Принц

Ленинград семидесятых. Она – юная девочка, только что окончившая школу и приехавшая в Ленинград из далекой провинции учиться. Яркая красивая брюнетка, слишком яркая для серо-угрюмого Ленинграда – высокая, с копной великолепных сверкающих волос, спадающих крупными черными локонами на нежные плечи. Когда она шла по Невскому, вслед ей оборачивались все: и мужчины, и женщины: слишком необычна и ярка она была для этого города, какая-то южная экзотическая птица, свободно расхаживающая по улицам, довольно скромно одетая и поэтому явно не иностранка, а своя, но такая необычно чужая.
Ей было всего семнадцать, и Ленинград казался ей тем сказочным миром, в котором ее девичьи мечты должны были превратиться в жизнь, полную необыкновенных приключений и счастья. Она чувствовала себя в нем принцессой или даже королевой, но еще не коронованной, а как бы накануне – королевой инкогнито. И как настоящая принцесса она с замиранием сердца ждала своего принца и верила в свой сказочный бал.
И вот однажды это случилось. Отец ее подруги достал для обеих пригласительные билеты на новогодний бал в Военно-медицинскую академию. Это был первый настоящий бал в ее жизни, и он не имел права не стать волшебным. Все казалось ей чудесным. Все было похоже на сон. От кавалеров не было отбоя, она танцевала все танцы подряд, едва успевая менять партнёров, и веселилась от души. И вдруг она увидела Его. Их разделял огромный танцевальный зал. Он обернулся, и их глаза встретились. А дальше все стало происходить как во сне. Музыка, зал, танцующие пары и голос распорядителя бала – все стало сказочно нереальным. Он был мальчиком ее мечты, Греем ее грез. В красивом сером свитере, именно в таком, в каком и должен был быть ее Принц, и лицом настолько желанным и родным, а, главное, таким знакомым по её  девичьим грёзам, что она тотчас его узнала. Конечно, это был их бал.
Объявили белый танец, и она, отодвинув от себя настойчивого кавалера, которому только что улыбалась, направилась через весь зал прямо к своей мечте.
– Я пришла, – сказала она, с трепетным восторгом входя в его ждущие руки, как в судьбу, и ни секунды не сомневаясь в совершенной естественности своего поступка.
– Добро пожаловать – улыбаясь, ответил он, принимая ее в объятья и ограничивая теперь ее жизнь и счастье именно этим пространством.
И время остановилось. Вернее, замерло. Заключенные в любовь, они уже больше ничего не замечали. Мир каждого из них был отныне ограничен глазами любимого. Они танцевали теперь все танцы подряд, не размыкая объятий и не замечая, под какую музыку танцуют. И говорили, говорили, говорили, наслаждаясь музыкой голосов и тем волшебным состоянием эйфории, которое присуще настоящему счастью.
Она потом никогда не могла вспомнить, о чем они говорили тогда.
Но вот объявили последний танец, а когда он закончился, они, держась за руки, спустились в гардероб. Он взял номерки ее и ее подруги (которая почему-то к концу вечера осталась одна) и встал в очередь за пальто. А потом она с ужасом увидела, что он идет к ней, держа в вытянутых руках шикарное пальто подруги, а ее, старенькое, перешитое из маминого, небрежно перекинул через руку. Его намерение было весьма красноречивым. Она отпрянула от него, ее лицо вспыхнуло, а глаза засверкали готовыми пролиться слезами. Такое унижение от своей бедности можно почувствовать только в семнадцать лет! «Это мое пальто», – услышала она насмешливый голос своей спутницы. Он смешался лишь на мгновение: «Разумеется. Разрешите вам помочь?» А затем повернулся к ней и жестом пажа, прислуживающего своей королеве, надел на нее ее старенькое пальто так, как будто оно было мантией из горностая.
Они вышли на улицу и, вступив в ночь, почти задохнулись от прозрачности и чистоты морозного воздуха и сказочной красоты открывшейся им картины: черное небо, слабо подсвеченное тусклой луной, просыпалось на землю тихим торжественным снегом, который, зажигаясь от света фонарей, начинал волшебно искриться и падал на ладони такими замысловатыми и красивыми снежинками, что каждую из них хотелось сохранить как произведение искусства.
– Смотри, – сказал он, подняв голову и любуясь этим завораживающим видом, – тебе не кажется, что снегопад похож на подвенечное платье, сшитое из миллионов бриллиантов? – и, наклонившись к ее ушку, нежно добавил: – Тебе нравится этот наряд?
Она жила в Девяткино, где снимала комнату у бабушки сегодняшней подруги. В Девяткино ходила электричка от Финляндского вокзала, и она уже едва успевала на последнюю. Он сказал, что поедет с ней и всю ночь будет стоять под ее окнами, а когда она утром проснется, он будет первым, кто пожелает ей доброго утра. Конечно, они оба понимали всю нереальность этого поступка, но расстаться не было сил, и она только молча качала головой и виновато улыбалась.
Подруга рассмеялась.
– Сумасшедшие, – заявила она, – быстренько прощайтесь, а то электричка убежит без вас обоих, а нам еще нужно успеть на автобус.
– Я поеду с тобой, – упрямо твердил он, не отпуская ее руку, – я очень хочу.
– Нет, сегодня нельзя. Это невозможно. Но я буду все время думать о тебе, и таким образом мы не расстанемся даже на мгновение до нашей взаправдашней встречи.
– Ну хорошо, – наконец согласился он и, немного подумав, сказал: – Я буду ждать тебя здесь, на этом самом месте в пять часов вечера в среду. До четырех я дежурю в Академии.
Он успел выскочить из электрички в самое последнее мгновение. Она сидела у окна и смотрела на стремительно убегающий снег, который казался ей продолжением ее новогоднего бала. И как она раньше не замечала, что снегопад действительно похож на подвенечное платье или на великолепную волшебную фату, полную неизъяснимого таинства? Ведь это так очевидно. И она засмеялась счастливым смехом расколдованной принцесы.
– Вы очень красивы, – услышала она голос и, с трудом оторвав взгляд от окна, перевела его на сидящего напротив нее человека. – Вы просто светитесь счастьем. Я специально пересел к вам поближе, чтобы и на меня упало несколько его лучей. Вы не против?
– Нет-нет. Пожалуйста. Я сегодня действительно очень счастлива. Пользуйтесь на здоровье.
Всю ночь она металась в постели, переживая заново каждое мгновение своей любви. О двух последующих днях она не помнила ничего. Но вот наконец наступила среда. Утром она подошла к зеркалу и не узнала себя: на нее смотрела незнакомка с яркими, лихорадочно блестящими зелеными глазами, нежным, как будто освещенным изнутри лицом и небрежными черными локонами, которые как дорогая рама на картине, только подчеркивали и этот румянец на щеках, и этот взгляд. Незнакомка казалась несколько испуганной, но хороша была необыкновенно. Сердце ее стучало громко и нетерпеливо, и ей никак не удавалось его утихомирить: оно торопило время и сбивалось с ритма.
Без пятнадцати пять электричка подошла к Финляндскому вокзалу. На условленном месте его еще не было. Она увидела это издали и почему-то сразу поняла, что он не придет совсем. Мир рухнул мгновенно.
Она прождала его пять часов.
Однажды на ее глазах бросили собаку. Все было так просто и буднично. Подъехала машина, из нее выскочил веселый очаровательный пес, а машина вдруг взяла и отъехала. Случившееся предательство не умещалось в глазах осиротевшей собаки, она не могла в него поверить и все бегала и скулила от ужаса и горя, никого не замечая вокруг и тщетно ища своего хозяина-подонка.
Сейчас она чувствовала себя так же, как эта ни в чем, кроме любви, не повинная псина. Ее предали также безжалостно и легко… Конечно, можно было предположить, что у принца случилось что-то, помешавшее ему прийти, ей очень хотелось так думать, но она чувствовала, почти знала, что это не так. Возможно, потому, что мерила его чувства по своим меркам. И хотя она так же, как то несчастное животное, тревожно и с надеждой следила за каждым появившимся вдали человеком, делала это она это чисто механически, потому что уже знала, что тот, кто ей нужен, не придет никогда.
В десять часов вечера к ней подошел военный, капитан, который уже давно ходил возле нее кругами, и пригласил в ресторан. Она молча пошла с ним. Они что-то пили, что-то ели, и он о чем-то говорил, не переставая, а она сидела как каменная и ничего, совсем ничего не чувствовала. А он между тем говорил, что получил назначение в Германию, что она ему очень нравится и он хочет на ней жениться.
– Я буду очень хорошим мужем. Пожалуйста, соглашайтесь! – умолял он, пытаясь взять ее за руку. Она как будто очнулась, отдернула руку и поднялась.
– Спасибо. До свидания. Мне нужно идти, – и быстрым шагом, почти бегом, устремилась к выходу, задыхаясь от прорвавшихся, наконец, слез.
С тех пор прошло много лет. В ее жизни случалось много всякого, она не раз еще была влюблена, любила и даже была счастлива, но никогда ни один мужчина не казался ей больше Принцем.  Может быть в тот вечер она просто перестала верить в сказки?