11 октября 1944 г. Таллин

    Здравствуйте!
    Вы, надеюсь, получили мои письма, в которых я рассказывал о своей жизни в период обороны. В этом случае, прочитав о наступлении в Эстонии, вы ожидаете, наверное, моего письма из госпиталя. На этот раз обошлось без этого, т.к. наступление было особенным. Ночью 16 сентября пришла шифровка, что наши войска севернее Тарту начали успешное наступление. В связи с этим ожидался отход противника с нашего участка фронта, где ему угрожало окружение в случае выхода войск, наступающих на Тарту на побережье. С утра немцы открыли бешеный огонь из всей своей артиллерии. Все 47 артиллерийских и 37 минометных батарей, засеченных еще до этого батареей звуковой разведки против нашего участка, вели беспорядочный огонь по всей глубине нашей обороны. Ночью огонь не утих, а еще больше усилился. Ожидали контратаки. Это было вполне естественное предположение, тем более что немцы из окопов своего переднего края кричали: «Русь, ночь спи, утром держись!». Весь следующий день немцы то в одном, то в другом месте ставили дымзавесы, огонь еще более усилился. У нас в штабе мнения разделились: одни утверждали, что это признак приготовления к отходу, другие с пеной у рта заявляли, что немцы такие сукины коты, которые без боя не уходят. К 22 ч. огонь совсем прекратился. Послали разведку. Она донесла, возвратясь к 24, что в первой траншее сидят только одиночные автоматчики. От нас была видна интересная картина: с переднего края из одних и тех же мест беспрерывно пускались ракеты. Не успевала пущенная ракета погаснуть, как взлетала новая. Тут уже никто не спорил. Было ясно: немцы удирали. В 2 ч. наши части начали продвижение вперед. Сопротивление оказывали только отдельные автоматчики, но все было сплошь заминировано, и в кромешной темноте лезть через минные поля и заминированные траншеи - дело не пустяковое. В 2 ч. я выдал карты для преследования вперед на 70 км. В 6 ч. на автомашине я приехал к подножью первой высоты и просидел в ней на нейтральной полосе 2 часа. Какой вид у ничьей земли у ключевых высот, в письме описать невозможно. Расскажу, когда увидимся. Немцы удирали во всю прыть. Незадолго мы получили данные агентурной разведки, что обороняющиеся против нас части получили дополнительно к имевшимся столько автомашин, что могут целиком погрузиться и уехать на них. Правда, и у нас с моторизацией было неплохо. Почти вся пехота влезла на танки и самоходки. Оставшиеся  ехали на «подручных средствах»: на лафетах орудий, на машинах с боеприпасами и т.п. Начались гонки. Вся немецкая армия собралась на два параллельных шоссе и уходила на Таллин, взрывая все мосты и оставляя засады и заслоны. Перед взорванными мостами образовались пробки, тянущиеся на десятки км. Хотя погода была самая замечательная, авиация противника не появлялась, что было совсем удивительно. Пробки имели довольно живописный вид. В два-три ряда на шоссе стояли танки, самоходки, трехосные курносые «Студебеккеры РС» или везущие орудия автомашины всех систем с прицепными пушками, тяжелыми минометами и противотанковыми орудиями, ревущие трактора орудий крупного калибра,  юркие «Виллисы» с крупнокалиберными пулеметами, мотоциклы, машины с боеприпасами, рации и пр. Взорванные мосты объезжаются проселками, на которых мосты не взорваны, или рядом со взорванным мостом переезжают реку вброд. На наше счастье, речки в Эстонии оказались очень мелкими – не глубже 50-70 см. Там, где мотор заливало водой, приходилось соскакивать и с воплями тащить машину на берег. За первый день мы прошли около 30 км. На ночь остановились в только что занятом городе. Спать, конечно, не пришлось так же, как и в предыдущую ночь. В 6 часов двинулись дальше. Только в этом городе встретили первых эстонцев. Прифронтовую зону немцы целиком очистили от жителей. На второй день «наступления», вернее преследования, темп его ускорился. Проехав около 50 км,  к вечеру подъехали к городу Раквере. Наша полуторка, везущая только сундук с картами, сейф с документами, две рации да 6 человек, как легко нагруженная, все время перегоняла другие машины. Под конец мы перегнали основную массу танков и самоходок и вырвались, не заметив этого, вперед. Вместе с нами ехала машина комдива и начштаба. Вплотную за нами шли штук 10 «Катюш» на «Студебеккерах». Как потом выяснилось, впереди шли только 4 танка. Они проскочили город и пошли дальше, не задерживаясь. Шли они лишь в нескольких км сзади арьергарда,  взрывающего мосты. Въехав в окраину города, остановились и слезли с машины. Остальные машины застряли метров 500 сзади. Впереди показалась толпа людей, бегущих к нам. Так как головные танки прошли незамеченными из-за шума немецкого отхода и взрывов на станции, то нам пришлось стать в роль первых, въехавших в город. Толпа состояла из русских, увезенных из оккупированных областей при отступлении немцев. Мужчины, обросшие бородами, размазывая слезы, лезли целоваться. Девчата гирляндой вешались на шею… Через минуту мы уже бегали за немцами, не успевшими уйти со всеми и попрятавшимися по задворкам. Поймали двух. Проехали два квартала и остановились на перекрестке. Сняли рации, расставили антенны. Подъехал комдив и еще две машины. Вдруг впереди послышалась стрельба. К нам карьером прискакал лейтенант, оставшийся из танкового десанта с четырьмя бойцами ожидать нас. «Немцы на машинах! Окружают!!» - крикнул он и промчался дальше. Легковые машины начальства мгновенно развернулись и укатили. Наш шофер ушел, и мы не могли последовать за ними. Я, один капитан и два радиста остались у машины. Уйти от нее, оставить немцам было нельзя:  я отвечал бы за пропажу важных оперативных документов. Из всех четверых только у меня был автомат, у остальных - пистолеты. Стрельба приближалась. Через минуту сзади прибежало 10 человек, присланных из расчетов «Катюш» нам на помощь. Оставив у машины радистов, пошли во главе с капитаном вперед. На следующем перекрестке, высунувшись из-за угла, увидели две здоровенные автомашины с прицепами и штук 40 немцев вокруг. По задворкам вышли на пересекающую улицу с обеих сторон от перекрестка. Из «тыла» пришло еще человек 7 подкрепления. Услышав голос наших танков, подошедших к окраине, немцы загалдели и собрались в кучу. По ней мы и ударили из автоматов. Оставшиеся 10 человек  во главе с шофером одной машины сдались в плен. Две другие машины, стоявшие за поворотом улицы, удрали, услышав стрельбу. Мы с  триумфом приехали к «основным силам» на автомашине, которую вел пленный шофер.
     На ночь остановились в городе. Нельзя было беспрерывно продвигаться вперед, т.к. этим мы бы оторвались от своих тылов, от тяжелой артиллерии, от вторых эшелонов пехоты, идущей пешком, и  от своих кухонь. Нужды, правда, в них мы не ощущали. Хотя немцы и готовились к отходу, но почти все склады они побросали, не успев их даже поджечь или подорвать. Остались огромные штабеля снарядов, склады продовольствия, огромные бунты прессованного сена. На дорогах стояли брошенные автомашины, половина которых была исправна, на станциях стояли эшелоны с тяжелыми орудиями. Город, в котором мы ночевали, горел. Горел он, правда, от бомбежки, которой подвергся накануне. Жители (русские) рассказывали о мучениях, пережитых за время оккупации. Им действительно пришлось очень плохо. Многие (до 50%) не дождались нас (погибли в лагерях, тюрьмах и «просто так»). Жаловались на плохое отношение к ним туземцев, которых они называли «куратами» (в переводе на русский – «черту брат»). Опять ночь без сна и утром в 6 ч. выехали из города. Проезжая по шоссе, идущему по берегу моря, встретили несколько береговых батарей. Осмотр установил: снаряды были подложены под орудия и взорваны, приборы побиты дубиной. В тылу у немцев до последнего дня работали на строительстве укреплений рабочие батальоны, состоящие из русских жителей Эстонии. При отступлении немцев они поразбежались и группами выходили на дорогу «сдаваться». Одеты они были в немецкую форму и поэтому боялись, как бы их сгоряча не кокнули. Забирали в плен и группы подрывников. Местами, где, очевидно, работали подрывники-педанты, на многие километры все телефонные столбы были подорваны. И странно было видеть брошенные исправные автомашины, огромные склады сена, для которых было достаточно одной спички, чтобы уничтожить. Перед самым Таллинном столкнулись с интересными случаями. Эстонцы не давали взрывать шахты, заводы, мосты и т.п. Немцы спешно грузились на пароходы и удирали в Германию. Как мы не торопились, мы не успели помешать погрузке основных сил. Войдя в Таллин, выбили оттуда несколько тысяч немцев…
    Нашел это неоконченное письмо через 5 дней после отправки письма, описывающего эти же события, но в более сокращенной форме. Дописал его, т.к. это письмо было утеряно. Думаю, что вы с удовольствием получите и прочитаете и это письмо.
    На днях удалось побывать в лагере истребления Клоога. В армейской нашей печати о нем писалось подробно. Я послал бы вам вырезки из нее, но их у меня только 1 штука, которую я берегу на память, чтобы быть  злее, когда попаду на территорию Германии. Лагерь на 3-4000 человек. Как говорят оставшиеся в живых заключенные (их спаслось 84 чел.), с которыми я разговаривал, - это  небольшое количество по сравнению с множеством других лагерей.  Проволока, через которую перебраться нельзя. Вывеска над входом - «Предприятие Клоога». Там, действительно, заключенными изготовлялись бетонные надолбы, колпаки, разборные доты. Бараки сожжены. В двух  бараках, размером 30х60 м,  весь пол сплошь покрыт останками сгоревших людей. В одном остались только белые кости слоем 20-15 см., покрывающим всю площадь барака. Свидетели рассказывают, что их сожгли живьем. Два огромных костра из бревен, сложенных по всем правилам науки, в них слоями лежат голые люди. Их приводили за 500 м из других бараков, в 30 м от костров заставляли раздеваться, потом лечь каждого на полагающееся ему по порядку место лицом вниз. Предварительно каждый, уже голый, приносил дрова, которыми покрывал нижний слой трупов, приготавливая место для себя. Лежащих поочередно расстреливали в упор в затылок. Костры были подожжены, но, т.к. немцы удрали и не поддерживали огонь, потухли. Что переживали обреченные, представьте себе сами. Большинство в лагере – евреи из Украины и Белоруссии. Остальные – русские, поляки и прибалты. Возможно, что некоторые не верят в то, что немцы планомерно истребляют огромные массы людей. Я своими глазами видел кремационную печь и яму возле нее с несколькими десятками м3 пепла сожженных людей. Описываю все это специально для папы, зная, что он скептик. По-моему, нужно организовать специальные массовые экскурсии в такие места. Солдат, побывавший там, становится не солдатом, а тигром.
    Как заметили вы, наверное, уже по чернилам, письмо писал в несколько приемов. Можете судить по этому о моей загруженности. Но скоро свободного времени будет больше, я опять буду писать вам письмище с подробностями о моей жизни сейчас, о которых в этом письме  ничего не пишу.
    Радуюсь за Тамару, Юрку, маму и папу. Поздравляю себя с тем, что я уже дядя в полном смысле этого слова. Витьку от своего имени уполномочиваю за меня поцеловать племянницу.   Всего наилучшего! Жду писем. Валентин.

  Из воспоминаний.
  При въезде в Таллин один лейтенант, напившись, свалился с нашей машины,  и танк, шедший в 10 м от нас, наехал ему на голову. Никто и ахнуть не успел.