Игра

   Вы знаете, он ведь понимал, что умрёт. Догадывался по всем признакам, будто весь мир твердил ему о неизбежном. Не подчиняясь навязчивым знакам смерти, Плотин пытался жить и радоваться жизни. Впрочем, выглядело это как агония приговорённого или попытка утопающего схватиться за небо.
   Всё началось как игра, когда по середине рабочей недели Плотин подобрал брошенный платок. Ну платок и платок, чего тут особенного? Однако присущая ему мнительность сразу воспламенила воображение. Уж больно платок неестественной белизны, словно он оставлен специально для него. Ведь была же причина, по которой именно он подобрал вещь, притом что, может быть, сто человек прошло мимо, опасливо озираясь на дурной предмет. Было ли это суеверием - не ясно, но ведь прошли же мимо, как животные обходят гору, с которой должен скатиться камень, и только уготованная жертва не о чём не будет подозревать до самой гибели. Позже Плотин смеялся над своим первым испугом, страх ушёл под здравыми аргументами логики. "Ну почему же простой платок может принести кому-то смерть?" - в полной уверенности своей правоты он высморкался в лоскуток ткани. После того дня, согласно правилам игры, которые он негласно принял, ему представилась вся система, в которой должны были произойти основные события. Платок. Двор. Жена. Коллеги. Жизнь сомкнулась вокруг этих четырёх понятий.
   Двор. Плотин сменил маршрут с работы домой. Теперь вечером, ещё до сумерек, он сворачивал в подворотню дома с эркером и, идя дворами, экономил, как ему казалось, не менее трёх-четырёх минут. Дворы были грязными, неухоженными, но в них ещё оставались признаки былого вкуса и изящества. В пустоту глядели каменные лошадиные головы, украшавшие стены, а в самой глубине квартала у ворот располагался фонтан со скульптурой изысканной русалки, почерневшей от времени.
   Жена. Её поведение изменилось вскоре после находки. Всегда жизнерадостная и уравновешенная она постоянно пребывала в каком-то волнении. Из рук валилась посуда, а когда он работал в своём кабинете, она часто заходила по самым нелепым поводам, а то и без них, так что Плотин понял, что она лишь проверяет, жив он или нет. Один раз он даже в шутку спросил жену, не ждёт ли она его смерти.  Жена побледнела, отвернулась и, спрятав глаза под ладонями, быстро вышла, оставив его в недоумении. Плотин долго потом сидел неподвижно, понимая, что, если бы не спросил ничего, то жена и не сформулировала бы своё предчувствие.
   Коллеги. Коллеги Плотина не так серьёзно воспринимали игру. Многие даже сторонились её, работали так же, как раньше, болтали друг с другом. Но часть как по приказу кукольника установила дистанцию от помеченного смертью человека. Плотину казалось, что между ними образовался невидимый санитарный кордон, из-за которого на него, как с той стороны могильной ограды, глядели с печалью и сочувствием. Каждый вздох или тихий разговор Плотин принимал на свой счёт, и тем более, когда вокруг все стихали, не возможно было отделаться от впечатления, что это ангел смерти пролетел над головой. Всё чаще в бумагах, которые Плотин разбирал на работе, попадались слова "смерть", "умерший", "убийство". Они вспыхивали на белой бумаге и растекались чернилами во весь лист, каждый раз притягивая взгляд.
  В конце концов, Плотин стал подозрителен. Он часто оглядывался и никогда не садился спиной ко входу. Ему начали мерещиться тёмные фигуры, как в далёком детстве, когда каждая тень была чудовищем, а ночью предметы под воздействием воображения оживали. Мысль о своей смерти стала для Плотина такой же естественной как о поездке за город, которую придётся совершить, только число пока не ясно. Гнать от себя эту мысль было не возможно, и ему самому казалось, что он смеётся неестественно громко и стоит из себя счастливого, чтобы все видели, как он хорошо держится, несмотря на то, что обречён. Противиться замыслу сущего не под силу маленькому человеку с его слабыми руками и худым телом. И уже как будто со стороны Плотин наблюдал громадный поток, состоящий из случайностей, вызывающих случайности, вызывающих случайности. Лишь немногие (видимо, те, кто знал об игре) ходили среди этого потока и были наголову выше его и не подчинялись ему. "Таким, наверно, и смерть не страшна" - думал Плотин и сам замирал при этой мысли. Он хотел бы стать одним из них.
   "Смогу ли я доказать, что я существую, что я оставляю следы на тропинке после дождя? Чтобы почувствовать, что я есть на этой земле, приходится трепыхаться, биться, выпрашивать. Только вот надоело бить хвостом. Надоело доказывать. Кажется, замрёшь, и тебя нет больше. Притворишься мёртвым и, правда, мухи начинают слетаться - значит, похож. Рано или поздно я не смогу напоминать живущим, что я среди них. Я растворюсь, провалюсь, когда обо мне забудут. Они разжимают ладонь и забывают, после рукопожатия, после прогулки рука в руку. Нет телесного контакта - нет тела" - так он понимал игру в  самом её начале. Но Плотин надеялся, что можно выйти из игры, если не следовать её правилам. Он в упор не замечал знаки, хотя они вторгались в его жизнь в не зависимости от его желания. По дороге с работы его всегда сопровождала чёрная кошка, и, наверное, он раньше не заметил бы её, если бы не пытался избавиться от знаков смерти. Жёлтые глаза следили за ним на вечерней аллее, а потом скрывались в зарослях парка. Его появление дома всегда встречалось молчанием, словно являлся нежданный гость. Плотин раздражался, устраивал скандалы, а сам думал, не для того ли он так громко кричит, чтобы ощутить себя живым.
   В тягостном ожидании прошло две недели. Наверное, он бы смирился с собственным расстройством, посчитал его глупостью, но жена на него действовала угнетающе. Она часто плакала и для этого ей достаточно было взглянуть на Плотина, словно за ним постоянно стоял призрак смерти, отсчитывающий минуты. Порой Плотин думал, а не причина ли его собственной навязчивой идеи сумасшествие жены? Может она что-то подсыпает в еду, что делает его мнительным, подсовывает эту проклятую кошку в парк, подговорила друзей держаться от него подальше? Как бы там ни было, он в тайне от себя готовился. К определённому моменту, через две недели после находки платка, Плотин окончил все дела, раздал долги, навёл порядок в своих бумагах. Объяснялись эти поступки, вроде бы, удобством для продолжения работы, но на поверку подобные резоны являлись ширмой, прозрачной и ничего не скрывающей - подошёл срок.
   В ту ночь он проснулся от кошмара. Тяжело дыша и хрипя, Плотин таращился на тёмный потолок. Он пытался схватить в памяти только что виденный сон, но тот уворачивался и словно просачивался сквозь пальцы. Что-то абстрактное и тёмное, несущее за собой тяжёлое чувство, осталось во впечатлении у Плотина. Жена не успокаивала его как обычно, наоборот, она упорно делала вид, что спит, хотя тихо-тихо всхлипывала в подушку, давя свой порыв. Плотин хотел уличить её в обмане, позвал, но она не обернулась. Четыре часа до будильника они провалялись без сна, в молчании, как чужие. Перед рассветом он уже чувствовал себя больным: стучало в висках, болело под сердцем, пересохло во рту. С трудом поднявшись с постели, Плотин ещё надеялся уйти на работу, но недомогание только усилилось.
   "Господи, да не могу же я умереть только потому, что решил, что умру! Или, что она вбила себе в голову, что я должен умереть. Наваждение какое-то!" - рассуждал Плотин, сидя в кабинете в одной пижаме. На работе он сказался больным, а сам заперся у себя и попивал коньяк. Около полудня зазвонил телефон: "Простите пожалуйста, будьте добры позовите к телефону Николая Александровича Плотина" - начал скучный скрипучий голос. Естественно, Плотин узнал говорившего - это был его старый приятель, бывший сосед, зануда и пьяница. Сегодня был его день рождения, потому что с момента переезда Плотиных на новую квартиру, в квартале от старой, он звонил только в свой праздник и каждый раз приглашал бывших соседей на торжество. Плотины всегда придумывали веский предлог, по которому, увы, не удавалось разделить стол с именинником. Однако сегодня Плотину меньше всего хотелось оправдываться и подыскивать причину своего отсутствия этому любезному занудному голосу, и он выпалил в ответ раньше, чем подумал: "Он умер". По обеим сторонам трубки повисло неловкое молчание, оба одновременно нажали на сброс звонка. Стоит ли придавать значение такому жесту? Ну, пожалуй, шутка совершенно неудачная, но ведь безобидная, к тому же, удалось отделаться от назойливого приятеля, может быть, даже навсегда. В любой другой день Плотин абсолютно не придавал бы значение своей выходке и ухмыляясь, расселся бы торжествующе в кресле, но только не в день своей смерти. Он закурил и подошёл к окну: в него уставились голые кирпичные стены дома напротив. Ничто не радовало глаз. Тем не менее, он постоял под открытой форточкой. Холодный воздух чуть развеял его. Крепко задумавшись, Плотин стал расхаживать по комнате, но чем глубже он удалялся в свои размышления, тем страшнее ему делалось. Наконец, ему стало совсем жутко одному среди книжных полок в плохо освещённом кабинете. Начинало казаться, как будто кто-то чужой стоит сзади него, и Плотин постоянно нервно оглядывался. Почему-то он боялся даже не присутствия постороннего, а то, что, обернувшись, взглянет неизвестному в лицо. Не поворачиваясь, Плотин дошёл до своего дивана и улёгся на него, запрокинув голову. От такого положения боль поутихла. Он старался не открывать глаз, даже не смотря на своё странное напряжение. Раз за разом он представлял, что в его выставленное горло входит нож или до него дотрагивается чья-то рука. Вокруг Плотина густел воздух, будто набухая вокруг его шеи. Что-то мрачное, ужасное, пахнувшее болотной тиной охватывало его со всех сторон. Только ноздри и рот ещё оставались на плаву. А когда гнилая вода уже подбиралась ко рту, Плотин резко откашлялся и проснулся. Часы указывали на половину восьмого. Рядом с часами, приоткрыв двери, стояла его жена с широко раскрытыми глазами. Видимо, она давно появилась и, вглядываясь в полумрак, силилась понять дышит ли её муж. Когда Плотин приподнял голову, женщина тут же скрылась.
   Дома начинали давить стены, и дольше оставаться здесь было невозможно. И тут Плотин вспомнил о телефонном звонке зануды-соседа. Ему захотелось проветриться, посидеть за столом с простыми людьми, выпить и повспоминать нелепые случаи из прошлой жизни. Ему захотелось праздника. Плотин засуетился, стал собираться, ликуя от предвкушения незамысловатого вечера. Что-то напевая, он вышел из своего кабинета и вновь наткнулся на внимательный и мрачный взгляд жены.
 - Не ходи никуда. Ночь на дворе.
 - Да я всего лишь к соседу нашему, тому, со старой квартиры. Помнишь его? У него сегодня день рождения.
 - Не ходи, - тупо повторила жена, не меняя интонации.
 - Не стоит тебе волноваться, - мягко усовестил её Плотин - Заночую прямо там, а с утра прибегу.
 - Не ходи никуда, пожалуйста - она уже скулила и начала плакать.
От вида слёз Плотин почувствовал раздражение.
 - Да что с тобой такое последнее время? - взревел он. Ответа не было, и Плотин взялся за плащ на вешалке. Жена опередила его движение, схватила плащ и, словно собственного ребёнка, прижала к груди:
 - Не ходи.
 - Ты с ума сошла! Вторую неделю ходишь как приведение, по ночам рыдаешь! Сколько можно! Все тарелки уже в доме перебила! Ты меня довести хочешь? Так всё - довела! - Плотин кричал прямо в лицо жене, которая продолжала плакать. Она держала его плащ и утирала им же слёзы, повторяя упрямо "не ходи".
- Да с чего ты, полоумная, решила, что я непременно должен умереть? Ты же сама смерть накличешь! Подумай хорошенько, с чего ты это взяла? Он живёт в квартале от дома! Через десять минут у него буду! Ну что может за десять минут случиться?
   Жена не воспринимала его уговоры и ревела уже в голос. Он с силой вырвал у неё из рук свой плащ и, грохнув дверью, вышел прочь. Жена села напротив двери прямо на пол, думая о муже уже как о мертвеце. Плотин был вне себя и шагал по тёмной улице быстро и уверено, разрывая в клочья морось осеннего вечера. День выдался мрачным, пасмурным, мёртворождённым. Солнце словно и не всходило из-за горизонта, настолько было темно в городе под чёрными тучами. К вечеру общее мрачное настроение только усилилось. На улице встречались сплошь унылые лица, в потёмках казавшиеся мёртвенно бледными. Даже женщины, постаравшиеся преобразить угрюмый день яркой косметикой, напоминали крашеных мертвецов. Плотин старался не отвлекаться на своё разыгравшееся воображение. "Ну не может ничего случиться просто так, без  видимой причины, да ещё, чтобы это знали все окружающие, даже ты сам. Смерть - просто пустота, биологический казус. Ни рая, ни ада, ни бога, ни судьбы. Одна голая биология". Всё равно, что верить в эти нелепые предрассудки. И именно в тот момент, когда в голове успокоительно прозвучали эти слова, под ногами что-то мелькнуло и скрылось в кустах. Плотин замер и огляделся. Он находился на небольшой аллее, с двух сторон окаймлённой невысокими кустами. Вокруг было черно, до ближайшего фонаря ещё добрых десять шагов. Почему-то ему казалось, что фонарь - это его защита. "Да что ж за чертовщина?!" - с негодованием подумал Плотин, - "Не уж то я сам верю во все эти знаки?". Он даже сплюнул. Собрав всю волю в кулак и избавившись от детского страха темноты, Плотин с вызовом шагнул в кусты. Он должен был доказать себе, что вся игра это выдумка, что ничего страшного нет, что он не умрёт. Естественно, в кустах должна была оказаться та же чёрная кошка, которая перебегала ему дорогу вот уже две недели. С напряжением вглядываясь в темноту, он согнулся пополам и высматривал на земле чёрный комок. Он успел различить выброшенный ботинок, ещё кое-какой мусор, но животного пока не получалось найти. И вот, наконец, у дерева он заметил какой-то странно двигавшийся предмет. По размерам он напоминал кошку, видимо, она вылизывалась, лёжа на боку. Подходя ближе, Плотин, всё не мог различить, что она делает. И вдруг, уже склонившись над кошкой, он резко отпрянул: она лежала, запрокинув голову, и, пуская пену изо рта, в последней агонии глядела прямо на него своими жёлтыми глазами. Он чуть не вскрикнул и шатнулся в сторону из кустов, поближе к одинокому фонарю. Опершись о столб, Плотин отдышался. Он осознавал, как нелепо посреди ночи ползать по парку в поисках кошки. Где здесь вызов? Он снова сплюнул. "Биологический казус".
   Плотин постоял в круге света, окружённый со всех сторон ночью. Настроение вконец испортилось. Праздника больше не хотелось. В холоде и одиночестве, он представил тёплую постель и печальную жену. Ему захотелось обнять её, чтобы одним прикосновением тела смести все дурные предзнаменования и нелепые предчувствия. Ведь ничего не может приключиться с тем, кто так крепко обнимает свою жену, кто так хочет жить. Плотин зашагал обратно к дому. Мир притих в ожидании развязки. Замолчали вороны, своими чёрными глазами они следили за одиноким человеком, перемещавшимся от фонаря к фонарю. Замирало и людское движение. Горожане гасили свет в окнах и спешили уснуть покрепче до начала последней фазы игры, в которой они не должны принимать участия. Кое-кто, поворочавшись на кровати, даже впервые принимал снотворное, ворча о возрасте. Повисло настороженное ожидание.
   Плотин громко стучал каблуками об асфальт, чтобы победить эту невыносимую тишину, не нарушаемую даже порывами ветра. Такой тишины он не мог вообразить в большом городе. Успокоительные мысли теперь как бы звучали вне его самого, тело же жило своей жизнью, подчиняясь инстинкту жертвы. Мускулы его напряглись, волосы  ощетинились, а боковое зрение постоянно предупреждало об опасностях - так что он стал ощущать себя зверем, пробирающимся сквозь ночной лес. Комфортный город, созданный человеком для безопасности, обилие стен и замков не дарили Плотину уверенности. Ему казалось враждебным то пространство, где он оказался, словно не было веков эволюции, и он был умным, но слабым первочеловеком, ещё не приручившим мир. И словно обезумевшая жертва, человек сам мчался в ловушку, вновь бросая вызов своему страху. Перед глазами Плотина чернел провал подворотни, открывавшей короткий путь к дому. Через несколько шагов мгла охватила его со всех сторон и сдавила шею. Задыхаясь, Плотин брёл наугад сквозь дворы, и вдруг в глубине, в самом последнем дворе у самой стены различил тёмный неподвижный силуэт. Эта тёмная фигура будто выжидала, когда Плотин проберётся глубже в капкан, чтобы захлопнуть за ним дверцу. Его сразило отчаянием, и он остолбенел от ужаса. Отозвавшись на чувство человека, небо разразилось громом и облило его дождём. На мгновение потемнело (может, Плотин просто зажмурился), а когда снова можно было разглядеть двор - никого уже не оказалось. У той стены, где только что стояла зловещая тень, был только фонтан с русалкой. Плотин догадался, что это чья-то нелепая шутка и с тем же чувством, которым он отдался страху, его захватил азарт. Догнать! Наказать. Он рванулся с места в последний двор. Направо - выход, налево - приоткрытая дверь подъезда. Ворвавшись в подъезд, Плотин мигом взлетел на третий этаж. И здесь на чужой лестнице  между двумя пролётами в его голове точно ударило: "Вот теперь точно всё!". Внизу хлопнула входная дверь.
   Плотин метнулся к чьей-то квартире, резко три раза стукнул в неё, будто ударился, и тут же отскочил к следующей. Он закричал, чтобы открыли, и забарабанил, и снова полетел по лестнице. Его шаги стучали по ступеням и сливались с другими, неизвестными такт в такт. Сама смерть, холодная неумолимая смерть бежала ему по пятам. Здесь был её дворец, окутанный ужасом.  Истошный вопль Плотина летел в тёмные стены и замирал на деревянных дверях неизвестных квартир. Плотин снова стучал, снова вопил, снова звонил в каждую дверь и снова нёсся выше по пролёту, ощущая всем телом погоню. Никто не открывал, хотя ему показалось, что этажом ниже появилась щёлочка, из которой выглянул нос, но тут же скрылся вслед за криком жертвы. Никто, никто не мог ему помочь, потому что все знали, что, когда игра заканчивается, вмешиваться нельзя. Целый мир расступился, чтобы дерево могло спокойно упасть. Пятый этаж заканчивался полупролётом, ведущим к выходу на крышу. Осенённый неосмысляемой надеждой, великим открытием Плотин со всего маху влетел в железную пластину, закрывающую проём. Заперто. Он сполз на каменный порог, тяжело дыша. На площадке было совершенно темно. Если вытянуть руку, то кончики пальцев упирались во мглу как в стену. Плотин прислушался к шорохам. В глубине площадки ему мерещилось движение и жёлтые глаза чёрной кошки. Прорываться. От этой мысли заклокотало в груди. Прорываться - и на улицу, а потом опрометью домой. Можно отшвырнуть любого, кто бы ни стоял на лестнице, потому что лестница не даёт устойчивости. А даже если ранят, то можно убежать. Плотин напрягся всем телом, чувствуя, что на один рывок его сил хватит. Он приподнялся, и в тот момент, когда ему показалось, будет удобнее всего, ноги сами рванули с места. И тут же зацепившись за что-то в темноте, он полетел кубарем по ступеням. Лёжа лицом вверх на площадке, освещённый смутным светом с нижних этажей, Плотин задыхался и осознавал, что подняться уже не может. Это был его последний шанс, последний рывок, и сейчас лучше ничего не делать, лучше спокойно дождаться своего часа. Чего он хотел? Опрокинуть с лестницы саму Смерть? Он маленький человек со слабыми руками, с отдышкой? Пришёл срок, отсчёт, начатый две недели назад, подошёл к концу. Весь мир знал о сроке, предупреждал, готовил. Плотин должен был смириться за это время, и теперь смирялся. Прошло около минуты, темнота медлила, чтобы закончить начатое. Страх покидал человека, он прощался со всем, что имел и всё пытался угадать момент когда... Но момент всё не наставал, а немая площадка не предупреждала о чьём-то приближении. В подъезде было тихо. Плотин приподнялся на локте, недоумевая, и в этот момент, чьё-то холодное дыхание наклонилось над ним, и беззвучно и медленно густая тьма, скрывавшая присутствие, потянулась к его груди. В невидимой руке появился неестественно белый платок, который Плотин хранил в нагрудном кармане. Белый цвет исчез, мир наполнился звуками, игра была окончена.