Последний троллейбус

        Полищук едва успел вскочить в троллейбус, и тотчас же за ним захлопнулась дверь.
      - Повезло, - подумал Полищук, - троллейбус, наверное, последний. И, чтобы выяснить так ли это, спросил у водителя:
      - А ещё троллейбусы будут?
      - Расписание надо читать, - ворчливо ответила водитель – пожилая женщина с уставшим, хмурым лицом. – Ноль часов пятьдесят минут. Хватит, небось, кататься. С пяти утра, небось, ездим. Туда-сюда, туда-сюда.
      - Вот завелась, - беззлобно попытался остановить Полищук бурный поток вдруг обрушившейся на него информации. Но водитель не унималась. Видимо, Полищук наступил ей на «любимую мозоль», и теперь она отводила душу:
      - А контингент какой пошёл? На улице он ещё гражданин, а зашёл в городской транспорт – всё. Умерло. Он уже пассажир. Уже прёт напролом, как бульдозер, уже топчет, как слон, встречных и поперечных, уже расталкивает локтями всех на своём пути. Да попробуй он кого-нибудь на улице так толкнуть, его мигом милиция оприходует. А в троллейбусе ничего. В троллейбусе всё можно.
      Полищук прошёл по салону вглубь, встал у окна и принялся рассматривать ночную Москву. Она, как река, затихала, её умиротворённый вид подействовал на него успокаивающе. Он вспомнил сегодняшний день, не очень-то, в общем, удачный. Утром поругался с соседом. Днём его взгрел начальник. Скворчонком застучала в висках нарастающая боль.
      - А ну их всех к дьяволу, - подвёл итог размышлениям Полищук, - буду я ещё о них в час ночи думать.
      И он переключился на пассажиров. Кроме него, в троллейбусе было ещё человек пять, таких же припозднившихся, залётных - мужчина  с торчащим из кармана журналом, влюблённая парочка, ещё один мужичок, накрытый шляпой, из-под которой доносился богатырский ядрёный храп.
      - Хорошие вы мои, - по размякшей душе Полищука разлилось тепло ко всему человечеству, - сколько раз я с вами уходил от беды, сколько раз прижимался я к вам плечами.
      - Граждане! Не забудьте закомпостировать билеты! – громыхнул вдруг над ухом резкий голос водителя.
      Полищук вздрогнул, у спящего мужика слетела шляпа.
      - Тьфу ты, - мысленно выругался Полищук, - нарушила всю идиллию. – Компостируйте билеты! Компостируйте билеты! Мозги тебе надо закомпостировать, чтоб не орала, как оглашенная. Хоть в час ночи дай людям спокойно проехать. Может, они  специально  дожидались этого последнего троллейбуса, чтобы одиночеством насладиться. А ты им
горланишь во всю ивановскую: компостируйте билеты, компостируйте билеты. Ладно, закомпостирую.
      Полищук достал билет, вложил его под компостер и громко, с вызовом клацнул. Билет припечатался к металлу. Полищук выковырял его ногтём и удивился: ого, продырявило. Живого места не осталось. Стал от нечего делать считать на билете дырки. Насчитал двадцать семь, сбился со счёта. Положил билет в карман и вспомнил дырокол, который стоял у него на рабочем столе. Хорошая, между прочим, штука. Простой, в сущности, механизм, но как гениально задуман. Как-то в отделе спор зашёл, чей дырокол больше бумаг пробьёт. Шумилов тридцать три листа заложил – как шарахнет. Дырокол аж с корнями вывернуло. А Полищук на своём сорок семь пробил – и ничего, дырокола не изувечил. Рекорд отдела установил. На душе опять потеплело.
      Эх, как мало всё же перепадает человеку положительных эмоций. Всё отрицательные, всё со знаком минус. Вот недавно заболел у него зуб. Пошёл к стоматологу. Тот говорит:
      - Парадонтоз у вас в начальной стадии, зубы надо лечить.
      - Что ж, я готов, лечите.
      - Что ж, - в тон отвечает доктор, - будем лечить.
      - Доктор, а может вы мне  путёвочку посодействуете достать.
      - Какую путёвочку?
      - Известно какую. В санаторий.
      - Какой санаторий?
      - Известно какой. Зубной.
      - Ха-ха-ха. Нет таких санаториев.
      - Как нет?! – Полищук аж подскочил в кресле. – Сердечные есть, желудочные есть, нервные есть, а зубных нет? Что ж, кто зубами страдает, тому и дорога в санаторий заказана?
      А врач опять за своё:
      - За зубами надо следить, ухаживать, как за девушкой. Профилактика – лучший санаторий для зубов.
      Троллейбус выехал на широкую магистраль, непривычная глазу, шумная днём, а сейчас пустынная, сиротливая, она настраивала на лирический лад.
      - «Дорогой длинною и ночкой лунною, и с песней той…» - стал мурлыкать под нос Полищук. Подумалось: как хорошо, боже, как хорошо вокруг: и этот притихший, уснувший город, и эти случайные пассажиры-попутчики, и этот синий троллейбус, вершащий круженье по бульвару. Неужели не найдётся поэта, который бы воспел, описал стихами всё это. Будь его, Полищука воля он обязал бы каждого поэта для вдохновения хоть несколько раз в году объезжать город в последнем троллейбусе. Да, да. В обязательном порядке. Помаршрутно.
Лириков – на семнадцатой марке, эпических на двадцать первой, а юмористов-пародистов гонял бы по Большому кольцу.Закрыл бы двери и не выпускал, пока хорошие стихи
не сложатся. А то пишут. Чего они там пишут. Полищук озабоченно нахмурил чело: уровень современной поэзии давно уже его не удовлетворял. Правда, поэзией он и не увлекался, учил стихи ещё в школе, по обязаловке, но, тем не менее, когда в отделе заходила речь о поэзии, он вставлял в разговор и свои пять копеек: «Пушкиных сейчас нет».
Это глубокомысленное, периодически повторяемое им суждение создавало ему репутацию человека образованного, мыслящего, с высоким уровнем интеллекта.
      Полищук прильнул к окну. Его насторожили какие-то незнакомые, размытые в ночной тьме контуры. Тревожно засосало под ложечкой.
      - Эй! – крикнул он водителю. – Куда вы меня завезли?!
      - Куда, куда. На кудыкину гору. В парк троллейбус идёт.
      - Как в парк?! Как в парк?! – в отчаянье заметался Полищук. – А ну, разворачивай! А ну, открой дверь! Открой дверь, я тебе говорю!
      Водитель притормозила и открыла дверь. Полищук выскочил и оглянулся вокруг. Высокие звёзды, ничем не нарушаемая тишина и всё тому подобное уже нисколько его не умиляли. Он крутился на одном месте и, кусая губы, шептал: «Господи, где же это я нахожусь? Куда ж это она меня выбросила? Я ж теперь до утра отсюда не выберусь».
      Мелькнул зелёный огонёк.
      - Такси! – закричал Полищук и бросился под колёса машине.
      Взвизгнули тормоза.
      - Друг, - взмолился Полищук, - подбрось до Новокузнецкой.
      - В парк, - отрубил таксист и тут же умчался вдаль.
      Полищук гневно посмотрел ему вслед, заскрипел зубами и поднял воротник пиджака. Холодно ведь стоять в ночи одинокому путнику.