Чёртова баба

     Была у нас на работе одна сотрудница – Томка. Невысокая, худющая, с полным ртом «самоварных» золотых зубов. Завистливая и злая. Да ещё какая-то «глазливая», что ли. Народ старался с ней не общаться, при возможности обходить стороной, но она, как репей, липла ко всем. И потом, куда деваться, кабинеты рядом, за целый день поневоле пересечёшься.
     Придёт, бывало, к нам, увидит, на подоконнике расцвёл цветок, таким тихим, елейным голоском скажет:
     - Ой, какой цветок красивый у вас, девочки! Вы его хорошо поливаете? Смотрите, а то завянет!
     И как только скажет, так оно и будет. Вроде и поливаешь цветок, как всегда, но потихоньку он скукожится, пожелтеют листья и обязательно вскоре сдохнет.
     За ней эту способность знали, поэтому и уходили от общения.

     Или обратится к другой сотруднице:
     - Какой шарфик необычный! Где брала? Он такой тоненький, смотри, не зацепись, а то порвётся такая красота!
     Через некоторое время вздыхает коллега:
     - Вот чёртова баба! Как сглазила! Представляете, зацепилась в автобусе при выходе и разорвала-таки шарф!

     Марья Васильевна, наша пожилая фанатка сельскохозяйственных работ, всё свободное время вечно пропадала на  даче. И к ней Томка проявила участие:
     - Марья Васильевна! Как ваша дача? Небось, картошечку молодую кушаете уже?
     Назавтра приходит наша фанатка, на ней лица нет:
     - Ну, Томка! Ну, чёртова баба! Приезжаю вчера на дачу, а молодую картошку всю-то и выкопали! Да хоть бы нормально выкопали, а то переговняли всю в шахматном порядке, ещё и ботву закопали, не поймёшь, где она осталась, а где выкопана!
     И ведь не предъявишь Томке никаких претензий, одна забота и участие!

     Как-то, идём с работы, она, как водится, увязалась с нами. Что ж делать, терпим. И опять своим масляным, тихим голоском одну из нас спрашивает:
     - Лена, как твой сын растёт? Не болеет?
     - Да нет, - отвечает Ленка, - слава Богу, всё в порядке.
     А сама шагу прибавляет, кто его знает, что там, дома.
     На следующий день приходит и чертыхается:
     - Вот, зараза, эта Томка! Прихожу домой, лежит сын на диване, температура сорок! Пришлось «скорую» вызывать! Чёртова баба, что за язык у неё!?

     И так у каждого. Но, сторонись, не сторонись, а работаем-то вместе. Но после одного случая люди просто стали искать другие места работы и потихоньку увольняться.
     Мы в этот день, чтобы отвязаться от Томки, даже слиняли пораньше с работы. Была пятница, уже все устали за рабочую неделю. Начальство наше было где-то у более высокого начальства, и, конечно, мы не преминули воспользоваться случаем. Мимо двери кабинета, где работала наша чёртова баба, прошли на цыпочках, постоянно делая друг другу знаки, чтоб молчали. Только вышли и обогнули здание, а Томка, наверное, в окно нас увидела, и пулей из кабинета, сумку подхватила и бежать.
     И кричит:
     - Девочки! Подождите меня!
     А для её пятидесяти килограмм нас догнать, что плюнуть.
     Догнала в два счёта.
     У нас вмиг лица стали скорбные, как на поминках: ну, блин, ушли по-тихому!

     Идём уже вместе с Томкой, разговариваем о своём, женском. И тут обгоняет нас машина, белая такая, новая, вся аж светится на солнце, как ёлочная игрушка. Её несколько дней назад купил мужик из нашего же здания, только из другого отдела. А от Томки каким-то образом этот факт скрылся. И едет машина медленно, потому что дорога неважная, в рытвинах, да ещё и неширокая, с одной стороны – рельсы, а с другой – морской канал.
     Смотрит Томка на такое изящество и говорит, как всегда, тихо и ядовито, но почему-то так, что слышно всем:
     - И где люди берут такие машины? На какие деньги? Я столько работаю, а что-то не заработала! Ещё и едет медленно, козёл, выпендривается, чтобы её рассмотрели получше! Вот, взял бы, да и булькнул в канал вместе со своей машиной! 
     Мы, конечно, на неё зашипели, какое тебе дело до этой машины? Он, что, к тебе обедать ходит?

     А назавтра нам рассказали продолжение истории. Проехал немного мужик, остановился. Припарковал машину передом к каналу и пошёл на корабль по  каким-то своим  делам. Через короткое время вышел, сел за руль, включил первую передачу вместо задней, нажал на газ, да со всей дури как рухнул в канал! И пошёл ко дну вместе с машиной!
     С кораблей кто увидел, все спешат на помощь, кто веревку несёт, кто спасательный круг! Пока с трапа спустились, пока добежали, мужик на поверхности показался. Подали верёвку, ухватился он за неё, и выволокли страдальца! Канал-то вроде и неглубокий: три-четыре метра всего, но утонуть-то хватит!

     А никто не видел, один он был в машине или нет.
     Кричат ему, как глухому:
     - С тобой был кто?
     - Ты один был?
     Но мужик от страха и холода глаза таращит и молчит. Весь мокрый, трусится, присел на кнехт, зубы барабанную дробь выбивают, словно утопленник из преисподней.
     Трясут его за плечо, время-то дорого!
     - Говори быстрей, ты один был?
     А он и сказать-то рад, но скулы от холода свело, но вдруг ужас заметался в его глазах, и не сказал, а, скорее промычал синими губами:
     - Там Любка была!
     А это тоже наша сотрудница, подвозил он её, что ли?
     Все дружно выматерились, трое матросов скинули бушлаты, да сиганули в канал. Вылезли такие же замерзшие и злые, как мужик этот.
     - Нет нигде Любки!
     - Надо водолазов вызывать!

     Это потом оказалось, что Любка вышла из машины минут за пятнадцать до того, как он подъехал к кораблю, но у мужика со страху отложилось в голове только то, что он её сажал! Любка жива и здорова оказалась, слава Богу!
     Все пошли отогреваться на корабль, тем, кто искупался поневоле, налили спирта, чтоб не заболеть, переодели в сухое.

     На следующий день достали машину, которую пришлось задёшево продать, потому что после того прыжка в канал, она попала в разряд «утопленниц».

      Мужику тому никто так и не смог сказать, кто пожелал ему «добра». Если б он узнал, не посмотрел бы, что Томка – баба, начистил бы ей пятак, как пить дать!

21.04.2010 года.
Вера Панарина.