Кирилл и Толстой

Патриарх Кирилл говорит: люди спрашивают, а разве обязательно ходить в храм? Разве не могут быть люди неверующие хорошими и делающими добрые дела? И отвечает: неверующие могут быть и хорошими и делающими добрые дела, но душу не спасут.
Меня восхищает это «душу не спасут». Чистота жанра. Удивительно, что это произносит Кирилл, который представляется человеком неглупым. Похоже, дело здесь в том, что такие, как он, люди, от природы не лишенные ума, под влиянием  своей чисто практической деятельности, каковым является пастырство, почти сознательно ограничивают свой ум.
Кристальный ответ патриарха напоминает тезисы первых большевиков. Видимо, социальная деятельность и всегда требует от ее организаторов необходимого догматизма, который, однако, сознательно или бессознательно, но все-таки является ограниченностью, не совместимой с подлинно свободной жизнью духа.
Отсюда следует, что любая социальная форма жизни содержит в себе те относительность, условность и ограниченность, которые, будучи навязанными нам сверху как безусловная норма и закон, не подлежащий  сомнению и осмыслению, справедливо воспринимаются свободным умом как фальшь, ложь и духовное рабство. Этим объясняется и   антисоциальная-антицерковная борьба Льва Толстого. Счастье его, что он заболел и не доехал до старцев: ему пришлось бы испытать еще один, сильнейший удар разочарования. Его великая душа, жаждущая той духовной безусловности, которую мы называем словом «Бог», обнаружила бы там всего лишь еще одну условную форму социальной жизни, угасающую игру былых веков. 
21 февраля 2010