История одного висельника

Двое дюжих парней сноровисто закрепили на грубо сколоченной перекладине длинную пеньковую веревку. Один конец ее принайтовали к врытой в землю балке, другой затянули в скользящую петлю, широко известную не только в этих краях, но и во всех местах, где ступала нога белого человека. Ловкими движениями один из парней – высокий и крепкий, с выгоревшими до белизны волосами и бровями и смуглой, обветренной кожей, натер веревку бруском темно-коричневого мыла. От этого действия грязно-серая пенька обрела белизну и выглядеть стала почти торжественно.
Помоста у виселицы не было – только перекладина в виде большой «П» и невысокий табурет, пока что без дела стоящий в стороне. Вся эта нехитрая конструкция была установлена посреди вытоптанного до каменной твердости пятачка, не больше десяти ярдов в поперечнике, который местные гордо называли городской площадью. Ей заканчивалась единственная улица городка, еще не получившего названия. С оставшихся трех сторон площадь была ограничена церковью, салуном и городской тюрьмой, по совместительству являвшейся обиталищем шерифа и прочих городских чиновников.
Прохожие уже добрых полчаса назад начали собираться на площади, лениво прохаживаясь, иногда заходя в салун, чтобы выпить стаканчик-другой и обсудить предстоящее мероприятие. Публичные казни в городе проходили редко – обычно шериф просто убивал нарушителя закона на месте. Или, если нарушитель оказывался быстрее и удачливее, он убивал законника.
Но то, что произошло в городке, не вписывалось в привычный уклад здешней жизни. События эти возмутили местных обитателей настолько, что шериф решил повесить виновника, дабы успокоить город.
А началось все с того, что два дня назад, на рассвете в город прибыл путешественник. Первой странностью, которая обратила на пришедшего внимание, было отсутствие у него коня. Впрочем, это была не столько странность, сколько повод посочувствовать: прерии в этих местах были суровы, нормальных дорог не было. Конь мог сломать ногу в крысиной норе или его могла укусить змея. В конце концов, конь мог пасть от жажды и изнеможения – вода в этих местах была редким явлением.
Так или иначе, но путешественник выглядел паршиво. Длинный его плащ был запылен до такой степени, что из черного превратился в светло-коричневый, шляпа выгорела до бесцветно-седого оттенка, сапоги носили следы многочисленных починок, сделанных без материалов и инструментов. На плече незнакомец нес седельную сумку, а джинсы оттягивал потертый патронташ с тяжелой кобурой на бедре. Был он небрит и хмур, с выцветшими до седины спутанными волосами до плеч, глаза прятал под широкими полями шляпы.
Зайдя в салун, он за пару монет купил себе стакан виски и щепотку табаку. Выпив поставленное, он достал из кармана бумагу, скрутил самокрутку и чиркнув спичкой о подошву сапога спросил хозяина, не живет ли у них в городе женщина по имени Карен МакГрой. Да, так и спросил:
-Любезный, не живет ли в вашем городке женщина по имени Карен МакГроу?
На что хозяин тут же ответил:
-Живет, а то как же. Учительницей у нас пристроилась. Деток грамоте учит. А тебе что за дело к ней, чужак?
Чужаками в этих краях называли всех, кто пришел неизвестно откуда и не назвал своего имени.
-Я хороший приятель ее брата, Берта МакГроу. Вот иду в Рио-Дель-Муэрте, решил по пути заглянуть, передать весточку.
Сказал он это даже не поморщившись. Конечно, такой бывалый человек, как владелец салуна Гарри Дриттер мог и заподозрить в его словах подвох, но хитрый чужак отвлек его внимание, заказав еще один стакан виски.
Пока Гарри возился с бутылкой и стаканом, чужак спросил:
-так как мне найти ее, любезный?
И Дриттер, не задумавшись даже, рассказал, что мисс МакГроу живет и учит детей в небольшом домике, построенном для нее общиной на другом конце улицы.
-Он такой милый, с белым фасадом, - добавил простодушный Гарри, - не ошибешься, мистер.
Чужак поблагодарил, одним глотком осушил подоспевший стакан и, бросив на стол, еще монету вышел из салуна. Утро было ранее, потому, никто не встретил его ни в самом заведении, ни на улице.
Первые выстрелы раздались одновременно с ударом колокола, призывающего прихожан на утреннюю проповедь. Выстрелы звучал с дальнего конца улицы и шериф, недолго думая отправился разбираться, что там происходит. Пока он собирался, прозвучало еще три или четыре выстрела, после чего он решил, что одному туда соваться не стоит и позвал еще трех надежных мужчин, вооружившихся винтовками и револьверами.
Семейство Куинси, жившее по соседству с домом МакГроу, в последствии утверждали, что слышали не только выстрелы, но и грохот переворачиваемой мебели, будто в доме сцепились в схватке два бизона. В правдивости их слов можно было даже не сомневаться: когда шериф и его добровольные помощники вошли в дом, то обнаружили там следы жестокого погрома. В разоренном жилище стояла гробовая тишина. Шериф приказал людям ждать его в холле, а сам отправился осматривать спальню и подвал. Там тоже никого не оказалось, к вящему удивлению всех присутствующих. Озадаченные этими событиями мужчины разошлись по домам, а шериф еще какое-то время побродил вокруг дома, выискивая какие-либо следы похитителя и его жертвы.
Единственную улику удалось найти не ему, а малышке Куинси, очаровательной девочке пяти лет от роду. Она тайком от родителей пробралась в дом мисс МакГроу, чтобы самой разобраться в том, что случилось. Там, среди обломков мебели она обнаружила симпатичную куколку, сшитую из тряпок, с лицом, слепленным из воска и настоящими волосами. Куколка изображала мужчину в плаще и шляпе и была очень милой, только в боку у нее почему-то торчала большая игла. Иглу девочка выбросила, а куклу забрала себе, никому об этом ничего не рассказав.
К вечеру, когда после вечерней проповеди женщины разошлись по домам, а мужчины собрались в салуне, чтобы сбрызнуть очередной прошедший день, выстрелы зазвучали снова. Стреляли откуда-то с улицы и многие, не раздумывая, бросились посмотреть, что происходит. В здешних краях летний вечер короток, сумерки быстро сменяются полной темнотой, да и виски, хоть и выпитый в умеренных количествах сделал свое дело. То, что происходило на улице, видело много народу, но рассказы их мало походили один на другой.
Кое-кто утверждал, что видел чужака, который скакал по крышам, перепрыгивая дома на дом каждый раз пролетая не меньше пяти ярдов и паля при этом в воздух. Другие утверждали, что чужак стоял посреди улицы, не трогаясь с места и хладнокровно стрелял в огромную летучую мышь, которая кружилась над ним на высоте добрых ста футов. Третьи утверждали, что это была вовсе не мышь, а кошка – летучая кошка с кожаными как у нетопыря крыльями. Как бы то ни было, когда на площади появился шериф, чужак стоял в самом ее центре, с дымящимся револьвером в руке, окруженный толпой зевак.
Само собой, среди зевак оказался и Гарри Дриггер, который тут же вспомнил, что этот чужак утром спрашивал его о пропавшей Карен МакГроу. Доброхоты (точнее поклонники, которых у Карен было предостаточно) потратили на поиски пропавшей учительницы почти весь день, но не смогли найти никаких следов. Не удивительно, что для них слова Гарри послужили неопровержимым доказательством виновности чужака в похищении. Шерифу понадобилось восстанавливать спокойствие несколькими выстрелами в воздух, после чего он потребовал от чужака сдать оружие и добровольно проследовать в камеру.
-Лучше тебе сдать оружие и добровольно проследовать со мной в камеру, мистер, - сплюнув на землю комок жевательного табака, произнес шериф, веско качнув револьвером, - а еще лучше – сразу во всем сознаться.
Чужак подумал немного, затем отдал револьвер шерифу и пошел следом за ним. Толпа провожала его гневными выкриками, требованиями вернуть Карен и обещанием скорой расправы, но он оставался спокоен, словно вели его не в камеру, а к девочкам. Погомонив еще немного, возмущенные мужчины вернулись в салун, чтобы как следует обсудить произошедшее.
Надо сказать, что Карен МакГроу, хоть и появилась в городе недавно, уже успела стать всеобщей любимицей. Она прекрасно сошлась с местными женщинами, нашла общий язык с детьми, которые до того целыми днями гоняли по улицам, причиняя немало беспокойства обитателям городка. Не стоит сбрасывать со счетов так же то, что она была хороша собой и умна – большинство холостых мужчин просто с ног сбились, пытаясь завоевать ее внимание. МакГроу хватало ума не давать никому из них излишних поводов, удерживая город от возможных драк, поножовщины, а может даже стрельбы. Она прекрасно справлялась со своей работой учительницы и дети на удивление охотно ходили в открывшуюся школу. В довершение всех добродетелей, Карен была так же очень набожна, регулярно посещала церковь и часто беседовала с преподобным отцом на различные богословские темы. Единственный, с кем ей не удалось установить теплых, дружеских отношений, был шериф. Шериф вообще был угрюмым малым и говорил куда меньше, чем стрелял или пил виски. В городе его не шибко любили, но быстрая рука, верный глаз и холодный ум делали его лучшим шерифом, о котором только мог мечтать такой городок.
В этот раз, его проницательность спасла много жизней. Предвидя, что чужак мог приехать не один, он выбрал трех смелых и надежных мужчин и остался с ними в здании тюрьмы, предварительно забаррикадировав дверь и закрыв ставни на окнах. Предосторожность оказалась совсем не лишней – незадолго до рассвета на город напали индейцы. Стреляя из ружей и размахивая факелами они проскакали по улице до самого здания тюрьмы, которое попытались взять с налета. Но шериф и его люди были начеку и вместо заспанных, ничего не понимающих горожан, индейцев встретили тяжелые свинцовые пули. Защитники уложили двоих краснокожих, после чего те отступили, начав штурм уже по всем правилам.
Обстрел, устроенный ими не вызвал бы у защитников не малейшего беспокойства – стрелки из краснокожих были никудышные. Но стрельба была лишь прикрытием. Пока пятеро индейцев бестолково палили в здание тюрьмы, другая группа во главе с шаманом, вломилась в дом миссис Купер, вытащила несчастную старушку из постели и выволокла ее на улицу.
 Там, угрожая лишить старушку жизни, они потребовали выдать им чужака. Шериф, который занял позицию на втором этаже, ответил просто и честно – метким выстрелом он вогнал пулю в лоб индейцу, который держал миссис Купер, затем уложил того, кто пытался выстрелить ей в спину. Старушка благополучно скрылась в салуне, где уже дежурил с ружьем Дриттер, а индейцы, беспорядочно паля, попрятались за углами ближайших домов.
Затем они снова пошли на штурм. В этот раз они были осторожнее и не спешили бросаться под пули. Чуть позади остальных крался шаман. Когда до здания тюрьмы оставалось не больше пятидесяти ярдов, он остановился и стал приплясывать и размахивать руками, выкрикивая что-то невразумительное. На это вначале не обратили внимания, но затем, когда земля под тюрьмой вдруг задрожала и начала проседать, стало ясно, кто здесь враг. Помощники шерифа попытались подстрелить танцора, но верные руки и глаза их словно отказались служить – все пули шли мимо, как они не старались. Индейцы тем временем подобрались совсем близко, один из них уже ударил томагавком в скрипящие от земной дрожи ставни. Дела защитников становились совсем худыми.
Положение снова спас шериф. Из окна верхнего этажа грохнул выстрел и шаман, взвыв, рухнул на землю. Дрожь тут же утихла, а индейцы бросились врассыпную, оставив своих мертвых.
Когда все окончательно успокоились и вышли на улицу, то к удивлению своему обнаружили только четыре трупа – на месте шамана осталась лишь пустая индейская одежда и небольшое бурое пятно. Но не это было плохо. Плохо было то, что чужак, каким-то образом сумел бежать, раздобыв ключи, которые в горячке боя шериф оставил на столе возле камеры.
Впрочем, далеко убегать он не стал. Солнце еще не достигло зенита, когда он ввалился в салун и без всяких разговоров выпустил три пули в сидящего там Джона Бигса, давнего ухажера мисс Карен. Совершив это страшное преступление, негодяй попытался скрыться, но уйти далеко не смог – подоспел шериф и завязалась перестрелка. Истратив все патроны, но так и не сумев оторваться от преследователей, чужак снова сдался. Шерифу с трудом удалось удержать народ от того, чтобы сразу не повесить мерзавца. Только тот факт, что чужак так и не раскрыл места нахождения похищенной мисс МакГроу удержал разъяренную толпу. Чужак снова оказался за решеткой, но охраняло его в этот раз не четверо, а больше десятка людей.
В полночь в салун, где все еще заседали взбудораженные мужчины городка, ввалился шериф. Он объявил, что чужак во всем сознался. Оказалось, он был бывшим ухажером мисс Карен, который не смог пережить отказа. Это из-за него благонравная учительница вынуждена была переехать в такую глушь, но он настиг ее и здесь. Он потребовал от нее любви и даже попытался добиться этого силой, но девушка защищалась, как могла и в приступе бессильного гнева, он застрелил ее, после чего скрылся с телом покойницы на чердаке.
К ночи, горечь утраты довела его до крайности, и он вышел на центральную площадь, чтобы застрелиться. Но смелости для этого шага ему не хватило – и пуля ушла не в висок, а в небо.
Индейцы же оказались не союзниками ему, а врагами. Им чужак тоже успел насолить, хотя чем именно – шериф уточнять не стал. Сказал только одно:
-Вина этого негодяя доказана, и завтра мы вздернем его на центральной площади – прямо там, где ему не достало смелости самому продырявить свою поганую башку.
Народ встретил эту заявку должным ликованием.

И вот чужака вывели из тюрьмы, и повели к виселице. Шел он, низко опустив голову и надвинув шляпу на самые глаза. Толпа кричала, в него бросали камни, тухлые овощи и прочую дрянь. Шериф несколько раз призывал к спокойствию, затем, когда чужака поставили на стул и надели на шею петлю, громко зачитал приговор:
-Чужак, не пожелавший назвать своего имени, по неопровержимым доказательствам признается виновным в убийстве Карен МакГроу и Джона Бигса. За совершенные преступления чужак подлежит казни через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
Толпа встретила эти слова одобрительными возгласами. Шериф подошел к стоящему на табурете приговоренному и спросил, есть ли у него последнее желание. Приговоренный ответил, что есть.
-Я хочу скрутить и выкурить последнюю самокрутку, - сказал он проникновенно, но никого не тронул. Мужчины злобно плевались, а женщины посылали ему проклятия.
И все же шериф развязал ему руки и бал кисет с табаком и кусок бумаги.
Когда чужак закончил самокрутку и зажал ее в зубах, шериф чиркнул спичкой и поднес к лицу приговоренного дрожащий огонек. Чужак наклонился, будто хотел дотянуться до спички концом самокрутки, но тут произошло нечто невообразимое…
Молниеносным движением шериф выхватил револьвер из кобуры и сунул в руку чужаку. Тот распрямился, вскинул оружие и несколько раз выстрелили… в сидящую на перилах второго этажа салуна кошку Мэнси. Самые внимательные успели заметить, что пистолет, который отдал шериф изначально принадлежал чужаку.
Кошка же издав жуткий, неестественный для животного вой, рухнула на землю. Пока она долетала, тело ее увеличивалось и изменялось. На землю уже упала молодая женщина, в которой все с удивлением узнали Карен МакГроу, почему-то голую и всю разрисованную разными письменами. Недоумение людей нарастало одновременно с гневом.
-Спокойно! – рявкнул шериф, выстрелив в воздух из другого револьвера. Люди обернулись к нему, ожидая объяснений. И тут шериф произнес самую длинную речь в своей жизни. Ни до того, ни после так много он не говорил.
-Этот человек, - начал он громко и раздельно, - уже много лет охотился за ведьмой. Ведьма эта была хитрой как шакал и опасной, как гремучая змея. Она сделала намело зла и много раз уходила от возмездия. Уходя от преследования, она пришла к нам. Она оплела город своими чарами, запудрила всем мозги. Вспомните – мы все ее любили – за что? Что на такого сделала? А ведьма тем временем плела свои козни. Неурожаи, болезни, набеги индейцев – это все она. А когда этот человек пришел за ней, она скрылась, едва не убив его. Я нашел его в подвале, в боку у него была рана словно от винтовочной пули. Он говорит, что это были ее чары. Когда-то ей удалось срезать прядь его волос, и она сплела над ними свое злое колдовство. В тот день это едва не стоило ему жизни.
Я нашел его в подвале, где ведьма проводила свои колдовские ритуалы. Он показал мне зелья и знаки, колдовские талисманы и прочую мерзость. Чужак мне все рассказал  попросил помочь. Я давно подозревал, что с замечательной, всеми любимой мисс МакГроу что-то нечисто.
Дальше в рассказ включился чужак и коротко объяснил, как выследил ведьму следующей ночью, когда она вернулась за куклой. К счастью куклу она не нашла, но и от пуль ей снова удалось уйти. Обратившись в огромного нетопыря, она попыталась бежать, а чужак преследовал ее. Когда, на центральной площади, она все-таки скрылась из виду, его и обнаружили. Индейцев напасть подговорила тоже она – околдовав вождя маленького племени, она повела его на город. Чужак предвидел такой поворот событий и предупредил шерифа. Тот забаррикадировал двери и окна, собрал людей, а своего пленника тайно спрятал на втором этаже, откуда чужака так удачно пристрелил схватившего миссис Купер индейца и вредоносного шамана, который на самом деле и был ведьмой МакГроу. К несчастью, рана оказалась не смертельной и ведьма опять сбежала.
Теперь ее было не достать. Ослабленная раной, она наверняка затаилась бы, тем более, что в городе у нее был шпион – Джон Бигс, который уже начал догадываться о тайном союзе шерифа и чужака.
-И тогда я придумал план, - продолжил шериф, - дьяволопоклонника Бигса пришлось бы пристрелить в любом раскладе, но мы решили убить двух зайцев: убрать его и выманить ведьму из ее логова. После расправы над мерзавцем мы с чужаком устроили шутовскую пальбу, после которой он сдался и якобы во всем сознался. Публичная казнь должна была привлечь чертовку, решили мы – и не ошиблись.
Как чужаку удалось узнать в кошке Мэнси нашу ведьму – я до сих пор не понимаю… Но, что сделано, то сделано – ведьма мертва и городок наш заживет теперь в мире и благоденствии!
Народ прослушал в недоуменном молчании. Гнев толпы уже утих и многие уже не понимали, за что так сильно хотели смерти этого чужака. Бигс был вором, драчуном и горьким пьяницей, его весь город ненавидел и боялся, МакГроу… То что недавно казалось им естественным в ее поведении теперь казалось странным и неуместным… К тому же все видели как кошка превратилась в женщину.
-Но как ты узнал, что кошка – это ведьма? – выкрикнул старый Джоунс. Чужак пожал плечами:
-Тоже мне загадка. Ваша кошка уже второй день валяется дохлая на помойке. Дриттер сам выбросил ее перед тем, как я вошел в салун.
Все уставились на Гарри, у которого вид был совершенно ошарашенный.
-Слушай, а ведь и правда! – хлопнув себя по лбу заорал он, - и как я мог забыть-то!
Город возликовал, радуясь избавлению от ведьминских козней. До самой ночи честной народ отмечал это событие, чествуя своих героев – шерифа и чужака.
А ведьмино тело ожгли на пустыре за городом, развеяв прах по ветру и окропив кострище святой водой.
На следующее утро чужак ушел и жизнь в городе пошла по старому. Все так же грабили их индейцы, на полях случался неурожай и проходили вспышки оспы и тифа – только в этот раз люди уже знали, что виной тому не ведьма, а что-то еще. Правда чужакам стали доверять еще меньше.
А город после того случая получил, наконец, название – Ведьмина могила.