Глава 1. Крот

Люблю кафешки. Маленькие, уютные, где вокруг круглых столиков на двух человек носится официантка с деревянным подносом, на котором стукаются друг о друга фарфоровые кофейные чашки и стеклянные стаканы. В таких кафешках ещё пахнет дорогим табаком, который курит какой-нибудь состоятельный джентльмен, и приятным парфюмом, которым надушилась симпатичная молодая девушка, ждущая своего ухажёра. В таком месте приятно посидеть в дождливый день, понаблюдать через окно за спешащими по делам прохожими, приятно выпить чашечку крепкого кофе… приятно просто посидеть, улыбаясь по одному тебе известной причине и отдохнуть от городской суеты, от проблем и забот, от окружающих, и просто насладиться моментом, который стоит того, чтобы обо всём забыть.
А ещё в таких кафе очень хорошо писать что-либо. Стихи, рассказики, истории, баллады, поэмы, или просто какую-нибудь белиберду. Но писать надо обязательно на салфетках - так уж тут принято. Никаких блокнотов, ноутбуков, записных книжек или чего-либо подобного - только бумажная салфетка с логотипом кофейни да мягко пишущая ручка, любезно одолженная официанткой. А после того, как запал потухнет, и связать пару слов воедино уже не получится, салфетки с мелким текстом надлежит смять, бросить плотным комком в пепельницу, да поджечь, чтобы все посетители тревожно повернулись на запах горелого, а ты просто посмотрел, как плоды твоих двухчасовых трудов навсегда исчезают в никуда. Да, это тоже такая традиция, иначе с салфетками не поступают.
Обычно на салфетках не пишут чего-то очень умного, интересного или увлекательного. Какие-нибудь простенькие стихи, вроде "раз, два, три, четыре, пять, с детства с рифмой я дружу" да короткие рассказы, повествующие о том, как автор пошёл в магазин и увидел там клоуна Красти из Симпсонов.
Но у меня было что рассказать. Не придумать, не сочинить, не наврать, а именно рассказать. И потому я попросил официантку принести мне побольше салфеток, да чашку крепкого эспрессо со стаканом воды. Ручка у меня была своя…

В тот день я сидел в той кофейне, в которой сейчас пишу эти строки, и ждал Крота. Мы договорились с ним встретиться, потому что он выяснил кое-что про Трин, а мы договаривались обмениваться информацией. В зале полно народу, стоит табачный дым, смешанный с ароматами кофейных напитков, но все стараются говорить не громко, чтобы не помешать другим посетителям и добавить таинственности и романтики разговорам. Дверь открывается, слегка поскрипывая, и на пороге появляется Крот. Он не стал меня высматривать, а просто сразу двинулся к моему столику, как будто знал, где я прячусь, хотя со стороны улицы меня было трудно заметить. Тихо сел и уставился на меня невидящим взором. Он был не такой, как обычно. Крот был наркоманом, вечно в поисках новый дозы, вечно не в адекватном состоянии, вечно в прострации, обдолбанный с блаженной улыбкой на губах или же страдающий от ломки, с гримасой отчаяния и боли, грязный и не понимающий, что происходит вокруг. Но не сейчас. Сейчас он сидел передо мной свежий, выспавшийся, в чистой одежде, от него даже пахло каким-то дешёвым одеколоном, и, хотя взгляд его был абсолютно невидящим, я заметил, что он не под кайфом, просто в нём что-то поменялось.
- Здравствуй, Крот, - тихо произнёс я.
- Привет, Энди, - глухим шёпотом ответил мне Крот. Затем выдержал паузу и хрипло произнёс: - В горле пересохло что-то… Водички бы.
Всё так же смотря друг на друга, я протянул ему стакан с водой, который стоял на столике вместе с эспрессо. Крот жадно припал губами к холодному стеклу и сделал пару внушительных глотков. Затем поставил стакан на столик. Я ждал. Нельзя было ничего говорить, что-то неуловимо тонкое витало в воздухе, и если бы я произнёс что-либо, то оно бы исчезло, потому я просто ждал, когда Крот заговорит.
- Я всё понял, чувак. Всё до последней капли. Вот от начала и до конца! - в глазах Крота вдруг вспыхнуло что-то и, спустя мгновение, стремительно погасло. - Трин, он... Из него нельзя выбраться. То есть понимаешь... физически - можно, а вот чтобы окончательно, разумом... Ты всё равно там! Даже сейчас! Ты передо мной, но я вижу тебя там! Ты...
- Успокойся, Алекс, - я назвал его по имени в третий раз за всё время нашего знакомства.
- Эх, чувак... Ты не понимаешь. Ты не чувствуешь это. Ты разве... Эх. Держи, вот, пригодится, может, - он сунул руку во внутренний карман куртки и, выудив оттуда помятый жёлтый конверт с чем-то объёмным внутри, аккуратно положил его передо мной. Затем окинул кофейню любопытным взглядом и, улыбнувшись, вымолвил: - До свидания, Энди. Мы ещё встретимся, обязательно. Не останавливайся!
С этими словами он встал, всё так же улыбаясь мне широкой искренней добродушной непривычной улыбкой, последний раз появлявшейся давным-давно, когда Крот не знал, что такое наркотики, и стал отходить к выходу спиной вперёд.
В это же время где-то недалеко от кафе сорвалась с места на зелёный свет светофора чёрная Ауди, водитель которой, видимо, очень торопился... Крот продолжал двигаться к выходу, улыбаясь мне. Спиной он открыл дверь и вышел на улицу, ветерок слегка взъерошил его тёмные волосы. Крот подошёл к краю тротуара и посмотрел наверх. Затем в последний раз кинул взгляд на меня и, махнув на прощание рукой, сделал шаг назад, аккурат под колёса вынырнувшей из-за угла Ауди.
Бежать на улицу не было смысла. Я отвернулся и взглянул в окно. Люди бежали к месту аварии, что-то громко крича, размахивая руками, мужчина в чёрном костюме звонил по телефону, наверное, в скорую. Я перевёл взор на конверт, который оставил мне Крот, и развернул его. На ладонь мне упал небольшой тяжёлый плоский медальон, на котором в восьмиконечной звезде красовался рельефный анкх. Медальон Крота, который тот всегда носил с собой, и в особо сильные моменты ломки выуживал его из кармана, чтобы сжать в потных дрожащих руках.
Встав из-за столика, я подложил под чашку мятую купюру, покрывающую мои “кофейные” расходы и медленно вышел на улицу.

***

Моя рука коснулась чего-то вязкого, липкого и холодного. Богатое воображение сразу же нарисовало не очень приятные для сознания картины, и я поспешил отдёрнуть конечность от этой субстанции, но не получалось - она словно вросла в эту мерзость. Как я ни пытался - рука не сдвинулась ни на миллиметр. Самое неприятное в этой ситуации было то, что вокруг царила кромешная тьма, и я не мог разглядеть ни где я, ни во что я вляпался. Внезапно в голове промелькнула мысль, что ноги не касаются земли, и в тот же миг сверху зажёгся яркий бело-голубой свет, в виде маленькой точки. Она стала набирать размеры, становясь всё больше и ярче, ослепляя меня. Я попытался зажмуриться, но веки мне не подчинились, свет словно загипнотизировал меня. Он становился всё больше и больше, выжигая сетчатку моих глаз, проникая в самую глубину головы, раздражая зрительные нервы… Через пару мгновений сознание выдало мне синий экран с заполняющим его белым текстом, а затем навеки потухло…

Я резко сел, ударившись головой о низко свисавшую лампу, вскочил с кровати и подбежал к окну. По мокрой спине бежали мурашки, руки тряслись, а голова раскалывалась на части. Этот сон снова вернулся. Каждую ночь в течение уже 10 лет мне снится один и тот же сон, и как бы я ни старался, мне не удаётся ни избавиться от него, ни понять, какого чёрта он мне снится. Медицина была бессильна. Выпивка тоже. Я просто ложился спать, надеясь, что именно сегодня я проведу спокойную ночь, и это не помогало. Я натянул на себя майку цвета гавайского флага с листком конопли на спине и спустился на первый этаж в кухню. Вглянул на часы - 4:26, всё как обычно. Открыл холодильник, вытащил бутылку молока и, осушив её одним глотком, бросил за спину - в мусорку. Судя по звуку разбившегося стекла, я малость промахнулся.
Натянув на себя старые спортивные штаны и белые найковские кроссовки, я включил погромче свой плеер и выбежал из дома на утреннюю пробежку.
Бегать я стал ещё года 4 назад, после того, как бросил курить. Табак прилично подпортил мои лёгкие, и я решил, что хорошо бы вернуть их в норму. С тех пор я каждое утро бегаю по просыпающемуся городку, слушая любимую музыку и пугая сонных голубей, кучкующихся на тротуарах в поисках еды.
Сегодня я решил бежать не по центральному парку, а вдоль набережной, разделяющей старую и новую части города. В половину пятого утра отсюда открывается красивый вид - солнце, лениво выползающее из-за горизонта освещает мягким светом зеленеющие деревья и словно побрызганные зелёной краской кусты, тёмно-синяя вода бьётся о гранитные края набережной, издавая еле-слышный плеск, а по обе стороны от набережной просыпаются дома: справа небольшие жилые домики с аккуратно постриженными лужайками и синими почтовыми ящиками, маленькие супермаркеты, в которых всегда можно купить свежий хлеб, банку тунца да кресс-салат для сэндвича на завтрак, крохотные сувенирные лавки, которые обязательно держит добродушный выходец из Эфиопии, который улыбаясь ослепительной улыбкой расскажет тебе особую историю про каждую безделушку, что он продаёт, да парочка баров, где можно пропустить стаканчик после рабочего дня, потрепаться с барменом о погоде и преспокойно уйти домой. Это был Старый Город. Слева от набережной картина была совершенно иной - высокие здания, пестреющие вывесками и рекламными платами, рекламные щиты, башня Телецентра, откуда прыгают с парашютом в безветренную погодо особо скучающие экстремалы, дорогие бутики, огромные мегамаркеты, где можно найти всё - от запасных батареек для ручного китайского вентилятора до контейнера для хранения радиоактивного урана. В этой части было мало жилых домов, в этой части город процветал и работал, там крутились большие деньги, крутые бизнесмены и куча нищих, просящих подаяние.
Я бежал по правой стороне. Прохожих не было, только старенький “форд” проехал мимо меня, шурша шинами по сухому асфальту. В ушах у меня звучал Боб Марли, а перед глаза обозревали панораму моего городка. Слева на меня спикировала чайка, и я прыгнул вверх, чтобы достать до неё рукой, но не смог, и она, обиженно прокричав мне что-то на своём языке, развернулась и улетела назад. Внезапно я остановился. Сначала я даже не понял, что остановился, потому что я не хотел этого делать. На набережной, прислонившись к ограждающему заборчику сидел прислонившись молодой паренёк. Одет он был в потёртые грязные чёрные джинсы, кожаную куртку со множество заклёпок и измазанные в грязи кожаные сапоги. Таких в городе было немало, и обычно я пробегал мимо них, потому что знал, что они либо в хлам пьяны, либо спят, а если придут в себя, то будут требовать у тебя монетку до тех пор, пока ты им не дашь доллар. Или два.
Но сейчас я остановился. Я осторожно подошёл к парню и легонько толкнул его в бок.
- Эй, братец… Ты живой? - я потряс его за плечо. Он открыл глаза и невидящим взором уставился в небо. Затем кое-как собрался с силами и повернул лицо ко мне. Губы его застыли в кривой усмешке, а из носа текла струйка ярко-красной крови.
- Ты… - прохрипел незнакомец. - Ты… кто?
- Я подумал, что тебе нужна помощь, и остановился. Что с тобой? Ты выглядишь не очень свежим, - я слегка улыбнулся, ни на секунду не пожалев, что остановился. Внутри было такое чувство, будто мне необходимо было с ним заговорить.
- Сп… С… Спа… - он откашлялся. - Водички не будет? В горле пересохло…
- Извини, братец. Могу довести тебя до ближайшей палатки, там купишь.
- Куплю… Спасибо. Я это…
- Меня зовут Энди, - я протянул ему руку, помогая подняться. - Пойдём, тебе надо прийти в себя.
- Да… Нет… Ты это… Из Трина, да? Я Алекс… Я видел тебя там! - парень взволнованно уставился на меня, сверля своим взглядом.
- Из Трина? Из какого Трина? О чём ты, Алекс?
- Не зови меня так. Крот. Просто Крот. Сможешь купить мне воды? Свой кошелёк я где-то прое… потерял.
- Пойдём, Але… Крот. Почему Крот?
- Слишком много вопросов, чувак. Я не знаю! Меня так зовут, и всё тут. Хоть стой, хоть падай!
Мы молча добрели до круглосуточного магазина. Крот шёл слегка позади меня, внимательно оглядываясь вокруг, подозрительно посматривая на набережную и что-то периодически бурча себе под нос. Продавщица опасливо взгянула на нас, когда мы пересекли порог магазина и отправились к холодильникам с прохладительными напитками. Крот схватил колу и, открыв банку, в мгновение ока осушил её парой глотков. Затем смял её, положил в карман куртки, а с полки взял новую. Расплатившись, мы вышли из магазина.
- Так а что такое Трин? Ты спросил меня. Сказал, что видел меня там. О чём ты?- я внимательно взглянул на его лицо. На секунду он замер. Затем медленно и даже слегка угрожающе повернулся ко мне, смерив меня недобрым взглядом:
- Узнаешь в своё время! - прокричав мне в ухо, он рванул прочь от магазина в глубь жилых кварталов, оставляя после себя небольшие клубы пыли. “Странный какой”, - мелькнуло у меня в голове, и, взглянув вслед удаляющемуся силуэту, я побежал к набережной, чтобы закончить утреннюю тренировку.

Так я и познакомился с Кротом.