Загадка Иоанны Елисабеты. Часть VII заключительная

     Немецкая принцесса с удовльствием вспоминала прошедший день. Как странно!  -  думала она, снимая роскошный подарок наследника прусского престола,  -  эту брошь Фридрих преподнёс всего - то несколько дней тому назад. Кронпринц был хорош, но не настолько, как этот русский Аполлон! Иоанна громко рассмеялась и только на мгновение представила себя в далёкой России, о которой по правде сказать, подумала в первый раз в жизни, но, как оказалось, не в последний.

     21 апреля 1729 года супруга принца Христиана Августа Ангальт - Цербстского, урождённая Иоанна Елизабета Гольштейн - Готторпская родила девочку. Малютке дали имя София - Августа - Фридерика - Эмилия. Но очень скоро она, небогатая принцесса Цербстская, которую собственная мать всю жизнь называла странным прозвищем Фиххен и впридачу не раз отвешивала унизительные пощёчины, превратится в богатейшую и весьма успешную правительницу необъятного и непонятного северного государства, назовётся звучным именем Екатерина и навсегда сохранит перешедший от матери пылкий темперамент и неодалимую  склонность к авантюрам.

   Как странно иногда мадемуазель История шутит с невольными участниками разнообразных живых картин! Как бы невзначай, не акцентируя, сия особа странным образом расставляет своеобразные метки - силки, в которые, раз за разом, попадают впечатлительные люди. Неожиданное, но так исторически вовремя полученное наследство; роза, поднесённая богиней Любви; даже синий цвет балдахина на добротно сработанном мануфактурщиками гобелене... Век за веком и самым неожиданным образом история представляет свои картины.

     Маленькая девочка придирчиво рассматривала гипсовый слепок. Белоснежный бюст женщины с горделивым взглядом, в платье с оторочкой по вороту гипсовым кружевом, с глубоким декольте, украшенном в основании несомненно большой и аляповатой гипсовой же брошью. В лице неизвестной было что-то неуловимо-тёплое, родственное, что напоминало девочке её обожаемую мать. Несмотря на юный возраст малышка не только разговаривала на трёх языках и сочиняла стихи, но уже знала, что её мама происходила из древнего княжеского польско - немецкого рода, и всегда гордилась этим.
Напоминает... Напоминает... Взгляд ребёнка, как-то само собой оторвался от гипсовой копии с запомнившимся украшением, скользнул по узорчатому, причудливо уложенному, паркету  -  отлично натёртому и поэтому казавшемуся особенно новым, но не найдя то, что искал, обратился к стенам. Расставленные как попало, иногда вверх ногами, боком, но по четыре штуки  -  и это обязательное правило  -  небольшого размера картины, гравюры и странного вида доски с насечками закрывали всё свободное пространство от пола до стен. Это богатство ей было привычно  -  она видела его с тех самых пор, когда научилась осознавать, что эти многочисленные, никак не вписывающиеся в понятие жилище, предметы и есть то самое " изящное "  искусство о котором всё время говорит и думает её папа.
Два человека в ниспадающих одеждах неспешно вели никому не слышимый, кроме девочки, разговор. Она любила подолгу рассматривать эту картину и знала кто изображён на ней. Ей сказали, не надеясь, что малышка запомнит.
  Слева, такой уверенный, поучающий  -  древний грек,  ученик Сократа  философ  Платон, а справа  -  его любимый и самый талантливый ученик, носящий звучное  имя  Аристотель.
С Аристотелем  вспоминалась ещё одна фамилия, но не греческая. И фамилия эта была Тредиаковский *. Когда взрослые упоминали о нём, то девочка слышала бесконечно особенные, завораживающие своей мелодичностью и притягивающие непонятностью слова  -  силлабо-тоническое стихосложение, ямб, анапест, дактиль, амфибрахий, хорей...
Напоминало диковинных зверей или даже людей, но с необыкновенно величавой осанкой и благородным взглядом, как у  Леонардо. Философ на картине был благороден и седовлас. Он странно похож на гениального флорентийца **. Собеседник его  -  чернявый, с чёрной же округлой бородкой  -  весь воплощённое внимание и, может быть, крупицей зависти в тёмных глазах? Девочка не знала как  выглядит  Тредиаковский, но на полотне Аристотель удивительно походил на другого титана Возрождения, знакомого ей  Микеланджело. Когда она видела его скульптуры, даже не подозревая, что это были искусно выполненные копии, малышка застывала перед ними и, казалось, переставала дышать. Да - да! Иные взрослые не в состоянии понять того, что этот ребёнок чувствовал и пропускал сквозь себя, пытаясь подыскать слова, достойные ощущений.


   Вы спросите, к чему такие ассоциации в конечном итоге подведут, что возникнет в ответ на такие напоминания? Жизнь, приглядитесь, состоит из таких напоминаний! Взрослые люди, к сожалению, отворачиваются от них  -  так покойнее, но не ребёнок.
  Интересно, кто эта дама? - вспомнила о гипсовом бюстике девочка. 
    - Надо спросить у папы, он точно знает!
Отец её  - "европейский филолог, доктор honoris causa Болонского университета, профессор истории искусств сначала в Киевском, затем в Московском университетах, директор Румянцевского музея, основатель, вдохновитель и единоличный собиратель первого в России музея изящных искусств," конечно, мог ответить на любой вопрос своей любознательной  дочери. Поздним вечером, с трудом оторвавшись от дела которому была подчинена вся его жизнь, профессор рассказывал своей  наблюдательной малышке, явно перегружая неокрепший ум излишней терминологией, всё, что он знал, об этом романтическом времени и его, то ли вымышленных, то ли реальных героях. Засыпая, девочка шептала:

   Как  завтра утром я проснусь?  В слезах.
   А  день  спустя  -  смеясь. Пока  мы  юны  -
   Всё  - хорошо, всё  -  пустота, всё  -  взмах
   Слепого  колеса  Фортуны! ***

  И розовые картины галантного века сменяли одна другую как фантастические узоры в калейдоскопе, который ей недавно подарила мать...


*    -   В.К.Тредиаковский (1703г. - 1769г.) -  реформатор русского стихосложения,
         первый переводчик сочинения Аристотеля "Поэтика" на русский язык (1752г.)
**   -   Имеется в виду Леонардо да Винчи (1452г. - 1519г.)   
***  -   Марина Цветаева "Фортуна" (пьеса в пяти картинах, в стихах.)