Призрак Сталина

Призрак Сталина
(мемуары)

Было это в те времена, когда памятник Дзержинскому ещё стоял на своем месте на площади в центре Москвы. Я работал в здании за этим памятником. Так как после некоторых событий я стал «невыпускным», то был поставлен руководить маленьким отделом. Работа была чисто для мозгов – аналитическая и довольно скучная. Так как мозги были всегда с собой и предпочитали эффективно думать где-нибудь на просторе, или во время прогулки по тихой улочке, или в  парке. Но  выходить за пределы здания во время рабочего дня не рекомендовалось. Приходилось мерить шагами маленький кабинет, глядеть на противоположную стену с кусочком неба в окне и тяжело думать над очередной  задачей, прекрасно осознавая, то решение придет во время вечерней часовой прогулки с собакой. За этот прогулочный  час в мозги придет несколько вариантов предполагаемого решения, и завтра на работе останется только проверить эти варианты на компьютере и отобрать правильный. Часто ответы приходили во время воскресной рыбалки, когда глаза пристально следили за поплавками, а мозг логически обрабатывал информацию  и методично перебирал  варианты всевозможных раскладов решения очередной проблемы. Или на охоте, или просто во время воскресного выезда с друзьями за город на природу. Решения приходили во время, кажется, бездумного смотрения на пламя костра или на медленно движущие облака. Конечно, решения проблем приходили и на работе. Но на это требовалось гораздо больше усилий и напряжения умственных возможностей, что значительная часть которых просто уходила на поддержание собственно этих самых умственных усилий  и удержания их в голове.

А к этому были свои предпосылки. В отделе работало несколько довольно  молодых женщин. Все они были женами или родственницами местного начальства. Они занимались вспомогательными черновыми работами и прекрасно справлялись со своими обязанностями, так как для этого требовалась чисто женская скрупулезность и способность к монотонной работе. Но большой объем работы для них наступал только тогда, когда ко мне приходили варианты решений проблем. Я раздавал им варианты, и они надолго, бывало и  несколько дней, погружались в  монотонные расчеты. Как показал опыт, мужики не справлялись с этим делом. Они допускали много ошибок, часто курили, предлагали свои варианты, не докончив работу.  Пропускали часть расчетов, никчемных с их точки зрения. Это часто приводило к тому, что именно в  этой пропущенной части и скрывался ответ! Ведь те, кто задавал нам эти задачки, и рассчитывали как раз на это. А милые женщины скрупулезно и тщательно все просчитывали, и в итоге после моего анализа всегда находилось  правильное решение.

И тогда я кричал «Ура, Людмиле!» (или кому-то другому), брал её на руки и при всех носил на руках по отделу, приговаривая, какая она молодец, умная и красивая...  Естественно, после этого все бросали работу, так как перебирать варианты и считать больше не требовалось. У женщин откуда-то появлялась бутылка шампанского, у зама – бутылка водки. За закуской в буфет не бежали, так как это сразу выдавало наше мероприятие вышестоящему начальству (буфетчица явно была у них на содержании), и оно частенько приходило чуть ли не к началу закрытого «совещания», строго требовало объяснений, а   узнав причину – требовало себе «штрафную», а потом и вторую за наш успех. Поэтому из столов появлялись какие-нибудь консервы, тушенка, шоколад, часто без хлеба, но с обязательным сухариком для меня (все знали, что без хлеба я не могу), и устраивалось экстренное совещание отдела по установлению даты  выдачи результатов работы отдела  вышестоящему начальству. Обычно до установленного срока было еще достаточно дней, и всем хотелось расслабиться, отдохнуть, «погонять балду и пооколачивать груши». Все знали, что мой срок будет назначен ровно наполовину от оставшихся дней. Все старались уговорить меня оттянуть срок ещё на несколько дней,  или хотя бы  ещё на один-два  дня.  Мужики просили с серьезным видом, уговаривая, что отечество не пострадает от нескольких дней. Женщины явно льстили, обнимали,  целовали  в щеки, и ныли в ухо: «Ну что вам стоит?  Ну, еще пару денёчков, пожалуйста...». Иногда  им удавалось уговорить меня... Особенно одной, которая  приходила после совещания ко мне в кабинетик, садилась на колени, и оказывалось, что под зеленой юбкой у неё не было никакого белья... После таких уговоров я обычно соглашался на просьбу коллектива продлить срок.

Но в этом  заведении такая лафа не могла продолжаться бесконечно. В конце  концов, кто-то кому-то  намекнул на проделки жен начальства, нашли повод и меня перевели в охранку. Попал я на объект за городом. Объект был обособленным и располагался в лесу. Как и другие, он был похож на все подобные секретные объекты: ряд колючей проволоки, глухой высокий забор, внутри охрана и собаки. По  внешнему  ряду колючей проволоки висели аккуратные таблички «При проникновении за колючую проволоку стреляют без предупреждения». Для входа-выхода – КПП с вооруженными дежурными. Вход и выход только сотрудникам и охране. Все другие - по пропускам, подписанные двумя высокими фамилиями из главного нашего учреждения, откуда я переместился сюда. Также должен последовать  предварительный звонок  от одного из подписантов пропуска.

Территория объекта была небольшая, но пересекалась небольшим оврагом, по дну которого протекал ручеёк. В нескольких местах ручей был перекрыт дорогами и площадками. В этих местах он  протекал в бетонных сводчатых трубах, под площадками особенно длинных. Вообще, половина длины ручья на территории  была заключена в эти сводчатые туннели. Они были шириной около восьмидесяти сантиметров, и высотой метра полтора.

На территории почти посредине стояли бетонный склад и длинное одноэтажное административное здание из красного кирпича. В административном здании, кроме кабинета начальника объекта, караулки и других вспомогательных помещений, во второй обособленной и большей части  располагались еще каких-то четыре лаборатории. Они так и назывались: Лаборатория № 1, 2, 3, 4.  Вторая часть отделялась от первой трехметровым тамбуром на всю ширину здания, и была вечно закрыта. Охрана имела доступ только в тамбур, и то только в присутствии сотрудника лаборатории для выполнения каких либо действий, типа занести-вынести. Та часть здания, где располагались лаборатории, была соединена глухим кирпичным переходом со складом. Охране категорически запрещалось проходить на половину лабораторий и на склад. Тем более, мощные металлические ворота и двери склада были вечно закрыты, причем изнутри. Узкие горизонтальные окна склада располагались под самой крышей и были замутнены. Охрана давно уже пробовала разбить окно камушком. Но ничего не вышло. Даже кирпич отлетал от стекла – видимо окна были бронированными. Среди охранников изредка от нечего делать возникал спор – пробьёт ли очередь из автомата это стекло? Или не пробьёт? Но он оставался неразрешенным, так как повода пострелять из автоматов не было. Внутри склада периодически гудела какая-то аппаратура – она включалась и выключалась, по–видимому, автоматически, так как это происходило и в отсутствие сотрудников ночью или в выходные дни.

Ежедневно, к восьми часам утра на объект приезжал закрытый  микроавтобус. Внутри него обычно было два сотрудника и несколько цилиндров из нержавейки с ручками по бокам. На КПП автобус проверяли, но открывать цилиндры по инструкции запрещалось. Автобус подъезжал к крыльцу лаборатории и охрана выгружала и заносила цилиндры в тамбур лаборатории. Обратно из тамбура в машину загружали точно такие цилиндры, но только уже облегченные, видимо, пустые. Приехавшие сотрудники оставались в лаборатории, а микроавтобус уезжал. Судя по регулярности этих операций, это вероятнее всего были термосы с пищей, видимо, предназначенной для сотрудников лаборатории. Довольно часто сотрудники лабораторий задерживались на работе до  20-22 часов.
 
Также, каждый день, необязательно с утра, приезжали на служебных машинах несколько сотрудников. Они, показывая свои пропуска, здоровались с охраной, и молча проходили в лаборатории. Они были серьёзными и почти все седыми. Чем-то похожие на ученых или врачей. Сотрудники и охрана почти не общались друг с другом. Так, перекинутся ничего не значащими словами о погоде, и молчок. От молчаливости и загадочности их работы  охрана несколько побаивалась сотрудников. Охрана не ведала, что они исследуют в своих лабораториях? Но знала, что они ходят по переходу на склад, задерживаются там, потом идут назад. Они это установили по реакции собак, которые каждый раз внимательно провожали поворотом своих голов с настороженными ушами невидимое перемещение сотрудников по переходу. Также собаки внимательно вслушивались в неслышные для человека шумы внутри склада, отмечая поворотом головы перемещения сотрудников по складу. Иногда собаки почему то глухо ворчали, и поджимая хвосты, отходили подальше от склада. В такие дни охрана отмечала, что когда сотрудники после работы идут от здания к КПП, то от некоторых из них собаки держатся подальше. Когда сотрудников не было на территории, то собаки совершенно не реагировали на переход и на склад.

Всё это я узнал за несколько первых своих дежурств на объекте. И хотя я был начальником караула, многое оставалось непонятным. Да я и не был слишком любопытным, так как был ещё в трансе от  своего поворота судьбы. Также мне стало известно, что иногда приезжает закрытая машина, всякий раз другая, Обычно на машину пропуск был, а  на водителя не было. На КПП в машину на место водителя садился один из сотрудников и заезжал на склад через механически открывающие на минуту ворота. Спустя час-полтора выезжал обратно опять на минуту распахнутые ворота. Передавал за  КПП  машину водителю, и машина уезжала. 
По-видимому, на машине что-то привозили, так как сразу резко увеличивалась частота появления сотрудников и длительность их нахождения на работе. Через пару недель все успокаивалось, и служба вновь тянулась размеренно и скучно. Единственным развлечением были разговоры, так как чтение книг и слушание музыки строго запрещалось.

Охрана между собой этот склад почему-то называла «мавзолеем». Может быть потому, что чуть ниже  уровня узких горизонтальных окон в стене был уступ внутрь. То есть окна были как бы заглублены внутрь здания. По этому уступу, как по трибуне,  частенько прохаживались или сидели голуби и  другие птицы. Также, судя по всему, толстые стены были ещё дополнительно укреплены широкими вертикальными пилястрами на стыках стеновых панелей. Над уступом нависала толстая плоская крыша из бетона. Сбоку было видно, что на крыше довольно густо росла трава и даже кусты. Понятно было, что крышу давно не чистили. И природа брала  своё. За много лет  каждой осенью крыша покрывалась толстым слоем опавших листьев с окружающих деревьев. Листья с крыши ветром не сдувались, так как  в лесу он был совсем слабым. Весной и летом под дождями листья перегнивали и образовывали плодородный слой. Птицы заносили на крышу семена трав и кустарников, и они прорастали. Потом сами плодоносили, и постепенно крыша покрылась разнотравьем и кустарниками. Это обстоятельство ещё лучше маскировало «мавзолей» сверху. А может быть, так было и задумано. Крыша, видимо, была хорошо  изолирована от протекания воды, так как сотрудники никогда не жаловались на протечку в самые сильные дожди.

Я не слишком вдавался в это название. Ну, мавзолей – так мавзолей... Вскоре и сам стал употреблять это словечко в разговорах во время дежурств.
Я уже почти привык к новой службе. Даже смирился с тем, что в дни заступления на суточное дежурство приходилось вставать в пять утра, чтобы успеть на первый пригородный автобус. Около часа трясся на автобусе, сходил на неведомой остановке «такой-то километр» и потом еще полчаса шел по лесной дороге до объекта. Особенно тягостно проходили ночи... Почему-то не удавалось заснуть хотя бы на часок. Какое-то тревожное чувство не давало спать. Я думал, что это у меня как у новичка охранки. Но коллеги по смене, да и других смен,  рассказали, что они тоже не могут спать, хотя служат здесь по несколько лет.

По мере более тесного знакомства во время суточных дежурств, коллеги стали рассказывать мне про странные истории, якобы случившиеся здесь. Что иногда по ночам, особенно после часа ночи из лабораторий доносится тихое редкое покашливание и как бы легкие шаркающие шаги. Собаки при этом настораживались и начинают тихо  ворчать в сторону какой-нибудь лаборатории. Всем становится несколько жутковато, все проверяли оружие и  снимали с предохранителя. В то же время все осознавали, что в лабораториях никого не осталось: сколько утром пришло сотрудников, столько потом и ушло! Дверь в коридор лабораторий закрыта и опечатана, металлический пенал с ключами от двери закрыт, опечатан и лежит в сейфе начальника караула. Никого  там не  может  быть! Таким же образом собаки иногда реагировали  и на мавзолей, как будто кто-то ходил внутри.

А однажды я услышал вообще фантастическую байку. Мне поведал её  уходящий в отставку охранник. По традиции, после своего последнего дежурства, он устроил «прощальный банкет». Получилось так, что после довольно хорошей  выпивки мы шли с объекта вдвоем. Он сам задал мне вопрос: «А ты знаешь, почему склад называют мавзолеем?»  Я, отвечая, что понятия не имею, спросил: «Почему?» И охранник, предварительно взяв с меня слово, что я буду хранить это в тайне, рассказал мне следующую историю,...

Что склад - это действительно  настоящий мавзолей. Внутри его хранится мумия  Сталина. И он рассказал, что когда при правлении Хрущева  решили вынести Сталина из Мавзолея на Красной площади и захоронить перед Кремлевской стеной, то на самом деле захоронили восковую фигуру Сталина. А настоящего Сталина перевезли сюда, на специально созданный для этого объект. И что ухаживают за ним сотрудники с того же самого института, что обслуживает московский Мавзолей. И что там находятся ещё и другие мумии. Чьи они – он не знает. А что  мумия Сталина здесь – то это точно.

От  такой информации я сразу почти отрезвел и сильно засомневался. На мое возражение, что такого не может быть, он усмехнулся  и сказал, что мне может представиться  возможность убедиться в этом, как представилось ему. Он не сказал, как. Но я подумал, что когда-нибудь удастся зайти  внутрь склада и убедиться в истинности его слов.  По приезду в город он сошел раньше меня, и я его больше никогда не видел. Но мысль об этом засела где-то в мозгу, так как я не один раз убеждался в справедливости  изречения  «Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме».

После этого я стал более внимательно присматриваться ко всем постройкам и другим вещам на охраняемой территории. Иногда пытался заговорить с сотрудниками и поинтересоваться их делами. Но они сразу дали понять, что это табу. На мои попытки войти в контакт, они односложно и неопределенно отвечали и сразу уходили со словами: «Мне пора...». Видимо у них были четкие инструкции не вступать с охраной в контакт даже на отвлеченные темы. Несмотря на мое более внимательное отношение к работе, ничего не подтверждало сказанное спьяну бывшим охранником. Единственный вывод, который я сделал, это то, что внутри склада работала холодильная установка. Это я установил по доносившему звуку, который был типичен  для холодильных агрегатов. Но холодильная установка говорила лишь о том, что этот склад мог быть просто хранилищем опытных образцов химических или биологических препаратов для какого-нибудь секретного института. Это подтверждалось тем, что иногда сотрудники приносили, а потом увозили с собой какие-то серебристые цилиндры с ручкой. По инструкции эти серебристые цилиндры охрана не имела права проверять, а только фиксировать номер на крышке. По объёму в такой пенал вполне можно засунуть пару бутылок водки и пронести через КПП.  Наверное,  так и было,  так как сотрудники иногда выходили вечеров под-шефе и уезжали на рейсовом автобусе, оставляя свои машины под нашей охраной.

На второй год моей новой службы мне «повезло» дежурить на 9 мая. Днем мы посмотрели по телевизору парад на Красной площади. В обед немного отметили День победы. В остальном все было как всегда, тихо и спокойно. Как обычно, вечером  я решил обойти  территорию.

Как я ранее говорил, территория объекта была пересечена оврагом, точнее двумя. Два оврага входили,  на нашей территории объединялись, и выходил один. По дну одного  оврага постоянно тек ручей, видимо, где-то вверху был родник или озеро. По второму овражку вода текла только после дождя. Проходя мимо  созданной в прошлом году стоянки для автомашин  (прежняя стала со временем мала), я обратил внимание на ручей, который вытекал из сводчатой трубы под стоянкой. Стоянку делали при мне. Спрямили и уложили  на дно   железобетонные  элементы, оставшиеся и сложенные в углу территории, наверное, ещё со времен создания объекта. Сверху засыпали грунтом и гравием, прикатали машинами – и все стоянка готова. От остальных труб она отличалась только тем, что раньше на концах труб делались бетонные вертикальные стенки, чтобы их не засыпало. Теперь же на том конце трубы, что начиналась за бетонным забором части, в целях безопасности была просто вмонтирована двойная металлическая решетка из толстых  арматурных прутьев. Стенок не сделали, видно как всегда в настоящее время, не хватило денег.  Время от времени грунт с гравием осыпались, особенно весной, когда все таяло. Вот и на этот раз грунт осыпался и частично перегородил ручей. Вода в трубе поднялась сантиметров на двадцать. Я лениво думал, стоит ли на праздник приказывать очистить завал, или пусть подождет до следующей смены...

Вдруг за моей спиной неожиданно  послышался тихий  голос с характерным грузинским акцентом: «Товарыщ, капэтан». От чужого голоса я резко развернулся с автоматическим уходом в сторону и расстегивая кобуру.  «Не боытесь, капэтан» - в метре от меня стоял настоящий Сталин в шинели с маршальскими погонами на плечах. Я мгновенно узнал его, так как многократно видел его портреты в военной форме, и в кителе и в шинели. В левой руке он держал потухшую курительную трубку и медленно подносил ко рту. От шока я застыл в своей нелепой позе, чувствуя как какой то жар заливает мое тело. Но голова оставалась холодной и лихорадочно анализировала ситуацию. Сталин молча посасывал трубку и рассматривал меня, слегка усмехаясь в усы.

Первой мелькнула мысль, что меня разыгрывают. В памяти мелькнули слова пьяного охранника-отставника о нашем мавзолее. Видно кто-то из наших, его старых друзей  был в курсе того разговора, достал театральную сталинскую  одежду, переоделся,  загримировался, приклеил усы и решил  разыграть меня. Но у нас не было ни одного человека с лицом похожим на Сталина. Притом я сразу обратил внимание, что Сталин держит трубку в левой руке – он был левша. А у нас не было левшей! В-третьих, внимание отметило  странное обстоятельство. Под обшлагом рукава шинели не видно было рукава гимнастерки – видно было, что рука почти по локоть голая, притом какого-то желтоватого цвета. И ещё меня поразило более странное обстоятельство. Собаки никак не реагировали на появление чужого человека на  территории -  значит, для них он был своим.


Глядя как бы сквозь меня, он строго спросил: « Почему вы сами не проверили безопасность данного объекта?». Затем сошел вниз к выходу трубы, обернувшись в пол-оборота, продолжительно   посмотрел на  меня, как будто приглашая за собой, и  пригнувшись, вошел внутрь.

Я ещё минуту или две  выходил из оцепенения, и так как Сталин из трубы не выходил, то спустился вниз и заглянул в туннель... Там никого не было!!! На том конце туннеля ясно была видна мощная решетка. Так как солнце на закате стояло низко и почти напротив того конца, то прямой туннель длиной всего 12-14  метров  ясно просматривалась насквозь. Я ясно различал, что решетка изготовлена именно из арматуры и находится на месте. По дну трубы медленно текла вода, она отражала красноватый свет закатывающего солнца и освещала достаточно ярко  потолок трубы. Подумав, что Сталин, возможно, упал и лежит в какой-нибудь яме на дне под водой, я лихорадочно сапогами разгреб завал. Вода в трубе стала быстро понижаться, и через несколько минут дно показалось на всем протяжении. Никаких ямок там не было, в этом я  был уверен, так как ранее уже заглядывал в эту трубу, притом с обоих концов.

С мистическим чувством я лихорадочно соображал, куда мог подеваться Сталин?  Вдруг сзади внезапно раздался голос: «Товарыщ, капэтан?»  Сверху с площадки на меня с усмешкой смотрел Сталин. Промелькнула мысль – значит, в туннеле есть третий выход!

Сталин поманил меня пальцем, произнес с акцентом: «Слэдуйте за мной» - и направился к мавзолею. Пока я вылез из скользкого оврага и на ходу вытирал прошлогодней травой руки от грязи, Сталин обошел мавзолей со стороны, противоположной от караулки.  Подошел к одной из  пилястр  в стене мавзолея  и оглянулся, как бы убеждаясь, что я иду за ним и вижу происходящее.  Затем взялся за выступающую часть пилястры и отодвинул в сторону её нижнюю часть высотой почти с его рост. Оглянувшись вновь на меня,  наклонил голову и вошел внутрь, закрыв за собой вход. От такого оборота я вообще оторопел на несколько минут, уставившись в стену мавзолея. Что за чудеса!? – звенела в голове мысль. Ошеломленный  увиденным,  я огляделся вокруг. Все нормально..., все на месте. Вон ворота с КПП, вон автостоянка, вон сарай с шанцевым инструментом и всяким барахлом. Шагнув несколько шагов назад, увидел  часть административного корпуса со входом в караулку. Да и все остальное было на месте.  Вот сам я, стою  в грязных сапогах  перед складом, в каких то девяти-десяти метрах от стены, через которую прошел Сталин.

Подойдя вплотную к стене, я внимательно стал осматривать и ощупывать пилястру, через которую прошел Сталин.  Потом мне показалось, что я подошел не к той пилястре, так как  потерял ориентир, когда   вертелся на месте, оглядывая все вокруг. Перешел к левой пилястре, но и тут вроде ничего нет. Тогда перешел к правой  пилястре. Стал тщательно осматривать и обстукивать камешком. Но ничего подозрительного на тайный вход не обнаружил...

Решив уточнить обстановку,  отошел опять на десять метров от стены и вновь  попытался определить ту пилястру, через которую вошел Сталин. Встал на то же  место, откуда видел, как Сталин отодвигал пилястру.  Так как пилястры располагались на стене через три метра, то по расчетам выходило, что это могли быть вот эти три пилястры, которые составляли воображаемый равносторонний треугольник с вершиной в моем лице. Если взять ещё по одной пилястре с той и другой стороны, то получится тупоугольный треугольник с тупым углом в моей вершине. Ну не такой же я тупой, чтобы  ошибиться больше 90 градусов! Даже если сложить свои 37 градусов с добавленными в обед 40 градусами, то все равно получается 77 градусов. До 90 не дотягивает!   Поэтому оставались в подозрении только три пилястры.

Стараясь не привлекать внимание сослуживцев,  медленно прохаживаясь вдоль стены возле этих трех пилястр, я старался понять, где же потайной ход. Но как не старался, найти не мог. И тут я вспомнил про трубу, в которой пропал и вновь возник Сталин. Возникла мысль проверить там. Так как уже темнело, я взял в караулке фонарь, надел  бушлат, чтобы не испачкать форму, и вернулся к трубе. Спустился вниз к её входу. Вода уже вернулась на свой обычный уровень и мирно текла по дну трубы. Освещая путь фонариком, я, полусогнувшись, стал продвигаться по трубе.  Не доходя метра четыре до решетки,  обнаружил боковую нишу. Из ниши вертикально вверх поднимался колодец, в стене которого были металлические скобы. Я поднялся по скобам и уперся головой в крышку. Попробовав её на прочность, обнаружил, что она свободно шевелится. Оперевшись спиной  в стену колодца,  двумя руками легко приподнял и сдвинул крышку в сторону. Посыпались мелкие камушки, и я увидел небо и темные вершины деревьев. Когда  вылез на поверхность, то очутился на автостоянке в полуметре от железобетонного забора. Посмотрев на люк, понял, почему мы не замечали его ранее - он был постоянно засыпан гравием слоем пять-десять сантиметров. Колеса машин никогда на него не наезжали, поэтому тонкий слой гравия надежно маскировал его сверху. Видимо Сталин вылез через этот люк, поставил его на место и ногой разровнял гравий. А потом по площадке подошел ко мне сзади.

В задумчивости я положил крышку люка на место и сапогом машинально выровнял гравий. Я никак не мог понять, кто и зачем  при строительстве площадки сделал этот потайной выход на автостоянку? Для какой  цели!? Понятно было бы,  если выход был  за забором! Но потайной ход со входом и выходом на территории – это не поддавалось никакой логике! Автостоянка не огорожена и внутри объекта просматривается со всех  сторон.

Сделав вывод, что внезапно обнаруженный мною потайной ход не представляет для объекта никакой угрозы, и  ввиду наступления  темноты, я вернулся в караулку. Охранники спокойно посмотрели на мой запачканный ржавчиной бушлат и грязные сапоги, но ничего не спросили, так как знали, что временами мое любопытство заводит меня в самые грязные уголки объекта. Оттерев бушлат и вымыв сапоги, я сел перекусить. Мысль об идиотском потайном ходе не оставляла меня в покое.

Наутро, сразу на рассвете, я был на автостоянке. С трудом нашел место люка, так как весь гравий был чуть мокроватым  после ночи, и место люка ничем не отличалось от остальной поверхности площадки. Залез на забор и осмотрел сверху местность по ту сторону забора. Затем, повиснув на руках, спрыгнул за забор, и внимательно осмотрел входное отверстие трубы и прилегающий участок. Подергал решетку, постучал по ней сапогом – решетка была цела. Заодно очистил решетку от принесенных течением  палочек и старых листьев. Потом через КПП вернулся на территорию и стал готовиться к сдаче дежурства. Решил пока не докладывать про потайной ход, пока не отгадаю его загадку.

Через три дня я вновь дежурил. На мой вопрос что новенького, ответили, что ничего – все по старому. Значит, потайного хода  никто не обнаружил. Естественно, в течение дня я несколько раз оказывался на автостоянке. В третий,  или четвертый раз  медленно прохаживаясь  вдоль забора, я пытался спокойно анализировать  обстановку, И тут  за пределами площадки с той и другой стороны я увидел «пеньки» от железобетонных столбов старого забора. Они располагались в метре- полутора от забора. И я вспомнил, что когда засыпали площадку под автостоянку, то оказалось, что забор с внутренней стороны возвышается над площадкой  меньше метра, так как его основание осталось на дне оврага. Поэтому решили забор поднять.  Через месяц-полтора  с наружной стороны подсыпали грунт до уровня площадки, разобрали участок забора и хотели вытащить столбы, чтобы закопать их повыше. Но задуманное не вышло, так как оказалось, что  у железобетонных столбов под поверхностью почвы в их основании находятся огромные глыбы бетона, с которыми столбы соединены намертво, Для новых столбов пришлось копать ямы рядом в полутора метрах наружу. А старые столбы, чтобы они не мешали машинам, рабочие разбили кувалдами, отрезали сваркой арматуру и засыпали. Но за пределами площадки «пеньки» с загнутыми остатками арматуры остались и возвышались на 10-20 сантиметров над поверхностью земли. Летом пеньков, конечно, не было видно из-за травы, а зимой – из-за снега. Но сейчас, в мае, они ясно торчали с двух сторон площадки, определяя старую линию забора. Проведя мысленно эту линию, стало сразу ясно, что выходной люк потайного хода первоначально был за забором!!!

Про потайной ход доложил по инстанции.
Понаехало начальство. Знакомое и незнакомое. И даже такие, лица которых  я видел только по телевизору во время праздников.
Попросили доложить подробности. 
Про трубу рассказал все, ничего не утаивая, даже про Сталина. Но про  «мавзолей» промолчал, так как понимал, что меня признают сумасшедшим. Сказал, что Сталин зашел в трубу, и я его больше не видел.
Долго проверяли периметр и склад, хотя я про него ничего не говорил.
Меня отстранили временно от службы.
Отправили на внеочередную медкомиссию.
Признали физически и психически здоровым, но нашли первоначальную стадию гастрита.
Это послужило поводом направить меня на месяц в санаторий и перевести на другое место службы за шесть тысяч километров от Москвы, напомнив, что я давал расписку о неразглашении государственной тайны.
Сейчас нет того государства, следовательно, подписка недействительна, но тайна осталась.
С тех пор судьба сложилась так, что ни разу не удалось побывать в Москве. Я бы не пожалел  3-4 часа, чтобы съездить на объект и посмотреть, существует ли он сейчас!?  Или развалился, как многие  объекты, заводы и фабрики того государства, которому я давал присягу служить верно и честно.
 Но я почти уверен, что там осталось все по-прежнему, так как те люди, которые курировали объект (выяснилось при том ЧП)  сейчас у  руля нашей новой страны.

22.04.2010

P.S.

Это сейчас из прессы все узнали про овечку Долли, клонированных крыс, кроликов, свиней, коров и пр.
А если вспомнить фильм «Собачье сердце», то станет понятно, что ученые интересовались клонированием еще до революции в России  1917 года. В СССР  этим занимались и до второй мировой войны – вспомните Сочинский обезьянник и ученого-биолога Иванова, все работы которого засекречены до сих пор.