Ложь, заменившая правду

 ...В  городской квартире стояла тишина. Тихо тикали часы. Только журчание воды на кухне  и  звон посуды, нарушали её. На крохотной кухоньке, где едва могли поместиться два человека, тихо работал маленький чёрно – белый телевизор: уютно пристроившийся на холодильнике.
   Тишина была нарушена  хриплым, мужским голосом. Сидящий за столом мужчина, был раздражён и пьян. Его речь была невнятна. Язык говорящего явно не желал помогать своему хозяину в разговоре.
 Недобро взглянув на молчавшую и занимающуюся мытьём посуды женщину, мужчина неуверенным движением руки взял со стоявшей на столе тарелки солёный огурец. Затем, открыл рот…
- Люськаааа! –  мужской кулак  с силой стукнул о край старого, кривоногого стола. – Мой стакан гдее?!
 - Где, где…   там, где ты его бросил. В комнате на полу грязный валяется. – раздался спокойный  женский голос.  – Водовку с приятелем на пару, там хлебали. Всю память пропил.
 - Дай, сссюда! – последовал указ. Раздался хруст и громкий, чавкающий звук. Хлипкий мужичонка с узенькими плечиками жуя  огурец,  зло  смотрел  на полненькую женщину в простеньком, ситцевом халатике. – И бутылку тоже даай! 
 - Фёдор может, хватит-то самогонку жрать?  Посмотри во что... ты превратился. Страшенный як чёрт.
 - Ммолчи баба! Ты мне не указ! - раздалось в ответ, и послышался  громкий хруст откусываемого огурчика.
 - Постыдился бы, на человека уже не похож. – В женском голосе просквозили нотки недовольства. - Лакаете это пойло - ежедневно.
 - Молчать! – Раздался рев, стол содрогнулся от очередного удара.   
Стоящая у мойки женщина вздрогнула и с ненавистью посмотрела на мужчину. – Чего, орать – то! Соньку разбудишь.
Шепча про себя проклятия, она быстро закрыла дверь на кухню и вернулась на прежнее место.
 - Ддай жрать - я скаазал... – невнятно последовало следом  и, схватив женщину за край халата, говорящий, дернул её на себя.
 - Ты, чего творишь, окаянный…  Не кричи, уже поздно. Вот, вилку  возьми. – Раздался шёпот хозяйки,  и перед мужчиной опустилась на стол  тяжёлая, чугунная сковорода с остатками ужина.  – Ешь… 
Было видно, что женщина себя едва сдерживает.
Погоняв по сковороде котлету, но быстро потеряв к ней интерес, мужчина ухмыльнулся и хлопнул женщину по пухленькому заду. После чего, его рука скользнула под подол халата.
 - Ты чего ещё удумал?!  - возмутилась она.
Руки мужчины бесцеремонно задрали полу тонкого халатика, последовал щипок. Женщина ойкнула, и с брезгливостью на лице быстро  постаралась увернуться от похотливых мужских объятий.
 - Больно, прекрати. – Из рук женщины выскользнула тарелка  и  упав на пол, разбилась.
 - Да, ладно, не выпендривайся… - мужчина громко дышал, было видно, что он  возбуждён…
 - Оставь меня в покое. – Женщина едва себя сдерживала. – Вот, кобель… Всё равно ничего не сможешь.
  - Ллюська! – схватив женщину за руку, мужчина  с силой  привлёк её к себе. – Не ломайся дура, хочу… тебя… давай…
 От очередного рывка пуговицы халата разлетелись в разные стороны.
 - Отстань сволочь, -  я сказала - не хочу! – незаметно для себя, она перешла на повышенные тона.
 - Шлюха! – раздался  хриплый голос, и на неё уставились белые от ненависти глаза. – Проститутка! Дряянь, убьююю!
Схватив со стола вилку, мужчина вонзил её в бедро женщины, появилась кровь.  Она громко вскрикнула, и  взгляд  её задержался на сковороде…  И спустя мгновение, тяжёлая сковородка обрушилась на  мужскую голову. Он как-то странно  всхлипнул...  Его тело обмякло и съехало на испачканный ужином и каплями крови пол кухни.
  Тихо подвывая, женщина с ужасом смотрела на лежащего человека. Глаза её чуть не выпадали из глазниц -  вытаращенные от ужаса. Лицо  стало белым как мел. Губы посинели. Казалось, её хватит "удар".
 Внимание её привлекло царапанье… и тихий плач.  Обернувшись в сторону  кухонной двери, она увидела огромные глаза дочери, смотревшие на неё.
 - Мама.  – Произнесла девочка. – Этот папа... тоже не будет с нами жить?

* * * * *
А в наступившей тишине кухни раздавался тихий голос  диктора, что-то  увлечённо рассказывающего  о  счастливом детстве…  и  преодолении кризиса.