Глава III. Сэр Даниэль Гринуй

   Водная гладь пруда была неподвижна. Отражающиеся в нем, словно в зеркале, облака совершали свой привычный путь, повинуясь желанию ветра. Ничто не смело нарушить идеальную зеркальную поверхность. Природа словно замерла… замерла в ожидании бури.
   
   Неслышно, как умеют подходить только осторожные и пугливые звери, на берег вышла девушка. Хрупкое тело ласково обнимала полупрозрачная шелковая тога, соперничающая своей белизной с молочной кожей, перетянутая на стройной талии изумрудного цвета шнурком. Похожий шнурок венчал голову девушки, сдерживая непокорные вороненые локоны. Золотистые глаза были печальны. Залегшие под ними тени могли бы многое рассказать о тяжело проведенной ночи, сполна орошенной слезами. Но некому. Она все выплакала, все стерпела. Теперь же осталось одно – жить дальше.

   Девушка с прекрасными иссиня-черными волосами развернулась и, так же неслышно, как появилась, исчезла в сгущающихся сумерках, обронив на водную гладь лишь одно слово:

   – Обречен…


   Поверхность пруда долго оставалась неподвижной. Но услышав слово, возмутилась, гладь дрогнула и в момент покрылась едва заметными точками. Начинался дождь.


Глава III. Сэр Дани'эль Гринуй


   Я бежал как, наверное, никогда в своей жизни. Остановился, только когда совершенно выдохся, уже далеко от Памятной площади с ее радостным базаром. Рядом, задыхаясь, остановилась ошарашенная Идка, так и не осознавшая до конца, что происходит. По щекам ее до сих пор текли слезы – увиденное получило сильный отголосок в ее душе, пусть она и не понимала, что увидела. Стало заметно холоднее, но Идку колотила дрожь не столько из-за холода, сколько из-за пережитого ею кошмара.

   – Что же это такое творится?

   Я собрался с силами и потряс девушку:

   – Соберись. Нам нужно срочно убираться из города. Без тебя, у нас этого не получится.

   Девушка отрешенно смотрела вперед с абсолютно пустым и бессмысленным взглядом:

   – Что же это?

   – Идка… Нам нужно двигаться. Иначе мы умрем. В городе началась эпидемия какой-то смертельной болезни. Ты видела сама, гибнут люди, трупы сжигают на кострах, чтобы предотвратить распространение заразы. – При этих словах Идку передернуло, она снова расплакалась, однако я уже не мог остановиться: – Но как именно передается зараза, видимо, не знает никто… возможно, мы уже больны, но, пока нет признаков, надо убираться отсюда. Очень не хочется сидеть и ждать, пока сгниешь заживо.

   Идка утвердительно кивнула, показывая свое согласие.

   – Из города есть еще выходы?

   Идка снова кивнула:

   – Да. Еще есть западные ворота. За ними порт, единственный путь в Северный Эр. Но их, скорее всего, сторожат люди Хозяина…

   – Я думаю, что люди Хозяина – это не так страшно, как загибаться от неизвестной болезни. Так что идем в порт.

   Идка в третий раз кивнула и, уронив голову, повернула в сторону западных ворот.


   На город тяжелым суконным полотном опустилась ночь, и даже Городской Хронометр, методично отсчитывающий минуты, не мог поторопить ее исход. Все ярче разгорались уличные фонари, бросающие скудные пятна света на почерневшую брусчатку, и все сильнее с охлаждающейся брусчатки поднимались испарины дня. До тех пор, пока ночной город не погрузился полностью в туман, укрывший дома, как от чужих глаз, так и от его обитателей.
Вместе с ночью пришла и тишина. Лишь иногда сквозь пелену тумана прорывались скрипящие звуки граммофонов, привычно царапающих пластинку, или редкий смех ничего еще не знающих о готовящемся обрушиться на город ужасе людей, которые сидели в трактирах, потягивая хмельной ячменный напиток. Город замер в ожидании сна.

   Мы брели, спотыкаясь на каждой выбоине. Молочный в свете редких светильников туман настойчиво лез в глаза, нашептывал в уши: «Спать… Спать…», словно легкокрылый Гипнос из каких-то полузабытых и проржавевших легенд, о которых, возможно, никто и не слышал в этом мире, уговаривал немногих оставшихся бодрствовать путников предаться забвению, припасть к стопам его сына.

   Сонное настроение города передалось и нам. Идка в очередной раз споткнулась и, лениво чертыхнувшись, растянулась на брусчатке:

   – Все, я больше не могу. Я устала, а до ворот еще далеко. Тем более, – добавила она, как будто бы извиняясь, – В таком тумане мы рискуем нарваться на Законников, сейчас как раз начинается их время…

   Тут я не мог не согласиться:

   – Тогда нам нужно найти место для ночлега. Такое, где нас не найдут Законники…

   Через полчаса наши поиски увенчались успехом, и мы забрались в клубок ржавых и влажных труб, питающих окрестные дома. Под трубами было тепло, но грязно и сыро. Впрочем, нам этого хватило. Главное, что здесь было относительно безопасно.

   Наконец, расстелив валявшуюся тут же мешковину и обнявшись, чтобы не замерзнуть в глубокой и сырой ночи, мы заснули…


   Мне снилось поле. Я лежал в мягкой зеленой траве, слегка покачивающейся при слабых и ласковых дуновениях ветра, и смотрел на белые кучерявые облака, пробегающие по изумительно голубому небу. Над ухом успокаивающе стрекотал миниатюрный скрипач кузнечик, и больше никаких посторонних шумов: ни гудения самоходных паровых повозок, ни стука латунных или медных пластин, ни оглушительного лязга механических молотов, ни-че-го. И в этой ленивой обстановке я понимаю, что мир – это огромное живое и доброе существо, которому мы, придумавшие огнестрельные револьверы и паровые двигатели, придумавшие чадящие дымом и пеплом железные корабли и механические приборы, позволяющие вгрызаться в лоно земли, именно мы приносим боль и страдания. Существо, которого мы медленно убиваем…
Я лежал и думал, а над миром покровительственно нависал огромный циферблат Городского Хронометра…


 
   В камине, сложенном из таких же темных камней, как, в принципе, и все здание с расположившимся в нем трактиром «Под скрещенными мечами», весело трещали угли, отдавая толику тепла промозглой ночи. Отблески пламени суетливо прыгали по хромированным поверхностям всевозможных медных трубок, окутывающих комнату, придавая ей немного фантастический красно-оранжевый окрас. Перед камином, укутанный по пояс в шерстяной плед и вытянув ноги, сидел Хозяин. В руке удобно расположился латунный кубок, украшенный сиреневыми аметистами, редкими камнями по эту сторону моря Тысячи Ветров. Слегка клубящийся над кубком пар разносил по комнате острый и, при этом, пряный аромат только что  сваренного грога.

   В дверь тихо постучались. Хозяин отхлебнул горячего напитка и от раздавшегося по телу жара с видимым удовольствием зажмурил глаза:

   – Войдите.

   Дверь скрипнула, и по узорчатому ковру мягко прошелестели чьи-то сапоги. С кошачьей грациозностью, почти бесшумно, посетитель приблизился  креслу и опустился в поклоне:
   
   – Хозяин…

   – Ах, это ты, мой верный Диодр?

   – Да, Хозяин.
 
   – Докладывай, тебя не было целый день.

   – Как прикажете, Хозяин. Меня действительно сегодня не было целый день. Сперва урегулирование спора с почтенным торговцем Алтаком: еле уговорил его оплатить погром, учиненный его  «малютками». Затем такой же разговор с Ур’Нойцами. Полученные средства с лихвой покроют все затраты на ремонт мебели…

   – Это хорошая новость. Есть что-то еще?

   – Да, Хозяин. В произошедшем, кхм, споре по словам обеих сторон, виноват мальчишка, недавно приобретенный Вами, Хозяин, у наших друзей из Законников…

   – Это тот, который ничего не запоминает? Которого опекала старуха Пуфф? Хм… Знал что с ним будет много хлопот, но чтобы так… Не важно. Ты нашел его?

   – Пока еще нет, Хозяин. Но мы идем по следу. И есть еще новость, – прерывая уже вот-вот готовую начаться бурю негодования, проговорил Диодр. – Как мне кажется, более важная, нежели поимка беглеца…

   – Не тебе решать, Диодр, что важнее! И если ты еще раз попробуешь думать за меня, то я сделаю тебя дважды щербатым!

   – Ваша воля, Хозяин. Прошу прощения за допущенную мной вольность. – Диодр все так же склонив голову умолк, ожидая дозволения продолжить доклад. Он давно уже знал Хозяина, чтобы понимать, как и когда и, главное, что можно говорить.

   – Ладно. Говори, что там такое произошло, что ты посмел мне дерзить.

   – Слушаюсь, Хозяин. Доверенные мне люди говорят, что на востоке города начались вспышки заболевания неизвестной болезни. Говорят, что тела мертвых сжигают на кострах. Сам я там не был, но идущий с востока черный дым не заметить сложно.

   – И что мне из этого?

   – Все дело в том, что Правительственный комитет молчит, по крайней мере, для обитателей города. Однако нескольким нашим агентам среди Законников удалось перехватить интересное письмо, адресованное Его Сиятельству Герцогу Эрскому. Там есть интересная информация об эпидемии в Аль Канноре и о политическом значении этой эпидемии.

   – Письмо у тебя?

   – Нет, Хозяин.

   – Мне нужна копия.

   – Слушаюсь, Хозяин. – Диодр неслышно поднялся, однако уходить не торопился, услышав в приказе некоторую договоренность.

   – Диодр.

   – Да, Хозяин.

   – Мне не нужна копия. Достань мне само письмо. Тех, кто его читал, убей. Все ясно?

   Щербатый телохранитель отрывисто кивнул.

   – Тогда выполняй.

   Еле скрипнула дверь, обозначив, что Диодр ушел. Хозяин допил грог и поставил пустой бокал на стоящий рядом с камином изысканный сервировочный столик. Затем встал, потянулся и дернул свисающий с потолка шелковый шнур. Дверь снова скрипнула, и в проеме обозначилась сгорбленная фигура. Хозяин не глядя на нее, приказал:

   – Пуфф. Распорядись об ужине. Подать в кабинет. И пусть мне принесут еще грога!

   Дверь снова скрипнула.

   Оставшись в одиночестве, Хозяин подошел к граммофону. Установив пластинку и аккуратно поставив на нее иглу, он крутанул ручку аппарата и улыбнулся полившейся из рупора мелодии, старательно выводимой пронзительными скрипками, и своим мыслям. Подходило его время. Время диктата Хозяина.


   Меня разбудило странное чувство, словно меня кто-то гладил по давно уже небритой щеке. Щекотно, но очень приятно. Нехотя открыв глаза, я ожидал с каким-то юношеским волнением увидеть Идку, однако это был всего лишь обычный облезлый кот, которых под утро всегда много. Этой ночью мне снился странный сон. Все такое естественное, и в то же время – не очень. Вот бы вспомнить его поподробнее…

   Вставать совершенно не хотелось, и я, зажмуриваясь от лучей пробивающегося сквозь туман солнца, перевернулся на спину. Кот мяукнул и убежал.

   Идка как обычно появилась внезапно:

   – Ну что, глупый, проснулся? Вставай быстро, надо идти. Я тут кое-чего разузнала, пока Ваше Сиятельство изволили нежиться…

   «Ну, по крайней мере, к ней вернулся ее сарказм,» – уныло улыбнулся я про себя.

   – Вставай, я сказала!

   – А что, уже пора? – я до сих пор нежился в постели, если можно так сказать о подстилки из грязной и драной мешковины.

   – Естественно пора! Городской Хронометр уже пробил девять ударов и отсчитал двадцать минут. Так что поднимай свой тощий зад. Пора в порт.

   Пока я медленно, лениво вставал и кое-как приводил себя в порядок, Идка тараторила без умолку, из чего я сделал вывод, что она оправилась от перенесенного ею вчера потрясения. «Ну, или делает вид, что оправилась» – закончил мысль кто-то внутри меня.
   
   – Значит, вот что я узнала. Ворота закрыты и под охраной. Сами ворота охраняют молодчики из Законников, какое-то их низшее звено. Хотя периодически там появляется кто-то из офицеров. Законники никого не впускают и не выпускают. Одним словом, – в городе карантин. В любом случае, туда мы не пойдем. Слишком большая вероятность нарваться на неприятности. Вот в самом порту еще стоят несколько торговых судов, которые вот-вот на днях должны отчалить в Северный Эр. Мысль улавливаешь?

   – Угу, – буркнул я, пережевывая очередной кусок лепешки, украденной с утра пораньше вездесущей Идкой.

   – Так вот. Нужно пробраться на эти корабли. Это единственный способ покинуть город.
Тем временем я уже полностью собрался и предстал перед девушкой в полной готовности:

   – Командуй.

   – Готов уже? Тогда…

   Идку прервали завизжавшие сирены. Металлические вопли механических глоток, развешенных на каждом углу, буквально оглушили горожан, остановили потоки людей и паровых самоходов. Город обратился в слух. Механические рупоры издали противное потрескивание, затем кто-то прокашлялся и заговорил:

   – Уважаемые жители и гости прекрасного города Аль Каннор. С прискорбием вынужден сообщить вам, что на наш общий дом обрушилось несчастье. В городе появилось нечто, с чем мы пока не можем справиться собственными силами. Но не стоит поддаваться панике, Правительственный комитет уже принимает необходимые меры. Во-первых, мы ввели временную меру по ограничению передвижения в городе, иными словами, мы ввели карантин. Во-вторых, будет введен комендантский час. Законопроект пока находится на рассмотрении. И, в-третьих, хочу заявить, что я, как лицо, представляющее Правительственный комитет, был уполномочен просить о помощи…
   
   Обращение прервалось так же внезапно, как и началось. Воцарилась тишина. Люди все еще ждали. В туманной дымке то и дело мелькали испуганные напряженные лица. Наконец, тяжело вздохнув, рупоры оживились:

   – Уважаемые жители и гости города Аль Каннор. К вам обращаюсь я, сэр Дани’эль Гринуй, Верховный Магистр ордена Законопорядка. С сегодняшнего дня в городе, как вы уже слышали, объявлено чрезвычайное положение. Несколько районов помещены в карантин. Жителям этих районов запрещается передвигаться вне районов. Остальным запрещается подходить к оцепленным зонам. Любой, оказавшийся в оцепленной зоне будет приравнен к жителю этой зоны.
   
   Также, с сегодняшнего вечера в городе введен комендантский час. После того, как Городской Хронометр пробьет девять ударов и отсчитает тридцать минут, все жители обязаны вернуться в занимаемые ими дома и не выходить до утра. Данное правило не распространяется на служителей ордена Законопорядка, на лиц, обладающих специальным письменным разрешением, и на тех, кто находится в оцепленных территориях.
   
   И, наконец, последнее на данный момент объявление. В данный момент произведен арест членов Правительственного комитета. Они обвиняются в государственной измене и в организации террористической акции. Другими словами, начавшаяся эпидемия – это дело рук комитета. Пока идет расследование, обязанности правительства буду исполнять я, Дани’эль Гринуй, Верховный Магистр ордена Законопорядка.

   
   Рупоры поперхнулись и затихли.

   И в тот же момент загудел город. Маленькие дети с ревом бежали домой. Статные барышни, заточенные в плотные корсеты ситцевых платьев, с томными вздохами оседали в крепкие руки сопровождавших их кавалеров. Укрытые теплыми пледами седые матроны и мэтры, покачиваясь в своих креслах-качалках и выдувая очередную порцию дыма из своих прокуренных легких, закатывали глаза и ругали всех и вся. А в это время служители ордена Законопорядка заполоняли город: везде, куда ни кинь взгляд, можно было заметить бело-серые плащи Законников.


   Не говоря ни слова, Идка развернулась и побежала в туман, хоть и начинающий рассеиваться, но все же не настолько, чтобы не суметь скрыть худощавую девичью фигурку. Через несколько секунд он поглотил и меня.
 

   Край тумана шелохнулся и выпустил из своих объятий укутанную в темно-серый плащ слегка сгорбленную фигуру. Незнакомец посмотрел вслед двум беглецам, и растянул изуродованные рваными шрамами губы в некое подобие улыбки. Затем вытянул вперед левую руку, на мизинце которой красовался серебряный перстень с массивным огненно-бурым ониксом, и прошептал несколько слов. Камень вспыхнул и изменил цвет. Незнакомец снова улыбнулся, спрятал руку в складках плаща и беззвучно растворился в тумане.


(...продолжение следует...)