллегория и метафора вошли в Веды столь сильно, что происходит само собой идентификация с тем, с кем сравнивается данный герой, имя которого становится священным. Формы священности отличаются у разных народов. У одних они равносильны высшему разряду, у других, как у ведийцев, сливаются с ней.
    Альберт Кюн считает, что в свое время у индо-европейцев был общий фонд поверий и мифологий, из которого изошли верования греков, латинян, галлов, германцев и славян. Так ведизм представляется как культ древнейших предков. Патриархальная религия арийцев сходна с начальной религией израильских патриархов от Моисея. Однако, если есть сходство, есть и разница. Так, жертвоприношения постепенно заменяется возлиянием Сомы, а сама ведийская религия становится учением любви и в этом отношении она опережает христианство. Браманизм, хотя он и вышел из ведизма, деформировал таковой и стал иной религией. Если ариец ведизма не всегда монотеист, то таковыми были многие из его жрецов, что доказывается постоянным упоминанием в текстах о Едином Существе. В ведизме нет идеи избранности арийского народа, как у евреев, но у них нет и отрицания других народов, как нечистых. Понятие «парий» возникло позже ведизма, уже при браманизме. Оно отрицало аборигенов Индии и низводило их на положение «париев». Но ведизм, чистая религия любви, никого на такое положение не низводил.
    Колебрук, изучая календарь «Рит-Веды», Джиотиш, датирует его позднее XIV века до Р.Х. Однако, можно сомневаться в правильности такого заключения. Документов, абсолютно подчеркивающих эти века, не имеется. Может быть, 14, а, может, и 44. Арийцы могли жить в Семиречье, Дзунг-Арии, Фергане. Однако, они могли жить и в Европе, ибо последние данные Тилака, индусского ученого, говорят, что арийцы были до мировой катастрофы и в Европе. Палеография указывает на затопление Азии, Сибири и других частей света в Силурийскую эпоху, как и в Кембрийскую. Мезогенское море простиралось там, где теперь находится Средняя Азия, Индия, Китай, Средиземное море и Европа. Существовал континент Гон-двана, связывавший Африку, Южную Индию, западную часть Австралии, Аравию и Мадагаскар в одно целое.
    Об одном из таких переворотов, связанных с погружением целых материков под воду океанов, и есть упоминание в Ведах. О нем говориться, как о потрясении мира или исчезновении мира. Это, несомненно, какая-то мировая геологическая катастрофа. И все они известны палеографии!
   
Сапта-Синдху, или Синду, - Семиречье, носящее и сегодня это имя. Там обитали одно время арийцы. Наше мнение, как мы уже сказали, что в это время, вероятно, в результате мировой катастрофы ведийские арийцы переживали падение культуры и стали пастухами, но сохранили воспоминание о Едином Существе. «Риг-Веда», сборник религиозных песнопений, об этом свидетельствует не однажды.
   Из ведийцев вышли венды-славяне, обитавшие в Балтике. Может быть они были оторваны от Арии в результате одной из мировых катастроф, так как, по-видимому, они обитали в этом краю раньше Великого Переселения Народов. Родственные им литовцы до самого последнего времени сохранили язык, весьма близкий к санскриту. Этого не могло бы быть, если бы литовцы, как и все, двинулись во времена Великого Переселения. Они смешались бы с другими народами и вряд ли сохранили бы чистоту языка.
   Упомянем вкратце о Ману. Это имя 14 легендарных героев Индии, из которых каждый царствует некоторое время, в конце которого Мир частично разрушается! Было уже семь Ману.
   Ману - Книга Законов, или Манава-Дхарма-Шастра, религиозный, моральный и социальный код, по которому еще сейчас судят в Индии трибуналы. Он приписывает Первому Ману, Свайямбхуве, сыну Брамы, который по нему обучал своего ученика Бригу за 300000000 лет до Р.Х. Как бы ни был велик такой срок, если он даже равен 300000 лет, и то это очень много для нас и нашей преистории. Тогда он совпадает с существованием цивилизации Ма, с которой арийский Мир несомненно общался.
   Нашей целью не является религиозный труд, как таковой, а отыскание религиозно-исторических связей между Арией и славянством и его религией - язычеством.
Далее мы дадим обрисовку язычества у славян и установим параллели.