Покойнику стало лучше

А расскажу-ка я вам одну историю про бизнесменку преклонного возраста.

У друга моего умер отец. Пошёл он (я имею в виду отца) в поликлинику и исчез. Дочь его Катерина ждала-ждала, думает: а не случилось ли чего, вечер же уже? А тут по местному телевизору сюжет: возле магазина «Овощи и фрукты» неизвестный гражданин отбросил коньки, при обыске обнаружено 3 рубля 70 копеек и носовой платок. Дочь Катерина сразу звонить. Ну и выяснилось, что с Николаем Ивановичем случился сердечный приступ. Мужику всего-то 68 лет, но против приступа куда попрёшь!

А я являюсь другом Валерки, то есть сына усопшего Николая Ивановича.

Прихожу на следующий день к ним, чтобы помочь деньгами, сочувствием и участием. Николай Иванович уже в гробу лежит, кругом все плачут, потому что действительно покойник был достойным человеком: не пил, не курил, жену не бил, на даче круглый год работал.

Вечером, когда люди извинились и ушли в своё жильё, нас осталось несколько человек. Жена у Николая Ивановича ещё раньше умерла, а в действительности были я, Валерка, Катька – и всё, если не считать старушку, которую пригласили читать молитву.

Лежит Николай Иванович и в ус не дует. Я вместо трибуны поставил старушке телевизор «Панасоник», и она плюхнула на него толстенный молитвенник и давай бубнить.

К тому времени Валерка уже ужратый был и лёг на полу параллельно с покойником, скрестив руки на своей морской груди.

Катька затащила меня в соседнюю комнату и начала раздевать. Я ей говорю:
- Ты чё, Катюха, ошалела, что ли?! Отец же у тебя в гробу лежит!
- Ну и что? – говорит. – Один раз на свете живём!

Но я не поддался: грех же секс со смертью перемешивать.

Катька преспокойненько спать улеглась, а я остался со старушкой и покойником, можно сказать, наедине.

Сажусь в кресло и смотрю на двух человек: Николая Ивановича и Валерку. Оба недвижимые лежат, будто завтра и того и другого в потусторонний мир отправят.

А старушка свою молитвенную речь толкает почём зря, будто даже пританцовывает.

Я невольно прислушался и ни черта не понял. Ни одного слова! Старушка читала, вперив глаза в одно и то же место, примерно так: «Еговызакорабыласыматурберла!»

Я подумал: «Что это за абракадабра?! Это же неуважение к усопшему Николаю Ивановичу и спящему Валерке!». Я же знаю, что молитвы в нашем православии читаются на старославянском языке. Тут и говорю:
- Извините, пожалуйста, вы что тут делаете?

Старушка поправила поясок на кофточке и отвечает:
- Читаю молитву по усопшему, рабе божьему.
- А на каком языке?
- Как на каком?! На молитвенном.
- Нет такого языка, бабуля!

Я заглянул в молитвенник и увидел старославянский шрифт, но что-либо прочитать, конечно, не смог, так как выпил на одну рюмку меньше, чем Валерка. И говорю я бабуле:
- Камо грядеши, человеце?
- Чего-чего? – спрашивает удивлённая бабуля.

- Куда ты ковыляешь, чувиха?
- Вы кого имеете в виду?
- Вас, мадам молитвенница!

- Я никуда не ковыляю. Я читаю молитву по усопшему.
- И какая польза?
- Как какая польза?! Смотрите, покойнику стало лучше: у него щёчки зарумянились, глазки приоткрылись, а щетина вон как вымахала!

Я на миг задумался: уж не заживо ли мы хороним дорого Николая Ивановича?! Хотя после старушкиных слов Валерка выглядел даже хуже своего родителя.

Ну ладно, думаю, у бабульки свой бизнес, пенсия небось с гулькин нос – пусть зарабатывает!

Утром за свою ночную смену из Катькиных рук старушка всего взяла 50 рублей, посмотрев на меня колючими красными глазами. Видимо, постеснялась брать больше за уникальную тарабарщину по усопшему.