В шаге от края. Главы 9-11
Вот теперь точно нужно было набирать экстренный номер. Только как я скажу Лане о том, что случилось? «Лана, я, кажется, убила Рудольфа»?
Я забилась в угол и сидела там, обхватив колени холодными руками. Как избито это ни звучит, но было ощущение кошмарного сна, от которого я могла легко проснуться, стоило лишь сказать себе: «Это только сон».
– Это только сон, – сказала я, но не проснулась.
Все та же мёртвая тишина, и Рудольф лежал на том же месте в той же самой позе, с потёком крови через лоб. От дома отъезжал катафалк, увозя на кладбище детский гроб, а соболезнующие садились в автобус. На асфальт кидали сосновые ветки. В траве под балконом лежал мой потухший окурок и покончившая с собой ворона.
Что же я натворила! Всё только начало налаживаться, я нашла работу, получила первую зарплату, всё шло так хорошо, и вот – я сижу в компании трупа. Я встрепенулась: а может быть, он ещё жив? Я бросилась к телу и заметалась, не зная, с какой стороны к нему подступиться, как определить признаки жизни. Сделав глубокий вдох, я встала на колени и приложила к его груди ухо. Тишина. Я вслушивалась, холодея. В груди Рудольфа было тихо. А может быть, я не там слушаю? Я приложила ухо к другой стороне груди. То же самое. Накрыв ладонью его нос и рот, я не ощутила кожей дыхания.
Он был мёртв на сто процентов.
Я не закричала и не зарыдала, я вернулась в свой угол и села в прежнюю позу. Ко мне с болезненной чёткостью пришло осознание того, что этим ударом бутылкой я разрушила всё, поставила крест на дальнейшей нормальной жизни. Как будто чьи-то холодные и очень тяжёлые руки легли мне на плечи, не давая мне подняться, и мной медленно овладевало чувство тупой обречённости. Всё. Всему конец.
В этом состоянии я пребывала довольно долго – не помню точно, сколько, но когда я поднялась на ноги снова, уже начинало смеркаться. Я размяла одеревеневшее тело, зачем-то поправила покрывало на кровати, взяла сигареты и вышла на балкон. Там я выкурила три штуки подряд, глядя в холодные синие сумерки. В соседних домах загорались уютным жёлтым светом окна.
Озябнув, я закрыла створки балконной рамы и вернулась в спальню. Нет, я не буду прятаться, заметать следы, ведь я этого не хотела. Это вышло случайно. Я защищалась. Меня оправдают.
А если нет? Свидетелей нет, только мои слова. Между превышением пределов необходимой обороны и непредумышленным убийством есть разница. Что, что, что делать? Адвокаты, прокуроры, решётки, суд – все завертелось у меня в голове бешеной каруселью. Я уже почти чувствовала на своих запястьях холод железа. Медленно подойдя к телефону, я сняла трубку, чтобы набрать «02» и признаться в совершении убийства.
Так, стоп. Спокойно. Я положила трубку, пошла на кухню и заварила чай. Выпив чашку и немного согревшись, я задумалась. Если я вызову милицию, они приедут и заберут меня, а кто будет присматривать за квартирой? Нет, я сделаю по-другому: сначала позвоню Лане, она должна об этом знать.
Я набрала номер, написанный на оборотной стороне записки. Гудки шли долго, и я уже думала, что Лана не ответит, но в конце концов услышала её голос:
– Да.
– Лана, это Лида, – пробормотала я. – Я… Извините, что отвлекаю, но тут кое-что случилось. Я… Рудольф…
У меня в горле вдруг встал ком, и я не смогла дальше говорить.
– Успокойся, Лида, – сказал сдержанный голос Ланы. – Он снова приставал к тебе?
– Нет… То есть, да… Были какие-то звонки, звонили и молчали… А он пришёл просить прощения, а потом… Я ударила его по голове бутылкой, он упал… Он мёртвый!
Лана не упрекнула меня ни единым словом, даже не повысила голос. Помолчав пару секунд, она спросила:
– Когда это случилось?
– Только что, – пролепетала я. – То есть, нет, не только что, а пару часов назад.
– Кто-нибудь это видел?
– Кажется, нет… Точно, нет. Мы были одни в квартире. Лана, я хотела позвонить в милицию, но сначала решила позвонить вам.
Твёрдый, спокойный голос Ланы сказал:
– Ты правильно сделала. Никуда не звони, никакой милиции, поняла?
– Но… Я ведь должна признаться, – начала я. – Это была самозащита, мне ничего не грозит…
– Ты ошибаешься, Лида, – перебила Лана. – Ты не должна попасть в эту систему, ты должна остаться чистой. Поверь мне, малыш, так надо. Никуда не звони. И ничего не бойся, я всё улажу. Сейчас я кое с кем свяжусь, а потом перезвоню тебе. Жди моего звонка, ничего не предпринимай и оставайся на месте. Ты поняла?
– Но… – опять начала я.
– Лида, ты поняла? – сурово повторила она, оборвав меня.
Я сдалась.
– Да…
– Повтори! – приказала она.
– Да, я поняла, – проговорила я глухо. – Никуда не звонить, ничего не предпринимать, ждать вашего звонка.
– Умница, – сказала Лана уже мягче. – Всё будет хорошо.
Не знаю, сколько прошло времени – может быть, пятнадцать минут, а может, час. Это было самое страшное ожидание в моей жизни. Чтобы унять дрожь, я стала вертеть в руках мобильный телефон Рудольфа, бездумно нажимая кнопки и открывая все меню подряд. В исходящих звонках несколько раз подряд значился один и тот же номер, на который Рудольф звонил в десять утра, в два часа дня, в час ночи, в шесть утра, в одиннадцать пятьдесят и сразу же в одиннадцать пятьдесят две, а последний раз он звонил по этому номеру в тринадцать сорок. Как ни была я потрясена и подавлена всем происходящим, мне сразу бросилось в глаза время этих звонков. Знакомая последовательность! Я выделила этот номер и нажала кнопку вызова.
Телефонный звонок заставил меня подскочить. Я бросилась к телефону и схватила трубку:
– Да!
«Да!» – ответило эхо в трубке.
– Алло, кто это?
«…кто это?» – повторило эхо.
А телефон Рудольфа лежал на столике, и на дисплее высвечивалось соединение. Я уронила трубку на рычаг, и на дисплее высветилось время соединения – десять секунд.
– Сволочь, – процедила я. – Так это ты изводил меня звонками!
Рудольф ничего не ответил, по-прежнему глядя остановившимся взглядом в потолок, и его лоб пересекала уже запёкшаяся полоска крови. Я поёжилась и набросила ему на лицо полотенце.
Когда телефон зазвонил снова, я не сразу решилась снять трубку, просто стояла и тупо смотрела на него. Потом до меня дошло, что это Лана, и я схватила трубку.
– Да!
– Лида, у тебя всё в порядке? – спросил голос Ланы.
Мои щёки горели, а руки были холодными, как лёд.
– Если не считать того, что я нахожусь в одной комнате с покойником, то да, в порядке, – ответила я.
– Потерпи, теперь уже недолго осталось, – сказала Лана. – Через пару-тройку часов к тебе придёт один человек, он сделает всё, что нужно. Его зовут Орёл, и он знает, что делать. Доверься ему и делай то, что он скажет.
– Мне нужно будет с ним как-то рассчитаться? – спросила я.
– Это не твоя забота, – ответила Лана. – Впрочем, можешь накормить его. До тех пор, пока он не придёт, не трогай тело и ничего не предпринимай сама. Лучше доверься профессионалу.
– Лана, вы скоро приедете? – спросила я с мольбой. – Мне всё это не нравится… И мне очень страшно.
– Скоро, – ответила она, и её голос прозвучал тепло и ласково. – Уже очень скоро. Держись, всё будет хорошо.
10. ОРЁЛ
Ожидая Орла, я вздрагивала от каждого шороха на лестнице. Как жутко это ни выглядело, но я принялась готовить: это была единственная вещь, которую я могла предпринять сама, не опасаясь наделать ошибок. Лана сказала, что я могу накормить Орла, и я решила непременно сделать это. Кастрюли булькали, сковородки шипели, духовка дышала жаром, а в гостиной лежало холодеющее тело, но я старалась о нём не думать, потому что от одной мысли о нём к горлу подкатывала дурнота. Свет горел только на кухне, а вся остальная квартира была погружена во мрак.
В час ночи жуткую тишину нарушил звонок в дверь. Моё сердце ушло в пятки, а ноги стали ватными. Звонок повторился, и все мои внутренности превратились в глыбу льда. Через тёмную гостиную я поплелась в прихожую, наступила на что-то и подскочила, как ужаленная. Наверно, это была рука Рудольфа. Содрогаясь, я нащупала выключатель и включила свет в прихожей.
– Кто там? – спросила я через дверь.
– Свои, – отозвался низкий, холодный мужской голос. – Я от Ланы.
Я торопливо открыла все запоры. На пороге стоял человек в чёрной куртке с капюшоном и в тёмных очках, с неподвижным, словно каменным лицом. Я молча посторонилась, и он вошёл, а я закрыла за ним дверь. Он был примерно одного роста со мной, но довольно крепкого телосложения. Рукой в чёрной кожаной перчатке он откинул капюшон, и в свете настенного бра заблестела его гладко выбритая макушка.
– Вы Орёл? – спросила я робко.
Незнакомец с лицом киборга снял тёмные очки и пронзил меня холодным взглядом светло-карих, почти жёлтых глаз, окаймлённых короткими, но густыми чёрными ресницами. Их выражение было чрезвычайно трудно определить, скорее, в них не было никакого выражения. Он достал из-за пазухи сложенную во много раз полиэтиленовую плёнку и моток верёвки, спросил:
– Где?
– Сюда, – пробормотала я.
Я включила свет в гостиной, и перед моим взглядом снова предстало распростёртое на полу тело. Полотенце, которым я прикрыла Рудольфа, сползло: видимо, я смахнула его ногой, запнувшись в темноте о тело. Его лицо уже покрылось смертельной бледностью, и на нём резче выступала полоска крови.
– Закрой занавески, – сказал Орёл.
Я молча повиновалась. Орёл склонился над телом, осмотрел ему голову, приподнял её.
– На ковре кровь, – пробормотал он себе под нос. – Придётся избавиться и от него. Дорогой коврик, жалко... И пятнышко-то маленькое... Ну, ничего не поделаешь, будем избавляться. Кровь впиталась, хрен теперь отчистишь.
Хоть эти слова, казалось, не были обращены ко мне, я кивнула. Орёл достал из кармана небольшой осветительный приборчик, включил и дотошно обследовал в его сиреневом свете всю комнату. Он обратил внимание на угол столика. Показав на него пальцем, он сказал:
– Это обработать.
– Чем? – спросила я.
Орёл выпрямился.
– Каким-нибудь чистящим средством, – сказал он, обводя комнату взглядом своих непроницаемых жёлтых глаз. – Отбеливающим. Пол под ковром тоже вымыть с отбеливателем. Хорошо, что линолеум, а не паркет... щелей нет...
– «Доместос» подойдёт? – спросила я.
Орёл кивнул.
– Подойдёт. Не разводи, мой концентрированным... Так, больше нигде крови не вижу. В общем, неплохо сработано. Не слишком грязно.
Он бросал мне указания небрежно, немного сквозь зубы, со спокойной деловитостью. Мои нервы сдали.
– Думаете, я это специально?! – взорвалась я. – Между прочим, я этого не хотела, он сам виноват! Не надо было лезть ко мне!
– Тихо, хватит истерить, – сказал Орёл хладнокровно. – Мне нет дела до того, что у вас с ним вышло. Лана попросила убрать за тобой, и я это делаю, а на остальное мне плевать. Лучше надень перчатки и собери все осколки. Все до одного.
Его спокойный и холодный тон подействовал на меня отрезвляюще. Повинуясь его указаниям, как зомби, я надела хозяйственные перчатки, взяла веник и совок и принялась подметать осколки разбитой бутылки, стараясь не пропустить ни одного.
– Под диваном тоже проверь, – сказал Орёл.
– Но тогда его нужно отодвинуть, – заметила я.
Вместе мы отодвинули диван, но под ним не оказалось осколков. Я на всякий случай подмела там. Орёл откатил кресла, и я подмела под ними. Взглянув на осколки в совке, Орёл спросил:
– Где горлышко?
– Не знаю, – растерялась я.
Орёл заглянул в мусорное ведро.
– А оно уже на месте, – отметил он. – Отправляй к нему и всё остальное. После моего ухода вынесешь мешок с мусором.
Отложив свёрток плёнки, он бросил:
– Не понадобится. В ковёр завернём.
После этого он отодвинул столик с ковра и стал ворочать тело, откатывая его к краю. Для чего он это делал? Видимо, чтобы было удобнее заворачивать. Я стояла истуканом, как парализованная, наблюдая за Орлом. У него достало сил в одиночку закатать тело в ковёр, после чего он, выпрямившись, перевёл дух.
– Так... Помоги-ка мне малость. Я приподниму, а ты обвяжи верёвкой, чтобы ковёр не размотался.
Он приподнял головной конец свёртка. У меня тряслись руки, пальцы не слушались, узел не хотел затягиваться, к горлу подкатывала дурнота.
Я обвязываю ковёр. Просто ковёр.
Орёл сказал:
– Туже. Ему уже не больно. Так... Теперь ноги.
Когда я выпрямилась, у меня потемнело в глазах. На полу лежал толстый рулон. Ковёр, просто ковёр...
– Ну-ка, тихо... Не надо падать. Давай-ка присядем.
Железная рука Орла поддерживала меня, не давая упасть. Кресло приняло меня в свои объятия, а Орёл открыл балконную дверь и поволок жуткий, громоздкий свёрток, кряхтя и отдуваясь. Он не просил меня помочь – помощница из меня сейчас была никакая. Я полулежала, уплывая куда-то вместе с креслом. Закрыв глаза, я провалилась в тошнотворную круговерть...
Очнулась я от лёгких ударов по щекам. Надо мной стоял Орёл, глядя на меня своими жёлтыми глазами. Спокойными и холодными, как у тигра.
– Ну, я повёз клиента на природу. Ты пока отдохни. Оклемаешься – займись уборкой.
Он направился к выходу, но остановился у столика. Показав на мобильный телефон Рудольфа, он спросил:
– Это его?
Я кивнула. Орёл взял телефон и положил себе в карман. Когда он был уже у самой двери, я вспомнила про кожаный пиджак Рудольфа и его туфли.
– Подождите, – простонала я ему вслед. – Ещё пиджак и обувь...
Орёл вернулся в комнату, завернул туфли в пиджак, зажал свёрток под мышкой и ушёл, бросив через плечо:
– Я ещё вернусь сюда.
Как только дверь за ним закрылась, меня унесло в беспамятство.
11. ПОПЫТКА
В квартире стоял хлорный запах «Доместоса». Поджав ноги к животу, я лежала на диване, глядя бессонными глазами в темноту за окном. Слабость уже прошла, осталась только дрожь во всех нервах и пустота. Наверно, так даже лучше, думала я. Может быть, меня и оправдали бы, но сначала был бы арест, камера, допросы, суд и только потом оправдательный приговор и вновь свобода. Впрочем, почему я так уверена, что приговор был бы оправдательным? Всем известно, что правосудие не идеально. Наивно было бы надеяться, что справедливость обязательно восторжествует, и дяденька судья во всём разберётся. Может быть, Лана и правильно сделала, что запретила мне звонить в милицию и прислала этого жутковатого Орла, который так легко и быстро убрал дрова, наломанные мной. Я и предположить боялась, кто он был и чем занимался.
Измученная, я задремала, но дрёму с меня сорвал звонок в дверь. Шатаясь от слабости, я кое-как поднялась и подошла к двери.
– Кто там?
– Я, – ответил голос Орла.
Я открыла, и он вошёл. Я недоуменно уставилась на него.
– Мы что-то забыли сделать? Нужно что-то ещё чистить?
– Я остаюсь с тобой до приезда Ланы, – ответил он. – Чтобы ты не сделала ещё какую-нибудь глупость.
– Спасибо за заботу, – усмехнулась я.
– Я только исполняю просьбу Ланы, – ответил Орёл сухо.
Он осмотрел гостиную, проверил все углы, потом, встав на колено, долго и придирчиво инспектировал пол. Подняв лицо, спросил:
– Мусор вынесла?
– Ой, забыла, – спохватилась я. – Я сейчас…
– Давай, я вынесу, – сказал он.
Я была ему очень благодарна за это: я уже не могла пошевелиться от усталости. Через десять минут он вернулся, запер дверь, погасил лишний свет. Разувшись и сняв куртку, он прошёл в ванную, включил воду, вымыл руки, сполоснул лицо и голову.
– Дай чего-нибудь попить, в горле пересохло.
Я вспомнила, что у меня наготовлена куча еды, и поспешила предложить:
– Может, вы проголодались? У меня есть чем вас угостить.
Орёл усмехнулся, остановившись в дверях.
– Да, Лана говорила, что ты вкусно готовишь. Спасибо, не откажусь.
Ел он молча и сосредоточенно. По его лицу невозможно было понять, нравится ли ему еда, и я робко спросила:
– Ну, как?
Он кивнул. Я присела у стола, подперев голову руками и закрыв глаза. Было пять утра.
Очнулась я от звука льющейся в мойку воды: Орёл, засучив рукава, сам мыл посуду. Я встрепенулась:
– Да я бы сама…
– Ничего, я уже домываю.
Руки у него были покрыты жёсткими чёрными волосами, без шрамов и татуировок. Кожа на голове казалась туго натянутой и блестела.
– Куда можно лечь? – спросил он, вытерев руки полотенцем.
– На диван, – сказала я.
Орёл улёгся на диване в гостиной, скрестив руки на груди. Я села в кресло и некоторое время молча смотрела на него, а потом решилась спросить:
– А куда вы дели тело?
Не открывая глаз, Орёл ответил:
– Туда, где его никто не найдёт.
– Но ведь его рано или поздно хватятся и всё равно будут искать, – предположила я.
– Ну и пусть ищут, – зевнул Орёл. – Если ты сама будешь держать ротик на замке, его будут искать ещё сто лет. Давай-ка, приляг тоже. После такого стресса отдых необходим.
Одно из кресел раскладывалось, и я устроилась на нём. Орёл скоро заснул, а мне, несмотря на ужасную усталость, ещё долго не спалось. Слушая мерное и спокойное дыхание Орла, я передумала о многом, но чаще всего мои мысли возвращались к Лане. Скоро ли она приедет? А когда приедет, что скажет обо всём этом? По телефону она меня, правда, не ругала, но по приезде ещё может устроить мне выволочку. Может быть, даже уволит. Ещё бы – после того, что я тут натворила! И снова придётся искать работу. Я вздохнула.
Может быть, это прозвучит чудовищно, но особых угрызений совести по поводу смерти Рудольфа я не испытывала. Разве не он сам был виноват? А при мысли о его телефонном хулиганстве в моём сердце всё ещё поднималась злость и возмущение. Какому порядочному человеку придёт в голову названивать людям круглыми сутками и молчать в трубку, приводя их к грани психоза? Я уж не говорю о его домогательствах! Разумеется, когда я шарахнула его по голове бутылкой, ни о каком намерении убить его и речи не было, просто сработал инстинкт самосохранения. Да и умер он не от этого удара, а от удара об угол столика, ведь так?.. Во мне вдруг взыграли мучительные сомнения, и я, не выдержав, отважилась разбудить Орла: ведь он, наверное, должен был разбираться в этом гораздо больше моего.
Он открыл глаза и спросил ясным, совсем не заспанным голосом, как будто и не спал вовсе:
– Что?
– Извините, что разбудила, – пробормотала я. – Просто я хотела бы знать кое-что… Как вы думаете, что было причиной его смерти – мой удар бутылкой или удар об угол столика?
– Теперь это уже не имеет значения, – ответил Орёл. – Кроме того, я не судмедэксперт, чтобы давать заключение о причинах смерти.
– Нет, для меня это важно, – настаивала я. – Вы же видели раны у него на голове… Ведь можно хотя бы примерно сказать, отчего он умер?
Орёл повернул ко мне лицо, устремив на меня холодный и острый, как скальпель хирурга, взгляд.
– И твою совесть успокоит неточное предположение? – усмехнулся он. – Не в моих привычках строить догадки. Впрочем, отчего бы он ни отдал концы, его смерть всё равно на тебе, красавица. Как ни крути, ты ничего не изменишь.
И Орёл отвернулся к спинке дивана, давая понять, что разговор окончен. Мои сомнения остались неразрешёнными, и я улеглась на своё место. Наверно, Орёл был прав: неважно, от какого удара умер Рудольф, главное то, что он умер. С этим не поспоришь. И как ни рассуждай, всё равно убила его я – вольно или невольно. На душе у меня вдруг стало так мерзко и тошно, что впору было удавиться. Орёл как будто заснул, и я потихоньку встала.
В домашнем баре был широкий выбор напитков: виски, коньяк, вино, водка, джин. Скользя взглядом по бутылкам, я раздумывала, из какой бы выпустить зеленоглазого демона, томившегося там и жаждавшего завладеть моим разумом. Мысль о том, что это был всё-таки хозяйский бар, и все напитки там были не из дешёвых, хоть и промелькнула у меня в голове, но не удержалась надолго. Мне было уже плевать. Рассудив, что водка была всё же подешевле, я остановила свой выбор на ней.
Устроившись за кухонным столом, я открыла бутылку и выпустила дракона. Он вылился в стакан, кося зелёным глазом и примериваясь, как бы поудобнее заскочить ко мне в рот, и я, недолго думая, впустила его в себя. Чтобы не так сильно чувствовать желудком его когти, я сбросила следом за ним закуску. Не помню, сколько я после этого ещё выпила, но это мне не помогало. Весь мир вокруг меня скрылся за мутной пеленой, и я осталась один на один со страшной тёмной фигурой, сидевшей напротив меня и бормотавшей: «Ты убила его, ты убила его, ты убила его». Попытка задобрить её стопкой водки не увенчалась успехом: чёрный обличитель не стал пить. Теперь он повторял: «Ты должна отправиться вслед за ним».
– Бельевая верёвка подойдёт? – спросила я его.
– Вполне, – ответил он. – Сделай петлю и всунь в неё голову.
Мои пальцы плохо слушались, верёвка путалась, петля получилась какая-то странная. Верёвка перекинулась через змеевик в ванной, узел завязался. Объятия смерти оказались вовсе не такими уж страшными, они представляли собой всего лишь тонкую верёвку вокруг моей шеи. Мои ноги доставали до пола, нужно было осесть и всем весом повиснуть на ней. Хватит ли у меня решимости? Чёрная фигура стояла рядом и повторяла:
– Отправляйся следом за ним, отправляйся следом за ним, ты убила его, ты убила его.
– Я убила его, – прохрипела я, и мои ноги заскользили на холодных плитках пола ванной. Мне стало трудно дышать.
Сильные руки обхватили меня под мышками и поставили на ноги, вырвав из затягивающихся объятий смерти. К моему рту кто-то поднёс банку с водой, и холодный голос сурово приказал пить. Я сделала несколько глотков, но голос сказал:
– Пей всё, до конца!
Потом он велел сунуть пальцы в горло и давить. Желудок подскочил, содрогаясь в конвульсиях, а зеленоглазый дракон изо всех сил сопротивлялся, не желая вылезать. Но суровый голос укротителя драконов был сильнее, он заставил его выйти из меня. Потом меня подхватили железные руки.
– И чего бы ты этим добилась, дура? – сказал суровый голос.
Меня не особенно бережно брякнули на диван.
Я была в шаге от края.
продолжение http://www.proza.ru/2010/04/23/84
Свидетельство о публикации №210042200017
Аля Ковальская 22.04.2010 09:10 Заявить о нарушении
Елена Грушковская 22.04.2010 09:13 Заявить о нарушении