Черное и белое. Глава 39. Продолжение

Я медленно возвращалась к реальности. Зачем?
В углу бубнит телевизор, слышаться чьи-то гулкие шаги и голоса.
Я приоткрываю глаза.
Персиковые стены, белый потолок, безликая картина, девушка расхаживает по палате в белом халате.
Я смотрю на экран телевизора.
- Трагедия произошла на глазах у супруги магната, о которой стало известно общественности только вчера... - изображение, что стояло перед моими глазами, транслировалось по телеэкрану.
Потом кадры пылающего автомобиля сменились пугающим роликом, где мелькала я, с пылающими глазами, вся в грязи, с искаженным лицом...
- Супруга Теряева доставлена в клинику с тяжелейшим нервным расстройством...
Я отвернулась от телевизора и встретила настороженный взгляд сестры. Девушка молча подошла к телевизору и отключила его.
Я закрыла глаза.
Нервное расстройство?
За дверью моей палаты послышались шаркающие шаги и смех....
Нервное расстройство....
Снова шаги и смех.

Я открываю глаза. Темно. Тихо. Голубоватый свет луны освещает комнату. Где я? Чужое место. Сейчас... сейчас я закрою глаза, и вернусь в реальность. Дурной сон пройдет. Я буду дома...

Я открываю глаза. Надо мной нависла улыбчивая медсестра. Коснулась моего плеча мокрой ваткой, вонзила иглу. Я слышу, как с щелчком прокалывается моя кожа, как лекарство растягивает ткани...
- Вы проснулись? - дружелюбно спрашивает девушка, вытащив иглу, -  Как чувствуете себя?
Чувствую себя?
Я себя не чувствую. Закрываю снова глаза. Что я есть? Тело, которое живет. Сердце работает. Толчок, толчок... С каждым ударом проталкивает кровь по венам, заставляя мой организм дышать и существовать. Зачем?
Мое сознание заперто внутри. И оно не хочет жить, не хочет дышать и видеть.
Меня нет.

Я открываю глаза. Со мной рядом кто-то сидит, сжимает мою руку. Олег?
Нет, это Юлька...
Она смотрит на меня большими темными глазами. Моими глазами. В них я вижу горе, ужас, беду и бессилие.
На ее лице ни капли краски, одежда темная, волосы аккуратно зачесаны назад.
По щекам моей сестры катятся слезы
                - Саша... - говорит он.
Я  зажмурилась. Нет! Я не верю! Ничего не произошло... Он жив... конечно. Он не может умереть.

Я открываю глаза.
- Вам нужно поесть, - сестра подставляет мне поднос с едой.
Поесть? Зачем? Чтобы сердце забилось чаще, а кровь разгорелась? Нет.
Я закрываю глаза.

Я снова чувствую чье-то присутствие.
Это не Олег.
Я смотрю на гостя. Мама поспешно подсаживается на кровать.
- Саша, мне так жаль... - шепчет она, - мне очень жаль...
Мама гладит мои волосы, вдруг склоняется ко мне и обнимает, приподнимает с подушки, и запрокидывает себе на грудь. Я оказываюсь в кольце ее рук, как когда-то в детстве. Мама начинает покачивать меня на руках и что-то тихо напевать. Мою детскую песню. Мамина кофта, куда уткнулось мое лицо, стала влажной. Мои слезы?

Я открываю глаза. Его нет. Он погиб. Я одна. За окном тихо и пасмурно.
Идет дождь?
Я смотрю на себя. В руке катетер, стойка с капельницей.
Палата заставлена цветами.
           Какой сегодня день?
Дверь скрипнула. В палату вошел мужчина с цветами. Кто это? Теперь пришли и за мной?
В палату входит медсестра, и загадочно улыбаясь, забирает букет у гостя. Я его узнаю. Смирнов.
- Вы проснулись? Доброе утро! У вас сегодня гость, - сообщила девушка наполняя вазу водой.
Смирнов сел на стул и взглянул на меня.  Я встретила его взгляд и выдержала. Он попытался сжать мою ладонь, но я не позволила.
- Саша...
- Ты доволен?
Медсестра удивленно оглянулась при звуках моего скрипучего голоса.
- Саша...
- Его нет. Он погиб. Теперь тебе спокойнее?!
- Прекрати пожалуйста.
- Ты ведь так хотел этого. Чтобы он исчез. Теперь его нет...
- Госпожа Теряева, - вмешалась настороженно сестра.
Его фамилия, словно пощечина, отрезвила меня. Я взглянула на майора.
- Что ты теперь думаешь об убийстве Мазурина и том фото?
Смирнов взглянул на сестру и та деликатно исчезла.
- Теперь все... в другом свете, - тяжело признался он.
- А если я скажу, что знаю, кто убил моего мужа, его первую жену, Мазуриных, Диму и Остроухова? Ты мне поверишь?
Смирнов смотрел на меня так, как подобает смотреть на психически больных людей. Что ж, это и понятно. Именно такая я и есть.
- Почему теперь? Он запрещал?...
Я уничтожающе взглянула на Смирнова.
- Потому что теперь ты не сможешь ни в чем обвинить его...
Мне было больно. Невыносимо больно говорить, а назвать его имя вообще не представлялось возможным.
- Саша... - заметив мое состояние, Смирнов, шагнул, было ко мне.
Я остановила его жестом.
- Ты был прав... Мазурин жив, - не глядя на гостя, призналась я.
- Ты видела его?
- Нет... он не хотел, что бы Мазурин видел меня.
- «Он» -  это твой муж?
 Я кивнула.
- Он преследовал нас, когда мы возвращались из Сочи...
- Кто убил Остроухова?
- Филипп помогал Мазурину...
Смирнов медленно кивнул.
- Все началось из-за сплетни, - пробормотала я, вспоминая, погружаясь в пучину болезненных воспоминаний, - Меня сразу прозвали любовницей Теряева... и на меня тут же стали наезжать машины, исчезать лифты... подсыпать в коктейли снотворное...
Смирнов молчал, за что я была ему очень благодарна. Он позволил рассказать, все, что я считала нужным.
- Я жила в ожидании его возвращения. И когда мою машину разбили, я не удивилась.... Нашу тайну раскрыли... Возможно, если бы Мазурин знал, что мы женаты раньше, постарался, и дождался, пока я сяду в машину... А может так и задумывалось, просто у него все пошло не так?
- Саша, что ты говоришь?..
- Я говорю, что если он снова ошибся, он должен быть, очень зол...
Когда я высказала вслух свое предположение, я вдруг поняла, что наверняка, права. Я — новая преграда между Мазуриным и его деньгами. Меня это пугает? Вряд ли. Я не боюсь умереть. Но прежде чем умру, я приложу все усилия, чтобы Мазурин не получил ни копейки....
Смирнов внимательно за мной наблюдал.
- Тебе понадобиться охрана, - наконец, сказал он.
Жить под охраной я почти привыкла.
- Мне понадобятся верные люди.